Ген Человечности - 1

Пригороды Финикса штат Аризона 15 июня 2010 года

— Подъем…

— Что? — я резко дернулся, не понимая, где я нахожусь — что за хрен?

— Вставай! — Энджи уже стояла у моей кровати, на плече висела штурмовая винтовка, на поясе крупнокалиберный пистолет — уже девять часов по местному. Пора решать, что дальше делать.

Покряхтывая, я поднялся, прислушался к себе. Раны болели тупой, ноющей болью. Прикоснулся пальцами — кажется, воспаления нет, антибактериальный гель помог. Но повязку надо сменить… Спину ломило, желудок глухо ныл — всю ночь я провел на неудобном офисном диванчике в одном из кабинетов.

— Что на улице? — спросил я поднимая винтовку и нацепляя «сбрую» — разгрузку с патронами и прочей дрянью.

— Одержимых немного, но есть. Думаю, если начать стрелять — сбегутся еще.

Я подошел к жалюзи, раздвинул пальцами — внизу, рядом с машинами прогуливался одержимый, когда то бывший белым подростком лет пятнадцати. Драная майка с эмблемой какой-то баскетбольной команды, джинсы… Когда жалюзи слегка сдвинулись, он как будто что-то почувствовал, застыл на месте, поднял голову. Я отшатнулся от окна.

— Доброе утро, братан! — в комнату вошел Питер, в руках у него была бутылка пива — пива хочешь?

— Никакого пива нахрен! — твердо сказал я — сейчас придется к машине прорываться. А там этих тварей — полна коробочка. Ты вот что скажи — они что, отсюда уходить не собираются? Брат кивнул.

— Они как крысы — если знают, что здесь есть еда, хрен уйдут, будут караулить. И караулить долго. Так что на их добровольный уход отсюда я бы не очень рассчитывал…

— Спасибо, обнадежил … — мрачно сказал я — надо сваливать отсюда. И забрать Линкольн — там наши основные припасы. В том числе жратва. Слушаю предложения.

Ругаясь и подкалывая друг друга, за пятнадцать минут разработали план. План был относительно прост, а как вдалбливали мне инструкторы в армии, простота — залог успеха и сестра гениальности.

В качестве второй машины берем РейнджРовер, Хаммер придется бросить здесь. Перегрузить запасы с Линкольна не получится, рисковать нельзя. Втроем садимся в РейнджРовер, Питер за руль, Энджи назад, я тоже сзади. Снимаем замок с одной из дверей мастерской, бампером РейнджРовера открываем дверь мастерской и выруливаем. Рейндж ставим вплотную к Линкольну, моя задача — пользуясь лишь двумя пистолетами, пройти пару метров до двери Линкольна, открыть дверь и завести мотор. Питер и Энджи меня прикрывают от одержимых, рвущихся со стороны улицы, сколько бы из не было. В конце концов — два автомата. Должны справиться. Как только Линкольн завелся — сваливаем на полном ходу. Finita. Просто и надежно. Теперь бы это все еще реализовать во дворике, заполненном машинами и одержимыми. И только мы встали — как с улицы послышался рев моторов…

— Тихо! Не стрелять! — прошипел я, пытаясь осмыслить ситуацию. Сука… Кажись латиноамериканцы…

Вообще, в тех штатах, которые граничили с мексиканской границей было полно латиноамериканских банд. В Майами основную проблему составляли кубинцы (в свое время Кастро спихнул нам всех своих уголовников а мы их приняли как политических беженцев), в остальных штатах основная проблема была в мексиканцах. Переходя границу, молодые мексиканцы с криминальным опытом (а таких было большинство) сразу сбивались в банды, причем многие банды действовали по обе стороны границы. Los Lupos (волки) Las Piranias (понятно, надеюсь и без перевода) — таких банд было несколько десятков, самые крупные насчитывали до нескольких сотен стволов. Пока полиция работала — банды предпочитали не высовываться, грабили и нападали прежде всего на своих же, нелегальных мигрантов, а также обеспечивали движение через границу в обе стороны. Теперь же, судя по всему, настал их звездный час. И ведь не заразились, похоже, сволочи, судя по тому, сколько их наехало. Мать их так!

— Что там? — проговорил Пит.

— Кажись бандиты — сказал я и в этот момент загремели отрывистые и частые автоматные очереди…

Бандиты подъехали на восьми машинах — это только те, которые я видел. В основном — ярко раскрашенные фургоны плюс пара дорогих джипов (успели угнать, суки) и даже черный Кадиллак-Эскелейд (судя по всему, на нем передвигался их босс). Колонна остановилась у распахнутых ворот и огрызнулась огнем — заметив прибытие новой порции пищи, на них со всех сторон бросились одержимые…

Сука… Это раньше бандиты ходили с обрезами помповых ружей и пистолетами — сейчас же гляньте — Калашников почти у каждого! Насколько мне удалось заметить — в основном дешевые китайские и румынские копии, но автомат есть автомат, согласитесь. Единственный плюс, который в этом был — так это то, что они любезно согласились (даже об этом не зная) избавить нас от муторного процесса отстрела одержимых. А больше плюсов и не было.

— Что делаем? — прошептала Энджи, судя по ее виду, количество и вооружение бандитов произвели на нее сильное впечатление.

Так, старый план к чертям летит, а на новый и времени нет… Сейчас они завалят одержимых, а потом попрутся к зданию. И тогда здесь настоящий суннитский треугольник будет, мать их…

— Значит, слушаем сюда — начал я, голова работала по полной программе, просчитывая тактические варианты обороны здания — все не так уж и плохо. Нападать они могут только с фронта, с тыла нет ни окон, ни дверей. Само здание кирпичное, все входы мы заблокировали — это второй плюс. Нас трое, оружие какое-никакое есть и они серьезного сопротивления не ждут — плюс третий. Занимаем позиции у окон, готовимся к обороне. В окнах не торчать, после первых же выстрелов они начнут стрелять очередями по зданию! Пару раз выстрелил — и прячемся за стеной, там пули не достанут. Главное — не увлекаемся! Стреляем только после меня, одиночными, патроны бережем — черт знает, что дальше будет. Максимум — короткая на три патрона очередь. Дошло! Энджи и Питер кивнули — объясняю я, надо сказать весьма доходчиво…

— Тогда разбежались по позициям! И в окна не высовываемся!

Одержимые навалились на колонну с двух сторон, окна и двери машин были открыты и из них палили со всех стволов — Калаши, ружья, пистолеты. Грохот стоял, как будто шло полномасштабное сражение, все новые и новые одержимые рвались к машинам — и падали под градом пуль, ползли по асфальту в лужах крови. Бандиты палили длинными очередями — либо у них нет проблем с патронами, либо не заботятся о завтрашнем дне. Явно не армия — впрочем, для отстрела одержимых хватало и опыта криминальных разборок.

Через пару минут основная стрельба смолкла, с улиты слышались громкие крики на испанском и одиночные выстрелы — судя по всему достреливали одержимых, хвастаясь друг перед другом своей немерянной крутостью. Слегка отодвинув в сторону жалюзи, я внимательно наблюдал за ними, отмечая их вооружение и выбирая наиболее опасные цели, которые надо поразить в первую очередь.

Распоряжался там, на дороге высокий, молодой с шикарной гривой иссиня-черных волос мексиканец, футболку он снял и обвязал вокруг пояса джинсов, красуясь накачанными в спортзале мышцами. И неслабо накачанными — такие качают обычно в зоне. Делать нечего — вот и качаются целыми днями до одури. На поясе — шикарный хромированный Кольт-1911. Сейчас он, красуясь, стоял рядом с Эскелейдом и, размахивая руками, отдавал приказания своим «бандидос».

Красавчик, однако… Только опыта боевого ни на грамм — иначе бы так вот не стоял с командирским видом, подставляясь под пули возможных снайперов. В Ираке опытные армейские и флотские офицеры не носили открыто ни пистолет, ни бинокль, ни погоны — те, кто открыто это носил, рисковал оказаться на Арлингтонском кладбище…

Тем временем, мексиканцы окончательно разобрались с одержимыми — рядом с колонной они валились на каждом шагу, я досчитал до двадцати и бросил. После чего двое мексикашек (никто их не прикрывал, ходят суки как по Пятой Авеню…) прогулочной походкой вошли на территорию дилерской стоянки.

Я напрягся, приготовившись стрелять. При внезапном нападении у нападающего есть секунды три прежде чем хоть кто-то сообразит, что происходит. А в моем случае — даже больше, мексиканские бандиты — это не тебе не террористы и не солдаты регулярной армии противника. За это время я успею завалить четверых — пятерых, если повезет. Не повезет — двоих точно прижмурю. А дальше — пойдет как пойдет, рядом Барретт вон стоит, любая машина вдребезги — отобьемся…

Но мексиканцы по на здание внимания не обращали. Они почти сразу же свернули к стоящему вторым в ряду черному Мерседес-МЛ, открыли двери — дилеры их не запирают — достали ключи (обычно они за солнцезащитным козырьком) — через пару секунд взревел мощный двигатель и джип, давя трупы одержимых, выехал за ворота.

Они что, только за этим приходили? Если так — то да здравствует мексиканский криминал, блин…

Е… Там же еще два джипа, наши — Линкольн и Хаммер, у самого здания. Чтоб их…

В ворота вошли еще трое мексиканцев — все как родные братья — в одинаковых обтягивающих джинсах (это негры предпочитали свисающие с задницы штаны, мексиканские же бандиты предпочитали выставлять напоказ обтянутое джинсами мужское достоинство, эксгибиционисты чертовы), в ярких футболках, два Калаша и помповое ружье в руках. Они шли спокойно, как будто на параде, приближаясь к зданию и почти не смотря по сторонам. Готовность. Три-два-один!

На счет «один» я стволом винтовки отодвинул немного в сторону жалюзи. В оптическом прицеле ACOG бандиты были видны так, как будто они были на расстоянии вытянутой руки. Один из них среагировал — глянул вверх — но было уже поздно. Задержав дыхание, я трижды быстро нажал на спусковой крючок.

Простой фокус. Три быстрых выстрела по трем движущимся мишеням, расстояние всего то метров пятьдесят — шестьдесят. Единственная проблема — удерживать мощную винтовку, не допуская чтобы отдача отклонила ствол от целей. Стрелять нужно в корпус, не в голову — тогда попадешь с максимальной вероятностью, не убьешь, так ранишь, выведешь из строя. И все.

Грохот трех быстрых выстрелом врезал по ушам. Краем глаза замечая, как мексиканцы падают друг на друга подобно кеглям в кегельбане, сбитым умелым ударом, я перевел винтовку дальше, на колонну машин и снова нажал на спуск.

Выстрел — и еще один урод, метра под два ростом с автоматом Калашникова, стоящий у самых ворот, дернулся, футболка на груди начала окрашиваться бурым и он начал медленно падать вперед. Четвертый — а ведь они не пришли еще в себя, со стороны колонны ни единого ответного выстрела! Где то сбоку заговорили Калаш и Knights Armament — Питер и Энджи вступили в игру. Калаш бил очередями, не длинными, но все же очередями — башку оторву! Knights Armament — профессиональные одиночные выстрелы. Молодчина. Вразнобой у колонны упали еще два бандита.

Моя Мк14 снова дернулась, посылая пулю в одну из машин, фургон Шевроле — и снова удачно, тяжелая пулеметная пуля пробила стекло машины и чью-то тупую башку. На лобовое стекло изнутри что-то брызнуло.

Не мешкая, я перевел винтовку на главаря банды — того по пояс раздетого мексиканца — и увидел что он уже пришел в себя, профессионально упал на асфальт и катится по нему, пытаясь уйти влево, чтобы укрыться за забором и рядом выставленных на продажу машин. Я выстрелил — но в этот раз неудачно, пуля чиркнула по асфальту, по месту, где только что был этот мексиканец, выбив небольшую ямку — и, отрикошетив от асфальта, ударила на излете в дверь одного из джипов. В следующую секунду главарь выпал из поля моего зрения.

А вот теперь надо прятаться. Я метнулся вправо, уходя из окна за стену, где вдобавок был и сейф — и в этот момент воздух снова распороли автоматные очереди. Теперь уцелевшие бандиты били длинными очередями по окнам второго этажа мастерской — то есть по нам.

На окна второго этажа обрушился буквально град дроби и пуль, пластиковый стеклопакет разлетелся моментально, в белых пластиковых жалюзи моментально появились прорехи, пули летели с противным свистом, ударяя в стену и окна. По стене здания как будто бы били отбойным молотком, шальные пули разбили дверь в кабинет, в котором я сидел, в ней появились уродливые сколы и дыры.

Но страшно это было только на первый взгляд, на самом деле я окончательно понял что мне противостоят непрофессионалы. Шквальный огонь из автомата, когда за секунду высаживается целый магазин — это типичная реакция дилетанта на обстрел. Ему не хватает ни опыта ни храбрости — и поэтому он давит на спусковой крючок, пытаясь компенсировать все это количеством выпущенных пуль. Грохот стрельбы, отдача автомата — все это придает уверенности. Вот только попасть при такой стрельбе в цель можно только случайной пулей, а вот израсходовать без толка весь боезапас — запросто.

Когда шквал огня стих — на Калашах были тридцатизарядные магазины, кончились они при такой стрельбе у всех одновременно и сейчас эти гаврики перезаряжались — я снова появился в окне, двумя точными одиночными выстрелами снял двоих, одного точно насмерть и одного как минимум тяжело ранил. И снова укрылся за стеной до того как на нас обрушился новый шквал огня — мимолетно подумав, что эти придурки не сделали даже того минимального, что сделал бы любой обученный пехотинец — под шквалом огня группы прикрытия попытаться добежать до здания и ворваться в него. Говорю же — лохи…

А вот теперь они, наверняка, попытаются пробиться к зданию, если они не полные идиоты… Достав из кармана гранату (у меня было две, у Энджи на всякий случай одна, у Питера гранат не было, потому что в руках неопытного человека граната…), я выдернул чеку, отпустил из рук винтовку, которая повисла на груди на ремне и краем глаза выглянул на улицу. Точно! Два гаврика мчались вперед, поливая огнем на ходу окна, точность стрельбы на бегу конечно была никакая, но они на это внимания не обращали. Отпустив спусковой рычаг гранаты, я сказал про себя «один» — и без замаха метнул яблочко гранаты на улицу, искренне надеясь, что осколки ударят в «дилерские» машины и не повредят Линкольн.

На улице тяжко громыхнуло, изрешеченные жалюзи мотнуло под воздействием ударной волны, раздались истошные вопли. Высунувшись из окна, я сделал несколько выстрелов по деморализованному противнику, добивая до конца магазин, кажется, в кого-то попал — и снова спрятался за стену, ожидая нового шкала огня.

Но новых очередей не последовало. Сменив магазин в Мк14, и досчитав после этого до десяти, я высунулся из окна, готовый стрелять — и увидел главаря мексиканцев, осторожно идущего вперед и размахивающего над головой какой-то белой тряпкой, видимо футболкой. Без оружия. Увидев, что изрешеченные жалюзи в одном из окон шевельнулись, он моментально застыл на месте.

— Э, кто там! Выходи, базар есть!

Базар так базар. Жесткий отпор, наличие у противника гранат, потери склонили мексиканцев к вербальному, так сказать, выяснению отношений…

— А что ты мне вякнуть можешь, пацан!? — вспоминая услышанные во время работы помощником шерифа «базары» мелкого криминалитета крикнул я.

— Чо тебе здесь надо? Это наш район! Ты кто, вообще!? Была, не была…

— Какого хрена это твой район? Кто тебе его дал? Это заведение принадлежит нашей семье, ты что нас крышевать собрался, урод?

— А ты кто такой? — повторил мексиканец.

— Я работаю на мистера Короццо,[41] засранец! Ты хоть знаешь, кто это такой?!

Кажется, этими словами я сбил спесь с молодого засранца, когда он вновь заговорил, наглости в голосе у него изрядно поубавилось.

— Ты чо гонишь? Какого хрена человеку Короццо делать у нас? Это наша земля по праву! И Нью-Йорку никто разрешения работать здесь не давал!

— Мистер Короццо не будет спрашивать разрешения у таких нищих ублюдков, как ты! Понял!? Вали отсюда, если не хочешь словить пулю в свою молодую и дурную башку!

— Короче, нам нужен товар! — крикнул мексиканец — и мы его получим! Пройдем по вашим гребаным нью-йоркским трупам!

— А вот и попробуй! — заорал в ответ я — мистеру Короццо будет приятно узнать, что я не только сохранил товар, но и завалил с десяток «спиков», с неуважением о нем отзывавшихся! Пошел на … отсюда, щенок!

Мексиканец, извернувшись подобно обезьяне, бросился под прикрытие стоящим рядком машин — и я услышал на улице рев мощного дизельного двигателя…

Мать их! Вот это номера!

У ворот дилерской площадки, столкнув в сторону мешавший проехать фургон, появился банковский броневик, сделанный на базе Chevrolet Kodiak, легкого грузовика. Выкрашенный в серо— стальной цвет, с яркой эмблемой одного из местных банков, он подобно медведю — гризли ворочался у ворот, пытаясь заехать внутрь. Суки…

Сняв ремень, я отложил в сторону винтовку. Эти твари даже не стреляли для прикрытия, броневик видимо был их неотразимым аргументом в местных спорах. И где только взяли, суки… Осторожно поднял тяжеленный Барретт М-82. Оптика на нем стояла, но пристреляна или нет, черт его знает… Остается надеяться только на то, что расстояние стрельбы небольшое, если даже оптика установлена неправильно, на такой дистанции это несильно скажется. Прицел был с переменной кратностью, от четырех до шестнадцати, я поставил на минимум — четыре. Больше на таких дистанциях и не надо, зато поле зрения в прицеле максимально широкое…

Передернул затвор М82, тот с глухим лязгом встал на место, досылая в патронник огромный патрон. Оттолкнув в сторону еще одну мешавшую машину, броневик, наконец, принял исходное положение для атаки, в этот момент я положил ствол винтовки на подоконник и прицелился. Кто-то из мексиканцев видимо заметил торчащий из окна дульный тормоз винтовки, перебивая друг друга загрохотали два автомата, но огонь их был неточен. Броневик взревел мотором, готовясь к броску, пуля свистнула у меня прямо над головой так, что шевельнулись волосы — и в это время я поймал в перекрестье прицела голову водителя бронемашины (кажется, он был даже в какой-то форме) — и плавно выжал спуск…

Грохнуло так, что у меня заложило уши, отдача мягко, но мощно толкнула в плечо. Все-таки, когда такая винтовка не упирается сошками в землю, отдача более чем солидная, но терпимая… Изображение в оптическом прицеле на мгновение смазалось под воздействием отдачи — но через секунду картинка вновь стала четкой, и я увидел огромную дыру в бронированном лобовом стекле и чуть пониже — разбитую голову водителя, уткнувшуюся в руль. Тяжелая винтовка сработала как нельзя лучше…

Придя в себя от отдачи (а лягался Барретт неслабо!) я направил ствол винтовки чуть ниже, целясь в радиатор, защищенный решеткой из толстой стали и снова нажал на спуск. Снова грохот выстрела, без стрелковых наушников закладывающий уши. Новый удар, словно кувалдой по металлу — и из под капота броневика повалили клубы белого пара. Тяжелая пуля разнесла радиатор и пробила двигатель машины, с места без серьезного ремонта она теперь явно не тронется…

Сгрудившиеся за броней машины мексиканцы бросились бежать, прятаться под обстрелом Барретта им явно не климатило. Вслед им заговорили два автомата — и трое мексиканцев до спасительных машин добежать не успели, двое будто споткнулись и растянулись на гравии, один рухнул прямо около своей машины, пачкая ярко-красной кровью борт внедорожника…

За секунду, придя в себя от отдачи, я перевел винтовку на моторный отсек джипа Тойота спиков (явно угнанного), стоящего на улице и нажал спуск. Уже привычный грохот — и Тойота буквально подпрыгнула, сетка забора буквально разлетелась, одна из секций чуть не упала. В крыле машины появилась дыра с рваными краями. Вот так вот, теперь будет знать, как хамить нью-йоркским мафиозо хе-хе. Недобро ухмыльнувшись, я перевел винтовку на моторный отсек следующей машины. Вслед мексиканцам, которые, согнувшись в три погибели, сматывались от машин, пытаясь выйти из зоны огня, работали два автомата…

— Мы их сделали! Сделали козлов! — больше всего радовался Питер, он едва только не подпрыгивал на месте. Энджи была более сдержанной, но и с ее лица не сходила довольная улыбка. И действительно — побывать под таким обстрелом и выйти целым и невредимым…

— Радоваться рано — осадил я их — теперь надо сматываться! И не только сматываться, но и забрать с собой все наше барахло — бросать его мексиканским бандюгам я не собираюсь. А это задачка посложнее — нам придется выйти из-под прикрытия кирпичных стен на открытую местность.

На улице раздались одиночные выстрелы, я подошел к ближайшему окну и тоже выпустил несколько пуль, чтобы не борзели…

— Значит, диспозицию меняем. Сейчас все трое садимся в Рейнж, грузим в него все что у нас здесь есть, выскакиваем на улицу. Ты, Питер остаешься за рулем, я и Энджи пересаживаемся в Линкольн. Там пулемет. Порядок движения — Линкольн первым, затем Рейнж, перегружать манатки на Хаммер времени нет. И трогаемся — я прикрываю пулеметным огнем. Как выскочим на улицу — уходим налево и газ до отказа…

— Готово! — Энджи справилась с замком на двери, мощный двигатель РейнжРовера негромко бормотал, наполняя маленькую мастерскую угарным газом — долго отсиживаться тут было нельзя. Или — или.

— Садись! — Энджи пробежала несколько шагов и ввалилась на заднее сидение Рейнджа, машина уже двигалась вперед. Бампер внедорожника уперся в стальные ворота — и через долю секунды они открылись…

— Ходу и сразу влево! — заорал я прямо в ухо сидящему за рулем Питеру, задача была — проскочить и поставить Рейндж под прикрытие других машин.

— Смотри! — Питер указал вперед Твою мать…

Линкольн для поездки не годился — он был поставлен так чтобы собой прикрывать Хаммер — и сейчас есь салон и особенно моторный отсек были изрешечены пулями и осколками взорвавшейся гранаты, оба передних колеса были спущены, и машина стояла на ободах. Б… Хорошо, что не взорвалось — на луну бы улетели…

Решение в этих случаях надо принимать быстро. Когда брат нажал на тормоз и РейнжРовер застыл на месте, оно у меня уже было готово.

— Перегружайте все, я прикрою — заорал я и бросился к Линкольну — быстрее!

— Что? — Энджи недоуменно уставилась на меня.

— Перегружайте в Хаммер все, что сможете вдвоем! Быстрее, мать вашу!!!

Рванул на себя исклеванную пулями и осколками дверцу Линкольна — вот он, родимый… Пулемет. И лента на пятьсот патронов. Из-за обездвиженных машин (две уже горели и чадный дым плыл по проулку) уже стреляли — мексиканцы, оставшиеся к этому времени в живых, просекли что мы сматываемся и стреляли в нас, только осторожно, высовываясь из-за угла соседнего склада. Уроки, которые преподал им Барретт, они хорошо усвоили…

Как я за такое короткое время вытащил из салона пулемет, ленту в коробе на пятьсот патронов и под пулями, бегом, протащил ее несколько метров до ближайшего укрытия — я и сам не помню, в нормальном состоянии так быстро я бы это не сделал. Но сейчас в крови кипел, пузырился адреналин в лошадиных дозах, и мне было до всего… В общем, секунд через пять — семь я уже устанавливал пулемет на сошки, укрывшись за одной из машин, белой Тойотой — Камри, выставлявшейся на продажу.

— Пидоры … — дико заорал я, выставляя прицел на пулемете — мало вам прилетело? Получайте, суки!

MAG задергался словно живой, загрохотал, выводя свою жуткую песню смерти. Первая очередь, патронов на десять пришлась по углу склада, за которым прятались несколько бандитов, поняв что дело дрянь они рванули назад, но один не успел — и тяжелые пулеметные пули буквально швырнули его на асфальт. Остальным было уже ни до чего — они сразу свалили.

— Суки! — еще раз выкрикнул я, перевел пулемет на стоящие у входа машины, еще относительно целые, из-за которых тоже велся редкий, несосредоточенный огонь и нажал спуск, отсекая одну за другой короткие очереди. С лязгом пошла вперед лента, освобождаясь от патронов, запрыгали под ногами золотистые гильзы, град пуль ударил по машинам. С гулким хлопком взорвалась одна, затем еще одна. Огонь из-за машин прекратился…

— Алекс!

Я резко обернулся, отрываясь от пулемета — и увидел одержимого. Откуда он сука взялся, чтобы его… От Питера и Энджи его отделял лишь невысокий заборчик из сетки рабицы, а у обоих руки были заняты грузом.

Пистолет! Рука отработанным движением нырнула вниз и вернулась с Глоком 45 калибра. Вот за что люблю Глоки — огонь можно открывать мгновенно, никаких неавтоматических предохранителей. Одержимый бросился вперед — и в этот момент рявкнул Глок, голова одержимого разлетелась от попадания пистолетной пули сорок пятого калибра. Осколки черепа и мозг брызнули в разные стороны, и он рухнул на землю как кукла-марионетка, у которой обрезали разом все ниточки…

— Давайте в темпе, мать вашу!

Позицию я сменил — отступил назад, устроившись за капотом разбитого Линкольна чтобы иметь более широкую зону наблюдения и обстрела. Рискованно — джип от любой пули может вспыхнуть — но делать нечего. Намертво вцепившись в пулемет, я искал стволом новые цели — но все стихло, либо чадно горели машины перед входом, там что-то лопалось и трескалось, боеприпасы что ли… Идиотов же, пытающихся испытать судьбу, впереди больше не было.

— Готово!

— По машинам! — я схватил одной рукой пулемет за ручку для переноски, другой коробку с патронами и бросился вперед. Хаммер уже медленно двигался, я забросил пулемет на переднее сидение, следом бросил коробку. Мне же места уже не оставалось…

— Стой!

Хаммер тормознул, я захлопнул тяжелую дверь, похожую на люк бронемашины, открыл заднюю дверь, заскочил в салон.

— Пошли!

Энджи сидела за рулем, рядом на широком тоннеле между сидениями лежал ее автомат с подствольником.

— Обойма целая?

— Да! — впереди дорога была перекрыта разбитым броневиком и старым Сатурном, Кортес повернула руль, нажала на газ — и хромированный таранный бампер Хаммера ударил Сатурн, сдвигая его в сторону и освобождая достаточное пространство для того, чтобы мог проехать тяжелый внедорожник…

Я нажал на кнопку — и люк поехал в сторону, раскрывая крышу и пуская в салон тяжелый, едкий дым от горящих впереди машин. С автоматом наизготовку я выпрямился в люке, готовый стрелять.

Но по нам никто не стрелял. Вообще. Дав для острастки пару очередей, я опустился обратно в люк. Вырвавшись на свободную, не заставленную горящими машинами дорогу Хаммер рванулся вперед…

Пригороды Финикса штат Аризона 15 июня 2010 года

— Ну и что теперь?

Хороший вопрос. Сейчас мы стояли между двумя складами, прикрытые с двух сторон и невидимые с дороги. Я с пулеметом устроился на крыше Хаммера а Питер и Энджи перетаскивали часть запасов из Хаммера в РейнджРовер, чтобы если нам придется оставить одну из машин — нам не лишиться разом едины или патронов или гранат. Груз должен быть распределен по машинам равномерно. А вопрос и в самом деле хороший…

— Слушаю ваши предложения… — сказал я, потому что и сам толком не представлял что делать. До Форт Брэгга еще надо добраться…

— Может, обратимся к властям? — неуверенно сказала Энджи и тут же прикусила губу, поняв что сморозила глупость.

— К каким властям… — устало сказал я — власть сейчас ублюдки с автоматами типа вот этих вот местных отморозков, которых мы раздраконили час назад. Никакой власти, похоже, не осталось, города кишат одержимыми, а они на выборы не ходят.

— Слушай — сказал Питер — а может нам …

— Что?

— Может нам найти какое-нибудь укромное место, такое чтобы со всех сторон все просматривалось и простреливалось. А?

Я задумался. Идея на самом деле хорошая. Найти какую-нибудь пустую ферму и занять ее, благо пустых ферм сейчас много. А хозяева их либо не предъявят претензий землезахватчикам, либо попытаются их сожрать. Но нами — подавятся.

— И где ты предлагаешь искать эту ферму — начал я — и тут вдруг меня осенило… А почему бы мне не поехать домой. Да, да, элементарно — домой.

Коли уж об этом пошла речь — расскажу немного про себя. Из армии я уходил нехорошо. Не то, что меня с позором выгнали из вооруженных сил, совсем нет. Просто … в общем в Ираке делалось много чего такого, за что можно было предстать перед военным трибуналом и попасть в Левенуорт[42] на пожизненное. Терпел я, терпел — и в конце концов сказал: достаточно. Кое-кому из Пентагона это очень не понравилось, и на одной из военных баз чуть было не произошел несчастный случай. Верней, он произошел, но не со мной, а с двумя военными полицейскими, которые очень хотели, чтобы он произошел со мной, прямо никак угомониться не могли.

Тогда сложилась очень поганая ситуация. Предельно поганая. Личный состав части, где я служил и ее командование (а это были силы специального назначения) примерно представляли что происходит. Они понимали меня, то что я делаю и были на моей стороне. Люди в Пентагоне, которые очень хотели решить проблему со мной раз и навсегда, прекрасно понимали, что законными методами это сделать нельзя, незаконными — предельно сложно как показал недавний несчастный случай с двумя их агентами. Да и я был настороже. Кроме того — дерьмо уже переполняло толчок и могло в любой момент выплеснуться наружу, на страницы газет и на экраны телевизоров.

И тогда было принято решение. Я ухожу из армии якобы по состоянию здоровья, мне выплачивают все боевые, которые скопились за время моей службы в Ираке и платят пенсию — разом за двадцать лет вперед. В свою очередь я забываю раз и навсегда про те темные дела, что творились в Ираке и его окрестностях. Сделка «баш на баш», как говорится — и обе стороны довольны друг другом.

Получив кучу денег, я элементарно растворился среди американских обывателей. Первым делом я поменял фамилию. Делается это очень просто: берутся некрологи какой-нибудь захолустной газетенки. Нужен некролог ребенка, умершего или погибшего в очень раннем возрасте. Затем берется книга церковного прихода и находится запись о дате рождения этого ребенка. Дальше в местный сити-холл[43] отправляется запрос на выдачу копии свидетельства о рождении. В принципе чиновник должен проверить запрос в том числе и по записям о смерти, но в девяноста девяти процентах случаев он этого не делает. После получения свидетельства о рождении на этого человека получаются водительские права — основной в США документ, удостоверяющий личность, карточка социального страхования, открывается счет в банке и так далее. Вот и готова новая личность. Такой фокус я проделывал дважды, по одному из документов с простой фамилией Маршалл (с двумя «л» на конце, а не с одной — обращаю ваше внимание) я получил работу помощником шерифа. Настоящее мое имя было Алекс Маршал (с одной «л» на конце), к своему вымышленному я добавил всего одну букву. Мелочь — но при поиске с использованием компьютерных систем меня уже было не найти. И в то же время, если меня где-то поймают за руку — объяснение элементарное. Какой-то клерк-идиот просто поставил лишнюю букву на конце моей фамилии при выдаче документов, а я и не заметил. Спасибо, сэр, вы меня очень выручили. А то я и не замечал ошибку….

Проблемы была не во мне — проблема была в Питере, его явно должны были искать. Но пока эти идиоты разберутся, пока проверят данные (а связь ж…й гавкнула равно как и система правоохранительных органов в целом и просто прозвонить по списку полицейские участки и попросить проверить тех или иных людей уже невозможно) — времени много пройдет. А возможно — и вообще проверить не удастся…

— У меня есть предложение … — сказал я — а не заехать ли ко мне домой для начала…

— В смысле? — брат вытаращился на меня — это же через всю страну пилить…

Да, забыл сказать… Когда я получил деньги, цены на недвижимость упали ниже плинтуса. И тут я такой красивый — с кучей наличных и не нуждающийся в банковском кредите. А мне с детства хотелось иметь собственный угол. Не мотаться по военным базам и офицерским домикам. Вот я и купил не такую уж и большую, зато очень уютную квартирку в Нью-Йорке. Но жил я не там…

— При чем тут Нью-Йорк. Я разве там служу? Приглашаю вас в обитель порядка в нашем нынешнем суетном, беспокойном и стреляющем мире — великий штат Техас. Где я и служу заместителем шерифа…

На самом деле, в Нью-Йорке я практически не бывал, квартиру сдавал. Устроился я по рекомендации в северном Техасе, в маленьком городке Диккенс. Там я работал помощником шерифа — работенка не бей лежащего, сельскохозяйственный захолустный район, граница с ее нелегальной миграцией и преступностью далеко. Там же купил небольшое, всего на пятьсот акров ранчо. В кредит. И платить, кстати, кредит как я понимаю, теперь некому и незачем. Ура.

— Короче есть в северном Техасе маленький и уютный городок Диккенс, где живут добрые, но в то же время вооруженные люди. И зачем вламываться в чужое ранчо, когда у меня там есть свое?

— А нахрена мы тогда сюда ехали? — вытаращил глаза Питер — это же надо обратно через Седону ехать.

— Вот именно — подмигнул я — навестим заодно старых друзей. А потом — встанем на сороковую дорогу и вперед. Приедем, отсидимся пару дней, поймем что делать — и вперед…

Дорога на Седону штат Аризона 15 июня 2010 года

Движения на дороге стало еще меньше — а вот признаков того, что жители окрестных городишек запасаются оружием и создают отряды самообороны — все больше. То тут то там на съездах с дороги стояли небольшие, чаще всего скверно оборудованные блокпосты — зачастую это был просто трак-пикап стоящий посереди дороги и пара мужиков воинственного вида с ружьями в кузове. Но то что население начало понимать — хорошего от властей ждать не приходится и надо решать проблемы безопасности самостоятельно — это уже огромный плюс. Сзади мелодично пропел клаксон Рейндж-Ровера. Я оглянулся — черт…

Несколько пикапов и фургонов с большой скоростью нагоняли нас. Первым пер громадный Форд 350 с двускатной ошиновкой задних колес, старой модели. И в его кузове виднелись держащиеся за хромированный поручень над кабиной вооруженные люди…

Твою мать, придурка такого… Ругаясь вполголоса я потянулся назад, где уютно угнездился переложенный с переднего сидения пулемет с лентой. Какого хрена я набрал столько стволов — хоть в одиночку на Фаллуджу[44] иди, и при этом, идиот чертов, не озаботился хотя бы самой простой и примитивной рацией обзавестись… Ну, дурак, ну лох… Лошара! И как теперь действия с Питом координировать, скажите на милость? Идиот, придурок, козел…

— Энджи, внимание! — проговорил я, нажимая на кнопку чтобы открыть люк — сзади непонятные тачки, в них до черта каких-то вооруженных гавриков. Газу!

Энджи моментально напряглась, машина продолжала идти по шоссе ровно и спокойно, но скорость немного увеличилась. Немного — это не спортивный Вайпер или Порш к примеру.

— Слушай внимательно, времени нет. Как только начнется стрельба — тормозишь и резко влево, на обочину чтобы Питер не врезался нам в зад. Но — только когда начнется стрельба, не раньше. Поняла?

— Поняла — сухим, напряженным голосом ответила Энджи.

Люк отъехал в сторону, я поставил ноги на сидение — и резко выпрямился во весь рост, доставая из люка пулемет. Форд был от нас уже метрах в двадцати, шел плавно, держа дистанцию словно привязанный. Один из мужиков в кузове дернулся было — и тут же замер, глядя на пулемет. Второй — высокий в джинсовой куртке и большой шляпе — стетсоне, державший в одной руке М16 дергаться не стал — а просто внимательно посмотрел на меня. Знаете, такой тяжелый взгляд самца, на чью территорию незвано вторгся чужак. Расстояние между нами было метров двадцать — но мне показалось, что мы стоим лицом к лицу. Воздух между нашими машинами как будто сгустился, незримое противостояние продолжалось всего минуту, но мне показалось, что прошло десять. Да, у этого мужика было оружие и отряд, он был на своей земле в отличие от меня — чужака. Но у меня был пулемет с лентой, в которой осталось не меньше трехсот патронов, и готовность его применить с максимальной эффективностью. Это и уравновешивало чаши весов. Рискнет?

Не рискнул. Оторвав на мгновение вторую руку от толстого хромированного поручня, возвышавшегося над кабиной, он стукнул в крышу кабины Форда и тот моментально начал снижать скорость, постепенно отдаляясь от нас и превращаясь в точку вдали, на дороге. Потом пропала из виду и точка. Я с силой выдохнул. Сильный ветер трепал мои волосы, с силой давил мне в спину, бросал в меня пригоршни дорожной пыли — но мне нравилось так ехать, черт возьми. И только что я выиграл незримое противостояние с сильным и опытным противником, выиграл без единого выстрела.

Коттонвуд штат Аризона 15 июня 2010 года

— Сворачивай.

Энджи сначала повернула руль и только потом спросила: «Зачем». Начинаем привыкать к армейским распорядкам… Хаммер съехал с шоссе «Черный Каньон», ведущего к памятнику «Castle Montezuma» и поехал по хайвею на Коттонвуд. Глянув в зеркало заднего вида, я убедился, что Питер следует за нами…

— Зачем?

— Попробуем раздобыть чего — нибудь съестного. Лично я питаться консервами и армейскими пайками если и собираюсь, то только в крайнем случае. Заодно узнаем, что творится в окрестностях и дальше по дороге.

— Так тебе и сказали — скептически хмыкнула «мисс ФБР» — лучше бы меня за рулем сменил.

— Там и отдохнешь… — сказал я — ты все равно с пулеметом управляться не сможешь. А насчет «не пустят» — это ты зря, город за счет туризма живет. Люди там к гостям привычные.

— Ага — сказала Энджи — особенно к тем, которые пытаются разорвать тебя в клочья. Очнись, сейчас каждый городок ощетинился стволами, чужих не пускает и правильно делает. Видал, какие объявления на трассе висят?

Объявления я видел, они обычно висел поверх знаков и щитов с указанием города. В Америке жители маленьких городков вообще обожают вещать на въезде в город большие красочные щиты с указанием количества населения и других данным об их малой родине, а также приглашениями посетить их городок. Туризмом жили многие. Сейчас же на многих подобных щитах было написано что-то типа: Тебя никто сюда не звал, если ты не из этих мест — сваливай отсюда да поскорее. Или что-то в этом роде. В общем, типичное американское гостеприимство сошло на нет — и это было печально…

— Попытка не пытка… — философски сказал я, машинально кладя руку на стольную коробку лежащего рядом на сидении пулемета MAG.

Машин на въезде в город не было — и это было объяснимо. В город не пускали. Причем блокпост стоял весьма и весьма солидный — завалом из двух старых траков дорога была перегорожена так, что для проезда осталась лишь узкая полоска. За завалом из машин, насколько мне было видно стояли пикап и внедорожник — и тот и другой Форды старой модели, один желтый другой белый. Но самое главное — чуть в стороне от дороги стоял закрытый армейский Хаммер, у крупнокалиберного пулемета М2 на нем стоял боец в армейской униформе, глаза бойца скрывались за огромными черными очками. Было видно, что жители Коттонвуда подготовились к обороне более чем основательно.

За пару десятков метров до блокпоста Энджи погасила скорость почти до скорости пешехода и на такой скорости мы поползи вперед. Нервировать пулеметчика, делая вид, что мы собираемся на скорости проскочить заграждение мне бы очень не хотелось…

Из-за баррикады показался одетый в джинсы и рубашку похожий на мелкого фермера мужик, махнул рукой, давая команду остановиться. Хаммер моментально встал на месте.

— Двигатель не глуши! — бросил я Энджи согласно кивнула.

— Теперь слушай. Ты представитель федерального правительства. У тебя жетон ФБР — это должно сработать. Если что — я работаю по пулеметчику. Ты по остальным. Глубокий вдох и вперед. Поняла?

Пулемет я оставил в машине, винтовку повесил за спину. Пистолет в кобуре, на таком расстоянии хватит и его. Энджи вообще свой автомат с собой не взяла.

— Кто такие? — весьма недружелюбно спросил мужик у баррикады. В руках у него был полицейский Ремингтон 870 с коротким стволом и дуло ружья смотрела отнюдь не в землю — оно смотрело на нас!

Я внимательно рассматривал своего собеседника. Обветренное лицо, пропыленная одежда, дешевые, но крепкие ковбойские сапоги. Мелкий фермер, не иначе…

— Полиция — я потянулся к карману, и мужик настороженно дернул стволом ружья.

— Э, э, спокойно… — держа спокойный и рассудительный тон проговорил я — мы из полиции. Ты же не собираешься стрелять в полицейских? Я только достану удостоверение…

В лице мужика что-то изменилось — видимо нормы цивилизованной жизни, не позволяющие стрелять в полицейских, у народа еще не забылись. Пока.

— Только осторожнее — пробурчал он — а то я нервный…

— Я тоже — я медленно извлек кожаный бумажник, раскрыл его, показал мужику. Внтри была прикреплена шерифская звезда.

— Я из ФБР — вступила в разговор Энджи, доставая свое удостоверение — из Вашингтона.

На действия Энджи мужик отреагировал намного более мирно, видимо ее внешность вызывала больше доверия, чем моя.

— А на кой черт нам тут нужны федералы — заявил мужик скрипучим, раздраженным голосом — вы только и умеете, что налоги драть да идиотские законы издавать. Федералы… А вот когда надо — так вас никогда нет!

— Ну, мы же здесь, перед вами… — спокойно сказал я.

— И что вам надо? — спросил мужик — у нас здесь свои порядки, с психами мы и сами справимся и с бандитами тоже. Ехали бы вы отсюда…

— Для начала нам надо поговорить с местным начальником полиции или шерифом или с кем-нибудь, кто здесь у вас главный. И кофе выпить нам тоже не помешало бы. Деньги, чтобы оплатить ваше гостеприимство у нас есть — при этих словах Энджи располагающе улыбнулась.

— Стойте здесь! — мужик пошел к машинам, пулемет по-прежнему смотрел на нас. За баррикадой, в машинах расположилось еще не меньше двух стрелков.

Полицейская машина подкатила к баррикаде минут через десять и все это время мы стояли перед баррикадой, медленно изжариваясь на солнце. Старый белый Форд Краун Виктория раскрашенный не в сине-белый, а почему то в бело-черный цвет. Видимо здесь так принято…

Из салона полицейской машины неспешно выбрался здоровенный, необхватно тучный полицейский, глядя на него я удивлялся, как форма не лопается на нем под напором распирающего ее жира. Поправив на поясе дубинку и расстегнув кобуру (старая привычка всех полицейских, особенно патрульных, ничего страшного здесь нет) он, переваливаясь с боку на бок, направился к нам, словно перегруженный золотом испанский галеон. Глядя на то, как при каждом шаге колыхаются его обширные телеса, мне вдруг захотелось заржать во весь голос, хотя было не время и не место. Это сколько ж надо пива и гамбургеров в придорожных рыгаловках выжрать, чтобы так разжиреть…

— Что вам здесь нужно? — голос у полицейского оказался на удивление тонким, чем то смахивающим на женский — и я снова с трудом подавил подступающий к горлу истерический смех.

— Алекс Маршалл, помощник шерифа и Энджи Кортес, ФБР — представился я за нас двоих.

Полицейский по очереди забрал у нас удостоверения, внимательно просмотрел. При этом его губы шевелились, как будто он с большим трудом читал, что там было написано. Там где я служил — такого ожиревшего помощника шериф вышиб бы в один день.

— Что вам здесь нужно? — упрямо повторил коп.

— Для начала, сэр не мешало бы представиться… — спокойным тоном сказал я, но коп меня перебил.

— Для начала сынок — ты не в Техасе, ты в Аризоне и здесь моя земля и не твоя. Поэтому не тебе решать и не тебе указывать, что мне делать, а что — нет.

— Мы насколько я помню, коллеги, офицер и я до сих пор не выходил за рамки вежливости…

— Так попробуй, выйди… — сказал жирдяй Сука… Чтоб у него понос месяц не проходил. Козел. Совсем обнаглел.

— Сэр, мы представители федерального правительства — медовым голосом сказала Энджи — и мы хотели бы поговорить с кем — нибудь из представителей власти в этом городе о том, что происходит здесь и в округе. Представитель власти — это вы?

Видимо мысль о том, что он является представителем власти, произвела на копа хорошее впечатление и он решил немного сменить тон разговора. Или это на него женское очарование так действует?

— Представитель власти — это я, мэм… — сказал он — а вот этот самый парень, что стоит рядом с вами на представителя власти не очень то и похож…

— Он меня охраняет — вывернулась Энджи — это мой друг и я его попросила. Ездить по дорогам небезопасно офицер…

— Трой — пробурчал коп.

— Офицер Трой… Поэтому я и попросила моего друга сопроводить меня в этой поездке. Так случилось что он оказался рядом и я его попросила. А вон там, сзади, в машине — доктор, специалист по вирусным инфекциям. Он тоже с нами. Вы позволите нам проехать в город?

— Не похожи ваши тачки на машины, на которых ездят федералы — пробурчал Трой.

— Мы их реквизировали[45] — сказала Энджи, по-прежнему дружески улыбаясь — в городах сейчас черт знает что творится. Так вы позволите нам проехать в город, офицер Трой?

Коп немного подумал, мне показалось, что я слышу, как в его обширной голове вращаются заплывшие жиром шестеренки…

— Езжайте за мной … — решил наконец он и направился к своему Форду…

Остальное было проще простого. Приехав в город, первым делом мы посетили местный полицейский участок. Рулил там некий Грид из национальной гвардии, из местных — именно он, как только началась вся эта канитель, пригнал сюда три Хаммера с крупнокалиберными пулеметами с военной базы. Дезертирство с оружием расцветало пышным цветом, и винить, честно говоря, я бы никого не стал. В генах любого настоящего мужчины — первым делом защитить свой дом и свою семью. А вот местного начальника полиции не было — он и вся его семья, на свою беду побывали в Финиксе — и подхватили заразу. Стали одержимыми. И перед тем, как их пристрелили — наделали дел. Но в целом — от одержимых удалось отбиться, от бандитов — тоже. Последнее нападение банд было вчера, на крупнокалиберный пулемет они не рассчитывали. Те машины, из которых была сложна баррикада — как раз из тех, что бросили бандиты…

— А вот и бар… — насмешливо сказал я, паркуя машину — а ты говорила, не получится.

— У тебя бы не получилось… — скривилась Энджи — социотехника у тебя на нуле. Вчера ты с этим жирным чуть не перестрелялся там же. Мужики, они и есть мужики, тестостерон мозги заменяет.

— Э, полегче насчет мужиков! — обиженно сказал я — вообще то ни кто иной, как я и мой брат в последние пару дней спасаем твою задницу от одержимых. Могла бы и забыть на время про свои феминистские штучки.

— Это не феминистские штучки — непримиримо сказала Энджи — это правда, причем для вас, мужиков, неудобная. Поэтому вы ее и называете — феминистские штучки.

Заперев машину, мы поперлись к местному бару. Судя по количеству машин перед ним — верней по их отсутствию — с выручкой у них сегодня туговато…

— С оружием нельзя! — высокий лысоватый бармен, до этого меланхолично протиравший стаканы в упор смотрел на нас — оружие оставляйте в машине. Кстати, вас я здесь раньше не видел… На барной стойке открыто лежал Моссберг 590 армейского образца…

— Мы гости офицера Троя … — сказал я и бармен рассмеялся странным каркающим смехом.

— Гости… Ну, насмешили ха-ха-ха… Гости у Троя… Да Трой и в нормальные времена негостеприимным был, а сейчас и подавно… Тем не менее, если он вас в город пустил — значит вы что-то из себя представляете… Так что добро пожаловать в «Звезду Пустыни»… Только оружие вам и в самом деле нужно оставить в машине — с оружием я не обслуживаю…

— А если одержимые? Бармен наморщил лоб, пытаясь понять, о ком я — потом понял, усмехнулся.

— Вы про психов… Психов здесь нет — если же они появятся, я о них позабочусь — с этими словами бармен положил руку на лежащее на стойке ружье.

— Пистолеты хоть можно оставить? Бармен подумал, потом кивнул. Пришлось идти к машинам, разоружаться…

— Налей и себе… Сядь, выпей с нами, все равно никого нет… — сказал я, когда мы разоружились и заняли столик в углу в пустом зале. Было прохладно, уютно гудел кондиционер…

— А почему бы нет…

Выпивка теперь стоила в пять раз дороже. Но за деньги пока еще продавалась. Те кто мог, набивал карманы…

— Тебя как звать? — спросил я после первого «шота».[46]

— Мамаша Ником назвала — солидно ответил бармен — давно это было. А ты кто будешь?

— Алекс, Питер, Энджи — представился я и представил своих спутников.

— Туристы?

— А ты видел туристов с таким количеством стволов? — усмехнулся я.

— Не видел … Тогда что вас сюда занесло?

— Дела… — туманно ответил я — как всегда дела… Ты мне лучше скажи, что в окрестностях происходит.

— Да ни хрена не происходит. Туристов не стало совсем, зарабатывать не на чем. Зато бандиты появились — мексикашки, ниггеры, белая шваль. Раньше тише воды ниже травы были, сейчас же у всех стволы, тачки… Я из города не вылезаю, не знаю, но по слухам — хреново на дороге. Заправляют «Лос Лупос», у них уже человек пятьсот не меньше. Есть и другие — ненамного меньше. Все говно что в штате было — сейчас наверх всплыло. По слухам кто-то склад армейский разграбил и теперь намного сложнее отбиваться станет. Но пока — пронесло, серьезного ничего не было.

— А где эти Лос Лупос орудуют?

— Да по всему штату… В Нью-Мексико даже суются, но опять таки по слухам. Где-то у них база есть, но где — неизвестно, да если бы и знать — громить никто не пойдет. Сейчас каждый о своей заднице думает … — с этими словами бармен сплюнул себе под ноги.

— А со жратвой у вас тут как? — задал я интересовавший больше всего меня вопрос.

— Со жратвой здесь хорошо … — после халявного шота Ник совсем раздобрел и доверительно наклонился ко мне — вот без жратвы — совсем хреново…

— В смысле — я подводил Ника к нужной мне информации.

— Да в прямом! У нас откуда жратва берется? Из холодильника! А если холодильник пуст? Из супермаркета, б…! А когда все медным тазом накрываться стало — тут то и возник вопрос. Это хорошо если штат сельскохозяйственный (я тут же подумал про Техас) а если как у нас? Либо каньоны и сушь долбанная либо горы лесистые. Сейчас каждый за запас жратвы, особенно которая не скоропортящаяся, держится как за золото, ни за какие бабки не раздобыть. Тут у нас инициативная группа собирается, хотим взять несколько машин, пару грузовиков и двинуть в крупный город, говорят там в супермаркетах еще много чего осталось. Хочешь — оставайся, двинешь с нами, нам несколько лишних стволов ни на дороге, ни в городе не помешают. А так — жратву тебе никто здесь не продаст, ни за деньги никак даже не надейся…

— А что про власти слышно? Про национальную гвардию, армию… — сменил я тему, стараясь скрыть разочарование.

— Ни хрена не слышно! Наш черномазый президент даже не потрудился показаться в телеке и объяснить что происходит. Губернатор штата по слухам сам взбесился. Национальная гвардия и армия, опять по слухам сам не видел, установили кордоны на границах между штатами, пытались отстреливать психов в крупных городах — но потом на нет сошло. Психов до черта. А так — кто как выживает…

— Ясно…

Ник взялся за бутылку, чтобы налить всем еще по одному «шоту», что-то снова начал говорить, но я его уже не слушал. Что-то не давало мне покоя. Что?

И тут я понял. Звук гудения кондиционера как-то изменился, его уже перекрывал другой звук, становившийся все сильнее и сильнее. И этот звук мне оптимизма не внушал…

Это был звук, который издают вращающиеся лопасти винта вертолета. И в свете того, что я увидел вчера, этот звук меня совсем не радовал…

— Слышите?

— Это что, вертолет? — недоуменно спросила Энджи.

— Сидеть здесь! — рявкнул я — на улицу не высовываться! Здесь часто вертолеты летают?

— Да нет… — недоуменно ответил Ник — несколько часов назад вот только пролетали, чуть дальше. Армия видимо какой-то своей хренью занимается…

— Сидеть! — повторил я и, положив руку на рукоять пистолета (чисто жест для успокоения нервов, пистолет против вертолета ну никак не рулит) осторожно пошел к выходу из бара. Почему то у меня в голове вдруг возникла дурацкая и пугающая мысль, что вертолет ищет именно нас. Никакого логического объяснения этому не было, но я чувствовал именно это.

Всего в нескольких сотнях метров от бара, на небольшой высоте медленно шел армейский Blackhawk. Выйдя из бара, я уставился на него, моля бога чтобы меня приняли за простого местного идиота, для которого пролет вертолета — бесплатное развлечение и нисколько не опасность. Много раз я замечал, что люди обожают пялиться на пролетающий на небольшой высоте вертолет, ничего в этом такого странного нет. Бортовой люк был распахнут, и из него торчал ствол страшного по своей разрушительной мощи оружия — трехствольного крупнокалиберного (12,7 мм) пулемета GAU-19. Такие вертолеты часто применялись в Ираке как вертолеты точной огневой поддержки.

Повернувшись, я медленно, чтобы не привлечь внимание вертолетчика резкими движениями, я пошел обратно в бар.

— Извини, Ник, но мы сваливаем…

Седона штат Аризона 15 июня 2010 года

Еще на подъезде к Седоне мы заподозрили неладное — на горизонте знаком беды возвышался столб черного дыма. О том, что горит именно Седона … как-то даже вопросов не было. Нечему больше было там гореть…

— Сворачивай с дороги …

Хаммер съехал с дороги, почти не снижая скорость, перескочил через кювет (подвеску даже не пробило, вот это машина!) и с утробным ревом полез по бездорожью…

— Стоп.

Вообще, Седона располагалась в своего рода котловине, дорога, по которой мы ехали сначала шла вниз, а потом — вверх. И светиться двумя машинами на трассе, рискуя вызвать на себя шквальный огонь, я не собирался…

Сзади вплотную к Хаммеру подъехал и встал РейнджРовер, ему это маленькое внедорожное приключение далось тяжелее чем Хаммеру, но он его тоже прошел с честью. Как-никак эта же фирма знаменитые ЛэндРоверы выпускает, чувствуется конструкторская школа…

— Что делаем? — Энджи уже готова была бежать до Седоны бегом, и я ее понимал.

— Сначала въезжаем в то, что тут произошло — сказал я, доставая из багажника Барретт, которым я уже один раз так хорошо воспользовался — и только потом въезжаем в город. Кто-нибудь кроме меня со снайперской винтовкой обращаться умеет?

— Ну… — замялся Питер — на оленей охотился… Энджи просто покачала головой.

— Тогда не придумываем лишнее. Берете свое оружие и меня прикрываете. У самого гребня холма ложимся на пузо — еще не хватало, чтобы нас из города увидели, таких красивых…

— В смысле — на пузо? … — недоуменно уточнил Питер.

— В прямом! Лучше изгваздаться по уши в грязи, чем в собственной крови, понял! Наплюй на чистоту, потом постираешься!

— Ё….

Поставив Барретт на сошки, я медленно вел прицелом по горящей Седоне и то, что я видел, внушало мне настоящий ужас. Сразу вспомнился Багдад.

Город был разгромлен, причем полностью. И не бомбежкой, а уличными боями. На улицах пылали костры из брошенных машин, горели и некоторые дома, черный дым поднимался к небу со многих мест, образуя над городом сизую хмарь, запах гари чувствовался даже отсюда. Ни единой живой души в прицеле я не видел, стрельбы тоже похоже не было. Что бы тут не произошло — это уже произошло и закончилось…

За день до этого…

— Глянь-ка…

Один из бойцов местного отряда самообороны, стоявшие на западной баррикаде указал пальцем куда-то вдаль, где на горизонте появились несколько черных точек, которые с каждой секундой росли, увеличивались в размерах.

— Это же вертолеты! Черт возьми, это долбанные вертолеты!

— Какого хрена им здесь надо? — задумчиво пробормотал старший патруля, единственный у кого был опыт службы в армии.

— Да какая разница! Они нам помогут! Черт возьми, они нам помогут…

— Какого все-таки хрена им надо нам помогать…

Ответы на все вопросы, ополченцы получили уже через минуту, когда шквальный огонь Минигана с идущего первым вертолета буквально разрубил их и их джип на куски…

— Пулеметный расчет, два часа!

Пулеметчик с правого борта повернул свой Миниган, нажал на клавишу спуска, толстый блок стволов скорострельного пулемета завращался с бешеной скоростью, рассыпая стальную смерть. Смельчака с пулеметом, осмелившегося высунуться из-за угла одного из зданий и обстрелять вертолет, разнесло на куски свинцовым градом вместе с углом здания.

— Машина противника, на девяти часах!

Плюнул огнем пулемет на левой стороне вертолета, через несколько секунд старый белый пикап с ополченцами в кузове исчез в жаркой вспышке пламени…

— Новый заход, приготовились работать!

Боя уже не было, так — одиночные выстрелы, изредка короткие очереди то тут то там перекрывали гул и треск пламени. Рассыпавшись, люди в черной полицейской униформе штурмовых групп без знаков различия прочесывали дома и улицы. Основное сопротивление было уже подавлено по всему городу шквальным огнем вертолетов, сейчас оставались только одиночки, которым чудом удалось уцелеть. Бывший завод почти в центре города был изрешечен сначала из пулеметов, а потом добавили еще из автоматических гранатометов, с двух Хаммеров. Хаммеры и основная часть штурмовой группы прибыли в город на двух транспортных Чинуках, сейчас они стояли на окраине города с выключенными турбинами — как бы то ни было запасы топлива сейчас, были не бесконечны, и его нужно было экономить. Рядом с ними стояли и два Блэкхока, третий же патрулировал над городов — на всякий случай, для оказания оперативной огневой поддержки наземным поисковым группам. Все шло по плану.

У горящего полицейского участка стоял песчаного цвета Хаммер, в штурмовой модификации сделанной по итогам Иракской компании, ощетинившийся пулеметными столами на все четыре стороны света. Около него стоял среднего роста и средних лет, ничем не приметный человек и взатяжку курил, часто сплевывая на землю. Одет он был, в отличие от своих подчиненных, в армейскую униформу без знаков различия, штурмовая винтовка — G36 в коротком варианте — была небрежно закинута за спину. В целом, этот человек не производил впечатление опасного, как говорится, пройдешь мимо — забудешь, как выглядит в следующую же минуту. Единственным примечательным моментом в этом человеке были глаза, блеклые, безжизненные, похожие на глаза мертвеца или одержимого. Эти глаза не были зеркалом души — они ничего не выражали и больше всего походили на глаза китайских пластмассовых кукол, с которыми играли дети.

— Сэр! — один из боевиков высунулся из Хаммера — командиры групп докладывают — зачистка завершена. Ничего похожего. Машину они оставили здесь, сами, судя по всему уехали на другой. Похоже, мы вытянули пустышку, сэр…

Человек сделал последнюю затяжку, бросил окурок за землю и раздавил подошвой армейского ботинка.

— Результаты допросов?

— Почти ничего не дали, сэр! Были здесь, уехали около десяти часов назад. На чем — не знают, не видели. Человек сплюнул на землю, повернулся к машине.

— Передай всем — чистим до конца и сваливаем. Пусть поставят несколько мин-ловушек.

— Может засаду оставить… — неуверенно сказал радист.

— Сюда они уже не вернутся…

— Что же здесь произошло… — потрясенно пробормотал Питер.

— Что бы здесь не произошло — в живых здесь уже никого нет. А вот засада — вполне может быть! — с этими словами я начал складывать сошки винтовки.

— Что ты собираешься делать? — подозрительно спросила Энджи.

— Сваливать, вот что! — выругался я.

— Как сваливать?! — Энджи сделала попытку подняться на ноги, но я был начеку и снова повалил ее на землю — мы должны поехать туда… Мы должны помочь, может быть, там есть живые…

— Ты что, совсем дура?! — грубо сказал я — там нет никаких живых! Кто бы это ни был — они зачистили всех, помогать некому! А вот неприятностей там можно хавнуть — по самое не балуй. Я тебе уже говорил — если человеколюбие играет — вперед! Твой родной город! Там и оставайся! А нам надо ехать. Решай!

Конечно, жестко… Но иного способа выбить человека из психотравмирующей ситуации нет, поверьте. Пусть лучше она выплеснет весь негатив на меня, такого подонка, чем будет копить его в себе…

Ругаясь про себя, я взгромоздил тяжелую винтовку за спину и двинулся к машинам. Про себя я понимал, что Энджи выведена из строя надолго, вести машину придется мне. Две машины — и считай два человека, отстреливаться в случае чего некому. Хуже некуда. Но и выхода другого, кроме как ехать на свой страх и риск не было…

Недалеко от Флагстаффа штат Аризона 15 июня 2010 года

— Пойдем-ка, побеседуем… — улучив момент, когда Энджи немного отвлеклась (она по-прежнему была мрачнее тучи) я кивнул в сторону. Питер пошел за мной.

У Флагстаффа мы остановились на ночлег — темнело, а ехать по ночной дороге было предельно опасно. С дороги я заметил прекрасное место — полуразрушенный ангар. Можно было укрыть обе машины так, чтобы их не было видно с дороги. Не вводить людей в искушение…

— Что произошло в Седоне, знаешь?

— Понятия не имею — как только речь зашла про Седону, у Питера аж лицо побледнело — ведь у них был сильный отряд самообороны, оружие, патроны. Что же это за банда должна была быть, чтобы такое устроить. Спалили весь город. Там и брать то особо было нечего…

— Боюсь, это была не банда. Даже у крупной банды на такое не хватило бы сил. Я тебе скажу — а ты слушай и запоминай. Черт его знает, что дальше будет. Я сделал ошибку — из Седоны позвонил в штаб командования специальных операций. С чужого телефона, но тем не менее. Ты помнишь, в какой спешке мы сматывались из Седоны? Питер кивнул.

— Именно поэтому. На телефоне сидел кто угодно, но явно не дежурный офицер. Из того, что я сказал, он не понял ни единого слова. Такая ситуация может быть только в одном случае — если здание захвачено противником. Судя по всему, они пробили, откуда звонок, сделать это не сложно. Я ожидал, что они вышлют команду, чтобы попытаться меня захватить, либо установят наблюдение — а оно вон как получилось…

— Да быть не может — сказал брат — неужели из-за одного телефонного звонка они такое устроили. Уничтожили целый город. Быть такого не может.

— Тогда это твои хвосты, Пит. Твои бывшие работодатели могли такое устроить? Те самые, которым ты выложил на блюдечке вирус? Питер задумался. Затем неохотно выдавил из себя.

— Да. Я думаю — могли бы…

Той же ночью…

Грохот выстрелов и вой моторов разбудили меня в третьем часу ночи. Проснулся я мгновенно — опытные военные вообще всегда и везде спят вполглаза, готовые к бою в любой момент. Так спал и я.

Проснувшись, я первым делом схватился за лежавшую рядом винтовку. Замерев, как дикий зверь в засаде, я начал внимательно прислушиваться к звукам боя. Скорее даже не боя — примерно в миле — полутора от нас грохотала беспорядочная перестрелка. Звук боя не такой — тут палили много, заполошно и бестолково из самого разного оружия.

— Энджи! — пихнул я в бок с силой спящую рядом (на разложенном водительском сидении женщину).

— Что… — недовольным сонным голосом отозвалась она.

— Просыпайся!

На улице было темно — хоть выколи глаз, полная луна освещала местность мертво-блестящим светом. Казалось, что прерия будто залита серебром.

— Что?

— Держи! — я сунул в руки еще не до конца проснувшейся Энджи мою Мк14 — кажется, где то там впереди какая — то разборка. Надо проверить. Осторожно занимаем позиции на выезде из ангара. Стреляешь только после меня, чтобы ни происходило! Буди Питера, пусть берет Калашников и присоединяется к нам! И тихо!

Споткнулся обо что-то в темноте и приложился рожей прямо о борт Хаммера. Молниеносная вспышка боли, аж до искр в глазах окончательно изгнала сонливую томность, теперь я бы готов действовать. В темноте послышался хлопок двери РейнджРовера, приглушенный голос Питера, раздраженно проклинающего все на свете. Война есть война…

Достал с заднего сидения Хаммера лежавший там Барретт и подсумок патронов к ним. Ночной оптики у меня к нему не было — но под лунным светом сойдет и так, прицелюсь по дневной. Осторожно ступая, стараясь снова не упасть, я пошел к выходу из заброшенного ангара.

В километре от нас разворачивался настоящий шабаш. Иначе это было назвать никак нельзя — самый настоящий шабаш. Хорошо еще, что эти уроды не двинули сюда, в ангар — хватили бы мы лиха. Мысленно я выругал себя последними словами за то, что понадеялся на маскировку и не установил дежурство. Военный профессионал, твою мать, называется…

На относительно ровном месте, широким, почти замкнутым кругом стояло не меньше пятидесяти машин. Причем все — траки — джипы, пикапы, грузовые и пассажирские фургоны. Был даже один полицейский (!!!) джип — Форд Эксплорер с мигалкой на крыше. Самой большой машиной был тяжелый фермерский Питербилт. Раньше на нем возили силос и сено — теперь же кузов и кабина были кустарно укреплен листами стали, а в самом кузове были установлены турели с пулеметами, я видел две, но могло быть и больше. Остальные машины отличались редкостным разнообразием — от шикарного и уже покоцанного где то БМВ Х6, до старых, разрисованных граффити тяжелых лифтованных пикапов, которым было лет двадцать-двадцать пять, не меньше. Впрочем, и многим их хозяевам, которых я видел, лет было не больше….

Самих же хозяев я насчитал человек сто, не меньше. Свет фар поставленных кругом машин создавал своего рода арену, и на ней резвились эти твари…

Все — латиноамериканцы, возрастом по виду от двадцати до тридцати пяти лет, старше никого не было. Одеты все как на подбор — обтягивающие, иногда живописно порванные джинсы, футболки с различными надписями. У многих на футболках был изображен Че Гевара, хотя я был уверен, что едва ли каждый десятый знает кто это такой. Некоторые вообще сняли футболки и щеголяли обнаженными торсами, красуясь перед подругами.

Подруги тоже были, их было намного меньше, но они были. В основном — невысокие, темноволосые, чем то похожие на индианок, кошмарненького вида. Но были три — четыре совсем других — классического латиноамериканского типа, с которыми бы и я не отказался. Одеты они были вразнобой, некоторые липли к парням, некоторые демонстративно стояли в одиночестве.

Оружие… Вот оружие было у всех. В основном — все те же банальные Калашниковы произведенные в Китае и Румынии. В Дельте мы их называли «самый дешевый билет на тот свет». Светились и другие стволы — Рюгеры Мини-14, различные варианты М16 и М4, в основном устаревшие и нетюнинговые. Помповые ружья самых различных модификаций, много обрезов. За поясом у каждого «уважающего себя мужчины» был заткнут пистолет или револьвер, у некоторых и по два. В целом, это сборище производило впечатление слабо подготовленной, но жестокой, дерзкой и опасной банды.

— Что там? — мне было прекрасно видно разворачивающееся за милю действо через выставленный на максимальное, шестнадцатикратное увеличение оптический прицел Барретта, в то же время у Энджи на винтовке был всего лишь ACOG с трехкратным увеличением, у Питера же на АК не было и этого. Для такой дальности маловато, хорошо было видно только мне.

— Тихо! — шикнул я — сидеть тихо, не стрелять без команды. Тихо!

Тем временем в освещенном круге разворачивалось действо — такое интересное, что я убрал палец со спускового крючка винтовки, чтобы ненароком не выстрелить. Уж очень хотелось…

Вначале в освещенный круг пинками и тычками выгнали мужика. С виду — типичный яппи, белый, на вид лет сорока, лысоватый. Обычный конторский клерк, ждущий свою пенсию за столом в какой-нибудь захудалой конторе, перебирающий бумажки, платящий проценты по тридцатилетней ипотеке и покупающий подержанный Форд каждые три года. А в нынешних условиях — мясо. Жертва, не способная защищаться, каким то образом не ставшая одержимым и сейчас отданная судьбой на потеху толпе пьяных и обширянных мексиканских юнцов. Может быть один из десяти, кто природно несовместимый — тот, которому природа подарила шанс выжить, и у которого мексиканские юнцы намеревались сейчас этот шанс отнять.

Мексиканец — высокий, с наголо бритым черепом, накачанный, голый по пояс, вытащил этого клерка откуда то из темноты и солидным пинком по заднице придал ему ускорения. Под хохот окруживших арену мексиканцев, клерк пробежал несколько метров и упал почти на середине арены, вызвав новый взрыв хохота и выстрелы в воздух. Б… У них что, патронов немеряно? Или мозгов нет?

На арену тем временем вышел тот самый мексиканец. Судя по всему — один из местных авторитетов. В каждой руке у него было по трехфутовой палке. Повернувшись к окружающим арену соплеменникам, он начал что-то громко и истерично говорить, толпа встречала слова восторженным воем и новыми выстрелами в воздух. Клерк тем временем немного пришел в себя — но с коленей так подняться и не решился. Мексиканец указал одной из палок на стоящего на коленях клерка, что-то выкрикнул — ответом ему была новая интенсивная пальба, расчерчивающая трассами пуль темное небо.

Закончив общаться с толпой, мексиканец подошел к клерку, что-то сказал. Тот помотал головой подобно собаке. Мексиканец повернулся к толпе, что-то снова крикнул — раздалось несколько новых выстрелов. Клерк с колен так и не поднимался, он был похож на барана, готового для убоя.

Мексиканец отошел от клерка на несколько шагов, бросил ему одну из палок, которую держал в руках, принял исходное положение, принятое в бо-дзюцу.[47] Клерк никак не реагировал, он просто стоял на коленях, глядя на лежавшую перед ним палку. Мне показалось, что он даже заплакал.

Вдруг я понял, что ненавижу этого клерка, это плачущую размазню одного со мной цвета кожи, боящегося даже взять в руки палку и принять вызов, брошенный ему юным подонком. Принять вызов, чтоб хотя бы умереть, как подобает мужчине. Я ненавидел этого человека так сильно, как еще никого и никогда не ненавидел…

Твою мать, да что же с нами со всеми происходит? С нами, с белыми. Именно мы, белые поселенцы, больше четырехсот лет назад приплыли к этим берегам. Мы делали эту страну от начала и до конца! Мы сделали эту страну такой, какая она есть! Мы воевали в первую мировую войну, мы сражались насмерть во вторую. Наши отцы убивали коммунистов во вьетнамских джунглях — и умирали, но умирали как мужчины, с оружием в руках и в бою! На колени не встал никто! Что же с нами со всеми произошло…

Мексиканец презрительно сплюнул, отошел ближе к краю площадки, протянул палку. Палку приняли и вместо палки ему дали огромное, с лезвием длиной не меньше полутора футов мачете. Сменив оружие, мексиканец под вой соплеменников, и грохот выстрелов пошел к стоящему на коленях белому.

Внезапно я поймал себя на том, что палец мой снова лежит на спусковом крючке, а мозг в автоматическом режиме высчитывает нужную поправку для стрельбы из винтовки.50BMG на милю. Тряхнув головой чтобы немного прийти в себя, я опасливо убрал палец со спуска, опасаясь, что не сдержусь.

Мексиканец что-то сказал, и клерк покорно и неуклюже встал на четвереньки, склонив голову. Сука, да дерись же ты! Он как раз отвлекся…

Мексиканец, потрясая мачете и явно красуясь перед дружками, оборачивался, смотря на все стороны. Получив свою порцию славы, резко взмахнул мачете — и с силой опустил его вниз. Голова клерка покатилась по земле, пятная ее бурыми пятнами крови, а грохот адской пальбы перекрыл истошные крики. Шабаш…

— Что там за …

— Идите по машинам — резко сказал я — быстро! Я подежурю!

Тем временем, на арене разворачивалось второе действие кровавого спектакля. На арену, одну за другой вывели шесть женщин. Белых, молодых. Из одежды на них было только нижнее белье — да и то изорванное и испачканное. Когда-то в другой жизни они были привлекательными, ходили на фитнесс и шопинг, занимались беспроблемным и ни к чему не обязывающим сексом — но сейчас ужас искажал их лица.

Равенство… Все декларации о равенстве мужчин и женщин исчезли в одночасье, сметенные волной бессмысленного и жестокого насилия. Сейчас на территории Соединенных штатов Америки — да что там США — на территории всего мира, действовал простой, веками выверенный закон. Если ты женщина и у тебя нет сильного, вооруженного мужчины, способного силой оружия отбить посягательства других мужчин — значит, другие мужчины вправе считать тебя своей законной добычей и сделать с тобой все, что сочтут нужным сделать.

Одна, увидев обезглавленное тело, бросилась назад — но ее пинками и ударами прикладов вернули обратно. Действие номер два…

Главным героем в этом действе был снова тот же самый накачанный с обритым наголо черепом мексиканец. С хозяйским видом, помахивая окровавленным мачете, он несколько раз прошелся рядом с выстроенными в ряд женщинами, внушая им настоящий ужас. Сначала я подумал, что он хочет отрубить головы и им — но потом понял, что дело совсем в другом.

Под дикие крики толпы, тот начал что-то говорить, указывая мачете то на одну то на другую женщину. Одной, упорно смотревшей на землю, он приподнял голову окровавленной сталью — та чуть не упала в обморок, толпа приветствовала все это новыми криками и визгами. Зоопарк…

Из толпы стали выходить мужчины, они выстраивались напротив женщин и каждый доставал из кармана, и отдавал главарю несколько мятых купюр. Мужчин было больше, чем этих женщин. Намного.

Наконец, поток желающих закончился, главарь с довольным видом пересчитал пачку денег, спрятал ее в карман и резко, словно давая отмашку взмахнул окровавленным мачете. Мужчины бросились вперед словно спринтеры с низкого старта.

Уже через минуту от нижнего белья ничего не осталось, а пленниц трахали по двое — трое мексиканцев одновременно в разных, самых причудливых позах. Остальные, те кто не захотел, дикими криками и выстрелами в воздух подбадривали насильников…

Ну, что, господа законодатели из Вашингтона?! Все еще будете говорить мне про права латиноамериканцев, про запреты расовой и национальной дискриминации? Нужна амнистия для нелегальных мигрантов? Надо открыть границы? А? Не слышу!?

За шесть месяцев до катастрофы Детройт, Рождество 25 декабря 2009 года

Jingle bells jingle bells…

В Детройте, бывшей автомобильной, а ныне криминальной столице США бушевало рождество. По случаю рождества никто не работал (надо сказать, что многие здесь не работали и по всем другим случаям), в громадных моллах[48] смели со скидками весь рождественский ассортимент. На каждом углу улиц гордо стояли Санта-Клаусы с магнитофонами, вплетавшими в привычный для Детройта фон негритянского разнузданного рэпа знакомые с детства праздничные ритмы рождественских мелодий — типа все той же Jingle bells — символа Рождества.

На углу одной из улиц, чуть в стороне от назойливо брякающего кружкой для пожертвований Санты[49] стоял лакированный, словно облитый черной слюдой Кадиллак-Эскелейд. Двигатель едва слышно работал на холостых оборотах, редкие снежинки падали на крышу и на капот машины и почти сразу таяли.

В салоне Кадиллака сидели двое мужчин. И разговор их был очень и очень нелегким…

— Ты уверен в том, что говоришь?

— Абсолютно — уверенно сказал сидящий за рулем хозяин роскошной машины — вчера я предпринял контрольный эксперимент. Оставил в памяти компьютера приманку — на самом деле этот файл был чушью собачьей, но неспециалист это не увидит. И кто-то на приманку клюнул. Мы под колпаком, Питер я в этом уверен. И наш «левый» журнал с записями экспериментов тоже тайной не является…

— Кто, как ты думаешь?

— В моем понимании — Денмонт.

— Вот сука… Недаром он крутится у нашей лаборатории, хотя у него своя есть. Своих мозгов не хватает — так решил на чужих исследованиях в рай въехать. Сволочь. Пусть только попробует еще к лаборатории подойти — я ему всю морду наглую разобью!

— А ты думаешь, зачем он это делает?

— Известно, зачем! Потому что у него своих идей вовек не было, привык соавторством и плагиатом перебиваться. Вся его репутация — это мыльный пузырь! Помнишь, что он с Ченом сделал? А с Касакисом? Он же просто и нагло присвоил себе их работы, пользуясь тем, что они были его аспирантами! Сука, я тогда ему еще хотел на ученом совете все в лицо сказать — да решил не трогать это дерьмо, не связываться. А вот теперь — все скажу, что думаю.

— Если бы все было так просто… Ты как думаешь, зачем Денмонту армейские погоны?

— Известно зачем. На фоне остальных армейских его тупость и интеллектуальная никчемность незаметна, а вот на фоне профессорского состава она выпирает и очень сильно.

— Да нет… У меня такое понимание, что он не столько ученый, сколько приставлен смотреть за всеми нами от кого-то кто находится на самом верху.

— Ни хрена себе… — выругался Питер Маршал — там наверху, значит, совсем охренели в атаке. Его же поставили руководителем научной группы Альфа. Они что, хотят завалить исследования по теме?

— Так они и заваливаются! Ты не замечаешь, что как раз тема Альфа разрабатывается хуже всех, это отмечается на каждом втором совещании? Научный состав пашет как проклятый, а руководитель темы, который и должен обобщать работу подчиненных, определять перспективные направления исследований — ни в зуб ногой, только по чужим лабораториям шарит. И не забывай — сейчас мы как раз вместо того, чтобы искать новое по своей теме фактически делаем работу за Альфу, причем подпольно. Вот он и сует свой нос.

— Как же он просек про наши работы?

— Да просто. Хоть мы и шифруемся, все равно что-то остается. Все реактивы, анализы, биологические среды, подопытные животные заказываются централизованно. Если наша группа — Гамма — заказывает все то же самое, что и Альфа — выводы может сделать даже такой тупица как Виктор Денмонт, согласись.

— И что нам теперь делать со всем этим дерьмом?

— Аккуратно продолжать исследования — спокойно сказал Каплан — если мы добьемся успеха и по своей теме и по теме группы «Альфа» — то вполне можем поставить на ученом совете вопрос о том, чтобы Денмонта вышвырнули отсюда за бесполезностью, а руководителем научной группы Альфа сделали либо тебя, либо меня. Согласись, так будет намного лучше…

В пятидесяти метрах от роскошного Кадиллака стоял неприметный темно-синий, грязный Форд-Эконолайн. На его крыше размещался какой-то прибор, очень похожий на кондиционер. Только специалист по тайным операциям, пристально взглянув на фургон, смог бы определить, что это никакой ни кондиционер, а мощная всеволновая приемная антенна. С ее помощью можно было принимать сигналы с установленных за пару километров подслушивающих устройств, там же была специальная лазерная пушка, предназначенная для того, чтобы считывать информацию лазерным лучом по дрожанию окон, там же были два объектива мощной системы видеосъемки, имеющий ночной и тепловизорный каналы. Сейчас два оператора, сидящие в кузове машины, подстраивали аппаратуру, а третий человек, сидевший на маленьком откидном стульчике у самой двери, надев на уши наушники, слушал разговор двух мужчин, находящихся в Кадиллаке. Специальными подслушивающими устройствами уже были напичканы дома, машины, рабочие места обоих этих мужчин, по каждому из них работала бригада наружного наблюдения численностью девять человек каждая. Прослушивая чужой разговор, человек улыбался. Но только губами. Глаза же его были пронзительны и пусты, как глаза дешевой китайской пластмассовой куклы…