Ген Человечности - 1

Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 17 июня 2010 года

Раньше, в этом городке было только одно место работы — военная база. Контрольно-пропускной пункт и первые строения военной базы располагались в нескольких сотнях метров от городка, и многие жители городка ходили на работу пешком.

Сама база была огромной. Несколько десятков квадратных километров территории, сотни различных строений, казармы на несколько тысяч человек личного, небольшой коттеджный поселок для офицерского состава, парк для боевой техники. Размеры базы были таковы, что здесь хватило бы места для целой мотострелковой дивизии, и еще бы осталось. Помимо прочего, здесь были построены две взлетно-посадочные полосы для военно-транспортной авиации, имелось и хранилище для ГСМ немаленьких размеров, и двухпутная железнодорожная ветка от ближайшей гражданской станции. В целом, база представляла собой небольшой город.

Своего подлинного расцвета база достигла в конце шестидесятых — начале семидесятых. Именно на ней комплектовались части, отправляющиеся во Вьетнам. Именно тогда была построена и железная дорога и небольшой аэропорт, а территория самой базы была расширена без малого в три раза. После расширения базы расширился и городок — гражданские специалисты на базе были нужны.

В восьмидесятых годах началось угасание. Война во Вьетнаме закончилась, Рейган и Уайнбергер все больше пробавлялись проектами Стратегической Оборонной Инициативы, тратя все больше и больше денег на спутники и лазеры. Для обычных же мотострелковых частей денег выделялось меньше, чем во время Вьетнамской войны. Но худо — бедно существовать можно было.

Катастрофа произошла в девяностые. Советский союз распался в одночасье. Американская армия стала похожа на боксера, который десятилетиями готовился к бою с противником, к последнему и решительному — но вдруг перед самым боем обнаружил, что противник умер. Пустой ринг и отсутствие даже самых жидких аплодисментов. Этой базе не повезло — сенатор штата не сумел отстоять расходы на нее в оборонном бюджете и базу закрыли. А вместе с базой стал умирать и городок.

Но полгода назад все резко изменилось. И на заброшенной военной базе и в городке наступили новые времена….

Стремительный Blackhawk пошел по широкой дуге, заходя на посадку. Всего за шесть месяцев база из заброшенной и никому не нужной превратилась в суетливый и работающий механизм. В аэропорту каждый час приземлялись и взлетали самолеты — в основном военно-транспортные Геркулес и гражданские транспортные ДС-10 и Б747 «Джамбо» — длина реконструированной полосы это позволяла. На небольшой железнодорожной станции было не протолкнуться от вагонов, шустрые маневровые локомотивы один за другим подгоняли их на разгрузку. Около недавно построенных ангаров стояло несколько вертолетов, возле них суетились механики, готовя их к очередным вылетам.

Но Блэкхок пролетел мимо вертолетной площадки, на которой стояло несколько точно таких же вертолетов. Его путь лежал чуть дальше, там, на окраине гарнизонного городка, в рекордные сроки было возведено несколько пятиэтажных офисных зданий. Правда, выглядели эти здания очень странно — совсем не как офисные здания…

В целом, они скорее напоминали здания многоэтажных парковок. Этакие массивные коробки из серого бетона, выделяющиеся уродливостью и основательностью. Любому выпускнику архитектурной академии за такой дизайн помещений влепили бы двойку, но тут главным был не дизайн. Главным была надежность и скорость возведения. И еще — приспособленность к обороне.

Первое, что бросалось в глаза — у этих зданий практически не было окон в обычном понимании. Окна, конечно, были — сантиметров сорок шириной, больше похожие на бойницы для стрельбы. Но и таких окон было очень немного.

Дверь — вместо обычной для офисных помещений стеклянной двери была установлена толстая стальная, причем открывалась она не «на себя» и не «от себя» — она уезжала «в стену», двигаясь по своего рода рельсам. За ней была еще одна дверь…

Зависнув над плоской крышей одного из зданий, вертолет начал медленно опускаться, покачиваясь в отражающихся от поверхности крыши потоках воздуха. Не дожидаясь пока вертолет окончательно приземлится, из вертолета выпрыгнул человек в армейской униформе без знаков различия. Выбросив окурок сигареты, выкуренной в вертолете (вообще то курить во время полета запрещалось, но этот человек любил нарушать правила, как и его босс), поправив висящую на боку короткую G36, человек пошел к люку, за которым скрывалась лестница, ведущая с крыши в здание.

Прошлое…

У этого человека было множество лиц и еще больше имен, столько, что все свои псевдонимы он и сам не помнил. Последние пять лет, когда он не работал на государство, он пользовался псевдонимом «Томас Дьюи», так звали известного в тридцатые — сороковые годы прокурора по особым делам, беспощадно боровшегося с мафией. До того, как уйти в частный сектор, этот человек служил в никому не известном и никому не подотчетном армейском подразделении, боровшемся с организованной наркопреступностью и терроризмом, причем в своей борьбе постоянно применявшее незаконные методы. Пытки, убийства, похищения… Может быть, выбрав такой псевдоним, этот человек хотел оставить какое-то воспоминание о годах работы на государство. А может, и нет. Он был не из тех, кому стоило задавать «лишние» вопросы.

Пять лет назад Томас Дьюи (тогда его звали совсем по-другому) прозрел. Дело в том, что его подразделение состояло из людей, которые официально числились погибшими. Их лица были изменены пластическими хирургами, их отпечатки пальцев во всех базах данных были заменены на новые, их могилы на военных кладбищах никто не посещал, потому что в группу отбирали людей, у которых не было близких родственников, и о смерти которых никто не стал бы горевать. Это подразделение не существовало, расходы на его содержание скрывались в безобидных статьях бухгалтерских отчетов, и в случае провала Пентагону ничего не грозило. Ни этого подразделения, ни людей в нем служащих просто не существовало.

Как-то раз, после одной из спецопераций в Колумбии Томас Дьюи понял, что выхода из этого подразделения нет. Верней, есть один — вперед ногами. Отправить его в отставку, на гражданку — это все равно, что выпустить тигра-людоеда на улицы города. Никто и никогда не возьмет на себя такую ответственность. Тем более другой выход — соблазнительно легок, ведь он официально мертв, и тот, кто его рано или поздно ликвидирует, просто приведет реальность в соответствие с документами. Мертвый или живой — нужно было делать выбор. Тем более, что Томас Дьюи не видел и не слышал ни об одном человеке, кто бы прослужил в его подразделении больше пяти лет. Ни об одном! Томас Дьюи был старожилом — дослуживал пятый.

Во время следующей специальной операции он сымитировал собственную смерть. Все произошло как нельзя лучше — он остался на заминированном объекте, прикрыть отход группы. Через несколько минут уходившие от объекта спецназовцы услышали сильный взрыв. Вот и все.

Он так и не знал, как его нашли. С тех пор, как он умер во второй раз, прошло полгода. Он сделал себе новые, «почти подлинные» документы, осел в одном из маленьких сонных городков на Юге, на берегу Миссисипи, устроился работать автомехаником, снял комнату у пожилой вдовы в доме, которому было не меньше ста лет. Его даже признали местные старожилы, приглашавшие его субботними вечерами сразиться на берегу реки в карты и домино…

Чужаков он заметил сразу. Огромный опыт оперативной и подрывной деятельности научил его постоянно быть настороже, иметь глаза даже на затылке, подмечать все необычное и подозрительное. А эти даже и не скрывались. Первый раз их автомобиль — серебристый Хонда Аккорд — он заметил рано утром, когда выходил из своего старенького пикапа рядом с автомастерской, где работал. Номера у автомобиля были местные, но они совершили ошибку. Городок был маленький, около десяти тысяч жителей и Томас Дьюи, за то время, которое он здесь провел, запомнил все автомобили местных жителей, все до единого. Этот же был явно не местным. Вторая ошибка — эти двое сидели прямо в машине, припаркованной у обочины дороги, и ничего не делали. Какого, спрашивается, хрена двум мужикам сидеть в машине у обочины дороги и тупо пялиться вперед?

Но пока Томас Дьюи решил ничего не предпринимать. Во-первых все таки дело происходило на улице городка где он жил, и где был известен как законопослушный, ничем не примечательный малый. Тихо «снять с гарантией» двоих агентов противника днем на улице города, пусть и небольшого без специального оборудования было невозможно, а оборудования у Томаса Дьюи как раз и не было. Во-вторых — он не знал кто это. Либо это его бывшие работодатели приехали по его душу, либо наркомафия или террористы каким-то образом узнали о том, где он находится и решили свести старые счеты. А может быть — и то и другое. В американских разведывательных структурах сейчас предпочитали самим руки кровью не марать, в конце концов, может найтись мразь типа Филиппа Эйджи.[52] которая не может держать язык за зубами. Таких вот «дятлов» в последнее время находилось все больше и больше, любой офицер, которого обошли по службе или не дали премию, какую он хотел, мог в отместку анонимно слить известную ему грязь в газету или Интернет. И тогда кому то пришлось бы отвечать за незаконные, никем не санкционированные операции, без которых, однако не могла нормально работать ни одна разведка.

И тогда сотрудники «контор» научились убивать чужими руками. Просто в один прекрасный день через агента, о котором было известно, что он двойной, заинтересованным людям (это могла быть и наркомафия и Аль-Каида, любая организация, имеющая зуб на ненужного сотрудника) сливалась информация о местонахождении интересующего их объекта. Заинтересованные люди посылали исполнителей, те приезжали в США, делали свое дело и скрывались, а очередное убийство так и оставалось нераскрытым. Верней, нераскрываемым. Поэтому Томас Дьюи отлично понимал, что если его бывшим боссам станет известно о том, что он не погиб и где он находится — сами они марать руки не будут. Просто сольют информацию одному из колумбийских наркокартелей.

В любом случае Томас Дьюи решил, что бить тревогу рано, какое то время у него есть и сначала нужно узнать — кто эти люди, следящие за ним и кто их послал.

Под раскаленным южным солнцем день тянулся медленно. Машин было немного и Дьюи откровенно скучал. Только миссис Шеррил заехала до обеда — на ее старом Олдсмобиле опять треснуло заднее стекло. Томас Дьюи поменял. Еще несколько клиентов заехали во второй половине дня — ничего серьезного. Свободное время Томас Дьюи парился в мастерской, незаметно поглядывая на людей в Хонде. Те парились тоже.

Хонда сдвинулась с места только вечером, когда Томас Дьюи направился домой. Горе-сыщики пристроились примерно в пятидесяти метрах от пикапа Дьюи. Сам же Дьюи не мог понять — почему за ним прислали таких дилетантов. Если бы он так работал в свое время — сейчас бы его кости уже сгнили бы в безымянной могиле. Опасаясь, что двое придурков — всего лишь первый, видимый круг наблюдения, пушечное мясо, приманка на крючке. Томас Дьюи сделал пару контрольных кругов чтобы провериться и попытаться засечь второй круг наблюдения — и ничего не вышло. Либо второго круга не было вообще, либо второй круг был настолько профессионален, что смог обмануть даже такого аса как Дьюи. И то и другое было плохо. Очень.

Сидевший в машине на полутемной улице человек отчаянно зевнул, прикрывая рукой рот. С завистью и раздражением посмотрел на мирно дрыхнущего рядом напарника — почему то ночные смены доставались именно ему. Проклятье какое-то…

Глотнул кофе из большого термоса, скривился. По вкусу кофе, который они купили в Макдональдсе напоминал размешанный в воде пепел от сгоревшей бумаги — пить можно, но скривившись. В голове ничуть не прояснилось — сон властно клонил голову вниз, в ушах словно шумел океанский прибой. На всякий случай взял наушники, чтобы прослушать шумы в доме объекта — радиозакладку для аудиоконтроля[53] они поставили еще утром. Тишина — конечно же, объект дрыхнет и в ус не дует. И его напарник тоже дрыхнет и в ус не будет. Один он в три часа ночи сидит в машине, глотая дрянной кофе…

Внезапно, человек почувствовал резь внизу живота, в голове немного прояснилось — все-таки ощущение переполненного мочевого пузыря было весьма неприятным. Ну, конечно, только выпил кофе — и уже нужно в туалет. Скверное дело — врач его уже предупреждал, что сидячая работа ведет к застою крови в области малого таза и к аденоме простаты. Чертов простатит, не дай бог. Облегчиться все же надо…

Вздохнув, человек открыл дверцу машины (он сидел на месте водителя), выбрался из машины, осмотрелся по сторонам. Тихая, темная улица маленького городка казалась вымершей. Только четкие круги света от уличных фонарей и кваканье лягушек где-то неподалеку. Никого нет — значит и от машины отходить не надо… Пройдя несколько шагов, человек повернулся к багажнику машины, расстегнул ширинку — и вдруг почувствовал леденящее прикосновение чего то острого к своей шее, к тому месту, где проходила артерия. Мышцы мочевого пузыря расслабились, и теплая пахучая струя побежала по ногам…

— Я спрашиваю — ты отвечаешь. Только тихо, шепотом. Хоть один громкий звук — и твоя кровь забрызгает всю улицу. Солжешь — умрешь. Если понял — кивни.

Казалось, что говорит не человек, а робот, машина, которую научили синтезировать звуки человеческой речи. Человек судорожно кивнул.

— Вопрос первый — где у тебя пистолет?

— Э… Сбоку, слева…

Твердая как камень рука скользнула по поясу, забрала пластиковый Глок-19.

— Еще оружие есть?

— Только в багажнике …

— Хорошо. Теперь вопрос сложнее. Сколько вас здесь?

— Д…двое.

— Уверен? — лезвие вжалось в кожу сильнее.

— Д…да — для достоверности человек попытался кивнуть головой, из-за чего лезвие таки прорезало верхний слой кожи. По шее медленно потекла горячая капля, щекоча кожу.

— Поверю. Если лжешь — будет хуже. Теперь еще один вопрос. На кого ты работаешь?

— Н…на мистера Гордона Блэнчарда …

Томас Дьюи задумался — ни имя ни фамилия ему ничего не говорили, хотя само слово «Блэнчард» он где то уже слышал, вот только не мог вспомнить где.

— Это его настоящая фамилия?

— Да…

— Кого вы ищете?

— Нам поручили найти мистера Теодора Блэйка и привезти его к мистеру Блэнчарду, чтобы поговорить…

Томас Дьюи, несмотря на всю его выдержку и хладнокровие дернулся и снова прорезал кожу на шее допрашиваемого. Кровь потекла сильнее…

«Теодор Блейк» был его оперативным псевдонимом во время работы на правительство, его последним оперативным псевдонимом. Этот псевдоним и его принадлежность являлись государственной тайной. Само его раскрытие вот этим двум придуркам являлось тяжким государственным преступлением…

— Кто вам назвал имя «Теодор Блейк».

— М… мистер Блэнчард… — допрашиваемого уже трясло мелкой дрожью, он понял, что сказал что-то не то, и сейчас находится на краю могилы. Его использовали втемную, об уровне профессионализма объекта не предупредили.

— Как интересно… А если мистер Теодор Блейк откажется ехать и разговаривать с мистером Гордоном Блэнчардом, что тогда?

— Н…нам просили передать кое-что мистеру Блейку от мистера Гордона Блэнчарда… Подарок… Мистер Блэнчард сказал, что это… мистер Блейк может забирать себе… в любом случае…

— Великолепно… И где же этот подарок мистера Блейку?

— В… в багажнике.

— Хорошо. Твой напарник спит?

— Д…да.

— Не буди его. Иначе он умрет. Медленно открой багажник. Там есть оружие?

— Д…да.

— Не трогай его. С легким щелчком открылся багажник.

— Доставай. Имей в виду — у меня пистолет, и ты никогда не сможешь опередить меня. Там где ты учился, я — преподавал. Доставай!

Подарком оказался кейс, даже в полночной темноте улицы он отсвечивал неверным отсветом металлических бликов…

— Ты знаешь, что там внутри?

— Нет…

— Хорошо. Сейчас я отойду на десять шагов и буду держать тебя под прицелом. Ты положишь кейс на землю и аккуратно откроешь его. И не шути со мной — понял?

— П…понял.

Лезвие исчезло. Мокрые штаны противно липли к ногам, горячая кровь капля за каплей стекала по шее, но поднять руку и приложить что-нибудь к ране он не решался…

— Давай! — раздался голос из темноты.

Горе-детектив положил кейс на пропыленный асфальт, щелкнул замками, с замиранием сердца потянул на себя крышку — и чуть было не упал от удивления.

В кейсе были деньги. Плотные пачки стодолларовых купюр прижимались друг к другу, занимая все пространство немаленького кейса…

— Э… сэр, здесь деньги… Много…

— Вижу. А кто такой этот мистер Гордон Блэнчард?

— Сэр… Мистер Блэнчард — руководитель нескольких корпораций. Блэнчард Фармасьютикалс. Блэнчадр Реалити энд Девелопмент, Блэнчард Инвестмент — это все его. Он миллиардер, сэр. Просто все его корпорации частные и не котируются ни на одной бирже, поэтому мало кто знает и самого мистера Блэнчарда и то, сколько у него денег….

Томас Дьюи или Теодор Блейк немного поразмыслил. Просто так его этот Блэнчард искать бы не стал. Вон, целый кейс с деньгами в подарок прислал и двух придурков в довесок. А то, что он сумел узнать псевдоним «Теодор Блейк» говорило о том, что он имеет допуск к самым охраняемым секретам государства…

— Э… сэр… Что нам сказать мистеру Блэнчарду?

— Ничего. Я сам все ему скажу — Томас Дьюи принял решение — до него долго добираться?

— Нет, сэр… В аэропорту нас ждет один из самолетов мистера Блэнчарда, мы прилетели на нем.

— Вот как… А штаны запасные у тебя есть?

— Нет, сэр…

— Это плохо… Тогда сначала заедем ко мне домой — я спрячу деньги и дам тебе запасные штаны. А то, дышать вонью в дороге мне совсем не хочется…

Аризона, сороковое шоссе Недалеко от Лэптона 17 июня 2010 года

— С чего ты взял? — недоверчиво спросил Питер.

— Да с того. У дороги — непонятная база, быстровозводимые конструкции. Рассчитана человек на сорок — пятьдесят. Какая-то военизированная структура. Две бронемашины, из иракских еще времен. Да еще это выступление долбанное по телеку. Что это, если не переворот?

— Может, привлекли частников для того, чтобы справиться с ситуацией? — предположила Энджи.

— Ага, как же… — скептически хмыкнул я — частников привлекают тогда, когда не хватает собственных сил. А тут я вижу одних частников — ни военных, ни полицейских и близко нет. Все в раздрае, я вообще не уверен, что из Пентагона или еще откуда то кто-то командует. Только вот эти … стоят на дороге.

— Может, это правительство штата их привлекло?

— Если не взбесилось в первые же дни … В конечном итоге: нам угрожает опасность, характер которой до конца не ясен. Кроме банд и одержимых есть кто-то еще и у этого кого-то есть боевые подразделения, оружие и бронетехника. Скорее всего, и вертолеты. Поэтому: едем, соблюдая осторожность, крупные города не посещаем, блокпосты стараемся обходить. Наша задача — прибыть в Техас и как можно быстрее. Там разберемся. Ясно?

— Окей…

— Окей так окей. Ты как? — я повернулся к Мари.

— Лучше — девушка попыталась улыбнуться.

— Скоро приедем. Давайте двигаться, больше здесь торчать нельзя, да и незачем…

Место, координаты которого неизвестны Один из центральных штатов США 17 июня 2010 года

Спустившись по лестнице с крыши на последний, пятый этаж, Томас Дьюи прошел по коридору до самого конца, толкнул обычную, выкрашенную в серый цвет, тяжелую стальную дверь без таблички с именем и должностью владельца, только с номером: 546. Обычный, ничего не говорящий номер.

За стальной дверью оказалась приемная менеджера средней руки, какую можно найти в любом американском офисе. Новенькая, но дешевая офисная мебель, мощный компьютер на столе у секретаря (которого сейчас на месте не было), пластиковые жалюзи. Двое охранников, с такими же как у Дьюи штурмовыми винтовками G36K — это оружие было закуплено крупным оптом (официально — для одной из армий стран третьего мира) и являлось стандартным на базе.

— У себя? — Томас Дьюи кивнул на дверь.

— У себя. Сдайте оружие, сэр… — ухмыльнулся один из охранников.

Молодец… Томас Дьюи муштровал охрану сам, и если бы они сделали для него исключение, пропустив в кабинет с оружием — больше бы на этом месте их не было. Стояли бы на самом дрянном посту где-нибудь на внешнем периметре базы.

Дьюи положил прямо на стол секретаря винтовку, избавился от двух пистолетов, которые теперь всегда носил с собой — один в подмышечной кобуре, другой на поясе. Поднял руки для обыска, охранник быстро обвел его специальным прибором.

— Нормально… Второй охранник снял трубку с телефона, висящего рядом с ним на стене.

— Сэр, здесь мистер Дьюи.

— Пусть заходит — недовольный голос раздался из трубки.

Гордон Блэнчард, несмотря на свои пятьдесят с лишним лет выглядел максимум на сорок. Его лицо и тело буквально лучились здоровьем. Свежий цвет лица, подтянутая фигура. Дьюи мельком глянул на стоящий в углу тренажерный комплекс — непременный атрибут любого кабинета, где работал Блэнчард. Дьюи подозревал, что дело совсем не в тренировках и здоровом образе жизни, что в недрах Бленчард Фармасьютикалс разработан некий препарат, позволяющий реально добиться омолаживания. И что Гордон Блэнчард не пускает его в широкую продажу, хотя этот препарат мог бы принести многие миллиарды долларов в случае появления его на рынке. Впрочем, Томас Дьюи с опаской относился ко всему, что было связано с Блэнчардом. Блэнчард был единственным человеком на свете, которого Томас Дьюи реально опасался. И вовсе не из за денег…

Сейчас Блэнчард нервно крутил в руке карандаш, что было верным признаком того, что он еле сдерживает себя.

— Итак?

— Неудача, сэр… — Дьюи смотрел в пол, опасаясь встретиться глазами с хозяином — мы высадились, зачистили город. При зачистке было оказано серьезное сопротивление, у противника были даже пулеметы. Пришлось подавлять огневые точки с вертолетов и огнем тяжелого вооружения.

— Бросьте… — нервно произнес Блэнчард — мне это не интересно. Что-то нашли?

— Нет, сэр…

Карандаш хрустнул в руке Блэнчарда, осколки полетели в Томаса Дьюи, попав прямо в лицо. Тот молча стоял, понимая, что это самое малое из того, что может произойти. Хозяин уже несколько дней находился на взводе, а это всегда заканчивалось бедой…

— Иногда я думаю… — спокойным, до ужаса спокойным голосом произнес Блэнчард — что человечество — это не последний этап эволюции. Последний этап эволюции — это что-то другое, да хотя бы те же роботы. Не могут быть последним этапом эволюции такие бестолковые придурки. Почему, может быть, кто-нибудь объяснит мне — почему ни один человек не может точно, в срок и до конца выполнить мое поручение. Неужели мне все нужно делать самому? Томас Дьюи молчал, потому что знал — от оправданий будет только хуже.

— Вы выяснили, кто звонил?

— Да, сэр. Мы проанализировали голос, сравнив его с базой данных Пентагона. Голос принадлежит Алексу Маршалу, бывшему военнослужащему специальных сил. Подразделение Дельта. Данные пришли только сегодня. Похоже, это брат Питера Маршала…

— Вот как? — Блэнчард внезапно улыбнулся, он вообще мог менять настроение очень быстро — единственная хорошая новость за сегодняшний день. Ты прости меня, Том, я на тебя зря накинулся. Знаешь же мои проблемы….

Томас Дьюи знал. Иногда он вообще удивлялся, как этому психопату и маньяку удавалось годами оставаться безнаказанным. Хотя удивительного тут ничего не было — Гордон Блэнчард был самым настоящим хамелеоном, он был единственным, кто мог реально обмануть Томаса Дьюи, несмотря на весь его оперативный опыт. Более того. Как-то раз Блэнчард продемонстрировал Дьюи свои истинные возможности, находясь в хорошем настроении. Подключившись к детектору лжи с восемнадцатью (максимальное количество, больше просто не бывает) каналами получения информации, Гордон Блэнчард полчаса издевался над Дьюи и над аппаратом, давая заведомо ложные, взаимоисключающие друг друга ответы на вопросы. И при этом аппарат показывал правду! Ничего подобного Томас Дьюи не видел, с тех пор он вообще сомневался в том, является ли Блэнчард человеком. Идиотская мысль, конечно — но другого разумного объяснения этому феномену не было.

— Итак, значит Питер Маршал, уйдя от вас, появился в Аризоне у своего брата, Алекса Маршала. Вы, кстати выяснили, как в Аризоне оказался брат Питера Маршала, и что он там делал?

— Нет, сэр. Многие базы данных утрачены. Сейчас я посадил людей работать с данными спутников, чтобы выявить возможные маршруты движения Питера Маршала и его брата. Пока спутники еще не вышли из строя, нужно работать с их данными. Нужно выяснить, каким транспортом и куда они направились. Как только мы это выясним — они никуда от нас не уйдут.

— Питера Маршала обязательно брать живым — тихо сказал Блэнчард — он мне нужен только живым. Из за этой мрази сломался весь план…

Альбукерк, штат Нью-Мексико 17 июня 2010 года

— Ну и как переправляться будем?

— Это ты меня спрашиваешь? — окрысился я и тут же одернул себя, а на самом деле хрен его знает, как…

Мрачно сплюнув в воду, я погрузился в раздумья. Наши машины стояли на берегу чертовой РиоГранде. Мост, через который мы планировали переправиться, был в десяти километрах от Альбукерка, его я определил как удобный, к тому же подальше от города — а значит и от одержимых. Теперь же я мрачно смотрел на его развалины…

— Чем его? — за спиной раздался голос Энджи.

— Взрывчатки положили и немало. Это надо же…

— Кому это надо было?

— Я бы другой вопрос задал. Откуда у них столько взрывчатки, что хватило мост грохнуть. И чем он им помешал. Пит!

— Ау! — откликнулся Питер от РейнжРовера каким-то странным голосом. Обернувшись, я увидел что он, пользуясь короткой остановкой, наворачивает паек.

— Хорош жрать! Карту гони!

Карты я распечатал еще в Фениксе, взял с GoogleMaps. Ничего хорошего, лучше было бы иметь нормальную карту, но из гражданских у меня были только карты Техаса и Аризоны, Нью-Мексико не было, не говоря уж про армейские карты местности. Купить, как вы сами понимаете, тоже негде…

— Ну и где здесь нахрен ближайший целый мост? — я уставился в карту, чувствуя, что нервы на пределе. Блин, столько уже проехали — и на тебе, встали. Вплавь переправиться нет проблем — а как машины переправлять?

— Скорее всего, в Альбукерке самом мост есть — проявил находчивость Питер и умолк под моим гневным взглядом.

Оторвав глаза от карты, я с ненавистью глянул на мутную, ленивую, коричневую воду реки, сначала в одну сторону, потом в другую. И что теперь делать. Наверное, где-то есть мосты, может и паром, но где? Ехать вдоль реки — самый легкий способ нарваться на неприятности, да и горючее закончится быстро. А баки не мешало бы пополнить, помимо всего прочего. Мосты бывают там, где есть города, где много жителей, ближе всего — сам Альбукерк — но что там могло твориться, я не представлял.

— Кто-нибудь до этого был в Альбукерке.

— Нет. Нет… Еще лучше …

— Тогда нам ничего не остается, как искать местные формы жизни и через них разузнавать обстановку — подытожил я — а для этого придется возвращаться на шоссе. Скорее всего, местные, те кто остался к этому времени в живых и не взбесился, будут где то там. У них и разузнаем обстановку, заодно может чем-нибудь поживимся.

— А если местные захотят чем-нибудь поживиться у нас? — мрачно спросила Энджи.

— Значит, будем отстреливаться. До последнего патрона. Есть другие предложения? Предложений не было…

— Зато, хоть по шестьдесят шестому шоссе проехалась. Давно здесь не была…

— Ага, напоследок…

Пасео дель Волкан Район аэропорта Двойной Орел 2

— Стой! Назад давай! Назад и влево, вон туда за грузовик уходи!

Мигнув фарами, Энджи лихо развернулась и красиво ушла в сторону, под защиту кузова огромной брошенной фуры. Питер на РейнджРовере тормознул на обочине дороги, подняв облако пыли, потом осторожно сдал назад.

Впереди отчетливо грохотала перестрелка. Причем не заполошная, когда противники тупо сливают друг в друга магазин за магазином, а вполне даже профессиональная. Пульсирующий ритм одиночных выстрелов штурмовых винтовок ни с чем спутать было нельзя…

— Энджи, сидишь в машине, оружие наготове.

— Поняла…

Выскочив из своей машины, я побежал к Рейнджу Питера, тот открыл дверь. Автомат лежал на коленях, видимо так и едет — молодец… Неудобно— зато живым больше шансов остаться.

— Назад, назад немного сдай, только осторожно! Давай!

Фыркнув мотором, Рейндж подался назад примерно на метр, теперь с дороги будет виден только его нос. И то хорошо, дальше сдавать просто некуда.

— Стоп. Давай, занимай позицию. Прикрывай нас сзади, только зашхерься получше. Вон, под колеса трейлера залезь. Если по дороге поедут, сразу не стреляй, только если остановятся, или ты пойдешь что нас заметили.

— Понял… — с унылым видом Питер взял автомат, подсумок с магазинами, мрачно огляделся и полез под трейлер, оборудовать себе огневую позицию. Кстати, позиция у него обещала быть неплохой — прицеп трейлера встал так, что можно было отлично прикрыться сдвоенными задними колесами. Я же вернулся обратно к Хаммеру, достал Барретт без которого себя уже не представлял. Нью-Мексико — это самая что ни на есть прерия, часто без единого кустика. Видимость на километры вокруг, если гор нет. А в таких условиях стрелок с винтовкой калибра 12,7 миллиметров и с мощной оптикой — хозяин положения, его позицию можно сбить лишь с использованием бронетехники. А в горах — частенько и броня не поможет …

Держа наперевес винтовку, осторожно пошел вперед, по привычке прижимаясь как можно ближе к расстрелянной машине. Топливом воняло не сильно, причем воняло не бензином, а солярой. Про себя подумал, что одну из машин надо сменить на дизельную, как раз для таких вот случаев. Когда дошел до круглого хромированного бака машины, стукнул по нему кулаком, тот отозвался глухим звуком — значит полный или почти полный. Пробит, видимо был тот бак, что со стороны дороги. Жалко — столько топлива пропадет…

— Алекс! Я резко обернулся, Энджи стояла у машины.

— Помочь?

— Да сиди пока!

Весь передок машины был исклеван пулями, стекло со стороны водителя было выбито, и боковое и лобовое. Отчетливо попахивало душком разложения, в жаркой и сухой атмосфере НьюМексико тело частично мумифицируется и воняет не так сильно — но все же запашок чувствовался.

Прежде чем использовать машину как прикрытие надо было ее проверить. Закинув винтовку на ремне за спину, достал Глок, осторожно потрогал замок с боковой двери огромного спальника машины. Как и следовало ожидать — заперто. Отошел на пару шагов, прицелился — и опустил пистолет. Вперед грохотала перестрелка, выстрел, пусть даже и одиночный мог привлечь ненужное внимание. Следовало разобраться с дверью как-то по-другому. Оглядевшись, поднял увесистый камень — голыш, глянул в сторону Хаммера.

— Давай сюда! Через несколько секунд Энджи стояла рядом.

— Тащи из машины отвертку или что-нибудь типа этого!

Можно конечно было и ножом вскрыть, да только нож жалко. Затупится, а поточить еще когда придется…

— Держи! — Энджи протягивала здоровенный ломик — это получше отвертки будет! Действительно…

— Я вскрываю дверь, ты меня прикрываешь. Смотри не пальни без дела. Там, скорее всего трупешник, но надо убедиться. А выстрелом внимание привлечем. Готова?

— Готова — Энджи отошла на пару шагов, вскинула автомат…

Подойдя к спальнику вплотную, я попытался найти место, куда бы можно было подсунуть ломик. Некуда. Сделано на совесть, блин. Разозлившись, я занес ломик, чтобы шарахнуть по тому месту, где должен быть замок…

— Подожди! — Энджи опустила автомат — дай я. У меня это лучше получится…

— Конечно, как же я забыл… Энджи подошла к двери, взглянула на нее мельком и повернулась ко мне.

— Тут дверь, похоже, только изнутри откроешь, так проще. Давай лучше переднюю дверь вскроем, так проще будет.

— Давай…

Энджи ловко закикув за спину автомат, перебралась по длинной подножке машины к передней пассажирской двери…

— Присядь! С дороги видно!

— Дорога же пустая…

— Сейчас пустая — через минуту кто-нибудь поедет. Не светись! Через несколько секунд тихо хряпнул замок.

— Осторожнее. Давай я.

— Если бы там кто-нибудь был, десять раз бы выстрелили — Энджи распахнула тяжелую дверь, сунулась внутрь — и через секунду спрыгнула, зажимая нос — фуууу… Ну и воняет там…

— А что, ФБР к запаху разлагающихся трупов непривычна — подколол я ее.

— Я не в отделе убийств работала! — отчеканила Энджи, отходя от машины. Из-за открытой двери запах усилился, его в полной мере чувствовал и я.

— Иди к машине… А лучше посмотри — что вез этот бедолага в кузове, может найдется чем поживиться. Только не светись, смотри чтоб тебя не подстрелили с дороги…

Держа в руках пистолет, осторожно подошел к кабине, глянул внутрь. Из пулевых пробоин и разрывов от ружейной картечи внутрь кабины и спального отсека Фрейтлайнера светило солнце, рассыпаясь причудливыми узорами. Навалившись на руль, в машине сидел водитель, голый по пояс — видимо кондиционер в такой жаре не помогал. С моей стороны на нем не было видно ни одного пулевого ранения, но это ничего не значило, стреляли в него явно со стороны дороги. Под воздействием жары он уже начал чернеть и раздуваться, запашок стоял не приведи господь. Преодолевая брезгливость, я снял винтовку и прислонил ее к переднему крылу машины, залез в кабину, стараясь вообще не дышать. Сунулся в бардачок, пошарил — единственная полезная вещь это нож типа Боуи из хорошей стали. Выбросил из кабины на землю, потом подберу. Глотнул немного насыщенного миазмами воздуха, стало аж дурно. Приблизившись к трупу, осторожно засунул руку в карман, молясь, чтобы бумажник был с этой стороны. И точно — рука нащупала толстый кожаный прямоугольник в кармане. Наружу я буквально выскочил, судорожно глотнул воздуха, в глазах уже мутилось. Блин, а ведь сейчас может стрелять придется… Открыл бумажник с добычей — неплохо. Наличка, на взгляд не меньше штуки. Owner-operators[54] заправляются на заправках, кушают в придорожных кафе, трахают придорожных шлюх — и на все это нужна наличка. Водительские права на имя Мика Гаскойна — неплохо, могут пригодиться. Мне — Мику Гаскойну уже никогда и ничего не пригодится. Спрятав добычу в карман, я начал примащивать винтовку на капоте, чтобы понять, наконец — что за хрень происходит впереди…

Как я уже говорил, Нью-Мексико — штат гор и прерий. В прериях видно за километры. Пристроив на капоте расстрелянного Фрейтлайнера винтовку, я медленно вел стволом, осматривая территорию, прилегающую к аэропорту «Двойной орел II».[55]

Сам по себе аэропорт располагался на плоской как стол равнине и был небольшим, как и сам Альбукерк. Да и какой может быть аэропорт в городе, где проживают чуть больше трехсот тысяч человек. Небольшое двухэтажное здание аэровокзала, обычная, не многоэтажная парковка для машин, четыре взлетно-посадочные полосы, ангары для самолетов. Аэропорт не был международным, использовался только для внутренних рейсов. И сейчас за него шел бой.

Нападавших было не так уж и много, человек тридцать — тридцать пять. Явно не военные, не полицейские — одеты по-разному, ярко — так одеваются мелкие бандиты. Из оружия… в оптику с такого расстояния рассмотреть оружие нападающих было сложно, но огонь велся из автоматических винтовок, были и дробовики. В общем — оружия у нападавших хватало.

Обороняющиеся засели в здании аэровокзала, отвечая оттуда редкими выстрелами, весь первый этаж был забаррикадирован составленным вплотную и сцепленным между собой транспортом, на втором этаже от больших стекол — витражей уже ничего не осталось, огонь велся из-за завалов различной мебели и багажа. Вообще видно было плохо, с такого то расстояния, больше километра.

— Алекс… — голос Энджи раздался над самым ухом.

— Что? — ответил я не отрываясь от винтовки.

— В кузове ничего интересного — какая то гребаная сантехника и больше ничего.

— Понятно. Давай, в темпе взглянь на карту, от аэропорта есть еще какая-нибудь дорога, кроме той по которой мы приехали? Энджи исчезла, секунд через тридцать появилась снова.

— Есть, на Рио-Ранчо.

Я немного подумал. В конце концов — чего я теряю… Хоть людям помогу, может они в благодарность объяснят мне, как форсировать эту проклятую реку…

— Тащи сюда пулемет.

— Я?

— Давай, давай, он не такой тяжелый, как кажется…

Снова шорох шагов по песку… Через минуту рядом тяжело брякнулся пулемет, коробка с лентами…

— Что еще, мой господин… Блин, не до шуток…

— Короче, секи поляну. Там впереди — до тридцати гавриков, наша задача — сделать, чтобы они решили отсюда свалить по скорому. Желательно не в нашем направлении. План такой — я начинаю работать по ним из Баррета, как только они оттуда снимутся — дело сделано. Если они рванут в нашу сторону — тогда нам придется хреново. Из пулемета стрелять умеешь?

— Никогда не пробовала… — скривилась Энджи.

— Все когда-то бывает в первый раз — утешил я ее — пока оборудуй позицию, прикройся колесом. Если попрут в нашу сторону — не стреляй пока не подъедут метров на триста, иначе не попадешь. Но если начала стрелять — стреляй, пока не завалишь, пока машина не взорвется. Или пока патроны не кончатся. Усекла?

— Усекла…

— Тогда начинаем…

Я прицелился. На таком расстоянии стрелять в человека, да еще и перемещающегося — только зря переводить патроны. Девять из десяти, что не попадешь. А вот автомобили — куда более реальная в данных условиях цель. Если удачно попадешь — автомобиль из баррикады превратится в пылающий костер. Да и вообще — вести бой, четко осознавая, что у тебя за спиной находится снайпер с мощной винтовкой, что в любой момент можно получить пулю в спину… Гораздо проще свалить и попытать удачи в другом месте и в другое время. А мне ничего другого и не было нужно. Если бы дорога была только одна — я бы поопасался, из за того, что бандиты попрут на прорыв через нас. Тридцать стволов, против трех — хреновая диспозиция. А так — пусть отваливают в сторону Рио-Ранчо, я не возражаю. С этими мыслями я выбрал первую цель — бензобак белого старого микроавтобуса «Шевроле-Экспресс» и нажал на спуск.

Раскатисто громыхнул выстрел, винтовка сильно отдала в плечо — и в километре от меня на кузове белого фургона появилась большая рваная дыра. Тонкой струйкой на землю потек бензин — значит, пробил таки бензобак.

Перестрелка не прекратилась совсем, но почти стихла. Грохот выстрела и подстреленный фургон увидели все, реакция была самая разная.

Те, кто был к фургону ближе всего, прекратили стрельбу и ничком бросились на землю, кто-то начал искать укрытия среди припаркованных машин — штурм основного знания аэропорта шел со стороны автостоянки, заполненной машинами. Понятно, кстати почему — когда началась катастрофа, многие рванули в аэропорт, чтобы улететь на частных самолетах. Улететь куда угодно. Тогда, видимо еще не понимали, что лететь некуда. По крайней мере, двоих, выбравших неудачные укрытия, тут же подстрелили из здания аэропорта.

Те, кто был от фургона подальше, выстрел тоже услышали. Часть тоже залегла за машины, но трое стреляя длинными очередями в мою сторону, бросились к стоящей рядом группе машин.

Они что, совсем идиоты??? Стреляют очередями, расстояние больше километра…

Из группы стоящих машин вырвался белый Форд-Эксплорер старой модели с выбитым передним стеклом, подпрыгивая на неровностях, рванул в нашу сторону. Один из бандитов, сидевший на переднем сидении, держал в вытянутых руках автомат, ведя шквальный огонь в нашу сторону. В темном салоне машины мерцал зловещий огонек автоматной очереди… И в самом деле, идиоты…

Прицелившись, я снова спустил курок. Через долю секунды, Эксплорер как будто споткнулся в своем беге. Капот буквально взлетел над моторным отсеком, поврежденным тяжелой пулей, закрывая обзор водителю, тот судорожно даванул на тормоз, машина дернулась и остановилась. Из пробитого радиатора в раскаленное небо ударил гейзер раскаленной воды и белого пара…

Через несколько секунд дверцы Эксплорера с двух сторон распахнулись и двое бандитов, оглядываясь и паля на бегу очередями, бросились под прикрытие машин. Со стороны аэропорта бандиты уже вели в нашу сторону заполошный, неприцельный огонь, пара пуль на излете с металлическим стуком врезалась в кабину грузовика, за которым мы укрывались. Не есть хорошо…

Переведя ствол винтовки чуть влево, я снова нажал на спуск. Привычная тяжелая отдача — и стоящий отдельно от других машин белый GMC, шикарный Юкон Денали вдруг взорвался. Взрыв машины на самом деле далек от того, что показывают по телевизору — просто сильный хлопок и в салоне машины показались языки яркого пламени. Удачно попал…

Последний выстрел деморализовал бандитов начисто — судорожно паля в разные стороны, падая на землю от меткого огня из здания, они бросились к своим машинам. Взревели сразу несколько моторов. В панике бандиты стремились свалить как можно быстрее, одна из машин сходу протаранила другую, но не остановилась и через несколько секунд бандитская колонна, поднимая столбы пыли, бездорожьем рванула в сторону Рио Ранчо, огрызаясь редким огнем из салонов машин. Свалили…

— Круто… — резко обернувшись, я увидел за спиной Мари, та смотрела на меня широко открытыми глазами, с явным восхищением в них. Зараза, во время перестрелки выбралась из машины. Решила посмотреть, блин…

— Ты здесь какого черта? — рыкнул я — давай в машину и сиди там как пришитая! Тебя тут только не хватало!

— Круто… — каким-то странным голосом повторила Мари, не двигаясь с места. Господи…

— Энджи!!! — адреналин бурлил в крови, голос мой в этот момент, наверное, походил на голос бабуина при спаривании, пот заливал лицо — убери ее отсюда в машину!! Чтоб вас! Сидите обе там и не высовывайтесь сюда!

Разобравшись с женским персоналом, я снова приник к прицелу. Бандитов видно не было, перед аэропортом чадил, потихоньку разгораясь, Юкон, чуть дальше в прерии с капотом, откинутым на отсутствующее лобовое стекло стоял искалеченный Эксплорер. Здание аэропорта мертво щерилось заваленными аэропортовской мебелью провалами окон, мрачно взирало на окружающий мир, сгорающий под палящими лучами солнца. Оттуда больше не стреляли — но мелькнувший в одном из проемов солнечный зайчик давал понять, что с той стороны кто-то тоже до рези в глазах всматривается через прицел в разбитый Фрейтлайнер у дороги, пытаясь понять, кто там засел и что от них можно ждать… Как установить контакт? Первые они явно не выйдут. Дураков нынче нема.

Положив винтовку, я выпрямился, показавшись из-за капота, умышленно задержался на несколько секунд. Пусть смотрят — все равно с такого расстояния не достанут. Поднял пулемет с коробом, который так и не пригодился, потащил к Хаммеру…

— У нас что-нибудь белое есть?

— В смысле?

— Ну, белое. Тряпка там или что-то в этом роде.

— У меня есть — Питер уже вылез из-под прицепа — у меня в машине тряпка какая-то есть, кажется, ей кузов протирали…

— Тащи!

Принесенную Питером тряпку я прикрутил к антенне Хаммера так, чтобы она походила на небольшой белый флажок. Закрепил так, чтобы не упала в дороге.

— Значит так. Я за рулем в первой машине, ты, Питер — во второй. Скорость — пятнадцать миль в час, не больше. Энджи — лезь вместе с Мари на заднее сидение.

— Я …

— Лезь! Я сказал! Пока не скажу — не высовывайтесь! Значит, задача наша — установить контакт с теми, кто сидит в здании аэропорта, именно установить контакт, а не перестреляться. Поэтому — ведем себя тихо и мирно. Ты, Пит — веди машину так, чтобы прикрываться корпусом моей от огня со стороны аэропорта.

— Понял.

— Тогда начинаем. Давай назад, я за винтовкой схожу и вернусь…

На переднем пассажирском сидении на всякий случай лежал МР7 с запасным магазином. Хоть что-то — схватил и стреляй. Хотя чем ближе мы приближались к расстрелянному зданию аэропорту, тем больше контроль над ситуацией переходил к тем, кто оборонялся в здании. Я не знал — кто они, сколько их, чем вооружены, где находятся. Они же прекрасно видели медленно катящиеся машины, видели и могли стрелять. Кажется, достаточно….

Я нажал на тормоз, Хаммер остановился примерно в двухстах метрах от здания. По нам не стреляли. Следом за Хаммером, прикрываясь его корпусом, остановился и РейнджРовер. Я взял рацию.

— Мотор не глуши, оружие под рукой!

— Понял…

Белая тряпка безжизненно обвисла на антенне. Надо было принимать решение и делать первый шаг…

Медленно, словно во сне я открыл дверцу машины. Выждав несколько секунд. Осторожно, просчитывая каждый шаг, вышел наружу, под палящее солнце, оружия у меня с собой не было вообще никакого, все оставил в машине. Со стороны аэропорта не было ни единого шевеления, но я кожей чувствовал, как несколько человек взяли меня на прицел. Это чувство, чувство когда в тебя целятся, хорошо развивалось в Ираке, после нескольких месяцев пребывания там. Кое-кто остался жив благодаря этому чувству. Кстати про Ирак…

Очень медленно, чтобы это не было истолковано, как попытка выхватить оружие и выстрелить, я поднял правую руку на уровень груди. Показал на себя указательным пальцем и тотчас поднял большой палец, сжав остальные в кулак. Таким жестом древние римляне выражали одобрение гладиаторам, оставляя их тем самым в живых. Если знак был другой — гладиаторов ждала смерть…

Сам по себе этот знак родился и получил распространение в Ираке во время второй кампании, наряду с некоторыми другими. Указать на себя пальцем и тотчас поднять большой палец. Жестово-символьная связь, означает «я свой!». Как я рассчитывал, среди защитников аэропорта найдется хоть один побывавший в Ираке военный или военный в отставке, который поймет, что этот знак означает.

Время тащилось медленно, секунда сменялась секундой. Пот тек по лбу, соль засыхала на губах, но я не рисковал даже поднять руку, чтобы вытереть лицо. Глупо получить случайную пулю из-за того, что у кого-то сдали нервы.

У одного из микроавтобусов, своим корпусом закрывавшего первый этаж аэропорта со скрипом и треском отъехала в сторону боковая дверь, наружу, навстречу мне под палящее солнце вышел человек. Лет сорока на вид, крепкий, коренастый, загорелый до черноты. Левую щеку и подбородок пересекал чудовищный шрам, терявшийся на шее. В руке он держал армейскую М16А2, держал на рукоятку для переноски. Спокойно и внимательно оглядывал меня. Его внимательный и жесткий взгляд точно щуп сапера втыкался в меня, в обе машины, в прерию за моей спиной, постоянно рассчитывая, оценивая, анализируя, ища опасность. Шел он неспешно, мягко и неслышно ступая по земле, такой шаг вырабатывается после службы в разведподразделениях армии.

Он остановился в пяти шагах от меня, блекло-голубые глаза еще раз неспешно осмотрели меня.

— Курт Штайнберг, ганнери-сержант. Корпус морской пехоты США. Так я и думал…

— Алекс Маршалл. Капитан, О3.[56] Первый батальон специальных операций «Дельта». На лице ганнери — сержанта ничего не отразилось.

— Бывал?

— Пришлось. Мы в основном в «суннитском треугольнике» работали, постоянная база в районе Ар-Рамади. С пятого по восьмой год покувыркались. Ни дня без обстрела…

— Точно… — на загорелом лице мастер-сержанта нарисовалось некое подобие улыбки — мы в основном иранскую границу прикрывали. В тех краях и лагерь был. Кто с тобой?

— Трое, одна гражданская. Одна из ФБР, и мой брат — он из медиков, служил в Форт-Детрик.

— Этих ты сделал? — Штайнберг кивнул на догорающий Юкон.

— Есть грех. Зря?

— Да нет… За помощь всегда благодарны. Ты сейчас за кого?

— Да ни за кого. Мне бы до Техаса добраться. Домой еду. Поговорить бы надо, может, и найдем точки соприкосновения. Ты как?

— Можно… — кивнул Штайнберг — только особо на нас не рассчитывай. Ни оружия ни патронов у нас лишнего нет, ни жратвы. Зато проблем выше крыши.

— Да насчет этого — чужого не надо. Мне бы обстановку выяснить, с местными потолковать — кто здесь где и как мне через Рио-Гранде лучше переправиться. Может и вам чем помогу…

— Тогда пошли — Штайнберг махнул рукой, видимо давая сигнал, что все нормально — ты, кстати не возражаешь, если мы трофеи себе заберем. У нас со стволами туго, в основном гражданские винтовки и дробовики. А у этих — Калаш у каждого.

— Да ради бога…

Питер и Энджи остались в машинах — на всякий случай — Энджи пересела за руль. Машины отогнали подальше и чуть в сторону, чтобы прикрыть. Контрольный срок — час, если за это время я не покажусь в окне первого этажа или не дам знать по рации, что все нормально — значит все совсем не нормально и нужно действовать по ситуации. Скорее всего, сваливать.

Из оружия я навьючил на себя Knights Armament и МР7, на штурмовой винтовке демонстративно зарядил подствольник. Штайнберг с жадностью посмотрел на вооружение, но ничего не сказал.

Внутри здания аэропорта отчетливо пахло кровью, испражнениями, потом и порохом, запах был тяжелым, бил по нервам, напоминал совсем скверные времена. Как-то раз нас прижали на блоке, помощь не могла пробиться к нам два дня — пахло тогда точно также…

Поднявшись на второй этаж, Штайнберг уверенно лавируя между завалами и баррикадами, прошел в небольшую подсобку, видимо теперь переоборудованную под штаб, сел на раздолбанный стул, второй пододвинул мне. Оседлав стулья, мы молча уставились друг на друга…

— Куришь?

— Нет… — отрицательно качнул головой я.

— Это хорошо — странно усмехнулся Штайнберг — а вот у нас тут курева на три дня осталось, жратвы — на четыре. Да и то какая это жратва — баловство одно. Только спиртного выше крыши. А дальше — живи, как хочешь…

— Давно здесь сидите?

— Одиннадцать суток, двенадцатые пошли. Сидим…

— Сколько вас?

— Семьдесят шесть душ. Причем боеспособных — только тридцать, остальные — женщины, дети. Гражданские, в общем. Как началось, все сюда рванули. Взлететь не получилось, «Огненную завесу»[57] объявили. Тут и остались. И теперь — ни туда, ни сюда.

— Огненную завесу? Уверен?

— На сто процентов. На диспетчерскую вышку пришло — немедленно сажать все находящиеся в воздухе самолеты. Полное дерьмо. Сидим здесь как в аду. Интересно знать, что за хрень вообще происходит… Интересные дела. Огненная завеса, значит…

— Интересно знать? — переспросил я — ну, сейчас узнаешь. Мой брат медик, он как раз и расскажет. Я его сюда приглашу — не возражаешь?

Пасео дель Волкан З дание аэропорта «Двойной Орел 2»

— Полный … — Штайнберг откинулся на спинку драного, продавленного офисного кресла, притащенного им откуда то в свою берлогу из аэропортовских кабинетов — нет, ну это полный п…ц. Получается, что теперь любой может заразиться?

— Не любой — ответил Питер — примерно десять процентов человеческой популяции невосприимчива к вирусу, такова особенность генотипа организма.

Человеческой популяции… Добазарится ведь, нервы и так у всех на взводе. Потом предупредить надо, чтобы базар немного фильтровал, тут не ученый совет.

Я вытер лоб, в подсобке было мерзко и душно. Выбитые окна не помогали, циркуляции воздуха не было никакой.

— У вас что, тут кондиционера нет? Электричество то все равно бесплатно, пока есть…

— Нету. Накрылся кондишн здесь, давно уже…

— Б… — я повернулся на стуле к дверному проему, чтобы хлебнуть хоть немного свежего воздуха.

— И как эта зараза передается? — Штайнберг, похоже, немного переварил новость и был готов к новым — она что, типа гриппа?

— Нет — тем же занудно-академическим тоном ответил Питер — вирус передается как СПИД. При контакте здоровой крови с зараженной, при сексе — и все.

— Ни х… себе! — как и всем морпехам Штайнбергу был присущ мрачноватый и несколько нездоровый юмор — это что же получается такое? Судя по тому, что в городе творилось, все за одну ночь со всеми перетрахались…

Вопрос действительно интересный, я и сам не знал на него ответа. Даже если предположить что кем-то кроме Питера был разработан новый штамм вируса, передающийся по воздуху как грипп, все равно не срасталось. Хоть я и не был микробиологом, но все равно понимал — создать новый штамм вируса с заданными свойствами, оттестировать его — это задача не дней и даже не недель. А если создает модифицированный штамм не та научная группа, что создавала первоначальный, а совершенно другая — то задача усложняется многократно. Ведь этой, второй научной группе придется пройти через те же тупики, что и первой. А в научных исследованиях тупиковых направлений — примерно девятнадцать из двадцати, а то и больше.

Даже если предположить, что создан такой вот, модифицированный штамм вируса — как его доставили на все континенты? Как одновременно заразили такое количество людей? Все «киношные» методы отпадают, с учетом нынешних профилактических мероприятий по борьбе с терроризмом. Как???

— Короче, перетрахались или нет — это для нас уже не вопрос — я начал подводить обсуждение к интересующему меня вопросу — вопрос, как мне переправиться на тот берег? И что на нем творится. Штайнберг о чем-то задумался, потом, кажется, решился…

— Довожу оперативную обстановку, капитан. Мы уже трижды выходили на разведку, последний раз — только вчера. В городе есть два моста, оба целые, по крайней мере, были целые вчера. Через мосты мы не ходили, но по результатам визуального наблюдения, в городе, по меньшей мере, три разные банды. Наверное, больше, но мы видели три. Одна из них, самая крупная, занимает позиции как раз рядом с одним из мостов. Вообще, как я уловил, банды группируются на окраинах города, там меньше одержимых и легче держать оборону. Вот и возник у меня план, раз уж ты здесь. Одни бы мы не потянули, а вот вместе — и ты через город пройдешь, и нам в том районе кое-что нужно…

— Что именно? — подозрительно спросил я.

— Видишь ли… — Штайнберг недобро улыбнулся — в нашем городке есть один торговец, у него федеральная лицензия на торговлю оружием третьего класса[58] и в запасах у него много чего есть. И стволы и патроны… Вот я и думаю — а не вынести ли нам его магазин…

— Так ты его и вынес… — скептически сказал я — а то он дожидается, пока такой умный ганнери-сержант КМП США за стволами придет… За пятнадцать дней его должно быть уже под ноль обнесли…

— Торговый зал, может быть, и обчистили — улыбнулся Штайнберг — а вот склады хрен… Ума не хватит вскрыть склады и обчистить. А в торговом зале — процентов двадцать от того, что на складе лежит.

— А у тебя ума хватит? Если местные бандиты не догадались склад обнести — как ты догадаешься?

— Да запросто… Там скрытая дверь и кодовый замок, саму дверь не вынесешь — броня как у танка.

— И ты знаешь код? — недоверчиво сказал я — или ты будешь работать медвежатником, а нам отводишь роль прикрытия от бандитов и одержимых? Предлагаешь круговую оборону?

— Код я знаю! — широко улыбнулся Штайнберг — потому что этим запасливым торговцем с лицензией третьего класса являюсь я! Вот мне и нужна помощь, чтобы вывезти оттуда все свое имущество. Видишь — это даже не грабеж. Заодно и с тобой щедро поделюсь, если надо что. Там на всех хватит…

— Что же ты раньше свое имущество не вывез?

— А с кем? С этими? — Штайнберг повел вокруг себя рукой — это же детский сад. Ни стволов нормальных, ни боевого опыта. Кроме того — надо и здесь кого-то оставить на время поездки за барахлом, бандиты уже знают, что мы здесь засели. Им зачем-то нужен аэродром, как медом тут намазано, б…

— Известно зачем… — скептически хмыкнул я — в самый раз для того, чтобы принимать самолеты с грузом из стран Латинской Америки. Раз уж ПВО и системы слежения медным тазом накрылись — гуляй, рванина… Вот и лезут. Тут и самолеты заодно, легкие, как раз такие, какие им нужны. Ты заметил, что они в самолеты стараются не стрелять?

— Заметил… Ну так что? Магазин мой на другой стороне реки находится, как раз переправишься. А как заберем стволы — обратно сами доберемся…

Я задумался. В принципе, взаимовыгодный обмен услугами, баш на баш. Я бы конечно хотел обойти город где-нибудь в тихом, укромном месте, сражение с бандами и одержимыми мне совсем не в жилу. Добраться бы домой… Но и по другому — не получается…

— Патронов подбросишь? Сам понимаешь — на одержимых много уйдет, а мне еще до Техаса пилить и пилить, черт знает что по дороге будет…

— Не вопрос. 5, 56 и Калашниковские 7,62 у меня там есть, подброшу…

— Тогда по рукам — мы скрепили достигнутую договоренность крепким мужским рукопожатием.

— Слушай! — спросил я, отпуская руку — а у вас тут одержимые в коллективе были?

— Были … — мрачно ответил Штайнберг — на второй день двое взбесились. Пришлось пристрелить, одного они убить успели, растерзали буквально.

— И все? А потом?

— Потом ни одного… Одни бандиты лезут, от психов Бог миловал. А что?

— Да ничего… — мы с братом мрачно переглянулись.

На самом деле это была очень важная информация. Коллектив людей, в замкнутом пространстве, двое зараженных. Если бы действовал новый штамм вируса, передающийся респираторным путем — через неделю (инкубационный период вируса) взбесились бы все остальные, тем более что в отличие от меня и Пита у них не было вакцины, путей передачи вируса они не знали и карантинных мер не предпринимали. Получается, действует именно тот штамм вируса, который вывел Питер, с ограниченными путями передачи. Тогда как он так быстро распространился. Как???

— Пит, никогда ко мне так не подкрадывайся… — не оборачиваясь, произнес я — передвигаться бесшумно тебя не учили. А по нынешним временам можно и пулю в живот получить. Люди нынче нервные пошли…

Питер молча выбрался через открытую боковую дверь микроавтобуса на бетонку аэропорта, встал рядом, щелкнул зажигалкой, закурил…

— И не кури ночью. Курильщик ночью для снайпера — лучшая добыча…

Питер не ответил, затянувшись, выпустил клуб дыма. Над ночным аэропортом висела луна, огромная, багрово-красная, бесконечная… Исчирканная пулями бетонка, стоящие перед зданием автомобили переливались обманчивым лунным серебром.

— Что дальше?

— В смысле? — не понял я.

— Ну что дальше. Как дальше жить будем? Вот, блин! Вопрос вопросов!

— Дай Бог живыми остаться. Доедем до Техаса, приедем домой, а там дальше — посмотрим.

— А после Техаса. Ты думал о том, что мы все будем делать?

— Слушай! — Питер все-таки меня достал — а вы когда занимались этим биологическим дерьмом, вы думали о том, чем это вообще может кончиться? Вы думали о том, что это дерьмо может вырваться из лаборатории и что будет в этом случае!? Думали?! А сейчас поздно думать, надо только жить и выживать. День за днем! Понял?! И не грузи мне мозг!

Питер ничего не ответил. Подняв головы, мы словно волки молча вглядывались в висящую над аэропортом луну…