Генерал медицинской службы

Вершинин летит в Москву

Внутри Донского фронта развернулась работа по ликвидации туляремии.

Это был как бы «малый фронт», на котором самоотверженно действовала грозная армия под началом Станислава Васильевича Вершинина. В состав армии входили врачи, зоологи, химики, интенданты, даже строители. Левый берег Дона стал своеобразным плацдармом. Здесь проводились газовые атаки на полевых мышей. В землянках и блиндажах, в окопах и траншеях первой линии против мышей применялись ядовитые приманки. Ремонтировались, очищались и хлорировались колодцы, а на продскладах и пунктах питания устанавливались герметически закрывающиеся ящики и лари, обитые жестью. Специальные команды тщательно очищали территорию, сжигали ненужный хлам и мусор. Сжигали также подстилочную солому и неубранный хлеб. Тучи дыма медленно поднимались к небу. Трудно было определить, день стоит или уже сумерки спустились на землю… Не зря в гитлеровских штабах заволновались: какую акцию затевают русские под прикрытием непроницаемой дымовой завесы?

Профессора Вершинина срочно вызвали в Москву. Это явилось для него неожиданностью. В чем дело? Самый разгар упорных боев на «малом фронте»!.. Разве мог он покинуть сейчас свою небольшую и с такой тщательностью подготовленную армию? Но вызов не подлежал обсуждению.

Возложив руководство на безотказного, неутомимого Игоря Лаврова, Станислав Васильевич в тот же день вылетел в Центр.

К удивлению Вершинина, самолет приземлился не в Шереметьеве, как обычно, а на незнакомом ему небольшом летном поле, где-то на дальних подступах к столице. Встретивший его человек, с легкой сединой на висках, был в штатском, что еще более удивило профессора. Вершинин в нерешительности остановился, поставив у ног чемоданчик.

Только в кабинете у генерала, грудь которого была украшена почетным знаком чекиста, вызов разъяснился.

— Понимаю ваше недоумение, профессор, — сказал генерал. — Но… еще чуточку терпения! — И улыбнулся словно старому знакомому. — Не хотите ли чайку?

— Не до чайку! — хмуро бросил Вершинин, сердито шевеля бровями. — Меня вызывало мое Управление… Откуда вам известно мое имя?

— Такая уж наша служба, — с той же располагающей улыбкой ответил генерал. — Теперь посмотрите, Станислав Васильевич, внимательно. — Достав из ящика стола простую канцелярскую папку, генерал протянул Вершинину фотографию. — Вам знакома эта личность?

Все еще хмурясь и сердясь, что его заставляют разгадывать какие-то шарады, Вершинин повертел фотографию.

— Не знаю. Судя по регалиям, какая-то важная фашистская шишка…

Генерал утвердительно кивнул.

— И все же постарайтесь припомнить. Он действительно шишка, причем колючая. В некотором роде ваш коллега…

— Коллега? — Вершинин озадаченно поглядел на генерала. — В каком смысле? — Он снова повертел в руках фотографию. И вдруг — словно внезапное озарение! Вглядываясь в фотографию, Вершинин вспомнил: Женева… Недвижная светлая гладь озера, и воздух будто вливается в легкие приятным бальзамом… Да, да! Когда же это было?.. Но он почти не похож на карточке: не был таким худощавым. — Блюменталь? — спросил Вершинин, кладя фотографию на стол.

Генерал утвердительно наклонил голову и с какой-то даже веселостью ответил:

— Жив, жив еще курилка на нашу голову!

— Не понимаю, простите… — Вершинин потеребил бородку. — Мы с ним познакомились на симпозиуме по микробиологии. Блюменталь произвел на меня хорошее впечатление, он талантлив, в нем чувствовалась энергия мысли, пытливость исследователя. Но… какая связь?

Вместо ответа генерал опустил руку на рычажок селектора и попросил:

— Пригласите Туманова!

Когда через минуту в кабинет вошел военврач третьего ранга, генерал медленно поднялся из-за стола:

— Позвольте представить: Ганс Штаркер, ассистент профессора Блюменталя.

Вершинин с недоумением рассматривал вошедшего: приглашали какого-то Туманова, а явился Штаркер… Чертовщина какая-то!

Станислав Васильевич ощутил даже некоторую неловкость: этот красивый молодой военврач рассматривал его с какой-то жадностью.

Генерал указал Штаркеру на кресло и, подойдя к сейфу, достал маленький цилиндр.

— Эта штучка, несомненно, заинтересует вас…

Вершинин осторожно повертел в руках цилиндр, отвинтил крышку, извлек ампулу и посмотрел на свет. Ампула была заполнена мутноватой жидкостью.

— Что здесь?

— Вот уж это — по вашей части, Станислав Васильевич. Для того вас и вызвали, — сказал генерал и попросил Штаркера:

— Поясните!

— Господин профессор… Это чумной микроб штамма РС, выращенный в лаборатории Блюменталя…

За окнами, плотно прикрытыми шторами, лежала беспокойная ночь, когда Ганс Штаркер закончил свою историю.

— Вы русский? — спросил Вершинин.

Штаркер чуть заметно улыбнулся. В кабинете теперь они были одни, генерала куда-то вызвали.

— Немец. Но родился в России…

— Значит, Блюменталь вместе с вами неоднократно проводил пассирование микроба штамма РС? — задумчиво проговорил Вершинин. — И вирулентность повысилась в десятки миллионов раз для морских свинок и белых мышей? Колоссально!

— У Блюменталя появился сейчас другой помощник — профессор Гейман. Опасный человек!

— Гейман? О таком не слышал… Но полагаю, что Блюменталь не станет держать при себе дураков…

Штаркер улыбнулся:

— Гейман — крупный специалист…

В кабинет вошел генерал:

— Вас ждет машина, профессор… А мы ждем результатов экспертизы…

Вершинин кивнул.

— А с вами, — обратился генерал к Штаркеру, — мы продолжим беседу…