География фамилий

Формы среднеазиатских фамилий

Фамилии у народов Средней Азии имеют недавнее происхождение. В начале нашего столетия они были лишь у немногих, а сотню лет назад их не было ни у кого. Сегодня в библиографическом или ином указателе имена Хайям или Навои стоят в одном ряду с фамилиями. Но это не фамилии. Фамилия — имя членов семьи, переходящее на несколько поколений (в отличие от имени индивидуального и от отчества, наследуемого только одним поколением). В сочетаниях Омар Хайям, Алишер Навои нет именования семьи и их не передавали по наследству. Главным членом этих сочетаний были тогда Омар и Алишер, а Хайям и Навои — дополнительными, уточняющими.

Еще в начале столетия семейную преемственность выражали формы отчеств: в тюркских языках присоединяли оглы — «сын» или кыз(ы) — «дочь» (Ахмед-оглы — «сын Ахмеда», Фатыма-кызы — «дочь Фатымы»), заде — «рожденный» (Турсун-заде — «рожденный от Турсуна) — в иранских.

О фамилиях в Средней Азии написано немного. Некоторые наблюдения над узбекскими фамилиями сделал Э. А. Бегматов[238], казахскими — Т. Д. Джанузаков[239]; довольно полный список киргизских фамилий, образованных из личных имен, привели Т. Жапаров и И. С. Колосов[240]. Вот почти и все опубликованное о фамилиях трех народов, составляющих 20 млн человек. А материалов по другим народам Средней Азии (таджикам, туркменам, каракалпакам, уйгурам, дунганам, корейцам) практически нет, или о фамилиях говорится попутно[241]. Наша попытка дать свод общих и различительных черт среднеазиатских фамилий[242], конечно, остается попыткой в сравнении с огромным объемом задачи.

У народов Средней Азии не было фамилий до тесных контактов с русским населением. В 1860—1865 гг. первым казахским ученым (историком, этнографом, стиховедом), близким к русской революционно-демократической интеллигенции, дед которого носил имя Вали-хан, стал Валиханов. Позже такие примеры несколько участились, но и в начале XX в. оставались исключениями. Избирали фамилию по русскому образцу баи и торговцы, сотрудничавшие с царскими властями и русской буржуазией. Только в 1930‑е годы фамилии стали присваивать населению, и тогда же они стали обязательными. Естественно, что массовое формирование фамилий (у миллионов семей почти одновременно) шло по простому способу: фамилией стало имя отца + преобладающий формант русских фамилий ‑ов (с его фонетическим вариантом ‑ев). Поэтому почти у всего поколения, рожденного до середины 30‑х годов, совпадают основы отчеств и фамилий: Кадырбек Жаныбаевич Жаныбаев (киргиз), Ахмед Каримович Каримов (узбек).

Имена абсолютного большинства родителей были продиктованы исламом. Однородность самого состава имен и монополия одного форманта фамилий обусловили очень близкое сходство фамилий у народов Средней Азии. У всех есть Ахмедов, Ниязов, Рахимов и т. п. Различия между языками преимущественно фонетические: Абишев — Абышев, Жаныбеков — Джаныбеков, Муратов — Мурадов — Мырадов — Муродов и т. д.

В заимствовании форманта нет ничего необычного. Ведь и в русский язык прочно вошли иноязычные суффиксы, например ‑аж из французского языка (этаж, экипаж и др.), латинское ‑ia для названий стран (Туркмения, Киргизия и т. д.), ираноязычное ‑стан (не только Таджикистан, но и Казахстан). Русский формант ‑ов(ев) попал в Средней Азии на самую благоприятную почву: в тюркских языках суффиксация служит самым частым средством словообразования и словоизменения. Фамилии не вызывают трудности в повседневном употреблении — они легко «вписались» в тюркские языки. Безударность последнего слога большинства их тоже не стала помехой: ударность последнего слога в тюркских языках не абсолютна — в каждом из них, помимо фамилий, накоплен запас слов и форм с ударением не на последнем слоге. Да и обязательность ударения на последнем слоге в тюркских языках, как предполагают, не исконна (в лингвистике сильно мнение, что первоначально в тюркских языках ударение падало на первый слог).

Из того, что фамилии у народов Средней Азии использовали русский суффикс ‑ов(‑ев), обычно делают ошибочный вывод, будто система среднеазиатских фамилий тождественна системе русских фамилий. Это неверно. Несмотря на общность преобладающего суффикса, различия этих систем очень существенны.

1. У русских формирование фамилий было не одновременным актом, а длительным процессом — оно заняло несколько столетий и протекало постепенно, зачастую даже неосознанно, стихийно. Фамилии у народов Средней Азии почти все образованы от личных имен отцов в том виде, в каком застало этот именник образование фамилий в 1930‑х годах. Следовательно, отцы, имена которых стали основами фамилий, родились в начале нашего столетия, когда уже были редки имена домусульманские и еще не вошли в жизнь имена новые.

2. В русские фамилии превращались имена нарицательные (иванов, кузнецов, казанский), которые постепенно становились именами собственными. Совсем иначе у народов Средней Азии, где до фамилий не существовало нарицательных мурадов, рахимов, жуманбеков, там фамилии возникли сразу как собственное имя семьи, минуя и стадию нарицательных, и стадию отчества, — непосредственно от индивидуальных мужских имен.

3. Фамилии[243], образованные формантом ‑ов(‑ев): казахские — 97%, каракалпакские — 99, киргизские — 99, таджикские — 97, туркменские — 99, узбекские — 98%. Для сравнения — русские фамилии. Возьмем Ефремовский р‑н Тульской обл. Фамилии, образованные формантом ‑ов(‑ев), составляют 71%, другие формы — 29%; в бывшем Холмогорском у. Архангельской губ. — 65%. Разница весьма значительна: у народов Средней Азии все другие формы фамилий составляют лишь 1—3%, а у русских — больше четверти или даже больше трети всех фамилий, т. е. около 40 млн человек.

Количественное различие в основном произошло за счет фамилий, образованных суффиксом ‑ин: у русских он образовал от 20 до 30% фамилий, нередок он и у тюркоязычных народов Поволжья (Абдуллин, Губайдуллин), а у народов Средней Азии представлен очень слабо. На исходе XIX в. и в первые десятилетия нашего столетия такие фамилии появлялись чаще у казахов, ближайших соседей России (один из зачинателей советской казахской литературы и крупный политический деятель — Сакен Сайфуллин и др.), но массовое становление фамилий «стандартизировало модель» с преобладающим суффиксом русских фамилий ‑ов(‑ев). Повлияло и отсутствие грамматического рода в тюркских языках. Общеизвестно, как затруднительно тюркоязычному различать грамматический род в русской речи (заурядные ошибки «она пришел», «твой рука» и т. п.).

В современном русском языке суффиксы ‑ов и ‑ин выражают одно и то же значение, выбор того или другого диктует только форма основы: ‑ин (в противоположность ‑ов) присоединяется к основе, оканчивающейся на ‑а (после гласных и мягких согласных пишут ‑я), а это окончание служит характерным показателем слов женского грамматического рода. Народы Средней Азии имели множество мужских имен с окончанием ‑а и женских с окончанием на твердый согласный. Поэтому так легко образовались фамилии Абдуллаев и другие вопреки русской модели, которая требовала бы Абдуллин.

Фамилии на ‑ин, охватывающие у русских 20—35% всего населения, у тюркоязычных народов очень редки, только у казахов они достигают 3% (Абдуллин, Валиулин, Ваймурзин, Майлин, Мустафин, Рахметуллин и др.), около 1% — у киргизов, еще реже у таджиков, туркмен, единичны у каракалпаков. В русском языке формант присоединяется к основам на гласный звук (мама→мамин).

Русский безударный гласный редуцирован в некоторых позициях до нуля, т. е. неслышен, поэтому конечный гласный перед ‑ин легко выпадает. А тюркское сильное ударение на последнем слоге сопротивляется этому.

Как образовать притяжательное прилагательное «чей сын» от личного имени Абдулла? Русское словообразование требовало абдуллин. Так и было вначале на русской почве. Но при массовом формировании фамилий у тюркоязычных народов восторжествовал иной способ: абсолютно господствующий формант русских фамилий ‑ов, ‑ев был принят как общий независимо от исторической особенности его употребления (только после согласных). Так возникли фамилии типа Абдуллаев. Может быть, повлияла и промежуточная форма личных имен с дополнительным йотом, преобладавшем в русском употреблении личных имен (Николай, Сергей)?

Можно заглянуть и внутрь группы ‑ов(‑ев). Там картина несколько разнообразнее. На 1 тыс. фамилий приходится (см. табл.):

* Этническая принадлежность не установлена.

У киргизов на 1 тыс. фамилий приходится с окончанием ‑беков — 155, ‑кулов — 39, ‑динов — 7.

Объем подсчета недостаточен, т. е. не погашает случайностей. Но показатели таковы, что изменения на несколько единиц несущественны для выяснения основных соотношений.

Вся эта группа объединяет народы советской Средней Азии в одно целое. Различия форм среднеазиатских фамилий находятся внутри этой группы, а не вне ее. Они зависят от формы основы подобно тому, как в русском языке только от формы основы зависит выбор из двух разноязычных суффиксов притяжательных прилагательных ‑ов(‑ев) или ‑ин, сегодня совершенно равнозначных, а некогда различных по происхождению. А формы основ, т. е. мужских личных имен, от которых образованы фамилии у народов Средней Азии, исторически различны. Не нагромождая цифр, можно ограничиться данными по узбекам Вабкентского р‑на Бухарской обл. Узбекской ССР, взяв из актов рождения за 1940 г. в архиве загса все имена отцов в возрасте от 20 до 40 лет, — имена этого поколения стали основами фамилий. Частотность окончаний на 1 тыс. имен следующая: на твердый согласный (Мурат, Рахман, Шамсудин, Худайкул и др.) — 736, на ‑й (Худай и др.) — 6, на ‑а (Абдулла, Джума, Хамза и др.) — 162, на ‑и, ‑ы (Аблаберди, Наби, Рузи и др.) — 98. Эти различия форм имен и обусловили вариантность форманта фамилий. К имени, имеющему окончание на твердый согласный, формант фамилии присоединяется в форме ‑ов (Алымкул — Алымкулов), окончание личного имени на гласный звук или ‑й меняет форму суффикса на ‑ев (Муса — Мусаев, Худайберди — Худайбердиев, Орузбай — Орузбаев).

Статистическое сопоставление фамилий Средней Азии подтверждает, что антропонимия тюркоязычных народов различна не столько составом своих компонентов, сколько частотностью их. Это показано при изучении личных имен[244]. Действительно, если сам набор компонентов в фамилиях невелик (это в основном члены составных личных имен: ‑Абд‑, ‑Ай‑, ‑Бай‑, но особенно вторых: ‑бек, ‑бий, ‑кул, ‑дин), то частотность очень различна. Компоненты тюркоязычного происхождения ‑бай, ‑бек и др. несравнимо чаще встречаются в фамилиях казахов, киргизов, каракалпаков, чем узбеков, уйгуров, туркмен, а арабоязычные ‑дин, ‑абд и др., наоборот, — чаще в фамилиях узбеков и уйгуров.

В период массового формирования фамилий имена со вторым компонентом ‑бай[245] оказались особенно частыми у казахов и киргизов, поэтому у них так часты фамилии с окончанием ‑баев. Кроме того, формант ‑ай образует в тюркских языках звательные формы имен. Окончания имен на ‑и, ‑ы возникли из четырех разных источников: 1) тюркская форма прошедшего времени глагола ‑берды — «дал», ‑келди (гелди, кельди, гельди, гелды) — «пришел»; 2) тюркский суффикс прилагательных ‑ли, ‑лы (Нурлы, из нурлы — «лучезарный»); 3) ираноязычный формант (таджик. Бахти — «счастливый»; Даги — «дареный»); 4) краткая форма арабоязычных составных мужских имен (Бахри и Бахриддин) и самостоятельные имена арабского происхождения (Гани, Фавзи). В туркменском языке встретились все эти источники, и в нем очень часты фамилии на ‑ыев, ‑иев (каждая четвертая туркменская фамилия), особенно от Берды, Дурды (самостоятельные имена и компоненты составных имен). Форма ‑ев следовала, кроме гласных, и за согласными ‑ш‑, ‑ж‑, ‑ч‑ в фамилиях всех рассматриваемых языков: Аби(и)шев, Баишев, Ж(Дж)умашев, Карми(ы)шев, Мукашев, Тожев, Эргашев, Юлдашев, Сирожев, Карачев, Клычев (Киличев) и др.; особенно часты они у киргизов. Однако наряду с этим встречаем и Абышов, Аллашов, Дайышов, Гылыжов, Жунышов, Молдашов, Эргашов — варианты не только написания, но и произношения.

Среди огромной массы фамилий на ‑ов особо интересны немногочисленные фамилии на ‑уов (из личных имен с окончанием ‑у). В собранных 6000 фамилиях встретилось 9 фамилий с этим окончанием, из них шесть — у казахов (Конжауов, Кёптелиуов, Теллиуов и др.) в Гурьевской, Мангышлакской, Актюбинской областях и в Тюлькюбасском р‑не Чимкентской обл., две фамилии — у каракалпаков (Тлеуов — однофамильцы казахских носителей Телиуов, Алауов), одна — у туркмен Красноводска (Танауов), но в этом случае этническая принадлежность ее неясна. Размещены почти все они, кроме тюлькубасских, только на западе Средней Азии. Это подталкивает к мысли об историко-географической особенности, но такой вывод неосторожен без специального исследования — материал слишком мал, а из 9 случаев две фамилии принадлежат механизаторам и одна партийному работнику — людям наиболее подвижным, так что география размещения фамилий данного типа еще ожидает исследователей. Факт интересен для истории тюркских языков и истории тюркоязычных народов.

Вне огромной группы на ‑ов, ‑ев, (с ‑иев, ‑аев и др.), охватывающей у каждого рассмотренного народа от 97 до 99% всех фамилий, и частично сопутствующей ей группы на ‑ин (не превышающей 1%, кроме казахов) находятся лишь немногие разрозненные формы, даже вместе взятые составляющие у таджиков 2% всех фамилий, у остальных четырех народов — меньше чем по 1%. Среди этих форм финальное ‑ы (казахские Караманулы, Кыдыберкулы, туркменские — Насырлы, Азады, Ниязберды и др.), ираноязычное финальное ‑и, продолжение традиции дофамильных средневековых именований (ср.: Айни, Лахути, сегодня Едгори, Токири, Исхоки, Пулоди) , иранский компонент ‑за(о)да, ‑заде (таджикские Семехзода, Шохзода, Ширифзода, в Узбекистане семья с таджикской фамилией, Вализода, как в Киргизии — Рахимзада), наконец, безаффиксные распространены почти исключительно у таджиков (Адхат, Киром, Хошим, Аскар, Сафар, Джалил, Ибод, Дониш, Содик) и узбеков (Матчон, Рахим и др.). Любопытно, что многие из них — псевдонимы поэтов, служащие «цеховым знаком», связывающим авторов с именами прославленных акынов — народных певцов.

Таковы сегодня формы фамилий у крупных народов Средней Азии. К сожалению, не закончен сбор материала по уйгурам; предварительные данные связывают их с описанной системой фамилий других тюркоязычных народов Средней Азии. Хотя абсолютное большинство советских уйгуров, предки которых переселялись в Россию со второй половины XVIII в., сосредоточено в Казахстане, Киргизии, частью — в Узбекистане, антропонимически они ближе к узбекам, чем к казахам, среди которых живут. Это след исторической уйгуро-узбекской близости. Уйгуры, поселившиеся среди узбеков, почти слились с ними. Пожалуй, заметнее других особенностей — некоторое количество фамилий с финальным ‑и: Гайрати, Закири и др. Близки к среднеазиатским формы фамилий и у народов Северного Кавказа.

Резко отличимы фамилии иноязычных поздних переселенцев в Среднюю Азию с востока — дунган и корейцев.

Дунгане (хуэй) пришли в Россию одновременно с уйгурами из Китая. В сущности, только на русской почве у них установились фамилии в современном смысле, прежде вновь создаваемая семья образовывала себе новую фамилию, производную от прежней. Самой частой была фамилия Ма (из основы со значением «лошадь»). А. Калимов привел поговорку «Из 10 дунган девять — Ма, один — Ха», весьма гиперболичную в прошлом, сегодня далекую от действительности. Модели современных фамилий дунган довольно разнообразны: все они трехслоговые. Наиболее употребительны образования с ‑ло — «старший, почтенный» (Сушанло, Диншонло, Машонло и др.), с суффиксом уменьшительности ‑зы (Шивазы, Гасызы, Пунвазы, Зазазы, Давузы) и некоторые другие (Болонда, Вонлода, Бийлоэр, Вонмаза, Хахаза, Лючин, Мачин, Янсанин, Маахун, Саахун и др.). Но теперь обычны и такие фамилии, как Хавизов, Имазов, Маахунов, Адилов, Ганиев.

По фамилии легко узнать корейца. У всех многомиллионных корейцев всего лишь около 200 фамилий. В СССР корейцев 400 тыс., и у них несколько десятков фамилий, чаще всего Цой (из корейского Чхве) и Ким, реже Пак, Ли[246].

Различия одной и той же (по происхождению) фамилии между среднеазиатскими народами часты, но в каждом случае невелики, почти не выходят за пределы фонетики. И не только между языками, а внутри одного языка. «Словарь киргизских личных имен» приводит множество примеров разновидностей одного имени, не имея возможности разделить варианты произношения от вариантов написания: Абдуракман—Абдурахман—Абуракман — Абдураман. По некоторым фамилиям и больше. К сожалению, узбекский и казахский словари личных имен не смогли привести вариантов. Фамилии возникали поздно и в значительной мере организованно, поэтому они упорядоченнее. Но и в них вариантов немало. Внимательный к вариантам личных имен, киргизский словарь приводит при каждом имени образованную от него фамилию, но только в единственной форме — нормативной: в словаре дан только Абдуракманов, а в киргизских книгах, журналах, газетах за несколько лет эта фамилия встречена 28 раз (выборка случайна) в различных вариантах: Абракманов — 15, Абдырахманов — 10, Абдуракманов — 2, Абдыраманов — 1.

Еще многочисленнее затруднения при передаче фамилий с одного языка на другой, особенно на русский (или обратно). Возникающий на каждом шагу разнобой приносит немало вреда. Устранить его непросто. Главный редактор позднейшего из среднеазиатских словарей личных имен писал, что составители стремились сочетать в написании «практические удобства и научную правильность». Хотя сочетание «практических удобств» и «научной правильности» довольно туманно, но следующие слова совершенно верны: «К сожалению, не все вопросы удалось решить достаточно полно и предложить по ним практические рекомендации с утвердительным обоснованием. Это объясняется их слабой изученностью и большой сложностью, требующей многолетнего предварительного анализа огромного архивного и полевого материала».

Никакие усилия не устранят разнобоя, если решать практические вопросы вслепую, не опираясь на теоретические принципы, которые еще предстоит разработать. Работа порознь, по каждому языку изолированно, не уменьшает, а еще больше увеличивает разнобой. Эту разработку по каждому языку в отдельности необходимо тесно увязать с совместной — для всей Средней Азии. Составленные на этой основе правила для каждого языка никоим образом нельзя принимать после узкого, келейного обсуждения, необходимо до утверждения обязательно вынести их на широкое обсуждение, не замкнутое в границах своей республики.

После семинара по ономастике Средней Азии, организованного Институтом этнографии АН СССР (Самарканд, 1969 г.), и выхода в свет двух сборников «Ономастика Средней Азии» (Москва, 1978; Фрунзе, 1982) нет в Средней Азии ни одного народа, по которому не велась бы антропонимическая исследовательская работа. Удалось наладить содружество ученых и работников загсов Киргизии, которое принесло очень плодотворные результаты (отличный пример, требующий распространения на другие республики Средней Азии). Огромный антропонимический материал собрали Э. А. Бегматов в Узбекистане, Т. Д. Джанузаков в Казахстане и др., не говоря уж о И. С. Колосове — начальнике Управления загса Киргизской ССР. Антропонимистам Средней Азии по плечу и более трудные задачи.