География каменного века

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Анализ экосоциальных систем протоисторического и исторического времени не рассматривается в книге. Это — предмет особого исследования, здесь мы лишь вкратце перечислим отдельные проблемы, которые неизбежно при этом возникнут.

Одним из важнейших этапов в развитии человечества была «городская революция» (термин, предложенный английским археологом Г. Чайлдом^{142}). Предпринималось несколько попыток определить это явление и сформулировать его признаки. Современный английский археолог К. Ренфрю^{143} приводит следующие признаки городской революции: наличие поселений со значительным числом жителей (скажем, 5000 человек), монументальные сооружения, государственная религия, письменность, социальная организация и ремесленная специализация (т. е. общественное разделение труда и социальная стратификация).

Следует заметить, что такое определение (через признаки) не помогает выявить сущность явления. Крупные поселения (например, Иерихон) возникали уже в период докерамического неолита. Крупные сооружения (мегалиты) известны в неолите. Религиозные представления существовали уже в палеолите. Какая-то форма письменности (знаковая система) была в верхнем палеолите. Общественное разделение труда происходило по крайней мере уже в мустьерское время.

Разобраться в проблеме городской революции поможет экосоциальная модель. В раннем голоцене в ходе неолитической революции быстро расширялись области производящего хозяйства на территории Передней Азии. Примерно 10 000—7000 лет назад земледельческие поселения распространялись в предгорьях, в пределах ландшафтов, обеспечивавших богарное земледелие. На аллювиальной равнине Месопотамии развивается земледелие с использованием ирригационных сооружений. Достаточно сложные ирригационные сооружения известны в поселениях фазы Убейд 3. К концу V тыс. до н. э. (Убейд 3–4) возникают центры городского типа с монументальными сооружениями и признаками социальной стратификации^{144}.

Специальное исследование, проведенное американским археологом Р. Адамсом^{145}, выявило достаточно сложный характер хозяйства того времени. В условиях полупустынного климата оптимальной формой хозяйства было земледелие с большой долей пастушеского скотоводства… Такое хозяйство было исключительно ненадежным. Поддержание и развитие ирригационных сооружений требовало существования определенного аппарата принуждения. Такие аппараты концентрировались в складывавшихся городских центрах. По-видимому, не случайно появление городской цивилизации происходит в III тыс. до н. э., когда начинается аридизация климата, значительно повлиявшая на неустойчивость ирригационного земледелия. Таким образом, раннегородскую цивилизацию в Передней Азии можно рассматривать как специфическую форму адаптации земледельческих систем к условиям резко аридного континентального климата.

Возникновение государственного аппарата весьма усложняет сеть связей в экосоциальной системе. В случае успешного функционирования системы и получения значительного прибавочного продукта происходит усиление центральной власти, стремящейся распространить свое влияние на максимально возможную территорию. В ходе военных операций происходит завоевание территорий, входящих в иные природно-хозяйственные зоны, в том числе областей, заселенных скотоводами-кочевниками. В случае неблагоприятных ситуаций (длительные засухи, неурожай, засоление почв) происходит ослабление центральной власти, усиление кочевых племен, опустошение городов. Значительная часть населения оставляет города, переходит к кочевому скотоводству.

Особого внимания заслуживает вопрос о развитии экосоциальных систем в пределах степной зоны Евразии. Она сравнительно мало изменилась с верхнего плейстоцена, тем не менее общее перераспределение пищевых ресурсов, происшедшее в начале голоцена, вызвало здесь резко выраженный — кризис охотничьего хозяйства. В течение атлантического периода голоцена (8000–5000 лет назад) нижняя граница лесов продвинулась на юг (леса захватывали преимущественно долины рек). В III тыс. до н. э. в связи с общей аридизацией климата площади, занятые лесом, сократились.

Степь была заселена человеком на протяжении всего голоцена. На некоторых поселениях (Каменная Могила близ Мелитополя^{146}) зарождается скотоводство. Оно было важной отраслью хозяйства на стоянках дпепро-донецкой культуры (средний неолит). Наиболее интенсивное освоение степной зоны происходит в III тыс. до и. э. в связи с распространением ямной культуры. Это обусловлено сложением определенной экологической подсистемы — сухих ксерофитных степей (ковыльных, типчаково-ковыльных, полынно-злаковых). В них развиваются устойчивые экосоциальные системы, основанные на кочевом скотоводстве. Особенности сухих степных ценозов (высококалорийные пастбища, отсутствие длительного и глубокого снежного покрова) обеспечивали при кочевом скотоводстве наиболее полное использование природных ресурсов^{147}. При благоприятных климатических условиях кочевое скотоводческое хозяйство могло быть очень эффективным. Отдельные хозяйства насчитывали тысячи голов скота и занимали под пастбища огромные территории.

Существовал хорошо налаженный обмен с соседними экосоциальными системами. Хозяйства, основанные на кочевом скотоводстве, сохранялись в степях Евразии на протяжении трех тысячелетий. Кочевое скотоводство было тесно связано с особенностями климата: колебания увлажненности вызывали резкое изменение кормовой базы для скота. Историк Л. Н. Гумилев^{148} считает, что миграции кочевых племен происходили в засушливые периоды, а военные походы и завоевания в периоды увлажнений, когда степь была богата кормами. Большой интерес представляет изучение роли географических факторов в процессе греческой колонизации Средиземноморья в VIII–VI вв. до н. э. Образование колоний связывается с периодически возникавшими ситуациями перенаселенности (нехватка пищевых ресурсов) в государствах-метрополиях. Исследования греческих колоний в Северном Причерноморье показывают, что это были сложные организмы, включавшие сельскохозяйственные (зерновое и винодельческое хозяйство), ремесленные, религиозные и административные центры. Колонии осуществляли сложные торговые контакты как с аборигенным населением, так и с метрополией. Палеогеографические данные позволили установить, что античные поселения на Черном море существовали в периоды фанагорийской регрессии (когда уровень моря был на несколько метров ниже современного) и нимфейской трансгрессии (когда уровень моря был близок к современному)^{149}.

Географический подход перспективен в изучении процессов, происходивших в первые века нашей эры, в частности в исследовании происхождения и истории славянских племен. Наиболее ранние исторические известия о славянах относятся к I–II вв. н. э., археологические памятники (так называемая керамика пражского типа) датируются V–VI вв. н. э. Они распространены в Чехии, Словакии, Польше (Куявии). В середине — второй половине I тыс. н. а. славяне расселяются на огромной территории: от Балтийского моря до Балкан и от Эльбы до верховьев Волги. Причины и механизм расселения не ясны. В качестве основной причины обычно называют «давление» кочевых племен: аваров, гунно-болгар. Имеющиеся сведения позволяют считать, что славяне занимались преимущественно пашенным земледелием с применением тяглового скота.

Наиболее ранние славянские поселения в степной и лесостепной зонах датируются VI–VII вв. Оседлые поселения появились здесь не ранее IV в. (черняховская культура). Славянские поселения располагались в окраинных частях водораздельных плато, примыкавших к рекам, или на останцах в пределах пойм. Поселения были как укрепленными (на плате), так и неукрепленными (в поймах). Основу хозяйства составляло земледелие (мотыжное, пашенное). Система землепользования — перелог. Сеяли пшеницу, рожь (озимую), ячмень, просо. В животноводстве наибольшую роль играл крупный рогатый скот, меньшую — свинья, мелкий рогатый скот, лошадь. Хозяйственное значение имели охота, рыбная ловля, — собирательство (особенно в северных районах)^{150}.

До сих пор остаются неясными время и характер проникновения славян в северные, лесные районы. В первые века нашей эры на северо-западе Русской равнины происходили сложные этнические процессы, появилось новое население. Строились укрепленные городища в наиболее выгодных в стратегическом отношении районах моренной области. Предположения о том, что хозяйство этих поселений было основано на земледелии, вызывают сомнения. По историческим данным моренные ландшафты были освоены земледельцами на северо-западе Русской равнины лишь в XVI–XVII вв. По крайней мере на протяжении I тыс. н. э. основными хозяйственными стратегиями местного населения в моренной области были скотоводство, охота, рыбная ловля, собирательство. Укрепленные городища, вероятно, представляли собой военно-торговые центры, осуществлявшие обмен продуктов, производимых местным населением, на продукты, привозимые из иных природных зон. По-видимому, те же функции выполняли и славянские городища, распространившиеся в моренной области в конце I тыс. н. э.

В течение длительного времени со славянским этносом связывались могильные сооружения (длинные курганы и сопки), распространенные в большом количестве на северо-западе Русской равнины. Палеоландшафтное исследование, проведенное археологом А. М. Микляевым^{151}, выявило приуроченность длинных курганов и сопок к ледниковым ландшафтам, которые были очень поздно освоены в сельскохозяйственном отношении. Сравнение ареалов памятников с ареалами древнеславянских топо- и гидронимов показало их полное несовпадение. Из этих наблюдений можно сделать вывод, что оба типа памятников были оставлены неславянским и неземледельческим населением.

Можно предположить, что широкое расселение славян на территории Южной и Восточной Европы было вызвано экологическим кризисом. В течение VI–VII вв. в степной и лесостепной зонах сложились агроклиматические условия, благоприятные для земледелия. Славяне создали на юге Русской равнины достаточно мощный центр зернового хозяйства. Колонизация же северной (лесной) зоны имела по преимуществу военный характер. Была создана сеть укрепленных поселений, осуществлявших принудительный обмен местных продуктов на продукты, произведенные в южных районах. Вместе с этим, по всей вероятности, достаточно рано предпринимались попытки заняться земледелием, которые могли быть успешными лишь в строго определенных ландшафтах. В качестве примера такого ландшафта А. М. Микляев называет суглинистые равнины приледниковых бассейнов западнее озера Ильмень.

Из сказанного следует вывод, что в ходе расселения славяне осваивали территории, значительно отличные по своим природным особенностям от нх прародины. Внедряемые ими социально-экономические структуры были неустойчивы. Повторявшиеся неурожаи в лесостепной зоне неизбежно вызывали ослабление всех звеньев системы и усиление периферийных племен с хозяйством, более адаптированным к местным условиям. Создавались объективные предпосылки для возникновения административно-военного аппарата, что в свою очередь приводило к расслоению общества, рождению городов, становлению государства. Этот процесс происходил на Русской равнине в IX–X вв.

Одной из важнейших задач современной географии является прогноз развития природных систем. Нам необходимо знать, каким будет наш дом — Земля через 100, 200, 1000 лет. Это имеет большое значение для составления долгосрочных планов, для длительного и целенаправленного воздействия на ход природных процессов.

Такими прогнозами уже занимаются как в нашей стране, так и за рубежом. Советский метеоролог М. И. Будыко и его сотрудники попытались оцепить климатический эффект хозяйственной деятельности человека. Как следует из расчетов, увеличение концентраций аэрозолей и углекислого газа в атмосфере, а также увеличение производства энергии может привести к серьезному повышению температуры воздуха у земной поверхности. При этом, но мнению М. И. Будыко, может произойти быстрое возвращение к климатическим условиям, существовавшим на Земле в дочетвертичное время. Разрушатся антарктический и гренландский ледниковые покровы. Это приведет к повышению (не менее чем на 60 м) уровня океана, затоплению низменностей. Изменится влажность, влагооборот.

Данный прогноз кажется слишком мрачным. По крайней мере в настоящее время воздействие человека на природу гораздо менее значительно, чем изменения, вызванные природными факторами. Попытки направленно изменить течения природных процессов дают ограниченные результаты. «Незапланированные» вторжения человека в ряде случаев искажают течение природных процессов, но не меняют их направление. Есть все основания считать, что и в будущем развитие экосоциальных систем будет в большой мере определяться процессами, происходящими в экологической сфере.

Если это так, то человечеству в обозримом будущем придется иметь дело с новым ледниковым периодом. Есть точка зрения, согласно которой мы сейчас живем в заключительной фазе межледникового периода: теплой и влажной. Если развитие природы пойдет по прежнему четвертичному ритму, то в ближайшие тысячелетия можно ожидать существенное понижение средних температур при сохранении сравнительно высокой влажности. В конечном счете это должно привести к образованию ледников в Скандинавских горах и на островах Арктического архипелага.

Столь значительные разногласия в оценке будущих изменений климата — свидетельство того, что наши сведения о механизме и динамике природных изменений еще недостаточны.

Чтобы суметь предсказать будущие состояния природы и место в них человека, необходимо знать, как протекает природный процесс сейчас, как он развивался в недавнем и в далеком прошлом. Нужно уметь читать книгу природы и извлекать из нее необходимые уроки.