Георг — Синяя Птица

Глава 12

Конец второй зимы принес Синей Птице полное выздоровление. Как весенние соки возвращают жизнь деревьям, так весна несла и ему новый прилив жизненной силы. Это было время, когда юго-западный ветер растопил снежный покров и будил жизнь, дремавшую в почках.

Поселок пришел в движение. Люди с радостью освободились от ленивых объятий зимы. Пустые снопы маисовой соломы постепенно исчезали с крыш и чердаков и теплый Длинный Дом, казалось, удлинялся и растягивался. Женщины на спинах вносили в дома большие свертки коры вяза.

Малия показала своему брату, как из коры гнут и сшивают большие круглые сосуды.

— Не должно быть ни одной дырочки или щели, иначе вытечет много сока.

На пороге стоял месяц Сбора Сахара и пришло время вываривания сахарного сока. В Доме Черепах было для этого три больших медных котла. Котлы мать тщательно вымыла.

Мужчины искали повсюду кожаные мешки, бураки из бересты и даже маленькие бочонки, оставшиеся после приезда белых торговцев. Ведь если сбор сока будет удачным, посуды может не хватить.

Каждому дому принадлежала собственная роща сахарного клена. Роща, принадлежащая Черепахам, находилась к востоку от поселка, на расстоянии одного дня пути. И вот однажды утром перед домом остановились вьючные лошади. На них погрузили топоры, котлы, посуду и оружие.

К полудню солнце сияло так ослепительно, что на оставшийся кое-где снег было больно смотреть.

— Солнце уже варит сок! — говорили женщины.

Под кронами кленовой рощи скрывались две хижины:

одна на полянке для варки сока — соковарня[6], другая — среди деревьев, — для жилья, потому что варка сахара занимала не одну неделю. Среди пока еще голых деревьев раздавались звонкие детские голоса; женщины выметали из хижин снег и листву, мужчины рубили деревья. Помощь мужчин нужна была только в этом случае. Нарубленные дрова для костра женщины приносили сами, и варка сахара была чисто женским делом.

Через три дня приготовления были закончены. Утром четвертого дня все собрались вокруг самого большого клена. У его корней пылал костер. От него медленно отступал снег и расширялась круглая проталина.

Вождь молча вошел в круг притихших людей и бросил в огонь полную пригоршню табака. Потом он начал говорить, и его голос сливался с шумом ветра в голых ветвях кленов.

Возьмите, о леса, в благодарность

Этот дымок!

Мы просим

Пусть клены весной,

Отдают их сладкий сок.

Такова воля Творца:

Сахарный клен

Нам отдаст сладкий сок до конца!

О дух всемогущий, Ованийо,

Детям, в лесах живущим,

Не посылай страданья,

Их охраняй, всемогущий.

Твоим пусть будет этот день,

Тебе и лесам этот дым,

Возрадуйся ему, всемогущий!

Тебе мы дымок табака воздадим!

Мы благодарны, что видишь нас

Что слышишь нас, Дух Великий!

Мы совершили все, что поручено нам

Ты видел все, что сделали мы, —

Слава тебе, Ованийо Великий.

И это так! Гвия!

После каждой строфы, прерывая ровную речь. Малый Медведь бросал новые щепотки табака в костер, и синеватый дымок медленно поднимался к вершинам деревьев.

Синяя Птица прислушивался. Не все слова он понимал, но он переживал вместе со всеми этот задушевный разговор с кленами, дающими сахар, и с Великим Духом Ованийо.

Задумавшись, стоял он в большом круге людей на полянке у соковарни, куда все перешли, как только догорел костер, чтобы исполнить танцы Голубей, Рыб, Енотов, Уток и танец, «сотрясающий рощи». И вот уже вздрогнула земля под ударами ног танцующих мужчин, отбивающих пятками ритм; потом послышались мягкие шаги женщин.

Танцующие двигались вокруг певцов с. барабанами и трещотками, сидящих на скамейках. И снова и снова в кругу выкрикивали: «Гвия!» И снова звучали слова благодарственной песни:

Сладкую воду должны источать нам деревья,

Так думал творец; о, мы благодарны ему!

Землю водой насыщать должны тучи

И питать ею реки, ручьи и озера!

О! мы благодарны ему! Гвия!

Хранить от несчастья людей

Звезды на небе должны, и светить

Народу Луна должна ночью, днем — Солнце

О, мы благодарны ему! Гвия!

Так думал творец, все кругом нас создавший.

О, мы благодарны ему!

О, мы благодарны ему! Гвия!

На следующий день начался сбор сока. Мать и тетка переходили от ствола к стволу; топором они делали насечки на коре в виде оперения стрелы, смотрящей острием вниз, и в вершину этого острия вбивали колышек а на него подвешивали плошку из коры вяза.

И вот с колышков медленно, капля за каплей а потом небольшими струйками полился в плошки прозрачный сок Полные плошки тут же уносились и сок сливался в котлы, установленные в соковарне.

Молодежь должна была следить за огнем и все время его поддерживать. Густеющую массу иногда помешивали. Часами просиживал на корточках перед огнем Синяя Птица и смотрел на кипящий прозрачный сок, на поверхности которого лопались пузыри. Чем труднее было проворачивать мешалку, тем чаще ему приходилось выбегать из хижины и охлаждать пробу на снегу. Часто Малия отнимала у него ложку-мешалку, потому что она-то уж, конечно, лучше знала дело.

— Сок не должен выливаться, а должен быть таким же густым, как жир, вот тогда он готов! — объясняла она.

Вокруг костра раздавались веселые и радостные голоса женщин, которые болтали о всяких мелочах. Мальчика интересовало все, что происходило здесь. Он видел, что из тонких стволов вытекала только водянистая жидкость. Чтобы получить хороший сок, нужно было выбрать дерево не менее двух пядей в толщину. От кленов, растущих на влажных лугах, получали нежный, почти черный сахар, но его нужно было очень долго кипятить, прежде чем он загустеет. При морозной погоде можно было сэкономить довольно много топлива, выливая сок в большие плоские сосуды и вымораживая. Образующуюся корочку льда, состоящую почти только из воды, выбрасывали, и под ней оставался красновато коричневый сироп.

Несмотря на то, что мальчикам все время приходилось поддерживать огонь и помешивать кипящий сок, у них оставалось достаточно времени для игр. Дети чаще всего носились между темными кленами на сыром лугу, где в густой поросли можно было легко спрятаться. Дикий Козленок чувствовал себя здесь как дома.

— Смотрите! Вот дупло любителя сока!

И он показывал на дупло дятла, которое было так высоко, что его едва было видно. По стволу, ниже дупла стучала клювом птица с ярко красным хохолком. Вокруг ствола вилась спираль мелких дырочек, которые выдалбливал себе дятел, чтобы напиться сладкого сока.

— Нет ли в гнезде яиц? Сейчас я туда залезу!

По гладкому стволу могучего дерева забраться было невозможно, но Дикий Козленок нашел выход.

— Я залезу на тонкое дерево, которое растет против дупла с гнездом, — вслух подумал он и показал на тонкий ствол деревца, влачившего свое существование под сенью большого клена.

Затаив дыхание смотрел Синяя Птица, как его двоюродный братишка забирается все выше и выше. Дикий Козленок, впрочем, как и все ирокезские мальчики, лазил по деревьям, пожалуй, не хуже белки. Он, казалось, срастался с ветвями, и его удерживали даже самые тоненькие сучочки.

Раскачавшись, он добрался до кроны большого клена и быстро перебрался на него. Вот он уже под самым дуплом, и, наконец, запустил туда руку и что-то довольно долго там искал. Стоявший внизу Синяя Птица увидел, что Козленок начал как-то странно дергать сначала плечом, а потом всем телом.

— У меня застряла рука! — крикнул он. Однако его крик скорее напоминал писк позабытого всеми птенца. Синяя Птица испугался. Он подбежал к тонкому стволу и по нему забрался до того места, где дерево ближе всего склонялось к стволу большого клена. Судорожно цепляясь, он задержался против неподвижно застывшего на стволе друга.

Запястье руки выглядело скверно; оно было поцарапано и посинело. Дикий Козленок обхватил ствол левой рукой, попробовал снова вырваться. Но увы, отверстие было слишком мало.

— Ну, как ты туда влез? Ты можешь еще держаться?

— Могу. Неси скорее мой нож, и мы расширим дыру.

Синяя Птица осторожно спустился и еще раз посмотрел наверх. И тут его охватил страх. Его увидели. Со всех сторон раздались крики:

— Наконец-то! Огонь скоро погаснет! Где вы тут запрятались?

— Мы сейчас придем! — закричал в ответ мальчик и бросился бежать к жилой хижине. Но где у Козленка нож? Схватив свой собственный, Синяя Птица понесся к лугу, как заяц.

Его брат все еще висел на дереве. Быстро забрался к нему Синяя Птица. С трудом он уцепился рядом с Козленком за ствол и ножом начал осторожно расширять отверстие дупла. Полетели стружки. И вот рука освободилась. Мальчик отбросил нож и стал помогать Козленку перебираться на соседний ствол. Он поддерживал обессиленного друга, и его страх сменился уверенностью в себе. Он даже залез еще выше, чтобы Дикому Козленку было удобнее слезать по стволу.

С вершины дерева открывался широкий вид на далекие синеватые цепочки холмов, переходящие у горизонта в горы. И вдруг его взгляд невольно задержался. Поверх необозримых лесов в какой-то точке горизонта он увидел поднимающуюся струйку дыма. Чтобы лучше рассмотреть, мальчик прищурился. Струя дыма была отчетливо видна в голубой дали. Что бы это могло быть? Сигнальный огонь белых или дымок от костра торговцев? Не в том ли направлении Соленый ручей, к которому осенью собиралась направиться мать, чтобы выпарить соль? И у мальчика снова возникла неясная мысль о побеге. А может быть, лучше бежать от Соленого ручья? Может быть, это сигнал для него? Но от кого и зачем бежать?

Вновь воскресла в мыслях задумавшегося мальчика бревенчатая хижина Рейстоуна, но так, будто он ее в последний раз видел много лет тому назад. Но разве ради этого стоит покидать дом Черепах, мать, отца, Малию и Дикого Козленка? И даже Косой Лис вдруг показался таким хорошим. Чувства мальчика двоились. Он даже не подозревал, как велика в нем любовь к новому родительскому дому. Полный сомнений, Синяя Птица слез с дерева. Дикий Козленок ждал его с нетерпением.

— Пожалуйста, никому не говори, ни одному человеку обо всем этом, — слышишь ты, никому!

— Нет, я никому не скажу!

Козленок невольно посмотрел на друга. Голос Синей Птицы казался ему чужим и далеким, и потому он не унимался:

— Если об этом узнают другие, они мне опять дадут новую кличку, станут меня называть: «Тот, который застрял в дупле дятла». С меня хватит и старой клички.

— Нет, нет! Я не скажу ничего, — успокаивал взволнованного мальчика Синяя Птица, но так странно при этом на него посмотрел, точно думал совсем о другом.

Впервые Дикий Козленок не понимал своего брата. Что это с ним произошло? На лицо Синей Птицы точно налетело облачко, одно из тех, что в этот момент плыли над распускающим свои ароматные почки весенним лесом.