Георг — Синяя Птица

Глава 2

Последующие дни прошли для Георга точно во сне. Мальчику казалось, что он провалился в пропасть и попал в другой мир, лежащий где-то глубоко под знакомой и родной ему землей. В его памяти удерживались лишь осколки воспоминаний, кусочки каких-то картин, которые никак не связывались вместе; размалеванные черной и красной краской лица, резкие крики, вечерний лагерь, зеленый полумрак и бесконечные волнистые горные хребты, покрытые бархатным ковром бескрайних лесов…

Мальчик пришел в себя. Распухшая нога нестерпимо ныла. Он сидел на крупе лошади, но это была не его старая кобыла. Где-то он уже видел этого коня, но больная голова отказывалась соображать. У него мелькнула мысль об Арнольде. «Не на его ли я коне? Но где же сам Арнольд?» Сознание временами возвращалось к нему, а затем вновь все исчезало в грохочущем водопаде боли.

Только на третий день постепенно прекратился шум в голове и мир снова приобрел для него обычную форму и окраску.

Он видел перед собой несколько индейцев, идущих по узкой тропе, видел покачивающиеся перья на их головах, видел солнечные блики на бронзовых спинах, видел длинную развевающуюся бахрому на кожаных легинах. Георг всматривался вдаль. Зеленый полусвет пропал, и полуденное небо неожиданно до боли ослепило глаза. Отряд остановился.

Из груди мальчика вырвался крик изумления. Перед ним в долине лежал Рейстоун! Он отчетливо видел четырехугольник форта с его башнями-бастионами, похожий на подушку с растянутыми уголками. Стены палисадника, рвы, дымящиеся трубы казарм — «Юниата»! Там его родители, сестры и братья! Нелепое путешествие приходит к концу. «Какое счастье!» — мальчик глубоко вздохнул. «Поджарит ли мать кусочек сала? Где же дом тетки Рахиль?»

Георг заслонился рукой от слепящего солнца, но это было бесполезно. Кроме форта, он ничего не видел. Но в овраге, идущем к форту, стояло несколько черных куполообразных низких хижин, между которыми дымились костры и сновали люди. «А там, направо, что это за широкая река, в которую впадает Юниата?»

Рука Георга беспомощно опустилась. Кровь отлила от лица к в ушах прозвучали слова Эндрю: «С юга впадает Мононгахелла, с севера Аллегана. Там, где они сливаются, начинается большая река Огайо, а между ними лежит форт Дюкен»…

Так это французская крепость! Эти куполообразные хижины не что иное, как жилища индейцев. Там живет краснокожий сброд, который французы посылают на голову пенсильванским пограничникам.

Глубокая печаль охватила мальчика. Он даже не почувствовал, как лошадь пошла легкой рысью. На одном из бастионов вспыхнул широкий красный язык пламени. На соседних холмах прогремел пушечный выстрел и слился с треском барабанов и звуками рога.

Два краснокожих вели лошадь Георга в форт через деревянный мост, гулко звучащий под ударами копыт. Они направились к длинному строению, расположенному на обратном склоне крепостного вала. Георг безвольно дал себя снять с лошади и отнести в дом. Он почувствовал, как под ним зашуршала солома, слышал тихие вопросы, заданные на чужом для него языке, но сознание никак не реагировало на окружающий мир. Где же Рейстоун?

«Вставай, соня, петухи давно пропели!» — послышался ему голос матери. Точно после глубокого сна, к мальчику возвращалось сознание. Он стал ощущать внешний мир. Сновидения исчезли, но он отчетливо слышал крик петуха, которому отвечал второй. Георг прислушался. Где же он, собственно? Солнце через крошечное оконце рисовало на полу золотые квадраты. Раздавалось громкое похрапывание. То тут, то там из-под одеял выглядывали взъерошенные головы. «Ах, вот что — это лазарет в Дюкене!»

Мальчик опустил голову на подушку. Снаружи раздался выстрел утренней пушки. Заиграл горн, возвещая новый день. Георг услышал дробь барабана и приближающийся топот солдат гарнизона.

Старый хромой инвалид принес завтрак — жидкий суп из отваренного на воде ячменя, который Георг, однако, проглотил с жадностью. Вскоре после этого старик что-то крикнул. Разговоры и болтовня смолкли, дверь открылась, и в помещение вошел хорошо одетый господин, похожий на офицеров Рейстоуна. Под треугольной шляпой видны были тщательно завитые локоны парика, из-под отворотов мундира выглядывали кружева. Белоснежные чулки блестели безупречной чистотой.

Это был военный врач. Он шел от постели к постели, придерживая у лица надушенный платочек. Георг должен был показать ему ногу. Доктор двумя пальцами пощупал лодыжку, нажал на больное место и что-то сказал инвалиду.

Через некоторое время хромой вернулся, неся таз с водой, бутылку и перевязочный материал. Он тщательно обмыл опухоль, смазал ее жидкостью, которая немного пощипывала кожу, и сделал тугую повязку. Старый санитар был угрюм и молчалив, но дело свое он, видимо, знал хорошо. Георг почувствовал значительное облегчение.

Едва он откинулся на свою соломенную постель, как в помещение вошли трое мужчин. Они, по-видимому, принадлежали к гарнизону форта, так как на них была синяя форма. На одном из них была шляпа с золотыми галунами. Они спросили о чем-то инвалида, и тот подвел их к постели Георга.

Георг невольно вздрогнул, услышав слова на своем родном языке. Один из солдат заговорил с ним по-английски, но, когда обращался к двум другим пришедшим с ним, он говорил на каком-то непонятном Георгу языке, произнося слова в нос.

— Где индейцы взяли тебя в плен?

— У верхнего брода через Юниату.

— Как далеко проложена новая дорога?

Мальчик почувствовал, что его подвергают допросу, и насторожился. Переводчик это заметил и сказал со злостью:

— Предупреждаю тебя, чтобы ты не лгал, иначе будешь висеть на ближайшем дереве.

— Новая дорога перевалила через Аллеганы.

— Сколько человек милиции собрано для Брэддока?

Этот вопрос окончательно сорвал завесу, туманящую память Георга. Перед мальчиком ясно и отчетливо предстало случившееся. Как он мог забыть, что генерал Брэддок был уже в походном марше, а с ним пенсильванская милиция!

— Триста человек, — быстро ответил Георг.

Переводчик пристально посмотрел на него.

— И каково вооружение? Есть ли у каждого ружье?

— Конечно, у каждого.

Сам Георг не видел никого из милиции, но разве может быть пограничник без оружия! Переводчик поговорил еще раз с сопровождающими его лицами, потом задал несколько незначительных вопросов и вышел вместе с ними.

Георг в душе ликовал. Генерал Брэддок подойдет с тысячью шестьюстами солдат, и тогда он будет освобожден. Пару дней мальчик еще может выдержать.

После обеда появился новый посетитель. У постели Георга присел индеец. Мальчик пристально посмотрел на него. Ему показалось, что он знает этого индейца. Это лицо с двумя черными полосами, идущими через щеки и нос, и эту ярко-синюю набедренную повязку Георг уже где-то видел.

Мальчик еще раз посмотрел на неподвижно сидящего перед ним на корточках индейца. В лице индейца было что-то ястребиное, может быть, из-за близко расположенных глаз и горбатого тонкого носа, несколько нависающего над верхней губой и напоминающего клюв хищной птицы. Волосы индейца были собраны в возвышающийся на макушке большой узел, из которого торчали четыре вороньих пера. Теперь мальчик вспомнил, где он видел эти перья. Посетитель принадлежал к отряду, захватившему Георга в плен. Этот мужчина говорил немного по-английски, а это значит, что у него можно спросить о новостях.

— Ты знаешь, где сейчас стоит войско Брэддока?

Индеец вытащил нож и нацарапал на глиняном полу подобие карты. Георг довольно хорошо понимал слова, сказанные индейцем, хотя тот, как и все индейцы, вместо буквы «р» произносил «л».

— Брэддок продвигается сейчас к Мононгахелле между Каштановыми горами и Йогоганией. Мы следим за ним каждый день. Его воины идут очень плотно друг к другу, как воронья стая, летящая вечером к дереву, на котором она отдыхает. Мы окружим людей Брэддока и уничтожим, как голубей.

— Вы уничтожите Брэддока? Никогда!

— Мой друг еще очень юн и горяч. Воин не кричит, он молчит.

Индеец задумчиво набил трубку и пустил перед собой густое облако дыма.

— Может ли мой маленький брат ступать на ногу, или для него это невозможно?

— Еще очень больно.

— Я найду в лесу травы, и они помогут.

— Санитар мне сделал повязку, и наверно теперь будет легче.

Георгу стало не по себе от этого вопроса. Что за дело индейцу до больной ноги? Мальчик замолчал. Он свободно вздохнул, когда раскрашенный посетитель поднялся и медленно и спокойно вышел из лазарета.

Выздоровление пошло быстрее. Вскоре больной смог ковылять, опираясь на палку, и сам приносил себе из кухни еду. Повар работал в небольшом угловом помещении, которое треугольником выступало в сторону палисада. Всего несколько ступеней вело на крепостной вал. Наверху, на бастионе стояла пушка. Георгу очень хотелось поближе посмотреть на нее, но едва он захотел забраться наверх, как его прогнал стражник.

На утро шестого дня пребывания в лазарете мальчик проснулся от невообразимого шума. Над фортом словно нависла грохочущая туча, полная криков и ружейных выстрелов.

Георг ожидал обычного утреннего выстрела и сигнала побудки, но ничего не было.

В конце концов он, по-прежнему еще опираясь на палку, выскользнул за двери, а затем вскарабкался на насыпь за лазаретом. Шум доносился от главных ворот.

Позади дома коменданта Георг осторожно проковылял к бастиону и стал смотреть через частокол. У ворот толпились индейцы. Но вот цепочкой, друг за другом, они стали проходить перед оружейным складом, получая ружья, мешочки пороха и пули. Снаружи форта стоял батальон французских солдат гарнизона, в своих темных мундирах значительно менее заметный, чем украшенные перьями и размалеванные их помощники.

Постепенно суматоха улеглась. Солдаты выступили. Несколько индейцев ехали в авангарде, остальные следовали позади.

«Значит, действительно приближается Брэддок! Генерал наверное недалеко. Но что может сделать эта горсточка выступивших из форта людей? С ней сможет справиться одна милиция. Не будет ли Брэддок здесь уже к вечеру?»

Медленно шло время. Георг от волнения даже не притронулся к обеду. Громкий шум утра сменила давящая, томительная тишина. Только кудахтанье кур, принимавших солнечные ванны в горячем песке крепостного вала, прерывало покой, воцарившийся на плацу между строениями форта. Леса по другую сторону реки стояли неподвижно, точно напряженно прислушиваясь к тому, что происходит к югу от них.

Было далеко за полдень, когда весь форт пришел в движение. Георг поспешно заковылял к двери. У ворот слышался шум голосов. Солдаты спешили через двор; даже повар побежал куда-то, размахивая поварешкой. Мальчик крепко ухватился за повара, который знал немного по-английски и с которым он подружился.

— Что случилось?

Повар остановился.

— Гонец только что сообщил, что войско Брэддока окружено и полностью уничтожено.

С открытым ртом смотрел Георг на повара, потом медленно заковылял к насыпи и опустился на землю. В его голове все перепуталось, но одна мысль не покидала его: «Это неправда… Этого не может быть…»

Бессмысленно смотрел он на кур, копошившихся у его ног. Мальчика совершенно покинуло ощущение времени. Шум и крики пробудили и испугали его. Он потащился к откосу и подкрался к укреплению у ворот.

Его глаза широко раскрылись. Через мост шла толпа индейцев с добычей: шапки гренадеров и парики болтались на штыках; шляпы, расшитые галунами, украшали черные головы индийцев; скальпы раскачивались на длинных шестах. Пронзительные крики усиливались. С каждой минутой приближались новые группы людей. Багряно-красные мундиры пехотинцев и небесно-голубые кители английских артиллеристов, головные украшения из перьев и кожаные легины создавали удивительное смешение красок. Непрерывная трескотня ружейных выстрелов разносилась то вверх, то вниз по долине, и над лесами прокатывалось эхо победной стрельбы.

— Эй, вшивый олух! Что ты здесь делаешь?

Георг получил тяжелый удар кулаком по шее и покатился вниз по лестнице.

Пушечная стрельба должна была возвестить о победе, и тут канониры обнаружили на бастионе Георга и вышвырнули его.

По двору между казармами гордо прохаживались индейцы в офицерских шляпах и лентах; на площади было дикое смешение походных котелков, сабель, патронташей и походных сумок. Теперь победные крики заглушали орудийные салюты, возвещая лесам и солнцу о победе над англичанами.

Георг бросился на постель и заткнул уши.

В середине ночи в затихающий шум торжества ворвался новый крик — страшный, пронизывающий до мозга костей Мальчик содрогнулся. Из тысячи рассказов он знал, что это означало: индейцы сжигали пленных. Было ясно, что французский гарнизон не собирался мешать своим краснокожим союзникам.

Только под утро улеглось волнение Георга, вызванное бесконечными картинами ужаса, и он забылся коротким неспокойным сном.

Первое, что, проснувшись, увидел Георг, было лицо с двумя черными нарисованными полосами, которые, как две ступеньки лестницы, вели к близко сидящим глазам. Ничто так не могло напомнить ему вчерашний день, принесший полное крушение всех его надежд, как это лицо. Испуганно посмотрел он на своего знакомого.

— Что мне теперь делать? Смогу ли я здесь остаться?

Индеец поднял правую руку и, повернув ее ладонью наружу, несколько раз покачал перед лицом вправо и влево. Георг не знал, что этот жест означает «нет», но последующие слова не оставили никакого сомнения.

— Если мой младший брат чувствует себя лучше, он должен идти с индейцами и стать краснокожим, как нас называют белые люди. Он будет принят в нашу семью на место умершего сына.

Посетитель говорил еще что то, но смысл сказанного проходил мимо сознания Георга. «Идти с индейцами…» — вот все, что он запомнил. Крики замученных жертв еще звучали в его ушах. Ясно, что и он также будет сожжен.

Как часто его родители говорили о «краснокожих бандитах». Каждый вечер дверь дома закрывалась на засов и проверялось оружие. Когда однажды до них до шли слухи о нападении на дом Фолькеса, Георг бегал туда. Хижина была цела, но до самых дверей весь пол был усыпан перьями от вспоротых перин и на стене под окном было хорошо видно большое пятно крови.

И он попал в руки этих убийц! Мальчик дрожал от страха.

Около полудня Георг проковылял на своем костыле на кухню, ища повара. Наконец он нашел его и схватил за рукав.

— Не могу ли я остаться здесь, у вас на форту? Не нужен ли тебе помощник?

Повар, посмотрев в его печальные глаза, почувствовал жалость, но покачал головой.

— Нет, мой мальчик, ничего не поделаешь. Краснокожие должны получить всех взятых ими в плен, и офицеры не будут из-за такого маленького мышонка, как ты, ссориться с племенами индейцев союзников.

Георг медленно поплелся назад с поникшей головой. Вечером он долго сидел на насыпи и смотрел на восток. Где-то там лежал Рейстоун, и наверное дальше, чем эта вечерняя звездочка, что светит ему над потемневшими в ночи лесам.