Герои столицы

Полезная традиция

Уважаемые коллеги! Минувшей ночью в Леограде произошло ужасающее злодеяние. Посредством тёмной магии убиты двадцать семь мирных зверей, среди которых были самки и детёныши. Без сомнений, это жуткое происшествие, которое не должно повториться больше ни в одном городе Фуррона. Нам, волкам, горше ещё от того, что совершил это наш сородич, волк, потомок переселенцев из Люпуса. Выражаю надежду, что это пренеприятнейшее обстоятельство никак не повлияет на отношения наших держав. Леомия по-прежнему остаётся стратегическим партнёром Люпуса. От лица всего волчьего вида я выражаю соболезнования родственникам погибших…

Виндра Карзаль, министр иностранных дел Королевства Люпус. Видеообращение от 38.08.2070.Н. Э.

— Ваше высочество, проснитесь! — чей-то громкий взволнованный голос потревожил меня сквозь сон.

В тот же миг кто-то аккуратно, но настойчиво потормошил меня за плечо, приподняв край покрывала. Я невольно издал какой-то нечленораздельный звук. Я всегда неохотно просыпаюсь, когда я не выспался и меня кто-то будит. Я отчаянно цеплялся за неумолимо ускользающий словно дым сквозь пальцы сон. У меня был такой тяжёлый день, что же им от меня надо?

— Просыпайся, брат! — от громкого возгласа Лолы над самым моим ухом я моментально открыл глаза.

— Что стряслось? — я спустил лапы на пол, протерев глаза кулаками, широко зевнув и потянувшись.

Перед собой я увидел свою сестру (она не усмехалась как обычно, а напротив, была очень серьёзной и нахмуренной) и гвардейского офицера в повседневном зелёном костюме, застёгнутом на молнию, в фуражке на голове и с аксельбантом на груди, что говорило о том, что он адъютант. На зелёных погонах — два красных просвета, две звёздочки и моя монограмма — буква «Л» под короной. Раз уж он меня будит — то явно стряслось что-то важное, да ещё посреди ночи.

— Срочное донесение-с, ваше императорское высочество! — адъютант (его фамилия была Грантор) немедленно встал в стойку смирно и отчеканил. — На улице Малой Таракановой только что произошло массовое убийство с применением магии-с. Прибывшие на место преступления городовые полиции сообщают, что к этому причастен-с белый волк с признаками гетерохромии, которого ваше императорское высочество изволили-с объявить в розыск. Он ушёл от полиции, применив заклятье Пелечерус, вызывающее чёрный туман…

— Так, так, так, — замахал лапой я, пытаясь отогнать остатки сонливости и вникнуть в сказанное Грантором. — Белый волк с признаками гетеро… Тот, кого я ищу?

— Тот, кого мы ищем, брат, — ответила Лола. Только теперь я заметил, что она, несмотря на ранний час, необыкновенно бодра для той, кого тоже внезапно подняли с постели посреди ночи. Она уже была одета и при оружии. — Скорее, едем туда, мы должны поймать этого гада по горячим следам!

— По горячим… — повторил я, тупо соображая спросонок. — Так, хорош! Оставьте меня. Я сейчас оденусь и по дороге всё выслушаю.

Майор Грантор склонил голову в фуражке и направился к выходу, тяжело ступая лапами в чёрных лакированных ботинках. Лола, задержавшись на пару секунд, чтобы подбодрить меня коротким кивком, тоже направилась к выходу. Перед тем, как офицер и моя сестра вышли из покоев, закрыв резную дверь из палисандра, я окликнул их:

— Постойте! Сколько там погибло?

Мой адъютант повернулся ко мне и с печалью в голосе ответил:

— Двадцать семь душ, ваше высочество. В том числе один городовой и львёнок-с.

С этими тяжёлыми словами гвардеец закрыл дверь, оставив меня одного. Услышав такие страшные новости, я подпрыгнул с кровати и, забыв про причёсывание своей непослушной алой гривы, рывком натянул штаны и метнулся к платяному шкафу, чтобы надеть поскорее свой красный китель с золотыми эполетами и тремя медалями. Двадцать семь убитых! И всё это сделал тот мерзкий белый волчара! Ох, какая буря поднялась у меня внутри! Я сейчас как будто бы лично знал всех жертв этого поганого жестокого убийцы. Я найду эту сволочь и заставлю за всё ответить! Или я не будущий император Леомии!

Дрожа от волнения, я застегнул последнюю пуговицу на своём кителе, по привычке поправил медали на груди и проверил кобуру с Мецаром. Вместе с Лолой мы вышли из величественных дубовых дверей Дворца Гривы и, оказавшись на Золотой площади перед колонной императора Лориэна Третьего Воскресителя, вызвали свои суперкары с помощью приложения на наших смартфонах. Лёву и Кисточку мы брать не хотели — тут нужна была скорость. Пусть они лучше поспят в своих уютных вольерах. Два «Луксора» — красный и жёлтый — немедленно подъехали к нам, покинув императорский гараж, рыча мощными моторами и светя яркими белыми фарами. Их дверцы поднялись, словно крылья сказочных птиц, приглашая нас усесться за руль и пуститься навстречу делу. Что ж, леди и элементы, время не ждёт.

Когда мы, проехав весь город, достигли Малой Таракановой, на горизонте уже заалел рассвет. Вокруг нас стояли убитые старые бараки и контейнеры, в которых могли жить только самые бедные жители столицы. Где-то в мусорных баках пищали крысы и шевелились кучки отбросов, источающие отвратительные запахи. Мой красный «Луксор» очень не слабо потрясся на местной дороге, украшенной глубокими трещинами и колдобинами. Вонь от здешнего мусора усилилась, когда я вышел из кабины суперкара и вдохнул местный воздух полной грудью. Бе-е-е, и это столица! Больше похоже на забытый всеми богами посёлок в самой глубине страны.

Но ничто не могло сравниться с тем, что я увидел перед собой — целая гора бездыханных тел, уже остывших холодных трупов! Здесь были львы, несколько крепких на вид львиц. Одежда на них была грязной и изношенной и пестрела заплатами. Самое важное — ни единого следа насилия на телах. Верный признак убийства с помощью магии. Они были бедны, да, занимали низшее место в иерархии общества. Но они все были моими подданными, и я обязан разобраться с тем, кто лишил их жизни.

Рядом столпились зеваки, которые хотели получше рассмотреть горы трупов, а кто-то выглядывал из окон верхних этажей ближайших бараков. Многие, как я успел заметить, тревожно высматривали среди мертвецов своих близких в надежде, что их там не окажется. А кто-то, как это ни печально, плакал навзрыд, опустившись на холодный асфальт, выкрикивая имя своего родственника или друга, который оказался среди убитых. Удручающее зрелище, скажу я вам.

Рядом, сверкая красно-синими мигалками, стояли несколько чёрных полицейских машин с белыми буквами. «Полицiя», как всегда, значилось на них. Пуленепробиваемые стёкла, как полагается. Также здесь можно было увидеть наших знакомых — белый кроссовер с красной полосой, также не обделённый красно-синими мигалками. «Леоградскій уголовный сыскъ», — виднелись на красной полосе белые буквы вместе с логотипами. Само место происшествия было огорожено жёлто-чёрной голографической лентой с логотипами ЛУС и рядами металлических барьеров. Перед ними, перед толпой убитых горем граждан, пытаясь сохранить хладнокровие, выстроились полицейские, держащие наготове боевые шашки в ножнах. Это было необходимо, чтобы никто не смог помешать работать на месте преступления. Действительно необходимо, если мы хотим плодотворно поработать и найти этого мерзкого убийцу.

— Пустите меня! — кричала какая-то молоденькая львица в дешёвом выцветшем синем платье, со всей силы толкая двоих милиционеров, стоящих в оцеплении, тщетно пытаясь прорваться к трупам. — Там мой жених! Леонидас! Леонидас!

— Бабушка, бабуля! — плакал какой-то львёнок, высмотрев среди трупов тело пожилой львицы.

— Папы там нет, Лида, — успокаивающе промурлыкала мама-львица, гладя по голове свою испуганную дочку. — Я же говорила, он в эту ночь работает на фабрике.

Мы с Лолой начали протискиваться к трупам сквозь толпу. Это мне далось нелегко. Меня толкали, будто бы не замечая, когда я проходил мимо поглощённых горем львов и львиц. Моё сердце будто бы налилось свинцом — никогда бы не подумал, что находиться рядом с народом в тяжёлые моменты так трудно. И всё же я разделял их безграничную скорбь.

— Ваше высочество! — внезапно услышал я чей-то возглас прямо у себя под ухом. Обернувшись, я увидел молодого льва в старой кожаной жилетке, надетой на голую шерсть, который показывал на меня пальцем, явно не задумываясь об этикете. Меня узнали. — Ваше высочество, вы с нами!

Тут же толпа задвигалась, все повернулись к нам с Лолой. На нас глядели морды нашего народа — морды печальные, заплаканные, морды, на которых отпечаталась беда. Львы и львицы возбуждённо зашумели, кто-то попытался дотронуться до нас. Все хотели услышать от меня и Лолы слова в утешение, все хотели обрести надежду.

— Вы поймаете его? — спросил у нас лев в жилетке. — Поймаете и казните?

— Вы знаете, кто это, ваше высочество? — спрашивала львица, плакавшая по убитому жениху.

— Найдите его!

— Ваше высочество! — из толпы ко мне внезапно выбежала пожилая львица в старом изношенном головном платке. На её глазах стояли слёзы, всё её тело сотрясалось от рыданий. Она схватилась за мою лапу и вцепилась так крепко, будто от этого зависела её жизнь. — Ваше высочество, царевич Ленноз, прошу, помогите! На вас вся надежда моя! Мой сынок лежит здесь, а он был единственным моим кормильцем! Пропаду я без него! Помогите, умоляю!

— Конечно, конечно, мать, — ответил я, пытаясь осторожно высвободить лапу из хватки старушки. — Подойдите во дворец в любое время, я всё устрою.

Толпа не думала умолкать. Все шумели, все толкались, пытаясь дотянуться до меня. Какой-то львёнок закричал от боли — видимо, его придавило. Городовые в оцеплении попытались угомонить толпу, принявшись громко рычать, но это не подействовало. В конце концов рык издала Лола.

— Ра-а-а-а-а-р-р-р! — зарычала она могучим царским голосом. Это подействовало на народ отрезвляюще.

Когда шум смолк, и толкучка прекратилась, сестра громко произнесла:

— Всем тихо! Брат вам всем ответит!

Десятки пар глаз воззрились на меня. Каждый хотел, чтобы я уделил ему внимание, каждый хотел услышать от меня что-то воодушевляющее. Я обвёл всех глазами и, прокашлявшись, начал свою импровизированную речь:

— Этой ночью случилось страшное зло, которое потрясло всех нас, — говорил я. — Двадцать семь душ, наших близких, родных, друзей нас покинули. Я знаю, вам всем сейчас тяжело и трудно, вас душат слёзы. Но я обещаю: мерзавец, сделавший это, будет найден и наказан по всей строгости закона. Я клянусь, что не пощажу собственной жизни ради того, чтобы найти и покарать убийцу. Также я обещаю вам, что ваше государство, ваша корона вас не оставит в трудную минуту. Весь комплекс ритуальных услуг будет оплачен за казённый счёт и, кроме этого, все вы можете рассчитывать на финансовую поддержку императорской семьи. Крепитесь, братья и сёстры, мы обязательно победим!

Толпа дружно зашумела. Кто-то выкрикивал моё имя, благословляя меня, кто-то называл меня лучшим царём, а кто-то просто продолжал рыдать. Я же просто скромно вышел из толпы и, пройдя сквозь полицейское оцепление, вплотную приблизился к жуткой картине убитых фурров, лежащих на земле.

— Какой ужас, — ахнула Лола, подойдя к куче трупов. — Столько смертей! И всё это сделал он?

— Вы имеете в виду белого волка-волшебника, ваше высочество? Вомуса Розаля? — к ней подошёл наш знакомый, седой волк в чёрной куртке с узкими фальш-погонами с двумя просветами и одной звездой коллежского асессора полиции. Круг! Это он, точно. Рядом с ним место преступления осматривал другой сотрудник ЛУС — чёрный лис, тоже с фальш-погонами коллежского асессора. — Да, это он. Он использовал заклятье Абра Камору, непростительное заклятье убийства. Ему удалось скрыться, применив заклятье чёрной пелены. Сейчас усиленные наряды полиции прочёсывают ближайшие кварталы.

— Пусть они проверяют дома, — рыкнул я, не отрывая взгляда от ужасной картины массового убийства. — Пусть заходят в дома, смотрят квартиры, тормошат подвалы и чердаки. Если хозяева домов откажут — применять силу. Если этот говнюк хотя бы схватится за свою палку — расстрелять немедленно. Понятно, коллежский асессор Круг?

— Так точно, ваше императорское высочество! — пожилой полицейский чиновник отдал мне честь. — Я передам ваши приказания госпоже Рог. Ваше высочество, осматривая тела погибших, мы обнаружили улику.

— Улику? — переспросил я. — Какую?

— Сейчас, — седой волк кивнул и подозвал к себе городового, в лапах которого были на вид обычные серебряные карманные часы, запечатанные в полиэтиленовый сейф-пакет. — Городовой, сюда! Вот, смотрите, ваше высочество.

Я взял в лапу эту маленькую вещицу. Она показалась мне необыкновенно холодной. Такой, будто бы её только что подняли из ванны со льдом. Серебряная крышка отражала свет алых лучей восходящего солнца. Да и моя недоумевающая морда тоже на ней была хорошо видна.

— Дай посмотреть, — Лола взяла часы и тоже принялась тщательно их разглядывать. — У кого вы их нашли, сударь Круг?

— У львёнка, ваше высочество, — коллежский асессор указал на бездыханный труп мальчика в поношенной ветхой курточке, лежащего чуть поодаль от остальных тел. — У него в кармане.

«Опять львёнок, — подумалось мне. — Снова этот поганый пёс убивает детёныша. Зачем ему это нужно? Снова для какого-то зелья?»

— Ленноз, глянь! — крикнула мне Лола, поднявшая крышку часов (пакет был достаточно просторен для этого). — Ну и уродина, скажи?

Я подошёл к сестре и взглянул на раскрытые часы через её плечо. На обратной стороне крышки оказался волшебный портрет белой волчицы в такой же белой шляпе. Она со злостью, даже с ненавистью на нас глядела, скалила острые клыки, такие же белоснежные как её шерсть. Думаю, мы бы услышали её гневный рык, если бы эта картинка могла передавать звук.

— Да, уродина ещё та, — согласился я, снова взяв часы в лапу и поднеся их поближе к глазам. — И кто это, интересно?

— Наверняка какая-то его родственница или девушка, — протянула Лола, повернувшись к следователю. — Коллежский асессор, вы знаете, кто это?

Полицейский чиновник подошёл к нам и тоже вгляделся в белую волчицу на крышке. По блеску его янтарных глаз я понял, что ему есть, что рассказать.

— Так точно, ваше высочество. Эта волчица — Вомара Розаль, мать Вомуса Розаля. Я изучил её дело перед тем, как взяться за розыск самого белого колдуна.

— Да? — спросил я, почувствовав какой-то стыд. Вот, значит, как работают настоящие сыщики! Сбор материала, анализ имеющихся данных. Мы-то с Лолой просто с ходу взялись за поиски. — И… она тоже опасна?

— Она мертва, ваше высочество. Умерла пять лет назад от рака. Наверное, именно от неё Вомусу и передалась эта болезнь. Как и недюжинная магическая сила, которой она тоже обладала в избытке. Нам известно, что при жизни Вомара тратила все свои сбережения на то, чтобы найти способ вылечить от рака своего сына, которого она очень любила. Искала врачей, пробовала магические средства. Для этого ей пришлось распродать всю свою старинную и довольно ценную мебель, которую она привезла из Люпуса. Но, как видите, все её усилия пошли крахом. Ей не хватило ни ресурсов, ни времени.

— Туда ей и дорога, — презрительно фыркнула Лола. — Не смогла вырастить нормального сына, который не будет убивать фурров. Пускай теперь вообще на земле не живёт.

— Перестань, Лола, — нахмурился я. — Смерть — не повод для злорадства. Раз так, господин коллежский асессор, то, значит, кончина матери заставила Розаля свернуть на путь злодейства?

— Думаю, так, ваше высочество, — кивнул пожилой следователь. — Мы изучили характеристику Розаля с мест работы. Все отмечали его как отзывчивого и позитивного зверя. Он старался скрыть, что его волнует его болезнь. Но пять лет назад, когда Вомара умерла, он очень изменился, стал гораздо более жёстким. Теперь он точно стал способен на ужасные деяния.

— Ваше императорское высочество! — к нам подошёл унтер-офицер полиции вместе с тремя другими патрульными. За полицейскими, опустив головы без шлемов, шли шестеро гвардейцев в силовой броне. — Мы обнаружили ваших бойцов недалеко от места преступления. У них, похоже, частичная потеря памяти. Они говорят, что царевна Лола приказала им сторожить дом Розаля, но они покинули его. Причём, сами не помнят, как.

— Так точно, ваше высочество, — вперёд вышел здоровенный гвардейский подпоручик. — Не помним. Последнее, что мы ещё помним, это то, как вы, царевна Лола, покинули дом Розаля, приказав нам ждать его. Потом мы очнулись уже на улице. Наверное, преступник наложил на нас какие-то чары…

— Что за дурдом тут творится?! — зарычала Лола. — Как это какой-то сопливый белый пёс смог заколдовать вас шестерых? Почему вы тут же не нашпиговали его пулями? Если б не вы, все эти звери, — она показала на груды мертвецов, — были бы живы! За такое вас всех надо уволить из императорской лейб-гвардии и под суд!..

Тут моя сестра осеклась. Её глаза расширились, похоже, её охватил ужас. Она схватилась лапами за голову, принявшись в священном страхе вглядываться в мёртвых.

— О, чи, чи!.. — выругалась она. — Я ведь тоже там была… Если бы я… Сударь Круг, дом Розаля здесь недалеко, так?

— Да, ваше высочество. Он внизу улицы. Хотите?..

— Разумеется! — в нетерпении выкрикнула царевна. — Быстрее туда, я должна, нет, я обязана увидеть его!

Седой волк и несколько городовых двинулись вниз по улице, к дому Вомуса Розаля. Лола пошла за ними, жестом позвав и меня. Я чуть задержался, принявшись обдумывать услышанное.

Итак, Розаль страдает раком. Его мать всю жизнь пыталась вылечить его, подарить ему целую жизнь. Но она не успела этого сделать, скончавшись. И что Розаль? Да, ему точно не позавидуешь. Не знаю, что бы я начал делать на его месте. Каждому хочется жить, выжить. И после того, как твоя родная мать умирает, желание избавиться от болезни ещё больше усиливается. Думаю, чисто по-фуррски Вомусу можно посочувствовать. Но ничто не даёт ему права убивать других.

А что мы с Лолой делали вчера? Я отправился в общежитие, где не нашёл Розаля. Если б мы его там застали, арестовали или пристрелили бы, никто из этих зверей не умер бы.

Я опять посмотрел на груды трупов. Столько горя, столько боли. Невероятная трагедия! Я подумал, что и моя вина в этом есть. Не остановил убийцу, не уберёг подданных. Какой же я император?

Во мне начала разгораться неописуемая горечь. Эти звери мертвы из-за меня… Неужели, и я преступник? Неужели, и я причастен к этой беде? Нет, нет, только не это!

Наверное, что-то такое чувствовала сейчас и Лола. Она ведь вместе с гвардейцами направилась в дом Розаля, где, наверное, он и прятался. А я ещё отговаривал её, приказывал вернуться домой. Если бы ей удалось убить эту мразь тогда, то все эти львы и львицы были бы живы, никто бы этой ночью не умер! Я не знаю, как Розалю удалось нейтрализовать гвардейцев, но понимаю, что они здесь виноваты меньше всех. Именно мы с Лолой причастны к этим смертям, наверное, не меньше, чем сам Вомус Розаль. О, Небесный Прайд, это же позорная отметина на всю жизнь!

Тут я посмотрел на тело мёртвого львёнка, в кармане которого были найдены часы, улика, давшая нам эти подсказки. Сейчас же у меня перед глазами замаячил образ другого убитого львёнка, маленького Лина, чья шерсть потемнела, а зубы выпали. Ужас! И с этим львёнком мерзкий пёс, наверное, хотел сделать то же самое, но почему-то у него это не вышло, и он просто его убил. Как же часы оказались у него в кармане? Наверное, он их стащил, а потом попытался убежать. По-моему, так.

С трудом придя в себя, я неуклюже двинулся по этой маленькой неширокой улочке следом за полицейскими и сестрой, шагая прямо по проезжей части. Улицу перекрыли от машин и местных скутеров и мопедов, чтобы никто не помешал работе. Мы проходили между рядов убогих бедных бараков, ступая по пыльному разбитому асфальту. Следом за нами двинулась шумящая толпа, которая, по-видимому, боялась упустить нас с Лолой из виду. Полицейские, держащие оцепление, были оттиснуты назад под напором толпы, но они продолжали удерживать фурров, чтобы они ненароком не затоптали место преступления. Заметив это, я повернулся к ним и издал особый рёв, которым оповестил их, что у нас всё под контролем.

Из окон бараков и контейнеров вокруг стали выглядывать местные жильцы — львицы, львы, детёныши. Многие показывали на нас пальцем, что-то кричали, что я не мог разобрать. Кто-то плакал, как и звери около оцепления. Оглядываясь на них, я давал им знаки, что волноваться не стоит, что я со всем разберусь. И мне самому, признаться, было страшно в этот момент. Страшно от того, что я не смогу выполнить свои обещания.

— Вот, ваше высочество, — сказал немолодой волк, когда мы подошли к маленькому коттеджу под номером один, который стоял в самом начале улицы. — Это дом Вомуса Розаля.

— Домик неплохой, — сказала Лола, придирчиво оглядев коттедж, — но райончик так себе. У него, кстати, окно разбито, вы заметили? Когда мы с гвардией были здесь вчера, оно ещё было целым.

— Оно разбилось в эту ночь, — задумчиво произнёс я. Тут я вдруг вспомнил того львёнка, в кармане которого были найдены часы. — Наверное, тот мальчик его разбил, пытаясь сбежать. Войдём внутрь, коллежский асессор?

— Конечно, ваше высочество, — пожилой чиновник полиции потянул дверь на себя, и та без скрипа отворилась. — Самое интересное там. Останьтесь снаружи!

Последние слова сыщика были адресованы полицейским, которые нас сопровождали. Внутри коттеджа преступника и впрямь оказалось множество интересных вещей. Прежде всего, меня привлёк приятный сладковатый запах, напоминающий аромат дорогих духов. Этот запах исходил от низенького столика на тонких ножках, оказавшегося в гостиной. На нём стояли золотой котелок для зелий, электронные весы, раскрытая книга зельеварения, а также пустые бутылочки и мешочки из-под ингредиентов. Одна бутылочка, как я заметил, была пуста не полностью — там находилось примерно пять миллилитров какой-то прозрачной жидкости. Наверное, слёзы фарга, о которых нам говорили эксперты в центре и схваченный Повар. А в самом котелке, как я увидел, спокойно голубело какое-то зелье, что и источало этот аромат.

— Вот, смотрите, — волк обвёл взглядом комнату. — Это зельеварческие принадлежности. Очевидно, Розаль пытался приготовить зелье.

— Само собой, пытался, — сказала Лола. — Я видела этот же самый инвентарь, когда была здесь.

— Целебный эликсир, — сказал я. — Чтобы вылечить себя от рака, передавшегося ему от матери. Похоже, именно он и находится в этом котелке, только без жизненных сил. Теперь я понимаю, почему он так отчаянно пытается совершить преступление.

— Да уж, умирать никому не хочется, — хмыкнула Лола. — Даже такому говнюку как он. Видать, с эликсиром из первого львёнка, Лина, у него ничего не вышло. Значит, он за другого принялся.

— А этого другого он, похоже, хотел накормить, — сказал я, войдя на кухню. На столе и на полу осталось много сора от еды. И осколки разбитого оконного стекла. — Накормить и высосать жизненные силы. Как извращённо.

Лола почему-то заинтересованно посмотрела на большой платяной шкаф. Она подошла к нему, раскрыла дверцы, просунула внутрь морду. Ступила на пол шкафа и глубоко зарылась в кучу одежды, будто бы что-то там выискивала. Я в недоумении на неё глядел. Что на неё нашло?

— Чи! — донёсся из шкафа её недовольный голос. — Чи! Какая же я идиотка!

Царевна вылезла из шкафа. На её морде виднелась досада, злоба и горесть. Причём, злилась она, похоже, на саму себя.

— Что такое? — спросил я.

— Всё хреново, братик, — она уселась на красный диван, стоящий напротив злополучного шкафа. — Сударь Круг, воды, будьте добры!

Когда в лапе у неё оказалась бутылка с водой, одолженная кем-то из постовых, и она выпила оттуда, она сказала:

— Там, в этом уродском шкафу, тайник. В нём он, наверное, и прятался, когда мы с гвардией наведались к нему. Чи, чи, он же был у нас в когтях!

Слова сестры больно резанули меня. Выходит, на нас с ней лежит ещё большая вина за случившееся, чем я думал сначала. Если Розаль действительно сидел так близко к Лоле, то это поистине ужасно!

— Я ведь почуяла что-то тогда! — продолжала царевна, сделав ещё несколько глотков из бутылки. — Я раскрыла тогда дверцы этого сраного шкафа, я стояла прямо перед ним. Я чуяла запах волка, чуяла вонь чёрной магии. Чи, я просто подумала тогда, что это весь дом провонял за столько лет. О, Небесный Прайд, я бы могла просто пульнуть туда из револьверов, приказать гвардии расстрелять этот шкаф к хренам! Ох, если бы я была увереннее тогда, все были бы живы!

Сказав это, Лола опрокинула бутылку с водой над собственной головой. Вода полилась на неё, потекла по её золотистой шерсти, попала на её красный топик и залила диван. Ей было плохо, очень. То же можно было сказать и обо мне. Мы, царевич и царевна, царские дети, допустили столько промахов и ошибок! Проклятый Розаль был прямо перед Лолой, она бы могла предотвратить двадцать семь смертей одним-единственным выстрелом из револьвера. Мы могли бы спасти столько фурров, если бы были чуть-чуть решительнее! Нет, нет, за нам не будет прощения!

Мы пробыли в доме злодея ещё некоторое время, осмотрев каждую комнату и загашник. Вестей от полицейских, посланных ловить белого волка, ещё не приходило. Наверное, Розаль умел скрываться или засел где-нибудь в медвежьем углу. Что ж, никто не говорил, что будет просто.

— Ройте носом землю, сударь сыщик, — сказал я волку Кругу, выйдя из коттеджа. Я в этот момент широко зевнул — недосып давал о себе знать. — Ищите его во всех домах, во всех районах. Усильте посты на выездах из города, осматривайте все машины без исключения, даже грузовые фуры. Вы отвечаете за это головой, вам ясно?

— Так точно, ваше императорское высочество, — полицейский чиновник вновь отдал мне честь. — Разрешите приступать?

— Приступайте.

К коттеджу Розаля тем временем, дребезжа на дороге, подъехала белая машина с красной полосой и работающими красно-синими мигалками, в которую товарищ главы Леоградского уголовного сыска запрыгнул. Не успел пуленепробиваемый кроссовер ЛУСа отъехать и на несколько сот метров, как мы опять вызвали свои «Луксоры» с помощью приложения на смартфонах. Пока красный и жёлтый суперкары спешили к нам, Лола посмотрела на меня и сочувственно произнесла:

— Хочешь спать, братик?

— Ага, — кивнул я, чудовищно зевнув. — Да и ты выглядишь не лучше.

— Не поспоришь, — сестра тоже широко зевнула, как настоящая хищница. — Сейчас только часов пять утра, не больше. Голова не варит, сейчас мы ничего не сделаем. Давай во дворец, отоспимся?

— Дельная мысль, — согласился я. К дому Розаля тем временем подоспели наши машинки. — Бьюсь об заклад, я усну, ещё не успев доехать до дворца. Хорошо, что у нас есть автопилот.

— Автопилот-шмавтопилот, — усмехнулась Лола, обогнав меня и подняв дверцу своего жёлтого «Луксора».

Я опять подивился её характеру. Она снова стала весёлой и активной, только мокрая шерсть напоминала о её недавней досаде и злобе. Впрочем, я понимал, что она только пытается казаться такой. Чтобы развеять плохое настроение.

— Давай, кто последний доберётся до дворца тот сонный лопух? — предложила она.

— Ну, Лола! — всплеснул лапами я, подойдя к красной дверце своего суперкара.

Когда она поднялась, я рухнул на сиденье перед рулём, словно старая башня, которую решили снести. О, какое блаженство! И как я раньше не замечал, какое в моей машине удобное кресло?

— Мы и так два сонных лопушка. Ты ещё со своими штучками…

— Ха-ха-ха, будущий император испугался! — засмеялась Лола, захлопнув дверцу своего «Луксора» и пустив его вперёд на приличной скорости.

Сейчас самое время для уличных гонок. Мы императоры, никакой городовой службы дорожного патруля нас не остановит. И ранний час — машин на дорогах мало. К тому же, автопилот в наших суперкарах был таким совершенным, что на нём было почти невозможно врезаться.

— Давай, догоняй! Угадай, у какой царевны самая быстрая машина?

— Эх, эти младшие сёстры, — недовольно пробурчал я, пуская свой красный «Луксор» следом за Лолой.

Я тут же закрыл глаза. Последним, что я увидел перед тем, как провалиться в сон, были растущие цифры спидометра.

К дворцу, скажу вам честно, первой пришла Лола. Я, собственно, и не пытался её обогнать, так как мне было не до того — я безмятежно спал, развалившись в удобном кожаном кресле. А мимо меня проносились дома, магазинчики, маленькие заведения со сверкающими неоном вывесками и подсветкой. Улицы, по которым гнали наши машины, сменяли друг друга одной за другой. Но мне, моему уставшему телу, не было до этого никакого дела. Ваш покорный слуга просто спал в своей машине, едущей по огромному мегаполису с населением в сорок пять миллионов зверей. Наверное, если бы меня сейчас кто-то заботливо переложил из кабины суперкара в мою уютную кровать, я бы не заметил разницы. Впрочем, сказать по правде, леди и элементы, так и случилось…

Проснулся я от того, что кто-то массировал мои стопы. Чьи-то мягкие пальцы аккуратно касались моих подушечек, надавливали на пальцы и на всю стопу, а затем отпускали, чтобы снова заняться ими. Я, впрочем, уже выспался и был не прочь получить удовольствие от массажа подошв нижних лап. Тем более что это было очень приятно. В моей голове сразу возникли образы со вчерашнего дня — я связанный лежу в своей кровати, а Лола тоже массирует мне стопы. Хорошо, что сейчас обошлось без верёвок. Неужели, это и впрямь она?

— Ты проснулся, братик, — я услышал голос Лолы. Ну и ну, это и впрямь была она. Но теперь её голос был по-настоящему мягким, нежным и заботливым. Очень непривычно было слышать её такой! — Уже час дня. Я просто захотела помассировать твои замечательные тёплые мягкие лапки.

— Лола? — спросил я, открыв глаза и сев на кровати. Перед собой я и впрямь увидел свою сестру, которая мило мне улыбалась. Её верхние лапки лежали на моих стопах. Удивительно, на её мордочке не было и тени той едкой усмешки, что я привык видеть на ней! — Это ты?

Через высокие бронированные окна моей комнаты внутрь проникал яркий солнечный свет. На потолке всё так же красовалось синее ночное небо с кометами, астероидами и планетами. Мои игрушки — броневик, вертолёт, танк, экскаватор — мирно стояли на полу, ожидая, когда я решу с ними поиграть.

— Я, — львица засмеялась и, отпустив мои стопы, обошла кровать и, крепко обняв, поцеловала в лоб и нос. — Я очень тебя люблю, Ленни. Что бы я ни говорила, знай — ты мой самый близкий зверь на свете.

— Э-э-э, — я не нашёлся что ответить. Такой прилив нежности был неожидан, но я тоже обнял сестру и поцеловал её.

— Если я над тобой подшучиваю — то это любя, — продолжила Лола, принявшись вылизывать мою морду. — Ты был молодцом тогда, перед родственниками убитых. Точно держался как настоящий император.

— А-а-а, спасибо, — ответил я, мягко отстранив Лолу от себя, повернувшись и спустив лапы с кровати. Я потянулся и широко зевнул. Образы встревоженной толпы, моих подданных, к которым я обратился ранним сегодняшним утром, возникли в моей памяти. Да, я старался быть достойным монархом. — А что там с Розалем? Новостей нет?

— Первым делом осведомилась об этом, как проснулась, — сообщила Лола, присев рядом со мной. — Нет пока. Этот гад умеет прятаться. Но ничего, рано или поздно мы его найдём.

— Эх, хоть бы он не покинул город, — я задумчиво почесал спину. Тут я вспомнил, что обещал родственникам убитых зверей и задрожал от страха. Нет, я не собирался отказываться от своих обещаний, но, понимаете, здесь могли возникнуть кое-какие трудности. — Слушай, Лола, я ведь обещал родне убитых финансовую поддержку от императорской семьи. А от отца мне не прилетит?

— Ой, не знаю, братишка, — засмеялась Лола. — Он у нас нынче сердитый. Думаю, не стоит его тревожить раньше времени, как считаешь?

Наш отец, император Леомии, очень любил деньги. Он, помимо того, что являлся правителем самого мощного государства в Фурроне, так же был и богатейшим зверем в нашей звёздной системе. Двести тридцать миллиардов леорублей — таково было состояние нашей семьи. Можно купить с потрохами какую-нибудь страну! На чаевые, которые император Леомии даёт своей горничной, можно купить хорошенькую машину. Он может долго рассуждать вместе с имперским министром финансов, куда направить субсидии, а куда — нет. Отец даже за леокопейку трясётся, я-то знаю. А я пообещал пострадавшим такие огромные выплаты! Очень не хотелось показаться вруном в глазах подданных ещё до того, как вступил на престол. Но, будем надеяться, отец выделит деньги.

— Ты, наверное, проголодался? — осведомилась Лола. — Я сейчас.

Махнув хвостом, она вышла за дверь и спустя полминуты появилась с широким подносом в лапах, на котором я увидел тарелку с аппетитной гречневой кашей с тушёнкой, два графина — с молоком и сладким морсом, жареные тосты и ломтики бекона, а также горшочек с мёдом. Посуда звонко забренчала, когда Лола поставила поднос на столик передо мной. У меня потекли слюнки, когда я увидел всё это! Я готов был съесть эти яства в один присест! Сгорая от нетерпения, я схватился за тост, положил на него два кусочка бекона и жадно откусил.

— Знаешь что, Ленноз? — спросила меня Лола.

— М-м-м? — промычал я, поедая тост с беконом.

— На кухню вчера, оказывается, завезли икру. Чёрную, красную, заморскую баклажанную. Если хочешь — сходи, возьми.

— О, это я всегда готов, — я с хрустом прикончил тост и, вскочив на лапы, побежал к двери.

Икру я обожал. Это был, наверное, единственный морепродукт, который я любил. Ну, может быть, ещё морская капуста… Просто рыбу я ненавидел лютой ненавистью, но вот ещё не родившихся рыбёшек я ел с удовольствием, если вы понимаете, о чём я, хе-хе.

И когда я, весело шагая по дорогим красным коврам, которыми были устланы коридоры дворца, вошёл в свою комнату с блюдцем полным аппетитной красной икры, я оторопело остановился, увидев, что делает моя нежная сестричка. Лола задорно уплетала за обе щёки мои тосты, положив на них ломтики бекона. Ароматные мясные кусочки и хрустящий жареный хлеб просто таяли в её рту, даже крошек не оставалось!

— Так, — сказал я, нахмурившись. — И что это мы делаем? Ай-яй-яй, а ведь ты казалась такой милой…

— Ты что, братик? — удивилась Лола, подняв на меня глаза. — Тостов для родной сестрички пожалел?

— Но ведь ты съела всё!

— Да брось! Открой ящичек в своём столике, там будет сюрприз.

Заинтригованный, я со стуком поставил блюдце с икрой на поднос и, подойдя к своему рабочему столу, потянул один из ящичков тумбочки, что стояла рядом. Там, к своему удивлению, я увидел тарелочку с десятком замечательных тостов, которые выделялись своим белоснежным цветом, даже корочка. А ещё там лежала круглая серебряная коробочка с высеченным силуэтом орла, расправившего крылья. В таких коробочках хранились леденцы, а силуэт орла указывал на страну, из которой они прибыли.

— Лолочка, — произнёс я, растрогавшись, — это что, орлиный хлеб и леденцы из Иглихона?

— Они самые, — кивнула сестричка. — Для тебя всё самое лучшее, Ленни!

Иглихонская Империя была островной страной орлов, с которой мы граничили на дальнем западе. Орлы славились своим сливовым вином будосю, хлебом и леденцами. Если, конечно, опустить лучших в Фурроне магов и высокие технологии. Белый хлеб, который я увидел в своём ящичке, относился к особому сорту лавираци, о котором ходили легенды по всему Фуррону. Конечно же, такой хлеб стоил очень дорого и не каждый богач мог себе его позволить каждый день. А леденцы, которые хранились в таких знаменитых круглых коробочках с силуэтом орла, обладали слабой, но всё же магической силой. Эти леденцы могли поправить здоровье, избавить от бессонницы или наоборот, подарить бодрость. Это уже не говоря об их замечательном вкусе.

— Ну как, доволен? — спросила львица, когда я присел на кровать рядом с ней. На столик я поставил тарелочку с хлебом лавираци и коробочку с леденцами.

— Конечно, Лолочка, — я обнял сестру и поцеловал её. — Но откуда?

— Ха-ха, мы же императоры, забыл что ли?

— Ах да, да, конечно, — закивал я, принявшись намазывать мёд на белый тост. — Вот сюрприз так сюрприз!

— Я старалась, братик!

Некоторое время мы молча ели наш завтрак. Я жадно съел гречку с тушёнкой, щедро запивая её молоком и морсом, а затем принялся за тосты лавирас. Я мазал их мёдом и икрой, клал ломтики бекона. Лола рядом со мной тоже аппетитно жевала. Икра, мёд, мясо, молоко и морс — что может быть лучше?

— Слушай, Ленноз, — сказала мне Лола, сделав большой глоток морса. — Нужно всё-таки брать этого Розаля.

— Нужно, — ответил я, с удовольствием откусив тост с икрой. — Но как это сделать? Он прячется Небесный Прайд знает где. Полиция пока не может его найти, хотя брошены все силы.

— Есть у меня кой-какая мысля, — Лола смахнула с губ крошки и серьёзно на меня посмотрела. — Ты же помнишь нашего друга Влю, кронпринца Люпуссии?

— Конечно. Этого волчару поди забудь.

— Ну вот. Какой сейчас месяц?

— Серпень, — непонимающе ответил я. — Восьмой месяц. А что?

Стоит сказать, что в нашем году было двенадцать месяцев. В каждом месяце было по сорок дней, за исключением последнего — студеня, в котором был сорок один. Таким образом, в нашем году был четыреста восемьдесят один день.

— Ну, ты помнишь, что Влю нам говорил про традиции своего народа? — настойчиво продолжала Лола. — В полнолуние восьмого месяца все волки ночью идут на кладбища чтить память своих предков. Ты знаешь, восьмёрка у них — священное число.

— А-а-а, — протянул я, начав понимать, куда клонит Лола. — Полнолуние будет сегодня. Розаль ведь тоже волк, хоть и ассимилированный. Но свои традиции знать должен.

— Да, и он тоже пойдёт на кладбище поминать своих родителей, — сказала сестра. — Особенно мать. Там-то мы его и схватим.

— Ха, а ловко ты это придумала. Я сначала не понял даже. Молодец, — улыбнулся я. Не думал, что скажу это, но теперь я гордился своей сестрой. — Ты голова! Значит, схватить его на кладбище. А он точно туда пойдёт? Он же знает, что его ищет вся полиция Леограда.

— Ну, тут уж я бессильна, — развела лапами Лола. — Я не могу предугадать действия бандита. Все фишки на это, конечно, ставить нельзя, но попытаться, думаю, стоит. Тем более что он, похоже, очень любит свою мать.

— Хорошо, что сейчас восьмой месяц, — задумчиво проговорил я. — Ладно, Лола, по машинам. Нужно уведомить о нашей идее статских и коллежских советников и подготовиться. Нужно же знать, на каком именно кладбище лежит его мать!

Быстро закончив завтрак, который скорее походил на обед, мы взяли своё оружие и, сев за рули наших суперкаров, помчали в Главк Департамента полиции столицы. Мне, признаюсь, было ужасно стыдно ехать к высокопоставленным полицейским чиновникам в таком виде — я не сменил свой китель, и он сильно помялся, но заметил я это не сразу. Как только мы вошли в кабинет обер-полицмейстера города — важной рослой гиены в чёрном кителе с золотыми дубовыми ветвями на лацканах и с гербом Леограда на погонах с генеральскими зигзагами мы заговорили о нашем плане.

К слову, тут надо кое-что пояснить, леди и элементы. Да, мы, львы, гиен не любили. Но не все гиены одинаково вредны. Те гиены, что жили в наших львиных городах, были потомками переселенцев в Леомию из гиеньей страны Хинландии, которых много-много веков назад пригласили к нам императоры из династии Фариторов — наши предшественники. В те времена Хинландия была сильно перенаселена, и многие гиены пошли искать себе место в жизни в других уголках мира. И императоры Фариторы не были против — гиены были весьма сведущи в разных науках. Так что таким переселенцам мы были рады. А видовые предрассудки мы оставили.

— Ваше высочество, — обер-полицмейстер встревожено поднялась со своего кожаного кресла и встала в стойку смирно. Не каждый день к ней в кабинет приходят цесаревич и царевна!

— Садитесь, госпожа обер-полицмейстер, — махнул лапой я. Затем повернулся к Лоле. — Твоя идея, ты говори.

Выйдя вперёд, Лола начала:

— Госпожа обер-полицмейстер Леограда, у нас есть идея, как поймать Вомуса Розаля.

— Вомуса Розаля? — переспросила начальница полиции города. Ей явно было неловко от того, что она сидит в удобном кожаном кресле, а мы, её высокие гости — стоим. — Слушаю вас, царевна.

Лола быстро и чётко поведала обер-полицмейстеру о своём плане. Внимательно выслушав её, начальница полиции поднялась со своего места и ответила уже более уверенно:

— Вы подали дельную мысль, ваше высочество. Я распоряжусь проверить архивы похоронных бюро и выяснить, где именно была похоронена чета Розалей. Надеюсь, Вомус Розаль блюдёт традиции своего народа… Я выделю лучших оперативников и бойцов ВЛОПа…

— Нет-нет, госпожа обер-полицмейстер, — махнул лапой я. — За оперов спасибо, но ВЛОП не нужно дёргать понапрасну. Не в обиду вам, но в этом деле я больше доверяю силам Рубиновой бригады императорской лейб-гвардии, шефом которой я являюсь.

ВЛОП — вооружённый летучий отряд полиции — был особым подразделением для борьбы с группами вооружённых преступников. У ВЛОПа, помимо богатейшего набора стрелкового оружия и экзоскелетов, были бронетранспортёры, броневики, вертолёты, конвертопланы и даже колёсные танки. Кроме того, в составе ВЛОПа были даже боевые маги, помощь которых была иногда необходима, но всё-таки своей лейб-гвардии я доверял больше. К тому же, амуниция у ВЛОПа, хоть и была великолепной по армейским меркам, всё же сильно уступала силовой броне гвардейцев.

— Как скажете, ваше императорское высочество, — кивнула начальница полиции.

— Доложите мне о результатах через час, — сказал я. — И поторопитесь — мы должны успеть до полуночи!

Надо сказать, обер-полицмейстер проявила себя с лучшей стороны. Уже через час мы узнали, где лежат Розали — на северо-восточном городском кладбище, которое у нас в народе прозвали Чужкой, от слова «чужой». Из-за того, что там почти не было львов — на нём в основном хоронили представителей других видов, которых у нас в Леограде было немало. Недолго думая, мы с Лолой отправились туда, захватив с собой немного еды — до полуночи было ещё далеко, а нам нужно было чем-то подкрепляться. Вместе с нами туда отправились полицейские, которые должны были до поры до времени притворяться работниками кладбища, и гвардейцы, которые должны были дежурить в большом автобусе, замаскированном под катафалк.

— Вот, значит, где лежат эти голубки, — зло произнесла Лола, подойдя к двум могилам белых волков. Это были волчьи могилы, которые сильно отличались от наших, львиных — надгробия здесь представляли собой круглые каменные цилиндры, поставленные прямо посередине того места, где был закопан гроб с телом. На боках цилиндра было написано имя покойника и годы жизни, а на плоской верхушке — какие-нибудь слова, стихи или молитва, обращённые вверх, к Ночному Оку. — Вомара и Вилант Розали. Жена и муж, мать и отец, породившие такое чудовище…

— Тише, Лола, — шикнул на неё я. — Они не виноваты, что их сын стал монстром.

— Да?! Скажи это родственникам убитых! Ты же сам выступал перед ними, ты сам видел их горе! Если бы эти собаки внушили своему щенку, что жизнь каждого ценна — этого бы не произошло!

— Лола, прекрати! — я рыкнул на неё. — Имей уважение к их памяти. Не нам их судить.

Я огляделся вокруг. Было ясно, светило солнце, и по голубому океану неба плыли огромные пушистые корабли облаков. Рядом простирались мрачные земли, прячущие в себе могилы, мёртвые тела. Повсюду стояли волчьи цилиндры, вверх глядели острые каменные клювы надгробий воронов, где-то можно было увидеть минималистичные серые шесты, врытые в землю, которые ставят на свои могилы гепарды. Около какого-то каменного клюва с карканьем и шумом крыльев суетилась семья воронов из матери-вороны и троих воронят — они чистили надгробие и аккуратно раскладывали на гранитной плите рядом раскрашенные в яркие цвета перья, которые они использовали вместо цветов на могилах. Мать-ворона укрыла голову жёлтым платком — знак вдовства в их культуре. Наверное, семья поминает своего отца…

А поблизости, переодетые в спецовку простых работяг, расхаживали наши оперативники. Они изображали, что ухаживают за надгробиями, носили лопаты и мотыги, пробовали землю на мягкость, выясняя, где можно вырыть яму для новой могилы. На деле же они внимательно оглядывали округу, выслеживая волка с белой шерстью, который, разумеется, будет пытаться маскироваться. На дорожке, разделяющей разные секции кладбища, спокойно стоял большой чёрный автобус с плотными чёрными занавесками на окнах, в котором никто никогда не заподозрит укрытие для вооружённых бойцов. А чуть подальше располагалась маленькая часовенка, посвящённая Ночному Оку. Её мы временно взяли как штаб.

— Тебе какой бутер? — спросила Лола, войдя в часовню и взяв с лавочки сумку с едой.

— С колбасой, — ответил я, подходя к небольшому круглому окошку.

— Я возьму себе с бужениной. Лови!

Поймав увесистый бутерброд с колбасой, сыром, салатом и солёным огурцом, я откусил и принялся с удовольствием смаковать. Мы находились здесь уже примерно два часа. Вомуса Розаля не было видно. Но ничего, ещё только день. Солнце сильно грело землю, и снаружи было не очень комфортно, чего нельзя сказать о приятной тени зала часовни. По-моему, это было идеальное место для выжидания.

К слову, знаете ли вы, леди и элементы, что такое волчья часовня? Волки строили свои храмы совсем не так как мы. Если мы стараемся возводить свои храмы и соборы в форме косого креста, то волки делают, как правило, квадратное здание, а наверху — круглую надстройку, под форму Луны, их бога. Кроме того, внутри волчьего храма, в центре зала молитв, обязательно красуется круглый бассейн, в котором плавают лепестки цветов — роз и тюльпанов. Мы же в центре устанавливали статую бога или богини, которой был посвящён храм. Но в нашей часовне в центре бассейна не было — вместо него здесь красовался белый круг из мрамора посередине чёрного гранитного пола. Ступать на этот круг запрещалось, считалось, что это место для духа Ночного Ока.

Когда мы съели всю нашу еду, уже начало смеркаться. Тени стали длиннее, солнце стало прятаться за горизонт. Вдалеке кто-то засветил факелы. Когда из-за края земли показалась полная Луна, к своим каменным цилиндрам, под которыми лежали их близкие, потянулись волки. Раздался их мелодичный вой, в котором они выражали свои молитвы о родных, посылаемые Ночному Оку.

— Розаля не видать? — Лола подошла ко мне и тоже выглянула в круглое окно. За прочным новеньким стеклом были хорошо видны могилы Вомары и Виланта. Но их сына не было видно.

— Он должен прийти, — сказал я. — Ждём.

Луна начала плавно тянуться вверх. Близилось полнолуние. Волчьи голоса вокруг нас усилились. Напряжение возрастало.

Я чувствовал, как начало усиленно колотиться моё сердце. Я принялся до боли в глазах вглядываться в волчьи могилы рядом в надежде увидеть блеск разноцветных глаз и рассмотреть белую шерсть. Но ничего пока не было видно.

Луна достигла своего пика на небосклоне. Пробил час, когда, по верованиям волков, Ночное Око лучше всего открыто для общения со смертными, когда до него чаще всего доходят молитвы. Тем более, именно сегодня, в полнолуние восьмого месяца… Голоса волков усилились, теперь их вой походил на безумную и дикую, но по-своему прекрасную музыку. Где же Розаль? Он не может оставить своих родителей!

— Ленноз, смотри! — воскликнула Лола, указав на какого-то серого волчару, который шёл по дороге в нашу сторону. Он был высок, на нём сидел плащ с капюшоном, закрывающим морду. Глаза не разглядеть…

— Думаешь, это он? — спросил я.

— Не знаю, — пожала плечами Лола. — Но из волков только он пришёл в эту секцию.

Действительно, другие волки поминали своих родных в других местах. Могилы Розалей почему-то стояли обособленно от других волчьих погребений, рядом лежали вороны и гепарды, но не волки. Я начал волноваться ещё больше. Почему этот волк не белый?

— Приготовиться, — произнёс я, поднеся к губам рацию.

— Принято, ваше высочество, — из неё раздался голос командира гвардейцев, опытного штабс-капитана.

Я не был уверен в том, что этот волк — Розаль, но я должен был быть готов. Слишком уж этот волчара был странен.

Серый тем временем обошёл могилы Вомары и Виланта, миновал несколько других могил, остановился и подозрительно огляделся. Глаза всё ещё не были видны, но в его движениях я почему-то читал опаску. Мы с Лолой затаили дыхание, наблюдая за ним — что же он будет делать? Вскоре, посчитав, что он в безопасности, серый вернулся к могилам Розалей. Присел на одно колено, достал из кармана своего плаща какой-то медальон, сделанный, судя по всему, из малахита, и бережно положил его на гранитную плиту перед каменными цилиндрами надгробий. Затем осторожно поднялся на лапы и, задрав морду к сияющему лику Ночного Ока, издал долгий мелодичный вой.

— Это он, — произнёс я твёрдо.

Да, этот волк был серым. Но я был уверен — с помощью магии можно сделать свою шерсть хоть розовой. Вынув из кобуры Мецар, я передёрнул затвор и двинулся к выходу из часовни. Следом за мной, приготовив оба своих револьвера, побежала Лола. Из чёрного автобуса по моей команде высыпали гвардейцы в силовой броне, сюда же подбежали полицейские опера, замаскированные под работяг. Вомус был окружён. Теперь-то я чётко видел его разноцветные глаза. Но страха в них не было. Только непонимание, которое затем сменилось безудержной яростью.

— Назад! — заревел он, вынув из кармана палочку. Теперь его шерсть уже не была серой — она стала белой как сахар. — Я владею взрывным заклятьем! Один мой взмах — и все вы покойники!

Гвардейцы и полицейские не испугались этой угрозы. Закованные в силовую броню бойцы не опустили автоматов, опера в спецовках не убрали пистолетов и не отступили назад. Вомус Розаль, тем не менее, и сейчас не выглядел испуганным. Он не убрал палочку, своё единственное оружие, и продолжил бешено рычать.

— Ты готов убивать в эту ночь, Розаль? — вперёд вышел я, держа перед собой Мецар. Розовые бриллианты в рукоятке моего пистолета переливались отражённым лунным светом. Я знал, что монаршая кровь не убережёт меня от Абра Камору или от какого-то другого заклятья, моё сердце дико колотилось. Но всё же я был достаточно смел, чтобы дерзко глядеть в глаза злому магу. — В полнолуние месяца серпеня? Хочешь осквернить убийством священную ночь твоего народа?

Словно в поддержку моих слов простор вокруг огласился новым воем волков, молящихся Ночному Оку. Вздрогнув от этого, Розаль вгляделся в меня едким взором своих разноцветных глаз и зло прорычал:

— Я уже совершил достаточно недобрых дел, так что теперь меня уже ничто не спасёт от тёмной стороны, даже если мне отпустит грехи сам Великий Муф. Но я дал слово своей матери, я поклялся на этом самом месте, на её могиле, что проживу полноценную жизнь и не умру от рака через три года, чего бы мне это не стоило! Да и кто ты вообще такой, чтобы говорить мне об этом? Ты же простой лев, хоть и… Цесаревич?

Тёмная сторона была чем-то вроде ада для волков. Как мы знаем, Луна повёрнута к планете только одной своей стороной. Волки считали, что на эту сторону отправляются после смерти праведники, а грешники — на ту самую тёмную сторону. Кстати, конец света в представлениях волков настанет тогда, когда станет видна тёмная сторона Луны. А Великий Муф — это верховный жрец волков. Глава всей Церкви Ночного Ока.

— Да, Розаль, я цесаревич Ленноз, наследник престола Леомии, — ответил я. Затем посмотрел на Лолу. — А это моя сестра, царевна Лола. Она уже встречалась с тобой в твоём домике и благодари своего бога, что она тогда не прошила твой шкафчик пулями. Мы с ней с лап сбились, пока искали тебя. Наш долг по рождению — защищать своих подданных от таких как ты. Так что теперь мы от тебя не отстанем.

Злость отразилась на морде Розаля. Он ведь тоже тогда в своём доме мог не пощадить Лолу. Выкрикнуть какое-нибудь заклятье, и прощай, царевна. Гнев, ярость и безудержная ненависть вскипели в нём, и он опять громко зарычал, наставив на нас палочку.

— Вот как, будущий император. А что мне оставалось делать по-твоему? Моя мать просадила все свои деньги на то, чтобы вылечить меня, она даже распродала старинную и очень ценную мебель из нашего дома, которую привезла из Люпуса. Готова была даже заложить сам дом, лишь бы я, её любимый сын, жил. Что мне оставалось делать, а?! После стольких лет безуспешных поисков лекарства я готов был на всё. На любое преступление, лишь бы выполнить обещание, данное своей матери здесь, на этом самом месте! Что бы ты сделал на моём месте, а?!

— Что бы сделал я? — переспросил я. — Ну, я бы на твоём месте написал бы письмо императору. Ты ведь маг, верно? Притом довольно хороший, я это признаю. Я бы попросил императора найти средство, чтобы вылечить меня, а взамен пообещал бы верно служить государству, применяя свою магию на пользу стране. А такое средство есть — ты ведь слышал в Сети про Витаро, верно? Да и ещё куча средств! Взять деньги в долг, попросить помощи у каких-нибудь фондов, у меценатов, у кого угодно! У Профсоюза магов, в конце концов! Но ты выбрал путь страшных злодейств. За эти два дня ты убил около тридцати зверей. За это тебе не будет прощения ни в этом мире, ни в загробном!

Вомус Розаль на мгновение задумался. Было видно, что совесть на секунду в нём пробудилась. Я даже ожидал, что белый волк сейчас будет раскаиваться в содеянном, но… я ошибся.

Он оглядел окруживших его бойцов, готовых нашпиговать его металлом. Во взгляде его читалась неумолимая злоба и жгучая ненависть. Он взмахнул палочкой, сделал выпад в мою сторону и выкрикнул:

— Абра…

И тут застрекотали автоматы в лапах гвардейцев, ночную тьму прорезали всполохи дульного пламени. Им стали помогать пистолеты оперов.

Белая искра, только-только начавшая разгораться на кончике палочки Розаля, погасла без следа. Брызнула горячая волчья кровь. Вомус Розаль захрипел. Его глаза — голубой и оранжевый — погасли. Пули нещадно прошивали его тело, пробивая шкуру, плоть, органы и кости. Кровь мага ручьями лилась на землю, теперь его белоснежный облик навсегда растеряет свою красоту. Какую-то секунду он стоял так, теряя жизнь. И в следующий миг его душа окончательно распрощалась с телом. Обмякнув, тело белого волка рухнуло наземь. Вишнёвая палочка выкатилась на траву из ослабевших пальцев. Только теперь автоматный и пистолетный огонь смолк.

Я подошёл к трупу белого волка, израненному свинцом, со свежими кровавыми ранами, и нагнулся над ним. Пара разноцветных глаз закрылась навеки. Больше он никого не убьёт, лёжа в луже собственной тёмной крови. Тридцать невинных душ, убитых этим бесславным преступником, отомщены. Я выполнил обещание, данное народу. И… наверное, чуть-чуть искупил собственную вину за эту страшную трагедию.

— Таким он мне нравится гораздо больше, — сказала Лола, подойдя ко мне и тоже взглянув на тело белого волка. — Всё, волчок белый бочок. Это был твой последний день на «Великанике». Отправляйся на тёмную сторону, куда тебе и дорога.

— Отлично, бойцы, — произнёс я, оглядев полицейских оперативников и своих гвардейцев в силовой броне. — Вы сработали хорошо. Объявляю вам всем благодарность и обещаю наградить. Если бы не вы, я бы стал ещё одной его жертвой.

— Служу Леомийской Империи! — раздались вокруг мощные низкие голоса, принадлежащие настоящим воинам.

— Как планируешь отметить конец нашего дела, брат? — спросила Лола, игриво прищурив свои большие зелёные глаза.

— Думаю, красиво будет завершить это дело так же, как оно и началось, — ответил я, вложив свой пистолет обратно в кобуру и отведя взгляд от морды мёртвого Розаля. — Навестим Лару, поедим мороженого. А потом в бар, как я сперва и хотел.

— Ха, красиво, ничего не скажешь, — одобрительно кивнула сестра.

Задрав морду к небу, она издала громкий рёв. Её голос прокатился по кладбищу, пролетел над волчьими цилиндрами, вороньими клювами и могилами всех других культур. Это сообщение, этот императорский приказ был адресован настоящим работникам кладбища: убрать труп белого волка. С ним было покончено. Мы заслужили отдых. Это была наша небольшая победа во благо нашей родной Леомии и всего её народа, который мы обязаны были защищать.