Герой ее романа

Глава девятая

— Ради бога, что это за звук? — спросил покупатель, стоявший позади Дакоты.

— Выстрел, — коротко бросил Дакота.

— Вы уверены? — засомневался продавец. — Я думаю, это выхлоп.

Дакота не стал утруждать себя объяснением. Он шагнул к двери и чуть приоткрыл ее.

На тротуаре собралась небольшая толпа. Нет сомнений, в лавке миссис Макнамары что-то происходило. Прямо перед его пикапом кто-то припарковал побитый седан «чеви». В седане никого не было, но мотор работал, а пластинка с номером сзади отсутствовала.

— Позвоните в полицию. Скажите, что захвачена лавка Макнамары, — быстро сказал Дакота продавцу и вышел из магазина.

Сара. Первая мысль была о ней. Должно быть, ее уже нет там. Ей ведь надо было всего лишь поговорить с незнакомым человеком и тут же выйти. Наверно, ушла в лавку рукоделия и выбирает мотки шерсти. Ни о чем не подозревая.

Однако почему-то все в нем напряглось. Дурное предчувствие не давало покоя. Дакота подошел к пикапу, прислонился к переднему крылу и стал ждать Сару. Сейчас она выйдет и потребует, чтобы он рассказал о случившемся.

От нечего делать он стал разглядывать собравшуюся толпу. Двое мальчишек взволнованно рассказывали о том, что видели в окошко.

— ...мужчина в армейской куртке, который лавку захватил, что-то орет...

Напряжение нарастало. Дакота окинул взглядом улицу — не идет ли Сара.

— ...а женщина в алой кофте... разорванной... держит револьвер...

У Дакоты перехватило дыхание. Его словно полоснули ножом. Да нет же, там другая женщина в алой кофте! Откуда у Сары револьвер?

Нет, там Сара. Она попала в ловушку. Вероятно, спровоцировала того идиота на выстрел.

В лавке снова прозвучал выстрел. Внезапно Дакота бросился бежать, расталкивая толпу и пытаясь пробиться к двери.

Страх когтями вцепился в него. Словно бритвой рвал и терзал все внутри.

Внезапно дверь распахнулась, и из нее буквально вывалился мужчина.

— Леди, вы сошли с ума! Дайте мне выйти!

— Нет уж, — прорычал Дакота. Оставив дверь открытой, он сбил захваченного врасплох мужчину с ног. И в следующий момент дернул его за запястье так, что треснула кость.

Налетчик взвыл от боли, Дакота легко вынул из его пальцев револьвер. Парень хотел бежать, но Дакота перехватил его, прижал к стене и сдавил горло.

Ребенок, подумал он, глядя в испуганные глаза мальчишки. Ребенок, играющий в смертельно опасные игры.

— Дакота, отпусти его, пожалуйста.

Голос Сары. Злость сменилась облегчением. Дакоту поразила сила чувства, охватившего его.

— На твоем месте я поблагодарил бы леди, — спокойно произнес он. — Она только что спасла тебе жизнь.

Парень грязно выругался, и Дакота с отвращением отпустил его.

— Сиди у стены и не рыпайся. Берегись, если мне придется ловить тебя.

Парень сидел, баюкал сломанное запястье и тихо скулил. Дакота больше не обращал на него внимания. Он проверил револьвер и обратился к миссис Макнамаре:

— Вы в порядке, дорогая?

— Пожалуй, слишком много волнений. Но я жива. — Она слабо улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ и вручил ей револьвер.

— Если он пошевелится, стреляйте. — Дакота кивнул в сторону налетчика и, набрав побольше воздуха, повернулся к Саре. После случившегося он первый раз взглянул на нее.

Ужасный вид. Блузка порвана. Не хватает пуговиц. Волосы спутаны. И она смотрела на него так, будто видела первый раз в жизни.

В одно мгновение он преодолел несколько шагов и забрал у нее подрагивавший револьвер. Проверил его, поставил на предохранитель и заткнул за ремень джинсов. Потом приподнял ей подбородок и овладел ртом. Это был сокрушительный поцелуй. Дакота поглощал ее губы с жаждой и облегчением, он погружался во влажную теплоту ее рта до тех пор, пока не задохнулся.

Она смотрела на него затуманенными карими глазами, а потом одарила сверкающей улыбкой. Он хотел снова завладеть ее ртом, но вместо этого взял за руку и потянул к подсобке.

— Пойдем со мной, — приказал он. — (Она остановилась, покусывая нижнюю губу.) — В чем дело?

— Я почти забыла. Там лежит парень. Что-то он ужасно долго не появляется. Надеюсь, я не убила его.

Дакота был уверен, что теперь ни слова, ни поступки Сары больше не удивят его. Что он привык к ее непредсказуемости.

Но он ошибался.

— Там еще один?

— Я подкралась к нему сзади, — кивнула она, — и ударила ломом по голове.

— Это его револьвером ты размахивала в лавке?

— Да.

Они вошли в подсобку. Он проверил пульс и дыхание лежавшего без сознания парня. И пульс, и дыхание были нормальные. Миссис Макнамара по просьбе Дакоты вызвала «скорую».

— Сара, ты сумасшедшая. — Наконец он мог заняться ею.

— Я так не думаю, — осторожно возразила она.

— Тогда кого ты здесь играла? Джона Уэйна и всю «Великолепную семерку»?

— Нет, скорее Дезире Миллер.

— Дезире. — Ему удалось взять себя в руки. Не надевать же на нее смирительную рубашку. Во всяком случае, не сейчас.

— Да. Такая сцена есть в романе «Февраль во Фрипорте». Когда один из грабителей входит в комнату, она ударяет его свинцовой трубкой. Потом она...

— Ты разыграла сцену из своего кровавого шпионского романа?

— Да. — Она сдвинула брови, голос звучал будто издали. — Я написала сотни похожих сцен. Знаешь, где жизнь и смерть рядом. Но я никогда раньше не переживала такое.

— А если ты случайно подстрелишь себя, думаешь, польются чернила?

— Я тщательно прицеливаюсь. — Сара вздернула подбородок.

— Поэтому ты сделала дырку во входной двери и превратила в черепки банку с детским питанием?

— Я целилась в эту банку.

— А дверь?

— Я хотела попасть в колокольчики над дверью. И попала. Но они, к сожалению, не удержали пулю, и она разбила стекло.

Дакота взглянул на свои ботинки и устало потер шею.

— Я женщина-снайпер. Когда я писала первую книгу, то решила пройти курсы. Сейчас я тренируюсь в местном тире. — Она пожала плечами и улыбнулась. — Там говорят, что у меня способности...

— Замолчи, Сара, — процедил он сквозь стиснутые зубы, обнимая ее. — Пожалуйста, замолчи и прижмись ко мне.

Она обняла его, слегка дрожа, он притянул ее к себе. Никогда не чувствовал Дакота ничего даже отдаленно похожего на то облегчение, какое охватило его сейчас. Он готов был всю жизнь держать в объятиях мягкое, теплое, живое тело Сары.

И тут он замер, удивляясь, какого черта, чем он занят.

Он вмешивается в ее жизнь. Он привязывается.

— Дакота... — Голос у Сары сдавленный, лицо упирается ему в грудь.

— Что?

— Могу я предложить тебе сегодня вечером «Вторжение убийцы» и мороженое с белым шоколадом?

Не вмешиваться, не привязываться.

— Нет! — Он резко откинулся назад и провел дрожащими пальцами по волосам.

— Дакота... — повторила она с озадаченным видом.

— Нет, — рявкнул он и пошел к двери.

Устроившись на столе для пикника, она смотрела на озеро.

Солнце уже купалось в воде, оставляя на небе яркие красные и оранжевые полосы. Весело мелькали цветные лампочки и китайские фонарики, повешенные утром в честь празднования городом Дня Канады. Отдаленные звуки музыки и отблески света наполняли вечерний воздух. На берегу горели яркие костры для тех, кто пришел к озеру любоваться фейерверками. Почти весь город направился туда. И площадка для пикников, еще час назад кишевшая людьми, практически опустела.

Первый спокойный момент со вчерашнего полдня. Вскоре после того, как Дакота вышел из подсобки, прибыли «скорая», полиция и репортер из местной газеты в сопровождении множества любопытных зрителей. Сару забросали вопросами. Целый час она без конца повторяла всю историю. Потом в отчаянии начала искать Дакоту.

Он стоял, скрестив руки на груди, — уже знакомая поза — и, сощурившись, наблюдал за происходящим. Сара послала ему умоляющий взгляд. И в мгновение ока, будто он только ждал от нее сигнала, Дакота справился с ситуацией. Полиция и репортер отправились восвояси, толпа разошлась. Он молча доставил ее домой и довел до двери. Она попросила его прийти на пикник в честь Дня Канады. Он вежливо отклонил приглашение, издали пожелал ей спокойной ночи и уехал.

Она не упрекала его за раздражительность. Конечно, с ее стороны глупо было таким образом связываться с грабителем. Она поняла это в тот момент, когда Дакота ворвался в лавку. Его безумный взгляд напугал ее больше, чем его злость. Но когда он наконец повернулся к ней, у нее растаяло сердце от его взгляда, в котором читалось облегчение, смешанное со страхом и с чем-то еще, чего она не сумела определить. В тот момент она подумала, что никто и ничто не имеет значения, кроме него. Ни ее страхи, ни Паркер... И когда он целовал ее... О, когда он целовал ее... Она все поняла.

Она влюблена.

За нарочитой грубостью и цинизмом Сара разглядела в Дакоте человека, который удивительным образом был всегда готов защищать ее. В последние две недели он подталкивал ее на множество новых и опасных переживаний. И она шаг за шагом открывала в себе отвагу и решимость, о которых и не подозревала. Но когда ей приходилось сталкиваться с реальной опасностью, Дакота вел себя с ней как повелитель и защитник.

От сделанного открытия кружилась голова. Этим утром Сара проснулась, чувствуя себя счастливой, свободной, полной жизненной энергии.

Новая личность родилась в ней.

У которой хватает смелости войти в бар, играть в бильярд, танцевать.

Которая способна ездить на «Харлее», целовать на людях мужчину и даже пресечь попытку грабежа.

Которая умеет справляться со своими страхами, а не бежит от них.

Все утро Сара звонила по телефону и договаривалась о важных делах. Прежде всего она позвонила Кэйт и сообщила ей все, что случилось после их последнего разговора. И еще рассказала ей о своих новых планах. Потом позвонила своему литературному агенту и сообщила ему, что у нее готовы книга и речь, с какой ее попросили выступить на писательской встрече осенью.

Полдень и большую часть вечера она провела с Кэйт. Они готовили десертный стол для ежегодного барбекю, который устраивают в Бивер-Крик в честь Дня Канады. Казалось, все без исключения граждане графства в течение дня подходили к Саре и поздравляли ее с задержанием двух юных грабителей. Только один человек, единственный, кто интересовал ее, за весь день так и не появился.

Дакота прислонился к перилам террасы и смотрел на другую сторону озера. Он легко различал цветные лампочки и огоньки, пунктиром разбросанные по берегу. Скоро начнут разжигать костры. Интересно, так ли радуется Сара, любуясь иллюминацией, как она радуется звездам. Так ли сияют ее лицо и глаза, когда она смотрит...

Проклятие. Хватит думать о ней.

Он вошел в дом и включил на причале свет. Снова весь день его мучило какое-то беспокойство. Напрасно он старался прогнать его. Пока он расписывал дела на завтра, было немного полегче. Но теперь, к вечеру, тревога снова набросилась на него.

Он вышел к озеру, надеясь, что спокойная музыка волн, набегавших на берег, и теплый вечерний ветер усмирят бушевавшую в нем энергию. Уже добрых полчаса он рыскает здесь, не способный думать ни о чем, кроме Сары. Как она там на пикнике в честь Дня Канады без него? Вчера она просила его прийти. Но он холодно уведомил ее, что у него есть дела, которыми надо заняться. Отказ вроде бы разочаровал Сару. Таинственный блеск в глазах исчез.

Когда он вернулся домой, ему пришлось здорово закрутить гайки, чтобы прогнать ее из своих мыслей.

Проклятая женщина.

Вначале он хотел всего лишь затащить ее в постель. И пробыть в Бивер-Крик ровно столько, сколько на это потребуется. Но постепенно все стало меняться. У него появилось к Саре какое-то неведомое прежде чувство. Ее бесстрашие, нежность, чувство юмора заставили его восхищаться ею как личностью. Он перестал видеть в ней только объект желания.

Тут-то и таилась опасность. Его кидало в холодный пот, когда он вспоминал вчерашнее происшествие. Полная, абсолютная потеря контроля над собой. Тугая узда, в какой он обычно держал свои эмоции, лопнула из-за страха за Сару. И это ему не понравилось. Очень не понравилось.

Именно поэтому он завтра же уезжает домой. У него нет желания попадать в еще большую зависимость от Сары. Он и так уже достаточно увяз. А ведь в конце концов обиженной останется она.

Что же касается их сделки, то он выполнил свою часть. И конечно, нет сомнения, что любой мужчина из «Хонки Тонк», включая Джако, пьяницу с добрым сердцем, будет счастлив сопровождать ее на прием к родителям. Она, наверное, выберет Эвана. Что ж, он не собирается возражать.

В мозгу мелькнула неприятная картинка — Сара и Эван танцуют... Он выругался и в отчаянии провел обеими руками по волосам.

Нет, черт возьми, он будет возражать. Он хотел быть единственным, кто держит в объятиях ее соблазнительное тело. Он хотел быть единственным, кто целует ее. И больше всего на свете он хотел обладать ею, наслаждаться жаркой, нежной любовью.

С яростным стоном он закрыл глаза, вообразив ее рядом. Ее мягкие нежные пальцы касаются его...

— Дакота?

Он медленно открыл глаза. Что это, ему почудилось шепотом произнесенное имя? Неужели страстность мечты вызвала в памяти голос? В воздухе повеяло нежным ароматом полевых цветов. Да, она здесь и такая же реальная, как горячее желание, пульсировавшее у него в крови.

Сара смотрела на него, странно зачарованная жгучей интенсивностью его взгляда. Он уставился ей в лицо. От знакомого жара ослабели колени и содрогалось все тело.

— Сара, тебе не надо было приходить сюда. — Голос ласковый и хриплый от желания.

— Это важно. Я должна тебе что-то сказать. — Она подошла ближе и обвела пальцами жесткий изгиб его подбородка. Легкими движениями стала ласкать щеки, губы. Он резко откинулся назад. — Ты не хочешь услышать, что я хочу сказать тебе?

— Нет, — рявкнул Дакота, подавляя стон.

— Жаль. — Сара прижалась к нему. — Потому что... я хочу тебя.

— Проклятие, женщина! Ты не понимаешь, что делаешь.

— Я точно знаю, что делаю, — пробормотала она, закидывая руки ему на шею. — И больше я не отступлю. — Она осыпала легкими, как перышко, поцелуями его загорелую сильную шею, остановившись там, где жилка отчаянно билась под ее губами. — Ты хочешь сказать, что не хочешь быть со мной?

— Да.

— Потребуется нечто гораздо большее, чем слова, чтобы я поверила. Потребуются доказательства. — Теперь она обнимала его за талию и опиралась на него всем телом. — А сейчас я чувствую, что ты лжешь.

— Это автоматическая реакция мужчины, когда женщина возбуждает его.

— Не просто какая-то женщина. Я.

— Сара, я тоже должен что-то сказать тебе. Я...

Она заставила его замолчать, придавив губы нежным поцелуем. Еще один бесконечно длившийся момент он сопротивлялся.

Потом рывком притянул ее к себе и стал целовать долго, медленно, полностью завладев ртом, отняв у нее дыхание и силу. На подкосившихся ногах она прижалась к нему всем своим горевшим желанием телом. Без слов он подхватил ее на руки и ласково уложил на подушки кушетки, стоявшей на траве. Потом осторожно лег на нее. Сара застонала от наслаждения.

— Дакота... Я хочу тебя, — прошептала она и положила его руки на пуговицы блузки.

Одну за одной он расстегивал пуговицы, а она, затаив дыхание, ждала. Каждый раз, когда Дакота касался ее кожи, пульс пускался в пляс. Наконец он высвободил груди из лифчика. Сара заметила, как тряслись у него руки, когда он раздвигал кружева.

— Сара, — выдохнул он, любуясь ею, — после той первой ночи сколько раз я представлял тебя такой — молочно-белой, красивой. — Он обхватил ее грудь ладонью, обвел большим пальцем розовый сосок. — (Она стонала и выгибалась от каждого прикосновения. Жар, начинавшийся в сосках, распространялся по всему телу и воспламенял интимные женские уголки.) — И такой отзывчивой. — Он нагнулся и втянул в рот воспаленный бутон. Сара закричала, когда его теплые влажные губы стали нежно потягивать сосок. Во всем теле бушевало пламя желания и окатывало се горячими волнами. — Ты такая вкусная, — шептал он, — такая жаркая, нежная, сексуальная. — Он переключил внимание на другой сосок, ласкал и посасывал его. Она прижалась к нему, почти обезумев от наслаждения. — Само совершенство, — улыбнулся он.

— Если тебе неловко... можно войти в дом, — выдохнула она, ее пальцы запутались в его буйной темной гриве.

— Любовь моя, ничто связанное с тобой не вызывает у меня неловкости. — Мягкими, влажными поцелуями он подтвердил свои слова.

— Это хорошо, потому что мне сейчас неохота двигаться.

Теперь Сара расстегивала ему рубашку и стягивала ее с плеч. Она зачарованно смотрела на поблескивавшую бронзовую кожу, на могучие мышцы, потом любовно провела ладонями по широкой груди, чувствуя тепло и биение сердца.

— Ты приятный на ощупь, — заметила она. — Твердый, теплый...

Дакота закрыл глаза. За всю жизнь он никогда не был так возбужден и так переполнен желанием. Сколько еще можно выдержать? Сколько можно держать ее в объятиях, не теряя контроля? Второй раз за два дня его полностью подчинили себе такие сильные эмоции, что он не мог им сопротивляться. Он посмотрел ей в глаза. Чудные, золотисто-коричневые, доверчивые... Он должен взять себя в руки. Она заслуживает лучшего, чем он может предложить ей.

— Нам нельзя продолжать. Я не сумею остановиться.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался. Дакота, дойди со мной до конца. — Она провела холодными пальцами по его горячей щеке и посмотрела ему в глаза своими нежными темными глазами.

Ее тихая мольба пробудила в нем грубую, мощную, примитивную силу. Он разделил бархатные лепестки и впился в рот нежным поцелуем.

Слияние дыхания и мягкого шепота. Поцелуй, полный эротики. От желания заныло тело и защемило сердце. Сара закрыла глаза. Дакота прокладывал поцелуями дорожку от подбородка к шее и грудям. Прохладные шелковистые волосы под пальцами. Его ладони скользили по животу к поясу джинсов.

Она подчинилась, позволила ему стянуть джинсы и трусики и голая предстала перед его жадным взглядом.

Долго, долго он впитывал ее всю. А Сара боролась с желанием прикрыться руками, когда его дымящийся страстью взгляд медленно с восторгом поглощал ее — плечи и груди, живот и бедра, ласкал ее ноги. И потом он коснулся ее. Медленно. Утонченно. Благоговейно.

Губы и руки обжигали тело. И когда ей показалось, что она умирает от наслаждения, он все начал снова. Поддразнивал, впитывал, мучил, пока она не взмолилась:

— Дакота!..

— Тише. На этот раз мы сделаем это медленно и... приятно.

— Пожалуйста... — Она изогнулась и широко раскинула ноги, приглашая его в интимное место, где все волшебные чувства, пробужденные им, соединились с восхитительной страстью. Ей показалось, что она сходит с ума. — Я хочу тебя, Дакота, — прошептала она.

Он завладел ее ртом в горячем, пронизывающем, будто нож, поцелуе.

— Я больше не могу сдерживаться, солнышко мое, — прерывисто прошептал он.

Она проследила, как он на мгновение отвернулся, порылся в своей одежде, надел презерватив. После этого их рты, языки и кожа расплавились и слились воедино. Она уже не могла отличить, где он, а где она. Только испытывала мучительное сладостное чувство слияния плоти. Сара взлетала и падала, свободно парила у бездны на краю. Он поцелуями ловил ее стоны, бормотал ласковые слова. Его движения сотрясали ее и будто задерживали на краю пропасти. Инстинктивно она подняла бедра и обхватила его ногами. Когда он глубже входил в нее, она впивалась пальцами в его спину. Открыв глаза, она видела, как он возвышается над ней. Глаза закрыты. Голова откинута назад. Спина изогнута. На шее напряглись жилы.

Он закричал в полный голос, когда страсть переполнила его. Он все требовательнее, глубже проникал в нее, даря ей наслаждение, вознося ее все выше. Она вцепилась в его плечи, потому что мир на мгновение покачнулся, а потом снова встал на место. Секундой позже она услышала, как он жадно хватает воздух, ощутила, как яростно сотрясается его тело. И потом он рухнул на нее.

Очень долго Дакота лежал совершенно неподвижно. Когда сердце перестало рваться из груди, а кровь реветь в ушах, он стал осознавать окружающее. Прохладные пальцы ласкали его спину. Теплые губы покрывали легкими поцелуями плечо. Маленькие, красивые руки обхватили его за талию. Гладкие, шелковистые ноги опутывали его икры. А его переполняло чувство довольства и удовлетворения.

Он открыл глаза и встретился с ее взглядом. На ресницах мерцали слезы и скатывались на щеки. Угрызения совести кольнули его.

— Сара... — прошептал он, ловя языком соленые капли. — Прости, если я сделал тебе больно.

Медленная улыбка осветила ее лицо. У Дакоты перехватило дыхание — какая красивая.

— Ты не сделал мне больно. — В глазах у нее засверкали лукавые искры. — Это было безукоризненное представление, мистер Уайлдер.

Он проследил за ее взглядом. Ножки кушетки отвалились. Теперь они были гораздо ближе к земле.

— Проклятие. В следующий раз мы найдем что-нибудь попрочнее. — На его губах играл смех. Он ласково целовал ее.

— А нельзя нам еще полежать здесь? — Сара крепче прижала его к себе. — Мне хотелось бы посмотреть фейерверки.

— Солнышко, мы уже пережили самое лучшее. — Он перевернулся, положил ее на себя и обнял.

— Дакота? — Она засмеялась и поуютнее устроилась на нем. — Думаешь, соседи слышали нас?

— Вероятно. — Он усмехнулся и потерся щекой об ее волосы.

— Думаешь, они были ужасно шокированы?

— Ох, ужасно.

— Прекрасно, — удовлетворенно произнесла она, поцеловала его в плечо и зевнула. — Дакота? — через несколько минут снова окликнула она.

— Что, солнышко?

— Я люблю тебя, — сонно пробормотала она. И через секунду свернулась, прижавшись к нему, словно довольный котенок. Потом вздохнула, ресницы сомкнулись.