ГЕШТАЛЬТ - ТЕРАПИЯ

Глава десятая. Там и Тогда (Лен)

Лен: То, в чем я хотел бы разобраться и над чем поработать, является для меня очень важным, с чем я справляюсь… которое я подавляю вот уже семь недель на занятиях, которые посещаю. Я не говорил об этом на занятиях и даже не думал идти сюда, поскольку это настолько личное, чтобы вот так выставлять его на потеху. Но, с другой стороны, для меня это так важно, что хотелось бы разобраться, взглянуть как бы изнутри, почувствовать то, что продолжает меня мучить - необходимость сделать, наконец, выбор, пусть хоть в следующем году.

Я: Одним из путей противостояния конфликту в Геш-тальте - это дать голос каждой из конфликтующих сторон. Представь прямо сейчас, что ты хочешь расстаться с упорядоченностью. (Он, конечно, описал мне свое затруднение, поэтому я не настаивал на этом перед всей группой). Говори только с этой точки зрения. Обращайся к нам или к самому себе, безразлично.

Лен: Чувство желания уйти, которое у меня сейчас, напоминает прилив, который все прибывает и прибывает, я чувствую, как меня все больше что-то подталкивает. Чувствую, что я хочу этого. Стиль моей жизни отличается от стиля других людей, и я хочу, чтобы именно так оно и было. Меня ругают за то, как я живу, говорят, что это неправильно, нетипично. Часто я задаю себе вопрос, а почему я должен быть, как все. Можно было бы привести много хороших доводов, но главное, почему мне хочется уйти от всего этого, в том, что я тогда буду более свободен делать, что мне хочется.

Я: Ну, так давай, начинай. Скажи: «Хочу уйти, изжить все старое».

Лен: Хочу жить. Хочу делать все так, как я хочу. Отвратительно; меня достало все, что я должен делать. Чувствую… (пауза).

Я: Что такое?

Лен: Я хотел переключиться и сказать: «Да, но с другой стороны…»

Я: Ты должен был переключиться сразу же после «меня достало». Можешь еще усилить свой гнев?

Лен: Могу. Вот он гнев, я весь им повязан, мне все больше и больше хочется уйти, меня достало все, обращение настолько сильно, что даже… Говорят, ну, постарайся, потерпи еще. Да плевать я хотел на них, я им всем скажу… [35]

Я: Вот и наплюй, прямо сейчас.

Лен: Никто из вас не может оценить, никто даже не способен жить на глубокой межличностном уровне - чего я хочу и чего я добьюсь. Каждый раз, когда я начинаю об этом, вы говорите: «Ну, не каждый на это способен, поэтому и не стоит этим забивать себе голову». А я вам: «Ну, и пошли вы.» Стоит только послать вас, вы тут же бежите: «А не войдешь ты в такой-то комитет, чтобы помочь нам измениться?» - и опять засасываете меня обратно. Так было уж три или четыре раза за последние пару месяцев, ну и начихать мне на все. Все ваши крутые пришли на собрание, чтобы изменить что-то, а я вам прямо сказал, что дерьмо это все. А вы мне: «А может, ты нам поможешь, критикуй нас в конце каждого собрания, наверное, мы не то делаем, а ты нас научишь.» Ну, я им и высказал, что меня тошнит от всего этого, а вы мне опять: «Поможешь нам?» Говорю, меня не было три дня, и вы тут такое дерьмо устроили, а вы: «А ты войдешь в комитет по образованию, чтобы помочь нам измениться?» И ребята на меня давят, я вроде, ну это, большая надежда, и если я не останусь, если я, если я уйду, я вроде бы это, брошу их на произвол судьбы.

Я: Давай послушаем другую сторону - ту, что желает остаться.

Лен: В желании бросить есть еще для меня важное. Кроме этого, всего этого дерьма, я хочу на занятия по психологическим конфликтам, там есть одна девчонка, которая мне очень нравится, и я ей тоже. Мы вместе заканчиваем ординатуру. Будет здорово пожениться и работать вместе. Это я к тому, чтобы бросить все [36].

Я: Теперь ты убеждаешь нас, что хочешь остаться. (Смех в группе) [37].

Лен: Мне и так досталось, когда я убеждал себя.

Я: «Я от своих слов не отказываюсь»… (смех).

Лен: Да. Я должен остаться, потому есть еще кое-что, если я брошу все и уйду, что тогда будет? Наверное, есть шанс все изменить, сделать его лучше, сделать его стоящим. У меня здесь внутри есть определенная свобода, чтобы поступать так, как я хочу, без семьи, без детей.

Я: (Подражая ему) «Не так уж и плохо».

Лен: Не так уж и плохо. Да. Но, вероятно, самой главной причиной - и я не могу скрыть этого - является, э… (немного поколебавшись) во всем этом есть еще жизненность, т.е. что-то стоящее, ценное…

Я: Итак, ты сказал: «Не так уж и плохо».

Лен: Даже и не знаю, что же это. (Легкий смешок).

Я: Но все это «не так уж и плохо» не может же удержать тебя.

Лен: (увядшим голосом). Две вещи меня мучают. Одна - это близкие друзья, чувствую, что я им поддамся, в то же время я хочу быть с ними. Но я буду с ними таким, каким хочу быть, вы знаете, жить с ними изо дня в день, протирая о них локти, если я останусь… Это одна причина. Другая, э, это шанс как-то жить по своим идеалам, какими бы, к чертям, они ни были [38].

Я: Полагаю, ты платишь несвободой за свое ощущение полезности.

Лен: Да. Именно так. Да.

Я: Вернемся к диалогу. Можешь ты сказать ему (указывая на пустой) стул, что ты о нем думаешь?

Лен: Да, я знаю, что я… знаю, что я сделал много, и много действительно хорошего. Знаю, что мне, как это, это дорого, вы мне дороги. Но я… но я должен жить своей жизнью. Я, э, я не…, я все больше чувствую себя вне этого. Я не…, я не молюсь, как вы, ребята, молитесь; я не, не разделяю ваших идеалов, я даже, э, не разделяю, как это, ваших мнений. Разве честно будет мне, э… остаться?

Переключаюсь. Да, но это как раз то, что нам надо. Нам нужен ты, нам нужен (Смеется) твой взгляд на вещи. Нам нужно, мы хотим слушать тебя. Нам это необходимо. Ты наш мессия, ты тот, кто (группа хохочет, а он даже не улыбается), ты тот, кто может помочь нам раскрыть глаза и увидеть, что есть главное, что есть стоящее в этом мире и, это… если такие парни, как ты, уйдут, что же будет с нами? (Группа хихикает). Ты единственный… - Ты только посмотри, что у тебя уже есть и что ты еще сможешь, что ты сможешь дать нам, что ты сможешь сделать для нас. М м м м м, ты воистину велик.

Я: Ну, и что ты обо всем этом думаешь?

Лен: Да, вот. (Смех). Именно это и происходит со мной. Именно это. Это настолько все верно, что я готов обозвать все «дерьмом». Я хочу… - А потом получаю от кого-нибудь записку, и вот я снова в дерьме. Именно это и происходит со мной. (Замолкает).

Я: То есть в тебе две стороны. Одна говорит: «Я многое понимаю, хочу быть полезной, хочу быть задействованной», другая же говорит: «Хочу жить своей собственной жизнью.»

Можешь ты теперь обыграть диалог этих двух своих сторон, одной - благородным парнем, которому нравится, когда говорят, что он хороший, и другой - человеком, который считает, что это нечестно, и говорит: «Хочу жить своею жизнью»? Ну, хорошо, посмотрим, что у них есть сказать друг другу.

Лен: Буду говорить за второго, сначала от лица того, кто хочет жить своей жизнью. Я все больше чувствую себя посторонним. И с каждым днем это чувство усиливается. Мне все противно, и не только порядок. Вот всего два дня назад было это дурацкое богослужение и какой-то недоделанный священник выгнал оттуда двух евреев. Это меня достало! Я схватил этого святошу и задал ему вопрос: «Зачем мне быть в церкви, где людям не дают молиться вместе?» Меня это так достало, и вся эта система и вся структура, что я больше вообще не желаю участвовать в этом дерьме, я лучше займусь своим, пойду к другим, к свободным, где смогу по-настоящему быть собой (пересаживается на другой стул). Но, э…, ты не можешь уйти. Ты ведь знаешь, что провел десять лет с этими людьми, с которыми живешь, вместе работаешь, делишься. Это глубокая, очень глубокая дружба. Черт, ну не могу я бросить этих парней. Это, это просто неправильно.

Я: «Правильно?» (с иронией). Это сюда не относится. Это уже вопрос правильного и неправильного.

Лен: Тут хоть плачь, э…, как мне жить с таким чувством, если я уйду - жить с тяжестью на сердце, что я ушел, когда был так нужен вам, ребята [39].

Я: Представь, что уже живешь [40]. Можешь рассказать нам побольше об этой «тяжести на сердце»?

Лен: Что, уже живу? То есть ушел? Возможностей, которые все равно дерьмовые, конечно, много - учиться там и все такое. Ну, уйдя, можно кое-что подбить. Но как быть с ребятами - вот что самое главное. Они, они так стараются, трудятся, чтобы все было по-другому, а я ведь так им нужен, я был им так нужен. А теперь я ушел, и все говорят моим друзьям: «Видите, вот что получается, когда его нет.»

Я: А вы сознаете, сколько же раз вы говорите слово должен, а не хотелось бы! [41]

Лен: Нет, если бы я ушел, никто бы этого не одобрил. Мне бы сказали: «Если бы ты видел, как все было раньше, как он жил, какие у него были планы.» И все, что я говорил, за что боролся, все будет порушено. А я не хочу, чтобы все это сгнило, я думаю, что я говорил и делал - было стоящим. И как будет больно, если всего этого не станет.

Я: Все твои достоинства исчезнут, а недостатки… М м м. Да. (Пауза). А как тебе все это?

Лен: Чувствую, что все больше становлюсь собой, я должен жить по-своему. Нельзя себя связывать правилами. Но, с другой стороны, я же вот только что говорил, насколько я связан, вы знаете, этим… И мне не хочется, чтобы это дерьмо сгинуло. И знаете, я ведь сам был готов только что все это разрушить, но вот, чем больше говорю об этом, тем больше не могу.

Я: Когда замаячила угроза, что всплывут недостатки, ты опять взялся за свое, т.е. если ты уйдешь, все, что ты делал, превратиться в ничто [42].

Лен: Вот-вот. Все мои идеи и планы могут превратиться в ничто. А они не плохие. Даже сами по себе, без меня.

Я: Может, стоит рассмотреть, что же за этим стоит. Мне это видится как необходимость жить ожиданием, быть добрым, полезным и т.д. Ты же хочешь стать независимым, следовать своим импульсам, которые для тебя чувствуются «плохими», давай здесь немного поэкспериментируем. Будь для одних настолько хорошим, насколько сможешь, а для других будь самим собой, несвязанным. Покажи нам обе стороны. (Он говорит с группой, переключаясь с одной роли на другую).

Я: Чувствуешь ли разницу в удовлетворении от своих ролей?

Лен: Я чувствую это, будто бы я чувствую, они похож…, у них есть что-то общее, но вторая, во второй есть снисхождение. Вот если ты связан правилами. Это все равно, что: «Делай то, делай это, я тебе говорю, будь осторожен, не делай этого.» Понятно? Я и с вами был такой же. А другой совсем свободен. Знаете: «Меня это настораживает, но…»Вот так, вот. Я настолько был свободен, что мог сказать вам о том, чего хочу, вместо э…, хороший парень стал бы вас подбадривать и нести всякое дерьмо. Я не знал себя, потому что не понимал, насколько я связан и как, с точки зрения «хорошиста», как я был снисходителен. Даже когда говорил, знаете ли, подбадривая и помогая…

Я: Ты чувствуешь отвращение? У тебя на лице отвращение [43].

Лен: Такая дрянь!… Но мне нравится, не думаю, что всегда себя так веду с правилами. Я решил, я… лучше по-детски радоваться иногда и быть сукиным сыном на занятиях и так - ведь мне это так редко удается, поэтому мне и нравится, понимаете. Иногда мне нравится выражать враждебность к людям, наверное, потому что обычно я «хорошист»…

Я: Что за всем этим? Что тебя подтолкнуло сказать это?

Лен: То, что я вижу себя все отчетливее, как паиньку, примерного мальчика, а выражение враждебности говорит, что я стараюсь выбраться из этого.

Я: Я так думаю, что ты хочешь быть сукиным сыном. Так. Что ж, попробуй. (Смешок). Покажи это группе.

Лен: Сукиного сына?

Я: Стань сукиным сыном и по-детски порадуйся этому [44].

Лен: (показывает группе свою враждебность).

Я: А теперь усади на стул одного из тех своих друзей, которые мечтают, чтобы ты остался. И будь сукиным сыном по отношению к нему.

Лен: Какого черта ты все время лезешь ко мне. Все эти права и обязанности засосали тебя… Черт, посмотри вокруг, очнись, если сможешь. Если бы хоть раз выбрался из своего улиточьего домика, может, увидел бы, что вокруг происходит.

Я: Ты это говоришь своим друзьям?

Лен: Ну да. Вы всю свою чертову жизнь проводите у телевизора, потягивая пиво. (Смех). А все бедные и голодные люди вокруг, а вы сидите на своих толстых задницах. Вы вне этого. А мне что делать? Так разве же это мои друзья? Они совсем другие [45].

Я: Давай своих друзей сюда.

Лен: Давай моих друзей сюда. Погодите. Сначала надо еще разобраться с другим дерьмом. (Смех). Всю ночь вы «просчитываете» результаты баскетбольных игр и составляете таблицы и всякую ерунду, вы настолько заняты всей этой дурацкой статистикой, что, господи помилуй, у вас не остается времени даже просто поговорить с детьми. Мне жаль вас. Вы взрослее, но так и не понимаете, что же вокруг происходит. Мне вас жаль [46]. А теперь займусь этим с моими друзьями, это будет посложнее… Быть сукиным сыном с ними.

Я: А может, стать жестоким?

Лен: Это проблема. Можно быть сукиным сыном, но не с друзьями.

Я: Они и не узнают. (Смех). Мы им не скажем.

Лен: Майк, да забудь это все к чертям. Ты молод, до чертиков талантлив. Зачем тратить свой талант на дерьмо? Вы все чокнутые в самом деле.

Я: Представь, что ты - это твои друзья, убеждающие тебя остаться. Положим, они с тобой совершенно искренни. Возьми одного из них - представителя - и посмотри, что бы он тебе сказал, если бы был сейчас здесь и знал, что у тебя в голове [47].

Лен: «Слушай, Лен, я этого не понимаю, как ты так можешь. Но я, это… я просто должен остаться. Это мое.

Хочешь уйти, мне бы хотелось, чтобы ты был настолько свободен, чтобы уйти. Именно так. Хочу, чтобы ты был свободен, и чтобы мы оставались близки, даже если ты уйдешь. Но ты также подумай (смех) [48], чего ты сможешь добиться, если мы будем вместе. Мы тогда…»

Я: Что он чувствует, когда говорит: «Подумай, чего ты сможешь добиться, если мы будем вместе?»

Лен: Что он чувствует?

Я: Что это для него значит?

Лен: Он привязался ко мне.

Я: Ты можешь за него высказаться прямо? Что-нибудь типа: «Ты мне нужен?» [49]

Лен: «Я привязался к тебе. Ты действительно мне нужен. У меня не слишком много друзей, с которыми я мог бы так общаться, как с тобой. Мне нужен кто-нибудь, как ты. Мне будет очень одиноко, если ты уйдешь».

Я: Твой ответ?

Лен: Да, я знаю. И поэтому, хоть ты меня и отпускаешь, я чувствую себя связанным. «Связанный». Слышишь, я чувствую себя связанным. Моими друзьями, всем тем, что меня окружает. Совместной защитой диссертации и всей этой дребеденью. Меня это как-то связывает.

Я: То, что я вижу сейчас, отличается от того, что было в начале, привычность ты рассматриваешь как вопрос идеала, она у тебя отделена от удовлетворения личных нужд твоих друзей.

Лен: Главное, что держит меня,- это друзья.

Я: Значит, можно заняться каждым из аспектов по отдельности.

Лен: Первый - это организованность - не думаю, что так уж мне досаждает. Я могу… откровенно говоря, я настолько уже вне этого, что даже готов пропустить мимо ушей, если мне вдруг заявят: «Ты, мол, учился на наши деньги». Мне на это наплевать. А теперь другой аспект, мои друзья. Это меня действительно беспокоит. Как быть с другом.

Я: А ты скажи ему, как это тебя беспокоит.

Лен: Другу?… Старик, я действительно какой-то загнанный. Но ты должен меня понять, особенно после лета, из-за той свободы, и как это все со мной было, и что единственное, что меня сейчас удерживает, это проклятое решение…

Я: Как звучит твой голос?

Лен: Извиняющимся?

Я: Скажи теперь то же самое, только как сукин сын. Никаких извинений.

Лен: Это трудно. Друзьям? М м м м. (Мягко). Старик, яив самом деле не… После лета мне стало ясно. Мне, это… меня немного затянула наша дружба, и это единственное, что меня сейчас держит.

Я: Ну, это почти то же самое [50]. (Смешки).

Лен: Да, затянуло, и я это… мне это нравится, мне с этим хорошо… Бывает боль. Часть ее - мое одиночество. Придется искать новых друзей. В этом чертово ощущение обязанности внутри меня, которое мне не нужно, в этом есть что-то, что даже если мне скажут: «Хорошо. Ты не обязан посвящать нам свою жизнь,» - они будут разочарованы во мне. В этом моя вина, а не их [51]. Это сидит во мне. Поэтому я чувствую себя связанным…

Я: И так далее. Хочу, чтобы ты сделал еще одно сейчас, просто повторяй: «Хороший мальчик, хороший» и еще что-нибудь такое же, чтобы поделиться с нами тем, что ты чувствуешь, что тебе приходит в голову [52].

Лен: Вы имеете в виду хорошего мальчика, как он себя чувствует сейчас?

Я: Только повторяй: «хороший мальчик, хороший мальчик, хороший мальчик».

Лен: Хороший мальчик. Ты хороший мальчик. У тебя все хорошо. Ты хороший мальчик. В голову приходят образы: «Хороший мальчик, но мне так и не удалось с тобой познакомиться».

Я: Хороший мальчик.

Лен: Хороший мальчик. Ты хороший. Знаешь, ты хороший мальчик (посмеивается). Я себе представил, как расхаживаю перед людьми, и каждый мне говорит: «Хороший мальчик. Хороший мальчик». А меня так и подмывает сказать себе: «А вот и нет». (Смех).

Я: Еще попробуй. Хороший мальчик.

Лен: Ты хороший мальчик. Ты хороший мальчик. Ох, и хороший же ты мальчик. Хороший. Хороший. Ты хороший мальчик. Хороший. (Как будто он собаку ласкает). Хороший. Хороший мальчик.

Я: У тебя выражение изменилось.

Лен: Отвращение. Так пусто, так омерзительно быть хорошим мальчиком.

Я: Ну, хорошо. Здесь и остановимся.