Жар Холодного ручья

10

Палмер и не сомневался: Дебора сказала правду. Да и с какой стати ей лгать сейчас?

Боже, в ту ночь он, как и мечтал, оказался ее первым мужчиной! Должно быть, своими решительными поступками настолько вывел ее из равновесия, что она потеряла всяческий контроль над собой, сбросив свою обычную маску холодного безразличия. В ту ночь ему представился шанс, в его власти было завоевать не только ее тело, но и сердце. А он упустил этот шанс, все испортил, ибо оказался полным кретином!

Сознание собственной ничтожности привело Барта в отчаяние. Стоило ли гордиться своими мужскими победами, каких за десять лет случалось немало, когда по существу в его душе всегда была пустота… Да, сделал себе карьеру, да, преуспел материально, но в личной жизни остался безнадежно нищим. Не потому ли, что Деби всегда была нужна ему гораздо больше, чем успех или деньги? Нужна она ему и сейчас.

Палмер наконец ощутил прикосновение ее рук к своему лицу. Произнесенное ею слово «дорогой» дошло вдруг до сознания. Он оценил бережность, с какой она обращалась с ним сейчас. Пусть Деби не любит его столь же сильно, как он ее, но безразличия в ней нет. И возможно, для него еще не все потеряно.

Растерянность Палмера моментально сменилась решимостью. Он впустую потратил десять лет, сейчас же не станет терять ни секунды! Барт крепко прижал ее ладони к своим щекам, и сердце сразу ухнуло из груди. Потом заставил руки Деби сомкнуться у себя на шее.

Она не сделала попытки отстраниться, и сердце Барта забилось еще сильнее. Когда же он почувствовал, как ее тонкие пальцы зарылись в его волосах, сладостная дрожь окатила с головы до пят. Барт жаждал, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы Деби смелее ласкала его, чтобы забыла о своем собственном приказании ему не прикасаться к ней. Или этот приказ всего лишь попытка защититься от самой себя?..

Страстное желание горячей волной растекалось по телу, наполняя жаром каждую клеточку, кровинку. Ему не терпелось до боли сжать Деби в объятиях. Его останавливало лишь опасение повторить прежнюю ошибку и упустить шанс завоевать не только ее тело. Он решил быть терпеливым.

Дебора на секунду отвела от него взгляд, глянула зачем-то вниз. Возможно, босыми ступнями наступила на камешек? Но нет — она, конечно, почувствовала, как под материей брюк упруго напряжена мужская плоть.

Барт сознавал: Деби может взбрыкнуть и воспротивиться открытым домогательствам и, видимо, лучше подбодрить, дать ей понять, как велика ее власть над ним.

— Теперь ты понимаешь, что лишаешь меня рассудка?

Деби смущенно подняла на него бездонные голубые глаза. В таинственных вечерних сумерках ее лицо сейчас казалось особенно красивым и нежным. Оно совсем не изменилось за десять лет: кожа оставалась все такой же свежей, гладкой, губы — как налитые, а в затаившейся в них улыбке — все та же чувственность.

— Я не преувеличиваю, Деби. Ты прекрасна.

Палмер не лукавил. Его влекло, манило к ней, чему в немалой степени способствовал дразнящий аромат духов. Он хотел упиваться этим запахом, этими губами. И знал, уже ничто не остановит его. Дебора поняла, что Барт сейчас поцелует ее, а ей ничего не остается, как это позволить. Ведь, в конце концов, сама сказала «дорогой», единственным словом дав понять, как много он для нее значит.

Губы его с величайшей осторожностью коснулись ее губ. И тем не менее, несмотря на нежность, поцелуй наглядно демонстрировал, кто хозяин положения. Палмер как бы давал ей понять: она его женщина, и возражений он не потерпит.

У Деби начала кружиться голова, когда язык Барта раздвинул ей зубы и проник в глубину рта, лишая воли. Теперь она предлагала ему не только свои губы. Она предлагала себя всю.

И он не преминул воспользоваться этим предложением. Сильнее сжал свои объятия. Поцелуй становился все более жадным, а руки — все более смелыми. Они гладили ее спину, бедра, стискивали ягодицы, прижимая к чреслам, где недвусмысленно давала о себе знать его возбужденная плоть.

Желание бурным потоком захлестывало Деби, обещая унести ее к таким высотам, где ей еще не приходилось бывать…

Внезапно накатившая волна прибоя хлестнула им по ногам, но не остудила страсти. Барт поднял ее на руки и понес к машине. Ошеломленная, она не протестовала. Боже, какое блаженство пушинкой покоиться в бережных сильных руках.

Он устроил ее на заднем сиденье, сел за руль. Здесь в любой момент могли появиться совсем ненужные свидетели. Барт направил машину дальше по пляжу, где было легче укрыться от любопытных взглядов. Среди довольно густых зарослей заглушил мотор.

Деби бросило в дрожь. Нет, не от холода — ночь была очень теплая, трясло от лихорадочного возбуждения. Сейчас уже невозможно и не нужно останавливаться! Она любит Барта и хочет надеяться, он тоже любит ее. Она ждала этого момента десять лет и не станет отказываться от того, что предначертано самой судьбой!

Когда Барт распахнул заднюю дверь и сел рядом, Деби тут же потянулась к нему.

— Ты… Я хочу тебе сказать… — начал было он.

— Нет, не надо, — оборвала она, прикрыв ему ладонью рот. — Ничего не говори.

Затем взяла его правую руку и положила себе на бедро, не обращая внимания, что юбка задралась, обнажив ей ноги до самых трусиков.

— Так нам предначертано, Барт, — судорожно произнесла Деби. — Ты и я. Вот так, вместе.

С этими словами она со страстью сама припала к его губам, глубоко проникнув в рот языком, имитируя им движения, которых жаждала вся ее плоть. Сейчас ей было не до жеманства, ей требовался только секс. Грубый, примитивный, но избавляющий от голода.

Когда ладонь Барта, проникнув сквозь резинку кружевных трусиков, начала ласкать пушистый треугольник между ног, Деби показалось, что она плавится от переполнявшего ее желания. Глубокий стон вырвался из груди.

Тогда Барт резким движением стянул с нее трусы, что немного испугало Деби, однако отнюдь не шокировало. Ибо именно этого ей хотелось. Хотелось, чтобы Барт потерял над собой контроль, как уже однажды в далекой юности произошло с ней. Но в ту секунду, как сильные пальцы коснулись потаенных женских губ, именно она перестала себя контролировать. Деби подалась всем телом вперед и, не испытывая стыда, раскинулась, шире раздвигая ноги по мере того, как пальцы Барта проникали в самые сокровенные глубины. Он целовал побледневшие щеки, дрожащий рот, ритмичными толчками касался языком ее нёба, а рукой внизу продолжал поддерживать тот же ритм.

Это были восхитительные ощущения, ей же хотелось еще большего: осязать его плоть в себе, хотелось, чтобы он чувствовал, как истекает влагой ее лоно, готовое впустить бурю экстаза…

Забывшись, Деби не заметила, что Барт умудрился спустить ей бретельки платья с плеч, расстегнуть лифчик. Она немного повернулась, помогая освободить себя от этого бесполезного сейчас облачения. Теперь он своими ладонями накрыл ей обе груди, погрузившись лицом в ложбинку между ними. Барт то сдавливал их, то едва касался. Знобкие мурашки покрыли кожу Деби. Он же растолковал это на свой лад.

— Ты замерзла?

— Нет.

— Я знаю, как холодят кожаные сиденья. Хочешь, положу под спину плед? Сейчас принесу, только открою багажник.

— Не уходи! — почти взмолилась Дебора. Ласки Барта так разнежили, что расстаться с ними было выше всяческих сил.

Тогда он легкими быстрыми поцелуями стал покрывать ее плечи, шею, впадинку у ее основания, мягкие полушария грудей. Теперь Барт то сжимал пальцами вмиг отвердевшие соски, то чуть покусывал их зубами. Ответная реакция на столь изощренную эротическую пытку не заставила себя ждать. Деби изнемогала… А когда он, припав к соскам, стал медленно их посасывать, вообще погрузилась в прострацию.

Барт поднял голову, чтобы увидеть ее лицо.

— О-о-о… — с блуждающей на губах улыбкой едва вымолвила она.

— Боже, ты так чувствительна. Самой природой создана для ласк.

— Так зачем же ты остановился?

— Хочу полюбоваться тобой…

Свет, проникавший в кабину, позволял это. Полуобнаженное тело Деборы светилось под луной. Длинные волосы, рассыпавшиеся по плечам и груди, будто стыдливо прикрывали наготу. Он отвел их в сторону, чтобы насладиться завораживающим зрелищем.

Теперь Барт рисовал невидимые линии на ее теле, словно помечал, стараясь запомнить каждую клеточку. Что-то похожее на электрический ток пронзало Деби, наполняя неизъяснимой радостью.

— Ну же, Барт, ну давай же, — наконец простонала она, откинула голову на сиденье и подалась вперед всем телом, сгорая от нетерпения.

— Что именно?..

Барт почему-то смотрел на нее так, словно она ему совсем не нравилась. В его глазах опять появилось столь знакомое ей отчуждение.

— Я… я… — Слова замерли на губах Деби. Она не решалась произнести вслух то, что именно ей хотелось, боясь показаться грубой.

— Ладно, Деби, — пробормотал Барт. — Я догадываюсь, чего ты хочешь…

Она вспыхнула. Барт всегда обладал способностью приводить ее в смятение. Но чисто физические ощущения, разбуженные его ласками, оказались сейчас куда сильнее минутного отчаяния. Ей вдруг стало безразлично, любит он ее или нет, лишь бы не лишил ее счастья заниматься любовью с ним. Он должен овладеть ею, иначе все внутри у нее взорвется. Она решила подзадорить его.

— Я не понимаю… Ты что, боишься?

Барт молча протянул руку, нажав все кнопки дверей, и начал быстро раздеваться.

Не раз Деби представляла его обнаженным. Но в замкнутом пространстве салона машины его тело оказалось особенно впечатляющим. Могучий торс, поджарый плоский живот и мощный половой член, словно специально уготованный природой для могучего самца.

Инстинктивно она восхищалась его мощной статью и одновременно испытывала что-то вроде страха. И эта гремучая смесь рождала в ней нестерпимое возбуждение. Не все ли равно, как он в душе к ней относится, если готов дать сейчас то, чего она так жаждет? Барт сам подвел ее к этому! Деби лихорадочно попыталась раздеться — все равно полуобнажена, а платье только мешает.

— Не надо, — усмехнулся Палмер. — Мне так больше нравится. Намного сексуальнее…

Сексуальнее, чем нагота, подумала она, удивляясь, что, даже навалившись на нее сверху, Барт не стремится задрать явно мешающую ему сейчас юбку. Она попыталась было помочь ему, вся распласталась под ним, широко раскинула ноги.

Барт снисходительно наблюдал за ее телодвижениями…

Стыдливый румянец залил ей щеки. Деби протянула руку и провела ею по обнаженной груди Барта, ощущая кончиками пальцев стальные мышцы. Затем стала перебирать густые волосы, в которых прятались плоские мужские соски, как кошечка поцарапывая их своими острыми ноготками.

— Ах, так?! — прорычал он. Схватил Деби за талию, резко приподнял и повернул к себе спиной, заставив встать коленями на сиденье. Ей пришлось крепко ухватиться за спинку. Теперь ее обнаженные груди заскользили по мягкой прохладной коже, что создавало особый контраст, заставляя отчетливее ощущать жар их тел.

Почему она так безропотно подчиняется? Виной тому шок или ее безумное желание? Видимо, и то, и другое. Когда Барт поднял ей сзади юбку, Деби не вымолвила ни слова, дыхание перехватило.

— Какое великолепие! — лихорадочно бормотал Барт, лаская обнаженные ягодицы и бедра. — Как шелковые…

Деби упивалась ощущениями, оказавшимися столь поразительными. Теперь ее спина выгнулась еще больше, а ягодицы еще сильнее приподнялись навстречу его жарким ладоням.

О, что это были за прикосновения! Дразнящие, мучительные, сладостные…

Наконец он дьявольски умело раздвинул одной рукой ее ноги, ладонью проник между ними, лаская снизу живот, пушистое женское лоно, причем одновременно другой рукой продолжал делать то же самое сверху. Деби затрясло как в лихорадке. Ей еще никогда не приходилось испытывать подобные эротические ощущения, в жизни не доводилось столь беззастенчиво предаваться любовным утехам. Тело ее пылало, желание дойти до конца так и рвалось изнутри.

— Барт, ну пожалуйста, — прошептала она.

Он всем телом навалился, приник к ней, положил свои руки на плечи Деборе, его дыхание толчками билось рядом с ее ухом.

— Скажи, чего же ты хочешь, — судорожно прошептал он. — Произнеси вслух.

— Тебя, — простонала она.

— Нет, дорогая, ты не меня хочешь, а лишь вот это…

Крик вырвался у Деби, когда Барт грубо, по-звериному вошел в ее плоть. Она изо всех сил вцепилась руками в спинку сиденья, принимая в себя всю мощь его посылов. Боли не было, все поглотило движение внутри нее в бешеном ритме горячечной взаимной страсти.

Буря и шквал были ничто в сравнении с пронзительным, острым пиком наивысшего наслаждения. Деби забилась в последней конвульсивной дрожи. Почти одновременно то же самое произошло с Бартом. Опустошенный экстазом, он, обмякнув, сполз на сиденье, развернул Деби к себе лицом и поцеловал. Когда кончики их языков встретились, электрический разряд вновь сотряс их тела, завершающий пароксизм принес обоим тихое, умиротворяющее блаженство…

Деби вдруг отчетливо поняла, что произошедшее между ними не стало примитивным актом совокупления, а оказалось куда более значимым событием в их жизни. Все ужасные призраки прошлого наконец остались позади и теперь… теперь…

Она трепетно погладила его по щеке. Этот жест вывел Барта из оцепенения.

— Милая моя, — единственное, что произнес он, но сколько в этих скупых словах было нежности.

— Обними меня, — попросила Деби.

Он притянул ее к себе, крепко обхватил руками.

— Поговори со мной.

— О чем?

— О нас… Скажи, что любишь меня.

Дебора почувствовала, как он напряженно замер, однако решила не отступать.

— Ради Бога, Барт, ведь я люблю тебя… Думаю, что всегда так было. Просто не осознавала этого до конца.

— Деби, брось шутить со мной.

— Я не шучу. Я говорю вполне серьезно.

Его молчание испугало ее.

— А ты разве не любишь меня, Барт? — спросила она, с ужасом думая, что, возможно, совершила самую непоправимую ошибку в своей жизни — куда большую, чем неудавшийся брак с Муром.

Очень тихо Барт наконец произнес:

— Ты сама знаешь, что люблю.

Вздох облегчения вырвался из груди Деби.

— Повтори!

— Нет. Я никогда и ничего не повторяю дважды!

— Тогда скажи, когда мы поженимся?

— Когда я попрошу тебя об этом.

— Хм… Ладно. Намекни хотя бы на срок… Отважишься сегодня? Завтра утром? Или собираешься заставить меня ждать неделю или две?

— Ну что за несносная женщина!

— Зато самая счастливая. О, Барт! Я никогда не была такой счастливой! Никогда и ни с кем.

— Даже со своим бывшим мужем?

— С ним уж тем более.

— Ты разве не любила его, Деби?

— Нет.

— Тогда почему вышла замуж?

— В силу ряда заблуждений.

— Любопытно, каких?.. Польстилась на широту его материальных возможностей?..

— Не только… Хотя, если честно, деньги играли определенную роль. Как, впрочем, и обаяние, и лесть, и его умение красиво ухаживать… Мур Даймонд был на пятнадцать лет старше, и я буквально не могла устоять. Он обещал подарить мне весь мир, когда поженимся…

Палмер хотел что-то сказать, однако Дебора остановила его.

— Не перебивай, пожалуйста, иначе не смогу быть до конца откровенной…

Барт слегка сдавил ей ладонь, явно стараясь подбодрить.

— Мне весьма импонировала явная увлеченность обаятельного опытного мужчины. Приятно сознавать, что кто-то сходит с ума от любви к тебе, если… если ты всю жизнь чувствовала себя одинокой… Когда он заявил, что умрет без меня, я ему поверила. Откуда мне было знать, как далеко не совпадают наши взгляды на супружескую жизнь…

— И в чем же вы расходились? — осторожно спросил Палмер.

— Прежде всего, он не хотел детей. И даже подверг себя стерилизации. Но Мур признался в этом не сразу — только когда на моем пальце уже оказалось обручальное кольцо… От меня как от жены требовалось постоянно выглядеть эффектной, будто манекен в модной витрине, постоянно в обществе демонстрировать свою любовь к нему… И в постели он властно понуждал к тому же. Без рабского послушания не получал сексуального удовольствия и выходил из себя… Вероятно, если бы я переспала с ним до свадьбы, то поняла бы, что Мур не способен сделать меня счастливой.

— А почему ты не переспала с ним до свадьбы?

— Не испытывала желания. Одно это должно было меня насторожить. Хотя, кажется, именно мое упорство заставляло его проявлять повышенную активность.

— Он думал в качестве награды вкусить от плода невинности?

— Нет. Я призналась, что у меня был кое-кто… нанесший мне смертельную обиду… и что я не хотела бы обжечься вновь.

— Не напоминай мне об этом, Деби, — тяжело вздохнув, сказал Барт. — Та проклятая ночь преследует меня всю жизнь! Ты и представить себе не можешь, как я жалел, что так обошелся с тобой. Только полный идиот мог не понять, не почувствовать чисто физиологически, что ты тогда дарила мне. Я заслуживал куда более суровую кару, чем твое презрение!

— Давай поскорее все забудем, Барт. Давай смотреть вперед. В молодости всем нам свойственно ошибаться. Взять хотя бы мой брак с Муром.

— Но по крайней мере в постели ты была им довольна?

Дебора вздохнула.

— Иногда ему кое-что удавалось, но особых впечатлений у меня не осталось. Он, конечно, винил меня. И был прав. Я не любила его, потому и секс стал проблемой…

— Почему же ты сразу не порвала с ним?

— Сначала потому, что чувствовала вину. Он обожал меня, был добр ко мне. Разрыв причинил бы ему боль. Мур считал, что путь к моему сердцу можно проложить дорогими подарками, шикарной одеждой, драгоценностями, увеселительными поездками. Вероятно, некоторым женщинам это нравится, только не мне. Я и к его щедротам оставалась равнодушной. Постепенно он оставил попытки добиться гармонии в постели, и секс стал развлечением только для него, но не для меня. Мур жестоко изощрялся, требуя полного подчинения.

— Ты хочешь сказать, он не постеснялся бы ударить тебя?

— Не совсем так. Но, случалось — угрожал, унижал, насиловал… Частенько, уходя на всю ночь, запирал на ключ, а вернувшись утром, говорил, что восхитительно провел время с настоящей женщиной, знающей толк в интимных делах… Ну и тому подобное.

— Господи, да он же чудовище!

— Всю жизнь Даймонд был слишком избалованным. За деньги имел все. И не мог смириться, что не в состоянии купить мою любовь. И, по-моему, порой просто ненавидел меня. На один день ему хватало выдержки, но уже на следующий — вел себя ужасно. Он кичился перед друзьями и знакомыми моей внешней привлекательностью, когда мы появлялись на людях вместе, а стоило кому-то обратить на его жену внимание, скандалил и обвинял во всех смертных грехах.

— Не могу понять, почему ты мирилась с таким обращением. На тебя это не похоже, Деби.

— Знаю. Сейчас, оглядываясь назад, и сама толком не понимаю… Но я не могла так просто уйти от него. Мне не хватало внутренней уверенности в себе. Мур окончательно доконал меня, постоянно доказывая мою женскую никчемность, несостоятельность… Нервы сдали, и я стала довольно много пить. Он с самого начала, поскольку сам увлекался алкоголем, это поощрял, говорил: «Давай расслабимся». Возможно, надеялся, что спиртное раскрепостит меня и похоть возьмет верх… Ничего подобного. Хоть я и утрачивала во хмелю волю, свои обязанности выполняла как бесчувственный робот-автомат. Понятия не имею, почему ему нравилось заниматься со мной любовью. С таким же успехом он мог переспать с трупом.

— Боже, Деби! Как же тебе в конце концов удалось порвать с ним?

— Не знаю, поверишь ли, но однажды Мур устроил мне грандиозный скандал. Мы жили тогда в Лос-Анджелесе. Он увлекался рулеткой и довольно часто посещал Лас-Вегас. Мур крупно проигрался в ту ночь и был очень раздражен, вернувшись домой. Кажется, я сказала что-то, комментарий ему не понравился, и он ударил меня. Вот тут-то я и взялась молча собирать чемодан.

— И он позволил?

— Господи, нет конечно. Мур набросился на меня, стал выкручивать руки, душить, довел до обморока… Когда я пришла в себя, его уже не было, видимо, с помощью виски решил залить злобу где-нибудь в баре. Я упаковала вещи, оставила ключи и уехала. С того самого момента мы общались друг с другом через адвокатов.

— Убить мало мерзавца!

— По моим сведениям, Мур Даймонд сам медленно убивает себя алкоголем и наркотиками. Проматывает оставшиеся деньги, здоровье.

— Туда ему и дорога.

— Я не хочу больше говорить о нем. Давай лучше поговорим о тебе.

— Ну и что ты обо мне скажешь?

Дебора зарделась до корней волос.

— Например, например… какой ты восхитительный любовник…

— Учти, я ненасытен, Деби, так что не провоцируй. — Барт схватил ее ладонь и прижал к своей плоти. — Лучше потрогай и убедишься…

— О да, — выдохнула она.

— Что да? — прошептал он.

— Хочу тебя, хочу насладиться…

— Я боюсь замучить мою Деби до полусмерти… Мечтаю, чтобы были простыни, кровать…

— В машине тоже неплохо, — засмеялась Деби тихонько.

— Но не слишком удобно на проклятых автомобильных подушках…

Палмер уложил ее вдоль сиденья. Собственный рост не позволял ему сделать то же самое, поэтому, став на пол на коленях, он наклонился над ее лоном, погрузился лицом в пушистый треугольник волос.

Она застонала, почувствовав, как его язык коснулся самого чувствительного бугорка. Тот моментально вспух, реагируя на столь изощренную ласку.

— Не дразни меня, Барт, — взмолилась Деби.

Барт поднял голову и заглянул ей в глаза.

— Ты же хотела наслаждений?

— Мне стыдно.

— Ничего не может быть стыдного между мужчиной и женщиной, если они любят друг друга…

Теперь он пальцем то погружался в самую глубину, то слегка касался заветного бугорка, а сам целовал, целовал ей губы, потом оторвался и пробормотал шутливо:

— Так ты хотя бы не забеременеешь…

— А что бы ты сделал, если бы это случилось?

— Сбежал бы.

— Неужели? Зачем?

— Чтобы успеть скрыться от твоего папаши, пока он не начал гоняться за мной с ружьем.

— Отец был бы рад узнать, что я жду ребенка. Ему придется по душе тот мужчина, который сумеет сделать меня счастливой.

— Деби, Деби, лучше помолчи немного. Мне нравится, когда ты в полный голос стонешь, я хочу почувствовать соки желания, которые ты исторгаешь, ощутить дрожь тела…

Деби закусила губу, все внутри нее плавилось от движений пальца, до предела возбудившего ее.

— О Боже, Боже…

— Тебе нравится?..

— Я… теряю рассудок.

— Это то, что надо! В такой момент хорошо соображают только шлюхи.

Дебора вмиг как протрезвела.

— Ты опять выражаешься как подзаборник!

— Так и есть. Почему ты думаешь, я ношу фамилию бабки? Своим рождением я обязан случайной встрече на одну ночь. Моя мать была алкоголичкой, и я достаточно всего нахлебался, пока не попал к Урсуле. Но это весьма грустная и долгая история, а меня в ближайшие минуты волнуют… совсем иные чувства.

Все поплыло в сознании Деборы. Она чувствовала пожирающий огонь внутри, высоко вздымала бедра, вся раскрывалась перед лихорадившими ее движениями.

— Барт, Барт, — задыхаясь, вымолвила она. — Я… со мной это сейчас произойдет, если ты не прекратишь.

— И хорошо, — простонал он, не убирая руки. — Со мной тоже. Вот… вот… поцелуй меня скорей!

Последняя конвульсия оглушила их обоих.