Жар под золой

В БОРЬБЕ ПРОТИВ КОРИЧНЕВОЙ УГРОЗЫ

«Если подходить к правому экстремизму не как к изолированному явлению, а в связи с другими процессами, происходящими в нашем обществе, то станет ясно, что он представляет опасность для демократии в ФРГ».

«Откуда берутся неонацисты? Чего они хотят? Кому они нужны?.. Запреты на профессии, слежка за инакомыслящими и за учащимися, осуществляемая так называемым Ведомством по охране конституции, шельмование социалистов как террористов — вот та питательная среда, в которой отлично могут процветать неонацисты...»

Приведенные выше строки взяты из двух публицистических книг, выпущенных в конце 70-х годов молодыми западногерманскими журналистами.

Одна из них называется «Наш час настанет. Правый экстремизм среди молодежи», ее авторы — А. Мейер и К.-К. Рабе; другая, снабженная лаконичным заголовком «Неонацисты» и принадлежащая перу Ю. Поморина и Р. Юнге, уже знакома советским читателям[1]. Одновременно с этими книгами в 1979 году вышел роман известного писателя Макса фон дер Грюна «Жар под золой», касающийся тех же проблем и тоже располагающий к размышлениям об опасных тенденциях в политической жизни ФРГ. То, о чем журналисты сообщают суховатым языком фактов и цифр, у писателя становится основой увлекательного, почти детективного сюжета, развертывающегося в одном из западногерманских городов в наши дни.

На протяжении трех с лишним послевоенных десятилетий в ФРГ не умолкают голоса прогрессивно настроенных литераторов, публицистов, обеспокоенных судьбами своей страны и пытавшихся привлечь внимание к одной из самых тревожных проблем западногерманской общественно-политической реальности: активизации неонацистских сил. Однако тема эта и по сей день остается жгуче актуальной — на пороге 80-х годов она обрела новые зловещие оттенки.

«У правых радикалов найдены бомбы», «Неонацисты захватили деньги, оружие, документы. Новый террор грозит справа» — достаточно приглядеться к этим и подобным заголовкам в прессе ФРГ последних лет, чтобы увидеть: Макс фон дер Грюн ничего не придумал, ничего не преувеличил, он коснулся одной из самых болевых точек западногерманского общественного организма.

Очаг реваншистских, а с ними и неонацистских идей не гас все минувшие годы: в зависимости от внутриполитической обстановки в стране он то раскалялся, то чуть затухал. Во второй половине 60-х годов, когда в ФРГ были налицо все признаки экономического кризиса, обозначился стремительный рост неонацистской партии — НДП. 1969 год стал годом «большого похода» на Бонн. НДП рассчитывала получить необходимое число голосов, чтобы проникнуть в бундестаг. До залов бундестага неонацисты тогда не добрались. Однако это не означало, что ультраправые и стоящие за ними силы исчезли с политической арены, перестали оказывать влияние на общественную жизнь в ФРГ. В 70-е годы, на фоне разрядки и общего изменения политического климата в стране, неонацизм утерял часть позиций, на время отступил, затаился, затих. Но в конце минувшего десятилетия стало очевидно, что коричневая опасность по-прежнему существует, что «жар под золой» не остыл и могут вспыхнуть новые чудовищные пожары.

Автор романа увидел и запечатлел такие очаги. Он показал живучесть и реальную опасность неонацизма в его новом обличье, Он разглядел две важнейшие, обозначившиеся в последнее время черты правого радикализма: его омоложение и крайний фанатизм, приводящий к активному участию в террористических акциях. В последние годы в ФРГ одна за другой рождались бесчисленные мелкие неонацистские группы и ячейки, открытые и законспирированные, постоянно меняющие названия и вооруженные вполне на уровне нашего времени. У иных были найдены обширные, умело укомплектованные склады оружия, включая пулеметы, боеприпасы, бомбы, различные взрывчатые вещества. Так, была вооружена до зубов запрещенная совсем недавно, действовавшая открыто много лет «Военно-спортивная группа Гофмана», подозреваемая в причастности к варварскому террористическому акту — взрыву бомбы в Мюнхене в 1980 году, стоившему жизни многим немцам.

Сегодняшние неонацисты, как видим, уже не довольствуются осквернением кладбищ и малеванием свастик. В их репертуар входят разнообразные акции, включая убийства иностранных рабочих, покушения на неугодных «левых», поджоги, взрывы, устрашение и избиение политических противников. «Там были не одни пистолеты», — говорит юная героиня романа, попавшая в сети одной из таких неонацистских организаций. «Их больше, чем ты думаешь, — рассказывает она отцу, — и они опаснее, чем ты думаешь...»

Эти слова могли бы быть адресованы всем в ФРГ (и вообще на Западе), кто склонен недооценивать реальную опасность неонацизма. А с подобной недооценкой приходится встречаться снова и снова: организации «коричневых» малы и разрозненны, крупной политической Фигуры, которая могла бы захватить лидерство, у них нет — аргументируют иные недальновидные деятели. Отсюда делается вывод о политической «безобидности» правого экстремизма. Однако факты говорят о другом, и рассказанное Максом фон дер Грюном заставляет насторожиться. Благонамеренные с виду бюргеры, которых изображает писатель, вовсе не ради забавы содержат и оплачивают оборудованные по последнему слову техники склады, на которых хранят новейшее, находящееся в идеальном состоянии оружие; отнюдь не ради увеселения они вербуют все новых членов, вовлекают в свою организацию молодежь, устраивают открытые и тайные сборища, обучают и муштруют попавшихся в их капканы юнцов, шантажируют колеблющихся и расправляются с непокорными. Прав один из друзей героя, когда говорит ему: «Нет, это не психи, и не авантюристы, и даже не обычные преступники, это люди, которые точно знают, чего хотят и когда именно».

Выведенная в романе неонацистская организация называется Общество нравственного обновления Германии. Название точно показывает, как, с какой стороны подкрадываются неонацисты к сознанию своих соотечественников. Они пытаются играть на душевных струнах западногерманских граждан, выдавая себя за главных и единственных поборников «чистоты духа» и «здоровой морали»: гангстер с этикеткой борца за устои скорее найдет сочувствие у обывателя. Впрочем, есть и другие, более весомые идеологические приманки, на которые ловятся души. «Хватит распродавать национальные интересы... Проснись, Германия!» — взывает с трибуны очередного сборища главный оратор и идейный вожак местных неонацистов учитель Вурм. И, словно откликаясь на его призыв, транспарант на сцене возвещает: «Заклятый враг Германии в ней и проживает: красные — вот наше бедствие...»

Здесь напрашивается одно отступление. В 1967 году автор настоящих строк вместе с несколькими советскими журналистами побывал на собрании небольшой местной организации НДП — объявления о таких собраниях преспокойно публиковались в прессе ФРГ. В маленьком ресторанчике в предместье известного своей сталью города Золингена за столами, уставленными пивными кружками, сидело несколько десятков воинственно настроенных, преимущественно пожилых людей и внимало оратору, призывавшему с трибуны к борьбе «за подлинно национальные интересы Германии». Присутствующим раздавали пропагандистские материалы, одна из листовок носила характерное название «Травля и правда»: все, что говорили политические противники, было «травлей», а все, что внушала читателю НДП, было, конечно, «правдой». Текст удивительно походил на выступление самого оратора и состоял из примитивно демагогических заявлений, рассчитанных на скудость обывательского сознания, на аполитичность и неизжитое ощущение национального превосходства. Авторы били на чувства западногерманского бюргера: «Мы хотим стабильных денег и твердых цен, хотим демократии и свободы». Они обрушивались на «перевоспитателей», которые «пытаются сломать» немцам «национальный хребет». Неонацисты образца 1967 года тоже оказывались главными защитниками «интересов германского народа», главной опорой нравственности и чистоты морали. Местный золингенский фюрер со всем пафосом обрушивался на «красных» («У нас в ФРГ слишком часто приходится сталкиваться с коммунистическими идеями. Мы не можем допустить, чтобы продолжался процесс разложения.»), призывал к пересмотру истории («Молодое поколение слышит о национал-социализме только плохое...»).

Как напоминают демагогические речи золингенского оратора ту густо замешанную на лжи идеологическую отраву, которой обрабатывает мозги своих неопытных слушателей учитель Вурм! Какое поразительное сходство, вплоть до сходства лексического и фразеологического, обнаруживают разделенные более чем десятью годами выступления двух неонацистских вожаков, в свою очередь чрезвычайно близкие по духу всему тому, что печатала газетенка «Дойче нахрихтен», главный орган НДП, или скандально известная «Зольдатенцайтунг» (переименовавшая себя в «Дойче национальцайтунг»), открыто призывавшая к реваншу. Впрочем, все они опираются на один и лот же образец, сформированный в свое время пропагандистской машиной «третьего рейха»: та же истерическая апелляция к национальному чувству, та же попытка любыми средствами убедить немцев, что они стали жертвой величайшей исторической несправедливости. Тот же строй и то же убожество мысли, то же фарисейство, тот же расчет на мелкобуржуазный эгоизм и националистические настроения. Но есть и отличие: сегодняшние неонацисты не довольствуются речами в пивных и усиленно омолаживают свои кадры.

Зловещая роль фигуры, подобной д-ру Вурму, оказывается значительней, чем может показаться поначалу. Учитель истории — человек, несущий большую долю ответственности за духовное формирование своих подопечных. В конечном счете именно понимание истории, осмысление прошлого своего народа, а стало быть, и его настоящего становится фундаментом гражданского, нравственного развития личности, определяет меру ее зрелости. Каким же духовным багажом снабжает своих учеников д-р Вурм, какими идеями обогащает их неокрепшие умы? Одна из них — излюбленная «фундаментальная» идея о необходимости позитивной переоценки фашизма. «Молодым людям внушают отвращение ко всему, что было в то двенадцатилетие. Но у молодежи тогда были по крайней мере идеалы, образцы, герои...»

Не случайно чудовищные декларации Вурма вызывают отвращение у героя романа и ужас у его жены, убежденных противников фашизма и войны, людей, которых позорное прошлое Германии вооружило стойким иммунитетом против всех форм коричневой инфекции. Вурм напирает на то, что надо «очистить» прошлое от «фальсификаций». Тем самым в оборот вводятся известные тезисы неонацистской историографии, требующей реабилитации фашизма и пересмотра итогов второй мировой войны. Автор романа убедительно показывает, что и сегодня ревизия взглядов на историческую и политическую сущность нацизма, на причины войны и вину Германии составляет одну из важнейших теоретических основ деятельности ультраправых. Отсюда — усиленная пропаганда тезиса о необходимости преодолеть «душевную и духовную капитуляцию многих немцев», выразившуюся в признании вины за совершенные преступления. Осуществляя критику справа, неонацисты всех мастей сегодня, как и полтора десятилетия назад, упрекают правящие партии ФРГ в том, что те не могут предотвратить «тотальную распродажу всех моральных ценностей», результатом которой являются «опустошение умов», «перерождение в искусстве» и т. д.

Сколько раз в нашем столетии гуманистическая немецкая литература посвящала свои страницы школе, повествуя о том, как та калечит и уродует незакаленные юные души, нанося им непоправимый ущерб. Пугающая в своей жестокости и духовном убожестве фигура прусского учителя, морально вооружающего молодежь для казармы, для будущих завоевательных походов, грубо пытающегося задавить в ребенке, подростке, юноше все доброе, светлое, талантливое, все индивидуально-неповторимое, — сколько раз возникала она на страницах самых известных произведении, от «Будденброков» Т. Манна и «Учителя Гнуса» Г. Манна, «Под колесом» Г. Гессе и «На западном фронте без перемен» Э. М. Ремарка до романов и повестей западногерманских писателей Г. Бёлля, Г. Грасса, 3. Ленца, П. Шаллюка, Т. Валентина и др. Учитель Вурм в романе Макса фон дер Грюна выписан не с такой художественной глубиной и яркостью, но он точен как социально-политическое явление сегодняшней действительности ФРГ. Воинствующий националист, он сознательно искажает картину истории, внушает молодежи ложные, глубоко реакционные представления о современности — неудивительно, что иные школьники из класса, где такой «наставник», прямым путем отправляются в тренировочные лагери неонацистов.

Нарочитая фальсификация истории — проверенный способ придать нужное направление мыслям юных немцев. Нацистская ностальгия, усиленно насаждаемая и с помощью некоторых средств массовой информации, кинематографа — промышленности «по обработке умов», как назвал когда-то «массовую культуру» известный поэт и публицист Г. М. Энценсбергер, — охватила целые слои населения, в том числе молодежь. Стеклянные витрины книжных киосков пестрят обложками дешевых изданий, прославляющих «немецкого ландсера» — солдата, марширующего по чужой земле. Здесь же претендующие на историческую объективность монументальные исследования о «героях рейха», генералах фашистского вермахта. В большой моде у молодежи — об этом пишет и фон дер Грюн — нацистские эмблемы, значки, флаги, вымпелы, «железные кресты» — зловещая мишура, символика фашизма. Трагическая история, в которую оказалась вовлеченной юная Клаудия, со всей наглядностью показывает, какой дорогой ценой платит молодежь и за эти столь «невинные» увлечения, за эти «детские игры».

Несколько лет назад сотни тысяч молодых немцев хлынули в кинотеатры, чтобы посмотреть фильм «Карьера Гитлера», где величайший преступник мировой истории был представлен в благостно-розовом свете. Кстати, именно тогда были проведены интереснейшие социологические опросы, в результате которых выявилась пугающая невежественность значительной части подрастающего поколения во всем, что касается недавнего прошлого: многие демонстрировали либо самые диковинные представления, либо полнейшее незнание причин и итогов второй мировой войны, не подозревали, кто был ее зачинщиком, ничего не слышали о совершенных фашизмом злодеяниях, не знали, кто был Гитлер.

Конечно, не только книги и фильмы, сознательно искажающие историю, не только ложные идеи, внушаемые наставниками вроде Вурма, гонят молодежь в объятия «неокоричневых крысоловов». Безработица, а с ней ощущение бесперспективности и страха перед будущим, невозможность найти твердую жизненную опору, реализовать свои способности — вот питательная среда для неонацизма. Безработная молодежь, лишенная шансов обрести профессию, подыскать место для учебы, — отличный рынок для ультраправых вербовщиков. Этим молодым немцам, у которых отнято достойное будущее, похищена надежда, легко внушить самые абсурдные политические идеи, ее проще подтолкнуть на авантюристические, опасные, даже преступные действия. В романе убедительно раскрывается механизм превращения вчерашних школьников в неонацистских штурмовиков, готовых совершать по приказу своих главарей любые террористические акции, жечь, громить, убивать. «Если ты познакомишься поближе с этими молодыми людьми, тебе станет не до смеха, — говорит отцу Клаудия. — Они холодны, бездушны, они сделают все, чего от них потребуют...»

Макс фон дер Грюн четко фиксирует социальные язвы западногерманского общества, делает видимой прямую связь между опасным нарастанием ультраправых тенденций и увеличивающейся безработицей, инфляцией, экономической нестабильностью, атмосферой подозрительности к «левым», слежки за коммунистами. Показывая небольшой отрезок жизни своего героя, каменщика Лотара Штайнгрубера, он создает точную социальную модель, рисует характерную для сегодняшней ФРГ ситуацию. Опытный рабочий, лишившийся места, способная выпускница школы, оставшаяся за бортом, — типичные фигуры на западногерманской сцене наших дней. Такие, как Клаудия, не могут не испытывать глубочайшего разочарования: ведь им с детства внушали, что они живут в стране равных шансов и неограниченных возможностей, и вот все эти надежды лопаются как мыльный пузырь, широковещательные лозунги, обещания, посулы оказываются чистейшим пустозвонством. «...У нас свыше миллиона безработных, среди них — 350 тысяч молодежи. Покинув тесные классные комнаты, они не могут учиться дальше... Куда им приклонить голову?» — пишут авторы уже упоминавшейся книги «Неонацисты». Вот здесь-то и открывается обширное поле деятельности для правых экстремистов, они «готовы помочь — лживой романтикой лагерных костров, возрожденным культом фюрера и послушной ему толпы, антидемократическими лозунгами...».

Ситуация, изображенная в романе «Жар под золой», как видим, вполне жизненная. Как и в прежних, известных советскому читателю произведениях — «Светляки и пламя», «Два письма Поспишилу», «Местами гололед», — писатель ставит в центр фигуру человека труда. У Лотара Штайнгрубера обычная биография современного западногерманского рабочего: многолетний тяжкий труд каменщика, сверхурочная работа до изнеможения, лишь однажды за двадцать с лишним лет «настоящий отпуск» — три недели на курорте; в остальном непрекращающаяся забота о достатке, постоянная жесткая экономия. Все подчинено одной цели — обрести собственное жилье. «Свой дом я строил сам, каждый день — зимой и летом, в воскресенье и будни; в общей сложности я работал по шестнадцать часов в день, каждую неделю, каждый месяц, и так три года подряд». Но вот дом готов, а жизнь не становится ни легче, ни радостнее, ни беззаботнее. Тот же унылый маятник будней: утром на стройку, вечером домой, — тот же изнурительный труд, неизменный страх лишиться места, быть выкинутым «на свалку», потом растущее отчаяние безработного, обивание порогов, судорожное перелистывание газет в поисках подходящего объявления, потом неожиданная удача — работа кладбищенского сторожа, а с ней новые тяготы и новые тревоги...

Макс фон дер Грюн, чье имя неразрывно связано с рабочей темой, остается верен ей и в новом произведении. Однако социальный и особенно политический диапазон этого романа гораздо шире. Вырываясь за пределы привычной темы, автор рисует острый политический конфликт, показывает напряженную конфронтацию сил в сегодняшней ФРГ. У нас на глазах герой проделывает серьезную духовную эволюцию. Мы видим, как он ломает рамки привычного, «усредненного» бытия, как под воздействием политических событий становится борцом.

Поначалу, угнетенный своим положением безработного, он не очень склонен задумываться — над тем, к примеру, какого рода заработок предлагает ему делец и спекулянт Бальке. Работа неутомительная и вознаграждение приличное: развози два раза в неделю груз по указанным адресам и, главное, меньше думай — ведь платят тебе не за то, что ты будешь размышлять. Насторожиться Лотара заставляет не столько случай, позволивший ему узнать, какого рода товар подсовывает пользующийся мрачной репутацией работодатель, сколько настойчивые требования его друга Франка порвать с Бальке и, главное, собственное чувство порядочности, рабочей чести, мешающее ему бездумно класть в карман легко достающиеся купюры. Узнав, что спрятано в безобидных с виду ящиках, которые он развозит безобидным с виду владельцам вилл и бунгало, Лотар пренебрегает заработком. Однако по-настоящему перевоспитывает героя, меняет всю систему его представлений та чудовищная история, в которую оказывается вовлеченной его дочь. Человек мирный, не склонный к конфликтам, он обнаруживает незаурядную внутреннюю энергию, стойкость и непреклонность в борьбе с коричневой нечистью.

Многими душевными качествами Лотар напоминает своих предшественников, прежних героев фон дер Грюна. Схожа и внешняя ситуация их жизни — видимое благополучие, материализованное в собственном домике с садом, семейный мир, милая жена, смышленая дочь. Но если в других романах писателя герои входили в действие с ощущением безмятежности, которое разбивалось лишь позднее, под воздействием какого-то внешнего фактора (увольнение, произвол работодателей и т. д.), то здесь мы знакомимся с героем отнюдь не в благоприятный момент его жизни: Лотар Штайнгрубер, выброшенный на улицу, уже понимает цену фальшивым лозунгам о «социальном партнерстве». Он не питает никаких иллюзий, четко сознает, что никому не нужен в этой стране, ибо кругом столько безработных, дешевой рабочей силы, а он, в свои сорок пять лет, принадлежит к поколению, из которого уже выжаты соки и которому не приходится выбирать.

«Пора... давно пора сравнивать», начать анализировать социальные причины происходящего, говорит Лотару его друг Франк, которому в этом повествовании отводится важное место. Безработный, как и Лотар, Франк обнаруживает еще бо́льшую решительность, напористость, склонность к спонтанным действиям — в этом дуэте Франку принадлежит, пожалуй, ведущая партия. Он подталкивает, торопит друга, требует от того быстрых решений, он беспредельно честен и верен делу рабочих, которому служит в роли руководителя местной организации социал-демократической партии. Но ему не хватает выдержки, зрелости, умения действовать спокойно и продуманно.

В романе «Местами гололед» писатель использовал сходные сюжетные узлы: там тоже действуют два друга, оба рабочие; вдвоем они совершают смелую акцию — пробираются ночью на территорию предприятия и похищают папку с документами, подтверждающими незаконные действия администрации, нарушение элементарных прав рабочих. Так они объявляют войну могущественному концерну. В новом романе герои тоже объявляют войну, но при этом войну политическую, выходящую далеко за рамки их личных интересов. Они бросают вызов главарям неонацистской организации, местным предпринимателям и городским властям, которые в целях обогащения намерены снести целый поселок, населенный главным образом трудовым людом, иностранными рабочими.

История этого поселка и борьба Лотара и Франка за социальную справедливость, против обмана, против грязных махинаций, в которых замешаны «отцы города», развертывается в романе параллельно с главной сюжетной линией, приводящей героя к активной борьбе против неонацизма. Впрочем, это даже не параллельные, а многократно пересекающиеся линии, нерасчленимые хотя бы потому, что, как выясняется, одни и те же местные боссы управляют судьбами города, добиваясь от муниципальных властей — подкупами, шантажом и прямым нажимом — решения о сносе поселка, и оказываются главарями ультраправой банды.

Макс фон дер Грюн вскрывает связь между неонацизмом и капиталом. Кто финансирует организации «неокоричневых», на чьи «пожертвования» они закупают оружие, оплачивают псевдоромантику лагерных костров для молодежи, снимают залы для своих сборищ? На мелкие подаяния доброхотов? Роман дает недвусмысленный ответ на этот вопрос, показывая сращение правого радикализма и капитала в лице крупного спекулянта Бальке, остающегося, по существу, безнаказанным.

Впрочем, о каких наказаниях может идти речь? Известно, например, как мягко, почти дружески обошлись власти ФРГ с пресловутой «Военно-спортивной группой Гофмана», главарь которой после ее роспуска продолжает жить в своем замке и давать обширные интервью прессе. В романе фон дер Грюна говорится о том, что полиция ФРГ не очень-то склонна сурово обращаться с ультраправыми — ведь она «натаскана на левых». Это замечено точно. Ведомство по охране конституции, органы правосудия, полиция действительно «натасканы» определенным образом — главным врагом считается всякий подозреваемый в симпатиях к «левым». Известна укоренившаяся в минувшее десятилетие практика «запретов на профессии», направленная почти исключительно против коммунистов и сочувствующих ГКП. Эту позорную практику гневно осудили многие прогрессивные писатели. Широкий резонанс вызвало, в частности, стихотворение Альфреда Андерша «Параграф 3/3»: «Нация бывших нацистов и их попутчиков уже снова занимается своим любимым спортом — травлей коммунистов, социалистов, гуманистов, инакомыслящих, левых...»

Герой романа «Жар под золой» по собственному опыту знает, чем оборачиваются политические симпатии к коммунистам. Он знает: «стоит в этой стране коммунистам заявить, что дважды два — четыре», немедленно будут выпущены новые учебники с новой таблицей умножения. Он знает, за что его исключили из местной организации СДПГ — вся его вина состояла в том, что он вместе с коммунистами участвовал в демонстрации против повышения цен на городской транспорт. Это была, скажет он позднее своей жене, «разумная демонстрация». И он не желает присоединяться к тем, кто осудил это выступление лишь по одной причине — из-за участия в нем коммунистов.

Лотар более склонен в размышлениям, обладает большей политической и классовой сознательностью, чем его предшественники — Юрген Форман из «Светляков и пламени», Пауль Поспишил из «Двух писем Поспишилу» и даже, пожалуй, Карл Майвальд из «Местами гололед», хотя последний был наиболее зрелым из прежних героев писателя. Лотар Штайнгрубер способен анализировать свое положение, способен обобщать, подводить итоги. Работу мысли стимулирует отнюдь не только вынужденное видение дома. В отличие от многих героев «рабочей литературы» он охотно читает, благо жена, работающая в библиотеке, поставляет книги. Книги попадаются разные, достойные и второсортные, и Лотар постепенно учится различать, вникать в смысл написанного. Чтение становится для героя как бы «второй жизнью», пробуждая мечты, надежды, стремления, резко контрастирующие с безрадостной повседневностью. Иногда ему хочется все бросить, сорваться с места, его манят дальние страны; иногда его посещает видение: он стоит у широкой реки, а на дальнем берегу кипит жизнь, о которой он мечтает. Но он не может преодолеть водный барьер, ибо не умеет ни плавать, ни летать: «Покорность лишила меня сил».

Листая толстые тома мемуаров (среди них попался как-то и «толстый кирпич» нацистского преступника Шпеера), Лотар размышляет о том, что все эти генералы, министры, крупные промышленники, излагающие в подробностях перипетии собственной биографии, никогда не вспоминают в своих сочинениях о тех, «кто на самом деле творил историю». Почему же мы, рабочие, задаст он себе вопрос, не пишем воспоминаний — «разве нам нечего сказать, разве мы не совершили ничего великого, разве наши будни столь серы и незначительны, что мы считаем за лучшее молчать?..»

Молчание, понимает герой, означает смирение, покорность, приспособление к обстоятельствам. Оно означает подчинение судьбе, которую запланировали другие — те, в чьих мемуарах простые люди и не упоминаются. Можно ли допустить, чтобы жизнь обернулась таким смирением, можно ли всегда молчать? На этот вопрос герой романа отвечает действием. Наверное, он не будет писать мемуаров, вряд ли вырвется в дальние страны. Но заветную реку, отделяющую его от настоящей, кипучей жизни, он преодолеет. Он и его друзья возведут мост, который соединит их с дальним берегом, где нет застоя, где не стоит кладбищенская тишина.

Лотар Штайнгрубер расстается со спокойной, хорошо оплачиваемой работой — его место не здесь, не среди мертвого безмолвия, а среди тех, кто действует. Он начинает активную и непримиримую борьбу с социальным злом, воплощенным в неонацизме. Он не позволит, чтобы им овладела сонная одурь смирения. Борьба эта трудная, отчаянная, она будет стоить таким, как Лотар и Франк, душевных и физических сил. Жизнь их не станет ни проще, ни безмятежнее — но она уже обрела смысл.

И. Млечина