Жар-птица

Глава IX. Измайловы

Почти стемнело. В небольшом домике на окраине Кисловодска двое офицеров резались в вист и пили вино. Третий спал, прикорнув на жестком облезлом диванчике сбоку, последний что-то писал на листе бумаги, сидя у теплой печи. Дом у местного татарина, с четырьмя спальнями и общей комнатой, молодые люди снимали впятером. Было не так накладно и не так скучно. От нечего делать все дни напролет молодые офицеры резались в карты, пили вино и устраивали всякие шалости, типа неожиданного поцелуя местной трактирщицы или скачек на скорость под окнами ресторации.

Андрей выложил очередную карту-пик перед Черкасовым и криво оскалился:

— Козырная дама, взятка моя!

Отмечая, что опять проиграл и Загорский вновь собрал больше взяток, Роман небрежно отодвинул от себя несколько золотых монет.

— Забирай! — ухмыльнулся мрачно Роман.

Допив свою чарку, Андрей небрежно сунул деньги в свой мундир и предложил:

— Еще партию в вист?

— Уволь! — отмахнулся от него Роман. — Сегодня не везет, не мой день.

— Как знаешь, — хмыкнул Андрей, вставая, и направился за очередной бутылкой вина в погреб. Пройдя мимо Черкасова, он похлопал его по плечу сказал: — Ниче, в любви повезет.

— Шутишь? — огрызнулся Роман. — В этом городке даже волочиться не за кем. Одни замужние дамы, девиц по пальцам перечесть. И то за всеми бдят кумушки да маменьки.

— А че тебе замужние не по нарву? — ухмыльнулся Загорский. — Они очень даже ничего, особенно у которых мужья стары. Так сами и льнут на балах.

Неожиданно послышался громкий звук хлопнувшей калитки. Распахнутые от духоты окна пропускали все звуки вечернего городка. Андрей немедля выглянул в окно и бросил через плечо другу:

— Погоди, Роман, кто-то пришел.

Пошатываясь на ногах, Загорский направился наружу, зная, что хозяина нет дома, и придется самому узнать, что надобно той женщине, которая вошла во двор. Он вернулся обратно спустя четверть часа, не забыв наведаться в погреб и прямо из горла отпивая вино.

Остановившись на пороге общей комнаты, Андрей провел пьяным взглядом по трём гвардейцам и нахмурился, пытаясь вспомнить, какого именно Измайлова желала увидеть эта несносная кокетка. Однако поход в погреб напрочь выбил из памяти точное имя гвардейца. Мотнув головой, Загорский решил позвать того, который еще был в состоянии стоять на ногах.

Оглядев пьяного вдрызг Александра, развалившегося на диванчике и уже второй час храпящего на весь дом, и далее переместив взор на Кирилла, единственного трезвого в их компании в этот поздний час, Андрей решил остановить свой выбор на последнем. Кирилл в эту минуту что-то резво строчил пером по бумаге, то и дело поднимая глаза в потолок и что-то бурча, словно подбирая рифму.

— Эй, стихоплет! — обратился Андрей к нему. На его окрик Кирилл даже не поднял глаз, сосредоточенно продолжая свое действо и шурша пером. — Измайлов! Тебя там эта… как ее, — мысль опять ускользнула из пьяной головы Загорского, и он добавил: — Э… барышня дожидается на улице. Выйди!

— Барышня? — удивился Кирилл, переводя взор на Андрея.

Нахмурившись, Измайлов быстро отложил перо и приблизился к распахнутому окну. И правда, у вишни стояла дама в светлом платье и кружевной шали, изящная и темноволосая. Нечто знакомое было в ее облике и невероятно притягательное.

— Ага, и самая прехорошенькая во всем городке, это точно. И если ты не поторопишься, я сам составлю ей компанию для разговора.

Вмиг обернувшись на пьяного друга, Измайлов пригвоздил его предостерегающим взором.

— Ты, Загорский, полегче. Дама пришла ко мне. Я и выйду к ней, а ты не суйся, — буркнул Кирилл и, набросив на плечи мундир и на ходу застегивая его, устремился на улицу.

Она стояла к нему спиной, вполоборота, но уже с крыльца Кирилл отметил знакомые темно-каштановые локоны и грациозный стан с тончайшей талией в светло-зеленом платье. Кружевная шаль покрывала ее плечи, а изящная ножка в туфельке виднелась из-под подола. Девушка стремительно обернулась, видимо, заслышав его тяжелые шаги, и Измайлов тут же глухо выдохнул. Нет он не ошибся, это была она собственной персоной, Оленька Трубецкая, та самая, которая два дня назад сыграла с ним злую шутку с поцелуем, и которая последние дни занимала все его мысли.

Сейчас, в этом полумраке замирающего дня, она показалась ему еще краше, чем утром, когда он мельком видел ее в ресторации на завтраке. И его сердце вмиг сильно забилось, ведь утром в ресторане она даже не взглянула в его сторону, пройдя мимо со своим отцом. А теперь каким-то чудом оказалась здесь и искала именно его. В это было невозможно поверить, но Кирилл отчаянно хотел, чтобы все оказалось правдой, потому как даже теперь он уже два часа сочинял любовную поэму в ее честь, хотя совершенно не умел слагать стихи.

Опешив в конец от появления этой прелестницы здесь, Измайлов на миг замер в трех шагах от нее и, лишь когда взгляд ее светло-серых чарующих глаз остановился на его лице, невольно выдохнул:

— Вы меня искали, сударыня?

Девушка нахмурилась и окинула его с ног до головы странным взглядом. Он сделал еще один шаг к ней, протягивая руку для поцелуя. Она же невольно попятилась от него, смущенная его порывистым поведением, а еще более горящим взором, который он устремил на нее.

— Нет. Не вас, штабс-капитан, — холодно заявила Ольга, проигнорировав его жест, и руки не подала.

— Как же? — удивился Кирилл, опечаленно опуская руку. — Мне сказали, что вы меня спрашивали.

— Мне нужен поручик Измайлов. Не вы.

— Это мой брат. Вы его ищете? — спросил он, и тут же его сердце пропустило сильный болезненный удар из-за того, что эта прелестная девица пришла к брату, а не к нему.

— Именно, — отчеканила Ольга уже недовольно. — Видимо, ваш подвыпивший друг перепутал. Я говорила ему об Александре Григорьевиче, не о вас. Мне надобно немедля с ним поговорить.

— О чем же? — с ревностью вдруг выпалил Кирилл, чувствуя, что ему не по душе интерес Ольги к брату.

Он прекрасно знал, что Алекс гораздо красивее и эффектнее его внешне. Возможно, только военной выправкой и ростом Кирилл не уступал ему.

— Вы дерзки, сударь, — возмутилась Ольга, тут же вновь сделав вывод, что молодой человек совершенно лишен светского кокетства и умения скрывать свои чувства. И словно ребенок расспрашивал ее о том, что, похоже, задело его. — Я не собираюсь обсуждать свои дела с вами. Позовите брата, или я сама войду в дом.

Понимая, что она не сделала этого раньше, боялась скомпрометировать себя, Кирилл как-то зло заявил:

— Он пьян и спит, потому не выйдет к вам.

Видя, что он специально решил навредить ей, оттого что она выставила его в дурном свете два дня назад, Ольга с вызовом заявила:

— Значит, разбудите его! Это вопрос жизни и смерти! Вы можете этого понять, штабс-капитан? Ваша месть сейчас совершенно не к месту!

— Я мщу? — опешил Кирилл, понимая, что она неверно считала его порывы. В эту минуту им владела ревность, а не как не месть. Однако ее слова вызвали у него живой отклик. А если действительно это касалось чьей-то жизни? — Извольте, я позову его, только вряд ли он сможет выйти к вам, он едва стоит на ногах.

— Будите! Скажите мое имя, он выйдет, я не сомневаюсь, — отрезала холодно Ольга.

На удивление обоих, старший Измайлов смог подняться с кровати и выйти на улицу. Увидев Трубецкую, он с удивлением спросил:

— Ольга Николаевна, что вы хотели?

— Мне надобно с вами поговорить, сударь, — заявила она, стараясь не вдыхать винные пары, которые исходили от поручика.

Похоже, он пил не вино, а нечто более крепкое. Он стоял перед ней в одной мятой рубашке и штанах, небрежно заправленных в сапоги. Она чуть отступила от него на шаг, отмечая его красные глаза и заплывшее от сна лицо. «И из-за этого пьяного гвардейца Ирочка так страдает», — думала недовольно Оля, не понимая ничего в этой странной зависимости сестры.

— Слушаю, — произнес он.

— Ирина отравилась, наглоталась порошков. Доктор говорит, что спасти ее может только чудо, — выдохнула Ольга.

По лицу Измайлова прошла тень, и он едва осознал, что девушка говорит о жутких вещах.

— Господи! Зачем она это сделала? — воскликнул он тут же, ничего не понимая.

— Из-за вас, сударь! Вы же никак не можете унять свои порывы! — обвинительно заявила девушка. — Не думаете о том, что другие люди могут пострадать!

— Вам не в чем обвинять меня, Ольга Николаевна, я люблю вашу сестрицу и никогда этого и не скрывал.

— А лучше бы скрыли! И не портили жизнь порядочным людям.

— Довольно! — выпалил он гневно. — Я не намерен выслушивать от вас опять эти нотации. Говорите, что вам угодно, и уходите.

— Она зовет вас! Вы должны немедля пойти со мной, я очень боюсь за нее.

— Должен?

Побледнев, Измайлов даже протрезвел, ведь слова младшей Трубецкой задели его за живое. Он не в силах был оставаться спокойным после них, но и не мог показать свою ярую заинтересованность в судьбе Ирины. Он понимал, что надо вести себя осторожно, чтобы не навредить ей.

— Именно, — кивнула Ольга. — Это ваш долг. Ведь только из-за вас Ирина так страдает!

— Извините меня, мадемуазель, но я не могу прийти к ней.

— Отчего же?

— Ваша сестра вчера прогнала меня, как мальчишку! Назвала мучителем и лжецом! — заявил Александр в лицо этой надменной своенравной девице. — И наверняка вы поспособствовали этому. А теперь, когда я стал вдруг нужен, вы пришли за мной? Нет уж, увольте. Я не диванная собачка, чтобы обращаться со мной подобным образом. Потому прошу вас уйти, я более не намерен говорить с вами.

Он пытался говорить более реалистично, играя роль, чтобы Ольга поверила в его возмущение и обиду. Он понимал, что надобно, чтобы она поскорее ушла, и он мог действовать, как ему было нужно.

Устремив на него несчастный взор, Ольга возмутилась:

— Как вы жестоки, поручик. Ирочка так больна, при смерти, а вы думаете только о своих обидах. Неужели вам совсем не жаль ее?!

— Мои чувства вас не касаются.

— Вы решили мстить ей именно теперь, когда она зовет вас? Вы должны пойти со мной!

— Я никуда не пойду. Вы еще что-то намерены мне сказать?

— Вижу, что вы умело врали о своей любви к ней. На самом деле вы холодный бесчувственный человек, я никогда не сомневалась в этом! — произнесла Ольга в сердцах.

— Вы закончили, сударыня?

— Нет! Все из-за вас, гадкий вы человек! После ваших слюнявых записок! Вы ее доконали! Говорила я вам, оставить ее в покое! Сейчас же вы отказываете ей в единственной просьбе?

— Да.

— Но это вы! Вы виноваты во всем!

— Я все понял, — произнес он, нахмурившись. — Уходите…

— Так вы не намерены идти к ней?

— Нет. Прощайте, — заявил Александр и, развернувшись, направился нетвердой походкой обратно в дом.

— Мерзавец! — выпалила ему в спину Ольга. — Немедля вернитесь! Я не договорила с вами! Вы слышите?!

Быстро войдя в дом, Александр прошел в общую комнату, разыскивая свой мундир. Андрей и Роман вновь уселись за карты, потягивая вино.

Кирилл, который сидел тут же на софе и дергал струны гитары, вмиг отложил музыкальный инструмент и с ревностью в голосе спросил:

— Зачем она приходила к тебе?

— Оставь, Кирилл, это не твое дело, — отмахнулся от брата Александр, продолжая шарить глазами по просторной комнате.

— Не мое? Ладно, — набычился Кирилл и тихо добавил: — Сразу бы сказал, что ты с ней амуры имеешь, я бы не смотрел в ее сторону.

— Ты про кого? — поднял на него осоловелый взор Алекс, не понимая.

— Про Ольгу Трубецкую, про эту кокетку.

— Всё это глупости, она приходила не ко мне.

Наконец подхватив мундир, завалившийся за кресло, Александр направился в свою спальню наверх.

— Угу, так я и поверил, — прошептал удрученно Кирилл.

Он схватил лежащий рядом лист бумаги, исписанный им ранее, и быстро скомкал его, думая о том, что эта соблазнительница Трубецкая явно не заслуживала его стихов.