Жаркое лето и зима 1918

Глава 20

Кроме этого, должен сказать, что на севере-востоке Области, на Царицынском фронте части Донской армии, справившись с первым сильным натиском красных, спешно совершали свою перегруппировку и частичную реорганизацию. Дело в том, что семя, брошенное большевистской пропагандой, дало уже всходы, и потребовались поистине героические меры для их уничтожения. Окончив необходимую подготовку, Донское командование предприняло новую операцию по разгрому группировки противника, действующей в районе Царицына.

Несмотря на то, что Молодая (Постоянная) армия не закончила полностью своего обучения и не прошла еще полного курса боевой стрельбы, ждать было некогда. Было решено для поднятия настроения и дисциплины в расшатавшихся частях Царицынского фронта, двинуть на помощь генералу Мамонтову небольшую часть этой армии. 1 и 2 Пластунские полки, 2-я Донская казачья дивизия, две тяжелых батареи и саперный батальон были направлены к Царицыну и беспримерной доблести этой нашей молодежи, с беззаветным мужеством отдававшей жизнь свою за Родину, главным образом и стал обязан генерал Мамонтов быстрым исправлением шаткого положения и своими новыми громадными успехами.

Рядом последовательных ударов донцы сбили красных и снова отбросили их на восток. Молодые казачьи полки дрались с юношеским задором. Они смело шли навстречу врагу, отбирая у него орудия, пулеметы и бронепоезда, как ненужные и вредные игрушки. 25-го августа противнику было нанесено серьезное поражение в районе станций Тингута--Царицын; этот успех был развит и вдоль железной дороги Чир--Царицын.

Когда же неприятель дрогнул и здесь, то наши части перешли в общее наступление и к началу октября части Донской армии, снова находились под стенами этого волжского города. Однако, красные успели к этому времени собрать свежие войска, доведя численность Царицынского гарнизона до 50 тыс. человек при 180 орудиях и этой лавиной вновь обрушились на слабые наши части.

Превосходство Советских сил было подавляющим, но суровые донские воины показали себя профессионалами и мужественными бойцами. Лишь огромный численный перевес неприятеля, а главное, внезапное появление в тылу донцов целой большой большевистской дивизии Жлобы, ускользнувшей из-под ударов Добровольческой армии и пришедшей от Ставрополя к Царицыну -- значительно способствовало успеху красных.

Это время я еще застал. С той поры немало воды Тихий Дон принес в Азовское море. Только геройское сопротивление и отчаянное упорство казаков, сдержали этот большевистский натиск. С большими потерями для обеих сторон, наступление противника было остановлено, и наши части закрепились на линии в расстоянии 1--2 дневных переходов от Царицына. Но тут скоро закончилось военное снабжение...

Потребность в предметах военного снабжения Донской армии и других войсковых соединений, выросших на Дону, выражалась в огромных цифрах.

Естественно, что только лишь на импорт мы не полагались. Еще ранее Донской Атаман, учитывая возможность непредвиденных случайностей, признавал наиболее правильным, чтобы снабжение нашей армии базировалось, главным образом, на собственных средствах, нежели на подвозе извне, бывшем всегда неустойчивым. Ввиду этого, было обращено самое серьезное внимание, как на развитие продуктивности уже существовавших на Дону заводов и мастерских, так и на оборудование и приспособление для целей военных других заводов. Было даже приступлено к постройке и открытию новых фабрик и мастерских.

Однако, несмотря на все эти меры, принятые для установления на Дону собственного производства боевых припасов и предметов снаряжения и обмундирования, все же количество получаемого далеко не отвечало всем потребностям Донской армии. Число фабрик и заводов на ходу было весьма ограничено, остро не хватало необходимого сырья, не доставало и технических сил.

Положение ухудшалось еще и тем, что на западной границе Области быстро образовался новый, протяжением свыше 400 верст, чрезвычайно важный фронт. Дон получил неприятного соседа уже на постоянной основе. С этой стороны противник не только угрожал по кратчайшему направлению (40--60 верст) нашим железнодорожным узлам Миллерово, Лихая, Зверево, то есть угрожал прервать единственную стратегическую железную дорогу, обслуживающую войска почти всей Донской армии, но и создавал непосредственную угрозу и сердцу Области -- городу Новочеркасску.

С целью прикрыть Область с запада, Донское командование с болью в сердце, вынуждено было вновь расходовать часть своего последнего резерва -- войска Молодой армии. На эти войска, Донское командование возлагало большие надежды. Являясь наиболее спаянными и крепкими, они предназначались для парирования ударов неприятеля в критический момент и для нанесения ему решительных, последних ударов и, главным образом, на севере, за пределами Области.

Придавая исключительное значение борьбе с Доном, ставя самое существование Советской России в зависимость от исхода этой борьбы с прославленным Донским войском, Советская власть снова перебросила в ноябре месяце 1918 г. к пределам Дона и, преимущественно против северной и западной части Области, громадное количество войск.

Сюда были направлены лучшие латышские полки, войска с Уральского фронта, а также части советской армии, долгое время обучавшиеся в центральной России. Против донцов опять развернулось пять советских армий, силой свыше 150 тыс. бойцов при 450 орудиях (Степная армия Терехова -- 15 тыс. бойцов, 25 орудий; 10-я армия Ворошилова -- 67 тыс. бойцов, 205 орудий; 9-я армия Егорова -- 41 тыс. бойцов., 100 орудий; 8-я армия Чернявина -- 15 тыс. бойцов, 50 орудий и 1-я армия -- в период формирования, преимущественно из украинцев -- более 20 тыс. бойцов при 70 орудиях).

На долю Добровольческой армии и Кубанцев на Кавказе приходилась единственная Кавказская большевистская армия Сорокина, силой максимум в 40 тыс. штыков, оторванная от центра и уже сильно потрепанная. Снабжение и пополнение этой отдаленной армии из России было организовать крайне затруднительно.

Оно происходило весьма длинным путем: сначала в Саратов, Урбах, Астрахань, затем перегружаясь морем до Петровска или Дербента и, после снова по Кавказской железной дороге. Отрезанная от России Кубано-Черноморская республика, лежащая севернее Абхазии, под ударами деникинцев и казаков ослабела вконец, ее уже, можно сказать, почти не было. Деникинцы, стервецы, блаженствовали и занимались черт-те чем.

Наоборот, снабжение советских армий, стоявших против Дона было до крайности облегчено, благодаря наличию весьма большого количества железных дорог и выгодного их направления. Всякий успех Добровольцев и Кубанцев на Кавказе, фактически ослабляя состав красной армии Сорокина, давал из занятой территории новый приток силы в Добрармию, увеличивая ее силы, как материально, так и морально.

Нанося удар за ударом, Добровольческая армия и Кубанцы постепенно истощали своего противника, пока не обратили его в неорганизованные толпы, бежавшие в Грузию. Для кавказских большевиков западный берег Каспийского моря являлся пределом их отступления. Но граница союзной немцам и туркам Грузии была для красных закрыта. Последнее обстоятельство вынуждало их под напором Добровольческой армии распыляться на небольшие банды и искать спасения одиночным порядком. Нам бы вместе бить красных на севере, а вместо этого Добровольцы упорно пытались залить мочой крохотную искорку на краю России.

Совершенно в иных условиях находился Донской фронт. Здесь, прежде всего, источником укомплектования советских армий, развернутых против Дона, служила вся многомиллионная Россия. Пользуясь несколькими железными дорогами, которые из центральной России вели на юг, красные могли безостановочно и быстро подвозить пополнения и также быстро перебрасывать свои части с одного участка на другой. Наличие в их руках богатейших запасов Российских армий и многочисленных мастерских, фабрик и заводов, позволило большевикам отлично вооружить и прекрасно обмундировать свою Красную Армию.

При сравнении театров борьбы с большевиками Донской и Добровольческой армий, а также и напряженности этой борьбы, необходимо учитывать и то весьма важное обстоятельство, что советская власть сумела "под разными соусами" использовать огромное количество русских генералов и кадровых офицеров, из бывшей Императорской армии.

Именно они, отдав большевикам свои военные знания и свой опыт, превратили разбойничьи большевистские банды, в стройную организацию, ввели в дело систему, установили высшие военные соединения, правильно управляемые штабами.

Вся эта вооруженная и соответственным образом наэлектризованная масса, заново реорганизованная и непрерывно усиливаемая все новыми и новыми пополнениями, обрушилась именно на Донской фронт. Советская власть спешила смести сначала Донское войско, а затем, "на закуску", расправиться и с Добровольческой армией.

Встречая грудью жестокие и часто одновременные удары нескольких советских армий, Донское казачество, тем самым обеспечивало само существование Добровольческом армии, давая ей возможность заканчивать очищение Северного Кавказа от остатков Сорокинской армии. Но, сдерживая этот непрерывный натиск красных и проявляя максимум напряжения, Донское войско заметно обессиливало. Наше положение ухудшалось пассивностью русского крестьянства.

Удивительное дело! Если во время начала революции, эти же самые крестьяне высказали максимум активности с целью прекратить войну и заняться мирным трудом, упорно требуя мира, то теперь они, не изъявляя особенного желания служить в рядах Красной Армии, уже не возмущались и не оказывали красным никакого сопротивления при проведении теми всеобщей мобилизации.

Большевики спешно мобилизовали мужское население России до 45-летнего возраста и оно покорно, как бараны, шло на сборные пункты для отправки в войска. Эти зубастые ягнята, якобы желают лишь исполнить свой патриотический долг! Лень, косность, трусость, боязнь потерять последнее - главные союзники красных главарей.

Мало кому живется сладко на Советской земле, но мало кто решится там восстать против гнетущих порядков. Человек терпелив. Последнее обстоятельство, конечно, в значительной мере облегчало советскому командованию вопрос пополнения своей огромной армии. Масса офицеров служит красным из страха, их семьи в заложниках. Россия выгнила до трухи. На неё плевать всем и каждому: от самого Ленина до простого солдата-обозника

В результате, несмотря на непрерывные успехи казачьего оружия, несмотря на огромные трофеи и десятки тысяч взятых в плен, наш враг не только не уменьшался в числе, но с каждым днем все только увеличивался. Борьба становилась все более напряженной, все более кровавой. Ряды противника не редели. На смену выбывших прибывали все новые части, расстроенные уводились в тыл, быстро пополнялись и вновь появлялись на фронте.

Шли месяцы -- и не было видно конца жестокой войне, не было видно никакого просвета. И по меткому выражению Атамана Краснова, донской казак уподобился сказочному богатырю, борющемуся со стоглавой гидрой. Отрубит одну голову, вместо нее сразу вырастают две головы. Большевики плодятся как мыши. Убей одного, и на тебя накинется сразу дюжина.

Впрочем, сорная трава всегда хорошо растет. В невероятно тяжелых условиях, с небывалой стойкостью отстаивали донские витязи свободу своего родного Края и свои родные очаги от навалившихся со всех сторон красногвардейских полчищ. Такое обстоятельство выглядело печальным и страшным.

Донская армия, насчитывавшая ранее более 65 тыс. бойцов, к этому времени значительно уменьшилась. Скукожилась численно. Наполовину. Огромные потери в беспрерывных жестоких боях сильно ослабили ее состав. Из строевых частей выбыло до 40 процентов казаков и 70 процентов офицеров. Пополнять убыль нам было некем, так как источник пополнения уже полностью иссяк. Все казаки до 52 лет находились на фронте. В станицах жили лишь дряхлые старики, женщины, да подростки. Оставались еще иногородние крестьяне Донской Области, преимущественно старших возрастов.

Но рассчитывать на их помощь нам не приходилось. Искони настроенные к казакам враждебно, они были крайне ненадежны. При первых неудачах, они не только разбегались, но предавали своих соседей и силой уводили к красным свой командный состав. Мобилизация иногороднего населения на общих основаниях не была возможна без уверенности, что она не ударит по казачьему тылу -- они же почти все большевики.

Поэтому, в этом вопросе, мы действовали очень осторожно -- мобилизовали только молодых парней и спешили закрепить их за собой, в награду за службу переводя в казачье сословие. Крестьян же у нас милостью царского режима по итогам колонизации казачьего края - 53%, а казаков оставалось всего 47%. Мобилизация же этого иногороднего населения могла лишь повторить на Дону создание солдатских полков -- виновников гибели Атамана Каледина и Ростова.

Итак, начиная с ноября месяца, положение было таково: 1) образовался новый фронт протяжением свыше 400 верст. 2) Противник занимал охватывающее положение с запада, непосредственно угрожая единственной стратегической железной дороге к центру Области -- г. Новочеркасску. 3) Советская власть перебросила против донцов силы, превосходящие Донскую армию более, чем в три раза. 4) Резервов уже никаких не было, так как последний наш потенциальный резерв, войска Молодой армии нам пришлось израсходовать. 5) Источник пополнения полностью иссяк. 6) Ввиду переутомления были надломлены физические силы нашей армии и, наконец, 7) моральные силы войск, действовавших в Воронежской губернии, были полностью подорваны лживой большевистской агитацией.

Теперь на маленькое казачье войско ( не более 1/2 от первоначального состава) уже хватало и трофейных винтовок и пулеметов, и пушек в достаточном количестве. Зато совсем не было людей, которые управляли бы этими машинами и стреляли из них. Казаки мобилизовали все, что могли. Конец. Весь людской запас был уже исчерпан, все способные носить оружие, находились на позициях, без отдыха и смены. В общем, особого повода для радости не было: Дон давно уже бился на пределе сил, а Россия только-только разогревалась.

Успех покупался только маневром. Огромное протяжение фронта -- около 1 200 верст, и необходимость прикрывать все казачьи станицы от вторжения противника, заставляло нас непрерывно перебрасывать полки с одного места на другое, не давая им даже минимального отдыха. В итоге этих манипуляций и люди и конский состав совершенно измотались.

Ежедневные потери в боях не пополнялись и наши полки таяли, как снег на солнце. Наступившие внезапно жестокие морозы и недостаток теплого обмундирования, каждый день выводили с фронта сотни обмороженных. Офицерского состава не хватало, и теперь полками командовали даже сотники. В общем, все было как при мне, только теперь еще намного хуже.

И я даже не могу помочь. Закупи я боеприпасы, так половину отдадут прытким Добровольцам. После моего ухода они и их сторонники активно грабят Дон, как только могут. Даже мою эскадрилью аэропланов министр Лебедев, вечно рассуждающий как юный гимназист, командующий нашей авиацией, попытался украсть, а когда это не вышло, то быстро сбежал к Деникину, где снова стал министром.

По мнению треклятого идиота Деникина именно такие люди, как предатель Лебедев, и нужны будущей России! Это были еще цветочки. Тут мы лишний раз сможем удивится, каких пределов способны достичь низость, предательство, аморальность и малодушие, подогреваемые стремлением к славе, богатству и — превыше всего — инстинктом самосохранения.

Германия в качестве нашего источника снабжения исчезла. Между тем, победители-союзники никакой помощи Дону не предоставили, хотя понемногу начали подкармливать этого идиота Деникина, стратегический талант которого состоял в умении проигрывать все битвы, а затем провозглашать их своими победами, и подталкивать казаков под его "конгениальное руководство".

В эти дни, демонстрируя флаг, британская эскадра в ходе "дипломатии канонерок" прибыла в Мариуполь ( в Таганрог эти жалкие трусы резонно зайти побоялись). Носились иностранцы с этим придурком Деникиным, неведомо с какого перепугу, как дурак с писаной торбой, разглагольствуя о его каком-то "величии". Товарищ Брежнев, как их брат по разуму, думается, оценил бы это должным образом.

Эти факты были явной ошибкой или преступлением. Добровольцы в тылу , еще не почуявшие, что дело пахнет керосином, в очередной раз продемонстрировав свою дурость, все продолжали веселиться и пьянствовать, так, что дым коромыслом стоял, да мамзельки визжали от восторга.

Дурак – он и есть дурак… Впрочем, и у круглых дураков ум изрядно обостряется, когда впереди маячит эшафот… Но, не в этом случае. Рестораны в Екатеринодаре забиты офицерами, коммивояжерами и спекулянтами; те швыряют деньги без счета. Такие пьянки закатывают! Откуда такие деньжищи, а? В подворотнях с рук можно купить почти все. Южноамериканский кокаин, германские презервативы, водку, спирт… даже девочек и мальчиков восьми-девяти лет от роду.

Наверху творилось, говоря вульгарно, черт знает что – не то чума, не то веселье на корабле… Для проституток наступили золотые деньки. Не только для них: шубы и золотые украшения в магазинах расхватывают со свистом. В некоторых частях (Шкуро, Покровский) – этакая вишенка на торте – бывали грабежи, причем ставка Добровольческой армии на это пагубное явление всегда закрывала глаза. Вместо этого они их вульгарно крышевали за хороший процент от добычи. Сделали из армии невесть что, уроды!

Благородным новым "лордам", Екатеринодарского розлива, набранным по разнарядке из отборной шпаны и городских шаромыг, получившим много сладких пряников, попросту не хотелось заниматься скучными и сложными делами государственного управления, и они предпочли устраниться. Но особенно пышно процветал тыл Добровольцев.

Там нашла приют целая армия каких-то таинственных личностей, подвизавшихся на почве чудовищной спекуляции, шантажа, политической игры и личной наживы. Там клубились массы беспринципных, амбициозных, жадный до почестей и богатства субъектов, развлекающихся музыкой и танцами. Разложение армии всегда наступает с разложением тыла, но белых политических боссов (как и во все времена) подобная лирика не интересовала…

Доходило до открытого предательства. Так заставы Добровольческой армии нагло не пропускали того, что было закуплено Доном. Например, в Севастополе задержаны наши тяжелые орудия, а в Славянске 50 санитарных вагонов, закупленных Доном. Посланный за этими орудиями в Севастополь на специальном пароходе офицер спешно телеграфировал в Новочеркасск: "Адмирал Конин получил приказание генерала Деникина никому покамест ничего не давать".

Идти на подчинение такому мелкоуголовному "ухарю" Краснов, демократически избранный глава пятимиллионного свободного населения, всячески противился. Не тот это был персонаж…

И не только оттого, что условия на Дону и психология казачьих масс не допускали этого, или, что мелочность характера генерала Деникина, его высокомерность и резкая прямолинейность, переходившая зачастую в неуместную властность, оттолкнули от него Донское командование, но еще и потому, что ни Донской Атаман, ни Донское командование справедливо не считали бестолкового генерала Деникина талантливым организатором, способным улучшить положение, но скорее его серьезно ухудшить.

Верить ему на слово как-то не тянуло, так как по всеобщему казачьему мнению должности третий помощник младшего швейцара для Деникина уже было много. А глас народа, согласно популярной латинской пословице, есть глас Божий.

Передать всецело в руки тупого солдафона, генерала Деникина, хрупкий Донской организм, по мнению генерала Краснова, было равносильно развалить все то хорошее, что с такими нечеловеческими усилиями уже было сделано. В сталинские времена «железный нарком» Лазарь Каганович, ведавший железными дорогами, высказал толковую мысль: «У всякой аварии есть фамилия, имя и отчество». Голая правда.

До сего времени генерал Деникин не проявил себя ни политическим деятелем государственного масштаба, ни талантливым организатором, ни дальновидным дипломатом. Абсолютно все его вздорные задумки с треском проваливались.

Одной же дикой солдатской прямолинейности при той чрезвычайно сложной и запутанной внешней и внутренней обстановке и при нахождении еще Добровольческой армии на казачьей территории, бесспорно было недостаточно. Как выражались Стругацкие об одном из своих героев, «что бы он ни задумал, все проваливалось».

К своим обязанностям этот ветреный генерал подходил творчески. Те документы, которые он считал полезными и правильными (либо сам участвовал в их разработке), он припечатывал моментально, едва получив. Те, что он не одобрял, считал неправильными (или его не соизволили позвать, когда их составляли), Деникин, не мудрствуя, попросту забрасывал подальше в пыльные уголки, не подумав приложить к ним печать. Очаровательно, не правда ли?

А дело стояло. Худшее ждало нас впереди. На почве переутомления с одной стороны, с другой -- вследствие невыполнения союзниками своих обещаний, в казачьих частях произошел надлом, на фронте начались прискорбные явления: самовольное оставление позиций, переход к красным и Донская армия почти без боя, местами стала катиться назад. Что и требовалось доказать...

А на фронте и в тылу большевики также интенсивно вели пропаганду и прививали казакам мысль о том, что ни французские, ни английские солдаты воевать с Советской властью не будут, что они жаждут только вернуться домой и, по примеру России, свергнуть свои капиталистические Правительства, что уже якобы проделано в Германии. Ага, даже в 21 веке все свергали и свергали!

-- "Краснов и белопогонники нагло вас, трудовых казаков, обманывают" -- дословно говорилось в большевистских прокламациях, -- обещая помощь союзников. Солдаты и пролетариат всего мира теперь поняли, кому война выгодна и кому она несет разорение. Война нужна только богачам, буржуям да помещикам, Пролетариат же всех стран за мир и за советы ... и т. д."

Несмотря на принятые Донским командованием меры противодействия, червь сомнения все же мало-помалу, подтачивал казачье сознание.

Между тем, военная обстановка на Донском фронте осложнилась, хотя вначале как будто все было неплохо. Голодный охотник идет на зверя даже с пустым колчаном. Каждый человек просто делал все, что мог, и даже больше. На севере Области завязались ожесточенные бои. Пользуясь громадным превосходством в силах, противник снова повел концентрированное наступление против войск Хоперского округа, а также и на фронте всей западной границы.

По-видимому, большевики намеревались отрезать весь север Области, прервав одновременно и железнодорожную магистраль Новочеркасск -- Лиски. Особенно стремителен был натиск красных с севера. Удачным маневром донцов, усиленных частями Усть-Медведицкого района, большевистская группа изменника Миронова, докатившаяся до станции Филоново на железнодорожной линии Поворино -- Царицын, была охвачена полукольцом и к концу ноября снова отброшена к границе Области.

Для восстановления положения во всем Хоперском районе и овладения г. Борисоглебском и станцией Поворино, Донское командование использовало сосредоточенный у г. Новохоперска отряд генерала Гусельщикова из войск, оперировавших в Воронежской губернии. С помощью названного отряда нам удалось овладеть г. Борисоглебском, станцией Поворино и восстановить равновесие на севере. Эта операция снова дала казакам большое количество пленных и огромные трофеи. Однако ослабление войск, находившихся в Воронежской губернии, во имя спасения родного Хоперского округа, привело к потере Лисок и части территории Воронежской губернии.