Жаворонок

Глава 28

Когда они вышли из гостиницы, Стивен пытался сосредоточиться на цели их прогулки, но это стоило ему огромных усилий. Лаура лишала его возможности соображать.

— Давай пройдем за эти доски, — сказал Стивен, — оттуда можно смотреть на гостиницу, не привлекая внимания.

— А для чего они? — спросила Лаура, когда они проходили мимо аккуратно сложенных досок.

— Думаю, для строительства лодок, — не очень уверенно ответил Стивен.

Из-под уродливой шляпки, выцветших локонов и кругов под глазами сверкнули ее синие глаза.

— А очень трудно признать, что ты чего-то не знаешь?

Он улыбнулся:

— Совсем не трудно. Есть много вещей, в которых я не разбираюсь.

— Неужели? А мне всегда казалось, что ты знаешь все на свете.

Он навел бинокль на гостиницу.

— Занавески подняты, но никого не видно. — Стивен перевел бинокль на море. — А тут множество кораблей.

Он передал бинокль Лауре. Она, посмотрев на море, перевела бинокль на знакомые окна.

— Ты прав, ничего не видно. — Она вернула бинокль Стивену. — Давай уйдем, чтобы не вызывать подозрений.

— Лучше пройдем по берегу, — сказал он, пряча бинокль, — это будет выглядеть вполне естественно.

— Только не слишком быстро, — произнесла Лаура, когда они вышли на дорогу. — Ты не забыл, что я не очень здорова?

— Хорошо бы взять в аренду коляску и возить тебя.

— Прекрасное развлечение, — усмехнулась Лаура.

— Кузина Присцилла не любит развлечений.

— Ошибаешься. Она любопытна и обожает сплетни. Разве это не развлечение?

Лауре трудно было изображать из себя кузину Присциллу, идя под руку со Стивеном, в теплый осенний день, когда набегающие на берег волны навевают соблазнительные мысли.

— Я совсем не удивляюсь, что поездки на море в последние годы стали весьма популярными.

— Они придают сил, не правда ли? — заметил Стивен.

Лаура надеялась, что ей будет просто со Стивеном, особенно после того, как они поговорили о его неожиданном предложении и ее не очень вежливой реакции. Они даже смогли прояснить недоразумение, связанное с придуманным им прозвищем леди Жаворонок. Она предполагала, что им удастся вернуться к тем отношениям, которые у них были в юности.

Теперь же, если не обращать внимания на редкие поддразнивания, они вели себя как мужчина и женщина. И прогулка под руку по берегу моря была типична для взрослых мужчины и женщины, а не для молодых друзей. При этом создавалась такая же интимная атмосфера, как и во время их обеда наедине.

Проходя мимо объявления о вечере танцев, Лаура вспомнила, как в юности избегала возможности танцевать со Стивеном. Не потому, что ей это не нравилось, а потому, что было неловко танцевать с братом. Все понимали, что девушка не станет танцевать с братом, если у нее есть настоящий кавалер. А у Лауры со Стивеном в то время были отношения, как у брата с сестрой. Как странно было об этом думать теперь. Когда они вернулись в гостиницу, их встретил мистер Топем и передал приглашение на чай от семейства Грантли. Неудобно было снова отказываться, и Лаура, сославшись на усталость, попросила Стивена навестить почтенное семейство. Сама же она то и дело подходила к стене, приложив ухо, стояла некоторое время, но, так ничего и не услышав, взяла роман и села читать. Вернулся Стивен.

— Узнал что-нибудь интересное? — спросила Лаура.

— Ничего нового. Как ты уже говорила, миссис Грантли видела, как они приехали. Дайер был весьма бледен и закутан в одеяла, Фарук отнес его на второй этаж. — Посмотрев через плечо на книгу у нее в руках, Стивен воскликнул: — Читаешь романы!

— Я никогда не говорила, что не люблю романы, — возразила Лаура.

— Это хороший роман, я знаю.

— Сэр Стивен Болл читает романы? — Лаура округлила глаза.

— Мы с тобой вместе читали когда-то «Удольфские тайны».

— Когда были совсем молодыми. — Лаура улыбнулась. Она с каждым днем получала все большее удовольствие от воспоминаний об их прошедшей юности. — Мы даже попытались сделать из романа пьесу, помнишь? Ты играл благородного Веленкорта, а я — Эмили. Ты не хотел играть любовные сцены со своей сестрой.

— Это было бы противоестественно.

— Ты мог предложить эту роль Джульетте.

— Она была слишком мала. «О, Эмили, — это были слова из пьесы, — у меня почти не осталось надежды. Когда ты перестала меня уважать, ты перестала любить меня».

— Ты помнишь? Подожди, подожди, я попытаюсь вспомнить. «Если бы ты дорожил моим уважением, ты бы не доставил мне столько беспокойства!» Я произнесла эти слова, отвернулась и неуверенно протянула к тебе руки, стараясь умерить твою настойчивость.

— «Значит, это правда, Эмили, правда, что я навсегда потерял твое уважение?» — Стивен говорил так, как будто вошел в роль.

— А я прижала руки к груди и воскликнула: «Объяснитесь, пожалуйста, сэр!»

— «Разве нужны какие-либо объяснения? О, Эмили, неужели я так низко пал в ваших глазах?»

— Мне кажется, ты что-то пропустил, там был длинный монолог.

— Он был слишком скучный. Проблема была в том, что она ему не доверяла. Если бы эти легкомысленные героини доверяли своим героям, все было бы гораздо проще.

— Если бы мужчины не были такими вредными, девицы доверяли бы им, несмотря ни на какие доказательства.

— Ладно, давай дальше по тексту.

— Я не уверена, что смогу вспомнить. — Но губы ее, даже помимо ее воли, уже шевелились. — «Хорошо, Веленкорт, — она протянула к нему руки, — я не знала обо всех обстоятельствах, о которых ты говорил».

— «Обо всех», учти. Даже она понимала, что ему многое пришлось пережить.

— «Чувства, от которых я сейчас страдаю, должны убедить тебя, что я говорю правду. Хотя я перестала тебя уважать…»

— «Предательница…»

— «Я не смогла забыть тебя окончательно».

— «Вам должно быть стыдно».

— Говорите, сэр, если помните, что было дальше.

Стивен рассмеялся.

— «Но я все еще дорог тебе, моя Эмили?»

— «Разве я должна отвечать на этот вопрос?» А затем Эмили произнесла: «Это первые моменты радости, которую я испытываю со времени твоего отъезда».

И хотя ситуация Эмили совсем не напоминала ту, в которой находилась Лаура, каждое произнесенное слово имело какое-то особое значение.

— А потом, насколько я помню, — мягким голосом произнес Стивен, взяв ее за руку, — мы поцеловались.

— Очень осторожно, будто могли обжечься. Стивен подошел к ней вплотную.

— Сейчас мы сделаем это лучше.

Он коснулся губами ее губ. Лаура ответила на поцелуй. Он был таким же целомудренным, как и тот, на который они осмелились много лет назад, на сцене, перед родственниками и друзьями, но он не был осторожным. Оба повзрослели.

Теперь ощущение от поцелуя у Лауры было такое, будто она выпила бокал вина. И ей захотелось прижаться к Стивену, сжать его руку. Сердце бешено колотилось, ноги дрожали.

Стивен оторвался от ее губ. Немного отстранился.

— О юность, о страсти!

Веки его были опущены, на щеках появился румянец. Он повернулся к окну, из которого виднелось море.

— Удивительно! Чего только не запечатлевает память, — едва слышно произнес он.

— Да, удивительно, — в тон ему ответила Лаура, представив себе Стивена обнаженным, сгорая от желания отдаться ему.

— Не выйти ли мне еще раз? — сказал он. — Я ведь здоров и полон сил. Зайду в другую гостиницу, расспрошу обо всем, как будто мы хотим туда переехать. Может, удастся узнать что-нибудь интересное.

— Иди, — сказала Лаура. — Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сломать эту проклятую дверь, за которой находится капитан Дайер.

— Терпение. Это ведь наш первый день.

Он имел в виду их первый день в попытках разгадать загадку, но Лаура восприняла эти слова как обещание еще одного поцелуя. И не только.

Что она может допустить? Позволить распространиться огню, который сожжет их обоих?

Стивен направился в свою спальню, но у двери остановился:

— Надеюсь, ты не предпримешь никаких действий в мое отсутствие?

— Никаких действий? — переспросила Лаура.

— Я хорошо тебя знаю. Если Фарук уйдет, у тебя появится искушение ворваться в комнату, чтобы увидеть капитана. Не делай этого, не рискуй.

Лаура печально вздохнула:

— Хорошо, сэр. Я постараюсь не поддаться искушению.

Уловил ли Стивен двусмысленность в ее словах? Если и уловил, то виду не подал.