Желание

6

Прежде тихий дом наполнился звуками и движением. Теперь здесь было много гостей: друзья из школы, мастер Линк со своей семьёй — тётей Эммой и маленькой Тоней, коллеги Эдана. После смерти дяди Брона безыменю удалось заставить его старшего сына отдать часть вещей. Так, в кабинет отца вернулись старый дубовый стол, кресло и шкаф с книгами. Дорей знал, что книг удалось отвоевать от силы половину, но даже эта маленькая победа наполняла его радостью. Вернулись ковёр из гостиной, резной столик в холл, и несколько фарфоровых сервизов матери. Эдан также приложил немало усилий ходя из одной лавки в другую, и выкупая старые вещи семьи, которые рачительный дядя Брон успел продать, но которые не успели найти новых хозяев.

Дорею нравилась новая жизнь. Она была почти такая, как та, старая. До всего. Только иногда по вечерам на мальчика накатывала необъяснимая тоска. Иногда он вспоминал разговор дяди Терена и Эдана в первый день их знакомства и размышлял кем же был таинственный «заказчик», но никто из этих двоих не соглашался рассказать Дорею больше, хотя он считал, что имеет право знать. Эдан отнекивался тем, что уговор был только про защиту, но не про месть, а дядя Терен просто уходил от разговора. По крайней мере Дорей теперь точно знал, что родители не погибли из-за ошибки отца в заклинании.

Всё было хорошо. Один день походил на другой, яркий и светлый, как жемчужины в ожерелье. В какой-то момент Дорей даже поверил, что теперь так будет до конца дней — простое, чистое счастье, со своими ежедневными маленькими радостями и проблемами, но однажды Эдан вернулся с работы чрезвычайно задумчивым. Его не порадовало ни жаркое бабушки Торимы на ужин, ни стакан горячего вина.

— Эдан? Что с тобой? — Спросил Дорей необычно притихшего духа, когда они сидели поздним вечером в гостиной у камина. Пусть днём весна уже вовсю звенела капелью и пела ручьями, по ночам всё ещё было холодно, и несмотря на протесты прижимистого деда Торима на отопление дома уходила уйма денег.

— Сегодня случилось кое-что, — неохотно признался безымень. — На службе. Если бы я был простым смертным, то погиб бы.

— Что?!

— Всё должно было выглядеть несчастным случаем.

— Но с тобой ведь всё в порядке!? И… и почему ты уверен, что всё было подстроено?

— Ты забыл кто я? Со мной не бывает случайностей в человеческом понимании.

— Но… Кому бы это понадобилось? — Ошарашенно спросил Дорей. Эдан в его понимании был образцовым человеком. Как такой, как он, мог нажить врагов — да ещё смертельных врагов — мальчик не понимал.

— Известно кому… — безымень потёр шею. — Я повернул всё наоборот, и те, кто подстраивал «несчастный случай», думают, что я избежал смерти по счастливой случайности. Но думаю, что вскоре они попробуют ещё раз. Да и тебе стоит впредь быть более осторожным.

— Но… кому?..

Эдан подарил мальчику долгий тяжелый взгляд.

— Твоё прошлое, похоже, не хочет оставлять тебя в покое.

— Я…

— Пока что не бери в голову. Я что-нибудь придумаю.

— Это тот, кто убил папу и маму?

Эдан молчал.

— Это он, да?

— Да, — со вздохом ответил дух.

— Скажи хотя бы кого мне следует ненавидеть.

Эдан молчал ещё долгую минуту.

— Архимаг Латрак Сервус.

Теперь настала очередь Дорея молчать и переваривать услышанное.

— Но… он же главный королевский чародей! Какое ему дело до нас?

— Помнишь, мастер Нант, управляющий твоего отца, говорил о тайнике на чёрный день?

— Ну, да. Мы его так и не нашли.

— Думаю, что там скрыты не деньги. Или не только деньги. И что твой дядя последовательно разорял дом именно в поисках этого тайника.

— Что же там могло быть? — Дорей по-прежнему не понимал.

— Документы, как-то связанные с Сервусом. Точнее, с тёмной стороной его дел.

— То есть? Как?

— Если бы ты был главным королевским чародеем и был нечист на руку, чего бы ты опасался больше всего?

— Что меня кто-то раскроет.

— Не так, — отмахнулся дух. — Не просто раскроет, а докажет, что ты что-то делаешь не то. Кому больше поверят — обычному столичному волшебнику или королевскому чародею? А если обычный столичный волшебник придёт с неоспоримыми доказательствами? То-то же.

— Но как отец мог бы…

— Чем он занимался перед гибелью? Какое было его последнее дело?

— Он был в группе, разрабатывавшей взрывные амулеты для армии. Папа говорил, что у них почти получилось, но были проблемы со стабильностью. Потом сказали, что они погибли именно из-за этого…

— А если нет?

— Что нет?

— Если твоему отцу удалось закончить начатое, но кто-то мешал ему, и он разобрался что всё время идёт не так и почему?

— Но это же… Ведь будь у нас такие амулеты, мы бы победили в Орте! — Глаза Дорея округлились. — Может, война бы не была такой долгой!

— Ага, — кивнул удовлетворённо дух. — Именно так всё и могло быть.

— Но… это же была бы государственная измена!

— И опять ты прав, мой юный господин. Мастер Линк не знает, чем занимался твой отец — разработка амулетов была королевской тайной, и именно в этот раз по случайности они не работали вместе. Но твой отец рассказывал об этом дома.

— Я никогда не думал…

— Потому что как ни крути — ты ещё мал, а мастер Сервус очень ловко умеет складывать два и два.

— И что же теперь делать? — Дорей поник. Против королевского архимага ему, сопливому мальчишке, не тягаться. Даже с поддержкой могучего духа — всё же сила безыменя, как казалось Дорею, лежала в другой области, чем сила чародеев. Что остаётся? Бежать?

— Старый хорёк не успокоится, пока не добьётся своего, — Эдан откинулся обратно в кресло — пока он рассказывал всё мальчику, то выпрямился напряжённо, но теперь опять расслабился. — Есть два варианта: либо я его банально убью, что мне не нравится — против волшебника такой силы мне придётся раскрыть себя, — либо мы найдём тайник с доказательствами его вины, и тогда с мастером Сервусом разбираться будем не мы.

— Но ведь если мы не нашли тайник — может, его всё же нет? Как ты мог его не увидеть?

— Дорей, мир устроен намного сложнее, чем кажется, и даже возможности таких, как я — не безграничны. Да, я вижу деяния мастера Сервуса — от рождения и до наших дней, но доказательств у меня нет. Я вижу, как всё могло бы быть — и как не стало. Твой отец был сильным волшебником, и его умения и мастерства вполне хватило бы на то, чтобы укрыть свой тайник так, что даже духи, включая стариков Торимов, его не видят. Но это не значит, что его нет.

— Ты хочешь сказать, что нужно поискать получше?

— Возможно, ты единственный, кто может его найти, — пожал плечами Эдан и отвернулся к огню. — Так тоже бывает.

— А ты видишь, что может быть?

— Вижу. Но вариантов очень много, и я не могу пока что с уверенностью утверждать, какой из них станет действительностью.

— Как всё сложно…

— Не унывай. Завтра начнём искать. И у нас всегда есть возможность уехать.

Дорей обошёл весь дом. Ощупал все половицы и углы. Вспомнил прежнее расположение всей мебели в надежде, что это поможет найти тайник, ведь отец скорее всего должен был иметь к нему быстрый доступ, не требовавший перетаскивания тяжёлых комодов и диванов с места на место. При этом было понятно, что искать в очевидных местах смысла нет, тем более, что дядя Брон освободил дом от картин и ковров. Но сколько Дорей ни ломал голову, сколько ни старался смотреть внимательнее, а завитушки на каминах и колоннах лестницы щупать тщательнее — ничего не находилось.

День шёл за днём, и мальчик начал паниковать — сколько у них ещё осталось времени? Когда в следующий раз предпримут попытку убить Эдана? Когда, наконец, возьмутся за него самого? Сколько раз дух сможет ускользнуть от смерти прикрываясь случайностями и совпадениями? А тайник всё не находился, будто его и не было никогда. Словно он — выдумка, плод воображения.

— Не переживай, — утешал по вечерам его Эдан. — У нас ещё есть немного времени.

То, что времени давно не осталось, Дорей понял выходным утром, когда они по обыкновению отправились вместе на рынок. Эдан любил сам выбирать мясо и даже водил дружбу с местным мясником, господином Добешом.

Возле лавки их ждал статный мужчина в широкополой шляпе странника. Он старался не выделяться из толпы, но обувь его была слишком чистой, а костюм такой, какого директор Линей не надевал даже на праздники. Да и его лицо выглядело слишком молодо для таких старых колючих глаз. Человек опирался на трость, и кроме взгляда это, пожалуй, было единственной вещью, выдающей его истинный возраст.

— Мастер Тримос, — поздоровался он первым, когда Эдан и Дорей подошли достаточно близко.

— Мастер Сервус, — поздоровался в ответ Эдан. — Какая удивительная встреча!

— Не то слово, — архимаг улыбнулся в ответ, а Дорей почувствовал, как буквально прирастает к мостовой, сам превращаясь в камень. Этот человек перед ними — самый могущественный волшебник из ныне живущих! Говорят, ему уже больше ста лет. И здесь? На рынке? Почему он пришёл за ними лично? Уж точно такой великий маг не стал бы мараться об их жизни. — Я вижу, ты знаешь кто я. А вот кто ты — я не знаю.

— Эдан Тримос, боевой маг короны, к вашим услугам, — без привычной иронии в голосе склонился перед ним безымень.

— Боевые маги не умеют играть с вероятностями так, как это делаешь ты, — покачал головой мастер Сервус. — Будем говорить начистоту. Всё равно ты знаешь, зачем я приехал — нельзя ускользать от смерти так долго и не понимать что к чему. Да и сегодня — твой шестой раз.

— И то правда, оставим лицемерие для другого раза, — согласно кивнул Эдан делая полшага в сторону. Теперь он стоял между Дореем и волшебником словно защищая последнего своим телом.

— Кто ты, мастер Тримос? — Мастер Сервус склонил голову на бок. — После первых двух неудачных попыток я приказал найти о тебе всё, что только можно, и был поражён.

— Правда? — Эда выглядел польщённым. Дорей сделал маленький шажок назад. Умом он понимал, что убежать не удастся, но так хотелось надеяться! Как долго дух сможет забалтывать мага? Как далеко удастся добежать? Может, если добраться до дома и запереться там — они окажутся в безопасности? Папа всегда говорил, что защитные щиты дома так крепки, что способны выдержать осаду настоящей армии.

— Правда, — кивнул мастер Сервус. — Ты удивителен, с какой стороны ни посмотри. Ты вроде бы есть, но тебя нет. Не звезда, нигде не блистал, но из Орты вернулся без единой царапинки, хотя битв не избегал. Маленький серый человек, сознательно стремящийся быть маленьким серым человеком.

— Ах, мастер Сервус, ваши слова для меня — как музыка, — расплылся в улыбке Эдан. — Благодарю. Большая честь получить признание от столь могущественного мага.

— Паясничаешь, — фыркнул в ответ волшебник. — Так кто же ты?

— Как я уже представился — Эдан Тримос, боев… — Эдан не успел договорить — архимаг едва заметно пошевелил пальцами и в их сторону брызнул сноп изумрудных искр. Эдан дёрнул кистью, словно стряхивая воду, и искры упали на мостовую. Ещё мгновение, и они растаяли без следа, как первые снежинки осенью. Никто из многочисленных посетителей рынка ничего не заметил. Толпа многоголосой рекой продолжала течь по улице. Люди заходили и выходили из магазинчиков, о чём-то спорили с торговцами. Два мага стояли возле мясницкой лавки и с угрюмым молчанием смотрели друг на друга.

— В своей жизни я знал не так уж много волшебников, умевших то, что только что сделал ты, — наконец, произнёс мастер Сервус. — И уж точно никто из них не работал в городской службе уничтожения магических выбросов. Почему ты не атаковал в ответ?

— Я всё ещё вижу вариант судьбы, в которой мы расходимся мирно, — очень серьёзно ответил Эдан. — Он маловероятен, но всё ещё существует. Никто не погибнет, и мы останемся вполне довольны друг другом. Что скажете, мастер Сервус?

— То есть, ты всё же видишь их, — покачал головой архимаг. — Вероятности. Провидение наделило тебя таким даром, а ты втаптываешь его в грязь.

Эдан промолчал, а Дорей сделал ещё один маленький шажок назад, но тут увидел их — сопровождающих архимага Сервуса. Несколько человек в неприметных костюмах стояли в подворотнях по обе стороны улицы. Если он сейчас развернётся и побежит — попадёт в руки одному из них. Вот тому детине, слева от лавки тканей. Битва неизбежна. А с таким численным перевесом они точно проиграют. И погибнут. Эдана архимаг, наверное, захватит и сделает своим рабом, а Дорей отправится, наконец, на тот свет, как давно следовало.

— Мастер Тримос, — опять заговорил архимаг. — Что же ты так. Да ещё связался с Данешами. Зачем тебе этот щенок? Ты работаешь на моих врагов и собираешь доказательства?

— Мастер Сервус, это последний шанс, — предупредил Эдан. — Мы ещё можем разойтись, и каждый будет жить своей жизнью.

— Начатое всегда нужно заканчивать, — покачал головой архимаг и ударил тростью о землю. Во все стороны побежала рябь, словно они стояли не на каменной мостовой, а на водной глади. Дорей не удержался на ногах и упал. Вокруг раздались удивлённые и испуганные возгласы. И тут мальчик увидел — Эдан больше не был человеком. Его слегка потёртый коричневый рабочий балахон стал другим, а лицо было скрыто капюшоном, как в их первую встречу.

— Как скажете, мастер Сервус, — ответил дух, и голос его не был голосом Эдана. Казалось, что говорит большая толпа и один человек одновременно. Дорей ещё успел увидеть как испуганно расширились глаза архимага, как он вскидывает перед собой трость, и голубые ветвистые молнии ударяют во все стороны. Как с криками ужаса в разные стороны подаётся толпа, а те неприметные мужчины в костюмах бросаются к ним из засидок в подворотнях. А потом упала тьма.

Дорей проснулся от чьего-то прикосновения. Тётя Эмма меняла мокрое полотенце.

— Тётя Эмма, — позвал мальчик.

— Дорей! Ты проснулся, — обрадованно воскликнула женщина. — Ну, слава богам. Как ты себя чувствуешь?

— Хочу пить, — оно попробовал сесть, но вдруг понял, что сил нет совсем. — Что случилось?

— Ты заболел, — тётя Эмма поправила полотенце на его лбу, и потянулась к кружке с водой, стоявшей на тумбочке. Помогла ему напиться. — Потерял сознание прямо у лавки мясника. Господин Добеш сразу же послал за нами. Говорила я Терену, что ты неважно выглядишь, а он не слушал! Отправил тебя одоного за покупками! А ты сам-то хорош, мог бы сказать, что так плохо себя чувствуешь! Несколько дней жар не спадал, я уже не знала что делать.

— Прости, тётя Эмма.

— Ничего, всё же хорошо закончилось.

От недомогания через несколько дней и следов не осталось, лекарь так и не смог сказать, что же это было. Только тётя Эмма по утрам обеспокоено трогала его за лоб прежде чем отпустить в школу, и маленькая Тоня донимала полюбившейся ей игрой «в лекаря и больного».

Весна пролетела незаметно за играми, учёбой и новыми переживаниями: Дорей начал ухаживать за Литой, и девочка отвечала взаимностью. Они часто вместе гуляли после школы, обошли все улицы и окрестные открытые скверы. С друзьями часто бывали в кондитерской лавке, и несколько раз даже выезжали с семьями на пикники. Взрослые снисходительно улыбались, одноклассники — некоторые — завидовали.

Наступило лето принёсшее с собой жару, экзамены, и чуть позже — долгожданные каникулы, а вместе с ними — классную экскурсию. Чем лицей Тарнесса всегда нравился Дорею — что хотя бы раз в полгода классные мастера устраивали какие-нибудь развлечения для своих детей. То на экскурсию поведут, то в поход. Однажды они даже были в Академии — дирекция поощряла одарённых детей учиться дальше после выпуска из лицея.

— Все здесь, — крикнул мастер Тиней из конца небольшой колонны детей — их всех выстроили по двое, как малышей. Впереди стояла мастер Диран, их классный мастер, в конце — мастер Тиней, учитель математики.

— Хорошо. Можем отправляться!

Нестройная змейка вытекла из двора лицея и галдя, хохоча и толкаясь локтями отправилась в центр города. В этот раз экскурсия не обещала ничего интересного — в королевский дворец их не поведут, только в зал заседаний ратуши и часовую башню, но Дорей ждал с нетерпением — ему всегда нравились механизмы, а главные городские часы в башне на Рыночной площади были огромными и очень современными — мальчик помнил, как они с отцом когда-то ходили смотреть, как их устанавливают.

Часы действительно оказались поражающими воображение: механизм занимал почти всю внутренность башни. Огромные ходики, шестерёнки и гири казались живыми существами, глядящими на притихших детей с не меньшим любопытством, чем сами дети глядели на них. Главный городской часовщик, мастер Тарат, рассказывал об устройстве передаточного механизма возле самых стрелок, когда Лита едва заметно толкнула Дорея.

— Смотри, это ведь смотровое окно? — шепнула она, указывая куда-то вверх. Рядом с ними стояла прислоненная к стене стремянка. А чуть выше виднелось небольшое окно — их было много, по всему периметру крыши. — Как думаешь, отсюда наши дома видно?

Дорей боком протиснулся вдоль стены и, стараясь не привлекать внимания, забрался на несколько ступенек. Одно из креплений скрывало лестницу от мастера Тарата, так что если он в ближайшее время не сдвинется с места, то даже не заметит, что кто-то его не слушает.

Дорей выглянул в окно. На улице ярко светило солнце. Небо походило на перевёрнутую миску с лазоревым дном и белой каймой по краям. Мальчишка прищурился. С такой высоты все дома казались игрушками. Острые коньки крыш, тонкие трубы, извилистые улочки, миниатюрные экипажи и пешеходы, похожие на муравьёв, спешащие по своим делам.

Словно обручи сдавили грудь Дорея. Он моргнул, пытаясь избавиться от наваждения и покрепче ухватился за перекладину, чтобы не упасть. Он уже видел раньше этот город с высоты. Только всё было в снегу, и улицы казались чёрными росчерками на грязно-белой бумаге. Сотни тонких дымков тянулись из дымоходов, словно тропинки, соединяющие небо и землю. И тугие крылья за спиной.

— Эдан, — едва слышно прошептал Дорей. Как он мог забыть?! И Эдана, и деда с бабой Торимой, и Ряска? Почему он думал, что всё время после того, как вернулся из школы Нигмара Белого, он жил у Линков? А Тоня? Она ведь считает его старшим братом! Почему Эдан так поступил с ним? Почему забрал воспоминания о себе?

— Ну как? Видно? — Позвала его Лита.

— Да, — Дорей заставил себя улыбнулся. — Очень круто. Посмотри тоже, — он быстро спустился с лестницы уступая ей. — Тебе понравится.