Железный шериф

Глава 4

Маленький город, в котором он так неожиданно оказался, ужинал, и центральная улица опустела. Вдоль нее в два ряда расположились магазинчики, салуны и игральные заведения. Здесь и там виднелись коновязи, возле домов тянулись деревянные тротуары.

Шанаги подошел к тому, что напоминало лучший отель, и вошел внутрь. Клерк, высокий молодой человек с желтоватым лицом и впалыми щеками, пододвинул к нему регистрационный журнал. Том написал: «Том Шанаги, Нью-Йорк» — и вернул его обратно.

— С вас пятьдесят центов, мистер Шанаги. Вы к нам надолго?

— До восточного поезда завтра вечером.

— Если вас интересует игра по маленькой, — предложил клерк, — у нас в задней комнате как раз собралась подходящая компания.

— Спасибо. — Дома Том сам помогал обдирать простаков и на обман не поддавался. — Я не играю.

— Нет? Значит, наверное…

— Девушку я тоже не хочу. Мне бы что-нибудь поесть, отдохнуть и почитать нью-йоркскую газету, если она у вас имеется.

Он не очень понравился клерку. Тот ткнул пальцем в сторону двери, из-за которой доносился звон тарелок.

— Можете поесть вон там. — Тот же палец ткнул в противоположную дверь. — А там — салун. Что же касается нью-йоркской газеты… — Клерк пошелестел газетами, лежавшими на стойке, по виду читаными-перечитаными. — Боюсь, у нас нет ни одной. Время от времени коммивояжеры оставляют их в фойе, посмотрите сами.

Шанаги подумал и решил, что не стоит, взял ключ, подхватил одеяла и пошел к лестнице. Может статься, в газете ничего и не сообщат о войне банд. Всегда были и будут драки, стычки между группировками и убийства. Газеты писали лишь о малой их части. Джон Моррисси фигура, конечно, популярная, но Эбен Чайлдерс едва ли известен за пределами Файв-Пойнтс, Бауэри и пары районов по соседству с Бродвеем.

Окно комнаты выходило на улицу. Кровать, кресло, трюмо с овальным зеркалом — вот и вся обстановка. На трюмо стояли белый таз и кувшин с водой. Рядом на вешалке висело полотенце. На полу лежала истертая ковровая дорожка.

Том снял пиджак, закатал рукава, умылся, смочил волосы и причесался.

Он критически осмотрел себя в зеркало. Пять футов девять дюймов, чуть выше среднего роста, сильнее, чем большинство людей, благодаря тяжелой работе в кузнице. Девушки говорили ему, что он симпатичный, но можно ли верить их словам? Они знали: он друг Моррисси, а имя Моррисси означало в том мире, который он покинул, и деньги и власть, поэтому ему тоже старались польстить. Нельзя сказать, что он часто знался с девушками… Он всегда занимался только черновой работой, был на побегушках.

Отряхнув пиджак, Том взял шляпу и спустился в ресторан, заказал мясо с бобами и начал потихоньку расслабляться.

Официант, полный человек в полосатой рубашке с резинками на рукавах и прилизанными волосами, налил ему чашку кофе, пролив немало на блюдце.

Окно на улицу, затянутое мелкой сеткой, было открыто, и Том услышал звон кузнечного молота.

— Поздновато трудится ваш кузнец.

— Много работы. — Официант поставил на стол кофейник. — Скоро начнется перегон скота, вот всем и надо подковать лошадей. В такое время он всегда занят.

Официант отошел. Шанаги медленно приходил в себя. Ему нравилось спокойно сидеть, потягивая кофе. Уже несколько дней подряд, а в действительности недель, он работал без перерыва. И вдруг такой подарок судьбы — целый отпуск. До завтрашнего вечера ему совершенно нечего делать. Лучше, наверное, купить билет на поезд сейчас: если что-нибудь случится, билет, по крайней мере, будет у него в кармане, а когда он попадет в Нью-Йорк, все пойдет своим чередом.

Что может случиться? В ответ на свой собственный вопрос Том пожал плечами и поднял глаза на возвратившегося с тарелкой официанта.

— Если захотите добавки, дайте знак, — предупредил он. — Мы привыкли, что у нас едят хорошо.

Шанаги наполовину закончил ужин, когда дверь с улицы открылась, посетитель, звеня шпорами, подошел к столу, где уже сидели двое, и упал на стул рядом с ними.

— Его не видно, — сказал он. — Опаздывать на три дня! Это так не похоже на Рига.

Услышав знакомое имя, Том, который резал мясо, застыл.

Риг? Риг Барретт? Шериф!

— В последний раз он дал о себе знать на прошлой неделе из Канзас-Сити.

— Может, он уже здесь? Разведывает обстановку? Тебе же известно, какой он, никогда не поднимает шума.

— Очень тревожно, судья. Вы же знаете, чем угрожает Винс Паттерсон, а Винс зря словами не бросается. Я слыхал, он нанимает ковбоев. Несколько дней назад приехал Джоэль Стронг и сообщил, что у Винса уже двадцать пять человек. Зачем ему столько? Чтобы пригнать стадо в две с половиной тысячи голов, ему не надо и половины, так к чему нанимать так много ковбоев?

— Может, боится индейцев?

— Винс? Да он пойдет против всех адских сил в одиночку с ведром воды! Нет, рассчитывает расквитаться. Когда убили его брата, пообещал вернуться.

— Он не может винить за это весь город.

— Однако винит. Винс — тертый калач и никогда зря не болтает. Его мог бы остановить только Риг Барретт. Он не послушает никого другого.

Судья отпил кофе, затем закурил сигару.

— Да, я знаю Винса, с характером человек. Он ведь из Кентукки. Приехал и начал отлавливать и клеймить одичавший скот. Подружился с индейцами, которые хотели подружиться с ним, воевал с теми, кто искал войны. Построил себе отличное ранчо. Первые два года все делал сам. Потом приехал его брат. Работали и воевали они с ним бок о бок. Брата убил Драко.

Драко?

С этого момента Шанаги слышал лишь обрывки разговора, как ни пытался что-нибудь разобрать. Любопытство его разгоралось. Наверное, Риг Барретт ехал на том поезде, и почему-то сошел, оставив вещи. Но зачем шерифу трястись в грузовом вагоне? Чтобы незаметно заявиться в город? Возможно, но Риг, похоже, не из тех, кто бы стал беспокоиться, что его узнают. Горожане с надеждой ждут его возвращения.

Так что же с ним стряслось? Том пожалел, что этим вечером не было поезда на Восток. Прямо сейчас. Он почувствовал, что его затягивает в западню. Его старый друг из тира много рассказывал о нравах на Западе. Если ты убил человека в честном поединке, вопросов не возникнет. Если же в спину или еще каким-то нечестным способом, тебя повесят. И выбор не велик — бежать или быть повешенным.

Если у него найдут ружье и одеяла Рига, его сочтут виновным!

Допив кофе, он встал и расплатился. Двадцать центов… Неплохо. И еда хорошая.

Тома так и тянуло на звук кузнечного молота. Он прошелся по улице.

Двери кузницы оказались распахнуты настежь. Огонь в горне светился неярким красным цветом, вокруг наковальни висели лампы. Том шагнул в дверь, кузнец взглянул на него.

— Поздно работаете, — улыбнулся Шанаги. — Хотите выпить? Угощаю.

— Не пью.

— Ну, я тоже. Так, иногда. — Том немного понаблюдал за работой кузнеца. — Я часто видел, как такой же отвал делал мой отец.

— Вы кузнец?

— От случая к случаю. А вот папа был хорошим кузнецом.

— Хотите работу?

Шанаги заколебался.

— Я завтра вечером уезжаю, но если у вас слишком много заказов, могу помочь. А что надо делать?

— Подковывать лошадей, ковать ободы для фургонных колес, иногда литье.

— Это пожалуйста. Я не часто работал с плугами и отвалами, потому что живу в Нью-Йорке, а там главное — уметь подковывать тягловых или ездовых лошадей, ставить ободы на повозки.

— Приходи в шесть часов, помашешь молотом денек. Жаль, что не можешь остаться. У меня достаточно работы для трех человек — всем надо срочно. — Кузнец смахнул пот со лба. — Пора отдохнуть. — Он вытянул из-под верстака старую табуретку. — Сядь, посиди. Нью-Йорк, а? Я там никогда не был.

— У вас есть машинка для сворачивания ободов?

— Слыхал о них. Ничего работает?

— Некоторые ничего. До прошлого года я и сам о них не знал, но кузнец, у которого подрабатываю в Нью-Йорке, его зовут Маккарти, купил себе одну. Ему понравилось.

— Может, мне тоже себе такую достать. Сэкономит время.

— Давно вы здесь кузнецом?

— Давно? Черт возьми, да я закладывал этот город! Человек, который живет дальше по улице, увидел мой инструмент, когда я проезжал на фургоне мимо его лагеря, и попросил согнуть обод. Я сделал для него четыре фургона, а потом начали приводить подковывать лошадей. Здесь народ сам подковывает лошадей, но работа оставляет желать лучшего, большинство выполняет ее тяп-ляп. Ну, я проработал недели две, а потом перебрался сюда, под тополь, и поставил себе хибару. Следом появился старина Гринвуд с фургоном, полным виски, и тоже остановился здесь — начал продавать выпивку прямо с фургона. Я потребовал с него четвертую часть прибылей, поскольку он встал на моей земле. Так ему и сказал, а он не стал спорить и начал платить. Потом появился Холмструм, узнал, где кончается моя земля, занял соседний участок и построил магазин. Так и получился город. Сегодня у нас и склады, и железная дорога, и жителей восемьдесят человек.

— Много проблем?

— Случается. Драко часто затевают скандалы. Они поселились к западу отсюда. Старик и четверо парней. Буйные. Ужас какие буйные! Гринвуд, Холмструм и я хотим, чтобы город рос. Задумали построить церковь и школу, пусть даже пока в одном доме — средств маловато. Мы с самого начала совершили ошибку: выбрали шерифом Генри Драко, он выгнал бродяг… одного убил. Потом вроде как запало ему в голову, что он здесь самый главный, ну прямо король. За ним и его сыновья решили, что город принадлежит им. Нам это не нравится. Совсем не нравится. Этот городишко основали мы. Собрались четверо или пятеро и организовали комитет. Посадили деревья, в свободное время копаем колодец — городской колодец. — Он встал. — Ну, пора за работу. Если не передумал, приходи завтра. Я буду здесь на рассвете.

Том вернулся обратно и немного постоял перед отелем, вглядываясь в темноту. В домах вдоль улицы зажгли лампы. Свет от окон ровными прямоугольниками падал на тротуар.

Он недоверчиво покачал головой. И это город? Скопище хибар и каркасных домов вдоль железнодорожных путей в голой прерии. Тем не менее кузнец говорил о нем с гордостью, похоже, он действительно любит его. Как, удивился Шанаги, можно любить такую суровую землю?

Что же касается самого Тома, то понятия «быстро убраться из этого города» для него не существовало, потому что ему хотелось еще быстрее. Завтра он пойдет работать в кузницу, чтобы скоротать время, и, кроме того, ему нравилось держать в руках тяжелый молот, ощущать жар от раскаленного сияния горна, нравилось что-то лепить, что-то творить своими руками. Может, эти люди любили свой город, потому что построили его своими руками?

Он поднялся в комнату, лег и сразу заснул под легкий шум дождя, который пошел словно для того, чтобы облегчить ему сон и охладить ночь. Проснувшись утром, Шанаги вспомнил о письмах и бумагах шерифа. Надо взглянуть на них, вдруг там есть ключ к тому, что случилось с Ригом Барреттом.

Солнце еще не взошло, хотя в окно уже пробивался смутный серый свет. Некоторое время он лежал не шевелясь, собираясь с мыслями. Чувствовал себя немного неуютно, хотя постель была достаточно хорошей и свежей, воздух прерий — прохладным и приятным. Он осознал, что причина его беспокойства лежала в нем самом, но что за причина, не знал.

Странно, но Нью-Йорк, в который он скоро вернется, казался ему очень далеким. Каждый раз, когда Том пытался представить его, то картина расплывалась, и это раздражало его.

Шанаги умылся, оделся, собрал вещи и спустился завтракать. Горожане ели дома, и в ресторане отеля сидели такие же приезжие, как и он. Нынешним утром здесь сидела только молодая женщина в сером дорожном костюме, казавшаяся очень холодной и сдержанной. Она один раз взглянула на Тома и больше его не замечала.

Довольно хорошенькая пепельная блондинка с правильными чертами лица явно ожидала кого-то, проявляла нетерпение и часто посматривала на крохотные часики, которые носила в сумке. Шанаги заинтересовался и не торопился. Его разбирало любопытство: кого она ждет и что такая девушка здесь делает.

Он почти не знал женщин. Девочки с Лайн или те, которые прохаживались по улицам в Бауэри, — вот с кем он знакомился в танцзалах Моррисси, когда приходил туда за деньгами. Другие женщины, к которым относилась и эта, обычно вставали намного позже. Она родилась на Западе? Вряд ли. Приехала поездом? Еще не прибыл и первый.

В ресторан вошел худощавый, темноволосый парень в длинном сюртуке и широкополой шляпе. Серый жилет его был безукоризненным, серые брюки в полоску прикрывали начищенные до блеска ботинки.

Шанаги изучающе оглядел его. Знакомый тип — мошенник и картежник. Приятная наружность, правильные черты лица, вкрадчивые манеры. Словом, все при нем, но что-то очень важное отсутствовало.

Девушка собралась уходить, но вдруг замешкалась и снова опустилась в кресло.

— Джордж! Кого я вижу! — воскликнула она, будто удивившись встрече. Но Шанаги догадался, что ждала она именно Джорджа. К чему тогда игры?

Том снова налил себе кофе. Кузнец подождет еще немного.