Жемчужная Триада

--- Странно, – задумалась я. – Зачем они сделали это открыто? У Избранных Посвященных достаточно сил, чтобы управлять мирами, не показываясь на сцене, если я все правильно поняла. К чему такая демонстрация?

--- Намекаешь, что, кроме угрозы расширению империй и утверждения авторитета, как ты сказала, судей Веселес, есть что-то еще?

--- Что если это угроза не подобной экспансии, а чему-то другому? Что еще делала Эстелла, кроме завоевания колоний? И зачем?

--- Мне еще десяти лет тогда не было. И я занимался далеко не государственными делами. В нашем распоряжении только слухи. Хотя, – Лэйкер нахмурил брови. – Я подумаю над этим.

«Возможно, стоит обратиться к Абиав – их миры свободны от протектората Избранных. Как им это удалось – неизвестно. Никто в здравом уме не станет распространять подобную информацию. Однако кое о чем их можно попросить. У Кланов Абиав свои понятия о благородстве и великодушии. Найдем ключ хотя бы к одному замку – сбросим все оковы. Та же Тамита после смерти Торел-Юкора получила доступ к Жемчужной Триаде, пусть и ограниченный. Этого ей достаточно, чтобы направлять действия организации по своему усмотрению. Правда, кое-кто ей мешает».

Кто?

«Как ни странно, Нийрав. Когда я его увидел в первый раз, сразу понял – Чудик не так прост, как кажется. Не ожидал, что настолько не прост».

--- Но не думай об этом, – Лэйкер поднялся со стула и остановился у арки выхода. – Постарайся уснуть. Завтра мы отправимся в зону, мало похожую на реальный мир. Хватит с тебя и услышанного.

--- Мы – это…

--- Ты, я и Эримонд.

--- Эримонд тоже?

--- Как и сказал Аурелиус.

Мне не понравился такой тревожный тон.

--- Ты что-то не договариваешь.

--- Я не говорю того, в чем не уверен.

--- Зачем ты вообще взял его с собой? И не убеждай, что он сам умудрился вырваться из Левера – ты бы не допустил этого, если бы захотел. И… водоросли оказались на беспомощном в Клиадральном плане Механике не случайно. Моральные дилеммы тут вряд ли имеют место. Так в чем же причина?

Лэйкер несколько секунд молчал.

«Я очень жестокий лирен. Может, потому что наполовину Демон. Может, кровь здесь не имеет значения. Есть вещи, за которые я себя ненавижу. Некоторые из них приходится повторять раз за разом. И за это я ненавижу себя еще больше».

Глава 4

Эиннар, похоже, никогда не засыпал: в какое бы время суток я не высовывала нос из своей темницы, передо мной была все та же картина суеты и бурлящей деятельности. А было бы любопытно взглянуть на каменный город, черные спирали улиц которого безжизненно пусты. Вот только неписаный обычай ключевых миров требовал, чтобы торговля велась без демонстрации товара, и все переговоры имели место непосредственно перед спрятанными в вырубленных кельях лавками, поэтому гомон становился непременным атрибутом подобных «купеческих» районов во многих уголках Веселес. Исключения составляли нелегальные предметы торга: их Клиадральные проекции так безнаказанно не продемонстрируешь, нужно знакомиться с образцами в особых, законспирированных целым рядом плетений помещениях. Тем более что за качество официально никто не отвечает – все нужно проверять самому.

В поход мы собрались быстро и молча. Гнетущее настроение и почти безнадежные перспективы к веселью не располагали, всем просто хотелось как можно скорее покончить с этим и покинуть место вынужденной изоляции. Нет, конечно, взаперти нас никто не держал – я даже успела предпринять несколько вылазок в город. Только Эиннар по размерам не превосходил даже Пункт 11, а замкнутое пространство искусственной пещеры дополняло очевидное сходство поселения с тюрьмой. Прекрасное место для развития клаустрофобии, однозначно.

Глобальные политические сдвиги в ключевых мирах сказывались даже в такой глуши, как Нимея – в воздухе висело тревожное ожидание чего-то грандиозного, это можно было прочесть и на лицах торгующихся, и между слов распускающих сплетни бездельников. Все что-то предчувствовали и строили предположения, переговариваясь полушепотом, а я слушала, запоминала, размышляла, пока позволяло время.

До безымянного Легендарного места нас провожал один Цамерий. Ну, как один. Визуально – один. Фактически эм-Латуа концентрировал в себе силы едва не трети всей Жемчужной Триады. При необходимости он мог без напряжения обратить в пепел и пыль половину Нимеи, принудительно втянув связанных с ним Чудиков в Резонанс. Полагаю, Нийрав не шутил, утверждая, что возглавляемая им организация может побороться с Избранными Посвященными. Страшно лишь предположить, чем эта борьба обернется для Веселес. Вряд ли локальными жертвами.

Мне все хотелось заговорить с красноволосым Чудиком, но я не знала, что ему сказать. Если взглянуть правде в глаза, моя мать убила его отца, а потом и остальных родственников. Скорее всего, даже этим дело не ограничилось. И что тут скажешь? Формально моей вины здесь нет, но… Цамерий должен был ненавидеть все, что несет отпечаток фамилии эм-Деборо. Меня – тем более. Не было ничего удивительного в том, что меня аккуратно, практически незаметно избегали. А сколько всего хотелось его спросить…

Например, о той же Эстелле. Или о том, почему из всех миров Веселес Цамерий выбрал именно Нимею в качестве основного места жительства. Нет, серьезно, почему Нимею? Насколько же гадко, тяжело и безысходно должно быть внутри, чтобы комфортно ощущать себя в безликом каменном мешке? Тут настолько просто можно было погрузиться в апатию, будучи в великолепном настроении, оптимистично настроенным и неунывающим по жизни, что казалось странным, как город еще не превратился в некрополь.

Эм-Латуа держался все так же холодно и отстраненно, великолепно ориентируясь в невероятно сложных для навигации улочках города, компенсировавшего размеры путаностью лабиринтов-домов. То и дело из толпы его кто-то окликал, приветствовал, о чем-то спрашивал, за что-то благодарил. Неудивительно, лирен фиолетовой категории в любом мире – практически бог, что говорить о Нимее.

Очередная спираль оборвалась зияющим чистой темнотой проходом, и наша небольшая компания двинулась по восходящему тоннелю. Снова мгла, холод и неизвестность. Я старательно гнала прочь мысли о таящихся в укромных местах уродливых тварях, но все равно вздрагивала от каждого шороха. Этот мир угрожающе сильно действовал на психику.

Оказавшись вне поля зрения исчезнувшей вместе с братом Мириам, Эримонд заметно приуныл, плетясь с тихими ругательствами позади. Я так и не добилась от Лэйкера полноценного рассказа о том, кто это вообще такой. Спрашивать лично не хотелось совершенно – что-то отталкивающее было в этом молодом оппозиционере: то ли сквозящее презрение к окружающим, еще более отвратительное из-за своей необоснованности, то ли поразительная беспардонность, такая же неуместная. Тем более, Эримонд открыто заглатывал пластинки, шарики, порошки и прочую дрянь, определенно наркотическую, выуживаемую им из глубоких карманов (нашел же способ достать эту гадость в совершенно незнакомом мире). Уму непостижимо, как с такими дозировками он сохранял способность не только самостоятельно передвигаться, но и осмысленно говорить.

--- Не поднимайте глаза к небу, – предупредил Цамерий. – Мы выходим не поверхность, а солнце еще над горизонтом.

Я послушно уставилась себе под ноги, сопротивляясь обуревающему желанию поступить наоборот. Темно-синий мрак скалистого ландшафта встретил нас в компании сильного ветра, такого ледяного, будто в паре сотен шагов от нас простиралась арктическая пустыня. И чей-то пристальный взгляд. Цепкий, немигающий. Неживой. Очень хотелось обернуться, чтобы поймать его, но что-то мне подсказывало, вместо глаз я увижу воплощение тьмы в огромной окружности. Черное солнце, с ним, определенно, не все в порядке. Готова поспорить, это не мертвая звезда, завершающая цикл своего существования, обращающийся в черную дыру кусок инопланетной материи. Это существо, разумное и дикое, живое и мертвое. И оно может забрать не только глаза, если поддаться соблазну.

Впрочем, скоро мысли без посторонней помощи переключились на необходимость следить за «дорогой»: острые выступы Радужной породы явно не заботились о том, чтобы облегчить нам четверым задачу по их преодолению. Ох, как я пожалела, что рассталась с текландтскими «галошами». В мягких туфлях любая неровность ощущалась так, будто я шла босиком. И как Чудики в них ходят? Видимо, так же, как и спят на жестком камне в кельях без окон. Мазохисты.

Спустя некоторое время мое внимание привлек яркий свет впереди – это мы обошли широкую скалу, закрывающую обзор. И я увидела каньон. Зрелище было непередаваемое. Гигантская трещина рассекала простирающееся на сотни километров плоскогорье тремя росчерками, будто местный бог, будучи еще ребенком, решил нарисовать на гористом холсте снежинку, но, увидев первые результаты творческого порыва, передумал продолжать и оставил, как есть. Причудливая расселина вытянулась до самого горизонта, освещаемая чем-то из глубины: источник ровного белого света определить было сложно. В этом свечении чудилось смутно знакомое, тревожное нечто, память о котором я с удовольствием оставила бы на самом донышке сознания, но…

--- Откуда этот белый свет? – Вырвалось у меня.

--- Какой свет? – Удивился Эримонд.

--- Вон тот. Разве не видишь?

--- Радужные Камни, – сухо прокомментировал Цамерий. – Естественный Клиадральный Аккумулятор.

Ах да. Пункт 11. И у меня белая категория. Эм-Латуа, значит, должен видеть фиолетовое сияние. Ну а Эримонд – ничего, понятное дело.

--- И что? – Как и следовало ожидать, Механику слова о Клиадральном Аккумуляторе мало что прояснили.

Цамерий промолчал. Похоже, Эримонда тут все недолюбливают.

--- Ты не Чудик, вот и не видишь ничего, – решил ответить Лэйкер.

--- Но она тоже не Чудик, – парень возмущенно указал на меня рукой.

--- Она Чудик.

--- Ну конечно. Я похож на идиота? Я знаю, как выглядят Чудики. У меня образец перед глазами.

--- Ты не владеешь Клиадрой, поэтому не видишь.

--- Издеваешься?

Лэйкер с едва ощутимым раздражением проигнорировал вопрос.

--- Можно подумать, отсутствие Клиадрального Зерна сразу делает из лирена неполноценного урода, – обиделся Эримонд.

--- В твоем случае владение Клиадрой вряд ли что-то изменило бы.

--- Ты на что намекаешь?

--- Здесь я вас оставлю, – Цамерий притормозил у небольшой выемки в скале. – Когда вы пересечете границу, время для вас потечет быстрее, чем в реальности, но лучше не задерживайтесь. Духи тянутся к Духам. Чем дольше вы среди мертвых, тем тяжелее их покинуть.

Ограничившись таким мотивирующим напутствием, эм-Латуа сел, прислонившись спиной к скале, скрестил ноги и надвинул капюшон на глаза. Я вопросительно уставилась на Лэйкера. Неужели он останется здесь до нашего возвращения? Здесь, посреди каменной пустоши, под солнцем, поглотившим все живое на планете? В темноте. Один. Мне и в компании не по себе от страха и холода. Но Лэйкер безучастно отвернулся, и нам оставалось только двигаться дальше, осторожно начав спуск по ветхим, явно давно не использовавшимся ступеням, вырубленным прямо в скале. Что же, раз есть ступени, значит, кому-то они были нужны. Не знаю только, обнадеживает ли сей вывод или настораживает, потому как со стороны, наверное, казалось, что мы спускаемся в ад.

Первый же шаг отозвался гулким скрежетом поддающегося давлению камня, и у меня все поплыло перед глазами. Но лестница, вопреки угрожающему стону, не обвалилась. Мысленно скрестив пальцы, я перенесла вес на другую ногу. Следующее неуверенное движение вниз вызвало новую волну угрожающего треска, и снова без серьезных последствий, не считая дребезжащего эха, от которого хотелось заткнуть уши. И так раз за разом.

Вынуждена констатировать, среди всех немногих посещенных мною уголков Веселес этот пугал меня больше всего. Честное слово, на Кладбище было не так страшно, как здесь. Узкая грубая лестница с трудом умещала одного лирена на ступенях, каждая из которых была готова рассыпаться в любой момент. Постукивание падающих камешков в такт нашим шагам и тревожный треск под ногами действовали не самым успокаивающим образом на нервы, уже порядком расшатанные. Нужно ли упоминать о высоте? Краем глаза взглянув по правую сторону крутого спуска, я еще сильнее вжалась в холодную стену: дно терялось в ярких потоках света, сердце дергалось где-то в районе глотки. Такими темпами я начну заикаться уже через пару часов. Или заработаю неврастению. Или все-таки навернусь с очередной ступеньки. Даже не знаю, что вероятнее.

Моего терпения хватило всего на десять минут. Так, что там по этому поводу говорилось в лекции по психологической аккомодации?

Небольшим усилием приведя в движение с самого Левера почти не функционирующие легкие, я сделала глубокий вдох, чуть прикрыла глаза и медленно выдохнула. Продолжая перегонять по трахеям сухой горьковатый воздух, я несколько раз повторила ключевые слова, запускающие механическое программирование сознания. Сейчас телу можно доверить обеспечение безопасности спуска. К счастью, инстинкт самосохранения является базовым, а подсознание слишком принципиально, чтобы махнуть на меня рукой и сбросить надоедливого подопечного «отдыхать». Надеюсь.

В состоянии, близком к полудреме, я отметила стремительно нарастающую плавность движений и почти полное спокойствие. Ладонь опытным поводырем повела меня вниз, скользя по неровностям камня. Сознание постепенно отстранилось от процесса, бесстрастно наблюдая за смелыми шагами не ведающего страх тела. Как жаль, что самые эффективные техники контроля сознания такие опасные – если переусердствовать, можно начисто стереть то, что называется личностью. А иначе некоторые алгоритмы я бы даже не останавливала.

Спустя какое-то время лестница закончилась уходящим вглубь скалы проходом, и я с нескрываемым облегчением свернула в темный коридор. Теперь тоннели перестали казаться мне самым страшным, что есть в Нимее. То ли еще будет. И, подумать только, мы спускались целую вечность, а не достигли и середины глубокого каньона. У него вообще есть дно?

--- Мы на верном пути? – На всякий случай решила уточнить я, деактивируя программирование сознания. – Не хотелось бы возвращаться той же дорогой в случае чего.

--- Сейчас любой путь будет верным, – Лэйкер ускорил шаг. – Нимея – мир обширный, но малозаселенный. Все прорубленные коридоры ведут к городам. Этот – не исключение.

--- Нам не говорили, что мы идем в город.

--- Они сами не знали наверняка. Легендарное место раскинулось очень широко. Цамерий оставил нас у самой границы. Кто-то жил тут задолго до появления Механиков и Чудиков. Думаю, последние жители древнего селения присоединились к мертвым еще до эпохи расцвета нынешних ключевых миров. Либо еще раньше.

Боюсь предположить, по какой причине.

Лэйкер незамысловатым плетением заставил тьму рассеяться, да только помощь от глаз и не требовалась. Прямой ровный тоннель пролегал, не разветвляясь, дальше вниз. Воздух становился все плотнее – из этой вязкой массы, казалось, можно было слепить невидимого снеговика. Больше ничего примечательного не обнаружилось. К слову, я вряд ли нашла бы хоть одно отличие этой шахты от любой другой, разве что стены здесь достаточно ровные. Слишком ровные, не в пример лестнице позади. Но после Сэмсали критерии странности серьезно подняли планку, так что я и не думала беспокоиться.

Пока мы не вышли из тоннеля.

Вот теперь я почувствовала, что попала в Легендарное место. То, что предстало нашим глазам, мягко говоря, обескураживало. Прямо под ногами пол обрывался светящейся бездной, в центре которой, не соприкасаясь с отвесными стенами, висел город. Многоуровневая система вырванных из твердой породы катакомб оплетала квадратные спирали лестниц без перилл, уходящие вверх и вниз так далеко, как только можно было различить. «Улицы» каменных пластов, тонких, как домашние ковры, изящно огибали причудливой формы строения, будто отраженные в кривых зеркалах. Словно слепленный из пластилина город попытались смять в ком, но не довели дело до конца, всего лишь местами поменяв верх и низ, вывернув и деформировав большую часть строений, функциональность которых теперь невозможно было установить. И вся эта разнородная конструкция двигалась, каждый элемент перемещался независимо от соседних, вытягивая и перекручивая плоские, связывающие хаос тропки с душераздирающим лязгом.

Эримонд застыл, не донеся до рта очередную порцию текландтских наркотиков, затем посмотрел на зажатые в руке серые пластинки и убрал их обратно в карман. Представляю, насколько причудливым должен представляться город в одурманенном сознании оппозиционера, если мой, формально трезвый ум нервно хихикал под впечатлением.

--- И… что теперь? – Я повернулась к Лэйкеру. – Как мы попадем… туда?

--- Это даже не мои галлюцинации? – Эримонд ткнул пальцем в сторону громадного архитектурного киселя. – Я уже подумал, что мне конец пришел… Schvizurum dirkwertzig! Эта штука настоящая?! Нет, вы как хотите, а я пошел отсюда. Еще не…

Я обернулась.

Парень уперся носом в стену. В стену, вместо которой пару секунд назад был тоннель. Тоннель, из которого мы вышли к обрыву. К обрыву, который глубиной вряд ли уступал каньону. Каньону, у которого, судя по всему, нет дна.

«Трезвый ум» закатился истерическим хохотом. Ничего, ничего. Нет предела совершенству. Убеждаюсь в этом всякий раз, когда считаю, что больше меня точно ничем не удивишь.

Эримонд медленно развернулся и сполз по стене, устроившись на оставшемся в нашем распоряжении уступе, одну ногу подтянув к себе, а вторую свесив над обрывом. Немного подумав, Лэйкер последовал его примеру. Прямо-таки образцовый настрой.

Мы будем просто сидеть?

«Нам некуда спешить».

А Цамерий говорил другое.

«Цамерий не видел ЭТО».

Но, Лэйкер, мы не сможем уйти отсюда, если так и останемся на этом клочке скалы у обрыва.

«Тебе так хочется туда?»

Я даже не знаю, что именно вижу.

--- Там кто-то есть, да? – Лениво зевнул Эримонд.

Лэйкер кивнул.

--- Кто?

--- Устану перечислять.

--- Они следят за нами?

--- Не совсем.

--- То есть?

--- Они нас не видят. Пока.

--- Реагируют на Клиадру? – Догадалась я.

--- И на движение. Но на Клиадру в большей степени. На звуки, скорее всего, тоже. Еще на дыхание. Мы почти не дышим, так что не приоритетно. Но лучше поменьше говорить вслух.

--- Не дышим? – Эримонд нахмурился. – А… точно, не дышу! А как же…

--- Замолчи, ты слишком шумный.

--- Так что будем делать? – Парень перешел на шепот.

«Для начала установлю между нами общий канал Серого Шепота. Теперь будем общаться исключительно через него. Следы от этого плетения менее заметны, чем твои вопли, карапуз».

«Кто бы сомневался».

А потом?

«Потом дождемся, когда вон та крыша окажется достаточно близко, чтобы мы без лишнего шума на нее запрыгнули. Надеюсь, к тому времени половина сбежавшихся к нам местных разбредется по своим делам».

Их можно убить?

«Всех можно убить. Но не у каждого хватает сил и способностей».

Может, Хамих-Кирар…

«Даже не думай».

Но тебе было бы проще…

«И так справимся».

«Так, хорошо, мы запрыгнем на крышу», – Эримонд почесал затылок, осматривая движущиеся катакомбы внизу. – «Куда потом? Там целый лабиринт, дороги, если это можно назвать дорогами, покорежены и вряд ли проходимы, а мы даже, как я понял, весьма смутно представляем себе пункт назначения».

«Для начала нужно попасть в… город. Мы живые, а твари по ту сторону, скорее, нет. Для них наши Сущности – сигнальные огни, пусть не такие яркие, какими могли быть. Духи тоже будут преследовать. Не думаю, что у нас появится время выбирать дорогу, будем двигаться наугад».

«А ты мастер подбодрить».

«Я еще не сказал, что практически все из них способны ускользать даже от Клиадрального зрения».

«Ненавижу тебя».

«Чуть не забыл».

«Заткнись, Лэйкер, хватит уже».

«Не произносите вслух свои имена».

«Почему?»

«Это опасно. Не только в Легендарных местах, но в них – особенно».

Я призадумалась.

Когда разговор заходит об именах, у многих лирен, особенно у Чудиков, развивается настоящая паранойя. Без преувеличений. Никто. Никому. Никогда. Не говорит свое истинное имя. В текстах нормативных актов, в учебных заведениях, на работе, даже в семьях между родственниками используются псевдонимы.

Конечно, этому есть объяснение, и довольно простое. Знание истинного имени – это своеобразный пароль, код доступа к лирену, открывающий всю информацию, начиная структурой созданных или только задуманных плетений и заканчивая местонахождением и памятью жертвы. И в этом случае любая Клиадральная защита будет практически бесполезна. Зная имя и Сущностный Образ, лирена можно убить, как бы далеко искомый объект ни находился. Многие предпочитают вообще не знать свои имена, дабы не проболтаться случайно.

Едва ребенок появляется на свет, по правилам ему должно быть присвоено имя. Младенца нарекают (необязательно вербально) родители, напрямую обращаясь к нему. Если процедура по некоторым причинам не была проведена, новорожденный получает в качестве истинного имени первое направленное ему обращение, каким бы собирательным оно ни оказалось. Прошептав рыдающему сироте: «Тише, мальчик», – можно случайно подарить тому имя Мальчик на всю оставшуюся жизнь. Прецедентов было невообразимо много.

Впрочем, паника вокруг имен характерна только для обладателей Клиадрального Зерна. Настоящее имя обычного лирена можно узнать, обладая всего лишь черной категорией, так что скрывать имена имеет смысл, только если ты умеешь Клиадрально защищаться, чтобы не открывать брешь в плетениях. Раздражение того же Эримонда можно понять – обычные лирены до обидного беззащитны перед владеющими Клиадрой.

«Я и не собирался».

«Тем лучше… Прыгайте».

Что?

Оттолкнувшись от скалистого выступа, Лэйкер соскочил вниз. Сразу за ним спрыгнул Эримонд.

Я невольно поежилась, подойдя к самому краю.

«Быстрее».

Хорошо, хорошо.

Лэйкер поймал меня пятью метрами ниже места нашей предыдущей дислокации. Разлагающаяся плоть на боку тут же дала о себе знать тупой приглушенной болью. Но достаточно сильной, чтобы от навалившейся тошноты закружилась голова. Не дав времени оправиться, Ватрат спустил меня за руки с крыши на движущуюся каменную ленту висящей в воздухе дорожки и быстрым шагом повел к центру многоуровневой конструкции.

Сверху и снизу выросли громады искаженных каменных переходов. От плавного перемещения домов (если висящие в пустотах между катакомбами кривые коробки действительно когда-то были домами) их соединяющие, скрученные полоски-тропки издавали странные звуки, нечто среднее между воем и скрипом. Где-то далеко чудился металлический скрежет, а совсем близко – чье-то сиплое дыхание, от которого волосы дыбом вставали.

Наверное, поэтому волной накативший холод произвел большее впечатление. Металлическая пряжка на плотно запахнутом плаще покрылась тонким узором ледяной паутинки изморози. Пальцы рук почти парализовало, на глаза навернулись слезы. А ритмичный металлический лязг становился все отчетливее, будто совсем рядом проходила…

--- Что это такое?! – Ужаснулся Эримонд.

«Идиот!»

«Schviz, прости, я забыл про…»

«Уже поздно», – Лэйкер перешел на бег. – «Они идут сюда».

Сколько у нас в запасе?

«Нисколько. Проскочить, не привлекая внимания, нам уже не удалось. Им не нужно время для перемещения в пространстве».

Пока замерзший мозг делал выводы, глаза обнаружили предмет испуга Механика. То, что я приняла за кривые лестницы, оказалось обыкновенной железной дорогой. Ну, если, конечно, вертикальные железные дороги являются нормой. По этим перекручивающимся рельсам стремительно носились вверх-вниз пустые вагонетки, несколько вытянутые в длину. Лирен с небольшой близорукостью вполне мог принять их за живые существа, а с измененным сознанием – пожалуй, за все, что угодно. Либо Эримонд заметил что-то еще, ведь именно в таком ненормальном состоянии можно увидеть псевдомир.

Вот и прогулялись.

Ты же не думаешь применять Клиадру?

«Нам нужно только добраться до этих… приспособлений».

Но тебе…

Позвоночник болезненно передернуло. От Лэйкера покатились осязаемые волны горячего воздуха, и повсюду, одна за другой начали возникать мерцающие фигуры. Совсем не человекоподобные.

Если взять за основу выпотрошенную лягушку, отрезать у нее передние лапки и голову, а вместо внутренностей затолкать клубок источающих слизь волос-жгутов, то можно получить подобие того, что вдруг стало видимым. Ацефалы ростом едва доходили до моих плеч и оставляли после себя целые лужи густой слизи, похожей на пятна бензина возле городских бордюров.

Что это такое?!

«Тоже их видишь, да?»

«Из местных. Самые безобидные. Скоро доберутся и другие, поэтому действуем быстро. Подойдите ближе ко мне. По команде бегите к путям и сразу вниз, без промедлений».

А как же…

Один из монстров возник из ниоткуда прямо перед моим носом. Омерзительные скользкие жгутики потянулись было ко мне, но плотный воздушный снаряд сбил чудовище с ног. Будто только и дожидаясь этого сигнала, остальные ацефалы на долю секунды исчезли, а потом вновь появились, окружив Лэйкера плотным кольцом.

«Бегите!»

Я не…

«Эримонд, хватай ее и беги».

«Понял».

Парень молниеносно перекатился между кривыми лягушачьими лапками и, без усилий перекинув меня через плечо, еще быстрее бросился бежать к уходящим отвесно вниз рельсам. Боковым зрением я выхватила движение призрачного, малинового цвета серпа, разрубающего неживых противников, материализовавшиеся тела которых тут же испарялись, не успевая коснуться каменной тропы. После чего Эримонд высоко подпрыгнул и, оттолкнувшись ногами от нависшего над рельсами дома, отправил нас обоих в несущуюся на огромной скорости вагонетку.

Голова врезалась в металлическую стенку контейнера с такой силой, что я испугалась, не сплющатся ли шейные позвонки. И только полминуты спустя, когда цветные всполохи перед глазами исчезли, я несказанно удивилась относительно мягкой посадке. Это после такого-то акробатического трюка! На таких-то скоростях! Поразительно, как Эримонд успел все рассчитать: неточность в десятую долю кимн – и от двух лирен остались бы только бесформенные лепешки где-то внизу.

Судя по ощущениям, какая-то вязкая пружинистая подстилка и спасла кости от многочисленных переломов. Постойте-ка. Это не подстилка пружинистая.

Опустив взгляд вниз, я скривилась от отвращения: свисающие из распоротых животов безголовых монстров волосы были собраны здесь в плотную, пропитанную слизью желеобразную массу. В которой копошились крошечные ацефалы, дергающие своими единственными двумя конечностями в попытке выбраться из-под внезапно рухнувших в их ясли тел.

Я в недоумении уставилась на Эримонда. Парень держался куда лучше меня. Невозмутимо растолкав безголовых уродцев, он устроился в углу, спиной вперед (или, скорее, вниз). Что ж, по крайней мере, они не опасные. Пока.

Чтобы хоть как-то спастись от подступившей тошноты, я попыталась подняться. И пожалеть об этой инициативе мне пришлось так же быстро, как вернуться в лежачее положение. Вагонетка неслась вниз с такой скоростью, что, казалось, глазные яблоки сейчас пробьют прямой тоннель к теменной кости. Это, конечно, не Илтрон со сверхзвуковыми скоростями, но и двигались мы не в горизонтальной плоскости! А детишки-ацефалы неплохо устроились. Внутри контейнера скорость практически не ощущалась, если глаза не открывать. А глаза были только у нас с Эримондом.

На мое счастье поездка продлилась недолго. Резко затормозив, вагонетка накренилась и вывалила свое содержимое куда-то вниз. Нелепо перекувыркнувшись в воздухе, я нырнула в густое волосяное желе. Определить, где верх, а где низ, я доверила инстинктам, и не зря – через пару секунд сначала рука, а потом и все тело вырвались из мерзкого плена на поверхность. Брезгливо стерев с лица волосяную простоквашу, я нащупала носками дно. Теперь хотя бы можно открыть глаза.

Вместительное водохранилище (или слизехранилище, даже не знаю), в которое нас так негостеприимно вышвырнуло, было заполнено практически до краев все той же гадостью, в которой ацефалы перевозились с верхних уровней. И более сообразительный оппозиционер уже выбирался из него, стряхивая ногой прицепившегося монстра. Презрительно морщась, я взялась раздвигать руками живой холодец, прокладывая себе дорогу к каменному возвышению, но быстро осознала бессмысленность этого занятия и «поплыла» напролом. Проклиная сквозь зубы все, что попадалось на глаза.

--- Держись.

Это Лэйкер склонился надо мной, протягивая руку в помощь. Его ступни ни на сантиметр не проваливались в густое, отливающее фиолетовым волосяное желе.

Не слишком ли расточительно? Учитывая положение. Конечно, Клиадральное плетение вряд ли высокой категории, но если принять во внимание тот факт, что Лэйкер даже Печать на себя наложил, чтобы непроизвольно не создать какую-нибудь вязь, а местные, вроде как, реагируют на Клиадру…

--- Ты как? – Я ухватилась за сильную ладонь и вскарабкалась на твердый камень.

Что-то не так. Ощущения слишком странные.

--- Нормально. Поспешим. Лучше не оставаться долго на одном месте.

--- Уже можно разговаривать вслух? – Эримонд гневно швырнул под ноги перемешанные с волосами и слизью запасы таблеток из карманов.

--- Можно. Вперед.

--- Стой, – я настороженно отступила.

--- Что?

--- Почему ты стоишь на этой дряни? Нет, не так. Почему ты ДО СИХ ПОР стоишь на ней, а не на камне?

--- Расход сил на плетение не настолько велик, чтобы…

--- Это не Лэйкер, – я поспешила встать рядом с Эримондом.

--- Уверена? – Нахмурился тот. – Внешне – точно он.

Ха, уверена? Если бы. «Лэйкер» внимательно смотрел на меня с неприкрытым удивлением, смешанным с насмешкой, будто недоумевая про себя: «Ты что, совсем с ума сошла?» Может, и сошла. Но я не чувствовала Лэйкера. Даже лирена в стоящем передо мной не чувствовала.

--- Абсолютно, – кивнула я. – Это существо вообще не живое… где оно, кстати?

--- Здесь.

Механический шепот прямо возле уха вверг меня в немой ступор. Медленно, едва справляясь с упрямством одеревеневших мышц, я повернула голову.

Не только голос того, что выдавало себя за Лэйкера, резко изменился. Слева от меня таращило пустые черные глазницы существо, с трудом поддающееся описанию. Если бы кто-то додумался мумифицировать панд, то, возможно, семисотлетняя забальзамированная тушка этого животного выглядела бы именно так. Хотя, вряд ли у панд есть человеческие руки, да еще в количестве трех пар.

И вроде бы не страшно. Ну, скелет местами виден из-под сморщенной пятнистой кожи. Ну, двигаются кости сами по себе, как опарыши. Ну, дышит эта ходячая мумия, будто через противогаз. Не страшно. Не страшно. Не…

Сиплое шипение, с трудом сформировавшее одно слово, перешло в вибрирующий, леденящий душу визг. И у меня внутри все окоченело от ужаса.

Море слизи и волос зашевелилось. Вздыбившиеся массы потянулись к висящим над ними рельсам и каменным катакомбам, обволакивая все, до чего могли дотянуться. Будто живая переливающаяся лава расползлась по стенам, образовав вокруг нас липкое пульсирующее кольцо.

Визг резко оборвался, и в наступившей тишине я услышала гулкие шаги, едва отличимые от лязга ржавых металлических контейнеров. Что-то двигалось сюда. Что-то огромное.

Земля под ногами задрожала и с треском раскололась на три части. Я едва успела отпрыгнуть на более-менее безопасное расстояние. Перекатившись по инерции через голову, я вцепилась в покореженный каменный выступ за мгновение до того, как целый пласт потрескавшегося пола обвалился вместе с частью гигантского бассейна.

Повиснув на руках, я инстинктивно посмотрела вниз.

Ноги болтались над пропастью, дно которой терялось в завихрениях синего огненного шторма. И из глубины этого адского пламени с размеренным скрежетом выбиралось нечто совершенно необъятных размеров.

Ужас с новой силой сдавил горло.

Не знаю, что Инимрий имел в виду, говоря о благоприятных прогнозах потенциалов, но это явно была не самая удачная его шутка.

Глава 5

Лэйкер не придет. Я поняла это так же хорошо, как и то, что долго провисеть не смогу, а ожидать чудесное спасение не менее бессмысленно, чем звать на помощь. И от осознания неотвратимости рвущейся из бездны опасности отчаяние вдруг исчезло, уступив место еще более пугающему хладнокровию. Ну уж нет, умирать я пока не хочу. Точно не здесь и не сейчас.

Адреналин выдернул меня из оцепенения. Собравшись, я рывком подтянулась, закинула на плоскость камня сначала одну ногу, затем другую, немедленно поднялась и бросилась бежать от разлома, перепрыгивая через пульсирующую волосяную сеть с откуда-то взявшейся ловкостью циркового гимнаста. Уцелевший пол дрожал все сильнее – это чудовище из глубины подбиралось к поверхности. Нужно спешить.

Скорее по наитию я отыскала среди груды обломков и шевелящейся слизи Эримонда. Он лежал без сознания в окружении барахтающихся в пыли маленьких ацефалов. Вряд ли бы парень обрадовался такой компании.

Пинками отправив малышей барахтаться в другое место, я обеими руками схватила бесчувственное тело за шиворот и несколько раз встряхнула. Без результата.

--- Что б тебя, вставай! Нет времени лежать! – Я со всей силы врезала кулаком по болевым точкам чуть ниже подмышки.

Эффект не заставил себя ждать. Эримонд тут же вскочил, силясь понять, что происходит. Мне бы кто объяснил.

--- Бежим! Потом будем думать!

Я дождалась, пока взгляд Механика хоть немного сфокусируется на моем лице, и только потом повернулась, чтобы быстро прикинуть траекторию следующего броска. Правда, из запланированного я успела только повернуться.

Мощный удар в спину отбросил меня вперед шагов на десять, не меньше. Прокатившись боком по усеянному крошкой полу, я со стоном перевернулась и попыталась пошевелить левой рукой: острые края бассейна разорвали плоть во всю длину предплечья чуть ли не до кости. Ну замечательно.

--- Ты что делаешь?! – Морщась от боли, я в бешенстве обернулась. – А если бы…

Однако на прежнем месте Эримонда уже не было. Я только и успела заметить его огромные от страха глаза, когда Механик со скоростью ветра проносился мимо. Зато я получила возможность рассмотреть то, от чего он в такой спешке удирал.

Нет, это было не чудовище из огненной бездны – оно почему-то все медлило показаться из расселины. В воздухе висела круглая, в три человеческих роста, выпуклая линза, ровные края которой отливали сталью, хоть и были прозрачными. Пространство вокруг нее заметно искажалось, как если бы вдруг стало жидким и вливалось теперь в бездонный колодец. Но вовсе не оно приковывало внимание. Из линзы вырывались чьи-то руки. Сотни почти бесцветных длинных конечностей пульсирующими волнами то выскакивали из тесного светящегося круга, то вновь втягивались обратно, как резиновые. Может, то были и не руки вовсе. Скорее, ОПРЕДЕЛЕННО не руки, но я для собственного спокойствия не стала развивать ассоциативные ряды. Вместо этого я вскочила на ноги и, зажимая правой рукой рваную рану, пустилась бежать прочь от этой дыры неизвестно куда. Не знаю, чем она опасна, но проверять на своем опыте в планы как-то не входило.

--- Назад!

Я испуганно замерла.

--- Лэйкер?

--- Глашатаи подняли шум на всех ярусах. Другой дороги не будет, – Ватрат мягко приземлился прямо перед бегущим оппозиционером – тот едва успел затормозить и невнятными ругательствами выразил «восторг» от такой встречи. – Когда Страж сбросит последние оковы, мы не скроемся даже там.

--- А ты точно Лэйкер? – Эримонд недоверчиво скрестил руки на груди. – Тут не…

Неуловимо быстрым ударом Лэйкер вернул парня в бессознательное состояние и, схватив его за шиворот, потащил прямо к пульсирующей линзе.

--- Что это? – С неясными намерениями я бросилась наперерез.

--- Лучше не знать.

Точно Лэйкер.

--- А что хотя бы нужно делать?

--- Даже представления не имею, – в огромных темно-синих глазах мелькнул азартный огонек.

Ну да. Я и забыла, что это весело.

Лэйкер забросил Эримонда в центр линзы, и гибкие конечности бесформенным языком слизнули попавшее в зону досягаемости тело.

Веселее некуда.

--- Я. Туда. Не полезу.

--- Прости, спорить некогда.

--- Но…

--- Все будет хорошо, – Лэйкер неожиданно улыбнулся и коснулся теплой ладонью моей щеки. – Я найду тебя даже в Инопространстве.

Вцепившись в ноги и плечи, серые руки с силой дернули меня назад, и непроглядная тьма сомкнула свою хищную пасть.

Лязгающий грохот тяжелых шагов на несколько секунд смолк. Слышно было только, как шуршат скатывающиеся камни, да шлепают недоразвитыми лапками по полу маленькие ацефалы. А потом раскатистый утробный рев прерывистой волной пронесся по катакомбам.

Ватрат обернулся. Из дымящейся трещины одна за другой выбирались охваченные синим пламенем химеры. Призрачные, лишенные глаз звериные черепа местами покрывали обнаженные мышцы. Обугленная пятнистая кожа на тощих боках с треском рвалась и вновь срасталась при каждом движении мощного чешуйчатого хвоста, в эти моменты сквозь раскаленные прутья ребер можно было разглядеть сгустки текущей внутри изувеченных тел лавы. От невыносимого жара камень под когтистыми лапами трескался и крошился дымящейся пылью. Глухо рыча, чудовища настороженно принюхались и разбежались, окружив Лэйкера плотным, пока широким кольцом.

Страж проявил активность сразу за ними. Первая огненная цепь пролетела через весь зал, срезав по пути несколько каменных опор, и вызвала новый обвал, похоронивший часть бассейна и единственный выход к боковым помещениям. Вторая со свистом обмоталась вокруг рельсов, серьезно погнув металл. Следом бездна исторгла сразу десяток призрачных цепей, затем еще дюжину. Раскаленный воздух рядом с ними трепетал и расползался смертоносным маревом все дальше. Еще немного, и Стражу не придется что-то делать самому.

Полыхнув синими гривами, химеры бросились в атаку. Лэйкер едва успел сложить Печать Ледяной Завесы, вынужденно отвлекаясь от защитной вязи. Холодный блокирующий массив нападающих не остановил, но скорость заметно уменьшил. Клацая потухшей рваной пастью, химеры буквально прогрызали себе дорогу к неподвижной цели сквозь мутную стену абсолютного холода. Лучше, чем ничего.

Когда пламя вновь объяло изуродованные шкуры, плетение было готово. По всему телу Лэйкера, из каждого сустава наружу выступили многогранные призрачные суставы. Искрясь и переливаясь, они жадно всасывали синие огненные языки, многократно усиливая интенсивность свечения до ослепительного. Ближайший зверь был вогнан в камень фантомной дланью, остальные отпрыгнули в стороны и бросились с боков. Лэйкер вскинул руки. Синие локтевые кристаллы вспороли грудные клетки летящих в прыжке химер, на долю секунды трансформировавшись в тонкие иглы-лезвия. Еще нескольким, только готовящимся напасть, сковали лапы расплавившиеся кристаллы пальцев ног, которые вонзились неоново-яркими нитями в землю. Прозрачный кулак пронесся по обездвиженным целям исполинским молотом.

Грозно взревев, несколько химер вскарабкались на цепи и бросились сверху. Лэйкер рефлекторно вонзил в летящее чудовище лезвие, выросшее из ладони, но тут же понял ошибку и дернулся прочь, едва не угодив под густые струи выливающейся из распоротого живота лавы. Опрокидывающий удар щитом вокруг локтя, рубящий взмах той же рукой и снова удар по диагонали. Кристаллы почти полностью отделились от тела и плясали вокруг него вязкими синими струями, меняя форму, плавясь, рассекая не унимающихся химер. Поверженные твари уже через минуту поднимались вновь, срастающиеся раны переставали сочиться лавой, а к ним на помощь уже спешили новые порождения бездны. Обратившаяся в длинные плети вязь отбросила наступавших обратно к разлому, но Ватрат понимал, что выиграет от силы полминуты. Классическая Клиадра не работала, Сущностная отнимала слишком много сил, а времени почти не оставалось.

--- Что за дивный обед, брат мой Эрикс! Лучшую трапезу нам не сыскать в темном краю этих душных теснин.

--- Дозволенья прошу, мудрый Акест, силой померяться с пришлым сперва.

Лэйкер удивленно обернулся. Невозможно. Не один Страж, а сразу два? Но по раскаленным цепям неторопливо шагали двое. Обнаженный, могучего телосложения атлет уже наматывал на кулаки темные кожаные ремни с металлическими нашивками. Немного позади гордо ступал облаченный в царские одежды старец с длинным луком в жилистых руках.

Огненная пасть щелкнула возле самого уха. Не услышав окончание разговора, Ватрат отскочил в сторону и раскроил безглазый череп обросшим шипами кулаком.

--- Стой, смертный!

Мускулистый великан в один прыжок очутился возле Лэйкера и с разгона врезал кулаком по каменному полу. Чудовищный удар расшвырял сбившихся в стаю химер и высек из образовавшейся расщелины стену огня. Воющие струи пламени растянулись и сомкнулись непреодолимой завесой очерченной Стражем арены.

Ватрат бегло оглянулся. Сквозь огненный шторм едва ли можно было что-то рассмотреть, но, кажется, старик с луком не двигался. Эрикс угрожающе оскалился. За его спиной вздымались широкие угольно-черные крылья. Этот Страж – первородный Ангел? Здесь? В Нимее?

Удар прошел совсем рядом. Лэйкер в последнее мгновение откатился немного влево, скорее почувствовав, нежели заметив движение. Прозрачные лезвия вокруг его запястий, как лопасти мотора, со свистом рассекли воздух. Увернувшись от второго выпада, Лэйкер нацелился в ребра противника, но атлет проворно защитился и тут же ответил ударом. Кристаллы со звоном разлетелись в стороны, вонзаясь в камень, как в рыхлый снег. Ватрат вновь отступил. Эти ремни разрывали плетение с пугающей легкостью. Видимо, без Сущностной Клиадры обойтись не удастся. Очень плохо.

Кристальные наросты вспыхнули малиновыми фонтанами искр. Из позвонков, как из ножен, выскочили призрачно-розовые дуги-ребра и, вывернувшись параллельно настоящим, сцепились в районе груди широкой пластиной. Ангел усмехнулся и, подпрыгнув, молниеносно обрушился сверху огненным тараном. Стены гулко застонали, вторя грохоту взметнувшихся цепей.

Эрикс отвлеченно посмотрел на свои кожаные ремни, увязшие в плоскости зависшей над головой Лэйкера Печати. И резким взмахом крыльев погасил стену огня. Дико взвыв, химеры ринулись сквозь дымовую завесу.

Не медля более, призрачные ребра вывернулись назад и, мгновенно увеличившись до немыслимых размеров, располосовали хищников. Эрикс успел завернуться в свои черные крылья, но высвободить руки так и не смог. Лэйкер замахнулся для смертельного удара, но в последний момент дернулся назад. В каменный пол прямо перед ним вонзилась раскаленная стрела. От следующей спасло рефлекторное движение головы. Еще одна почти попала в левое плечо. Проклятый старик. Этот Акест с абсолютно нечеловеческой скоростью стрелял из невидимого укрытия. Быстро же закончилась честная игра.

Сдерживающая Ангела Печать с треском разлетелась. Ватрат поморщился от боли. У него осталось не так много времени до сокрушительного приступа. Нужно успеть остановить их любой ценой. Рассвирепевший Эрикс обрушивал удар за ударом, летящие стрелы отрезали пути для маневров.

С трудом вывернувшись из ловушки, Лэйкер прыжками добрался до пышущей жаром цепи. Светящиеся кристаллы запястий и локтей срослись в два длинных серпа. Зацепившись ими за бренчащие звенья, Лэйкер раскачался и запрыгнул на цепь немного выше, тут же оттолкнулся, снова повис на секунду, затем коротким прыжком скрылся от звякнувшей под ногами стрелы и вцепился в покореженные рельсы.

Эрикс напал сверху. Закрывшись цепью, Лэйкер ушел от пылающего кулака, но зацепил плечом угольные перья. Сознание пошатнулось от боли, сравнимой с той, что испытывает лирен, угодивший в котел с расплавленным металлом. Когда Ватрат пришел в себя, Ангел уже догонял его падающее тело. Экстренно собрав из разрозненных кусков повисших в незавершенном виде плетений Печать Шести Дверей, Лэйкер проскользнул через пролом в пространстве и вылетел из противоположной стены. Эрикс плавно развернулся и метнулся навстречу, набирая скорость.

А вот и лучник.

Лэйкер подпустил к себе Печати созданных порталов, выстроившихся вокруг, и нырнул в ближайший из них. Эрикс в растерянности замер и тут же пропустил выпад малинового серпа, зацепившего ключицу и почти достигшего шеи. Ответить он не успел: Лэйкер скрылся в одной из Дверей, чтобы выпрыгнуть уже с другой стороны. Акест прекратил стрельбу и прищурился в поисках цели. Второй Страж тоже стал внимательнее, и новую атаку Лэйкера встретил уверенным ударом. Однако Ватрат пронесся мимо, скользя по сотканным пространственным тоннелям. Его новая цель безрезультатно выпустила несколько стрел, встречающих вместо плоти пустоту. Всего один бросок.

Ангел выпорхнул из ниоткуда, преградив своим массивным телом удобный коридор для быстрой атаки. Не замедляя бег, Лэйкер юркнул вниз, на лету схватил не успевшего опомниться Эрикса за лодыжки и что есть силы дернул к себе. Розовые наросты пальцев сомкнули зубья дробящего кости капкана, намертво сросшись с гнутым металлом встретившихся на пути рельс. Скользящим движением серпов Ватрат направил летящую к нему стрелу прямо в сердце ревущего великана. Слишком быстро даже для сына Хранительницы Веселес. Эрикс вскрикнул, и черные крылья вспыхнули, рассыпавшись тлеющими перьями.

Стремительно проскользнув между цепями и стрелами, Лэйкер вырвал из правой руки призрачное лезвие и метнул его вперед. Вниз с грохотом полетели срезанные цепи, и Акест потерял равновесие. Длинное лезвие Призрачной Косы еще в полете подрубило ему ноги и резким движением рассекло тело до самого горла.

Бескровные останки исчезли в огненной пропасти под вой беспомощно кружащихся внизу химер. Вот и все.

--- Не уйдешь.

Лэйкер вздрогнул.

--- Не уйдешь, – снова шепнул кто-то позади.

--- Не уйдешь.

--- Не уйдешь.

--- Не уйдешь.

Глашатаи, десятки многоруких бестий сползались по цепям со всех сторон.

--- Не уйдешь.

Неужели…

Оглушительный рев. Вспыхнувшее пламя в глубине расщелины. Судорожно дергающиеся цепи. Нарастающий жар.

…те двое не были Стражами.

Гигантская трещина расколола стены по горизонтали. Помятые рельсы, цепи, камни, уходящие вверх лабиринты – все пришло в движение, сминаясь и плавясь в огромный грохочущий клубок, быстро обретающий новую форму. Десятки уровней катакомб сложились причудливым скелетом, вывернутые коробки-домики переплелись рваными мышцами и сухожилиями, а тоннели с несущимися по ним вагонетками вросли в это безумное сооружение грубыми артериями. Чудовищно огромных размеров существо бездумно распахнуло единственный глаз. И яростно заревело.

С поникшей головой Лэйкер опустился на колени и закрыл глаза. До этого не должно было дойти. Не должно было.

--- Прости Клемийя, – прошептал Ватрат, снимая Демоническую Печать. – У меня нет иного выхода.

***

Резиденция владыки могущественного ключевого мира, помпезный дворцовый комплекс занимал целое плато, возвышающееся в центре столицы Кальтиринта и, в то же время, отделенное от нее живописным каналом. Из этого глубокого хранилища, окаймленного ослепительно белой изысканной набережной, на головокружительную высоту подножия замка с мелодичным журчанием поднимались сверкающие водяные потоки. Нийрав был здесь однажды, еще в детстве, но прекрасно помнил ребяческий восторг, охвативший его тогда: казалось, умопомрачительно сложный и вычурный ансамбль размером с крупный илминрский город чуть подрагивал на вершине огромного фонтана, струи которого, достигнув каменных стен, больше никогда не спускались, а обращались в искрящуюся пыльцу окутывающих башни и шпили облаков. И никаких следов Клиадры, будто перед глазами – самый настоящий божественный дар, ибо только Боги могли сотворить такое великолепие.

--- Или Демоны.

Чудик обернулся на низкий вкрадчивый голос.

Перед ним стоял высокий статный лирен, примерно одного возраста с Аурелиусом Вергилицием, может, немного старше. Высокомерный взгляд больших темно-зеленых глаз, прямые пепельно-русые волосы почти до плеч, диковинное длинное одеяние цвета лаванды – Нийрав, несомненно, смотрел на чистокровного Демона, аристократа, блюстителя древних традиций и церемониала, подчас жуткого и омерзительного. А конкретно этого лирена с чопорными манерами знали многие – Вэртрид Лоурлий Тэваридий, формально возглавляющий Отдел Миграционного Надзора, а на деле контролирующий проведение всех операций контрразведки империи. Похоже, Аурелиус настроен серьезно, если направляет одного из своих ближайших советников… а, кстати, для чего?

--- Не сочтите за нелюбезность, высокородный Нийрав эм-Гэлийвер, ваша мимика настолько выразительна, что проследить ход мыслей не составило труда, – Вэртрид посчитал целесообразным пояснить предыдущую фразу. – И не только ваша, надо признать. Лишь по взгляду так легко отыскать в толпе гостей столицы иномировых граждан.

Чудик сразу напрягся. Да, в Илминре несанкционированное чтение мыслей лирена (особенно уступающего нарушителю в категории) карается даже на законодательном уровне, и молодой Демон, очевидно, хотел снять с себя возможные подозрения, как того требуют формальности. Но сделал он это с такой язвительной интонацией, будто окатил Нийрава презрением к этикету Республики, к низким категориям и ко всем «иномировым гражданам» в целом. Разумеется, в подчеркнуто вежливой форме.

--- Вас ожидают, прошу следовать за мной.

Так и не проронив ни слова, Нийрав последовал за Вэртридом к одному из причалов каменной набережной.

Лирены вокруг почтительно склоняли головы перед старшим сыном богатого рода Тэваридий, хотя сами не так уж и значительно уступали ему в знатности. Субординация здесь – не пустое слово, а социальное расслоение настолько масштабно, что вошло в поговорку во многих мирах.

Четвертую планету от местного желтого солнца целиком (исключая наместников) заселяли лирены, в чьих жилах текла не благородная голубая, а серая кровь. И уже, в прямом смысле, над ними, на бледном гористом спутнике, Клайла, располагались роскошные особняки аристократических родов и, конечно, столица империи. Многие иномировые посольства никогда не спускались в тот, как его называют, «темный мир», Наилэс; говоря «Кальтиринт», всегда подразумевают столицу и Хаилэс – «светлый мир». Что для Веселес, что для родовитых Демонов миллиарды лирен в провинциях империи, казалось, существовали лишь номинально, не более как объект налогообложения, сравнительно умеренного, к слову.

Но и такого разделения будто было мало. Великолепный дворец Кальтиринта возвышался даже над благородными. Канал с зачарованной водой, неприступные и нерушимые стены замкового построения, которые, если верить легенде, неусыпно стерегут Сущности Прародителей, сотни охранных сетей и, Богам известно, какие еще барьеры воздвигли вокруг себя лучшие из лучших, убийцы из убийц, Демоны из Демонов. Во многих исторических трудах Академии хранились воспоминания первых Чудиков, пропущенных (не попавших, не забредших, не прорвавшихся, а именно пропущенных) в Кальтиринт. Ознакомившись с данными проекциями, молодые студенты и в нынешнее время долго пребывают в прострации под впечатлением. Дистанция власти в этом мире, фигуральная и буквальная, по-настоящему ошеломляет.

Чем ближе Нийрав подходил к воде, тем с большим трудом сохранял напускное спокойствие. Слишком хорошо он помнил слова отца о том, ЧТО покоится на дне красивого канала. Впрочем, здесь даже камни мостовой пропитаны кровью.

Стоило Вэртриду ступить на веерообразную, нисходящую к воде лестницу, из облачной дымки сверху спикировала гигантская птица. Расправив свои широкие, цвета кофе с молоком крылья, она мягко спланировала прямо на воду, статуей замерев у самой пристани. Только подобравшись к птице вплотную, можно было заметить, что она не живая, а механическая. Легкие и прочные металлические перья удивительно тонкой работы трепетали от резких порывов холодного зимнего ветра. Стальные мышцы, приводимые в движение сложной системой поршней и рычагов, скрытой где-то внутри, работали слаженно и плавно. Поразительно, как простейшие механизмы (сложная, включая электронную, техника с Клиадрой очень плохо совмещается, а в Кальтиринте сам воздух пронизан несчетным количеством различных плетений) способны творить подобные чудеса. Те же Механики для достижения схожих по сопротивлению Клиадре результатов тратят самый дорогостоящий материал, Радужные Камни, и в немалых количествах.

Советник уверенным шагом проследовал по развернутому крылу к туловищу железной птицы, из которого будто вырастала аккуратная кабинка, сглаженными формами напоминающая декоративный гребень озерный фернисов. Нийрав старался не отставать. С мягким щелчком позолоченная ручка повернулась, и Чудику предстало внутреннее убранство столичного воздушного судна.

Кабина для пассажиров казалась довольно просторной и вмещала в себя два широких мягких кресла и низенький столик. Тяжелые шторы обрамляли застекленное окно-трапецию, основанием обращенную к небу. Кресла и драпировки были выдержанны в приглушенных темно-синих тонах с редким золотым узором, похожим на мерцающие звезды. Но, несмотря на это, Нийрав ощущал себя крайне неуютно внутри механического устройства, такого живого и неживого одновременно.

Между тем, птица дождалась, пока лирены внутри нее устроятся в креслах, и бесшумно взмыла к теряющимся в облаках башням. Великолепный заснеженный город со своими кварталами, так не похожими друг на друга, с высоты облаков казался волшебным, затерявшимся в детской сказке островком вечного праздника. Цветные переливающиеся огоньки уличных фонарей раскрашивали идеально чистую каменную мостовую, по которой двигались причудливой формы дилижансы и вычурные частные экипажи, запряженные крупными механическими животными. По раскинувшейся сетке железнодорожных магистралей спешили согласно расписанию массивные составы, влекомые слишком шумными для Чудиков паровозами, а светло-сиреневое небо торжественно и неторопливо бороздили величественные дирижабли.

Но вот столицу заволокла легкая туманная дымка – это птица поднялась на высоту императорского дворца. Уже через несколько омми Нийрав стоял на широкой круглой площадке Четвертого Неба. А потом коридоры, лестницы, переходы и анфилады начали сменять друг друга с такой частотой – эм-Гэлийвер быстро потерял им счет, и когда оказался у высоких, тяжелых, больше похожих на ворота дверей, не мог даже приблизительно сказать, ни в какой части дворца находился, ни как долго туда добирался. Без провожатого заблудиться в замке ничего не стоило, а плутая, быстрее потерять рассудок, чем найти выход. Тем более что доступ к уровням Четвертого Неба и выше имело не так много лирен. И дорогу не у кого спросить.

Вэртрид без труда распахнул толстые резные створки, и Нийрав осторожно вошел в просторный зал, несколько уступающий размерами Малому, но не менее блистательный. Светлый мраморный пол цвета бледно-золотой охры с тонким бордовым нитевидным рисунком кальтиринтской письменности, удивительная аппликация из янтаря на белых стенах и высокий черный трон с широкими подлокотниками. Пустой.

С вопросительным взглядом Чудик повернулся к Вэртриду.

--- Встреча, конечно, неформальная, но не думаю, что высокородному гостю приличествует игнорировать элементарный этикет, эм-Гэлийвер.

Нийрав побледнел. Он был готов поклясться, что никого не видел. И не чувствовал.

Аурелиус, усмехнувшись, отпил несколько глотков крепчайшего Лиймкрона и небрежным жестом подозвал Вэртрида к себе. Тот с поклоном благоговейно принял в свои руки почти пустой бокал и замер справа от возвышающегося на ступенчатом пьедестале трона.

--- Прошу прощения, владыка Аурелиус.

--- Как легко, оказалось, тебя напугать. А ведь ты пришел ко мне с угрозами. Но можно ли всерьез угрожать, трясясь от страха? Впрочем, беря в расчет твою самоотверженность, я тебя выслушаю. Чтобы ты не сомневался в моей лояльности, я даже опущу издевательские комментарии. Итак…

--- Я прибыл сюда за ответами на вопросы, владыка Аурелиус, не для угроз.

--- Врешь. Но, так и быть, пойдем издалека, если ты настаиваешь. Какой я добрый сегодня. Что ты хочешь узнать?

--- Как вам удалось созвать Жемчужную Триаду?

--- Ах, это? Вэртрид, покажи, – Аурелиус потянулся за услужливо поданным бокалом, вновь наполненным до краев.

Пронзив Нийрава надменным взглядом, Вэртрид выставил вперед левую ладонь. Через мгновение из ее центра показался кончик тонкого носа, а следом и вся голова зеленоволосого Чудика.

--- Коммтерли? – Потрясенно выдохнул эм-Гэлийвер.

С мученическим выражением лица голова последнего эм-Тайла утонула в возвращающейся к прежней форме ладони.

--- На твоем личном опыте знакомые Демонические Близнецы, – кивнул Аурелиус. – Только в более профессиональном исполнении, к чести Лоурлия Тэваридия, конечно. Он хорошо знает, что делает.

--- Но каким образом?

--- У него и спроси.

--- Это, – Нийрав внутренне собрался. – Это не просто нарушение всех мыслимых…

--- Ну-у, не начинай. Сам знаешь, бессмысленно. К тому же, Тэваридий за эти пару минут успел шестнадцать раз испросить моего дозволения убить тебя, в том числе за несоблюдение вполне тривиальных правил придворного этикета, не говоря о церемониале неформальных встреч. Куда тут до «всех мыслимых». Мне может надоесть отказывать ему в любой момент. Я быстро утомляюсь от назойливых повторяющихся просьб.

Нийрав поджал губы.

--- Мог бы и поблагодарить, я вам в Сэмсали жизни спас, Триаду созвал вовремя, решил проблемы, которые стали бы печальным завершением вашего едва начавшегося похода. И вообще, с ролью лидера крупной организации я справляюсь лучше тебя, может, официально передашь мне свои полномочия? У меня есть опыт в политических переворотах, а сейчас ситуация не такая плачевная, как шесть лет назад. Славно бы повеселились.

--- Вы половину дворца вырезали за одну ночь.

--- Не вижу противоречий.

--- Я вижу.

--- Как хочешь. Предложил бы тебе чего-нибудь выпить, но фульмийни запрещает своим приверженцам алкоголь. Тебя с Мириам религиозные запреты, конечно, не всегда останавливают, но видимость приличия все же создам.

--- Это низко, шантажировать…

--- Даже не думал, – Аурелиус откинулся на спинку трона и закинул ногу на ногу. – Ваши отношения меня не касаются. Я просто подвел тебя к следующему вопросу, озвучить который ты в ином случае не решился бы. Но интересно же, что подтолкнуло юную эм-Гэлийвер присоединиться к Охотникам, не так ли? Хотя, тебя больше должен волновать другой вопрос, а именно, почему ее приняли?

Нийрав взглянул на Вэртрида.

--- Его это интересует еще меньше, чем меня. Грешники такие параноики. Им кажется, что каждому встречному есть дело до их темных дел. Никому нет дела и до светлых. А ты – вообще воплощение индифферентности. Плевать ты хотел и на Жемчужную Триаду, и на Алеврайлу. Да и на Республику, если уж быть откровенным, пусть ты и властолюбив, что неплохо скрываешь. Тебе нужна Мириам. И какая-нибудь умеренно высокая должность в Правительстве. Но Мириам больше, конечно. А от меня хотел услышать намек, что и ей нужен ты. Все еще нужен. Так сентиментально, что меня сейчас стошнит.

--- Есть вещи. Которые не прощают. Даже владыкам Кальтиринта.

--- О, наконец-то я увидел в твоих глазах подобие искренности. Ты же пришел со мной торговаться. Вот и торгуйся. Сколько можно вытягивать из тебя слово за словом? Как будто это мне нужно. Почему нельзя было сразу сказать: «Меняю Алеврайлу на Мириам. Отказаться ты не можешь, потому что если Мириам не освободится от Храма Охоты, Алеврайла случайно отправится в Инопространство вместо Эстеллы»? Разве сложно? Я с этого и начал, как ты помнишь. Никто не хочет упрощать мне жизнь.

--- У меня есть не только Алеврайла, – прищурился Нийрав.

--- Я бы поставил под сомнение сам факт наличия у тебя Алеврайлы. Ты, кажется, забыл про Лэйкера, а напрасно.

--- Эм-Латуа.

--- Аргумент, – кивнул Аурелиус. – И серьезный. Но Цамерий руководствуется своими мотивами, и ваши пути могут разойтись быстрее, чем ты думаешь…

--- Я не позволю.

--- Вэртрид, нет! – Император резко повернул голову.

Чудик почувствовал, как «дребезжит» почти настигшее его плетение. Увидеть вязь он был не в состоянии. Может, и к лучшему.

--- Прошу меня простить, владыка Аурелиус.

--- Вот видишь, в который раз сегодня я спасаю тебе жизнь. Давай уже решим что-нибудь и расстанемся, пока Тэваридий тебя все-таки не убил. Я его за это, конечно, накажу, но без особого энтузиазма, потому что с правовой точки зрения – не за что.

Да, прерывать Владыку Кальтиринта строго запрещено. Согласно местным законам, нарушителя имеет право убить любой из присутствующих. Даже если нарушитель – сам Глава Республики Илминр.

--- Я хочу уйти. Вместе с Мириам.

--- А Триада?

--- Ее возглавит Цамерий.

--- Не пойдет, – скривился Аурелиус. – К Тамита ты все равно не рискнешь приблизиться, а остальное мне не помешает.

--- Может, и рискну.

--- Смешно. Избранная, в отличие от меня, не будет с тобой церемониться. Ей нужна Алеврайла. Любой ценой. Она, не задумываясь, сметет все пять ключевых миров, только бы заполучить дочку лэ Деборо. Потому что от нее зависит куда большее, чем ты можешь себе представить. Ну, не от нее лично, а от того, кто получит ее в свои руки. Мы с тобой все еще живы исключительно потому, что Опережающая Свет не торопится начинать массовые убийства. Если Тамита хоть на мгновение заподозрит, что теряет контроль, начнется такое…

--- Зачем вам война?

--- Какая война?

--- Вы знаете.

--- Лэйкер, да? – Ухмыльнулся Аурелиус и сделал большой глоток. – Молодец. Война, говоришь? Это будет не война. Бойня, и никаких правил. А потом эпоха Конгрессов для Веселес закончится навсегда. Впрочем, самой Веселес осталось существовать не так долго. В ее прежнем порядке, имеется в виду.

--- Хотите повторить поход Эстеллы? – Равнодушно спросил Нийрав.

--- Ну, если тотальное уничтожение пары десятков миров можно назвать походом.

--- Так зачем вам это?

--- К тебе ответ не имеет никакого отношения. Мне кажется, перед тобой и без него достаточно задач. Собери вещи, например, и подыщи спокойный мир где-нибудь в Шестнадцатой Плоскости, или еще дальше, куда даже Хэмнха не забирается. С почти полноценной голубой категорией проживешь остаток отпущенных фэйли в королевских условиях. Поговорить, разве что, кроме как с сестрой, не с кем будет. В моих провинциях и то веселее.

--- Я не позволю вам причинить вред Республике.

--- Ох, ты меня сразу разубедил творить великое зло своими благородными помыслами. Сейчас пойду все отменять, только Лиймкрон допью.

--- Избранные не допустят уничтожения миров.

--- У них будут другие заботы. Уничтожение других миров, например. А помешать они все равно не смогут. В противном случае, Хранители не позволили бы родиться не только мне, но и моим дедушке с бабушкой. Для надежности.

Нийрав задумался. А ведь действительно, что Избранные Посвященные, что Судьба с легкостью могли избавиться от всего рода Вергилициев задолго до появления на свет Аурелиуса. Мастерство чтения потенциалов Жрецов и Хранителей неизмеримо выше смертных. В чем же причины?

--- Избранные хотят войны, – догадался эм-Гэлийвер.

--- И да, и нет. Когда Алеврайлу только нашли, началась жуткая неразбериха, сейчас же последствия начинают сказываться в полной мере. Не миры будут воевать. Идеи. Идеи проклятых недобогов, неразумных, как и все недо-. Сколько сотен лет прошло, прежде чем они поняли, что власть – это наказание. Такое же страшное, как и бессмертие. Они упивались ядом, опустошившим и парализовавшим то немногое, что можно назвать живым, а обезличенные, выцветшие оболочки не способны творить… не способны даже притормозить настигающие последствия наивного баловства. Эгоистичные, как дети. Такие же беззаботные, будто опыт для них ничего не значит; искренне верящие, что возмездия всегда можно избежать. Но его не избежать никому.

По спине Нийрава пробежал тревожный холодок. Насмешливый, пренебрежительно относящийся к собственным же ограничениям мальчишка, едва достигший двенадцати фэйли, куда-то исчез. Вместо него на черном троне в сияющих белых одеждах сидел кто-то другой. Чуждый Кальтиринту, чуждый Веселес. Мудрость, величие, скорбь и бесстрастие переплелись в жутком, невообразимом сочетании. Будто постаревший на сотню фэйли за мгновение, тяжелый взгляд бездонных черных глаз, устремленный куда-то в сторону. Эм-Гэлийвер поймал себя на мысли, что не способен выдержать даже такой, непрямой визуальный контакт с владыкой Кальтиринта.

--- Теперь, кажется, я напугал тебя по-настоящему, – Аурелиус криво улыбнулся и опустошил бокал одним глотком.

--- Я сумею вас остановить. Непременно.

--- Пока это только слова, но ты меня заинтриговал. Полагаюсь на скрытый потенциал знаменитых эм-Гэлийвер. У тебя всего несколько тэйли. Когда Алеврайла покинет особняк эм-Деборо, Сюжет уже не изменишь.

--- С вашего позволения, я покину вас, владыка Кальтиринта, – не дожидаясь ответа, Нийрав повернулся к выходу.

--- Мириам… К Охотникам она решила примкнуть не от скуки. И не по ребяческой глупости.

Чудик остановился.

--- Девушка она, конечно, импульсивная, но далеко не глупая или безответственная. Ваша вера – не только сила, но и слабость. Вы так зависите от своих Богов, что не способны бороться с судьбой. Фамилия эм-Гэлийвер – хранитель фульмийни, ее секретов и могущества. У вас с рождения не было выбора. Мириам понимала, что будущая Верховная Жрица не может быть грешницей, а ваша связь – это не бокал Лиймкрона тайком выпить. Такое ваши Боги не простят. Да она и не раскаивается. А Храм Охоты… У псов Опережающей Свет очень много привилегий даже перед Богами. Мириам была нужна всего одна. Только подумай, чтобы обойти единственный запрет фульмийни, она связала себя бесчисленным множеством других, не менее серьезных. Цени, такими жертвами из легкомысленности не бросаются.

--- Благодарю, Аурелиус.

--- Не забудь, ты обещал меня остановить.

--- Не забуду.

--- В Министерстве Внутренних Торговых Отношений твое место, а не Межмировых Связей.

Нийрав улыбнулся и вышел из зала. Новый провожатый повел его к площадкам с механическими птицами. Выждав некоторое время, Вэртрид с почтением задал беззвучный вопрос.

--- Он же пришел торговаться, забыл? – Аурелиус поднялся с трона. – Вот и выторговал себе… предел честолюбивых мечтаний высокородного илминрского мальчика. А Мириам я ему еще раньше обещал.

--- Значит, он не будет действовать наперекор вашей воле, владыка?

--- Все равно не смог бы. И прекрасно знает об этом. Но свою выгоду, при возможности ее получения, упускать тоже не хочет. Будь у Республики больше времени, Нийрав сам поднялся бы до ее Главы, не сомневаюсь. Талантливый Чудик. Не вижу ничего предосудительного в том, что мы немного ускорим события. Тем более, эм-Гэлийвер обещал мне что-то интересное. Представляю, как удивится Тамита: уже второй раз за несколько суток рядом с Сюжетом оказывается потенциал четвертой-пятой сотни, а Вимерглий принципиально молчит.

--- Владыка Аурелиус…

--- Не могу, Вэртрид. Пока ничего объяснить тебе я не могу. И так сказал слишком много. Ты хорошо помнишь, в чем заключается план «Лиймкрон»?

--- Конечно, владыка.

--- Просто будь готов в любой момент. Сила Прародителей куда древнее каких-то Избранный Посвященных. Даже бестолковые Механики догадываются об этом и не попадают лишний раз в зону внимания Кальтиринта. Если Хранители и Судьба вместе с ними не могут почувствовать отравленное лезвие возле горла, что же, они сами обрекают себя на бесславное падение. А самоуверенным глупцам нет оправдания. Для них есть лишь смертный приговор. И я с удовольствием его зачитаю.

Глава 6

Я уже видела это место. Мне доводилось жить совсем недалеко. Прямо за длинным девятиэтажным домом была трамвайная остановка. Должна быть. Ведь изменилось так многое. Мутная, грязная зелень неба, четыре красных нарыва на нем, неестественно резкие куски непроглядного мрака теней, руины давно нежилых зданий. Может, что-то еще.

--- Тебя сюда так и тянет, – пропел знакомый сахарный голосок.

--- Я считала Дамин своей родиной. Считала, что знаю его. Знаю о мире достаточно.

--- Так думают только подростки, и то не все.

--- Я так не думаю! – Буркнул Миша.

--- Ты вообще не человек, – усмехнулась Юля, шутливо щелкнув паренька по носу. – Так что молчи.

--- Злая, вредная старая тетка!

Большей частью уверенная, что сплю, я все еще пыталась оценивать происходящее с точки зрения логики, поэтому, наверное, и почувствовала себя смущенный гостем, который по ошибке попал вместо светского фуршета в клуб анонимных алкоголиков. Для внутреннего успокоения я последовала только что сформулированному первому правилу галлюцинирующего человека: что бы ни происходило – не удивляйся, так надо.

--- Ты изменилась с нашей последней встречи, – я присела на рулоном свернутый ковер напротив костра.

--- Нас передали другому Хранителю. Живому. Смертному. У живых даже тени ярче.

--- Какому Хранителю? Ты говоришь об Избранных Посвященных? Как ты о них узнала?

--- Новый Хранитель посчитал, что наполовину мертвые имеют право знать, почему заперты здесь. Он милосерднее Афродиты, хотя как-то абсурдно получается.

--- Причем здесь Афродита? – Не поняла я и тут же спохватилась: первое правило, первое правило. Афродита так Афродита.

--- У них много имен. У тех, кого ты называешь Избранными Посвященными. У тех, кто создал когда-то наш мир по воспоминаниям о своем, давно низвергнутом и потопленном в Великой Реке. В древности Хранители спускались к нам. С подмогой, с войной, с наградой или карой. А потом покинули навсегда незавершенное творение, бросили на произвол сил, бороться с которыми мы не были готовы. Только истинный Бог способен уничтожить собственное детище. Хранители не смогли. Или не захотели. В любом случае, в них слишком многое сохранилось от смертных. Так он сказал.

--- Он? Новый Хранитель?

--- Не знаю ни одно из его имен, – покачала головой Юля. – Лица тоже не видела. Но он обещал, что сократит наше ожидание, насколько возможно.

--- Понимаю тебя, – я бегло оглянулась. – Должно быть, тоскливо оставаться в пустой скорлупе мира.

--- Здесь всегда так было, в том-то и суть, – лицо девушки болезненно скривилось. – Этот мир никогда не был по-настоящему живым. Раньше я не понимала. Но сама подумай, Аня, на протяжении всей истории люди догадывались, смутно ощущали смрад гниения, принимая его за преддверие наступающего конца. Но не было никакого преддверия. Мы стали называть апокалипсисом конец света не по глупой ошибке. Нам, действительно, всего лишь подняли завесу. Чтобы мы увидели это. Преображение – не более чем откровение. Хранители сами не хотели верить, и нам не позволяли. Но искусственная жизнь не способна стать настоящей, несмотря на формальные признаки. Может, поэтому люди так самозабвенно искали смысл жизни, пытались оставить о себе воспоминания, какие-то следы, чтобы заглушить пустоту. Теперь эту пустоту настоящего нашего мира не сложно увидеть. Покровы сорваны. Осталось только дождаться Потопа.

--- Мне становится жутко, когда ты… так говоришь. Я помнила тебя совсем другой.

--- Я тебя тоже.

Возразить было нечего.

--- Ты умираешь, Аня.

--- Знаю.

--- Ты умрешь в любом случае. Даже если сбросишь путы.

--- Откуда ты… нет, правда, как ты узнала про Блок?

--- Я научилась общаться с Духами. Все равно здесь больше нечего делать. А Духи очень болтливы. Им тоже скучно.

Я уставилась на скачущие по пышущим жаром деревяшкам лепестки пламени. Красная сердцевина углей неровным пульсом то угасала, то разгоралась вновь.

--- Сейчас я вижу тебя отчетливее, чем тогда, – Юля уперлась локтями в колени. – Значит, твой сон глубже и опаснее. Ты можешь не проснуться.

Моя уверенность в нереальности видения снова ощутимо пошатнулась. Если на секунду предположить, что меня, и правда, занесло в мертвый Дамин, и что вечность назад в Каремсе произошло нечто подобное… получается, погибшие миры не такие уж и погибшие. Если только они на самом деле не поглощены Инопространством. В таком случае мне нужно убираться прочь как можно скорее.

--- Почему ты спрашивала Духов обо мне?

--- Мне не безразлична твоя судьба, Аня. И интересно, чем все закончится.

--- Знаешь, почему меня снова забросило сюда?

--- Знаю. Это просто, могла бы сама догадаться.

--- Так в чем дело?

--- В сердце.

--- …В сердце? В моем?

--- В сердце, что у тебя в груди, но не твое.

--- То есть… как? Не мое?

--- Блок Ватрат.

Я сцепила пальцы рук. Неужели все-таки реальность? Это же…

--- Женщина, чье имя я успела забыть, когда-то создала этот… эту Печать для своего сына. Чтобы спасти его от возможной смерти. Но так и не применила на практике. Слишком испугалась.

--- Испугалась чего?

--- Точно не скажу. Говорила женщина много и малопонятно. Печать сложная, затрагивает и Тело, и Дух, и Сущность. Человеку… лирену вырывают сердце и вкладывают чужое. С Духом и Сущностью делают что-то подобное, но только частично. Сплетают Печать. После этого лирен кардинально меняется, перестает быть собой, но и не становится копией того, чьим сердцем теперь владеет.

--- Вырывают сердце? В прямом смысле?

--- Сложный обряд. Много крови и жертв. Система балансирующих механизмов, поддерживаемая живыми и мертвыми, запертыми Печатью, связанными с ней. Незримые защитники скрывают имя и Сущность, погибая они не способны уйти, плетясь за носителем Печати. Шлейф мертвецов. Их вопли сводят с ума.

--- А что со старым сердцем, – перебила я, отказываясь связывать сказанное с собой. – С прежним?

--- Его нужно как-то сохранить. Лучше всего трансформировать в предмет и носить при себе, иначе Печать не снять.

--- А как тогда ее снять?

--- Почти так же, как и создать, – Юля опустила подбородок на ладони и многозначительно посмотрела мне в глаза. Ее голос стал жестким и хриплым.

--- Вырвать сердце.

--- И сделать это должен только тот, кому ты доверяешь. Или кого любишь, кто дорог тебе. Мертвых не обмануть.

--- Я так и не поняла, как Печать связана с моим появлением здесь.

--- Сердце в твоей груди тянется к прежнему хозяину. Блокирующий Покров двусторонний, раньше он тебя не выпускал. Но вязь ослабла, и Дух…

--- ОНО ТВОЕ? – Ахнула я.

--- И как, по-твоему, я жила без сердца?

Ну да, глупо.

--- Тогда чье?

--- Моей сестры.

--- Но у тебя нет се… а-а…

--- Поэтому и нет.

Я схватилась за голову.

--- Попробуй после такого продолжать верить в случайные совпадения.

--- Но… но…

--- Рассудок говорит мне, что в том не было твоей вины. Как и в разрушении… Дамина. Иллюзии жизни. Если все взвесить, твоей вины нет ни в чем. Но я все равно тебя ненавижу. И никогда не прощу, пусть ты формально ни при чем, – губы Юли скривились в жутком оскале. – Никто тебя не простит. Никто и никогда. Тебя. Не простит, Одержимая. Безвольное орудие божественной мести. Ты умрешь, когда падут Блок и Печать. Твой Дух очистится, хотя и останется с прежней Сущностью. Но ты все равно умрешь. И я этому рада.

--- Хватит, – неожиданно поднял голову Миша. – Об этом я тебя не просил.

--- Как прикажете, Хранитель, – девушка послушно вонзила взгляд в догорающее полено.

--- Х-хранитель? – Я взяла голос под контроль.

Мальчик безразлично что-то рисовал в пыли.

--- Он велел тебе помочь. Он указал мне на Дух последней женщины из рода Ватрат… на множество других Духов, чьи стенания я терпеливо выслушивала. Ты очутилась в месте, о котором помнят лишь мертвые. Они знают, как его покинуть, но уже не могут. Живые их не слушают. Живые слишком живые. Им нет дела…

--- Хватит, я сказал! – В голосе Миши скользнули стальные властные нотки. Почему-то знакомые.

--- Кедалион разгневан, – быстро зашептала Юля. – Гефест оставил его одного в благодарность за приют. Проклятые Хранители! Не знают жалости и сострадания. Бездушные, жестокие и циничные. Один циклоп не может уйти. Злой и жадный Бог смотрит сверху. Никогда не устанет ждать приношений. Алчный и безумный Бог. Три поколения. Они умерили его аппетит ожиданием в три поколения. Но погибли. Все до одного. Больше некому приносить жертвы алчному Солнцу. Гекатомбы прекратились, и Бог погрузил мир во мрак и холод.

Мертвое солнце в Нимее…

--- Он стер воспоминания о падшей цивилизации вместе с городами и тлеющими костями, обратив их в сверкающие Радугой камни. Сохранил только алтарь. Он все еще ждет гекатомб. Сотен лирен, ведомых на заклание. Алтарь помнит реки крови, в которых тонули обезглавленные выпотрошенные тела. Каждые три поколения. Так спасались от мрака и голода. Но все равно погибли. Безумные, как и их Бог. Кедалион когда-то примкнул к нему. Справлял кровавую тризну с падшим Эриксом и братом Акестом. Но Бог алчен. Он не потерпит безнаказанность циклопа и его слуг. Он заберет их с собой. Жадный и беспощадный Бог сдерет с тебя внешнюю половину Покрова и выжжет глаза. Три поколения. Алтарь оживет, когда на него возложат три поколения одной крови.

Неестественно быстрым движением Юля вцепилась в мою руку обжигающе ледяными пальцами. Ее лицо стремительно теряло человеческие черты, расплываясь в кошмарной гримасе.

--- Теперь иди. Ты устроишь долгожданный Потоп. Веселес захлебнется в Великой Реке. Смерть. Только ей суждено оставаться с тобой. Она поглотит все, что ты любишь. Тебе не будет прощенья. Ни от падших, ни от себя самой. Иди и умри в страшных мучениях, задыхаясь от боли, утраты, отчаяния и бессилия. Будь ты проклята! В этой Веселес и за ее пределами! Во всех пространствах и временах! Будь ты проклята! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА!

Пробуждение было очень болезненным. Вначале мне показалось, что страдает рука, но буквально через секунду желудок судорожно дернулся, и меня вырвало. Кровью. И, боюсь, частично самим желудком. Мерзость!

Очень хотелось упасть прямо здесь и вновь забыться, исчезнуть, сбежать от собственного, истекающего кровью тела. Только что-то мне подсказывало – в следующий раз не проснусь. Проснется нечто чужое, дикое, безумное и неуправляемое. Я чувствовала ее, Эстеллу. Я знала, что могу потерять контроль в любой момент, а она непременно этим воспользуется, чтобы убивать. Начнет, естественно, с меня. И не остановится. Мертвые не могут остановиться, даже вернувшись в мир живых, а Эстелла казалась безумнее самых безумных мертвецов. От ледяного комочка в районе диафрагмы ужас перекинулся на все тело.

На трясущихся руках я отползла на несколько шагов и перевернулась на спину. При каждом вдохе ребра грозили разорвать меня изнутри. Мучительно ныла левая рука. Тупая холодная боль охватила бедра и живот до самого солнечного сплетения. Кажется, Аурелиус серьезно переоценил мои шансы дожить до конца недели. Или сколько там осталось? Четыре дня или пять? В любом случае, слишком много. Слишком мало.

Стоило представить со всеми реалистичными подробностями, что вот так я и умру здесь, в луже собственной крови, в непроглядной темноте, в затерянной среди призрачных владений каменной гробнице, как отчаяние набросилось с новыми силами. Только не здесь. Не в эпицентре кошмара. Не в бессильном одиночестве. Не с жуткими проклятьями, до сих пор звенящими в ушах.

Далекий грохот откуда-то сверху заставил пол нервно вздрогнуть.

Лэйкер.

Я попыталась подняться, но не устояла и повалилась обратно. Надо идти. Надо найти Лэйкера и придумать, как ему помочь. Я же могу использовать магию. Он сам сказал. Не знаю, как, но надо.

Колени перестали подгибаться только после четырех безрезультатных попыток встать. Не выпрямляясь полностью, я наощупь поплелась вперед. Ничего не видя, даже рук возле лица. Мне не помешал бы свет. Может, попробовать наколдовать?

Остановившись, я сконцентрировалась на своем желании. Ничего. Тогда я попробовала собрать в руках шарик энергии, как советуют в половине книжек по эзотерике. И опять ничего.

Ну, замечательная помощь для Лэйкера, что сказать.

Боль немного утихла, и я пошла быстрее. Очень скоро рука уткнулась в стену. Пришлось сменить направление почти на противоположное. Ничего, теперь хоть какой-то ориентир.

Двигаться на ощупь было не так уж и сложно: поверхность пола была довольно ровной, из стены лишь изредка выступали неровные глыбы, пару раз встречались глубокие, но узкие трещины. Три раза. Четыре.

Возле пятой я остановилась. Потому что, наконец, поняла, что трещина всего одна. Меня замуровали в круглом каменном склепе.

Бессильно опустившись возле стены, я тихо заплакала. После упорного сопротивления страх и отчаяние взяли верх. И только через секунду я запоздало поняла, что допустила ошибку. Ошибку, в моем состоянии непростительную, но, как ни парадоксально, спасительную. Я позволила Эстелле проявить себя. И она проявила.

Темнота рассеялась. Точнее, она перестала быть препятствием для изменившегося взгляда. Я увидела тысячи наложенных одна на другую сетей самых различных цветов. Они слагали собой стены, пол, потолок, воздух, мое тело, взгляд, мысли. Клиадральное зрение открыло мне реальность с удивительной, непостижимой стороны. Здесь все пребывало в движении. Здесь все можно было разрушить.

На мгновение вспыхнул раскрывшийся ярко-желтый бутон – и стена разлетелась мелким песком.

Теперь понятно, почему за этими «чудесами» закрепились понятия «плетения», «вязь»: в воздухе из крошечной точки вырастали и переплетались друг с другом причудливые полотна нового образования, вплавляемого в реальность, меняющего ее. Невероятно сложно. Невероятно красиво. Как и положено искусству, в котором незначительный угол наклона сегмента сети, положение и порядок составляющих элементов могли кардинально изменить итоговый эффект всего творения, а могли вообще никак на нем не отразиться.

Сети пространства безвольно прогнулись, выталкивая меня сквозь путаные коридоры, наводненные Сущностями.

Легендарные места всегда приманивают чутких к волнениям псевдомиров лирен. Как же их здесь много: Механики, Чудики, Ловкачи, местные и пришельцы из совсем диковинных уголков Веселес – этих еще можно было узнать. Некоторые же Сущности и Духи выродились в нечто иррациональное, далекое от оригинала настолько, насколько возможно. Они были везде и нигде, не имеющие воплощения даже в псевдомире, скитающиеся без памяти и будущего в поисках спасения. Они пропитали стены гневом и страхом, и из отравленного камня рождались чудовища, от одного взгляда на которых можно было отправиться на тот свет.

Я поднималась вверх, живая, пусть всего наполовину, но никто не бросился навстречу. Скорее, наоборот: все, способное двигаться, моментально разбегалось при виде меня. Нет. При виде Эстеллы. Они тоже чувствовали Инопространство за спиной лэ Деборо. И по каким-то причинам боялись его больше, чем места своего заточения.

Я поднималась вверх, минуя расступающиеся каменные массивы, мимо исторгнутых ими, рычащих, скулящих, сопящих, визжащих, пыхтящих, ревущих, но чаще молча наблюдающих существ. Узники бесконечных лабиринтов, выдерживая определенную дистанцию, двигались за мной. Я попыталась докричаться до Эстеллы, но та не внимала предупреждениям. Ей было все равно. Ей нужно только выбраться отсюда и подождать, пока последняя линия моей обороны падет под натиском боли и страха. Ей плевать на условия, на чудовищ, выбирающихся из бездны вместе с ней, на кровавую резню, которую они устроят, попав в мир живых, на беспомощных лирен, не ведающих, как уничтожить многоликий кошмар, дремавший тысячи лет глубоко под землей.

Я поднималась вверх так долго. И выбралась-таки. Но не на поверхность. Еще нет.

Огромный зал рассекали сотни раскаленных цепей барьера. Эстелла прошипела несколько проклятий и остановилась. Что-то помимо плетений не пропускало ее дальше, удерживая внутри пылающей Клиадрой клетки. Я же не верила глазам, упрямо показывающим какое-то выжженное поле боя мифических многотысячных армий. Обугленные, частично вплавленные в мутное стекло останки глашатаев, ацефалов, гигантских волосатых змей… уму непостижимо, но химер, гигантов и монстров, не подходивших ни под одно известное мне описание. Трупам не было числа, они устилали обломки пола подобно ковру, подобно десятку наложенных один на другой ковров.

Потом среди всполохов синего пламени я увидела Лэйкера. Увидела то, что никогда бы Лэйкером не назвала без взгляда Эстеллы, никогда бы не отличила от дымящихся тел внизу: непропорционально тощее звериное тело, передвигающееся по совершенно нелогичной, неразумной, непредсказуемой траектории, как раз в этот момент вырывало жуткими когтями глаз из того, что я приняла бы за стену или груду камней. Вырывало хищно, с видимым удовольствием выскребая по кусочкам. Быстро покончив с глазницей, оно повернулось ко мне. Глаза Лэйкера затягивали двумя сапфировыми огненными воронками, лицо исказилось до неузнаваемости, тонкие, почти невидимые губы разошлись в оскале, демонстрируя два ряда острых зубов. Чудовищный облик ежесекундно расползался темным маревом и вновь собирался в прежнюю форму, не отбрасывая теней.

Что же это такое?

Не обращая внимания на ослепшего, бьющего наугад циклопа, Лэйкер с кошачьей грациозностью запрыгнул на раскаленную цепь и медленно направился в мою сторону. Если раньше, вопреки очевидному, я еще сомневалась, то теперь была уверена – он меня не узнавал. И не мог узнать, потому что сейчас был Демоном. Все, что он хотел сейчас – это убивать, разрушать, раздирать, потрошить. Звериная жажда поглотила спящий рассудок, в полыхающих глазах-воронках не было ничего, даже ненависти. Эта агрессия была какой-то бесчувственной, если такое возможно, будто уничтожение – нечто естественное, само собой разумеющееся.

Эстелла, в отличие от меня, не колебалась, опрокинув несколько плетений и поспешно оборванных цепей. С хриплым захлебывающимся ревом, похожим на смех, Лэйкер расправил выросшие из спины крылья и, проигнорировав Клиадральные вязи, стрелой взвился к шипящей ругательства лэ Деборо.

Пожалуйста, перестаньте!

Эстелла сплела плотную серую защитную сферу Абсолютного Блока, но длинные когти спокойно одолели препятствие, чудом не зацепив мое непослушное тело. Еще десяток одновременно сомкнувшихся плетений был сметен с презрительной легкостью. Движения Демона были неуловимыми даже для глаз Эстеллы, мимолетного касания дымкой трепещущего тела хватало, чтобы цветные нити рассыпались безжизненной золой, однако бледно-розовые тиски Сущностной Клиадры не оказались столь же бесполезными: поймав гибкое тело, они беспощадно вонзились зубьями в плечи и бедра. Демон заревел и вместе с мясом вырвал клыки смыкающейся западни.

Пожалуйста, остановитесь!

Что-то затягивало сознание в неизвестность, во тьму и холод. Я почти не видела молниеносную атаку Лэйкера, почти не чувствовала боли ломающихся ребер. Слишком поздно. Я не узнаю исход этого поединка – в схватке со мной Эстелла победила. Значит, настало время занять ее место в Аду.

***

Эримонд медленно, с явной неохотой открыл глаза. Голова невыносимо болела, тело чувствовало себя не намного лучше. Холодный пол словно стал его частью и отпускать свое новое продолжение, не успевшее, правда, обратиться в такой же камень, был не намерен. И еще тьма. Кромешная, давящая тьма, выстудившая вместе со светом звуки, сковывающая сознание, парализующая волю, нивелирующая само желание что-то предпринять. Наверное, так и должна выглядеть смерть, имей она подобие физического воплощения. Отсутствие всего.

--- Hudzal Лэйкер! Каждый раз, каждый, meduzi, раз впутываешь меня в неприятности с dirk wertzig этими schvizurum Чудиками, – пробубнил оппозиционер, поднимаясь с колен. – Schmittlenz, vavader Ирвэлл, и тот…Schviz! Schviz! Выберусь, заставлю отправить меня в Дуббри. Да, в Дуббри! Или еще дальше! А потом… schviz!

Плечо больно зацепилось за какой-то выступ, и Эримонд почти рефлекторно нанес удар. Кулак встретился с каменной преградой и, вопреки ожиданиям, проломил ее, развалив на куски. Механик озадаченно потер костяшки пальцев. Странно, что препараты еще действовали, после стольких нермт без питания. Повезло. Значит, нужно сберечь оставшиеся силы. Если ткани и располагают еще какими-то резервами, было бы наивно полагать, что они велики. Может, последний удар вобрал в себя эти остатки, а пока не известно, опасно ли здесь. Нет, не так. Не известно, насколько здесь опасно. И что это вообще?

Подняв голову, Эримонд прищурился, вглядываясь в далекий, исчезающий свет. Как бы туда добраться? Стены из-за множества коридоров или углублений (в темноте не разобрать) больше напоминали ряды палат какого-нибудь Корпуса в Секторе Физического Развития и Реабилитации. Ни лестниц, ни, тем более, лифтов. Под ногами пол обрывался чернеющей пустотой: гигантский тоннель вгрызался бесконечно глубоко в грубый камень бесплодной земли. Камень, камень, камень, снова камень! В этой проклятой Нимее нет ничего, кроме камня! Только бы выбраться отсюда.

Механик высунулся из своей камеры, прикидывая на глаз расстояние до ближайшей пустоты наверху. Совсем близко, почти пустяк. Главное, вниз не смотреть. Размяв пальцы, Эримонд нащупал несколько прочных опор для ног и осторожно полез, тщательно выбирая каждый камень, прежде чем перенести на него свой вес. А хорошо, что порода твердая, не рассыпающаяся при случае мелкой крошкой. Теперь идея не казалась такой уж безнадежной, как пару лимн назад.

Еще один рывок – и тело выкатилось на ровную площадку, идентичную той, что осталась позади. За исключением стенки камеры, совершенно невредимой. Может, там тоже кто-то заперт? Даже если и так, вряд ли он жив. Разве что эта… как там ее… Аня.

Когда Эримонд прислонился ухом к перегородке, собственное дыхание показалось свистом надвигающейся песчаной бури. Сглотнув, парень тихонько постучал.

Ничего.

Само собой. Но лучше не стоит так делать. Просто не стоит.

--- Hudzal Лэйкер! – Эримонд отмахнулся от прицепившихся колючек страха и вновь принялся ощупывать стены на предмет уступов и трещин.

Второй подъем занял гораздо больше времени. Приблизительно столько же – третий, четвертый и пятый. После четырнадцатого руки тряслись так, что ни о каком продолжении движения речи не могло быть, а свет ближе не становился. И думать не хочется, сколько еще придется так ползти, прежде чем удастся его достичь. Или хотя бы приблизить.

После вынужденного привала Эримонд попытался наверстать упущенное время. Он уже потерял счет нишам, которые оставил за собой, только, сжав зубы, упорно продолжал лезть все выше и выше. Почти не останавливаясь. Бездна пугала. От ее холода сводило мышцы, и ломалась воля. От нее нужно было бежать, пока оставались хоть какие-то силы. Хотя бы тень силы. Иначе сбежать уже не получится никогда.

Прошло несколько хорм.

Прошла целая вечность.

Эримонд обессиленно растянулся на только что покоренной площадке. Жажда мучила больше, чем боль. За ней не отставал зверский голод, будто желудок больше недели ничего не видел, кроме собственных стенок. Если бы не стимуляторы, которыми оппозиционер предусмотрительно себя накачал, усталость и сонливость давно взяли бы верх. Нельзя спать, нельзя… Ну, разве что совсем немного, всего пару хорм.

Эримонд уже хотел привалиться к стене, но замер. Темнота в этой нише отличалась от прочих. Перегородка здесь была сломана. И то, что было внутри, вышло на свободу. Могло находиться поблизости.

Вскочив на ноги, парень быстро огляделся. Возможно, он зря паникует. Существо должно было выбраться из камеры задолго до его появления, это очевидно. Но сам факт того, что за всеми этими перегородками, в каждой нише сидел и, кто знает, до сих пор сидит кто-то…

Вверх, вверх, быстрее вверх! Эримонд бегом устремился к обрыву и, забыв об осторожности, в панике оттолкнулся от первой попавшейся трещины. Вверх, вверх!

Мышцы подчинялись недолго. На полпути пальцы скрутила судорога, и только чудом удалось продержаться на весу, пока рука не пришла в норму. Вскарабкавшись на платформу, Эримонд изможденно упал лицом вниз.

Не нужно Дуббри. Пусть будет Нимея. Только бы к лиренам. Подальше от этого жуткого места.

Видимо, Эримонд почти перестал дышать, потому что вдруг четко услышал шелест за перегородкой. Чье-то громкое размеренное сопение. От которого волосы встали дыбом. Там кто-то был. Кто-то… скорее, что-то. Что-то шаркающей походкой приблизилось к стене с той стороны. Что-то хрипло дышало, почти бубнило на неведомом языке.

И сразу следом раздался осторожный стук.

Обливаясь потом, Механик зажал рот ладонью. Сердце рвалось из грудной клетки.

Пусть оно уйдет. Пусть оно уйдет. Пожалуйста, пусть оно уйдет…

--- Hudzal Лэйкер! – Сплюнуло существо за перегородкой и, шумно вздохнув, удалилось.

Несколько кимн Эримонд не мог пошевелиться. Едва ужас ослабил захват, парень свернулся комочком у стены и бесшумно заплакал.

Не выбраться. Ему отсюда никогда не выбраться.

***

--- Скажи мне, Арлет, почему лирены такие идиоты?

--- Прошу меня простить, владыка.

--- Вот и я не знаю, – Аурелиус болезненно скривился и допил остатки Лиймкрона. – Я сделал для них все, что только возможно. И многое, что невозможно в принципе, а они? Вот что еще им нужно? Если не могут самостоятельно разобраться с пустяковыми препятствиями, о чем вообще можно говорить после? Как будто у меня так много свободного времени.

Старец закончил смешивать вязкие жидкости в плоской тарелке и собрал результаты трудов в узкую колбу.

--- Мне обязательно это пить?

--- Вам будет гораздо лучше, владыка.

Рамерик с отвращением покосился на лабораторный столик и с закрытыми глазами проглотил лекарство.

--- Но не настолько лучше, чтобы прямо сейчас отправляться в псевдомир.

--- Поэтому я все еще здесь.

--- Прошу вас, присядьте. Эффекты будут довольно неприятными.

--- Я помню, ты говорил… Нет, я могу понять мальчика из Левера – у того ни Клиадрального Зерна, ни мозгов, ни даже инстинкта самосохранения. Но эти двое… Проклятье!

--- Присядьте, владыка, – Арлет быстро сплел мягкое кресло и бережно усадил в него пошатнувшегося Аурелиуса. – Любого другого микстура погрузила бы в коматозное состояние, кого-то могла бы даже убить, поэтому посидите хоть немного.

--- Я знаю, но мне нужно задать изначальный импульс, иначе Нимею покинет только Эстелла, а мне она зачем?

--- Токсичность препарата слишком высока.

--- И война начнется в любой момент, да, да, не нужно повторять. Сколько еще?

--- Через час действие микстуры достигнет кульминационной точки.

--- Будет еще хуже? – Аурелиус хрипло рассмеялся. – Убить меня решил? Впрочем, ладно, сам виноват. Нечего было распускать марионеток в Дамине. Вроде бы наполовину живые, зато жадные, как будто только из Инопространства вырвались. Влил в эту помойную яму столько сил – и зря… Лэйкер, Лэйкер, куда ты дел свою рассудительность? Не каждый чистокровный способен контролировать Демона, а полукровки заведомо обречены. И кто теперь активирует алтарь? Пока эти… хотя…

--- Владыка?

--- Опять невидимый?

--- Да, владыка.

--- Ха, я теперь почти как Ангел. Смешно. Постараюсь не забывать дышать. Будет неловко, если во время какого-нибудь торжественного мероприятия я вдруг исчезну на глазах у всех придворных, забыв пошевелиться. Но я, конечно, надеюсь на твое лекарство.

--- Благодарю за доверие, владыка, – Арлет поклонился и небрежным движением очистил лабораторный стол.

--- И ты сядь что ли, ждать придется не один час.

--- Благодарю, владыка.

--- Ты начал говорить об этих этэлуйми.

--- Новые плетения удивительно просты по структуре. Фактически они только запускают реакцию, а все остальные элементы едва используют Клиадру. Сим-излучение против них бессильно.

--- Снова баланс?

--- Совершенно верно.

--- В какие же парадоксальные времена мы живем. Механики используют Технологии, близкие к Клиадре соперников, чтобы сломить Чудиков. Чудики используют Клиадру, близкую к Технологиям соперников, чтобы сломить Механиков. И в итоге все равно оказываются на прежних позициях. Мне было бы на их месте обидно. Интересно, как они объясняют детям, что… на самом деле…

--- Владыка Аурелиус?

Рамерик открыл глаза и задумчиво улыбнулся.

--- Дети, Арлет. Дети. Я почти забыл, как много они могут значить. И какими глупыми могут вырастать, когда считают себя незаслуженно обиженными, обделенными родительской любовью, или когда их поглощает чувство вины. Они сами отправляют себя в ад.

Арлет опустил взгляд.

--- Все будет в порядке, если мое тело останется в Кальтиринте, не так ли?

--- Тело и Сущность.

--- Не важно, мне хватит и Духа. Даже не понадобится трогать время. Зачем, если за меня все могут сделать мертвые, для которых его не существует. Как же просто! И почему я сразу так не поступил? Все надеялся…

--- Владыка…

--- Что, Арлет?

Аурелиус долго смотрел в безликую глубину выцветших глаз.

--- Знаю. Но уже поздно. Все будет хорошо, веришь?

--- Верю, владыка.

--- Тогда не пускай ко мне никого пару часов. В полудреме я сначала убью, а только потом спрошу, зачем приходил. Впрочем, не факт, что мне все еще будет интересно. Так и скажи.

--- Слушаюсь, владыка.

***

Эримонд лежал у стены.

«Наверное, я уже умер».

Слушал, как дышит Радужная Порода, погребенная вместе с ним в темноте.

«А чего я ожидал?»

Пытался вспомнить, зачем он здесь, но в голове осталось только это размеренное дыхание.

«А был ли я жив?»

Слишком естественно – просто лежать. Без единой мысли, без единого движения. Как будто так было всегда. Как будто он только этим и занимался. Лежал, лежал. И слушал дыхание Радужной Породы. Наверное, так и должно выглядеть счастье, имей оно подобие физического воплощения. Отсутствие всего.

«Почему тогда мне тоскливо?»

Какое-то назойливое ноющее чувство грызло изнутри, не давая успокоиться, не давая уснуть. Как же хотелось спать.

--- Эри.

«Или я уже сплю?»

Чей-то нежный голос заставил улыбнуться. Если это сон, он очень приятный. Хорошо бы никогда больше не просыпаться.

--- Эри!

Голос стал настойчивым, но не менее приятным. Какое блаженство.

--- Открой глаза!

Эримонд нехотя повиновался.

Перед ним была богиня. Самое прекрасное и совершенное создание, когда-либо существовавшее в Веселес. Ее волнистые каштановые волосы касались хрупких плеч, словно укрывая их воздушно-легкими перьями. Ее большие зелено-голубые глаза сияли ярче манящего света где-то там, ярче всего, что только есть, но Эримонд помнил только такой свет. Ее маленькие пальчики ласково касались щек, волос, век. Богиня над ним, такая уязвимая, такая знакомая. Ставшая осязаемой мечта… Какое блаженство.

--- Мама… Как долго я тебя ждал.

Глава 7

Богиня улыбнулась, и теплый свет поглотил оцепенение.

--- Нам нужно торопиться, Эри.

--- Куда?

--- Пойдем.

Миниатюрные пальчики поманили за собой, а Эримонд не мог и не хотел противиться их чарующим приказам. Тело стало невесомым и рабски послушным. Силуэт богини, восхитительно яркий и четкий, затмевал рождающиеся мысли, ослеплял скованное дремой сознание. Безликие стены гигантского тоннеля выравнивались и обрастали необычайно красивыми горельефами, изображающими что-то малопонятное, но, определенно, торжественное и величественное. Уродливые безглазые великаны, замурованные на треть в темноте отвесных скал, вырывались из тесной гробницы, тянули вперед кривые четырехпалые руки, в беззвучном крике раскрывали широкие рты. Вот только утомительно нежное сияние не отпускало их на волю. Оно вело Эримонда вниз. Оно только для него.

Рядом с ними из бездны поднимались и выстраивались десятки и десятки уровней древних мостов и переходов, висящих без опоры в пустоте. Из мертвых руин возрождался подземный дворец, пугающий и завораживающий. Но Эримонд видел только зыбкий силуэт, танцующий чуть впереди. И это было волшебно прекрасно.

--- Юди.

--- Что, Эри?

Богиня вела его вниз по тонкой, кажущейся эфемерной по сравнению с монументальностью стен лестнице. В самое средоточие холодной тьмы.

--- Юди, – Эримонд наслаждался каждым звуком, составляющим лучшее из когда-либо произнесенных имен. – Юди. Куда? Зачем?

Они все спускались, оставляя за собой одну бесконечную лестницу за другой. Площадки, лестницы, площадки и снова лестницы. Эримонд что-то бессвязно шептал, теряя смысл слов еще до того, как они срывались с его губ.

--- Юди. Зачем? Спокойно… Юди. Было там. Юди. Куда, Юди? Где? Юди… Почему?

Время остановилось, а они спускались и спускались. Бессмысленные слова превратились в нечленораздельное мычание. Переходы встречались все реже, пока не осталась лишь лестница, вонзающаяся в плоскость ровного пола. Конец. Дно. Тьма. Средоточие.

Зал был пуст. Ни орнамента на стенах, ни уходящих в бок квадратных коридоров. Только силуэт, дарящий свет и умиротворение.

--- Ты должен это сделать, Эри.

--- Почему?

--- Ты сам знаешь.

--- Я ждал тебя. Все двадцать церт.

--- Так надо, Эри.

--- Не хочу.

--- У нас нет выбора. Понимаешь?

--- Не хочу. Ты не должна была тогда уходить.

--- Смерти не избежать. Можно лишь изменить ее облик, но не суть.

--- Не хочу.

--- Иначе никому не спастись.

--- Никому?

--- Никому. Ожидание – самая страшная пытка. Бессмысленное ожидание же сравнимо со смертью.

--- Почему? Почему все так?

Богиня грустно улыбнулась и исчезла.

Сравнимо со смертью. Наверное.

Эримонд опустился на пол, кусочек которого прямо перед ним засиял неровным экраном.

«Почему все так?»

--- Тише, дорогой… Ты так неожиданно. Что у вас со связью?

--- Помехи не пропускают мультимедийную информацию в обратном потоке, только текст.

Откуда? Откуда эти слова? Они так естественно звучат, будто Эримонд репетировал, едва научившись говорить.

--- Жаль. Я давно с тобой не виделась.

--- Я знаю. Я скучал.

«Не представляешь, как я скучал».

--- Я тоже… Поприветствуй дедушку, Эри.

Дедушку? Какого дедушку?

А. Конечно. Его дедушку. Пропавшего среди мрака этих камней, как и он сам.

«Почему все так…»

Ребенок. Ребенок в руках богини.

--- Какой он большой.

--- А сколько уже проблем от него! Друзья смотрят на меня, как на сумасшедшую. Еще бы, сама решила ребенка воспитывать. Но ты посмотри на него! Он прекрасен. Как это совершенство можно отдать кому-то другому? Да, Эри? Но я все равно так волнуюсь. Думаешь, у меня получится его вырастить?

«Моя богиня. Я не смогу тебя защитить. Я слишком сильно хочу вновь прикоснуться к тебе».

--- Да.

--- Правда?

--- Да.

--- Смотри, Эри, дедушка в нас верит.

«И мне не вымолить прощения. Я не хочу прощения».

--- Приезжай ко мне в Нимею.

--- Ты, правда, хочешь, чтобы я приехала?

--- Да.

--- Прямо сегодня?

--- Да.

--- Не знаю, может, не стоит? У тебя, конечно, редко бывает свободное время. Так хочу, чтобы ты его подержал в руках. Он просто прелесть!

«Прелесть? Эта тварь убивает тебя, Юди! Это чудовище всех убивает! Оно не достойно твоих рук».

--- Но Эри пока опасно пользоваться симпутами.

--- Я знаю.

«Придуши маленького гада, пока он не натворил бед, пока не убил тебя, Юди!»

--- Обязательно приезжай.

«Умоляю, скажи «нет».

--- Хорошо, папа.

«Почему все так…»

--- Обязательно приезжай, – Эримонд перестал глушить подступающее рыдание. – Я люблю тебя. Люблю тебя, Юди. Люблю.

Пальцы скребли темный холодный камень.

--- Люблю, Юди. Люблю тебя. Юди. Юди. Люблю. Люблю тебя. Юди. Люблю.

***

Ожившие цепи барьера застигли сражающихся врасплох: Лэйкер промахнулся и, не успев притормозить, врезался в стену, лэ Деборо в замешательстве осмотрела распадающиеся плетения, которые она даже не успела закончить. Будто по команде, оба подняли головы за разъяснениями, и оба гневно зашипели – Легендарное место стиралось из Нимеи пласт за пластом. Что-то пожирало его. Вместе с теми, кто был заперт внутри.

Тело с силой дернуло назад и потащило вверх. Эстелла благополучно скрылась, вернувшись в Инопространство, вытолкнув меня из темного небытия. Очевидно, с новой неприятностью она разбираться не пожелала. Ко мне же вернулись бразды правления. И жуткая боль.

Лэйкер попытался зацепиться когтями за стену, но его трансформирующееся в прежнюю форму тело все равно влекло вместе со мной и тысячами трупов… не только трупов. Твердь камня расступилась, и я увидела солнце. Ярко-красный шар огненным штормом затягивал вожделенную добычу, вычищая каньон без остатка, поглощая каждую Сущность, каждую тварь, вылизывая стены, как невоспитанный ребенок – тарелку с его любимым лакомством. Жадный и безумный Бог. Очень голодный Бог.

Он же проглотит нас!

В панике я попыталась вырваться из общего потока, но мне не было от чего оттолкнуться. Безжизненная земля становилась все дальше, багровое небо неизбежно приближалось. Что-то внутри меня ломалось и рвалось, боль не давала мыслям собраться и понять, что именно. Нигде не было видно Лэйкера. Жар нарастал, потоки воздуха закручивались с большей и большей скоростью. В глаза будто бросили горсть песка. Высвобожденный из длительного заточения огненный хаос повсюду.

И вдруг он исчез.

Меня сдавило и протолкнуло по Симилтронным путям – эти ощущения ни с чем не спутаешь. Спиной я сразу же почувствовала стену, руки нащупали пол. Слух был дезориентирован внезапной тишиной, зрение отсутствовало, боль сковывала тело параличом.

Что происходит?

--- Не двигайтесь, Алеврайла.

Незнакомый голос. Кто?

--- Вы слышали обо мне как о Сенаторе Каремса. Мое имя Альмбер.

Свергнутый Сенатор?

--- Зачем же так грубо?

Читает мысли. Черной категории у Сенатора нет, получается, я в Зале Допросов.

--- Совершенно верно.

Не в Текландте, разумеется.

--- Разумеется.

Военный корабль, значит.

--- Военный комплекс, – поправил Сенатор.

--- Вам, – я испугалась собственного голоса, сухого и блеклого. – Вам запрещено появляться на подконтрольных Республике территориях.

--- Мне озвучить список того, что запрещено вам?

--- Вы не имехххааа…

Я застонала, не в силах больше сопротивляться боли, и сползла по стене на бок. Краем уха я выхватила быстрый приказ на текландтском. Альмбер что-то отменил. Не сложно догадаться, что.

--- Я просил не двигаться. Вас могли только что убить, если бы я не успел… Вы же еще слышите меня?

--- Да, – процедила я сквозь зубы.

Опасается, что я воспользуюсь Клиадрой? Но комплекс наверняка оснащен генераторами сим-излучения, что говорить о Зале Допросов.

--- Лишние предосторожности в данном случае лишними не будут.

Где Лэйкер?

--- Не знаю и знать не хочу.

Отказываюсь сотрудничать, пока Лэйкер не будет в безопасности.

--- А мне и не нужно согласие. Кроме того, мои доводы могут оказаться достаточно убедительными. Вам ли не знать.

Будете пытать?

--- Понадобится – буду.

Как же я скучала по Текландту.

--- Приятно, что наш мир оставил вам столько разных воспоминаний.

--- Шутить пытаетесь?

--- Неудачно?

--- Да.

--- Жаль. Я надеялся на добровольное сотрудничество.

--- Вы не понимаете, во что лезете.

--- Возможно, с чувством юмора у меня и есть проблемы, но с интеллектом – определенно нет.

Мне некогда болтать. Нужно найти Лэйкера или…

--- Или?

Так, не думать о белом медведе…

Снова приказы на текландтском. Почему они просто не… ну конечно.

--- Не выйдет, – хрипло рассмеялась я. – Система не сработает. У меня внутри сплошная Клиадра, и не обычная – сим-излучение против нее бесполезно, так как ее вообще нельзя одолеть даже Избранным Посвященным. Программирование сознания, следовательно, тоже вам не поможет. Все ваше оборудование не поможет. Вы и мысли читаете не все, а только те, что я четко проговариваю, так как интенсивность их колебаний высока настолько, чтобы пробиться достаточно далеко за пределы тела.

Молчание.

--- И что вы, Сенатор, планируете делать с неустойчивой взрывоопасной смесью на борту вашего замечательного военного комплекса?

--- Для начала планирую поговорить.

--- Я вас слушаю.

--- Не с вами, Алеврайла, – расхохотался Альмбер. – С теми, у кого есть влияние и здравый смысл.

Остряк.

--- Почему мы еще в Нимее?

--- Вы думаете, что мы в Нимее?

--- Я слишком чувствительна к симпутам, перемещение целого комплекса между мирами заметила бы.

Молчание.

--- Не можете? Почему? Из-за солнца? Или боитесь привлечь внимание Чудиков? Давно вы в Нимее, кстати?

Молчание.

--- Вы ничего не добьетесь, кроме новой войны, Сенатор. А война подорвет силы Текландта.

--- Этот мир уже давно клонится к упадку.

--- Вот как? Весьма патриотично с вашей стороны.

--- Текландт достиг пика своего могущества, а куда теперь идти? Только вниз. Это естественно, и патриотизм здесь ни при чем.

--- И чего же вы хотите? Уничтожить один из ключевых миров только потому, что, по-вашему, совершеннее он уже не станет? Сколько церт прошло с вашего рождения, Сенатор? Четырнадцать? Пятнадцать? Или, может, я неправильно понимаю смысл слова «естественно»?

--- Вам не удастся меня спровоцировать, Алеврайла.

--- Я и не пыталась. Только хочу понять вашу безупречную логику, если таковая наличествует, в чем я начинаю сомневаться.

--- Мою логику? Все в Веселес подчиняется только одной логике – выживание превыше всего. Чтобы выжить, нужно меняться, в нужное время и в нужном направлении.

--- И поэтому вы хотите уничтожить Текландт? – Усмехнулась я.

--- Всего лишь трансформировать.

--- Вы опомниться не успеете, как потеряете контроль и очутитесь на руинах.

--- Общество в Текландте разлагается – это неоспоримый факт. Нужны радикальные преобразования, чтобы реанимировать его и заставить принять новых членов.

--- Новых членов?

--- Я о лиренах. Мы принуждаем женщин рожать, не брезгуя программированием сознания, а почему, как вы думаете? Неужели мигранты не могут заполнить демографические провалы? Или кто-то еще вспоминает о национальности спустя сотни церт после того, как народы Текландта смешались в один? – Сенатор сделал эффектную паузу. – Миры. Законы Веселес. Вот почему. Мира не существует без его лирен. Как только последний из них исчезнет, незримый механизм вернет пустую оболочку в небытие, как когда-то выдернул оттуда, и неважно, сколько иномировых граждан там останется. Оппозиция взращивает продукты абортов, мы пользуемся услугами инкубаторов, потому что мир жив, пока в ком-то течет его кровь. Только все безрезультатно. Мы лишь оттягиваем момент гибели. Всему приходит конец, и наше место в пятерке ключевых миров займет кто-то другой, Бэтрагра, например, если ничего не предпринять.