Жена колониста

Глава первая Первый день

2088 год

Шахтерская колония на луне Эстер, кольцо Юпитера

Жены выходили последними.

Корабль содрогнулся и снова застонал под ее ногами, словно большое металлическое чудовище, которое отряхивалось. Луиза встала сбоку от дверей грузового отсека и пропустила всех важных сотрудников компании вперед по трапу. Никто даже не взглянул на нее во второй раз. Люди шагали рядом с маленькими транспортными кораблями, которые выкатывались наружу, поднимая столбы серой пыли, когда касались поверхности. Все это разворачивалось с военной точностью, пока, наконец, не осталась только она одна.

Пришло время встретиться с мужем.

Она сможет это сделать. Она сможет. Но боже, как было холодно. В комнату ворвался пронизывающий ветер, хлестнул ее куртку и обжег щеки. Ее глаза защипало от песка. Выходить наружу не хотелось. Хотя после пребывания трех месяцев взаперти должно было бы, но нет — даже отдаленно. Ее ноги неподвижно стояли на металлическом настиле. Может у нее костный мозг замерз. Она пошевелила пальцами ног в сапогах, сжала и скрутила их. Все еще работали. Должно быть виновата ее голова. Месяцами растущее воодушевление уступило место нервам.

Луиза выпрямилась и уставилась в темноту. Хватит откладывать — пора идти. Она должна была физически заставить свои кости и мышцы двигаться, постепенно, шаг за шагом. Ее будет ждать муж.

Луиза, а не Джо, спустилась по трапу шаттла. Джо больше не существовало. Она была Луизой Фостер, женой Гидеона, и она могла это сделать.

Она осторожно ступила на поверхность луны, колени трясутся, нервы напряжены. Поскользнувшись на гравии, она начала падать вперед, потеряв равновесие. С ошеломляющей спешкой она полетела на землю. Как внезапно ее сильно тряхнуло — резкая остановка. Черт. Сильная рука схватила ее за локоть, твердая хватка заставила ее выпрямиться.

— Осторожно, — сказал мужчина и отпустил ее.

— Спасибо.

Луиза глубоко вздохнула и сдерживая дрожь, подождала пока голова перестанет кружиться. Какое прекрасное первое впечатление. Смущение разнеслось по ней, согревая, несмотря на холод.

— Ты в порядке?

— Да. — Луиза заставила себя улыбнуться и впервые внимательно посмотрела на своего спасителя. — Я…

О нет. Нет. Они сказали, что Гидеон встретит ее, но это был не тот человек, за которого она вышла замуж. Этого не может быть. У мужчины на фотографиях, присланных ей координатором по браку, были ямочки на щеках и кривая усмешка. Он казался милым и безобидным. Но этот парень… он был высоким и худым, с налитыми кровью глазами, которым позавидовал бы демон. У него была трехдневная щетина и короткие темные, совершенно растрепанные волосы. С одной стороны его волосы торчали клочьями, как будто он заснул в чем-то жидком и отвратительном. Кто-то, вероятно, недавно вышвырнул его из бара, потому что боже, как от него воняло. У нее не было слов.

Здесь что-то не так. Что-то было совсем не так, и она подумала, что ее сейчас стошнит. Желчь обожгла ей горло, и она сделала несколько долгих, медленных вдохов, стараясь не задохнуться. Из-за приземления у нее скрутило живот. Нелегкое дело.

— Ты в порядке? — снова спросил он шершавым, как земля, голосом.

Она рьяно закивала, при этом изучая верхний кончик его правого уха. «Хммм».

— Я Адам Эллиот, — сказал он так, будто это должно было что-то значить. Но это не так.

— Ладно. Привет. Где Гидеон?

— Гидеон? Его сердитый взгляд обжег макушку ее головы и окончательно сбил ее с толку. Ей говорили, что возврат к естественной гравитации потребует времени чтобы привыкнуть, но это было безумие — и где ее муж? Видимо так себя и чувствует невостребованный багаж. — Тебе сказали?

— Что сказали?

— Черт. — Этот мужчина, Адам Эллиот, сжал губы и пробормотал еще несколько ругательств. — Гидеон мертв. Он погиб в результате несчастного случая четыре недели назад. Я вместо него.

— Вместо него? — Ее мозг завис и категорически отказывался что-либо понимать. — Вроде как в шахтах?

— Вроде как твой муж.

— Мой…

— Я твой муж, Луиза, — медленно повторил он в этот раз.

Она просто смотрела на него, сбитая с толку, в то время как вокруг них завывал ветер.

— Это шутка?

— Нет. После смерти Гидеона мое имя поднялось в списке ожидания. — Он избегал ее взгляда и смотрел куда-то вдаль, словно смущенный. — Брачные контракты так и работают. На Эстер все немного по-другому.

Да он вообще трезв? Вряд ли. Она должна спросить у кого-нибудь, что произошло на самом деле. У кого-нибудь из руководство, от кого не пахло спиртным.

— Пошли, нам надо идти.

Он двинулся по каменистой земле, следя за ней краем глаза. Может быть, он думал, что она может сбежать. Она вновь взглянула на шаттл. Заманчиво. Но ей, вероятно, не позволят вернуться на борт.

Помалкивая, Луиза пошла за ним. Адам Эллиот. Ее муж. Она старалась держаться с подветренной стороны.

Что, черт возьми, происходит?

Бедный Гидеон. Она знала его только по тем сообщениям, которыми они обменивались, но он подарил ей надежду, когда у нее ее уже не было. Надежду на новую жизнь, с ним. Его сообщения были полны очарования и доброжелательности, и сейчас он мертв. Она овдовела и снова вышла замуж, и никто даже не потрудился сказать ей. Это не может быть законно. У нее закружилась голова, и до боли знакомое чувство гнева наполнило ее, бесполезное и горькое. Глупо с ее стороны надеяться на лучшее.

— Что случилось? — крикнула она сквозь ветер. — Как он умер?

Ее муж мрачно взглянул на нее через плечо.

— Несчастный случай.

Вдалеке сверкнула молния, и облака пыли скрыли заходящее солнце. Все вокруг было серым, чужим и отталкивающим. Вдалеке над сверкающей поверхностью замерзшего озера возвышались голые каменные вершины. Все застыло. Она не видела ни единого признака жизни, только камни и лед. Ее новый дом был ужасен. Подобный тому, каким она представляла себе ад, только замерзший и ледяной.

Позади нее, готовясь к отправлению, запустили двигатели корабля. Порыв развернуться и убежать почти одолел ее. Бьет кулаками изнутри, требуя выхода. Ее пальцы крепко сжались, а глаза вспыхнули. Она сморгнула слезы, за себя и за Гидеона. Жалеть себя бесполезно. Она сможет это сделать. Они не оставили ей другого выбора.

Земля под ногами начала вибрировать. Нарастающий гул двигателей заглушил визг ветра. Вспыхнули предупредительные огни, отбрасывая жуткие тени. Когда полетела пыль, она закрыла лицо руками. Вероятно, было мудро с их стороны оставить все напоследок. Один взгляд на ее нового мужа, не говоря уже о пейзаже, и она, возможно, отказалась бы сходить с корабля. Шаттл вернется к дальнемагистральному тягачу, ожидающему его на орбите, готовый начать почти трехмесячный обратный путь на Землю без нее. Тревога сильно давила на нее.

Постепенно шаттл поднимался все выше и выше, и жар за ее спиной угасал, пока она снова не застыла в своей длинной, дутой термокуртке. Больше не будет возможности сбежать.

— Нам нужно спешить, — сказал он, тащась к ожидавшему его транспорту, уткнувшись лицом в воротник пальто. Люк машины был открыт, холодное белое свечение внутри освещало опасный остов. Он располагался высоко на танковых гусеницах, подходящих для каменистой местности. Ее муж, благодаря своим длинным ногам, заставил подъем в машину казаться простым.

— Скоро пойдет дождь.

Он был прав. Темные тучи разверзлись над головой и выплюнули толстые комья грязи и льда. Не совсем дождь, но и не совсем снег. Капли обожгли ей голову, и льдинка скользнула по щеке, последнее оскорбление. Она ненавидела это место. Чертовски ненавидела. И все будет только еще хуже.

— Давай, — нетерпеливо подзывая, муж протянул ей свою грязную руку. От едкого запаха, исходящего от него, живот снова скрутило. От Кона пахло также в конце попойки. Затем он начинал кричать. От этого воспоминания ее желудок сжался.

Луиза ухватилась за поручень, расположенный рядом с люком и поднялась в кабину. Мужчина хмыкнул и отступил в сторону.

Это был всего лишь небольшой транспортник, весьма практичный. Несколько посадочных мест, и немного места для оборудования. Здесь не было ни удобств, ни укромных уголков, где можно было бы спрятаться. Она проскользнула в кресло и села прямо, не отрывая глаз от сгущающейся снаружи темноты. Ее муж что-то сказал водителю, и люк закрылся. Машина с грохотом двинулась, заставив ее откинуться на сиденье. Он сверлил ее взглядом.

— Если тебя сейчас стошнит, то сзади есть пакет, — бросил он небрежно.

— Спасибо.

Мужчина фыркнул и уселся в противоположном углу, скрестив руки на груди. Она смотрела на его темное отражение в окне. Ее муж? В ее голове это даже звучало неправильно. Разве не должны были быть клятвы и обмен кольцами? Одного контракта больше не было достаточно. На Земле все это имело какой-то смысл, но не сейчас.

Адам запустил пальцы в волосы, яростно дернул их и отвернулся. Она могла это понять. Но все было не так уж плохо. Плохо быть мертвым. Подвергнуться пыткам еще хуже.

Нет, это сработает. Она сможет это сделать.

Это не сработает.

Адам Эллиот шагал по коридору, не обращая внимания на доброжелателей и любопытствующих — все новое интересовало уроженцев колонии. Его новая жена неотступно следовала за ним, делая два шага к его одному, пытаясь поспеть за ним.

Перспектива быть запертым в двухкомнатной квартире с этой женщиной его не привлекала. Даже на ночь, и уж точно не на всю жизнь. Даже ради возможности поиграть с ее шелковистыми короткими каштановыми волосами. И уж точно не ради того чтобы узнать, что ожидало под ее большой курткой. Что бы там не ожидало, могло еще подождать, потому как она смотрела на него свысока, будто это он тащил ее на край вселенной исключительно только для того чтобы трахнуть. Нет. Не бывать этому.

Из этого ничего не выйдет. Проклятье.

Как она могла не знать об аварии? Твою мать. Черт бы побрал корпорации и их «принцип необходимого знания»[1]. Между смертью Гидеона и прибытием корабля без предупреждения на два дня раньше, их брак должен был закончиться прежде, чем он начался. Не надо было себя обнадеживать. Он ускорил шаг.

Затратно платить проституткам, которые время от времени совершают длительные поездки оттуда, но все это гораздо предпочтительнее по сравнению с этим. Рука была его давней знакомой, и, судя по всему, в ближайшем будущем ничего не изменится.

Бон, большой темнокожий мужчина, в последний момент появился у него на пути, и так сильно хлопнул по плечу, что он отлетел к стене.

— Хорошая вечеринка, Эллиот.

Адам только хмыкнул в ответ, потому что, во-первых, он был занят поисками равновесия, а во-вторых, да, это была хорошая вечеринка. На самом деле, он все еще ощущал ее последствия. Многие были готовы купить ему выпивку прямо сейчас. Вечеринки, похоже, продолжались весь последний месяц, с тех пор как его выпустили из медотсека. Но самой веселой был мальчишник.

Жаль, что так обернулось.

— Далеко еще? — спросила принцесса хрипло. Она была среднего роста, с чуть вздернутым носом и упрямым заостренным подбородком. Милый ротик и темные глаза, довольно красивая. Бедняге Гидеону понравилась бы. Он был отличным парнем, черт возьми. Гидеон бы прекрасно с ней обращался и точно знал, что сказать.

— Пришли.

Адам хлопнул ладонью по считывателю, вмонтированному в стену, и дверь в их новое блестящее жилище открылась. Еще два дня назад в его распоряжение была койка и душ двумя уровнями ниже. Сияющая кухня, которая плавно переходила в гостиную, где стояла кровать, да еще и отдельная ванная комната — все это заставляло его чувствовать себя чужаком каждый раз, когда он переступал порог. Может это и не было роскошно, но этот мир был лучше, чем тот, к которому он привык.

Его жена просунула голову и, осторожно ступая, нехотя зашла внутрь. Почти все поверхности из стекла и искусственного дерева оставались нетронутыми. В целом выглядело неплохо. Но он уже оставил свои едва заметные следы. Кровать не убрана, грязные чашки и тарелки сложены на стойке. Одинокий носок лежал брошенный на полу. Не так уж и плохо для сорока восьми часов, учитывая восемь из которых он провел в баре, празднуя свою свадьбу, после двойной смены, которую он провел, сидя в кабине экскаватора. Он пытался быстро заработать немного денег на то, что теперь ему уже не нужно, так как искренне сомневался, что они будут женаты достаточно долго, чтобы кому-то потребовалось кольцо.

— Я был занят, — сказал он, и тут же пожалел об этом. Перестань оправдываться перед ней.

Адам выпятил грудь и постарался встать прямо. Она посмотрела на него своими большими темными глазами и планета, казалось, сдвинулась со своей оси. Очень, очень темными глазами. Она все еще была в куртке. Его взгляд задержался на застежках.

Куртка его жены. Его жены.

Нет, плохая идея. Даже не думай об этом.

За ним задвинулась дверь, закрывая их внутри, и что-то начало стучать глубоко в его голове. Бум. Бум. Бум. Его желудок скрутило и начало подташнивать, и если он не ошибся, руки стали трястись как при белой горячки. Ему нужно было уйти — сейчас же.

— Я в душ, ложись спать.

Женщина повернулась и, моргая, посмотрела на него, на вдохе ее плечи поднимались под ее дутой курткой, которая доходила ей до колен. Ее изящный рот приоткрылся на самую малость, как будто она собиралась заговорить и — черт возьми — он убежал. Он понесся к ванной, по пути снял свою куртку и бросил ее на край кровати. Главное — скорость. Ему надо было уйти.

Только оказавшись в стерильном белом пространстве ванной комнаты, он снова смог дышать, защищенный от ее пристального взгляда. Из этого ничего не выйдет. Ни за что.

Адам уперся руками по обе стороны раковины, хрустнул челюстью и отважился взглянуть в зеркало. Потому что насколько все может быть плохо? Его веки распахнулись, ноздри раздулись, он держался изо всех сил.

Ох. Ладно. Он мог выглядеть и получше. Это правда. Глаза у него были красные, а зрачки стали размером с булавочный укол. Видеть их было больно. Затем болеть начало уже все тело.

Он повернулся спиной к зеркалу, стянул через голову футболку с длинными рукавами и поежился. Не самый приятный запах. Возможно, правильно, что она держалась позади. Она ведь не могла подумать, что в том, что она приехала так рано и застала его врасплох, была его вина.

И все же, может быть, ему стоит пойти и извиниться. Объяснить. И сказать что? Прости, что тебя досталась пьяная развалина? Прости, что твой первый муж умер? Какая дурацкая ситуация.

Адам расстегнул пряжки на ботинках, снял их, разделся и сунул одежду в стиральную машину. У Эстер один плюс — изобилие ледяных озер и ни одной из проблем связанных с перенаселением, как на Земле. После аварии, он стал по-другому относиться к воде.

Душевая кабина ожила, и он громко застонал, когда пошла горячая вода, омывая его тело и смывая заботы. Следы ожогов на его плече были глянцево-розовыми. Не так плохо, как неделю назад. Его руки выглядели почти нормально, и он все еще мог пилотировать. Это были только внешние повреждения. Медики знали свое дело. Вскоре все это сольется со старыми ранами, полученными во время Континетальной войны. На его спине было несколько лазерных ожогов, и даже шрам от старого доброго пулевого ранения.

Он тщательно намылился, потер, где необходимо, и встал под струей воды. Оставался там, пока его пальцы не сморщились, а кожа не насытилась водой. Закрыв глаза и отпустив свои мысли, он прислонился к стене кабинки.

Может быть, она будет спать, когда он выйдет. Адаптироваться к гравитации может быть чертовски сложно. Когда она отправиться спать ей придется снять куртку. И это сводило на нет вопрос о том, что скрывалось под ней и сразу же заставляло задуматься, что же она надевала в кровать, его жена?

Така признался что, когда они были наедине с Роуз, у них было строгое правило «никакой одежды». Какая замечательная идея. Но Роуз сойдя с корабля и лишь раз взглянув на его друга Така, сразу же потеряла голову. Луиза не потеряла голову. Луиза выглядела потрясенной, если уж на то пошло. Напуганной.

Почему ему не достался кто-то вроде Роуз? Кто-то открытый и готовый дать всей этой ситуации шанс?

Огорченно тряхнув головой, которая болела, он сдался и вышел. Прятаться в душе, как маленькая девочка, ни хрена не поможет. Обсохнув под климатизером, скромности ради, он обернул вокруг себя полотенце.

В квартире все было тихо. Свет приглушен. Прохладно. Ширма была частично отодвинута, и как бы разделяла спальню и гостиную, где она сидела. Коммуникатор в ее руках осветил лицо теплым светом.

Она подняла голову, услышав, как открылась дверь ванной, но не обернулась. Не завела никаких неловких разговоров, которые, по всей вероятности, ни один из них не хотел.

Адам сменил полотенце на пару мягких штанов и скользнул в постель. Он закрыл глаза и постарался сделать вид, что спит. Игнорировать ее оказалось труднее, чем он предполагал. Она так громко дышала. Или ему так казалось. Все эти тихие звуки, которые она издавала, передвигаясь по квартире. Его жена.

Прошла целая вечность, прежде чем он заснул.

Сон никогда не менялся. Он оставался мучительно точным каждую ночь.

Справа от него с грохотом вспыхнул огонь и целиком поглотил Гидеона. У него не было ни единого шанса. Легкие Адама горели, огонь был таким горячим, таким внезапным. Он помчался обратно к экскаватору за огнетушителем, но было уже слишком поздно. Упав на колени и размахивая руками, Гидеон превратился в огненный столб.

На самом деле, этого он не видел. Он стоял спиной к месту происшествия. Но каждую ночь в его голове разыгрывались ужасающие подробности, как в документальном фильме, застрявшем на повторе.

Феррис попытался помочь горящему человеку, но тот едва мог приблизиться к нему. Затем огонь добрался до баллона с кислородом, который был у Гидеона. У каждого из них был такой, его хватало минут на десять, что только продлило бы неизбежное, если бы что-то пошло не так в такой глубокой шахте. Такой уж была компания, всегда хотела казаться хорошей. С ужасным свистом взорвался баллон, огонь настиг другого человека, а Адам отлетел так, будто у него выросли крылья. Он врезался в борт машины и лежал, скорчившись, в мире боли, с сотрясением мозга и сломанной ключицей.

Феррис, шатаясь, направился к нему, весь в огне. Гидеон уже упал на землю, превратившись в обугленный труп. Адам заставил себя подняться. Боль в голове и плече обжигала так же, как любое пламя. Он схватил Ферриса. Сбил его с ног и повалил в грязь.

Затем он тоже загорелся, резкая боль полностью поглотила его.

Адам резко выпрямился в постели, его легкие горели, а грудь… черт. Казалось, что каждое ребро треснуло, а его сердце все еще колотилось в груди, превращая их в щепки. Ему нужно дышать, сосредоточиться. Вход и выход, медленнее и медленнее, как и сказал психиатр. Он присутствовал только на трех обязательных сеансах, но все эти дурацкие советы можно было свести к одному простому трюку. Вдыхайте и выдыхайте, медленнее и медленнее, дышите.

Ему не нужны были объятия. Ему просто нужно было дышать.

Простыни прилипли к нему, его тело было скользким от пота и слишком горячим. Все это было похоже на лихорадочный сон, только болезнь была в его голове, застряла в его воспоминаниях. Этот новый кошмар великолепно сочетался со старым, со всем тем, что он видел и делал во время войны. Прошло пятнадцать лет, и все снова было свежо, ужасно свежо. Его сны были забиты русскими и китайскими словами. Словами, которые он думал, что забыл.

Твою мать. Комната казалась темной, холодной и тихой, как космос. Ему потребовалось некоторое время, чтобы определить присутствие еще одного тела на дальней стороне кровати.

Женщина, к счастью, продолжала спать. Она лежала на боку, свернувшись калачиком, отвернувшись от него. Еще немного — и она может упасть с матраса. Безусловно, куртку она сняла. Простыня была натянута до пояса, а остальное прикрывала майка. Он смотрел, как медленно поднимается и опускается ее плечо. Ее белая кожа была такой яркой в темноте, что он не мог не обратить все свое внимание на нее. Потому что уступить своим страхам и включить свет было слишком. Он пережил войну. Он ни за что не потерпит поражения от дурных снов. Черт возьми, в следующий раз он попытается спрятаться под кроватью.

Ее безупречное фарфоровое плечо было самым большим, что он увидел. Загипнотизированный, он наблюдал, подстраиваясь под ее дыхание. Ее было спокойным и ровным. Размеренным. Он нашел это удивительно полезным. Вдох и выдох. Медленнее и медленнее.

В конце концов, все замедлилось. Он откинул простыню и спустил ноги с кровати. Пол под его ногами был благословенно прохладным. Заманчиво было бы спуститься и прижаться к нему щекой, но он этого не сделал. Жар постепенно спадал и тонул в полу.

Температура падала в течение ночи — типичная горнодобывающая корпорация, экономящая деньги везде, где могла. Настолько раскутанная, она замерзнет. Меньше всего ему хотелось, чтобы она проснулась, жалуясь на отсутствие отопления. Адам подтянул одеяло и осторожно накрыл ее, на всякий случай. Вот так, все лучше.

Она даже не пошевелилась. Наверное, она совсем без сил.

Он подождал, пока не убедился, что ноги держат его, и позволил им нести себя к ближайшей бутылке спиртного.