Жена комиссара

Глава 6

Поутру Елизавета собрала детей. Прихватив тряпичные сумки, отправилась на окраине города к частным домам.

– Сегодня пойдём прямиком через пустырь, так ближе, – объяснила она, пропуская ребят на широкую тропу.

Коля вприскочку зашагал первым. Девочки, взявшись за руки, пустились догонять. Вдруг брат развернулся.

– А у меня что-то есть, – проговорил загадочно, продолжая двигаться спиной вперёд.

– Покажи! – крикнула Арина.

Он остановился. Достал из кармана и протянул на ладони горсть бесформенных блестяшек.

– Ух ты! Что за богатство?!

– Плавленый свинец. Видно, из «буржуйки» накапал и застыл. Я нашёл в золе.

– Шагай, шагай, по дороге расскажешь, – вмешалась Надя.

– Теперь это игрушки, – продолжал Коля. – Смотри: эта на солдатика похожа, эта – на слона…

Показались первые дома. Бревенчатые срубы с добротными крышами и резными ставнями, квохтанье кур и хрюканье поросят, доносившееся из-за ровных крашеных заборов, говорило, что здесь живут небедно.

Елизавета остановилась у крайнего хозяйства. Постучала в калитку. Не ответили.

– Мама, там на огороде кто-то есть, – припав к щёлке в заборе, сообщил Коля.

– Хозяева! Выйдите на минутку! – позвала Елизавета.

– Идёт, – кивнув, бросил сын.

– Шо надо? – послышался из-за забора звучный женский голос.

– Простите, пожалуйста, может, вам помощь какая требуется? – спросила Елизавета.

Калитку отворила дородная женщина в цветастой косынке. Уперев руки в бока, обмерила надменным взглядом.

– Ну какая ж от тебя помощь? Поди лопаты не подымешь, да ешо выводок за собою приташила.

От наглого тона внутри у Елизаветы заклокотало. В голове один за другим рождались хлёсткие ответы. Но слова застревали в горле из страха за детей.

Вдруг со стороны послышался дружелюбный голос:

– Бабонька, подь сюды!

Елизавета повернула голову. Из-за штакетника соседнего палисадника выглядывало бородатое лицо, а жилистая рука призывно махала.

Женщина в проёме наигранно зашлась в издевательском смехе.

– Аха-ха-ха! Давай-давай, ступай к Захарычу! Може, родишь у ево на пашне-то, ах-ха-ха!

Из-за хлопнувшей калитки до слуха донеслось злобное: «Ходят тут всякие, побираются». Но Елизавета больше не слушала. Вспышка гнева сменилась надеждой, что удастся заработать.

Она одобрительно кивнула детям. Те, подхватив материнский взгляд, побежали к соседнему дому.

Тарас Захарович радушно пропустил во двор.

– Жинка-то умерла. Сын с семьёй подался через г’раницу. Дык я в одночасье одиноким сделался, – рассказывал старик, бодро семеня по огороду. – Основной-то урожай убрали, а картошку да капусту некому стало, – он обвёл рукой, указывая на два больших квадрата земли.

Елизавета сразу взялась за торчащий из пашни черенок.

– В один день не управимся, – предупредила, начав выкапывать картошку.

– Ясно дело, – подбодрил хозяин. – А мне-то и вовсе не под силу. Чуть ковырнул – дык и дух вон. Завтра снова приходи, и послезавтра, и сколько потребуется, покамест всю капусту не сымешь да не заквасишь. А как кончится работа, подавайся в друг’о место шукать, здесь акромя меня вряд ли кто ещё пустит. Знаю я энтих хохлов, хотя и сам из ихних.

– А где нам с сестрой лопаты взять? – спросил Коля.

– Каки детки-то деловы, – проговорил Тарас Захарович, довольно потирая бороду. – Ну, ступай за мною, выдам инвентарь.

– Мы уже не дети, – твёрдо бросил Коля в спину хозяину.

Тот только хмыкнул.

Поначалу Арина тоже помогала – выбирала клубни из перевёрнутой земли. Но быстро устала.

– Коль, дай блестяшек, а-а, – попросила у брата.

– Подставляй ладошки, – скомандовал тот и насыпал свинцовых фигурок.

С искрящимися глазами Арина побежала на скамейку к сараю. Там тихо играла до тех пор, пока остальные не закончили работу.

Домой возвращались неспешно. Коля и Надя несли, обхватив, словно футбольные мячи, кочаны капусты. Арина в маленькой сумочке – десяток яиц.

Сетки с картошкой и морковью оттягивали руки, но Елизавета не замечала тяжести, лишь радостно повторяла:

– Попался добрый человек. Дай, Бог, ему здоровья!

***

Оправившись после потасовки с гостями, Варвара с Катериной всё чаще стали уходить из дома. Елизавета ни о чём не расспрашивала, не хотела лезть в чужую жизнь, хватало своих забот.

День за днём спозаранок она с детьми отправлялась на участок убирать чужой урожай. По возвращении пекла хлеб, готовила еду для себя и соседей, нянчилась с малышами.

К ноябрю дел на идеально вычищенном под зиму огороде Тараса Захаровича не осталось, а вот в доме Елизаветы появился небольшой запас овощей, муки, круп и даже сушёных грибов. По расчётам: при хорошей экономии на этом можно было протянуть некоторое время. Но беспокоило, что дети давно не ели мясного, довольствовались лишь запахами.

Как-то, разводя ложкой поблёскивающий жирок в куриной лапше, которую варила соседям, Елизавета не выдержала.

– Аринка! – крикнула демонстративно громко. – А ну, поди сюда, кому сказала!

Та прибежала. Вскинула испуганные глаза.

– Чево я сделала? Колька сам пристаёт.

Держа ложку с бульоном наготове, Елизавета быстро сунула её дочери в рот. Та, ничего не поняв, моментально проглотила содержимое.

– А я тебя учила брату не поддаваться! – сунула в рот ещё порцию, потом развернула дочь за плечико, мягко подтолкнула к комнате с грозным возгласом: – Позови-ка сюда этого проказника, вот я ему задам!

Так, делая вид, что отчитывает, она покормила остальных. Ужасно мучила совесть, но в который раз стоять возле кастрюли с дурманящим запахом наваристого супа и обойти осунувшихся и бледных от недоедания собственных детей Елизавета больше была не в силах.

Вскоре из соседней комнаты со смехом выкатились приодетые Варвара с Катериной. Накинув пальтишки, выскочили за порог. «На «работу» собрались», – догадалась Елизавета и принялась шинковать капусту для своих щей.

В кухне появилась Арина.

– Мама, дайте что-нибудь погрызть, – пропищала, оглядывая стол.

– И мне, – подхватила подоспевшая Надя.

Зажав в кулаке по кусочку моркови, они уселись на скамью у стены и смачно зачавкали.

Вдруг из комнаты выбежал Коля.

– К нам кто-то идёт! – крикнул он взволнованно, вытаращив глаза. – Я в окно увидел!

Тут же дверь распахнулась от удара ноги. Елизавета замерла. Нож, врезавшись в капусту, так и застрял в кочане.

В кухню ввалились три крепких парня в чёрной форме без знаков различия. Широкие повязки на рукавах с надписью «Polizei» давали понять: это местные, но те, что хуже фашистов.

– Проверка документов! – бросил один; скинул с плеча винтовку, уселся за стол.

Другие с суровыми лицами молча застыли у входа.

– Сейчас принесу, – спокойно проговорила Елизавета, стараясь не выказать страх; направилась в комнату, взглядом указав детям идти следом.

Там перекрестила. Взяла нужное, вернулась к непрошеным гостям.

Протянула паспорт.

– Советка! – воскликнул полицай, ткнув пальцем в красную отметку на развороте. – Муж солдат? Офицер?

Елизавета замотала головой, принялась повторять историю, что рассказывала в комендатуре, одновременно наблюдая, как тот достаёт из кармана горсть патронов и высыпает на стол, словно семечки. По спине побежала струйка холодного пота, пальцы мелко задрожали.

Полицай аккуратно протёр каждый патрон носовым платком, вставил в обойму, поместил в «магазин». Вернул винтовку на прежнее место.

Елизавета прерывисто вздохнула. Тот зло ухмыльнулся.

– А на шо живёшь? – бросил грубо. – Побиратися ходишь?

– Помогала местному дедушке урожай убирать. На пропитание заработала.

– В украинские хаты мабуть стучалася? Тут бильше никого нэма.

– Не знаю, чьи они. Мне всё равно. Главное, что человек добрый нашёлся, работу дал.

– А як призвище у чоловика?

– Фамилии не называл. Зовут Тарас Захарович.

Лицо полицая смягчилось. Недоверчивое выражение сменилось удовлетворением.

– То ж батько мий! Ему прислужувала. Нехай зиму жируе! – воскликнул полицай и снова посерьёзнел; поднялся, с грохотом отодвинув стул, закинул винтовку на плечо, кивком указал остальным на выход.

Половицы долго не отпускали ноги Елизаветы. В голове колоколом отдавалось: «То ж батько мий… Ему прислужувала…»

Неожиданно низ живота пронзила нестерпимая боль. Елизавета, ухватившись за бока, застонала. Несколько раз глубоко вздохнула. Отпустило. Шагнула в сторону комнаты, но, скованная новой схваткой, опустилась на лавку у стены.

Уличная дверь распахнулась. В кухню вместе с вернувшимися соседками ворвался бодрящий осенний воздух.

– Рожаю, – часто дыша, прошептала Елизавета.

Катерина, скинула боты, вмиг очутилась рядом.

– Варя, забирай детишек к себе да г’отовь, шо надо! – бросила подруге. – А вы, Елизавета Тихоновна, держитеся за меня. Вот та-ак. И пошлите потихонечку, будем вашего ребёночка принимать.

Из комнаты высунули головы дети. Елизавета поймала обеспокоенные взгляды, но лишь слабо улыбнулась. Опираясь на подставленный локоть, превозмогая боль от очередной схватки, добрела до кровати.

– Катенька, пелёнки там, – прошептала, кивнув в сторону этажерки.

– Хорошо-хорошо, и до них доберёмся, – приговаривала соседка, помогая раздеться.

Появилась Варвара с тазом и больши́м ножом. Елизавета зажмурилась от рези в животе и страха.

– Не боитесь, – подбодрила Варя. – Катюха – медичка. Она моему Серёньке помог’ла на свет божий появиться, и вашему ребятёнку подсобит.

– А ну, дайте-ка г’ляну, шо там у вас, – перебила Катерина. – Ба-а-а, да уж г’оловка показалася! Тужьтеся, мамаша! Тужьтеся!

От парализующей боли у Елизаветы на миг перехватило дыхание. В следующую секунду она резко втянула ртом воздух. Напряглась и с воплем выдавила из себя тёплое тельце.

– Уау, уау, – закричал малыш.

Елизавета приподняла голову. Увидев в руке Катерины нож, едва не потеряла сознание от охватившей паники. Крепко зажмурилась…

– Вот и ладненько, – наконец заговорила Варвара. – Пуповину обрезали. «Рубашка» выскочить, и дело с концом.

– А девчоночка-то кака малюсенька. Выскользнула так, шо мамка, небось, и не почуяла, – заворковала Катерина, обмывая новорождённую.

Поднесла спелёнатую малышку, уложила рядом с роженицей.

– Имечко-то придумали? – спросила умилённо.

– Таней назовём, – ответила обессиленная Елизавета, прикладывая дочку к груди.