Жена моего босса

Глава 8

Поздняя осень стояла в горах. Пахло прелой листвой, холодом, первым недавно выпавшим снегом. Он, Руслан, и трое его сводных братьев – Адлан, Мовлади и Муса – стояли у выхода из ущелья, выслеживали волка. Братьев отец уже брал с собой на охоту, а он, недавно приехавший в Чечню, впервые выслеживал серого, повадившегося таскать овец из дядькиного стада.

Отец поставил их у выхода, дал трещотки, а костер они разожгли сами. Сидели на корточках, ждали – когда волк покажется, нужно напугать его шумом, треском, жарким огнем. И вот волк появился, пришел из темноты на бесшумных, мягких лапах. Остановился в отдалении, принюхался настороженно. И тогда двенадцатилетний Муса не выдержал. Вскочив на ноги, заорал отчаянно, закрутил трещоткой. А волк прыгнул. Молча, без разбега, перелетел линию костра и опустился на пружинистые лапы, резко и зло рванул за горло Мусу клыками, вырвал в момент его глотку, и, весь в крови, обернулся к ним, трем помертвевшим от страха мальчишкам, так и не успевшим встать от костра. Он отчетливо видел глаза зверя – цвета глубокого, черного золота. И вдруг показалось, что волк улыбнулся ему. Одной пастью, окровавленной и грязной.

Руслан вздрогнул, проснулся, досадливо поморщился. Вечером он валился с ног от усталости, а долгожданный сон не приносил отдыха и покоя, мучил старыми кошмарами.

Вот уже неделю он работал на Мишу Чернецкого. Нанял новых людей – лично провел собеседования, отобрав самых лучших, сформировал команду. По утрам, когда в Мишиной вотчине еще спали, проводил сбор ребят, инструктаж и краткую тренировку. Отрабатывали порядок действий в случае неожиданного нападения, проникновения на территорию посторонних, обнаружения в автомобиле взрывного устройства.

Личных телохранителей для Чернецкого Руслан отобрал, учитывая особенности характера босса, его поведения в стрессовой ситуации. Все эти дни он внимательно присматривался к Чернецкому, старался запомнить малейшие его привычки. Любая мелочь могла иметь значение и сыграть в случае покушения роковую роль.

Утро начиналось с кросса. Руслан выводил своих ребят в ближайший лесок и безжалостно гонял по едва освободившимся от снега тропинкам. Сам бежал последним, жадно глотая свежий весенний воздух, покрикивал:

– Серега, не отставай! Федор, поднажми!

Затем ставил ребят на спарринг, отрабатывал с ними приемы. Сам тоже становился в пару с кем-нибудь, снова и снова убеждаясь, что еще не сдал, способен скрутить парня лет на десять моложе.

Он тщательно изучил дом, сверяясь с планом, обошел всю территорию. Отдал приказание спилить деревья, мешающие обзору, подстричь покороче кусты у забора. Систему видеонаблюдения заменил на ультрасовременную, увеличил количество камер, установил микрофоны. Сигналы от всех устройств выводились на экраны компьютеров, установленных на центральном пункте наблюдения, в комнате охраны, находившейся в подвале дома, рядом с подземным гаражом. Была возможность смотреть видео с камер в онлайн-режиме и с его личного ноутбука.

График дня у Миши был очень насыщенным. Из дома – в офис, оттуда куда-нибудь на один из принадлежавших Мише заводов; встречи с партнерами, инвесторами, заемщиками – бесконечные сделки, покупки, продажи, кредиты, инвестиции. Руслан не слишком хорошо разбирался в том, чем именно занимается Миша, понимал только, что ежедневно через руки Чернецкого проходят такие суммы, которые он в своем дальневосточном гарнизоне и во сне увидеть не мог.

Тем не менее работать с Чернецким было приятно. Держался он просто, без высокомерия и спеси. Всех ребят сразу же запомнил по именам, по утрам, спускаясь в гостиную, открыто улыбался ожидающему его Руслану и двум телохранителям:

– Здорово, орлы! Как настроение? Федор, че хмурый, не выспался? Или жена плешь проела, шубу просит? Так ты мне скажи, я тебе премию выпишу ко Дню взятия Бастилии.

Руслан сопровождал Мишу не каждый день. Для обычных поездок хватало пары телохранителей, Руслан выезжал вместе с боссом только на особо важные встречи и мероприятия, где предполагалось большое количество людей.

Отношения с Мишей у них сформировались почти приятельские. Руслану импонировала его спокойная, с ленцой, манера держаться – не снисходительная, не заискивающая; его то ли искренняя, то ли превосходно разыгранная доброжелательность ко всем. Разговаривать с Мишей тоже было всегда крайне интересно.

– Как тебе удалось так быстро имена всех ребят запомнить? – удивился как-то Руслан.

Они сидели на заднем сиденье Мишиного черного, блестящего «Мерседеса». Шофер – тоже из тех, кого нанимал Руслан, – уверенно вел автомобиль по подмосковному шоссе. Впереди в джипе сопровождения ехали парни из охраны. Миша, откинувшись на кожаную спинку сиденья, отхлебнул виски из серебряной фляжки, кивнул Руслану – будешь? Тот отрицательно качнул головой.

– А как же? – усмехнулся Чернецкий, убирая флягу в карман пиджака. – Они ж мою задницу прикрывают. Я заинтересован, чтоб каждый любил меня, как родного. К людям подход нужен, они ценят внимание. Так назовешь какого-нибудь амбала Колей, а не Васей, он обидится, а я в итоге пулю словлю.

– Слушай, – Руслан посмотрел в окно. За начищенным стеклом мелькали подернутые легким зеленым пухом деревья, серый в трещинах асфальт, потемневшие от сырости, скособочившиеся деревенские домики вдоль шоссе. – А тебе правда нравится такая жизнь? Я имею в виду, ну вот все это – деньги, дома, крутые тачки – действительно стоит того, чтобы тебя в любой момент могли убрать?

– Да ты че, Руслан, реально думаешь, что все это ради денег? – изумился Миша, его черные, резким углом изогнутые брови поползли вверх. – Эх, не видел ты меня в былые времена, когда я с утра мог быть миллионером, а к вечеру все потерять.

– А зачем тогда? – искренне не понимал Руслан.

– Зачем? – Губы Чернецкого сложились в скептическую ухмылку. – Ты, Руслан, будто не в этой стране живешь. Затем, что на нашей с тобой Родине жить по закону может только законченный терпила. Потому что правила игры каждую минуту меняются, вот только тебя об этом забывают предупредить. Папаша мой, комсомолец, партиец, всю жизнь положил во славу родной страны, и че? Подох, как клоп, в коммуналке с копеечной пенсией. Не, ты не думай, я ему, козлу старому, предлагал дом купить, где захочет, но ему, понимаешь, западло было от такого сына деньги принимать. Мать вот жалко, это факт, за то, что она хрыча этого идейного до конца жизни терпела… Или вот возьми меня. Я в восемьдесят четвертом загремел за мошенничество, четыре года отмотал, как цуцик, светило-то все восемь. А когда вышел, такие, как я, уже назывались не барыгами и фарцой, а «частными предпринимателями». Спрашивается, за что я шконку нюхал? Не, брат, у нас так: либо Родина тебя поимеет, либо ты ее. Ты вон тоже доблестной Советской армии лучшие годы отдал, а она тебя под зад коленом…

– Я сам ушел, – хмуро возразил Руслан.

– Правильно, сам. А почему?

Руслан нетерпеливо дернул плечами, он уже жалел о том, что ввязался в этот опасный разговор. То, что говорил Миша, звучало логично и справедливо, и все же он смутно чувствовал, что где-то в его словах таилась неправда.

– Потому что перестал считать то, чем занимается наша армия, честным и справедливым, – буркнул он. – Потому что не хотел иметь отношения к тому, что творилось в Чечне. К этой наскоро сфабрикованной войне, ко всей этой грязи…

– Принципиальный, значит, слишком? – поддел его Миша.

– Принципиальный, – с вызовом подтвердил Руслан. – Я офицер и в этих разборках участвовать не желаю. Если я иду воевать, я должен понимать, что поступаю правильно. А тут? Тьфу! В начале девяностых нашему полковнику, командиру гарнизона, какой-то хрен с горы, богатый сильно, предложил устроить на территории части базу подготовки для левых людей – профессиональных убийц, солдат удачи. За хорошее бабло, конечно. Тот и согласился, государство-то платить давно перестало. А меня поставили их тренировать. А они все как на подбор… Я же чеченец, что я, своих земляков не узнаю? Вот я их натаскиваю, а сам думаю: куда они после обучения поедут? Моих же товарищей стрелять? А я, офицер Российской армии, их обучаю? А с другой стороны, может, они мне и ближе, чем свои же сослуживцы. Все-таки мы одной крови, с одной земли. Так мне это все мозг взорвало, что плюнул и подал в отставку.

– Ага, вот видишь! – удовлетворенно кивнул Чернецкий. – Сам-то, значит, тоже просек, что к чему, и подставляться не захотел. Так что дело, братуха, не в принципах. Это Родина, сынок. Я и говорю: или ты ее, или она тебя. Ладно, хорош трепаться, приехали!

В общем, можно сказать, все складывалось достаточно удачно. Повторного покушения пока не было, и никакой подозрительной возни рядом с домом Руслан не замечал. Чернецкий распорядился никаких разведывательных действий относительно заказчика на данный момент не предпринимать, намеревался для начала что-то разузнать через нужных людей. И Руслан просто выполнял свою работу, в чем-то новую для него, а в чем-то привычную: проверял посты, натаскивал группу, ежедневно тренировался сам, учил шофера уходить от преследования, просматривал записи с видеокамер.

Дней через десять, после того как он приступил к работе, Миша попросил его встретить вечером в аэропорту прилетающую из Лондона жену.

– Я смотрю, ты развернулся уже как надо. В дом теперь сам Дэвид Копперфильд не пролезет. Так что Оленьке моей ничего больше не угрожает.

– Я бы так не сказал, – осторожно заметил Руслан. – Какие меры ни принимай, у преступника всегда есть шанс.

– Ну так а ты мне на что? – белозубо улыбнулся Миша. – Вот и заслонишь ее своим телом, если придется. В общем, Руслан, доверяю тебе мою Людмилу. Встретишь ее завтра вечером в аэропорту.

Вечером, в день отъезда в Россию, Ольга заехала в частную школу, где учились ее сыновья. Ждала их на заднем дворе в школьном саду, уже зазеленевшем, цветущем, осыпающем на волосы белые лепестки с веток. Мальчишки выбежали к ней, одетые в одинаковую школьную форму – серые брюки, белые рубашки и вязаные жилетки с малиновыми и серыми ромбами.

Пашка, как обычно жуя шоколадный батончик, опустился рядом с матерью на скамейку, потерся лбом о ее плечо. Сашка же нетерпеливо топтался на одном месте – должно быть, несвоевременный визит матери отвлек его от каких-то важных мальчишечьих дел.

– Ну что, братцы-кролики, папа меня домой вызывает, в Москву, – с напускной бодростью объявила Ольга. – Как вы, справитесь тут без меня?

– Справимся, мамми, не волнуйся, – заверил Сашка.

– А я не справлюсь, я скучать буду, – заныл Пашка.

– Угу, он не справится. Он без твоего присмотра сразу пойдет по кривой дорожке, – хохотнул Сашка, унаследовавший от отца страсть к балагурству и шутовству.

– Ну, этого мисс Клэр не допустит, – возразила Ольга, – быстро вернет на правильный путь.

– Это точно, – с досадой подтвердил Пашка. – От этого терминатора не скроешься.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Ольга. – Должен же хоть кто-то держать вас в строгости, раз мы с отцом только балуем. Ладно, давайте прощаться, а то я на самолет опоздаю.

Расцеловав Пашку, она поднялась со скамейки, встала на цыпочки, чтобы поцеловать долговязого Сашку. С ума сойти, как вымахали ее мальчишки! Уже не дотянешься так просто, чтобы поцеловать или, наоборот, влепить подзатыльник. Скоро станут совсем взрослыми, мужчинами, заживут какой-то отдельной от нее жизнью. Она же станет для них лишь надоедливой, вечно тревожащейся, докучливой мамашей. Ольга с грустной улыбкой подавила вздох, прижимаясь губами к прохладной, еще гладкой, не знавшей бритвы щеке Сашки.

Попрощавшись с сыновьями, Ольга отвернулась и быстро пошла к воротам. Черт знает почему, каждый раз, расставаясь с ними, она с трудом сглатывала ком в горле. Смутная тревога поселялась в душе, казалось, будто за время ее отсутствия случится что-то непоправимое, и ей уже не суждено будет больше увидеть мальчишек. «Глупости! – отчитывала она себя. – Ты просто сумасшедшая мамашка!»

– Мам, – окликнул ее вдруг Сашка.

– Что? – Она обернулась.

Весеннее солнце уже клонилось за горизонт, окрашивая рыжие волосы сыновей в совсем уж какой-то багровый, пламенеющий оттенок. Ее мальчишки – длинные, нескладные, длиннорукие – стояли в густой зелени ветвей. Ольга сощурилась: солнце било прямо в глаза, и под веками, наверное от этого яркого света, вскипали слезы.

– Мам, когда у Фухтели жеребенок родится, фотку пришлешь, а? – попросил Сашка.

– Конечно, – отозвалась она. – Обязательно пришлю. Ну, не скучайте. Скоро увидимся!

Руслан гнал по МКАДу в аэропорт Шереметьево. Миша, вдоволь отсмеявшись над его проржавевшей «пятеркой», распорядился поставить ее в гараж и хранить бережно, как раритет. Ему же выдал для служебных нужд новенький джип «Гранд Чероки». Сквозь высокие окна машины Руслану был виден раскинувшийся за бетонным отбойником огромный, сияющий огнями город. Высотки, автомобильные развязки, многоэтажные торговые центры, красочные рекламные щиты. В сгущавшихся сумерках сквозь мелкую морось дождя рябили и дрожали, дробясь, яркие вспышки огней, свет фонарей, теплое, уютное сияние освещенных окон. Город будущего, удивительный, гремящий, вечно несущийся куда-то ноев ковчег.

В аэропорту царила обычная суета. Люди, задрав головы, замирали у табло, беззвучно шевелили губами, волоча чемоданы, спешили на паспортный контроль, сверяли время по часам, топтались в кафе и магазинах. Руслан быстро нашел нужный выход из зала ВИП Голд и замер в толпе других встречающих. Одни держали в руках таблички с именем человека или названием фирмы. Другие приподнимались на носках, почти подпрыгивали, стараясь через головы впередистоящих разглядеть родных или друзей. Чуть поодаль вертели в руках автомобильные брелоки таксисты и частники.

Руслан уверен был, что узнает Чернецкую – столько раз видел ее на фотографиях в Мишином доме – и спокойно всматривался в проходивших через пластиковые воротца людей. Вдруг кто-то тронул его за рукав куртки, глубокий женский голос с чуть заметной хрипотцой произнес вопросительно:

– Руслан?..

Он обернулся и увидел рядом с собой девушку, которая прошла мимо несколько минут назад. Теперь понятно было, почему он не сразу узнал ее. На фотографиях тщательно причесанная, элегантно одетая Ольга выглядела старше, как-то солиднее, что ли. Сейчас же перед ним стояла совсем девчонка: тоненькая, светлая, «солнечная» – почему-то подумалось Руслану. В простых голубых джинсах, в наброшенной на плечи куртке, светлые волосы небрежно сколоты на затылке, зеленые глаза такие лучистые и прозрачные, словно она только что умылась холодной водой из родника. Ни следа усталости после перелета, ни тени недовольства за то, что он заставил себя разыскивать.

– Здравствуйте, – смущенно поздоровался Руслан. – Вы Ольга? Извините, я сразу не узнал…

– Ничего. Зато я сразу узнала, – она улыбнулась как-то странно, качнула головой, и ему вдруг отчего-то представилось, что волосы ее сейчас распадутся на две золотистые косы и Ольга, задумчиво нахмурившись, сожмет кончик одной из них зубами.