Жена на все случаи жизни

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Клер вспыхнула и отвела глаза.

— А, это, — протянула она. — Неважно от кого.

Она торопливо подалась к нему, чтобы забрать письмо, но Бойд отошел в сторону. Его удивленное лицо стало напряженным.

— Такое впечатление, что ты не особенно ему обрадовалась, — сказал он, рассматривая письмо. — Судя по тому, как оно измято.

— Ты угадал, — признала Клер. — Можно мне его забрать?

Бойд отдал ей письмо, не став его читать — демонстрировал свое доверие.

— И ты не желаешь мне сказать, от кого оно? — все-таки не удержался он.

Клер заколебалась, но в конце концов призналась:

— От миссис Пшибыльской.

— Миссис… как? — переспросил Бойд. — А, помню. Ты хочешь сказать, что она написала лично тебе?

— Ну… письмо касается нас обоих, но сперва она написала только мне, то есть сперва она хотела выяснить…

Бойд подошел к ней и положил руку ей на плечо.

— Но мы же с тобой супружеская чета, как говорится, одна плоть и один дух. И вдруг тайны от меня…

Она медленно протянула ему письмо, гадая, станет ли он его читать. Бойд несколько мгновений смотрел на конверт, затем вынул письмо и стал читать.

Через несколько секунд он нахмурился и снова посмотрел на Клер.

— И ты смогла разобрать это? — удивился он.

— Трудно только сначала, — сказала она. — Дальше будет проще.

— Надеюсь, — бросил Бойд и снова углубился в расшифровку послания из Польши.

Клер внимательно наблюдала за Бойдом, стараясь не упустить первой реакции на предложение польки. Но Бойд умел казаться совершенно бесстрастным, когда хотел. Лицо его ничего, кроме напряженного внимания, не выражало.

— Итак? — спросил он, дочитав письмо и аккуратно сложив его.

Клер разозлилась.

— Что «итак»? — переспросила она. — Что ты хочешь узнать?

— Я хочу узнать, почему ты скомкала письмо? — холодным тоном процедил Бойд. — Почему ты ничего не сказала мне? Как ты к этому отнеслась? Итак?

— А я хочу узнать, как ты относишься к этому, — Клер решила выяснить все до конца.

— Мне хочется выбросить это письмо, — ответил Бойд.

— Я уже выбрасывала.

— Ага, а потом вынула из ведра, — догадался Бойд.

— Да… Я… я почувствовала, что должна ответить ей.

— Зачем? — голос Бойда звучал осуждающе.

— Ну… Она же нам хотела добра, — медленно и неуверенно ответила Клер. — Сочувствовала, может быть, думала, что этим поможет нам.

— А откуда она узнала, что ты не можешь иметь детей?

Клер снова покраснела, что ж, придется признаваться во всем.

— Я об этом проговорилась невзначай, — с трудом выдавила из себя Клер.

Он выпрямился и протянул ей письмо.

— Ну? Что же ты думаешь? — почти умоляюще спросила Клер.

— Я думаю, что первая твоя реакция была верной, — спокойно ответил Бойд, — письмо надо выкинуть в мусорное ведро. У этой женщины нет никакого права вмешиваться в нашу жизнь.

— Нет, — сказала Клер, с жалостью посмотрев на скомканные листки. — Я… Нет, конечно, к тому же навряд ли это возможно — усыновлять детей из другой страны.

Бойд бросил на нее быстрый взгляд.

— Забудь про все это, дорогая, — ласково проговорил он, — перестань думать об этом, не надо мучить себя.

— Да, ты прав. Но ответить ей все-таки придется.

Бойд покачал головой.

— С какой стати? — сказал он. — Ты же не просила, чтобы миссис Пшибыльская подыскала… — Он оборвал себя на полуслове, что-то в его лице дрогнуло. — Ты же ни о чем таком не просила ее во время вашей беседы?

Клер вспыхнула.

— Конечно, нет. Это целиком ее идея. А ответить все равно надо.

— Тогда отвечай, — сказал Бойд. — А письмо спрячь, пока не надумаешь, что ты ей напишешь. — С этими словами он сгреб остальные свои подарки и понес их наверх.

После такого разговора было уже неловко возвращаться к этой теме и выяснять, что Бойд думает о предмете по существу. Ей и раньше не представлялось случая узнать, любит ли Бойд детей, — он никак не выказывал своих чувств ни во время ее первой беременности, ни после.

Впрочем, во время первой беременности она пребывала в столь радостном и приподнятом состоянии духа, что Бойду оставалось только молчаливо наблюдать за ее торжеством, не высказывая вслух свои мысли.

Ему оставалось принять это как должное, хотя, как ей казалось тогда, он не особенно радовался возможному прибавлению семейства. Клер объясняла это его эгоизмом — Бойд вырос единственным ребенком в семье. У нее самой был брат. И хотя он был постарше, все равно ей приходилось смиряться с тем, что не все достается только ей. А Бойда в детстве слишком баловали, его родители сдували с него пылинки, особенно мать.

Клер, хоть и записала супруга в эгоисты, все равно полагала, что он может стать неплохим отцом. Даже была уверена в этом. Она видела, как он играл в мяч со своими младшими кузенами, как рассказывал малышам сказки. Значит, отцовского инстинкта он все-таки не лишен.

Хотя, возможно, продолжала размышлять Клер, он столько труда вложил в свою карьеру, в свое продвижение по служебной лестнице, что тщеславие поглотило его целиком, добив имеющиеся задатки отцовского инстинкта. Во всяком случае, он не горел желанием сделаться отцом.

Тем не менее они сознательно пошли на вторую, а затем и на третью беременность, следуя совету ее доктора. После третьего выкидыша вопрос о потенциальных отцовских качествах Бойда стал чисто абстрактным. И оставался таковым по сей день — пока не явилось из Польши письмо с неожиданным предложением.

Про письмо они больше речи не заводили.

Клер, разумеется, его не выкинула, на это у нее не поднялась рука.

Вскоре наступил Новый год. Они готовились к нему с удовольствием: повесили новые занавески во второй, свободной спальне и принарядили дом.

Канун Нового года прошел хорошо. К ним в гости приехали друзья — бездетная супружеская пара их возраста. Они заявились утром и провели у них весь день, примеряя костюмы для праздника, который они собирались провести в местном отеле в тот же вечер.

Как только закончились праздники, Бойд с головой ушел в работу: спозаранку уезжал из дома и возвращался поздно вечером. Он постепенно входил в круг своих новых обязанностей, а это требовало от него немало времени и сил.

Когда он приезжал домой, то едва успевал поужинать и пару часов отдохнуть, после чего они ложились спать.

Вскоре после Нового года он улетел в Гонконг, а затем в Австралию. Провел в командировке десять дней.

К счастью, никаких общесемейных событий в его отсутствие не случилось. Клер, правда, пришлось сходить в гости — на день рождения к своей подруге. Было бы лучше пойти туда вдвоем, но особого значения это не имело.

Подругу звали Энджи. Они познакомились с ней на почве общего пристрастия к бело-голубому фарфору. Клер приготовила подарок — симпатичную тарелку с изображением пасторальной сцены. Энджи была в восторге.

— Какая прелесть! — от души восхищалась она. — Откуда ты узнала, что я именно такую искала?

— Наверное, ты сама проболталась об этом, — рассмеялась Клер.

— Но как ты ее нашла?

— Дала объявление в журнал.

— Ну, Клер, — с восхищением и благодарностью протянула Энджи. — Ты — друг, которого я просто не заслуживаю.

— Заслуживаешь, — сказала Клер, обнимая ее за плечи. — Поздравляю тебя.

Через некоторое время им удалось наконец поговорить на любимую тему.

— Слушай, а не сходить ли нам на семинар для коллекционеров бело-голубого фарфора? — предложила Энджи.

— Я даже не слышала про такой семинар, — ответила Клер. — А когда он состоится?

— Примерно через месяц. А ехать туда всего полчаса, — сказала Энджи. — Программа очень интересная, вот посмотри.

Она достала небольшой проспект, и они стали вместе изучать его.

— Да, здорово, — согласилась Клер. — Но семинар будет продолжаться целый уикенд, так что я не знаю…

— Чего не знаешь?

— Куда деть Бойда, — ответила Клер. — Не бросать же его дома одного.

— Он же тебя бросает.

— Только из-за работы, — возразила Клер. — Не по своей охоте.

— Но он же уезжал на турнир, играть в сквош, не так ли?

— Да, но он меня звал с собой, я просто себя неважно чувствовала.

Энджи проигнорировала это возражение.

— Не усложняй, — ответила она. — Ничего страшного не случится, если он проведет этот уикенд один.

— Да, но лучше бы мне с ним побыть.

— Кончай наконец с этим «да, но», — сказала Энджи. — Решайся, Клер, ты же знаешь, что нам этот семинар нужен, а мне одной ехать не хочется. Поедем со мной, ну пожалуйста.

Клер подумала с минуту и сдалась.

— О'кей, — вздохнула она. — Мне и вправду интересно побывать на таком семинаре.

— Отлично! Тогда я закажу места на двоих.

— Значит, назад поворота нет, — рассмеялась Клер.

Пока Бойд был в отлучке, Клер наконец собралась написать ответ Пшибыльской. Это оказалось делом чрезвычайно трудным.

Она исчеркала и выкинула в ведро много исписанных листков, прежде чем остановилась на окончательном варианте ответа. Ответила она очень коротко.

Поблагодарив польку за ее любезное предложение, Клер сообщила, что в их семейные планы не входит усыновление детей.

В самом конце письма она приписала: «Еще раз благодарю Вас за участие. Целую, Клер». Закончив письмо на такой ноте, Клер надеялась, что пожилая дама все поймет и больше к ней приставать не будет.

Покончив с пожилой дамой, Клер обнаружила, что ей очень трудно покончить с жалостью к осиротевшим младенцам. Чтобы отогнать от себя навязчивые мысли о близнецах, она с головой погрузилась в работу.

Пока Бойда не было дома, она могла работать сколько угодно и действительно работала очень много, забывая о еде и отдыхе. Ложилась спать поздно, наскоро перекусив сэндвичами. Утром вставала тоже довольно поздно, совершала быстрый моцион по деревне и снова садилась за работу.

Конечно, она скучала по Бойду, но одиночество нисколько не угнетало ее, наоборот, она чувствовала себя приободрившейся и отдохнувшей.

Призадумавшись над этим странным фактом, Клер вспомнила, что еще ни разу в жизни не оставалась в одиночестве на столь длительный срок. До замужества она жила в одном доме с матерью, потом с Бойдом, который, несмотря на свои частые отлучки, никогда ее не покидал надолго.

Бойд названивал каждый вечер. Мать и свекровь тоже — настойчиво зазывали ее к себе, но Клер, поблагодарив, отказывалась от этих приглашений. Ей хотелось побыть одной.

Подруги тоже не забывали. Как-то позвонила Энджи — сообщить, что на семинар они уже записались.

— Знаешь, у меня тут появилась одна проблема, — озабоченно сказала она. — Помнишь мою большую вазу, красивую, без маркировки?

— Помню, — ответила Клер.

— Ну так вот, — продолжала Энджи. — Я хотела ее прихватить на семинар, чтобы ее там оценили, но она такая громоздкая, что я боюсь ее разбить по пути. Попробовала сфотографировать, но снимок получился неважным. Все дело в форме. Вот я и подумала: а может быть, ты ее зарисуешь?

— Конечно, зарисую, — согласилась Клер. — Привези ее сегодня вечером, и я все сделаю.

— Отлично, — обрадовалась Энджи. — Тогда я скажу Иэну, чтобы он закинул меня к тебе, поболтаем, выпьем винца.

— Может, приедешь на обед? — пригласила Клер.

— На обед не получится, — ответила Энджи. — Иэн взбунтуется, он не любит есть в одиночестве.

Ясно, подумала Клер. Все мужья одинаковы.

— А как же ты вырвешься на целый уикенд? — поинтересовалась она, когда Энджи приехала к ней вечером.

— А, это другое дело, — ответила та. — Как раз на этот уикенд он сам собирается вырваться за город к своему приятелю по колледжу. Решили полазать по горам.

— А тебя не берут?

— Ясное дело, не берут. Его приятель — холостяк.

— Понятно.

Они рассмеялись и открыли бутылку вина, которую Клер остужала в холодильнике. Вскоре раздался звонок от Бойда из Австралии.

Когда Клер положила трубку, Энджи заметила:

— Тебе можно позавидовать — Бойд такой заботливый муж.

— Я уверена, что Иэн не менее заботливый, — кратко сказала Клер, не желая вдаваться в дальнейшие рассуждения по этому поводу.

Энджи расхохоталась.

— Да, наверно, — согласилась она. — Но мы настолько сжились, что скоро начнем принимать друг друга за мебель. Слишком давно женаты.

— А сколько времени вы женаты?

— Почти восемь лет.

— И мы тоже, — задумчиво проговорила Клер.

Они посмотрели друг на друга и снова рассмеялись, на сей раз смех был довольно нервным. Клер быстро наполнила бокалы, а Энджи достала из коробки свою вазу.

— Погляди, сможешь ты сделать зарисовку?

— Смогу, конечно, — ответила Клер, внимательно рассматривая вазу. — Но ведь нужно передать не столько форму, сколько этот темно-голубой цвет. А что, если я сделаю не набросок, а рисунок кистью? В красках?

— О, это было бы замечательно, — одобрила Энджи. — Но я не хочу слишком затруднять тебя.

— У меня сейчас есть свободное время, — сказала Клер, потягивая вино. — Можешь оставить мне вазу, а я ее зарисую во всей красе.

— Я так благодарна тебе! — воскликнула Энджи и тоже сделала большой глоток вина. — Ты меня просто выручила.

Они помолчали.

— Жаль, что я не могу посвятить себя искусству, как ты, — задумчиво произнесла Энджи после паузы. — Мне так надоело сидеть в офисе каждый день.

— А ты не можешь поменять свое место работы? — спросила Клер.

Энджи покачала головой.

— А что проку? — грустно вопросила она. — Перейду с одной противной работы на другую. Мне вообще хочется уйти с канцелярской работы, но я ничего другого не умею.

— Ты хорошо разбираешься в фарфоре, — заметила Клер.

— Разбираюсь. Но ведь на жизнь этим не заработаешь.

— Почему же не заработаешь?

Клер неожиданно пришла идея. Она придвинулась к подруге поближе.

— Многие очень неплохо зарабатывают на продаже предметов старины, почему бы тебе не заняться этим? — предложила она.

— То есть — открыть антикварный магазин? — спросила Энджи, изумленно уставившись на нее. — Что ты! Мне такое не по карману.

— Да нет, не магазин! Можно торговать с лотка, на антикварных рынках.

— Но для этого все равно нужны первоначальные накопления, — возразила Энджи. — К тому же придется разъезжать по аукционам, выискивать подходящие вещи, которые можно купить по дешевке… Нет, мне некогда.

— Почему некогда?

— Потому что аукционы проводятся по будням, а в будни я торчу на работе.

— Но тебе же не надо будет торчать на работе, — заметила Клер. — Это и будет твоей новой работой, как ты не понимаешь?!

Грустно взглянув на нее, Энджи покачала головой.

— Не получится, — сказала она. — Для начала своего дела всегда требуется какой-никакой капитал, а все наши сбережения ушли на покупку машины для Иэна. Наших заработков едва хватает на оплату ренты.

— А твоя коллекция? — не отставала Клер.

— Так ты что, предлагаешь ее продать? — не веря своим ушам, спросила Энджи.

— Ну, не всю, а кое-что можно и продать, — ответила Клер. — И потом, у тебя дома наверняка сыщется много ненужных вещей, которые тоже можно продать.

— Ненужных вещей полно, — в раздумье проговорила Энджи. — Но уходить с работы…

Она опасливо покачала головой.

— Ну, не хочешь — не уходи, — сдалась Клер. — Кто тебя неволит…

— Тебе-то хорошо рассуждать, — неожиданно разозлилась Энджи. — Бойд столько зашибает. Ты вообще можешь не работать, от этого ничего не изменится.

— Для меня многое изменится, — возразила Клер. — Конечно, я теперь не зарабатываю тех денег, какие получала на службе, но зато я столько не трачу на туалеты, и вообще…

Энджи сморгнула, невесело рассмеялась и, сделав большой глоток вина, огорченно сказала:

— Прости, я вовсе не хотела тебя обидеть.

— И себя тоже не надо обижать, — твердым тоном ответила Клер. — Ты тонкий и умный человек, Энджи; если ты по-настоящему захочешь, то сможешь протоптать в этой жизни свою дорожку.

Энджи протянула ей пустой бокал.

— Есть еще вино? Хочется выпить. По-моему, твоя идея замечательная… Но как же Иэн?

— А что он?

— Ну, во-первых, распродажи антиквариата обычно бывают по уикендам, я же не могу его оставлять одного. К тому же по субботам он всегда требует настоящей кормежки.

— А что, если брать его с собой? Может, он тоже войдет в азарт.

На лице Энджи появилось сомнение — она, видимо, не могла вообразить своего супруга в азарте.

— Впрочем, не каждый же уикенд я буду отсутствовать, — сказала она. — А с работой… можно взять работу на неполный день или на пару дней в неделю.

— Начинаешь обдумывать? — ухмыльнулась Клер.

— В конце концов, если дело не выгорит, подыщу себе место в другом офисе.

— Будем считать, что я этого не слышала, — сказала Клер. — Не настраивайся на поражение. Дело выгорит. Начнешь ездить по распродажам, познакомишься с нужными людьми, обзаведешься связями. А главное, возьмешь под контроль свою жизнь, будешь делать то, что считаешь нужным, а не то, что тебе навязывают обстоятельства.

Энджи снова сделала большой глоток.

— Ты, кажется, перевернешь мою жизнь, — проговорила она. — Только ты мне должна помочь на первых порах, слышишь, Клер? А то поначалу я буду нервничать и проторгуюсь.

— Конечно, — заверила Клер. — Я тебе обязательно буду помогать, это даже интересно.

Они еще некоторое время обсуждали эту идею, но вскоре за Энджи приехал муж.

— Похоже, вечерок удался, — констатировал он, поглядывая на их раскрасневшиеся лица. — Устроили девичник?

Энджи посмотрела на него и улыбнулась.

— Да нет, скорее дамские посиделки, — сказала она, направляясь к машине.

Ночью пошел снег. Утром, выглянув из окна, Клер увидела, что земля покрылась белым пушистым ковром.

Она принялась за вазу — тщательно срисовала ее, наложила цвета и почти управилась. Днем она решила выйти на улицу, чтобы порисовать на натуре.

Работа на свежем воздухе доставила ей много удовольствия. Домой она вернулась столь бодрой и полной сил, что начала подумывать о расширении рынков сбыта своей продукции. Она решила, что сможет наконец заняться иллюстрациями к детским книжкам — ей казалось, что синдром боязни детской темы, наступивший у нее после последнего выкидыша, стал проходить.

Энджи тоже была полна энтузиазма. Она позвонила ей вечером.

— Знаешь, — сообщила она, — я пришла в такой раж после нашего разговора, что ни о чем другом не могу и думать. Я решила так: увольняться до конца марта не стану, надо подкопить немного деньжат. Через пару недель тут у нас состоится распродажа, я выгребу кое-что из дома и продам.

— Молодец! — одобрила Клер. — У меня тоже полно вещей, так что я могу тебе кое-что подкинуть на распродажу.

— Спасибо, Клер, но тебя я грабить не стану. Справлюсь своими силами. Но ты, конечно, приезжай со своими вещичками, встанешь рядышком и поторгуешь.

Сначала Клер хотела было отказаться, но затем ей в голову пришла одна идея.

— Хорошо, так я, наверное, и сделаю, — сказала она после небольшой паузы. — У меня тут возник один проект, в который я хочу вложить средства.

Она подумала, что на деньги, вырученные от распродажи старых вещей, можно купить детские вещи и игрушки для близняшек и послать им в Польшу. Бойд, конечно, не станет против этого возражать!

Ночью сильно похолодало. Наутро Клер не решилась выйти на улицу. Она прибавила отопление и пошла на чердак собирать вещи для распродажи.

Клер обнаружила там довольно много ненужных вещей, которые можно было пустить в дело. Вполне добротные, но вышедшие из моды лампы, занавески, которые явно им не понадобятся, и целая груда рождественских подарков, обреченных на чердачное прозябание.

Среди этого хлама она отыскала коробку с совершенно новенькими детскими вещами, купленными во время первой ее беременности.

Она села на пыльный пол и стала разбирать детские вещи, уговаривая себя, что все в порядке и расстраиваться не нужно… Вынимала вещь за вещью и те, которые годились для отсылки в Польшу, откладывала в сторону.

Неожиданно Клер сгребла все барахлишко в охапку и снова запихала в коробку. Зачем она разбирает эту крохотную одежку? Хочет оставить что-то на память о неродившемся ребенке? Это же глупо. Всю коробку надо отослать близняшкам.

Она спустилась в мастерскую — пришивать ярлычки с ценами на те вещи, которые собиралась продать. Многие предметы она не могла оценить и откладывала в сторону, решив посоветоваться с Энджи, когда та приедет.

Ближе к полудню снова повалил снег. Стало так темно, что пришлось включить свет, чтобы продолжить работу. Клер пошла на кухню, подогрела суп и снова вернулась в мастерскую.

Лампочка, мигнув, погасла. Потом зажглась, потом усиленно замигала и погасла — уже окончательно.

Несколько минут Клер простояла на кухне, уставившись на лампочку, в надежде, что свет все-таки зажжется. Но этого не произошло. Тогда, опасаясь, что суп скоро совсем остынет, она поспешно принялась за еду.

После этого вышла на улицу и стала расчищать дорожку к кладовке, где хранились дрова. Совершила несколько походов в кладовку, стараясь при этом не напустить холода в дом.

Потом растопила камин в гостиной и зажгла несколько свечей, разыскала старую масляную лампу и тоже зажгла. Главное, думала Клер, чтобы дом не вымерз — от холода могут лопнуть трубы.

Она удивилась, что электричество отключили без всякого предупреждения, и решила выяснить этот вопрос по телефону.

Она подошла к телефону и сняла трубку. Гудка не было. Цивилизация отступала по всем направлениям, не выдерживая натиска природных стихий.

Клер включила радио, работавшее на батарейках, и прослушала новости. Передали, что снежные бури прошли по всей стране, такая же погода, по всей видимости, сохранится в течение ближайших двух суток.

Но такая же погода сохранялась целых три дня. Все это время Клер не высовывала носа из дома, питалась кое-как и предавалась романтическим воспоминаниям о начальном периоде их обитания в этом доме. Читала она при свечах, а по вечерам слушала радио, пока батарейки не вышли из строя.

Она превратилась в настоящую затворницу. Кажется, в уединении положено размышлять о духовном, припомнилось Клер, и она стала осмыслять пережитое, стараясь понять, куда ее завела жизнь.

Что я хочу от жизни теперь? — задавала она себе вопрос. Теперь, когда ясно, что детей у меня не будет? Трудно сказать. Зато она точно знала, чего не хочет.

Не хочет возвращаться на прежнюю работу в Лондон. Не хочет тратить все свое время на Бойдову компанию. Вероятно, придется выдержать с ним настоящую битву, но она не хочет быть профессиональной женой высокопоставленного чиновника.

Да, мрачно подумала она, а еще взялась поучать Энджи, как протаптывать собственную дорожку в жизни, будто моя давно уже протоптана. Куда там!

Она часто вспоминала Бойда. Конечно, она все еще любила его. Это разумелось само собой, тем не менее она чувствовала, что их отношения стали другими. Оба они изменились, и, видимо, она изменилась сильнее.

У нас теперь разные жизненные ориентиры, догадалась Клер. Ее больше не интересовал коммерческий успех Бойда и продвижение его по службе. Она не считала своим долгом содействовать его успеху. Ей хотелось пожить собственной жизнью, хотелось собственного успеха. Бойд, конечно, сочтет ее эгоисткой.

Когда он вернется, надо серьезно поговорить с ним, решила Клер. Придется выработать новый устав совместной жизни. Не оставаться же навсегда придатком в делах его компании!

На следующее утро Клер обнаружила, что две трубы все же замерзли. Но ей удалось спасти их — она забралась на чердак и отогрела трубы с помощью электрофена для волос.

Когда она услышала, что вода в них растаяла и пошла вниз, она почувствовала облегчение и гордость. Значит, я могу справиться, подумала она. Могу справиться с трудностями в одиночку.

Наутро снег прекратился. Снова выглянуло солнце. Клер поспешила на улицу, услышав, что кто-то зовет ее по имени.

Около дома стоял фермер, живший в полумиле от них. Он почти по грудь утопал в снегу.

— У вас все в порядке, миссис Рассел?

— Да, спасибо. Все в порядке.

— А ваш муж здесь? Может, ему нужна помощь?

Клер рассмеялась.

— Муж в Австралии, — ответила она, наверно, сейчас загорает.

Фермер тоже рассмеялся.

— У нас на ферме есть генератор, — сообщил он. — Если хотите, можете пожить у нас, пока не восстановится электроподача. Милости просим.

— Благодарю вас, это очень любезно с вашей стороны, — ответила Клер. — Но я, кажется, справляюсь сама.

— Не нравится мне, что вы тут совсем одна.

— Не беспокойтесь, со мной полный порядок.

Он кивнул.

— Ладно, мы сегодня постараемся расчистить дорогу трактором, — пообещал он.

— Отлично. А я приготовлю вам чего-нибудь согревающего, — сказала Клер.

Когда он ушел, Клер оделась потеплее и расчистила дорожку от входной двери до ворот. Ветер совсем утих, ярко сияло солнце. Посмотрев на небо, Клер неожиданно почувствовала себя счастливой.

Обошлась даже без телевизора и телефона, подумала она. И даже без Бойда. Оказывается, вполне можно прожить в одиночку.

Это был для нее момент истины. Словно из девчонки она превращалась во взрослую женщину.

Заслышав шум трактора, Клер вышла к воротам с подносом, на котором стояла бутылка виски и стаканы. Трактор переворачивал и прикатывал снег, дорога мало-помалу расчищалась. Фермер подъехал к дому, Клер угостила его виски, полюбовалась на его работу, а потом ушла к себе, унося пустой поднос. Войдя в дом, она услышала телефонный звонок. Рванулась было к аппарату, но потом передумала и стала не спеша снимать тяжелые зимние ботинки, чтобы не наследить на полу. Когда она сняла трубку, то услышала в ней лишь короткие гудки.

Наверно, это мать проверяет, восстановлена ли связь, подумала Клер. Или свекровь, спешащая передать ей инструкции Бойда.

Вечером позвоню им обеим, подумала Клер. А может, и не стану звонить, а то они, как узнают, что света все еще нет, опять станут наперебой зазывать к себе. Про Бойда она даже не вспомнила — для его звонков было слишком рано.

Этот день она посвятила зимним пейзажам. Постаралась как можно лучше изобразить старый поваленный телеграфный столб, окруженный со всех сторон снегом.

Закончив работу, отошла на несколько шагов от рисунка и придирчиво глянула на свое произведение. Результатом осталась довольна.

И только тут Клер сообразила, что огонь погас и в мастерской стало очень холодно. Она посмотрела на запас дров и убедилась, что он подходит к концу. Тогда она перебралась в гостиную, растопила камин и поставила кастрюльку с водой на огонь. Затем положила несколько картофелин в догоревшие угли и стала ждать, пока они испекутся.

Кипяток она вылила в кувшин и снова поставила кипятить воду. Затем пошла на кухню, открыла последнюю банку с супом и зажгла лампу и свечи. Прихватив лампу, прошла в гостиную и чуть не выронила ее из рук, испуганная ослепительным светом, заливавшим комнату.

На мгновенье она решила, что дали электричество. Но через пару секунд свет исчез, и комната снова погрузилась в полутьму. Значит, проехала машина, ярко осветившая фарами весь дом.

Она услышала, как автомобиль остановился около дома. Наступила тишина.

Внезапно Клер почувствовала себя страшно одинокой. Поставила лампу на стол и тут же вспомнила, что забыла запереть входную дверь. Кинулась к двери, но тут она растворилась, и в комнату вошла темная фигура в накидке с капюшоном. Клер схватила железную палку и приготовилась к обороне.