Женщина без тени

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Вардалия была местом чудес. Кейла смотрела видеокубы и старалась припомнить кое-что из усвоенного в школе, но ничто в прошлой жизни не могло подготовить ее к тому, что предстало перед ее глазами в этом великолепном городе.

Бело-золотые башни взмывали к небесам. По бульварам прогуливались толпы столичных жителей в роскошных одеждах. Огоньки орбитальных пригородов подмигивали в ночном небе. Длинные, изящные ожерелья светящихся шаров тянулись вдоль улиц, освещая янтарным сиянием всю ночную деятельность. Музыка. Еда. Напряженная пульсация множества жизней.

Знамена и транспаранты, приветствующие делегатов ежегодного Торгового Конгресса, свисали с балконов и протягивались от здания к зданию над улицами.

А люди! Кейле никогда не приходилось видеть так много людей одновременно. Зрелище потрясало и завораживало ее.

«Как они могут дышать в такой толпе, прижатые друг к другу? – изумлялась она. – Зачем им так много света? Откуда они берут столько еды? И как мне найти Грир в этой сутолоке?»

Перед нею возвышался сверкающий дворец, высеченный из темного кристаллического вещества. Величественный, грандиозный и чем-то пугающий, он стоял в центре площади, подавляя своими размерами все окружающие здания.

«Хрустальный Дворец» – значилось на голографической вывеске. «Резиденция Его Превосходительства премьер-министра Пеллеаса Карлсона и штаб-квартира Торгового Конгресса».

Глядя на сияющее здание, Кейла поежилась. Сколько тысяч людей работает внутри, сколько энергичных умов?

Океан человеческих разумов колыхался вокруг нее. Кейла очень тщательно выставила защитные блоки, оставив лишь узкий проход для ближнечувственного зонда, настроенного на характерный мысленный «почерк» Грир. Мириады разумов болтали и напевали, рыдали и хохотали. Что-то зацепилось за краешек ее ментальной защиты – что-то неуловимое, но опасное. Может быть, кто-то попытался вступить с ней в контакт?

«Подожди, малышка. Не так быстро».

Что-то начало обволакивать ее, пытаясь захватить в плен и пожрать. Кейла в панике оттолкнулась своим ближнечувством:

«Нет, нет. Уходи, прекрати это!»

Она споткнулась, едва не упав. Никто из прохожих не остановился и не обратил на нее внимания.

Опасное присутствие исчезло. Кейла вздрогнула и покачала головой. «Слишком близко», – подумала она. Что, во имя Девяти Небес, только что попыталось втянуть ее в себя и прикончить? Мимолетный мысленный образ был огромным, слишком большим для отдельного существа.

«Групповой разум».

Эта мысль обдала ее душу ледяным холодом. Такое никогда не практиковалось, даже на Стиксе. Но другого объяснения не было.

Неужели это возможно? Групповой разум, объединенная группа эмпатов, работающих в унисон. Кейле приходилось слышать теоретическое обсуждение подобных вещей… Но группа эмпатов, сканирующая целый город?! Как это возможно и кто они такие?

Не исключено, что они находятся прямо здесь, на центральной площади, в этом сверкающем дворце, от которого исходило ощущение зла. И она едва не попалась в их сети.

Выставленный в окне многоэкранный дисплей показывал моменты истории Торгового Альянса и предыдущие триумфы, достигнутые на Торговых Конгрессах. Кейла стояла перед ним с полузакрытыми глазами, в то время как ее разум напряженно пытался обнаружить любой признак мысленной сети, объединенной силы неизвестных эмпатов. Она приготовилась к отпору.

Однако она ничего не слышала. Не было даже мысленного шепота. На какое-то время Кейла оказалась в безопасности.

«Ублюдки, – подумала она. – Вы меня не получите».

Кейла окружила себя непроницаемым ментальным барьером и закрылась в его границах. Любой зонд лишь скользнет по его отражающей поверхности и отправится дальше.

«Боже мой, – подумала она. – Это место оказалось еще более опасным, чем я предполагала».

В уличной давке, казалось, совсем не было места, чтобы люди могли хотя бы разминуться друг с другом. Но несколько отчаянных бродячих артистов все же устроили представление под аркой и усердно передразнивали прохожих, имитируя их жесты, предлагая невидимые товары и время от времени останавливаясь, чтобы протянуть перевернутую шляпу за подаянием. Кейле показалось, что она мельком увидела черную татуировку в форме звезды на запястье младшей участницы труппы – гибкой блондинки, одетой в полосатое желто-синее трико. На ее голове красовалась бордовая шляпка с многослойными полями, уложенными в виде розовых лепестков. Через равные промежутки времени шляпка смешно подпрыгивала и наползала ей на глаза, словно внутри была спрятана пружина с часовым механизмом. Вот, снова эта татуировка! Теперь Кейла хорошо разглядела знак свободных торговцев.

Намеренно ли девушка демонстрировала свои политические убеждения или просто была невнимательной? На глазах у Кейлы пожилой мужчина с ястребиным лицом шагнул из толпы к артистке, взял ее за руку и обменялся с ней несколькими быстрыми фразами. Лицо девушки залилось краской. Она кивнула и опустила рукава своего трико, натянув их на ладони, словно перчатки.

«Не слишком хорошая защита от опытных шпионов, – подумала Кейла. – Будь поосторожнее, дорогая».

Она уже собиралась выпустить очередной зонд и продолжить поиски Грир, когда заметила в толпе знакомое лицо, при виде которого кровь в ее венах обратилась в лед, а перед глазами встали десятки воспоминаний.

Красивое мужское лицо. Сильная челюсть, темные глаза.

Неужели это Йейтс Келлер?!

Она не верила своим глазам.

Он встретился с ней взглядом, и она поняла, поняла без малейшего промедления, что он раскрыл ее маскировку и узнал ее. Кейлу Джон Рид, скрывающуюся за коротко стриженными пегими волосами и мешковатым комбинезоном космолетчика.

Нужно бежать. Бежать отсюда!

Рот Келлера приоткрылся от изумления, однако он быстро овладел собой и указал кому-то на Кейлу. Его губы произнесли ее имя.

Кейла нырнула в сторону, скрывшись за толстой женщиной с двумя толстыми детьми, и срезала угол аллеи, то и дело сталкиваясь с людьми на бегу. Она потеряла Йейтса из виду, но это не означало, что он не преследует ее. Он мог находиться лишь в нескольких шагах позади.

Она свернула налево, проскользнула между двумя продуктовыми тележками, обогнала человека, нагруженного пакетами, и углубилась в сумрак новой аллеи. Тяжело дыша, она прислонилась к стене и прислушалась. Нет, ее никто не преследовал.

Кейла осторожно выглянула из-за угла и, к своему ужасу, увидела, что каким-то образом сделала круг, вернувшись на забитую туристами площадь перед величественным Хрустальным Дворцом. А в центре площади, возле вращающегося многоярусного фонтана с улыбающимися херувимчиками и грудастыми русалочками, стояли Онзериб и Дозериб. Ошибки быть не могло: те же самые усы, одинаковые улыбки, глаза-бусинки.

«О Боже, – подумала Кейла. – Неужели они собираются заложить ядерные боеголовки прямо здесь, в центре Вардалии? Взорвать здание Торгового Альянса и разрушить город? Это и есть та самая «небольшая диверсия», которую они планировали, и они собираются завлечь Грир сюда, в самое пекло? Я должна остановить их».

Попробовать ментальную атаку? Пожалуй, этого будет достаточно.

Кейла ощутила, как внутри нее собирается сила, сворачиваясь в тугую пружину, чтобы вырваться наружу и сокрушить обоих мужчин. Когда Кейла приготовилась нанести удар, что-то темное и ужасное услышало ее и подкралось ближе. Нечто безмолвное и могучее распростерло свои смертоносные невидимые крылья, заключило ее в ловушку и закрылось наглухо. Мир почернел перед глазами у Кейлы, и ее сознание погасло, как задутая ветром свеча.

Через некоторое время Кейла почувствовала, что мир начал по кусочкам возвращаться обратно. Кейла лежала одна на кушетке в комнате с кремовыми стенами. Ее взгляд беспорядочно блуждал, словно бьющийся о стекло мотылек. Стена. Потолок. Ее собственная нога.

Пол взметнулся вверх и покатился к ней наподобие твердой волны. Ее голова раскалывалась от боли, парализованное тело приросло к лежанке. Она как будто оказалась в центре ускорения перед грандиозным пространственным прыжком, раздавленная своим непомерным весом.

Память мало-помалу начала возвращаться к ней. Она знала свое имя: ее звали Кэти. Не Кейла, нет, – Кэт Н. Шадоу, пилот-навигатор. Контрабандистка, изгнанница. Отдельные факты выплывали из-подо льда, холодные и сверкающие. Она пряталась долго, очень долго, но кто-то нашел ее.

Зрение Кейлы постепенно прояснилось. Какое облегчение! Она обвела взглядом комнату. Где же дверь, где окна? Где она, в тюрьме или в больнице?

Она выпустила узконаправленный зонд и ощутила, как он моментально вернулся обратно. Стены ее камеры оказались экранированными и непроницаемыми. Значит, тюрьма.

В гладкой стене появились светящиеся очертания двери, словно кто-то с другой стороны рисовал лазером прямоугольник. Кто-то с очень твердой рукой. Наконец дверь открылась, и Кейла увидела лицо, знакомое лицо из далекого прошлого.

Вместе с румяным лицом и дородным телосложением она вспомнила имя: Йоханнес Гудделл, добряк, член Гильдии Стикса, пытавшийся предупредить ее насчет Беатрисы Келлер. В правой мочке его уха сверкал грушевидный метакристаллический кулон.

– Йоханнес, что ты тут делаешь?

Он вымученно улыбнулся ей одними губами.

– Значит, это все-таки ты, Кейла. Когда я увидел волосы, у меня появилась надежда… но нет. И все-таки я рад видеть твое милое лицо.

Кейла медленно села и потянулась к его руке.

– Расскажи мне о Стиксе. Как поживает Расти? Что делает доктор Эшли?

– Прекрасно, – с отсутствующим видом ответил он. – Просто замечательно. – Он не смотрел ей в глаза, но и не отводил взгляда.

«Он лжет», – подумала Кейла.

– В самом деле? Йоханнес, пожалуйста, посмотри на меня!

Его лицо побагровело.

– Я говорю правду, Кейла. В шахтах дела пошли плохо, по-настоящему плохо. Многие из нас обанкротились во время бума на метакристаллическую соль. Я, Мириам Кроун… практически все, кого ты знаешь. Соль разрушила рынок метакристаллов. Йейтс внедрил в производство машины, работающие гораздо быстрее человека. Мы оказались не у дел. А после смерти Беатрисы Келлер…

– Она умерла?

– У нее сдало сердце. Как ни удивительно, у нее оказалось обычное человеческое сердце. В общем, Йейтс вступил в права наследства. Первым делом он аннексировал большинство заявок, и мы остались без средств к существованию. Потом он сделал нам предложение: Пеллеасу Карлсону требовалось на службу подразделение эмпатов. Йейтс устроил все так, что мы смогли приехать в Вардалию и жить как короли.

– Но как же Стикс? Как же Совет Гильдии?

Йоханнес пожал плечами.

– Что толку от Совета, когда нечего обсуждать? Все это в прошлом. Здесь нас ожидала новая, лучшая жизнь.

У Кейлы упало сердце.

– Значит, у вас остался один выбор: стать правительственными шпионами? – резко спросила она.

Йоханнес, казалось, был искренне уязвлен ее словами.

– Это не шпионаж, – возразил он. – Это секретная работа с очень высоким уровнем допуска. Мы – элитная группа, что-то вроде патруля. Несколько человек работают на торговых маршрутах, остальные здесь.

– А Йейтс Келлер возглавляет этот элитный патруль?

– Не смотри на меня так, девочка. Ты еще слишком молода и не можешь понять, какую шутку жизнь может сыграть с человеком. Йейтс дал нам еще один шанс, и я уцепился за него.

– В самом деле?

– Да, Кейла. – Он улыбнулся. – И с тех пор небеса всегда были голубыми. Фактически, я полагал, что тебе захочется присоединиться к нам.

«К нам»?!

Кейла поежилась. Неужели ее старый друг говорил всерьез?

– Присоединиться к вам? Стать частью группового разума? Ведь это в самом деле групповой разум, не так ли?

– Совершенно верно, – с гордостью подтвердил бывший шахтер.

– Значит, Йейтс приказал тебе прийти сюда и завербовать меня?

Улыбка Гудделла дрогнула, но он энергично кивнул.

– Мне работать на Йейтса Келлера?

Улыбка исчезла.

– Должно быть, ты не в своем уме, Йоханнес. Йейтс Келлер довел тебя до сумасшествия.

– А вот оскорблять совсем ни к чему, – обиженно отозвался Гудделл. – Йейтс просил меня напомнить тебе, что есть и другие, более худшие возможности.

– В настоящий момент я не могу придумать ничего хуже, чем сейчас.

– Не надо, Кейла, не говори так. Ведь ты же еще даже не попробовала! Это в самом деле очень интересная работа. Кроме того, ты будешь получать хорошие деньги – значительно больше, чем в шахтах.

– Да, но находясь рядом с Йейтсом Келлером и работая на него.

Йоханнес смущенно моргнул и отвернулся.

– Нет, Йоханнес, – твердо сказала Кейла. – Мне очень жаль.

Гудделл кивнул, неопределенно махнул рукой и встал.

– Что ж, я старался как мог. Удачи тебе, Кейла.

В стене снова загорелись очертания двери, пропустившей дородную фигуру Гудделла, а затем свет исчез.

Кейла тут же пожалела о том, что позволила ему уйти. Возможно, она смогла бы попробовать захватить контроль над его разумом, вынудила бы его освободить себя…

Дверь снова вспыхнула и открылась. В комнату вошел Йейтс Келлер.

Все былые чувства разом нахлынули на Кейлу: влечение и гнев, желание и ненависть.

– Пришел позлорадствовать? – вызывающе спросила она. – Или просто посмотреть?

Он опустился на корточки рядом с ней. Его лицо выглядело скорее опечаленным, чем сердитым, когда он протянул руку и прикоснулся к ее лицу.

– Кейла, – сказал он, – что ты сделала со своими чудесными волосами?

Услышав его голос, Кейле пришлось изо всех сил удерживать себя от желания потянуться к его теплу. «Химия, – твердила она себе. – Это всего лишь химическая реакция».

Отодвинувшись, она увидела страдание в его глазах.

– Ну почему ты так чертовски упряма? – спросил он. – Все могло бы быть чудесно, просто замечательно. Тебе нужно лишь сказать «да». Скажи «да», Кейла.

Она вспоминала его голос, его улыбку, прикосновение его губ, и воспоминания эти были сладостными. Но то, что он на самом деле ей предлагает, абсолютно невозможно. Сама мысль о союзе с ним была безумием. Глаза Кейлы вспыхнули.

– Должно быть, ты считаешь меня настоящей дурой, Йейтс.

Он вздохнул, словно спрашивал: «Ну что мне с тобой делать?» – и покачал головой.

– Ты же знаешь, что я могу упрятать тебя в тюрьму до конца твоих дней. Не заставляй меня делать это, Кейла.

– Если я соглашусь работать на тебя, это будет означать то же самое.

К ее удивлению, Келлер улыбнулся.

– Хороший ответ. – Он пересел на кушетку. – Знаешь, я не виню тебя за ту атаку. Мне не следовало так бессердечно обращаться с тобой. Мне очень жаль, Кейла.

– Мне тоже, – услышала она свой голос.

Он похлопал ее по руке.

– Вот и хорошо. Тогда расскажи мне о своих скитаниях. Почему ты предпочитаешь вести жизнь звездного бродяги, если есть возможность жить во дворце? Ты сможешь общаться с другими подобными тебе, есть нормальную пищу. Неужели тебе не тошно целыми месяцами торчать в тесных каютах?

Его тон был опасно соблазнительным. Кейла отодвинулась к краю кушетки.

– Тесных? – повторила она. – Мне никогда не было тесно в шахтах, так почему я теперь должна бояться тесноты?

– Но ты можешь видеть голубое небо, наслаждаться красотами Вардалии, завести новых друзей. Зачем мириться с очищенным воздухом и гидропонической преснятиной, перегоняя какую-то рухлядь от станции к станции?

– У меня уже есть друзья, – с жаром возразила она. – И мне нравится космос.

Он закатил глаза.

– Ну да, конечно. Вы, Риды, чертовски несговорчивые, и всегда были такими.

– В то время как для Келлеров наиболее характерны алчность и жажда наживы.

Йейтс сжал губы, но ничего не ответил. Он встал, потянулся к стенной панели и нажал на ее нижнюю часть. Наружу выползла чашка, наполненная прозрачной жидкостью. Он нажал на другую панель, и появился пузырек с пурпурным порошком, в котором сверкали синие искры.

Кейла посмотрела на порошок, и ей стало страшно.

– Это метакристаллическая соль? – спросила она.

– Да.

Она отвернулась.

– Если это для меня, то я отказываюсь.

– Посмотрим.

Йейтс всыпал в чашку немного метакристаллической соли. Жидкость зашипела и вспенилась.

Внезапно Кейла поняла, что не может шевелиться. Некая чудовищная сила – групповой разум? – сковала ее волю. Та же самая сила заставила ее разинуть рот и проглотить раствор.

Холодная жидкость проскользнула по пищеводу и глыбой льда осела в ее желудке.

Ничего не произошло.

Потом ее пульс участился, громом отдаваясь в ушах. Стены комнаты начали двигаться наружу и вовнутрь, наружу и вовнутрь. Пол вздулся, словно огромный пузырь. Йейтс неожиданно отодвинулся куда-то вдаль, нависая над ней как монстр с искаженными расстоянием чертами.

Потолок изогнулся, комната сузилась и потемнела. Кейла снова оказалась в тоннелях Стикса. Вокруг падали сталактиты, пронзая всех, кого она когда-либо знала и любила: отца, мать, Саломею, Раба, Игера, даже Третье Дитя. Все погибли под ударами сверкающих ограненных копий, разрезающих жизнь и сознание.

Земля тряслась, стены дрожали. Вулканы Стикса изрыгали огонь и пар.

Глубоко под бушующей поверхностью, в самом дальнем тоннеле, Кейла и Йейтс лежали обнаженными, сплетаясь в страстном объятии. Часть существа Кейлы застыла в ужасе, но другая ее часть хотела его, хотела взять то, что он мог ей дать. «Торопись, – думала она. – Скорее, иначе я взорвусь».

В своем неистовстве она начала рвать его тело, сдирая кожу, пока та не сползла лоскутами, оставшись у нее в руках. Теперь Йейтс превратился в скелет, злорадно ухмылявшийся ей жутким оскалом. Но она тоже стала скелетом. Они застыли в смертном оцепенении, из которого она уже никогда, никогда не освободится.

Сталактиты бомбардировали их, раскалываясь на самоцветы размером с кулак – метакристаллы, чья цена превосходила всякое воображение. Ударяясь о твердый каменный пол тоннеля, каждый кристалл взрывался во вспышке холодного огня. Метакристаллические бомбы падали чудовищным градом, обволакивая обнявшиеся скелеты багрянокрасным облаком, в котором плясали язычки синего пламени.

Череп Йейтса Келлера гулко расхохотался.

– Если ты не захочешь присоединиться к нам, то тебя можно будет использовать, – сказал он. – Нам нужен сильный трипат вроде тебя. И если ты не поможешь нам добровольно, найдутся другие способы.

Бормочущая, гримасничающая кукла, похожая на Кейлу, принялась выделывать антраша перед Келлером, кланяясь, кивая и пританцовывая, словно обезумевшая марионетка.

– Как тебе понравится стать верховой лошадью? – скелет-Йейтс щелкнул костяными пальцами, и кукла-Кейла покорно опустилась на четвереньки, склонив голову. Йейтс запрыгнул ей на спину и шлепнул ее по левой ляжке. Они побежали кругами по арене в зале, наполненном другими скелетами, где единственным дышащим и живым существом была кукла-Кейла.

– Нет! – закричала Кейла. – Нет, нет, нет!

Комната плыла у нее перед глазами. Кушетка, Йейтс, голые стены – все вернулось. Дикая галлюцинация закончилась так же быстро, как и началась.

Йейтс выжидающе смотрел на нее.

– Вот так, – сказал он. – Теперь ты лучше понимаешь меня.

– Я видела только кровь, – прошептала она. – Смерть и убийство.

– Смерть? – В его голосе звучало искреннее удивление. – Никакой эйфории? А краски? А узоры? А чувство невероятной силы?

– О чем ты болтаешь?

– О расширении границ сознания, которое происходит, когда употребляешь метакристаллическую соль. Разве ты этого не чувствовала?

– Ничего подобного.

– В таком случае что ты видела?

– Кошмар, – ответила она. – Я попала в преисподнюю, и ты тоже там был, Йейтс. Мы оба там были.

– Не понимаю.

Она заставила себя придвинуться ближе к нему.

– Послушай меня, Йейтс. Давай заключим перемирие, ладно? Там, в городе, назревает опасность. Вся Вардалия может оказаться разрушенной.

– Не говори глупостей.

– Я не шучу. Двое мужчин со станции Маммот доставили сюда достаточно ядерных боеголовок, чтобы стереть Вардалию с лица Сент-Альбана.

Он снисходительно улыбнулся.

– И я полагаю, они ввезли это смертоносное оружие контрабандой?

– Контрабандой можно ввезти все что угодно. Даже целый танкер класса «А» с грузом метакристаллов.

– Откуда ты узнала об этом?

Выходит, Йейтс действительно принимал участие в сделке. До сих пор это было лишь дикой догадкой.

– Не имеет значения, – ответила Кейла. – Нам нужно остановить этих сумасшедших террористов, прежде чем они убьют нас всех.

– Даже если кто-то достаточно безумен, чтобы пойти на подобный шаг, мы поймаем его немедленно, – заверил Йейтс – Можешь не волноваться.

– Ты идиот, Йейтс! Мы все умрем.

– Никто не умрет. Зато твоя жизнь может стать гораздо более приятной, если ты согласишься сотрудничать с нами. Не заставляй меня принуждать тебя, Кейла.

– Принуждать? – Гнев заставил Кейлу забыть об осторожности. – Ну да, разумеется! Что ж, попробуй. Попытайся одолеть меня. Дома это тебе ни разу не удавалось; там ты был всего лишь хилым дуопатом. Что ты сделал теперь – купил себе новые силы за свои грязные деньги?

Он не ответил, а лишь закрыл глаза.

Внезапно что-то схватило разум Кейлы и вцепилось в него с удивительным упорством. Откуда у Йейтса взялась такая сила? Кейла почувствовала, как он рывком поднял ее на ноги и заставил пройтись по комнате. Несмотря на все усилия, она не могла выйти из-под его контроля.

– Что ты там говорила насчет силы, Кейла?

В стене появилась дверь, и Кейла деревянным шагом промаршировала в открытый проем со светящимися краями. Ее ноги онемели и двигались неуклюже. Было так, словно ее глазами смотрел кто-то другой.

Они быстро прошли по коридору, свернули налево, миновали запертые комнаты и стены с высокими окнами, пропускавшими только солнечный свет и ничего больше.

Они не были под землей, как подозревала Кейла. Но с другой стороны, какая разница, где они находятся? Может быть, в самом Хрустальном Дворце?

Дергаясь как кукла в своем метакристаллическом видении, она покорно ступала по полу, выложенному ковровой дорожкой. Подними правую ногу и опусти ее. Теперь левую. Левой, правой. Она потеряла всякое представление о времени. Куда они идут? Кейла ощущала странную пассивность, незаинтересованность в происходящем.

Еще одна светящаяся дверь. Стены зала, открывшегося перед ней, были обтянуты тонким нежно-фиолетовым шелком с вышитым узором из переплетающихся серебряных цветов. Неяркий свет лился на мягкие, удобные кресла, расставленные вокруг широкого стола. В креслах сидели эмпаты.

«Вот оно в чем дело, – подумала Кейла, – групповой разум». Теперь Кейла поняла, в чем заключался источник силы Йейтса и почему он смог управлять ею.

Так много знакомых лиц! Неужели в шахтах никого не осталось?

Никто из присутствующих не выразил удивления, увидев ее; в сущности, они вряд ли заметили, как она вошла.

Каждый носил в мочке правого уха серьгу с крупным метакристаллическим кулоном грушевидной формы. Сияние самоцветов было почти гипнотическим. Кейла с усилием отвела взгляд и посмотрела на людей.

Мириам Кроун. Йоханнес.

А там, в центре, – неужели это добрый старый Расти Турлей? Но в его облике было что-то странное, что-то ужасно неправильное. Он сидел во главе стола, тупо уставившись в пространство пустыми глазами. Из уголка его приоткрытого рта стекала тонкая струйка слюны.

«Что с ним случилось? – подумала Кейла. – И почему они позволяют ему сидеть здесь в таком виде?»

Но она не могла спросить. Йейтс по-прежнему держал ее под контролем. Он заставил ее соединить руки с эмпатами, сидевшими по обе стороны от нее.

Кейла медленно опустилась в промежуток эмпатической цепочки и почувствовала пульсацию неимоверной мощи, пробежавшую по ее телу и разуму. Она зазвенела как струна арфы, когда групповое сознание расширилось, освобождая место для нее.

Какое великолепие! Полнота, сила, единство. Вардалия была открытой книгой для группового разума. Кейла плыла вместе с ним, сканируя порт, доки, главную площадь. Поиск, напор, постоянная бдительность! Чудо координации – поразительное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Улицы преобразились: цвета перемешались и заиграли радужными красками, тени удлинились, углы заострились. Индивидуальные черты расплывались, разумы легко распахивались наружу. Каждый человек раскрывался подобно цветку, обращенному к солнцу. Сияние группового разума, его объединенная мощь на мгновение сковывала каждый исследуемый мозг, анализируя его и взвешивая содержимое. Ничто не оставалось скрытым. Казалось, ни один секрет не может ускользнуть от проницательного взора группового разума.

Крошечная мысль забилась в уголке сознания того существа, которое когда-то было Кейлой: «Но ты спряталась. Ты смогла защититься».

Ш-шш! Мысленный шепот легко проигнорировать. Отбрось его в сторону, заглуши его. Групповой разум – это все. Войди в его объятия. Забудь себя. Забудь обо всем, кроме общего долга.

Она плыла словно на воздушной подушке, дрейфовала по улицам Вардалии, мимолетно прикасаясь к человеческим разумам. Она могла бы странствовать вечно, если бы групповой разум не устремился вниз, к маленькой уличной артистке, выступавшей вместе со своими друзьями. Девушка была одета в полосатое трико и носила на голове щегольскую шляпку, то и дело подпрыгивавшую и наползавшую ей на глаза. На ее запястье виднелась черная звезда – знак свободных торговцев.

Часть разума Кейлы насторожилась. Не размышляя, она выставила блок, столь тонкий и изощренный, что лишь опытный трипат, подобный ей самой, смог бы заметить.

«Помни, кто ты есть и что ты здесь делаешь».

Но образы расцветали перед ней – разрозненные кусочки индивидуальной памяти, формировавшей субстрат той мозаики, которая являлась групповым разумом.

Радужная раковина. Порыв воздуха с запахом корицы. Рука, сжимающая гранильное орудие. Лицо с раскрытым в крике ртом. Россыпь звезд в иллюминаторе. Кусок сырой руды. Снова лицо, перекошенное от боли. Великолепная белая роза. Золотистое вино, пузырящееся в изящном пузатом бокале.

Человек, пристегнутый к столу, заходящийся в жутком вопле, и нависший над ним аппарат странного вида. Лицо человека было знакомым. Конечно, это Расти, за несколько мгновений до произошедшей с ним перемены.

Внезапно она поняла. За милость Йейтса пришлось заплатить дорогой ценой. Групповой разум нуждался в медиуме, в человеке, который мог связать остальных в единое целое. Разумеется, он должен был быть эмпатом, но без собственной воли и любых других ментальных барьеров, способных нарушить единство.

Они выжгли его разум. Они превратили Расти в бездумный автомат, пригодный для использования, в верховую лошадь для группового разума.

«Как тебе понравится стать верховой лошадью?» – спросил Йейтс в ее метакристаллическом видении. Неужели он собирается проделать с ней то же самое?

Кейла попыталась вырваться из заколдованного круга, но групповой разум прочно удерживал ее. Нежная ласка, благословенный отказ от собственного «я» – избавься от своей ноши и будь свободной! – все это оказалось значительно сильнее, чем она ожидала.

Она увидела собственное лицо с разинутым в крике ртом. Она была привязана к тому же самому столу, что и Расти. Йейтс, нависавший над ней, злобно усмехался.

«Нет! Нет! Нет!»

«Сохраняй спокойствие, – предупредила она себя. – Не сдавайся. Подумай о чем-нибудь другом. Близнецы! Сосредоточься на поиске близнецов. Да, оседлай групповой разум, гляди его глазами, слушай его ушами. Концентрируйся. Ты можешь снова найти их. Возможно, это единственный выход».

Казалось, она часами облетала город, соединенная с разумами других эмпатов. Были обезврежены два мелких преступника, пропавший ребенок вернулся к своей матери, ссора между двумя враждующими торговцами улеглась, не успев разгореться. Но по-прежнему не было никаких признаков Онзериба и его брата.

«Время отдыха».

Мысленный голос разрушил ее сосредоточенность, и Кейла почувствовала, как ее мягко выносит в свое отдельное сознание. Вход в групповой разум наглухо закрылся за нею.

Она осталась одна. Йейтс освободил ее.

Она сидела за тем же столом, с теми же людьми. У нее ломило в висках, в измученном теле не осталось ни капли энергии. Она не могла пошевелить и пальцем, не говоря уже о побеге. Сколько прошло времени – несколько часов или дней? Она не знала. Двое эмпатов, сидевшие рядом с ней, обмякли в своих креслах с закрытыми глазами. Повсюду вокруг стола люди стонали, вздыхали и в изнеможении откидывались на спинки кресел.

В комнату вкатились автоматические сервировщики: попискивающие, мигающие разноцветными огоньками, с бокалами на выдвижных подносах. Эмпаты разобрали бокалы трясущимися руками и принялись жадно глотать светлую жидкость. Сервировщики проворно выдавали новые порции.

Кейла задумчиво смотрела на пенистую жидкость в своем бокале. Она выглядела безобидной. От нее исходил сладкий запах, как от коктейля-дигли. Все окружающие смаковали эту жидкость, и похоже, она никому не причиняла вреда. Кейла сделала осторожный глоток. Жидкость оказалась сладковатой, с мятным запахом, слегка вяжущей на вкус. Неплохо. Она сделала еще один глоток. Очень, очень хорошо! Энергия заструилась, вливаясь в ее тело вместе со сладковатым вяжущим эликсиром.

Она слишком поздно осознала, что выпила вино с метакристаллической солью. Желудок Кейлы судорожно сжался, готовый выплеснуть свое содержимое. «Дура, – подумал. она. – Сначала узнай, потом пей».

Секунды сменялись секундами в напряженном ожидании приступа. Сердце Кейлы громко стучало, на лбу выступили крупные капли пота. Она поднялась с кресла и прислонилась к стене, тяжело дыша.

Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать.

Она вытерла остывший пот со лба и медленно выпрямилась. Ничего не произошло. Не было ни головокружения, ни онемения или тошноты. Наоборот, она чувствовала себя энергичнее и сосредоточеннее, чем прежде.

– Давай, Кейла, – сказал Йоханнес Гудделл, нетерпеливо указав на ее пустое кресло. – Пора начинать.

Эмпаты уже расселись вокруг стола и соединили руки друг с другом.

«Они думают, что я присоединилась к ним, – подумала Кейла. – Возможно, мне следует это сделать. Это так просто. Так просто».

Она протянула руки соседям и краешком глаза заметила одобрительную улыбку на лице Йейтса Келлера.

Она погружалась все глубже и глубже. Ощущение напоминало теплый поток, движущийся через ее тело, прикосновение любимого человека, шепот согретого солнцем ветерка. Снова слившись с групповым разумом, она подчинилась его объединяющей мощи. Это было восхитительно. Кейла чувствовала себя гораздо более живой, чем когда-либо раньше. Она никогда не уйдет отсюда, никогда не покинет их. Никогда.

Словно гигантский стервятник, групповой разум описывал круги над городом, сканируя разумы отдельных людей. Одни были спокойными, другие истеричными, однако ничего особенно интересного не попадалось. Подожди-ка, что это? Забавная аномалия: два почти идентичных разума. Близнецы.

Та крошечная часть Кейлы, которая еще оставалась ею, внезапно проснулась и осознала, что

видит ту цель, которой она страшилась и которую искала.

«Вот они! Хватайте их!»

К ее ужасу и разочарованию, ментальная сеть миновала мужчин и то место, где они прятались.

Теперь Кейла поняла, что Йейтс стал небрежным и чрезмерно уверенным в себе. Секретная служба не сможет обнаружить близнецов. Групповой разум не станет отвлекаться на призрачные ядерные боеголовки, когда в городе могут находиться действительно опасные преступники. Он сосредоточится на поисках эмпатов, в то время как оружие, способное уничтожить весь город, останется незамеченным.

Теперь Кейла боролась в полную силу, стремясь освободиться от стальных объятий группового разума. Но он был силен, слишком силен для нее. В отчаянии она прекратила сопротивление и поплыла туда, куда призывала ее объединенная воля бывших шахтеров, бывших членов Гильдии Стикса.

Ментальная сеть, раскинувшаяся над ночным городом, увлекала Кейлу за собой.

Полночь. Шепоты. Ветер на улицах, звук удаляющихся шагов на каменной мостовой. В Хрустальном Дворце царило могильное безмолвие. Все спали в своих комнатах; эмпаты лежали в постелях и видели сны. Возможно, им снились темные, безопасные места.

Лишь Кейла, запертая в своей комнате, лежала без сна. Ее глаза оставались открытыми, но глядели в никуда. Она тянулась вдаль своим разумом, цепляясь то за одно, то за другое. Ночной город продолжал жить: во многих местах звучала музыка и слышались оживленные голоса.

Дальнечувственный зонд увлек ее далеко в квартал Музыкантов. Оттуда она перешла к барам и тавернам, разыскивая своих товарищей по команде. Она обнаружила их в пещерообразном зале – подвыпивших, танцующих и беззаботных.

Впрочем, не все они веселились. В дальнем углу, мрачный и надутый, сидел Игер, перекатывавший в ладонях полупустую кружку пива. Проникнув в его разум, Кейла увидела, что он скучает по ней. К чувству утраты примешивалось странное сочетание тревоги и возмущения. Действительно ли она попала в беду, спрашивал он себя, или же просто упорхнула на свидание с другим мужчиной?

«Бедный Игер, – подумала она. – Хотелось бы мне утешить его».

Она послала ему ободряющий импульс, увидела, что его настроение немного улучшилось, и двинулась дальше. А вот и Грир, вернувшаяся с тайного собрания и сидящая в центре группы свободных торговцев, обсуждающих экономическую стратегию. Несмотря на кажущееся спокойствие Грир, часть ее разума бурлила от страха и ярости. Она была уверена, что Кейла предала ее и обратилась в торговую полицию.

«Она не так уж и ошибается, – подумала Кейла. – Но я не предаю Грир. Я пытаюсь спасти миллионы людей, включая и ее».

Третье Дитя, сидевшее на табуретке у стойки бара, сонно покачивало головой, предаваясь своим, чуждым человеческому разуму размышлениям. Почувствовав мысленное прикосновение Кейлы, далькой изумленно поднял голову и осмотрелся, словно ожидая увидеть ее.

«Как странно, – подумала она. – Ты действительно чувствуешь, что я зондирую твой разум? Ты слышишь меня?»

Третье Дитя захныкало и несколько раз согнуло и разогнуло многосуставчатые пальцы. В мозгу Кейлы возник четкий образ его лица, сопровождаемый тревожными эмоциями. Даже Третье Дитя беспокоилось за нее.

Вскоре она устала от бара, и ее разум устремился наружу, в теплую ночь. Она тщетно пыталась вернуться к близнецам. Где они теперь? Может, они уже установили ядерные заряды и запустили часовой механизм?

Тысячи разумов под ней сплетали рисунок своего сна, ворочаясь и вздыхая. Кейле не доставляло никакого удовольствия подглядывать за подсознательной разрядкой эмоций, подавляемых в бодрствующем состоянии.

Ее зонд описал дугу, вернувшись в огромный Хрустальный Дворец, и обнаружил другой разум, не спавший в этот поздний час. Интересно, кто это?

Разум был собранным, дисциплинированным и могучим. Человек, привыкший к власти – к огромной власти. Кейла с ужасом осознала, что проникла в разум премьер-министра Пеллеаса Карлсона.

«Тройная рефракция с двойными теневыми краями. Отчетливый дихроизм. Выглядит многообещающе. Если мы получим сходный результат с этой партией кристаллов, то возможно, у нас наконец-то появится решающее доказательство».

Карлсон работал в личной лаборатории, спрятанной где-то в его жилых помещениях. Он был возбужден, сильно возбужден. Кейла прислушалась внимательнее.

«Да, у самоцветов со ступенчатой огранкой очень близкие, почти идентичные индексы. Я полагал, что местонахождение рудных участков повлияет на результаты, но похоже, это не имеет значения. Результат, а следовательно, и воздействие на носителя определяется огранкой, а не местом добычи. Очень хорошо. Следующим шагом будет работа с неограненными кристаллами».

Кейле было интересно, где премьер-министр мог получить геммологическое[5] образование. Он выглядел знатоком своего дела, ей приходилось встречать таких среди ювелиров. Странно думать о великом человеке, изучающем самоцветы посреди ночи.

Она вгляделась пристальнее и увидела, что это не обычные самоцветы, а метакристаллы, причем высочайшего качества. Но что-то в них было очень знакомое и причиняло Кейле непонятное беспокойство. Неожиданно Кейла поняла, в чем дело. Она очень хорошо знала эти кристаллы.

«Это же метакристаллы моего отца, – подумала она. – Пеллеас Карлсон каким-то образом завладел ими. Я должна вернуть их обратно!»

Она прозондировала премьер-министра, надеясь узнать, кто передал ему краденые самоцветы, но получила лишь несколько размытых образов. Он не знал. Может быть, знает его помощник или шеф безопасности? Кейла была готова прозондировать каждого, если это окажется необходимым.

Но сначала следовало выяснить, где находятся апартаменты Карлсона. А потом, когда он покинет их, найти способ пробраться туда и забрать то, что по праву принадлежит ей.