Женщина не из высшего общества

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Самое большое одиночество испытываешь в толпе, тоскливо думала Элоиз Лоутон на многолюдном приеме. Да еще элегантные босоножки немилосердно жмут. Хотелось поскорее оказаться дома, принять ванну и смыть все тревоги. Вместо этого нужно мило улыбаться и непринужденно болтать.

Но работа есть работа, за нее платят деньги, а Элоиз не получила наследства и не имеет состояния в отличие от каждого второго гостя.

Она украдкой взглянула на часы, прикидывая, сколько ей еще здесь мучиться, прежде чем можно будет уйти. Совсем недавно такое сборище могло бы ее порадовать, но сейчас…

Спонтанное решение разобрать мамины вещи изменило все.

Через шесть лет после смерти мамы она наконец занялась этим, не подозревая, что открывает ящик Пандоры.

Зачем она это сделала? Сразу нахлынули воспоминания, заныли старые душевные раны.

Элоиз перечитала письмо, в котором мама твердо выразила свою волю. Шесть лет назад она восприняла это письмо совсем по-другому…

Элоиз разглядывала зал. Сегодня ее не интересуют наряды присутствующих дам. Вот сядет завтра за компьютер, чтобы подготовить статью, тогда и подумает об этом, а сейчас…

Сейчас она раздражена, негодует, возмущается.

— Овца, нарядившаяся ягненком. — Касси оторвала ее от размышлений. — Вот там, справа.

Элоиз оторвалась от своих размышлений, чтобы поглядеть на женщину, о которой говорила ее шефиня.

— Нет, дорогая, не туда смотришь. Бернадет Риланд. За алебастровой колонной, под портретом тучного генерала. О чем думает ее стилист? Оделась в желтое и стала похожа непонятно на кого. — Касси глотнула шампанского. — Тебе не кажется, что леди Амелии Монрой следует изменить стрижку? Ее лицо выглядит слишком полным. О, — прервалась она, — о мой бог! Здесь Джереми Норланд. Он с Софи Вестбрук. Так… первое событие за сегодняшний вечер. Интересно…

— Джереми Норланд? — воскликнула Элоиз, пристально глядя на высокого темноволосого мужчину.

Она видела несколько его фотографий. На одной он играл в поло, на другой присутствовал на чьем-то венчании. Он оказался моложе, чем она представляла. Потрясающе красив!

— Ты его знаешь?

— Нет. — Элоиз судорожно сжала бокал. — Но слышала о нем. — Она старалась сохранять спокойствие.

— Кто о нем не слышал?

Элоиз замерла. Она думала только о том, что Джереми Норланд здесь. Пасынок виконта Пулборо — в Лондоне!

Он, улыбаясь, стоял возле массивной дубовой двери. Ему ни до кого нет дела. Он живет, наслаждаясь жизнью.

Касси проследила за ее взглядом.

— Великолепен, не правда ли? И костюмчик умопомрачительно дорогой. Ты только посмотри, какая задница. Весьма… весьма сексуален…

— И отлично об этом знает. — Элоиз с горечью наблюдала, как он улыбается Софи Вестбрук.

— Пользуется успехом у женщин, но разве можно его за это порицать, дорогая? Внешность. Деньги. Связи. Смертоносная комбинация!

— Мне казалось, он не любит Лондон.

— Так и есть. Предпочитает поместье отчима в Суссексе. Развлекается тем, что изготовляет мебель.

— Я об этом где-то читала. — Элоиз глотнула шампанского.

— Тебе не хватит денег, чтобы заплатить за ножку сделанного им стула, — язвительно заметила Касси. — Воображаю, сколько стоит платье Софи. Интересно, кто его шил?

— Юсеф Атта. Восходящая звезда. Специализируется на вышивке по шифону, — не задумываясь выпалила Элоиз. — Романтические силуэты.

— Большое будущее?

— Возможно, — согласилась Элоиз.

Софи с обожанием смотрела на спутника. Ей не больше девятнадцати. А Джереми уже тридцать четыре или тридцать пять. Касси словно прочла ее мысли.

— Ей девятнадцать, она только что вернулась из Швейцарии и уже подцепила Джема Норланда. Счастливая телочка.

— Тут нет особого счастья. Это — происхождение. Ты и сама знаешь.

Касси довольно хихикнула.

— Бедное дитя. А теперь к делу, дорогая. Передай мне последние сплетни, и больше никаких влюбленных. Они вечно обманываются.

Какое верное замечание! Жаль, что никто не сказал об этом ее матери двадцать восемь лет назад, когда она начала работать в Колдволтхэме. Она была немногим старше Софи. Но Элоиз готова биться об заклад, что судьбы у них окажутся разными.

Раньше Элоиз была уверенной и амбициозной. Но за последние четыре месяца все изменилось. Кто бы мог подумать? Она опять отыскала в толпе Джереми Норланда, которого все называли просто Джем.

Типичный представитель высшего класса. Костюм стоит баснословных денег. Без сомнения, сшит на заказ.

Деньги и возможности были у него с самого рождения. Он закончил лучшую школу. Друзья, приобретенные там, обеспечат его поддержкой до конца жизни.

Он вызывал у нее яростное негодование.

Вот он поцеловал в щеку возбужденную Софи, и та поощрительно захихикала. Он неотразим. Аккуратная стрижка, чувствуется рука дорогого парикмахера. Кожаные итальянские туфли ручной работы. Весь так и сияет. Понимает, какое впечатление производит на юную девушку.

Софи кокетливо улыбнулась и положила руку ему на плечо. Разве можно ее порицать? Она же не знает, что глупо влюбляться в человека, подобного Джему Норланду

С тех пор как Элоиз перечитала письмо мамы, она испытывала ненависть к богачам, которые думают только о себе. Они исковеркали жизнь матери.

И ее собственную жизнь.

Эти люди, владеющие огромными домами, лошадьми, учившиеся в привилегированных школах, все одинаковы. Еще недавно она восхищалась ими, но теперь…

Теперь она может только презирать их.

Презирать Джема Норланда. Пасынка человека, которого Элоиз ненавидела, — Лоренса Александра Милтона, виконта Пулборо. Ее отца.

Отец!

Какой он ей отец?

Шесть лет назад, когда Элоиз впервые прочла мамино письмо, она не приняла его всерьез. Внезапная смерть мамы так подействовала на нее, что ей не хватило сил отреагировать на известие об отце.

Виконт Пулборо ничего для нее не значил. Она думала только о маме и испытывала невыносимую боль.

Элоиз убрала подальше мамины вещи и благополучно не вспоминала об этом… целых шесть лет.

Время несется так быстро! Столько всего произошло в ее жизни — она делала карьеру, откладывала деньги, старалась не замечать своего ужасного одиночества в большом пугающем мире.

Всегда находились причины, по которым Элоиз откладывала разборку вещей. Но теперь, когда она купила квартиру, пришло время заняться мамиными бумагами.

Письмо.

Оно было словно бомба замедленного действия, только Элоиз этого не понимала.

Перечитав шесть лет спустя то, что написала мама, она испытала совсем другие чувства. У нее появился иной взгляд, и антипатия перешла в ненависть.

Легко представить, как все случилось в то лето. Ее мама — молодая, наивная и отчаянно влюбленная — считала, что попала в прекрасную волшебную сказку, но оказалось, ее принц женат. Он обернулся чудовищем. Даже замок был… или что-то в этом роде. Краткий миг счастья и… что потом?

Одинокая жизнь. Она боролась за существование, поднимала на ноги дочь. Плакала над счетами и тянула две плохо оплачиваемые работы, чтобы свести концы с концами. Несколько часов удовольствия и жизнь, наполненная болью и страданием.

А что же уважаемый виконт? Думал ли он когда-нибудь об этом в своем поместье в Суссексе?

Элоиз долго мучилась, прежде чем набралась смелости и написала человеку, предавшему маму. И ее.

И что же?

Ничего. Элоиз отошла к окну. Заныл правый висок. Ей хотелось плакать от несправедливости жизни.

Джем Норланд наблюдал за ней.

— Джем, ты меня слышишь? — Софи нетерпеливо теребила его за рукав. — Мы с Эндрю собираемся найти местечко, где можно было бы посидеть.

— Кто эта блондинка? — Джема заинтересовала девушка у окна.

— В пурпурном? Длинноногая? — лорд Эндрю поглядел в ту сторону.

— Она самая.

— Не имею представления, — пожал тот плечами, обнимая Софи за талию. — А ты, дорогая, не знаешь ее?

— Это Элоиз… С телевидения. Элоиз… Лейтон. Нет, Лоутон. Правильно. Элоиз Лоутон. Ведет передачу о моде.

— Что? — Джем застыл.

— Она рассказывает о стилях одежды, цвете и прочем. У нее здорово получается. Также пишет статьи в «Имидже».

— Об этом я слышал, — сухо отозвался Джем, еще пристальнее глядя на женщину, нарушившую покой его семьи.

Он не ожидал, что она окажется блондинкой. Элоиз Лоутон — остроумная журналистка, ведущая колонку моды. Ему говорили об этом мать и сводная сестра.

— Шампанского, сэр?

— Благодарю. — Он взял бокал. Мать просила его соблюдать осторожность, но представилась очень соблазнительная возможность.

Он хотел знать только одно. Почему? Почему теперь? Почему Лоренс? Его отчим был добрейшим, кротким человеком. Глубоко религиозным, благородным, честным и добродетельным.

— Правда хорошенькая? — Софи взяла его за локоть. — Хотя и не твоего типа.

— Что?

— Элоиз Лоутон — красивая.

— Да, — подтвердил он.

Несомненно, Элоиз Лоутон была красивой.

Красивой и опасной. Невозможно поверить, что за такой внешностью кроются хладнокровная жестокость и коварство.

Разве такое возможно? И именно в самое трудное для них время. Ей так сильно нужна известность, что она не думает о том, какую боль причиняет?

Джем извинился перед изумленным собеседником и направился к ней, еще не зная, что скажет.

Она явно узнала его. Следовало этого ожидать.

Мисс Лоутон выбрала момент, когда престарелый виконт оказался наиболее уязвим, но семья сделает все, чтобы защитить его.

И Джем сделает все для человека, который так много для него значит.

— Джем Норланд, — представился он, протягивая руку.

Она нервно теребила сумочку, пытаясь улыбнуться.

Элоиз Лоутон оказалась вовсе не такой, как он ожидал. Внезапно ему показалось, что она очень устала, а в глазах затаились боль и безнадежность.

Она медленно поставила на столик бокал.

— Элоиз Лоутон, — ответила она и вложила свою ладонь в его руку. Ладошка была холодной. И маленькой.

Джему захотелось успокоить ее, но он подавил это желание. Как бы ни выглядела Элоиз Лоутон, она жестка и опасна. Она намеревается причинить боль людям, которых он любит.

Он видел ее свидетельство о рождении. В графе «отец» стоял прочерк. Кто бы ни был ее отцом, им никак не мог оказаться виконт Пулборо.

Значит, она решила рискнуть. Ищет публичной известности. Джем хорошо знал подобных женщин. Ради славы готова на все.

Боже, помоги ему! Он изучил дамочек этого типа. Еще в детстве. Его отец был к ним неравнодушен.

Но внешне она не похожа на них… она другая. Благородное достоинство…

Элоиз опять попыталась улыбнуться. Но улыбка тут же погасла.

— Я печатаюсь в «Имидже».

— Я так и полагал. — Он освободил руку. — Моя подруга Софи говорит, что вы специализируетесь на советах, как правильно одеваться.

— Н-нет, не совсем так. Я пишу о моде, но у каждого может быть свое мнение.

Дипломатичный ответ. Она умна. Надо отдать ей должное. И красива. Холодная красота сирены.

А что под ней… что там? Страсть? Пламя?

Жадность? Ясно, что здесь замешаны деньги. И карьера. Готова пойти по трупам, чтобы добиться цели.

Она выбрала уязвимого, больного, пожилого человека, объявив себя его дочерью. А какие доказательства?

Никаких.

Она ни с чем не считается.

Джем старался сохранять спокойствие.

— Софи говорила, что вы работаете на телевидении?

— Меня попросили вести утреннюю программу.

Она постоянно теребит сумочку. Явно нервничает. И на то есть причина.

Лоренс сделал для Джема очень много. Он помог пасынку найти верный путь, поддержал его в трудный момент, вернул веру в добро и людей. Джем ничего не забыл и готов защитить отчима в трудную минуту.

Лоренс не из тех мужчин, которые манкируют своими обязанностями. Он будет исполнять свой долг, чего бы это ни стоило. Ему от рождения дано чувство справедливости, присуще понимание правильных и неправильных поступков. Он не мог отказаться от дочери так же, как не смог отказаться от Колдволтхэма.

— Вам нравится на телевидении?

— Не совсем. Интересно, но работать там постоянно я не хочу. Программа должна помочь журналу.

— «Имиджу»?

— Да. Кроме того, передача повышает мой рейтинг.

— Это важно?

— Очень. Если люди знают твое имя, это открывает все двери.

— Действительно?

— Для бизнеса — да.

А Лоренс должен стать трамплином в ее стремительном взлете к вершине. Но почему именно он человек, чья жизнь была безупречной человек, с которого другие берут пример? Зачем быть такой жестокой? К нему, к его жене, к его семье?

Ответ может оказаться очень простым. Она, верно, написала роман, который хочет опубликовать. Ей лишь нужен небольшой скандал, который привлечет внимание крупных издательств.

Она была ему отвратительна.

— Я хочу писать о другом. Мне нравится мода, но… — Элоиз замолчала и поглядела в окно.

— Вы хотите большего? — закончил за нее Джем. Конечно, она хочет большего. Высокомерная блондинка, носящая эксклюзивную одежду.

— А разве это плохо? — резко спросила Элоиз, переводя на него взгляд.

— Все зависит от того, как вы собираетесь этого достичь.

— Ну, разумеется. — Элоиз нахмурилась. Пальцы Джема нервно постукивали по бокалу.

Его лицо было непроницаемым, но она чувствовала, что не нравится ему. Возможно, он не любит журналистов — их многие не любят. Но, возможно…

Ей не следовало сюда приходить. Если бы она знала, что Джем Норланд или кто-то еще из семьи виконта Пулборо есть в списке гостей, то не пришла бы. Лучше встретиться с ними, будучи во всеоружии.

А сейчас она не готова. Джем Норланд пристально глядел на нее. Знает он или нет? Сказал ли ему отчим? Эти вопросы стучали у нее в голове.

— Я слышал от матери, что вы знакомы с моим отчимом.

Элоиз замерла. Руки мгновенно вспотели. Знает!

У нее появилось ощущение, словно она прыгает в море со скалы и ветер свистит в ушах.

— Виконт Пулборо, — подсказал Джем, прерывая молчание, — второй муж моей матери.

— Мы… мы никогда не встречались.

Он окинул ее критическим и уничтожающим взглядом, полным презрения.

Элоиз почувствовала себя маленькой и ничтожной. Зря. Это ему нужно стыдиться, а не ей. Это его отчим бросил девушку, почти подростка, носящую его ребенка.

— Разве? Видимо, я неправильно понял маму.

— Моя мама знала его. Много лет назад. Я писала виконту Пулборо, чтобы сообщить ему о ее смерти. Он мне не ответил.

Три недели прошло, а ответа все не было. Она не надеялась, что отец примет ее с распростертыми объятьями… но не ожидала и такого. Совсем никакого ответа. С каждым днем Элоиз чувствовала себя все более обиженной и возмущенной.

Разве можно так поступать? Дать жизнь человеку и даже не вспомнить о нем?

С тех пор как она подросла и стала задавать вопросы об отце, мама всегда говорила, что он хороший человек, что он хочет быть с ними, но не может. И Элоиз верила. Детская чепуха!..

— Он был нездоров.

— Нездоров? — Элоиз недоверчиво взглянула на Джема. Она могла поклясться, что голос его дрогнул.

— Разве вы не знали? Он лежал в больнице.

— Нет. Нет… я не знала.

Элоиз почувствовала, что Джем осуждает ее. За что?

— Ему делали операцию на сердце.

— О-о. — Элоиз растерялась. Если исходить из того, что она не знакома с виконтом Пулборо и никогда его не видела, было странно испытывать такое ошеломление при известии об операции.

— В семьдесят три это случается часто.

Она испугалась. Виконт не должен умереть. Если он умрет, она так никогда и не поговорит с ним. Никогда не узнает, почему он ее бросил.

— Как он себя чувствует? — спросила она, непроизвольно подавшись вперед.

— Четыре года назад он перенес инфаркт, операция была рискованная. Но теперь он поправляется.

— Эт-то хорошо.

— Да. Вся семья поддерживает его.

— Конечно, я не сомневаюсь… я… — Она на мгновение прикрыла глаза.

— Мы стараемся уберечь его от стрессов, не тревожить и не огорчать.

Элоиз молчала, с трудом сохраняя спокойствие.

— Понятно. Вы защищаете его от меня. Он не видел моего письма.

— Да.

И никаких извинений. Она ждала ответа, которого быть не могло. Все переживания напрасны. Виконт Пулборо даже не знает, что Элоиз писала ему.

Его драгоценная семья сделала все, чтобы он не волновался. Им нет дела до ее переживаний.

Конечно, нет. Подумаешь, незаконнорожденная, которая не хочет оставаться таковой.

Тут она похолодела. Кто-то прочел ее письмо. Обсуждал его.

Письмо было очень личным. Слова давались так тяжело. Она даже не могла представить, что его прочтет кто-то помимо отца.

— Вы читали его? — тяжело вздохнув, спросила Элоиз.

— Нет.

— А кто?

— Это важно?

— Они не имели права этого делать. Личное письмо не касается никого, кроме… — Она заколебалась, не зная, как назвать виконта. Слово «отец» застряло в горле. — Кроме виконта Пулборо и меня.

— Даже жены виконта?

— Да.

— Но почему сейчас? — тихо спросил он.

— Извините?

Джем вежливо улыбнулся.

— Я не могу понять, почему вы написали именно сейчас.

Элоиз перевела дыхание. Его слова смутили ее. Она никак не могла взять в толк, что он хочет сказать, но чувствовала его неодобрение.

Это задело ее. Он не верит ей. Джем Норланд не верит, что она действительно родная дочь виконта. Это не его дело, но он посмел… он посмел…

Сложно было облечь в словесную форму свои чувства, свой гнев. Как он посмел устроить ей допрос? Подозревать маму? Разве мама не знала, кто отец ее ребенка?

Он хочет выяснить, почему Элоиз решилась именно сейчас пойти на контакт? Хорошо, она ответит ему.

— Потому что я только недавно осознала, как это важно. — (Его лоб прорезала глубокая морщина.) — Когда моя мама умерла, осталось письмо. Вместе с ее завещанием. — Элоиз с трудом подбирала слова. Гнев душил ее, сердце сжималось от горя. Она не могла продолжать.

Вспомнился тот день… Женщина-полицейский, которая сообщила ей… Долгий путь домой. Шок и пустота. Она не могла поверить, читая слова, написанные четким почерком матери. Письмо из могилы.

Эти слова мама надеялась однажды произнести. Она написала их, заботясь о дочери, которую любила.

Сначала Элоиз была слишком занята, чтобы как следует все обдумать. Нужно было организовать похороны, все оплатить. Освободить дом. Ее жизнь круто изменилась в одно мгновение, прежнее вернуть было нельзя.

Злость появилась гораздо позже, шесть лет спустя, когда она достала с антресолей мамины вещи и стала их разбирать. Целая жизнь вместилась в две картонные коробки. Она поискала в Интернете и нашла фото Колдволтхэмского аббатства — таково было официальное название имения виконта.

Потом она перечитала мамино письмо, удивляясь, что в нем не было горечи. Мама любила отца. Верила, что он правильно поступил.

С этого момента Элоиз стала испытывать любопытство. Вот почему именно теперь. Но как человек, вроде Джема Норланда, сумеет понять ее чувства? Она и сама до конца себя не понимает.

Элоиз тяжело вздохнула.

— Мама попала в автокатастрофу. Шесть лет назад. Грузовик… — Горло перехватило, на глаза навернулись слезы. — Шофер заснул за рулем. Она умерла. Мгновенно.

— Мне очень жаль.

Джем потянулся к ней. Она отступила назад и подняла руку, словно защищаясь.

— Это произошло очень-очень давно. Вы хотите знать, почему я так долго ждала? Мама никогда не говорила мне, кто мой отец. Держала это в тайне. Она не призналась никому. Осталось ее письмо…

— Никому?

Ее глаза рассерженно сверкнули.

— Мама сильно любила вашего отчима. Она просто тихо исчезла. Родила ребенка для себя. Никогда ни о чем не просила. Никогда не пыталась встретиться. Никогда… — Она всхлипнула. — Мама была в сотни раз лучше, чем он.