Женщина не из высшего общества

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Элоиз закрыла журнал «Имидж» и чихнула. Она заболевала. Голова трещала, в горле першило.

Джем получил престижную премию, и его фото появилось в журнале. Его лицо, глядящее с глянцевой страницы, напоминало о том, что произошло. А ей не хотелось вспоминать.

Это было ужасной ошибкой.

Она поцеловала его. Или он поцеловал ее. Неважно, кто первым перешел невидимую грань. Факт остается фактом — они целовались.

И теперь ничего нельзя исправить. Она всегда будет помнить, каково ей было в его объятиях, вспоминать, как он нежно произносит ее имя.

Элоиз свернулась калачиком на софе. Лоренс был прав. Он говорил о себе и маме, но это относилось и к ней. Малое решение привело к большим изменениям в жизни.

Она могла бы отказаться и не поехать на день рождения к отцу. Могла сразу же уехать и не гулять по саду. Могла не входить в дом Джема, не позволять ему готовить омлет и не пить вино.

Такие простые и незначительные вещи. Каждая из них влечет за собой последующую.

Лоренс сказал, что все изменилось с той минуты, когда он поцеловал маму. Это стало отправной точкой… Они могли бы тогда расстаться, но не сделали этого.

А Элоиз сделала. Она ушла.

Единственно правильное решение. Элоиз знала, как поступают в мире Джема, а мама не знала.

Это закрытый мир. Там важно, кто был твой отец, твой дед. Люди связаны между собой. Там царят династии.

Они не женятся на девушках, живущих в муниципальных домах. Они могут спать с ними, использовать, но никогда не пойдут дальше.

Она этого не хочет. Джем Норланд — красивый мужчина. Сексуальный. Очень, очень сексуальный. Но ей не нужно то, что он может ей предложить. Она не позволит себе любить его. Значит, единственный выход — это уйти.

Она не хочет такой жизни, как у мамы. Она знает, что это такое, и отвергает. Тяжкая дорога не для нее. Джем Норланд ей не подходит. Элоиз не принадлежит к его кругу и никогда не будет принадлежать. И не нужно об этом думать.

Элоиз села, сжимая в руке платок. Голова гудит, нос заложен. Она чувствует себя ужасно. Так жалко себя.

Сегодня ей исполнилось двадцать восемь, и она одинока. Она только делает вид, что все идет как надо.

Тут зазвонил домофон.

Джем! Она без сил прислонилась к двери и закрыла глаза.

Нет, нет, пожалуйста! Только не это! Чего он хочет? Зачем он здесь?

Она собралась с силами и ответила:

— Уходи. Я больна.

— Меня прислал Лоренс.

Его прислал Лоренс. Он здесь потому, что у нее день рождения и его прислал Лоренс. Только и всего. А она надеялась… Как глупо!

— Я больна, — повторила Элоиз.

— Он передал подарок для тебя. — И после паузы: — Элоиз, открой дверь. На улице дождь.

Она нажала на кнопку. Потом с ужасом огляделась. Везде были разложены папки с мамиными бумагами, которые она пыталась разобрать. Пустые кофейные чашки стояли повсюду, на диване валялось старенькое одеяло.

Она сгребла в кучу использованные носовые платки и бросила взгляд в зеркало. Некогда приводить себя в порядок. Джем уже подходит к двери.

Элоиз поправила халат и чуть-чуть приоткрыла дверь.

— Я больна. Уходи.

— Это заразно?

— Да.

— Тогда не дыши на меня, — сказал он, распахивая дверь. — Отодвинься. Я не собираюсь проталкивать подарок Лоренса в щель.

Элоиз пришлось смириться. Она позволила ему войти.

— Ты выглядишь ужасно.

— А чувствую себя еще хуже. — Она села на диван и прижала к носу платок.

— Кто за тобой ухаживает? — Джем нахмурился.

— Я сама. Так поступают все большие девочки.

Как здорово снова увидеть его! Он выглядит намного лучше, чем на фото в журнале. Она уже успела позабыть, какой он высокий и какие голубые у него глаза…

Когда они виделись в последний раз, она его поцеловала. Ее пальцы ласкали его густые черные волосы, а тело прижималось к его телу.

Элоиз наблюдала, как Джем расстегивает куртку и вешает на стул. Он уселся напротив нее и приложил холодную руку ей ко лбу.

— У тебя нет температуры?

— Мне холодно. Ничего страшного. — Элоиз поплотнее запахнула халат и скрестила ноги. — Если хочешь выпить, налей себе сам.

— Ясно. — Он отправился в кухню.

— Впрочем, я могу и сама. Чего ты хочешь? — Она поднялась с дивана, направляясь вслед за ним.

— Лучше кофе, если не сложно.

Она поставила чайник.

— Я хочу сделать себе горячего чаю с лимоном. Кофе только растворимый.

Джем стоял в дверях, наблюдая, как она насыпает кофе в чашку.

— Иди в комнату, я принесу тебе, — сказал он.

— Я слишком слаба, чтобы спорить.

Она как-то не подумала, что Джем появится на этой неделе в Лондоне, чтобы получить награду.

Элоиз свернулась поудобнее в уголке дивана и закрыла глаза. У нее не было сил.

Джем поставил поднос на деревянный сундук.

— Будь осторожна, напиток очень горячий.

— Поздравляю тебя с наградой.

— Спасибо.

Он словно ощупывал глазами ее тело. Она почувствовала жар тревоги, ее нервировало его присутствие.

— Почему ты не отвечаешь на мои звонки?

Все, связанное с ним, пугало ее. Все, связанное с любовью и потерей, тоже пугало. Это хуже боли.

— Я была занята.

— Но с Лоренсом ты разговаривала.

— Да.

Джем сел напротив нее и принялся пить кофе.

— И с Белиндой.

— Она сама позвонила мне. Она приезжала в Лондон, и мы вместе пообедали.

— Как все прошло?

— А что говорит она?

— Что пришла в себя.

— Правда? — Глаза Элоиз блеснули. — Это хорошо. Просто здорово. Я так рада.

Она полюбила Белинду. Уже привыкла к мысли, что у нее есть сестра.

— Лоренс доволен.

Элоиз улыбнулась, забыв обо всем, кроме услышанной радостной новости.

— Будем надеяться, что она сумеет справиться.

— А как ты? — мягко спросил Джем. Она улыбнулась шире.

— Отлично. Если не считать холода.

Джем глядел, как двигаются ее пальцы. Она так привлекательна, несмотря на болезненный вид и растрепанные волосы. Она источает сексуальность, и это смущает его.

И пугает тоже, если быть честным. Всю свою взрослую жизнь он избегал близких сердечных отношений. Лоренс многое сделал, чтобы залечить психологическую травму, полученную им в детстве, но страх предательства до сих пор живет в душе.

Элоиз немного подвинулась на диване, мелькнули ее длинные красивые ноги. Джем отвернулся.

Его больше не удивляло, почему Лоренс влюбился в Нессу. Этому невозможно противостоять, как зову сирены. Всякий раз, оказываясь рядом с Элоиз, он слышит этот зов. Пронзительно прекрасный.

Нужно отдать ей подарок Лоренса и свой собственный — и сразу уйти.

Так будет лучше. Джем достал пакет.

— С днем рождения, — сказал он. — Лоренс просил передать тебе это.

— Мне? Подарок для меня?

Джем наблюдал, как недоверие Элоиз сменяется удовольствием. Неужели она так одинока?

— Что это?

— Открой.

Элоиз сняла блестящую серебряную бумагу.

— Ты говоришь по-французски? — спросил он, глядя на ошеломленное выражение ее лица, когда она увидела название книги, которую ей прислал отец.

— Не слишком. — Она пригладила волосы. — Недостаточно, чтобы с этим справиться.

Джем сел напротив.

— Это история Элоизы и Абеляра.

Элоиз сидела, держа в руках книгу словно драгоценность. Ее лицо смягчилось и приняло такое выражение, которого Джем прежде не видел. Он впервые понял, как много для нее значит Лоренс, семья. Какое это счастье — внезапно найти человека, который даст тебе тепло, поддержку.

Элоиз это необходимо. Так же, как и ему.

— Кто они?

Джем медленно отпил кофе.

— Элоиза — восемнадцатилетняя племянница и приемная дочь священника Фулберта, жившего в Париже в одиннадцатом веке.

— А кто такой Абеляр?

— Пьер Абеляр — ее учитель и философ. Он был намного старше, лет сорока.

— Мама назвала меня так из мести, разве нет?

— По-моему, Лоренс придерживается другого мнения. Он считает тебя, скорее, посмертным даром.

Дар? Может, потому мама и оставила письмо со своей последней волей? Хотела ли она, чтобы дочь встретилась с отцом?

Романтично, но верится с трудом. Мама не собиралась умирать, а Лоренс был… был значительно старше ее. Вряд ли ей приходило в голову, что он ее переживет.

Элоиз знала поэму, она часто перечитывала ее после визита в Суссекс. Элоиза из поэмы Поупа всю жизнь стремилась увидеться с мужчиной, с которым ее насильственно разлучили. Хотела ли этого Ванесса?

Элоиз никогда не думала, что мама уйдет так рано. Хотелось задать ей множество вопросов, на которые она не знает ответа.

Она беспомощно взглянула на Джема и заплакала.

Элоиз даже не заметила, как он оказался рядом. Она только почувствовала, что он обнял ее и крепко прижал к себе. Она прильнула к нему, словно к спасителю.

Джем осторожно гладил ее по голове, а она лежала неподвижно, свернувшись клубочком в его объятиях. Ей представлялось, что так лежит человек, выброшенный штормом на берег моря, внезапно оказавшись в безопасности и покое.

Она перестала плакать, и Джем почувствовал это, так как его рука, гладившая волосы, замерла. Потом он пошевелился, но только для того, чтобы поудобнее устроиться, а она положила голову ему на плечо. Элоиз расслабилась, ощущая себя рядом с ним защищенной.

— Как ты себя чувствуешь?

Элоиз уже забыла про озноб, забыла обо всем, только слышала ритмичное биение его сердца.

— Извини… — начала она.

— Не надо.

Она замолчала, понимая, что Джем имеет в виду. Они оба зашли слишком далеко, извиняться теперь поздно.

Какой он глубоко чувствующий, сострадательный. С самого начала он подарил ей ощущение опоры в жизни. И сейчас тоже. Она чувствует себя в безопасности. Защищенной. Любимой.

Любимой. Элоиз вдруг поняла, что это так.

Как это произошло? Неужели действительно слишком поздно?

Каждый маленький шажок делался незаметно, бессознательно. Она думала в основном об отце, не обращала внимания на мужчину, находящегося рядом с ней.

Джем.

Она любит его.

Элоиз лежала на его груди, не осмеливаясь пошевелиться. Она молчала, его руки обнимали ее. Она должна запомнить эти мгновения.

Потом он уйдет, и она опять останется в одиночестве. Так и будет, потому что она не может пересечь линию, разделяющую их, вторгнуться в его мир. Она не рискнет быть отвергнутой.

— Я еще не отдал тебе свой подарок, — мягко сказал Джем.

— Разве?

Он потянулся к куртке.

— Я не знал, что подарить… но, увидев это, сразу подумал о тебе. — Он протянул ей квадратную коробочку.

Элоиз села. Она почувствовала себя уязвимой и боялась, что он заметит ее смятение.

— Это сделал мой друг.

Элоиз подняла крышку и увидела узкий платиновый браслет в виде виноградной лозы.

— Я не могу. Я… — Она почувствовала, как почва уходит из-под ног.

Изящная дорогая вещица. Такие драгоценности выставляются в витринах на Бонд-стрит.

— Надень. Это такой пустяк.

Пустяк, стоящий сотни фунтов. Элоиз позволила надеть браслет. Возможно, мама испытывала такое же возбуждение?

— С днем рождения.

— Спасибо, — тихо ответила она. Никогда прежде ей не дарили таких красивых вещей.

Она повернула браслет на руке. Вот и еще одно различие между ними. У Джема есть собственное миллионное состояние, а его отчимом является виконт.

А мама испытывала чувство безнадежности? Значит ли, что ее тоже ждет сердечная боль на всю жизнь?

Джем опять прижал ее к себе. Элоиз не сопротивлялась. Она этого хотела.

День угасал, они молча сидели в наступающих сумерках. Любое ощущение казалось значительным. Она чувствовала каждое его движение, прислушивалась к его дыханию, вдыхала его запах. Боялась пошевелиться, чтобы не разрушить волшебство.

Разве все это — ошибка? Может, и у мамы были те же ощущения? Не потому ли она забыла о больной и умирающей жене Лоренса и о Белинде, испуганной и одинокой?

А что чувствует Джем? Он ничего не говорит, просто обнимает ее. Возможно, он не испытывает к ней ничего, кроме простой симпатии.

Его низкий голос нарушил затянувшееся молчание.

— А теперь как ты себя чувствуешь?

— Лучше, значительно лучше. — Она всегда чувствует себя лучше, когда он рядом.

— Тебе надо поспать.

— Да.

Джем легонько поцеловал ее в макушку.

— Я лучше пойду.

Но в голосе слышалось другое. Он явно хочет, чтобы она попросила его остаться. И что тогда? Что станет с нею? Элоиз поплотнее запахнула халат.

— Голова еще тяжелая. Я, пожалуй, опять лягу.

— Не слишком веселое занятие для дня рождения. — Джем встал. — С тобой все в порядке?

— Все будет нормально. — Элоиз тоже поднялась. — Спасибо за подарок. Он такой красивый.

Джем поколебался, словно собираясь сказать нечто иное.

— Всегда рад. Обращайся, если понадобится.

— Поблагодари от меня Лоренса, когда будешь говорить с ним. Я позвоню ему, но… — Она немного растерялась под его настойчивым взглядом.

— Может, как-нибудь пообедаем вместе?

— Возможно, когда-нибудь, — подчеркнув «когда-нибудь», ответила Элоиз.

— Завтра я улетаю в Милан, но потом… мы должны встретиться.

— Это будет… замечательно. — Вряд ли это когда-нибудь произойдет. В реальной жизни Золушка будет несчастна во дворце с прекрасным принцем.

А если он действительно ее любит?

Нет, нет, предупредил ее разум. Она навсегда останется незаконной дочерью его отчима — никогда не будет достаточно хороша для него.

Джем отвел с ее лица волосы и улыбнулся.

— Ты выглядишь совершенно измученной. Тебе надо поспать.

— Я постараюсь, — кивнула она.