Женщина-вампир

ПРОЛОГ 1799 г.

В эту ночь тысячи мужских сердец бились сильнее обыкновенного.

Дело происходило в центре Индостана. Десятки тысяч людей, разделенных на два враждебных лагеря, готовились к кровопролитному сражению.

Результатом этого столкновения огня, железа и смерти должна была явиться или независимость Индии, или ее окончательное порабощение Англией.

Расположенные на длинной цепи высоких холмов, индусы медленно разводили бивуачные огни.

В уснувшей долине царствовала мертвая тишина, но в этой тишине все-таки чувствовалось присутствие жизни.

В самом центре лагеря высится палатка, обширнее и выше других. Перед палаткой пылает огромный костер.

Здесь бодрствуют.

За столом сидят два человека и разговаривают, водя пальцем по разложенной карте.

Одному из них около 45 лет.

Высокий и плечистый, он обладает серьезным и добрым лицом, широким лбом и открытым, решительным взглядом.

Его волосы и усы почти седы.

На нем надет французский мундир.

Это генерал Луи Сен-Пьер, оставшийся, вместе с другими товарищами Сюфрена, в Индии после Версальского мира.

Он углубился в горы во главе горсти солдат и продолжал вести борьбу с могучими противниками.

Его мужество, смелость и чрезвычайная физическая сила скоро фанатизировали робких индусов.

Благодаря своей политической ловкости, он сумел склонить магаратских принцев, и вот они готовятся нанести последний удар английскому владычеству.

Рядом с генералом сидит его адъютант.

Он еще молодой человек — сын неустрашимого Болье, убитого в сражении при Седжапуре. Сен-Пьер любит его и вполне доверяет ему.

В то самое время, как оба офицера сидят, склонившись над картой, набрасывая план будущего сражения, полу палатки отдергивает чья-то рука, украшенная драгоценным кольцом.

На пороге показался человек, одетый в длинную белую мантию.

На голове его красуется тюрбан из золотой материи.

Человек этот олицетворяет собой совершеннейший тип индусской красоты.

Он очень высокого роста, с очень темными волосами и чрезвычайно величественного вида.

Взгляд его горд и задумчив. Ярко-красные губы резко выделяются на бронзовом лице.

Увидя его, оба француза встали.

— Раджа! — произнес, кланяясь, генерал.

— Прежде наступления дня, который увидит наше торжество или нашу гибель, я хотел увидеть тебя и поговорить с тобой о важных делах, — сказал индус.

По знаку, данному генералом, Болье низко поклонился и вышел.

— Итак, — медленно начал раджа, — ты все еще веришь! Ты уверен в победе?

— Твердо верю, — отвечал генерал, — но вы, кажется, сомневаетесь?

— Если я и сомневаюсь, то не в тебе. Я знаю твои способности и твою преданность. Но я пришел к тебе потому, что страх заставил меня покинуть мое ложе. Я видел ужасный сон, который заставил меня усомниться в успехе. Я пришел убедиться — сохранил ли ты свою веру в победу.

Вместо ответа генерал встал и, приподняв полу палатки, протянул руку.

— Смотрите!

На холмах горели мириады огней, образуя огромную огненную диадему.

— Со вчерашнего дня, — сказал он, — англичане прижаты в узкой долине, окружаемой этими холмами. Я привлек их сюда и не выпущу. Наши войска заняли высоты и враги окружены. Завтра, по моему приказанию, наши солдаты спустятся в долину и, как стальной цепью, обхватят англичан. Мы следим за всеми их движениями, они же не могут видеть наших. Мы осыплем их пулями, их же не долетят до нас.

— Я дурно истолковал сон! — сказал индус. — Ты останешься победителем, но я не буду свидетелем твоей победы.

Генерал силился улыбнуться.

— Если верить снам… — начал он.

— Я сам не верю во все сны, — печально отвечал раджа, — но выслушай этот.

Он подошел к столу, уселся на вышитую подушку и продолжал:

— Я находился в храме Вишну, нашего Бога-покровителя. Я держал в одной руке священный топор, в другой — белую овцу для жертвоприношения. Я пал ниц, потом поднялся и, опустив руку, одним ударом отсек голову жертвы. Кровь хлынула ключом. Но, о чудо! из шеи вышла вдруг артерия и, как змея, обвилась вокруг моего горда и рук. Я поднимаю глаза на бога, это уже не Вишну: на алтаре сидит богиня резни и смерти — Кали. Она открыла рот и крикнула мне: «Смотри!» Глаза мои направились в указанное место, и я увидел воина, лежащего на земле. Между плеч его торчал кинжал.

Генерал Сен-Пьер побледнел от мрачного рассказа раджи.

Но он успокоился при виде лагеря, погруженного в глубокий сон, как дикий зверь перед выходом на поиски за добычей.

Раджа погрузился в глубокую думу и генерал не смел заговорить. Он хорошо знал, вдобавок, что разубеждать индуса совершенно бесполезно.

Внезапно раджа вышел из своей задумчивости и, как бы приняв быстрое решение, поклонился генералу и вышел, не сказав ни слова.

Оставшись один, генерал позвал Болье.

— Жорж, — сказал он ему, — заняло ли свою позицию племя Билей?

— Да, генерал, — они заняли в полночь последние оставшиеся дефилеи.

— Значит, англичане окончательно погибли. Нужно рассчитывать, однако, на отчаянное сопротивление. Они попытаются, быть может, овладеть высотами.

— Это было бы безумием!

— Конечно. Но битва может происходить и здесь. Прежде наступления дня нужно удалить моих. Я выбрал для этого тебя. Я не хочу, чтобы они слышали шум битвы. К тому же… нужно предвидеть все… даже невозможное. Если мои войска выпустят из рук подготовленную мной победу, все, что я сделал, станет бесполезным. Страна надолго подпадет рабству. Нужно будет бежать, направляясь к морю, вернуться во Францию, заставить позабыть себя!

— Как, генерал, бежать? отказаться от борьбы…

— И вернуться через десять лет, — продолжал генерал, — через двадцать, чтобы отмстить за поражение и поднять наше знамя. Ступай, любезный Жорж, я поручаю тебе мою жену и детей. Приготовь все для их путешествия. Бог не допустит, чтобы мы расстались навеки!

Генерал направился к середине палатки, отдернул тяжелый занавес и очутился в помещении, занимаемом его семьей.

Роскошно одетая прелестная женщина стояла перед двумя уснувшими детьми: десятилетней девочкой и двенадцатилетним мальчиком.

— Аниами! — тихо позвал ее генерал.

Красавица-индуска обернулась и подошла к нему, улыбаясь.

Ее блестящий восточный костюм, газ и бриллианты делали ее похожей на сказочную фею.

Он взял крошечную ручку молодой женщины и, обняв ее за талию, увел в угол помещения и начал говорить вполголоса, чтобы не разбудить детей.

Лампа в виде пагоды из разноцветного стекла мягко освещала эту красивую пару: его — серьезного и решительного, ее — печальную и умоляющую.

Он был олицетворением силы и разума. Она — нежности и грации.

— Когда господин приказывает, рабыня должна повиноваться, — отвечала она кротким и покорным голосом.

— Ты не рабыня, Аннами, ты моя милая жена! Могу ли я позабыть, что ты облагородила меня в глазах твоей расы. Дочь царей, ты рисковала из-за меня потерять преимущество твоей касты. А ты говоришь о рабстве!

— Боги, тронутые моей любовью, устроили все. Я дрожу теперь за тебя! Предчувствия…

— Предчувствия женщины не должны препятствовать мечу мужчины, — прервал ее взволнованный Сен-Пьер.

Он вспомнил рассказ раджи и невольно начал сомневаться в благополучном исходе битвы.

Вошел Болье и объявил, что все уже готово для отъезда. Аниами, вздыхая, разбудила свою дочь.

Что же касается до мальчика, то он не спал и быстро приподнялся на своем ложе.

— Я не пойду! Я не хочу покинуть отца! Я хочу защищать его!

И с этими словами он подошел к отцу и крепко сжал его руку.

Ничто не могло поколебать энергической настойчивости мальчика. Потребовалось строгое вмешательство отца.

Настала минута прощания, слез и поцелуев. Наконец, Аниами с детьми отправилась в сопровождении Болье.

— Мужайся, — сказал себе генерал, проводя рукой по разгоряченному лбу. — Мы победим! День наступит еще через три часа, можно еще поработать!

Он вошел в свою половину и с удивлением увидал перед собой раджу.

— Я говорил уже тебе, что мне не придется быть свидетелем победы, — сказал ему индус, — но я хочу упрочить ее последствия. Для нашего дела требуется много золота. Для подобных завоеваний мало одного железа. Я делаю тебя хранителем сокровища, которое должно возвысить мою родину. Возьми, во-первых, вот это.

И раджа вынул из складок своего плаща длинный кинжал с рукояткой из золота и слоновой кости, изображающей идола с рубинами вместо глаз.

Крепкий и блестящий клинок представлял некоторую особенность: он оканчивался пятью остриями.

— Что мне делать с этим кинжалом? — спросил у раджи генерал Сен-Пьер.

— Это не только оружие, но и ключ. У истоков Корбудди, в глубине долины, находящейся между двумя горами, находится священная пещера. Вход в нее обозначен растущими перед ним банановыми деревьями. За первым деревом выступает кусок красноватой скалы. Ты сильно нажмешь его и перед тобой откроется узкое отверстие. Ты вползешь в отверстие и скоро очутишься в зале, освещаемой сверху. В самом темном углу ее находится камень с пятью отверстиями. Лезвие кинжала как раз подходит к ним. Ты потянешь его и камень повернется. В огромной яме лежит множество золота и бриллиантов.

Раджа умолк. Потом, готовый уже выйти из палатки, он обернулся и сказал:

— Прикажи получше стеречь себя. Я два раза приходил к тебе и никто не окликнул меня. Берегись!

Оставшись один, генерал Сен-Пьер снова взялся за свои карты и заметки.

— Один!

По крайней мере, он думал так.

Но около него, счастливый и гордый, находился его сын, смотревший из-за занавески на отца.

Ребенок покорно последовал за матерью и сестрой, но его покорность была лишь личиной, скрывавшей определенный замысел.

При повороте с одной тропинки на другую он быстро бросился в чащу и взлез на пальму.

Убедившись, что его не ищут в этой стороне, он бегом бросился к палатке отца.

Он слышал слова раджи и любовался обожаемым им отцом.

В то самое время, когда ребенок предавался своему безмолвному восторгу, а генерал изучал план завтрашнего сражения, в другом конце палатки раздался тихий шорох.

Тихо-тихо раздвоилось полотно палатки под клинком кинжала и в отверстии показалась голова с блистающими глазами.

Черный полуобнаженный человек неслышно подполз к генералу и одним прыжком очутился у его стола.

Тот упал, испустив глухой стон.

Ребенок видел падение отца.

Но он не пытался бежать, а бросился с кинжалом раджи и ударил им по лицу убийцы.

Напрасное мщение!

Человек схватил ребенка, поднял его и бросил в горевший перед входом в палатку костер.

Потом, взяв оттуда же пылающую головню, он бросил ее в воздух на чрезвычайную высоту.

В эту же самую минуту около палатки раджи поднялась такая же головня.

На этот двойной сигнал раздались звуки рожков и выстрелы.

Уснувшие часовые были застигнуты врасплох.

Лагерь подвергся нападению.

Англичане шли на приступ.

Испуганные неожиданным нападением, офицеры побежали к палаткам своих двух начальников.

Глазам их представилось ужасное зрелище.

Раджа лежал мертвый, удушенный шелковым шнуром.

Луи де Сен-Пьер лежал на земле, между плеч его был воткнут широкий кинжал.

Пораженные ужасом, обезумевшие от горя, офицеры не делали даже попыток к сопротивлению.

То не было сражение, то была безумная резня. Солдаты бросились бежать, поражая друг друга. Кровь текла потоками.

Когда взошло солнце и осветило эту сцену резни, отечество раджей вновь подпало под тяжелый скипетр Индийской Компании.