Жертва подозреваемого X

19

Ясуко продолжала неподвижно сидеть на скамейке. То, что ей рассказал этот профессор, потрясло ее до глубины души. Это было немыслимо, это было невыносимо. Она чувствовала себя совершенно подавленной.

«Неужели он ради меня пошел на такое…» Она думала о своем соседе, учителе математики.

Исигами не стал говорить ей о том, как он избавился от трупа Тогаси. Сказал, что ей лучше не думать об этом. Ясуко отчетливо помнила, как из трубки бесстрастно прозвучало: «Все прошло гладко, вам не о чем беспокоиться».

Но она не переставала удивляться. Почему полиция упорно расспрашивает ее о том, где она была на следующий день после убийства? Перед этим Исигами проинструктировал ее, что делать вечером десятого марта. Кинотеатр, закусочная, караоке-бокс, наконец, ночной звонок, все это она исполнила по его указке, но зачем – не понимала. Когда следователи спрашивали ее об алиби, она рассказывала о том, что было на самом деле, а саму так и подмывало спросить – почему вас интересует десятое марта?»

Теперь все стало на свои места. Казавшееся странным поведение полиции – результат его хитрости. Но суть этой хитрости была ужасающей. Выслушав Югаву, она поняла, что все было именно так, как он рассказал, не могло быть иначе, но до сих пор не могла поверить. Точнее, не хотела верить. Она не хотела верить, что Исигами решился на такое. Ей было жутко думать, что он погубил свою жизнь ради такой, как она, немолодой женщины, совершенно заурядной, без каких-либо особых достоинств. Не настолько уж она красива, чтобы сводить мужчин с ума. Ясуко почувствовала, что у нее не хватит сил, чтобы это принять.

Она закрыла лицо руками. Не хотелось ни о чем думать. Югава обещал, что не станет сообщать полиции. Сказал, что это всего лишь гипотеза, никаких доказательств нет, поэтому она сама должна решать, как поступить. И ей было горько, что он поставил ее перед столь жестоким выбором.

Не зная, что делать дальше, не имея душевных сил подняться, сжавшись и оцепенев, она вдруг почувствовала, что кто-то похлопал ее по плечу. Вздрогнув, подняла голову. Кудо. Он встревоженно смотрел на нее.

– Что с тобой?

Она не сразу сообразила, откуда здесь взялся Кудо. Взглянув ему в лицо, она наконец вспомнила, что у них назначено свидание. Поскольку она не пришла на условленное место, он, видимо, забеспокоился и пошел ее искать.

– Извини. Я немного… устала, – от неожиданности она не смогла с ходу придумать оправдание. К тому же она действительно ужасно устала. Разумеется, не физически, а душевно.

– Ты нездорова? – участливо спросил Кудо.

Но увы, даже его ласковый голос сейчас звучал для Ясуко как нечто неуместное. Она остро почувствовала, что в некоторых ситуациях не знать правду равносильно преступлению. «Совсем недавно это и меня касалось», – подумала она.

– Все в порядке, – сказала она, вставая. Слегка покачнулась, и Кудо протянул руку, чтобы ее поддержать.

– Спасибо, – поблагодарила она.

– Что-то случилось? Ты плохо выглядишь.

Ясуко покачала головой. Он не был тем человеком, которому она могла объяснить, что произошло. Во всем мире не было такого человека.

– Ничего особенного. Просто немного дурно себя почувствовала и присела отдохнуть. Уже все нормально, – она старалась говорить спокойно, но сил на это не было.

– Я оставил машину неподалеку. Отдохни там и пойдем.

Ясуко посмотрела на него непонимающе:

– Пойдем? Куда?

– Я заказал столик в ресторане. На семь часов, но ничего страшного, если опоздаем на полчаса.

Слово «ресторан» прозвучало как из другого измерения. Он предлагает ей есть? Улыбаясь, двигать ножом и вилкой? Но, разумеется, Кудо ни в чем не виноват…

– Извините, – прошептала Ясуко. – Я что-то не в настроении. Давайте отложим, пока мне не будет лучше. Сегодня немного, как бы это сказать…

– Понятно, – Кудо остановил ее взмахом руки. – Ты права. Так много всего произошло, ты, наверно, ужасно устала, это только естественно. Сегодня тебе лучше отдохнуть. Столько дней сплошной нервотрепки! Я просто хотел тебя немного развлечь. Но теперь вижу, что это было некстати. Извини.

Видя, как искренне Кудо переживает за нее, Ясуко в очередной раз убедилась, какой он хороший человек. С какой заботой он к ней относится! «Столько вокруг любящих и ценящих меня людей, – подумала она, – почему же я такая несчастная?»

Ясуко пошла нервным шагом, опираясь на своего спутника. Машина Кудо стояла в соседнем переулке.

– Я тебя отвезу, – сказал он. Она подумала, что надо отказаться, но сдалась. Путь до дома показался ей невыносимо длинным.

– С тобой действительно все в порядке? Если что-то случилось, не скрывай, скажи, – вновь заговорил Кудо, усевшись в машину. Учитывая состояние Ясуко, его тревога была вполне естественной.

– Да, все в порядке. Извините, – Ясуко попыталась улыбнуться. На это ушли все ее силы.

Она почувствовала себя кругом виноватой перед Кудо. И это чувство напомнило ей… Она так и не узнала причины, по которой Кудо настоятельно захотел встретиться с ней сегодня.

– Господин Кудо, вы, кажется, сказали, что у вас ко мне серьезный разговор?

– В общем-то да, но… – он отвел глаза. – Лучше об этом в другой раз.

– Вы уверены?

– Да, – он включил мотор.

Сидя в машине, которую вел Кудо, Ясуко рассеянно смотрела в окно. Уже совсем стемнело, улицы обрели ночной вид. Как было бы хорошо, думала она, если бы весь мир погрузился во мрак и все исчезло.

Кудо остановил машину перед ее домом.

– Отдыхай. Я позвоню.

Ясуко кивнула и уже взялась за ручку двери, как вдруг Кудо сказал:

– Подожди минутку.

Ясуко обернулась и увидела, что он, нервно кусая губы, хлопал ладонями по рулю. Затем сунул руку в карман пиджака.

– Все-таки, думаю, лучше сегодня.

Кудо достал из кармана маленькую шкатулку. Ясуко с первого взгляда поняла, что это значит.

– Мне ужасно неловко, слишком часто это показывают в телесериалах, но я подумал, раз уж так принято… – он открыл перед ней шкатулку. Кольцо. Тускло сияет огромный бриллиант.

– Господин Кудо… – в изумлении она впилась в него глазами.

– Можешь не торопиться, – сказал он. – Надо принять во внимание чувства Мисато, но главное, ты сама должна все хорошенько обдумать. Но я хочу, чтобы ты понимала – я отношусь к тебе со всей серьезностью. У меня есть уверенность, что я смогу вас обеих сделать счастливыми, – он взял руку Ясуко и вложил в нее шкатулку. – Не думай, что это тебя к чему-то обязывает. Это всего лишь маленький презент. Но если у тебя созреет решение связать со мной свою жизнь, это кольцо обретет смысл. Обещаешь подумать?

Чувствуя на ладони вес маленькой шкатулки, Ясуко совсем потеряла голову. От изумления она с трудом понимала, что он ей говорит. Но она и без слов разгадала его намерение. И именно поэтому ее охватило отчаяние.

– Извини, слишком неожиданно, – Кудо весело улыбнулся. – Нет необходимости впопыхах давать ответ. Ты должна еще посоветоваться с дочерью, – он закрыл крышку лежащей на ладони Ясуко шкатулки. – Подумай.

Ясуко не знала, что ответить. Тысяча мыслей проносилась в голове. Исигами… Нет, пожалуй, все ее помыслы сводились к нему.

«Я… подумаю» – все, что она смогла выдавить из себя.

Кудо удовлетворенно кивнул.

Проводив глазами удаляющуюся машину, она поплелась к себе. Открывая дверь, посмотрела в сторону соседской. Из почтового ящика торчала почта, но газет не было. Видимо, прежде чем идти в полицию, Исигами отменил подписку. Даже на такие мелочи он не забывал обратить внимание.

Мисато еще не вернулась. Ясуко, усевшись в прихожей на пол, тяжело вздохнула. И вдруг, вспомнив, выдвинула оказавшийся под рукой ящик комода. Из самой глубины достала коробку из-под конфет, сняла крышку. Она хранила здесь старые письма, но сейчас она вынула конверт из-под самого низа. На конверте не было никакого адреса. Внутри лежал тетрадный листок. Он был весь мелко исписан.

Эту записку Исигами бросил в почтовый ящик Ясуко перед тем, как позвонил в последний раз. Вместе с запиской он опустил три письма. Все они недвусмысленно свидетельствовали о том, что он – маньяк, преследующий Ясуко. Все три письма сейчас находились в распоряжении полиции.

В записке было подробно изложено, как использовать письма и как отвечать на вопросы полицейских, которые должны в скором времени к ней прийти. Содержались указания не только для Ясуко, но и для Мисато. В той старательности, с которой была составлена инструкция, предвосхищающая все возможные обстоятельства, видна была забота о том, чтобы они с дочерью при любых обстоятельствах вышли сухими из воды. Только благодаря этой инструкции и Ясуко, и Мисато смогли, не растерявшись, стойко выдержать пристрастный допрос детективов. Ясуко поддерживала мысль, что, если она оплошает и ложь обнаружится, все труды Исигами пойдут насмарку. Наверное, и у Мисато было такое же чувство.

В конце была приписка:

«Мне кажется, что господин Куниаки Кудо – человек, которому можно полностью доверять. Его участие в вашей судьбе принесет счастье и вам, и вашей дочери. Обо мне забудьте раз и навсегда. Вы не должны ни в чем себя винить. Если вы не обретете счастья, это будет означать, что все мои усилия были напрасны».

Перечитывая, она вновь залилась слезами.

Никогда в своей жизни не встречала она такой беззаветной, такой глубокой любви. Она даже не догадывалась, что в этом мире такая любовь существует. Под бесстрастностью Исигами таилась любовь, неведомая обычным людям.

Когда Ясуко услышала о явке с повинной, она подумала, что он решил взять на себя ее вину. Но от Югавы она узнала, что все намного сложнее и страшнее. И теперь, перечитав записку Исигами, она поняла ее скрытый смысл.

Надо пойти в полицию и во всем сознаться!.. Но этим она не спасет Исигами. Он тоже убийца.

Глаза задержались на шкатулке, подарке Кудо. Приподняла крышку, посмотрела на кольцо. Коль скоро это произошло, возможно, ей прежде всего, как того желает Исигами, следует позаботиться о своем счастье. Иначе – он сам об этом пишет – его усилия окажутся напрасны.

Но какая пытка – всю жизнь утаивать правду, лгать, притворяться! Возможно ли при этом быть счастливой? До конца дней ее будут терзать угрызения совести, они ни на минуту не оставят ее в покое. Или эти нестерпимые мучения и будут искуплением содеянного?

Она примерила кольцо на безымянный палец. Бриллиант был прекрасен. Как она была бы счастлива, если б могла с чистым сердцем броситься в объятия Кудо! Но теперь это всего лишь пустая мечта. Ее душа навеки осквернена. Если уж кто кристально чист, так это Исигами.

Она положила кольцо обратно в шкатулку, и в эту минуту зазвонил мобильный телефон. Она взглянула на дисплей. Незнакомый номер.

– Алло? – сказала она.

– Это мать Мисато Ханаоки? – спросил мужской голос.

Ее сразу же охватило дурное предчувствие.

– Да, в чем дело? Кто вы?

– Меня зовут Сакано, я из школы, где учится ваша дочь…

– Что-нибудь с Мисато?

– Видите ли, мы только что обнаружили вашу дочь лежащей без сознания в кладовой при спортивном зале. Не знаю, как и сказать, она, понимаете ли, ножом или еще чем-то вскрыла себе на руках вены.

– Что? – Ясуко резко вскочила, едва дыша.

– Она потеряла очень много крови, мы немедленно отвезли ее в больницу. Успокойтесь, ее жизни ничто не угрожает. Проблема в том… Есть вероятность, что была попытка самоубийства, поэтому я посчитал своим долгом поставить вас в известность…

Ясуко уже не слышала, что ей говорят.

Стена перед глазами была испещрена пятнами. Выбрав несколько, он мысленно соединил их прямыми линиями. Получилось пересечение треугольника, квадрата и шестиугольника. Далее раскрасил в четыре цвета. Соседние сектора должны быть разных цветов. Разумеется, все это он проделывал в голове.

С этой задачей Исигами справился за одну минуту. Мысленно стерев схему, выбрал другие точки и проделал то же самое. Кажется просто, но сколько ни повторяй, не надоедает. Когда надоест проблема четырех цветов, можно, взяв другие пятна, составить задачу по аналитической геометрии. Рассчитать координаты всех пятен на стене – уже это должно занять порядочно времени.

То, что физическое тело находится в заключении, – ерунда. Были бы бумага и карандаш, ничто не помешает ему заняться решением математических проблем. Если свяжут по рукам и ногам, можно то же самое проделывать в голове. Даже если его лишат зрения, даже если его лишат слуха, никому не дано запустить руки в его мозг. В этом для него был неисчерпаемый источник райского наслаждения. Существует золотоносная жила под названием «математика», и чтобы ее истощить, не хватит и всей жизни.

Не надо ни наград, ни признания. Конечно, опубликовать работу, получить на нее отклики лестно для самолюбия. Но не в этом суть математики. Кто первый взобрался на гору, конечно, важно, но главное – знать, что этот первый – ты.

Разумеется, потребовалось время, чтобы даже такой человек, как Исигами, пришел к своему нынешнему состоянию. Еще совсем недавно он, казалось, навсегда утратил смысл жизни. Его угнетала мысль о том, что у него за душой нет ничего, кроме математики, и если бы он избрал другой путь, его существование было бы абсолютно бесполезно. Каждый день он думал только о смерти. С горечью он вынужден был констатировать, что умри он завтра, никто не опечалится, не пожалеет, да что там говорить, никто, скорее всего, даже не заметит, что он умер.

Это было год назад. Исигами стоял посреди своей квартиры с веревкой в руках. Искал место, к чему ее прикрепить. Неожиданно оказалось, что найти такое место в современной квартире не так-то просто. В конце концов он вбил толстый гвоздь в подпорку. Повесил на нее веревку, связанную в виде петли, проверил, выдержит ли она его вес. Подпорка поскрипывала, но гвоздь не согнулся и веревка не порвалась.

В голове не было ни одной мысли, ничего, о чем стоило подумать напоследок. Никаких причин для смерти нет. Но и жить нет ни малейшего смысла.

Взобрался на табуретку и уже собирался просунуть голову в петлю, когда раздался звонок в дверь.

Это был звонок судьбы.

Он мог, конечно, не отзываться, но ему не хотелось причинять никому неудобств. А ну как кто-то пришел к нему по срочному делу?

Открыв дверь, он увидел женщину и маленькую девочку. Мать и дочь.

Женщина представилась, сказала, что переехала в соседнюю квартиру. Стоявшая рядом девочка поклонилась. При взгляде на них какое-то новое, прежде неведомое чувство пронзило Исигами.

«Какие обе красавицы!» – подумал он. До этого момента он никогда не замечал красоты, никогда ею не восхищался. Он и смысла искусства не понимал. Но в тот миг он все понял. Он осознал, что в сущности это то же, что красота решенной математической задачи.

Он абсолютно не помнил, какие слова они тогда говорили. Но в его памяти навсегда запечатлелись мельчайшие движения губ, подрагивание век…

После встречи с Ясуко и ее дочерью его жизнь круто изменилась. Бесследно исчезло желание покончить с собой, он обрел радость жизни. Уже только воображать, где они и что делают, доставляло ему удовольствие. На координатной сетке мира появились две точки – Ясуко и Мисато. И это казалось чудом.

Самым большим счастьем было воскресенье. Растворив окно, он слышал их голоса. Отдельных слов он не разбирал. Но эти тихие голоса, которые приносил ветер, были для него самой прекрасной в мире музыкой.

Он не строил на их счет никаких планов. Он не чувствовал себя вправе вмешиваться в их жизнь. И одновременно он понял, что в математике те же правила. Соприкоснуться с возвышенным – уже великое счастье. Стремление заработать на этом имя равнозначно святотатству.

Прийти на помощь своим соседкам в трудную минуту было для Исигами вполне естественным. Если бы не они, его бы уже не было на свете. Он не рассматривал свой поступок как самопожертвование. Это была отплата за благодеяние. Ничего, что они не обращают на него никакого внимания. Случается, что человек кого-то спасает одним тем, что ведет достойную жизнь.

Когда он увидел труп Тогаси, в его голове уже была готова своего рода программа.

Полностью избавиться от трупа очень сложно. Как ни старайся, всегда остается вероятность, что полиции в конце концов удастся его идентифицировать. Даже если повезет и удастся надежно спрятать труп, мать и дочь будут жить в вечном страхе, что рано или поздно его найдут. Он не мог допустить, чтобы они были обречены на такие мучения.

Имелся лишь один способ вернуть им покой. Надо было исхитриться и сделать так, чтобы исключить всякую их связь с убийством. Пусть поначалу возникнет подозрение в их причастности, в конечном счете это будут две непересекающиеся прямые линии.

Тут-то он и решил использовать «инженера».

«Инженер» – человек, который, по его наблюдениям, совсем недавно присоединился к колонии бездомных возле моста Син-Охаси.

Рано утром десятого марта Исигами подошел к «инженеру». Тот, как обычно, сидел на некотором удалении от собратьев по несчастью.

– У меня есть для тебя работа, – заговорил с ним Исигами. Объяснил, что хочет нанять его на несколько дней представителем заказчика на стройплощадке. Он догадывался, что «инженер» в прошлом имел работу, связанную со строительством.

– Почему я? – подозрительно спросил «инженер».

– Так сложились обстоятельства, – сказал Исигами. – С человеком, который должен был исполнять эту обязанность, произошел несчастный случай, а без представителя заказчика невозможно начать строительство, необходимо, чтобы кто-то его временно заменил.

В качестве задатка дал пятьдесят тысяч иен, и «инженер» согласился. Исигами отвел его в квартиру, которую снимал Тогаси. Там он заставил его переодеться в одежду Тогаси и приказал ждать до вечера.

Вечером вызвал «инженера» на станцию Мидзуэ. Перед этим Исигами украл на станции Синодзаки велосипед. Он выбрал самый новый, в его интересах было, чтобы владелец, обнаружив пропажу, сразу же поднял шум.

В действительности он использовал еще один велосипед. Его он украл на предыдущей от Мидзуэ станции. Этот был старый, и с замком никаких проблем не было.

«Инженер» сел на новый велосипед, и они поехали в Старую Эдогаву.

Тяжело было вспоминать то, что произошло потом. «Инженер» до самого последнего вздоха не мог понять – за что?

Никто не должен был знать о втором убийстве. Особенно Ясуко и ее дочь. Для верности он использовал то же орудие убийства и тот же способ – удушение.

Труп Тогаси он разрезал в ванной на шесть частей и, прикрепив к каждой тяжелый камень, выбросил в реку Сумидагава. Все это проделывал ночью, бросая в трех местах. На все ушло три дня. Даже если найдут, это уже неважно. Полиция ни за что не сможет идентифицировать труп. По их документам Тогаси мертв. А один человек дважды не умирает.

Один только Югава сумел разгадать его уловку. Так что Исигами не оставалось ничего другого, как явиться в полицию. Он с самого начала учитывал возможность такого исхода и приготовился.

Югава наверняка расскажет Кусанаги. Кусанаги доложит начальству. Но полиция не сможет ничего предпринять. У них нет никаких доказательств, что это труп другого человека. Исигами был уверен, что скоро ему предъявят обвинение в убийстве Тогаси. Теперь у него уже нет пути назад. И нет оснований идти на попятную. Какой бы замечательной проницательностью не обладал этот физик, ему не одолеть признательных показаний убийцы.

«Я победил!» – думал Исигами…

Раздалось жужжание. Так было всякий раз, когда открывалась дверь в тюремное отделение. Охранник встал.

Послышался короткий обмен репликами, и кто-то вошел. Перед камерой Исигами появился Кусанаги.

По приказу охранника Исигами вышел из камеры. После личного досмотра охранник передал Исигами детективу. За все это время Кусанаги не проронил ни слова.

Когда вышли из тюремного отделения, Кусанаги повернулся к Исигами:

– Как ваше самочувствие?

Детектив все еще говорил с ним вежливо. Исигами не понимал, был ли в этом какой-то смысл или это его обычная манера.

– Конечно, немного устал. Поскорее бы суд!

– Что ж, думаю, следствие уже подошло к концу. Кое-кто хочет с вами встретиться.

Исигами нахмурился. Кто это может быть? Неужели Ясуко?

Кусанаги распахнул дверь. В комнате, предназначенной для следственных действий, сидел Манабу Югава. Он мрачно посмотрел на Исигами.

«Последнее препятствие», – подумал Исигами и подтянулся.

Двое незаурядных ученых, математик и физик, сидя друг против друга за столом, некоторое время молчали. Кусанаги стоял, прислонившись к стене, и не спускал с них глаз.

– Ты немного похудел, – прервал молчание Югава.

– Да, кажется. Хотя питаюсь нормально.

– Кстати… – Югава облизал губы. – Тебе не обидно, что на тебя налепили ярлык маньяка?

– Я не маньяк, – сказал Исигами. – Оставаясь в тени, я защищал Ясуко Ханаоку.

– Это мне известно. Ты и сейчас продолжаешь ее защищать.

Исигами, на мгновение недовольно скривившись, посмотрел в сторону Кусанаги.

– Не думаю, что эта болтовня как-то поможет следствию, – сказал он.

Кусанаги никак не отреагировал.

– Я изложил ему свою гипотезу, – сказал Югава. – Что именно ты сделал, кого убил…

– Ты вправе предполагать все, что угодно.

– Ей я тоже рассказал, Ясуко.

При этих словах губы Исигами дернулись. Но тотчас на его лице появилась усмешка:

– И что она? Хоть немного задумалась о своих поступках? Была мне благодарна? Небось сказала: «Спасибо, что он избавил меня от мучителя, но я-то здесь при чем?»

При виде того, как Исигами кривляется, изображая отъявленного мерзавца, у Кусанаги защемило в груди. И в то же время он не мог сдержать восхищения: неужели человек способен на такую любовь?

– Ты, кажется, убежден, что до тех пор, пока будешь скрывать правду, никто ничего не узнает, но ты ошибаешься, – сказал Югава. – Десятого марта один человек пропал без вести. Ни в чем не повинный человек. Если его личность будет установлена, останется только найти его родственников и провести анализ ДНК. После чего результаты анализа сопоставят с трупом, который, как считалось, принадлежал Тогаси.

– Я плохо понимаю, о чем ты говоришь, но… – улыбнулся Исигами, – не уверен, что у этого человека остались родственники. Даже если допустить, что есть еще какие-то способы, потребуется уйма времени и усилий, чтобы идентифицировать труп. К тому времени суд надо мной закончится. Разумеется, каким бы ни был приговор, я не собираюсь подавать апелляцию. Как только суд состоится, дело закроют. В деле об убийстве Синдзи Тогаси будет поставлена точка. Полиция уже не сможет ничего предпринять. Или же, – он посмотрел на Кусанаги, – наслушавшись твоих баек, полиция начнет новое расследование. Но для этого необходимо освободить меня из тюрьмы. А на каком основании? Что я не преступник? Но я преступник. Как быть с моим признанием?

Кусанаги потупил глаза. Все обстояло точно так, как говорил Исигами. Пока они не смогут доказать, что его признание является ложным, судебный процесс не остановить. Таков обычный порядок.

– Позволь мне лишь одно замечание, – сказал Югава.

Как бы говоря «Ну что еще тебе надо!», Исигами раздраженно поднял на него глаза.

– Мне очень жаль, что этот мозг, этот замечательный мозг был использован в таких негодных целях. Я навеки потерял человека, с которым мог соперничать и на которого мог равняться, второго такого в мире не существует.

Исигами сжал губы и прищурился. Как будто что-то сдерживал внутри себя.

Затем он вновь взглянул на Кусанаги:

– Кажется, наш разговор окончен. Может, хватит?

Кусанаги посмотрел на Югаву. Тот молча кивнул.

– Ну, идемте, – сказал Кусанаги и открыл дверь. Первым вышел Исигами, за ним Югава.

Кусанаги уже собирался, оставив Югаву, проводить Исигами в тюремное отделение, как вдруг из-за угла коридора показался Гиситани. И не один. За ним шла женщина.

Ясуко Ханаока.

– В чем дело? – спросил Кусанаги.

– Видите ли… эта женщина позвонила нам и сказала, что хочет во всем сознаться, и вот, только что… Это ужасно…

– Ты был с ней один?

– Нет, с начальником бригады.

Кусанаги взглянул на Исигами. Его лицо посерело. Глаза не отрываясь смотрели на Ясуко.

– Зачем – здесь? – пробормотал он.

Неподвижное лицо Ясуко в один миг точно оттаяло. Глаза наполнились слезами. Она сделала шаг к Исигами и вдруг упала перед ним на колени:

– Простите меня! Умоляю, простите! Ради нас… ради меня… – Ее спина содрогалась от рыданий.

– Вы о чем? Что это значит? Что за глупость… что за глупость… – повторял Исигами, точно заклинание.

– Так невозможно, чтобы только мы были счастливы… Я тоже искуплю вину. Приму наказание. Приму наказание вместе с вами. Это все, что в моих силах. Простите! Простите! – Ясуко, опираясь на руки, склонилась головой до пола.

Исигами попятился. Его лицо было искажено страданием.

Он резко отвернулся и вдруг схватился руками за голову.

– А-а! А-а! – завопил он, точно раненый зверь. В этом вопле было отчаяние и нежелание понимать. Все, кто его слышал, были потрясены.

Подбежали полицейские, чтобы схватить его.

– Оставьте! – Югава встал перед ними. – Дайте ему хотя бы выплакаться.

Югава обнял Исигами за плечи.

Но он продолжал вопить, и Кусанаги казалось, что он хочет исторгнуть из себя свою душу.