Жертва Вдовы

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дайрн смотрел на голову, которую Даурготот швырнул на пол пещеры. Ужасный трофей был сильно изъеден кислотой, но оставшееся позволяло определить, что незваный гость был полукровкой — помесью дроу и орка, судя по чересчур большим резцам.

— Мы с тобой заключили соглашение, — прошипел огромный черный дракон.

Виднелись лишь его голова и шея. Туловище погрузилось в озеро, занимающее один конец пещеры. Зловонная вода стекала с высохшего тела в озеро. Совсем недавно оно было чистым, а теперь сделалось грязным и вонючим, как гниющая помойка. Селветаргтлин придется расходовать магию, чтобы очистить его, прежде чем из него снова можно будет пить.

Драколич, явно раздраженный, хлестал в зловонной воде хвостом.

— Ты согласился, чтобы твои жрецы использовали только определенные части города и не тревожили меня.

— Он не из наших, — сказал Дайрн. — Должно быть, охотник за сокровищами из Верхнего Мира.

Кость заскрежетала о камень, это драколич провел когтями по каменистому озерному берегу.

— Он поднимался снизу. И мог явиться только откуда-то из окрестностей этой пещеры.

Дайрн напрягся:

— Ты уверен?

Жесткие мышцы заскрипели, когда дракон кивнул. Шкура его была черной как сажа, сморщенные глаза — словно огромные сдувшиеся мячи.

— Да, — прошипел он. — Его насыщенное кислотой дыхание было настолько едким, что глаза Дайрна заслезились.

Хмурый Дайрн недовольно взглянул на остатки головы полуорка. Челюсть болтается на остатке мышцы, от языка остался изъеденный кислотой обрубок. Губы сожжены начисто, торчат напоказ зубы. От головы осталось слишком мало, чтобы труп мог дать членораздельные ответы. Драколич поступил опрометчиво. Дайрн хотел бы знать, был ли незваный пришелец один.

Он поддел голову острием меча, перекатив ее:

— Он сказал и сделал что-нибудь перед смертью? Что-нибудь, чтобы ты смог понять, какой он веры?

— Он не мог говорить. Он полиморфировал себя в паука.

Дайрн ожесточенно втянул в себя воздух.

— Ллос. — Он прошептал это слово сквозь зубы, зло, как ругательство.

Это не сулило ничего хорошего. Должно быть, жрицы Эриндлина послали еще одного шпиона. Когда и этот тоже не вернется, они будут мстить, но, если все пойдет хорошо, изгнанники — Селветаргтлин, возглавляемые Дайрном, — уже скоро обретут постоянный дом и могущественного нового союзника, когда будут сорваны печати с Абисса.

— Ваше присутствие здесь привлекает нежелательное внимание, — заметил драколич.

— Согласен. — Дайрн поднял меч и положил тяжелый клинок на плечо. — Но наши силы готовы выступить. Я разошлю вызовы нашим рыцарям. Как только они закончат свои дела и соберутся здесь, мы начнем наступление.

Глаза драколича вспыхнули.

— А моя плата за камни и магию, чтобы настроить их?

Дайрн выдержал пристальный взгляд дракона.

— Секрет создания читинов, — пообещал он — неодолимый соблазн для Даурготота, веками пытавшегося с помощью магии вывести собственную уникальную породу слуг — и шестая часть нашей добычи в Подгорье в последующие шесть сотен лет.

Драколич смерил Дайрна зловещим взглядом:

— Смотри же, исполни свои обещания.

Дайрн поклонился. Меч качнулся на его плече.

— Именем твердой руки Селветарма, исполню.

Каватина шла по лесам вслед за Халисстрой. Святилище на озере Сембер осталось позади, всего лишь в двух днях пути, но они зашли в ту часть Кормантора, куда забредали немногие. Березы и вязы попадались все реже, уступая место огромным черным дубам со стволами корявыми, как башня мага. Между ними густо рос терновник, его длинные острые колючки рвали плащ Каватины. Халисстра пробивала себе путь через подлесок, терновые шипы ломались о ее прочную шкуру, как стеклянные.

От дыхания Каватины в холодном воздухе клубился пар. К концу года дни стали короткими, и на земле с рассвета до заката сверкал иней, но под кривыми дубами земля была голой, черной и мягкой, будто что-то подогревало ее снизу. Вместо чистого острого запаха скорого снега Каватина ощущала тошнотворно-сладковатый дух, наподобие вони от гниющего мяса. Когда местность начала резко понижаться, она поняла, куда ведет ее Халисстра.

— Черная Стража, — выдохнула она.

Мать рассказывала об этом месте. Тысячелетия назад, задолго до основания Миф Драннора, наземные эльфы заточили здесь древнее зло — по некоторым утверждениям, бога Моандера. Зло сохранилось здесь и поныне. Отправиться в Черную Стражу значило навлечь на себя безумие, безумие, высвобождающее неописуемую жестокость, такую, которая заставляет сестру идти против сестры. Каватина уже чувствовала, как оно постепенно овладевает ею. Она срубила терновую ветку, едва сдерживая желание рубить и рубить, пока дерево не превратится в груду щепок.

Халисстра ухмыльнулась через плечо:

— Испугалась?

Каватина стиснула зубы:

— Я Рыцарь Темной Песни. Нас не так легко напугать.

Халисстра кивнула.

Каватина смахнула пот со лба рукавом. Она не доверяла Халисстре, несмотря на все слова Квили. Перед уходом Каватины верховная жрица рассказала ей о пророчестве, полученном три года назад насчет Меларн. Один из этого Дома поможет Эйлистри — но другой предаст ее. Как было предречено, в минуту крайней нужды объявились двое Меларн: Халисстра и один из ее братьев. Кто из них предаст богиню — вопрос пока открытый, но, если это окажется Халисстра, Каватина будет к этому готова. Предупрежден — значит вооружен.

Поначалу она приписывала свое беспокойство этому предупреждению, но вскоре поняла, что причина его, должно быть, в самой Черной Страже. Почему эта низина так действует ей на нервы? Она убила йоклол в самой глухой части Лайтдринкера, пропасти, магия которой не позволяла видеть дальше кончика меча в вытянутой руке, а однажды она сражалась с порождением хаоса на краю Тхроргара, где визжащие ветры едва не сбросили ее со скалы, но в Черной Страже было что-то — что-то такое, что подтачивало ее решимость, как сухая гниль въедается в дерево.

Позади хрустнула сухая ветка. Каватина стремительно обернулась с поющим мечом наготове.

На нее смотрела собака — охотничья собака, гончая. Тощая, с выпирающими ребрами. На одном боку запеклась кровь. Должно быть, ее ранил зверь, которого она выслеживала. Собака — с мольбой в глазах — тихонько заскулила.

Каватина поколебалась, потом решила, что животное не представляет угрозы. Оно нуждалось в исцелении, в том, что Эйлистри могла дать.

Халисстра остановилась одновременно с Каватиной. Она нависла над Рыцарем Темной Песни, ее паучьи лапки подергивались.

— Убей ее, — прошипела она.

Собака тихо застонала.

— Нет, — ответила Каватина. Животное явно боялось Халисстры. — Милостью Эйлистри, я исцелю…

Собака бросилась на Каватину. Зубы лязгнули возле ее протянутой руки с яростью, заставившей ее задохнуться. Она отдернула руку и отшатнулась, пропев молитву, которая должна была успокоить существо, но, вместо того чтобы успокоиться, собака лишь еще больше рассвирепела. Каватина ударом меча плашмя отшвырнула ее прочь, но та все равно снова с рычанием кинулась на нее.

Каватина услышала, как позади хохочет Халисстра, пронзительно и визгливо. Звук этот надломил что-то в Каватине — что-то хрупкое, как сухая ветка. Ее самообладание дало трещину, и она поняла, что отвечает на злобу собаки, удар за ударом, снова и снова рубя ее своим мечом. Вместо мелодичного пения магическое оружие вопило. Кровь забрызгала ее руки и лицо, и вскоре она уже стояла на коленях, держа меч обеими руками, кромсая мертвую собаку могучими ударами, вгоняющими клинок глубоко в землю. Визжа от ярости, она рубила мертвое тело снова, и снова, и снова…

Отдаленный уголок ее сознания видел, что она творит, и был в ужасе. Собака превратилась в кошмарное месиво из разрубленных костей и мелко накрошенного кровоточащего мяса. Чувствуя боль во всем теле, она наконец остановилась. Задыхаясь, дрожа, она поднялась на ноги.

Халисстра подошла поближе, обнюхивая окровавленные останки. С ее уродливых губ слетел тихий смешок.

— Милость Эйлистри… — пробормотала она.

— Убирайся отсюда! — крикнула Каватина. — И заткнись! Заткнись! — Она взмахнула мечом. Меч издал неприятный резкий звук.

Халисстра проворно отскочила. Каватина закрыла глаза и шепотом отчаянно взмолилась:

— Эйлистри, помоги мне. Защити меня от этого безумия. — В следующее мгновение последние остатки ярости исчезли. Она открыла глаза и глубоко вдохнула, успокаиваясь, — и вздрогнула, когда легкие ее заполнил запах крови. Она повернулась спиной к тому, что натворила, и обратилась к Халисстре: — Далеко еще до портала?

Халисстра подняла голову, словно прислушиваясь к чему-то, чего Каватина слышать не могла.

— Недалеко. — Она указала на скальный выход в глубине каньона. На вершине его рос чахлый дуб. — Вон под тем деревом.

Каватина угрюмо кивнула:

— Пойдем.

Они прошли еще какое-то расстояние, спускаясь в низину, заросшую низкорослыми деревьями, чьи сучья, казалось, вонзаются в небо. Когда они приблизились к скале, Каватина увидела, что это нагромождение каменных кубов, грани которых выветрились под действием стихий. Пучки жесткой, как клинок, травы росли из трещин в камне, а ствол дерева на вершине каменной груды был весь перекручен, словно его смяла рука великана. Несколько больших корней змеились по камням, будто черные пальцы. Обойдя вокруг камней, Каватина насчитала восемь таких корней. Она была уверена, что их число не простое совпадение.

Халисстра взобралась на груду камней, которая была высотой в два роста Каватины. Основание ствола было немного приподнято над землей, оно словно бы стояло на корнях, будто охотящийся паук перед прыжком. Между стволом и камнями оставался достаточный просвет, чтобы даже огромная Халисстра смогла пролезть туда на четвереньках, не задев дерева.

— Туда, — сказала она, опустилась на корточки и жестом указала в пространство под деревом.

Каватина осторожно полезла наверх, туда, где ждала Халисстра. Если это действительно портал во владения Ллос, то после окончания экспедиции Каватина должна будет запечатать его. Пока же она сотворила заклинание, позволяющее ее единоверцам отыскать его. Если она не вернется из своего похода, кто-нибудь другой сможет заняться этим позднее.

Она услышала тихий высокий звук, словно свист ветра в туго натянутых проводах. Это был жуткий вой, от которого по коже Каватины побежали мурашки.

— Певчий паук? — спросила она.

Халисстра кивнула:

— Наверное, восстановил свою паутину.

Каватина присела на корточки рядом с Халисстрой и заглянула меж корней. Она разглядела едва заметные фиолетовые нити на фоне тьмы — короткое мерцание тонкого, как волоски, света, то появляющегося, то исчезающего.

— Уйми его, — приказала она.

Халисстра нагнула голову — единственный поклон, на который она была способна из-за толстых, как канаты, шейных мышц, — и сунула руку в пустоту под деревом. Пальцы ее перебирали нити фиолетового света. Одновременно из горла ее полились низкие скрежещущие звуки: песня. Когда дело было сделано, Халисстра извлекла руку из-под корней. К ее длинным черным пальцам прилипли фиолетовые нити. Звук, доносившийся из-под ствола, умолк.

— Готово, — сказала она. — Путь свободен.

— Хорошо. Ты первая.

— Госпожа, — склонив голову, произнесла Халисстра.

Взгляд, брошенный ею на Каватину, ясно давал понять: она знает, что Рыцарь Темной Песий не вполне доверяет ей. Она отвернулась и полезла в пространство между деревом и камнем, верхняя половина ее туловища скрылась из виду. Вот туда втянулась одна нога, потом другая — и Халисстра исчезла.

Каватина глубоко вздохнула. Она сражалась с демонами, лезущими из порталов, у самого порога Абисса, но сама ни разу не бывала на других Уровнях. Ее немного потряхивало от возбуждения, хоть это была и не настоящая охота, а поисковая операция. Она сотворила заклинание, которое позволит ей сопротивляться негативной энергии Паутины Демонов, и с мечом в руке последовала за Халисстрой. Когда тело ее очутилось в точке, занимаемой на Первом Материальном Уровне деревом, ноздри заполнил запах плесени и древесного сока. В следующее мгновение голова ее просунулась сквозь нити паутины, разрывая их и вызывая колебания, которые она могла чувствовать, но не слышать. Ее волосы, плечи, одежду облепила тонкая клейкая пленка — паутина певчего паука. Она полезла вверх, как это сделала Халисстра, и вдруг очутилась в совершенно другом месте.

Первое, что она сделала, — огляделась, ища паука, чью паутину они нарушили, но его нигде не было видно. Заклинание провидения тоже ничего не дало.

— Где певчий паук? — спросила она.

— Сдох, — пожала плечами Халисстра и указала на что-то, лежащее в нескольких шагах от них, похожее на вязанку старого хвороста. — Полагаю, его съели собственные дети.

Каватина кивнула, сообразив, что эта высохшая оболочка и есть паучьи останки. Она ожидала увидеть живого врага. Переход оказался легким. Слишком легким.

Она осмотрелась. Дно Дьявольской Паутины выглядело совсем не так, как она ожидала. Каватина всегда представляла себе его в виде бескрайней пещеры, заполненной паутиной, прочной как сталь, в центре которой, будто паук, висит железная крепость Ллос. Вместо этого, портал перенес их на выжженную, бесплодную равнину, усыпанную пурпурно-серыми камнями, под абсолютно черным небом, если не считать созвездия из восьми кроваво-красных звезд, сверкающих в вышине, как глаза насторожившегося паука. С небес — так высоко над головой, что казались лишь чуть побольше точки, — свисали на нитях паутины беловатые шарики. То и дело какой-нибудь из них лопался, выпуская наружу призрачный серый силуэт дроу — новую умершую душу. Души подхватывал ветерок, неизменно дующий в одном и том же направлении, и нес к далекой линии гор.

Равнина, точно изрытое оспой лицо, была вся в ямах и глубоких трещинах. Повсюду, куда бы Каватина ни взглянула, была паутина. Нити ее плыли по воздуху и липли к ее одежде и волосам. Почувствовав, как что-то укололо ее в голую коленку, она глянула вниз. Земля была усеяна крохотными красными пауками, каждый не больше рисового зернышка. Они уже облепили ее ботинки. Каватина прошептала молитву. Крохотные пауки посыпались с ее башмаков и кинулись врассыпную, прячась в трещины в камне.

— Где храм? — негромко спросила Каватина. Из-за красных «звезд» над головой ей было боязно повышать голос.

Халисстра указала туда, где, на расстоянии примерно лиги, из земли торчало нечто похожее на каменные пики с плоскими верхушками.

— На одной из них.

Каватина прищурилась, вглядываясь вдаль:

— Что это?

— Окаменевшие лапы гигантских пауков.

Каватина нахмурилась:

— Ты что, воздвигла храм Эйлистри на верхушке вот этого?

— Это была самая выгодная позиция, — криво усмехнулась Халисстра. — Легче обороняться, чем где-либо. — Она махнула изуродованной рукой. — Идем.

Халисстра побежала через пустошь в направлении каменных пик. Рыцарь Темной Песни активировала магию своих ботинок и двинулась следом, не желая упускать Халисстру из виду. Каватина взлетала и опускалась, взлетала и опускалась, передвигаясь длинными грациозными скачками. Всякий раз, как башмаки ее касались земли, они немного скользили на крохотных раздавленных пауках, кишащих здесь. Не сомневаясь, что Ллос в любой момент может отреагировать на такое осквернение своих владений, Каватина настороженно ждала, что обрушит на нее Паучья Королева, но ничего не происходило. Не сыпались с неба пауки, не вскипал из-под земли темный огонь, не раскатывался эхом над равниной безумный хохот. Будто само царство Ллос затаило дыхание, ожидая, что будут делать Каватина и Халисстра.

Это, несомненно, была Паутина Демонов, но недоставало одного необходимого элемента: крепости Ллос. Говорили, что крепость эта в виде огромного железного паука беспрестанно патрулирует свои владения, но Каватина нигде не видела и не слышала ее. Быть может, Паутина Демонов настолько велика, что крепости Ллос не видно за горизонтом? На этот вопрос у Каватины не было ответа. Она знала лишь одно: где бы ни была крепость Ллос, Каватина рада, что Паучья Королева не знает об их появлении.

Когда она опускалась вниз после очередного парящего прыжка, взгляд ее привлекла затянутая паутиной трещина в земле, где что-то копошилось. Это дало ей возможность быстро отскочить в сторону, когда из расселины выскочили несколько паукообразных тварей и ринулись на нее. Она сразу узнала их: чвиденча, существа, созданные из измененных магией тел дроу, вызвавших недовольство Ллос. Каждое из четырех существ было величиной с рофа и состояло практически из одних щетинистых черных лап, оканчивающихся когтями, острыми, как кинжалы. По внутренней стороне каждой лапы шли дополнительные зазубрины, превращая ее в подобие пилы. Как только чвиденча прыгнет на свою жертву, эти крючки впиваются в нее и держат. Единственный способ спастись, когда в тебя вцепляется такая тварь, — вырваться, после чего на теле остаются глубокие рваные раны.

Каватина спаслась от чвиденча благодаря левитации, но Халисстре повезло меньше. Привлеченные вибрацией, порождаемой ее шагами, паукообразные твари кинулись к ней. Халисстра развернулась и сразила одну из них с помощью паутины, задушив под толстым слоем клейкого шелка, но тут остальные три набросились на нее. Вздымались и падали лапы, вонзались когти. Большинство ударов скользили по прочной как камень шкуре Халисстры, не принося вреда, но некоторые попали в цель. В одно мгновение тело Халисстры было залито кровью.

Халисстра отчаянно сражалась с ними. Если это и была хитрая уловка, чтобы завоевать симпатию Каватины, то весьма опасная.

Каватина опустилась на землю, топая ногами, чтобы привлечь внимание чвиденча. Две твари перестали атаковать Халисстру и кинулись к ней. Каватина намыла в воздух, поднося к губам охотничий рог, и прямо в упор выдула в них резкий звук. Едва звуковые волны коснулись чвиденча, те остановились и свернулись тугими клубками. Мгновение спустя они снова вскочили. Каватина поколебалась и дунула в рог еще раз. И снова две паукообразные твари остановились дрожа и разворачивались уже медленнее. Заметно шатаясь, они засеменили по кругу, по меньшей мере половина их лап бессильно волочилась.

Сражаться с чвиденча, даже в таком ослабленном состоянии, при помощи меча было бесполезно. Головы паукообрашых тварей с кулак величиной прятались глубоко в центре туловища. Можно было отсекать лапы одну за другой, надеясь причинить существам какой-либо реальный вред, но конечности могли регенерировать.

Продолжая парить над оглушенными тварями, Каватина прижала рог к губам в третий раз, понимая, что этим может накликать беду. В магический рог полагалось трубить лишь один раз в день. Более частые попытки высвободить его энергию грозили вызвать взрыв, который, самое малое, мог лишить ее чувств, а в худшем случае сломать ей шею, но Каватина не стала бы Рыцарем Темной Песни, бойся она рисковать. Сражающийся с демонами не на жизнь, а на смерть должен быть смелым.

Она дунула — и третья волна звука ударила в чвиденча, сокрушая их. Они рухнули на землю, разок-другой дернулись и издохли.

Тем временем Халисстра продолжала сражаться с напавшей на нее тварью. Она отшвырнула ее от себя взмахом могучей руки, но чвиденча, кубарем прокатившись по земле, прыгнул на нее снова. Существо приземлилось ей на спину, повалив ее. Лапы его вдавились в ее тело, пытаясь зацепиться.

Халисстру было не так-то просто одолеть. Она вскочила, перебросив тварь через голову, и оказалась с ней лицом к лицу, — в результате этого маневра на плечах ее остались глубокие раны. Она вонзила ядовитые зубы в одну из лап существа. Чвиденча пытался вырваться, но паучьи лапки Халисстры мигом обхватили его и крепко прижали к ее груди. Она кусала снова и снова, подбираясь к самой середине, где сходились лапы существа, — и наконец по телу чвиденча пробежала дрожь и лапы его бессильно повисли.

Каватина опустилась на землю рядом с Халисстрой:

— Здорово.

Халисстра, сверкая глазами, отшвырнула безжизненного чвиденча прочь.

Каватина приблизилась, протягивая руку:

— Эти раны. Может, я попробую исцелить…

— Нет. — Халисстра отпрянула, голос ее был суров. — Меня исцелит уговор с Ллос.

Каватина опустила руку. Она подошла к чвиденча, облепленному паутиной, и острием меча перевернула его на спину, пульсирующим шариком плоти — головой существа — кверху. Она проткнула его кончиком клинка. Когда чвиденча испустил дух, меч радостно запел.

— Трудно поверить, что когда-то это были дроу, — сказала Каватина, выдергивая меч.

Халисстра подняла голову.

— Порождения Ллос, как и ты. — Каватина направилась ко второму чвиденча, перевернула его и снова ударила, чтобы быть уверенной, что он мертв. — Каждая лапа — это дроу, чем-либо прогневавший Ллос. Ужасная магия преобразила их и связала воедино, создав существо, ведающее лишь боль и ненависть. — Она подошла к третьему, перевернула и вонзила меч. — Убивая, мы оказываем им услугу. Среди лап могут оказаться и провинившиеся перед Паучьей Королевой лишь тем, что подумывали о переходе в иную веру, возможно, даже в веру Эйлистри. Быть может, какие-то из душ, освобожденных нами, отправятся танцевать с богиней в ее владениях. — Она повернулась к Халисстре. — И это доказывает, что надежда есть всегда, каким бы ужасным ни казалось твое положение.

Халисстра либо не услышала, либо намеренно не обратила внимания на ее слова.

— Ты охотилась на чвиденча прежде.

— Среди прочих. — Она кивнула на раны Халисстры. Они уже затягивались. — Ты можешь идти дальше?

— Да.

Они снова двинулись к каменным пикам и вскоре достигли их. Каватина увидела, что это и в самом деле были окаменевшие лапы, в большинстве своем перерубленные во втором суставе, когти их сплавились воедино с камнями, в которые они упирались. Каждая лапа была величиной с дом. Каватина попыталась представить пауков, которым принадлежали когда-то эти лапы, и содрогнулась. Такие существа могли быть порождениями одного лишь Абисса.

Большая часть каменных пик была облеплена паутиной, порванными флагами свисающей со щетин, торчащих по краю лап. Однако на одной из пик паутины не было. Около двухсот шагов в высоту, она была вся перекручена, напомнив Каватине дерево, служившее порталом. Халисстра остановилась перед пикой и похлопала по черному камню.

— Вот эта, — сказала она, вытянув шею. — Храм наверху.

— Покажи.

Халисстра полезла по пике, ее голые руки и Horn прилипали к камню, как паучьи лапки. Каватина взмыла в воздух, левитируя рядом с ней. Приблизившись к вершине, она увидела сооружение, примостившееся на ровной каменной поверхности. Это было строение в виде обычной будки, чуть побольше хижины: четыре квадратные стены, крыша и единственный вход в форме арки, в которой трепетали на ветру обрывки одеяла, служившего импровизированной дверью. Стены были сильно изъедены, будто кислотой, но один каменный блок над аркой оставался невредимым. На нем был грубо вырезан меч поверх круга, изображающего полную луну, — знак Эйлистри. При виде его Каватина ощутила утешительную теплоту. По крайней мере, эта часть истории Халисстры оказалась правдой. Вместе с Фелиани и Улуйарой она действительно воздвигла храм Эйлистри, при помощи магии вылепив его из камня, — в самом сердце Дна Дьявольской Паутины.

Каватина опустилась перед строением и пропела благодарственную песнь. Когда она завершила провидящее заклинание, знак над дверью засиял. Храм по-прежнему хранил в себе святость, хоть темные потоки зла и пытались проточить его каменные стены.

Халисстра еще не взобралась на вершину пики. Она повисла на краю, морщась и отворачивая голову от строения, словно ей больно было глядеть на него.

— Лунный Клинок внутри? — спросила Каватина.

Халисстра кивнула. Ее спутанные волосы, прилипшие к плечам, не шелохнулись.

— На полу.

Каватина подошла ко входу и мечом откинула развевающееся на ветру одеяло. Она увидела у дальней стены храма что-то блестящее — меч с изогнутым клинком. Одеяло упало, и ветер подхватил его и зашвырнул в храм, к самой дальней стенке. Оно опустилось на изогнутый меч, накрыв его.

Каватина глянула вверх, проверяя, не прячется ли кто-нибудь под потолком, потом снова на Халисстру, уцепившуюся за край площадки, так что виднелись лишь ее голова и плечи. Зубы, торчащие из щек Халисстры, подрагивали. Глаза ее расширились от предвкушения, рот дроу приоткрылся, она часто и тяжело дышала. Ветер донес до Каватины ее шипящий шепот: «Да».

Одним глазом следя за Халисстрой, Каватина осторожно вошла внутрь. Храм был маленький, всего четыре шага в ширину. Внутри него возникало какое-то странное чувство — покоя и благодати, балансирующих, однако, на грани хаоса. У Каватины было ощущение, будто она идет по прозрачному камню, ожидая, что тот вот-вот треснет.

Она сбросила одеяло кончиком меча и уставилась на оружие, лежащее на полу. По его изогнутому клинку серебром были выведены слова. Они были на языке дроу, поэтому их было легко прочесть. В одном месте недоставало букв — там, где верхняя и нижняя части меча были соединены воедино. Серебро в этом месте расплавилось. Надпись гласила:

Заклинание провидения показало, что меч не утратил своей магии. Каватина благоговейно смотрела на него.

— Лунный Клинок, — прошептала она.

Выкованный столетия назад из лунного металла, клинок его был настолько остер, что мог рубить камень и даже металл. Считалось, что это оружие способно перерубить шею любому существу — даже богу.

Каватина убрала в ножны свой поющий меч и потянулась за Лунным Клинком. Едва пальцы ее сомкнулись на обтянутой кожей рукояти, она почувствовала, как в руку ее хлынула сила. Держа оружие обеими руками, она крутанулась, словно Танцовщица-с-Мечом, наслаждаясь его великолепной балансировкой. С ним она была бы непобедимой охотницей. Ее враги валились бы, будто пшеничные колосья под серпом.

— Эйлистри! — вскричала она. Кружась, воительница запрокинула голову и засмеялась.

Громкое шипение привело ее в чувство. Резко остановившись, она выглянула из храма и увидела, что по камню стучат капли дождя. Там, куда они падали, камень начинал пузыриться. Поднимался зловонный дым, и камень покрывался оспинами.

Кислотный дождь.

Халисстра смотрела в небо, дождь струился по ее лицу, мочил ее спутанные волосы. Если кислота и обжигала ее ничем не защищенную кожу, она никак этого не показывала.

— Идет буря, — сказала она и глянула вниз. — Нам нужно укрытие.

Каватина указала на храм:

— Эйлистри защитит нас.

— Не меня, — покачала головой Халисстра, снова посмотрела вниз и спрыгнула.

Каватина кинулась к выходу, но едкие капли дождя, залетающие в открытый дверной проход, заставили ее отступить. Она пропела охранительную молитву и, борясь с ветром, добралась до края каменной пики. Она вглядывалась вниз, но не видела и следа своей проводницы.

— Халисстра! — позвала она, но поднявшийся ветер унес ее крик.

Капли кислоты отскакивали от ее кожи, волос и одежды, не причиняя вреда, отражаемые заклинанием. Его магия защитит ее — но лишь на время. Ей тоже нужно вернуться в укрытие, но, едва повернувшись к храму, она услышала громкий треск. На его передней стене, рядом с аркой, появилась большая трещина. Дождь ручьями лил с крыши, все больше разъедая стену. Трещина ширилась прямо на глазах. Потом с ужасным стоном строение развалилось. Упала крыша, обрушились стены. Вскоре от него осталась лишь небольшая груда мелких камней, поверх которых покоился единственный уцелевший обломок с символом Эйлистри.

Храма больше не было. Милостью Эйлистри, он простоял ровно столько, сколько было необходимо. Теперь, обретя Лунный Клинок, Каватина была предоставлена самой себе.

Она подбежала к краю площадки и прыгнула, позволив своим ботинкам плавно опустить ее на землю. Спускаясь, она при помощи заклинания связалась с Халисстрой: «Когда буря закончится, встретимся у портала».

Мгновением позже пришел ответ. Высокий, долгий вопль. «Я не могу! Ллос зовет».

Каватина повторила заклинание. «Я могу помочь тебе не поддаться ей. Скажи мне, где ты».

Она почувствовала, как разум Халисстры коснулся ее разума, но ответа не было, лишь тихий, полубезумный булькающий смех.

Что-то ринулось к ней от подножия пики: два существа, мерцающих призрачным зеленовато-желтым огнем, волочащих лапы. Каватина узнала их в тот же миг. Это были мирлочары — пауки души — смертельно опасные противники, способные похищать жизненную сущность жертвы и добавлять ее к своей собственной, и они умели левитировать не хуже самой Каватины.

Она приостановила спуск и обрушила на них заклинание. Два сверкающих белых луча священного лунного огня Эйлистри устремились вниз, каждый ударил в одного из мирлочаров, и от тех мгновенно остались лишь обугленные хитиновые оболочки. Твари полетели вниз и с громким стуком рухнули на землю.

Каватина чуть не рассмеялась. Неужели это лучшее, что Ллос смогла выставить против нее? Она обновила заклинание, не позволяющее кислотному дождю причинить ей вред, и приземлилась рядом с еще дымящимися оболочками пауков души.

Словно отвечая на ее безмолвный вызов, погода изменилась. Дождь прекратился, и с неба посыпались маленькие твердые каменные шарики. Когда они застучали по стальным доспехам Каватины, она увидела, что это крошечные пауки. Она попыталась раздавить одного из них ногой, но он был словно круглая галька у нее под каблуком. Она поняла, что пауки, должно быть, окаменевшие, вроде каменной пики за ее спиной.

Каменные пауки продолжали падать, они становились крупнее. Вскоре они были уже размером с виноградину, потом с яйцо. Они сыпались, словно чудовищный град. Каватина пропела молитву, создавая над головой энергетический диск в виде щита. Большая часть пауков-градин отскакивала от него, разлетаясь по сторонам, но некоторые пробивали щит и били ее по голове и плечам.

Впереди виднелась широкая трещина в другой окаменевшей пике — естественная пещера. Каватина вбежала в нее, спасаясь от града. И резко затормозила, увидев, что пещера уже занята. У стены лежала женщина-дроу, вся в крови и синяках. Когда та шевельнулась, Каватина узнала Улуйару, одну из жриц, сопровождавших Халисстру на Дно Дьявольской Паутины. Она была жива, но едва-едва.

— Сзади!.. — прохрипела Улуйара, глядя Каватине за спину, на что-то, находящееся снаружи, в самом пекле бури.

Каватина уже начала оборачиваться, когда поющий меч уничтожил пелену, которой фальшивая дроу окутала ее разум. Каватина мигом развернулась, держа Лунный Клинок наготове, и вместо Улуйары оказалась лицом к лицу с йоклол. Демон принял свое истинное обличье — бесформенная масса зловонной плоти — и навис над нею. Между восемью извивающимися щупальцами сверкал единственный красный глаз. Щупальца метнулись вперед, и по меньшей мере половина из них оставила глубокие отметины на руках, плечах и груди Каватины.

Раны были неопасные, но от толчков Каватина потеряла равновесие. Она взмахнула Лунным Клинком и сумела отсечь одно из щупалец. Обрубок ударился о стену и шлепнулся на пол, истекая кровью.

Йоклол взвизгнула, и все погрузилось во тьму. Каватина ответила молитвой, позволявшей ей видеть сквозь мрак, и рубанула воздух Лунным Клинком, пытаясь отыскать врага, но клинок пронзил лишь пустоту. Йоклол либо поняла, что перед нею Рыцарь Темной Песни, и телепортировалась прочь, либо…

Когда заклинание Каватины рассеяло магическую тьму, она увидела клубящееся облако желтоватого тумана. Йоклол приняла газообразную форму. Смрад ударил Каватину под ложечку, точно сильный кулак. Борясь с подступающей тошнотой, она пропела исцеляющую молитву. Тошнота прошла, но демон снова изменил облик, приняв вид большого паука. Он прыгнул на нее, разведя жвала, готовый укусить.

Каватина перехватила тварь на лету мощным ударом сверху. У йоклол не было шеи, чтобы отрубить ее, — у паука голова и грудь составляют одно целое, — но Лунный Клинок сделал свое дело. Меч ударил существо прямо между глаз, прошел через головогрудь и брюхо, развалив тварь надвое. Горячая зловонная жидкость обрызгала Каватину с головы до пят, когда обе половины паучьего тела пролетели по обе стороны от нее и шлепнулись у нее за спиной.

Она заморгала и сплюнула, избавляясь от мерзкого привкуса во рту. Кровь демона стекала по клинку ей на руку и капала на пол.

— Вот это меч, — тихо произнесла она, благодарно взвешивая в руке Лунный Клинок.

Кто ты?

Каватина снова моргнула. Что за голос она только что слышала? Еще одна йоклол, возвестившая о своем присутствии? Она резко развернулась, держа Лунный Клинок наготове. Заклинание, позволявшее ей видеть сквозь созданную йоклол магическую тьму, все еще действовало. Вокруг не было ничего необычного. Она была в пещере одна.

Одна с Лунным Клинком.

Ты не одна.

Каватина уставилась на оружие.

— Это… — Она умолкла, чувствуя себя ужасно глупо. — Это ты говоришь, меч? — Она слыхала про оружие, наделенное разумом, но у нее такого никогда не было.

Меч — если это в самом деле говорил меч — не ответил.

Каватина услышала, как что-то шевелится в глубине пещеры, и решила, что там еще одна йоклол. Это место вполне могло служить приютом для целой стаи демонов. И хотя для нее ничего не могло бы быть лучше, чем убивать их одного за другим, приказ Квили был суров. Каватина должна забрать Лунный Клинок со Дна Дьявольской Паутины и сразу же вернуться, не задерживаясь во владениях Ллос, где оружие может быть повреждено или утрачено. Она еще поубивает демонов вволю — в другой раз.

Каватина выглянула наружу. Град из пауков прекратился. Она вышла из пещеры с Лунным Клинком в руке. Поющий меч был бы более подходящим оружием, если бы ей снова повстречался йоклол, но практичность возобладала. Лунный Клинок был слишком изогнут, чтобы поместиться в ее ножны. Ей придется нести его так.

Она направилась к порталу длинными изящными скачками, снова используя магические ботинки. На ходу она заглядывала за каменные пики, пытаясь понять, куда подевалась Халисстра. Она попробовала отправить ей сообщение, но ответом было молчание. Наверное, Халисстра уже воспользовалась порталом, чтобы возвратиться на Первый Материальный Уровень. Если она уже на той стороне, сообщение может и не дойти до нее.

Даже если Халисстра и не добралась еще до портала, Каватина не сомневалась, что бывшая жрица сумеет позаботиться о себе. Халисстра два года просуществовала во владениях Ллос и осталась жива. Она приспособилась к жизни там, как всякий демон, — доказательством тому ее невосприимчивость к кислотному дождю. Миновав последнюю из пик, Каватина увидела вдали нечто такое, отчего мороз пробрал ее до костей: паука столь огромного, что она могла видеть его во всех подробностях, несмотря на такое большое расстояние. Туловище, увенчанное головой дроу, покоилось на шести из восьми его лап. В двух передних лапах он держал оружие, сверкающее тусклым красным цветом в отвратительном свете звезд: прямой стальной меч и толстую шипастую дубину.

Каватина узнала бы его по одному только оружию. Это был сам Селветарм, Воитель Ллос, и не просто аватар — у себя дома, в Паутине Демонов, — но полубог собственной персоной.

Каватина опустилась на землю и вознесла отчаянную молитву. Сердце ее бешено колотилось, она застыла неподвижно, ибо Селветарм обернулся. Ей понадобилась вся сила воли, чтобы не съежиться, когда взгляд полубога скользнул по ней. Укроет ли Эйлистри свою жрицу от его глаз? Сможет ли она, учитывая, что полубог здесь в своих владениях? Селветарм наделен способностью видеть невидимое — и он немедленно заметит Каватину, если только заподозрит, что здесь кто-то есть. Она снова начала дышать лишь после того, как полубог отвернулся от нее.

Чувство облегчения, что ее не заметили, быстро улетучилось, когда она сообразила, что Селветарм стоит почти у того места, где находится портал, и что полубог не двигается.

Каватина была уверена, что сумеет победить всех, кого бы ни насылала на нее Ллос, но все вдруг разом усложнилось. Чтобы покинуть Дно Дьявольской Паутины, ей, похоже, придется с боем прорываться мимо полубога.

Ты сможешь сделать это.

Каватина моргнула. Меч ли это говорит — или ее собственная гордость?

Ее рука крепче сжала Лунный Клинок. Она сможет. Оружие в ее руке было выковано именно для этого — чтобы убивать богов.

Да, — прошептал меч.

Каватина мрачно улыбнулась и подумала, какая это была бы славная охота!

Если ей удастся убить Селветарма, имя ее на веки вечные будет прославлено от Променада до самого маленького из святилищ.

И голова полубога станет ее трофеем.