Жертвоприношение

Глава 24

Недовольство беременностью Элены оказалось для Эдуарды и Марселу настолько сильным, что они прекратили всяческое общение с ней.

И так продолжалось несколько месяцев, едва ли не до самых родов.

Элена из-за этого очень страдала. Прежде всего ее беспокоило, как вынашивает ребенка Эдуарда. Ведь если первая беременность закончилась срывом, то не исключено его повторение.

– Я думала, смогу поддерживать ее во время этой беременности, помогать во всем, чтобы она спокойно выносила малыша, – говорила Элена Виржинии. – Но видишь, как все обернулось! Теперь мне приходится узнавать о состоянии Эдуарды только у доктора Моретти.

– Я видела ее вчера. Животик даже побольше твоего. Предлагала ей вместе поехать к тебе, но она сразу же позвала Марселу и таким образом перевела разговор на другую тему. Нет никаких сомнений, что причина этой дурацкой обиды – в нем, в Марселу, – с уверенностью заявила Виржиния.

– Разумеется, – согласилась Элена. – Но мне непонятно, откуда в нем эта нелепая враждебность? Ее невозможно даже списать на дурное влияние Бранки, потому что она как раз отнеслась к моей беременности с пониманием.

– Ты ей не слишком доверяй: она лицемерная. Мы не можем знать, что она тайком нашептывает Марселу.

– Нет, в данном случае я верю Бранке. Ей нужен внук! И поэтому она искренне хочет, чтобы Эдуарда не нервничала из-за конфликта со мной и нормально родила.

– Да, в твоих словах есть логика, – вынуждена была признать Виржиния. – Бранка может из эгоистических побуждений желать вашего примирения.

– Наши интересы тут вполне совпадают, но ни ей, ни мне пока не удалось повлиять на Марселу и Эдуарду.

– Я тоже однажды слышала, как Бранка внушала Марселу, что Эдуарде следует помириться с тобой. Но мне тогда казалось, что она просто работает на публику.

– Нет, это ее искренняя позиция, – повторила Элена. – Я тоже не сразу поверила Бранке. Знаешь, она ведь примчалась поздравить меня самой первой, как только узнала о моей беременности. Принесла роскошный подарок для младенца. Я даже подумывала, не выбросить ли его, но Атилиу сказал, что Бранку нельзя назвать доброй феей, но она и не колдунья. А лучше, чем Атилиу, Бранку вряд ли кто знает.

– Ничего, когда-нибудь и Эдуарда образумится, – попыталась утешить сестру Виржиния. – Так что не теряй надежды. В жизни бывает всякое. Вспомни, как чудовищно поступил Вилсон. А теперь души не чает в Ритинье, и Марсия его простила.

– Это не совсем так, – поправила ее Элена. – Вилсон действительно упросил Марсию вернуться с девочкой домой, но сам там не живет – ночует в ресторане. Такое условие поставила Марсия. Значит, еще не до конца простила.

– Но там и конфликт был гораздо серьезнее, – напомнила ей Виржиния. – А у вас он случился на пустом месте. К тому же родную дочь всегда легче простить, чем кого бы то ни было.

– Да я вовсе не таю обиды на Эдуарду! Просто терпеливо жду, когда она перестанет обижаться на меня.

Элена не ошибалась: Бранка была крайне заинтересована в том, чтобы Эдуарда выносила и родила здорового ребенка, а потому заботилась о ее душевном спокойствии. Несколько раз она говорила Марселу:

– Эдуарде необходимо помириться с матерью, иначе этот внутренний дискомфорт, в котором она пребывает уже несколько месяцев, может отрицательно сказаться на ребенке. Ты должен помочь ей сделать первый шаг, а за Эленой дело не станет. Я могу пригласить ее к нам, и вы с Эдуардой придете…

– Нет, я не хочу подвергать Эдуарду таким испытаниям, – прерывал ее Марселу. – Она обязательно разволнуется… А сейчас ей гораздо спокойнее, оттого что Элена не лезет со своими наставлениями.

Наталкиваясь на такое непреодолимое упрямство, Бранка умолкала.

– Или я никудышная мать, или у нас ненормальные дети, – говорила она Арналду. – Все, без исключения. Даже с Марселу я перестала находить общий язык.

– Не расстраивайся, все утрясется, – благодушно отвечал Арналду, который после болезни пересмотрел свои взгляды на жизнь и старался глубоко не вникать в семейные проблемы.

Бранка усматривала в этом влияние элитного мужского клуба, посещаемого ее мужем по совету врача. На самом же деле причина крылась в другом: с некоторых пор у Арналду завязался роман с Изабел.

И начался он, в общем, с невинной шутки Арналду, вздумавшего утешить Изабел после ее разрыва с Атилиу: мол, не страдай, оглядись вокруг, и ты увидишь других достойных мужчин, которые давно питают к тебе тайную страсть.

– Не о себе ли ты говоришь? – лукаво усмехнулась Изабел, и Арналду ничего не оставалось, как шутя подтвердить ее догадку:

– Ну конечно! Теперь, когда между нами не стоит мощная фигура Атилиу, я могу перед тобой открыться.

– Но есть еще Бранка, – напомнила ему Изабел. – Правда, она никогда не ценила твоих достоинств.

– А ты – ценишь?

– Да. Я давно к тебе неравнодушна, – все больше втягивалась в игру Изабел. – И Атилиу отдала предпочтение только потому, что он был свободен, а ты – женат.

– Но теперь у тебя не осталось выбора, – заключил Арналду.

В тот раз они только пообедали в ресторане, но в последующие дни их шуточный флирт продолжился и не перерос в интимную связь только потому, что Арналду заболел.

Когда же он вновь вышел на работу, Изабел сама проявила инициативу:

– Думаю, мне пора всерьез заняться твоей реабилитацией, не то при такой жизни ты имеешь все шансы превратиться в больного нетрудоспособного старика.

– Верно ли я тебя понял?..

– Да. Сегодня после работы мы едем ко мне!

– Заманчивая перспектива! – расплылся в улыбке Арналду. – А я как раз сегодня собирался в клуб – мне доктор прописал. Так что Бранка ждет меня только к ужину.

С той поры он и стал ездить в «клуб», располагавшийся в квартире Изабел.

Для окружающих это оставалось тайной, и Бранка тоже ничего не заподозрила. Продолжала, как и прежде, собирать у себя шумные вечеринки, приглашая на них в том числе и Изабел.

Та внутренне потешалась над Бранкой, а однажды позволила себе весьма рискованную шутку, едва ли не повергшую Арналду в очередной гипертонический криз.

Разговор шел о детях – Милене и Лауре, которые все еще находились в Нью-Йорке. Мег пересказывала Бранке свой телефонный разговор с дочерью:

– Они уже окончили курсы модельеров-дизайнеров, но им оказалось этого мало – сейчас изучают маркетинг и собираются по приезде открыть не то модный магазин, не то дом моделей, я не поняла.

– Думаю, они и сами не понимают, чего хотят, – пренебрежительно бросила Бранка.

– Нет, похоже, они взялись за ум, – возразила Мег. – Я слышала, теперь и Леу работает в офисе.

– Да? – удивилась Роза. – И тебе там нравится, Леу?

– Нравится, – ответил он сухо. – Это оказалось для меня интересным.

– Вы уловили восторг в его голосе? – язвительно заметила Бранка. – Можно не сомневаться, насколько ему интересно.

Мег, однако, вступилась за Леонарду:

– Просто он привык сдерживать свои эмоции, потому что ему недостает внимания.

Это уязвило Бранку, и она недовольно фыркнула:

– Такая характеристика больше подходит Изабел! Не ожидавшая укола со стороны Бранки, Изабел тем не менее не осталась в долгу:

– Ты заблуждаешься, Бранка. Я не замужем, но – не одна!

– Вот как? – оживилась та. – И что же ты скрываешь от нас своего поклонника?

Изабел выдержала многозначительную паузу, и как раз тут Арналду едва не хватил удар.

– Есть хорошая поговорка: тайна – душа бизнеса, – произнесла наконец она. – А в бизнесе я толк знаю. Правда, Арналду?

Тот перевел дух и вымолвил:

– Да. В бизнесе Изабел не уступает мужчинам. У нее мужской разум.

– Не только разум! – улыбнулась она и озорно подмигнула Арналду.

На следующий день в офисе он сделал ей замечание:

– Зачем ты вчера устроила этот спектакль? Мне назло?

– Ну что ты! – не чувствуя за собой никакой вины, весело ответила Изабел. – Просто захотелось поиграть. Это очень забавно – поиздеваться над Бранкой, которая уверена, что все про всех знает. Дома я смеялась от души!

– Пожалуйста, будь скромнее и осторожнее, – попросил ее Арналду.

Сталкиваясь каждый день в офисе, Марселу и Атилиу с некоторых пор говорили только о работе, но последний все же не терял надежды изменить ситуацию к лучшему. Очередную попытку пробиться к здравомыслию Марселу он предпринял примерно за месяц до родов Элены и Эдуарды.

Все аргументы в пользу примирения были высказаны уже неоднократно, и на сей раз Атилиу просто спросил Марселу:

– Может, уже хватит дуться? Этот конфликт, по-моему, слишком затянулся.

– Да, все так, – вынужден был признать Марселу. – Эдуарду это тяготит, и как раз сегодня она собиралась поехать к матери. Хотя не мы, а ты и Элена спровоцировали этот конфликт.

– Опять ты за свое! – раздосадованно сказал Атилиу. – По твоей логике, в нынешнем году только у вас есть право на детей! А все остальные должны подавлять сексуальную активность до тех пор, пока не родится сын Эдуарды и Марселу. Так?

– Речь идет не обо всех, а об Элене, которая устроила это нелепое соперничество.

– Я думал, до тебя кое-что дошло. Но ты продолжаешь повторять все ту же глупость. Скоро сами станете родителями, а ведете себя, как избалованные эгоистичные дети.

– В нашем возрасте появление ребенка может затмить все остальное. А вот Элене полагалось бы радоваться рождению внука, а не сына. В конце концов, рожать в таком возрасте – это даже неприлично!

Атилиу едва удержался, чтобы не залепить Марселу пощечину. Лишь промолвил с сожалением:

– Если бы ты был моим сыном, я дал бы тебе пару затрещин и на три месяца лишил карманных денег, кино и мороженого. А так ты мне глубоко безразличен. Убирайся вон из моего кабинета.

– Извини! – спохватился Марселу. – Столько дел навалилось, что я плохо соображаю и постоянно со всеми ругаюсь.

– Ладно, иди, – устало произнес Атилиу. – Считай, что этого разговора не было.

Марселу не обманул Атилиу: Эдуарда действительно съездила в тот день к матери.

– Все эти месяцы я безумно переживала, – призналась она, обнимая Элену. – Но сегодня проснулась и сказала Марселу: «Ты как хочешь, а я поеду к маме!»

– А он? – настороженно спросила Элена.

– Не возражал… Но вообще-то Марселу от меня очень отдалился. Все время занят делами фирмы, которые сейчас идут плохо… И ко мне не прикасается – боится, что это негативно повлияет на ребенка.

– Глупости!

– Я тоже так считаю, но приходится мириться, – вздохнула Эдуарда. – Мамочка, как же мне не хватало тебя! Обещаю, что больше мы никогда не будем ссориться!

Всласть наговорившись с матерью, Эдуарда потащила ее в магазины – покупать детские одежки.

– Не хочу с тобой расставаться! – говорила она в течение всего дня, который они провели вдвоем. – Если бы можно было, я бы осталась у тебя, хоть на несколько дней. Так по тебе соскучилась!

В магазине она предложила купить одинаковые костюмчики для младенцев и, когда Элена заметила, что это может не понравиться Марселу, беспечно махнула рукой.

– И пусть! А я хочу, чтобы дядя и племянник были одеты одинаково!

Сделав покупки, они зашли пообедать в свой любимый ресторан – как в старые добрые времена – и встретили там Сезара.

– Так приятно видеть вас вместе! – сказал он, зная о том, что мать и дочь долгое время не общались.

– Спасибо, Сезар, – виновато улыбнулась Эдуарда. – Я сегодня приехала к маме, и мы провели с ней целый день.

– Очень рад за вас.

– А еще мы с мамой решили навестить перед Рождеством твоих родителей! – продолжила она.

– Обязательно сообщите мне, когда соберетесь ехать, – попросил он. – Я к вам тоже присоединюсь.

– Разумеется, мы тебя известим, – пообещала Элена.

Однако в Тижуку они отправились без Сезара: он в тот день был допоздна занят на работе.

Мафалда и Антенор – родители Сезара – обрадовались гостям, но были несколько смущены.

– Ты знаешь, здесь Орестес и Сандра, гуляют в саду, – шепнула Элене Мафалда. – Это случайно вышло. Он хотел показать девочке дом, где прошло его детство. Ну и, конечно, заглянул к нам. Так что вам придется вместе обедать. Подготовь как-нибудь Эдуарду.

– Это будет сложно… – вздохнула Элена. – Пусть Антенор ее пока отвлечет – покажет какие-то семейные реликвии…

Антенор увел Эдуарду в свой кабинет, а женщины продолжили разговор на кухне, где у Мафалды поспевал пирог.

– Но так же не может продолжаться вечно, – говорила она Элене. – Эдуарда теперь замужем, ждет ребенка. Хватит ей уже сердиться на отца.

– Да, я тоже ей все время это говорю. Но… – развела руками Элена. – Может, с рождением ребенка Эдуарда смягчится.

– А я думаю, сейчас как раз хороший повод для примирения. С этим домом у всех связано столько воспоминаний!

– К сожалению, эти воспоминания не только хорошие, – заметила Элена.

– И все же, – не сдавалась Мафалда, – хорошего было значительно больше. А у Эдуарды доброе сердце. Надеюсь, она поймет отца и простит.

Тем временем Эдуарда захотела выйти в сад и там сразу же увидела Сандру. Орестес успел предусмотрительно спрятаться за деревом.

– Сандринья! Как ты здесь оказалась? – изумилась Эдуарда. – Иди ко мне!

Сестры обнялись, и Сандра не удержалась от восторженного замечания:

– Какой твердый у тебя животик! Там живет ребеночек?

– Да, – засмеялась Эдуарда.

– Ну вот, я же говорила, что он у тебя будет! Когда я его увижу?

– Скоро, скоро… А ты здесь гостишь на каникулах?

– Да, у меня каникулы, но мы приехали сюда с папой на один день.

Эдуарда нахмурилась, и Сандра поспешила увести ее подальше от того места, где находился Орестес.

– Пойдем, я покажу тебе сад и дворик, где играл папа, когда был маленьким, а потом и ты. Наверное, ты помнишь его и знаешь гораздо лучше, чем я?

– Да, кое-что помню, – раздумчиво произнесла Эдуарда, следуя за сестрой.

– А ты узнаёшь это дерево? – загадочно улыбнулась Сандра. – Ну вспомни! Ты не могла его забыть!

Но Эдуарда лишь недоуменно смотрела то на дерево, то на Сандру, и тогда девочка объяснила ей, что имела в виду:

– Видишь вон там, на стволе, у самой кроны вырезано ножом: «Элена + Орестес»? И сердечко со стрелой, что означает «любовь». Это папа когда-то вырезал.

Эдуарда, понурившись, молчала, но что-то давнее, щемящее шевельнулось в ее груди, и Сандре даже показалось, что сестра вот-вот заплачет.

– Пойдем к папе, – взяла она за руку Эдуарду. – Он здесь, недалеко. Поговори с ним. Папа тебя очень любит.

Эдуарда нехотя, упираясь, пошла тем не менее за Сандрой, и Орестес, видя это, вышел из своего укрытия.

– Здравствуй, доченька, – сказал он, с бесконечной любовью и нежностью глядя на Эдуарду.

У нее от этого взгляда все перевернулось внутри, и она уже сама, добровольно сделала последний шаг по направлению к отцу и взяла его за руку.

– Здравствуй… папа, – вымолвила она тихо, с трудом, и тотчас же слезы проступили в ее глазах.

Орестес, тоже едва сдерживая слезы, заговорил горячо, взволнованно:

– Эдуарда, доченька!.. Прости меня… За все, что я натворил. За то, что не мог быть рядом с тобой всегда… Я очень тебя люблю! Я желаю счастья тебе и твоему ребеночку… Ты прощаешь меня?

– Да, – тихо произнесла Эдуарда, и Сандра тотчас же громко заплескала в ладоши:

– Все получилось! Все получилось! Пойдемте в дом. Там уже, наверное, готов пирог.

Потом все они дружно сидели за столом, вспоминали детские проказы Эдуарды и Сезара. Правда, Эдуарда сама призналась, что практически все выпало из ее памяти.

– Вот только вкус этого пирога забыть невозможно, – добавила она к величайшему удовольствию Мафалды.

А после, уже в Рио, Эдуарда сказала матери:

– Как странно! В моей памяти лишь сейчас что-то стало всплывать из детства. Наверное, это из-за отца. Я хотела забыть все, что связано с ним.

Вечером она так и этак ходила вокруг Марселу, читавшего служебные бумаги, но завести с ним откровенный, доверительный разговор ей не удалось. Лишь через несколько дней Эдуарда рассказала мужу о новых, ранее неведомых чувствах, переполнявших ее с недавних пор.

– Ты не представляешь, насколько легче, радостнее мне стало жить после того, как я помирилась с мамой, и особенно – с отцом!

– С отцом?! – недоуменно вскинул брови Марселу. – Как это могло случиться? Ничего не понимаю…

– Ты не спеши меня осуждать, – мягко попросила Эдуарда, уловив недовольство в его тоне. – Все произошло случайно. Сандра давно мечтала помирить нас. Но я и сама подспудно была к этому готова. Мне хотелось поговорить с отцом до рождения ребенка. Хотелось избавиться от ненависти к кому бы то ни было. Ведь она может передаться ребенку через кровь… Я этого боюсь.

Марселу не стал вдаваться в суть ее тревог и ответил просто, почти равнодушно:

– Если тебе стало легче и спокойнее, то какие могут быть возражения? Только меня не впутывай в эти дела. И так голова пухнет от проблем, свалившихся на фирму.