Жертвоприношение

Глава 36

Катарина не могла не чувствовать, что все у них в доме идет наперекосяк. Нервничала мать, психовал отец, пила капли бабушка. Значит, нужно было разобраться, в чем там дело. Катарина и раньше не видела ничего дурного в том, чтобы лишние полчаса постоять под дверью, а теперь считала это просто своим долгом. И что же? Стоило отцу войти в комнату матери и заговорить, как она выкрикнула:

– Нечего со мной разговаривать! Отправляйся к своей Силвии!

– А кто это – Силвия? – заинтересовалась Катарина после того, как отец сердито хлопнул дверью.

– Какая Силвия? – Мать сделала удивленные глаза, но страдание в них осталось страданием. – Откуда ты взяла это имя?

– От тебя услышала. Ты так кричала, – настаивала Катарина.

– Нет. Такого быть не может. Я слыхом о таком не слыхала.

В общем, мать темнила и раскалываться не желала. Ладно. Кати вполне могла справиться своими силами. Она пошарила по ящикам и полкам, и очень скоро в самом дальнем углу наткнулась на толстый конверт с письмами. Судя по тому, как он тщательно был запрятан, сведения в нем должны были содержаться важные. Так оно и оказалось. Неизвестный доброжелатель извещал Сирлею о том, что у ее мужа Нестора была другая семья: жена и ребенок.

Теперь Катарина поняла мать. Такой удар кого хочешь пришибет. К тому же… К тому же… Катарина поняла, что должна действовать. И еще она поняла, что Тереза давным-давно в курсе их семейной драмы: подслушивала она не хуже Катарины, а письма прочитывала прямо по получении, еще раньше хозяев. И ни слова ей не сказать? Предательница!

Но сейчас Катарине был нужен союзник. Одна она чувствовала себя не слишком уверенно. Стоило перестать злиться, как из глаз текли слезы. Но злости все равно было больше. На злость она и рассчитывала.

Тереза проводила ее до угла, а дальше Катарина отправилась сама. Она шла и чувствовала себя цунами, который сейчас все сметет со своего пути.

Позвонила в дверь, попросила служанку позвать Силвию.

– Ты меня не знаешь, – начала, обратившись к ней, Катарина, – но я прекрасно знаю, что…

– Почему я тебя не знаю? – прервала ее Силвия. – Я тебя видела, и не раз. Ты красивая, и отец тобой очень гордится. Проходи. Соседи у нас любопытные, не стоит, чтобы они лезли в нашу жизнь. А я знаю всех вас, и тебя, и маму, и бабушку, и Терезу. Мне Нестор рассказывает.

Катарина молча прошла. Гнев душил ее. Какой цинизм! Какая гадость! Этой бабе он рассказывает про них все! Да как он смеет? Еще читал ей уроки морали! Спускал с лестницы ее мальчишек! А сам?!

– Я могу тебя понять, – заговорила Силвия. – Но поверь, взрослые сами разберутся: твоя мама, отец. Ты с мамой – семья твоего отца, и я с сыном тоже. Права у нас одинаковые. А давность – это только для пенсии. Знаешь, мы в общем-то все так или иначе любим друг друга, а ради любви…

– Я тебя ненавижу! – взорвалась Катарина. – Ненавижу отца! Ненавижу вашего ребенка. Всех ненавижу! Всех! Сколько он мне крови попортил своей моралью. А сам! Сам!

– Да, по взглядам он – моралист, пуританин, а в жизни человек такой же, как остальные. – Продолжая говорить, Силвия принесла воды, таблетку успокоительного и заставила Катарину проглотить ее. – Ты еще очень молоденькая. В жизни многое происходит без злого умысла. Я узнала о том, что у Нестора семья, когда была уже беременна. И не стала разбивать семью. В мыслях такого не имела. Так что на все можно по-разному посмотреть. Просто у твоего отца два дома, немного там, немного здесь. В воскресенье обедает с вами, в понедельник – с нами.

Силвия спокойно смотрела на нее. Может, и ее мудрость нелегко ей давалась, кто знает? Но Катарина мудрости в ее словах не видела – один только цинизм и бесстыдство.

– Силвия! Я приехал, милая, – раздался голос Нестора, – и у меня для тебя сюрприз. – Он вошел в гостиную.

– У меня тоже, – усмехнулась Силвия. – Кати приехала поговорить, она очень нервничает, это естественно.

Нестор торопливо подошел к дочери.

– Зря ты приехала! Зря! Мы с мамой сами все уладим. Ты, дочка, не волнуйся, – говорил он.

– Ты? С мамой? Да ты едешь всю жизнь на ее доброте, а ее и защитить некому. Ты мне противен! Мне за тебя стыдно! Мне тебя жаль!

С этими словами Катарина побежала к двери, столкнулась нос к носу с симпатичным мальчишкой, обошла его и закрыла за собой входную дверь.

Лично ей все было ясно. Лично она приняла решение. Лично она в этой грязи мараться не будет.

Измученная Сирлея поддалась напору Катарины, дала подхватить себя волне гнева, обиды, злобы. Нестору не было больше места у них в доме. Они выкинули его вещи, заперли двери, а когда он попытался возражать, воззвать к своим правам отца, мужа, Сирлея набросилась на него с кулаками.

Дона Ленор едва успокоила ее, приговаривая:

– Ты права, доченька, ты права! Так и надо, – а сама усаживала ее на диван, капала успокоительные капли и думала про себя: «Катарина скоро замуж выйдет, я к себе в деревню уеду, да и умру небось скоро, и что она одна как перст на свете будет делать? Одна как перст…»

Старость боится одиночества, чувствуя себя беспомощной. Юность боится унижения, чувствуя себя беззащитной.

– Знаешь, мне все-таки кажется, – говорила Элена Атилиу, – что, несмотря на то что адвокат не сумел помирить Эдуарду с Марселу и она по-прежнему настаивает на разводе, разведясь, она не будет счастлива. Она его любит и поэтому так переживает. Развод для нее пока не спасение.

– Наверное, ты права. Но что мы можем поделать? Я Марселу знаю с детства. Мы ведь с Бранкой знакомы очень давно, когда у нее еще не было детей. И все дети Бранки и Арналду выросли у меня на глазах, так вот Марселу всегда старался все сделать по-своему. «Если ты идешь направо, я – налево» – вот был его принцип. Так что ладить с ним непросто. Других отношений, кроме подчинения, он не знает.

– Как Бранка, – сказала Элена.

– Да, как Бранка, – согласился Атилиу. – Так что посмотрим, что вырастет из нашего внука…

«Он будет похож на тебя, – мысленно ответила Элена. – Такой же благородный, великодушный, щедрый». С радостью и болью смотрела она, как возится Атилиу с малышом, как любовно и ласково с ним обращается.

– Я бы предпочел, чтобы он был похож на Леу, – продолжал Атилиу. – Леу – пример того, что и находясь под давлением, человек может вырасти добрым и благородным.

А вот Бранке казалось, что ее сын Леу не от мира сего.

– Ты у меня или марсианин, или переодетый ангел, – говорила она ему с горечью.

С некоторых пор она с той же горечью чувствовала, что ее хорошо налаженный дом полностью вышел из-под ее контроля. Все отбились от рук, и что бы она ни делала, чтобы наладить, починить этот когда-то такой совершенный механизм, ничего не выходило.

Вот, казалось бы, она попросила дона Альсиу, адвоката, старого друга семьи, поговорить с Марселу и Эдуардой и постараться помирить их. Как ни была она поначалу против их брака, но рождение внука изменило ее отношение к этому. К тому же Бранка никак не могла смириться с тем, что Эдуарде достанется половина имущества Марселу. Ладно, когда муж с женой прожили долгую совместную жизнь, жена тогда, разумеется, имеет право на часть имущества. Но тут они и жили-то без году неделя, и все достанется ей? Она останется в квартире, будет получать алименты, словом, жить себе припеваючи. А бедный Марселу только знай обеспечивай! Нет, так дело не пойдет!

Тем более и в фирме у них что-то разладилось. Она хоть и разыграла доверчивую паиньку перед Арналду – чего его зря нервировать. Рано еще! Беднягу бы удар хватил, скажи она ему хоть слово. Но ей стало ясно, что у Арналду появилась женщина. И если он ей, Бранке, отваливает кольца за двести тысяч, то за сколько же любовнице? Да и вообще неизвестно еще, кому это кольцо предназначалось. В общем, финансы Арналду нужно поставить под контроль, а то все они вылетят в трубу с такими-то замашками! Честно говоря, подарок Арналду безумно ее раздражал. Потратить такие деньги! Да куда ей и носить такое кольцо? Только в сейфе хранить и воров бояться – вот и вся радость! Словом, вокруг были сплошные неприятности и убытки, и она настоятельно попросила дона Альсиу приложить все усилия, чтобы помирить ее молодых.

Сеньор Альсиу, человек опытный, взялся за дело умело и, несмотря на ссору, которую тут же затеяли Марселу с Эдуардой, сумел уже было повернуть их на обсуждение конкретных пунктов развода, а значит, на мирный разговор. И кто знает, поговори они часок мирно, какими бы глазами смотрели бы друг на друга непримиримые муж и жена? Дело-то молодое, сами их ссоры говорят за то, что они жить друг без друга не могут! И тут на тебе! Лаура! Служанка распахнула дверь, а она там стоит! Подслушивала она или шла мимо, кто ее разберет. И тут началось такое! Такое! Бранка до сих пор вспомнить не может без содрогания. Побоище. Эдуарда во всем винила Марселу. Марселу принялся душить Лауру. Чуть в бассейне не утопил, как обещал когда-то. И утопил бы. Если бы не Леу. Бросился на брата с кулаками! Это Леу-то! Переодетый ангел! Бранка, когда увидела, едва в обморок не упала. Чтобы родные братья! Но Лауре, конечно, повезло – она только воды наглоталась.

В общем, разговор с адвокатом, на который Бранка возлагала столько надежд, закончился очередными неприятностями.

Марселу заявил, что у него нервный стресс, и стал ездить на сеансы иглоукалывания. Хочет быть в полной форме во время развода и отсудить сына. Может, это и имеет смысл – тогда все деньги останутся в семье и Эдуарде ничего не достанется. Очень уж было несправедливо отдавать ей столько кровного, заработанного…

Бранка еще и Атилиу не простила – пусть теперь хлебнет с Эдуардой, пусть поймет, в какую попал семейку!

Но ей-то хотелось узнать поточнее, кто там завелся у Арналду. Надо бы ей почаще бывать у них в фирме, что-нибудь да выплывет. И с простаком Леу почаще говорить, он по своей наивности что-нибудь да выболтает.

В кабинет к Леу она и зашла. И не стала особенно церемониться, разводить всякую там дипломатию. Высказала все свои подозрения, попросила следить за отцовскими финансами.

– Что ты, мама! – воскликнул сын. – Папа любит тебя одну!

– Мужчина женщину не упустит. Ясно? – сказала она. – Для него это дело чести. И чем их больше, тем лучше. Особенно если мужчине за пятьдесят. Я у тебя сейчас помощи прошу. Понятно? Так что нечего нос воротить. А если я что и не так сказала, то нечего обижаться.

– Я и не обижаюсь, – улыбнулся Леу и тут же вздохнул. – Только не говори так больше с Миленой, ладно?

Бранка ничего не ответила и попрощалась. Простилась она и с остальными – с Атилиу, с Изабел.

Если бы она обернулась с порога, то, наверное, многое прочитала бы на лице Изабел. «Заволновалась, ищешь, – говорила ее насмешливая улыбка, – но я, мелкая сошка, в безопасности. Где мне с тобой, королевой, соперничать?»

Вскоре после ухода Бранки она заглянула к Арналду и сказала:

– Я тут приглядела себе другое колечко, не такая дешевка, как у Бранки.

Арналду снова стал вытирать обильно струящийся пот. Только его миновала одна беда, как другая катит. Хоть бы дали роздых, красавицы!