Жестокие намерения

10

Миа

Я много слышала о сексе, о том, каким он может быть хорошим, каким он может быть плохим, каким грязным и каким прекрасным. Я не была готова к тому, как красиво будет выглядеть мужчина с его членом, погруженным во меня, или как странно приятно чувствовать растяжение и жжение его толчков.

Я действительно не была готова к тому, насколько уязвимым выглядит Лаз, когда он осторожно толкается, покрывая мой рот отчаянными поцелуями и сжимая кулаками простыни.

— Бэмби. Детка, — стонет он, глядя между нами в то место, где мы соединены. Толщина его почти шокирует.

Он внезапно вырывается и скользит вниз между моих бедер.

— Мне нужно, чтобы ты снова кончила, — говорит он, настойчиво лизая меня.

Удовольствие пронзает меня. Моя чувствительная плоть жаждет его прикосновений, и он безжалостно дает мне то, что мне нужно. Мои ноги трясутся по мере приближения оргазма, и он крепко сжимает мои бедра и сгибается вдвое. Я напоминаю себе быть осторожной, не шуметь, но потом помнить, где мы находимся, и что я могу делать все, что захочу.

Я откидываю голову назад с громким криком и полностью отдаюсь своей кульминации.

Лаз движется вверх по моему телу, и в тот момент, когда я открываю глаза, он снова погружается в меня. Я задыхаюсь и обхватываю его ногами.

— Можно я кончу в тебя? — спрашивает он со стоном, и я киваю и беру его лицо в свои руки. Я хочу увидеть, как он выглядит в последний момент. Бьюсь об заклад, он красивый.

Лаз стонет сильнее и увеличивает скорость своих толчков, полностью вытягиваясь, а затем снова погружаясь. Ему должно быть безумно приятно, потому что его щеки краснеют, а дыхание становится тяжелее. Затем он делает глубокие и быстрые толчки, его темп увеличивается, пока он внезапно не вскрикивает.

— Блядь , Бэмби.

Я чувствую, как все его тело напрягается, а его член сводит судорогой. Затем он медленно опускается на локти и одурманенно целует меня.

Я переплетаю пальцы между его, моей левой рукой и его левой рукой, и наши кольца мягко звенят друг о друга. В моей груди лютая тоска. Я хочу, чтобы этот мужчина принадлежал только мне. Я не хочу его ни с кем делить.

— Это был хороший первый раз? — спрашивает он, сильнее прижимая меня к себе.

— Лучшее, — шепчу я, роскошно потягиваясь и размахивая пальцами ног.

— Я рад, моя прекрасная жена.

Мы заказываем обслуживание номеров и едим гамбургеры и картошку фри с кетчупом в халатах, глядя на город. Только заползать в постель и укладываться спать в объятиях друг друга, когда наши глаза тяжелеют.

Я так рада, что испортила мамину вечеринку, это последнее, что я думаю перед тем, как заснуть.

Утром я просыпаюсь в объятиях Лаза и прижимаюсь к нему носом. Он сонно бормочет, крепче обнимает меня и целует в макушку. — Доброе утро, жена.

Я смеюсь ему в грудь, чувствуя головокружение от того, что фантазия еще не закончилась. Лаз крепко прижимает меня к своим бедрам, и я чувствую, как он тверд.

— Позволь мне вымыть тебе волосы, — говорит он, поглаживая их пальцами.

Я ерзаю на его члене, все еще чувствуя себя слишком сонным, чтобы вставать. — Ты уверен, что не хочешь остаться в постели?

— Я могу трахнуть тебя в душе, — указывает он.

И вот так моя киска проснулась, сука.

Ванная комната огромная и роскошная с душевой кабиной с несколькими форсунками. Пока он намыливает мне волосы, он задает мне глупые вопросы, например, какие у меня любимые необычные сочетания продуктов.

— Арахисовое масло и соленые огурцы, — отвечаю я.

— Ты чудачка.

— Ах, да? Какая у тебя странная комбинация?

— Мне нравится окунать печенье Oreo в сок, но это не странно. Это практически гурман.

— Уууфф.

Он щекочет меня, и я визжу, как птеродактиль, я так сильно смеюсь.

Только когда он смывает кондиционер с моих волос, его член стукается о мою задницу, и я вспоминаю его обещание заняться сексом в душе. Я дергаюсь за него, пока он не прижимается к моей заднице.

Лаз стонет и целует меня в шею. Я так возбуждена и мокра, что, когда плюшевая головка его члена скользит между моими губами, он скользит прямо внутрь.

Мои ладони упираются в плитку, и я расставляю ноги. Одна из его больших татуированных рук приземляется рядом с моей, и я смотрю на то, как идеально мы смотримся вместе, когда он осторожно входит в меня, прижавшись губами к моему уху.

— Тебе больно, Бэмби?

Я качаю головой, вода стекает по моей коже и обтекает то место, где он проникает глубоко внутрь меня.

Лаз стонет и начинает не на шутку трахать меня, его мощное тело издает шлепающие звуки при каждом толчке. Я выгибаюсь в его хватке на моей талии.

Мой клитор тут же, и я играю сама с собой, сильно растираясь в такт его толчкам. Мои глаза закрыты, и я чувствую, что меня окружает Лаз. Окутан им. Есть только он и я, звук бегущей воды и экстаз, который нарастает во мне.

Я кончаю в радостном порыве, вода охлаждает мою горячую кожу, а затем упиваюсь ощущениями, когда Лаз бьет меня с чистой энергией и кончает со стоном в моем ухе, выжимая из этого момента все до последней капли удовольствия.

Потому что это закончилось слишком рано. Вода отключена. Вытираемся и одеваемся. Собирать вещи не нужно, так как мы ничего не взяли с собой, поэтому мы разделяем последний поцелуй за закрытой дверью, а затем оставляем все позади.

Мы держимся за руки, пока спускаемся на лифте и выписываемся. Когда мы выходим через парадные двери на свежий воздух, мы отпускаем друг друга.

Лаз бросает на меня такой же задумчивый взгляд, как и я, когда достает из бумажника квитанцию парковщика, и его Camaro привозят.

Домой.

Вернемся к тому, что Лаз был моим отчимом.

Вернемся к дерьмовой реальности.

— Где, черт возьми, вы двое были?

Как только мы входим в дом, мама встречает нас усталыми, злыми морщинками вокруг глаз. Она, наверное, выпила слишком много вина, почти не спала и все еще в ярости после вчерашнего дня.

Ее взгляд метается от меня к Лаз и обратно, сверхъестественно острый, как будто она смотрит повтор событий прошлой ночи, просто глядя на нас.

За спиной стягиваю кольцо с левой руки и надеваю обратно на правую. Я не знаю, что сказать. Я не знаю, как действовать. Я совсем замерзаю.

Лаз небрежно пожимает плечами. — Миа расстроилась после кладбища. Она не хотела возвращаться домой, поэтому я отвез ее в отель.

Мои глаза чуть не вылезают из орбит. Значит, мы не утруждаемся лгать? Я думал, что Лаз расскажет историю о том, как его машина сломалась в лесу, а мы всю ночь дрожали под куртками или что-то в этом роде.

— С какой стати Мия так расстроилась из-за того, что произошло много лет назад?

— Может, тебе стоит задать себе этот вопрос, Джулия. Ты та, кто чуть не отнял у нее вчерашний день.

Мама смотрит на него и поворачивается ко мне. — Тебе всего восемнадцать. Ты все еще в школе и не гуляла всю ночь. Я ужасно волновалась.

Я достаю телефон из сумки, но не пропускаю ни звонков, ни сообщений. — Я не знала, что ты беспокоишься. Ты не звонила.

— Я твоя мать, Миа. Конечно, я беспокоюсь. — Она поворачивается к Лаз. — Мужчина с такой репутацией, как у тебя, не должен проводить ночь наедине с неопытными девушками.

— Как угодно, Джулия. Я отвез свою падчерицу на кладбище, а потом в гостиницу и трахнул ее. — Его голос сочится презрением, хотя именно это он и сделал. Покачав головой, он поворачивается к кухне. — Кто хочет кофе? Моя голова сейчас взорвется.

Он уходит, не дожидаясь ответа, и мы с мамой смотрим друг на друга.

— Я смотрю за тобой, юная леди.

Мой желудок сжимается. Чувствует ли она на мне запах секса, который у меня был с ее мужем?

— Если я узнаю, что ты причастна к провалу моей вечеринки, я вышвырну тебя из этого дома так быстро, что у тебя закружится голова.

Я почти вздыхаю с облегчением. Ах, да. Что. То, что она упомянула о вечеринке, напомнило мне о том, что я подслушал между ней и моими дядями.

— Сейчас уже слишком поздно избавляться от меня. Опоздала на девятнадцать лет.

Глаза мамы расширяются. — Ты подслушивала мои личные разговоры?

— На самом деле это не подслушивание, если я стою в холле и слышу тебя против своей воли. Ты и мои дяди говорили обо мне во все горло.

Ее рот работает так, будто она пытается выплюнуть что-то горькое. — Я не могу больше держать тебя в узде. Мои братья уже несколько недель говорят, что тебе нужен муж, чтобы тебя контролировать, но я подумала, что будет лучше, если ты сначала закончишь школу. Как обычно, они были правы.

— Как будто они были правы, что ты должен был избавиться от меня? Может быть, ты позволила мне родиться, но ты давно изгнала меня из своего сердца.

Я отвечаю ей, и она удивляется, что я ей отвечаю.

Затем она приходит в ярость и кипит: — Неблагодарное дитя.

Лаз услышал, как мы спорим, и стоит в дверях. — Джулия, ей восемнадцать. Она слишком молода, чтобы выходить замуж.

Она стреляет в него надменным взглядом. — Я была помолвлена в семнадцать. Я съела свой оставшийся именинный торт в ночь перед свадьбой.

— И посмотри, как хорошо обернулся для тебя этот брак, — парирует он.

— Как ты смеешь! Кто ты такой, чтобы читать мне лекции о браке?

Пока они спорят, я пытаюсь улизнуть.

— Куда, по-твоему, ты идешь, юная леди? Мне есть что обсудить с тобой. Собираешься ли ты бросить школу или предпочитаешь, чтобы свадьба состоялась после окончания учебы? Лично я не понимаю, почему ты до сих пор посещаешь занятия.

Я смотрю на маму. Я все еще посещаю занятия, потому что понятия не имею, чем хочу заниматься в жизни. Может, я поступлю в общественный колледж, как только выйду отсюда. У меня нет оценок для Лиги Плюща или любой другой приличной школы, но я все еще хочу получить аттестат о среднем образовании. — Только не говори мне, что ты серьезно хочешь, чтобы я вышла замуж?

Мама одаривает меня натянутой, недружелюбной улыбкой. — Я смертельно серьезна. Мне надоело, что ты приходишь и уходишь, когда хочешь, и бросаешь мне вызов на каждом шагу. Детали мы сможем выяснить позже. Тем временем я начну звонить.

И с этими словами она поворачивается на каблуках и бойко идет наверх, с выражением лица, граничащим со злобным.

Она знает, что я испортила ей вечеринку.

Она не может этого доказать, но она знает, и вот как меня наказывают.

— Лаз, — шепчу я дрожащим от волнения голосом. — Я не хочу мужа, особенно такого, которого выберет мама.

Он подходит ко мне и кладет свою большую руку на затылок, пристально глядя мне в глаза. — Над моим трупом ты женишься. Этого не происходит.

— Что мы будем делать?

Я поражена, насколько естественным вдруг стало говорить «мы» . Как же это хорошо.

Я и Лаз.

Против мамы.

Против всего мира.

— Я что-нибудь придумаю. При этом постарайся не слишком волноваться. Просто сосредоточься на школе. — Лаз быстро оглядывается, прежде чем взять мое лицо в свои ладони. — И на мне.

Он накрывает мой рот своим обжигающим поцелуем, который я чувствую до кончиков пальцев ног.

— Ну давай же. Я сварю нам этот кофе.

В течение следующих нескольких дней я живу в страхе перед мужчинами, прибывающими в дом без предупреждения с обручальными кольцами. Я слышу, как мама по телефону спрашивает людей об их неженатых сыновьях и братьях. У нее есть список на планшете, и она делает заметки во время разговора. Сколько этот человек зарабатывает. Как давно этот в разводе.

Если я не подпишу свидетельство о браке, я не смогу выйти замуж. Я напоминаю себе об этом снова и снова. Не похоже, чтобы у мамы были какие-то рычаги воздействия на меня, кроме того, что она вышвырнула меня из этого дома, и я почти ожидал, что это произойдет в любом случае.

Куда бы я ни пошла в этом доме, я вижу Лаза или вспоминаю ночь, которую провела с ним. Его голос грохочет снизу, когда я нахожусь в своей комнате. Его запах витает в воздухе, когда его нет. Я часто слышу, как он насвистывает себе под нос или включает рок-песни по радио, когда ремонтирует свою машину. Есть только один мужчина на земле, за которого я даже подумала бы выйти замуж, и он женат на другой.

К несчастью, я представляю себе будущее, в котором я тоже замужем, а мы с Лазом крадемся за спинами наших партнеров. Я ненавижу это. Половину времени я уже терзаюсь чувством вины, и мне не доставляет удовольствия знать, что я краду чужого мужчину. И все же я не могу отделаться от мысли, когда в следующий раз почувствую могучие руки Лаза вокруг себя и его язык у себя во рту.

Я как раз занимаюсь домашним заданием по истории, когда открывается дверь моей спальни и входит Лаз. Он одет в свободную темно-серую рубашку с черными джинсами, а мягкая ткань так хорошо смотрится на его мускулах и подчеркивает сильное горло.

Интересно, собирается ли он сказать мне, что мама назначила дату моей свадьбы, когда горячая улыбка скользит по его губам. Он здесь для чего-то другого.

Лаз берет меня за руку, поднимает на ноги и целует.

— Что..

— Твоя мама ушла, — бормочет он между голодными поцелуями.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Это так мерзко. Это так запутано. Но я чувствую, как становлюсь горячей и влажной, когда его руки блуждают по моему телу.

— Ты позволил мне потрогать тебя, детка. Ты рисковая стерва, и это было так горячо, что я не могу думать ни о чем. Мне нужно снова увидеть, как ты полна моей спермы.

— Я не рисковая. Я на таблетках.

Он тянет назад. — Ты на чем?

— Ты слышал меня.

— Но ты была девственницей.

Я пожимаю плечами. — Многие женщины принимают таблетки, чтобы регулировать менструальный цикл. Кроме того, это предотвращает появление прыщей на моей коже.

Лаз хмурится. — Перестань принимать.

Я смеюсь, задаваясь вопросом, правильно ли я его расслышал. — Что?

— Ты слышала меня. Я хочу тебя хорошенько надрать.

Я сердито смотрю на него и поднимаю пальцы, пока говорю. — Во-первых, ты сошел с ума? Сотри это. Ты определенно сумасшедший. Во-вторых, я могу забеременеть. В-третьих, ты с ума сошел?!

Он ухмыляется и цепляет пальцем горловину моей футболки, притягивая меня ближе. — Это так сексуально. Скажи, что я могу снова забеременеть.

Я отбиваю его руку. — Ты меня не слушаешь.

— Я слышу тебя громко и ясно, Бэмби. — Лаз отпускает меня и начинает рыться в ящиках прикроватной тумбочки. Затем он переходит к моему комоду, роется в моем нижнем белье и носках и ощупывает спину.

— Что ты делаешь?

— Ищу твой рецепт, чтобы выкинуть его.

Я не держу там свои таблетки, поэтому просто скрещиваю руки и смотрю, как он разбрасывает трусики. С течением времени он становится все более раздраженным.

Наконец, он поворачивается ко мне. — Где они?

— Ты невероятен, Ладзаро Розетти. Я не скажу тебе, где мои таблетки, и я не собираюсь прекращать их принимать.

Его улыбка становится злой. — Да брось. Тебе нравится быть плохой со мной.

— Это не плохо, это безумие! Я могу забеременеть.

Он стонет и накрывает мой рот своим. — Это так горячо. Я хочу, чтобы ты была беременна. Возьми моего ребенка, и давай сбежим вместе.

Я пытаюсь отчитать его, но он хватает меня за затылок и раздвигает губы языком, вторгаясь в мой рот с решимостью человека, который собирается получить то, что хочет.

Когда он сжимает пояс моих шорт и туго натягивает их на мой клитор, я стону ему в рот. — Тебя слишком много.

— Я облегчу это. Я буду нежным.

Он начинает стягивать с меня шорты и нижнее белье. — Я не говорю о твоем члене. Я имею в виду твое все . Твое отношение. Твое эго. Твои безумные идеи.

Лаз вытаскивает меня из одежды и обхватывает мою задницу своими большими руками, прижимая меня к своему твердому члену. Нас поймают. Нас поймают, и мы отправимся прямо в ад, или на дно озера в бетонных ботинках, или куда-то еще, куда попадают ужасные люди, когда они делают что-то действительно плохое.

И неправильно.

Лаз прижимает поцелуи к моему горлу и, прижавшись губами к моему уху, говорит жарким, хриплым шепотом: — Позволь мне трахнуть тебя в твоей постели, пока твоей мамы нет дома. Я хочу влить свою порцию спермы в эту твою хорошенькую киску.

Мама могла вернуться домой в любую минуту. Я представляю, как склоняюсь над матрасом, закрывая рот обеими руками, в то время как Лаз жестко и основательно трахает меня сзади, его большие руки сжимают мою талию. Тот факт, что нас могут поймать, мысль о том, чтобы сделать что-то настолько безрассудное, вызвала у меня короткое замыкание в мозгу.

Он ведет меня обратно к кровати, и я знаю, что, как только он расстегнет джинсы, он окажется внутри меня. Мое сердце расплавляется при мысли о том, что мы вместе падаем на матрас.

Рядом с моей головой жужжит телефон, и я краем глаза смотрю на экран. Есть сообщение от мамы. Ну, дерьмо. Это не может быть хорошо.

— Подожди секунду, — задыхаясь, говорю я Лазу, беру телефон и подношу его к лицу.

Пожалуйста, надень свое красное платье-комбинацию на ужин в среду вечером. Нанеси макияж и сделай что-нибудь красивое с волосами.

Почему?

Я посылаю обратно, хотя я думаю, что я уже знаю ответ.

Фабрицио Розетти придет на ужин с одним из своих друзей-холостяков. Драго Ластро.

Я должен выглядеть в ужасе, потому что Лаз выхватывает у меня телефон и читает экран.

— Драго Ластро? — восклицает он, его голос звенит в тишине моей спальни. — Этот чертов хищник?

— Кто такой Драго Ластро?

Его губы кривятся. — Всего лишь один из самых хладнокровных и злобных ублюдков, которых я когда-либо встречал. Господи Иисусе, твоя мама должна знать его репутацию. Она как будто хочет, чтобы тебя съели заживо, жестокая сука.

Я тяжело сглатываю. — Может быть, да. Думаю, она ненавидит меня, потому что знает, что я испортил ей вечеринку.

— Эта дурацкая вечеринка. — Он берет мой телефон из моей руки и бросает его на тумбочку. — Эта проклятая женщина. Я не хочу, чтобы ты сейчас думала ни о том, ни о другом.

Он садится и натягивает рубашку через голову, образует букву «V» указательным и средним пальцами и указывает ими себе в глаза. — Сосредоточься на мне.

Мой взгляд скользит по его идеальному татуированному телу.

Боже, если он настаивает.

Он стягивает с меня футболку и джинсы, и мы оказываемся голыми вместе, плотно прижавшись друг к другу, наши ноги переплетены.

Я хватаю лицо Лаза руками и хнычу: — Трахни меня, как будто я твоя.

Он вонзает в меня большой палец, а затем вытаскивает его, размазывая мою влагу по всему телу. Затем он берет свой член в руку, выстраивается у входа и глубоко входит в меня.

— Ты моя.

Я чувствую истину этих слов всем сердцем, вплоть до кончиков пальцев рук и ног.

Его.