Жестокие романтики против кровавых гегемонов

«Надо быть подобным лисе, чтобы уметь обойти капканы, и льву, чтобы отпугнуть волков»

Н. Макиавелли

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Название этой главы я мог бы сформулировать иначе: «С какими идеями и целями Сталин принял участие в революции?» или «С какой целью революционеры-террористы и их покровители захватили Российскую империю, ликвидировали российскую монархию, государственность, покорили народы, населяющие эту империю?». Прочитав книгу №5 этой серии, внимательный читатель, надеюсь, понял, что уничтожение монархии в России путем масонской Февральской революции, а затем и захват России в октябре 1917 года являлся фрагментом большого плана еврейской и масонской мировой верхушки и также английской и американской политической элиты по переустройству миропорядка на нашей планете или, как это официально называли, — по установлению «нового мирового порядка на планете», фактически — установление однополярного миропорядка или совсем точно — установление гегемонии над всей планетой. И это не «теория заговора» или «версия заговора», а — реальность, подробно рассмотренная в двух предыдущих книгах. Именно с этой целью и была спланирована кровавейшая в истории человечества Первая мировая война, и этот сложный глобальный план был блестяще, даже — гениально, реализован к концу 1918 года.

При этом стоит заметить одну важную истину — в вышеназванной правящей «команде» английская элита и вся Великобритания ещё с первой половины 19-го века, со времен расцвета Ротшильдов, была в полной зависимости от еврейских капиталов. А ко второй половине 19-го века то же самое можно было утверждать относительно всей Западной Европы. Со второй половины 18-го века евреи возглавили самые крупные масонские организации в различных странах и использовали весь потенциал этих организаций в своих интересах и в деле организации многочисленных революций в Европе, перейдя, таким образом, от теории к практике достижения своей древнерелигиозной цели. Более того, в середине 19-го века создали свою сугубо еврейскую масонскую организацию «Бнай Брит», которой подчинили все масонские организации.

В середине 19-го века к масонским наработкам в деле влияния на «массы» и их обработки, формирования общественного мнения добавили технологию социального расщепления и сталкивания своего теоретика К. Маркса. Суммируя всё перечисленное и учитывая огромный финансовый и политический ресурс, еврейские лидеры в начале 20-го века замахнулись на глобальное переустройство порядка на планете путем организации Первой мировой войны с целью разрушить мощнейшие европейские монархии, добиться абсолютной власти и организовать в Палестине государство Израиль. И к 1919 году они по всем пунктам добились своей цели; ситуация на планете была под их контролем.

Одного из них — еврея Вальтера Ратенау (1867-1922), ставшего министром иностранных дел покоренной Германии, распирало от осознания своего величия, всесильности и понесло за рамки секретности, дозволенности, — он решил раскрыть, объяснить новую действительность и 11 июня 1921 года в издании «Plain English» написал: «Только 3000 человек, все друг друга знающие, управляют Европой. Они избирают преемников из своих. Эти евреи имеют силу сломать любой строй, где и какой признают «неумным» (сегодня — «недемократичным». — Р.К.)». За эти откровения 24 июня 1922 года его изрешетили пулями якобы немецкие патриоты и для верности вместо контрольного выстрела разнесли в клочья «контрольной» гранатой.

И если еврейских лидеров понять можно — они реализовывали старую религиозную, сионистскую идею, изложенную в Ветхом Завете, — главенствовать и управлять всеми народами на Земле, то, — что преследовали умные неевреи-революционеры, представители других национальностей, которые присоединились к еврейским террористам, к революции? Не те, неграмотные — которые легко и с удовольствием клюнули на простецкие, банальные обещания еврейских террористов-политтехнологов раздать землю и заводы и устроить Рай-Коммунизм, а те, которые были умные и многое понимали?

Многочисленных польских террористов-революционеров понять проще — они в 19-ом веке поднимали десятки восстаний, чтобы приобрести свободу и восстановить свою государственность и суверенитет, и продолжали преследовать эту цель. Некоторые их финские и грузинские единомышленники также преследовали подобную цель. Но остальные революционеры-неевреи о чем мечтали?

Как мы наблюдали в книге №4 этой серии, — старый марксист Плеханов давно объяснял, что «рэволюционэры»-террористы совсем не собираются создать некое общество справедливости и равенства, а добиваются власти всеми возможными средствам, чтобы строить в России свой Сион. И людей уровня понимания Плеханова было немало среди «старых» революционеров нееврейской национальности: Рыков, Бубнов, Фрунзе, Орджоникидзе, Молотов, Шапошников и другие. Среди них был и Иосиф Сталин. Им — зачем революция? Чего они хотели достичь? Ведь они не являлись добровольными помощниками евреев в достижении мирового владычества, — волонтерами, чтобы в конце концов стать славными привилегированными рабами?..

Уже на этой стадии размышления понятно, что пути и цели террористов-революционеров еврейской и нееврейских национальностей совпадали на стадии борьбы со «старой» властью, на стадии захвата власти и подавления сопротивления сторонников прежней национальной власти, а после захвата власти и её удержания цели и пути расходились в разные стороны, — и был неизбежен конфликт между попутчиками, кто-то кого-то должен был подмять или сломать ради продолжения достижения своих целей. Далее постараемся понять — зачем Иосиф Сталин принял участие в революции и какие цели преследовал, о чем мечтал?

Биография Сталина — Иосифа (Сосо) Джугашвили слишком хорошо известна, чтобы её подробно рассматривать, но некоторые её фрагменты стоит выделить, чтобы подчеркнуть некоторые черты личности: родился в 1878 году в небольшом городке Гори на Кавказе в семье бедного сапожника. С малых лет этот энергичный мальчик тянулся к знаниям, и его мать, в меру своих сил и возможностей, в этом ему всемерно помогала.

В формировании человека, ребенка играют роль два фактора. Первый — это Бог, как врожденные способности или изъяны, ибо, бесспорно, люди, дети не рождаются с равными способностями и талантами, а с разными, как продолжение предыдущей истории этой души. К тому же существует от рождения генетическая наследственность, когда телу ребенка передаются по наследству хорошие и плохие телесные свойства родителей. Поэтому родившийся ребенок — это не «чистая доска», а человек с историей из прошлой жизни, и из любого родившегося ребенка даже обществом лучших воспитателей, педагогов, тренеров и профессоров не вырастишь целенаправленно балерину мирового уровня, чемпиона мира по боксу или шахматам, гениального химика или физика-атомщика, или с золотыми руками: автослесаря, пианиста или столяра, а только — если у ребенка есть врожденная предрасположенность к тому или иному ремеслу. Сюда же относится способность к самообразованию и самосовершенствованию. Попутно подробно я остановился на этом моменте потому, что сегодня у взрослых и довольно грамотных людей есть много серьёзных заблуждений в этой базовой теме. Люди рождаются с равными правами, но не с равными возможностями.

Второй фактор — тоже Бог, как судьба, это всё окружение и все связи с окружающим миром: родители, страна, город или деревня рождения, педагоги, друзья, соседи, книги, воспитание, образование, сопутствующие события, приобретаемый личный жизненный опыт и т.п. Понятно, этот фактор также ведет к разности и неравенству, — потому что это формирующее человека окружение у всех разное. И здесь нет полного фатализма, потому что на развилках судьбы каждый человек имеет полную свободу принятия решения и определения дальнейшей своей судьбы, хотя на принятие этого свободного решения опять же влияют два перечисленных основных фактора, но в большей степени первый; и человек прогрессирует как личность-душа именно в борьбе со своим перешедшим в эту жизнь несовершенством, и в этом смысле в борьбе с самим собой в первую очередь, этим заслуживая перед Богом лучший «статус», лучшую дальнейшую судьбу.

Это, казалось бы, философское отступление, размышление, имеет непосредственное отношение к теме сталинизма, и в этом вскоре убедитесь; более того — на разных этапах биографии Сталина и истории СССР вам придется вспомнить это философское размышление об одной из базовых истин.

Проявилось ли что-нибудь неординарное в характере и в способностях маленького Сосо, будущего создателя мощнейшего государства? Друг детства Иосиф Ирамешвили в 1932 году в Германии издал книгу «Сталин и грузинская трагедия», в которой вспоминал о мальчишке Сосо Джугашвили: «...Дотошным образом выполнял домашние задания. Он считался лучшим учеником не только в своем классе, но и во всей школе. Во время занятий в классе он напряженно следил, чтобы не упустить ни одного слова, ни одной мысли».

Здесь мы наблюдаем у паренька Сосо, будущего Сталина, огромную жажду познания окружающего мира, жажду знаний и прекрасную способность их впитать, понять, осмыслить. Из личного опыта знаю — не в каждом классе из 30 учеников и не в каждой студенческой группе найдется такая ёмкая «губка» с внимательными горящими глазами, схватывающая почти всё налету и получающая удовольствие от знаний, от насыщения ими. Сосо Джугашвили был лучшим среди сверстников и подавал большие надежды на успешную судьбу, и Горийское духовное училище он закончил со всеми «пятерками», и более того — за выдающиеся успехи получил ещё и Похвальный лист. Его мать была очень счастлива.

При этом Сосо не был не вылезающим из дома отличником — «ботаником», а лидером в уличных играх и баталиях. И то, что он зачитывался древней поэмой «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели и произведениями Казбеги — говорит о многом. Молодому Сталину, бесспорно, импонировали бунтари, борцы с устаревшими традициями и предрассудками окружающих, как у Казбеги, или герои-витязи, борющиеся за свободу своего народа. И он хотел быть похожим на этих героев, даже назвал себя именем одного из героев — Коба, и очень радовался, когда друзья на улице называли его этим именем. Этим бойцовским героизмом будущий Сталин зарядился на всю жизнь. В начале 20-х его знали как умного трудоголика, старательного и эффективного партийного бюрократа, и не догадывались, что кроме этого он был ещё и безжалостным джигитом и коварным абреком, который в редкие моменты откровений признавался: «Высшее наслаждение — найти для себя врага и раздавить его, а потом выпить бокал хорошего грузинского вина».

Сталин восхищался и писателем Казбеги (1848-1893 г.), который был почти его современником, и, будучи обеспеченным и даже богатым человеком, стал аскетом — отказался от своего богатства и ушел в горы пастушествовать, любоваться красотой гор. Этот аскетизм стал примером для подражания.

А уличное происшествие с телегой, покалечившее в мальчишестве на всю жизнь Сталину руку, только подзадорило его самолюбие — быть не только равным, и доказать это, но и быть лучшим. Эту пружину-стимул прекрасно понимают те евреи, которых в школьном возрасте какой-то грубый невоспитанный сверстник оскорбил, обидел на национальной почве; в этом случае сильно задетое самолюбие, напряжение-стремление доказать, достичь, быть лучшим возрастает по разным векторам многократно и шансы добиться жизненного успеха в чем-то резко возрастают.

В юношестве у Сталина пробудилась лира, поэтическое дарование, и он стал писать стихи. В молодости пробовали писать стихи многие молодые люди, но не у всех это получалось талантливо, и не все стихи публиковали в газетах. А у 17-летнего Сталина его стихи не только были опубликованы в нескольких номерах газеты «Иверия» с 22 сентября по 25 декабря 1895 года, но его стихотворение «Рафаилу Эристави» было признано грузинскими филологами как выдающееся, и было размещено в книге «Грузинская хрестоматия, или Сборник лучших образцов грузинской словесности». Обычно эти факты злостные ненавистники Сталина замалчивают, но ведь это факт, говорящий о неординарной личности Сталина.

Стихи, конечно, хорошо; и постижение Бога — ещё лучше, но из далеких веков мудрый Шота Руставели подсказывал: «Если действовать не будешь — ни к чему палата ума», ни к чему накопленные знания... И Сталин решил идти путем своих любимых героев — бороться за справедливость, за бедных против богатых, за угнетенных и, особо отмечу, — за свободу своего грузинского народа и любимой Грузии против имперского засилья России. Иосиф Джугашвили-Сталин (перевод с грузинского):

Раскрылся розовый бутон,

Прильнул к фиалке голубой,

И, легким ветром пробужден,

Склонился ландыш над травой.

Пел жаворонок в синеве,

Взлетая выше облаков,

И сладкозвучный соловей

Пел детям песню из кустов:

«Цвети о Грузия моя!

Пусть мир царит в родном краю!

А вы учёбою друзья,

Прославьте Родину свою!»

Когда Сталин решил стать на путь борьбы с властью — шла вторая еврейская террористическая война в Российской империи (1901-1906 гг.), которую проводил Бунд во главе со своими кровавыми террористами — Азефом и Гершуни, а первый Совет в Петрограде возглавляли его представители — Бронштейн и Парвус-Гельфанд вместе с их одесским соплеменником Нахамкесом, но Бунд был чисто еврейской террористической организацией, и представителей другой национальности туда не принимали, поэтому к ним Сталин не мог присоединиться. Бывшая тогда на втором месте, на втором плане более мелкая террористическая организация — РСДРП Ленина-Бланка была не полностью еврейской организацией, с другими принципами приёма членов — интернациональными, и приняла в свои ряды Сталина — бунтующего грузинского националиста, нацмена.

Когда Сталин стал вникать в марксизм, то обнаружил уже знакомые идеи Казбеги, созвучие. Например, в своей работе «Анархизм или социализм?» (1906 г.) в качестве эпиграфа он взял «мудрость» К. Маркса: «В мире всё движется... Изменяется жизнь, растут производственные силы, рушатся старые отношения». Об этом же, но другим языком, говорил любимый Казбеги. И до Маркса тысячи писателей и философов об этом говорили, и до нашей эры говорили: «В мире всё движется... В реку времени дважды войти нельзя». Но после того, как масонский «ветер перемен» разрушительно пронесся в 19-ом веке по Европе, то эти слова Маркса слышались особой мудростью, да и новые «умные» словосочетания К. Маркса: «производственные силы», «прибавочная стоимость» и т.п. произвели на Сталина сильное впечатление, и он, вероятно, был уверен, что до Маркса «глупые люди» — заводчики, мануфактурщики, торговцы, ремесленники, кредиторы-процентщики, правители стран и выдающиеся мыслители не знали — что такое прибыль и откуда она берется...

Впечатлили его и взятые Марксом старые симпатичные масонские лозунги: «Свобода! Равенство! Братство!». И в своей работе «Анархизм или социализм?» (1906 г.) Сталин писал: «Будущее общество — общество социалистическое. Это означает, прежде всего то, что там не будет никаких классов: ни капиталистов, ни пролетариев, — не будет, стало быть, и эксплуатации. Там будут только коллективно работающие труженики.» Это Сталин повторит не только сразу после октября 1917 года, но и после 1928 года — во время насильственной коллективизации.

Но в дилемме «Анархизм или социализм?», что можно было выразить по-другому: «Хаос, вседозволенность и неограниченная свобода каждого члена общества или порядок и организованное структурное социалистическое общество?» — Сталин явно придерживался последнего варианта, несмотря на базисное абсурдно-лживое утверждение К. Маркса о необходимости разрушения и ликвидации государства — как формы организации жизни общества, которое Сталин в молодости поддерживал:

«...Как видите, по мнению социал-демократов, социалистическое общество — это такое общество, в котором не будет места так называемому государству, политической власти с ее министрами, губернаторами, жандармами, полицейскими и солдатами. Последним этапом существования государства будет период социалистической революции, когда пролетариат захватит в свои руки государственную власть и создаст свое собственное правительство (диктатуру) для окончательного уничтожения буржуазии. Но когда буржуазия будет уничтожена, когда будут уничтожены классы, когда утвердится социализм, тогда не нужно будет никакой политической власти, — и так называемое государство отойдет в область истории».

Но когда через пятнадцать лет в России им и его единомышленниками «буржуазия будет уничтожена, будут уничтожены классы, и утвердится социализм», то он создаст свою государственную структуру, свой «аппарат насилия» покруче всех прежних, и назначит своих «министров, губернаторов, жандармов» только назовет их по другому... А после Второй мировой войны эту большую глупость или лукавство Маркса признает ошибочным.

В работе Сталина «Анархизм или социализм?» есть ещё один интересный спорный фрагмент, когда он на примере судьбы своего отца объясняет кое-что рабочим: «...Но вернемся к нашему сапожнику. Как мы уже знаем, он предполагает накопить денег, а затем открыть свою мастерскую. Работает пролетаризированный сапожник и видит, что скопить деньги — дело очень трудное, так как заработка едва хватает даже на существование. Кроме того, он замечает, что и открытие частной мастерской не так уж заманчиво: плата за помещение, капризы клиентов, безденежье, конкуренция крупных хозяев и тому подобные хлопоты — вот сколько забот терзают частного мастера.

Между тем пролетарий сравнительно более свободен от таких забот, его не беспокоит ни клиент, ни плата за помещение, он утром приходит на фабрику, «преспокойно» уходит вечером и в субботу так же преспокойно кладет в карман «получку». Здесь-то впервые и подрезываются крылья мелкобуржуазным мечтам нашего сапожника, здесь впервые и зарождаются у него в душе пролетарские стремления. Время идет, и наш сапожник видит, что денег не хватает на самое необходимое, что ему крайне необходимо увеличение заработной платы. В то же время он замечает, что его товарищи поговаривают о каких-то союзах и стачках. Здесь-то и осознает наш сапожник, что для улучшения своего положения необходимо бороться с хозяевами, а не открывать собственную мастерскую. Он вступает в союз, включается в стачечное движение и вскоре приобщается к социалистическим идеям...».

Согласитесь, что этот пример актуален и сегодня, при современном капитализме: пытаться самому организовать свой бизнес, свою мастерскую, свою фирму или поступить намного проще — идти в наем и трясти деньги с работодателя-предпринимателя, шантажируя его стачками и забастовками, и, сидя после работы беззаботно в пивнухе, радоваться, что проблемы сбыта, конкурентов, сложности рынка, новых моделей продукции, кредита, возврата дебиторки, подорожавшего сырья, агрессивных бездушных рабочих и жестоких алчных налоговиков, рекетиров и ещё многое другое — это его, а не мои, наёмного рабочего, проблемы...

Теперь перейдем к более важной теме. Перед тем как выйти с речами и агитацией к бакинским рабочим, в народ, Сталин основательно изучил тему «старого — нового», тему прогресса и эволюции не только в человечестве, но и вообще в природе, поэтому вникнул в теории Дарвина и Ламарка, «Молодой Джугашвили полностью принял эволюционную теорию Дарвина в качестве универсального объяснения развития природы от простых организмов к более сложным по мере их приспособления к изменявшимся условиям», — отметил в своём труде исследователь сталинизма Ю. Емельянов («Сталин. Путь к власти», 2007 г.).

Но особую роль в миропонимании Сталина, в его убеждениях, а в результате — в его судьбе и судьбе народов СССР сыграл французский мыслитель Жан Батист Ламарк (1744-1829), который свои мысли выразил в работе «Философия зоологии». Основные убеждения Ламарка были следующими:

«Обстоятельства влияют на форму и организм животных... Значительные изменения обстоятельств приводят к существенным изменениям в потребностях, а изменения этих последних по необходимости влекут за собой изменения в действиях... Если обстоятельства приводят к тому, что состояние индивида становится для них обычным и постоянным, то внутренняя организация таких индивидуумов, в конце концов, меняется. Потомство... сохраняет приобретенные изменения».

А ловкий К. Маркс перенес это наблюдение на человеческое общество, немного словесно модернизировал и сказал своё знаменитое: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание». Хотя у Сталина был опровергающий этот ложный тезис пример — писатель А. Казбеги, который поступил почти как Будда... и можно привести ещё тысячи примеров. Но Сталин в своей работе ввел термин(!) — «неоламаркизм» и вторил Марксу:

«В общественной жизни также сначала изменяются внешние условия, сначала изменяются материальные условия, а затем в соответствии с этим изменяются и мышление людей, их нравы, обычаи, их мировоззрение». А ведь часто бывает так — прочитал мудрую книгу или встретил мудрого человека, или долго и усердно над чем-то думал — и шарило и перевернуло сознание, или сильно встряхнуло какое-то событие, — и в течение нескольких часов сформированное многими годами мировоззрение перевернулось, изменилось радикально.

А разве — внешние условия, «бытие-мое» не влияет на человека, разве не изменяет его? — Влияет и изменяет, но не настолько, чтобы совсем радикально. Здесь истина половинчата, частична, но эта частичность существенна. Человека формируют два фактора: наследственные, врожденные и воздействия внешней среды (воспитание, улица, книги и т.д.), а в какой пропорции(?) — это индивидуально. В отличие от К. Маркса было немало людей, полностью утверждающих противоположный фактор, например, знаменитый академик Н. Бехтерев считал, что «у одних детей с пеленок преобладает злое начало, у других — доброе. Так природа разместила в их генной основе добро и зло». Знаменитый Платон утверждал примерно то же самое, но не так категорично. Достаточно убедительные и интересные доказательства в своих научных трудах привел и знаменитый итальянский ученый первой половины 20-го века Чезаре Ломброзо.

Получилось, что в дружной паре объективной данности формирования человека: прошлое человека (генетика и накопления личности в предыдущих рождениях с различными знаками) и внешние условия настоящего Сталин выбрал только второе в ущерб первому, и в результате у него в сознании получилась не дружная взаимодополняющая (комплектующая пара), а бином, дилемма с конкурирующими борющимися составляющими (правда-неправда, верно-неверно), поэтому неприятности науки генетики и генетиков в СССР со стороны Сталина были предопределены ещё в первые годы 20-го века, ещё задолго до революции 1917 года.

Если придерживаться одностороннего, половинчатого суждения, как Сталин, то из вышеизложенного утверждения Ламарка-Маркса можно сделать вывод: если создать для индивидуумов соответствующие внешние условия, то можно сформировать индивида с желаемыми только положительными качествами, которые уже передадутся по наследственности следующему поколению, детям, над формированием которых не надо будет уже стараться работать, как над первым, «пилотным» поколением несовершенных людей. Таким образом, — плохие люди, тем более преступники, будут искоренены. Вот это и будет Коммунизм — общество отличников, тружеников, совершенно порядочных, трудолюбивых, честных и во всем красивых и правильных людей. — Эх, красивая эта идея, но... Поэтому коммунисты, в отличие от прагматиков — бундистов, с уверенностью несли абсолютную чушь, что не только при коммунизме, но и при социализме уже не будет преступности и преступников, и это читатели могли прочитать в книгах и на лозунгах даже в 80-х годах 20-го века...

Теперь стоит вспомнить моё философское размышление в начале этой главы; марксисты полностью игнорировали природу человека, его врожденные качества — генетику, и его историю личности-души до рождения. А ведь если основные религии признают душу бессмертной, то значит — она имеет свою историю не только, в этой телесной жизни, но и в оба направления — до рождения человека и после смерти тела.

Говоря об этой «интеллектуальной начинке» Сталина, о ламарксизме-марксизме стоит отметить и «веяния времени» в этот период, — Ф. Ницше создал концепцию совершенного человека—«сверхчеловека», наш В. Соловьёв зашел ещё дальше — до создания совершенного общества— «богочеловечества», и об этом же писали и учили Блаватская, Гуджиев, Рерихи, заезжие суффисты и индусские мудрецы, приглашавшие в свои ашрамы для улучшения душ, а Рудольф Штайнер (1861-1925 гг.) для перековки людских душ и достижения ими максимального совершенства создал недалеко от любимого Лениным Базеля специальный центр — «Гетеанум». В общем, — желающих переустроить Космос, Вселенную, Бога и все человечество перевоспитать по одиночке и «массово» в «сверхчеловеки», в ангелы и даже в архангелы было немало...

Придя к власти, Сталин неоднократно акцентировал внимание на необходимости «растить и выращивать новые поколения». Как это у него получилось, — мы будем наблюдать в нашем дальнейшем исследовании. Хотя уже на заре создания СССР этими стройно шагающими новыми поколениями — узковоспитанными, убогими комсомольцами-демьяновцами публично возмущался с болью и горечью Сергей Есенин.

И если первым этапом у Сталина была борьба со старым, «отжившим» и несправедливым, за равенство и бесклассовость, то вторым этапом, после уничтожения классов и несправедливости, — его мечтой и целью было создание нового общества справедливости и процветания, формирование нового человека — совершенного, правильного, а не достижение гегемонии-владычества одной «богоизбранной» нации над всеми другими. Начавшийся после окончания Гражданской войны конфликт Сталина с Лениным и Бронштейном-Троцким был неизбежно заложен априори, ещё задолго до 1917 года... — в разном миропонимании, в различных идеях, целях и мечтах.

А Ворошилов, Фрунзе, Орджоникидзе, Рыков, Бубнов, Дзержинский, Молотов и многие другие совсем неглупые неевреи, и даже использованный «в темную» В. Чапаев и ему подобные, сражались в подполье, в революции и в тяжелой Гражданской войне не ради «мировой революции» — то есть не ради гегемонии-владычества евреев над всеми народами, над планетой. Они устали от сражений, суровых полевых неудобств, смертельного риска и страха, в том числе перед ужасным непредсказуемым Бронштейном-Троцким с его бронепоездом смерти, устали от боли за свой разорванный и уничтоженный в большом количестве народ и лежащую в полной разрухе свою Родину и ожидали, что Ленин-Бланк с Бронштейном-Троцким после окончания Гражданской войны и наступления мира начнут создавать обещанное коммунистическое общество справедливости, благоденствия и всеобщего счастья, начнут восстанавливать страну, города и села.

Но Центрожид этого не делал, а в 1920-ом году сразу бросил тысячи русских красноармейцев на Польшу, легко швырнул тысячи русских жизней под пули и снаряды ради мировой революции и своей гегемонии. Они были в восторге от этого? — Конечно нет. Они были довольны Лениным и Бронштейном? Конечно нет. Они хотели совсем другого. Они недовольно и раздраженно роптали в своём внутреннем диалоге и среди своих единомышленников. Для открытого возмущения и противостояния засилью приезжих комиссаров у них не хватало ни ума, чтобы правильно организоваться, ни силы духа и воли, в общем, — им не хватало умного и сильного организующего человека: «им вождя не доставало».

После провального похода на Польшу Гражданская война в России неожиданно продолжилась в 1921 году, когда восстали матросы Кронштадта и крестьяне 40 губерний. После этих событий наступил мирный период, в который опять напряженно зазвучал вопрос: «Что делать дальше?». Ленин и Бронштейн стали грабить церковные ценности и пересылать их в Германию, Польшу и Румынию... — опять стали готовиться к продолжению мировой революции. Посланец Троцкого — еврейский террорист Макс Гольдштейн (1897-1925 гг.) со своими единомышленниками поехал зажигать мировую революцию в Румынии, то есть — захватывать Румынию, и для начала он взорвал румынский Сенат. Но самонадеянный Гольдштейн так и не стал очередным героем еврейского народа — не смог одурманить румынских пролетариев и крестьян и поднять их против своей национальной власти, был арестован и приговорён в 1922 году как опасный террорист к пожизненному заключению.

Наблюдавший за всем этим Сталин не собирался дальше помогать реализовывать чьи-то глобальные планы и цели, тем более, что возникшие в 1922 году обстоятельства способствовали успешному началу его необъявленной оппозиционной деятельности.

К 1922 году Сталин был в расцвете сил — ему было 44 года, это была мощная зрелая личность, опытный боец, который и по Европе попутешествовал: бывал в Стокгольме, Кракове, блестящей Вене, после чего несколько лет в ссылках задумчиво бродил по тайге и неспешно разговаривал о вечном с местными шаманами; и в Гражданскую войну, не будучи военным, он был палочкой-выручалочкой — с помощью своей холодной логики, смекалки и организаторских способностей очень эффективно затыкал дыры на фронтах и промахи в руководстве Красной армией: под Царицыном, под Пермью и в Петрограде.

Опьяненные победой и властью над огромной империей Ленин, Бронштейн и прочие Розенфельды и Апфельбаумы не сразу поняли, что их самый надежный соратник Сталин решил начать «гнуть свою линию», начал свою большую игру, ибо чтобы реализовать свои давние цели и мечты, ему необходимо было захватить власть у торжествующих гегемонов. Первыми его оппозиционную линию — «наперекор течению» заметили его потенциальные единомышленники и стали быстро сплачиваться вокруг него, как вокруг возникшей точки кристаллизации, и этот оппозиционный антиеврейский, антигегемоновский кристалл стал быстро расти. Вячеслав Молотов вспоминал (интервью Чуеву):

«В условиях острой борьбы вокруг Сталина всё больше сколачивалась активная группа — Дзержинский, Куйбышев, Фрунзе и другие... Мы называли себя «большевиками» — против Троцкого. Он зна-а-ал, чуял, конечно, сговор. Он со своими компаньонами, а мы со своими».

Но стали собираться вокруг Троцкого его единомышленники-гегемоны против возникшей оппозиции с опозданием, уже во второй половине 1923 года, уже после конфликта Сталина с Лениным по национальному вопросу, вернее, по вопросу государственности.

Заканчивая эту главу, хочу обратить внимание читателей на переломную, начальную точку этого периода, на волевой момент принятия решения. Если бы в ситуации, когда многие поняли, что Ленин находится в безнадежно больном состоянии, и возник вопрос преемственности власти после смерти Ленина, и Сталин сказал бы кому-то из своих соратников, что думает перехватить власть в СССР у Троцкого и его соплеменников, то его собеседник, скорее всего, повертел бы пальцем у виска и сказал бы: «Иосиф, ты осознаешь — что ты сказал, что за бред ты несешь, понятно — что это невозможно и крайне опасно».

Вообразите, представьте себе следующую условную сцену: в 1922 году вечером в комнате за круглым столом под абажуром сидят: Молотов, Орджоникидзе, Куйбышев, Фрунзе, Ворошилов, Дзержинский и Сталин. И задумчивый Сталин, выпустив клуб дыма, прищурясь, говорит: «Так дальше продолжаться не может. Столько лет крови, разрухи и грабежа... А они хотят это продолжать дальше и ничего строить не собираются. Хватит, этому надо положить конец. Надо повернуть в другую сторону, — надо строить новую страну и формировать новое общество, для этого мы все и сражались».

Например, Орджоникидзе эмоционально спрашивает: «Иосиф, но как это сделать?» И этот вопрос звучит почти риторически: «Я не вижу возможностей и шансов что-то изменить и как-то это все перевернуть». Сталин хладнокровно отвечает: «Только одним путем — через захват власти». Многие за столом съёжились и оглянулись — закрыты ли двери и окна... Они вдруг осознали себя заговорщиками... Повисла многозначительная тревожная тишина, пауза. После которой, например, Вячеслав Молотов, глядя в глаза Сталину говорит: «Ты понимаешь — что сказал, что ты задумал? Ты понимаешь — что хочешь пойти против самого Центрожида, против вождей — против Ленина и Троцкого, против всего еврейства? Ты ведь задумал очередную революцию? Ты думаешь, у тебя, у нас есть какие-то шансы их переиграть, их победить и отобрать у них власть? Ты всё просчитал? — Ведь может возникнуть Гражданская война другого вида, в результате которой третья сила — народ, безумно ненавидящий большевиков, сметет и их и нас...».

Опять зависла пауза, напряженная тишина, после которой Сталин говорит: «Я много над этим думал. У нас есть шансы. Мы их хорошо знаем, — они не умнее нас, а мы теперь не глупее их. Мы попытаемся использовать масонскую стратегию и тактику и перехватить власть мирным путем, избегая вооруженного столкновения и новой гражданской войны. И, надеюсь, если понадобится, то Феликс Эдмундович нас подстрахует, нам поможет, у него немалая сила. В крайнем случае, главная сила — армия пойдет за Ворошиловым, Буденным и Фрунзе, а не за Бронштейном и Эфроимом Склянским. Все посмотрели на Дзержинского, а затем на Ворошилова и Фрунзе, которые не выдавали колебаний и выглядели собранными и уверенными.

Не так давно вернувшийся из Швейцарии Дзержинский начал говорить: «Иосиф, я надеюсь, ты понимаешь, что значит пойти против еврейства? Я надеюсь, ты понимаешь, какая ситуация сложилась сейчас на планете после мировой войны? Ты ведь понимаешь, что идти против еврейства в России, это значит идти против всего еврейства на планете и всего масонства на планете... И если ты отберешь у них власть в России, то они не согласятся с этим, — и твоя Россия будет в экономической и политической изоляции, они задушат тебя всеми способами вплоть до организации любимого террора, любимой революции, отравят, застрелят, взорвут или могут собрать вооруженную коалицию, Антанту и пойдут войной...

Ты понимаешь, что принимая это решение, ты идешь против установившегося недавно миропорядка, ты хочешь изменить миропорядок на планете...».

Все пораженные описанным грандиозным масштабом переглянулись, — всё сказанное Дзержинским напрямую касалось и их. Опять наступила пауза, напряженная и наполненная чем-то очень серьёзным; возник выбор: или после тяжелых лет войны наслаждаться миром и властью со всеми её соблазнительными возможностями или сконцентрироваться и вместе со Сталиным продолжить борьбу. Борьбу за что? За власть? — Ведь они и так у власти... Это борьба за верховную власть и за народ, за страну, за Родину, за Отчизну, за мечты и цели — построить справедливое благополучное общество и красивую страну; — звучит помпезно, даже выспренно, но ведь правда.

«Я много думал, — заговорил Сталин, — у нас есть шансы, и, по-моему, обстоятельства внутри страны и за её пределами нам способствуют. Стоит попробовать, необходимо попробовать. Вы со мной?..» После принятия решения осталось обсудить детали, тактику, взаимодействия, связи и т.п.

Итак, что можно сказать о человеке, решившем перестроить мир, побороться с гегемонией «богоизбранных», решившем изменить ситуацию не только в России, но и на планете? Какие ещё здесь нужны оценки и эпитеты? В этом понимании меркнут лукавые глупости фанатичного сталиниста и автора нескольких книг о Сталине А. Меняйлова, буйная фантазия которого отображается в названии глав его книг — «Благосклонность Духа Тамерлана к Сталину», «Тунгусское Диво и Сталин (Сошествие Агды)», «Сталин держал в руках Чашу Грааля!».

Думаю, многие соратники Сталина, которые решили в этот период его поддержать, включиться в эту большую игру за власть на его стороне — не были уверены в успехе, это было больше похоже на опасную авантюру, рассчитанную наудачу, даже на чудо или пресловутое русское «авось» — авось вынесет, авось повезет, авось что-то из этого получится, авось умный упертый Сталин сможет выдержать эту игру на высоком уровне до конца — и сможет их переиграть...

Кстати, можно понять отношение захватчиков России и их потомков к Сталину, — они в нем ошиблись, он был в их команде, был их союзником, но он не только их предал, но и стал с ними бороться и — победил, отобрал у них власть над Россией и нарушил планетарную гегемонию! Поэтому понятно, что злостная ненависть к Сталину «богоизбранных» и жирующих около них «друзей» будет продолжаться очень долго — веками, это следует понимать и к этому стоит с сочувственным пониманием привыкнуть.

В следующей главе рассмотрим обстоятельства, которые в этот исторический период благоприятствовали успешной реализации грандиозного плана Сталина.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сталину удалось успешно осуществить свои план, казалось бы, на первый взгляд в безнадежной ситуации или — в очень трудной ситуации. Но, если внимательно присмотреться, то можно обнаружить, что многие обстоятельства и факторы благоприятствовали смелому плану Сталина. Ниже я перечислю многие из них, но это не значит, что в перечне в начале идут самые важные, значимые обстоятельства и факторы, — в этот период было несколько важных факторов, и главное — эти благоприятные факторы все вместе дали положительный эффект, сильно помогли Сталину. При этом я, конечно, не исключаю такой важный фактор, «динамический», «пассионарный» — как воля и интеллект Сталина, и воля, интеллект, надежность и сплоченность его единомышленников, соратников. В этот исторический период мы имеем редкий удачный случай пересечения двух факторов — созревший для какого-то решения и дела человек и одновременно незаметно созревшие к этому решению и к этим переменам исторические обстоятельства.

1. Первым я назову — исторический фактор или фактор исторических событий 1922-1923 гг. Что я под этим подразумеваю? — Закончилась тяжелая кровавая братоубийственная война, после которой многомиллионное население и миллионы красноармейцев жаждали мира, мирной жизни, любви, создавать семьи, обустраивать быт, воспитывать детей, возделывать землю, заниматься образованием и наукой, восстанавливать дома, деревни, города и страну в целом. Но наперекор этим страстным массовым желаниям, — кровожадная и жаждущая глобальной власти «комиссарская» группа лиц во главе с Лениным и Бронштейном-Троцким, после небольшой подготовки, начала новую войну — международную против Польши, осуществляя свою идею мировой гегемонии — мировой революции.

При этом коммунистические вожди и не скрывали своих целей — «Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару (понимай — к мировому господству. — Р.К.), — орал перед красноармейцами Тухачевский, — Вперед, на Запад! На Берлин!» Для этой «прекрасной» цели «русского пушечного мяса» Ленину, Бронштейну и их подчиненным было не жаль, — погибнут за «наше» «святое дело». И это многие русские, татары, украинцы, калмыки и белорусы в 1920 году понимали уже отчетливо, и устало, с тоской, с горечью и раздражением наблюдали, как беспардонно стараясь использовать русский патриотизм, пытался «зажечь» Тухачевский:

«Великий поединок решит судьбу войны русского народа с польскими насильниками. Войска Красного знамени и войска хищного белого орла стоят перед смертельной схваткой. Перед наступлением наполните сердце свое гневом и беспощадностью. Мстите за сожженный Борисов, поруганный Киев, разгромленный Полоцк. Мстите за все издевательства польской шляхты над революционным русским народом и нашей страной».

А более ушлый и коварный Лейба Бронштейн-Троцкий, понимая желание красноармейцев мирной жизни, умудрился это использовать в своей «зажигалке» и орал: «Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира... Красные войска, вперед! Герои, на Варшаву!».

А в это время И. Уншлихт под девизом — «и мир нам только снится» тихим доверчивым голосом инструктировал военных комиссаров: «Поднимая боевой дух, обучая и просвещая подчиненные вам части Красной армии, вы должны помнить, что захват Варшавы не является нашей конечной целью, а лишь только исходным пунктом на пути к действительно великой цели — европейской революции, революции всемирной».

Но многие красноармейцы и командиры среднего звена, глядя на польскую кампанию, стали тягостно прозревать, понимать, что Октябрьская революция совершалась не ради улучшения жизни «масс», не для создания общества благополучия, а совершалась ради мирового господства точно не русского или татарского народов, и была фрагментом к этой глобальной цели. Поэтому и не зажегся знаменитый русский боевой дух, потому что понимали — обманывают, используют, воюем не за своё, а за чужое.

Вероятнее всего, и «странное» поведение Сталина во время этой кампании — странные нестыковки, «непонимания», не скоординированные действия его Красных армий с юга с армиями Тухачевского и Бронштейна и даже не желание помочь, поддержать объясняется с этой стороны, этим пониманием, этим внутренним тягостным диссонансом, стратегическим несогласием и молчаливым внутренним протестом.

Впрочем, лидеры коммунистов особо и не скрывали истинные цели, хотя и старались эту идею прикрасить «аппетитным» соусом для масс, и тот же Тухачевский через пару лет в своей книге это объяснял: «Если бы не наши стратегические ошибки, не наш проигрыш, то, быть может, польская кампания явилась бы связующим звеном между революцией Октябрьской и революцией западноевропейской».

Кстати, бездарность и ошибки Тухачевского не объясняют полностью поражение коммунистов, это только половина поражения. А половина заслуги в этом поражении — это активная разъяснительная работа польской интеллектуальной элиты среди своих масс. Если польский генерал Розвадовский в своих речах перед солдатами и ополченцами делал упор на патриотизм и предыдущую утрату поляками суверенитета: «Либо мы разобьём большевистских дикарей и тем самым обезвредим советский заговор против независимости нашего Отечества и существования нашего Народа, либо всех нас без исключения ожидает новое ярмо и тяжелое рабство», то связанные с Ватиканом польские священники понимали больше и пытались объяснить всю глубину правды:

«Большевизм и вправду идет на завоевание мира. Раса, которая управляет ими, уже завоевала мир, используя золото и банки, а сегодня, подгоняемая текущим в её жилах извечным стремлением к империалистическим захватам, стремится надеть на шею всех народов ярмо своего правления. Мы не боремся с народом России, но сражаемся с теми, кто попрал Россию, высосав её кровь и её душу, стремясь к новым захватам» (из исследования сотрудника Эрмитажа Ю. Кантор).

Вот таких объяснений русским пролетариям, солдатам и крестьянам не хватало до 1917 года и в 1917 году. Поэтому в сравнении с 1917 годом в России — в Польше в 1920 году, несмотря на мощнейшую агитацию среди польских масс большевистских агитаторов, польских и немецких коммунистов: «Землю польским крестьянам, заводы — польским рабочим!», плюс — свобода, братство, равенство и коммунизм, несмотря на созданное уже большевистское польское правительство, «защищающее» рабочих и крестьян — в польскую Красную армию, к огромному разочарованию Центрожида, с огромным потугами за несколько месяцев собрали всего около 1000 польских придурков и выродков, а в России легко одурманили, оболванили несколько миллионов. Кстати, в Венгрии и Румынии, как и в Польше, правильный ликбез элитой своих «масс» дал в конце концов такой же хороший защитный эффект, а наша промасоненная интеллигенция очень стыдилась поднять «еврейский вопрос» и усердно третировала тех редких храбрецов, которые это пытались сделать.

Если раньше насильственную продразверстку — грабеж русских крестьян, коммунисты объясняли Гражданской войной и обещали после её завершения коммунизм, то теперь Гражданская закончилась и очередной грабеж крестьян и жесткую эксплуатацию рабочих в русле «милитаризации экономики страны» объясняли уже войной международной, с Польшей и мировой. Это также переполнило чашу терпения русских крестьян, и было одной из причин последующих мощных крестьянских восстаний 1921-1922 годов.

Факт поражения Красной армии в польской кампании имел также негативные последствия. Был уже создан культ мощной и непобедимой большевикской армии — она разрушала и разметала якобы всё старое на своём пути и якобы была символом нового времени, якобы закономерных перемен и прогресса. И вдруг эта многомиллионная армия проиграла Польше, которая существовала ещё всего-то полтора года, которой, как заметил Маяковский, — ещё на картах не было. Это был шок. Было над чем подумать. По имиджу большевиков, сторонников мирового господства, был нанесен сильный удар.

Этот исторический фактор многократно усилился и ещё больше сыграл против гегемонов после событий, происшедших после поражения в Польше в 1921 году и в буквальном смысле потрясших захватчиков России, — это Кронштадтское восстание и мощные массовые крестьянские восстания в 1921-1922 гг. в 118 российских уездах (по данным ВЧК), и последующий длительный смертельный голод. Словно в этом Мире всё стало работать против захватчиков России, особенно против мировых гегемонов, все события словно говорили — какая к чертям Польша, Румыния или Германия и вся эта кровавая мировая революция, — здесь, в сильно разрушенной России, срочно необходимо наводить порядок и организовывать жизнь, налицо была ужасная гуманитарная катастрофа.

А большевики поступали ровно наоборот — хлеборобов-крестьян грабили до состояния смертельного голода и этим провоцировали крестьянские восстания, в ходе которых уничтожали тысячи русских крестьян военными отравляющими газами. И судя по тому, что объяснял Цюрупа в 1921 году на 10 съезде партии захватчиков, всё делалось сознательно: «Всё должно было быть взято из обычной нормы потребления крестьян. Отсюда проистекает вывод, что никто без сопротивления, активного или пассивного, не даст вырвать у себя кусок изо рта».

2. Вторым существенным фактором следует отметить — сильно измененное к 1922 году сознание «масс», в том числе и одураченных, и многих большевиков различных уровней, что я уже неоднократно отмечал выше. Это также относится к историческому фактору, можно назвать — аспект исторического фактора, ибо это образовавшееся к 1922 году новое сознание, прозрение было закономерным, логическим результатом всех последних событий. Сознание людей в России было уже точно не на уровне 1917 года, и точно было не в пользу захватчиков, тем более — гегемонов. И точно это сознание не улучшал большевикский Холокост в казачьих областях России, косящий своей кровавой коммунистической рукой тысячи жизней в Крыму.

Наиболее здравомыслящие коммунисты понимали, что в России стало уж очень зыбко и опасно, вот-вот уйдёт «народная» почва из-под ног и жестоко разорвет в клочья. Даже главная силовая опора — Красная армия стала крайне ненадежной и всё чаще возникали случаи неповиновения, например, трудно было найти в Красной армии русские полки, готовые убивать своих — русских кронштадтских матросов, и Тухачевский в растерянности и панике писал С. Каменеву: «Вчера обстановка сложилась скверно. Часть полков осталась верной, а часть добровольно возвратилась по выходе из города. Этот казус заставил отложить сегодняшнюю атаку. Сейчас действуют трибунал и особый отдел, чистка и расправа будет очень жесткая». И расправа была очень жестокая — на окраине Петрограда коммунисты, во главе с «безвинно пострадавшим» в 30-е «агнцем» Тухачевским, массово расстреливали русских красноармейцев, не желающих убивать русских. А остальных гнали в атаку на прозревший и восставший Кронштадт, на братоубийство и смерть, установив позади них в спины пулеметы заградительных отрядов. Теперь этим российским солдатам никто из большевиков не обещал ни земли ни заводов.

Но для полноценной атаки верных красноармейцев в 5-миллионной Красной армии не хватало, и это после окончания всех войн, поэтому мудрый Ленин смекнул и посоветовал Тухачевскому взять для штурма Кронштадта молоденьких, глупеньких, ещё оболваненных коммунистической пропагандой курсантов. На это Тухачевский телеграммой Ленину отвечал:

«В Кронштадте рабочие присоединились к морякам. По крайней мере сейчас я не могу взять из Петрограда бригады курсантов, так как иначе город с плохо настроенными рабочими было бы некому сдерживать».

Против большевиков, против Центрожида в 1921 году восстала «колыбель революций» — Петроград, восстала самая надежная одураченная опора захватчиков — петроградский пролетариат. В Петрограде, — восстали рабочие любимого коммунистами Путиловского завода, которые не только устроили демонстрации с транспарантами — «Советы без коммунистов и евреев!», но стали на улицах Петрограда ловить и бить коммунистов. Но в ответ Центрожид решил всех прозревших бунтовщиков сделать безработными, лишить хлеба — и закрыл 11 февраля более 90 петроградских заводов и фабрик. Но петроградские рабочие после этого стали ещё более воинственными. Ленину и его «пролетарской партии» ничего не оставалось, как 25 февраля 1921 года объявить военное положение в Петрограде и подавить восставших пролетариев силой свинца красных полков, состоявших из калмыков, башкир, татар, латышей и немцев. Об этом «почему-то» ничего не пишут для школьников и студентов в современных учебниках, и об этом не рассказывает с телеэкрана и на встречах с трудящимися и студентами Г. Зюганов. Кстати, в феврале 1921 года и в Москве прозревшие рабочие организовали забастовки под лозунгом «Долой коммунистов и евреев».

Историк из Израиля Я. Рабинович это объясняет так: «Безусловно, что наваждение лицами еврейской национальности ведомственных учреждений в центре и на периферии вызывало не только возмущение, но и озлобление у русского «заблуженного народа» (Яков Рабинович «Быть евреем в России: Спасибо Солженицыну», М. 2006 г.). Понятно, что прозревший русский народ у Рабиновича может быть только «заблуженным».

Да, это был уже не 1917 год, — и захватчики это тоже понимали, простые обманки уже не работали, себя исчерпали, и, несмотря на постоянную навязчивую пропаганду, рабочие, крестьяне и солдаты вырывались из-под контроля. Других обманок, кроме бесплатной раздачи земли и коммунизма, у захватчиков не было. И у них остро встал вопрос — что делать с российскими «массами»? Оставался единственный выход — жестокость и ещё раз жестокость, — одних убить, а других запугать крайней жестокостью до животного страха. Тухачевский по отношению к русским крестьянам советовал, исходя из собственного кровавого опыта:

«В чем будет заключаться оккупационная работа? Работа по оккупации ведется не путем пассивного сидения войск по деревням, а путем изъятия белогвардейско-бандитских органов власти и активно помогавших им элементов и путем методического, систематического насаждения и осуществления Советской власти. Все население, до последнего человека, надо просмотреть и протереть с песком» (М. Тухачевский «Искоренение бандитизма»), В понимании будущего «сталинского мученика» Тухачевского «протереть с песком» — это расстрелять, повесить, удушить военными газами, уморить голодом.

Другой оккупант — Лейба Бронштейн-Троцкий, также понимая новое «тяжелое» сознание покоренного русского, украинского, татарского (и пр.) народов, их опасное брожение умов, и понимая «упущенные выгоды» в «простом» варианте Тухачевского предложил публично в марте 1921 года на 10-ом съезде РКП(б) более хозяйский вариант: «С бродячей Русью мы должны покончить. Мы будем создавать трудовые армии, легко мобилизуемые, легко перебрасываемые с места на место. Труд будет поощряться куском хлеба, неподчинение и недисциплинированность будет караться тюрьмой и смертью». Это такой вариант рабства в 20-ом веке(!), предложенный этим еврейским интеллигентом, коммунистом и очередным «сталинским мучеником», которого последние годы еврейские издатели на Западе с радостью помещают в книги с названием типа — «Самые выдающиеся евреи в истории».

Как раз к этому времени, к 1921 году, Бронштейн и Ленин в оккупированной стране начали оригинальным образом быстро строить коммунизм перед очередным походом — заканчивали строить большое количество новых концлагерей типа Северных, и даже проводили реформу концлагерной системы с высоким к.п.д. — по принципу знаменитого еврейского и коммунистического «гения» Нафталия Френкеля: «от заключённого мы должны взять всё в три месяца». Это была не случайная оценка, «научная» — при сверхскудном лагерном питании и высокой эксплуатации узник мог работать всего три месяца, после чего сил и энергии уже не было, и заключённый мог умирать от переутомления, болезней и по принципу «кто не работает — тот не ест, и обязан умереть».

Оккупант Российской империи Ленин в эти жестокие крайности решил не бросаться, хотя с удовольствием поддержал и Тухачевского и Бронштейна. Ленин здраво рассудил, что 150 миллионов покоренных трудно расстрелять и разместить в концлагерях, кроме того — глупо выглядела бы опустошенная бывшая Российская империя всего с 5-миллионной Красной армией для продолжения мировой революции и удержания господства. К тому же — хотя бы для питания этой 5-миллионной армии необходимы были крестьяне. И Ленин, с одной стороны, в виде нэпа пошел на уступку, на ослабление крестьянской кабалы, а с другой стороны, с учетом последних потрясших событий, решил провести чистку партии и проверить на лояльность каждого коммуниста.

Таким образом, русских крестьян захватчики решили временно оставить в относительном покое, обложив их поборами. А на 10 съезде партии некоторые большевики во главе с Троцким и Бухариным выдвинули идею пустить на самотек и промышленность с пролетариями, — отдать их полностью профсоюзам (знаменитая дискуссия о профсоюзах), а самим сконцентрироваться сугубо на развитии мировой революции. «Разоренная, обезлюженная Россия едва-едва выползала из хаоса, но тем не менее среди политических приоритетов на первом месте оставалась «мировая революция». Это была одна из фундаментальных установок марксизма, которую до последних дней своей разумной деятельности разделял Ленин. С этим никто не смел спорить. Разногласия были лишь в вопросах стратегии и тактики», — совершенно верно отметил в своей книге В. Шамбаров («Нашествие чужих»),

3. Третьим фактором, помогшим планам Сталина, была инициированная Лениным чистка партии. В 1921 году у Ленина и всего Центрожида возникла серьёзная кадровая проблема — проблема надежности кадров, дабы не повторился очередной опасный Кронштадт, и проблема эффективности кадров в мирной ситуации. Ибо оказалось, что для многих ленинских кадров рубать шашкой, выискивать в каждом прохожем белую контру, расстреливать и грабить буржуев, крестьян и церкви, или демонстративно бегать голым по улицам, доказывая своё полное раскрепощение — это одно, а вот строить и созидать после своего же разрушения — это оказалось намного сложнее, и требовало специальных знаний и других человеческих качеств. А тех «старых» русских спецов в разных областях деятельности, которых Ленин загонял на рабский труд голодом в начале 1918 года, — к 1921 году было уже очень мало, — многих за эти «лихие» годы убили, многие умерли от болезней и голода, многие бежали от кровавого коммунистического террора за пределы страны.

Проведенное в конце 1920 года руководством коммунистической партии анкетирование своих членов подтвердило самые мрачные догадки Ленина об уровне образованности его опоры, его подчиненных, новой «красной» элиты — высшее образование имели 5% членов коммунистической партии, 8% — среднее, 3% — вообще неграмотные, остальные 84% имели «тюремное» или «домашнее» образование. Более того, — эту проблему качества кадров усугубляло парадоксальное увеличение их количества.

Почему парадоксальное? Потому что когда, казалось бы, марксисты захватили Российское государство, то многие из них, кто попроще и поглупее, были уверены, что сбудется горячая мечта молодого К. Маркса— будет полностью уничтожена Лениным и Бронштейном бюрократия как таковая. Но когда Гражданская война с Белыми в 1920 году закончилась и по марксистской логике должна была наступить смерть бюрократии или хотя бы её постепенное уничтожение, уменьшение, то обнаружился парадокс, необъяснимое марксизмом-ленинизмом чудо — численность болышевикских чиновников в 1922 году составляла 2,5 миллиона(!). То есть «коммунистических бюрократов» и «красных паразитов» оказалось в десять раз больше, чем чиновников в Российской империи при царе в 1913 году.

Причем этих коммунистических бюрократов трудно было сравнивать с царскими. После гражданской войны многие не пошли выращивать хлеб или на заводы, — ведь не для этого ехали для захвата России из США и различных европейских столиц и из Одессы и Бердичева?! И эти горячие сторонники коммунизма организовали себе работу почище, легче и побогаче — создали огромное количество различных ведомств и комитетов, откровенно паразитирующих на покоренном народе и его богатствах. Мало того, что они ничего или мало понимали в организации государства, экономики, общества и в управлении всем этим, кроме мелкой торговли и контрабанды, но дорвавшись до власти, с наганом в руке большая часть этой многомиллионной армии ленинских бюрократов вместо строительства нового общества и государства стали браво всё «коммуниздить» в свои карманы под лозунгами «За что боролись? За что сражались? За что жизнью рисковали? — За лучшую жизнь, за коммунизм!» И стали быстро и ловко улучшать свою жизнь, обогащаться — строить свой коммунизм всевозможными гешефтами: от торговли награбленными ценностями церквей, Алмазного фонда, Эрмитажа и других музеев и у населения до гешефтов в любимой торговле зерном и другим продовольствием, импортной одеждой и обувью, наркотиками, в пунктах распределения, снабжения, закупки и т.д. Это было полное наглядное опровержение всего марксизма в теме бюрократии.

Бронштейна и ему подобных эта картина как-то не трогала — была нормальной и естественной. Но более идейного Ленина и Сталина сильно впечатлила. Ленин с ужасом наблюдал, как на его глазах в наступившее мирное время помимо его воли и планов быстро сложилась грандиозная картина гешефтов и жирного пошлого коммунистического мещанства. И 27 июля 1921 г. по инициативе Ленина ЦК РКП(б) опубликовал обращение «Ко всем партийным организациям. Об очистке партии», во время которой выгоняли не только политически ненадежных — бывших спецов, меньшевиков, эсеров, бундовцев или случайных попутчиков из политически безродных, но очень многих с конкретными формулировками за: «буржуазный образ жизни», «разложение в быту», «лодырничество», «шкурничество» и т.п.

Ленин не просто был сильно удручен этой картиной, он часто был в истерике и на грани психического срыва и рассылал старым большевикам письма: «Подбор людей; установление индивидуальной ответственности за делаемое; проверка фактической работы. Иначе из бюрократизма и волокиты, которые нас душат, не вылезть», «Проверять людей и проверять фактическое исполнение дела — в этом, ещё раз в этом, только в этом теперь гвоздь всей работы и всей политики», или — «Главки сбросить? Пустяки. Что вы поставите вместо них? Вы этого не знаете. Не сбрасывать, а чистить, лечить, лечить и чистить десять и сто раз. И не падать духом». Это Ленин подбадривал уже больше себя, он даже в высших эшелонах власти не мог навести порядок, Ленин:

«тов. Шейнман! Ваши слова, что Госбанк теперь «мощный аппарат» вызвали во мне смех. По секрету: это верх ребячества, верх коммунистически-сановного ребячества... И если Вы не захотите открытыми глазами через всё коммунистическое враньё смотреть на эту правду, то Вы — человек, во цвете лет погибший в тине казённого вранья».

Но вскоре Ленин пал духом в борьбе со своими бюрократами, бездельниками и шкурниками, и это падение можно проследить хронологически — Ленин в конце декабря 1920 года: «Я понимаю серьёзность бюрократизма. Это не вопрос съезда — это вопрос целой эпохи.»; Ленин 2 февраля 1921 года раздраженно по поводу утверждения Маркса: «Кто вам предлагает покончить с бюрократизмом — тот демагог. Это чепуха». А уже 9 марта 1921 года Ленин откровенно признал: «Мы не можем вполне успешно бороться с бюрократизмом, потому что мы слабы, нет сил». Связь между отчаянием, падением духа, нервным расстройством и состоянием здоровья объяснит любой врач, поэтому резкое ухудшение здоровья Ленина к весне 1922 года закономерно.

Когда весной 1922 г. Политбюро подвело итоги чистки партии, то оказалось, что из 730 тысяч членов партии в начале 1921 г. — к весне 1922 года осталось 410 тысяч, т.е. — около 30 армий коммунистов-бюрократов убрали. Но, несмотря на такой масштаб исключённых «за дискредитацию партии», — эффект был временный, так как чистили в основном низовые партийные структуры, получилась популистская пропагандистская акция по чистке имиджа партии.

В чем польза этой чистки для планов Сталина? Польза была двойная. Во-первых, на фоне огромной армии коммунистических «шкурников», «лодырей», «буржуев» и прочих «разложившихся» Сталин выглядел со своим аскетизмом, скромностью в быту, порядочностью, старательностью, трудолюбием, умом и, главное, эффективностью — идеальным, незаменимым кадром, эффективным бюрократом, эффективным управленцем с неизбежным карьерным ростом. Много лет спустя такие качества Сталина, как упорство, несгибаемость, силу воли и надежность отметил даже его злейший враг Лейба Бронштейн: «Он обнаружил качества упорного профессионального революционера. Он принадлежал не к тем многочисленным тысячам, которые в этот период дезертировали из партии, а к тем немногим сотням, которые оставались в её рядах».

За эти качества, за ум и толковость очень уважал Сталина Ленин и на него опирался. Доверие Ленина, уважение Ленина, приближенность к Ленину — также было плюсом для Сталина. Подчиненный Сталина польский марксист-ленинец С. Пестковский вспоминал: «Ленин не мог обходиться без Сталина ни одного дня. В течение дня он вызывал Сталина по телефону бесконечное число раз или же являлся в наш кабинет и уводил его с собой».

Это же отметила и родная сестра Ленина — Мария Ульянова (которая выезжала за границу под фамилией матери — Бланк): «Сталин бывал у него (Ленина) чаще других».

Поэтому, учитывая вышеизложенное, неудивительно и закономерно, что на фоне всей этой неприглядной картины коммунистической бюрократии после 11 съезда партии на очередном пленуме партии 3 апреля 1922 года избрали новый секретариат, и руководителем этого бюрократического органа партии — генеральным секретарем ЦК РКП(б) избрали Сталина.

Сталин возвысился в иерархии большевикской власти, получил большие властные полномочия в кадровых назначениях, получил в свое прямое распоряжение 892 сотрудника с немалыми полномочиями и таким образом получил большие возможности для реализации своих планов. Кроме того, его не обложили еврейскими помощниками и заместителями, как например, Ф. Дзержинского. Кстати, и не было желающих на эти бесперспективные в финансовом отношении должности, за должности тогда ещё не платили, а по рекомендации Сталина секретарями также были избраны его единомышленники В. Молотов и В. Куйбышев. Они не могли влиять на кадровый состав небольшой группы, стоящей выше их во властной иерархии, но ниже себя в этом огромном массиве властной пирамиды могли ставить и выдвигать своих единомышленников. Кстати, это традиционный масонский метод — незаметно пропитать административную, политическую или финансовую организацию своими людьми, незаметно «перекрасить её» — фактически захватить и поставить на службу себе, и использовать в своих интересах все возможности организации. И этот мудреный метод, требующий неспешности, терпения и выдержки, Сталин применил очень эффективно.

Вторая польза от чистки партии планам Сталина была в том, что среди исключенных из партии было много карьеристов-шкурников прибывших в столицы к своим высокопоставленным родственникам-гегемонам из Одессы, Бердичева, Житомира, Бобруйска, Могилева и т.п., и вступивших в партию в последний год гражданской войны, когда её исход был уже ясен.

Стоит заметить, что в этот период около 25 тысяч коммунистов добровольно ушли из коммунистической партии, чтобы воспользоваться открывшимися возможностями нэпа, — ушли в концессионные и совместные с иностранцами предприятия, открыли рестораны и трактиры, стали заниматься своим традиционным винокурением, вернее — самогоноварением в промышленных масштабах для тех же ресторанов, и занялись любимой торговлей, не только вывозя за рубеж награбленное, но опять встряв между городом и деревней. Понятно, что солдат, рабочий или крестьянин после многочисленных продразверсток-грабежей не мог открыть ресторан или заняться оптовой торговлей, ибо денег для этого не было, и понятно — у кого они были.

Из вышеизложенного понятно, что партию в этот период добровольно или принудительно покинуло много евреев. Количество членов партии к 1924 году составляло примерно 380 тысяч. Сталин стал расставлять с 1922 года на важные посты своих единомышленников-государственников, в том числе и секретарей губкомов. К концу 1922 года «инновационные» действия Сталина заметил Лейба Бронштейн, и в январе 1923 года последовал оригинальный ход против попытки Сталина изменить национальный состав партийных руководителей среднего звена, — на очередном пленуме ЦК РКП(б) Розенфельд-Каменев при активной поддержке Троцкого предложил влить в РКП(б), существующую до этого момента отдельно, самостоятельно Еврейскую коммунистическую партию (ЕКП). И, несмотря на активное противодействие Сталина, Бронштейн проломил решение и пленум согласился. Таким образом РКП(б) дополнительно «обогатилась» еврейскими коммунистами. Но количество членов ЕКП было небольшим — около 5 тысяч, поэтому особо сильного смещения в национальной пропорции в партии не произошло. Но в 1924 году Сталину удалось дать достойный ответ — провести очень важную операцию под названием «Массовый ленинский призыв в партию», который правильно назвать — «сталинский призыв», когда в партию приняли 200 тысяч рабочих, солдат и крестьян. А известно, люди какой национальности стояли за станком и за плугом, поэтому партия сильно «разбавилась русской кровью», и этот сталинский призыв в партию можно верно назвать — «русский призыв», после этого национальная пропорция в РКП(б) сильно изменилась. И в результате наплыва в партию большого количества русских, к моменту решающего сражения Сталина за власть в СССР с Бронштейном, а затем и с Розенфельдом-Каменевым и Апфельбаумом-Зиновьевым, в партии стало намного больше государственников, сторонников Сталина, чем сторонников мировой революции — «богоизбранных» гегемонов. Этот факт и искусство внутрипартийного боя Сталина и определили после смерти Ленина в 1924-1925 годах исход мирного сражения за власть между группировками внутри коммунистической партии, победу Сталина.

Современный израильский историк Я. Рабинович также сделал похожий вывод: «Причина его (Сталина) поразительной победы над партийной оппозицией, в частности, над так называемой троцкистско-зиновьевской группой, в какой-то степени объясняется тем, что национальная (еврейская) принадлежность ряда лидеров (Зиновьева, Троцкого, Радека и др.) позволяла Сталину опереться на разбавленную «Ленинским призывом», политически и культурно незрелую партийную номенклатуру, среди которой сохранились антиеврейские настроения и стереотипы» (Яков Рабинович «Быть евреем в России: Спасибо Солженицыну». М., 2006 г.).

Понятно, что в понимании Рабиновича и ему подобных «антиеврейские настроения и стереотипы» являются незаслуженными, не заслуженными евреями своими делами. А антиеврейские настроения в этот период среди коммунистов среднего и низшего звена и среди масс, и только в этом понимании — антисемитизм, — это ещё один фактор этого периода, который и в самом деле способствовал осуществлению планов Сталина.

4. Антисемитизм. Комментируя вышеизложенный вывод Я. Рабиновича стоит заметить, что стереотипы, связанные с антисемитизмом в России, были усердно созданы еврейским сообществом на протяжении многих десятилетий, особенно в конце 19-го и начале 20-го веков, — это я подробно показывал и объяснял в книгах №2-4 этой серии. А свежие «антисемитские настроения» (фреш-антисемитизм) у населения и рядовых большевиков, коммунистов и красноармейцев были созданы захватчиками России, гегемонами, после 1917 года многочисленными ужасными преступлениями, расправами, издевательствами, тотальным террором и Холокостом.

Страх кровавых комиссаров-гегемонов перед антисемитизмом, перед новым Кронштадтом, перед ещё большим всплеском крестьянских и пролетарских восстаний, которые могли превратиться во всероссийский погром захватчиков-гегемонов, во многом ограничивал, сковывал решительность и радикальность действий идейных противников Сталина. А какие антиеврейские лозунги выдвигали в этот период матросы Кронштадта, рабочие Петрограда и Москвы — мы ранее в этой главе уже наблюдали. И нет сомнений, что у российских крестьян по всей стране после бесконечных продразверсток-грабежей, террора и концлагерей антиеврейские настроения были ещё сильнее. И этот закономерный сильный антисемитизм в России будет продолжаться, длится многие годы, и этот антисемитский фон будет постоянно, многие годы помогать Сталину в его борьбе. В нашем дальнейшем исследовании в этой книге и последующих мы детально будем наблюдать его проявления и влияние.

По моему глубокому убеждению — Сталин точно не был антисемитом, хотя многие евреи были его главными противниками, а потом и заговорщиками против него. Более того, как ни парадоксально прозвучит и покоробит некоторых фанатичных сталинистов, уверен, утверждаю — Сталин был юдофилом. Никакой антисемит, особенно «махровый» — а именно таковым представляют Сталина многие современные еврейские идеологи и их западные помощники, не женился бы дважды на еврейках. Но, уважая этот революционный народ, Сталин не мог допустить, чтобы евреи вели его не к его целям, им командовали, его использовали; он сам пытался их контролировать и использовать в своих целях, для решения различных задач. Только учитывая всё вышеизложенное в этом пункте можно понять, почему после захвата власти Сталиным в его партийном и государственном аппарате работало так много евреев, включая самого приближенного — Л. Кагановича.

К этому фактору можно добавить ещё и самодискредитацию многих большевикских вождей-гегемонов. Например, торговый представитель России в Эстонии в начале 20-х годов Г. Соломон свидетельствовал о житьи-бытии главы Петрограда и Коминтерна «кровавого Гришки» — Апфельбаума-Зиновьева: «Однажды ко мне прибыл личный представитель вождя Коминтерна некто Сливкин, имевший поручение приобрести по специальному списку товары, якобы необходимые Коминтерну. На эти цели по приказу Зиновьева я должен был выделить 200 тысяч марок. Товары Сливкиным были закуплены, и он потребовал два вагона для их срочной отправки. Я спросил у своего коллеги, ведавшего отправкой этих вагонов, что это за срочный груз, который должен быть отправлен вне всякой очереди, ранее столь необходимых в то время России народно-хозяйственных грузов. Вот его ответ: «Все эти предметы для стола и тела «товарища» Зиновьева. У Зиновьева, у этого паршивого Гришки, царскому повару (Зиновьев, по слухам, принял к себе на службу царского повара) не хватает разных деликатесов, трюфелей и черт знает чего еще для стола его барина. Ананасы, мандарины, бананы, разные фрукты в сахаре, сардины. А там народ голодает... А мы должны ублажать толстое брюхо ожиревшего на советских хлебах Зиновьева».

И это во время смертельного голода в России. Нечто подобное никто не мог сказать о Сталине, а о Каменеве-Розенфельде, Луначарском, Троцком и сотнях подобных могли. Вот на это в том числе шли награбленные коммунистами в церквах и музеях ценности во время голода, — этот акцент специально для безмерно врущего в этом вопросе фанатичного коммуниста-ленинца Ю. Мухина. Другие факты по этой теме рассмотрим по ходу исследования.

5. Карьерному росту, выдвижению Сталина в апреле 1922 года помог и серьёзный затянувшийся конфликт Ленина с некоторыми его высокопоставленными соратниками: Троцким, Бухариным, Коллонтай и пр. в ходе так называемой «дискуссии о профсоюзах», в которой Сталин и Ленин были на одной стороне. Подробнее этот конфликт рассмотрим в следующей главе.

6. Очередным фактором, способствующим реализации планов Сталина по захвату власти и созидательной деятельности, — была довольно скорая после окончания Гражданской войны тяжелая болезнь и смерть Ленина. Этот фактор ускорил многие события в пользу Сталина; в данный момент не буду анализировать, детально объяснять этот фактор, потому что этому вопросу далее посвящу отдельную главу.

7. Ещё одним положительным для Сталина фактором были ошибки Бронштейна-Троцкого, вернее — неожиданно много ошибок Бронштейна-Троцкого и его сторонников: Розенфельда-Каменева, Апфельбаума-Зиновьева и прочих соплеменников и его русских соратников — Бухарина и Антонова-Овсеенко и прочих. В ходе дальнейшего исследования в этой книге мы будем эти ошибки наблюдать и анализировать.

8. Ещё одно обстоятельство, способствующее осуществлению планов Сталина — это идеологическая неоднородность, разрозненность и отсутствие должной сплоченности еврейского сообщества, лагеря гегемонов, что дало возможность Сталину эффективно маневрировать — приобретать среди евреев и даже сторонников «мировой революции» своих сторонников, попутчиков, сталкивать между собой, использовать и т.п.

9. Стоит отметить ещё один фактор, связанный с личностью Сталина — его национальность. Не важно — был Сталин осетином, грузином, или аланом, а важно то, что в деле захвата России и покорения русского народа обманом и насилием Сталин был не русским. «Тайна сионских мудрецов» (или — «Протоколы»), а особенно знаменитый «Катехизис русского еврея» хорошо объясняет — почему нежелательно ставить на мало-мальски важную должность русского. Если бы Сталин был по национальности русским, то он не достиг бы при Ленине и Бронштейне такой карьерной высоты и власти, никто из русских этого при Ленине не достиг и не пользовался у Ленина таким доверием; симпатии к «Балаболке» — Бухарину не из этой темы.

Сталин в глазах Ленина и всего Центрожида был надежным нерусским. Старые большевики и исследователи биографии Сталина прекрасно знали то, о чем сегодня избегают говорить фанатичные сталинисты — в юности Сталин неоднократно конфликтовал с русскими учителями, их ненавидел, и в целом ненавидел Российскую империю как угнетательницу грузинского народа, якобы поработителя Грузии, и с этой позиции начал борьбу с российскими властями. И делами Сталин доказал свою надежность: и на фронтах гражданской войны, и безжалостно топя под Царицыном баржи с русским «старыми» спецами, и беспощадно уничтожая русское Терское казачество и их семьи. Напомню из предыдущей книги — выдержка из протокола заседания ЦК Советов Терской области: «Постановили:... 1) Не разрешать казакам уборку озимых хлебов... 4) Предложить Чеченскому окружному исполкому немедленно вселить чеченцев во все станицы, откуда выселены казаки...» (ЦГА РСО).

Обращаю внимание — первым пунктом этого постановления коммунисты обрекали казаков на голодную смерть, морили голодом. «Когда красные ворвались на Северный Кавказ, возобновился геноцид казаков — на этот раз терских. 1,5 тысячи семей на Тереке объявили «контрреволюционными» и репрессировали. 11 станиц решено было отдать «революционным» чеченцам и ингушам. Их население — 70 тысяч казаков, подлежало депортации. Окружив станицы и хутора, людей выгоняли из родных хат и под конвоем повели на север. Но «упростили» проблему. По пути каратели и «революционные» ингуши набросились на беззащитные колонны, принялись рубить и резать без разбора пола и возраста, ударили пулеметы. Дорога на Беслан была завалена трупами казаков, казачек, их детей», — отметил в своей книге историк В. Шамбаров. Как специалист по Кавказу весь этот кошмар с русскими казаками курировал И. Сталин, который докладывал главному палачу — Ленину: «Выселено в военном порядке пять станиц. Недавнее восстание казаков дало подходящий повод и облегчило выселение, земля поступила в распоряжение чеченцев. Положение на Северном Кавказе можно считать устойчивым.» (РЦХИДНИ, из исследования Н. Нарочницкой).

«Что русские? Всем хороши, но не хватает одного — твердости. А наше спасение именно в этом», — говорил В.И. Ленин-Бланк об обманутом, побежденном, оккупированном народе. Ленин хвалил Бронштейна, его кровавую безжалостную беспощадность — называя её твердостью. Но и Сталин был надёжно «тверд», и Ленин это знал, ценил.

Только после тяжелейшей мировой войны вместе с русскими против Запада, Гитлера, и впечатленный подвигом и характером русского народа, Сталин стал искренне симпатизировать русским, стал лояльным к русским, а в какой относительной степени была у него эта любовь к русским — говорит убийство им элиты русских в этот период в «ленинградском деле» — Кузнецова, Вознесенского и пр. Можно в разной степени идеализировать Сталина, но без понимания вышеизложенного невозможно правильно понять многие действия Сталина до 1945 года.

Особенно остро стала тема национальности вождя после 1921 года — после Кронштадта, пролетарских и крестьянских восстаний и после смерти Ленина в атмосфере сильного антисемитизма «масс» и членов партии. Если бы Ленин не картавил, то был бы совсем похож на русского, хотя его и так, к удовольствию многих, ошибочно воспринимали как русского. Кого поставить после смерти Ленина: своего, надежного, похожего на русского? — Смешного дедушку Калинина или непредсказуемого Бухарина? Кого — свадебным генералом, русской афишей? Остальных русских из команды захватчиков — опасно. Бронштейн-Троцкий рвался к власти, но этот кровавый палач, тиран и деспот быстро бы «пережал» и спровоцировал бы очередной всенародный беспощадный взрыв-погром, в том числе и Красной армии. Например, свидетель тех событий еврейский идеолог и знаменитый историк С.М. Дубнов был за «мягкую», умеренную «перестройку» Российской империи и был категорически против брутальных кровавых методов Ленина и Бронштейна и в своем дневнике в 1919 году писал: «Предвижу ужасы Пророчества Достоевского. «Евреи погубят Россию» станет лозунгом мести. Положение наше ужасно: желаем избавиться от большевиков, хотя знаем, что избавление принесет, прежде всего, еврейский погром».

Об этом «цейтноте» думали многие, в том числе и Сталин, который, скорее всего, был уверен, что нашел оптимальное решение этой проблемы. Для многих умеренных и даже относительно гуманных евреев, типа Шимона (Семёна) Дубнова, и даже для многих здравомыслящих гегемонов, — в атмосфере тех лет, в той ситуации Сталин был оптимальным временным компромиссом, которым руководит партия. — Пусть не еврей, но убежденный марксист, проверенный русской кровью большевик и нерусский — нацмен, и к тому же — женат на еврейке, а это также важная деталь.

Знаменитый успешный руководитель Краснодарского края, политик Николай Игнатьевич Кондратенко в своей книге отметил: «И после смерти Ленина элементарно сработал «Катехизис». Взяли нацмена Сталина. И здесь они ошиблись. Сталин — это была их ошибка, он их «перенуздал» («Куда звал нас батько Кондрат», 2006 г.).

10. Ещё одним фактором, способствующим планам Сталина, была международная обстановка после Первой мировой войны. Организаторов Первой мировой войны и однополярного «нового мирового порядка» очень устраивало свержение монархии в России масонами, и захват Российской империи большевиками, в обоих случаях они принимали активное участие. Так называемая Антанта, как мы наблюдали подробно в предыдущей книге, прибыла в Россию не для борьбы с большевиками, а, во-первых, — чтобы воспользоваться оказией и грабануть, сколько получится, во-вторых, — чтобы контролировать ситуацию в России, в Гражданской войне, управлять конфликтом, чтобы не допустить возрождения российской монархии и Российской империи, создание национальной власти, — всё это мы убедительно наблюдали в истории с адмиралом Колчаком, с генералом Юденичем и Деникиным.

Антанта акцептировала большевиков, но была заинтересована в слабых большевиках, чтобы они были подконтрольны Западу и зависимы от него, поэтому Антанта и была заинтересована в затягивании гражданской войны. И фактически до прихода к власти Сталина Запад добился своего, — ведь в 1922 году на большом международном экономическом форуме в Генуе — как только большевики во главе с Лениным не пресмыкались перед Западом, как только не добивались благосклонности Запада!

Польза международной ситуации Сталину была в том, что если бы Западу не понравился во главе России Сталин со своими планами (а он западным политикам неизбежно не понравился бы, потому что они не были заинтересованы в сильной России любого цвета, они видели в ней только сырьевой придаток), то вероятность войны была бы минимальной. Почему? — Любой профессиональный историк ответит, — потому что именно в этот период не ангажированная в правящую политику всегда «передовая» европейская интеллигенции пыталась с ужасом осмыслить — как могла случиться такая кошмарная кровопролитная плановая война в самом «цивилизованном» регионе планеты, унесшая многие миллионы жизней. В связи с этой депрессией, шоком, осознанием своей глупости, беспомощности, ничтожности и полной зависимости от небольшой группы людей — «правящей миром» и манипулирующей странами и народами для достижения своих целей в Западной Европе менялась даже культура, философия, литература и т.п. И в этот период предположение о начале очередной войны, пусть и локальной, могло вызвать в Европе только отторгающее раздражение и болезненную изжогу, — Европа «наелась» войны до болезненной изжоги и поминала миллионы погибших.

В этот период Европа с забытым наслаждением вкушала мирную жизнь и восстанавливалась. Радостно, с тихим восторгом торжествовали и подсчитывали огромные финансовые и политические прибыли только руководство США и еврейские миллионеры. В Европе могли говорить об очередной войне только через пару поколений — через 30-40 лет, поэтому-то через 20 лет Европа не была готова морально, ментально к войне и почти не сопротивлялась Гитлеру.

Другое дело — Германия, в которой немцы в тяжелейшей экономической, социальной ситуации с очень раненным самолюбием и униженной национальной гордостью на волне реваншистских настроений могли быстро вернуться на дорогу войны. Но это не касалось России, ибо она не была победительницей Германии, она оказалась такой же пострадавшей, разрушенной, ограбленной и проигравшей. Не случайно уже с 1922 года Германия и Россия стали сближаться, выстраивать отношения, друг другу помогать — как друзья по несчастью и изгои в сторонке от торжествующих победителей-гегемонов. Как оказалось позже — только особая концепция Гитлера предусматривала возможность, и даже необходимость войны Германии с Россией. Поэтому теоретически у Сталина было время для созидания — 30-40 лет без Гитлера, и меньше с Гитлером. Если бы не было Гитлера, то с большой вероятностью через указанный срок войну с Россией начали бы США и Англия со своими союзниками в Европе и Азии, потому что Сталин своими идеями и планами единолично ломал установленный в результате Первой мировой войны «новый мировой порядок» на планете, который западные «мудрецы» смогли вернуть только после 1991 года, после крушения созданной Сталиным страны, империи — СССР.

Подводя итог этой главы, отмечу — после всех бурных событий в начале 20-го века к 1922 году в России возник сильный исторический, социальный, политический, ментальный запрос (потребность) в вожде-созидателе, строителе мирной жизни, — и этим вождём оказался Иосиф Сталин, который к этому времени по какой-то закономерности, гегелевской «хитрости истории» созрел как личность к выполнению этой функции, этой миссии.

Как видите из вышеизложенного, — успеху, победе Сталина есть вполне внятные, логические объяснения, а не какая-то мистика, которой пытается объяснить успех Сталина его фанатичный поклонник А. Меняйлов: «И эта посвященность (шаманами Туруханского края. — Р.К.) — источник постоянной победоносности Сталина» («Сталин. Тайны Валькирии», М., 2006 г.).

Очень напрашивается аналогия с современностью. После горбачевско-ельцинской разрухи в России в начале 21 века возник такой же устойчивой запрос на созидательную личность. И большие надежды были на В. Путина. До этого момента в какой-то степени созидательным было только бизнессообщество, в том числе и некоторые олигархи, но для возрождения и развития России и её народов этого оказалось очень недостаточно. Сразу стала видна необходимость добавления, подключения созидательной силы государства. Созидательную деятельность В. Путин должен был начать после разгона самых алчных и политизированных олигархов — с 2003-2004 гг. Но не начал.

Когда пошли суперприбыли от высоких цен на нефть — было идеальное время для мощного быстрого созидания и развития России, но В. Путин этого не сделал, его правление — это упущенные грандиозные шансы и возможности России. Если это не сознательное вредительство, то преступная по отношению к народу халатность. Халявные деньги от продажи сырья и старого советского наследия разворовываются, неэффективно используются и в огромных количествах оброчно направляются В. Путиным в помощь экономики США. Такое впечатление, что вместо созидания сознательно засушивается экономика России и её развитие при потрясающей болтологии, при безостановочном перепроизводстве слов В. Путиным и Д. Медведевым и с помощью мощного оглупляющего прикрытия СМИ и пропаганды, а это уже — высокотехнологическое вредительство в ущерб своему государству и народу и в пользу других государств. И эта глубоко ошибочная, опасная ситуация продолжается уже третий срок В. Путина, ибо его подчиненный Д. Медведев является его полным единомышленником, утверждающим, что государство не должно ничего созидать, за него всю работу сделает «мудрый» «свободный» рынок и предприниматели, а государственным лидерам остается не мешать рынку, только слегка его координировать, подстраивая законодательство, и заниматься внешней политикой. И при Д. Медведеве даже в условиях тяжелого экономического кризиса и недостатка денег — огромное количество наших денег направляют в помощь США под смешные проценты.

Понятно, что если позиция В. Путина и Д. Медведева до 2012 года не измениться, и этот год не принесет позитивных изменений, и этот тандем, идеологически представляющий радикальные либеральные силы, фактически партию Гозманаи Немцова — СПС, которую народ не пропустил в Думу, останется у власти на тех же вредительских позициях, то населению остается только наблюдать логический крах-развал России. В истории человечества такого мудреного коварного способа уничтожения цивилизации ещё не было.

Отмечу ещё одну закономерность из «хитрости истории» — чем в более глубокий кризис погрузят Россию В. Путин и Д. Медведев, тем более жесткие и радикальные меры должен будет применить для спасения России и народа управленец, менеджер их заменивший.

Вернемся к разрушителю Российской империи и созидателю СССР — И. Сталину, в следующих главах будем подробно год за годом наблюдать и анализировать действия Сталина.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1920 год — после победы над Белыми у захватчиков России торжество, эйфория и громадьё грандиозных глобальных планов, и вдруг они попадают в неплановую, непредусмотренную ситуацию — после неожиданного поражения в Польше, «облома», они потрёпанные возвращаются в Россию, и осенью 1920 года перед ними встает банальный вопрос: что делать дальше? Особо подчеркну — после провала мирового вооруженного похода гегемоны вынуждены были или что-то делать-созидать в России или готовиться к новому мировому походу. Понятно, что если сохранить принципиальные глобальные планы, то всё равно какое-то время им придется копошиться в России, что-то делать в России, — что и как? Для очередного похода за границу необходимы были: мирная ситуация внутри страны, на опорной базе — в захваченной России, и большие ресурсы, оружие, обмундирование, продовольствие, и хотя бы для этого необходимо было восстанавливать промышленность, запускать заводы и фабрики, а в условиях совершенно логично образовавшегося и умышленно устроенного смертельного голода необходимо было налаживать производство продовольствия в сельском хозяйстве.

В июне-июле 1920 года на Всероссийском продовольственном Совещании крестьянских грабителей даже кровавые комиссары продотрядов стали роптать, что Кремль перегнул палку, — что этот длительный тотальный грабеж крестьян необходимо прекратить, ибо грабить уже почти нечего, у крестьян пропал смысл производить продовольствие, необходимо дать им немного свободы, иначе — неизбежен смертельный голод, отсутствие продовольствия и много вытекающих из этого проблем. Тогда Ленин к своим янычарам не прислушался, — в разгаре был поход на Польшу.

А после разгрома Красных армий в Польше в августе 1920 года, осенью 1920 года ситуация в России из позиции гегемонов Бронштейна и Ленина вдруг перешла в позицию желающего созидать Сталина и его единомышленников, ситуация стала благоприятствовать миропониманию и целям Сталина, и в этой ситуации вынуждены были действовать все.

Первым оценил новую ситуацию и вышел со своими предложениями Бронштейн-Троцкий, — и началась знаменитая «дискуссия о профсоюзах», спор среди вождей захватчиков на тему — что делать с Россией, что делать в России?.. Название этого исторического момента «дискуссия о профсоюзах» — это, мягко выражаясь, — откровенное лукавство советских идеологов и историков. Ибо этот момент в истории, этот спор правильно следует назвать: «дискуссия о внутренней политике» или «спор о дальнейшей судьбе захваченной России и её покоренных народов», или «дискуссия коммунистических вождей о стратегических действиях в России в мирный период» и т.п.

Много лет спустя Бронштейн в своей автобиографической книге напишет: «Политическое содержание дискуссии до такой степени завалено мусором, что я не завидую будущему историку, который захочет добраться до корня вещей». Разберемся. Бронштейн, с одной стороны, предложил некоторые новации по улучшению товарообмена между городом и деревней и замену грабежа продналогом. Кстати, замену грабежа «комбинированным» способом, включающим налог, в начале 1920 года предлагал Ю. Ларин-Лурье, а с другой стороны, он настаивал на продолжении прежней политики: ещё лучше и более усердно готовиться к очередному походу по завоеванию всей Европы, а внутри России продолжать политику расширенного военного коммунизма, намеченную в конце 1919 года и утвержденную, закрепленную в марте — апреле 1920 года на 9-м съезде РКП(б).

Напомню, — несмотря на то, что к весне 1920 года гражданская война на юге России ещё продолжалась, но уже стало понятно, что захватчикам удалось разбить Белых и отстоять свою Добычу, — и они на 9-м съезде без обиняков решили применить насильственные принудительные меры не только к крестьянам, но и к своему «любимому» пролетариату, решили полностью милитаризировать остатки российской экономики для дела своей мировой гегемонии. Ленин ещё в 1919 году предупреждал, что вольницы для рабочих не будет: «Мы не признаем ни свободы, ни равенства, ни трудовой демократии, если они противоречат интересам освобождения труда от гнета капитала», «революционное насилие не может не проявляться и по отношению к шатким невыдержанным элементам самой трудящейся массы».

Поэтому об этом съезде обычно помалкивали советские идеологи, и помалкивают современные коммунисты во главе с Зюгановым. Именно на этом съезде Бронштейн-Троцкий произнес свою знаменитую речь:

«Мы говорим: это неправда, что принудительный труд при всяких обстоятельствах и при всяких условиях не производителен. В военной области имеется соответствующий аппарат, который пускается в действие для принуждения солдат к исполнению своих обязанностей. Это должно быть в том или другом виде и в области трудовой. Безусловно, если мы серьёзно говорим о плановом хозяйстве, которое охватывается из центра единством замысла, когда рабочая сила распределяется в соответствии с хозяйственным планом на данной стадии развития, рабочая сила не может быть бродячей Русью. Она должна быть перебрасываема, назначаема, командируема точно так же, как солдаты. Эта милитаризация немыслима без милитаризации профессиональных союзов как таковых, без установления такого режима, при котором каждый рабочий чувствует себя солдатом труда, который не может собою свободно располагать, если дан наряд перебросить его, он должен его выполнить; если он не выполнит— он будет дезертиром, которого карают!»

Как видите — уже тогда шла речь о профсоюзах и их новой роли, но тогда — весной 1920 года, — Ленин поддержал эту рабовладельческую инициативу, поэтому никакой «дискуссии о профсоюзах» ещё не было. Напомню старое название ленинской партии — РСДРП, в данном случае — этот был высочайший пик демократии Ленина, «защитника» угнетенного пролетариата. Кстати, и Сталину ничего не оставалось как поддержать эту рабовладельческую линию вождей, ситуация ещё не способствовала сопротивлению этому, противостоянию.

Согласно новой политике в апреле 1920 года на базе «Совета обороны» был создан «Совет труда и обороны», и началась организация трудармий и строительство концлагерей. После возвращения из Польши, оклемавшись, осенью 1920 года Бронштейн продолжил гнуть свою прежнюю рабовладельческую политику. И чтобы хозяйственные проблемы и вопросы внутри захваченной страны не мешали работе вождей над «мировой революцией», — необходимо было свалить их на профсоюзы, включив их в государственную конструкцию, «срастить» их с государством. Кстати, таким образом в перспективе убиралась традиционная неизбежная проблема — конфликт профсоюзов с государством, на этот раз с коммунистическим государством. Отсюда и быстрые рабовладельческие способы-тезисы Бронштейна-Троцкого по организации и использованию покоренного русского народа и других народов Российской империи:

«Между экономическим и юридическим принуждением вообще нельзя провести водораздела», «репрессии для достижения хозяйственных целей есть необходимое орудие социалистической диктатуры», «Мы будем создавать трудовые армии, легко мобилизуемые, легко перебрасываемые с места на место. Труд будет поощряться куском хлеба, неподчинение и недисциплинированность будет караться тюрьмой и смертью» и т.п.

Стоит отметить, что отношение к покоренному русскому народу как к рабам не было секретом, например, истинная марксистка Аксельрод это рабство в России объясняла «научно» и свою первую лекцию в Институте Красной Профессуры начала философским откровением: «Есть избранные и толпа, господа и рабы. Избранные призваны делать историю. Толпа — навоз истории. Воля к власти — движущая сила человеческого развития. Ею обладают только избранные!» Понятно, что захватчики ликовали, ведь они были не просто — «избранными», а — «богоизбранными».

Понятно, что особо «богоизбранный» сатанист — Бронштейн-Троцкий не хотел возиться с этим российским навозом истории, ему было достаточно, что он его и так эффективно использовал в своих целях, — напялив на него буденовки и бросив в атаки против другой части родного «навоза», поэтому это грязное дело он решил сбагрить профсоюзам.

Троцкий считал, что с существующим профсоюзным руководством профсоюзы не способны выполнить новые функции, поэтому их следует «перетряхнуть». Это многозначительное — «перетряхнуть» вызвало панику среди большевиков, руководящих профсоюзами, которые стали отчаянно сопротивляться — горячо спорить, доказывать ошибочность предложений Троцкого. В их лице Троцкий получил стойких недоброжелателей.

Троцкий считал, что даже эти сугубо рабовладельческие методы не приведут к подъёму разрушенного российского хозяйства, а решит этот вопрос другое — его любимое: «Подлинный подъём социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы», — утверждал он в 1922 году в своей работе «Программа мира». На стороне Бронштейна выступил Бухарин, Каменев и ещё несколько старых кровожадных большевиков-рабовладельцев. Ладно Бронштейн, у которого в генах, в крови были многовековые рабовладельческие манеры его предков, но русский выродок Николай Бухарин написал в этот период «фундаментальную» работу «Экономика переходного периода» (1920 г.), в которой пояснял — что надо делать с его покоренным народом «принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи». Уверен, бесспорно, — Адольф Гитлер и Геббельс такое не утверждали по отношению к своему народу. Не зря русского Бухарина Ленин с большой симпатией называл — «любимец партии», и Бронштейну-Троцкому он был близок по духу.

Рис. Н. Бухарин.

Фракционная «рабочая группа» во главе с А. Шапошниковым болезненно наблюдала закабаление русского пролетариата и в идее возвышения роли профсоюзов, в участии их в управлении промышленностью видела своего рода выход из тяжелой ситуации, — в этом варианте рабочие через профсоюзы участвовали в управлении государством. Эту позицию Шапошников и его сторонники защищали до весны 1921 года, до 11 съезд РКП(б), до властного запрещения фракционной деятельности, к этому съезду «шляпниковцы» даже подали протестное «заявление 22-х».

По главной стратегической цели намерения Ленина осенью 1920 года не изменились и полностью совпадали с взглядами Бронштейна-Троцкого, — это стремление к мировой революции, к мировой гегемонии. 6 ноября 1920 года в речи, посвященной 3-й годовщине революции, Ленин объяснял: «Наша победа будет прочной победой только тогда, когда наше дело победит весь мир, поэтому мы и начали дело исключительно в расчёте на мировую революцию». Что и позволило затем Троцкому в борьбе со Сталиным ссылаться на эти озвученные убеждения Ленина, Троцкий:

«Глубокий интернационализм Ленина выражался не только в том, что оценку международной обстановки он ставил неизменно на первое место; само завоевание власти в России он рассматривал прежде всего как толчок к европейской революции, которая, как он повторял не раз, для судеб человечества должна иметь несравненно большее значение, чем революция в отсталой России».

Эту же основополагающую идею озвучивал и Лейба Розенфельд-Каменев: «В поле зрения большевиков только одна мировая пролетарская революция, ибо русская революция погибнет без её поддержки». Стоит заметить, что Розенфельд сознательно лживо называл еврейскую революцию в России — «русской», а мировую еврейскую революцию — «пролетарской».

Осенью 1920 года взгляды Ленина на внутреннюю политику также существенно не изменились, — ударными темпами строились концлагеря, — к концу 1920 года было построено уже 84 ленинских концлагеря. Подчеркну — систему концлагерей Сталин не создавал, её создали Ленин и Бронштейн. Прежней оставалась позиция Ленина и по поводу крестьянства: в конце 1920 года Ленин был против хотя бы частичного освобождения крестьянства, был против замены грабежа продналогом.

А по поводу предлагаемого отношения к промышленности и по поводу новой роли профсоюзов Ленин был категорически против; он считал, что отдавать такое важное дело, как управление всей промышленностью страны, профсоюзам нельзя, это создаст бардак, хаос и дальнейшее падение промышленности. И Ленин был в этом совершенно прав. 30 декабря 1920 года Ленин выступил с критической речью «О профессиональных союзах, о текущем моменте и об ошибках т. Троцкого», затем в начале 1921 года была издана его брошюра «Ещё раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина». Ленин видел профсоюзы не как организацию, отстаивающую права рабочих и, возможно, противостоящую Советскому правительству, а как школу воспитания рабочих, как дополнительный идеологический инструмент партии и правительства, формирующий и удерживающий сознание пролетариата в нужных для захватчиков идеологических рамках.

Раскритиковал Ленин и Шапошникова за «анархо-синдикалистский уклон», и одним этим вычурным обзыванием сильно смутил эту «рабочую группу». Досталось от Ленина и «буферной группе» Сапронова-Бубнова.

Естественно, позицию Ленина против окончательного развала промышленности активно поддержал Сталин, который под прикрытием Ленина вдруг развернул настолько бурную деятельность против Бронштейна-Троцкого, что в марте 1921 года у некоторых делегатов 10 съезда Сталин получил прозвище — «архибешенный демократ».

Этот момент — «дискуссию о профсоюзах», вернее — о судьбе России, можно считать началом борьбы Сталина, но это ещё не была борьба за власть, а борьба против Троцкого и его единомышленников — против деструктивной, разрушительной политики, за созидательную политику в России.

По поводу — как восстанавливать промышленность, экономику страны и за счет чего, мнения также разделились. Как мы видели, Бронштейн считал, что это можно сделать за счет дешевого рабского труда подневольных армий. Здорово удивил всех в этом вопросе своим «новаторским подходом» и находкой сразу нескольких способов быстро разбогатеть главный борец с капиталистами — Ленин: «Удержать пролетарскую власть (читай свою власть. — Р.К.) в России без помощи крупного капитала — нельзя!» После чего фраза «Заграница нам поможет!» или «Запад нам поможет» — стала крылатой. Многие большевики, вероятнее всего, подумали, что придется просить у капиталистов кредиты. Но 23 ноября 1920 года на пленуме Московского областного комитета партии Ленин своим «креативным мышлением» ошарашил многих: «Мы обязаны помочь Западу нашими богатствами!» Оказалось всё наоборот. И Ленин объяснил, что самый быстрый способ поднять экономику страны — это привлечь в Россию инвестиции Запада, капиталистов, отдав им в концессию, в разработку природные богатства России.

И здесь стоит обратить внимание на полную аналогию с современностью — те же манеры демократов, — это чистая гайдаровщина-ельцинщина или чубайсовщина-путинщина-медведевщина того времени, и что не В. Путин первый решил превратить Россию в сырьевой придаток Запада, подсластив этот примитивизм и варварство эпитетом — «сырьевая держава». Как видим — в этой теме В. Путин является верным ленинцем. Правда, тогда Ленин, имея опыт полезного использования германских денег, надеялся и теперь использовать деньги капиталистов в деле «мировой революции», фактически пытаясь обмануть их, соблазнив дешевыми богатствами России. А Ельцин и Путин поступили проще, честнее и примитивнее.

Вторым неординарным решением Ленина по добыче денег и получению лояльности от мировых заправил было — продать еврейским олигархам Крым и прилегающие земли под строительство Израиля, второй Хазарии. И после подготовки этой территории — зачистки от населения, с осени 1920 года Крым ударными темпами стали заселять евреями с помощью международных еврейских организаций и национальных капиталистов. 20 сентября 1920 года еврейская газета в Крыму «Дзе Американ Хебрец» объясняла особо неграмотным своим соплеменникам, редким еврейским крестьянам: «Большевикская революция в России была делом еврейских мозгов, еврейской неудовлетворенности, еврейской планировки, цель которых — создать новый порядок в мире».

Если продолжать проводить аналогию, то то же самое можно сказать о второй фазе планировки «перестройки» (с 1991 г.), и можно обратить внимание, что В.В. Путин отменил визы для граждан Израиля, и многие тысячи безработных или просто недовольных своим материальным положением израильтян хлынули на работу в Россию к своим одноплеменникам, руководящим фирмами, банками, работающим в госаппарате.

Третьей «креативной» «находкой» Ленина для быстрого улучшения экономики страны и подготовки очередного похода через Польшу в Германию было — вывести за границу и распродать российское золото и драгоценности из музеев. Немного позже, в начале 1922 года, четвертой «находкой», подсказанной невольно митрополитом, была организация широкомасштабного грабежа церквей и монастырей. Пятым решением и самым позитивным — было понимание необходимости развития крупной промышленности и надежда на чудо-электричество, и соответственно — план электрификации страны — ГОЭЛРО и введения электроплугов. Шестым, самым простым, примитивным и одновременно лукавым решением Ленина было — запустить на всю мощность денежные станки и печатать ничем не обоснованные, ничем не подкрепленные деньги.

Несмотря на принятие некоторых вышеперечисленных мер, в начале 1921 года дискуссия на тему — что и как делать в России, «дискуссия о профсоюзах» ещё больше разгорелась и напоминала картину «Лебедь, рак и щука» — «а разрушенная Россия и ныне в прежнем положении», поделив коммунистических вождей на несколько враждующих по этому вопросу фракций. И эта принципиальная взаимная вражда и склока приобрела настолько серьёзный и опасный для коммунистов, для захватчиков характер, что Ленин написал статью, опубликованную в «Правде» 21 января 1921 года под названием «Кризис партии». В которой даже по поводу своего любимца писал: «Верхом распада идейного являются тезисы Бухарина. Это полный разрыв с коммунизмом. Прежде главным был Троцкий. Но теперь Бухарин затмил его. Он договорился до ошибок, во сто крат более крупных, чем все остальные ошибки Троцкого, вместе взятые».

А по поводу своей диктаторской партии Ленин с большой тревогой фиксировал действительность: «Надо иметь мужество смотреть прямо в лицо горькой истине. Партия больна. Партию треплет лихорадка». Ленин очень переживал эту ситуацию — когда его детище оказалось на грани крушения и все достигнутые результаты могли быть перечеркнуты. Ленин сильно переживал, нервничал и в результате сам подорвал себе здоровье и оказался больным, как его партия. Родная сестра Ленина Мария Ульянова вспоминала:

«Зимой 1921 года В.И. чувствовал себя плохо. Не знаю точно когда, но в этот период В.И. сказал Сталину, что он, вероятно, кончит параличом и взял со Сталина слово, что в этом случае тот поможет ему достать и даст цианистый калий. Сталин обещал. Почему он обратился с этой просьбой к Сталину? Потому что он знал его за человека твёрдого, стального, чуждого всякой сентиментальности. Больше ему не к кому было обратиться с такой просьбой. С той же просьбой В.И. обратился к Сталину в мае 1922 года, после первого удара». Кстати, эта необычная интимная просьба — ещё одно свидетельство особого доверия Ленина к Сталину.

Вернемся к внутрипартийному раздраю по фундаментальной теме — что делать с захваченной Россией? — Восстанавливать и строить в ней образцовый коммунистический рай или просто использовать её как опорную колониальную базу террористов для дальнейших захватов, для мировой революции? И неизвестно до какой степени развивалась бы эта «болезнь» — раздрай коммунистической партии, если бы не оздоравливающая, сплачивающая большая беда для коммунистов в виде Кронштадтского восстания, восстания рабочих Петрограда и Москвы в феврале 1921 года, а затем и крестьян; это было неожиданное опасное возобновление Гражданской войны. «Кронштадтские события явились как бы молнией, которая осветила действительность ярче, чем бы то ни было», — признавался Ленин.

Обращаю внимание на то, как точно отражало воззвание Временного революционного комитета Кронштадта требование времени: «Товарищи и граждане! Наша страна переживает тяжелый момент. Голод, холод, хозяйственная разруха держит в железных тисках вот уже три года. Коммунистическая партия, правящая страной, оторвалась от масс и оказалась не в состоянии вывести её из состояния общей разрухи. То есть, — Ленину и его партии необходимо было уже давно начать созидать.

Созванный десятый съезд РКП(б) (8-16 марта 1921) срочно резко завершил все споры, дискуссию, осудил ленинских оппозиционеров и в специальной резолюции «О единстве партии» принял ленинскую платформу. Этот съезд предписал немедленно распустить все оппозиционные группы и не допускать впредь каких-либо фракционных выступлений в рядах партии, запретил всякую оппозиционность под угрозой исключения из партии и соответственно — снятия с должности. Таким образом, — с демократией в компартии было покончено, Ленин жёсткими волевыми методами решил сплотить партию, восстановить единство.

Обращаю внимание, впредь в борьбе с Бронштейном-Троцким и другими партийными оппозиционерами Сталин многократно будет очень эффективно, мастерски использовать доклад Ленина и резолюцию съезда «О единстве партии».

3 апреля Ленин произнес программную речь «О кооперации», в которой провозгласил определенную степень свободы в хозяйственной деятельности как отдельным лицам, так и коллективам. А в конце работы 10-го съезда — 15 марта было принято постановление «О замене разверстки натуральным налогом», — началась вынужденная реализация «Новой экономической политики». 23 марта 1921 года было опубликовано обращение ВЦИК и СНК «К крестьянству» о продналоге. При этом Ленин в рамках нэпа отказался от жестокой политики «заложников», — когда в случае невыполнения плана продразверстки каким-то крестьянином — снимали его недоимку со всей его деревни; теперь Ленин эту круговую деревенскую, «общинную» ответственность милостиво снял. Ленин стал освобождать крестьян для труда и разрешил торговать, — 24 мая 1921 года был издан декрет о свободной частной торговле.

После примирительного 10-го съезда Ленин произвел большие кадровые перестановки, «чистки» в ЦК и в Политбюро. Несмотря на установившийся мир внутри партии, Ленин старался удалить сторонников Бухарина и Бронштейна-Троцкого и поставить своих. В этой затянувшейся дискуссии на сторону Ленина и Сталина встал Апфельбаум-Зиновьев, и Ленин его отблагодарил, — сразу после съезда ввел его в состав Политбюро. Для контроля за решением съезда Ленин организовал Центральную Контрольную Комиссию — ЦКК, и стал организовывать филиалы ЦКК в регионах, в областных центрах. До 1923 года работу грозного ЦКК курировал Сталин. А с июня 1921 года под надзором ЦКК и ЦК началась широкомасштабная повсеместная чистка партии. Кстати, в этот год чистили не только партию, но и продолжали «чистить» покоренный народ, уничтожать остатки его элиты, — по «Делу Таганцева», инициированного Апфельбаумом-Зиновьевым, в августе 1921 года расстреляли более 79 русских ученых и писателей вместе с Н. Гумилевым.

После примирительного в принудительном порядке съезда Сталин в марте 1921 года написал письмо Ленину, в котором были такие слова: «Последние 3 дня я имел возможность прочесть сборник «План электрификации России". Болезнь помогла (нет худа без добра!). Превосходная, хорошо составленная книга. Мастерский набросок действительно единого и действительно государственного хозяйственного плана без кавычек. Единственная в наше время марксистская попытка подведения под советскую надстройку хозяйственно-отсталой России действительно реальной и единственно возможной при нынешних условиях технически-производственной базы.

Помните прошлогодний «план» Троцкого (его тезисы) «хозяйственного возрождения» России на основе массового применения к обломкам довоенной промышленности труда неквалифицированной крестьянско-рабочей массы (трудармии). Какое убожество, какая отсталость в сравнении с планом ГОЭЛРО! Средневековый кустарь, возомнивший себя ибсеновским героем, призванным «спасти» Россию сагой старинной. А чего стоят десятки «единых планов», появляющиеся то и дело в нашей печати на позор нам, — детский лепет приготовишек. Или еще: обывательский «реализм» (на самом деле маниловщина) Рыкова, все еще «критикующего» ГОЭЛРО и по уши погрязшего в рутине. Мое мнение:

1) не терять больше ни одной минуты на болтовню о плане;

2) начать немедленный практический приступ к делу;

3) интересам этого приступа подчинить по крайней мере 1/3 нашей работы (2/3 уйдет на «текущие» нужды) по ввозу материалов и людей, восстановлению предприятий, распределению рабочей силы, доставке продовольствия, организации баз снабжения и самого снабжения и пр.

4) Так как у работников ГОЭЛРО, при всех хороших качествах, все же не хватает здорового практицизма (чувствуется в статьях профессорская импотентность), то обязательно влить в плановую комиссию к ним людей живой практики, действующих по принципу «исполнение донести», «выполнить к сроку» и пр.

5) Обязать «Правду», «Известия», особенно «Экономическую Жизнь» — заняться популяризацией «Плана электрификации" как в основном, так и в конкретностях, касающихся отдельных областей, памятуя, что существует только один «единый хозяйственный план», — это «план электрификации», что все остальные «планы» — одна болтовня, пустая и вредная».

Что мы видим в этом письме? — Это то, что любит видеть любой руководитель в умном советнике: четкость, конкретность, толковость.

Это тот случай, когда подчиненный ненавязчиво помогает думать и эффективно рулить. Желающих поболтать красиво обо всём, особенно о мировой революции, хватало, Ленин сам был горазд поболтать красиво, а вот людей дела, прагматиков было мало, поэтому можно с уверенностью утверждать, что Сталин в команде Ленина был на вес золота — необходим, востребован, незаменим.

В этом письме мы видим, что Сталин подталкивает Ленина заняться созиданием, строительством, — он пытается убедить Ленина в ценности плана ГОЭЛРО, составленного царскими специалистами, и в необходимости начать его реализовывать, и уже преподносит старт — первые шаги по реализации этого плана. При этом, несмотря на то, что официально борьба-дискуссия уже закончилась, Сталин не упускает момента «подставить» Троцкого, унизить его авторитет, сказав про его план: «какое убожество, какая отсталость», — такое про второго вождя революции, главнокомандующего всей Красной армией в то время мог позволить себе сказать далеко не каждый в верхушке партии. Мы видим — Сталин ведет себя уверенно, позиционирует себя высоко — не ниже Троцкого, похоже, — вышестоящих авторитетов среди боевых товарищей для него не существовало.

То, что теоретическая борьба по вопросу — что делать с захваченной Россией и для чего её использовать, была настолько острой, в том числе в спорах о ГОЭЛРО, что даже переходила в практическую плоскость, указывает тот факт, что во время работы съезда 11 марта 1921 года были совершенно безосновательно арестованы и брошены в тюрьму Генрих Графтио и все остальные «старые специалисты-энергетики» и руководители Волховстроя и Свирьстроя. «Какие-то силы» явно пытались остановить начало созидательного процесса, а Сталин усердно старался помочь «работникам» ГОЭЛРО, которых через несколько месяцев освободили.

Борьба вокруг ГОЭЛРО закончилась победой Сталина и Ленина только к концу 1921 года, когда этот план 21 декабря 1921 года удалось узаконить специальным декретом — «Декрет об электрификации Р.С.Ф.С.Р». Хотя стоит отметить, что на этом этапе планом не были предусмотрены конкретные сроки и конкретные финансы и пр. — на все запланированные 30 электростанций, а был он больше похож на шумный, красивый пропагандистский ход Ленина — ответ упрекающим его восставшим кронштадцам и их сторонникам. Реально новые электростанции стали строится в СССР при Сталине после 1926 года.

Несмотря на примирительную, охраняющую единство партии резолюцию 10 съезда РКП(б) в марте 1921 года, борьба между двумя различными по концептуальным взглядам, по конечным целям группировками в партии в 1922 году ещё более усилилась.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Начало 1922 года для Ленина и всего Центрожида было по-прежнему тяжелым: продолжалась возобновившаяся в предыдущем году Гражданская война в виде мощных крестьянских восстаний, Ленин по-прежнему безрезультатно бился над производительностью рабочих и с давящей коммунистической бюрократией, денег по-прежнему нет, а надежды на западных инвесторов не оправдались — они экономику и промышленность Советской страны не собираются поднимать, аферы алчного друга А. Хаммера ситуацию кардинально не улучшают.

В феврале 1922 г. Чичерин сообщал Ленину нерадостные вести по поводу конференции в Генуе: «Никакие наши заверения не рассеют опасений иностранного капитала. Он пойдёт к нам только в том случае, если по общей нашей физиономии создаст себе убеждение в том, что идти к нам безопасно». Кровавую грабительскую физиономию Советской власти быстро украсить было трудно, наскоро украсили интеллигентным и авторитетным Красиным, но эта маска пока не помогла, в советской стране не было даже Конституции.

И всю эту мрачную картину усугубил повальный смертельный голод в городах и даже в деревнях, тем более не улучшали настроения ежедневные телеграммы «с мест», например, как от 3 января 1922 года: «Наблюдается голодание. Наблюдается, детей не носят на кладбище, оставляют для пищи». Чувствовал ли Ленин хоть немного своей вины за эту ситуацию? Он в это время не только продавал за границу зерно, но и со своей чистой сатанинской совестью 16 февраля 1922 года опубликовал постановление о грабеже церквей — «Постановление об изъятии церковных ценностей». Начались скорые суды и расстрелы оставшихся до сих пор в живых священников и активистов из прихода.

Пожалуй, только в этом привычном, любимом деле у коммунистов было меньше всего бюрократии и волокиты. Во всем остальном собственная бюрократия приводила Ленина в бешенство, отбирая у него последнее здоровье.

Совершенно недемократическая оккупационная Конституция большевиков-демократов (РСДРП) 1918 года в связи с окончанием Гражданской войны требовала изменений и закрепления образовавшихся реалий. После окончания победоносной Гражданской войны стали ясны границы захваченной территории и народности её заселяющие, поэтому необходимо было всё это каким-то образом «окучить», структурировать, организовать — и закрепить в новой Конституции. Кроме этого Ленина раздражали в старой Конституции некоторые «демократические» неточности, и ему очень хотелось внести в некоторые моменты чёткость и ясность, и Ленин в начале 1921 года дал команду готовить новую Конституцию. Большевикские юристы-комиссары работали над ней усердно более года, но результаты их труда Ленину не нравились и его раздражали. К тому же другие большевикские лидеры также желали поучаствовать в важном историческом моменте — в составлении Конституции и своими «дельными» советами только мешали этой работе, например, мягкий и интеллигентный демократ Луначарский предложил откровенно, открыто отразить в Советской Конституции абсолютность власти ЦК Компартии над коммунистической партией, пролетариатом и всей страной, и предложил вставить важную поправку: «Законы Конституции не распространяются на ЦК» (письмо Луначарского Ленину от 13 января 1922 года).

К 11 съезду РКП(б) — к апрелю 1922 года Конституцию так и не написали. «Мы не умеем гласно судить за поганую волокиту: за это нас всех и Наркомюст сугубо надо вешать на вонючих веревках. Я ещё не потерял надежды, что нас когда-нибудь за это поделом повесят», — писал разъяренный Ленин в Наркомюст, и сам активно подключился к этой работе. Причем у Ленина всё время получалось давать советы Наркому Юстиции Курскому сугубо в «ленинском духе»:

«Тов. Курский! По-моему, надо расширить применение расстрела... Формулировать надо как можно шире...» — чтобы легче было подвести под расстрел.

Или ещё один совет Ленина «бестолковому» Курскому: «Суд должен не устранить террор... а обосновать и узаконить его официальным, ясно, без фальши и без прикрас... С коммунистическим приветом, Ленин». Захваченная Российская империя и так была сплошным концентрационным лагерем, но Ленин хотел сделать ещё «лучше» и надежнее.

Смертельный «коммунистический привет» Ленина в первой половине 1922 года, до его паралича, звучал часто, например, 19 марта 22 года по поводу следствия-расправы над прихожанами г. Шуи, попытавшимися защитить свой храм от унижения и разграбления, кровавый вождь захватчиков приказывал, что следствие должно закончиться — «не иначе, как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи, а по возможности и также и не только этого города. Интересно, — остался ли в Шуе стоять памятник кровавому монстру Ленину, и поставили ли современные демократы по главе с Ельциным, Путиным и Медведевым памятник героическим прихожанам этого города?

После знаменитого откровенного признания отчаявшегося Ленина на 11 съезде РКП(б) (27 марта — 2 апреля 1922 года) — «Вырывается машина из рук. Как будто бы сидит человек, который ею правит, а машина едет не туда, куда её направляют», по предложению Розенфельда-Каменева в помощь беспомощному истеричному, явно не справляющемуся с государственной машиной Ленину 3 апреля 1922 года избрали Генеральным секретарем Сталина, хотя Ленин при обсуждении кандидатуры Сталина раздраженно ворчал: «Не советую, этот повар будет готовить только острые блюда». Но лучшей, более толковой альтернативы Сталину не было.

Ленин, немного подумав, чтобы сбалансировать ситуацию между двумя разными концептуальными партийными фракциями, 11 апреля 1922 года на заседании Политбюро предложил назначить Бронштейна-Троцкого на должность своего первого заместителя в правительстве — заместителем Председателя Совнаркома. И в этой ситуации Троцкий допустил закономерную ошибку — отверг это предложение. Почему это была ошибка и закономерная? Закономерной — потому что Троцкий позиционировал себя вождем революции и страны наравне с Лениным, ведь это он сыграл решающую роль в октябре 1917 года в захвате столицы, и это он командовал Красной армией в Гражданскую и победил, и теперь у него в руках была самая мощная сила в стране — многомиллионная Красная армия, поэтому назначение в замы к Ленину... — это было для него явным унижением. К тому же мелкую рутинную, подсобную работу он не любил, это у него в ведомстве делал Эфроим Склянский с другими помощниками из Нью-Йорка, а Троцкий — глобалил. Тем более, что в этот период он уже начал готовить одобренный Лениным новый поход в Германию через Польшу, и стал его готовить более основательно, особенно в части подрывной деятельности в этих странах.

Отказ от предложенной должности был ошибкой Бронштейна, потому что через месяц — 25 мая 1922 года у Ленина случился серьёзный паралич, отнялась у палача часть тела и речь, онемел. Кстати, это спасло много русских жизней, ибо последнее время потерявший контроль над процессами в стране Ленин особенно свирепел, — именно перед параличом 19 мая 1922 года Ленин издал приказ «о высылке за границу писателей и профессоров», и в этом же месяце ещё успел устроить показательный судебный процесс над 54 православными священниками, из которых 11 священников расстрелял. Этот самый знаменитый в начале 20-го века демократ «забыл» ещё в 1917 году, что на международном съезде социал-демократов в Копенгагене в 1910 году подписал резолюцию против смертной казни.

А с 25 мая 1922 года Ленин на несколько месяцев выпал из своей кровавой работы.

30 мая 1922 года немощный Ленин, боясь мучительной смерти, просил Сталина дать ему яд для самоубийства. В этой ситуации, если бы Бронштейн-Троцкий месяц назад принял бы предложение Ленина, то стал бы главой правительства, оставаясь при этом главнокомандующим армии, то есть — у него была в руках почти вся власть в стране, — и вопрос преемственности власти в России был бы решен «автоматически», «естественно», как и дальнейшая судьба России и её народов, и роль Сталина в истории была бы совсем другой. В создавшейся же ситуации больного Ленина на посту председателя Совнаркома заменил Розенфельд-Каменев.

Рис. Каменев.

Скорее всего, у Ленина последние месяцы были серьёзные проблемы со здоровьем, но он не говорил об этом и надеялся — пройдет, а когда состояние усугубилось и сильно «прижало», то он стал готовить себе, по его мнению, достойную замену, наследника верховной власти, и Ленин упорно шел к своей цели. Несмотря на отказ Бронштейна-Троцкого, когда осенью 1922 года Ленин вернулся после затяжной болезни к работе, он опять повторил это предложение Бронштейну. И Троцкий опять отказался. И это, как казалось Ленину, легкомыслие Троцкого или даже его глупость сильно раздосадовала и даже разозлила Ленина, который решил реализовать свою непонятую Бронштейном мудрость оригинальным путем, — по предложению Ленина Сталин внес на рассмотрение Политбюро вопрос об отказе Троцкого работать в Совнаркоме, — чтобы заставить «неразумного» Троцкого согласиться. Но Троцкий уперся, — принципиально отказывался.

Почему Бронштейн-Троцкий так «странно» поступал? На что он рассчитывал? — Он был полностью уверен, что в любом случае, в любом «раскладе» после Ленина ему, как второму равному вождю, нет альтернативы. Чтобы это понимать, необходимо осознать статус Бронштейна-Троцкого в то время, его значимость и его славу среди «своих», — «Вот пришла великая революция и чувствуется, что как ни умён Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого», — восхищался первый председатель ЧК Моисей Урицкий. А самый интеллигентный захватчик России, прибывший из Италии, А.В. Луначарский-Хаимов утверждал, что Бронштейн проявлял «необыкновенную элегантность», «ораторский и писательский талант», «большую ортодоксальность, чем у Ленина», и что — «Не надо думать, что второй вождь революции во всём уступает своему коллеге; есть стороны, в которых Троцкий, бесспорно, превосходит его; он более блестящ, он более ярок, он более подвижен», поэтому, по мнению Луначарского, многие были «склонны видеть в нём подлинного вождя русской революции» (Луначарский «Лев Троцкий»), «Стоит ли удивляться, что наиболее неумеренные поклонники наркомвоенмора утверждали, будто Троцкий «воплотил в себе весь характер русской революции». Был её «главным архитектором», «экстрактом, её лицом, её душой», называли его «главным вождем Октября», поскольку, якобы, «Ленин опоздал в Смольный», «Русский Лассаль», — заметил исследователь истории и автор интересной книги о Троцком В. Клушин.

В отличие от Ленина, Троцкий был явным лидером «революционной нации», «победившей нации», гегемонов. И как этот лидер в 1919 году на митинге в Киеве по поводу еврейских погромов на Украине Лейба Бронштейн театрально восклицал: «Неужели вы дадите уничтожить нацию, которая создала русскую революцию и стоит во главе её?» Кстати, — весьма оригинально звучит, что еврейская нация «создала русскую революцию», а не еврейскую революцию в России. А «заслуженный» еврейский террорист XX века Гершуни объяснял этот феномен вождя Троцкого, зря в саму суть: «Он был Прометеем не потому, что таким уродился, но потому, что он дитя народа-Прометея».

И город Троцк (Гатчина) при жизни еврейского «Прометея» появился раньше Ленинграда. И почти все киноленты тех времен были не о Ленине и тем более — не о Сталине, а о Бронштейне. И неслучайно Л.Г. Дейч вместе с американским еврейским журналом «Цукунфт» задумали серию книг под названием «Евреи в Русской революции», в которых Бронштейн был — «главный вождь Октября». Поэтому после первого паралича Ленина сравнивать шансы на роль его преемника Бронштейна и Сталина было даже смешно, трудно сравнивать. Троцкий в 43 года был в расцвете сил, был единственным «заслуженным» преемником, не видел конкурентов, и даже не предполагал, что может быть кто-то другой на это самое высокое место во власти, и был в этом уверен и спокоен.

А если у Бронштейна получилось бы успешно реализовать очередной этап своей великой цели — прорваться через Польшу в Германию, и затем объединенной мощью захватить всю континентальную Европу и возглавить большевикские Советские Соединенные Штаты Европы, то он со снисходительной усмешкой смотрел бы сверху вниз на провинциальную, периферийную Россию с её проблемами и на Сталина, даже если бы Сталин и возглавил бы эту сырьевую восточную провинцию ССШЕ ...А Бронштейн-Троцкий был уверен, что со второй попытки — в 1923 году это у него точно получится.

Луначарский в своей книге подчеркнул такое качество характера Бронштейна как «огромную властность». И Клушин в своём исследовании отметил: «Вспоминая о тюремно-ссыльной эпопее, его подельник Г.А. Зив, один из первых принявший после революции предложение Дейча о написании книги о Троцком, указал, что Бронштейн ни в чём не терпел первенства над собой». Свою огромную алчность власти Бронштейн частично реализовал уже с 1917 года и продолжал реализовывать, а вопрос первенства удачно решался после начала серьёзной болезни Ленина. К тому же на стороне Бронштейна был и Запад в лице его бесспорных лидеров Англии и США. «Вся так называемая русская революция 1917 года готовилась под Троцкого. Ленин был подставной и временной фигурой, которая должна была исчезнуть, как только в этом возникнет необходимость», — отметил в своей книге известный исследователь истории этого периода А. Мартиросян. Об этой «глобальности» Бронштейна-Троцкого намекал в своих мемуарах и В. Молотов: «В партии и государстве очень решающе действовал Троцкий. Опасная фигура. Чувствовалось, что Ленин рад был бы от него избавиться, да не может».

Вот через год после окончания Гражданской войны «что-то» и «случилось» со здоровьем Ленина-Бланка, и можно вспомнить знаменитую фразу: «Мавр сделал своё дело, — мавр должен уйти». Этот вариант также имеет право на жизнь, но я сторонник того, что Ленин «сгорел на работе».

В общем, ситуация была такова, что в этот период всё способствовало хорошему и даже благостному настроению Бронштейна. И как показали последующие события — эта самоуверенность сильно подвела Троцкого, была причиной его ошибок. Вернее, если бы не решение Сталина побороться за власть в условиях смертельной болезни Ленина, то всё у Троцкого было бы хорошо и вполне естественным образом.

А Сталин, имея призрачные шансы реализовать свои менее амбициозные цели, всё-таки решил примерно с конца мая — начала июня 1922 года побороться с Троцким за власть в захваченной Российской империи, используя свою новую должность. Когда Сталина избрали генеральным секретарём партии, тогда эта должность не была такой важной и главенствующей, как, например, многие из нас наблюдали При Брежневе. Тогда это была второстепенная нудная аппаратная работа, которая включала в себя и работу с кадрами, их назначение и перестановку. Были на этой должности свои плюсы в виде влияния на кадровую политику и на кадры, например, Ленин в письме Сталину 22 апреля 1922 года писал: «т. Сталину. Прошу Секретариат ЦК (а если это компетенция не его, а Оргбюро, то Оргбюро) постановить:

1) Поручить немедленно НКидел запросить визу для приезда в Германию Глеба Максимильяновича Кржижановского, председателя Госплана, и его жены.

2) Дать отпуск обоим этим товарищам на время, необходимое для лечения Г.М. Кржижановского в Германии. Речь идет о лечении грыжи».

Плюсами этой должности Сталин стал пользоваться эффективно, даже талантливо. Сталин, не афишируя своих целей, активно включился в борьбу за власть. И этот ранний старт — до обнаружения конкурента Бронштейном, позволил ему в этой, казалось бы, безнадёжной борьбе накопить весомые плюсы, увеличить свой вес и влияние, создать коалицию авторитетных членов партии против Бронштейна. Пользуясь своим должностным положением, Сталин стал назначать на различные важные посты своих людей, единомышленников.

Как указывает в своей книге по истории СССР М.В. Ходяков — с лета до конца 1922 г. было произведено 4750 назначений на ответственные посты. Сталин незаметно, упорно ставил на различные посты свои кадры. При этом, по логике — он должен был ставить на должности большевиков не еврейской национальности, заинтересованных в подъёме России, но он, будучи юдофилом, ставил на должности и евреев — единомышленников. Например, в 1922 году Сталин встретил приехавшего по делам в столицу из далекого Туркестана Лазаря Кагановича и сразу предложил ему должность заведующего Организационно-инструкторским отделом ЦК, не дав ему даже вернуться в Туркестан за вещами.

В августе 1922 года, во время отсутствия больного Ленина, на 11-й Партконференции, посвященной борьбе с коррупцией среди коммунистов, Сталин способствовал принятию оригинального решения не в ленинском стиле, — якобы чтобы оградить партийную верхушку от соблазна брать взятки — было принято решение: дать значительные материальные привилегии партработникам различных руководящих уровней, — и была принята резолюция «О материальном положении активных партработников». Теперь партработникам были сильно увеличены зарплаты, они обеспечивались отличным жильём, имели возможность отличного бесплатного лечения, отдыха на курортах и в санаториях, включая зарубежные. Понятно, что в условиях, когда партработники и так различными путями двигались в сторону «заслуженного» обогащения, к коммунизму при жизни, — все они и члены их семей очень обрадовались такому улучшению их положения. Соответственно Сталин, который принимал в этом решении самое активное участие, — заработал среди аппаратчиков, руководителей разного уровня множество симпатизеров, что было немаловажно в грядущей борьбе за власть.

Ha новой должности у Сталина было ещё одно преимущество, — Сталин постоянно общался с представителями разных регионов, приезжавших из разных уголков страны, поэтому прекрасно ориентировался в ситуации в стране, в различных её частях. Более того, — Сталину «ситуацию с мест» доносили не только многочисленные командированные в регионы инструкторы ЦК, но ради получения более объективной картины — его информировали учрежденные им специальные информаторы на местах, в регионах. В то время, когда Троцкий готовился к очередному походу и не вникал во внутренние дела в России, Сталин методично набирал силу — увеличивал количество своих сторонников.

В сентябре 1922 года немного выздоровел и вернулся к работе Ленин, который сразу окунулся в работу 4-го Конгресса Коминтерна и в плане дальнейшей чистки своей партии добился принятия решения — запрета коммунистам совмещать свою деятельность в масонских организациях. Замечу — до этого момента не было запрета на деятельность масонских организаций в Советской России, Ленин уважал своих союзников по разрушению Российской империи и их не трогал. И теперь Ленин масонские организации не разгонял, давал им свободу деятельности в РСФСР и затем в СССР, но только ограничивал в них участие коммунистов. Только Сталин в 30-х запретил и разогнал масонские организации.

После этого локального успеха Ленин осенью 1922 года решил принять активное участие в важном деле создания нового большевикского государства — СССР, и в этой истории случился у него серьёзный конфликт со Сталиным. Этот конфликт был во многом закономерным, принципиальным, а его результат через семьдесят лет сыграл большую роль в развале СССР. Этот конфликт между Лениным и Сталиным более детально рассмотрим в следующей главе.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На исходную базовую платформу этого периода мы уже обращали внимание: 1) власть в России коммунистами во главе с Лениным и Бронштейном захвачена; 2) все попытки эту власть у них отобрать — отбиты, — Гражданская война большевиками-захватчиками выиграна; 3) продолжить мировую революцию не получилось, — поход в Германию через Польшу провалился; 4) захватчики вынуждены оставаться в России и что-то делать, и в первую очередь вынуждены организовывать жизнь внутри страны, и вынуждены отбросить знаменитую глупость К. Маркса, вернее — его коварную лукавую идею первого этапа захвата власти — о разрушении и упразднении государства как такового, и вынуждены строить своё государство в мирных условиях, — свой «аппарат насилия».

Из последнего пункта вытекает логический вопрос — как должно (будет) выглядеть это новое государство, как будет устроен этот новый, явно более жестокий аппарат насилия демократов? Некоторые ответы-решения захватчиков на этот вопрос мы уже наблюдали в предыдущих главах. Осталось им решить ещё одну важную проблему в построении нового государства. При захвате власти в России Ленин обещал народу, разным его частям следующее: 1) солдатам — окончание участия в войне, 2) крестьянам — землю, 3) рабочим — заводы и коммунизм, 4) различным нациям, кроме русской — свободу, равенство и суверенитет — свободу самоопределения вплоть до отделения; всё это для наций было закреплено Лениным на первой неделе его власти документом — «Декларация прав народов России» 2 ноября 1917 года.

Через 4 года эти обещания Ленина выглядели следующим образом:

1) Да, солдат Ленин вывел из участия в мировой войне, но — им пришлось воевать ещё несколько лет, Ленин одурачил их перечисленными обещаниями и ещё три года использовал в войне внутри страны против своего же народа. Затем одни солдаты стали надзирателями покоренного народа, борцами с оппозицией и охраной захватчиков, других демобилизовали из армии и они вернулись к крестьянскому и пролетарскому труду, а из третьих на жестких кабальных условиях Ленин стал формировать трудармии.

2) Крестьяне не стали собственниками земли, а стали арендаторами и подверглись жестокой эксплуатации-грабежу, а когда всё поняли — прозрели — и восстали против захватчиков, то Ленин жесточайшим образом подавил их армией, запугал и закабалил для дальнейшей эксплуатации, форма которой с 1922 года поменялась.

3) Рабочие в собственность заводы не получили — заводы, как и земля, стали государственными, в данном случае — собственностью захватчиков, жизнь рабочих не стала лучше, чем при царе, а даже намного хуже, и никакого коммунизма они пока не увидели, кроме обещания его скорого строительства, более того — в 1920 году их закабалили, объясняя это необходимостью политики милитаризации промышленности ради «мировой революции»; а когда многие рабочие наконец-то всё поняли — прозрели — и восстали в 1921 году (и до 1921 г.), то их также Ленин подавил военной силой, запугал и усилил пропаганду-обещание грядущего райского коммунизма.

4) Воспользовавшись обещанием Ленина закрепленным в «Декларации прав народов России», из бывшей Российской империи вышли, отделились и стали суверенными — Финляндия, Польша, Украина и Кавказ в своём разнообразии. Всех перечисленных Ленин попытался вернуть обратно военной силой под свою власть, в свое новое государство, но удалось вернуть только Украину и Кавказ, — это мы подробно рассматривали, наблюдали в предыдущей книге этой серии.

И только теперь, в середине 1922 года, когда захватчики стали думать над устройством своего государства и Конституции для него, — им пришлось определять свою политику по отношению к нациям в новых условиях, особенно к нациям кроме русской — к так называемым «нацменьшинствам», ибо принятая в 1917 году «Декларация прав народов России» перестала быть технологически актуальной, и более того — она стала вредной, ибо привела уже к существенным потерям территорий и населения и в перспективе могла привести к следующим потерям. В августе 1922 года во время отсутствия по болезни Ленина начала работать специальная комиссия во главе со Сталиным, которая должна была подготовить принципиальную основу национальной политики, структуру будущего государства, основы договора между советскими республиками. А когда в сентябре 1922 года к работе вернулся Ленин и вмешался в работу по этому вопросу, то между Сталиным и Лениным вспыхнул конфликт, который, если подробнее рассмотреть их взгляды по этому вопросу, — был неизбежен, закономерен. Далее посмотрим, с какими убеждениями Сталин подошёл к этому моменту истории к августу-сентябрю 1922 года.

Сталин задолго до революции считался специалистом по национальным вопросам. Когда в 1912 году Сталин был в Вене, то Ленин ему, как представителю нацменьшинства, поручил написать статью по национальной политике большевиков. К концу 1912 года Сталин написал требуемую статью, а в начале 1913 года она была опубликована под названием «Марксизм и национальный вопрос». Понаблюдаем за ходом сталинской мысли:

«Нация — это, прежде всего, общность, определенная общность людей. Общность эта не расовая и не племенная. Нынешняя итальянская нация образовалась из римлян, германцев, этрусков, греков, арабов и т.д. Французская нация сложилась из галлов, римлян, бриттов, германцев и т.д. То же самое нужно сказать об англичанах, немцах и прочих, сложившихся в нации из людей различных рас и племен. Итак, нация — не расовая и не племенная, а исторически сложившаяся общность людей».

Из этого простого примера логически выходило, что, например, в России из представителей разных наций, разных рас и племен при соответствующих стараниях и при создании соответствующих условий бытия (по Ламарку) в течение определенного исторического времени можно создать новую нацию или одну «общую» нацию с совсем новым названием, например, — «советскую нацию», которую можно будет сформировать, слепить в короткий срок из русских, татар, украинцев, башкир, белорусов, таджиков и других народов.

И таким образом, опять же по Ламарку, из представителей разных наций можно создать нового человека с новым мышлением, с новым менталитетом — «советского человека», с новой космополитической национальностью — советской. После чего, например, за границей на вопрос, подразумевающий национальность — Вы кто? — Грузин, русский, киргиз, калмык и белорус давали бы совершенно одинаковый гордый ответ: «Советский человек!». Надеюсь, — вы помните упоительное увлечение Сталина Ламарком и даже его доработку в виде усовершенствования идеи Ламарка и переработанной К. Марксом банальной старой масонской идеи денационализации, обезличивания и универсализации. Теперь от теории к практике, к реализации этой идеи было намного ближе, чем в 1906 году.

К сожалению, молодые читатели, родившиеся примерно после 1980 года, не поймут изложенное выше так быстро, как более старшие поколения, которые часть своей сознательной жизни прожили в СССР.

Кстати, сегодня, в 21 веке, эта идея по-прежнему жива не только у масонов, но и у некоторых наших граждан и даже ученых, например, в журнале «Оппонент» за декабрь 2008 года, можно узнать убеждения доктора философских наук Игоря Чубайса (родного брата скандального крупномасштабного афериста А. Чубайса), который, рассуждая на заданную журналом тему рынка и экономики, счел необходимым обратить внимание на следующее:

«Замечу — везде, везде в мире нация — понятие гражданское, нация — это то, что порождает государство. В США живут американцы — белые, желтые, желто-черные... на Кубе — кубинцы (тоже белые, черные и т.д.), в Индии — индийцы. И только советско-постсоветское государство — многонационально, здесь нацию определяют по крови. Раз многонационально — значит кто-то «самый», а кто-то ещё «самее»...».

Кстати, исходя из этих космополитических масонских и большевикских рассуждений в «перестройку» первым и главным делом — из гражданских паспортов убрали строку о национальности, и этим обезличили и якобы распатриотили. Осталось у профессора Чубайса выяснить: готов ли он не на словах, а наделе, являясь по маме Раисе Хаимовне «самым-самым», отказаться от своей «богоизбранной» национальности?..

Вернемся к креативному нацмену и космополиту Сталину. Далее в статье «Марксизм и национальный вопрос» звучали те же нотки ламаркиста Сталина: «Нечего и говорить, что «национальный характер» не представляет нечто раз навсегда данное, а изменяется вместе с условиями жизни, но, поскольку он существует в каждый данный момент, — он накладывает на физиономию нации свою печать. Итак, общность психического склада, сказывающаяся в общности культуры, как одна из характерных черт нации. Таким образом, мы исчерпали все признаки нации».

То есть, — «национальный характер» можно изменить, если изменить условия жизни, особенно если в перечень этих условий вставить мощные факторы формирования — информационные: ограничение информации, целенаправленная информация плюс целенаправленное воспитание с детства и пропаганда. Любимый Сталиным К. Тимирязев поставил перед наукой смелую задачу — «лепить органические формы», а Сталин после революции — «выращивать новые поколения». Но с той скоростью и усердием, с которой Сталин стал выращивать новые советские поколения пропагандой и общей бедой примерно с 1934 года, также можно использовать глаголы — «лепил» или «спаивал» (от — глагола «спаять»).

Забегая на много лет вперёд, замечу, — уверен, что многие наши современники, которым сегодня за 40 лет, помнят период 60-70 годов 20-го столетия в СССР, ту — довольно благостную атмосферу в национальном вопросе, и что представители разных национальностей не раз ловили себя на мысли в тот период или вспоминая тот период: не важно, какой ты национальности, есть проверенная дружба народов в горе и в радостях, есть нечто общее, существенное, под названием — «советский народ» и «советский человек». Исключением, как почти всегда, были самые «богоизбранные» из «богоизбранной нации», которые не ассимилировались, несмотря на некоторое количество смешанных браков, а опять стали на революционный путь борьбы — и диссидентствовали.

Касательно национального вопроса, обсуждаемого в 1922 году, Сталин в 1912 году в вышеназванной работе утверждал: «Мы видели, что культурно-национальная автономия непригодна. Во-первых, она искусственна и нежизненна, ибо она предполагает искусственное стягивание в одну нацию людей, которых жизнь, действительная жизнь, разъединяет и перебрасывает в разные концы государства. Во-вторых, она толкает к национализму, ибо она ведет к точке зрения «размежевания» людей по национальным куриям, к точке зрения «организации» наций, к точке зрения «сохранения» и культивирования «национальных особенностей», — дело, совершенно не идущее к социал-демократии.

Это не случайность, что моравские сепаратисты в рейхсрате, отделившись от немецких с.-д. депутатов, объединились с моравскими буржуазными депутатами в одно, так сказать, моравское «коле». Не случайность и то, что сепаратисты из Бунда увязли в национализме, превознося «субботу» и «жаргон». В Думе нет еще бундовских депутатов, но в районе Бунда имеется клерикально-реакционная еврейская община, в «руководящих учреждениях» которой Бунд устраивает, пока что, «объединёнку» еврейских рабочих и буржуа. Такова уж логика культурно-национальной автономии.

Итак, национальная автономия не решает вопроса. Где же выход? Единственно верное решение — областная автономия, автономия таких определившихся единиц, как Польша, Литва, Украина, Кавказ и т.п. Преимущество областной автономии состоит, прежде всего, в том, что при ней приходится иметь дело не с фикцией без территории, а с определенным населением, живущим на определенной территории. Затем, она не межует людей по нациям, она не укрепляет национальных перегородок, — наоборот, она ломает эти перегородки и объединяет население для того, чтобы открыть дорогу для межевания другого рода, межевания по классам. Наконец, она дает возможность наилучшим образом использовать природные богатства области и развить производительные силы, не дожидаясь решений общего центра, — функции, не присущие культурно-национальной автономии. Итак, областная автономия, как необходимый пункт в решении национального вопроса. Предлагают связать разбросанные меньшинства в единый национальный союз».

Как видим — Сталин выступает с позиции крепкого государственника, с позиции укрепления государства, дабы избежать опасного «размежевания» и «межевания по нациям», и у него в голове давно сидит убежденность в областной автономии внутри государства, — в отличие от ленинской убежденности: на право наций на самоопределение и равный союз национальных суверенных республик.

В работе Сталина 1912 года «Марксизм и национальный вопрос» можно отметить ещё одно его убеждение, которое он реализует, придя к власти: «Но меньшинства нуждаются не в искусственном союзе, а в реальных правах у себя на месте. Что особенно волнует национальное меньшинство? Меньшинство недовольно не отсутствием национального союза, а отсутствием права родного языка. Дайте ему пользоваться родным языком, — и недовольство пройдет само собой. Меньшинство недовольно не отсутствием искусственного союза, а отсутствием у него родной школы. Дайте ему такую школу, — и недовольство потеряет всякую почву. Меньшинство недовольно не отсутствием национального союза, а отсутствием свободы совести (свобода вероисповедания), передвижения и пр. Дайте ему эти свободы, — и оно перестанет быть недовольным. Итак, национальное равноправие во всех его видах (язык, школы и пр.)».

Во время гражданской войны в апреле 1918 года Сталин ещё раз подтвердил свои взгляды убежденного государственника и в «Правде» писал: «Федерализму в России... суждено, как в Америке и Швейцарии, сыграть переходную роль — к будущему социалистическому унитаризму». Далее его прогресс в этом вопросе выглядел вполне логично: «Стране нужна сильная общероссийская власть, создание местных и областных суверенных органов власти параллельно с властью центральной означало бы на деле развал всякой власти». Итак, — Сталин желал создать сильное унитарное государство с сильной общероссийской центральной властью, и, соответственно, был против всяких «суверенных» рисков, угрожающих обратному.

А какова же была позиция Ленина по национальным вопросам? Ленин прекрасно понимал абсурд или коварное лукавство К. Маркса о разрушении и упразднении государства, и также был за государство и за сильное государство. В начале 1915 года в своей работе «Социалистическая революция и право наций на самоопределение» Ленин писал: «Выгоды крупных государств и с точки зрения экономического прогресса и с точки зрения интересов массы несомненны». Лозунг — «права наций на самоопределение» он использовал как временный, как политтехнологический прием, политтехнологический трюк — для разрушения Российской империи, чтобы активизировать национальные сепаратистские силы против центральной имперской власти, чтобы создать царю больше врагов, а себе больше союзников, чтобы активизировать дополнительные союзные силы для подрыва русской национальной власти. И это ему удалось осуществить.

В той же работе в 1915 году Ленин пытался своим как-то объяснить не очень конкретно, немного витиевато: «Таким образом, это требование вовсе не равносильно требованию отделения, дробления, образования мелких государств. Оно означает лишь последовательно выражение борьбы против всякого национального гнёта».

Для особо непонятливых товарищей Ленин в 1917 году объяснял более доходчиво: «Вопрос о праве наций на освобождение непозволительно смешивать с вопросом о целесообразности отделения той или иной нации. Этот последний вопрос партия пролетариата должна решать с точки зрения интересов всего общественного развития и интересов классовой борьбы пролетариата за социализм».

И становиться понятным, что «право на самоопределение» Ленин декларирует не для «борьбы против всякого национального гнёта», а для усиления «классовой борьбы пролетариата», то есть — в своей борьбе за власть, что это — политтехнологический обманный зажигательный лозунг.

Как показали события 1917-1918 гг., — от Российской империи не только откололись некоторые народы с территориями, но и этим политтехнологическим лозунгом Ленину удалось вызвать ненависть некоторых народов Российской империи к русскому народу и насилие по отношению к нему, — что было немаловажно, ибо русский народ был государствообразующим, опорным народом Российской империи.

Когда в начале января 1918 года российские народы хотели самоопределиться на Учредительном собрании, то Ленин не позволил это сделать, — жестоко разогнал представителей народа, депутатов. В других народах этот процесс Ленин уже не смог контролировать и подавить, и процесс самоопределения стал синонимом сепаратизма — тут же вышла из состава империи Финляндия, Польша, Украина и закавказские республики. Толкнув этот процесс сепаратизма, к суверенитету и отделению, Ленин не знал — как его быстро и мирно остановить. И Ленин ничего лучшего не мог придумать, — как попробовать остановить его военной вооруженной силой, но это не всегда приводило к желаемому результату.

В январе 1918 года на III съезде Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Сталин попробовал придать ленинской «Декларации...» новый оттенок: «Мы признаем самоопределение, но не как самоцель, а как средство для перехода к социализму. Если какой-нибудь народ хочет войти в федерацию, он должен установить у себя власть Советов». Это выглядело довольно забавно, ибо очереди желающих слиться с большевиками не было. А вот желающих уйти подальше оказалось много. Вначале Сталин попытался объяснить этот процесс самоопределения-ухода внешними факторами, — и по поводу отделения Украины и Закавказья Сталин в ноябре 1918 года опубликовал в «Правде» статью «Октябрьский переворот и национальный вопрос», в которой писал о том, что необходимо пересмотреть принцип «свободы самоопределения», ибо самоопределение и отделение стало происходить в результате «иностранного вмешательства и оккупации окраин».

К концу Гражданской войны отношение к принципу свободы самоопределения народов у Сталина стало вызывать сильное раздражение, он стал яростно бороться с ним, — в начале 1920 года Сталин писал Г.В. Чичерину: «Признание независимости Азербайджана считаю недопустимым». И большевикское руководство во главе с Лениным в результате этой категоричной позиции Сталина в феврале 1920 года отказало признать независимость Азербайджана. И, внезапно «забыв» право наций на самоопределение, весной 1920 г. ленинцы военной силой установили советскую власть в Азербайджане, а во второй половине 1920 года послали Красную армию в Персию (нынешний Иран), чтобы помочь местному народу самоопределиться, и насильно советизировали северных персов, которые через несколько месяцев на самом деле самоопределились и прогнали большевиков.

Теперь выход и метод против действия ленинского принципа «свободы самоопределения» был только один, и чтобы предупредить сближение и даже союз Грузии с новым покровителем — Англией, Сталин Чичерину 8 ноября 1920 года рекомендовал срочно «накоплять силы для оккупации Грузии». Сам Сталин в это время активно занимался советизацией Армении, играл в сложные игры с турками.

Сразу после окончания Гражданской войны и наступления мирного периода Сталин, как глава Наркомнаца, попытался решительно изменить былую ленинскую политику в вопросе «свободы самоопределения» и четко, категорично задал новый вектор, новую политику, — 10 октября 1920 года Сталин в статье «Политика Советской власти по национальному вопросу в России» писал: «Требование отделения окраин от России, как форма отношений между центром и окраинами, должно быть исключено не только потому, что оно противоречит самой постановке вопроса об установлении союза между центром и окраинами, но, прежде всего, потому что оно в корне противоречит интересам народных масс».

Ленин тогда промолчал, пропустил, и даже на деле согласился со Сталиным, ибо с его согласия в начале 1921 г. большевики силой установили советскую власть в Армении, Грузии и на Северном Кавказе. В январе 1921 года Сталин разработал проект декрета ВЦИК и СНК об Автономной Дагестанской ССР, этот проект мог быть образцовым, пилотным для всех республик этого региона.

В докладе на 10 съезде РКП(б) в марте 1921 года Сталин подчеркнул: «Товарищи! Самое характерное для данного съезда в дискуссии по национальному вопросу — это то, что мы перешли от декларации по национальному вопросу через административный передел России к практической постановке вопроса». С этого момента началось практическое решение вопроса о структуре будущего государства. На этом съезде можно было услышать любопытные рассуждения Сталина:

«Положение великорусской нации, представлявшей господствующую нацию, оставило следы своего влияния даже на русских коммунистах, не умеющих или не желающих подойти ближе к трудовым массам местного населения. Я говорю о тех немногочисленных группах русских коммунистов, которые, игнорируя в своей работе особенности быта и культуры на окраинах, иногда уклоняются в сторону русского великодержавного шовинизма».

Интересно заметить, — через полтора года в великодержавном шовинизме Ленин обвинит Сталина. Обращаю внимание на высказывание Сталина в прошлом времени о русской нации — «представлявшей господствующую нацию», — то есть теперь русская нация не господствующая и не будет таковой в намечаемом государстве большевиков, хотя она количественно останется основной в государстве, но уже не будет государствообразующей. И это совершенно верно, ибо теперь господствующей нацией и образующей новое государство — государствообразующей была еврейская нация, а русская была свергнутой и покоренной.

На этом же съезде Сталин озвучил новую трактовку ленинского принципа, сдвиг со старой позиции, — Сталин: «Третья ошибка тов. Чичерина состоит в том, что он слишком много говорит о национальном самоопределении, которое действительно превратилось в пустой лозунг, удобно используемый империалистами. Тов. Чичерин странным образом забыл, что мы с этим лозунгом распростились уже два года. Этого лозунга у нас больше нет в программе. У нас говорится в программе не о национальном самоопределении, — лозунг совершенно расплывчатый, — а о лозунге более отчеканенном и определенном — о праве народов на государственное отделение. Это две разные вещи.

Поскольку же мы имеем дело с теми колониями, которые находятся в тисках у Англии, Франции, Америки, Японии, постольку лозунг права народов на отделение является революционным, и отказаться от него — значит сыграть на руку империалистам».

Как мы видим — этот лозунг стал уже «расплывчатый», и его удобно использовать для дальнейшего разрушения только во вне — в очередных революциях в других государствах, для разрушения других многонациональных государств. Понятно, что во внутренней политике уже захваченной России необходимы были уже другие лозунги.

Ещё в марте 1922 г. между тремя республиками: РСФСР, Украиной и Белоруссией был заключен незамысловатый договор, устанавливавший простой союз на федеративной основе. А с другими республиками вопрос оставался открытым. Во время болезни и отсутствия Ленина 10 августа 1922 года Политбюро образовало комиссию под председательством Сталина, ибо с момента создания первого советского правительства он возглавлял наркомат по делам национальностей. Эта комиссия должна была к очередному Пленуму ЦК подготовить проект о принципиальных основах новой системы отношений между республиками, взаимоотношениях РСФСР и независимых национальных советских республик. В комиссию кроме Сталина входили: В. Куйбышев, Г. Орджоникидзе, X. Раковский, Г. Сокольников и представители национальных республик — по одному от каждой.

Сталин, как наркомнац, естественно задал соответствующий тон работе этой комиссии и согласно своим убеждениям, высказанным ещё осенью 1920 года, решил поступить просто и надежно — включить в состав РСФСР все остальные республики на правах автономии, высказался за соответствующую структуру управления — за «единый хозяйственный организм на объединенной территории советских республик с руководящим центром в Москве», и, следовательно, за распространение «компетенций» центральных правительственных органов РСФСР на все другие советские автономные республики. И, соответственно, этот план был назван — «планом автономизации».

Убежден, — Сталин был уверен, что в этом вопросе со стороны Ленина не возникнет никаких препятствий или существенных возражений, ибо, во-первых, он считал Ленина умным человеком, а в новой ситуации, по здравомыслию и логике — национальную политику необходимо было менять, ибо то, что было утверждено четыре года назад для развала Российской империи и захвата в ней власти, сейчас было не только не актуально, но и могло мешать, создавать проблемы и опять повторно сослужить ту же разрушительную функцию — только теперь уже по отношению к новому большевикскому, советскому государству. К тому же до этого момента был уже прецедент — весной 1918 года была создана первая автономная республика — Татаро-Башкирская, которую включили в состав РСФСР, и сам Ленин 20 марта 1919 года подписал соглашение об автономии Башкирии, а 11 апреля 1921 года большевиками было объявлено о создании Туркестанской автономной республики. То есть, — процесс автономизации успешно продвигался.

И теперь Сталин с комиссией в этом русле подготовил проект резолюции, предусматривавший вхождение Украины, Белоруссии, Закавказских республик в РСФСР тоже на правах автономных республик, очень похожих на областные автономии. Вот как звучала главная часть этого проекта:

«1. Признать целесообразным заключение договора между советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении и РСФСР о формальном вступлении первых в состав РСФСР.

2. В соответствии с этим постановления ВЦИК РСФСР считать обязательными для центральных учреждений упомянутых в пункте 1 республик, постановления же СНК и СТО РСФСР — для объединенных комиссариатов этих республик». Естественно, — большинство наркоматов республик подчинялось соответствующим наркоматам РСФСР.

Конечно, бросается в глаза недемократическая фраза — «считать обязательным», но «время было такое» — таковыми были обычные манеры большевиков, и особенно — Ленина.

Этот проект Сталина был разослан для формального обсуждения в ЦК компартий республик. Его одобрили ЦК КП Азербайджана и Армении. Против этого проекта выступил ЦК КП Грузии, заявив, что объединение в форме автономии преждевременно, объединение хозяйственной и общей политики необходимо, но с сохранением всех атрибутов независимости. К этой позиции стало склоняться и руководство Украины.

Родные грузины со своей «самостийностью» и «незалежностью» уже давно сильно раздражали Сталина. Ещё в предыдущем году — 6 июля 1921 года на собрании коммунистических организаций в Тифлисе Сталин заявил о необходимости «ликвидировать националистические пережитки, вытравить их каленым железом», необходимо «раздавить гидру национализма». Теперь грузины «опять качали права», опираясь на ленинскую «Декларацию прав народов России».

К этому моменту у Грузии уже была история независимости после 1917 года. «После провозглашения самостоятельной Грузинской демократической республики делегация её прибыла в Берлин, и 11 июня в рейхстаге было объявлено о признании Германией новой республики. В Тифлисе появилась дипломатическая миссия полковника фон Кросса с эскортом в две роты, и с тех пор внутренняя и внешняя политика края безраздельно была подчинена германскому влиянию. Началось выкачивание немцами сырья и одновременно организация ими грузинской вооруженной силы...» — рассказывал в своих мемуарах о событиях 1918 года находящийся тогда на Кавказе генерал Деникин. Трудно не обратить внимание на почти полную аналогию — после развала Российской империи руководство Грузии, объявив Грузию свободной, решило перестраховаться и прибегло к защите и покровительству «сильных мира сего», каковой тогда, во время Первой мировой войны была ещё Германия, а после развала СССР в 1991 году — руководство новой демократической Грузии решило попросить защиты и покровительства у США.

Когда США вооружили Грузию, то она напала на Осетию, а тогда, когда Грузию вооружила Германия, её руководство затеяло конфликт с Арменией и решило выкорчевать «русский дух» — «Правительство бывших российских социал-демократов (Церители, Георгадзе, Гегечкори, Лордкипанидзе) теперь задалось целью вытравить всякие признаки русской гражданственности и культуры в крае — прочно, «навсегда» — прежде всего путём устранения из Грузии русского элемента. Целый ряд законодательных актов и административных распоряжений прямо или косвенно преследовал эту идею: принудительное подданство, правовые ограничения, аресты, выселения, принудительный набор в армию... — описывал события, действия демократов генерал Деникин. — Десятки тысяч русских служилых людей и просто трудовой демократии, работавших в государственных и общественных учреждениях, на железной дороге, почте, телеграфе и т.д. были заменены грузинами и буквально выброшены на улицу. Стекавшиеся со всего Закавказья в Тифлис как военно-административный центр края и фронта служилые люди попадали в отчаянное, безвыходное положение, в особенности семейные. Новый поток обездоленных, голодных, нищих людей (русских) двинулся к портам Чёрного моря и по Военно-Грузинской дороге, унося с собою горячую ненависть к Грузии и грузинам».

«Я помню годы 1905-1917, когда среди рабочих и вообще национальностей Закавказья наблюдалась полная братская солидарность, когда узы братства связывали армянских, грузинских, азербайджанских и русских рабочих в одну социалистическую семью. Теперь, по приезде в Тифлис, я был поражен отсутствием былой солидарности... антиармянского, антитатарского, антигрузинского, антирусского и всякого другого национализма теперь хоть отбавляй», — ту же ситуацию, только в мягких выражениях, описывал на 10 съезде РКЦ(б) Сталин.

В общем, — негативных последствий ленинской идеи «самоопределения наций» было много, было очевидно, что после гражданской войны эта идея полностью себя изжила и даже стала опасной, — и Сталин поступал совершенно правильно.

Теперь в августе 1922 года в отсутствие Ленина эту проблему решала комиссия во главе со Сталиным, который решал её в своём ключе сильного унитарного государства. Если Сталин не намеревался к этому времени быть собирателем отпавших наций и земель, то точно намерен был сохранить и собрать в единое сильное государство оставшиеся и возвращенные республики. Сталин приготовил решение и послал для ознакомления в Горки Ленину. Из докладной записки Сталина Ленину по вопросу автономизации от 22 сентября 1922 года: «Тов. Ленин! Мы пришли к такому положению, когда существующий порядок отношений между центром и окраинами, т.е. отсутствие всякого порядка и полный хаос, становятся нестерпимыми, создают конфликты, обиды и раздражение, превращают в фикцию т.н. единое федеративное народное хозяйство, тормозят и парализуют всякую хозяйственную деятельность в общероссийском масштабе. Одно из двух: либо действительная независимость и тогда — невмешательство центра, свой НКИД, свой Внешторг, свой Концессионный комитет, свои железные дороги, причем вопросы общие решаются в порядке переговоров равного с равным, по соглашению, а постановления ВЦИК СНК и СТО РСФСР необязательны для независимых республик, либо действительное объединение советских республик в одно хозяйственное целое с формальным распространением власти СНК, СТО и ВЦИК РСФСР на СНК, ЦИК и экономсоветы независимых республик, т.е. замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка, культуры, юстиции, внудел, земледелия и прочее.

Сейчас речь идет о том, как бы не «обидеть» националов, через год, вероятно, речь пойдет о том, как бы не вызвать раскол в партии на этой почве, ибо «национальная» стихия работает на окраинах не в пользу единства советских республик, а формальная независимость благоприятствует этой работе. Один из многих примеров: недавно Грузинский Цека, оказывается, решился без ведома Цека РКП разрешить оттоманскому банку (англо-французский капитал) открыть свое отделение в Тифлисе, что, несомненно, привело бы к финансовому подчинению Закавказья Константинополю (уже теперь турецкая лира является господствующей, вытесняющей с рынка грузинские и русские деньги), причем решительное запрещение со стороны Цека (принятое по настоянию т. Сокольникова) вызвало, оказывается, бурю возмущения среди грузинских национал-коммунистов. Мой план:

1. Вопрос о Бухаре, Хиве и Дальневосточной республике (которая еще не советизирована) оставить пока открытым, т.е. пока их не автономизировать.

2. В отношении остальных пяти независимых республик (Украина, Белоруссия, Грузия, Азербайджан и Армения) признать целесообразным автономизацию с тем, чтобы к Всероссийскому Съезду Советов ЦИКи этих республик сами добровольно изъявили свое желание вступить в более тесные хозяйственные отношения с Москвой на началах автономии (я имею уже заявление Азербайджанского и Армянского Цека Компартии о желательности автономизации и заявление Грузинского Цека Компартии о желательности сохранения независимости».

Здесь стоит обратить внимание на фразу — «сами добровольно изъявили свое желание вступить в более тесные хозяйственные отношения с Москвой на началах автономии». Сталин пытался действовать «гибко» — якобы это добровольная инициатива «окраин». И вполне закономерно, что 24 сентября 1922 года комиссия под председательством В. Молотова приняла проект Сталина «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками», а 25 сентября ЦК РКП(б) одобрил проект Сталина. И в этот момент неожиданно забил тревогу Ленин.

В это время Ленин, немного поправившись от недомоганий, работал в щадящем, «домашнем» режиме и пытался управлять товарищами, партией и страной в основном при помощи писем, которые его соратники часто воспринимали с поправкой на болезнь — уже как рекомендательные, к рассмотрению, к обсуждению. Ленин оставался в стороне от дискуссии по поводу проекта комиссии Сталина, но, узнав о решении комиссии, счел необходимым срочно вмешаться в решение этого вопроса, и вдруг резко выступил против проекта Сталина, обвинив его в форсировании событий, в ненужной «торопливости» и попытался внести серьёзные коррективы в уже одобренный сталинский проект.

Ленин вызвал к себе в Горки Сталина и настоял изменить первый параграф проекта. Одновременно Ленин написал для членов Политбюро письмо «Об образовании СССР», в котором подчеркнул, что РСФСР должна признать себя равноправной с другими республиками и «вместе и наравне с ними» войти в новый союз. И одновременно Ленин вызвал из Грузии главного «суверенного» бунтаря — председателя СНК Грузии П. Мдивани, который приехал к нему в конце сентября.

Ленин в письме Каменеву по национальному вопросу 26 сентября 1922 года писал: «т. Каменев! Вы, наверное, получили уже от Сталина резолюцию его комиссии о вхождении независимых республик в РСФСР. Если не получили, возьмите у секретаря и прочтите, пожалуйста, немедленно. Я беседовал об этом вчера с Сокольниковым, сегодня со Сталиным. Завтра буду видеть Мдивани (грузинский коммунист, подозреваемый в «независимстве»).

По-моему, вопрос архиважный. Сталин немного имеет устремление торопиться. Надо Вам (Вы когда-то имели намерение заняться этим и даже немного занимались) подумать хорошенько; Зиновьеву тоже.

Одну уступку Сталин уже согласился сделать. В первом параграфе сказать вместо «вступления» в РСФСР — «Формальное объединение вместе с РСФСР в союз советских республик Европы и Азии».

Дух этой уступки, надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию. «Союз Советских Республик Европы и Азии»(ССРЕА), (Ленин, т. 45, с. 359).

Несмотря на активную переговорную и эпистолярную работу Ленина и на возражения грузин и украинцев, ЦК РКП(б) в начале октября утвердил проект Сталина. Обращаю внимание — в этой истории принимала активное участие «команда» Сталина: В. Молотов, В. Куйбышев, Г. Орджоникидзе, Ф. Дзержинский и др. А потенциальная «команда» Бронштейна за этим наблюдала, и в принципе одобряла действия Сталина по укреплению власти и государства, Жора Сокольников-Бриллиант принимал активное участие в работе комиссии.

После утверждения проекта Сталина Ленин сильно рассердился, даже рассвирепел и обозвал Сталинскую политику «русопятской», что, вероятнее всего, следовало понимать как — имперской, и в сталинском проекте он якобы увидел замаскированное выражение старого «великорусского шовинизма», которому неожиданно решил дать «бой не на жизнь, а на смерть». Такого принципиального — «на смерть», вероятно, от Ленина никто не ожидал. Очередной Пленум по обсуждению этого вопроса был назначен на 5 октября 1922 года.

После вмешательства Ленина члены ЦК и Политбюро стали отворачиваться от сталинского варианта и склоняться к ленинскому варианту. Ленин пытался ещё доработать свой проект, и учесть все возможные причины конфликтов в руководстве будущего государства, и 6 октября 1922 г. он передал через Каменева ещё одну идею: «Надо абсолютно настоять, чтобы в Союзном ЦИКе председательствовали по очереди».

Несмотря на уступки Сталина, и что якобы Ленин его убедил в своей правоте, эта важная дискуссия по вопросу государственности между Лениным и Сталиным продолжилась в более острой форме. Сталин явно был недоволен ленинской критикой и ленинской политикой, и съёрничал по поводу излишнего «национального либерализма» Ленина. Сталин оставался стоять на своей принципиальной позиции, одновременно пытаясь лавировать, хитрить — он якобы формально пошел на изменение резолюции, но отметил, что новая резолюция — это лишь «несколько измененная, более точная формулировка» старой, которая «в основе правильная и безусловно приемлемая».

Ситуация была сложной и щепетильной, — многие большевики-нацмены по своей глупости ленинское «право наций на самоопределение» поняли прямо, «за чистую монету». 22 октября 1922 года Сталин в письме к Ленину косвенно, но понятно упрекал его в создании опасной проблемы: «За четыре года гражданской войны, когда мы ввиду интервенции вынуждены были демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе, мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимовцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах и расценивающих вмешательство Цека РКП, как обман и лицемерие».

Ленин, подтверждая прекрасное взаимопонимание, отвечал в письме Сталину, что эти глупые и поэтому опасные коммунисты «игру в независимость отказываются понимать как игру, упорно признавая слова о независимости за чистую монету.» («Известия ЦК КПСС», 1989 г. № 9, стр. 199).

И эти искренние, наконец-то прозревшие коммунисты-демократы были правы, — Ленин в этом вопросе сильно обманывал и лицемерил. И теперь Ленин пытался сохранить лицо, а Сталин пытался решить проблему построения крепкого государства на будущее. А Ленину будущее в этом аспекте было не столь важным, ибо для него будущее — это «мировая революция» и мировая гегемония, а не проблемы отдельного государства, и он уже на всех парах готовил вместе с Бронштейном запланированный на следующий год (1923) очередной военный поход в Германию через Польшу. А возможная фрагментарная гражданская война по силовому затягиванию Грузии или Украины в «общую семью» только помешала бы этому славному походу. Куда денется какая-либо отпавшая республика, возомнившая себя свободной, находящаяся среди других советских республик на огромной территории Соединенных Штатов Европы или Союза Советских Социалистических Республик Европы и Азии?.. Ленин глобалил, а Сталин со своим «местечковым» — российским провинциальным мышлением вроде вздумал строить успешный социализм в одной отдельно взятой стране — в России.

Этот важный момент: разность целей Ленина и Сталина — как основа их конфликта, а затем и основа конфликта Сталина с Бронштейном-Троцким следует хорошо понимать, ибо без этого невозможно правильно понять и объяснить многие их действия и исторические события, включая развал СССР в 1991 году. Например, некий «авторитетный» тупоголовый западный «историк», а, скорее всего, лукавый плут по фамилии Роберт Такер в своей книге «Сталин. Путь к власти 1879-1929» (М., 1991 г.) утверждает:

«Его (Сталина) претензии на роль преемника еще при жизни Ленина стали одной из причин конфликта с ним. Чтобы занять высшую ступеньку пьедестала, Сталин был готов в случае необходимости сразиться с самим Лениным. Если Ленин не считал, что его преемником должен по праву стать Сталин, то, по мнению Сталина, лишь потому, что Ленин был болен и уже не являлся тем Лениным, каким его знали прежде».

Зачем кому-либо амбициозному в этот период бороться с Лениным за власть, когда Ленин уже просил яд для самоубийства, когда все понимали, что Ленину осталось жить считанные месяцы или недели? — Какой маразм этого Роберта Такера и многих его единомышленников — либералов и демократов(!), пытающихся просто маниакально любыми способами дискредитировать Сталина. Уж если бороться за власть, то учитывая состояние здоровья Ленина, — только с его наиболее вероятным преемником, а за этим мы понаблюдаем в следующих главах книги. Стоит особо отметить, что лукавая книжонка этого иностранца была издана в Москве в «перестройку» на русском языке в 1991 году, — чтобы усилить разрушительные процессы по развалу детища Сталина — империи СССР. Вернемся в 1922 год, и продолжим наблюдать за историей создания СССР.

ЦК компартии Грузии решил помочь Ленину и подковырнуть наркомнаца Сталина и сильно «подлил масла в огонь» — всем составом подал в отставку в знак несогласия со сталинским проектом. В результате Центру в лице Оргбюро и Кавбюро пришлось в административном порядке их заменять другими людьми, в основном — единомышленниками Сталина во главе с Орджоникидзе. Кроме того, в Москве 6 октября 1922 года Пленум ЦК принял ленинскую резолюцию, которая должна была устроить грузинских националистов во главе с П. Мдивани, хотя П. Мдивани на Пленуме настаивал на том, чтобы Грузия входила в СССР не через Закавказскую Федерацию, а непосредственно как отдельная самостоятельная Грузия, то есть — Мдивани фактически не согласился с решением Пленума.

Интересно обратить внимание и на воспоминания Троцкого в его работе «Завещание Ленина», многим местам в этой работе можно доверять, ибо она написана в декабре 1932 года, когда ещё большинство свидетелей тех событий были живы, и в случае бесшабашного вранья Троцкий попал бы в неприятную ситуацию в ущерб себе, Троцкий:

«Ноябрьский пленум ЦК (1922), заседавший без Ленина и без меня, внес неожиданно радикальные изменения в систему внешней торговли, подрывавшие самую основу государственной монополии. Не допуская в этом вопросе никаких уступок, Ленин настаивал на том, чтоб я апеллировал против ЦК к партии и съезду. Удар направлялся в первую голову против Сталина, как генерального секретаря, ответственного за поставку вопросов на пленумах Центрального Комитета. До открытой борьбы на этот раз, однако, дело не дошло: почуяв опасность, Сталин отступил без боя: с ним вместе и другие. На декабрьском пленуме ноябрьские решения были отменены. «Как будто удалось взять позиции без единого выстрела, — писал мне шутливо Ленин 21 декабря, — простым маневренным движением».

Гораздо острее оказались разногласия в области национальной политики. Через Крупскую Ленин вступил с вождями грузинской оппозиции (Мдивани, Махарадзе и др.) в негласную связь против фракции Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского».

Конфликт по национально-государственному вопросу продолжал разрастаться, — разбушевались страсти в Грузии между сторонниками Сталина и Мдивани-Ленина, и дошло до того, что Закавказский крайком партии во главе с Серго Орджоникидзе осудил действия Мдивани и его сторонников как национал-уклонизм, а сам Серго в пылу спора ударил в лицо одного из бывших членов ЦК КП Грузии, сторонника Мдивани. Сторонники Мдивани подняли большой политический шум — что якобы под новым прикрытием продолжается старая царская имперская политика, а «Декларация...» Ленина — это фикция и откровенный обман, а на Орджоникидзе бывшие члены ЦК КП Грузии обратились с жалобой в ЦК РКП(б).

За Орджоникидзе вступился Сталин, заявив, что в Грузии свил гнездо социал-национализм. В эту склоку вмешался Ленин и для «разбора полетов» на месте и примирения отправил в Грузию комиссию во главе с авторитетным «нейтральным» Феликсом Дзержинским. «Заковырка» состояла в том, что Дзержинский был убежденным сторонником сталинской позиции, а Ленин об этом не знал.

12 декабря 1922 года Ленин пригласил к себе вернувшегося из Грузии Ф. Дзержинского и выслушал доклад его комиссии с явным раздражением и недовольством, ибо Ленин ожидал услышать другое, а Дзержинский оправдывал, выгораживал Орджоникидзе и поддерживал сталинскую позицию. Ленин очень расстроился, разнервничался, что привело тут же к резкому ухудшению его здоровья. Позднее Ленин говорил, что «это дело» на него «очень тяжело повлияло» (ПСС, т. 45, с. 476).

Кстати, интересно объяснял единомыслие Сталина и Дзержинского Лейба Троцкий в своём двухтомнике о Сталине: «Между Лениным и Дзержинским также произошло охлаждение. Дзержинский отличался глубокой внутренней честностью, страстностью характера и импульсивностью. Власть не испортила его. Но его качеств не всегда хватало для тех задач, которые ложились на него. В 1922 году Орджоникидзе и Дзержинский чувствовали себя неудовлетворенными и в значительной мере обиженными. Сталин немедленно подобрал обоих». Троцкий был не дурак, но в этом случае — даже умышленный примитивизм не в его пользу.

18 декабря 1922 года в отсутствие Ленина прошел пленум ЦК РКП(б), обсудивший вопросы создания СССР. Этот пленум ЦК принял ленинский проект Союзного договора и решил, что этот проект нового государства должен быть утвержден Союзным съездом Советов, открытие которого назначили на 30 декабря 1922 года. Подчеркну — был принят не сталинский проект «автономий», а ленинский принцип будущего государства, — со свободным правом выхода из СССР:

«1. Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских Республик и РСФСР об объединении их в «Союз Советских Социалистических Республик» с оставлением за каждой из них права свободного выхода из «Союза».

Не думаю, что Ленин умышленно оставил своё старое оружие разрушения Российской империи в конструкции нового советского государства или так жестоко «пошутил» — специально заложил уже проверенную мину в будущее государство, которая рванула в 1991 году. Это был «мягкий» хитрый политесный вариант Ленина по принципу — «никуда не денутся». Ибо мы уже в предыдущей книге изучали понимание Лениным на практике «права на самоопределение», «на суверенитет» и «на выход», и убедились в его лицемерии. Выход и развал Ленин не предусматривал, он был нацелен на то, что всё-таки рано или поздно «мировая революция» победно зашагает по Европе, — и в СССР будут включаться очередные европейские советские республики, поэтому-то и слова «российский» в СССР не было включено.

Не случайно сразу после создания СССР Бронштейн занялся реализацией своих любимых планов «мировой революции», опять координировал свои действия с германскими евреями-революционерами, которые готовили там очередную красную революцию, опять со своим ген. штабом усердно думал — как пройти через Польшу, как её попутно захватить, не повторив ошибок 1920 года.

Стоит вернуться к 18 декабря 1922 года и отметить ещё один немаловажный факт: Политбюро обсудило резко обострившуюся к этому времени болезнь Ленина и возложило на Сталина ответственность за соблюдение установленного врачами режима. 25 ноября 1922 года Ленин упал в коридоре своей квартиры, а 27 ноября у него отнялась одна рука и одна нога. Из-за границы срочно вызвали профессора Ферстера, который 20 декабря обследовал Ленина и что-то рекомендовал. Но состояние Ленина ухудшалось, и 22 декабря 1922 года Ленин вернулся к теме самоубийства. Фотиева вспоминала, что Ленин в 18 часов 22 декабря продиктовал ей следующее: «Не забыть принять все меры достать и доставить... в случае если паралич перейдет на речь, цианистый калий, как меру гуманности и как подражание Лафаргам».

Стоит отметить, что это поручение Политбюро Сталину было сделано в условиях острой дискуссии и спорах между ним и Лениным по важному вопросу. Члены Политбюро считали эти споры сугубо рабочими, и были уверены, что только особенности характера Сталина могли гарантировать выполнение этой нелегкой задачи. И Сталин жестко соблюдал поставленную задачу вплоть до ругани с Н. Крупской в конце декабря 1922 года. Но если бы, например, опекуном Ленину вместо Сталина назначили бы Бронштейна-Троцкого или Розенфельда-Каменева, то с 1923 года ход исторических событий был бы другой.

В ноябре-декабре в ходе подготовки к созданию нового государства проводилась большая работа: работало несколько комиссий, проходили многочисленные разъяснительные партийные собрания и республиканские съезды Советов, на которых утверждалось предложение приступить к объединению на федеративных началах. В результате всей этой формальной работы актом учреждения Союза Советских Социалистических Республик был заключенный 27 декабря 1922 года между четырьмя республиками: РСФСР, Украиной, Белоруссией и Закавказской федерацией (грузинские предложения об отдельном вступлении Армении, Грузии и Азербайджана не были приняты) договор об образовании нового совместного государства на ленинских принципах — СССР.

Этот договор определял конституционные принципы нового государства: устанавливал разграничение компетенции между новыми правительственными органами Союза ССР и органами, призванными руководить жизнью республик. Договор был одобрен 30 декабря 1922 года X Всероссийским съездом Советов, за которым тут же прошел I съезд Советов СССР. Был избран новый ВЦИК, который по предложению Ленина имел четырех председателей: Калинин, Нариманов, Петровский и Черняков — по одному от каждой республики. Затем ВЦИК сформировал новое правительство. Так был создан СССР.

И, казалось бы, Ленин, несмотря на состояние своего здоровья, должен быть доволен и счастлив — всё прошло по его желанию, по его проекту, — СССР образован, и всё — точка, и соответственно — конец различным спорам, дискуссиям, разногласиям и конфликтам. Но не тут-то было — 30 декабря, в день создания СССР, Ленину стало полегче, он пришел в сознание, и первым делом он решил вернуться к спорам по национальному вопросу и к ситуации 12 декабря — к докладу Дзержинского о разборках в Грузии и стал диктовать письмо с заметками «К вопросу о национальностях или об автономизации». 31 декабря Ленин продолжил диктовать эти заметки. Было такое впечатление, что 30 декабря — это не 30 декабря, а вторая половина 12 декабря — Ленин выслушал Дзержинского и продолжил яростную борьбу со Сталиным по национальному вопросу, по структуре будущего государства, Ленин:

«Политически-ответственными за всю эту поистине великорусско-националистическую кампанию следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского».

То есть, согласно убеждениям Ленина — это не Мдивани и его сторонники были грузинскими националистами, а на более высоком уровне — грузин Сталин и поляк Дзержинский были не просто националистами, а— «великорусскими» националистами. Возможно, дополнительной причиной резкости и ярости Ленина были жалобы жены — Надежды Крупской на Сталина за конфликт между ними во время обострения болезни Ленина 22 декабря, когда Ленин требовал подать яд для самоубийства, а Сталин эту просьбу не удовлетворил и нагрубил Крупской, 23 декабря написавшей жалобу на Сталина Розенфельду-Каменеву, в котором видела преемника Ленина.

Несмотря на, казалось бы, уже неактуальность этой темы и на уже решенную проблему и спор, Ленин, зная упрямство и упорство Сталина, не был уверен, что он не перестанет гнуть свою линию по укреплению нового государства, и помнил утверждение Сталина: «Следует помнить, что, кроме права народов на самоопределение, есть ещё право рабочего класса на укрепление своей власти, и этому последнему праву подчинено право на самоопределение». И Ленин опасался, что Сталин, благодаря своему «администраторскому увлечению», несмотря на принятые в конце декабря решения, осуществит свои идеи.

«В течение ближайших недель Ленин окончательно убеждается, что придется апеллировать к партии. В конце декабря он диктует обширное письмо по национальному вопросу, которое должно будет заменить на съезде его речь, если болезнь помешает ему выступить — вспоминал в упомянутой выше работе Троцкий. — Что великоросс Ленин обвиняет грузина Джугашвили и поляка Дзержинского в великорусском национализме, может показаться парадоксальным. Но речь идет здесь совсем не о национальных чувствах и пристрастиях, а о двух системах политики, различия которых обнаруживаются во всех областях, в том числе и в национальной. Осуждая беспощадно методы сталинской фракции, Раковский писал несколько лет спустя: «К национальному вопросу, как и ко всяким другим вопросам, бюрократия подходит с точки зрения удобства управления и регулирования». Лучше этого нельзя сказать.

Словесные уступки Сталина нисколько не успокаивали Ленина, наоборот, обостряли его подозрительность. «Сталин пойдет на гнилой компромисс, — предостерегал меня Ленин через своих секретарей, — а потом обманет».

Понятно, что в 1932 году Бронштейн-Троцкий, употребляя относительно картавого Ленина-Бланка фантастическое выражение — «великоросс Ленин», пытался в противопоставлении Ленина Сталину сыграть на национальных чувствах русского народа. И «великоросс» Ленин-Бланк в наблюдаемый нами период — в конце декабря 1922 года подтверждал объяснения Троцкого:

«При таких условиях очень естественно, что «свобода выхода из союза», которой мы оправдываем себя, окажется пустой бумажкой, неспособной защитить российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ», — гневно переживал Ленин. Как видим, досталось от ярого русофоба Ленина и русским и Сталину за его державные взгляды, это в его адрес обильно полетели обвинения: «истинно русский человек», «великоросс-шовинист», «подлец», «насильник», «типичный русский бюрократ».

Чтобы не было сомнений — кого это касается, и в кого полетели обвинения, Ленин решил уточнить и сделать «контрольный» облив ещё более грязными обвинениями: «Тот грузин, который пренебрежительно относится к этой стороне дела, пренебрежительно швыряется обвинением в «социал-национализме» (тогда как он сам является настоящим и истинным не только «социал-националом», но и грубым великорусским держимордой), тот грузин, в сущности, нарушает интересы пролетарской классовой солидарности, потому что ничто так не задерживает развития и упроченности пролетарской классовой солидарности, как национальная несправедливость, и ни к чему так не чутки «обиженные» националы, как к чувству равенства и к нарушению этого равенства, хотя бы даже по небрежности, хотя бы даже в виде шутки, к нарушению этого равенства своими товарищами пролетариями. Вот почему в данном случае лучше пересолить в сторону уступчивости и мягкости к национальным меньшинствам, чем недосолить».

Жестоко бросая в Сталина — «грубый великорусский держиморда», Владимир Ильич Бланк-Ленин блеснул эрудицией, показал, что читал рассказ Чехова «Унтер Пришибеев», он явно желал публично оскорбить, унизить, «опустить» авторитет Сталина.

Кстати, это письмо Ленина Крупская придержала как козырную карту против Сталина и использовала против него на 12 съезде партии (17-25 апреля 1923 года), в сталинский период оно держалось в секрете, и было опубликовано после смерти Сталина в 1956 году.

Русофоб Ленин опасался, что в будущем в какой-то момент в какой-то форме станет поднимать голову покоренный русский народ или его отдельные представители, и решил перестраховаться, пресечь и с этой стороны, начав с теоретического объяснения: «Необходимо отличать национализм нации угнетающей и национализм нации угнетенной, национализм большой нации и национализм нации маленькой», и закончил конкретной рекомендацией: «Интернационализм со стороны угнетающей или так называемой «великой» нации... должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически».

Эту ленинскую идею превентивного неравенства и унижения русского народа по отношению к другим народам вскоре на апрельском 12 съезде партии попытался развить ещё один демократ и мерзавец-ленинец Н. Бухарин: «Мы в качестве бывшей великодержавной нации должны поставить себя в неравное положение». Сталин прокомментировал и погасил эту идею: «Создать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетенных наций, — это значит сказать несообразность».

Известный еврейский историк И. Дейчер верно отметил: «Нельзя игнорировать тот факт, что сталинский идеал... это не господство человека над человеком, расы над расой, но их равенство. Даже диктатура пролетариата рассматривается как простой переход к бесклассовому обществу; сообщество свободных и равных людей, а не диктатура осталось источником вдохновения».

Несмотря на защиту в этом случае Сталиным интересов и достоинства русского народа, стоит отметить немаловажную мысль, что после того, как Ленин обозвал Сталина «истинно русский человек», «типичный русский бюрократ», «великоросс-шовинист» и «великорусским держимордой», то многие граждане и даже некоторые исследователи истории в 20-м веке и в наши времена стали считать Сталина — «русским» и даже — «русским националистом», что в корне неверно, ибо, повторюсь, — добросовестные исследователи Сталина знают, что Сталин присоединился к террористам, к революции — как бунтующий грузинский националист, а вышеприведенные высказывания Ленина в адрес Сталина были всего лишь страшными ругательствами Ленина, позорными ярлыками, которые Ленин пытался повесить на Сталина.

Не буду даже обсуждать — считал Сталин себя грузином, осетином, аланом или потомком полуполяка Пржевальского, но с полной уверенностью после детального изучения Сталина в периода до 1917 года утверждаю — русским он себя точно не считал и не осознавал, а включение его в революцию — это был его протест против господствующей над его Родиной Российской империей с ее господствующим русским народом, — и это несмотря на его марксистскую солидарность с русским пролетариатом и русскими террористами-революционерами, и это было желание изменить существующую ситуацию. И к 1923 году Сталин точно не изменился и не стал русским. И читатель в этом убедится по многочисленным высказываниям Сталина, которые будут цитироваться в следующей главе.

В этой теме есть ещё другой аспект, — некоторые граждане и исследователи истории считают Сталина русским по духу, — потому что он был государственником, собирателем былой Российской империи в виде СССР, но не всех государственников на нашей планете следует называть — «русскими». В этом ракурсе следует на будущее крепко запомнить — Сталин был представителем нацменьшинства и довольно странным марксистом-государственником (ибо в этом определении каждая часть полностью исключает другую), точнее: марксистом-романтиком-созидателем, который с определенного момента истории стал симпатизировать русскому народу и сильно его уважать. В обоих рассмотренных случаях многие фанатичные русские сталинисты прибегают к упрощенной удобной трактовке, и желаемое выдают за действительность.

В начале марта 1923 года Ленин после очередного тяжелого периода, придя в сознание и осознавая своё тягостное положение, решил наблюдение за «архиважным вопросом» передать своему духовному брату Л. Бронштейну, которого просил «взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии», и в своей последней записке, адресованной грузинским оппозиционерам П. Мдивани, Ф. Махарадзе и др. Ленин выражал к ним симпатию и писал: «Уважаемые товарищи! Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь. С уважением. Ленин. 6 марта 1923 г.» (ПСС, т. 54, с. 330).

Ленин готовил им антисталинскую речь для выступления на апрельском 12 съезде, но его здоровье совсем ухудшилось и не позволило ему это сделать.

Заканчивая эту тему, стоит отметить, что ленинский принцип построения государства был закреплен ещё и в Конституции СССР, которая была принята второй сессией новоизбранного ВЦИК 6 июля 1923 г. и окончательно утверждена II съездом Советов СССР 31 января 1924 года.

Этот ленинский проект административно-национального построения государства Сталин, несмотря на своё принципиальное несогласие, не стал менять, скорее всего потому, что были другие первоочередные вопросы и некогда было: до 1927 года шла борьба с Троцким и его единомышленниками, затем была необходимость реализовать глобальные проекты — индустриализация и коллективизация, затем в середине 30-х —заговоры и чистки, затем вспыхнувшая в Европе очередная война и подготовка к ней, а после войны ленинский лозунг «свободы самоопределения наций» не выглядел рискованным и опасным в ситуации жесткого контроля Сталиным государства и всех его сфер.

В конце этой главы хочу обратить внимание на неприятные отзвуки рассмотренной темы в наши годы, в 21 веке. Казалось бы, — всё совершенно понятно: понятны взгляды и позиции Сталина и Ленина по вопросу государственности в национальном вопросе и их принципиальные разногласия, и что при создании СССР был реализован проект Ленина. Однако в 2008 году во время знаменитой уже телепередачи «Имя России» мы могли услышать от наших знаменитых соотечественников, мягко выражаясь, странные глупости. Например, знаменитый художник Илья Глазунов стал утверждать, что разработанное Сталиным административно-национальное деление стало миной замедленного действия и сработало в «перестройку», а мина то была — ленинская.

«Живущий последние дни вождь стал постоянным союзником сионистов. С именем Ленина связана их самая крупная победа при создании СССР: как ни противился Сталин, а в Основной закон образовавшегося содружества наций вошел важнейший пункт, закрепивший за любой нацией права суверенитета, вплоть до отделения. Эта мина замедленного действия рванет 70 лет спустя», — сделал вывод в своей книге историк Николай Кузьмин.

Второй раз свою возмутительную неграмотность в истории России (первый я указывал в книге №3 этой серии) продемонстрировал в вышеуказанной телепрограмме знаменитый Никита Михалков, который утверждал, что Сталин не создал ничего прочного, и СССР после него развалился. Повторю ещё раз — созданное в конце 1922 года государство под названием СССР — было ленинским, ибо Ленин его создавал согласно своим принципам, а Сталин, как несогласный с этим проектом подчиненный Ленина, в этом принимал участие и вместе с другими ленинцами реализовывал ленинский замысел, ленинскую идею.

Во-вторых, — не надо путать Н. Михалкову прочное с вечным, в этом смысле ещё никто из людей ничего не создал, покажите мне в истории человечества империю, которая не развалилась или не была завоевана. Это просто антисталинский пропагандистский популизм Н. Михалкова плюс его неграмотность в истории. В-третьих, — это не очень порядочно: ошибки Хрущева, Брежнева, Андропова и Горбачева с Ельциным вешать на Сталина.

Кстати, в этой телепередаче уважаемый мною губернатор Краснодарского края вдруг приписал Сталину расказачивание. Зачем на Сталина вешать тяжкие кровавые преступления Бронштейна-Троцкого, Ленина-Бланка, Яши Свердлова, Якира и прочих откровенных человеконенавистников и сатанистов?

В 2007 году в России вышла книга современного коммунистического идеолога С. Кара-Мурзы под названием «Матрица «Россия» (М. «Алгоритм»), в которой он пишет: «В России, когда начался либеральный развал империи, большевики провозгласили право наций на самоопределение, как раз чтобы сохранить единство трудящихся всей Российской империи — и на этой основе произвести её «пересборку» уже в виде СССР. Без признания этого права было невозможно нейтрализовать националистические «элиты», которые после Февральской революции растащили империю. И эта программа «усмирения этнонационализма» признана в мировой науке блестящим достижением».

Во-первых, об откровенном лукавстве Кара-Мурзы, — я впервые слышу, что мировая наука назвала проект, который громко рухнул в 1991 году из-за грубой ошибки в своей основе, при создании — «блестящим достижением». Во-вторых, не следует забывать, что, несмотря на объявленный принцип — «свободное право наций на самоопределение», эта большевикская «пересборка» в большинстве случаев была осуществлена кровавым вооруженным путем. В-третьих, — тот же 1991 год убедительно показал, что «этнонационализм» не был усмирен этим ленинским принципом, а многочисленные факты истории СССР показывают и доказывают, что еврейский «этнонационализм» не был усмирен и до 1991 года, и многочисленные еврейские диссиденты до сих пор хвастаются, что это именно они и разрушили СССР. Очередной раз уверенная «авторитетная» и ангажированная неграмотность Кара-Мурзы не просто выглядит нелепой, но уже утомительной.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В первых числах января 1923 года конфликт между Лениным и Сталиным продолжал усугубляться, — к важным концептуальным разногласиям добавилась ещё и личная неприязнь Крупской к Сталину. «Было уже предельно ясно, что полностью здоровье Ленина не восстановится, что к прежней роли лидера Ленину вернуться уже не суждено. И возле больного закрутился клубок интриг. Пропахшая лекарствами квартира Ленина, маленький мирок, где вся жизнь, казалось бы, сосредоточилась около постели парализованного вождя, превращается с этого момента в арену закулисной борьбы, которая выплеснулась в пресловутых диктовках политического «завещания», — отметил в своей книге Валерий Шамбаров («Нашествие чужих»). — Стоит учесть, что изначально эти диктовки не назывались «завещанием». И их вообще не рассматривали в качестве единого целого. Та трактовка, которая сейчас считается «общепринятой», выработалась в ходе дальнейшей борьбы за власть.

В конце декабря одна из секретарш Ленина была вдруг отстранена от своих обязанностей. Кто? Аллилуева! То есть в составе секретариата она осталась, но для диктовок её больше не вызывали и не привлекали. И лишь после этого стали рождаться работы «завещания». Они представляют собой машинописные копии, никем не заверенные, нигде не зарегистрированные.

Привлекались к этой работе (и подтверждали её своими свидетельствами) только те работницы секретариата, которые относились к «команде Крупской» — Гляссер, Володичева, Фотиева. В.А. Сахаров обратил внимание на несоответствие датировок некоторых документов с «Журналом дежурных врачей». В ряде случаев в тот день, которым датирована работа, «Журнал дежурных врачей» указывает на плохое самочувствие Ленина и ни о каких диктовках не упоминает.

Реальных претендентов на перехват власти зимой 1922/1923 года было два — Сталин и Троцкий. Так что совсем не трудно определить, на кого работала Надежда Константиновна. При этом она постоянно апеллировала за помощью к Каменеву и Зиновьеву. Двум деятелям, которые, как и Лев Давидович, тоже были связаны с «мировой закулисой».

Эти «два брата-акробата» — Каменев и Зиновьев, были не прочь сыграть в свою собственную игру за власть, но не получилось, почему — объяснял В. Молотов: «Сталин провёл решение секретариата, чтобы не пускать к Ленину Зиновьева и Каменева, — раз врач запретил. Они жаловались Крупской. Та возмутилась... Сталин ей ответил: «ЦК решил и врачи считают, что нельзя посещать Ленина». Крупская: «Но Ленин сам хочет этого!» Сталин: «Если ЦК решит, то мы и вас можем не допустить». Как видим в борьбе за власть Сталин «ставил плечо жёстко» даже Крупской, которая видела преемником Ленина Зиновьева и лоббировала его перед Лениным.

Рис. Григорий Зиновьев.

С самого начала 1923 года Ленин продолжал «прессовать» Сталина, опускать его авторитет и скуреживать его перспективы, — 4 января 1923 года Ленин закончил писать своё знаменитое письмо с характеристиками различных большевикских руководителей, начатое 22 декабря, которое недоброжелателями Сталина было лукаво названо — «Завещанием». В этом послании Ленин писал:

«Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общении между нами, коммунистами, становится нетерпимым на должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на его место другого человека».

Что значит сместить Сталина с должности генерального секретаря? — Это значит лишить Сталина политической силы — мощного административного ресурса, и лишить всякой перспективы. Но это письмо-«завещание» не было сразу придано гласности, Крупская, по каким-то своим соображениям, придержала его на год как мощную козырную карту, а письмо Ленина с заметками по национальному вопросу с «великорусским держимордой» дала огласке весной 1923 года на 12 съезде партии, а письмо-«завещание» с рекомендацией отставки Сталина дала огласке на 13 съезде партии.

Письмо Ленина от 4 января 1923 года («завещание») ясно говорило о том, что Ленин осознавал свою трагическую ситуацию и беспокоился, чтобы его достижения попали в надежные руки единомышленника. В этом письме Ленин раскритиковал всех из ближайшего окружения, но можно выделить две крайности: первая — особо попало Сталину, вплоть до неприятной для Сталина практической рекомендации — «предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина». Вторая, — меньше всего критики досталось Бронштейну-Троцкому, несмотря на то, что в предыдущие годы эти два вождя сильно ругались, и Ленин обзывал его язвительно «иудушкой». Но между ними была некая мощная духовная связь единомышленников и единоплеменников. Ленин в своём «Завещании» Троцкого лишь пожурил за «чрезмерную самоуверенность», но отметил его «выдающиеся способности» и даже указал, что Троцкий — «самый способный человек в настоящем ЦК».

«Троцкий постоянный противник Ленина до революции и после — по всем основным вопросам.

А всё-таки Ленин его включил в Политбюро. А это фигура таковская...», — вспоминал Молотов. — Троцкий всюду насаждал свои кадры, особенно в армии». У Бронштейна везде были свои ставленники, всё было под контролем.

И активные действия Сталина в кадровой политике к концу 1922 года Бронштейном и его соплеменниками были замечены и вызвали серьёзную настороженность. И если Сталин старался пропитать различные государственные структуры своими единомышленниками «штучно» и неброско, то ближайшее окружение Бронштейна решило весь этот труд Сталина нейтрализовать «оптом» и демонстративно, — и на январском пленуме ЦК РКП(б) 1923 года глава советского правительства Розенфельд-Каменев неожиданно для некоторых озвучил инициативу: «Политбюро считает первым вопросом, вместо отчета товарища Сталина, заслушать сообщение о положении дел в дружественной нам Еврейской компартии. Пришло время, товарищи, когда без бюрократических проволочек следует всех членов ЕКП принять в члены нашей большевистской партии».

Как видим, — Розенфельд довольно демонстративно отодвинул Сталина, который немало времени потратил на подготовку отчета, и показал другой более важный приоритет. Сталин попытался помешать: «Я не против приема нескольких тысяч членов Еврейской коммунистической партии в Российскую коммунистическую партию большевиков. Но прием должен быть без нарушений нашего устава — то есть индивидуальным. Все вновь вступающие, согласно уставу, должны представить рекомендации пяти членов нашей партии с пятилетним стажем. Я говорю об этом потому, что в программе Еврейской компартии записано: евреи — божья нация, призванная руководить всем международным еврейским рабочим движением. В ЕКП принимаются только евреи. Необходимо, чтобы вступающие в нашу партию и вся ЕКП на своем съезде отказались публично от сионистских задач своей программы».

Как видим, Сталин открыто задел «святое». В ответ на сильную аргументацию Сталина на помощь Розенфельду и переходящим гуртом евреям-коммунистам вскочил раздраженный Бронштейн-Троцкий: «На декабрьском пленуме ЦК ЕКП 1922 года принято решение: отказаться от сионистской программы партии и просить о приеме всей партии в состав партии большевиков. Я думаю, нельзя, как рекомендует товарищ Сталин, начинать нашу совместную деятельность с недоверия, это будет оскорбительно». (В этой главе я вынужден повторно вернуться к этому историческому событию).

Сталин не был к такому повороту событий готов, и предложение Розенфельда было принято — партию загустили истинно революционной кровью. Сталин этот локальный бой временно проиграл, он на это «ответил» более масштабно только через год, после смерти Ленина — «ленинским призывом» из русского народа, который верно называть — «русский призыв».

В январе 1923 года на стороне противников Сталина Н. Крупская развернула бурную деятельность, используя любой случай «возвращения» Ленина в сознание, чтобы его «правильно» политизировать. Кончилась эта «настройка» Ленина Крупской против Сталина тем, что Сталин в конце января по телефону довольно беспардонно сделал замечание Крупской, — что она чрезмерно нагружает Ленина политикой во вред его здоровью. Обиженная Крупская по этому поводу подняла большой шум, превратив этот случай в скандал. Сталин, как человек порядочный, в этой ситуации 1 февраля 1923 года попросил Политбюро освободить его от этой партийной функции — опеки над больным Лениным, и объяснил случившееся. Члены Политбюро посовещались — действия Сталина посчитали правомерными и просьбу Сталина отклонили.

Крупская на этом не успокоилась и в феврале ещё усерднее стала настраивать Ленина против Сталина, используя уже случившийся скандал. Выдавить у Ленина некое гневное решение по отношению к Сталину Крупская попыталась очень оригинальным, ярким театральным образом. Как вспоминала сестра Ленина Мария Ульянова, — Крупская устраивала больному Ленину шокирующие истерические сцены — «была не похожа на себя, рыдала, каталась по полу».

Вообразите себе сцену — тучная Крупская, рыдая, с растрепанными волосами в истерике катается по полу перед Лениным, сидящим в коляске, и между этим важным политическим делом украдкой поглядывает на его реакцию. В общем: «два сапога — пара». И это Крупская вытворяла— прекрасно зная, что Ленину с его больным мозгом категорически нельзя нервничать, что это очень опасно для его здоровья и жизни.

На Ленина эти яркие сцены всё-таки подействовали, впечатлили, убедили и в начале марта 1923 года Ленин устроил разборки со Сталиным. Он не пошел на радикальные политические решения, а только 5 марта потребовал у Сталина извиниться перед Крупской, Ленин: «Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать её. Хотя она вам выразила согласие забыть сказанное. Я же не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу вас взвесить, согласны ли вы взять сказанное назад или предпочитаете порвать между нами отношения. С уважением Ленин. Копия — тт. Каменеву и Зиновьеву».

Сталин ответил Ленину на следующий день — 6 марта: «Т. Ленин! Недель пять тому назад я имел беседу с т. Надеждой Константиновной... сказал по телефону ей приблизительно следующее: «Врачи запретили давать Ильичу политинформацию... между тем вы, оказывается, нарушили этот режим, нельзя играть жизнью Ильича» и прочее. Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое... предпринятое «против вас». Впрочем, если вы считаете, что для сохранения отношений я должен взять назад сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя вина и чего, собственно, от меня хотят?» В последней фразе раздражение и «норов» Сталина видны отчетливо.

Далее произошло весьма странное событие, — ответ Сталина Ленину не передали, родная сестра Ленина М.И. Ульянова вспоминала, что ответ Ленину «решили не передавать». То есть — это Крупская решила не передавать, чтобы ещё более усилить озлобление Ленина против Сталина.

«В феврале 1923 года Ленину стало совсем плохо, и он попросил Сталина принести ему яд. Сталин обещал, но не принёс», — вспоминал свидетель тех событий В. Молотов. Если вспомнить многие восторженные мнения о Троцком, отмеченные мною в предыдущей главе, например Моисея Урицкого: «Как ни умён Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого», то в создавшейся ситуации — с апреля 1923 года наступило время Бронштейна-Троцкого, время его власти. Тем более, что, как мы уже наблюдали ранее, — после начала смертельной болезни со второй половины 1922 года Ленин помогал Троцкому, пытался всемерно его усилить.

«В последние месяцы жизни (Ленина), по мере убывания сил, эта страстность все чаще переходила в какую-то болезненную сверх возбудимость. При этом день ото дня нарастала его душевная тяга к Троцкому», — отметил в своём исследовании Николай Кузьмин («Возмездие», 2004 г.).

Алексей Меняйлов в своей книге «Сталин. Тайны Валькирии» (М., 2006 г.) также отметил: «Ленин, если помните, боялся, что к власти придут национальные силы коренных народов России, и хотел, чтобы во главе правящей ленинской клики был поставлен плоть от плоти этой клики — Лев Троцкий (Лейба Бронштейн)».

Тяга Ленина на смертном одре к Бронштейну-Троцкому понятна: несмотря на то, что ранее по «рабочим вопросам» они часто цапались, но по их отношению к большинству вопросов и главное «по делам их», — это совершенно родственные черные души на сознательном и бессознательном уровнях, близнецы-братья: циничные и кровавые «красные дьяволята», бесы, которых даже великий психолог и пророк Ф. Достоевский в кошмарном сне вообразить не мог.

«Что русские? Всем хороши, но не хватает одного — твердости. А наше спасение именно в этом, — доказывал Ленин. — Вы же, надеюсь, не собираетесь делать революцию в белых перчатках? А некоторые, к сожалению, и до сих пор... В общем, это рассусоливание надоело. Надо дело делать! А Лев Давидович человек надежный. Таких, батенька, днем с огнем...» (Из исследования Н. Кузьмина). А надежность Бронштейна в «твердости» по отношению к оккупированному русскому народу мы прекрасно знаем.

В конце 1922 — начале 1923 года получился довольно трагичный и смешной сюжет — два кровавых вождя-демона, ведомые взаимной тягой и пониманием важности данной исторической ситуации, тянутся друг к другу, а согласно строгим рекомендациям врачей и решению Политбюро между ними стоит строгий пунктуальный служака-разлучник Сталин.

«Обдумывая в своей постели со всех сторон, как сложатся в партии отношения без него, Ленин не мог не предвидеть, что Сталин и Зиновьев попытаются использовать мое небольшевистское прошлое для мобилизации старых большевиков против меня. «Завещание» пытается предупредить попутно и эту опасность», — вспоминал в своей работе «Завещание Ленина» (1932 г.) Троцкий заботу Ленина о нём.

Некоторые еврейские исследователи истории эту тягу Ленина к Троцкому также отметили, например, Ю. Фельштинский в журнале «Горизонт» (1990 г.) отметил: «В последние месяцы своей жизни Ленин действительно «простил» Троцкому его отклонения от ленинизма и откровенно предложил заключить блок против Сталина. Но именно в 1923 году, когда на сторону Троцкого стал умирающий Ленин, Сталин ответил на это укреплением своих позиций в партийном аппарате». Поддержка авторитетного Ленина, — это огромный плюс для бесспорного тогда наследника Ленина. И 14 марта 1923 года Карл Радек в «Правде» формально отметил этот факт статьей под названием «Лев Троцкий — организатор побед», чтобы не было сомнений — кто следующий вождь и глава государства. И Троцкий решил, что этого достаточно.

Но «хитрюга» история распорядилась иначе. У Бронштейна-Троцкого оказалась немало минусов, кроме подчеркнутой Лениным «чрезмерной самоуверенности» в своей гениальности; их мы рассмотрим в следующей главе.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Чудовищная авторитарность, своего рода неспособность или нежелание быть хотя бы заботливым, внимательным к людям, отсутствие той привлекательности, которая была свойственна Ленину, обрекали Троцкого на известную изоляцию», — отмечал довольно мягко Луначарский минусы этого кровавого тирана, деспота, диктатора. Именно авторитаризм Троцкого в виде чудовищного деспотизма, тиранства, неуважения жизни людей и даже своих соратников напугал его наиболее вероятных союзников — Розенфельда-Каменева и Апфельбаума-Зиновьева, которые временно присоединились к Сталину, и это во многом предопределило победу Сталина на первом этапе противостояния.

В марте 1923 года в преддверии 12 съезда партии после упомянутой статьи Карла Радека ещё была издана и его рекламная брошюра «Товарищ Троцкий — создатель Красной армии, организатор наших побед», в которой Троцкий опять же — выдающийся вождь, гений и, соответственно, следовало понимать — единственный и бесспорный глава партии и СССР после смерти Ленина. Эту пиар-волну поддержал и главный по прессе — Н. Бухарин. Но, несмотря на эту поддержку и то, что Троцкий был главнокомандующим Красной армии, многие красноармейцы прекрасно помнили, как Троцкий расстреливал каждого десятого и ставил в спину красноармейцам пулеметы заградительных батальонов. А матросы-балтийцы прекрасно помнили не только кронштадтскую трагедию своих товарищей, но и то, что Троцкий расстрелял свою же охрану из балтийцев — около 60-ти матросов только за то, что его телохранители посмели требовать у «демона революции» улучшения бытовых условий, причем разъяренный Бронштейн лично застрелил четырех русских матросов, после чего набрал охрану из китайцев. А лихие кавалеристы Ворошилов и Буденный точно помнили, как по приказу Бронштейна были арестованы и расстреляны из пулеметов 270 бойцов 6-й кавалерийской дивизии Буденного.

А эти и многие другие «подвиги» Бронштейна давали один большой пугающий минус — атмосферу сильного антисемитизма в захваченной стране — от красноармейцев до крестьян. Как уже неоднократно я отмечал — Кронштадтское восстание прошло с антиеврейскими лозунгами и против Бронштейна лично, крестьянские восстания русских крестьян также носили такой же характер. «Юдофобство (антисемитизм) одна из самых резких черт на лице современной России. Юдофобство везде: на севере, на юге, на востоке, на западе», — писал в 1922 г. С.С. Маслов. Еврейский исследователь истории С.М. Шварц также отметил антисемитизм в этот период — «это было гораздо более опасное явление», которое, по его же утверждению, поразило рабочий класс, большевистских чиновников и даже партаппаратчиков среднего уровня. Еврейский исследователь истории Бикерман пытался дать этому объяснение: «Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во главе Красной армии. Он видит, что проспект Св. Владимира носит теперь славное имя Нахимсона. Русский человек видит теперь еврея и судьёй, и палачом».

Не придало Бронштейну плюсов и его активное участие в Холокосте казачества, борьба с православной церковью и установление скандального памятника Иуде. Не могло не раздражать русских людей и то, как кровавые захватчики беззастенчиво славили себя — меняя названия русских городов на — Троцк, Свердловск, Зиновьевск, Тухачевск и т.д. А то, что было минусом для Бронштейна-Троцкого, то было «автоматически» плюсом для Сталина.

А минусы для Сталина упорно пытался делать приходящий иногда в сознание Ленин, который, чтобы сдержать явно бурный рост политического авторитета и влияния Сталина, решил подойти к этой проблеме с другой стороны и в письме-«завещании» предложил размыть это влияние, увеличив число членов ЦК «до нескольких десятков или даже сотни». Ленин видел среди членов своей партии принципиальную разность воззрений по поводу будущего СССР и предвидел на этой почве потенциальный раскол, и пытался всеми силами его избежать.

Подчеркну — к этому моменту откровенных конфликтов в борьбе за власть между Сталиным и Троцким не было. Обдумывая именно эту идею, Ленин вдруг радикально и добавил к ранее написанному: «предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина».

Ленин вспомнил свои же слова о неизбежном загнивании монополии и добавил ещё один совет: «Аппарат партийный и советский следует размежевать». Ленин пытается ввести принцип двух начал, если не диалектический принцип противоположностей, то разделения единой власти на две части: на политическую и административную. Но когда административная власть неизбежно была поставлена под контроль политической-партийной власти, то польза этого начинания сразу была сведена к нулю.

Ленин разрабатывал и другие приемы, о которых писал в вышеупомянутой работе Троцкий:

«Для контроля над закулисной деятельностью секретариата Ленин разрабатывал общие меры организационного характера. Так возник план создания высокоавторитетного партийного центра в лице Контрольной комиссии из надежных и испытанных членов партии, иерархически совершенно независимых. 23 января Ленин переслал через Крупскую для напечатания в «Правде» статью на тему о проектируемой им реорганизации центральных учреждений.

Опасаясь одновременно и предательского удара со стороны болезни, и не менее предательского сопротивления секретариата, Ленин требовал, чтоб статья была напечатана в «Правде» немедленно: это означало прямую апелляцию к партии. Сталин отказал в этом Крупской, сославшись на необходимость обсудить вопрос в Политбюро. Формально дело шло об отсрочке всего на день. Но самая процедура обращения к Политбюро не предвещала ничего доброго.

По поручению Ленина, Крупская обратилась за содействием ко мне. Я потребовал немедленного созыва Политбюро. Опасения Ленина подтвердились полностью: все члены и кандидаты, присутствовавшие в заседании, Сталин, Молотов, Куйбышев, Рыков, Калинин, Бухарин, были не только против предложенной Лениным реформы, но и против напечатания его статьи. Для утешения больного, которому каждое острое волнение грозило катастрофой, Куйбышев, будущий глава Центральной контрольной комиссии, предложил напечатать особый номер «Правды» со статьей Ленина в одном экземпляре...

Я с возмущением отверг предложение мистифицировать Ленина, высказался за предложенную им реформу по существу и потребовал немедленного напечатания статьи. Меня поддержал явившийся с запозданием на час Каменев. Настроение большинства было, в конце концов, сломлено тем доводом, что Ленин все равно пустит статью в обращение, ее будут переписывать на машинках и читать с удвоенным вниманием, и она тем острее направится против Политбюро. Статья появилась в «Правде» на другое утро, 25 января».

Но этого Ленину показалось мало, и когда после «провала» в феврале, он немощный, полупарализованный в начале марта пришел в сознание, то первым делом опять активно продолжил свою борьбу против Сталина, которую проследим опять в интерпретации Троцкого: «Свою мысль о роли ЦК, как охранительницы партийного права и единства, Ленин развивал в связи с вопросом о реорганизации Рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрин), во главе которой в течение нескольких предшествующих лет стоял Сталин. 4 марта в «Правде» появилась знаменитая в истории партии статья «Лучше меньше, да лучше»...

В высшей степени важна для нашей темы та гласная оценка, которую Ленин давал Рабоче-крестьянской инспекции: «Будем говорить прямо. Наркомат Рабкрина не пользуется сейчас ни тенью авторитета. Все знают о том, что хуже поставленных учреждений, чем учреждения нашего Рабкрина, нет, и что при современных условиях с этого наркомата нечего и спрашивать».

Да, в этой статье Ленин делал сильный разнос Сталину, наносил ему сильный удар, не называя его по имени: «Дела с госаппаратом у нас до такой степени печальны, чтобы не сказать отвратительны».

Троцкий: «В статье «Лучше меньше, да лучше» Ленин открыто указывает на то, что предлагаемая им реформа инспекции, во главе которой был незадолго перед тем поставлен Цюрупа, должна встретить противодействие «всей нашей бюрократии, как советской, так и партийной». «В скобках будь сказано, — прибавляет он многозначительно, — бюрократия у нас бывает не только в советских учреждениях, но и в партийных». Это был намеренный удар по Сталину как генеральному секретарю. Не будет, таким образом, преувеличением сказать, что последнее полугодие политической жизни Ленина, между выздоровлением и вторым заболеванием, заполнено все обостряющейся борьбой против Сталина».

Троцкий утверждает, что в начале 1923 года было ещё одно письмо Ленина, Троцкий: «На июльском Пленуме 1926 года Зиновьев говорил: «В начале 1923 года Владимир Ильич в личном письме к т. Сталину рвал с ним товарищеские отношения» (Стенографический отчет Пленума. Вып. 4. С. 32). И другие ораторы, в том числе М.И. Ульянова, сестра Ленина, говорили о письме как о факте общеизвестном в кругу ЦК. В те дни Сталину не могло даже прийти в голову оспаривать эти показания». Это было письмо Ленина по поводу жалобы Крупской на поведение Сталина, когда ответное письмо Сталина Ленину не передали.

Вернемся к знаменитой статье Ленина «Лучше меньше, да лучше». Непонятно — почему эта статья была в СССР так знаменита(?), ибо кроме критического популизма в ней нет ничего ценного. Что, кроме красивой критики, предложил Ленин? — Предложил: во-первых, банальную, привычную «максимальную чистку нашего аппарата», дабы убрать оттуда сторонников Сталина, да и самого Сталина. Во-вторых, — «Послать несколько подготовленных и добросовестных лиц в Германию и в Англию для сбора литературы и изучения этого вопроса» — это вместо ликвидации государства по Марксу Ленин решил использовать в строительстве своего государства опыт капиталистических стран. В-третьих, Ленин, вероятно, решил поступить оригинально, «креативно» и в теме подготовки кадров предложил весьма неясную сомнительную белиберду:

«Наконец, к разряду их работ будут относиться занятия теорией, т.е. теорией организации той работы, которой они намереваются себя посвятить, и практические занятия под руководством либо старых товарищей, либо преподавателей высших институтов организации труда.

Но я думаю, что ограничиться такого рода академическими работами им никак не доведется. Наряду с ними им придется подготовлять себя к работам, которые я не постеснялся бы назвать подготовкой к ловле, не скажу — мошенников, но вроде того, и придумыванием особых ухищрений для того, чтобы прикрыть свои походы, подходы и т.п...

Если я писал выше о том, что мы должны учиться и учиться в институтах по высшей организации труда и т.п., то это отнюдь не значит, что я понимаю это «учение» сколько-нибудь по-школьному, или чтобы я ограничивался мыслью об учении только по-школьному. Я надеюсь, что ни один настоящий революционер не заподозрит меня в том, что я под «учением» в этом случае отказался понять какую-нибудь полушутливую проделку, какую-нибудь хитрость, какую-нибудь каверзу или нечто в этом роде. Я знаю, что в западноевропейском чинном и серьезном государстве эта мысль вызвала бы действительно ужас, и ни один порядочный чиновник не согласился бы даже допустить ее к обсуждению. Но я надеюсь, что мы еще недостаточно обюрократились и что у нас ничего, кроме веселья, обсуждение этой мысли не вызывает.

В самом деле, почему не соединить приятное с полезным? Почему не воспользоваться какой-нибудь шутливой или полушутливой проделкой для того, чтобы накрыть что-нибудь смешное, что-нибудь вредное, что-нибудь полусмешное, полувредное и т.д.? Мне кажется, что наш Рабкрин выиграет немало, если примет эти соображения к своему рассмотрению, и что список казусов, посредством которых наша ЦКК или ее коллеги по Рабкрину выиграли несколько своих наиболее блестящих побед, будет обогащен немало похождениями наших будущих «рабкринщиков» и «цекакистов» в местах, не совсем удобоупоминаемых в чинных и чопорных учебниках».

Желающие разобраться в этой ленинской «гениальности» могут сделать паузу — ещё раз прочитать и обдумать, а мне вспомнилась в этом случае белорусская поговорка-диагноз: «сдитянеу дед» или мягко говоря: Ильич был уже далеко не в лучшей интеллектуальной форме. На апрельском съезде многие сторонники Сталина и объяснили многие высказывания Ленина последнего периода его болезненным состоянием.

Активная политическая жизнь Ленина в связи с прогрессирующим параличом полностью прекратилась в апреле 1923 года. Последними действиями Ленина была просьба в марте к Троцкому по национальному вопросу «взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии» и ранее указанное письмо к Мдивани. Троцкий: «5 марта (Ленин) пишет мне по поводу своего меморандума по национальному вопросу: «Уважаемый тов. Троцкий. Я просил бы Вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под «преследованием» Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы Вы согласились взять на себя его защиту, то я мог бы быть спокойным, если Вы почему-нибудь не согласитесь, то верните мне все дело. Я буду считать это признаком Вашего несогласия.

С наилучшим товарищеским приветом. Ленин. 5 марта 23 г.»

В тот же день он впервые открыто солидаризуется с непримиримыми грузинскими противниками Сталина, извещая их особой запиской о том, что он «всей душой» следит за их делом и готовит для них документы против Сталина-Орджоникидзе-Дзержинского».

Это Ленин готовился добить Сталина на 12 съезде РКП(б), который проходил в апреле 1923 года, но уже не смог, потому что 7 марта у Ленина случился третий инсульт, и вместо него на съезде нанесла удар его жена — Н. Крупская. Подытоживая политическую жизнь Ленина-Бланка, историк Н. Кузьмин отметил: «Создатель партии большевиков закончил свою жизнь откровеннейшим троцкистом». Это совершенно верно, и выше в двух главах мы в этом убедились.

Но не все исследователи истории это понимают, некоторые фанатичные сталинисты, а в первую очередь — фанатичные ленинцы упорно «не видят» вышеизложенные факты, — «духовную» любовь Ленина к Бронштейну-Троцкому и глубокий конфликт между Сталиным и Лениным, и пытаются лживо говорить о симпатии Ленина к Сталину, например, сталинист Константин Романенко в своей книге написал следующую выдумку:

«Странно, но даже за десятилетия историки так и не поняли, а точнее, не хотели понять скрытой логики ленинского «Завещания». Ленин убежденно желал, чтобы после его смерти преемником остался именно Сталин. Но он передавал не монархическую власть, и у него не было уверенности, что его воля будет выполнена. Поэтому Ленин сделал остроумный и, как показали дальнейшие события, беспроигрышный ход». И Романенко утверждает, что конкурентам Сталина Ленин дал убийственные характеристики, не позволяющие выиграть гонку, а Сталина якобы обвинил всего лишь в грубости, после чего Романенко делает вывод: «И расчеты Ленина оправдались — Сталин остался на посту руководителя партии».

Вернемся к событиям весны 1923 года. Ещё до апрельского съезда Сталину пришлось преодолеть серьёзное испытание, — несмотря на недоброжелательное и даже отвратительное отношение к Сталину, Крупская 17 марта 1923 года вдруг обратилась к Сталину с секретной просьбой принести Ленину смертельный яд. Казалось бы, по всей логике отношений Крупской проще было обратиться с этой просьбой к Бронштейну или к своим любимчикам — Розенфельду-Каменеву или Апфельбауму- Зиновьеву.

При этом стоит заметить, что в «Журнале дежурных врачей» 17 марта не было отмечено никаких просьб Ленина о яде. Ленин в этот день вообще говорить не мог. То есть — Ленин не просил дать ему яд, не собирался покончить жизнь самоубийством. То есть, идея с ядом исходила от Крупской. Можно понять, что Крупская хотела умертвить Ленина из гуманных соображений — чтобы прекратить его муки, но то что она обратилась за ядом к Сталину, который до этого случая уже несколько раз отказывал Ленину в этой просьбе, — это уже было похоже на попутную провокацию-«подставу» со стороны Крупской.

Сталин, почувствовав неладное, перестраховался — озвучил эту секретную просьбу Крупской в узком кругу и 21 марта официально написал записку членам Политбюро: «В субботу 17 марта т. Ульянова (Н.К.) сообщила мне в порядке архиконспиративном «просьбу Вл. Ильича Сталину» о том, чтобы я, Сталин, взял на себя обязанность достать и передать Вл. Ильичу порцию цианистого калия». Политбюро по этому поводу собралось и одобрило действия Сталина. Если бы Сталин принес смертельный яд, то можно представить, как пострадал бы авторитет Сталина, если бы после смерти Ленина все узнали, что это Сталин принес яд и отравил вождя. И никакими объяснениями, что это была просьба Крупской, Сталин бы не отмылся. Но Сталин поступил осторожно, мудро.

17-25 апреля 1923 года прошел 12 съезд партии, на котором Крупская неожиданно предъявила письмо Ленина с заметками по национальному вопросу, в котором Ленин высыпал на Сталина ворох обвинений-оскорблений: «истинно русский человек», «великоросс-шовинист», «подлец», «насильник», «типичный русский бюрократ», «национал-социалист» и «грубый великорусский держиморда».

В ответ на это Сталин быстро «перестроился» и в своём докладе 23 апреля 1923 года попытался перехватить инициативу в этом вопросе, сделав свою аналогичную «накладку» — сам говоря об этом же, но не о себе, а о других: «Национальный вопрос имеет для нас значение и с точки зрения внутреннего положения, не только потому, что в численном отношении бывшая державная нация представляет около 75 миллионов. Но прежде всего потому, что за эти два года мы ввели так называемый нэп, а в связи с этим национализм великорусский стал нарастать, усиливаться. Таким образом, в связи с нэпом во внутренней нашей жизни нарождается такая новая сила — великорусский шовинизм, гнездящийся в наших учреждениях, проникающий не только в советские, но и в партийные учреждения».

В этом докладе Сталин также часто говорил о «крестьянстве ранее угнетенных национальностей». Вот ещё характерное высказывание Сталина из этого доклада на 12 съезде: «Только тогда и только поскольку Советская власть, до последнего времени являющаяся властью русской, станет властью не только русской, но и межнациональной».

Или ещё — Сталин: «Основная опасность, отсюда проистекающая, состоит в том, что в связи с нэпом у нас растет не по дням, а по часам великодержавный шовинизм, старающийся стереть всё нерусское, собрать все нити управления вокруг русского начала и придавить нерусское».

В общем, можно отметить, что нацмен Сталин на этом съезде попытался убедительно доказать, что он точно не является «истинно русским человеком» и тем более — «великороссом», и от ленинской грязи отмылся тем, что заделался таким же метателем такой же грязи. Его противники такой изворотливости, такого «хода» точно не ожидали, не были к нему готовы, — и оказались обезоружены и растеряны, и опять проиграли.

Кроме того, реакция делегатов съезда на письмо Ленина получилась во многом обратной — многие делегаты ранимо удивились русофобии Ленина, — он ли это писал? Не слишком ли сказалась на его уме болезнь? Или можно перефразировать известную истину(?): что у здорового на уме, то у больного на языке. У русских национальный, вернее — «интернациональный» вопрос уже накопился до сильного раздражения. И в этой ситуации обвинения Сталина в русском национализме из обвинения превратилось в похвалу, в тихое — «молодец» депутатов, поэтому Сталин зря так усердно старался доказать обратное. Говорил Сталин в этом докладе и о местном национальном шовинизме.

«В сеньорен-конвенте XII съезда он (Сталин) решился уже говорить в свойственном ему стиле о письме Ленина как о документе больного человека, находящегося под влиянием «бабья» (т.е. Крупской и двух секретарш). И под предлогом необходимости выяснить действительную волю Ленина решено было письмо сохранить под спудом», — объяснял провал атаки на Сталина Троцкий.

На этом съезде Сталин счел необходимым ещё раз подчеркнуть своё отношение к ленинскому «праву самоопределения»: «Бывают случаи, когда право на самоопределение вступает в противоречие с другим, высшим правом, — правом рабочего класса, пришедшего к власти, на укрепление своей власти. В таких случаях, — это нужно сказать прямо, — право на самоопределение не может и не должно служить преградой делу осуществления права рабочего класса (считай коммунистической партии. — Р.К.) на свою диктатуру. Первое должно отступить перед вторым. Так обстояло дело, например, в 1920 году, когда мы вынуждены были, в интересах обороны власти рабочего класса, пойти на Варшаву».

Здесь, конечно, Сталин наворотил оригинально: в интересах обороны напасть на Польшу — чтобы затем в интересах обороны напасть на Германию и т.д. Так «обороняясь» можно зайти далеко. Это, кстати, говорит об уровне грамотности и разумности делегатов съезда, — если Сталин, рассчитывая на этот низкий уровень, мог сказать подобное.

Без улыбки трудно прочитать ещё одно высказывание Сталина по этой теме на съезде: «Многие ссылались на записки и статьи Владимира Ильича. Я не хотел бы цитировать учителя моего, тов. Ленина, так как его здесь нет. Тем не менее, я вынужден одно место аксиоматическое, не вызывающее никаких недоразумений, процитировать, чтобы у товарищей не было сомнений насчет удельного веса национального вопроса. Разбирая письмо Маркса по национальному вопросу в статье о самоопределении, тов. Ленин делает такой вывод:

«По сравнению с «рабочим вопросом» подчиненное значение национального вопроса не подлежит сомнению для Маркса». Тут всего две точки, но они решают всё. Вот это надо зарубить себе на носу некоторым не по разуму усердным товарищам».

Вот так полетел увесистый булыжник в полюбившегося Ленину Мдивани и ему подобным, при живом молчаливом Ленине. Остается отметить, что умник-Сталин постарался — в этом случае «домашняя заготовка» получилась мощной.

Заканчивая рассматривать конфликт Сталина с Лениным по национально-государственному вопросу, можно отметить, что Сталин ещё долго не успокаивался и возвращался к этой истории, например, через два года после смерти Ленина — в декабре 1926 года Сталин говорил: «тов. Ленин перед 12 съездом нашей партии упрекал меня в том, что я веду слишком строгую организационную политику в отношении грузинских полунационалистов, полукоммунистов типа Мдивани, что я преследую их. Однако последующие факты показали, что так называемые «уклонисты», лица типа Мдивани, заслуживали на самом деле более строгого отношения к себе, чем это я делал, как один из секретарей ЦК нашей партии».

К 12 съезду Сталин приготовил ещё одну креативную заготовку, — выступил с инициативой в защиту угнетенных нерусских народов: «Нельзя, товарищи, при наших условиях, когда Союз объединяют в общем не менее 140 миллионов людей, из которых миллионов 65 нерусских, — нельзя в таком государстве управлять, не имея перед собой здесь, в Москве, в высшем органе, посланников этих национальностей.

До сих пор был у нас ЦИК РСФСР, потом создали ЦИК Союза, теперь ЦИК Союза придется разделить на две части. Вот почему я думаю, что съезд должен принять учреждение специального органа — второй палаты в составе ЦИК Союза, как органа абсолютно необходимого».

Мало того, что эта идея Сталина в определенном смысле была правильной, и к тому же — он переключил внимание депутатов на обсуждение этой новой идеи, но эта идея ещё явно принесла дополнительные плюсы Сталину в виде симпатий лидеров различных нерусских национальностей, которых серьёзно уважили, и их «эго» было сильно польщено. Получилось, что на 12 съезде Сталин не только удачно защитился, но ещё и укрепил свою позицию, увеличил число своих сторонников, развил свой авторитет и будущий успех.

Кстати, на 12 съезде диктаторскую партию РКП(б) переименовали в ВКП(б). Недовольная результатами работы этого съезда Крупская не унималась, и через месяц — в конце мая заинтриговала сообщением, пугнув Сталина, что у неё есть ещё одна никому не известная очень важная работа Ленина «Письмо к съезду», которую она предъявит на следующем съезде партии. Для обсуждения этого сообщения даже собралось Политбюро, но долго не обсуждали, потому что были для обсуждения более важные текущие вопросы, — в июне начались массовые стачки и забастовки рабочих в различных городах СССР.

Заканчивая эту главу, стоит заметить — в начале апреля 1923 года Ленин по состоянию здоровья прекратил всякую деятельность, его жизнь как политика закончилась. Хотя стоит отметить, что политическая жизнь Ленина продолжилась после его смерти — его работы читали, его достижения жили, его авторитетное имя активно старались использовать все стороны, борющиеся за власть в СССР. Но неоспоримо — с апреля 1923 года СССР остался без верховного вождя, место на «троне» СССР стало свободным в ожидании нового лидера.