Жестокие романтики против кровавых гегемонов

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Если до января 1925 года из двух основных задач: борьба за власть с Троцким и строительство новой страны — более важной задачей, на первом месте для Сталина была — борьба за власть, то после января 1925 года, лишив конкурента силы и захватив власть, приоритет задач поменялся местами: теперь главное — строительство, а затем ответ ослабленной и побежденной оппозиции, если она будет слишком сильно мешать работать. В связи с этими переменами менялись и другие приоритеты, например, теперь уже не СССР должен был служить «мировой революции», соответственно Коминтерну, а Коминтерн должен был служить СССР, превратившись в инструмент внешней политики нового государства. Против ленинской политики — «разделяй, сталкивай и властвуй», Сталин начал совершенно другую — «Созидай и оберегай созданное». СССР в этот период не был ещё ни державой, ни империй, для этого Сталину предстояло ещё много поработать.

В апреле 1925 года прошла 14 партконференция, которая поддержала идею Сталина о возможности построения социализма в одной стране. Сталин пытался для этой цели настроить, мобилизовать всех членов партии. На этой конференции с докладом о восстановлении хозяйства страны выступил главный локомотив этой работы — Ф. Дзержинский. Сталин прокомментировал его выступление: «Рост металлической индустрии есть основа роста всей индустрии вообще и народного хозяйства вообще. Тов. Дзержинский прав, говоря, что наша страна может быть и должна стать металлической». Сталин стал вникать в различные вопросы и аспекты экономики.

Несколько слов стоит сказать в этот период о Феликсе Дзержинском, который уже год (с февраля 1924 г.) занимался наведением порядка в хозяйстве страны. Русской крови на «железном Феликсе» до этого момента было много, но с 1924 года он выступил созидателем. Этот единомышленник Сталина не создавал новую промышленность или новые формы хозяйствования в деревне, как это позже будет делать Сталин, он занимался первым этапом — восстанавливал разрушенную Гражданской войной «старую» промышленность, запускал стоявшие заводы и фабрики.

После анализа разрушенного большевиками хозяйства страны Дзержинский принял очень правильное решение — чтобы активизировать промышленность, решил в первую очередь запустить паровозные заводы, починить железные дороги и организовать по ним слаженное движение. Это означало, что запускались вслед за паровозными заводами — вагонные, металлические, деревообрабатывающие, железные и угольные рудники, заводы, производящие оборудование для них и т.д. Если проводить историческую аналогию, то мы видим, что для принятия правильного решения Дзержинскому понадобилось не более месяца, а в похожей, но намного более легкой ситуации Гайдару, Чубайсу, Ельцину, Кудрину, Путину и Медведеву не хватило многих лет (более 10-ти). Хотя стоит отметить, что в отличие от последних Сталин и Дзержинский поставили задачу возрождения промышленности, а не жировать на богатствах захваченной страны и выжимать по максимуму из построенного предыдущими властями и поколениями.

Одновременно Дзержинский стал ликвидировать накопленные ленинские и троцкистские негативы — контрабандную торговлю, и в частности, контрабандный вывоз драгоценностей Хаммером, который лишился своего покровителя Ленина и вынужден был начать строить «для отмазки» карандашную фабрику. Дзержинский ликвидировал и местный контрабандистский «оффшор» — Роскомбанк Олафа Ашберга. Здесь было удачное сочетание у Дзержинского двух функций — он мог использовать информацию ОГПУ и его силовой ресурс для пользы экономики.

В период противоборства внутри партии за власть и бесконечных дискуссий такое впечатление, что только Дзержинский и его подчиненные реально занимались созидательным трудом.

Вклад Дзержинского в развитие железнодорожного хозяйства России был очень большим. Понимая огромное значение транспорта, как «кровеносных сосудов» страны, Дзержинский много уделил внимания не только железным дорогам, но и много сделал для развития водного и морского транспорта и пароходства. Под «кипрскими флагами» при нем советские суда не ходили.

Стоит обратить внимание на любопытный много говорящий факт, — с поста председателя ВЧК или ОГПУ Ф. Дзержинский в отставку не просился, а с должности председателя ВСНХ, в силу возникших трудностей в работе и в силу непонимания и противодействия красной бюрократии и в борьбе с министром финансов Гришей Бриллиантом-Сокольниковым, железный Феликс в июле 1925 года подал в отставку. Сталин отставку не принял и уговорил Дзержинского работать на этом посту дальше. Ещё один интересный факт — Вячеслав Молотов на запрос Сталина о положении в хозяйстве страны 5 августа 1925 года ответил: «Твои хозяйственные вопросы задержались ввиду задержавшейся болезни Дзержинского». Никто из большевикской элиты, кроме Дзержинского, не владел точной информацией о хозяйстве страны.

В этот период (1924-1926 гг.) так сложилось, что Сталин отвечал за «работу» с оппозицией, а Дзержинский занимался хозяйством страны. Благодаря большой созидательной работе Дзержинского в течение года производство стали и проката выросло в СССР на 60-70%, всего было запущено около 400 неработающих, «мертвых» предприятий.

Учитывая печальное состояние экономики страны, следует отметить приятный удивительный факт — Дзержинский, соответственно и Сталин, заказали в 1924 году для обучения советской молодежи на верфях Германии строительство большого учебного парусника «Крузенштерн», который в 1926 году был спущен на воду. Понятно, что подобные удачные начинания Дзержинского и Сталина в экономике очень положительно воспринимались народом и одновременно добавляли негатива врагам созидания в «отдельно взятой стране» — сторонникам «мировой революции», которые злорадно готовились сбросить Сталина с временно захваченной «высоты» на очередном съезде ВКП(б). Поэтому понятно, что сторонники противоположных взглядов — «мировой революции» были заинтересованы в ликвидации этой мощной опоры Сталина.

В плане созидания Дзержинский взял на себя ещё одну функцию — министерства образования и опеки. Поскольку большевиками в Российской империи были убиты пулей или голодом многие миллионы мам и пап, и сосланы в концлагеря, то в СССР в этот период бродили миллионы беспризорных детей, без семей и дома. По утверждению «министра культуры» Луначарского в СССР было 7 миллионов беспризорных детей, а по утверждению Н. Крупской — даже 9 миллионов. Ф. Дзержинский в течение 1924-1925 годов для беспризорных детей организовал 280 коммун и 420 детдомов. Дзержинский объяснял суть, совершенно отличную от идеи «мировой революции», — что представители новой власти должны показать, что они «являются не новой кастой, захватившей власть ради личных интересов, не новой аристократией, а слугами народа». В понимании Бронштейна и прочих гегемонов такие утверждения выглядели если не издевательством, то полной профанацией. Опять же — если проводить историческую аналогию с современными «рабами на галерах» у еврейских олигархов, то сравнение опять резко не в их пользу.

Заканчивая описание второй, более симпатичной, стороны личности Дзержинского-созидателя, стоит отметить ещё одну его черту, — если Сталин очень подозрительно относился к «старым спецам», и при удобном случае поступал с ними жестоко, то Дзержинский находил с ними общий язык и ко многим относился с доверием и симпатией; М.В. Ходяков в своей книге отметил: «Из всех руководителей ВСНХ, по свидетельству Н.В. Вольского (Валентинова), лично знавшего многих большевистских лидеров, Дзержинский был лучшим. Его ценили даже беспартийные «царские» спецы, говорившие после кончины своего начальника: «Жаль умер Дзержинский. С ним было хорошо работать. Нас, специалистов, он ценил и защищал».

В начале 1925 года наблюдалось серьёзное увеличение производства продуктов питания, — крестьян взбодрили реформы нэпа, и эффект этого был очевиден. На фоне предыдущих голодных лет это были радостные изменения. Советую читателям с этого момента внимательно вникнуть в тему крестьянства, потому что это поможет понять весь экспериментальный опыт Сталина в этой теме и почему через 4 года — в 1929 году он пошел на радикальные жестокие реформы.

Проблема голода была решена, и была решена весьма быстро и просто — без всяких инвестиций, власти просто снизили пресс на крестьянство, уровень грабежа и дали немного вольницы — и через два года продовольствия резко прибавилось. Это было также эффектом того, что произошло резкое увеличение посевных площадей, которые не засевались в конце Гражданской войны и в ходе крестьянских восстаний, да и земли убитых казаков стали осваивать. На волне этой эйфории советские экономисты Н.Д. Кондратьев и Н.П. Макаров считали приоритетной задачей максимальное развитие сельского хозяйства, считали его опорным в развитии экономики страны. Потому что в тот период зерно было почти единственным и основным экспортным советским продуктом, за который можно было получить валюту. Н. Бухарин восторженно восклицал: «Всему крестьянству надо сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство!»

Однако в этой тенденции ортодоксальные марксисты-коммунисты обнаружили негативы: во-первых, буквально за два года крестьянство относительно разбогатело, причём разбогатело и по сравнению с рабочим классом. Естественно, полуголодные пролетарии начали с завистью и раздражением смотреть на крестьян — что ж это получается за пролетарская диктатура? — За что боролись? Кстати, Л. Бронштейн с давних дореволюционных пор считал, что невозможен союз пролетариев с несознательным крестьянством, которое необходимо нещадно эксплуатировать, как лошадь или корову.

Во-вторых, идеологи марксизма задумались: крестьянство составляет в России около 80% всего населения — и если это крестьянство будет дальше так обогащаться и идти в сторону буржуазии, то что это за пролетарское коммунистическое государство получится.

В-третьих, в период этого оживления крестьян выявилось их естественное расслоение — после всех раскулачиваний и ограблений с нуля «поднялись» самые трудолюбивые, рукастые, талантливые и смекалистые, а лодыри, горлопаны и пьяницы, естественно, остались на прежнем положении и начинали горлопанить революционные лозунги: необходимо раскулачивать и делиться.

В-четвертых, — рост крестьянского производства естественно привёл к активизации торговли продовольствием, «излишками» — соответственно появилось много торговцев, спекулянтов и типов вроде Оси Бендера (знающего 400 способов, как, не работая, — получить много денег), которые также жили лучше рабочих, стали «франтово» одеваться и всё больше походить на буржуев.

Этот спекулятивный городской капитал, естественно, послужил толчком к появлению различных трактиров и ресторанов — в которые пролетарий попасть не мог, зато могли себе позволить со своими льготными зарплатами коммунистические партработники, в том числе и чекисты и военачальники, для идейных коммунистов эти новые явления были признаками явного разложения. В результате всего этого получалось, что хороший труд крестьян не вписывался в коммунистическую идею и ей противоречил. Наблюдался забавный парадокс — оказалось много недовольных ростом крестьянского производства, и стали звучать революционные голоса с разных сторон: «Пропеть отходную нэпу!»

Сталину и всей партийной верхушке необходимо было как-то определяться в возникшей ситуации. Сталин же пока наблюдал за дискуссией по крестьянскому вопросу и фиксировал в своём докладе 9 мая 1925 г. ещё одну проблему: «Перевыборы Советов, вскрывшие тот несомненный факт, что в целом ряде районов нашей страны середняк оказался на стороне кулака против бедняка».

Это естественно — что более умные, трудолюбивые и смекалистые крестьяне пользовались авторитетом у односельчан. И эти заслуженные деревенские «авторитеты» прогрессировали — не довольствовались уже жесткими рамками нэпа и не хотели уже жить и работать по обманным ленинским правилам. Эту тенденцию Сталин отметил ещё и осенью 1924 года, на пленуме ЦК РКП(б) в докладе «О задачах партии в деревне» (26 октября 1924 г): «В чём состоят особенности нынешнего момента с точки зрения положения крестьян? Первая особенность состоит в том, что старый капитал, моральный капитал, приобретенный нами в борьбе за освобождение крестьян от помещика, начинает уже исчерпываться.

Теперь основной вопрос — рынок и цены на городские товары, на сельскохозяйственные продукты. Вот что пишет секретарь Гомельского губкома: «В трех волостях был массовый отказ от принятия окладных листов. Темп поступления по сравнению с тем, каким он должен быть, отстает в три раза. Происходившие беспартийные волостные конференции были настолько бурными, что некоторые пришлось закрыть, а в некоторых была проведена поправка: просить центр снизить налог и повысить цены на хлеб».

Сталин теперь «разгребал» грабительскую и надувательскую политику Ленина по отношению к крестьянам, всё прекрасно понимал и по поводу ленинских «ножниц цен» говорил: «Дело теперь даже не в налогах, ибо мужик дал бы налог, если бы цены на хлеб были «достаточно высокие» и если бы цены на мануфактуру и на другие городские изделия были «достаточно» снижены. Особенно показательно в этом отношении последнее восстание в Грузии».

Тогда — осенью 1924 года Сталин не стал менять ленинскую политику — и не менял ни налоги, ни цены на промышленные товары и сельхозпродукцию, а решил улучшить ситуацию просто и дешево — за счет оргмероприятий, Сталин: «Прежде всего необходимо позаботится о том, чтобы создать вокруг партии в деревне многочисленные беспартийные кадры из крестьян, могущие соединить нашу партию с миллионами крестьян». То есть — от профессиональных партийных у крестьян после многолетнего грабежа и кровавых подавлений восстаний была уже злобная отрыжка, и чтобы эту неприязнь уменьшить, Сталин решил создать «промежуток», посредника — «актив из самих крестьян», через которого можно было бы общаться с 80% населения СССР.

Второй рецепт Сталина: «По-моему, для этого необходимо оживить Советы. Почему именно Советы? Потому, во-первых, что Советы есть орган власти, а вовлечение трудового крестьянства в дело управления страной является очередной задачей партии. Потому, во-вторых, что Советы есть орган смычки рабочих и крестьян. Потому, в-третьих, что в советах разрабатывается местный бюджет, а бюджет является животрепещущим вопросом для крестьянства».

Третий совет Сталина — партийным организациям улучшить свою работу в деревне, убрать «перегибы» и т.п., Сталин: «Оказывается, есть такие коммунисты, которые боятся критики, не хотят вскрывать недостатки нашей работы. Это опасно, товарищи. Ибо одно из двух: либо мы сами будем критиковать себя и дадим беспартийным раскритиковать нашу работу, — и тогда можно будет надеяться, что наша работа в деревне двинется вперед; либо мы такой критики не допустим, — тогда нас будут критиковать события, вроде восстаний в Кронштадте, в Тамбове, в Грузии».

Этот комплекс советов, рекомендаций Сталина оказался неэффективным, далеко недостаточным, можно даже утверждать — ошибочным, ибо, хотя и не было повторения «Тамбова», но к осени 1925 года проблемы с крестьянством усугубились, — несмотря на дальнейшее увеличение посевных площадей и урожайности, план продзаготовок был сорван, и чтобы избежать в городах голода, пришлось вводить «режим экономии».

Самый большой умник в окружении Ленина и Сталина в вопросах экономики — Л.Б. Красин по этому поводу 30 октября 1925 года писал в письме жене: «В августе наши испугались слишком большого урожая и, предвидя падение цен и ведя мужиколюбивую политику, дали директиву Внуторгу платить высокие цены при заготовках. На придачу совершили ещё ряд глупостей. Результат: мужик поднял цены, хлеба на рынок не везет, экспорт делается убыточным, а, не имея хлеба для экспорта, нам нечем расплачиваться с заграницей за закупленные товары».

Как видим, — когда Сталин решился перейти с ленинской мужиконенавистнической политики к мужиколюбивой и поднял закупочные цены на зерно, то проблем меньше не стало. Похоже, Сталину легче было победить Бронштейна, чем разобраться правильно с проблемами крестьянства.

Раздумывая над этими проблемами, в поисках выхода русский ученый Чаянов издал книгу «Организация крестьянского хозяйства», в которой предложил реформировать крестьянство, переорганизовать его — собрать для труда в организации, для коллективного труда — в совхозы. Но чтобы принять это решение Сталину понадобилось ещё несколько лет. А пока вопрос о проблемах с крестьянством «завис».

В 1925 году в СССР произошло несколько знаковых убийств. Из 14 арестованных в 1924 году «за разговоры» русских поэтов и писателей (А. Ганин, В. Галанов, Б. Глубоковский, А. Потехин, братья Чекрыгины и др.) — 12 арестованных в марте 1925 года были расстреляны. А они ведь никого не убили, не проводили теракты, не покушались на переворот или захват власти, а всего-то по молодости и глупости обсуждали совершенно утопическую идею созыва всенародного Великого Земского Собора, на котором народ должен был бы решить дальнейший путь России.

Я вынужден огорчить фанатичных сторонников Сталина, — в этом случае вся ответственность за убийство этих 12 талантливых русских людей и доведение остальных двух до сумасшествия лежит на «истинно русском» Сталине и на Дзержинском, теперь они уже правили страной и за всё отвечали. В крайнем случае, достаточно было этих молодых людей отправить на пару лет «на перевоспитание» в ленинский концлагерь. Ведь когда по делу покушения на Ленина приговорили в августе 1922 года к смертной казни двенадцать еврейских террористов-бундовцев во главе с А.Р. Гоцем и М.Я. Гендельманом, то этот приговор не привели в исполнение, и более того — в 1924 году всех их амнистировали и отпустили на свободу.

Многие исследователи истории и я в предыдущей книге убедительно аргументированно доказали, что великого русского поэта Сергея Есенина умышленно убили, и это убийство имело идеологическую и политическую основу. Убийство 27 декабря 1925 года Сергея Есенина также легло на совесть и ответственность Сталина и Дзержинского, эти «великорусские шовинисты» могли и должны были вмешаться в судьбу великого русского поэта и спасти ему жизнь, дать ему ещё пожить и порадовать народ своим великолепным талантом. Сталин и Дзержинский одной рукой боролись с Бронштейном и его единомышленниками, а другой дружески обнимали Розенфельда-Каменева, Апфельбаума-Зиновьева, Лазаря Кагановича и ещё много тысяч подобных кровавых комиссаров и боролись с малейшими проявлениями русского патриотизма, с русскими патриотами. Получилась эдакая оккупационная политика, отвергающая еврейских радикалов, борющихся за власть.

В 1925 году М. Булгаков начал писать своё знаменитое «Собачье сердце» о пришедшем к власти хаме Швондере, нагло влезающем по-хозяйски в любую квартиру, и о глупом Шарикове, который, превратившись из собаки в человека и наслушавшись пропаганды Швондера, сразу стал его единомышленником и соратником и первым делом начал качать «права человека», — это был сильный укор многим русским. Этот социалистический реализм очень не понравился властям, и в ночь на 7 мая 1926 года Булгакова арестовали. Но, в отличие от Гумилева, Ганина или Есенина, его не убили — на этот раз и затем ещё много раз за него вступился Сталин.

До прихода к власти Сталина всё было ясно — оккупация Российской империи еврейскими террористами и обманутыми ими «попутчиками», но приход к власти Сталина сильно смазал, запутал эту четкую черную картину. — Власть как всегда выглядела в виде пирамиды, на самой верхушке которой теперь находился нерусский, нацмен Сталин, а многочисленные нижние этажи власти находились в руках нескольких миллионов евреев и определенной части русских марксистов. Вроде теперь эту власть уже невозможно было назвать «Центрожидом», однако...

Доверенными лицами у Сталина — секретарями были два еврея — Лев Мехлис и Борис Бажанов, а третий секретарь — русский А. Поскребышев был женат на родственнице Троцкого, а сам Сталин был женат два раза на еврейках, а другом и ближайшим помощником у него был Лазарь Каганович. Вот это запутанное полуеврейское переплетение, эта разношерстная смесь марксистов-ленинцев во главе со Сталиным, русскими, лидерами различных нацменьшинств и с огромным преобладанием во власти евреев властвовала в СССР до Второй мировой войны.

Убийство кровавого террориста, бывшего их попутчика, Бориса Савинкова также на ответственности Сталина и Дзержинского, но в данном случае смерть этого убийцы меня не огорчает. Борис Савинков из тюрьмы в письме Дзержинскому 7 мая 1925 года, бравируя, писал: «либо расстреляйте, либо дайте возможность работать; я был против вас, теперь я с вами». Не расстреляли, но и больше действовать не дали. Дмитрий Жуков в своей книге «Таинственные встречи» (1992 г.) отметил: «В 1937 году, умирая в колымском лагере, бывший чекист Артур Шрюбель рассказал кому-то из окружающих, что он был в числе тех четырёх, кто выбросил Савинкова из окна пятого этажа в лубянский двор. Этот слух я передал в 1967 М.П. Якубовичу, и тот с сохранившейся ещё молодой оживлённостью воскликнул: «Верю! Сходится! Ая-то Блюмкину не верил, думал, что хвастает».

Оказалось, что решили убрать опасного свидетеля заговора и масонского посланника с Запада оригинальным способом, а давний подчиненный и друг Бронштейна Яков Блюмкин получил задание сдружиться с Савинковым, чтобы узнать от него всё по-максимуму и хорошо узнать его самого, чтобы после убийства написать от его имени предсмертное письмо в «стиле Савинкова».

Летом 1925 года Бронштейн лишился ещё одного своего друга и помощника — Эфроима Склянского, который был в загранкомандировке в составе работников «Амторга» в США, и, будучи у своих друзей на даче, он на озере Лонг-Лейк катался на лодке, рядом с которой вдруг образовался огромный водоворот, утянувший в глубины лодку с пассажирами. Рок продолжал преследовать Бронштейна и его друзей. Выступая в клубе по поводу смерти Склянского, Троцкий заметил: «Выйдя невредимым из Октябрьской революции, он погиб на мирной прогулке. Такова предательская игра судьбы».

Затем произошла история со смертью М. Фрунзе. При этом большая армия современных исследователей истории, особенно либерально демократических взглядов, с каким-то невероятным упорством без единого(!) доказательного аргумента пытается убедить наших граждан, что это Сталин организовал убийство Фрунзе — потому что стремился к единоличной власти и полному контролю над армией. Эти наглые лгуны совершенно «забывают», что, во-первых, после снятия Бронштейна с поста военкома в январе 1925 года Сталин уже тогда мог занять этот пост и этим полностью подчинить себе армию, ибо именно тогда Зиновьев и Каменев его настойчиво уговаривали это сделать, но отказался.

Во-вторых, упорно «забывают», что М. Фрунзе, как это подчеркивал в своих воспоминаниях В. Молотов, был твердым сторонником Сталина, поэтому-то Сталин и пригласил Фрунзе и доверил этому своему надежному человеку такую большую силу — Красную армию, после чего Сталин был спокоен за армию и полностью её контролировал. Другой вопрос — что Бронштейн и его сторонники не соглашались с потерей этой огромной силы. Тогда было всего две реальных силы: Красная армия и ОГПУ, — какая из них была сильнее? — За какую из этих сил стоило побороться? — И в борьбе за какую силу было больше шансов победить? — Эти вопросы являются скорее риторическими, потому слишком очевидны на них ответы. Да и что мешало Сталину в случае недовольства решением Политбюро сместить Фрунзе, — как сместили Бронштейна?..

«В книге израильского автора Арона Абрамовича «В решающей войне» (1982) с беспрецедентной документальной точностью показано, что сформированный Троцким за годы Гражданской войны командный состав РККА едва ли не на все 100% состоял из его соплеменников и идеологических сторонников. Стоит ли после этого удивляться тому, что уже летом — в начале осени 1925 года Фрунзе «удалось» трижды попасть в автомобильные катастрофы, впоследствии чего он получил ушибы рук, ног и головы. Причем в третий раз — так и вовсе выпал из машины, в результате чего у него вновь открылось кровотечение язвы желудка. Летом того же года Фрунзе стал настойчиво добиваться назначения себе ещё одного заместителя — Григория Котовского» — отметил в своём исследовании (книге) А. Мартиросян.

И Фрунзе добился, — Котовского назначили его заместителем, помощником. Но когда Котовский, получив новое высокое назначение в Москву, не спеша, даже вальяжно собирался покинуть берег Черного моря, его поздним вечером 6 августа 1925 года несколькими выстрелами убил приехавший в станицу его подчиненный — начальник охраны сахарного завода. Причем убийца, как религиозный фанатик, даже не пытался скрыться и сразу сознался. Убийство выглядело демонстративным.

Имя убийцы Григория Котовского — Мейера Зайдера по кличке «Майорчик» историки узнали только после развала СССР в 1992 году, когда были вскрыты секретные архивы. Интересно, что не скрывавший своё преступление Зайдер в ходе следствия несколько раз кардинально менял объяснения по поводу убийства, мотива. Вначале, кстати, как и в случае с Кировым, была выдвинута банальная ревность, хотя к этому времени Котовский был хороший семьянин и очень любил своего ребенка.

Далее происходили довольно странные события: Зайдера не расстреляли, хотя в то время за банальный грабеж расстреливали, затем суд осудил его за убийство легендарного командира всего на 10 лет, а будучи в тюрьме уже на второй год Зайдер возглавил тюремный клуб и получил право свободного выхода к гражданским, а вместо 10 лет отсидел всего 2 года и был освобожден. Здесь везде была рука Сталина? Все эти странности можно понять, если вспомнить исследования А. Солженицына — кто руководил тогда местами заключения, и что в судах тогда правил «правосудие» отец Джо Сороса и ему подобные сочувствующие одесскому «герою» Зандеру.

Чтобы какой-либо еврейский террорист открыто застрелил Фрунзе, как например Г.И. Котовского или П.А. Столыпина — это было уже точно опасно — с большими последствиями, поэтому Фрунзе убрали древним и самым тихим способом аптекарей и врачей. Зная состояние его здоровья, достаточно было передозировать наркоз во время операции, скорее всего это и произошло 31 октября 1925 года во время хирургической операции.

Родственница М. Тухачевского Л.А. Норд писала в своих мемуарах, что Тухачевский при ней говорил в 1925 году: «Никто из военного руководства, кроме Фрунзе, не жил и не живет так армией, как живу я. Никто так ясно не представляет себе её будущую структуру, численность и ту ступень, на которую армия должна стать. Поэтому теперь мне надо добиваться того, чтобы стать во главе руководства армией». Но на место Фрунзе поставили Ворошилова, а бывший любимчик и подчиненный Бронштейна и один из руководителей в 30-х заговора троцкистов М. Тухачевский в ноябре 1925 года был назначен начальником Генштаба, оказался вторым в военной иерархии, немного не дотянул, но это «немного» много значило. Напомню, — Бронштейн-Троцкий в начале 1924 года простил Тухачевскому отказ от военного путча в конце 1923 года и 1 апреля 1924 года назначил его на высокую должность — помощником начальника Штаба РККА. Теперь амбициозный Тухачевский метил возглавить армию.

Смерть Фрунзе троцкисты решили использовать против Сталина по-максимуму — в этом же 1925 году некто прирожденный комиссар Пильняк срочно начал писать повесть на тему смерти Фрунзе, которая в следующем году была опубликована — «Повесть непогашенной луны», в которой запросто обвинил Сталина в убийстве Фрунзе и сам срочно «пильнул» из СССР. Политбюро 13 мая 1926 года даже устроило обсуждение «творчества» Пильняка. Получилось три в одном: террористическая, идеологическая и политическая диверсии против Сталина; «кто-то» усердно пытался доказать, что не глупее Сталина и что борьба не закончена.

В этот период на работе в ВСНХ Троцкий никакими гениальными решениями или эффективными действиями не выделился. Относительно «нейтральный» «старый» спец Л.Б. Красин 6 октября 1925 года писал в письме жене о Троцком: «Путается сейчас самым невозможным и позорным образом и лишний раз подтверждает для меня лично давно очевидную неспособность свою разбираться как следует в хозяйственных вопросах.

Сталин был очень внимателен, и, несомненно, благодаря его директивам (после моего подробного доклада) мы убереглись от слишком большой ломки и разрушительных перестроек».

Сталин со своими сторонниками и «старыми» спецами анализировали различные варианты — пытались выработать стратегию, тактику и план развития страны. Но вскоре этот процесс прервался, ибо неожиданно появилась новая оппозиция, которая нанесла мощный удар по Сталину. Сталин был вынужден защищаться, вопрос борьбы за власть в СССР опять встал для него на первое место, стал приоритетным.

В сентябре 1925 года вышла книга Зиновьева «Ленинизм», и ничего не предвещало смены его позиции, никаких признаков недовольства он не проявлял. По логике — Розенфельд-Каменев и Апфельбаум-Зиновьев должны были быть довольны своим положением — они и их родственники в прямом смысле барствовали и пановали, роскошествовали в полной мере, их народ никто не обижал — он продолжал в СССР наслаждаться жизнью, победой и властью, также гегемонил и пановал; амбиции и самолюбие обоих старых ленинцев также было удовлетворено — «рулили» на международном уровне Коминтерном, господствовали над двумя столицами и находились в верхушке управления государством. Сталин их не обижал. Поднимать индустрию и сельское хозяйство они не рвались.

Но кто-то, примерно, в период смерти Фрунзе, быстро убедил Каменева и Зиновьева радикально поменять свою политическую позицию, или они сами осознали последствия поражения Бронштейна, и начавшиеся при Сталине тенденции и процессы, которые их не устраивали. «Первая ласточка» проявилась в ноябре 1925 года — Зиновьев и Каменев на квартире старого большевика Петровского провели «закрытое» неформальное совещание, на котором продвигали идею замены на посту генерального секретаря Сталина Дзержинским, но присутствующий там Орджоникидзе резко выступил против этой идеи. А идея была коварная — попытаться столкнуть Дзержинского со Сталиным по ленинскому принципу «разделяй-сталкивай и властвуй».

Затем, как потом оказалось, эти два брата-перевертыша не афишируя, в глубокой конспирации перешли в лагерь сторонников Бронштейна и стали готовить неожиданный удар «в спину» Сталину на ближайшем — 14 съезде компартии, запланированном на 18-31 декабря 1925 года.

На этом съезде Сталин озвучил свою любимую идею — исходя из того, что СССР «имеет все необходимое для построения полного социалистического общества... — мы должны приложить все силы к тому, чтобы сделать нашу страну страной самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке. Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития как её подсобное предприятие, чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мирового капитализма, а как самостоятельная экономическая единица».

Согласитесь — озвученная выше идея Сталина не просто очень актуальна для России и сегодня — в начале 21 века, а — болезненно актуальна, ибо с начала 90-х годов 20-го века правящая демократическая элита превратила Россию в сырьевой придаток мировой капиталистической системы.

Делегаты 14 съезда поддержали эту позицию Сталина и его курс: «держать курс на индустриализацию страны, развитие производства средств производства и образования резервов для экономического маневрирования».

Но этот съезд не получился скучным — «хозяйственным», ибо, как оказалось, Розенфельду-Каменеву и Апфельбауму-Зиновьеву было не до этого. Зиновьев заявил, что в рамках внутрипартийной демократии ему необходим в Ленинграде свой печатный орган — журнал «Большевик». Сталин, скорее всего, был готов к их предательству и поступил осторожно: «Вопрос, поставленный Зиновьевым, об организации в Ленинграде специального журнала под названием «Большевик» с редакцией в составе Зиновьева, Сафарова, Бардина, Саркиса и Тарханова. Мы не согласились с этим, заявив, что такой журнал, параллельный московскому «Большевику», неминуемо превратится в орган группы, во фракционный орган оппозиции».

На съезде началась горячая дискуссия, в ходе которой сторонники Каменева и Зиновьева — Моисей Лашевич и Бриллиант-Сокольников предложили реформировать секретариат, который узурпировал слишком много власти, а в конце съезда Каменев озвучил главный свой замысел — необходимо снять с поста генерального секретаря Сталина, потому что «товарищ Сталин не может выполнять роль объединителя большевикского штаба. Мы против единоначалия, мы против того, чтобы создавать вождя». На их стороне выступила и «тяжелая артиллерия» — Н. Крупская. И, казалось бы — новым недругам Сталина хватает сил чтобы снять Сталина, но неожиданно резко и дружно в защиту Сталина выступили делегаты съезда, и последние фразы на эту тему Каменева утонули в многочисленных громких криках с мест: «Неверно! Чепуха! Раскрыли карты! Мы не дадим вам командных высот». И это не был результат аппаратных игр Сталина, как многие уверяют, и на съезде не кричали «подсадные утки» — поскольку Сталина поддержали партийные делегаты с разных городов СССР.

Видя такую дружную поддержку делегатов съезда, Сталин вначале обезоружил недругов своей прямотой: «Каменев говорил одно, тянул в одну сторону, Зиновьев говорил другое, тянул в другую сторону, Лaшевич — третье, Сокольников — четвертое. Но, несмотря на разногласие, все они сходились на одном. Их платформа — это реформа Секретариата ЦК. Это странно и смешно, но это факт». А затем в очередной раз Сталин расчетливо сыграл на публику: «Если товарищи настаивают, я готов очистить место без шума и дискуссии». И очередной раз расчувствовавшиеся делегаты съезда дружно отбросили эту идею. Сталин уже не первый раз успешно на съездах и пленумах публично отказывался от роли лидера, вождя, — и все его дружно упрашивали не уходить, не покидать несчастных «сирот» — этот прием давно был опробован в российской истории царем Иваном Грозным и Б. Годуновым, который укреплял положение лидера, придавал ему ещё большую легитимность и главное, — расширял права. Как Сталин с гордостью утверждал — он хорошо знал историю России.

В конце 14 съезда делегаты осудили инициативы «новой оппозиции», а Сталин ввёл в состав новых членов: Политбюро: Молотова, Калинина и Ворошилова, поскольку в Политбюро были Каменев и Зиновьев. Пожалуй, теперь, в борьбе против прогнозируемого «еврейского триумвирата», — в подборе и выдвижении своих сторонников национальность для Сталина имела немаловажное значение.

В самом конце съезда Сталин сделал красивый примирительный жест: «Руководить партией вне коллегии нельзя. Глупо мечтать об этом после Ильича (аплодисменты), глупо об этом говорить». И пригрозил оппозиции кнутом: «Партия хочет единства, и она добьется его вместе с Каменевым и Зиновьевым, если они этого захотят, без них — если они этого не захотят». И Сталина дружно поддержали депутаты съезда. На этом съезде отчетливо на стороне Сталина выступил Н. Бухарин. И Сталин после съезда поддержал Бухарина во всех его инициативах; в результате чего в 1926 году сильно повысился авторитет и статус Бухарина в партии и стране.

После 14 съезда Зиновьев написал ещё две идеологические работы — «О большевизации» и «Философия эпохи». В этот период Сталин не был таким жестким, каким стал в 30-х. Сталин не был против публикации работ Зиновьева и более того — он создал бюллетень «Сборник материалов по спорным вопросам», в котором всевозможные оппозиционеры могли опубликовать свои мнения, взгляды и работы. И далее мы увидим — как до 1934 г. (в течение 10-ти лет) Сталин будет мягко возиться со своими упертыми партийными врагами.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1 января 1926 года Пленум ЦК вновь избрал Сталина в Политбюро и Оргбюро, одновременно продлив его полномочия делегата в исполком Коминтерна. Состав Политбюро увеличили в пользу Сталина до девяти членов, добавили сторонников Сталина — Молотова, Ворошилова и «нейтрального» Калинина. Вроде всё шло хорошо и Сталин с Дзержинским и соратниками могли, особо не отвлекаясь на оппозицию, дальше работать над восстановлением разрушенной страны, но не тут-то было — с первых чисел января 1926 года смело и решительно стала действовать новая оппозиция. Прибыв после 14 съезда в свою вотчину — в Ленинград, Апфельбаум-Зиновьев настроил своё окружение против Сталина, в том числе и партийную молодежь, комсомольцев и фактически в «колыбели всех революций» поднял бунт. «Ленинградская правда» в передовой статье призвала к неподчинению решениям 14 съезда.

Увидев появление новой оппозиции и её активность, взбодрилась и старая оппозиция, в своей книге «Моя жизнь» Троцкий отметил: «В течение 1926 года партийная борьба развивалась с нарастающей интенсивностью. В различных районах Москвы и Ленинграда были созваны тайные собрания при участии рабочих и студентов обоего пола, проходивших группами от двадцати до ста и двухсот человек».

Что оставалось делать Сталину, как усмирить бунт на партийном корабле и нормализовать ситуацию в Ленинграде? Апеллировать к ленинградским коммунистам и комсомольцам он не мог, оставалось попробовать противопоставить им ленинградских рабочих и, в крайнем случае, — армию. И в Ленинград 5 января 1926 года срочно прибыли для агитации рядовых заводских коммунистов Киров, Микоян, Орджоникидзе, и с вокзала они сразу направились на крупные ленинградские заводы с разъяснениями, стали готовить рабочих, «голос народа» к перевыборам их регионального лидера.

Сталин не брезговал воздействовать на «массы» откровенным популизмом, например: «Правильно выражать то, что народ сознает, — это именно и есть то необходимое условие, которое обеспечивает за партией почетную роль основной руководящей силы в системе диктатуры пролетариата», или — Сталин: «Нельзя не вспомнить золотых слов Ленина, сказанных им на 11 съезде нашей партии: в народной массе мы (коммунисты) все же капля в море, и мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем, что народ сознает».

Все усилия не пропали даром — партийную верхушку в Ленинграде «почистили», Апфельбаума-Зиновьева сняли со всех постов, а на его место поставили во главе Ленинграда — Сергея Кирова. 11 января 1926 года сняли и Каменева с постов в СТО и СНК, и поставили на пост наркома внешней и внутренней торговли СССР. С поста финансов сняли Бриллианта-Сокольникова, и вместо него назначили Н.П. Брюханова.

Неудивительно, что обиженная на Сталина «новая оппозиция», также подчеркнуто назвавшая себя — «ленинцы», обвинила Сталина во многих «грехах»: в пособничестве кулачеству, в назначенстве, в дифференциации зарплаты рабочим и в привилегиях партработникам, обвиняли Сталина в торможении ленинского нэпа и, следовательно, — в слабом развитии среднего класса — мелкой буржуазии, вспомнили даже старый добрый трюк Ленина по национальному вопросу и обвинили Сталина в притеснении коммунистов в национальных республиках — «бюрократический режим пытается парализовать это стремление посредством запугивания местным национализмом... отстраняя национальных работников, как коммунистов второго разряда», и соответственно, как и до революции, захвата, — оппозиционеры требовали всеобщего равенства, братства, свободы и демократии.

И неудивительно, вполне естественно, что одинаковая Беда соединила обиженных на Сталина и потерявших власть, — и весной 1926 года «новая» и «старая» оппозиция слились в борьбе со Сталиным в единый еврейский триумвират. В принципе они могли слиться ещё в декабре 1925 года, но выдержали тактичную политесную паузу. В любом случае Розенфельд-Каменев и Апфельбаум-Зиновьев довольно поздно осознали свою стратегическую ошибку, о чём даже публично признались. «На июльском Пленуме 1926 года Зиновьев заявил, что его борьба против меня была самой большой ошибкой его жизни, «более опасной, чем ошибка 1917 года». Орджоникидзе не без основания крикнул ему со своей скамьи: «Что же вы морочили голову всей партии?» На эту тяжеловесную реплику Зиновьев официального ответа не нашел», — вспоминал Троцкий в своей работе «Завещание Ленина» (1932 г.).

А большой минус этих двух «братов-акробатов» — ошибку 1917 года использовала то одна, то другая сторона. «В 1925 году Сталин взял под защиту Зиновьева и Каменева против моей критики их поведения в 1917 году», — вспоминал Бронштейн в своих мемуарах. Теперь эту критику эффективно применял и Сталин. Как и раньше и с новой оппозицией Сталин талантливо «фехтовал», остро ловил на противоречиях, например, Сталин: «Тов. Троцкий стал тем каналом, по которому мелкобуржуазная стихия проявляет себя внутри нашей партии. Мы должны принять все меры, чтобы охранить от заразы этого не большевистского учения те слои партии, на которые оно рассчитывает, именно — нашу молодёжь, тот будущий состав, который должен взять в руки судьбы партии. И поэтому усиление всяческого рода разъяснений о неправильности позиций тов. Троцкого, о том, что надо выбрать между троцкизмом и ленинизмом, что нельзя сочетать того и другого, — это должно быть очередной задачей пашей партии» (см. Каменев, «Партия и троцкизм», сборник «За ленинизм», стр. 84—86). — цитировал Каменева Сталин. — Хватит ли у Каменева смелости повторить теперь эти слова? Если он готов их повторить, почему он находится теперь в блоке с Троцким? Если он не решается их повторить, то не ясно ли, что Каменев отошёл от своих старых позиций и перешёл на сторону троцкизма?

Зиновьев писал о троцкизме в 1925 году: «Последнее выступление тов. Троцкого («Уроки Октября») есть не что иное, как уже довольно открытая попытка ревизии или даже прямой ликвидации — основ ленинизма. Пройдёт самое короткое время, и это будет ясно всей нашей партии и всему Интернационалу» (см. Зиновьев, «Большевизм или троцкизм», сборник «За ленинизм», стр. 120). Сравните эту цитату Зиновьева с заявлением Каменева в своей речи: «Мы с Троцким потому, что он не ревизует основных идей Ленина», — и вы поймёте всю глубину падения Каменева и Зиновьева».

В этой борьбе Сталин показал себя и как более искусный оратор, например, Сталин: «Партия есть основная руководящая сила в системе диктатуры пролетариата. Как обстоит дело на этот счёт у Зиновьева?.. Достаточно взять хотя бы следующее место книги Зиновьева «Ленинизм», чтобы убедиться в этом: «Что такое, — говорит Зиновьев, — существующий в Союзе ССР строй с точки зрения его классового содержания? Это диктатура пролетариата. Какова непосредственная пружина власти в СССР? Кто осуществляет власть рабочего класса? Коммунистическая партия!

В этом смысле у нас диктатура партии». Этой формулой, взятой без оговорок, как бы подсказывает:

а) беспартийным массам: не смейте противоречить, не смейте рассуждать, ибо партия всё может, ибо у нас диктатура партии.

б) партийным кадрам: действуйте посмелее, нажимайте покрепче, можете и не прислушиваться к голосу беспартийных масс.

в) партийным верхам: можно позволить себе роскошь некоторого самодовольства, пожалуй, можно даже зазнаться, ибо у нас диктатура партии, а значит и диктатура вождей».

Как видим — хотя Зиновьев сказал матку-правду, но Сталин ловко всё перевернул против Зиновьева и прочих оппозиционеров и оказался перед «массами» более убедительным оратором, победителем.

Понятно, что в этом длинном списке обвинений нашлось и уже классическое обвинение — Сталин нечестно использует и даже умышленно разжигает в народе антиеврейские настроения — антисемитизм. И в самом деле — в 1926 году «параллельно» с бунтом оппозиции произошла в «массах» сильная вспышка антиеврейских настроений, недовольства, которая объективно помогла Сталину справиться с новой оппозицией, была благоприятным фоном. В первую очередь наблюдавшие за внутрипартийной борьбой «наверху» за власть русские партийцы из «сталинского призыва» определили эту борьбу как межнациональную и стали это объяснять «массам», и все вместе сочувственно «болели» за Сталина, создав этим для него благоприятный общественный фон.

Бронштейн-Троцкий об этом периоде в своей статье «Термидор и антисемитизм»(1937 г.) вспоминал: «Многие агитаторы прямо говорили: «Бунтуют жиды». И в этой же статье он этим антисемитским фактором оправдывал своё поражение: «Не забывайте, что руководители оппозиции — евреи», — вот настоящий смысл слов Сталина, опубликованных во всех газетах».

В общем, Сталину в 1926 году было нелегко: с одной стороны — внизу, в массах прогрессировали антиеврейские настроения, а рядом торжествующие гегемоны со своими планами, претензиями и обвинениями.

Тогда, в 1926 г., Троцкий вопрос о возросшем антисемитизме поднял даже на Политбюро. Сталин в ответ якобы стал успокаивать «массы» — опубликовал заявление, что ЦК борется против Троцкого, Зиновьева и Каменева не потому, что они евреи, а потому что оппозиционеры.

Хорошим доказательством отсутствия антисемитских настроений у Сталина и наличия у него симпатий к евреям было его благожелательное отношение к строительству Израиля в Крыму. Интересно отметить, что, ещё не построив в Крыму Израиль, — лидеры сионизма очередной раз успешно расширяли его территорию. «11 февраля (1926 г.) была создана комиссия под председательством Калинина, по предоставлению которого 18 марта Политбюро приняло постановление, ключевое положение которого гласило: «1. Держать курс на возможность организации автономной еврейской единицы при благоприятных результатах переселения».

В последующих пунктах говорилось о передаче евреям для сельскохозяйственного использования свободных земель в Джанкойском районе и Евпаторийском уезде Крыма и Приазовских плавней между Кубанью и Азовским морем, а также изыскания для этих целей подходящих территорий на Алтае и Северном Кавказе (в Новороссийском округе).

30 июля (1926 г.) был принят закон, переводивший северокрымские земельные угодья в фонд Всероссийского переселенческого комитета» — отметил в своей книге Г. Костырченко.

Эта исключительная привилегия одному «избранному» народу являлась также поводом для антисемитских настроений не только среди «масс», но и среди партийцев.

В это время в СССР хорошо жилось не только сионистам, евреям у власти и евреям-нэпманам, но и даже путешествующим по планете евреям. Например, славный еврейский поэт Перец Давидович Маркиш в этот период пытался издать свои стихи в Риме, Варшаве, Берлине и в других свободных от антисемитизма городах и странах — и никто и нигде не хотел издавать его стихи на идише. Но Маркиш был ещё тот Перец, смекнул и приехал в 1926 году в СССР к Сталину — и за государственные деньги издал в СССР на своём идиш всё что хотел, понятно — это же не Ганин и не Гумилев. Захваченная и оккупированная Российская империя, а теперь СССР, — было для многих евреев самым благоприятным местом жизни. Наплыв евреев в столицы: в Москву, Ленинград и Одессу в те времена был даже намного большим, чем после «перестройки» и расстрела здания Думы — после 1993 года, и даже после 2008 года — после снятия виз для переезжающих из Израиля в Россию.

В марте 1926 года Троцкий писал Бухарину: «Мыслимое ли это дело, чтобы в нашей партии, в Москве, в рабочих коллективах, безнаказанно велась злостная антисемитская пропаганда?» И это на фоне обширных мероприятий — разъяснительных лекций, семинаров по толерантности, которые уже не первый год проводили Лурье-Ларин и Губельман-Ярославский.

В то время даже стократ запуганные остатки русской интеллигенции осмелились возмущаться, например, в 1926 году на митинге по еврейскому вопросу в Московской консерватории(!) выступил профессор Ю.В. Ключников: «Уже Февральская революция (1917) установила равноправие всех граждан России, в том числе и евреев. Создалось определённое несоответствие между количественным составом (евреев) в Союзе и теми местами, которые в городах временно евреи заняли. Мы здесь в своём городе, а к нам приезжают и стесняют нас. Когда русские видят, как русские же женщины, старики и дети мёрзнут по 9-11 часов на улице, мокнут под дождём над лотком Моссельпрома, и когда они видят эти сравнительно тёплые (крытые еврейские) ларьки с хлебом и колбасой, у них появляется ощущение недовольства.

Страшно нарушена пропорция и в государственном строительстве и в практической жизни в других областях. Если бы в Москве не было бы жилищного кризиса — масса людей теснится в помещении, где нельзя совершенно жить, и в то же время вы видите, как люди приезжают из других частей страны и занимают жилую площадь. Это приезжие евреи. Растёт национальное недовольство и национальная сторожкость, настороженность других наций».

Знаменитый профессор В.И. Вернадский в 1927 г. писал в письме: «Москва — местами Бердичев; сила еврейства ужасающа — а антисемитизм (и в коммунистических кругах. — В.) растёт неудержимо».

Это недовольство зафиксировал в своей книге и Г. Костырченко: «Недовольство «еврейским засильем» в ключевых общественно-политических институциях страны широко распространилось не только в социальных низах, но и в определенных (прежде всего «почвеннических») кругах старой интеллектуально-культурной элиты, ратовавшей за «сохранение национального лица России».

Интересно обратить внимание — какое вычурное объяснение дал современный страстный юдофил Г. Костырченко антисемитизму того периода в «социальных низах»:

«Проявлялось это и в открытой форме, когда из темных и невежественных слоев народа (к 1930 году в стране насчитывалось ещё около 30% неграмотных, о чем доложил Сталин на 16 съезде партии. — Г. К.), ещё далеко не вышедший из-под остаточного влияния дореволюционной черносотенной пропаганды, неслись такие вот призывы: «Бить коммунистов и жидов, доведших страну до гибели», «Даёшь войну, вырежем евреев, а потом очередь за коммунистами».

Понятно — почему в последние годы Г. Костырченко получил так много наград от различных еврейских организаций. Он эти награды точно не получил бы, и если бы сказал правду: что в отличие от сегодняшнего «забытого» и специально деформированного восприятия того исторического периода, тогда, и в 1926 году, большинство народа воспринимало советскую власть — как еврейскую оккупационную власть, это были синонимы. И ненавидел народ эту власть не потому, что был «природным» антисемитом, а потому, что находился в оккупации под этой властью, погибло много миллионов людей от этой власти, и жилось при этой власти крайне тревожно, опасно и неблагополучно.

С этой откровенно обманной позиции Г. Костырченко, конечно же, не объяснить — почему в России не только «неграмотные социальные низы», но и самые умные люди были антисемитами. Мне придется повторить фрагмент предисловия к одной из моих книг, — бесстыжую ложь Г. Костырченко опровергает израильский историк Яков Рабинович в своей книге «Быть евреем в России: Спасибо Солженицыну» (М., 2006 г.):

«Следует отметить, что среди русской — и не только русской — интеллигенции антисемитизм не является исключительным явлением. К примеру, великолепный писатель и тонкий психолог Ф. Достоевский грешил, и изрядно грешил антисемитизмом. И. Гончаров, И. Аксаков и многие писатели, деятели искусства тоже были антисемитами.

Многие евреи думают, что антисемит в любом смысле слова — это обязательно дебил, бездарность, неуч или завистник. В общем, негодяй и дерьмо. Но, вникнув в суть вопроса, на основании жизненного опыта я с огорчением понял, что это не всегда так. Нередко недолюбливали евреев вполне уважаемые, талантливые и честные люди. Когда я узнал, что антисемитом был и Чехов, то испытал шок. И я понял, что стоит подумать о причинах этого печального явления. О некоторых из них, например о Владимире Дале, Гоголе, Достоевском, широко известно. О других — о Чехове, Блоке, Белом, Куприне, Флоренском, Булгакове, Лосеве, Шукшине — известно в меньшей степени».

И к этому списку выдающихся мыслителей-антисемитов можно ещё добавить — М. Лермонтова («Разбойники»), Салтыкова-Щедрина, Н. Лескова, И. Гончарова, Г. Державина, И. Тургенева (повесть-притча «Жид»), В. Розанова, А. Блока, С. Есенина, знаменитых историков Костомарова, Ключевского и Соловьёва, и даже критика Белинского, при этом можно изложить и длинный список выдающихся западных мыслителей-антисемитов.

Впрочем, как мы наблюдали выше — Г. Костырченко сам себе противоречит в различных частях своей книги, указывая, что антисемитизм не был только результатом дремучей неграмотности, но и проявлялся в «почвеннических» кругах старой интеллектуально-культурной элиты».

Когда Бронштейн-Троцкий возмутился перед Бухариным, что «в нашей партии, в Москве, в рабочих коллективах, безнаказанно ведется злостная антисемитская пропаганда», то впечатленный и возмущенный «Балаболка», «душа коммунистической партии» первым делом яростно набросился на убитого недавно Сергея Есенина, утверждая про этого «черносотенца» — это возврат к черносотенному Тютчеву. «Слюнявенький Н. Бухарин, напечатав в «Правде» свои «Злые заметки», переняв у Безымянского термин «есенинщина», развил целую теорию. На его взгляд, «есенинщина» есть не что иное, как упорное воспевание затхлой российской старины («темноты, мордобоя, пьянства и хулиганства, ладанок и иконок, свечек и лампадок»), губительное для новой литературы, — с горечью отметил в своей книге историк Н. Кузьмин, — человечишко ничтожный и невеликого ума, Бухарин связал «есенинщину» с «русским фашизмом» (вспомните установку Эренбурга) и директивно заявил: «Для нас обязательна борьба против поднявшего голову антисемитизма».

Об этом русском выродке можно сказать словами «черносотенца» А.С. Пушкина — Ай да Бухарин...

Шум по поводу повсеместно распространившегося антисемитизма в СССР был поднят настолько большой, что Сталин был вынужден обратить на это внимание и подключить на борьбу с антисемитизмом «тяжелую артиллерию» — Лазаря Кагановича с его Агитпромом, Г. Костырченко:

«26 августа 1926 года в Агитпроме ЦК состоялось специальное совещание, обсудившее меры борьбы с антисемитизмом прежде всего в рядах ВКП(б), которую вследствие начавшегося с 1924 года массового наплыва в её ряды льнущей к власти молодежи мещанско-крестьянского происхождения (так называемый «ленинский призыв». — Г.К.) достаточно серьёзно поразил этот социальный недуг.

Выступивший на совещании журналист М.Е. Кольцов (Фридман. — Р.К.) подчеркнул, что искоренить антисемитизм в стране можно, только уничтожив его вначале в партии, «где он носит характер мелкобуржуазного уклона». Взявший вслед за ним слово Смидович упрекнул присутствующего здесь же заместителя председателя ОГПУ М.А. Трилиссера в том, что его ведомство не борется с антисемитизмом в партии. Тот же парировал: «ГПУ не наблюдает за партийцами». На что включившийся в дискуссию Ларин заметил, что антисемитизм отмечается и среди сотрудников ОГПУ.

По итогам совещания было принято решение подготовить проект постановления ЦК о борьбе с антисемитизмом. Кроме того, руководством Агитпрома была направлена в секретариат ЦК объёмная записка, в которой рисовалась следующая нерадостная картина: «Представление о том, что советская власть мирволит евреям, что она «жидовская власть», что из-за евреев безработица и жилищная нужда, нехватка мест в вузах и рост розничных цен, спекуляция — это представление широко прививается всеми элементами трудовым массам. Разговоры о «еврейском засилье» о необходимости устроить ещё одну революцию против «жидов» — эти разговоры встречаются сплошь и рядом.

События внутрипартийной борьбы воспринимаются некоторыми коммунистами и всей обывательщиной как национальная борьба на верхах партии.

В распространении антисемитизма видна направляющая рука монархических группировок, ставящих борьбу с «жидовской властью» краеугольным камнем почти всех своих листовок и прокламаций. Не встречая никакого сопротивления, антисемитская волна грозит в самом недалеком будущем предстать перед нами в виде серьёзного политического вопроса».

После того как ловко была показана большая политическая опасность антисемитизма для советской власти, исходящего якобы от реваншистских монархических группировок, антисемиты стали «контрой», «врагами революции и народа», — и соответственно к ним стали чаще применять расстрельную статью за антисемитизм, введенную ещё Лениным. На превентивные меры пропаганды были выделены огромные средства — и среди «масс» миллионными тиражами стали распространять «разъяснительные агитки», стали проводить многочисленные партийные собрания и собрания общественности на эту тему, диспуты под зорким оком ветеранов борьбы против антисемитизма: Губельмана под маской «Ярославский», Фридмана под маской «Кольцов» и Лурье под маской «Ларин».

«Используя антисемитизм как некое тайное оружие в верхушечной борьбе за власть, причем в строго дозированном виде, Сталин, как это ни парадоксально звучит, отнюдь не «формально», как утверждал тот же Хрущев, боролся с открытыми проявлениями бытовой юдофобии. И тут он руководствовался не столько античной абстрактной мудростью о Юпитере и быке, сколько злободневным соображением, что рядовой обыватель, проклинавший в 20-е годы евреев, часто имел в виду не столько саму эту национальность, сколько отождествляемую с нею ненавистную ему советскую власть», — объяснял причину активного участия в антисемитской кампании Сталина Г. Костырченко; это объяснение верно частично, оно не полно.

Единственное, чего в этот период в этом вопросе не было — как при Ленине, так это то, что Сталин не записал на пластинку разгромную речь против антисемитизма. Зато Сталин разрешил евреям выслеживать и выискивать в СССР антисемитов и предъявлять их на расправу советской власти через специально созданный для этой цели рупор — журнал «Трибуна».

«С мая 1927 года в Москве на русском языке стал издаваться журнал «Трибуна», который был задуман как рупор советской еврейской общественности и источник информации о жизни евреев в СССР и за рубежом. В течение последующих пяти лет (до 1933 г.) в его номерах детально фиксировались все случаи проявления антисемитизма в Советском Союзе», отметил в своей книге Г. Костырченко. Отмечу одну любопытную деталь, — уверен, если бы Г. Костырченко закончил своё исследование после 2003 года, то он, скорее всего, вышеуказанный факт и некоторые другие не включил бы в свою книгу, а поскольку он закончил свою книгу в конце 90-х 20-го столетия — в период лихой власти в России еврейских олигархов, когда очень слабая Россия с годовым бюджетом всего 20 миллиардов долларов была на грани распада и исчезновения, то мы сегодня имеем возможность ознакомиться с этим трудом и некоторыми другими «смелыми» научными трудами того периода Еврейского университета в Москве. Вернемся в 20-е годы 20-го столетия и понаблюдаем за трагической историей нашей Отчизны и нашего народа.

Дальше и глубже всех в «еврейском вопросе» зашел русский «дедушка» Калинин, который в 1926 году на съезде ОЗЕТа вдруг озаботился расовой чистотой евреев, начавших на волне победоносной эйфории заключать браки с представителями оккупированного «варварского» народа, и Калинин «резко выступил против ассимиляции (советских евреев) и выдвинул широковещательную программу еврейской автономии», — отметил в своём исследовании А. Солженицын. То есть, чтобы евреи в СССР не смешивались в браках с русскими и другими нациями и сохранить их чистое национальное генетическое ядро — необходимо было создать им где-то в хорошем месте на территории СССР автономную республику. Понятно, что сам Калинин не мог до такой «мудрости» додуматься и выступить с соответствующей инициативой. Трудно подобрать хорошие эпитеты этому жалкому деятелю, но до сих пор во всех городах России есть улицы и площади его незаслуженно славящие, в истории России есть много более достойных забытых людей.

В этот период еврейские лидеры согласовали с советской властью создание обособленных отдельных еврейских национальных районов в местах постоянного исторического проживания евреев: в Белоруссии, на Украине, в Молдавии.

На волне этой обеспокоенности и заботы расовой чистотой возникла идея создания ещё одного Израиля на территории СССР, эдакого «чистого анклава», «свободной национальной резервации» в виде отдельной республики, и сионисты вместе с Калининым и Сталиным стали присматриваться к субтропикам Дальнего Востока в районе Теплоозерска, где недалеко от границы с Китаем по берегам рек Биры и Биджана находились очень плодородные земли, заселенные ещё недавно русскими амурскими казаками, которые до 1917 года охраняли протяженную границу с Китаем, а теперь были поголовно коммунистами уничтожены, а уцелевшие удрали в Китай. И возникла ещё одна «креативная» сионистская идея — на месте казачьих станиц Русская Поляна, Алексеевка и пр. построить ещё один Израиль. Эту территорию вместе с советскими сионистами должны были освоить и сионисты, уставшие строить Израиль в жаркой Палестине, кстати, оттуда через 2 года примерно полторы тысячи сионистов прибыло.

Идеологическое объяснение-прикрытие этого проекта было и есть сейчас (в 21 веке) крайне смешным и издевательским: евреи будут защищать восточные рубежи СССР от японцев и китайцев. Это — как в знаменитой песне про «еврейских казаков», которая прозвучала недавно на «5-м» телеканале в телепередаче «В нашу гавань заходят корабли».

Истинный стратегический замысел, суть этого «Дальневосточного Израиля» не озвучивается, скрывается до сих пор. Один из плюсов этого далекого благодатного места — оттуда до США было намного ближе, чем от Крыма. И хотя в современной российской еврейской республике — Биробиджане проживает намного меньше евреев чем в Москве, Петербурге и других российских и украинских городах — около 1%, а 90% населения Биробиджана русские, но и сейчас этот проект продолжает существовать как еврейская республика.

Слеповатый Калинин своей заботой о расовой чистоте евреев «убивал сразу несколько зайцев» и, в том числе, своеобразно объяснял, пытался «легализовать» еврейский национальный проект — «Крымская Калифорния» на «всероссийском кладбище» русских, татар и немцев.

За год до расистской речи Калинина — «Джуиш кроникл» 16 октября 1925 году писала: «Крым предположено сделать теперь заместителем Палестины. Зачем посылать евреев в Палестину, столь непроизводительную и неоправдывающую большие жертвы и неимоверно тяжёлый труд. Богатая земля Украины открыта для них, и плодородные поля Крыма улыбаются страждущему еврею. Москва явится покровительницей русского еврейства и потому может претендовать на моральную поддержку евреев всех стран» (А. Солженицын). Именно эта политическая составляющая в условиях борьбы с Бронштейном Сталину была важна прежде всего, поэтому упрекать Сталина в гибкости, в потворстве строительству Израиля в СССР некорректно; теперь при всём желании быстро выйти из ситуации, в которую погрузил Россию Ленин-Бланк, было невозможно.

И именно в этот период — 16 мая 1926 г. в Палестине в городе Яффа большая группа сионистов, сообразив: зачем им строить Новый Израиль в тяжёлых условиях пустыни, очищая эту территорию различными способами от арабов, если уже есть Сион, Новый Израиль на территории бывшей России, именуемой теперь — СССР, — и сформировала организацию и целое движение под названием «Союз возвращения на родину». В результате этого сионистского движения в следующем 1927 году реэмиграция из Палестины в СССР превысила иммиграцию на 87%!

В Крыму проживало ещё много татар, — но ведь это не проблема... Председатель ЦИК Крымской АССР Вели Ибраимов не понял новую линию коммунистической партии, слишком заботился о своём татарском народе и часто выступал в защиту своих земляков. Но по наущению видного теоретика марксизма-ленинизма Ю. Лурье (под маской — Ларин) был расстрелян, — причём не за противодействие еврейской колонизации, а официально — за бандитизм. Ю. Лурье с гордостью утверждал, что даже такой великий авторитет — председатель еврейской международной организации «Джойнт» Луи Маршал признал благодетельное право революционных конфискаций.

Уже много лет наблюдаю в России за современным знаменитым монопольным историком на «5-м» петербургском телеканале, единственном рупоре исторической «правды» — Лурье, и ни разу не слышал от него подобной правды, удивляюсь его гениальной изворотливости. Слышал мнение из местного бомонда — это любимый петербургский историк В. Путина. Философски любопытно — когда-нибудь в России закончится навязчивая «эпоха Лурье»?..

На этой пронзительной философской ноте закончу эту главу. Другие события 1926 года в СССР рассмотрим в следующей главе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Экономический кризис в 1926 году существенно поубавился, но по-прежнему серьёзные проблемы в экономике сохранялись. Остатки сохранившейся и восстановленной старой царской промышленной базы эксплуатировались по максимуму и уже исчерпали свой потенциал развития. Но это ещё не значило достижения уровня 1914 года, хотя есть и другие мнения, например, Ю. Мухин в своей книге «Сталин — хозяин Советского Союза» (М., 2008 г.) утверждает:

«В 1913 году на долю России приходилось немногим более 4% мировой промышленной продукции, в то время как её население составляло 9% от населения мира. Это означает, что на душу населения в России производилось в два раза меньше продукции, чем в остальном мире, включая Азию, Африку и Южную Америку, т.е. самые нищие регионы мира». — Это яркий пример натянутого абсурда, ибо послушав Ю. Мухина можно понять, что в Российской империи производилось товаров меньше, чем в Африке, — а представьте себе Африку в начале 20-го века после затяжной англо-бурской войны.

В СССР необходимо было строить новые заводы и фабрики, а денег для этого было очень мало. Сталин позже отметил: «Ещё в апреле 1926 года на Пленуме ЦК оппозиция утверждала, что своих внутренних накоплений не хватит у нас для того, чтобы подвинуть вперед переоборудование промышленности. Оппозиция пророчила тогда провал за провалом».

На этом апрельском пленуме, посвященном экономическим проблемам, Бронштейн предложил на основе внешних заимствований план интенсивной индустриализации страны. Сталин в ответ обвинил его в «сверхиндустриализаторстве» и «сверхчеловеческих прыжках». Однако аргументы оппозиции были довольно убедительны и на закупку оборудования для заводов и экспортных товаров в апреле 1926 г. Советское правительство взяло у Германии заем — 300 миллионов марок. А затем Сталин и сам пришел к выводу о необходимости политики «сверхиндустриализации».

Очень остро стоял вопрос внутренних накоплений, и в этом плане кроме зерна могло выручить ещё золото. В 1914 году Российская империя была на втором месте по накопленному золотому запасу, который составлял 1307 тонн, из которых после Гражданской войны Советскому правительству осталось примерно 400 тонн. В 1926 году в СССР постановлением Совнаркома было разрешено гражданам, артелям и кооперативам искать и добывать золото и другие драгметаллы, но всё добытое должно было в обязательном порядке сдаваться на государственные приемные пункты. Эффект был неплохой — через два года, к 1928 году, золотой запас СССР прирос на 36 тонн, но это кардинально не решало проблему денег для закупки иностранного оборудования.

На апрельском пленуме Сталин не озвучил конкретные предложения, 13 апреля он пустился в длительные аналитические рассуждения, вот несколько фрагментов:

«Возьмите Индию... Есть ли в Индии промышленность? Безусловно, есть. Развивается ли она? Да, развивается. Но там развивается такая промышленность, которая не производит орудий и средств производства. Там орудия производства ввозятся из Англии», «Из этого следует, что индустриализация нашей страны не может исчерпываться развитием всякой промышленности. Из этого следует, что индустриализация должна пониматься прежде всего как развитие у нас тяжёлой промышленности и, особенно, как развитие нашего собственного машиностроения»; «Необходимо обновить старое оборудование наших заводов и построить новые заводы. Но для того, чтобы обновить нашу промышленность на основе новой техники, требуются большие и очень большие капиталы. А капиталов v нас мало»; «Англия индустрировалась благодаря тому, что она грабила десятки и сотни колоний, Германия ускорила свою индустриализацию в результате победоносной войны с Францией в 70-х годах, взяв пять миллиардов франков контрибуции у французов, влила их в свою промышленность. Россия, старая Россия, сдавала кабальные концессии и получала кабальные займы».

При этом Сталин обращал внимание, что и те имеющиеся деньги используются неэффективно, вернее — транжирятся и разворовываются, Сталин: «У нас царит теперь разгул, вакханалия всякого рода празднеств, торжеств, собраний, юбилеев и т.д. Юбиляров всякого рода и охотников до торжеств у нас такая уйма.»; «Замечательнее всего то, что у беспартийных замечается иногда более бережное отношение к средствам нашего государства, чем у партийных. Коммунист действует в таких случаях смелее и решительнее. Ему ничего не стоит раздавать ряду служащих пособие, назвав его тантьемой, хотя тут тантьемой и не пахнет. Ему ничего не стоит перешагнуть через закон, обойти его, нарушить его. Объясняется это, пожалуй, тем, что коммунист считает законы государства и т.п. делом семейным».

Эта описанная Сталиным ситуация в 1926 году дословно повторилась при Брежневе в 70-х годах перед развалом СССР, впрочем, — как и другая характерная ситуация воровства общенародной собственности, — Сталин:

«Нам необходимо вести систематическую борьбу с воровством, с так называемым «весёлым» воровством в органах нашего государства. Есть воровство стыдливое, скрытое и есть воровство смелое, «весёлое». Недавно я читал в «Комсомольской правде» заметку Окунева о «весёлом» воровстве. Заслуживает тут внимание не только сам вор, сколько факт, что окружающая публика, зная о воре, не только не боролась с ним, а, наоборот, не прочь была похлопать его по плечу и хвалить за ловкость, ввиду чего вор стал в глазах публики своего рода героем».

Согласитесь — это здорово напоминает обстановку в СССР в 60-80-е годы, — и чем это закончилось известно. Что делать Сталину — как с этими перечисленными негативами бороться? Поскольку загнивание наблюдалось всеобщее: охватило полностью партию и даже ЧК, а что уж говорить о различных нэпманах — Остапах Бендерах, скупающих и перепродающих то немногое, что производила промышленность и сельское хозяйство, понятно — что Сталин один и не может в каждом городке навести порядок. Поэтому он организует для наведения порядка устрашающие показательные карательные акции, чтобы приструнить разом всех в стране. Понятно, что полностью воровство таким образом не искоренить, но(!) этим способом существенно понизить уровень этого воровства на некоторое время можно.

Возникли известные шумные пропагандистские «дела»: «астраханское дело», «смоленский гнойник», «шахтинское», в котором просматривались и вредительские мотивы. Обычно современные либеральные идеологи по своей мерзкой привычке лживой вредности объясняют эти устрашающие и одновременно превентивные «профилактические» акции совсем «просто» — якобы это обычный деспотизм диктатора Сталина, который просто «от балды» захотел получить удовольствие от власти, от жестокости, от судебных процессов и угнетения народа. Брежнев и Горбачев этого не делали, — и «подводные» буржуазные отношения (теневая экономика) в СССР достигли своего максимального расцвета, — как это всё печально закончилось мы были свидетелями.

Сталин понимал, что навести порядок необходимо, но это сбережёт деньги, а не прибавит. А где и как взять дополнительные деньги для развития страны? С сельским хозяйством по-прежнему было много проблем, Сталин в апреле 1926 года по этому поводу рассуждал:

«Говорят, что экспорт нашего хлеба невыгоден, нерентабелен. А почему он невыгоден? Установлено всеми нашими планирующими органами, что на заготовку одного пуда хлеба достаточно 8 копеек. А на деле получилось 13 копеек за пуд. А как это могло случиться? — работник по заготовке — раньше чем приняться за заготовку хлеба, он заводится армией стенографисток и машинисток, обзаводится обязательно автомобилем и т.д.»

Как наблюдаем — Сталин также решил сэкономить на «аппаратных» затратах.

А что новые «советские» нэпманы, потенциальные инвесторы? Может, они решат проблему денег через развитие и налоги? В тот период истории не было таких гигантских «Ходорковских», «Фридманов» и «Вексельбергов», зато было огромное количество «Остапов Бендеров» новой экономики. Из нашего опыта «перестройки» можно смело утверждать, что бизнес начали те, у кого кроме ума и коммерческой смекалки был достаточный для этого первоначальный капитал, — так было и тогда. «Ш. Эттингер отмечает, что «евреи составляли большинство нэпманов, нуворишей», что подтверждалось и впечатляющим в «Известиях» 1928 года перечнем фамилий «не уплативших государственных налогов и сборов», — пишет А. Солженицын. И как было видно в предыдущей главе — этот же факт показал нам в своём исследовании Г. Костырченко, когда в некоторых регионах СССР еврейские бизнесмены составляли 90% всех коммерсантов.

В общем, — к лету 1926 года Сталин ещё не определился конкретно — за счет чего развивать промышленность, как увеличить эффективность сельского хозяйства и что делать с мелкобуржуазной стихией, нэпманами из «революционного народа». К тому же оппозиция в этот период стала серьёзно его отвлекать, серьёзно ему мешать идти вперед.

Несмотря на то, что Бронштейна-Троцкого Сталин и его единомышленники лишили его главной силы — Красной армии, и он стабильно пикировал вниз с Олимпа власти, некоторые его сторонники не теряли надежды, что он ещё туда вернется, и помогали ему как могли, например, в 1926 году троцкисты Эйзенштейн и Александров решили помочь своему соплеменнику доступными средствами и много внимания уделили положительному образу Троцкого в фильме «Октябрь». Сталин прослышал про эту оригинальную пиар-кампанию, «ноу-хау» в то время, и приехал к этим умникам в студию; после чего они быстро убрали Троцкого из картины.

А притихший на некоторое время Бронштейн-Троцкий в мае 1926 года совершил загадочный вояж в Германию, якобы по болезни, после чего вскоре оттуда стали поступать агентурные сведения о некой формирующейся в СССР «военной партии» во главе с Тухачевским, которая готовит переворот в стране. Было похоже, что Бронштейн пытался по-прежнему повторить маневр Ленина — подключить себе в помощь некие германские ресурсы.

Вообще-то, в этот период оппозиция подключала внешние силы сразу с двух сторон: с «ленинской» и с «бронштейновской». Что происходило с «ленинской» — германской рассказывал на следствии в 1936-м Крестинский: «В 1926 году Сект выдвинул предложение, что та шпионская информация, которая давалась ему не систематически, от случая к случаю, должна принять более постоянный характер, и, кроме того, чтобы троцкистская организация дала обязательство, что, в случае прихода её к власти во время возможной новой мировой войны, эта троцкистская власть учтет справедливые требования германской буржуазии. В устном порядке были даны обещания насчет будущего послевоенного соглашения. Деньги продолжали поступать. Начиная с 1923 года по 1930 год, мы получали каждый год по 250 тысяч германских марок золотой валютой».

Слухи о грядущей новой войне в Европе пошли и с другой стороны. После Первой мировой войны и вторичного ограбления Германии в 1923 году путем выдвижения новых условий контрибуции, Англия и её союзники структурировали политическую ситуацию на планете по своему усмотрению. И после подписания «локарновских соглашений» в 1925 году между ведущими европейскими странами, в начале 1926 года в английской печати нефтяной магнат Детердинг сообщил, что идет активная подготовка к войне против СССР.

Западную буржуазию интересовали в первую очередь природные богатства СССР, и если Ленин этот доступ им предоставил, то после неожиданного, «непланового» прихода к власти непредсказуемого Сталина и после того, как самых алчных и оборзевших капиталистов в 1924-1926 годах Дзержинский и Сталин приструнили, многие из обиженных задумались о глобальном решении этой проблемы — организовать войнушку за счет «соседского пушечного мяса» и поставить во главе СССР свою марионетку. А в данном случае, как мы наблюдали выше, в эти марионетки Бронштейн-Троцкий в прямом смысле напрашивался, обещая капиталистам советские «золотые горы».

Как на эту неприятную и тревожную информацию должен был реагировать Сталин? Был ли СССР готов воевать с Германией или Англией и её союзниками? — Конечно, нет, — ведь проиграли существующей всего год небольшой Польше. В этой очень ограниченной «для маневров» ситуации троцкисты, стоявшие во главе Коминтерна, ловко Сталина подставили, создали опасную ситуацию. Вероятнее всего, кто-то из коминтерновских умников предложил использовать Коминтерн не для «мировой революции», а для пользы СССР, для его защиты, и предложили «гениальную» идею: чтобы сдержать Англию от агрессивных действий, необходимо по своим коминтерновским связям через рабочее движение создать в Англии внутренние проблемы, чтобы английскому руководству было чем заняться, кроме агрессивной внешней политики против СССР, эдакий способ марксистского шантажа «мировой революцией». И Сталину эта идея понравилась.

Коминтерн без конкретных дел с 1923 года пожирал без толку огромные ресурсы, и теперь Сталин был не прочь получить от него пользу. Естественно, оппозиция в верховных органах — Зиновьев и Троцкий с радостью поддержали свою любимую идею. После чего Коминтерн засучил рукава и начал работать. Далее произошла революционная классика: 1 мая 1926 года английские рабочие, в основном шахтеры, решили массово отпраздновать свой праздник — «Праздник труда и солидарности трудящихся», но праздничные мероприятия вскоре планово приняли политический характер требований рабочих к властям и затянулись на несколько недель, грозя перейти во всеобщую британскую забастовку. Власти Англии принципиально не пошли на уступки. Сезон уже был неотопительный, и на фабриках были ещё запасы угля. Противостояние затянулось не в пользу рабочих, — у них стали заканчиваться деньги и запасы продовольствия. И в этой ситуации власти СССР, Сталин решили помочь английским рабочим и пролонгировать кризисную ситуацию в Англии, — и тайно выслали, передали в подмогу огромную по тем временам сумму денег — 16 миллионов золотых рублей. Это был кульминационный момент этой истории, которого с нетерпением ждали многие недоброжелатели Сталина.

Конечно, утаить, не заметить появление такой огромной суммы в Англии сложно, тем более в рабочей среде, а при умышленной «утечке информации — совершенно невозможно. В результате этой аферы-подставы Сталин бессмысленно потерял драгоценные для экономики страны 16 миллионов золотом и получил очень опасный конфликт с самой мощной страной на планете, предоставил ей прекрасный повод к любым агрессивным действиям.

Получился огромный скандал и даже — нелепица или сверхнаглость: детище пытается подорвать своего родителя, в СССР их Бронштейн плюс некий усатый кавказец Сталин вышли из-под контроля, кем-то возомнили себя, оборзели. А поскольку Бронштейн-Троцкий был практически «не у дел», не у власти, то удар целенаправленно наносился против Сталина. Руководство одного из главных гегемонов планеты, их эмоции и мысли — не трудно понять: было большое желание преподать урок этому усатому наглецу и «поставить его на место», вернее — сбросить его с захваченного им места.

В июне 1926 года в Лондоне по этому поводу состоялась секретная англо-американо-германская конференция, на которой обсуждали различные варианты «достойного наказания». Интересно, что организатор майского протестного движения рабочих в Англии, их «денежный мешок» и одновременно советский посол и друг Бронштейна Раковский (он же — Хаим Раковер) в Лондоне перед «правителями мира» произнес речь против Сталина.

В это же время в СССР 6 июня 1926 года сотрудники ОГПУ засекли в подмосковном лесу тайное собрание, организатором которого был выходец из богатой одесской еврейской семьи, большевик, заместитель наркома по военным и морским делам СССР, заместитель председателя РВС Ворошилова и кандидат в члены ЦК — Моисей Лашевич. Этот Моисей был старым бойцом, классическим пассионарием из революционного народа — организовывал антиправительственные акции везде: в гимназии, в армии и даже в ссылке в нарымском крае вместе со своей боевой подругой Баси-Бертой Перельман организовал антиправительственную демонстрацию. С учетом того, что друг Бронштейна — Тухачевский занимал пост начальника генерального штаба Красной армии, то ситуация выглядела опасной, «бунтующие жиды» опять серьёзно готовились к очередному бунту.

А кто этой поднимающейся силе мог реально, эффективно противостоять? Конечно, — только ОГПУ во главе с Феликсом Дзержинским. И получилось очень уж логично и закономерно, что 20 июля 1926 г., сразу после речи на заседании в Кремле против Бронштейна-Троцкого и всей оппозиции Феликс Дзержинский внезапно умер. В своей речи Дзержинский обвинил Розенфельда-Каменева, что в должности наркома торговли не работает, а всё время занимается политиканством, и назвал своего зама по ВСНХ Г.Л. Пятакова «самым крупным дезорганизатором промышленности». Кстати, позже мы будем неоднократно наблюдать многие вредительские действия Пятакова.

В общем, Дзержинскому было от чего расстраиваться, тем более у него был хронический бронхит и порок сердца, от сердечного приступа он и умер, «сгорел» на работе. Но не исключено, что ему помогли сгореть «аптекари», ибо ему принесли стакан воды после которого ему внезапно стало плохо.

Ушел из жизни один из жестоких романтиков с подпольным псевдонимом «Яцек», проявивший недюжинный талант вначале в большом зле, а затем даже в добрых делах. По этому поводу впору вспомнить одно философское высказывание Феликса Дзержинского: «Время — самая беспощадная категория бытия».

22 июля по поводу его смерти Сталин в некрологе писал: «После Фрунзе — Дзержинский. Старая ленинская гвардия потеряла ещё одного из лучших руководителей и бойцов».

Понятно, что в любом случае от смерти такой авторитетной личности, такого мощного соратника Сталина оппозиции стало намного легче, и в ближайшей перспективе могло быть вообще радостно, ибо из четырех замов Дзержинского: Менжинский, Г. Ягода, В. Герсон и М. Луцкий, — поляк Менжинский был сильно болен, а остальные три еврея были «латентными» троцкистами и претендовали на место Дзержинского — возглавить ОГПУ. «Всю жизнь я ходил в маске. Взбираясь по иерархической лестнице, я в 1926 году дошел до зампреда ОГПУ. С этого момента и начинаются мои первые попытки игры в «большой политике», — признался на допросе 26 апреля 1937 года один из главных заговорщиков против Сталина и кровавейший еврейский палач русского народа Генрих Ягода (он же — Енох Гершенович Иегуда), будущий глава ОГПУ в 30-х годах.

Сталин по поводу смерти Дзержинского сказал: «хочется одним словом охарактеризовать эту кипучую жизнь: ГОРЕНИЕ».

После смерти Дзержинского пост председателя ОГПУ занял его соплеменник В. Менжинский, а пост председателя ВСНХ СССР — Валериан Куйбышев, но после смерти Дзержинского многими вопросам промышленности и сельского хозяйства вместе с Куйбышевым занимался сам Сталин.

Рис. В. Куйбышев.

В июле 1926 года Сталин в срочном порядке снял организатора тайного собрания заговорщиков в лесу Моисея Лашевича со всех постов, но его за измену и заговор против власти не расстрелял и не выслал кораблем за пределы СССР, а написал «Проект резолюции по делу тов. Лашевича и др.» и назначил заговорщика заместителем председателя КВЖД. Был бы на его месте любой русский, например несравнимый по своей опасности с Лашевичем — писатель Гумилев, профессор Таганцев или поэт Ганин — бесспорно был бы скорый расстрел, точнее — Сталин расстрелял бы обязательно, без всяких сомнений. А этого Моисея даже в Сибирь не сослал, хотя, например, в этот же период — в сентябре 1926 года в ходе проводимой инвентаризации крестьянских хозяйств была завершена перепись оставшихся частных крупных землевладений и было обнаружено уцелевших 9899 семей из бывших крупных владельцев, из которых 3629 — это примерно 20 тысяч русских людей, как «контру», Сталин выслал в Сибирь (по данным С.Е. Крыжановского). Лашевич ещё несколько лет будет плести сети заговора, и когда Сталин вышлет Троцкого из Москвы, то расстроенный Моисей Лашевич в 1928 году покончит жизнь самоубийством.

В июле 1926 года за опасную аферу с английскими рабочими сняли с должности руководителя (председателя) Коминтерна Апфельбаума-Зиновьева и вывели его из состава Политбюро, а на подозрительного Тухачевского сотрудники ОГПУ уже под руководством Менжинского завели отдельное агентурно-наблюдательное дело.

Вполне объяснимо, что сегодня, в начале 21 века, наши граждане это объяснение истории не услышат из самого мощного источника информации — из телевидения от телекагала: Познера, Сванидзе, Вульфа, Млечина, Разумовского и прочих «авторитетов», которые с маниакальным упорством пытаются убедить, «доказать» без всяких доказательств, что Фрунзе и Дзержинского коварно убил Сталин; у них самая популярная лживая версия — это версия лукавого еврейского историка из Англии Роя Медведева: «Неожиданная смерть Фрунзе в 1925 году и Дзержинского в 1926 изменили расстановку сил в руководстве партии и, несомненно, усилились позиции и влияние Сталина, который сумел в 25-26 годах взять под свой личный контроль руководство Красной Армий и ОГПУ, что было невозможно при Фрунзе и Дзержинском».

Хотя нетрудно убедиться, что смерть Дзержинского была выгодна исключительно оппозиции. Позиция Сталина в Красной армии после замены Фрунзе Ворошиловым не изменилась — осталась прежней, а вот замена Дзержинского Менжинским и затем Иегудой-Ягодой сильно ослабила позицию Сталина в репрессивных органах, и вся последующая история это, бесспорно, докажет, а мы в следующих главах это будем наблюдать.

Сейчас как только зайдёт речь о кровавых событиях тех лет — сразу произносят фамилию Дзержинского или Сталина. И ни одной фамилии более — и за широкими плечами Дзержинского умудряются прятать сотни еврейских палачей. Даже об Урицком не говорят. Когда свергали памятник Дзержинскому в Москве, то в Санкт-Петербурге обновили большую памятную плиту первому руководителю ЧК кровавому палачу Моисею Урицкому — парадоксально.

А кто сейчас вспомнит тысячи кровавых еврейских палачей, например: Семёна Шварца — председателя Всеукраинской ЧК? Или его коллегу по Всеукраинской ЧК Евсея Ширвинда? Братьев Берманов и других.

Кстати, в связи со смертью Ф. Дзержинского, стоит отметить, что Дзержинский не успел закончить свою программу обустройства беспризорных детей, родителей которых убили в Гражданскую войну. Профессор С.В. Познышев в 1926 году в своей работе «Детская беспризорность и меры борьбы с нею» (М., 1926) отметил, что в различных государственных воспитательных учреждениях собрано 78398 беспризорных детей, а вне этих заведений на улицах советских городов зарегистрировано ещё 314690 беспризорных детей.

Вернусь к выезду Бронштейна-Троцкого в мае 1926 года на лечение в Германию, это был явный повод пообщаться и проконсультироваться с сильными мира сего. Но Бронштейн был слишком скандальной и опасной личностью, чтобы германские власти не заметили его приезд, и его пребывание в Германии не получилось тихим и плодотворным. «Когда в мае Троцкий приехал в Берлин делать операцию на горле, его обвинили в том, что он прибыл для организации очередного коммунистического восстания, — писал итальянский писатель Курцио Малапарте. — Но в 1926 году его уже не волновали революции в других европейских странах: от известия о всеобщей забастовке шахтеров в Англии и перевороте Пилсудского в Польше его начинает лихорадить, он ускоряет возвращение в Москву. Это была лихорадка великих октябрьских дней, когда, по словам Луначарского, он был словно наэлектризован. Бледный, в лихорадочном жару возвращался Троцкий в Москву, чтобы организовать штурмовой отряд для свержения Сталина и захвата власти».

Западные покровители и факт прихода к власти в Польше ненавистника большевиков генерала Пилсудского — «социалистического Наполеона», разгромившего Красную армию, сильно обнадёжили и вдохновили Бронштейна-Троцкого. Он стал вспоминать успешный способ захвата им столицы Российской империи в октябре 1917 года. В этом способе, террористической технологии захвата власти подробно разбирался вышеупомянутый итальянский исследователь К. Малапарте:

«Вопрос государственного переворота в наше время есть вопрос техники. Восстание — это машина, говорит Троцкий: чтобы привести её в движение, нужны специалисты-техники, и никто, кроме них, не сможет её остановить. Приведение этой машины в действие не зависит от общей обстановки в стране, от чрезвычайных обстоятельств. Восстание совершается не массами, его совершает горстка решительных людей, обученных тактике восстания, умеющих быстро и сокрушительно поражать жизненно важные центры технической структуры государства. Этот отряд захвата должен состоять из групп вооруженных людей, рабочих специалистов (эдакий «отряд Оушена». — Р.К.), механиков, электриков, телеграфистов, радистов под командованием инженеров и техников, знающих порядок функционирования технической структуры государства.

«Европейский опыт последних лет, — утверждал Радек, — показывает, что нет ничего легче, чем сломить порыв народа: система полицейских мер — лучшая защита против старых методов западных коммунистов; но она бессильна против быстрых и решительных ударов специального отряда, владеющего техникой октябрьского восстания». «Со специальным отрядом в тысячу человек, набранных среди берлинских рабочих и укрепленных русскими коммунистами, — утверждал Троцкий, — я берусь захватить Берлин в 24 часа. Вооруженное вмешательство масс необходимо лишь на втором этапе, чтобы отразить ответный удар контрреволюционеров».

Внезапная смерть мощной опоры Сталина — председателя ОГПУ Ф. Дзержинского существенно облегчала Бронштейну реваншистский захват власти, и после смерти Дзержинского оппозиция в сентябре 1926 года заметно осмелела — «Осенью оппозиция произвела открытую вылазку на партийных собраниях», — вспоминал Троцкий («Моя жизнь»).

Вылазка оппозиции произошла не только на партийных собраниях. «В октябре 1926 года, когда ЦК партии собирается на пленум в бывшей столице, демонстрация, организованная в честь ЦК, внезапно становится демонстрацией в поддержку Троцкого. Если бы Зиновьев сохранил своё влияние на ленинградских рабочих, этот эпизод мог бы стать отправной точкой к восстанию, — описывал октябрьские события в Ленинграде Курцио Малапарте. — Впоследствии Зиновьев поставил себе в заслугу эту демонстрацию протеста. На самом деле её не предвидели ни Зиновьев, ни Менжинский. Даже Троцкого она застала врасплох: но у него хватило здравого смысла не воспользоваться ею.

В тот день кучка храбрецов могла бы овладеть городом без единого выстрела. Но теперь уже не Антонов-Овсеенко командует отрядами рабочих, боевыми единицами восстания: красногвардейцы Зиновьева боятся предательства со стороны своего командира. У Троцкого начинает уходить почва из-под ног».

Сталину пришлось применить более радикальные меры — в октябре 1926 года Троцкого исключили из состава Политбюро ЦК ВКП(б), Каменева исключили из кандидатов в члены Политбюро, а Зиновьева отстранили от руководства Исполкомом Коминтерна. Причем инициатором этих предложений выступил не Сталин, а С. Киров. Кроме этого, Сталин решил нарушить единство оппозиции — Розенфельда-Каменева сняли с поста министра торговли и 26 ноября 1926 года отправили полпредом в Италию.

Как видим, — оппозиция потерпела очередное поражение, скатывалась по иерархической лестнице власти вниз, теряя остатки власти. После этой «расправы» оппозиция ушла в подполье, в конспирацию готовить новый «решающий» удар по Сталину, а Сталин теперь мог больше времени и внимания уделить хозяйственным вопросам, строительству государства; эту деятельность Сталина рассмотрим в следующей главе. На 15-й партийной конференции в ноябре 1926 года Сталин ещё раз обратил внимание — в чём принципиальные разногласия его с любителями «мировой революции» и мировой гегемонии: «Основной вопрос, разделяющий партию с оппозиционным блоком, — это вопрос о том, возможна ли победа социализма в нашей стране». Борьба созидателя, строителя с мировыми разрушителями и захватчиками продолжалась, и её дальнейший ход проследим в следующей главе.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В начале 1927 года Сталин вернулся к вопросу о повышении закупочных цен на продукцию крестьян и чтобы цены в городах не поднялись, особый интерес был к экспортному продукту — зерну. Эта проблема очень остра в России и сегодня, в 21 веке. Тогда непманский рынок, конкуренция на рынке — эту проблему «саму собой» никак не могли решить, ибо никто не хотел терять прибыль, более того нередко был откровенный сговор — взаимокоординация цен. Тогда Сталин решил, что государство должно вмешаться в эту ситуацию и само торговать зерном. А. Солженицын в своей работе цитирует свидетеля тех событий Б. Бруцкуса, — в конце 1926 года и начале 1927 г. «реакция началась с удаления частника из торговли зерном. Затем последовали запреты скупки кож, масличных семян, табаку». В большинстве случаев пострадавшими непманами-перекупщиками-спекулянтами оказались «Осики Бендеры».

Бухарин в начале 1927 года на партийной конференции отметил, что после ликвидации «русской средней и мелкой буржуазии наряду с крупной» — теперь в СССР «еврейская мелкая и средняя буржуазия заняла позиции мелкой и средней российской буржуазии».

«Бухарин описывал картину, которая была у всех на виду. Еврейскую буржуазию не вымаривали сплошь, как русскую. Купец-еврей несравненно реже становился проклятым «бывшим», находились свои заступники и выручатели», — отметил А. Солженицын.

На протяжении двух десятилетий при последнем царе происходил расцвет еврейских торговцев в Российской империи, а при «своих» они расцвели ещё буйнее, иногда их грабили голодные солдаты. Это был первый расцвет еврейского предпринимательства в СССР (второй — в конце «перестройки» и далее). Именно в этот период был создан символ той эпохи — культовый еврейский герой того времени Ося Бендер, которому до сих пор симпатизируют миллионы российских граждан.

Мог ли этот нэп своими налоговыми отчислениями или инвестициями поднять экономику страны? За эту нэповскую версию развития ратовали Зиновьев и Каменев. При внимательном экономическом анализе ответ был ясен. Тогда по подсчётам экономиста Г.И. Ханина в годы нэпа (1925-1927 гг.) ежегодный прирост ВВП в СССР был всего 2%, в то время как в ведущих европейских странах был 6-8%, а в США — 9-10%. Значит НЭП — не решал проблемы развития страны, а только усугублял это отставание. И, более того, — своей видимой сытостью был обманчиво опасен.

Сталин прекрасно понимал, что при таком разрыве развития через несколько лет с СССР развитые страны считаться не будут совсем, он будет поглощен, исчезнет в первой же вспыхнувшей войне. И теперь уже сабли и тачанки не помогут при всей идеологической марксистской накачке красноармейцев. «Нужны многие миллиарды и притом в долгосрочные вложения, а удаётся, притом с громадными трудностями, получить за границей лишь подтоварные кредиты на 3-4 года при заказе оборудования», — писал экономист А. Югов. Где взять деньги для развития промышленности? Эта партийная дискуссия в СССР длилась уже 5-й год, затянулась, и ещё длилась бы таким же вялым образом долго, — если бы не «помог» определиться внешний фактор.

Многие в то время были убеждены, что майский конфликт с Англией 1926 года был уже позади, и забыт. Но оказалось совсем по-другому. Оппозиция всё меньше верила в свои силы и всё больше надеялась, что «Запад нам поможет». На следствии в 1937 году Раковский вспоминал события этого периода: «Я пришел к выводу о необходимости сделать указание нашим единомышленникам за границей, полпредам и торгпредам, чтобы они зондировали у правых кругов капиталистических стран, где они находятся, в какой степени троцкисты могут рассчитывать на поддержку с их стороны».

Ведь из нищего и разрушенного СССР на самые «теплые» места — в европейские столицы уехали или были «сосланы» самые «достойные» захватчики-победители или их друзья, и почти все они были одной национальности. И в июле 1927 года Бронштейн-Троцкий с удовольствием отметил: «На важнейших дипломатических постах, т.е. на непосредственно охране интересов рабочего государства от капиталистических врагов, стоят в настоящее время почти сплошь оппозиционеры».

И эти оппозиционеры — соратники Бронштейна-Троцкого в различных столицах были активизированы. Конечно, бессмысленно поднимать против СССР, например, Бельгию или Венгрию, поэтому все усилия троцкистов были сконцентрированы на мировом лидере — Англии. И они «подсказали» руководству Англии, что начавшаяся в 1925 году в крупнейшей английской колонии — Китае революция — это дело рук Москвы, происки Сталина против Англии. Вместе с майско-июньскими забастовками рабочих это была уже сверхнаглая дерзость по отношению к мировому гегемону. Москве необходимо было преподнести убедительный урок. И как только руководству Англии пришлось 20 февраля 1927 года подписать болезненное соглашение с китайцами о возврате концессии в городе Цзюцзан, то уже 23 февраля Англия выдвинула руководству СССР «ноту Чемберлена» — жесткое требование не вмешиваться в китайские дела, иначе она официально пригрозила разрывом всех отношений с СССР.

Английское руководство стало действовать в своём типичном стиле — привлекать к этой операции «чужие руки»: подбивать Германское руководство на участие в походе на СССР. Как стало известно из письма от 24 февраля 1927 года английского представителя А. Рехберга полковнику рейхсвера фон Шлейхеру — англичане предлагали сформировать против СССР 300-тысячную совместную группировку. И, несмотря на то, что немцы недавно «наелись» войны, но учитывая, что правительство Германии в это время состояло во многом не из немцев, на что особое внимание обратил в своей книге Генри Форд, то использование «немецкого мяса» было весьма возможно.

Сталин и его соратники, понимая активное участие в этой истории «своих» оппозиционеров ответили с неожиданной стороны — 25 февраля ЦК внесло в Уголовный Кодекс дополнение — наказание за преступление против государства — знаменитую статью №58, чтобы её можно было инкриминировать за измену. Ситуация продолжала накаляться — 28 февраля «английские» китайцы у берегов Китая захватили советский корабль «Память Ленина», команду поместили в тюрьму. Ситуацией решило воспользоваться французское руководство и «до кучи» в марте навалилось на Сталина с требованием возврата царских долгов. В общем — зима 1927 года выдалась для Сталина «жаркой».

Ситуация всё более накалялась и становилась для СССР угрожающей. Сталин, политическое и военное руководство сделали анализ вооруженных сил СССР на случай войны, причем с Англией. Результаты этой аналитики, выводы были очень удручающи: во-первых, состояние вооружения не выдерживало никакой критики, и, во-вторых, и, возможно, главное — советская промышленность не была готова к войне, в случае войны не была готова поставить необходимое количество снарядов, стрелкового оружия, гранат, орудий, не говоря уже о танках и самолётах. Обсуждение этой проблемы состоялось на мартовском Пленуме партии, на котором было окончательно решено — в связи с угрозой серьёзной войны необходимо переводить экономику, всё хозяйство страны на мобилизационный режим. Мобилизация всех материальных и человеческих ресурсов для вероятной агрессии — стало неафишированным лозунгом. Это, без сомнений, стряхнуло блажь, расслабленность и увлечение неспешной внутрипартийной «шахматной» игрой за власть с победителей в Гражданской войне, и затем сильно ускорило развитие многих отраслей экономики и страны в целом. На этом же мартовском Пленуме было принято решение в течение месяца срочно составить 5-летний план реформирования Советской армии, её существенного усиления. Именно этот план был первым пятилетним планом в СССР.

А ситуация продолжала усугубляться, — 6 апреля «английскими» китайцами было совершено разгромное нападение на полпредство СССР в Китае, и были захвачены секретные документы, которые были отправлены в Лондон. В этих документах был бесспорный компромат — доказательства активного участия СССР в разжигании и поддержке революции в этой английской колонии. Руководство СССР, Сталин ещё отчетливее стали ощущать холод приближающейся опасной войны с мировым гигантом. Побежденная внутри СССР «мировая революция» продолжала создавать серьёзные проблемы.

8 апреля сотрудники ОГПУ докладывали руководству СССР о «возросшем влиянии Англии» в приграничных с СССР странах — «в Польше и Румынии». Эта неприятная информация «удачно» накладывалась на неприятную прошлогоднюю, когда летом 1926 года в Польше путем переворота к власти опять пришел воинственный Иосиф Пилсудский, у которого был успешный опыт борьбы со своими большевиками внутри страны и на фронтах с внешними. Он несколько лет наблюдал, как после обретения свободы и суверенитета польские либерал-демократы топтались на месте, разрушали и грабили его детище — освобожденную им страну, не выдержал и решил навести порядок — фактически силой захватил власть и установил диктатуру. После быстрого наведения порядка, он мобилизовал страну, народ и, почувствовав силу и уловив международный «ветер перемен» стал «туманно» высказываться — что ничто не вечно, и границы Польши могут измениться и при удобном случае могут расшириться. А после 1920 года в СССР к польскому усатому Иосифу относились более чем серьёзно — с опаской, советские карикатуристы стали в газетах изображать Пилсудского, затачивающего на точильном станке огромные клыки, и эти картинки выглядели совсем не смешно.

Рис. Иосиф Пилсудский.

Многое свидетельствовало о готовящейся войне против СССР. Ситуация была совсем невеселая, поганая, — ещё до раскола в партии, при дружном единстве Красная армия потерпела поражение от маленькой Польши, чего же ожидать сейчас, в условиях раскола и противостояния от столкновения с коалиционными войсками, вооруженными современным английским оружием?

На майском пленуме был принят представленный в общих чертах 5-летний план (1927-1932 гг.) реформирования РККА. «Вопросам подготовки государства к обороне мы стали придавать актуальное значение только весной текущего (1927) года» — отметил Ворошилов в декабре 1927 года на 15 съезде партии. В рамках этого плана было принято решение — срочно строить три подводные лодки с названиями: «Революционер», «Спартаковец» и «Якобинец», последнее масонское название намекало на некий дружественный посыл руководству Англии и США.

Понятно, что три подводные лодки против громадного английского флота выглядели жалко, но таковы были возможности советской промышленности того времени. Понятно было, что воевать с Англией оружием десятилетней давности было делом безнадежным; этим можно было воевать с Белыми, с крестьянами, но не с Англией. Поэтому постановлением Политбюро в мае 1927 года были созданы мобилизационные органы союзных и республиканских наркоматов, а также Мобилизационно-плановое Управление ВСНХ. Сталин стал срочно собирать инженеров, конструкторов — чтобы проектировать танки, орудия, подлодки, самолеты, ремонтировали и создавали станки и заводы. Вот тут-то и вылезли все болячки и несовершенства советской промышленности, выявилась острая необходимость переоборудования промышленности. Дзержинский до середины 1926 года восстановил в какой-то мере разрушенное старое, но с конца 1920 года по 1927 ничего нового с новыми технологиями не было создано, не было построено, в этот период новое руководство страны «варилось в своей партийной каше», выясняя между собой отношения.

Май 1927 года следует считать началом создания мобилизационной экономики СССР, которая длилась до 1941 года, во время войны и после неё в связи с восстановлением страны и мобилизацией сил в связи с необходимостью создания атомного оружия. Это исторический момент — когда Сталин изменил «особый путь» Ленина-Бланка и Бронштейна-Троцкого, на который они поставили Российскую империю после её захвата. И «особый путь» еврейских террористов-гегемонов был заменен Сталиным на «особый путь» созидания.

Интересна аналогия: как показывают социологические исследования — в 21 веке после двух сроков безделья и бездарного правления Путина-Медведева на стандартном капиталистическом пути, на третий срок их правления — в 2009 году около 60-70% населения вопреки президенту и премьеру убеждены в необходимости развития России по особому пути.

Вернемся к 1927 году. Ситуацией решили воспользоваться давно поникнувшие деморализованные Белые за рубежом, и один из предводителей Белого движения генерал А. Кутепов распорядился усилить террористические акты в СССР для дестабилизации положения в стране. Скорее всего — это рачительные прагматичные англичане решили подключить «до кучи» и этот простаивающий без дела ресурс.

Понятно, что в этой «интересной» ситуации взбодрилась в СССР троцкистская оппозиция. Бронштейн вспомнил исторические аналогии — случаи ослабления власти, благодаря войне, и принял решение: «Мы должны восстановить тактику Клемансо, который, как известно, выступил против французского правительства в то время, когда немцы находились в 80 километрах от Парижа». Подразумевалось, что когда коалиционные войска остановятся в 80 километрах от Москвы, то после этого Сталин станет более сговорчивым или уйдёт в отставку, и придет спаситель СССР Бронштейн-Троцкий, который легко договорится с наступающей угрозой.

В этих условиях Троцкий пытался убедить членов Политбюро, ЦК отбросить все созидательные планы и начать срочно готовиться к войне, проводить мобилизацию и т.п. Это была двойная провокация, и Сталин на неё не поддался. Разочарованный Бронштейн-Троцкий отметил: «Главная идея Сталина ещё в апреле 1927 года состояла в том, что к вопросу о темпе нашего хозяйственного развития незачем припутывать международный фактор. На этом и построена теория социализма в отдельной стране». То есть, несмотря на чрезвычайную ситуацию, Сталин упорно придерживался своих убеждений и сохранял спокойствие. Помните, что случилось, когда в 1914 году объявил мобилизацию невыдержанный, слабоумный император Николай Второй? — И чего это стоило Российской империи?

12 мая в Лондоне английские власти провели обыск в офисе российской акционерной компании «Аркос», и нашли там немало компромата о подрывной деятельности советских шпионов в Англии. По этому поводу 24 мая собралась для обсуждения «русского вопроса» Палата Общин и отменила торговое соглашение с СССР. Сталин эту ситуацию использовал против оппозиции, — 24 мая на пленуме ИККИ заявил: «Я должен сказать, товарищи, что Троцкий выбрал для своих нападений на партию и Коминтерн слишком неподходящий момент. Я только что получил известие, что английское консервативное правительство решило порвать отношения с СССР. Нечего и доказывать, что теперь пойдет повсеместный поход против коммунистов. Этот поход уже начался. Одни угрожают ВКП(б) войной и интервенцией. Другие — расколом. Создается нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого».

В ответ оппозиция ещё больше поддавила — 25 мая 1927 года группа оппозиционеров (83 чел.) во главе с Троцким направила очередное письмо в партийные организации об ошибках Сталина во внутренней и внешней политике. Их синхронно поддержало английское правительство — 27 мая 1927 г. оно разорвало дипломатические отношения с СССР и стало обсуждать с союзниками детали подготовки к войне, коалиционного похода против СССР, но эти агрессивные планы англичан «тормозили» помудревшие после последней войны немцы.

В конце мая ОГПУ объявило о раскрытии диверсионной группы английского шпиона Чайта в посольстве Англии в Москве. А 7 июня в Польше белоэмигрант Б. Каверда убил советского полпреда Войкова, и вечером этого же дня в Ленинграде группа из трёх террористов бросила несколько бомб в помещение здания Центрального политического клуба на набережной Мойки 59, где проходило собрание, — 35 человек были ранены. Ситуация очень напоминала классическое начало очередной масонской или марксистской революции — как в 1901-1906 годах или в 1916-1917-м: террор, дестабилизация обстановки в стране, подпольные типографии, критические боевые листовки, карикатуры, анекдоты про Сталина, осталось только очередной раз обдурить «массы» и вывести их на улицы. Кстати, в этот классический революционный набор входит ещё резкий подъём цен на продовольствие и даже его дефицит, что и произошло в СССР с июля 1927 года — это было нетрудно организовать, помните — ранее Г. Костырченко объяснял национальный состав коммерсантов-нэпманов, осуществлявших торговлю между деревней и городом; среди них можно было обнаружить немало тех «ветеранов», которые занимались подобным десять лет назад: в конце 1916-го да начале 1917-го.

Сталину ничего не надо было объяснять, он всё прекрасно понимал, ведь он сам в подобных историях два раза участвовал, только он не мог предположить, что против него — коммуниста другие марксисты, коммунисты предпримут подобное, старые проверенные схемы. Он хладнокровно с усмешкой и скрываемой тревогой наблюдал за происходящим и делал быстрые и верные выводы, например, в письме своему любимому собеседнику Вячеславу Молотову 8 июня 1927 года он писал:

«Получил известие об убийстве Войкова монархистом. Чувствуется рука Англии. Хотят спровоцировать конфликт с Польшей. Хотят повторить Сараево. Надо теперь же расстрелять пять или десять монархистов, объявив, что за каждую попытку покушения будут расстреливаться новые группы монархистов.» (С.С. Хромов «По страницам личного архива Сталина», М., 2009 г.).

Не может не вызывать уважения то, как Сталин быстро и верно понял «многоходовку» руководства Англии, «зрил в корень», так было и перед Второй мировой войной.

Согласно вышеизложенному решению Сталина 10 июня 1927 года по постановлению ОГПУ было расстреляно 20 человек из «бывших» — князь П. Долгоруков, И. Сусанин и др. Как видим, Сталин применил старый проверенный приём наказания и устрашения Бронштейна-Троцкого — «метод заложников».

А по поводу искусственного завышения цен «Осиками Бендерами» Сталин дал указание ОГПУ приструнить наиболее зарвавшихся «мудрых» спекулянтов. И Сталин вынужден был вмешаться в «рынок» и суровыми директивами попытался нормировать цены на зерно и хлеб, и встретил дружное упорное сопротивление. Эти случаи рассмотрим подробнее, когда будем рассматривать тему коллективизации и установления монополии государства на торговлю зерном, вернее — какие факторы, причины сподвигли к этой идее, необходимости Сталина.

Народ в этот период адекватно оценивал ситуацию, видел угрозу войны и реагировал довольно резко и мудро: «На собраниях рабочих, протестовавших против убийства Войкова, звучали и такие реплики: «Мы воевать не пойдём, пусть жиды идут». В отличие от дореволюционного времени, когда в рабочей среде антисемитизма почти не наблюдалось, в 20-е годы эта разновидность национальной ненависти проникла на очень многие заводы и фабрики», — фиксировал действительность того периода Г. Костырченко.

Понятно, что «в отличие от дореволюционного времени» неграмотные рабочие за 10 лет прошли жестокие ленинские «университеты» и прозрели, поумнели; они жили намного хуже 10-летней давности и видели — кто сейчас жил хорошо, кто выиграл в результате их большого обмана Лениным. Нейтрализовать недовольные роптания рабочих Сталин мог только массированной пропагандой — «промывкой мозгов», обещаниями скорого сказочного коммунизма, запугиваниями в пособничестве «контре» и эффективными действиями по улучшению экономики страны, ведущими к улучшению благосостояния рабочих. В общем — поводов, стимулов, причин к индустриализации и коллективизации у Сталина было много. Уверен, совсем немного найдётся людей, завидующих этому человеку на вершине власти, во главе СССР.

К тому же не отлеживалась в стороне, ожидая англичан, и оппозиция: во время отправки в ссылку 9 июня на Дальний Восток одного из участников заговорщицкого собрания высокопоставленных военных-троцкистов в лесу, оппозиция организовала большой антиправительственный митинг в Москве на Ярославском вокзале, на котором выступали Троцкий и Зиновьев. Сталин 18 июня 1927 года писал из Сочи Молотову: «Курс на террор, взятый агентами Лондона, меняет обстановку в корне. Это есть открытая подготовка войны. Демонстрация на вокзале при проводах Смилги показывает, что оппозиция будет и впредь подрывать работу партии по укреплению тыла».

В этом случае Сталин опять никого из оппозиции не расстрелял и не арестовал, а когда в этом же месяце — июне Президиум ЦКК поставил вопрос об исключении Троцкого и Зиновьева из ЦК, то пленум ЦК и ЦКК после долгих обсуждений в августе 1927 года ограничился строгим выговором с предупреждением.

За границами СССР недоброжелатели Сталина деловито суетились — 15 июня 1927 года в Женеве собрались на совещание министры иностранных дел Англии, Германии, Бельгии и Японии — решали вопрос начала войны с СССР или принятия санкций. Обратите внимание — Францию для обсуждения этого важного вопроса не пригласили. Её при удобном случае англосаксы готовы были сдать. Германия опять не поддержала идею войны против СССР, потому что Англия по своему давнему «доброму» обычаю надеялась, что на этот раз война против СССР будет вестись в основном немецким или польским «мясом» под наблюдением английских «мудрецов». И Сталин это прекрасно понимал и в 1927 году объяснял своим соратникам: «Английская буржуазия не любит воевать своими собственными руками. Она всегда предпочитала вести войну чужими руками. И ей иногда действительно удавалось найти дураков, готовых таскать для нее из огня каштаны».

Это, кстати, — об огромном значении знания науки истории. Известен забавный пример из воспоминаний советского художника Кацмана, который, рисуя в 1935 году портрет Сталина и пользуясь ситуацией, решил завести дружеский разговор с вождём и начал с довольно неудачного вопроса: «Товарищ Сталин, а вы какими языками владеете?»

Сталин сделал паузу, подумал и ответил: «Зато я знаю историю человечества». После этого некоторое время Кацман рисовал молча. Попутно стоит заметить, что историю Отечества и всего человечества следует изучать каждому молодому человеку, и особенно тем, кто претендует называться — «интеллектуал», «интеллигент», «руководитель» и тем более — «политик», как и великую русскую литературу. По этим двум важнейшим предметам в школе и в вузах не может быть и речи о шаблонных тестовых экзаменах (ЕГ), и здесь речь идет не только о важности и полезности знаний, но и о развитии у нашей молодёжи ума, разума и мудрости, способности самостоятельно мыслить и анализировать, о развитии личности, иначе есть риск профурсеть многое — и Отчизну и саму жизнь. Хотя и понимаю, что чиновникам с таким уровнем интеллекта, как у министра Фурсенко, объяснять подобное бесполезно.

30 июня Сталин принял решение о строительстве ещё 19 подводных лодок. Начальник штаба РККА Тухачевский предложил Сталину свой грандиозный план реформирования Красной армии — предлагал срочно развернуть 260 красноармейских дивизий, так как прогнозировал интервенцию со стороны Польши. Тухачевский также предлагал все ресурсы экономики СССР бросить на подготовку к войне — произвести от 50 тысяч до 100 тысяч танков, а к этому времени был сконструирован крайне примитивный танк МС-1 мощностью 35 лошадиных сил. Остальное оружие за оставшуюся валюту и золото Тухачевский предлагал купить у Германии. Этот гротеск Тухачевского был очень похож на хорошо продуманную провокацию.

Сталин стал раздумывать о приоритетах в данный период, прекрасно понимая, что осуществление этого плана оставит совсем без денег страну и приведет к очередному более глубокому кризису с трагическими последствиями, и ответил, что реализация этой программы привела бы к ликвидации социалистического строительства: «План» Тухачевского является результатом модного увлечения «левой» фразой. «Осуществить» такой «план» — значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию». В отличие от Сталина в подобной ситуации руководство СССР в 70-х годах, имея достаточно ядерного оружия и его носителей, амбициозно ввязалось не только в гонку вооружений, но в сомнительную по смыслу очень затратную войну с Афганистаном, и какой экономической и затем политической трагедией это закончилось — известно. Збышек Бжезинский в США до сих пор хвастается и бахвалится коварной мудростью западных политиков. Вернемся к Сталину, который пытался найти некоторые плюсы из создавшихся минусов и продолжал «перекрывать кислород» оппозиции.

6 июля 1927 г. в СССР был принят новый закон против оппозиции — закон о введении смертной казни за антисоветскую пропаганду и агитацию в условиях надвигающейся войны.

11 июля 1927 года Троцкий написал обширное письмо Орджоникидзе, в котором он почему-то, посчитав прямолинейного эмоционального Орджоникидзе за своего, который, часто не выбирая выражений и не глядя на лица, критиковал многих, в том числе и Сталина, и стал ему объяснять пораженческую тактику и стратегию оппозиции в грядущей войне. В данном случае Троцкий ничего не выдумал, а как истинный ленинец, взял пример с Ленина, который всё, что мог, сделал для поражения России в Первой мировой войне. Но Троцкий Ленина почему-то не вспомнил, а опять вспомнил Жоржа Клемансо, Троцкий: «Несмотря на войну и военную цензуру, несмотря даже на то, что немцы стояли в 80 километрах от Парижа, он (Клемансо) вел борьбу против мелкобуржуазной дряблости и нерешительности». А «дряблыми и нерешительными» он называл тех, кто отказался от главной стратегической линии его и Ленина — от мировой революции и мировой гегемонии.

Орджоникидзе оказался не столь мудро-замысловатым политиком, а главное — вовсе не сторонником Бронштейна — и прямолинейно «заложил» великого стратега со всеми его грязными потрохами в голове, показал письмо товарищам. В руки Сталина попал козырный туз — и такой тяжелый, что им можно было убить противника, но Сталин не стал этого делать, он готовился к войне. 28 июля Сталин в «Правде» писал: «Едва ли можно сомневаться, что основным вопросом современности является вопрос об угрозе новой империалистической войны. Речь идет о реально действительной угрозе новой войны вообще, войны против СССР — в особенности».

А 29 июля разгорелась горячая дискуссия о внешней политике на пленуме ЦК ЦКК ВКП(б). Троцкий убеждал, что войну можно выиграть только если вымести «мусор» из партии. Троцкого «понесло», и он решил запустить крылатую фразу: «Мусор победы не дает». Хамство получилось запредельным, промашка на эмоциях серьёзная, и Сталин не преминул ею воспользоваться, метко заметил: «Что это за мусор? Это, оказывается, большинство партии, большинство ЦК, большинство правительства. Чтобы «вымести» такое большинство, надо начать гражданскую войну в партии. И вот Троцкий думает открыть в партии гражданскую войну в момент, когда враг будет стоять в 80 километрах от Кремля».

Бронштейна на коктейле из эмоций, амбиций и «избранности» понесло далеко от адекватной оценки ситуации, он сам себя топил в собственном же болоте. Теперь Сталин с этим кровавым ублюдком мог сделать что угодно при полнейшей поддержке подавляющего большинства членов партии — хоть расстрелять за подрывную деятельность. Но осторожный Сталин, вероятно, опасаясь, чтобы к англичанам не присоединились могучие лидеры мирового еврейства, ничего радикального не сделал, а только высмеял: «Смешно, когда маленькая группа, где лидеров больше, чем армии (громкий смех в зале прерывает речь), если эта группка угрожает миллионной партии: «Я тебя вымету» (очередной взрыв смеха в зале)».

Возможно, Бронштейн желал бы, чтобы его засадили в тюрьму или даже расстреляли — остался бы героем-мучеником, а вместо этого его дружно позорно высмеяли, с ним уже не считались, его всерьёз не воспринимали, ему было жалко себя — маленького, беспомощного, несчастного, жалкого.

Понятно, что Сталин уже мог издеваться над Бронштейном-Троцким как угодно. Когда-то Бронштейн с Лениным ставили перед собой задачу нарисовать общественности такой же образ российского императора, чтобы над ним смеялись, его не уважали и, соответственно, его не защищали, а теперь сам Троцкий загнал себя в такую ситуацию, в такой позорный образ. Оппозиция поняла очередную грубую ошибку их «вождя», и как нашкодившие дети, чтобы у них не отобрали остатки сладкой власти, — в последний день пленума 8 августа 1927 года дружно (Троцкий, Зиновьев, Каменев, Пятаков, Раковский, Муралов и другие) временно или притворно капитулировала: направили коллективное покаянное письмо в ЦК, каялись и предлагали мирное сотрудничество. По отношению к ним — «тиран» и «деспот» Сталин их простил, в том числе и кровавого тирана и деспота Бронштейна-Троцкого.

По поводу «пророческой» статьи Апфельбаума-Зиновьева с говорящим названием «Контуры будущей войны» Сталин после этого на пленуме ЦК (29 июля — 9 августа 1927 года) мрачно и даже обреченно сказал: «Что значит говорить теперь о «возможности» войны?» — теперь, когда война уже неизбежна?» Но «странным» образом — после того, как покаялась оппозиция, то и приутихло воинственное руководство Англии.

Августовское затишье оказалось временным, ибо уже 3 сентября 13 членов ЦК и ЦКК во главе с Троцким предложили в ЦК проект оппозиции — «Проект платформы большевиков-ленинцев». Опять активизировался Запад, на этот раз осенью 1927 года неожиданно во Франции разгорелась антисоветская кампания за разрыв отношений с СССР, которую организовали и финансировали английские олигархи: нефтяник Генри Детердинг и Лесли Уркварт, потерявший на Урале свои предприятия. В это время появился некий «план Гофмана», по которому объединенная Европа (тогдашний «Евросоюз») должна была начать войну против СССР.

Антисоветская кампания во Франции ни к чему не привела, и никто никакие агрессивные планы по отношению к СССР не реализовывал. А Сталин в сентябре вывел Бронштейна из Коминтерна, и ОГПУ нанесло по оппозиции ощутимый удар — в сентябре 1927 года газета «Правда» сообщила об исключении из партии 12 человек «по делу нелегальной антипартийной типографии троцкистской оппозиции». К тому же в сентября в СССР был обнаружен заговор военных спецов, который назвали «белогвардейским заговором». Это название было неверным, политесным, — ибо, хотя там и было несколько царских офицеров, но «двигателями» заговора были коммунисты-троцкисты: Грюнштейн, Мрачковский, Гердовский и пр.

Уладив отношения с Англией, Сталин начал более радикально наводить порядок внутри СССР — в компартии. 13 октября 1927 года «за организацию нелегальной типографии» исключили из партии Преображенского, Серебрякова, Фишелева и Шарова. Пострадало и их начальство — в октябре 1927 года Бронштейна-Троцкого и Апфельбаума-Зиновьева вывели из состава членов ЦК ВКП (б).

У Бронштейна ещё осталось несколько внепартийных должностей: председателя Главного концессионного комитета, начальника электротехнического управления и председателя научно-технического отдела ВСНХ. Взбешенный Бронштейн в ответ решил нанести мощный контрудар — решил воспользоваться массовым празднованием юбилея революции и поднять против Сталина «массы». «Самой широкой и многочисленной была оппозиционная волна накануне юбилея революции в октябре-ноябре 1927 года», — вспоминал в мемуарах Бронштейн, — «Тысячи, десятки тысяч рабочих прошли в Москве, в Ленинграде, отчасти в провинции через тайные и полутайные собрания, где выступали ораторы оппозиции. Осенью 1927 года вооружённые силы ГПУ были применены, хотя пока ещё и без кровопролития, для ареста, роспуска революционных собраний».

Как видим, по признанию самого Бронштейна — он вёл подрывную антигосударственную деятельность, тайную подпольную борьбу с целью свержения Сталина и захвата власти. Бронштейну приходилось начинать борьбу за власть — как перед октябрём 1917 г. И в эту борьбу были вовлечены сотни и тысячи его сторонников, — это важно помнить, когда начнутся процессы над «троцкистами». Сегодня, когда клянут Сталина и осуждают его репрессии против «троцкистов», почему-то забывают Бронштейна-Троцкого — его слова, его дела и его соратников, и как Сталин с ними нянчился более 10 лет до середины 30-х.

С целью поднять во время праздника «народное» восстание, Троцкий послал в разные города СССР своих соратников поднимать народ. Например, его старый друг и зажигатель румынской революции (заговора в Румынии) Христиан Раковский, как бывший председатель Совнаркома Украины, 5 ноября 1927 г. поехал агитировать против Сталина на Украину, где он публично(!) беспрепятственно выступал против «тирана» Сталина в Харькове, Днепропетровске, Запорожье и агитировал народ на активные антиправительственные действия. Сталин очередной раз имел полное юридическое право обвинить оппозицию в антигосударственных действиях, в попытке государственного переворота — и строго осудить вплоть до расстрела, но он этого не сделал, вот вам — деспот и тиран Сталин.

Основываясь на изложенных выше многочисленных фактах, подчеркну важную мысль — сталинская оппозиция, троцкисты и современные троцкисты — либерал-демократы типа Н. Сванидзе, В. Познера, Л. Радзиховского, а также другие представители еврейского народа, который в том числе и Сталин спас во время Второй мировой войны, и для которого затем Сталин сыграл решающую роль в создании для евреев государства Израиль в Палестине — не имеют никакого основания и соответственно права называть Сталина «тираном» или «деспотом». Тираном и деспотом Сталина могут называть представители тех народов, которые пострадали во время коллективизации и от репрессий в середине 30-х. А от навязчивой наглой «швондеровской» привычки говорить за другие народы современным троцкистам следовало бы избавиться. Кстати, не мешало бы и прекратить практику представления других народов в Думе, Совете Федераций и в Общественной палате, все народы России в силах и вправе сами себя представить.

Попытка троцкистов поднять осенью 1927 года против Сталина русские «массы», путч во многих местах провалилась и без противодействия Сталина. Как пишет современный критик Сталина, автор книги «Раковский против Сталина» В.Е. Мельниченко — даже на Украине оппозиция потерпела неожиданно полный крах, несмотря на то, что там работало на высоких должностях много сторонников Бронштейна, например, таких как знаменитый грабитель Львова и знатный кровавый палач, удиравший вместе с Тухачевским от поляков — Иона Эммануилович Якир.

Украинский народ оказался политически грамотным и назвал оппозиционеров — «раскольниками». И того же Раковского под крики и улюлюканье изгнали с трибуны. Оказалось, что народ поддерживал Сталина, а не оппозиционеров. На этом фоне Сталин мог легко расправиться с оппозицией самым жестоким образом, но он этого не сделал. А старания троцкистов в некоторых местах все-таки не были совсем бесполезными — в некоторых городах СССР, особенно в сибирских, 7 ноября прошли антиправительственные демонстрации сторонников Бронштейна.

Но главные решающие события должны были произойти в столице, где Бронштейн-Троцкий, используя свой успешный опыт 1917 года, готовился нанести решающий удар, а Сталин готовился к защите. Вместо Дзержинского надёжной опорой ему стал другой поляк, возглавивший ОГПУ, Вячеслав Менжинский (1874-1934 гг.). Понаблюдаем за этими «праздничными» событиями в изложении итальянского писателя, коммуниста Курцио Малапарте в его нашумевшей парижской статье «Техника государственного переворота»:

«Менжинский хотел бы, не теряя времени, арестовать Троцкого и самых опасных его сподвижников, но Сталин против. Накануне празднования десятой годовщины революции арест Троцкого произвел бы неприятное и нежелательное впечатление как на массы советских трудящихся, так и на делегации рабочих со всех стран Европы, которые уже съезжаются в Москву для участия в торжествах.

Сталин сумел извлечь урок из октябрьских событий 1917 года. С помощью Менжинского, нового руководителя ГПУ, Сталин лично занимается организацией «специального отряда» для защиты государства. Техническое командование этим специальным отрядом, который размещается на последнем этаже ГПУ на Лубянке, вверено Менжинскому: он лично контролирует отбор надежных людей из работников технических служб, электротехников, телеграфистов, инженеров, железнодорожников и т.д. Каждый вооружен только ручной гранатой и револьвером, чтобы быть свободным в движениях. Специальный отряд состоит из ста «команд» по десять человек в каждой, которым приданы двадцать боевиков. Каждая команда располагает взводом пулеметчиков и двумя мотоциклами для связи с другими командами и с Лубянкой. Менжинский, принявший все меры, чтобы сохранить в тайне сам факт существования «специального отряда», делит Москву на десять секторов.

Евреи в организацию не допускаются. Менжинский обратил внимание на то, что самые видные сторонники Троцкого, Зиновьева и Каменева почти сплошь евреи. В Красной армии, в профсоюзах, на заводах и в министерствах евреи стоят за Троцкого: в московском Совете, где большинство поддерживает Каменева, в ленинградском Совете, который полностью контролирует Зиновьев, нерв оппозиции Сталину составляют евреи».

Менжинский соответственно выстроил свою тактику противодействия, К. Малапарте:

«Обучаясь искусству защиты советского государства от повстанческой тактики Троцкого, члены специального отряда проходят настоящую школу антисемитизма. В России и Европе много спорили об истоках антисемитизма Сталина. Одни оправдывают его, как шаг навстречу предрассудкам крестьянских масс, продиктованный политической конъюнктурой. Другие считают его лишь нюансом борьбы Сталина с евреями Троцким, Зиновьевы и Каменевым. Те, кто обвиняет Сталина в нарушении ленинского закона, объявлявшего контрреволюционным преступлением и строго каравшего всякую форму антисемитизма, очевидно, не принимают в расчет, что антисемитизм Сталина следует рассматривать лишь в свете его усилий по защите государства, как один из многочисленных элементов его тактики в борьбе с планами Троцкого.

Причины борьбы с евреями, начатой Сталиным в 1927 году, следует искать, конечно, не в религиозном фанатизме и не в традиционных предрассудках, а в потребности сокрушить самых опасных сторонников Троцкого. Так борьба против Троцкого принимает характер настоящего государственного антисемитизма. Евреев систематически изгоняют из армии, из профсоюзов, из рядов государственной и партийной бюрократии, из правлений промышленных и торговых трестов. Чистка проводится даже в народных комиссариатах иностранных дел и внешней торговли, где евреи считались незаменимыми».

В конце этого утверждения Курцио Малапарте сильно «переборщил», ибо именно по этому — кадровому вопросу и есть к Сталину много вопросов в этот период, а частичная кадровая чистка евреев, о которой утверждал Малапарте, началась только во второй половине 30-х годов.

Принятые Вячеславом Менжинским защитные меры оказались эффективными, Курцио Малапарте:

«Его (Троцкого) громадный авторитет не выдерживает этого неожиданного натиска оживших инстинктов и предрассудков русского народа. Его самые безотказные и самые верные сторонники, рабочие, пошедшие за ним в октябре 1917 года, солдаты, которых он привел к победе над казаками Колчака и Врангеля, теперь отходят от него. Отныне в глазах рабочих масс Троцкий всего-навсего еврей. Зиновьев и Каменев начинают бояться неукротимой отваги Троцкого, его упорства, его высокомерия. Каменев слабохарактернее, нерешительнее, или, быть может, трусливее Зиновьева: он ведет себя по отношению к Троцкому так же, как вел себя по отношению к Ленину накануне октябрьского восстания. А вот Зиновьев не покидает Троцкого: он предаст его только в последний момент, после провала восстания против Сталина. «Зиновьев не трус, — скажет о нем Троцкий, — он удирает только при виде опасности». Чтобы удалить его от себя в опасный момент, Троцкий поручает ему организовать в Ленинграде «команды» рабочих, которые должны завладеть городом после известия о победе восстания в Москве. Но Зиновьев уже не кумир пролетарских масс Ленинграда».

Итак, наступил день «X» — 7 ноября 1927 года, 10 летняя годовщина Октябрьской революции, Москва — «В то время как народный комиссар обороны Ворошилов принимает парад советских войск, создатель Красной армии Троцкий во главе своей тысячи предпринимает государственный переворот, — рассказывает Курцио Малапарте. — Однако Менжинский успел принять все необходимые меры. Суть его оборонительной тактики в том, чтобы не защищать находящихся под угрозой государственные объекты снаружи, привлекая воинские части, а отстаивать их изнутри, силами горстки людей. Невидимому натиску Троцкого он противопоставляет невидимую оборону.

Пока полицейские подразделения ГПУ обеспечивают безопасность политических и административных органов государства, Менжинский сосредотачивает силы своего спецотряда на защите технических центров. Этого Троцкий не предвидел. Он слишком презирал Менжинского и был слишком высокого мнения о себе, чтобы считать руководителя ГПУ достойным противником. Когда ему сообщают, что попытка захвата телефонных станций, телеграфа и вокзалов провалилась, и что события принимают непредвиденный, необъяснимый оборот, он сразу отдаёт себе отчет в том, что его повстанческая акция натолкнулась на систему обороны, не имеющую ничего общего с обычными полицейскими мерами, но всё ещё не отдаёт себе отчета в реальном положении вещей. Наконец, узнав о неудавшейся попытке захвата московской электростанции, он круто меняет план действий, теперь он будет метить в политическую и административную структуру государства, его призыв к пролетарским массам Москвы был подхвачен лишь несколькими тысячами студентов и рабочих. При первом же столкновении колонна его сторонников отступает и рассеивается.

Ему приписывали даже дерзкий план: похитить мумию Ленина, лежащую в стеклянном гробу в скорбном мавзолее у подножия Кремлевской стены, и призвать народ сплотиться вокруг этого фетиша революции, превратить мумию красного диктатора в своеобразный таран, чтобы сокрушить им сталинскую тиранию».

При попытке повернуть демонстрантов против власти в Москве были арестованы троцкисты: Муралов, Смирнов, Мрачковский, Каменев, Пятаков и другие; и как отметил Бронштейн — кровопролития со стороны властей не произошло. Хотя Сталина в этот праздничный день даже ударили кулаком по голове. Явно умышленно троцкист — начальник Военной Академии имени Фрунзе Р. Эйдман послал для усиления охраны Сталина трёх «надёжных» курсантов: Яшу Охотникова, Аркадия Геллера и Владимира Петренко, из которых Яша Охотников оказался экзальтированным троцкистом и отчаянным еврейским «героем». И в то время когда небольшие группы молодых троцкистов на зданиях и в руках на улицах Москвы развернули лозунги: «Долой Сталина!», «Да здравствует товарищ Троцкий!», «Мы за ленинский, а не за сталинский ЦК!», «Назад — к Ленину», «Да здравствуют вожди мировой революции — Троцкий и Зиновьев!», то стоявший 7 ноября в охране Сталина Яша Охотников вдруг сильно ударил Сталина кулаком по голове, после чего остальной охраной был схвачен. Возможно этот молодой накачанный экзальтированный еврейский «герой»-троцкист думал таким образом убить Сталина, например, ударом в висок. Серьёзного ущерба здоровью Сталина этот «Самсон» не нанес. Кстати, в это время в Ленинграде троцкистская молодежь несла лозунг — «При штурме Смольного пленных не брать!».

Общая картина бунта троцкистов выглядела неорганизованно, разрозненно, неуверенно и даже смешно — «А последнее политическое выступление в России выглядело вообще анекдотически, — отметил в своей книге В. Шамбаров. — Его приурочили к празднованию десятилетия революции.

7 ноября 1927 года троцкист И. Павлов пишет, что в этот день «оппозиционные лозунги вывешивались на стенах домов, где жили оппозиционеры. На углу Воздвиженки и Моховой красовались портреты Троцкого, Каменева и Зиновьева. С крыши сталинисты пытались сорвать их баграми. Вооружившись половой щеткой с длинным черенком, Троцкий энергично отбивал атаки».

Да, зрелище было забавное. Это так задорно Лейба Бронштейн праздновал свой день рождения — 7 ноября. Историк К. Романенко в своей книге отметил: «Троцкистов, собравшихся выступить с балкона бывшей гостиницы «Париж», находившейся недалеко от Кремля, толпа встретила криками: «Долой жидов-оппозиционеров!» Во время демонстрации в Ленинграде приехавших воодушевлять своих сторонников Зиновьева и Радека толпа заперла в одном из зданий; а на Марсовом поле людей, выступивших под лозунгами оппозиции, молодые рабочие забросали камнями».

В общем, эта последняя отчаянная акция безвластной оппозиции полностью провалилась, и К. Малапарте сделал правильный вывод: «Сталин — единственный государственный деятель Европы, который сумел извлечь урок из октябрьских событий 1917 года. Если коммунисты всех европейских стран должны учиться у Троцкого искусству захвата власти, то либеральные и демократические правительства должны учиться у Сталина искусству защищать государство от повстанческой тактики коммунистов, то есть от тактики Троцкого».

Понятно, что такую «праздничную» выходку оппозиции Сталин не мог оставить без ответа, но он со своей потрясающей выдержкой и хладнокровием не спешил с репрессивными методами, задумал наказать основных оппозиционеров на всесоюзном уровне — на намеченном в декабре 15-м съезде компартии. Но и до съезда неприятностей у Бронштейна хватало — через 10 дней после неудачного путча Бронштейн потерял ещё одного своего единомышленника и друга — не выдержав поражения и обидевшись, что Сталин не дал денег на лечение за границей, 17 ноября покончил жизнь протестным самоубийством Адольф Абрамович Иоффе, — тот самый, который был активным участником позорного Брестского мира, подарившего Германии много русского золота и много русских земель. В своей предсмертной записке Иоффе призвал Бронштейна к упорной борьбе против Сталина и укорил его, — что он часто Сталину уступает.

Но что мог сделать некогда торжествующий победитель и теперь несчастный лузер Лейба Бронштейн? Он уже почти всё перепробовал — и всё провалилось, более того — он обреченно ждал в ближайшее время очередной оплеухи от Жизни, вернее — от Сталина за ноябрьский дебош.

С 2 по 19 декабря 1927 года проходил 15 съезд партии, на котором исключили из партии 75 активных членов оппозиции, включая Бронштейна-Троцкого и ректора Института Ленина Апфельбаума-Зиновьева, а Каменева, Раковского, Смилгу и Евдокимова вывели из ЦК.

На вопрос — почему оппозиционеров не арестовали и не судили? Сталин ответил: «Мы не сделали этого только потому, что пожалели их, проявили великодушие и хотели дать им возможность одуматься». Странно, горько и даже обидно — почему к многочисленным расстрелянным мирным русским (поэт Ганин, князь Долгоруков и др.) не было у Сталина такого великодушия? И почему — заговорщиков-троцкистов он не расстрелял? По поводу оппозиции Сталин заявил:

«Условие у нас одно: оппозиция должна разоружиться целиком и полностью и в идейном смысле и в организационном отношении. Она должна отказаться от своих антибольшевистских взглядов открыто и честно, перед всем миром». Это большевикская солидарность или популизм перед делегатами? По-моему, и то и другое; после этих слов Сталина троцкистская оппозиция сражалась с ним ещё более 10 лет, а Троцкого всё равно пришлось убить.

После провальной попытки поднять восстание 7 ноября 1927 года оппозиция кардинально изменила стратегию своей борьбы со Сталиным, заместитель наркома по иностранным делам, троцкист и агент германской разведки Н. Крестинский, вероятнее всего, после совещания с масонскими иерархами 27 ноября 1927 года написал Троцкому секретное письмо, в котором давал такой дельный совет, который и был реализован оппозиционерами: «Со стороны троцкистской оппозиции нелепо пытаться продолжать открытую агитацию против советского правительства. Вместо этого троцкисты должны постараться вернуться в партию, занять ответственные посты в советском правительстве и продолжать борьбу за власть в самом правительственном аппарате».

Огромное количество этих затаившихся троцкистских «кротов» в 1930 году уничтожили много тысяч отличных русских офицеров в операции «Весна», а в 1936 году начали широкомасштабный кровавый террор против многих выдающихся людей в России.

Как мы наблюдали, — к концу 1927 года оппозиция Сталиным была почти разгромлена. А главное — в этом году Сталину удалось избежать опасной войны с Англией, и удалось уже без Дзержинского сделать серьёзные шаги в подъёме промышленности. Угроза войны вынудила стряхнуться, многое пересмотреть, побудила его заниматься не только политической борьбой с противниками, но активно заняться проблемами экономики страны, ускорить модернизацию промышленности. Сбежавший из СССР личный секретарь Сталина Б. Бажанов в своих мемуарах написал, что в его бытность Сталин с 1922 по 1927 гг. больше контролировал телефонные переговоры советских государственных деятелей, а в делах экономики государства полагался на Кагановича и Молотова. Теперь Сталин понял, что ему необходимо самому всем заниматься, во все проблемы подробнейшим образом вникать.

Если в конце 1922 года по поводу создания СССР Сталин говорил: «Нас, коммунистов, часто ругают, утверждая, что мы не способны строить... Пусть этот съезд покажет всем тем, кто ещё не потерял способность понимать, что коммунисты умеют так же хорошо строить новое, как они умеют хорошо разрушать старое», то в конце октября 1927 года, выступая на пленуме, Сталин с удовольствием отметил: «Нам удалось за два года двинуть вперед дело переоборудования нашей промышленности». И это несмотря на низкую производительность труда и 7-часовой рабочий день в этот период.

Если на апрельском пленуме 1926 г. Бронштейн предлагал план интенсивной индустриализации страны, а Сталин обвинил его за это в «сверхиндустриализаторстве» и «сверхчеловеческих прыжках», то теперь Сталин сам склонялся к этому мнению. «Необходимо догнать и перегнать передовую технику развитых капиталистических стран», — убеждал Сталин, прекрасно понимая, что без этого страну от нападения западных государств не защитить.

На 15 съезде партии Сталин подчеркнул, что в СССР достигнут довоенный уровень промышленности 100,9%) и сельского хозяйства (108,3%). То есть — 7 лет, с 1921 года, понадобилось для восстановления промышленности и сельского хозяйства. А теперь был определенный тупик, — развитие за счет старой материальной базы было исчерпано. Коллектив авторов учебника истории России под редакцией Зуевой верно отмечает: «Итак, как это не покажется парадоксальным, «нормальное» экономическое развитие в конце 20-х годов для СССР было бы авантюрой, «авантюрный» же индустриальный прорыв выступал как наиболее реалистичный (необходимый) вариант социально-экономического развития».

На 15-м съезде — «съезде победителей» Сталин с нескрываемым удовольствием говорил о начале создания новой промышленности — о начале строительства Сталинградского тракторного завода, Уралмашстроя, Днепростроя, Магнитки, Кузнецстроя, Горьковского автомобильного и т.д. Многие делегаты смотрели на эту масштабность и не совсем верили — получиться ли... Съезд утвердил основы выработки первого пятилетнего плана развития СССР.

К концу 1927 года в СССР энтузиастом танкостроения царским офицером с оригинальной фамилией - В.К. Триандофилов был сконструирован и построентанк «Т-18». В связи с развитием промышленности, по воспоминаниям С.М. Буденного, Сталин задал вопрос: «Готова ли армия принять ожидавшееся поступление в большом количестве новой военной техники? Подумайте вот над чем. С техникой меняется тактика и оперативное искусство. Надо заново переучивать всю армию». Кончилось время сабель и кавалерии, началась эпоха боевых машин, началось время войны машин, которое требовало талантливых конструкторов, качественного металла и топлива для двигателей, и специалистов по ведению новой войны. На 15 съезде 3 декабря 1927 года Сталин отметил один их этих факторов: «Кто имеет преимущество в деле нефти, тот имеет шансы на победу в грядущей войне».

Нефть и метал в СССР были, не было пока талантливых конструкторов, и не было денег для закупки за границей двигателей и различных технологий, а специалистами по ведению новой войны машин считали себя все советские военачальники. А выжившие и убежавшие или высланные из России талантливые русские конструкторы в это время работали на Западе, особенно в США — создавали новые самолеты, вертолеты, военную оптику, создавали телевизоры и телевидение. Острую нехватку специалистов даже отметил в своём дневнике знаменитый учёный В.И. Вернадский: «18.08.1928. талантливых людей очень мало, а главное — нет знающих. Это очень тягостно отзывается — и очень дорого на деле. Много среди них евреев. Антисемитизм растёт; сейчас по всему югу резкий сдвиг — замена инженеров, где возможно и невозможно. Такой сдвиг сразу создал Шахтинское дело».

Да, среди старых специалистов были умышленные вредители и саботажники, но, несмотря на острую нехватку специалистов, с «добрых» революционных времен сохранились и жестокие большевикские манеры к представителям старых классов. Академик Д.С. Лихачёв и А. Солженицын обратили особое внимание, что в современной России «почему-то» привыкли говорить и показывать о репрессиях в период «красного террора» 1918-1922 гг. и «чистки» в середине 30-х, а на самом деле, — кровавые репрессии не прекращались с 1917 года ни на один год вплоть до начала войны с Германией в 1941 году. По-прежнему коммунисты, Советская власть, теперь уже во главе со Сталиным, методично продолжали уничтожать священников и «старую интеллигенцию». «Помню, что однажды, на квартире у своего учителя я встретил настоятеля Преображенского собора отца Сергия Тихомирова и его дочь, — вспоминал Д.С. Лихачёв. — Отец Сергий был чрезвычайно худ, с жидкой седой бородкой. Не был он ни речист, ни голосист, верно служил тихо и скромно. Когда его «вызвали» и спросили об отношении к советской власти, он ответил односложно: «от Антихриста». Ясно, что его арестовали и очень быстро расстреляли. Было это, если не ошибаюсь, осенью 1927 г., после Крестовоздвижения. Ясно, что она (дочь отца Сергия) пошла вслед за отцом».

В «тихом», «мирном» 1927 году было осуждено в СССР за контрреволюционную деятельность 29036 человек, из них расстреляно 2363 человек, причем ни одного троцкиста. На ком ответственность за это? — На главе государства.

В конце 1927 года Сталин размашисто отпраздновал 10-летие ОГПУ. Бухарин на этих празднованиях отметил: «ГПУ свершило величайшее чудо всех времен. Оно сумело изменить саму природу русского человека». Это то «бытие», «активные внешние условия», которые изменяют не только сознание человека, но и нации? Сомневаюсь, что Бухарин был пропитан теориями Ламарка, как Сталин.

Итак, в отсутствие в этот период в достаточном количестве талантливых инженеров, конструкторов, изобретателей проблему промышленного рывка, переоборудования промышленности современными станками и технологиями могли решить только деньги, за которые это всё можно было купить за рубежом. Но стоял старый актуальный вопрос: откуда взять деньги для создания промышленности или как их заработать? Поскольку денег никто в кредит СССР не давал, кроме Германии, то остался вопрос — за счет чего или кого их заработать? Причем нефть тогда — 150 долларов за баррель не продавали. Решение этой сложной задачи Сталиным, с немалыми его ошибками, мы рассмотрим в следующей книге, а в следующей главе будем наблюдать окончание истории Бронштейна в СССР.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пошел 1928 год. За подрывную деятельность Сталин Бронштейна не арестовал, не заточил в тюрьму, не расстрелял, а поступил очень мягко — 17 января 1928 года Троцкого отправили в ссылку в тёплую Алма-Ату. Когда принимали решение о высылке Троцкого из СССР — впечатлительный Николай Бухарин заплакал. Бронштейн покидал свою квартиру в Москве недостойно — упирался, ругался, из квартиры его выносили на руках.

Это наказание Троцкого выглядело довольно интересно — в Алма-Ате он жил в комфортабельной гостинице за государственный счет. В ссылку Бронштейну разрешили взять с собой всё, кроме оружия — и он увёз с собой несколько вагонов личных вещей, включая два вагона документов из своего архива. Если бы организовал забастовку рабочих или демонстрацию кто-нибудь из русских патриотов — можно легко представить, что бы с ним сделал Сталин. И нет сомнений — если бы Сталин и Бронштейн поменялись местами, то Сталин был бы уже давно расстрелян как враг власти и революции.

А в современной России по этому поводу «профессионалы-историки» употребляют привычные критические клише к Сталину, например, вот что по этому поводу написано в учебном пособии для вузов «Новейшая история России» (2004 г.) под редакцией М.В. Ходякова: «Судьба членов антисталинских оппозиций действительно сложилась трагично. Троцкий уже в январе 1928 г. был выслан в Алма-Ату». И тысячи преподавателей будут об этой «трагедии» твердить миллионам студентов, «забывая» упомянуть многие тысячи людей действительно трагично загубленных Бронштейном-Троцким.

Судьба других врагов Сталина в этот период решалась по-другому, например, 25 апреля 1928 года в Брюсселе умер белый генерал П.Н. Врангель, — заражённый туберкулёзом агентом ГПУ Яшей Юдахиным, который проник в окружение генерала. Несколько месяцев спустя — 11 января 1929 г. был застрелен из пистолета Борисом Коленбергом знаменитый белый генерал Слащёв.

А вот, например, как описывал ссылку в Саратов (не в Туруханский край) троцкиста Раковского автор книги о них В.Е. Мельниченко: «В Саратов переехала и жена Христиана Георгиевича. Жили в гостинице «Астория» (как известно гостиницы с таким названием во всех городах являются далеко не самыми худшими — Р.К.). Как и в Астрахани, Раковский устроился работать в губернской (затем окружной) плановой комиссии. Главной для Христиана Раковского по-прежнему оставалась антисталинская борьба».

Эй, — где этот жестокий тиранизм Сталина по отношению к партийной оппозиции??! Если он своих заклятых врагов селит в лучших гостиницах и обеспечивает хорошей работой. А ведь все они, начиная с Троцкого, в 1918-1923 гг. не то что за оппозиционную борьбу, за наличие «неправильных» книг, за ношение гимназисткой фуражки или лампасов расстреляли тысячи русских без суда.

В ссылке троцкисты продолжали заниматься подпольной деятельностью, подготовкой к свержению Сталина. Троцкий в ссылке развил бурную подпольную деятельность, — за 7 месяцев Троцкий отправил 550 телеграмм и более 800 писем своим единомышленникам, и примерно столько же получил. К конспиративной работе он подключил и свою родню, например, о своем сыне он в мемуарах писал: «Его работа в Алма-Ате в течение этого года была поистине беспримерной. Выполняя все эти функции, он должен был опираться на нелегальный аппарат».

В этот период вскрылась подрывная работа оппозиции в экономике страны. В мае-июне 1928 года в Москве в присутствии иностранных журналистов и дипломатов прошел публичный судебный процесс над вредителями в шахтах Донбасса — судили 53 инженера. Большую роль в организации «шахтинцев» сыграл бывший акционер и директор Ирининского каменноугольного общества Л. Рабинович. Суд оправдал только четырех человек, пятеро были 9-го июля расстреляны, остальные осуждены на различные сроки. Затем Н. Бухарин бравировал, что когда Сталин предложил никого не расстреливать, то «мы (Бухарин, Томский и Рыков) голоснули против этого предложения» и добились расстрела. Ай да Бухарин...

Угрозы нападения на СССР Англии уже не было, но Тухачевский продолжал настаивать на громадном увеличении армии, убеждал, что необходимо довести количество военных самолетов до 40 тысяч, орудий — до 20 тысяч, танков — до 50 тысяч и т.п. При этом он не учитывал, что в этот период инженерная мысль в развитых странах стремительно продвигалась вперед, и поэтому происходило быстрое моральное старение вооружения. К тому же, чтобы такое огромное количество военной техники переместить, требовалось вложить много денег и труда в развитие дорог и ж.-д. транспорта, немало затрат требовалось для осуществления идеи Триандофилова строить укрепрайоны по направлениям вероятного нападения на СССР — 1928 г. Ворошилов вспоминал в 1937 году об этом периоде и разговоре с Тухачевским: «Если вы хотите разорить государство и оскандалить себя, вы организуете такое количество танков в армии в мирное время».

И в мае 1928 года Тухачевского сняли с высокой должности начальника штаба РККА, последний доклад Тухачевского в этой должности был 5 мая. Штаб возглавил Б.М. Шапошников, а Тухачевского назначили командующим Ленинградского округа. Тухачевский этим понижением был очень недоволен, и заговорщики опять посмотрели на этого военного «гения» с надеждой. Троцкий 21 октября 1928 года писал: «В СССР может сложиться военный заговор, и армия может положить конец большевистскому режиму».

В своих показаниях в 1937 году Тухачевский рассказывал: «Зимой 1928 по 1929 год, кажется, во время одной из сессий ЦИКа со мной заговорил Енукидзе, знавший меня с 1918 года и, видимо, слышавший о моём недовольстве своим положением и о том, что я фрондировал против руководства армии. Енукидзе говорил о том, что политика Сталина ведет к опасности разрыва смычки между рабочим классом и крестьянством. Я рассказал Енукидзе о большом числе комсостава, не согласного с генеральной линией партии, и о том, что я установил связи с рядом командиров и политработников, не согласных с политикой партии».

В заговор входили высокопоставленные военные: командующий московским военным округом эстонец Август Корк и комендант Кремля латыш Рудольф Петерсон, а на Дальнем Востоке часа «X» ждали Моисей Лашевич, Смилга и их единомышленники, на юге И. Якир со своими и т.д. В принципе, с такими кадрами заговор, захват власти мог произойти успешно. Дело за малым — за решительностью, волей и «массами». В это время усилилась подпольная пропагандистская работа троцкистов. Их печатная продукция печаталась за границей и переправлялась в СССР, о чём свидетельствует антисталинист В.Е. Мельниченко: «Все рассмотренные нами антисталинские документы Раковского, опубликованные за границей, были написаны им за два года — с августа 1928 года по август 1930 года».

После ссылки Бронштейна Сталин решил, что обезглавленные оппозиционеры, его друзья и соратники по революции успокоятся и образумятся, и Сталин сделал простительный, примирительный жест — в мае-июне 1928 года восстановили в партии Зиновьева, Каменева, Евдокимова, Бакаева и др. — всего 37 человек. Но в этот трогательный примирительный период оппозиционно активизировался Бухарин, он вообразил себя экономистом, и 30 сентября 1928 года «Правда» опубликовала его статью «Заметки экономиста», в которой Бухарин раскритиковал внутреннюю политику Сталина. По этому поводу 8 октября собралось Политбюро.

А Троцкий в очередной раз попытался сформировать за границей негативное мнение о Сталине, нанести удар по его имиджу. «Троцкий в директивном письме от 21.10.1928 года, посланном за границу и опубликованном не только в органе печати Маслова, но и в белогвардейских органах («Руль» и др.), выступил с клеветой и антисоветским заявлением о том, что существующий в СССР строй является «керенщиной наизнанку», призывает организовать стачки, срывать кампанию коллективных договоров. Другие троцкисты прямо говорят о том, что не надо «останавливаться» ни перед чем, ни перед какими писаными и неписаными уставами «в деле подготовки к гражданской войне» — фиксировал в своём выступлении Сталин.

За эту подрывную деятельность Сталин опять весьма гуманно наказал Троцкого — 1 января 1929 года он был выслан из СССР в Турцию. Не без юмора можно заметить, что и в этом случае сработала ловко созданная после смерти Ленина против Бронштейна Сталиным связка Сталин-Ленин, — из России в Турцию Троцкого вместе с семьёй и его огромным скарбом вывозил пароход с названием «Ильич». Очередную гуманность Сталина к опасному заговорщику трудно было понять, — как минимум, Троцкого следовало бы сослать в созданные им же концентрационные лагеря, но Сталин поступил по принципу «ворон ворону — глаз не выклюет», а потом через десяток лет был вынужден рисковать жизнями многих наших разведчиков, чтобы убить Троцкого. Остался неясным вопрос — как много денег золотом дал Сталин Троцкому на дорогу?..

Николай Бухарин в этом случае уже не плакал, а действовал, — с 20 января 1929 года среди оппозиционеров пошла по рукам подпольная брошюра троцкистов с записью беседы Бухарина с Каменевым, из которой следовало, что ещё полгода назад оба объединились для борьбы против Сталина. Этому «открытию» было посвящено 30 января специальное заседание ЦК ВКП(б), длившееся до 9 февраля. В первый день, решив, что лучшая защита — это нападение, Бухарин со своими сторонниками озвучил декларацию, в которой обвинил Сталина в проведении гибельной политики индустриализации на основе «военнофеодальной эксплуатации крестьянства».

Сталин вместо ответа или дискуссии стал уговаривать Бухарина отказаться от своих резких слов и продолжать с ним мирно работать.

Бухарин, увидев слабину, пригрозил, что уйдет с постов в «Правде» и Коминтерне. Сталин стал его уговаривать этого не делать. Осмелевший Бухарин «разошелся не на шутку» — и издал критическую брошюру, в которой «в пылу атаки» совершил промашку, ошибку — раскрыл некоторых своих, в этой брошюре были такие слова Бухарина: «Ягода и Трилиссер с нами». Участие в заговоре высокопоставленных офицеров ОГПУ говорило о многом.

Оба «сгоревшие» срочно направили письмо Сталину и председателю ЦИК Орджоникидзе, в котором утверждали: «считаем необходимым эту клевету категорически опровергнуть перед лицом партии». И Сталин как-то необычайно легко этим словам поверил. Через 7 лет оказалось, что это была не клевета Бухарина, а первая утечка информации об этих заговорщиках, и обоих затем пришлось расстрелять.

Только 19 февраля 1929 года было опубликовано сообщение ТАСС: «Л.Д. Троцкий за антисоветскую деятельность выслан из пределов СССР постановлением Особого совещания при ОГПУ. С ним, согласно его желанию, выехала его семья».

А единомышленника Троцкого — Христофора Раковского (настоящая фамилия этого польского еврея — Хаим Раковер, его лучшим другом был кровавый еврейский палач Иона Якир) выслали из Саратова в Барнаул на полезный алтайский воздух. «В Барнауле Раковский снова устроился консультантом в окружной плановой комиссии, возглавлял работу по составлению второго пятилетнего плана развития н.х. — писал Мельниченко. — В Барнауле Раковский, как и прежде, стоял во главе теоретико-политической работы оппозиции. На первых порах ему разрешили поехать в алтайский город Чеман. Проездом он побывал в Бийске, встретился с Белобородовым. Удалось побывать и в Новосибирске, повидаться с Муратовым». Вскоре для русских хлеборобов, не пожелавших вступать в колхоз, сталинские ссылки будут выглядеть разительно по-другому.

Выезд Бронштейна-Троцкого из СССР был мирным, комфортным, компромиссным соглашением между ним, весьма толерантным к нему Сталиным и лидерами Запада. А Троцкому осталось согласовать с представителями Запада вопрос: куда податься из СССР, кто приютит, кто организует комфортную жизнь и даст всё для организации борьбы против Сталина. Задача была не простой, потому что Бронштейн не только не реализовал свои амбициозные цели, — это его личная проблема и неудача, но — он не решил проблему Запада с выскочкой Сталиным, которую после лета 1926 года ставили перед ним его давние покровители и помощники из США и Англии. А ведь Сталин мог испортить всю идеальную картину, задуманную перед Первой мировой войной, и благодаря этой плановой войне достигнутую.

«И только совсем недавно стало известно о перехваченном шифрованном письме, направленном Троцкому накануне высылки из СССР, — отмечает в своём исследовании историк К. Романенко. — В нем некий Абрам из Нью-Йорка писал: «Правительство названной вами страны гарантирует вам визу и неприкосновенность лишь в случае передачи захваченной вами власти в известные вам руки. Материальная сторона совершенно обеспечена.» Партийный псевдоним Абрам принадлежал Мартину Аберну, члену коммунистической лиги Америки, настоящее имя — Марк Абрамович. В Четвертом (троцкистском) Интернационале он, естественно, будет отвечать за финансы».

В этом случае мне вспомнился весьма самокритичный и откровенный, даже — антисемитский «гаррик» современного сиониста Игоря Губермана:

Всегда евреи за свободу

Стояли твердо с ценою вредной

Внедрять отраву, гнусь и шкоду

В невинный дух России бедной.

(«Книга странствий», 2009 г.).

Кстати, такое впечатление, что сионист И. Губерман является законспирированным антисемитом — по принципу «лучше свои — чем чужие» или «лучше — я сам».

Нетрудно догадаться, что в Турции Бронштейна-Троцкого встречали не так, как выгнанных из России белогвардейцев и русских ученых. Прибытие Бронштейна в Турцию получилось звездным, — в Константинополе этого кровавого палача встречала толпа западных журналистов и местных евреев как героя. Правительство Турции под давлением США и Англии предоставило ему убежище с шикарными условиями на Принцевых островах (на острове Принкипо). Троцкому были предоставлены все условия для организации своеобразного офиса, штаба с помощниками — «На Принцевых островах была тем временем успешно сформирована новая группа молодых сотрудников из различных стран» — вспоминал в мемуарах Бронштейн-Троцкий. Личную охрану Троцкого возглавлял гражданин США американский офицер Шелдон Харт.

А на этом этапе наблюдения за историей СССР, России зафиксирую факт — история жизнедеятельности Бронштейна-Троцкого в России закончена, теперь ему осталось пытаться влиять на события в СССР извне.

Стоит отметить, что, с одной стороны, — выпуская врага, Сталин терял контроль над ним, давал полную свободу противодействия. «Безусловно, принимая такое решение, Сталин не мог не учитывать реакцию внешнего мира», — пытается найти объяснение сталинскому решению историк К. Романенко. Я не согласен с этим мнением, ибо с Троцким мог произойти любой «несчастный случай», как с Б. Савинковым, и на Западе «проглотили бы». Сергея Есенина убили при Сталине — и ничего. При высылке Бронштейна из СССР Сталин даже не лишил Бронштейна-Троцкого советского гражданства, — надеялся, что он одумается, помирятся, и вернется. Только в 1932 году Сталин лишил его советского гражданства.

А с другой стороны, — высылка из СССР пошла на пользу Бронштейну, ибо последние годы в СССР он был скован в своей подрывной деятельности, а вырвавшись из СССР, он мог свободно «оторваться» в борьбе со Сталиным на международном уровне. Теперь Бронштейн мог консолидировать своих сторонников в разных странах в борьбе против Сталина и связать их для достижения общей цели с троцкистами в СССР.

Раковский в этот период отмечал: «Я вёл переписку и писал документы, которые рассылаю по колониям ссыльных, поддерживал связь с Троцким» (Мельниченко). Так как Троцкий был далеко за пределами СССР, а Раковский в Барнауле, то это, бесспорно, подтверждает наличие хорошо отлаженной, разветвленной, подпольной антисталинской организации, сети. Письма Троцкого успешно пересекали границу и попадали к его сторонникам в различных городах СССР.

Уже в феврале 1929 года в интервью Эмилю Людвигу на вопрос: «Когда вы рассчитываете выступить снова открыто?» — Троцкий ответил: «Когда появится благоприятный случай извне. Может быть, война или новая европейская интервенция, тогда слабость правительства явиться стимулирующим средством».

Как видим, — Бронштейн трезво оценил свои возможности и своих соратников в СССР, и надеялся только на помощь Запада. Идеальным было повторить крупномасштабный финт начала 20-го века, — когда в интересах Англии, США, еврейских олигархов и идеологов удалось столкнуть Германию и Россию — и обоих поставить на колени. Теперь осталось присмотреться к лицам в Германии, найти какого-то амбициозного немца или полунемца, поставить его во главе Германии и натравить на СССР, на Сталина, шел 1929 год.

Вхожий к масонам Христиан Раковский на следствии в середине 30-х объяснял, что «Они» — некие всемогущие на Западе силы после 1927 года (после конфликта с Англией и высылки Бронштейна из столицы), наблюдая беспомощность антисталинской оппозиции в СССР, решили убрать Сталина другим путем, Раковский: «Они» в конце концов увидели, что Сталин не может быть свергнут путем государственного переворота, и их исторический опыт продиктовал им решение повторения со Сталиным того, что было сделано с царем!»

А что сделали с царем Николаем Вторым? — Втянули этого бездарного правителя в Первую мировую войну, столкнули с Германией, ослабили обе страны и в обеих этим путем создали условия для революции — то есть для захвата власти их представителями. С Российской империей этот «номер», план прошел прекрасно, блестяще, а с Германией не очень, но зато с помощью России её покорили, и без России(!) Германию шикарно грабанули, «обобрали до нитки», до жесточайшего экономического бедствия немцев.

По утверждению Раковского планетарные мудрецы действовали незамысловато, повторяли старые проверенные приемы: «Гитлер вторгнется в СССР, и подобно тому, как это было в 1917 году, когда поражение, которое потерпел в те времена царь, дало нам возможность его низвергнуть, поражение, нанесенное Сталину, послужат нам для его свержения. Опять пробьёт час для мировой революции».

Пока западные коллеги Бронштейна-Троцкого решали — как помочь продвижению Гитлера к власти в Германии, Бронштейн, не ожидая войны с СССР, развернул бурную деятельность. Но первый блин получился комом: Троцкий потерял сразу двух своих близких друзей — своего связного чекиста-террориста Я. Блюмкина и предавшего его К. Радека. «Родители Карла Радека содержали публичный дом в столице царства Польского, в Варшаве. Ранние порочные наклонности развились у будущего революционера до болезненного состояния — отметил в своей книге Н. Кузьмин. — Он привык быть «верным» спутником только победителей. Теперь его задачей стало убедить Сталина в своей преданности и верности. Вернувшись из ссылки, из Томска, Радек окопался у Бухарина в «Известиях» и стал всеми силами доказывать свою полезность. Когда Блюмкин, приехав из Стамбула, тайком вручил ему пакет от Троцкого (роман «Цусима», в обложке которого было запрятано письмо-инструкция), Радек не стал даже разворачивать пакет и помчался с ним в ЦК». Любимая многими еврейскими террористами двойная игра в «Азефа» у Блюмкина не получилась.

Личность Яши Блюмкина была довольно характерна для того времени. Этот молодой еврейский террорист, революционер, гегемон в свои двадцать с небольшим лет «зажег» революцию в Иране, где их любимого подручного инструмента для захвата власти — не грамотного пролетариата почти и не было. Большое количество этих торжествующих всесильных молодых евреев несло по миру и по истории многих народов, и после захвата России они были полностью уверены, что теперь ветер истории, удача и сам Бог дуют в их паруса. И то, о чём их предки упорно твердили тысячелетиями, — теперь они, их поколение, реализуют именно сейчас, и эта планета будет полностью под их властью. Это звучит как в каком-то мудрёном фантастическом произведении (книге или фильме), но, к сожалению, это была реальность, и продолжает ею быть. И, возможно, кто-то очень толерантный не был бы против гегемонии этой «самой умной» нации на планете, если бы не «специфическое» отношение гегемонов к другим народам, и реки крови, и миллионы трупов.

Этот свирепый гегемон Яша Блюмкин, как и Яша Свердлов, Моисей Урицкий, Луначарский, был вначале ранимым «беспомощным» еврейским интеллигентом — любил поэзию и поэтов, и даже своему другу знаменитому Маяковскому предлагал «классное» дружеское развлечение — присутствовать на коммунистическом шоу: на расстреле «контриков» — этих глупых русских интеллигентов. Но, утверждают, только с виду грубый и крутой Маяковский отказывался от такого рода предложений «развеяться» своего друга «Блюмочки». Эта дружба с «Блюмочкой» много говорит о неразумном Маяковском. Как уже отмечал выше — Я. Блюмкин сыграл иезуитскую роль убийцы Б. Савинкова, а ещё ранее это он совершил провокационное убийство немецкого посла Мирбаха. Это был специалист по убийствам в «высоком стиле», и не исключено, что это именно он сыграл решающую исполнительскую роль в убийстве Сергея Есенина. Уверен — МОССАД и сегодня с удовольствием взял бы его на работу.

Рис. Я. Блюмкин.

Перед расстрелом Блюмкин подчеркнул принципиальную разницу между Сталиным и Бронштейном, прокричав: «Да здравствует мировая революция! Да здравствует Троцкий!».

«Расстрел Блюмкина по приговору трибунала в 1929 году вряд ли правомерно заносить в графу «невинных жертв сталинизма», — комментировал этот случай в своей книге Андрей Дикий, и с ним я полностью согласен. Кстати, я удивился, что Сталин в 1929 году решился расстрелять Я. Блюмкина, в этот период такое было для него нехарактерно.

Итак, завершая рассматривать этот период истории, можно утверждать, что Сталин окончательно победил оппозицию и выслал за пределы СССР её лидера, и теперь никто ему не мешал заняться долгожданной созидательной деятельностью: поднимать экономику страны, создавать новую промышленность, создавать новую страну и создавать новое в истории человечества общество согласно его ещё дореволюционных «научных» убеждений. Эту большую тему с успехами, трудностями и ошибками Сталина я постараюсь раскрыть в следующей книге этой исторической серии.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Высылка Бронштейна из СССР в начале 1929 года не была самым важным событием в этой теме. Более важными событиями в этой теме считаю: 1) отказ Политбюро в конце 1923 года продолжать мировую революцию, 2) снятие Бронштейна с руководства Красной армией в начале 1925 года, и 3) после последней попытки троцкистов в октябре 1927 года — решение 15 съезда об исключении Бронштейна и его наиболее агрессивных единомышленников из партии и высылка Бронштейна из столицы в ссылку. Именно после этого — с начала 1928 года Сталин уже не боролся с оппозицией, а полностью занялся созиданием — созданием государства нового типа, с новой промышленностью, с новым сельским хозяйством, с новой армией и с новым обществом — советским, и это понятие уже поглощало всё национальное многообразие СССР, бывшей Российской империи. И в связи с этим можно опять вспомнить Сталина в самом начале его революционного пути, зачем и с какой целью он встал на революционный путь, и уважаемого им Жана Батиста Ламарка.

Предсмертный крик героя еврейского народа Якова Блюмкина: «Да здравствует мировая революция!» завершает спиралевидную конфигурацию и таким образом возвращает нас к началу книги и к началу темы: как и с какой целью совершали революции в различных странах еврейские террористы, почему стремились к мировой гегемонии, к мировому господству через мировую революцию, а в конце книги мы наблюдали печальный итог этих их стараний и роль в этом провале «зловредного» Сталина, который в революции преследовал совсем другие цели.

Знаменитый глава еврейской общины в Харькове Эдуард Ходос в своей книге («Еврейский синдром», 2007 г.) пишет: «В 1929 году Иосиф Сталин высылает из страны Льва Троцкого, и с этого момента судьба Второй Хазарии фактически предрешена. Здесь уместно процитировать одного «из большевистских мудрецов» Карла Радека, прокомментировавшего действия Сталина следующим образом: «Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин — из Политбюро».

Слова Радека были верны только относительно определенного периода, ведь затем Сталин ввел в Политбюро еврея Лазаря Кагановича, второго по влиянию руководителя в СССР. Слова Э. Ходоса о судьбе Второй Хазарии (с 1917 г.) также не убедительны, ибо судьба Второй Хазарии решалась затем и в сложных кровавых 1936-1937 годах и в 1946-1947 гг. — когда Черчилль уговаривал руководство США нанести массированный атомный удар по СССР. Если последнее произошло бы, и СССР был бы разрушен и оккупирован, то нетрудно догадаться, какая бы установилась власть на этой захваченной территории, уверен — опять бы приплыл из Нью-Йорка корабль, и не один, с несколькими сотнями, а то и тысячами жесточайших начальников-комиссаров одной национальности, прекрасно знающих Россию и её народы.

Второй важный вопрос, не касающийся темы данной книги, — почему российский «патриот» Э. Ходос не объясняет суть и более счастливую судьбу Третьей Хазарии, процветающей на территории России с 1993 года...

В книге №3 этой исторической серии мы наблюдали, как в 40-х годах 19-го века безуспешно пытались сопротивляться еврейской гегемонии французские интеллектуалы, как во второй половине 19-го века отчаянно сопротивлялись этой гегемонии во главе с гениальным композитором Рихардом Вагнером немецкие интеллектуалы-патриоты. И когда немецкие интеллектуалы-патриоты проиграли эту борьбу, а в России в это время — в 1878 году началась первая еврейская террористическая война (1878-1881 гг.) за власть, (которую я подробно рассматривал в этой же книге №3), то внимательно наблюдавший за этими событиями немецкий писатель Вильгельм Марр в 1879 году писал: «В настоящий момент среди европейских государств одна только Россия — последний бастион в Европе, и именно против неё евреи готовят свой окончательный удар. Судя по ходу дела, русская капитуляция — также лишь вопрос времени. В этой громадной империи иудаизм найдёт свою Архимедову точку опоры, с которой он сможет раз и навсегда сбить всю Западную Европу с её устоев».

Несмотря на то, что мрачные пессимистические прогнозы Вильгельма Марра с 1917 года стали сбываться, но они всё-таки не осуществились. Потому что благодаря некой глобальной закономерности, которую Гегель назвал «хитрость истории» (с таким же успехом он мог бы назвать и — «хитрость Бога»), на политической арене «нежданно-негаданно» появилась мощная личность Сталина, который не дал осуществить эти глобальные сионистские и масонские планы и прервал, остановил «мировую революцию» с опорной точкой в захваченной России, и, соответственно, прервал планы и процесс к мировой гегемонии. И в этом огромная, сильно недооцененная, историческая заслуга Сталина не только в истории России, но и в истории человечества, подчеркну — уже до 1928 года.

Отсюда понятна бесконечная ненависть к Сталину всех евреев, всех масонов, всех западных и прозападных идеологов, политиков, журналистов и т.п., несмотря на то, что он вместе с советским народом многих из них, их соплеменников спас от смерти и истребления в 1941-1945 гг. Поэтому заранее, априори, бесполезны все дискуссии по всем темам сталинизма с антисталинистами, ибо мнение антисталинистов известно, оно фундаментально и нерушимо, и ход и исход всех дискуссий заранее известен. Острота ненависти к Сталину изменится на отдаленную глухую ненависть, как например — к Б. Хмельницкому или Аману, только тогда, когда всё-таки в будущем евреи осуществят большую сионистскую идею-цель, озвученную и поставленную древними еврейскими идеологами в библейском еврейском Ветхом Завете, а малая сионистская идея — создание собственного государства Израиль в 20-м веке, осуществлена.

И понятно, что когда после последней неудачной попытки Бронштейна побороться за власть осенью 1927 года, главенствующая элита мирового еврейского общества, Англии и США сделала примерно такие же выводы по поводу Сталина, как в этой главе, то они поставили закономерный вопрос — как убрать этого выскочку? А когда в период грянувшего в начале 1929 года кризиса в ведущих капиталистических странах все динамические экономические показатели оказались минусовыми, а СССР после начала Сталиным модернизации страны стал каждый год наращивать более 30% ВВП, то этот болезненный вопрос для Запада ещё более обострился, стал «кричащим» — что делать со Сталиным и его стремительно набирающим мощь государством? Ответа, выхода было всего два — или всем вместе навалиться или использовать с этой целью всего лишь одну страну и один народ как пушечное мясо. С любимой экономической точки зрения — второй способ решения был намного предпочтительнее. Как его реализовывали перечисленные западные мудрецы, и какие очередные «хитрости истории» их ожидали, я рассмотрю в следующих книгах этой серии.

То, что многие западные и наши прозападные идеологи утверждают, что в 30-х годах и позже Сталин в идеях и делах развивал «мировую революцию» — это целенаправленное враньё; и в следующих книгах я это буду рассматривать подробно. Воспользоваться «попутным ветром», благоприятным случаем, как противовес кому-то, — Сталин мог, но специально у него не было такой фундаментальной цели, как мировая революция.

И понятно, что пропагандируемая много лет огромными тиражами за огромные западные деньги предателем Резуном-«Суворовым» идея, что в рамках идеи «мировой революции» Сталин в 1941 году готовил вооруженное нападение на Европу, и только Гитлер своим спасительным превентивным ударом нарушил планы Сталина и Сталина остановил, — является сплошным заказным и проплаченным враньём, способным замутить умы только самым неграмотным и дебильным людям, совершенно не способным к самостоятельному мышлению.

Бронштейн-Троцкий после 1929 года уже никогда не вернется в СССР, а после развала СССР либерал-демократы постараются придать ему образ несчастного изгнанника, мученика, жертвы незаконных репрессий Сталина. Известный телеведущий и еврейский идеолог В. Соловьёв в 2008 году во время своей телепрограммы «К барьеру!» предложил перевезти прах Троцкого из Мексики в Россию и торжественно перезахоронить, подобно перезахоронению праха генерала Деникина или Ивана Ильина.

Не только реабилитацию этого кровавого палача русского народа, но и героизацию Бронштейна продолжил музей Политической истории в Санкт-Петербурге, расположенный во дворце балерины Кшесинской, превращенный некогда Лениным в штаб по захвату России. Этот музей осенью 2009 года открыл выставку, посвященную дню рождения Бронштейна-Троцкого, о котором великий русский писатель А.И. Куприн писал, что это человек «исключительно неугасимой злобы» и «всегда горит ничем неугасимой жаждой крови». Во время торжественного открытия выставки заместитель генерального директора музея по научной работе Елена Костюшева выразила уверенность, что данная выставка, демонстрирующая позитивный образ Льва Троцкого, будет очередным шагом в развитии «отечественного троцковедения».

Мне жалко было смотреть на пожилого русского экскурсовода, пытавшегося в конце 2009 года с трудом «вдохновенно» рассказывать о Бронштейне-Троцком. Дожили... Момент интересный и тенденция любопытная — особенно если учесть, что этими музейными «учеными» — идеологами-политиками над входом в музей большими буквами написано: «Миссия музея: формирование политической культуры российского общества».

Надеюсь, — я также внес небольшой вклад в развитие «бронштейноведения», ибо гражданин, не ведающий о кровавых «Бронштейнах» правду — является не только ужасно безкультурным, невежественным, но обрекает себя, свою семью и свою Отчизну на нищету или — даже на рабство и гибель, поэтому обширное знание «бронштейноведения» — это вопрос не только благополучия, но и выживания в этом непростом Мире.

Стоит несколько слов сказать по поводу беспокойства В. Марра во второй половине 19-го века по поводу «сбить всю Западную Европу с её устоев». Как показала история человечества в 20-м и в начале 21 века, — «сбить всю Западную Европу с её устоев» получилось и без кавалерийской атаки на Западную Европу Бронштейна и Якира во главе обманутых русских красноармейцев. С таким морально-нравственным разложением, потерей фундаментальных человеческих ценностей и потерей национальной аутентичности у Западной Европы нет никаких перспектив, если только уже в виде мусульманской Европы.

И понятно, что сама глобальная идея «мировой революции» — как мировой гегемонии, мирового владычества одного «избранного» народа над всеми остальными на планете не закончила своё существование в конце 1927 года. Эта идея жила и при жизни Сталина, и после его смерти, и особенно эта идея ожила после развала детища Сталина — СССР, бывшего мощным силовым сдерживающим противовесом именно этой агрессивной идеи и её агрессивных сторонников. Отличие только в том, что грубый террористически-революционный метод Маркса заменен другими более «тонкими» методами, хотя в различных цветных «революциях» чувствуется наследственность этого агрессивного еврейского идеолога.

После ловко обдуманного и осуществленного политтехнологического толчка в сентябре 2001 года эта идея стала победно шагать по планете в виде неуклонно расширяющегося НАТО и доминирующей над планетой единственной сверхдержавы США, уже много лет беспардонно грабящей иракский народ, а через необеспеченный блефовый доллар все народы планеты. А их ставленники во главе нашей страны ещё и посылают им в помощь многие миллиарды наших денег. Спасет ли кого-то этот слащавый подхалимаж от презрительного отношения, уже ставшего с 1993 года привычным? — Нет.

Уже стало морально тяжело наблюдать, как вместо реальной модернизации России уже многие годы происходит всего лишь перепроизводство слов о модернизации. В общем, исторических аналогий с первой половиной 20-го века со Сталиным полно. И если так будет и дальше продолжаться в современной России, то, несмотря на все мудреные телетехнологии оглупления и отвлечения «масс», — к западному презрению к бездарному руководству России добавится такое же презрительное отношение и прозревшей части нашего народа.

Интересно, — случиться ли в нашем будущем очередная «божественная хитрость» или нам придется в ближайшие годы только зафиксировать окончательный триумф «мировой революции» — мировой гегемонии, и история свободного человечества на этом закончится, и наша цивилизация захлопнется в одной большой клетке с единым правительством, с одной процветающей с хищным оскалом элитой и с едиными электронными деньгами? И по праздникам мы вынуждены будем дружно кричать: «Да здравствует Карл Маркс! Ура-а-а! Да здравствует Троцкий! Ура-а-а. Да здравствует Ленин! Ура-а-а! Да здравствует Джо Сорос! Ура-а-а! Да здравствует великий мудрец и советник Путина Генри Киссинджер! Ура-а-а!» и т.д.

Неужели, как это было уже много раз, — глянет Бог из Космоса, из Вселенной на полный застой на полностью чёрной планете под названием Земля и бесхитростно негодующе почистит планету очередным огненным метеоритным дождем и помоет планету очередным потопом. То, что Бог есть, Великий и Могучий — у меня нет сомнений. Но уверен — Бога идеализируют ошибочно. Как утверждал великий мудрец Трисмегист: что внизу — то и вверху; Бог — этот большой человек со всеми своими «плюсами» и «минусами», и у Него бывают экспериментальные ошибки и несбывшиеся надежды и мечты. Но я уверен — Он заинтересован в продолжении этой истории человечества, этого «сериала» на этой планете, и у Него — надежда умирает последней. Надеюсь, «хитрость» истории, Космоса, Мира, Бога в 2012-2013 годах нас не смертельно тряхнет.

Когда мы очищаем себя, пространство вокруг себя — мы очищаем эту маленькую часть Бога; мы помогаем себе-Ему, Он помогает Себе-нам — это естественно. И в этом ракурсе считаю важным идущий последние годы в России процесс очищения нашей истории, исторической правды от политического мусора и вранья. Ибо в начале — мысли, а потом действия, в начале сражаются свои и чужие интеллектуалы — а затем бегут с винтовками на перевес солдаты и рабочие, решая чужие интересы или защищая своё Отечество. Именно в этом ракурсе зависит от многих наших граждан — будем ли мы строить своё счастье «в отдельно взятой своей стране» или своё счастье за счет нашей страны будут строить другие, причем не только через «сырьевую политику» или с помощью марширующих по нашей земле натовцев, но с помощью хорошо оплачиваемого русского или кавказского ОМОНа и с помощью хорошо оплачиваемых спецслужб, очень похожих на МОССАД, старательно вылавливающих редких патриотических лидеров.

И я полностью поддерживаю нашего знаменитого современника Петра Тодоровского, на конференции либералов по проблемам сталинизма в конце 2008 года предложившего: «Надо посмотреть очень внимательно, что написано в школьных учебниках про историю сталинизма. Сколько там страниц отведено на этот трагический период». Да, — необходимо очень внимательно проанализировать учебники для школьников и студентов, убрать из них всю Ложь, добавить много скрытой Правды об этом периоде истории и о Сталине в частности. И это необходимо сделать в срочном порядке, ибо большая группа современных политтехнологов — аналогичных Ленину-Бланку, Бронштейну-Троцкому и Яше Свердлову будут цинично манипулировать в своих интересах неграмотной молодёжью, их умами, душами и жизнями.

Надеюсь, — труд был проделан не зря, и эта очередная книга по истории нашего Отечества читателям была интересна и в какой-то мере полезна.