Жестокий квест

Глава 10

По пути к дому Астаховской Петелина позвонила свидетельнице Марине Локтевой. Хотя она оставила девушке визитку, но надежды на ее звонок было мало. По опыту следователь знала, свидетели, пережившие шок, часто вспоминают подробности происшествий, но не горят желанием связываться с полицией.

Так и оказалось. Девушка уже спокойно говорила об убийстве студента, а на вопрос о подозреваемом сообщила:

– Я вспомнила, почему назвала его инвалидом.

– Почему?

– Он хромал.

– На прохожего налетел студент на самокате? – уточнила Петелина.

Снующие по тротуарам электросамокаты раздражали многих, и вспышка ярости после столкновения могла стать мотивом убийства.

– Я не слышала крика или ругани, – уверенно ответила Марина. – Тогда бы я подняла взгляд раньше и отскочила от упавшего самоката.

Петелина согласилась с доводом девушки и задала новый вопрос:

– Марина, вы заметили нож в руке этого человека?

– Я не видела его рук. Только спину. Он ушел, хромая.

– То есть, человек, который хромал, даже не обернулся на ваш крик и не посмотрел на упавшего студента.

– Кажется, так.

Последовали обычные вопросы. В чем он был одет? Какого роста? Цвет волос? Ответы Марины были малоинформативными. Среднего роста, не худой – не толстый, одежда какая-то невзрачная темных тонов, а на голове капюшон. В одном девушка была уверена на сто процентов – человек, удалявшийся от убитого студента, хромал.

На хромого убийцу указал и Белькевич. Но тот случай с убийством курьера таджика произошел год назад. И даже если человек хромал тогда, это не означает, что он хромает до сих пор. Хотя способ убийства и типаж подозреваемого совпадают, выводы делать рано. Сколько таких средних по росту и телосложению. А главное – выбор жертв совершенно разный.

С этими мыслями Елена Петелина пришла на квартиру Астаховской.

Людмила Владимировна встретила гостью немного смущенно. На ее лбу и уголках губ были наклеены полоски пластыря телесного цвета.

– Фейс-фитнесом только что занималась, – объяснила Астаховская и перешла на шепот: – Такова наша женская доля, в тонусе надо держать не только ягодицы, но и мышцы лица.

Елена недоуменно наморщила лоб. Старшая подруга тут же ей указала:

– Вот с этим я и борюсь. Ты морщишь лоб, когда думаешь, а тейпы помогают избавиться от вредной привычки. Разглаживаешь лоб, наклеиваешь и привыкаешь не морщиться понапрасну.

– Так просто?

– Что ты! Приходится постоянно работать с мышцами лица. Язык к нёбу – подтягиваешь подбородок. Лоб в окно – против вертикальных морщин. Лошадь – упражнение для губ.

– Лоб в окно? – удивилась Елена и постаралась не морщить лоб.

– Такое название. Потом объясню. – Людмила Владимировна громко позвала мужа: – Ваня, у нас гостья. Через пятнадцать минут время раздачи вечерних калорий закончится.

Елена впервые была у старшей подруги после того, как Астаховская объединилась в семью с Лопахиным. По работе бывший следователь и судмедэксперт были знакомы много лет, поэтому быстро притерлись друг к другу, зарегистрировали брак и, кажется, были счастливы.

– Идем на кухню, Лена. Поделюсь своим ужином: салат из свежих овощей и ряженка.

– И всё?

– А как иначе сохранить фигуру. Тридцать лет один и тот же размер, – похвасталась шестидесятилетняя женщина.

Елена невольно оценила себя в зеркало, пройдя мимо шкафа-купе. После родов она вернула прежний вес и фигуру, но любое излишество по вечерам тут же прилипало к бокам.

Из комнаты появился Иван Иванович, всю жизнь работавший патологоанатомом. Он с хитринкой посетовал:

– Сейчас многие работают удаленно. Я бы тоже работу на дом взял, но Мила не в восторге от моих тишайших клиентов.

– Не порти аппетит дамам, хирург без обезболки. Для тебя приготовлена куриная грудка. Мужчина все-таки.

– Только ряженку не предлагай. Раз у нас гость, откроем вино, – бодрился Иван Иванович.

– Вино у нас по субботам. А Лена за рулем. Ведь так? – Людмила Владимировна многозначительно посмотрела на подругу.

У Астаховской порядок в семье, как в архиве, поняла Петелина. Семейный быт разложен по полочкам и подчинен строгим правилам.

– Мне чай, – ответила она.

– Стать фуа-гра моей печени не грозит, – посетовал Лопахин, намекая на печень перекормленных французских гусей.

– Лучше скальпель в руке, чем в животе, – парировала Астаховская и пресекла дальнейшие шуточки: – Лена пришла к нам по делу, а не на батл престарелых юмористов.

– У вас мило, – только и оставалось сказать Петелиной.

За чаем Астаховская разложила на столе листки с записями и поделилась выводами:

– Я проанализировала убийства мигрантов из Средней Азии и выделила те случаи, которые совпадают со способом убийства на стройке.

– Там было два типа удара: боковой режущий по шее и удар под ребра в печень, – напомнила Петелина.

– Шансов выжить никаких, – профессионально подметил Лопахин.

Астаховская кивнула и продолжила:

– Из сорока жертв, убитых холодным оружием, двадцать два человека зарезаны именно этими двумя способами. Одиннадцать ударом в шею, одиннадцать под ребра в печень.

– Это могли быть два разных убийцы, – предположил Лопахин.

– Вряд ли. В четырех эпизодах погибли сразу двое, одного убили одним способом, другого – другим.

– Пятьдесят на пятьдесят, как на стройке.

– И это еще не все совпадения. Убитые в печень были с порезанными лицами.

– Отвлекающий удар, – прокомментировал Лопахин. – Жертва хватается за лицо, и живот беззащитен.

– Более двадцати однотипных убийств, и никто не связал их в серию? – ужаснулась Петелина.

– Большинство раскрыты. В каждом эпизоде отдельный убийца. Железный Феликс постарался.

– Дорецкий и по массовому убийству в «Венском квартале» уже отчитался. Двоих подозреваемых задержал.

– А ты сомневаешься в их виновности?

– Теперь еще больше. Курьер Азис Тахиров в вашем списке есть? – спросила следователь.

Астаховская посмотрела записи и подтвердила:

– Да. Убит режущим ударом в шею.

– Сегодня в СИЗО я говорила с Семеном Белькевичем, известным среди журналистов по кличке Резак. Железный Феликс приписывает это убийство ему. Исходя из косвенных улик я бы тоже так поступила. Но Резак описал настоящего убийцу. Тот прихрамывал.

– И что это значит?

– Хромоту подозрительного прохожего припомнила свидетельница убийства студента Миронова.

– Убийство студента не укладывается в серию убийств мигрантов, – возразила Астаховская.

– Дело в том, что Миронов был на строке «Венского квартала» и мог видеть убийцу.

– И тот убрал свидетеля?

– Пока это только моя версия, – призналась Петелина.

– Тогда Дорецкий задержал не тех. Хотя у него улики.

Елена молча пожала плечами.

– Губы не выпячивай, – поправила ее мимику Астаховская, придвинула листы и спросила: – Что будешь делать с этим, подруга?

Петелина профессиональным взглядом просмотрела выдержки из уголовных дел и спросила:

– Ограбления в серии убийств просматриваются?

– Нет. Телефоны, карманные деньги убийца не трогал.

– И тела не пытался спрятать в отличие от националистов. – Петелина посмотрела на коллег, словно ища поддержки: – Кто-то уже десять лет убивает мигрантов из Средней Азии.

– Ранения однотипные, – кивнул судмедэксперт.

– Может и раньше такие случаи были, я так далеко не заглядывала, – добавила Астаховская.

– Надо проверить. Людмила Владимировна, посмотрите? – попросила следователь.

– Лена, ты не даешь мне соскучиться. За что и благодарна.

– А мне, выходит, надо благодарить убийц? – оживился Лопахин. – Вот в девяностых, помню, братки работой завалили…

– В субботу расскажешь, под вино, – пресекла воспоминания супруга.

Елена взглянула на часы и спохватилась:

– Мне пора. Спасибо большое.

Дома Елену встретил Марат с сонным ребенком на руках.

– Пробовал играть с Сашей, но он засыпает, – объяснил муж. – А ты чего так долго?

– В СИЗО нужно было заехать, допросить Резака.

Ольга Ивановна готовилась уйти домой. Она шикнула на зятя:

– Сашу разбудишь. Иди укладывай. – И вытеснила Марата из коридора.

Оставшись вдвоем, мама принялась отчитывать дочь:

– Ты с убийцами время проводишь, а зятек с молодой напарницей. Ты ее видела?

– Ну, конечно.

– Глаза, как два пистолета, так и ищут мужика. И цель она уже нашла, помяни мое слово.

– Мама, спасибо. Завтра пораньше приходи, у меня много дел.

– Не слушаешь ты меня, Лена, – упрекнула Ольга Ивановна.