Живущая свободной

Глава десятая ОПАСНОСТИ БУША

Около девяти вечера Эльса привела с реки львят, улеглась перед моей палаткой и потребовала ужин. Остатки козлятины лежали возле куста гардении, и я попросила Македде и Тото помочь мне притащить мясо в лагерь. Захватив фонари, мы зашагали по узкой тропке, прорубленной сквозь густые заросли к реке.

Македде шел впереди, держа палку и фонарь, за ним Тото и, наконец, я со своим ярким фонарем. Несколько шагов мы прошли в полной тишине, потом вдруг раздался страшный треск, фонарь Македде погас, за ним и мой разбился вдребезги, когда что-то огромное, черное налетело невесть откуда и сбило меня с ног.

Когда я очнулась, рядом со мной стояла Эльса и облизывала меня. Собравшись с силами, я села и окликнула своих спутников. Тото лежал на земле, держась за голову, и тихо стонал. Но вот он с трудом поднялся и через силу вымолвил:

— Буй-вол… буй-вол…

В это время со стороны кухни послышался голос Македде. Он крикнул нам, что цел и невредим. Помогая мне встать, Тото рассказывал, как Македде вдруг прыгнул в сторону от тропы и стукнул палкой неожиданно появившегося буйвола, а в следующий миг зверь сшиб Тото и меня. Как прошла встреча буйвола с Эльсой, можно только догадываться.

К счастью, Тото отделался шишкой на голове, он стукнулся о поваленный ствол пальмы. У меня была кровь на руках и ногах и все кругом побаливало, но я решила добраться до палатки и уж там обследовать свои болячки.

Этот случай явно опровергал общераспространенное мнение, будто даже самый ручной лев свирепеет от одного запаха или вкуса крови. Эльса, которая, несомненно, пришла нам на выручку, понимала, что мы пострадали, и нежно обхаживала нас.

Я знала, какой буйвол нас атаковал. Еще несколько недель назад мы приметили его следы около «кабинета», где он спускался к песчаной косе на водопой. Утолив жажду, буйвол обычно шел дальше вверх по реке, мимо нашей кухни, и залегал на день на лесистом островке в километре от лагеря.

Во время наших прогулок мы не раз вспугивали его, но до сих пор дело обходилось без стычек, хотя лагерь и был на его территории. На водопой буйвол спускался только за полночь, и перед рассветом можно было слышать, как он фыркает и плещется в воде.

На этот раз жажда выгнала его раньше обычного. Возможно, Эльса потому и привела детей в лагерь уже в девять часов. Увидев, что мы идем к реке с фонарями, буйвол испугался и бросился наутек по первой попавшейся тропе и столкнулся с нами.

Его копыта оставили немало следов на моих бедрах. Хорошо еще, что только на бедрах.

Эльса проводила нас в лагерь. Львята ждали ее около палаток. Как она ухитрилась внушить им, чтобы они не ходили за нею?

Беспокоясь за Македде, я первым делом прошла на кухню. Он увлеченно рассказывал благоговейно слушающим товарищам о своем поединке с буйволом. Боюсь, его героический ореол несколько померк, когда появилась я с окровавленными ногами. Но слава Богу, мы все остались живы, а это самое главное.

Ночь я провела прескверно. Ныли ушибы, распухли железы, а ребра так болели, что нельзя было ни вздохнуть, ни лечь удобно. Но все же я не огорчалась, что стала обладательницей четкого буйволиного автографа в виде отпечатка копыт. И мне казалось, что это происшествие не лишено глубокого смысла. Днем, любуясь после двухнедельной разлуки игрой Эльсы и львят, я считала себя вполне счастливой. Но кончился день предупреждением: не искушай судьбу.

Утром я насчитала множество синяков на бедрах, пояснице и на руках. Лишь на четвертый день боль унялась и опали железы. Еще через несколько дней исчезли следы от копыт.

Под вечер Эльса не поленилась оттащить свою добычу вверх по реке и переправила ее на другую сторону, на крутой берег. Там до нее не доберется ни один зверь. Уж не буйвол ли напугал нашу львицу?

В эти первые августовские дни Эльса была на редкость кроткой. Зато Джеспэ становился все более буйным. Эльса, например, спокойно относилась к козам, а вот Джеспэ начал проявлять к ним повышенный интерес. Раз, когда Нуру вечером гнал коз к моей машине, Джеспэ кинулся ему наперерез. Он пробежал через кухню между молившимся на коврике Ибрахимом и канистрами с питьевой водой, мимо открытого очага и выскочил прямо к грузовику. Его намерения были очевидны. Я схватила палку и бросилась ему навстречу, крича «нельзя, нельзя» самым строгим голосом, на какой только способна.

Джеспэ удивленно обнюхал палку, потом стал ловить ее лапой. Тем временем Нуру успел подсадить коз в машину. Вместе со мной Джеспэ вернулся к Эльсе. Она часто помогала мне одергивать его. То выдаст ему тумака, подкрепляя мое «нельзя», то уляжется между нами. Но долго ли еще будут производить впечатление мои окрики и палка? Уж очень бойким и любопытным был этот озорник Джеспэ. Обаятельный маленький дикарь, однако очень быстро растущий дикарь. Пора приучать львят к полной независимости.

Пока я размышляла обо всем этом, Джеспэ гонялся за братом и сестрой и в конце концов опрокинул на мать тазик с водой. Она влепила ему затрещину, потом подмяла его под себя. Зрелище было настолько потешное, что мы невольно рассмеялись. Но тут Эльса обиделась. Наградила нас укоризненным взглядом и ушла, сопровождаемая двумя послушными детьми. Позже, когда она вскочила на крышу лендровера, я пошла к ней извиняться.

Светила полная луна, ярко горели звезды. Эльса сурово глядела на меня почти совершенно черными глазами, точно желала сказать: «Что ж ты подрываешь мой авторитет!» Я долго простояла рядом с нею, гладя ее шелковистую голову.

Вдруг со стороны солонца донеслось хрюканье и визг распаленных любовью носорогов. Эльса поискала взглядом львят, убедилась, что они заняты едой, и решила не трогать влюбленных. Вскоре носороги ушли за реку.

Приехал Джордж и привез с собой патруль, который должен был заняться браконьерами. В состав патруля входили сержант, шофер и несколько объездчиков — все африканцы. Джордж просил их для начала выяснить у живущего за рекой племени, что там известно о браконьерах и иных нарушителях, наносящих ущерб животному миру заповедника.

«Лесной телеграф» Северной пограничной провинции действует очень эффективно. Среди местных жителей многие охотно помогают Департаменту по охране диких животных, без этого вообще нельзя было бы бороться с браконьерством на такой обширной территории. За правильную информацию они получают хорошее вознаграждение, ведь они идут на риск.

И все же инспектору приходится трудно. Во-первых, преступники ничуть не страшатся тюрьмы. Она для них означает кров, пищу и одежду за работу, которая уже сама по себе вносит разнообразие в их бедную событиями жизнь. Во-вторых, браконьеров считают отважными удальцами.

Теперь, когда приехал патруль, мы собрались покинуть Эльсу и львят. Львица почти совершенно оправилась от своих ран, и нам хотелось, чтобы семейство вело естественный образ жизни. Но когда объездчики вернулись из-за реки, нам пришлось отказаться от своего решения. Они поймали несколько нарушителей, а Джордж разузнал, что браконьеры задумали, как только мы оставим лагерь, убить Эльсу отравленными стрелами. Выяснилось также, что после поджога трое браконьеров ходили на Большие скалы охотиться на даманов. Но одного из них укусила змея, и они отступили.

Один из пойманных нарушителей очень обрадовался, увидев Джорджа, и напомнил ему, что прошло четырнадцать лет, как тот впервые арестовал его за браконьерство. С тех пор Джордж ловил его еще четыре раза. Словом, старые друзья!

Мы понимали, что чем сильнее будет засуха, тем шире развернут свою деятельность браконьеры. И если мы перестанем кормить Эльсу, патруль не сможет помешать ей уходить на охоту далеко от лагеря, где она рискует столкнуться с местными жителями.

Конечно, остаться — значит еще больше оттянуть начало независимой жизни львят, они вырастут совсем избалованными. И все-таки это лучше, чем трагический исход.

Как-то вечером, когда мухи цеце особенно разошлись, Эльса и оба ее сына вошли в мою палатку, бросились на пол и стали кататься на спине, чтобы раздавить своих мучителей. Они опрокинули две раскладушки, прислоненные к стене, Эльса улеглась на одну из них, Джеспэ — на вторую, а Гупа должен был довольствоваться брезентовым полом. Два льва, возлежащих на кроватях, не очень-то отвечали нашим представлениям о «естественной» жизни, но зрелище было потешное. Только Эльса-маленькая осталась снаружи. Она была все такой же дикаркой, ничто не могло заманить ее в палатку. Хоть за нее меня совесть не мучила.

В эту пору к нам повадился новый гость — красавица генетта, которая каждую ночь поедала остатки львиной трапезы. Эта маленькая зверюшка нисколько не пугалась, когда Джордж светил на нее фонариком. Она все больше осваивалась в лагере. Однажды ночью Джордж проснулся от стука упавших тарелок. Он посветил и увидел генетту в каком-нибудь метре от своей кровати. Она невозмутимо уписывала сыр и жареную цесарку — остатки его ужина. С каждым днем генетта смелела, однако она остерегалась появляться до того, как львы управятся со своим ужином.

Как-то, сидя на берегу вместе с Эльсой и львятами, я воспользовалась случаем получше рассмотреть Эльсины раны. Оказалось, что, несмотря на сульфаниламид, они еще не совсем зажили. Заодно я проверила ее зубы. Два клыка были сломаны. Еще в детстве, когда Эльса страдала от глистов, у нее появилась бороздка на зубах. По этой бороздке клыки и обломились. Конечно, главным ее оружием оставались когти, но отсутствие зубов, наверно, затрудняло охоту.

Когда стемнело, мы вернулись к палаткам. Весь вечер Эльса была чем-то обеспокоена и наконец вместе со львятами ушла в буш.

В полночь меня разбудило рычание львов. Шло ожесточенное сражение. После некоторого затишья звери схватились второй раз, потом третий. Какой-то лев жалобно заскулил, видно, ему крепко досталось. Я только надеялась, что это не Эльса! Вскоре кто-то из них пересек реку, и все стихло.

Едва рассвело, мы отправились к месту битвы и узнали следы свирепой львицы и ее супруга. Похоже, Эльса дала им отпор, когда они приблизились к лагерю. Шесть часов мы шли по отпечаткам ее лап. Они вели через реку до Пограничной гряды, где встречались со следами львят.

Мы проискали ее целый день и на закате дали сигнальный выстрел. Через некоторое время вдалеке послышался голос Эльсы, а затем она явилась сама в сопровождении Джеспэ.

Эльса сильно хромала, но бежала быстро и лишь раз-другой остановилась, чтобы поискать взглядом отставших детей. И Эльса, и Джеспэ радостно потерлись о наши ноги, показывая, как они рады встрече с нами. У нее на передней лапе была глубокая рана, из которой сочилась кровь. Надо поскорее идти в лагерь, чтобы заняться лечением.

До лагеря было далеко, а уже начинало темнеть. Многочисленные следы носорогов и буйволов убедительно говорили о том, что не стоит задерживаться, но, как ни поторапливал нас Джордж, приходилось останавливаться, потому что львята все время отставали. Только Джеспэ бегал взад и вперед, словно овчарка, сгоняющая стадо в кучу.

На сей раз мухи цеце были нашими союзниками. Эльса, которой они особенно докучали, старалась поближе держаться ко мне в надежде, что я буду их отгонять. Даже Джеспэ впервые обратился ко мне за помощью. Я уговаривала себя, что не должна ему помогать. Но как устоять, когда он терся шелковистым боком о мои ноги, прося избавить его от мучителей?

Эльса оставляла свои метки чуть не на каждом кусте. Неужели у нее снова любовь?

Совершенно обессиленные, мы наконец добрались до палаток. Эльса от еды отказалась. С крыши лендровера она смотрела, как львята рвут мясо, и временами пристально вглядывалась в темноту. Еще не было и девяти часов, когда она ушла из лагеря вместе со львятами. А около полуночи мы услышали зов льва на Больших скалах.

В последующие дни Эльса постоянно наведывалась в лагерь, позволяя мне лечить ее раны.

Поправившись, она вместе с детьми пошла охотиться с нами на крокодилов. И мы еще раз увидели, как львята по приказу Эльсы замирают на месте.

Эльса выследила антилопу, но той удалось уйти. Пока она подкрадывалась, львята лежали, словно окаменевшие. Зато потом они вдоволь поплескались в воде, полазили по деревьям. Вонзая когти в кору и подтягиваясь, они поднимались по стволу на три метра.

В этот раз мы наблюдали еще одно проявление природного чутья Эльсы. Львята играли в ста метрах от заводи, в которой обитал крокодил. Но почему-то Эльса считала его безопасным, может быть, знала, что он сыт. Во всяком случае, этот крокодил ее ничуть не беспокоил, хотя обычно Эльсу настораживала малейшая рябь на воде. Мы не раз примечали, что она делит игры на безопасные — например, когда Джордж и Джеспэ отнимали друг у друга мясо, и опасные — когда Джордж кидал в реку палку. В последнем случае она поспешно становилась между львятами и рекой — то ли чтобы не пустить их в воду, то ли чтобы успокоить их, мол, это всего-навсего палка, а не крокодилья морда.

12 августа, накануне моего отъезда в Найроби, Эльса и львята вечером очень рано покинули лагерь, и вскоре за рекой раздался голос льва. Утром Джордж прошел по его следам и рядом увидел отпечатки лап Эльсы и львят. Они направлялись к Пещерной гряде.

Недалеко от гряды в воздухе парили грифы. Джордж нашел остатки носорога, который был убит за несколько дней до того отравленными стрелами. Эта туша явно пришлась льву по вкусу.

18 августа я вернулась в лагерь. Когда мы ужинали поздно вечером, с реки донеслось рычание двух львов. Они приближались к лагерю. Оставив львят, Эльса побежала им навстречу. Возвратилась она через три четверти часа, но к этому времени львята ушли. Эльса забеспокоилась и принялась искать их.

Вдруг из-за кухни донеслось громовое рычание. Джордж посветил туда — в луче фонаря сверкнули львиные глаза.

Эльса стояла у палатки и угрожающе рычала. К счастью, в это время вернулись львята, и она быстро увела их с собой за реку.

Наконец все стихло, и мы легли спать. Но около половины второго Джорджа разбудил какой-то шум. Он включил фонарь и увидел, что метрах в тридцати от палатки сидит чужая львица. Она не торопясь встала. Джордж выстрелил в воздух, чтобы придать ей прыти. Тотчас же раздалось рычание еще одного льва. Около получаса они ворчали, рычали, фыркали, потом наконец убрались.

На следующий день Эльса пришла в лагерь поздно и легла отдыхать возле палаток. А Джеспэ был в ударе и принялся озорничать. Бутылки, тарелки, вилки, ножи посыпались со столов, ружья полетели на землю. Он таскал патронташи, хватал картонные коробки, гордо показывал их брату и сестре, затем рвал в клочья.

Утром против обыкновения семейство еще было в лагере. Наши бои на всякий случай не выходили из кухонной ограды, ожидая, когда львы удалятся. Видя, что те явно никуда не спешат, Джордж подошел к Эльсе, но она тут же свалила его на землю. Тогда он открыл калитку моей ограды, чтобы я попыталась уговорить Эльсу. Я позвала ее и вышла из-за ограды. Она медленно пошла мне навстречу, но ее прищуренные глаза заставили меня насторожиться. И я не зря опасалась. Когда между нами осталось метров десять, Эльса вдруг бросилась вперед, сбила меня с ног, уселась верхом и принялась меня лизать.

Она была очень ласкова, так что все это надо было принимать просто как утреннюю забаву. Но ведь Эльса отлично знала, что такая игра нам не нравится. Впервые после рождения львят она позволила себе сбить нас с ног.

Позднее она отвела львят к реке возле «кабинета». Мы тоже спустились туда. Джеспэ очень заинтересовало ружье Джорджа, он попытался стащить его, но вскоре понял, что из этого ничего не выйдет, хозяин был начеку. Тогда львенок решил усыпить его бдительность, притворившись, будто гоняется за братом и сестрой. Джеспэ удалось обмануть Джорджа. Только он отложил оружие, чтобы взять фотоаппарат, как львенок прыгнул на ружье и поволок его прочь. Начался поединок: кто кого перетянет. Эльса внимательно следила за ними, наконец пришла на помощь Джорджу. Она уселась на своего сына и заставила отпустить ружье. Но и после этого Эльса продолжала сидеть на Джеспэ. Мне даже стало страшно за него. Когда она наконец освободила львенка, он заметно присмирел и больше не трогал ружья, только бросал на него тоскливые взгляды, норовя сесть поближе. На всякий случай мать несколько раз ложилась между ним и ружьем.

Но вот она легла на спину и тихо мяукнула. Львята принялись сосать молоко. У нее был счастливый вид, а я удивлялась, как это они не причиняют ей боли своими острыми зубами? Идиллия была полная, а тут еще над нами пролетела райская мухоловка, щеголяя своим длинным белым хвостом… В этот день малышам исполнилось восемь месяцев, и у Эльсы были все основания гордиться ими.

Насосавшись молока, львята уснули, тогда Эльса встала, выгнула спину, сладко зевнула, подошла ко мне, лизнула и села рядом, обхватив лапой мое плечо. Потом она легла, положила голову мне на колени и уснула. Пока все отдыхали, Эльса-маленькая несла караул. За это время она дважды пыталась подкрасться к водяному козлу, но у нее ничего не вышло.

Когда мы легли спать, Эльса со львятами принялась за еду. До самого утра мы слышали, как они разгрызают кости. Видимо, семейство решило остаться на всю ночь в лагере и прикончить тушу. И весь следующий день они не отходили от палаток, а вечером до лагеря донесся голос отца. Наверное, из-за него Эльса и не хотела уходить из лагеря. Она пробыла с нами целых три дня.