Жизнь чудовищ в Средние века

О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЧУДОВИЩ И МЕСТАХ ИХ ОБИТАНИЯ

Как и ее средневековые аналоги, «Жизнь чудовищ в Средние века» создавалась не один день. Традиция собирания сведений о чудищах уходит корнями в глубокое прошлое, истоки следует искать еще в античной литературе. Без чудовищ не могло обойтись ни одно уважающее себя географическое сочинение: в крайнем случае следовало высказать свое, весьма скептическое суждение в их адрес. Со времен Геродота, ссылающегося на рассказ мореплавателя Скилака, только ленивый не писал о гигантских муравьях, добывающих золото. Флавий Арриан (95—175), автор исторической книги о походах Александра Великого, относит индийских муравьев, добывающих золото, к числу небылиц: «Не пишу ни о муравьях, добывающих золото для индов, ни о грифах, которые его стерегут. Все это россказни, созданные скорее для развлечения, чем с целью правдивого описания действительности, так же как и прочие нелепые басни об индах, которых никто не станет ни исследовать, ни опровергать» (Ариан. «Анабазис». V, 4, 7). Однако эти муравьи кочевали из одной энциклопедии в другую, обрастая все новыми и невероятными подробностями. Из латинских писателей автор «Хорографии» Помпоний Мела (I в. н. э.) первым сообщает о «муравьях размером с огромную собаку», которые наподобие грифов так сторожат добытое ими золото, что дотронуться до него означает подвергнуть себя смертельной опасности («Хорография». III, 62). Его современник Плиний отмечает, что «золото добывается в нашем мире, мы опускаем индийское, откапываемое муравьями, или у скифов — грифами, тремя способами» («Естественная история». XXXI, 66). Описывая самих муравьев, он рассказывает о том, как «они добывают золото из пещер земли в южном индийском царстве под названием Дарды. Их цвет — цвет желчи, размером они с египетских волков. То, что они добывают за зиму, сложенное у входа в их норы, инды похищают в пору летнего зноя, а они, раздраженные запахом, выскакивают наружу и тотчас разрывают на части пытающихся скрыться прочь на самых быстрых верблюдах. Подобная ловкость и дикость идут с любовью к золоту рука об руку», — завершает писатель («Естественная история». XI, 111). В VIII веке в «Космографии Этика» описывается, как странствующий философ вслед за Армянскими столпами «посетил ночью, взяв с собою факелы из страха перед драконами и страусами, находящиеся в отдалении от этих наиизвестнейших гор золотые хребты — место непрекращающегося бодрствования грифов и змей», а также «муравьев, обладающих стремительностью собак, кентавров и очень ядовитых ящериц».

Однако на заре Средневековья с муравьями произошел казус, в котором они сами в общем-то не виноваты. Писатель III в. н. э. Солин переработал труды Помпония Мелы и Плиния Старшего, превратив их в краткую книгу «О вещах достопримечательных». И вот, описывая побережье Нила, он говорит: «Сообщают, что там водятся муравьи размером с собак, которые своими лапами, наподобие львиных, добывают золотой песок и охраняют его, чтобы кто-нибудь не украл, а похитителей преследуют до тех пор, пока не уничтожат» («О вещах достопримечательных». 30, 23). Так с легкой руки Солина муравьи перебрались из Индии в Эфиопию. Путаница Индии и Эфиопии — история давняя. Считалось, что правый берег Нила, относящийся к Азии, каким-либо образом соединяется с Индией по ту сторону Красного моря. Возникли даже споры относительно того, сколько же на самом деле Индий или Эфиопий (последнюю решили отождествлять с Малой Индией). Формальная логика в подобных рассуждениях была. Прежде всего, и в Ниле, и в реках Индии водятся крокодилы — животные, с точки зрения обитателей Средиземноморья, исключительные (никто не знал, что в Австралии и Флориде обитают аллигаторы). Параллельно существовала проблема четырех райских рек Священного Писания. С Евфратом и Хиддеклем (Тигром) все понятно, но как быть с Тихоном и Фисоном? Поскольку на Востоке было еще три знаменитые реки: Нил, Ганг и Инд, — чем-то приходилось жертвовать.

О том, к чему приводила географическая путаница, в особенности если к уже существующим рекам добавляется загадочный Бриксон, можно судить по «Посланию индийского царя римскому императору» (в некоторых рукописях вместо Адриана адресатом становится Траян) — одному из самых занимательных произведений раннесредневековой литературы. О времени его создания можно судить исходя из того, что энциклопедист Исидор Севильский (ум. в 636 г.) скорее всего почерпнул из послания некоторые сведения для своей «Книги этимологий». Это произведение уже своим происхождением тесно связано с ранними версиями «Романа об Александре Македонском», а имя индийского царя Фарасмана скорее всего восходит к имени противника или союзника Александра — индийского царя Пора (над трансформацией потрудилось не одно поколение переписчиков). Описанные в «Послании Фарасмана» существа позднее заняли свое место в рассказах об индийском походе Александра Великого, дополняя сведения, утерянные при переводе с греческого на латынь. «Послание» — текст, не отличающийся особыми изысками стиля или внятностью, скорее наоборот. Переписывавшие его люди, в свою очередь, кое-что и кое-как изменяли, смысл иногда терялся, зато повествование приобретало черты еще более удивительные. Сохранилось по крайней мере четыре версии «Послания Фарасмана», в том числе та, которую Гервазий Тильсберийский, собиратель историй необычайных и невероятных, включил в состав своего сочинения «Императорские досуги». География «Послания» настолько фантастична, что многие названия уже не опознать, до такой степени они были изменены монахами-переписчиками. (Все сохранившиеся списки латинских версий и переволов «Послания» (на древнеанглийский и старофранцузский языки) различаются между собой настолько, что восстановить единый текст вряд ли представляется возможным. Мы следовали той версии «Послания», которая сохранилась в манускрипте IX–X веков, находящемся ныне в Париже, в Национальной библиотеке Франции (Nouvelle acquisitions latine № 1065), курсивом выделены фрагменты, отсутствующие в этой рукописи, зато известные благодаря списку, хранившемуся в городе Страсбурге и сгоревшему в 1870 году (к счастью, его успели опубликовать до пожара). Именно в таком виде «Послание» в наибольшей степени раскрывает свое содержание перед читателем). Представления автора «Послания» очень трудно соотнести с любой географической картой: попробуйте проследить путь вдоль Нила и разобраться, что окажется по правую руку, а что — по левую.

Без карты во всех географических хитросплетениях не разберешься. Удивительная особенность средневековых карт мира в том, что они в первую очередь описательны. Опираясь на ту же самую энциклопедическую традицию, где муравьи затерялись между Индией и Эфиопией, средневековые картографы расстилали на полу большую бычью шкуру и пытались изобразить то, что можно считать образом мира. Основным источником их вдохновения было сочинение писателя Гонория Августодонского (или Отенского), уроженца Германии, который провел наиболее плодотворную часть своей жизни в Англии, в Кентербери, а на старости лет обосновался на юге своей родины. Энциклопедию, получившую название «Образ мира», Гонорий писал и переделывал долго, на протяжении трех десятилетий — с 1110 по 1139 год. В XIII веке «Образ мира» лег в основу двух наиболее известных карт — Херефордской и Эбсторфской. На этих картах нет меридианов и параллелей, мир, согласно представлениям Средневековья, круглый и ориентирован востоком кверху. Правда, при перенесении повествовательного материала на поверхность случались казусы. Так, рисовальщик, взявшийся за создание Херефордской карты, не слишком ориентировался в пространстве, поэтому северный материк подписал «Африка», а южный — «Европа». Он поселил в Европу обезьяну, скорпиона и пеликана, а потом одумался и все остальное сделал правильно, но стирать нарисованных по ошибке животных не стал.

Неразбериха преследовала чудовищ с самого начала. Собрав сведения о невероятных существах и необычных людях, выдающийся ученый Плиний Старший ссылается на Гомера, Аристея, Геродота, Евдокса (IV в. до н. э.), Исигона Никейского (III в. до н. э.), Филарха (272–220 до н. э.), Кратеса Пергамского (II в. до н. э.), Агафархида Книдского (II в. до н. э.), Аполлонида (I в. до н. э.), соратников Александра Македонского: Онесикрита, Клитарха, Бэтона и Диогнета, писателей Ктесия и Мегасфена, философов Аристотеля и Цицерона (надо обладать изрядными познаниями, чтобы не заблудиться в этом списке). И вот во II веке нашей эры писатель Авл Гелий, возвращаясь из Греции в Италию, покупает свиток с книгами о чудесах: Аристея, Исигона, Ктесия и других. Поскольку каждое свидетельство об этих утерянных трудах на вес золота, ученые пытались обнаружить в рассказе Авла Гелия хоть одну оригинальную деталь, но тщетно — все, что мог, он переписал из книги Плиния, причем слово в слово, хотя сам заявляет, что сделал выписки и включил их в свои заметки. Остается вопрос, а был ли свиток на самом деле? Свод сведений, над которым поработал Плиний, или пересказ, сделанный Авлом Гелием, вдохновили Августина Блаженного на рассуждения о чудовищах, которыми открывается эта книга. Обнаружить непосредственный источник Августина сложно, поскольку все авторы говорят об одних и тех же существах и завершают свои рассуждения отступлением о гермафродитах. Так или иначе, обстоятельность одного, тщеславие другого и авторитет третьего обеспечили чудовищам место в культуре Средневековья. Все, что Плиний собрал по крохам из сочинений различных авторов, на протяжении полутора тысячелетий рассматривалось, изучалось, систематизировалось и размещалось по пространству географической карты — описательной, как то «Образ мира» Гонория Августодонского, или рисованной, и по сей день висящей в Херефордском соборе (другая «крупноформатная» карта мира, хранившаяся в Эбсторфе, погибла). В XIV веке составитель объемистого «Полихроникона» Ранульф Хигден иллюстрирует свою карту мира всеми надлежащими и необходимыми чудищами. С течением времени и о муравьях не забывали. Оже Жизлен де Бусбек — имперский посол в 1554–1562 годах при дворе константинопольского султана — рассказывает, что среди прочих подарков, доставлявшихся из Персии, встречались «и животные необычных видов, в том числе, насколько мы помним, говорилось о привезенных индийских муравьях размером со среднюю собаку, не в меру кусачих и свирепых».