По-моему, читать этот рассказ очень приятно. Испытываешь чувство глубокого удовлетворения — оказывается, и у них такой же бардак!
Это произошло в конце апреля, где-то около полуночи, когда оба друга готовились к выпускным экзаменам.
Марк Москович, известный под прозвищем Марк-Монах, и Мицуи Минимата делили комнату над одной из самых захудалых лавок для наркоманов в Беркли, неподалеку от университета. Мицуи упрямо шел вперед к намеченной цели — докторской степени по электронике; Марк защищался по логике. Немногие их знакомые уверяли впоследствии, что идею наверняка навеяли странные ароматы, поднимавшиеся в комнату из лавчонки.
Благодаря обильному волосяному покрову и густым нависшим бровям Марк смахивал на питекантропа, но этот книжный червь был на удивление робок и нелюдим. Мицуи являлся полной его противоположностью — миниатюрный, постоянно улыбающийся, чрезвычайно вежливый и разговорчивый собеседник. Если Марк обычно сидел, скорбно нахмурившись, то Мицуи носился по комнате подобно возбужденному электрону.
Он как раз снял со стола тяжеленный том по электронике и на заплетающихся ногах направился к креслу, но споткнулся о коврик и полетел на пол. Грохот заставил очнуться погруженного в раздумья Марка, и его остекленелые глаза постепенно приобрели осмысленное выражение. Мицуи медленно сел и затряс головой, а Марк оторвал тело от застонавшего дивана, служившего ему троном, одной рукой подхватил маленького японца, второй — огромный фолиант и благополучно доставил обоих в кресло.
— Тысячекратно тебя благодарю, — молвил Мицуи и резко втянул в себя воздух, тем самым показывая, что он недостоин доброты своего друга.
— Выбирай книги себе по размеру, — посоветовал Марк. В его устах эта реплика звучала едкой остротой.
Мицуи пожал плечами.
— Мне по размеру книг нет. Во всяком случае, по электронике. Они все весят с тонну.
Марк бросил взгляд на объемистый том.
— Не понимаю, почему книги до сих пор печатают на бумаге. Разве электроны не легче?
— И дешевле к тому же.
— Гм-м, — сказал Марк.
— Гм-м, — сказал Мицуи.
Больше они об этой идее не говорили. По крайней мере друг с другом. Через месяц оба защитились, и каждый пошел своей дорогой.
Джин Рокмор растерянно смотрел на заросшего до бровей молодого человека, сидящего у него в кабинете. «Марк М. Москович, доктор философии» — гласила визитная карточка посетителя. И больше ничего — ни телефона, ни адреса. Рокмор попытался занять гостя ни к чему не обязывающим разговором, а сам исподтишка наблюдал за ним. Больше всего молодой человек походил на воспитанника борцовской школы, несмотря на костюм-тройку и старомодный галстук. А может, и напротив, именно благодаря им — одежда была словно с чужого плеча, и гость чувствовал себя в ней явно неловко.
Несколько минут Рокмор болтал о погоде, об ужасном городском транспорте, о разгуле бандитизма на улицах Манхэттена… Посетитель лишь изредка хмыкал в ответ.
«За что? — внутренне стенал Рокмор. — Почему все эти психи валятся на меня? В конце концов, я уже вице-президент! Я должен заключать торговые сделки и ужинать со знаменитыми писателями. Отец Шарлей мог бы по крайней мере поручить мне рекламу… А вместо этого я должен сидеть здесь и ублажать бессловесных образин!»
Рокмор, походивший на хориста из бродвейского мюзикла (кем он в прошлом и был), пригладил редеющие светлые волосы и наконец спросил:
— Ну-с, так о чем вы хотели со мной побеседовать, мистер Мос… простите, доктор Москович?
— Об электронных книгах, — сказал Марк.
— Об электронных книгах? — переспросил Рокмор.
— Угу, — кивнул Марк.
Следующие три часа говорил только он.
Мицуи обошелся практически без слов, а если и говорил, то, разумеется, на японском — языке простом и одновременно емком. Большую часть времени он сидел рядом с вице-президентом по новой технике электротехнической и судостроительной фирмы «Канагава», склонившись над карманным компьютером. Вице-президент широко улыбался и радостно кивал, глядя на крохотный экранчик со светящимися цифрами.
Роберт Эммет Липтон, президент «Хубрис-Букс» — подразделения фирмы «Веселые игры», которая являлась филиалом компании «Ритуальные услуги», которая, в свою очередь, являлась собственностью «Эмпайр-стэйт-банка» (и, по слухам, мафии), — не мог поверить собственным ушам.
— Электронные книги?!
При этом Липтон нежно улыбался зятю. С Рокмором нельзя было вести себя резко — он просто начинал плакать и бежал домой к Шарлей, а та потом звонила матери и жаловалась на бессердечного отца, избравшего объектом своей грубости такую тонкую натуру, как Джин.
Поэтому президент «Хубрис-Букс» медленно покачивался в большом кожаном кресле и, напустив на себя заинтересованный вид, слушал очередные бредни зятя. Липтон вздохнул про себя, вспомнив, как Рокмор предложил редакционной коллегии прекратить печатать вяло покупаемые книги и выпускать одни бестселлеры. Тогда Рокмор только-только закончил летние управленческие курсы в Гарварде. Десять лет спустя он разбирался в издательском деле на том же уровне. Но Шарлей была с ним счастлива, а значит, была счастлива мать Шарлей, и потому Липтон позволял Рокмору строить из себя руководителя.
— Таким образом, — продолжал Рокмор, — удастся сделать ее не больше книги. Экран такой книги будет размером со страницу и сможет показывать страницу текста или цветных иллюстраций.
— Ты представляешь, во что обойдется цветоделение? — перебил Липтон, но тут же пожалел о своей грубости и потянулся к полке с бумажными салфетками.
Однако Рокмор против обыкновения не ударился в слезы, а самодовольно ухмыльнулся.
— Никакого цветоделения, папа. Чистая электроника.
— Никакого цветоделения? — ошарашенно повторил Липтон.
— Да. Вообще не надо типографий. И бумаги не надо. Это все равно что держать в ладони телевизор размером с… э-э… ладонь.
— Не надо типографий? — слабо прозвучал голос Липтона. — Не надо бумаги?
— Все делает электроника. Компьютеры.
В голове Липтона царило полное смятение. Месячные расходы на производство… Точные суммы стерлись из памяти, но они просто чудовищны — и в основном из-за транспортировки тонн бумаги от фабрик до типографий, от типографий к складам, от складов к оптовикам, от оптовиков…
Он решительно выпрямился в кресле.
— Так, говоришь, бумага не нужна?
Мицуи низко поклонился президенту «Канагавы». Благородный старец с густыми серебристыми волосами, в глазах которого все еще светилась напряженная работа мысли, сидел на мягком обитом полу в великолепном темно-синем кимоно. Он чуть заметно кивнул молодому инженеру и вице-президенту по новой технике, одетым в западные деловые костюмы, и коротким жестом велел им садиться. Долгие секунды стояла тишина, пока любимица главы фирмы, девушка умопомрачительной хрупкости и красоты, ставила миниатюрные чашечки и наливала чай.
По знаку вице-президента Мицуи достал из внутреннего кармана пиджака изящный пакет в дорогой золотистой обертке, перевязанный шелковой лентой цвета президентского кимоно, и, склонив голову, протянул его старику. Тонкая улыбка скользнула по суровому лицу главы фирмы. Как было известно, он по-детски любил принимать подарки. Очень осторожно президент развязал ленту, развернул бумагу и выбрал из коробки предмет величиной с маленькую книгу. Большую часть его поверхности занимал экран с тремя кнопками внизу.
Старик вопросительно поднял кустистые брови. Вице-президент указал, что надо нажать на первую, ярко-зеленую. Экран высветил список названий, среди них — все бестселлеры месяца. Повинуясь нажатию кнопки, меньше чем за минуту экран показал первые страницы полудюжины книг.
Широкая улыбка легла на лицо президента. Он повернулся к Мицуи, вытянул правую руку и сжал плечо молодого инженера, словно отец, преисполненный гордости за подающего надежды отпрыска.
Липтон сидел во главе стола в конференц-зале. Вокруг него располагались вице-президенты: Редакторат, Производство, Реклама, Сбыт, Авторские права, Юридический, Финансы, Кадры. И зять. Впервые за десять лет, которые Рокмор был женат на его дочери, Липтон смотрел на зятя с приязнью.
— Господа, — начал президент «Хубрис-Букс», как обычно елейно кивнул Редакторату и Авторским правам, — и дамы…
Все пришли в замешательство, когда он предоставил слово Рокмору, и были просто потрясены, когда за пятнадцать минут изложения идеи бывший хорист ни разу не сбился. Впервые Липтон попросил своего зятя выступить на совете директоров, и уж безусловно впервые Рокмор говорил что-то осмысленное.
Впрочем, так ли? Никто не хотел высказываться первым. С одной стороны, Рокмор вел себя уверенно, но, с другой стороны, это могло оказаться ловушкой. Возможно, Липтон в конце концов все-таки решил вышвырнуть зятя из совета директоров.
Молчание тянулось до неприличия долго. Наконец Редакторат не выдержала.
— Опять бездушная техника, — сказала она, машинально теребя галстук блузки. — Достаточно было компьютеризации делопроизводства. Мои люди привыкали неделями! Некоторые до сих пор в растерянности.
— Тогда гоните их! — рявкнул Липтон. — Мы не позволим стоять на пути прогресса! Будущее за новой технологией, я убежден в этом.
По комнате пронесся едва слышный вздох облегчения. Теперь все знали точку зрения шефа; теперь все знали, что нужно говорить.
— Технология, разумеется, имеет большое значение, — отступила Редакторат, — но я не представляю, как электронное устройство может заменить книгу. Холодное, металлическое… Машина. А книга — это уют, это что-то согревающее и дружелюбное, это прикосновение бумаги…
— Которая чертовски дорого стоит! — перебил Липтон.
Финансы подхватил идею с быстротой электронного калькулятора.
— Вам известно, во сколько каждый месяц обходится компании бумага?
— Ну, я…
Редакторат поняла, что ей уготована роль жертвенного агнца. Она смутилась и, покраснев, замолчала.
— Какова ожидаемая цена новой книги? — поинтересовался Сбыт.
Липтон пожал плечами.
— Доллар? Два?
— Специалисты, с которыми я консультировался, — подал голос с дальнего конца стола Рокмор, — считают, что цены на электронные книги можно будет ставить не выше доллара.
— Вместо пятнадцати или двадцати, — заметил Липтон, — на издания в твердом переплете.
— Меньше доллара? — Сбыт выглядел ошеломленным. — Мы продадим их миллиарды!
— Мы в состоянии уничтожить конкурентов — издателей дешевых книг, — радостно добавил Липтон.
— Но это лишит нас основного источника доходов! — вскричала Авторские права.
— Останется продажа за рубеж, — напомнил Липтон, — а также теле- и киносценарии.
— Насчет телевидения не уверен, — вставил Юридический. — В конце концов, мы показываем текст, по сути, на телеэкране, и нас могут обвинить в нарушении…
Обсуждение затянулось. Принесли бутерброды и кофе. Совет директоров продолжался весь рабочий день.
В портовом городе Намацу, неподалеку от заснеженной вершины священной Фудзиямы, «Канагава Индастриз» развернула срочные работы по переводу одного из своих заводов на выпуск электронной книги Мицуи Миниматы. Самому Мицуи предоставили должность советника главного инженера. Его шестьсот подчиненных (пятьсот восемьдесят восемь из них — роботы) трудились добросовестно и эффективно, перестраивая производство с изготовления навигационных компьютеров на новое изделие.
Редакторат потягивала «Кровавую Мэри», а Права смотрела в окно ресторана на грохочущую манхэттенскую улицу. Даже в обеденное время ресторанчик пустовал — издательское дело давно находилось в полосе штиля. Учтивые официантки с зачесанными назад волосами и европейским акцентом заботливо обхаживали каждого клиента, надеясь обеспечить чаевые качеством обслуживания, раз их не гарантировало количество посетителей.
Авторские права — платиновая блондинка бальзаковского возраста — пришла в «Хубрис-Букс» юной мечтательной девушкой, лелея надежды на романтическую карьеру в литературном мире. Самый романтический момент в ее жизни настал, когда на франкфуртской книжной ярмарке ее соблазнил представитель французского издательства, тем самым обеспечив себе выгодную сделку.
— Книги должны быть сделаны из бумаги, — сказала она, вяло помешивая соломинкой кампари с содовой, — а не из всякой электронной всячины.
За двенадцать лет жизни в Нью-Йорке, куда Редакторат приехала из Канзаса, она работала у шести издателей. Почему-то всякий раз, когда итоги ее деятельности становились известны правлению, ей предлагали искать новое место. Но в Нью-Йорке хватало издателей, руководствующихся нехитрым принципом: увольнять редактора, чья продукция не расходилась, и брать другого, уволенного конкурентом по той же причине.
— Я тоже так думаю, — проговорила она. Ее язык чуть заплетался, крашеные рыжие волосы были растрепаны. Она допивала уже третий коктейль, а обед еще не заказывала.
— Обожаю сидеть, свернувшись калачиком в кресле, с книжкой на коленях, — поделилась Права.
— Книги должны быть сделаны из бумаги, — с убеждением произнесла Редакторат. — Должны иметь страницы, которые можно переворачивать.
Права безрадостно кивнула.
— Я сказала это Производству, и знаешь, что он ответил?
— Нет. Что?
— Он заявил, что я ошибаюсь. Что книги должны быть сделаны из сырой глины с оттиснутыми на ней клинообразными черточками.
Глаза Редактората наполнились слезами.
— Это конец. Не успеешь опомниться, как нас всех заменят роботами.
Главный инженер расхаживал взад-вперед, сцепив руки за спиной, а двое техников лихорадочно трудились над роботом. Весь сборочный цех замер, механизмы остановились. Белые халаты техников, гордящихся своей способностью поддерживать машины в безупречном состоянии, пестрели пятнами от масла и пота.
Главный инженер — в золотистом халате и пластиковой кепочке — попеременно бросал яростные взгляды на техников и на огромные электронные часы, занимавшие дальнюю стену сборочного цеха. За застекленным балконом над часами виднелось нетерпеливое лицо Мицуи Миниматы, пристально наблюдавшего за происходящим внизу.
Ликующий крик одного из техников заставил главного инженера круто повернуться. Осторожно зажав между большим и указательным пальцами кристаллик микросхемы, техник сделал два шага вперед и протянул злосчастную деталь главному инженеру. Казалось невероятным, что эта песчинка, выглядевшая на ладони смехотворно незначительной, вызвала неисправность робота и погубила целый рабочий день. Главный инженер вздохнул про себя и решил, что вечером, расслабившись в горячей ванне, непременно надо будет сочинить танку о том, как мелочь может повлечь за собой большую беду.
Младший техник тем временем метнулся к автоматическому доставщику запчастей, набрал код микросхемы и прибежал с новой деталью. Старший техник быстро установил ее, закрыл ремонтную панель робота и поклонился главному инженеру. Тот нехотя выразил одобрение. Младший техник тоже поклонился и испросил разрешения включить робота. Робот ожил и тоже поклонился главному инженеру. Только после этого производство возобновилось.
Торговый директор «Хубрис-Букс», разговаривая с ответственным за сбыт по западному региону, задумчиво потер подбородок.
— Но если они займутся исключительно этими электронными финтифлюшками, — возмущался его собеседник, — то обойдут оптовиков и даже розницу, Господи помилуй! Маленькие компьютерные диски будут продавать непосредственно клиенту! По почте!
— И по телефону, — устало добавил директор. — Поговаривают о полной компьютеризации.
— А как же мы?
— А нас на свалку, дружище. Прямехонько на свалку.
Роберт Эммет Липтон не часто нервничал. По своему служебному положению он привык заставлять нервничать других, а не трястись самому. С другой стороны, к Главному Управляющему «Ритуальных услуг» вызывали не часто. На лбу Липтона выступила испарина, пока секретарь вела его по тихим, прохладным, устланным коврами коридорам к личному кабинету ГУ.
Да, это не приглашение на беседу к напыщенному ослу, возглавляющему «Веселые игры»; с ним Липтон знал, как обходиться. Совсем другое дело — ГУ. Он обладал реальной властью.
Секретарь была высокой, изящной, испепеляющей красоты женщиной — из тех, кто может выйти замуж за миллионера и походя уничтожить его. В самых глубоких закоулках сознания Липтона мелькнула мысль, какое огромное удовольствие быть уничтоженным подобным созданием.
Секретарь распахнула дверь с табличкой «Александр Гамильтон Старк, Главный Управляющий» и улыбнулась. В ее улыбке Липтон уловил легчайший налет грусти, словно она уже не надеялась увидеть его вновь — живым.
— Благодарю, — выдавил Липтон и ступил в апартаменты ГУ.
Необъятное, убранное коврами помещение было украшено восточными сокровищами — тиковыми, эбеновыми, медными, серебряными и золотыми. Далеко-далеко напротив входа за широким массивным девственно-чистым столом из розового дерева и хрома восседал ГУ. Чувствуя себя маленьким и беспомощным, этаким пигмеем, призванным к трону властелина, Липтон шел через огромную комнату, словно продираясь свинцовыми ногами сквозь густой ворс.
ГУ был дряблым, безволосым, сморщенным стариком, настоящим скелетом, скрючившимся в кожаном кресле, в котором он казался еще меньше. В первую очередь ошеломленному Липтону почему-то вспомнилась черепаха с безжизненными стеклянными глазами. Затем президент «Хубрис-Букс» внезапно осознал, что в комнате находится и третий человек: у стола сидел смуглый, довольно молодой мужчина в шелковистом костюме европейского покроя.
Липтон приблизился к столу. Так как стула не было, он остался стоять.
— Мистер Старк, я счастлив, что вы предоставили мне возможность доложить о проекте создания электронной книги лично вам.
— Говорите громче, — произнес молодой человек. — У него садятся батарейки.
Липтон полуобернулся.
— Простите, а вы?..
— Секретарь и телохранитель мистера Старка. Мы слышали, что «Хубрис-Букс» по уши увяз в этой электронной затее.
— Я бы… — Липтон замолчал, повернулся к ГУ и громко сказал: — Я бы сформулировал иначе: мы ведем крайне сложную разработку.
— Не бросайте корабля, — пробормотал ГУ.
— Не собираемся, сэр, — заверил Липтон. — Мы действительно столкнулись с определенными трудностями, но упорно их преодолеваем.
— Я еще не начал сражаться! — сказал ГУ.
Липтон почувствовал легкую растерянность.
— По сообщениям наших источников, — заметил телохранитель, — моральный дух в «Хубрис-Букс» упал. Как и доходы.
— Мы сейчас переживаем период адаптации, верно…
— Миллионы на оборону, — пропищал дрожащий старческий голос, — но ни гроша на дань!
— Простите? — ошарашенно произнес Липтон. На что намекает Управляющий?
— Вы можете вылететь в трубу, — обвинил телохранитель.
Липтон ощутил, как на верхней губе выступил пот.
— Проект очень сложен. Мы сотрудничаем с одной из лучших отечественных электронных фирм в целях создания революционно нового продукта, который перевернет книгоиздательское дело. Верно, трудности есть — как чисто технические, так и психологического характера. Однако…
— Мы встретили врага, — прокаркал ГУ, — и он повержен!
— Я не хочу быть излишне критичным, — сказал секретарь-телохранитель с ухмылкой, которая перечеркивала его слова, — но вы довели компанию до угрожающего положения: себестоимость выросла, реализация упала, а доходов и не видать.
— Послушайте! — Помимо воли Липтона в его голос вкрались молящие нотки. — Электронная книга уничтожит издательский бизнес как таковой. Мы сможем выпускать продукцию по смехотворной цене и продавать ее непосредственно читателю! Объем торговли в первый же год возрастет троекратно, а прибыль…
— Пятьдесят четыре сорок или в драку! — прокудахтал ГУ.
— Что? — вырвалось у Липтона.
Усмешка охранника стала откровенно циничной.
— Мы знакомы с вашими расчетами. Но все они базируются на том предположении, что электронную книгу вы выбросите на рынок к следующему году. Нам кажется это невыполнимым, особенно при нынешних темпах.
— Как я говорил, у нас были трудности! — Липтона охватило отчаяние. — Сперва мы привлекли электронщиков из «Ритуальных», но те с треском провалились — произвели чудовище, весившее семнадцать фунтов и через раз не работавшее.
ГУ покачал головой.
— Я жалею лишь, что у меня всего одна жизнь, которую можно положить на алтарь отечества.
Подавив стремление с криком убежать из комнаты, Липтон упрямо гнул свое.
— Теперь мы работаем с калифорнийской фирмой, и по крайней мере с электронной частью все в порядке. Но они испытывают дефицит составляющих. Из-за забастовки водителей грузовиков в Техасе срывается подвоз интегральных микросхем.
— А пока ваш товарооборот резко падает.
— Сейчас плохие времена для всего издательского дела.
Телохранитель слегка поднял темные брови.
— До нас доходят жалобы даже из высших эшелонов.
— Эти болваны не видят дальше собственного носа! — взорвался Липтон. — Боятся, что электронная книга лишит их работы.
— В ваших выкладках предполагается ликвидация их мест, не так ли?
— Разумеется!
Внезапно прозвучал скорбный дребезжащий голос ГУ:
— И мы, оставшиеся в живых, обязаны продолжить дело павших… — Старик сбился на неразборчивое бормотание, затем отчетливо закончил: — Чтобы смерть их не пропала втуне.
Словно Управляющего вовсе не было в комнате или по крайней мере на этом уровне реальности, телохранитель пустился в детальный анализ разработки электронной книги, причем именовал ее не иначе как «проект Липтона».
Президент «Хубрис-Букс» чувствовал, что пот течет уже по ребрам; его руки тряслись. Стоя на дрожащих ногах, он отчаянно защищал каждый вложенный доллар.
Наконец телохранитель повернулся к ГУ, последний час сидевшему беззвучно и недвижно.
— Таково положение, сэр. Потенциал немалой прибыли, безусловно, налицо, однако при таких темпах стоимость проекта потянет вниз декларацию доходов всей корпорации.
ГУ сгорбился в гигантском кресле, медленно мигая водянистыми глазами.
— С другой стороны, — продолжал телохранитель, — все эти потери намного улучшат нашу налоговую ситуацию. Если мы не оставим проект, впереди по меньшей мере три года спокойной жизни.
Липтон хотел возмутиться, доказать, что электронная книга — отнюдь не хитрая уловка для уклонения от налогов, но голос ему отказал.
— Каково ваше решение, сэр? — спросил телохранитель.
ГУ оторвал от стола дряблую руку и медленно сжал ее в кулак.
— К черту торпеды! Вперед на всех парах!
Мицуи Минимата затаил дыхание. В самых смелых своих мечтах он не мог себе представить, что когда-нибудь встретится с Императором лицом к лицу, в императорском дворце. И все же вот он стоит, коленопреклоненный, на шелковом коврике, на расстоянии вытянутой руки от Его Божественного Высочества.
Рядом с Мицуи, тоже на коленях, робко потупив глаза, находились глава «Канагава Индастриз», вице-президент по новой технике и главный инженер завода в Номацу. Все были одеты в церемониальные кимоно бесподобной красоты — Мицуи не верилось, что такое чудо создано человеческими руками.
Императора, разумеется, окружали роботы — смертным не подобает касаться божественной особы. Кроме того, позволив роботам прислуживать себе, он подал японскому народу пример, как подобные устройства должны войти во все сферы жизни.
Дрожащими пальцами Мицуи вложил первый промышленный образец книги в металлическую длань робота, стоявшего между ним и Императором. Робот с тихим шелестом повернулся и протянул дар Императору.
Император внимательно посмотрел через очки на маленький электронный прибор и взял его в руку. Ему, естественно, объяснили, как пользоваться книгой. Но на секунду Мицуи ужаснулся, что по какой-либо причине объяснения окажется недостаточно и Император ощутит неловкость, не сумев заставить книгу работать. В таком случае единственным выходом для изобретателя, разумеется, будет харакири.
После невыносимо долгого изучения нового предмета Император нажал на зеленую кнопку. Мицуи знал, что появится на экране: перечень всех книг и статей, написанных самим Императором по морской биологии.
Божественное лицо расплылось в счастливой улыбке. Улыбка ширилась по мере того, как Император одну за другой вызывал страницы своих работ. Он засмеялся от удовольствия, и Мицуи понял, что в бренной жизни нет высшей награды.
Марк Москович сердито мерил шагами свою однокомнатную квартирку и спорил с изображением адвоката на телефонном экране.
— Это просто грабеж! Меня лишают моего собственного изобретения! — кричал он.
Адвокат, в печальных глазах которого светилась безмерная усталость от окружающего мира, ответил:
— Приняв деньги, Марк, вы продали им права.
— Но они его губят! Три года — и нет даже работающей модели, весящей меньше десяти фунтов!
— Вы тут ничего не сделаете, — терпеливо повторил адвокат. — Это их игра.
— Идея-то моя, мое изобретение!
Адвокат пожал плечами.
— Знаете, что я думаю? — прорычал Марк, подскочив к экрану и едва не касаясь его носом. — Я думаю, в «Хубрис-Букс» вовсе не желают успеха проекту. Я думаю, они тянут специально, чтобы ославить идею и добиться того, чтобы ею никто больше не заинтересовался!
— Глупо, — возразил адвокат. — Зачем…
— Глупо? — взревел Марк. — А в прошлом году, когда они стремились, чтобы экран на ощупь напоминал бумагу? А та бредовая затея с сотней экранчиков, которые можно переворачивать, как страницы? Глупо?! Да они спятили!
После часа безрезультатного спора Марк в ярости и отчаянии выключил телефон. Он сидел, снедаемый желчной злобой, в своей однокомнатной квартирке, пока полуденное солнце не скатилось к горизонту.
Только тогда он вспомнил, что толкнуло его позвонить адвокату: посылка из Токио, от Мицуи. Когда ее принесли, Марк направился к телефону выяснить, как продвигается его дело против «Хубрис-Букс». Ответ, разумеется, был «никак».
Добредя до стола, Марк с обреченным видом вскрыл пакет — так осторожно, будто ожидал увидеть новорожденного котенка.
Новорожденный там был. Маленький электронный прибор, как и боялся Марк. Ни записки, ни карточки — ничего, кроме самой электронной книги.
Марк взвесил ее на ладони левой руки — чуть больше фунта, прикинул он. Под экраном располагались три кнопки, помеченные арабскими цифрами и японскими иероглифами. Он прикоснулся к зеленой, с цифрой «1».
На экране появилось улыбающееся — нет, сияющее! — лицо Мицуи. Замигала оранжевая кнопка с цифрой «2». Марк коснулся ее.
На экране появилось аккуратно отпечатанное письмо.
«Дорогой Марк!
Прими, пожалуйста, этот скромный подарок в знак моего глубокого дружеского чувства. Через несколько дней ваши средства массовой информации наполнятся сообщениями о революционно новом продукте „Канагавы“ — электронной книге. И каждому встречному репортеру я буду говорить, что идея в такой же степени твоя, как и моя.
Ты, вероятно, знаешь, что торговые соглашения между нашими странами не позволяют Японии продавать электронные книги в США. Тем не менее никто не запрещал „Канагаве“ открыть в Америке филиал. Не откажешься ли ты возглавить отдел науки в этой новой компании, таким образом помогая распространять электронную книгу на американском рынке?
Прошу позвонить мне при первой возможности…»
Дальше Марк не дочитал. Он рванулся к телефону, даже не поинтересовавшись, сколько времени сейчас в Японии. Мицуи, как выяснилось, пришлось прервать трапезу, но бывшие однокашники долго и счастливо болтали, и Марк согласился стать вице-президентом по новой технике американского филиала «Канагавы».
Виктор Гюго был прав, говоря, что никакая армия не в силах противостоять идее, время которой пришло. Но если вы тупоголовы, и время, и идея могут пролететь незаметно.