Журавленко и мы

Глава шестая. В комнате Ивана Журавленко

Закрыв окно, Журавленко повернулся к ребятам и с удовлетворением сказал:

— Хороший сегодня день!

Маринка смотрела на него и молчала. На него кричат, над ним смеются, на него хотят жаловаться в милицию, а он говорит: «Хороший день!»

Маринка не могла понять, что он за человек и как к нему относиться.

А он пытливо взглянул на Маринку, наверно тоже для того, чтобы понять, как к ней относиться, и всё в его лице улыбнулось, словно умыло его улыбкой.

— Да… — сказал он, — таких помощниц у меня ещё не было. Как тебя зовут?

Маринке не хотелось говорить, что она не помогала, что она только стояла у окна, волновалась и ждала. Волнуясь и сейчас, она ответила:

— Меня зовут Шевелёва Марина.

— Красиво зовут. А тебя? — спросил он у Лёвы.

Но Лёва не слышал. Он стоял уже посреди комнаты, удивлённый, сбитый с толку, и поворачивался, как глобус вокруг своей оси.

Что это была за комната!

На большом, красивом письменном столе лежали аккуратно нарезанные кусочки металла, гайки, пружинки, угольники. К столу были прилажены тиски и какой-то прибор. Из выдвинутого ящика торчали инструменты и огромные ножницы, каких Лёва никогда и не видел.

У стола стоял чан с водой, и от неё шёл пар.

Одна стена была увешана большими чертежами. Что́ на этих чертежах, — Лёва понять не мог. Что-то похожее на гармошки или на баяны… Под чертежами стояли раскладушка, радиоприёмник и проигрыватель.

Во всю ширину второй стены шли книжные полки. Книги на них не помещались и громоздились сверху высокими стопками, очень ровно сложенными.

Один угол занимал какой-то предмет невиданной формы, старательно обёрнутый бумагой. Он выглядел таинственно.

Но самое удивительное было в другом углу. Там стояла железная решётчатая башня. У пола она была шире, кверху суживалась и почти что упиралась в потолок.

Маринка тоже увидела башню и смотрела то на неё, то на Журавленко.

Лёва хотел спросить: как эта башня очутилась в комнате? Зачем? И кто такую замечательную башню сделал?

Но Журавленко сам подошёл и спросил:

— Нравится?.. — Он быстро оглядел свою комнату и вздохнул. — Простите, сегодня у меня беспорядок, а он — настоящий вор.

— Кто? Беспорядок? Он ведь неодушевлённый, — хвастнула знаниями Маринка, — а вор — существительное одушевлённое. Думаете, мы не проходили…

Журавленко со злостью сказал:

— Да, он неодушевлённый, бесчувственный, и всё-таки вор! Ворует то, чего никому не вернуть, — время. Стоит только положить, ну пустяк, отвёртку или гайку не на место — и готово! Вор начинает действовать. Разгар работы, протягиваешь руку — отвёртки нет. Туда, сюда, — нет и нет. Перерываешь всё вверх дном. Минуты летят, время бежит! Из-за этого проклятого вора чуть сварщика не упустил. Из-за этого вора на меня кричали. Из-за него пришлось выходить в окно, когда, как известно, для этого существуют двери!

Он говорил так, словно сам делал себе выговор со строгим предупреждением. Потом благодарно посмотрел на ребят:

— А вы молодцы. Сторожа́ и помощники. Угостил бы конфетами, но увы, они ещё в магазине.

Маринка сразу заявила:

— Мы не из-за конфет!

Журавленко весело сказал:

— Чудесные мне сегодня попадаются люди!

Лёва напомнил:

— А та, в шубе, которая кричала?

— Брр! — вырвалось у Журавленко, и он так поёжился, что ребята засмеялись.

— Она рядом живёт? — спросила Маринка.

— Нет, в другой квартире.

— А пожилой мужчина, который защищал?

— Тот в соседней комнате. Верящий человек. Знаете, хуже всего, когда не верят.

Лёва, смущаясь, пробормотал:

— Я тоже… как он.

И от смущения раньше, чем хотелось, позвал:

— Идём, Маринка! А то, наверно, мешаем, — и пошёл к окну.

— Можно в дверь! — со смехом крикнул Журавленко.

Но Лёва просто не в состоянии был выйти ни в окно, ни в дверь, так и не узнав, для какой надобности стоит здесь эта чудесная железная башня. Проходя мимо неё, он решился и спросил:

— Скажите, для чего она?

— Для подъёма, для движения головной части машины… — начал объяснять Журавленко и тут же спохватился, что говорит деловым техническим языком, и передумал: — Лучше покажу вам сё в действии. Это будет интереснее. Только сначала надо ещё кое-что доделать и кое-что проверить. В тысячный раз проверить… А пока, Верящий, вот какая у меня к тебе просьба. — Он серьёзно посмотрел на Лёву и вытащил из кармана очень тонкий винтик. — Попадётся тебе такой, — принеси. Случайно может попасться во дворе, возле дома, где угодно. Нет сейчас этого размера в магазинах. И ты, Шевелёва Марина, поищи, пожалуйста.

Лёва обрадовался, посмотрел преданными глазами на этого непонятного — и весёлого и сердитого на себя человека, и только головой закивал. Маринка пообещала:

— Мы будем везде искать, спрашивать у всех будем, скажем, что для вас!

— Пожалуйста, не надо, — попросил Журавленко. — Хватит с меня тех, кто глазеет и судачит. Можете так: об этом — ни одной душе?

— Смогу, — ответил Лёва.

— И я смогу. Честное слово! — ответила Маринка и добавила: — Вот как папу люблю!

Журавленко отворил им дверь в чистую, светлую прихожую, потом парадную дверь. Они спустились на четыре ступеньки и вышли на улицу.