«Воспитание детей никогда не бывает легким».



«Нет», — сказала Эстель с невеселым смехом. «Однажды ты это узнаешь».



Это было небрежное замечание, но оно зацепило Мадлен. Хотя эти два мальчика могли быть неприятностью, в них не было никакого реального вреда. Наблюдая за ними, она внезапно почувствовала зависть. Эндрюс одновременно обучал и развлекал их. Мадлен пришло в голову, что он станет прекрасным дедушкой.



Эндрюс поднял мальчиков на подножку другого локомотива.



«Они прекрасно проводят время», — сказала Эстель.



«Это Менай», — заметила Мадлен. «Его спроектировал Александр Аллан. У LNWR было почти триста двигателей с конструкцией Аллана, построенных в Крю. Только мой отец мог бы сказать, почему они были так популярны. Он водил некоторые грузовые и пассажирские паровозы Аллана».



Эстель была впечатлена. «Ты действительно любишь железные дороги, не так ли?»



«Мне придется — я замужем за Робертом».



Бен Гросвенор был жалким зрелищем. Его несчастье было оправдано. Будучи верным слугой LNWR, он стал жертвой преступления, но при этом его заставили чувствовать себя его виновником. Отстранение от должности стало для него глубоким потрясением. В один миг его репутация и уверенность в себе были разрушены. Он сидел в кресле в своей гостиной и содрогался, размышляя о будущем. Гросвенор был холостяком, поэтому у него не было жены-утешительницы, которая помогла бы ему пережить кризис. Он был одинок и плыл по течению.



«Расскажите нам своими словами, что произошло», — мягко сказал Колбек.



«Я этого не делал, инспектор», — прохрипел Гросвенор. «Я не мог этого сделать».



«Мы это знаем, сэр. Ваш послужной список — образцовый».



«Зачем же они меня тогда выгнали?»



«Вас не уволили, — сказал Лиминг, — а только отстранили».



«Это одно и то же, сержант. После этого они не захотят, чтобы я вернулся».



«Никогда не знаешь, сэр».



«Я больше никогда не найду работу клерком по расчету заработной платы».



«Давайте подумаем о работе, которая — технически — у вас все еще есть», — сказал Колбек.



Детективы прибыли в маленький дом и обнаружили его в отчаянии. Хотя он жил один, место было безупречным, и они оба заметили полную книжную полку в нише. Гросвенор был заядлым читателем. На каминной полке стояло распятие, и в комнате царил порядок.



«Мы не сможем помочь, пока не узнаем все факты», — отметил Колбек.



«Я понимаю, инспектор».



Лиминг держал свой блокнот наготове. «Продолжайте, сэр».



Прошло несколько дней с момента инцидента, но подробности оставались неприятно свежими в памяти Гросвенора. Он начал медленно, описывая свой распорядок дня и то, как он всегда строго его придерживался. Опустошенный потерей денег, он был еще более огорчен кражей своей бухгалтерской книги.



«Эта книга рассказывает историю моей жизни», — проблеял он, — «и это была хорошая, честная жизнь в LNWR. Работа клерком по начислению заработной платы ставит тебя в очень ответственное положение. Я всегда это прекрасно осознавал».



Слушая его печальную историю, Колбек и Лиминг были очень сочувственны. Гросвенор не оправдывался. Его оплошность привела к исчезновению большой суммы денег. Среди людей, ожидавших, что он выплатит им еженедельную зарплату, происходили гневные сцены. Клерк по зарплате терпел оскорбления и угрозы насилия. Когда был предоставлен полный отчет, у Колбека возник первый вопрос.



«Есть ли у вас какие-либо соображения, кто мог взять вашу сумку, сэр?»



«Нет, инспектор, не знаю. Они все были моими друзьями — по крайней мере, я так думал».



«Что произошло, когда вы заявили о краже?»



Гросвенор снова вздрогнул. «Они посмотрели на меня так, словно это было моим делом».



«Я спрашиваю, какие немедленные меры предприняло руководство».



«Они схватили всех железнодорожных полицейских, которых смогли, и расставили их на всех выездах. Никто не мог покинуть этот район с моей сумкой. Что касается людей, которым я только что заплатил, прежде чем меня обманули», — сказал Гросвенор, «их всех обыскали, чтобы убедиться, что у них не было с собой больше денег, чем предполагалось».



Лиминг изучил свой блокнот. «Вы говорите, что были в каретном сарае».



'Это верно.'



«Поэтому кто-то мог легко подкрасться к вагонам».



Гросвенор пожал плечами. «Полагаю, что да».



«Расскажите нам о людях, которым вы заплатили в тот момент», — сказал Колбек. «Что они сделали, когда получили свои деньги?»



«Они это подсчитали. Один из них обвинил меня в том, что я его обделил, но я не обратил внимания. Кто-нибудь всегда так делает. Им нравится надо мной посмеяться».



«Другими словами, эта группа мужчин отвлеклась».



«Как только у них в руках оказались деньги, — сказал Гросвенор, — они начали говорить о том, как собираются их потратить. Некоторые из них были должны другим, и был один человек, который принимал ставки. Я пытался поговорить с ними, но никто не слушал». Он щелкнул пальцами. «Вот тогда это, должно быть, и произошло».



«Благодарю вас, сэр. Вы очень помогли. Теперь я должен попросить вас отвезти нас на место, где было совершено преступление».



Гросвенор был в ужасе. «Но меня отстранили. Они не пустят меня».



«Они сделают то, что я им скажу», — твердо заявил Колбек. «Если они хотят, чтобы их деньги были найдены, им придется это сделать».



«Ты действительно думаешь, что когда-нибудь получишь его обратно?» — спросил Гросвенор, и слабый проблеск надежды заставил его встать на ноги. «А ты?»



«Да, я знаю. Из того, что вы нам рассказали, никто не мог покинуть помещение с характерной кожаной сумкой. Обычно преступники в таких ситуациях прячут где-нибудь свою добычу, ждут, пока путь не станет свободен, а затем возвращаются, чтобы забрать ее. Короче говоря, сэр, — сказал ему Колбек, — деньги и бухгалтерская книга все еще там. Наша задача — найти их до того, как вор или воры вернутся, чтобы забрать их».



Лучшим моментом их визита в паровозное депо был момент, когда Дэвиду и Альберту разрешили постоять на вращающемся круге, когда он работал. Для них это было восхитительным волнением. Они не могли поверить, что для того, чтобы протолкнуть большой, тяжелый, сплошной кусок металла по полному кругу, потребовалось всего два человека. Увидев, как локомотив въехал головой вперед на вращающийся круг, они наблюдали, как он уехал головой вперед. Эндрюсу оказали большую помощь старые друзья, которые пустили мальчиков на подножки своих паровозов, но он осознавал, что менеджер теперь смотрит на него косо. Поэтому он повел своих двух молодых подопечных к выходу. Мадлен и Эстель присоединились к ним.



«Я не знаю, как вас отблагодарить, мистер Эндрюс», — сказала Эстель.



«Да», — прощебетали мальчики в унисон. «Спасибо, мистер Эндрюс».



«Теперь вы знаете, что значит быть машинистом», — сказала Мадлен.



«Мы еще не закончили», — сказал Эндрюс. «Следует осмотреть каретный сарай. У нас там целый ряд экипажей, в том числе те, которыми пользуется королевская семья».



«Отцу выпала честь управлять королевским поездом, — вспоминала Мадлен. — Это было настоящей гордостью».



«У вас все еще есть перо, мистер Эндрюс?» — невинно спросил Дэвид.



Она улыбнулась. «Это было не настоящее перо, Дэвид. Это просто выражение».



«Я знал это», — презрительно сказал Альберт.



Депо представляло собой большое прямоугольное здание с желобами — длинными вентиляторами — на крыше для вывода дыма из депо от паровых локомотивов. Вагоны всех видов были в изобилии. Те, что были зарезервированы для королевской семьи, вызывали наибольший интерес, и Эстель жаждала увидеть их так же, как и своих сыновей. Эндрюс поднимал мальчиков по одному, чтобы они могли заглянуть в окна и увидеть роскошные интерьеры. Контраст со стандартными вагонами — даже с теми, на дверях которых красовались слова «Первый класс» — был разительным.



Однако через некоторое время мальчики начали терять интерес, пока ходили вверх и вниз по длинным параллельным рядам подвижного состава, все они были окрашены в отличительные цвета LNWR и имели ее эмблемы. Альберт решил, что пришло время немного развлечься. Подтолкнув брата в спину, он рванул в противоположном направлении.



«Доймай меня!» — крикнул он.



Дэвид принял вызов и помчался за ним, игнорируя мольбы матери немедленно вернуться к ней. Мальчики теперь полностью вышли из-под контроля, носясь по тому, что было своего рода огромным, мрачным лабиринтом. Подавляемое до сих пор приподнятое настроение внезапно вырвалось на свободу. Альберт нырял под сцепки, забирался и вылезал из открытых вагонов и каким-то образом умудрялся опережать брата. В конце концов он выдохся и заполз под вагон, чтобы спрятаться. Дэвид ходил взад и вперед по проспектам подвижного состава, пока не услышал предательский смешок своего младшего брата.



Эстель щедро извинялась перед остальными за непослушное поведение своих детей. Мадлен отмахнулась от извинений, но Эндрюс был раздражен, обвиняя себя в том, что не проявил достаточной власти над ними. Его голос разнесся по всему зданию.



«Вернись сюда сию же минуту!» — заорал он.



Последовала долгая пауза, а затем наконец появился раскаявшийся Дэвид.



«Нам очень жаль, мистер Эндрюс», — сказал он с раскаянием, — «но вам нужно прямо сейчас приехать и увидеть Альберта. Он что-то нашел».



Услышав о случившемся, Виктор Лиминг разрывался между гневом и восторгом, чувствуя необходимость отчитать сыновей за их плохое поведение, и в то же время испытывая отцовскую гордость. Совершенно случайно они нашли сумку, украденную у клерка и спрятанную под каретой. Возвращенная управляющему, ее содержимое оказалось нетронутым. Когда он и Колбек доложили об этом суперинтенданту, Лиминга поздравили.



«Ваши сыновья заслуживают похвалы», — сказал Таллис. «Они сделали то, чего не смогла сделать целая стая железнодорожных полицейских».



«Благодарю вас, сэр», — сказал Лиминг с усмешкой.



«Однако мы не можем рассчитывать на то, что пара буйных парней раскроет все наши преступления за нас. Такие совпадения случаются редко».



«Мои сыновья не такие уж буйные, сэр».



«Мальчишки есть мальчишки», — снисходительно сказал Колбек.



«Это вопрос мнения», — сказал Таллис. «Бывают моменты, когда мальчикам следует помешать быть мальчиками, если вы понимаете, о чем я. Конечно, их вклад был ценным, но все, что они сделали, — это нашли украденную сумку. Вор все еще на свободе».



«Он не пробудет долго, сэр».



«Что заставляет вас так говорить, инспектор?»



«Мы надеемся произвести арест сегодня вечером».



«Как вы можете быть настолько конкретными? Могут пройти дни или даже недели, прежде чем вор вернется, чтобы забрать сумку из тайника».



«Так бы оно и было, сэр», — сказал Колбек, — «если бы это не было обнаружено. Я сказал управляющему, что вору нужен стимул, чтобы он немедленно явился».



'Я не понимаю.'



«Они собираются предложить вознаграждение», — объяснил Лиминг.



«Это очень заманчивая награда», — добавил Колбек, — «но тогда ее никогда не придется платить. Она убедит вора, что ему нужно изменить свой план. Вместо того чтобы скрыться со всеми деньгами из сумки кассира, он может получить большую их часть в качестве награды и казаться совершенно невиновным в преступлении. Это будет иметь для него непреодолимое притяжение».



«Какая умная идея, Колбек!» — сказал Таллис.



«Время от времени я это делаю, сэр».



Цилиндры и сюртуки были бы обузой в каретном сарае. Поэтому детективы выбрали грубую одежду, которая позволяла бы свободно двигаться. Днем было мало света. Ночью сарай погружался в полную темноту. Они использовали фонарь, чтобы найти дорогу к нужному месту, а затем заняли свои позиции поблизости. Прошло несколько часов, прежде чем кто-то пришел, и они начали думать, что их бдение было напрасным. Затем они услышали шаги, приближающиеся крадучись, и фонарь вспыхнул в темноте. Кто-то приблизился к укрытию и наклонился, чтобы залезть под карету. Достав кожаную сумку, он снова вышел и встал с тихим смешком. Колбек испортил себе момент триумфа.



«Привет», — сказал он, давая свету своего фонаря выплеснуться наружу. «У нас было предчувствие, что мы можем увидеть вас здесь сегодня вечером. Мой долг — арестовать вас, сэр».



Потрясенный на мгновение, мужчина быстро пришел в себя и попытался убежать, но он врезался прямо в плечо Лиминга и отскочил назад. Сержант схватил его и крепко держал. Колбек поднес фонарь к лицу мужчины.



«Игра окончена, сэр».



«Нет, нет», — пробормотал другой, — «ты не понимаешь. Я не крал сумку. Я наткнулся на нее сегодня утром и хотел получить награду».



Колбек взял у него сумку и широко ее раскрыл. Она была полна балласта.



«Сомневаюсь, что вы получите за это какую-то награду», — сказал он.



Только когда он вернулся из Скотленд-Ярда на следующий день, Мадлен узнала всю историю. Колбек объяснил, что вор был сотрудником компании, который преследовал клерка по начислению заработной платы в течение нескольких недель, пока, наконец, не представился его шанс. Бен Гросвенор теперь был полностью оправдан и восстановлен на своем посту.



«Когда он увидел, что его бухгалтерская книга не пострадала, — сказал Колбек, — он был как ребенок на Рождество. Его больше не ограбят. По моему совету он прикрепит к сумке цепь и прикрепит ее к поясу. В следующий раз, когда кто-то попытается украсть его деньги, ему придется забрать с собой кассира».



«Я так рада, что в итоге все обошлось», — сказала Мадлен. «Эстель так расстроилась, когда мальчики так убежали».



«Виктор был с ними очень строг. Думаю, они больше так не сделают. Но вам будет интересно узнать, что их маленькое приключение имело неожиданный результат».



«Что это, Роберт?»



«Они передумали», — ответил Колбек. «Когда они вошли в депо, они оба хотели стать машинистами. Когда они вышли оттуда, Дэвид и Альберт были полны решимости стать детективами».



«Что Виктор думает по этому поводу?»



«Он не знает, поощрять ли их амбиции или делать все возможное, чтобы помешать им. Я предположил, что есть один простой способ проверить силу их решимости».



'Что это такое?'



Улыбка Колбека расцвела в ухмылку. «Виктор мог бы познакомить мальчиков с суперинтендантом Таллисом».

МИССИОНЕР



Дружба, завязанная в бою, крепче всех. По крайней мере, так считал Эдвард Таллис. Когда его ближайший товарищ по армии покончил с собой в Йоркшире, Таллис был потрясен как его смертью, так и странными обстоятельствами, окружавшими ее. Он провел расследование дела и был благодарен, когда Колбек раскрыл поразительную семейную тайну, которая объяснила ужасное событие. Садясь на поезд в Дувре, Таллис вспомнил этот инцидент. Это был парадокс. Побывав на похоронах на побережье Кента, он вернулся, думая об одних в Йоркшире. Он только что отдал дань уважения могиле своего кузена, Рэймонда Таллиса, который занимал руководящую должность в порту до своей отставки. Таллис вспомнил, как играл с ним, когда они были мальчиками, и наслаждался его обществом. Однако они отдалились друг от друга, будучи взрослыми, и не виделись двадцать или больше лет. Таллис остро осознавал этот факт. Он продолжал спрашивать себя, почему он не испытывает настоящего чувства утраты из-за потери кровного родственника, но при этом его все еще преследует мысль о смерти старого армейского друга.



Найдя пустое купе первого класса, он откинулся на спинку сиденья. Он был так занят, что не услышал, как открылась и закрылась дверь, и не понял, что теперь у него есть компания. Он также не заметил грохота отправления и внезапного рывка вперед. Только когда он почувствовал утешающую руку на своей руке, он заметил человека напротив.



«Примите мои искренние соболезнования», — сказал незнакомец.



Таллис моргнул. «О, спасибо, сэр».



«Я вижу, что вы обеспокоены, и не буду больше вмешиваться».



«Нет, нет, это не вторжение, уверяю вас».



«Вы в трауре», — сказал мужчина. «Я просто хотел сказать слово утешения».



«Это очень приятно».



Спутником Таллиса был пожилой священник с блестящими глазами на морщинистом лице и аккуратно подстриженной белой бородой. Его голос был низким, мелодичным и успокаивающим. Он излучал доброту и понимание. Настроение Таллиса немного поднялось.



«Я преподобный Пол Янгман», — сказал священник, благосклонно улыбаясь, — «хотя это название не совсем подходит для такого пожилого человека, как я».



Таллис пожал протянутую ему руку. «Эдвард Таллис, к вашим услугам».



«Дувр — неприятный город. Морские порты часто бывают такими. Что привело вас туда?»



«Я был на похоронах».



«Это могут быть душераздирающие события. За время моего служения мне не повезло присутствовать на сотнях. Горе может поглотить даже самых сильных из нас. Я видел, как оно разрушало некоторых людей». Он откинулся на спинку сиденья. «Это был член семьи?»



«Нет», — услышал Таллис свой голос. «Это был мой друг со времен армейской службы».



«У меня было ощущение, что вы служили королеве и стране. Военная жизнь, как правило, оставляет свой след на человеке».



«Я гордился тем, что носил форму, как и полковник Тарлтон».



Янгмен был впечатлен. «Так он был полковником, не меньше!»



«Он был примером для всех нас».



И прежде чем он смог остановиться, Таллис начал говорить об уважении и привязанности, которые он испытывал к своему бывшему армейскому коллеге. Полковник Обри Тарлтон был эксгумирован из могилы в Йоркшире и перезахоронен в Дувре вместо умершего кузена. Горе, которое дремало годами, теперь всплыло в нем. Наконец-то он почувствовал, что может выпустить его наружу. Живя совсем один, он не имел никого, с кем мог бы поделиться своей скорбью, и поэтому сдерживал свои эмоции. В присутствии преподобного Янгмена они выплеснулись наружу. Было что-то в священнике, что позволяло Таллису свободно и не стесняясь говорить о потере своего друга. Однако он не стал описывать, как умер полковник. Смерть есть смерть. Янгмену не нужно было говорить, что Тарлтон намеренно прошел по железнодорожным путям, чтобы его сбил поезд.



Это была длинная декламация. Когда Таллис наконец остановился, его охватило чувство благодарности. Совершенно незнакомый человек помог ему излить душу и достичь некоторой степени облегчения. Боль, причиненная смертью друга, уже не была такой острой.



«Я не могу достаточно вас отблагодарить», — сказал он.



«Я просто слушал».



«Сочувствующее выслушивание было именно тем, что мне было нужно».



«Тогда я рад быть полезным», — сказал Янгмен с поддерживающей улыбкой. «Это единственное служение, которое я могу предложить в моем возрасте, видите ли. Я слишком стар, чтобы пасти стадо, поэтому я ищу людей, которым могли бы помочь те скудные дары, которыми я обладаю. Я не случайно оказался в этом купе, мистер Таллис. Я видел вас стоящим на платформе в Дувре в состоянии несомненной тоски».



«Это было так очевидно?»



«Это было со мной, сэр, потому что я хорошо знаком с знаками».



«И это то, чем вы занимаетесь на железной дороге?»



«Это то, что я стараюсь делать», — ответил Янгмен. «Можно назвать это моей миссией в жизни. После смерти жены я освободился от домашних забот, чтобы посвятить себя служению людям, с которыми сталкиваюсь в поездах. Мое внимание привлекают не только те, кто в трауре. Иногда я оказываю помощь более практического характера. Когда женщина путешествует с большим количеством детей, чем она может легко контролировать, я облегчаю ее ношу, развлекая и отвлекая их. С другой стороны, я предлагаю своего рода медицинскую помощь. В отличие от нашего Господа Иисуса», — скромно продолжил он, — «я не чудотворец, но я знаю, как остановить кровотечение из раны или наложить мазь на синяк». Он постучал по чемодану рядом с собой. «Я всегда ношу с собой бинты, мази и маленькую бутылочку бренди. Могу ли я предложить вам выпить, мистер Таллис?»



«Нет, спасибо». Таллис поднял руку. «Вы предоставляете комплексные услуги», — сказал он с восхищением. «Удивляюсь, что вы можете позволить себе так часто ездить на поезде. Если вы делаете это часто, вы должны нести существенные расходы».



«Да, мистер Таллис. К счастью, одна или две железнодорожные компании признали ценность моей работы и позволили мне бесплатно ездить по их линиям. Кроме того, пассажиры, которым я смог помочь, внесли свой вклад в мою миссию. Нет, нет», — запротестовал он, когда Таллис потянулся за кошельком. «Это не было просьбой о деньгах. Мои услуги бесплатны для всех. Вы ни к чему не обязываете».



«Даже миссионеры должны есть».



«К сожалению, это правда».



«Давай», — подгонял его Таллис, протягивая ему пятифунтовую купюру. «Возьми ее».



«Ваша щедрость ошеломляет».



«Я никогда не смогу отплатить вам за то, что вы для меня сделали, преподобный».



«Большое спасибо», — сказал Янгман, принимая деньги. «Это купит мне много билетов на поезд, чтобы продолжить мое служение на железных дорогах Англии». Он поднял глаза, когда поезд начал замедляться. «А, это, должно быть, станция Эшфорд. Я выхожу здесь, чтобы навестить бывшего архидьякона моей епархии. Поскольку он искалечен артритом, он в значительной степени неподвижен, но он помогает финансировать мою работу».



«Желаю вам всяческих успехов», — сказал Таллис, снова пожимая ему руку.



'Будьте здоровы!'



Поезд замедлил ход, когда подъехал к станции, и Янгман вышел. Таллис был поражен тем, насколько лучше он себя почувствовал после разговора. Миссионер не только смягчил его боль, он оставил его гораздо более примиренным со смертью друга. Пять фунтов, как чувствовал Таллис, купили ему душевное спокойствие, которое было бесценно.



У Роберта Колбека не было душевного покоя. За два дня, что Таллис отсутствовал в Кенте, инспектор стал исполняющим обязанности суперинтенданта. Были времена в прошлом, когда Колбек был достаточно амбициозен, чтобы желать повышения, но, наконец, добившись его — пусть и на короткое время — он понял, что это не дает ему ничего похожего на удовлетворение от непосредственного участия в охоте на преступников. Он был прикован к столу в офисе суперинтенданта, отфильтровывая отчеты, отдавая приказы, контролируя уже начатые расследования и подчиняясь напрямую комиссару. Возросшая власть принесла большую ответственность и лишила его относительной свободы, которой он пользовался как инспектор. После одного часа в качестве суперинтенданта его уважение к Таллису резко возросло.



У Виктора Лиминга был аналогичный опыт, поскольку он временно заменял Колбека в качестве инспектора. Довольный своей должностью сержанта, он чувствовал себя безнадежно в море, когда брал на себя руководство расследованием. Когда у него выдавалась свободная минутка, он пользовался случаем для встречи с Колбеком.



«Мне никогда не было суждено стать инспектором, сэр», — признался он.



«Вполне возможно, что однажды тебя повысят, Виктор».



«Я знаю свои ограничения».



«Они не могут быть хуже моих», — сказал Колбек. «Каждые двадцать минут в эту дверь поступает новый случай, и мне приходится отделять зерна от плевел. Как суперинтендант справляется с давлением работы, я могу только догадываться. У него, должно быть, самая замечательная конституция».



«Я не думаю, что это может сравниться с вашим, инспектор. Ой, простите, сэр», — быстро сказал Лиминг. «Вы теперь суперинтендант».



Колбек рассмеялся безрадостно. «Я чувствую себя более комфортно в роли инспектора».



«И — если честно — я чувствую себя лучше, будучи сержантом».



«Этот фарс не будет продолжаться долго».



На самом деле, все уже закончилось. Таллис вернулся в Скотланд-Ярд, сообщил комиссару о своем присутствии, а затем направился в свой кабинет. Когда он открыл дверь, он был раздражен, увидев слоняющегося там Лиминга и сидящего за столом Колбека. В его голосе послышался знакомый хриплый тон.



«Какого черта ты здесь делаешь?» — потребовал он.



«Я как раз собирался уходить, сэр», — сказал Лиминг.



«Тогда иди!»



«Мы рады видеть вас снова, суперинтендант».



«Ну, я не рад видеть, как ты выдаешь себя за инспектора, когда ты так плохо подходишь для этой должности. А теперь уходи и возвращайся в должность, более подходящую твоим скудным способностям детектива». Лиминг скрылся и закрыл за собой дверь. «То же самое касается и тебя, Колбек».



«Вы несправедливы к сержанту, сэр», — сказал Колбек, освобождая кресло, — «и, по той же причине, я был несправедлив к вам. Я недооценил объем работы, которую вам приходится выполнять, и могу только восхищаться мастерством, с которым вы ее обычно выполняете».



«Спасибо», — сказал Таллис, смакуя комплимент.



«Ваше возвращение принесло сержанту и мне только облегчение».



«У меня было ощущение, что ты откусил больше, чем можешь прожевать».



«Повышение не было запрошено, суперинтендант».



«И, по-моему, это было незаслуженно», — небрежно сказал Таллис. «Чем вы занимались до того, как попытались заменить меня?»



«Я руководил расследованием этой подделки».



«Тогда, пожалуйста, вырвите контроль над ним у Лиминга. Если он у власти, нам придется ждать ареста до Рождества».



«Вот тут вы ошибаетесь, сэр», — мягко сказал Колбек. «Виктор уже произвел два ареста в связи с этим делом. К концу недели мы с ним доведем расследование до конца». Он открыл дверь и обернулся. «Добро пожаловать обратно, суперинтендант».



Прошло десять дней, прежде чем поступил первый отчет. Таллис едва взглянул на него, чувствуя, что это слишком тривиальное дело для детективного отдела. Когда в столице происходили крупные преступления, он не мог направить людей для расследования предполагаемого мошенничества, совершенного в поезде недалеко от Брайтона. Второй отчет также был проигнорирован. Если кто-то был настолько глуп, что поддался на уловку мошенника в экскурсионном поезде в Портсмут, это была его собственная вина. У Таллиса были гораздо более важные дела, которыми можно было занять свое время. Именно третий отчет заставил его встать. Кто-то пожаловался, что его обманули, чтобы он дал деньги отставному священнослужителю на проект, который оказался фальшивкой.



Таллис отказывался верить, что это мог быть преподобный Пол Янгман. Этот человек светился искренностью. Настроенный на то, чтобы выслеживать преступников, Таллис не слышал никаких предупреждающих колоколов во время своего пребывания в поезде из Дувра. Другой человек, выдававший себя за священнослужителя, должен был быть ответственным за преступление. Янгман был безупречен и оставался таковым, пока кто-то не подал жалобу, в которой фактически назвал имя старого священнослужителя, уговорившего его внести вклад в фонд реставрации башни церкви, которая — в ходе расследования — оказалась никогда не существовавшей.



Невозможно было отрицать этот факт. Таллис стал жертвой обмана. Пять фунтов, которые он передал, внезапно показались ему пятьюстами, и он почувствовал себя ограбленным. Миссия преподобного Пола Янгмена состояла в том, чтобы набить собственные карманы под видом помощи другим. Это довело кровь Таллиса до точки кипения. Хотя его инстинкт подсказывал ему отправить своих детективов на поиски этого человека, он боялся, что это вызовет его презрение. Из всех людей, детектив-суперинтендант не должен был поддаваться обману правдоподобного мошенника в собачьем ошейнике. Он мог представить себе, какие смешки ему придется вытерпеть. Был только один способ унять его ярость, и это было преследовать этого человека самому. Таллис был полон решимости. Его миссия состояла в том, чтобы поймать фальшивого миссионера.



Мадлен Колбек была приятно удивлена, когда ее муж вернулся домой раньше, чем она ожидала. Оставив работу в студии, она поспешила вниз, чтобы поприветствовать его поцелуем, а затем провела его в гостиную.



«Для разнообразия суперинтендант разрешил вам уйти пораньше», — сказала она.



«Он совершенно не знает, что я сделал, Мадлен, потому что сегодня он не был в Скотленд-Ярде. На самом деле, мы очень мало его видели с прошлых выходных. Это означало, что Виктор и я могли беспрепятственно продолжать нашу работу».



«Куда делся мистер Таллис?»



«Кажется, никто не знает».



«Здание, полное детективов, и ни один из вас не имеет ни малейшего представления о его местонахождении?» — поддразнила она. «Что это говорит о Скотленд-Ярде?»



«Это говорит о том, что мы не ставим под сомнение его отсутствие — мы просто наслаждаемся им».



«Вы снова примерили на себя мантию суперинтенданта?»



«Нет, Мадлен», — сказал он с самоуничижительным смехом. «Я усвоил урок. У меня уже есть работа, которую я жажду. Попытка подняться выше была бы своего рода неудачей».



«Это не имеет смысла, Роберт».



«Говоря прямо, Эдвард Таллис справляется с этой работой лучше, чем я когда-либо смогу».



«Но вы только что сказали, что на этой неделе он покинул свой пост. Почему?»



Он заключил ее в объятия. «Это тайна, моя любовь». Он поцеловал ее в губы. «И я не собираюсь позволять этому встать между мной и моим ужином».



Таллис все больше и больше разочаровывался. Он добился такого незначительного прогресса, что начал сомневаться в своих способностях детектива. Время, проведенное вне Скотленд-Ярда, означало, что непрочитанные отчеты скапливались на его столе. Что еще важнее, запросы комиссара игнорировались. Это было непростительно. Когда он наконец появился, комиссар вызвал его, чтобы объясниться, и ему пришлось прибегнуть к серии неубедительных невинных враний. Как только он пережил уничтожающий выговор, он пошел в свой кабинет и усердно работал, чтобы очистить накопившиеся отчеты и корреспонденцию. Затем он послал за Робертом Колбеком.



Когда инспектор постучал в дверь, Таллис распахнул ее и втащил его внутрь. Закрыв дверь, он провел посетителя в середину комнаты.



«У меня для тебя важное задание, Колбек».



«Хотите, я приведу сержанта Лиминга?»



«Нет», — с нажимом сказал Таллис. «То, что я должен вам сказать, предназначено только для ваших ушей, и я не продолжу, пока вы не дадите мне слово, что будете вести себя крайне осмотрительно».



«Я даю это добровольно, суперинтендант».



«Спасибо, присаживайтесь».



Пока Колбек сидел на стуле с прямой спинкой, Таллис подошел к своему столу, достал из коробки сигару и откусил кусочек, прежде чем зажечь ее. Первые несколько облаков дыма поднялись к потолку.



Колбек был заинтригован. «В чем проблема, сэр?»



«Не смей смеяться надо мной», — предупредил Таллис.



«Я не собирался этого делать».



«Тогда замолчи и слушай».



Таллис был лаконичен. Он объяснил свою дилемму и не оправдывался за то, что ослабил бдительность после похорон. Он показал Колбеку отчеты о преступлениях, совершенных тем же человеком.



«Я чувствовал себя униженным», — признался он. «Я должен был возглавлять борьбу с преступностью, но оказался ее несчастной жертвой в железнодорожном вагоне. Не знаю, как я мог быть таким доверчивым».



«Вы были в трауре, сэр», — заметил Колбек. «Это сделало вас уязвимым. Единственный человек, которого вы не заподозрили бы в притворстве, был священнослужитель».



«Это был его голос, инспектор. Он был таким убедительным».



«Тогда он, возможно, когда-то действительно имел священный сан».



«Нет», — сказал Таллис. «Это точно. Когда я по глупости вообразил, что смогу его выследить, первым делом я отправился в Ламбетский дворец. У них не было никаких записей о преподобном Поле Янгмене в англиканской церкви. Этот человек — мошенник».



«Что еще выявили ваши исследования?»



«По сути, я обнаружил, что все, что он мне рассказывал, было откровенной ложью. Как вы можете видеть из этих отчетов, его деятельность, похоже, ограничивалась югом Англии. Я проверил каждую железнодорожную компанию, работающую в регионе, и ни одна из них не предоставляла бесплатный проезд самопровозглашенному миссионеру».



«И, конечно, — сказал Колбек, — он не всегда действует под видом священнослужителя. В случае около Брайтона он утверждал, что является отставным банковским менеджером, который разбогател, делая дальновидные инвестиции. Что касается экскурсионного поезда в Портсмут, — продолжил он, взглянув на отчет, — он выдавал себя за ювелира и умудрился получить от кого-то депозит за ожерелье, которого никогда не существовало».



«Но каждый раз это один и тот же человек», — сказал Таллис. «Я в этом уверен. В каждом случае его описание совпадает».



«И это единственные случаи мошенничества, которые были выявлены, сэр. Несомненно, есть и другие жертвы, которым стыдно выступить и признаться в том, что произошло».



«Я один из них. Мне так стыдно, что он случайно на меня наткнулся».



«О, я не думаю, что это было чисто случайным случаем, сэр. Такой человек прочесывал бы колонки некрологов в поисках подробностей о похоронах. В случае с похоронами в Дувре, разумно предположить, что некоторые из присутствующих приехали на поезде. Он ждал на платформе кого-то в траурном одеянии».



«Я — детектив-суперинтендант», — взревел Таллис. «Неужели он этого не видел?»



«Он увидел человека в беде, сэр. Вы были беззащитны».



«Лови его, Колбек».



«Я сделаю все возможное, сэр».



«И ничего не говори Лимингу о том, что я тебе рассказал».



«Все, что нужно знать сержанту, это то, что мы ищем мошенника».



«С чего вы начнете?»



Колбек улыбнулся про себя. «Мне кажется, я знаю это место».



Наслаждаясь стаканом виски в своем жилье, он пробежал глазами по колонке некрологов и обвел карандашом детали двух похорон в Брайтоне. Поскольку они были в один и тот же день, ему пришлось выбирать между ними, и он выбрал те, которые касались смерти бывшего члена парламента. Это было бы событие, имеющее некоторое значение, поскольку многие посетители приезжали и уезжали на поезде. Убитые горем и застигнутые врасплох, они были бы восприимчивы к его уникальному дару убеждения. Допив виски последним глотком, он подошел к шкафу и открыл дверь.



«Я думаю, пришло время преподобному Янгмену снова появиться», — сказал он со смехом. «Или, возможно, мне следует возвысить его. Да, — решил он, — «Пол, бывший епископ Чичестера, звучит приятно. Уйдя на пенсию в качестве прелата, я заслужу похвалу за то, что взял на себя более скромные обязанности железнодорожного миссионера».



Виктору Лимингу дали задание, которое ему нравилось меньше всего, — путешествовать на поездах по нескольким направлениям. Он посетил несколько городов вдоль южного побережья, разговаривал с работниками станций и давал им описание человека, известного как преподобный Янгмен. В большинстве случаев он уезжал с пустыми руками. Таковы были толпы, заполонившие платформы, что невозможно было различить людей. Он имел больший успех в Дувре и Брайтоне. Начальник станции на одной станции и носильщик на другой ясно помнили священника. Они сказали, что он всегда носил с собой чемодан и путешествовал первым классом. Запросы в полицейских участках в обоих местах не дали никакой дополнительной информации. Мошенник не был известен полиции ни в Дувре, ни в Брайтоне. Тем не менее, он явно находился в этом районе. Установив, где находится основная территория этого человека, Лиминг почувствовал, что может сесть на поезд обратно в Лондон.



Поиски Колбека также включали ряд тупиков. Хотя человек, которого он искал, как сообщалось, находился в столице, ему потребовалась большая часть дня, чтобы выследить его. Когда он, наконец, это сделал, он обнаружил, что Найджел Бакмастер проводил частную репетицию с красивой молодой актрисой в номере эксклюзивного отеля. Не в обязанности Колбека было слишком глубоко вникать в суть полученных ею инструкций, но по опыту он знал, что актер-менеджер всегда смешивал работу и удовольствие таким образом, что они были неразличимы.



Когда они встретились в баре, Бакмастер был столь же ярок, как и всегда.



«Приятно познакомиться, инспектор», — сказал он, пожимая руку Колбеку. «Рад снова вас видеть. Жизнь была ко мне добра с нашей первой встречи».



«Я с интересом следил за вашей карьерой».



«Тогда вы узнаете, что теперь я доминирую на лондонской сцене, как титан. Я на вершине своей профессии. Прошли те времена, когда мне приходилось торговать своим талантом в унылых театрах провинции».



«Ваш успех вполне заслужен, мистер Бакмастер».



Колбек знал, что сочетание лести и бесплатной выпивки всегда делало актера более сговорчивым. Они впервые встретились несколько лет назад в Кардиффе, когда инспектор расследовал убийство, а актер играл главную роль в «Макбете». События сблизили их, и — поскольку он был настоящим поклонником творчества Бакмастера — Колбек и он стали друзьями.



За выпивкой в баре разговор начался с театра.



«Ваш Гамлет был несравнен».



«Спасибо, инспектор. Я намерен возобновить свою постановку. Молодая леди, которую вы видели только что уходящей, произвела на меня прекрасное впечатление. Я прослушивала ее на роль Офелии».



«Я надеюсь, что вы скоро возродите и своего Отелло».



«Общественный шум по этому поводу очень воодушевляет».



Бакмастер был высоким, худым мужчиной с лицом, которое было одновременно красивым и зловещим, и длинными темными волосами, которые спадали на плечи. Известный своим дендизмом, Колбек чувствовал себя невидимым рядом с показным нарядом своего друга.



«Я ищу актера», — сказал он.



«Один сидит перед вами, сэр», — сказал Бакмастер, широко раскинув руки.



«Выступления этого джентльмена носят более криминальный характер. Короче говоря, он охотится на доверчивых людей под разными обличьями и вытягивает из них деньги. Все жертвы отмечали его голос. Он низкий и завораживающий. Я считаю, что этот парень, должно быть, прошел подготовку на сцене».



«Это разумное предположение».



«Нам нужно поймать его, пока другие не попали в его лапы».



«В каких обличьях он появляется?»



«Ну», — сказал Колбек, — «похоже, его любимая роль — священник. Он утверждает, что является миссионером на железной дороге, и, судя по всему, это весьма правдоподобно».



«В мире полно актеров, которые попали в трудную ситуацию и стали преступниками. Мне будет сложно выбрать одного из сотен, с которыми я работал».



«В данном случае у нас есть имя».



«Тогда это точно ложь. Мы, трагики, любим скрывать свою истинную сущность».



«Вот почему я пришел к вам, мистер Бакмастер. Когда я впервые услышал это имя, я был готов отвергнуть его как выдумку, но оно что-то защекотало в моей памяти. Я уже где-то его слышал, но не могу вспомнить, где именно. Актеры — вряд ли мне нужно вам это говорить — существа суеверные. Я начинаю задаваться вопросом, — задумчиво сказал Колбек, — не зациклился ли человек, которого я ищу, на имени персонажа, которого он когда-то играл на подмостках».



«Это меня нисколько не удивило бы», — сказал Бакмастер. «Я встречал нескольких актеров, которые украли имена у других. Например, в моей собственной компании есть Ромео Армстронг и Марк Энтони Уильямсон. К сожалению, в обоих случаях их амбиции намного опережают их таланты, и ни один из них никогда не сыграет те роли, которые они себе отводят. Как зовут злодея, которого вы ищете?»



«Он называет себя преподобным Полом Янгменом».



Бакмастер хлопнул себя по бедру. «Тогда он себя выдает».



«Вы знаете это имя?»



«Я знаю эту роль и знаю мошенника, который ее играл. Мне не повезло, что я его пригласил. Преподобный Янгмен появляется в пустяковой комедии Тома Тейлора под названием «Отверженная любовь», ранняя работа, которую сейчас редко ставят. Мне не повезло играть главную роль и играть напротив одного из величайших негодяев, когда-либо заражавших нашу профессию. Зубы ада!» — воскликнул Бакмастер. «У него хватило наглости украсть у меня сцену. И его воровство на этом не закончилось. Когда я выгнал его из труппы, он ограбил остальную часть актерского состава и скрылся с моим чемоданом».



Колбек был в восторге. «Кто играл преподобного Пола Янгмена?»



«Его настоящее имя — Дуглас Эйрд».



«Я должен вам тысячу раз сказать спасибо, мистер Бакмастер. Когда я его догоню, я посмотрю, смогу ли я вернуть ваш чемодан».



«Он позорит профессию».



Бакмастер осушил свой стакан и поднялся на ноги. Колбек предложил купить ему еще выпивки, но актер отклонил предложение, повелительно помахав рукой.



«Увы, я, возможно, не замешкаюсь», — сказал он. «Еще одна молодая претендентка будет пробоваться на роль Офелии. Она вполне может стучаться в дверь моей комнаты прямо сейчас».



Вооружившись именем, детективам стало гораздо легче напасть на след. Сначала попробовав Дувр, они переехали в Брайтон и, проведя бесконечную серию расследований, наконец получили адрес на набережной. Соответственно, жилье Эйрда находилось всего в четырех дверях от магазина по прокату костюмов. Прежде чем они добрались до места, сам мужчина появился в поле зрения, замаскированный под епископа с большим наперсным крестом, свисающим на его груди. В руке он нес чемодан. Он соответствовал подробному описанию, которое предоставил Таллис. Колбек и Лиминг последовали за ним до самого вокзала. Когда он остался один на платформе, детективы двинулись дальше.



«Вы преподобный Пол Янгмен?» — вежливо спросил Колбек.



«Я был им», — высокомерно ответил Эйрд. «В своей мудрости англиканская церковь сочла нужным преобразовать меня в епископа Чичестера».



«И вы намерены продолжать миссионерскую работу на железных дорогах?»



Эйрд был невозмутим. «Бог не будет поруган, сэр. Я был бы признателен, если бы вы и ваш друг оставили меня в покое, иначе мне придется вызвать полицейского».



«Я полицейский», — сказал Лиминг, выступая вперед. «Я детектив-сержант Лиминг из Скотленд-Ярда, а этот джентльмен — инспектор Колбек». Эйрд был теперь очень взволнован. «Наш суперинтендант был бы рад поговорить с вами, сэр. Я думаю, вы должны ему пять фунтов».



«Когда вы вернете это», — сказал Колбек со стальной улыбкой, — «вы сможете вернуть чемодан, который вы украли у Найджела Бакмастера. Мой печальный долг сообщить, что он не очень хорошо о вас отзывается. И, раз уж мы заговорили о возмещении ущерба, смею предположить, что Том Тейлор, драматург, хотел бы, чтобы вы назвали имя священника, которого вы украли из «Отверженной любви». Он положил руку мужчине на плечо. «Не буду слишком церемониться, сэр, вы и ваша фальшивая личность оба арестованы».



Дуглас Эйрд беззаботно рассмеялся и попытался сблефовать, чтобы выпутаться из ситуации. Когда его обаяние не сработало, и когда Колбек достал пару наручников, епископ Чичестера взмахнул чемоданом, как курильницей, и отбросил инспектора в сторону. Затем он поднял свою рясу и бросился бежать, мчась по платформе так, словно за ним гнались гончие ада. На самом деле, именно Лиминг бросился в погоню и поймал его без особых трудностей. Набросившись на спину Эйрда, он сбил его с ног. Когда он ударился о твердый камень, Эйрд закричал от боли.



«Если вы думаете, что это больно», — сказал Лиминг с волчьей ухмылкой, — «подождите, пока снова не встретитесь с суперинтендантом Таллисом».

НА СТРАЖЕ



Джейк Фуллард всегда хотел быть охранником. Это давало ему прекрасное чувство власти, потому что он был ответственным за поезд. Машинист и кочегар подчинялись ему. Если поезд останавливался по любой причине, кроме сигнала, Фуллард должен был затормозить в тормозном вагоне, а затем вернуться по линии, чтобы предупредить приближающиеся поезда о том, что впереди затор. По его подсчетам — а он был педантичным математиком — он предотвратил четырнадцать потенциальных столкновений своими быстрыми действиями. Фуллард был худощавым мужчиной лет сорока с длинной шеей и узкими плечами. У него была густая борода, кустистые брови и оттопыренные уши. Высокоэффективный в своей работе, он также был известен заботой о своей внешности. Он никогда не выходил из дома, пока его униформа не была вычищена, а ботинки начищены. Он предпочитал работать охранником на пассажирских поездах, поэтому он был раздражен, когда его назначили в поезд для перевозки скота. Его жена Ханна приняла на себя основную тяжесть его раздражения.



«Я слишком хорош, чтобы тратить меня на животных», — запротестовал он.



«Да, Джейк, я уверен, что это так».



«Шум всегда оглушительный, и вы не поверите, какая вонь».



«Да, я бы так сделала», — сказала она. «Иногда он попадает в одежду».



«Это смешно, — продолжал он. — Я лучший охранник во всей компании, а они заставляют меня присматривать за свиньями, крупным рогатым скотом, овцами и лошадьми. Я должен быть выше таких вещей. Помимо всего прочего, я ненавижу сельскохозяйственных животных. Всякий раз, когда я приближаюсь к ним, я начинаю кашлять и хрипеть».



«Это несправедливо по отношению к тебе, Джейк».



Ханна была полной женщиной лет сорока с приятным лицом, обрамленным массой темных кудрей. Яростно преданная своему мужу, она всегда источала сочувствие, когда чувствовала, что его обижают.



Он символически поцеловал ее в щеку, прежде чем отправиться на работу. Утро выдалось унылым, с неба постоянно моросил дождь. Фуллард быстрым шагом прошел полмили до станции. Прибыв туда, он увидел, что товарные вагоны уже загружены, а животные шумно протестуют против того, что их держат в загоне. Когда он был охранником в пассажирском поезде, он ехал внутри тормозного вагона и был защищен от непогоды. Однако в поезде для скота он сидел высоко в задней части вагонов, чтобы иметь возможность следить за ними во время перевозки.



Фуллард первым пошел к локомотиву. Машинист попыхивал трубкой, пока кочегар жаловался на моросящий дождь. Пожаловавшись на животных, Фуллард поболтал с ними несколько минут, а затем прошел по всему поезду к тормозному вагону. Всего было тридцать вагонов, каждый из которых издавал свою индивидуальную какофонию и источал свой характерный смрад. Фуллард проверил каждый вагон, чтобы убедиться, что он надежно закреплен. Он нашел вонь свиней особенно отвратительной и зажимал нос, когда приближался к ним. Когда он добрался до тормозного вагона, он собирался забраться на него, когда что-то так сильно ударило его по затылку, что его череп раскололся, и его карьера охранника преждевременно закончилась.



Виктор Лиминг помнил о Девоне две вещи. Он находился далеко от Лондона, и это было место ужасного убийства, которое они с Робертом Колбеком когда-то расследовали в Эксетере. Главный город графства снова оказался втянутым, потому что смерть Джейка Фулларда произошла в Калломптоне рядом с поездом, который вез животных на рынок в Эксетере. Детективов вызвали из Скотленд-Ярда по телеграфу. Лиминг, как обычно, боялся, что их могут задержать в Лондоне на несколько дней. Колбек был более оптимистичен.



«Калломптон — небольшой город, Виктор», — сказал он. «В таких местах люди, как правило, знают друг друга. Это не похоже на Лондон, где незнакомцы могут остаться незамеченными среди огромного населения. Если бы в Калломптоне произошло что-то необычное, кто-то бы об этом узнал».



«Все, что мы знаем, это то, что охранник был затоптан насмерть».



«Подозревается нечестная игра».



«Это мог быть несчастный случай. Такое случается постоянно».



«Этот вариант отличается — по крайней мере, так считает железнодорожная компания».



«С чего вы начнете, инспектор?»



«Я осмотрю тело, место преступления, а затем поговорю с водителем и пожарным».



'А что я?'



«Тебе действительно нужно спрашивать?» — поддразнил Колбек. «Тебе придется брать показания у животных. Я уверен, им будет что тебе рассказать».



Город находился в ста восьмидесяти милях от Лондона, но экспресс быстро доставил их туда. Они обнаружили, что станция Калломптон была в смятении. Фермеры требовали объяснить, почему их животные все еще застряли на запасном пути, и угрожали подать в суд на компанию, если их не выставят на продажу на рынке Эксетера на следующее утро. Пассажиры, ожидавшие поезда, переместились на позицию, с которой они могли видеть фактическое место, где было найдено мертвое тело. Слухи быстро распространились по городу, и десятки людей собрались из любопытства. Мартин Риммер, упитанный начальник станции с усами моржа, был осажден.



«Слава богу, что вы пришли», — сказал он, когда детективы представились. «Здесь было как в дурдоме».



«Что именно произошло?» — спросил Колбек.



«Мы не знаем наверняка, инспектор. Джейк Фуллард — опытный охранник, который гордится тем, как он выполняет свою работу. Однако его растоптал фургон с волами. Водитель и пожарный поняли, что что-то не так, только когда несколько животных проскакали мимо них. Другие рванули в другом направлении, а трое из них поднялись на платформу и устроили хаос среди пассажиров. Дэн Феррис, фермер, которому они принадлежат, только что закончил их собирать. Я не хочу с нетерпением ждать встречи с ним», — сказал Риммер, поморщившись. «Язык Дэна спелый даже в лучшие времена».



«Были ли свидетели?»



«Никто не объявился».



«Были ли попытки их найти?»



«Один из местных констеблей обходит окрестности в поисках кого-нибудь, кто мог бы пролить свет на произошедшее».



«Где сейчас охранник?» — спросил Лиминг.



«Он в моем кабинете, сержант. Я не был уверен, оставить его здесь или поручить похоронному бюро перевезти его. В конце концов, я решил оставить его».



«Хорошо», — сказал Колбек. «Семья была проинформирована?»



«Да», — нервно ответил Риммер. «Ханна Фуллард и ее дочь знают, что Джейк мертв. Однако им не сообщили, был ли он убит. Мы надеемся, что вы сможете это подтвердить».



«Давайте пойдем и посмотрим на него».



Появление детективов вызвало большой интерес, и вокруг них раздался тяжелый ропот, когда они шли к кабинету начальника станции. Двое железнодорожных полицейских в форме стояли снаружи, чтобы держать людей на расстоянии. Когда они поняли, кто эти новички, они отошли в сторону. Риммер отпер дверь, чтобы впустить детективов в кабинет, а затем запер ее за ними. Шторы были задернуты, чтобы скрыться от любопытных глаз, поэтому света было мало.



Тело Джейка Фулларда было растянуто на козлах и накрыто одеялом. Хотя лица мертвецов были слишком привычным зрелищем для Колбека и Лиминга, оба они слегка отпрянули, когда одеяло было откинуто. Лицо Фулларда было разбито ударами нескольких копыт. Покрытое кровью, оно не имело глаз и носа. Черная борода теперь была темно-красной. Колбек откинул одеяло так, что все тело было видно. Во время побега из фургона быки оставили грязные следы копыт по всему охраннику и, несомненно, сломали ему много костей в процессе.



«Что заставляет вас думать, что его убили, мистер Риммер?» — спросил Колбек.



«Это рана на затылке, инспектор. Она гораздо хуже, чем что-либо еще. Но он лежал на спине в траве рядом с трассой», — объяснил Риммер. «Она была мокрой от утреннего дождя и довольно мягкой. Как вы видите, быки нанесли повреждения лицу и передней части его тела. Как он получил эту ужасную рану на затылке?»



Колбек вынул из кармана носовой платок и обернул им руку, прежде чем осторожно поднять голову охранника. Он и Лиминг увидели, что череп получил страшный удар, который не мог быть результатом бега копыт.



«Вас вызывали на место происшествия, мистер Риммер?»



«Да, инспектор».



«И что ты увидел?»



«Ну», — сказал начальник станции, — «я видел Джейка на спине, а вагон был пуст. Хуже всего то, что они все на него напрыгнули. Когда их выгружают, используют пандус, чтобы они могли спускаться по одному. В этом случае каждый из быков подпрыгнул на три фута, прежде чем приземлиться на бедного Джейка».



«Не думаю, что он бы что-то почувствовал», — грустно сказал Колбек. «Я предполагаю, что он был мертв еще до того, как его ударил первый бык. Этот удар по голове был смертельным». Он снова опустил голову. «Вы обыскали его карманы?»



«Нет, я не думал, что это мое право».



Колбек провел быстрый обыск мертвеца. Кроме пятнистого носового платка, блокнота, карандаша и небольшой коробки леденцов, карманы были пусты. Он натянул одеяло на труп.



«У него пропал бумажник. Это дает нам возможный мотив для убийства. Кроме того, — сказал Колбек, — кто-то забрал его часы».



«Мы не знаем, были ли у него часы», — сказал Лиминг.



«Я вижу, что вы не работаете на железной дороге, сержант. Всему свое время. У охранника наверняка есть карманные часы».



«Возможно, он отвалился, когда на него набросились быки».



«Тогда его бы нашли рядом с ним, — сказал Риммер, — но его не нашли».



«Ладно», — решил Колбек. «Свяжитесь с похоронным бюро. Мистера Фулларда можно перевезти».



«Спасибо», — сказал Риммер со вздохом облегчения. «Я обычно не брезглив, но его присутствие здесь... ну, тревожит. Я знал Джейка Фулларда. Он был первоклассным охранником. Видеть его таким действительно расстраивает».



«Где мы найдем водителя и пожарного?» — спросил Лиминг.



«Олли пришлось ехать домой — это Оливер Данн, водитель. Он и Джейк были хорошими друзьями. Они вместе играли в криббидж. Олли был так расстроен, когда увидел, что произошло, что потерял сознание».



«А как же пожарный?»



«Это Люк Аптон», — сказал Риммер. «Он моложе и у него крепкий желудок. Когда он и Олли отсутствовали на день, Люк сразу шел в «Белый олень».



«Тогда вот где вы его найдете, сержант», — сказал Колбек, кивнув в сторону двери. «Послушайте, что он скажет, а затем встретимся в полицейском участке».



«Да, инспектор», — сказал Лиминг.



Начальник станции отпер дверь и выпустил его. «Олли Данн живет всего в двух шагах отсюда, инспектор», — сказал он. «Я дам вам адрес».



«Сначала все по порядку, сэр», — сказал Колбек. «Поскольку поезд задержали на запасном пути, я хотел бы рассмотреть его поближе». Он прервал протест Риммера жестом. «Не волнуйтесь. Я не отвлеку вас от ваших обязанностей здесь. Я сам найду дорогу».



«Спасибо. Вагон, который вам нужен, — пятый от тормозного вагона».



Колбек собирался уйти, когда его задержала одна мысль. Подняв другой конец одеяла, он осмотрел сапоги кондуктора, прежде чем поднять одну из ног, чтобы посмотреть на каблук. Начальник станции был сбит с толку. Не говоря ни слова, Колбек опустил ногу и накрыл ее одеялом. Затем он открыл дверь и вышел.



Виктор Лиминг без труда нашел его. Люк Аптон сидел на барном стуле в White Hart с полупустой кружкой сидра перед ним. Как только пожарный заговорил с ним, Лиминг услышал, что тот уже выпил несколько напитков, потому что его речь была невнятной. Объяснив, кто он, он купил себе пинту пива, а затем отвел Аптона к столику в тихом углу. Пожарный был грузным мужчиной лет тридцати с небольшим, с открытым лицом, теперь потемневшим от трагедии. Когда его пригласили сделать заявление, он первым делом сделал большой глоток из своей кружки.



«Позвольте мне быть честным, сержант…» — начал он.



«Надеюсь, вы не собирались быть нечестным, сэр».



«Мне никогда не нравился Джейк Фуллард. Он был другом Олли, а не моим. Я всегда считал его слишком властным. Справедливо, — продолжал он, — он хорошо справлялся со своей работой. Я не знаю лучшего охранника во всем округе. Но… ну, мне не нравится, когда мне отдают приказы».



«Никому из нас это не нравится», — сказал Лиминг.



«У нас никогда не было проблем с Джейком. Когда он был на борту, мы знали, что находимся в надежных руках. Не все охранники такие».



«Как часто вы его видели сегодня?»



«Мы видели очень мало, на самом деле», — сказал Аптон. «Как только он заступил на дежурство, Джейк подошел к нам. Он не мог провести больше пары минут у двигателя. Когда он ушел, мы подумали, что он просто идет к тормозному вагону. Вместо этого он шел навстречу своей смерти. Когда Олли увидел его, он упал в обморок, а я чуть не выблевал свой завтрак».



«Выражаю вам сочувствие, мистер Аптон», — сказал Лиминг. «Мы осмотрели тело, но нас заранее предупредили, чего ожидать. Вас и водителя — нет».



«Быки набросились на него. Только когда двое из них промчались мимо нас, мы поняли, что что-то произошло».



Лиминг достал свой блокнот и что-то в нем записал. Затем он попробовал свое пиво и благодарно вздохнул. Аптон тоже выпил еще.



«Были ли у охранника враги?» — спросил Лиминг.



«Ну, он никогда не станет популярным, сержант».



«Это потому, что он был властным?»



«Это потому, что он был охранником. Его работа — обеспечивать безопасность поезда, а когда это товарный поезд, возникают особые проблемы. Люди забираются в вагоны ради бесплатной поездки, дети играют на линии, а воры пытаются украсть то, что вы везете. Кто-то однажды сбежал со свиньей под мышкой. Они заберут все, что попадется им под руку».



«Разве работа охранника не в том, чтобы их отпугивать?»



«Да», — сказал Аптон, — «и Джейк хорошо это делал. Единственная настоящая неприятность, с которой он столкнулся, была с тем ирландцем, которого он застал спящим в пустом фургоне».



«Когда это было?»



«О, это было неделю назад. Джейк был дотошным. Он всегда проверял каждую партию перед тем, как мы отправлялись в путь, чтобы убедиться, что ехать безопасно. В общем, он забрался на этот вагон, полный песка, и обнаружил там крепко спящего человека. Такие вещи приводили Джейка в ярость», — сказал Аптон. «Он не только пинал его, но и начал на него кричать. Мужчина — он был ирландцем, помните — стал агрессивным. Если бы Джейк не позвал пару железнодорожных полицейских, началась бы драка. Мужчину увели».



«Он угрожал охраннику?»



Аптон мрачно рассмеялся. «Он так и не остановился, сержант. Он сказал, что однажды вернется и отомстит Джейку».



«Как на это отреагировал мистер Фуллард?»



«Он просто пожал плечами и продолжил свою работу. Вот таким он был человеком. Джейк был бесстрашен. За эти годы ему угрожали сотни раз, и он всегда их игнорировал. Почему он должен беспокоиться об этом еще больше?»



Колбек добрался до поезда как раз вовремя, потому что он должен был отправиться довольно скоро. Сбежавших быков поймали и посадили обратно в вагон. Проходя мимо тормозного вагона, он увидел, что в первых четырех вагонах находились овцы, более мелкие животные, которые нанесли бы гораздо меньше вреда охраннику, если бы прыгнули на него. Очевидно, его поместили рядом с волами, чтобы его смерть можно было считать результатом несчастного случая. Однако, когда он осмотрел узкие деревянные ворота, удерживавшие животных, Колбек увидел, что они были целы. Кто-то намеренно выпустил быков. Земля была покрыта отпечатками их копыт, но его интерес привлекло нечто другое. Колбек увидел две дорожки в грязи, идущие до самого тормозного вагона. Он подумал о каблуках на ботинках жертвы убийства.



Определив потенциального подозреваемого, Лиминг отправился прямо в небольшой полицейский участок и спросил, не известно ли кому-нибудь о ирландском госте в городе. Сержант Роджерс, здоровенный, рябой человек, сразу вспомнил этого человека, потому что он вытащил его из White Hart за то, что он устроил драку. Его звали, как выяснилось, Джерард Девлин, и он провел ночь под стражей.



«Он бродил где-то поблизости?» — спросил Лиминг.



«Да», — ответил другой, — «но он держится подальше от меня. Кто-то заметил его в Хеле, всего в четырех милях отсюда, и у нас есть сообщения о злоумышленнике, который спал в сарае неподалеку отсюда — это вполне мог быть Девлин».



«Нам нужно его найти».



Роджерс криво усмехнулся. «Тогда мне нужно больше людей», — сказал он. «В этом городе более трех тысяч человек, сержант, и у меня всего два констебля, которые помогают мне поддерживать здесь закон. Я не могу выделить ни одного из них для проведения облавы. Все, что я могу сделать, — это попросить их держать глаза открытыми в поисках любого признака Девлина».



«Как вы думаете, он вернется?»



«Вот что он угрожал сделать. Когда я поставил ему синяк под глазом, он поклялся, что вернется, чтобы свести со мной счеты. Я сказал ему, что он будет желанным гостем. Это даст мне возможность поставить ему синяк под другим глазом».



Он рассмеялся и обнажил ряд крошечных почерневших зубов.



«У вас тут много проблем?» — спросил Лиминг.



«В основном это мелкие преступления. Вы знаете, что это такое — воры, которые крадут яблоко или два в базарный день, подростки, которые дерутся из-за девушки, и шумные пьяницы, которые мочатся в садах у людей. О, и у нас была волна разбитых окон детьми, которым нечем было заняться в субботний вечер. У нас никогда не бывает ничего по-настоящему серьезного», — самодовольно сказал сержант. «Я слежу за этим».



«Тогда жаль, что вас не было на железнодорожной станции сегодня утром», — многозначительно сказал Лиминг, — «иначе вы могли бы предотвратить убийство охранника».



Оливер Данн все еще был ошеломлен увиденным. Когда его жена впустила посетителя, Колбек обнаружил машиниста, все еще в рабочей одежде, сидящего на краешке кресла и мрачно смотрящего в пустой камин. Прошла целая минута, прежде чем он вышел из задумчивости, чтобы его представили детективу. Колбек отказался от предложения Марджери Данн освежиться, и она вышла из комнаты, чтобы он мог поговорить наедине с ее мужем. Данн потратил время, чтобы собраться с мыслями.



«Выражаю вам сочувствие, сэр», — сказал Колбек, садясь напротив него. «Я полагаю, что вы и мистер Фуллард были близкими друзьями».



«Джейк был хорошей компанией, инспектор. Большинство людей находили его немного суховатым, но они не знали его так хорошо, как я. Мы играли в криббидж вместе два или три раза в неделю. Мне будет его ужасно не хватать».



«Мне говорили, что он был выдающимся охранником».



«Я никогда не встречал никого лучше», — сказал Дэнн. «Чтобы это случилось с Джейком, это жестоко. Я имею в виду, он всегда был таким осторожным. Он бы проверил каждый фургон, чтобы убедиться, что скот надежно заперт».



«Так и было, мистер Дэнн».



«Очевидно, нет — эти быки вырвались на свободу».



«Этого не произошло, сэр», — тихо сказал Колбек. «Боюсь, они не вырвались на свободу по собственной воле. Кто-то открыл ворота, чтобы животные могли выпрыгнуть на мистера Фулларда». Дэнн в ужасе отпрянул, словно от удара. «Я считаю, что его убил тормозной вагон, а затем протащили рядом с тем вагоном».



«Убит?» Машинист выглядел так, будто снова собирался потерять сознание. «Вы хотите сказать, что Джейка убили?»



«Я бы поставил на это свою репутацию».



«Я думал, что…»



С влажными глазами и разинутым ртом Данн снова погрузился в задумчивость. Когда он наконец вышел из нее, его голос был торжественным и серьезным.



«Правда в том, что я не думал», — признался он. «Я увидел его на земле, и все потемнело. Если бы я подумал об этом, я бы понял, что это не могло быть несчастным случаем».



«Я пришел к такому же выводу, сэр», — сказал Колбек. «Я стоял около этого фургона раньше. Если бы ворота внезапно открылись и выскочил вол, я бы инстинктивно отскочил в сторону. Одно животное, возможно, поймало бы меня на скользящем ударе, но не дюжина или больше, которых я видел запертыми. Мистер Фуллард был помещен туда как жертва».



Дэнн был взбудоражен. «Тогда я хотел бы наложить руки на ублюдка, который его туда посадил», — закричал он. «Я бы привязал его к рельсам и снова и снова проезжал по нему паровозом. Да, а потом бы скормил куски свиньям».



«Я понимаю, что вы чувствуете, мистер Данн», — сказал Колбек, пытаясь успокоить его поднятыми ладонями. «Вы имеете право злиться, но гнев не поможет нам привлечь злодея к ответственности. Для этого требуется холодная, ясная, логическая дедукция. Я бы хотел, чтобы вы помогли нам. Вы любили мистера Фулларда, но его работа могла нажить ему врагов. Можете ли вы вспомнить кого-нибудь — вообще кого-нибудь, — кого он мог расстроить настолько, что они захотели отомстить?»



Пытаясь справиться со своими эмоциями, Оливер Данн откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок. Колбек слышал, как мужчина скрипит зубами. Ожидание было долгим, но продуктивным. Когда он наконец вышел из транса, Данн был холоден и решителен.



«Да, инспектор», — сказал он. «Я могу предложить двух-трех человек».



Сержант Роджерс был отрезвлен информацией о том, что в Калломптоне произошло убийство. Никогда не сталкиваясь с отвратительным преступлением, он понятия не имел, как реагировать. Его больше всего беспокоило то, как его опишут в газетах. Как только новость распространится, репортеры из Эксетера — возможно, даже из Лондона — съедутся в город. Какую роль должен был сыграть сержант? Он все еще пытался решить, когда прибыл Колбек. Лиминг представил его сержанту, а затем рассказал ему о Джерарде Девлине.



«Он все еще где-то поблизости, сэр», — сказал Лиминг. «Я думаю, это наш человек».



«Это зависит от того, насколько он силен», — утверждал Колбек.



«Я могу вам сказать, инспектор», — сказал Роджерс, пытаясь снискать расположение. «Он силен, как бык. Мне пришлось выдержать несколько сильных ударов от него, прежде чем я его нокаутировал. Девлин — ваш убийца, в этом нет никаких сомнений. Я рад, что именно я указал вам на него».



«Это не совсем так», — заметил Лиминг. «Именно Люк Аптон первым упомянул ирландца».



«Неважно, кто это был», — сказал Колбек, «потому что мистер Девлин не убийца. Джейка Фулларда тащил по земле кто-то, кто был недостаточно силен, чтобы поднять его. Это исключает ирландца. Кроме того, — продолжил он, — Девлин живет своим умом, судя по всему. Он привык уворачиваться от полицейских и рисковать там, где их находит. Он мелкий преступник по натуре. Человек, которого мы ищем, — любитель. Он действительно верил, что нас обманет сцена, которую он устроил возле того фургона. Если бы мы поверили, что это был гротескный несчастный случай, то он был бы чист». Колбек тонко улыбнулся. «Как оказалось, это не так».



Лиминг был взволнован. «Вы знаете, кто он, сэр?»



«Я могу сделать обоснованное предположение, кто они, сержант, потому что в деле участвовал сообщник. Что-то беспокоило меня с самого начала, понимаете. Когда ворота фургона открылись, — сказал Колбек, — почему быки бросились вперед? Они, конечно, проявили любопытство, но разве первый из них спрыгнул бы на три фута вниз, если бы у него не было на то причины? Выстрел из ружья напугал бы их и заставил бы в панике бежать, но это выдало бы игру. Должно быть, они использовали что-то еще — например, камень. Если он достаточно сильно ударил по животному, оно ожило».



«Эти дети на линии», — сказал Лиминг, когда правда дошла до него. «Аптон рассказал мне о них».



'Продолжать.'



«Ну, судя по всему, они были настоящей помехой. Что бы ни делал охранник, они продолжали возвращаться. Потом он поймал одного из них и устроил ему взбучку».



«Джед Лавери», — заявил Роджерс.



«Кто он?» — спросил Лиминг.



«Он и его брат Гарри — занозы в моей плоти. Они всегда доставляют неприятности. Я почти уверен, что именно они разбили эти окна, и это прекратилось только тогда, когда я отвел их в сторону и надрал им уши».



«Сколько им лет?» — поинтересовался Колбек.



«Джеду около двенадцати, и он самый противный. Гарри на год или два младше и делает то, что говорит ему брат. Они прогнили до мозга костей, инспектор».



«Как они разбили окна?»



«О, они были очень умны», — сказал Роджерс. «Они делали это на расстоянии, чтобы иметь возможность убежать, не будучи замеченными. Они использовали катапульты».



Братья жили со своей овдовевшей матерью в небольшом хозяйстве на окраине города. Детективы наняли ловушку, чтобы поехать туда. Лиминг был потрясен тем, что они обнаружили. Он все еще находил это за гранью понимания.



«Неужели дети в этом возрасте действительно могут быть убийцами, сэр?»



«Боюсь, что так, Виктор».



«Но они не намного старше моих двух сыновей. Дэвид и Альберт никогда бы не сделали ничего подобного».



«Это потому, что вы их правильно воспитали», — сказал Колбек. «Но даже в их возрасте они физически способны на убийство. Если вы дадите им в руки молоток или топор, они будут достаточно сильны, чтобы вырубить кого-нибудь, если не смогут поднять его после этого. В любом случае, — добавил он, — мы не знаем, было ли убийство здесь задумано. Вполне возможно, что охранника хотели ранить в качестве платы за то, что он избил двух мальчиков. Когда его сильно ударили, он неожиданно умер, так что убийце пришлось тащить его тело рядом с повозкой. Затем он и его брат — если они действительно виновны — использовали свои катапульты, чтобы напугать быков и заставить их оживать».



Лиминг был опечален. «Мы никогда раньше не арестовывали никого столь молодого».



«Преступники должны ответить за свои преступления».



Когда они добрались до маленького домика, то увидели, что он выглядит заброшенным. Забор снаружи тоже нуждался в ремонте. Куры кудахтали и разбегались в стороны, когда колеса ловушки катились к ним. Отдав Лимингу приказ, Колбек подошел к входной двери и постучал. Ее открыла худая женщина лет сорока с суровым лицом. Она положила руку на бедра.



«Чего ты хочешь?» — спросила она задиристо.



«Вы миссис Лавери?»



«Кто хочет знать?»



«Меня зовут детектив-инспектор Колбек, и я хотел бы поговорить с вашими сыновьями, если можно. Разумеется, я сделаю это только в вашем присутствии».



Ее агрессивность сразу исчезла, и она стала более уважительной.



«Не верьте тому, что люди говорят вам о Джеде и Гарри», — сказала она. «Они были чудесны со мной с тех пор, как умер мой муж. Без их помощи это место было бы невозможно сохранить. Мои сыновья — мое спасение».



Колбек почувствовал мимолетное сочувствие к ней. Потеря мужа явно поставила ее в тяжелое положение. Это также оказало видимое влияние на ее здоровье. Она была бледна и совершенно истощена. Но он не мог позволить состраданию встать на пути долга.



«Где сейчас ваши сыновья, миссис Лавери?»



«Они кормят лошадей», — ответила она.



«Тогда я хотел бы поговорить с ними, пожалуйста».



Она защищалась. «Это из-за тех окон, которые были разбиты?»



«Да», — сказал он. «В каком-то смысле, я полагаю, так оно и есть».



«Это были не они. Я готов поклясться в этом. Джед и Гарри были здесь все время».



Колбек сделал вид, что поверил ей на слово. «Я уверен, что так оно и было».



Его пригласили на кухню, маленькое, голое, унылое место с шатким столом и белеными стенами. Мощеный пол был неровным. Витал неприятный запах. Она махнула ему на стул, но он предпочел постоять. Поскольку она отлучилась на несколько минут, Колбек решил, что она репетирует то, что хочет, чтобы сказали ее сыновья. Когда они вошли с опущенными головами, они выглядели кроткими и послушными. Джед Лавери был жилистым парнем в грубой одежде, отчаянно нуждавшейся в стирке. Гарри был ниже ростом и еще тоньше, на нем были брюки, которые были ему велики и которые, очевидно, достались ему по наследству от брата. На обоих коленях были плохо пришиты заплатки.



Колбек заставил их обоих сесть, прежде чем задать им свой вопрос.



«У кого из вас катапульта?»



Застигнутые врасплох тем, что было равносильно обвинению, они виновато переглянулись. Ответ дала их мать.



«У них обоих есть по одному, инспектор. Они используют их, чтобы убивать голубей».



«Я думаю, они использовали их сегодня для чего-то другого, миссис Лавери». Он встал над двумя мальчиками. «Разве это не правда?»



Они избегали его пытливых глаз и были явно смущены. Впервые в жизни Джед и Гарри были не в своей тарелке. Бросить вызов местной полиции было легко, и они без страха подцепили железнодорожника. Колбек представлял собой совершенно другую проблему. Его статус, рост, властные манеры и безупречный пошив в совокупности полностью их нервировали. Он воспользовался своим преимуществом.



«Теперь, когда мы знаем, что у вас обоих есть катапульты, — тихо спросил он, — кто из вас украл часы мистера Фулларда?»



Откровенная прямота вопроса заставила их обоих заметно подергиваться. Глаза Гарри метались туда-сюда, но больше всего давления испытывал его брат Джед. Он начал ерзать. Попытавшись и не сумев придумать ложь, Джед сдался и вскочил на ноги. К ужасу матери, он оттолкнул Колбека в сторону и побежал к задней двери, промчавшись через нее в отчаянной попытке убежать. Однако все, что ему удалось сделать, это отскочить от грозного тела Виктора Лиминга, который по предложению Колбека пробрался к задней части коттеджа, чтобы заблокировать потенциальный путь к бегству.



Сила столкновения выбила что-то из кармана мальчика, и оно упало на землю. Крепко держа его за воротник, Лиминг наклонился, чтобы достать большие карманные часы. Он щелкнул их, чтобы посмотреть на циферблат.



«Я думаю, твое время вышло, сынок», — сказал он.

ЦИРЮЛЬНИК ИЗ РАВЕНГЛАССА



«Почему мы так торопимся, инспектор?» — спросил Лиминг в недоумении.



«Нам нужно успеть на поезд, Виктор».



«Куда мы идем?»



«Равенгласс».



«Это далеко?»



«Это достаточно далеко», — сказал Колбек. «Вот почему я посоветовал вам взять с собой сменную одежду, которую вы храните в Скотленд-Ярде».



«Эстель будет волноваться, если я не вернусь домой сегодня вечером».



«Мадлен будет беспокоиться по той же причине. Однако, поскольку они были достаточно ошибочны, чтобы выйти замуж за детективов, им следует научиться ожидать внезапных отъездов».



«У нас никогда не было ничего столь внезапного, инспектор».



Они были в такси, которое везло их на станцию Юстон. Все, о чем мог думать Лиминг, это как быть вдали от жены и двух сыновей. Колбек дружески похлопал его по колену.



«Я не настолько жестокосерд, Виктор», — сказал он. «Я подумал о дамах и послал весточку о наших передвижениях Эстель и Мадлен. Они все равно будут волноваться в наше отсутствие, но, по крайней мере, они будут знать, где мы».



«Это больше, чем я могу, сэр. Где Равенгласс?»



«Это в графстве Камберленд».



«Это очень далеко на севере!» — запротестовал Лиминг.



«Ваши познания в географии безупречны».



«Что сказал телеграф?»



«Он просто сказал, что произошел кризис. Мы реагируем на него».



«Почему это всегда должны быть мы?»



«Вызов был поставлен», — объяснил Колбек. «Мы не должны уклоняться от него просто потому, что нам нравится комфорт домашней жизни. Равенглассу нужна наша помощь».



«Что это за место?»



«Она очень маленькая. Мы убегаем от здешнего бедлама и отправляемся на побережье, где воздух будет чистым, а свежая рыба будет поданной на пиршество».



«Я бы все равно предпочел остаться здесь».



«Даже если это означает, что убийца останется безнаказанным?»



Лиминг нахмурился. «Мне показалось, что суперинтендант что-то сказал о горящем железнодорожном вагоне».



«Действительно, он это сделал», — согласился Колбек. «Он забыл сказать вам, что кто-то находился внутри экипажа, когда он загорелся».



Поездка была долгой, утомительной и включала пересадку. Когда они наконец добрались до места назначения, то обнаружили, что станция находилась в четверти мили от маленького рыночного городка. Обеспечение правопорядка и закона находилось в нервных руках Клиффорда Бейнса, высокого, долговязого молодого констебля с выдающимся кадыком и парой выпученных глаз. Он ходил взад и вперед по платформе в течение нескольких часов, моля о помощи и пытаясь удержать людей подальше от обломков. Успокоенный прибытием детективов, он издал крик радости и набросился на них с благодарностью, граничащей с отчаянием.



«Слава богу, вы оба пришли!» — сказал он.



«Слава богу, мы все-таки добрались!» — пробормотал Лиминг.



Колбек представил их, а затем попросил показать место убийства. Оно было более чем в тридцати ярдах. Вышедший из употребления железнодорожный вагон был отведен на запасной путь и оставлен там, пока кто-то не решит, что с ним делать. Ночью его подожгли, и он горел так сильно, что его отблески были видны на многие мили. Все, что осталось, — это остов вагона и обугленное тело жертвы. Чтобы придать ему хоть какую-то степень достоинства, Бейнс накинул на него немного мешковины.



«Это было ужасно», — пожаловался он. «Все пришли сюда, чтобы постоять и поглазеть. Это как выброшенный на берег кит. Упыри выходят на волю».



«Выброшенного на берег кита иногда можно спасти», — заметил Колбек, оттягивая мешковину. «Этот несчастный человек уже не подлежит спасению».



Детективы были в ужасе, увидев, что огонь может сделать с человеческим телом. Одежда и волосы были сожжены на том, что явно было сморщенным телом женщины. Лимингу было неловко смотреть на голый черный торс. Ему также было стыдно за свое нежелание приехать в Равенгласс. Очевидно, произошло гротескное преступление, и их долг — найти виновного. Он сразу же стряхнул с себя усталость.



«Вы знаете, кто это?» — спросил он.



«Нет, сержант», — сказал Бейнс. «И никто другой тоже. Правда в том, что мы понятия не имели, что кто-то находится внутри вагона».



«Убийца, очевидно, это сделал».



«Я не совсем уверен, что был убийца». Они бросили на него скептический взгляд. «Возможно, кто-то просто хотел избавиться от кареты. Довольно много людей жаловались на нее».



«Поджог — это преступление», — сказал Колбек. «Когда это еще и форма убийства, это еще более отвратительно. Если вы держите палец над спичкой, это больно. Вы не думаете, что кто-то внутри этого вагона быстро выбрался бы наружу, как только почувствовал жар и запах дыма?»



«Полагаю, что да», — смущенно сказал Бейнс.



«Есть ли в Равенглассе похоронное бюро?»



«Да, сэр».



«Приведите его немедленно. Тело нужно переместить».



«Пока он здесь, люди будут приходить поглазеть».



Когда Бейнс поспешил прочь, Колбек снова накрыл тело и медленно обошел обломки, выискивая улики и пытаясь выяснить, в какой момент начался пожар. Он повернулся к Лимингу.



«Я знаю, о чем вы думаете», — сказал он. «Жертва была убита до того, как подожгли карету».



«Да, инспектор, она была либо убита, либо слишком пьяна, чтобы понимать, что происходит. Надеюсь, мы сможем опознать ее до того, как ее останки будут захоронены. Ее семье и друзьям нужно рассказать, что с ней случилось».



«Мы не знаем, было ли у нее что-то подобное. Никто не стал бы спать в такой старой сломанной карете, если бы у него был нормальный дом и люди, которые о нем заботились».



«Это справедливое замечание», — сказал Лиминг.



«Похоже, здесь есть только смотритель станции и носильщик», — отметил Колбек.



«Это немного в стороне от проторенных дорог, сэр».



«Я поговорю с ними обоими».



'А что я?'



«Возьми багаж и найди нам номер в отеле. В таком маленьком месте, как Равенгласс, он может быть только один».



Лиминг огляделся и вздохнул. «Как кто-то может хотеть жить в таком изолированном месте?»



«О, я мог бы справиться с большой изоляцией, Виктор. Это бесконечно предпочтительнее суматохи большого города. Здесь у тебя есть время подумать», — сказал Колбек, глубоко вдыхая. «Вдохни этот воздух — никаких следов лондонской вони».



«Все, что я чувствую, — это запах огня, который превратил эту бедную женщину в человеческий пепел». Лиминг посмотрел на фигуру под мешковиной. «Кто она?»



Сэм Гази, носильщик, был невысоким, плотным, пузатым мужчиной лет тридцати с жидкой бородой, которая, казалось, постоянно нуждалась в почесывании. Колбек нашел его тугодумом и бесполезным. Гази не мог вспомнить ни одной женщины, которая недавно приезжала на станцию одна. Он также не имел ни малейшего понятия, что вагон был занят ночью. Лен Хипвелл, напротив, не мог перестать строить догадки о личности жертвы. В потоке догадок, которые он обрушил на Колбека, была спрятана некоторая полезная информация. Хипвелл был самовлюбленным мужчиной лет сорока с дряблым красным лицом и свиными глазками. Когда он разглагольствовал, он засовывал большие пальцы в жилет.



«Если вы хотите знать мое мнение, — сказал он, — то это Мэгги Хобдей».



«Что заставляет вас так думать?»



«Мне приходится слышать всякое на работе, инспектор».



«Вы имеете в виду доказанные факты или пустые сплетни?»



«Слухи, которые до меня доходят, как правило, содержат в себе долю правды».



«А что вам рассказали об этой конкретной даме?»



Хипвелл хмыкнул. «О, Мэгги не была леди, сэр. Она зарабатывала на жизнь, утешая одиноких мужчин — или женатых, если их жены не видели. Все знали о Мэгги».



«Вы действительно видели ее в Равенглассе?» — спросил Колбек.



«Нет, но ее видели в Эгремонте примерно неделю назад».



«Что могло привести ее сюда?»



«Она всегда была в движении», — со знанием дела сказал Хипвелл. «Такие женщины не задерживаются надолго на одном месте. У них либо заканчиваются клиенты, либо их прогоняют разгневанные жены. За эти годы у нее было более чем достаточно неприятностей. Однажды Мэгги бросили в конское корыто в Уайтхейвене».



«Это было бы лучше, чем быть поджегшим в железнодорожном вагоне».



«Запомните мои слова, инспектор. Вон там ее труп. Как только я узнал, что в той карете спала женщина, я сказал, что это Мэгги».



«Вы, должно быть, хорошо ее знали, раз так уверены в этом».



Хипвелл запнулся. «Это совсем не так», — возмутился он. «Я женатый человек и рад, когда... такие женщины, как она, шныряют вокруг. Просто, будучи начальником станции, ты развиваешь шестое чувство по отношению к людям».



Колбек уже выработал ощущение, что болтливый смотритель станции не может оказать никакой практической помощи. Было ясно, что Хипвелл живет в мире сплетен и пересудов, и это делает его суждения ненадежными. Колбеку оставалось задать ему только один вопрос.



«Когда станция остается безлюдной?»



«Это место закрывается в одиннадцать часов вечера, инспектор. Я снова его открываю, чтобы успеть встретить молочный поезд в шесть».



«Поэтому в это раннее время здесь никого нет».



«Нет», — ответил Хипвелл, кивнув в сторону запасного пути. «Если только вы не считаете Мэгги Хобдей, конечно».



Устроившись в King's Arms, Виктор Лиминг стоял у окна своей комнаты и смотрел наружу. Равенгласс был симпатичным городом с обширными остатками римской оккупации на более раннем этапе своей истории. Он был аккуратным, компактным и хорошо построенным. Расположенный в устье, питаемом тремя реками — Эск, Майт и Ирт, — он производил приятное впечатление. Лиминг мог видеть, как ловцы устриц чинят сети и ремонтируют лодки в гавани. Он также мог видеть группы людей, занятых оживленной беседой, и мог догадаться, о чем они говорят.



На станции была ловушка для найма, но, поскольку у него не было багажа, Колбек решил пойти пешком. Когда сержант увидел, что он идет к отелю, он спустился вниз, чтобы встретить его. Они переместились в гостиную, чтобы поговорить наедине.



«Я ждал, пока приедет гробовщик, чтобы забрать тело», — сказал Колбек.



«Да, я видел, как он ехал по улице».



«Что ты узнал, Виктор?»



«Ну, возможно, у меня есть имя покойной», — сказал Лиминг. «По словам местного менеджера, это некто по имени Джоан Меткалф».



«Это не то, что я слышал. Начальник станции сказал, что это Мэгги Хобдей».



«А, да, это имя тоже прозвучало, но менеджер сказал, что это не может быть она. Он утверждал, что она в Боунессе».



«Расскажите мне о Джоан Меткалф».



«Она живет дикой природой, сэр», — объяснил Лиминг. «Это печальный случай. Муж, которого она беззаветно любила, погиб в море, но она так и не смирилась с тем, что он умер. Она ходит взад и вперед по побережью в надежде, что он когда-нибудь вернется к ней. Кто-то видел ее около залива Селкер в начале недели. Я не знаю, где это, но управляющий говорит, что это недалеко к югу отсюда».



«Когда умер ее муж?»



«Это было всего двадцать лет назад. Ее вера в то, что он все еще жив, должно быть, очень сильна, раз она так долго продержалась. Она просит подаяния и выполняет случайную работу, чтобы заработать пенни. Она будет спать, где только сможет. Люди в Равенглассе добры к ней».



«Тогда она совсем не похожа на Мэгги Хобдей. Женщины здесь, скорее всего, оттолкнут ее, потому что она продает услуги мужчинам. Кто она, — задумчиво спросил Колбек, — жена с разбитым сердцем или дама легкого поведения?»



«Мы, возможно, никогда этого не узнаем, сэр».



«Мы должны знать, Виктор. Только когда мы опознаем жертву, мы сможем начать искать людей, у которых мог быть мотив убить ее». Он отступил назад, чтобы оценить Лиминг. «Я думаю, тебе пора подстричься».



«А ты?» — удивленно спросил другой.



«По дороге сюда я проходил мимо парикмахерской. Она все еще открыта».



«Зачем мне стричься, сэр?»



«Потому что это идеальный способ получить информацию, не создавая при этом впечатления, — сказал Колбек. — В таком месте не может быть больше четырехсот человек. Парикмахер будет знать почти всех и иметь много клиентов среди мужчин».



'Так?'



«Если он поймет, что вы детектив, он может быть не таким откровенным. Однако если вы скажете ему, что вы гость в этом районе, он будет говорить более свободно. Узнайте все, что сможете, о Равенглассе и людях, которые здесь живут».



Лиминг провел рукой по голове. «Знаешь, мне на самом деле не нужна стрижка».



«Притворись, что делаешь. Это ради благого дела».



«Где вы будете, сэр?»



«О, я буду здесь, буду делать что-то очень важное».



'Что это такое?'



«Я изучу меню ужина».



Большинство клиентов парикмахера были рыбаками или местными торговцами, поэтому вид сюртука и цилиндра заставил Неда Уайетта, парикмахера, поднять глаза. Пожилой мужчина подстригал то немногое, что осталось от его волос, Уайетт. Они весело болтали, пока новичок не вошел в маленькую мастерскую. Разговор затих. Сняв шляпу, Лиминг сел и стал ждать. Когда подошла его очередь, он заменил другого клиента на стуле и накрыл его белой тканью.



«Что я могу для вас сделать, сэр?» — спросил Уайетт.



«Просто… сделай мою прическу более опрятной, пожалуйста».



«Ему не нужно много взлёта».



«Ты парикмахер. Я полагаюсь на твое суждение».



Он мог видеть Уайетта в зеркале. Парикмахер был высоким, худым, с кислым лицом, ему было лет пятьдесят, но его выраженный сутулость уменьшал его рост на несколько дюймов. Рядом с зеркалом висел небольшой портрет в рамке мужчины в черном плаще и белых повязках. Он показался Лимингу смутно знакомым.



«Кто это?» — спросил он.



«Джон Уэсли».



«А, понятно. Вы методист».



«Уэсли часто приезжал в Камберленд. Он проповедовал в Уайтхейвене двадцать пять раз. Слушать его, должно быть, было для меня источником вдохновения».



«Иногда я засыпаю во время проповедей нашего викария», — сказал Лиминг.



«Что привело тебя в Равенгласс?» — спросил Уайетт, начиная резать.



«Мои друзья как-то отдыхали здесь и рассказали мне, какое это приятное место. Поскольку я ехал на север на поезде, я подумал, что стоит немного отвлечься и посмотреть, что им так понравилось».



«Надеюсь, вы не разочарованы».



«Вовсе нет — это очень…» Он подбирал нужное слово. «Это очень странно».



«Это прекрасное место для жизни, сэр».



«Так что я могу себе представить», — сказал Лиминг, начиная расслабляться в своей роли. «Но, кажется, здесь какая-то суматоха. Я видел остатки вагона на станции и слышал, как управляющий King's Arms говорил о трагической смерти».



'Это верно.'



«Что именно произошло?»



«Никто не может сказать с уверенностью, сэр. У каждого, кто сюда приходит, свое мнение. Берт Лонгмюр, который только что ушел, считает, что кто-то хотел покончить с собой, поджег этот вагон». Он выразительно пожал плечами. «Я не уверен, что верю в это».



«О, как ты думаешь, что произошло?»



Пока его ножницы щелкали, Уайетт изложил ему ряд теорий о преступлении и назвал имена людей, которые придерживались этих мнений. Чего он был осторожен, так это не привязываться к какой-либо точке зрения. Лиминг пытался подтолкнуть его высказать собственное мнение.



«Вы, должно быть, посчитали некоторые из этих комментариев нелепыми».



«Я в бизнесе, сэр. Я никогда не спорю с клиентами».



«Происходило ли что-нибудь подобное в Равенглассе раньше?»



Уайетт был четок. «Никогда, сэр, и мы не хотим, чтобы это повторилось. Это оставляет неприятные ощущения в городе. Люди начинают подозревать друг друга, и вспыхивают споры. Это нехорошо для нас. Вполне возможно, что никто из Равенгласса не замешан».



«Нет, все верно. Он мог прийти откуда-то еще».



«И он может оказаться женщиной, сэр».



Лиминг был поражен. «Что это?»



«Женщины умеют разжигать огонь».



Уайетт закончил стричь волосы и посмотрел на Лиминга с обеих сторон, прежде чем удостоверился, что его работа сделана. Он снял белый плащ и провел щеткой по плечам клиента. Осмотрев стрижку, Лиминг встал, поблагодарил его и заплатил парикмахеру.



«Тогда я пойду», — сказал он.



«Вы заметите, что бармен в King's Arms тоже подстригся», — бесстрастно сказал Уайетт. «Он разговаривал с менеджером, когда вы зашли забронировать номера. Потом он пришел сюда и сказал мне, кто вы».



«О», — с беспокойством сказал Лиминг. «Понятно».



«Надеюсь, вам понравится ваше пребывание, сержант Лиминг. В Равенглассе живут порядочные люди. Они любят честность». Он держал дверь открытой. «Я тоже, сэр. До свидания».



После визита к гробовщику Колбек вернулся на место преступления. Он одолжил грабли у начальника станции и использовал их, чтобы просеять мусор, проявляя чрезмерную осторожность, чтобы не испачкать свои начищенные ботинки. Ничто не пережило пожар в целости и сохранности. То немногое имущество, которым владела жертва, было съедено пламенем. Он все еще разгребал угли, когда к нему подошел Виктор Лиминг.



«Мне в отеле сказали, что вы будете здесь, сэр».



«Да», — сказал Колбек, — «теперь, когда тело убрали, я хотел бы поближе рассмотреть место преступления». Он оценил сержанта. «Снимите шляпу».



'Почему?'



«Я хочу посмотреть, что сделал парикмахер».



«Он почти заставил мои щеки покраснеть», — признался Лиминг. «Я был там, разговаривал так, словно был там в отпуске, и он все время знал, что я лгу. Бармен из отеля видел, как я приехал, и сказал ему, кто я».



«Тогда я должен извиниться перед тобой, Виктор. Но я все равно хотел бы увидеть его работу». Когда Лиминг снял шляпу, Колбеку пришлось скрыть улыбку. «Я не уверен, что полностью одобряю», — тактично сказал он. «По правде говоря, раньше это выглядело лучше».



«Я знаю», — сказал Лиминг, снова надевая шляпу. «Но я получил то, за чем вы меня послали, включая еще одно возможное имя жертвы. Все, кто заходил в магазин, говорили об убийстве. Мистер Уайетт сэкономил нам кучу времени, которое мы тратили на хождение по домам».



«Он предположил, кто может быть убийцей?»



«Он этого не сделал, сэр, но другие люди это сделали. В отличие от управляющего, большинство из них убеждены, что в той карете была Мэгги Хобдей. У меня есть имена трех человек из Равенгласса, к которым нам следует присмотреться, и одного из деревушки под названием Холмрук».



«Молодец, Виктор. Твой визит к парикмахеру оказался плодотворным».



«Это было очень неловко».



«Вы почерпнули полезную информацию и сделали запоминающуюся стрижку».



«А вы, сэр?» — спросил Лиминг, разглядывая обломки. «Вы нашли что-нибудь интересное?»



«Я ничего здесь не нашел, — сказал Колбек, — но я узнал две вещи, когда зашел к гробовщику. Во-первых, наши инстинкты не подвели. Жертва была убита до того, как подожгли карету. При более тщательном осмотре, чем мы могли провести, гробовщик обнаружил, что ее горло было перерезано от уха до уха».



«Если она была мертва, зачем убийце понадобилось сжигать тело?»



«Он хотел уничтожить все доказательства ее личности и тем самым значительно усложнить нашу задачу. Но было кое-что, что не было полностью уничтожено», — продолжил Колбек, доставая из кармана носовой платок. «Я сказал, что узнал от гробовщика две вещи. Это второе открытие».



Развернув платок, он показал крошечный, скрученный, никелевый предмет, который сверкал на вечернем солнце. Лиминг внимательно посмотрел на него, затем покачал головой.



«Что это, сэр?»



«Раньше это было обручальное кольцо, Виктор. Его держала в руке женщина».



«Тогда это тело должно принадлежать Джоан Меткалф», — убежденно заявил Лиминг. «Вероятно, это был единственный сувенир от ее мужа, который у нее был».



«Давайте не будем торопиться. Вполне возможно, что Мэгги Хобдей тоже была замужем. Она не единственная вдова, которая занялась проституцией. Подумайте о ночных леди, которых вы арестовали в Лондоне», — сказал Колбек. «Даже если они старые девы, некоторые из них носят обручальное кольцо днем, потому что это придает им некую степень респектабельности». Он снова завернул обручальное кольцо и положил его в карман. «Конечно, оно могло не принадлежать ни одной из них. Вы упомянули, что всплыло еще одно имя жертвы. Это даст нам трех потенциальных жертв для обсуждения за ужином».



Колбек вернул грабли Хипвеллу, который запер их в сарае вместе с другими инструментами, используемыми для ухода за клумбами на станции. Детективы пошли обратно в город.



Лиминг был обеспокоен. «Вы дадите мне честное мнение, сэр?»



«Мне нравится думать, что я всегда так делаю, Виктор».



«Как ты думаешь, что скажет Эстель, когда увидит мои волосы?»



Лицо Колбека было неподвижно. «Я думаю, твоя жена скажет, что это заставляет тебя выглядеть несколько… по-другому».



Сэм Гейзи подметал платформу, когда к нему подошел начальник станции.



«Знаете, они не будут слушать», — сказал Хипвелл.



«О ком ты говоришь, Лен?»



«Это те два детектива из Лондона. Я пытался помочь, но они проигнорировали меня. В той карете была Мэгги Хобдей — я бы поспорил на свои карманные часы. Они мне не поверили. Это их собственная вина, если они бегают по кругу».



«Как долго они здесь пробудут?»



«Одного дня достаточно. Мне не нравятся полицейские».



«Клифф Бейнс не доставляет проблем».



«Это потому, что Клифф — один из нас. Инспектор Колбек и его уродливый сержант здесь не место. Они никогда не раскроют преступление за месяц воскресений». Услышав отдаленное приближение поезда, он вытащил часы и щелкнул языком, увидев время. «Снова поздно».



Гази отложил метлу в сторону и встал, готовый помочь любому с тяжелым багажом. Засунув большие пальцы за жилет, Хипвелл наблюдал, как локомотив устремился к ним, изрыгая дым. Когда они проехали мимо него, начальник станции обменялся приветствиями с машинистом и пожарным, а затем отчитал их за сильное отставание от графика. Поезд содрогнулся и остановился, и несколько пассажиров вышли. Помощь Гази никому не требовалась, поэтому он снова взял метлу. Женщина целенаправленно направилась к Хипвеллу.



Он прикоснулся к шляпе. «Доброе утро, мадам».



«Ты ведь не знаешь, кто я, да?»



«Боюсь, что нет». Он посмотрел на нее более пристально, затем встревоженно отступил. «Что ты здесь делаешь, Мэгги?»



«Я пришла, чтобы понять, почему все в Равенглассе думают, что я мертва. Вчера вечером я встретила в Барроу одного джентльмена, который случайно зашел сюда вчера и сказал мне, что я сгорела заживо в железнодорожном вагоне». Она увидела обломки на запасном пути. «Это там и произошло?» — подтолкнула она Хипвелла. «Кто решил, что я жертва, когда — как вы видите — я вполне жива?»



Мэгги Хобдей была пышнотелой женщиной лет тридцати с красивыми чертами лица, испорченными жизнью, которую она вела. В элегантном пальто и шляпе, надвинутой на лицо, она была неузнаваема по сравнению с напудренной шлюхой, известной во всем округе. Хипвелл был взволнован.



«Тебе нельзя здесь оставаться, — умолял он. — Садись на следующий поезд из Равенгласса».



«Я не уйду, пока не разберусь во всем этом».



«Просто иди, Мэгги, я заплачу за проезд, если хочешь».



«Я остаюсь, Лен. Я хочу знать, кто распространяет обо мне слухи».



«Идет расследование убийства. Детективы приехали из самого Лондона. Вам не захочется с ними связываться».



«Я хочу знать правду о том, что произошло», — настаивала она. «Как бы вам понравилось, если бы кто-то сказал, что, по слухам, вы сгорели дотла? Это меня расстроило, правда — ну, это расстроило бы любого. Где я найду этих детективов?»



Он преградил ей путь. «Тебе не нужно с ними разговаривать».



'Да.'



«Почему бы просто не уйти и не забыть обо всем этом?»



«Уйди с дороги, Лен».



«Я не могу позволить тебе сделать это», — сказал он, хватая ее за руку.



Мэгги заговорила шепотом. «Прикосновение ко мне стоит денег, Лен», — сказала она, «или ты забыл?» Он отпустил ее, словно ее рука раскалилась докрасна. «Так-то лучше».



Она проскользнула мимо него и направилась к выходу со станции. Все, что мог сделать Хипвелл, это провести языком по сухим губам и посмотреть, как она уходит. Гази услышал достаточно, чтобы пробудить его интерес. Он подошел к Хипвеллу.



«Мэгги Хобдей все еще жива», — сказал он с ухмылкой. «Можете поспорить на свои карманные часы, что она умерла». Он протянул ладонь. «Передай ее мне, Лен».



Насладившись плотным завтраком, Колбек и Лиминг уже собирались встать из-за стола, когда услышали звуки ссоры. Менеджер кричал, но наиболее отчетливо они слышали пронзительный голос женщины.



«Я требую встречи с детективами!» — закричала она. «Им нужно сказать, что я все еще жива и собираюсь оставаться такой».



«Вас уже предупреждали, мисс Хобдей, — сказал управляющий. — В King's Arms вам не рады».



«Возможно, я не нужен «King's Arms», но в этом городе есть много других агентств, которые меня приняли».



«Пожалуйста, говорите тише».



«Тогда перестань на меня орать!»



Колбек и Лиминг быстро вышли в коридор, чтобы разнять дерущихся. Инспектор представился посетителю и Лимингу, а затем заверил управляющего, что — поскольку она может предоставить доказательства, имеющие важное значение для их расследования — Мэгги Хобдей следует разрешить остаться на некоторое время.



«Я беру на себя полную ответственность за присутствие леди», — сказал он учтиво. «Ее пребывание здесь не будет продолжительным».



Дав неохотное согласие, менеджер угрюмо удалился. Колбек пригласил Мэгги в гостиную, где она села напротив детективов.



«Вы значительно облегчили нам работу», — сказал Лиминг. «Нам сказали, что вы тот человек, который оказался в ловушке внутри горящего вагона. Начальник станции был непреклонен, что это должны быть вы».



«Лен Хипвелл должен был знать лучше», — сказала она.



«Вас видели в этом районе».



«Вот где я работаю, сержант. Время от времени меня обязательно будут замечать».



«Что вы знаете о Джоан Меткалф?»



«О», — сказала Мэгги, омрачившись. «Все знают историю Джоан. Когда я думаю о ней, мне хочется плакать от жалости. В то же время», — продолжила она, переходя на более резкий тон, «со мной такого никогда не случится. Если бы я потеряла мужа, я бы не провела остаток жизни, оплакивая его. Я бы нашла другого». Она ухмыльнулась. «Я нашла довольно много в свое время. Просто они оказались замужем за кем-то другим». Она внезапно пошатнулась от шока осознания. «Ты говоришь мне, что...?»



«Боюсь, что так», — сказал Колбек. «Жертвой, по всей вероятности, была миссис Меткалф».



«Как кто-то мог хотеть причинить ей боль, инспектор? Джоан была безобидна, как муха. Только чудовище могло поджечь кого-то вроде нее».



«Я подозреваю, что здесь могла иметь место ошибка в идентификации, мисс Хобдей». Он попытался быть дипломатичным. «Я понимаю, что в ходе ваших визитов сюда вы могли нажить одного или двух врагов в этом городе».



Она хихикнула. «Ну, я никогда не буду пользоваться популярностью у женщин, не так ли?»



«Вы получали угрозы?» — спросил Лиминг.



«Я получаю их везде, куда бы ни пошла, сержант», — сказала она, пожав плечами. «Равенгласс не хуже, чем где-либо еще».



«Похоже, что так оно и есть. Тот, кто сжег эту карету дотла, мог подумать, что вы внутри».



«Тогда он заслуживает того, чтобы его повесили так высоко, как только вы сможете!» — заявила она.



«Нам нужна ваша помощь, чтобы найти убийцу», — сказал Колбек.



'Что я могу сделать?'



«Для начала, вы можете рассказать нам, кто угрожал вам. Мы не исключаем, что виновницей может быть другая женщина. Думая, что в той карете вы, убийца сначала перерезал горло миссис Меткалф».



Рука Мэгги потянулась к собственному горлу. «Слава богу, меня здесь не было!»



«Можете ли вы вспомнить кого-нибудь, кто ненавидел бы вас настолько, чтобы сделать это?»



«Нет», — сказала она, встревоженная новостью. «Когда люди угрожают, они очень редко приводят их в исполнение. Они просто хотят меня напугать».



«Должен быть кто-то, кого вы можете порекомендовать», — сказал Лиминг.



Мэгги Хобдей пару минут молча размышляла. Столкнувшись с враждебностью, куда бы она ни пошла, ей было трудно отделить одну батарею угроз от другой. В конце концов она заговорила.



«Есть кто-то конкретный», — сказала она.



'Продолжать.'



«Он назвал меня ведьмой. Он сказал, что я колдую и меня следует прогнать. Он сказал, что колдовство — это зло, инспектор, и он имел это в виду».



«Мы знаем, что они делали с ведьмами, — сказал Колбек, многозначительно взглянув на Лиминга. — Они сжигали их на костре».



Когда он услышал новость о том, что Мэгги Хобдей видели в городе, Нед Уайетт как раз брил клиента. Его рука невольно дернулась, и он рассек мужчине щеку. Извинившись и сунув ему полотенце, парикмахер быстро вошел в кладовую и запер за собой дверь. Прижавшись к ней спиной, он обдумывал последствия того, что только что услышал. Женщина, чье горло он перерезал в темноте, была не той ведьмой, которую он так долго ненавидел. Вместо этого он убил безобидное существо, бродившее по побережью в тщетной надежде увидеть своего мертвого мужа. Уайетт чувствовал себя совершенно униженным. Движимый слепой ненавистью, он убил того, кто ему действительно нравился. Это было ужасающее открытие, и он сразу понял, что никогда не сможет жить с ужасом того, что он сделал.



Бритва все еще была в его руке. Он приставил ее к горлу и со всей силой нанес глубокий, смертельный, обжигающий порез. Когда детективы нашли его, парикмахеру Равенгласса уже было не помочь.



К тому времени, как Колбек и Лиминг наконец покинули Камберленд, сгоревший вагон уже убрали с подъездных путей, и сонный городок в какой-то степени очистился от своего отвратительного преступления. Самоубийство парикмахера было одновременно и признанием вины, и самонаказанием. Расследование обеих неестественных смертей будет проведено, но детективы были избавлены от сурового испытания долгого суда по делу об убийстве. Желая снова увидеть жену и семью, Лиминг был встревожен фактами, которые появились о Неде Уайетте.



«Неужели он действительно так сильно ненавидит Мэгги Хобдей?» — спросил он.



«Как отец двух сыновей, вы должны быть в состоянии ответить на этот вопрос. Если бы вы чувствовали, что Дэвид или Альберт подверглись какому-либо насилию, разве у вас не возникло бы желания нанести ответный удар обидчику?»



«Ну, да, но я бы не стал заходить так далеко».



«Когда жена парикмахера умерла, — сказал Колбек, — она оставила ему воспитание их единственного ребенка. Похоже, Уайетт боготворил сына и делал все, что ожидалось от отца. Они жили вместе в согласии. А потом…»



«На место происшествия вышла Мэгги Хобдей».



«Она не была полностью виновата, Виктор. Это друзья парня подговорили его. Они напоили его, сбили вместе, а затем отдали его проститутке. Ему едва исполнилось семнадцать. Сомневаюсь, что он вообще понимал, что происходит».



«Я понимаю, почему парикмахер был в ярости».



«Он был строгим методистом, а одним из принципов методизма является избегание зла. Мэгги Хобдей олицетворяла для него зло. Она наложила проклятие на его сына и сбила его с пути. Парень не смог справиться со всем этим позором», — сказал Колбек. «Вот почему он, похоже, покончил с собой. Вы можете понять, почему гнев закипел внутри Уайетта. Когда он услышал слух, что Мэгги была в той карете, его жажда мести взяла верх».



«Это было бессмысленно, сэр. Убийство ее не вернет ему сына».



«Он чувствовал, что избавил мир от ведьмы. Это было его оправданием».



«Религия может влиять на людей странным образом, сэр».



«Его разум был извращен тем, что случилось с его сыном».



«Я осуждаю то, что он сделал, — сказал Лиминг, — но как отец я должен испытывать к нему некоторую жалость. Это заставило меня принять решение воспитывать своих мальчиков должным образом».



«Тебе не в чем себя упрекнуть, Виктор. Они хорошие ребята».



«Это ценный урок для меня, который я извлек из Равенгласса. Отец никогда не должен ослаблять бдительность».



«Возможно, стоит извлечь еще один урок», — предположил Колбек, с откровенным весельем разглядывая волосы сержанта. «Выбирайте парикмахера с особой тщательностью».

Пыхтящий Билли



Хотя ее карьера художника достигла точки, когда она получала от этого доход, Мадлен Колбек никогда не забывала, чем она обязана двум самым важным людям в ее жизни. Ее отец, Калеб Эндрюс, провел большую часть пятидесяти лет, работая железнодорожником, и воспитал ее так, чтобы она ценила инженерные навыки, необходимые для парового транспорта. Всякий раз, когда она пыталась изобразить локомотив на бумаге или холсте, он всегда был готов дать совет и — во многих случаях — критику. Но именно ее муж Роберт первым понял, что у нее есть талант к живописи, и он вдохновил ее развить свои дары в полной мере. Он настоятельно рекомендовал ей посещать художественные курсы и осваивать необходимые техники. Это придало ей огромную уверенность в себе. Мадлен любила проводить дни, работая в своей студии над своим последним проектом. Но вскоре в ее рутине наступил приятный перерыв.



Отпуск был редким событием в жизни детектива-инспектора. Колбек был настолько предан своей работе, что иногда намеренно не брал причитающийся ему отпуск. Однако под давлением Мадлен он согласился на свободные выходные и полностью предоставил себя в ее распоряжение.



«Куда бы вы хотели пойти?» — спросил он.



«Это зависит от того, как далеко ты готов меня завести, Роберт».



«Я бы отвез тебя на край света — при условии, что я смогу вернуться на работу в понедельник утром. Дай мне пункт назначения, и вопрос решен».



«Очень хорошо», — решительно сказала она. «Я хочу поехать в Нортумберленд».



Он был поражен. «Нортумберленд?»



«Я даже потрудился посмотреть расписание поездов».



«Но зачем тебе туда идти, Мадлен?»



«Я хотел бы сделать наброски Пыхтящего Билли».



«А, понятно — это рабочий праздник».



«Отец надоедает мне, заставляя рисовать паровозы прошлых лет, чтобы показать, насколько они продвинулись вперед. По какой-то причине мне очень хочется увидеть Пыхтящего Билли. Это перенесет нас на сорок лет назад».



«Я знаю, — сказал он, — но это рабочий двигатель на угольной шахте Уайлам, и сейчас там работают другие версии оригинальной конструкции. Мы не можем просто вломиться в угольное месторождение и ожидать, что они позволят вам сидеть там и рисовать».



«Вот почему я взял на себя смелость написать управляющему шахтой Роберту. Я не хотел ехать так далеко, чтобы меня вернули обратно. Письмо от мистера Хупера пришло сегодня утром. Он более чем готов разрешить мне сделать несколько рисунков Пыхтящего Билли».



«В таком случае, Уайлам, так и будет», — сказал он, впечатленный инициативой жены. «Это будет так спокойно — путешествовать инкогнито, так сказать, и отправиться в путешествие на поезде в качестве простого пассажира. Это будет роскошью».



«Боюсь, что нет», — сказала она извиняющимся тоном. «Менеджер узнал имя Колбека. Вот почему он так хотел предоставить мне бесплатный доступ».



Он был польщен. «Неужели моя слава распространилась так далеко?»



«Не совсем так, Роберт».



«Но вы только что сказали, что менеджер узнал мое имя».



«Я сказал, что он узнал имя Колбека, но не потому, что вы — железнодорожный детектив. Он, вероятно, никогда о вас не слышал. Он знал не ваше имя, а мое».

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги