Журнал дел инспектора Колбека

«О!» — Колбек был ошеломлен.

«Похоже, у него есть друг в Ньюкасле, который купил одну из моих самых первых картин — «Властелин островов». Менеджеру она так понравилась, что он вспомнил имя Мадлен Колбек. Так что твое желание все-таки сбудется», — сказала она, сияя. «Ты можешь путешествовать анонимно, потому что никто в Нортумберленде не будет иметь ни малейшего понятия, кто ты».

Колбек не был уверен, раздражаться ему или радоваться. Впервые в жизни ему придется уступить место Мадлен. Его минутное раздражение исчезло. Слишком любя свою жену, чтобы жалеть ее славу, он расхохотался и заключил ее в объятия.

Большинство людей были бы напуганы перспективой путешествия на север почти в триста миль, но они наслаждались этим. Отправившись из Лондона в пятницу, они провели бы целых три дня вдвоем, вернувшись поздно вечером в воскресенье. Они сели в поезд с предвкушением восторга. Колбек любил железнодорожные путешествия, потому что за окном всегда можно было увидеть что-то интересное. Он был достаточно романтиком, чтобы сетовать на вторжение промышленности в сельскую местность, и достаточно реалистом, чтобы принять необходимость прогресса. Критики утверждали, что появление железных дорог разрушило некоторые из самых красивых пейзажей в Англии, но Колбек считал, что преимущества перевешивают недостатки. Те, кто трудился на фабриках, кузницах, шахтах и мельницах, до сих пор были заключены в тюрьму на целый год в своей мрачной, беспощадной, задымленной среде. Благодаря железнодорожной системе они теперь могли сесть на поезд, чтобы отправиться в деревню или на побережье. Их горизонты расширились во всех отношениях.

По пути было несколько остановок, что позволило Колбеку и Мадлен выйти и размять ноги на платформе. Каждый новый участок пути приносил новые удовольствия. Проезжая через Хартфордшир, Хантингдоншир, Линкольн и Йоркшир, они вспоминали, что — несмотря на всю свою агрессивную индустриализацию — Англия по-прежнему оставалась местом сельской роскоши.

«Мы направляемся в столицу угольной промышленности», — сказал Колбек.

«У вас есть какие-либо возражения против этого?»

«Нет, если это то, чего ты хочешь, Мадлен, — хотя я ожидаю провести много времени, стряхивая пыль со своей одежды. Я думаю, что в окрестностях Ньюкасла есть пятьдесят угольных месторождений».

«Надеюсь, у нас будет время осмотреть сам город», — сказала она. «Это не просто промышленный центр. Там, судя по всему, есть несколько замечательных достопримечательностей».

«Я знаю», — сказал он, ухмыляясь. «Я сижу напротив одного из них».

К тому времени, как они наконец добрались до Ньюкасла, уже наступил ранний вечер. Забронировав номер в отеле Railway Hotel, они отправились исследовать город. Расположенный у реки Тайн, он мог многое предложить посетителям. Интригующие останки римской оккупации соседствовали с более поздними зданиями, многие из которых были построены из гранита. Он был хорошо спланирован и мог вместить более ста тысяч жителей. Бодрящая прогулка была идеальным противоядием от часов, проведенных в поезде. Их особенно впечатлила биржа с ее тремя коринфскими портиками, а также почта, рынок, зал объединенных торговцев и Королевский театр. Это был оживленный город, который источал гражданскую гордость.

Ужин в отеле был на удивление хорош, и они ели от души, наслаждаясь удовольствием от отпуска и желая провести больше времени вместе. После комфортной ночи они рано позавтракали, а затем сели на поезд на железной дороге Ньюкасла и Карлайла. Он счастливо пыхтел около десяти миль, а затем высадил их в Уайламе, деревне, известной им обоим как место рождения Джорджа Стефенсона, одного из величайших пионеров железнодорожного транспорта. То, что когда-то было маленькой фермерской общиной, теперь было раскинувшимся угольным месторождением со всей сопутствующей грязью и шумом. Дальнобойщик доставил их в контору угольной шахты, где они встретили Сета Хупера, крепкого мужчину лет пятидесяти с грубым лицом, доминирующей чертой которого был большой квадратный подбородок. Когда их представили, он был сдержанно вежлив с Колбеком, сохраняя свой интерес к Мадлен.

«Я не мог поверить, что Властелина Островов нарисовала женщина», — сказал он.

«Моя жена расписала несколько локомотивов», — с гордостью сказал Колбек.

«И она сделала это с большим мастерством, сэр. Я знаю, что у нас есть женщины-художницы, обладающие несомненными способностями, но многие ли из них черпают вдохновение в железнодорожной системе?»

«Мадлен уникальна во всех отношениях».

«Еще одна такая незаслуженная похвала, — сказала Мадлен, — и вы заставите меня покраснеть. Я не считаю себя исключительно художником. Я также ангел-хранитель железнодорожной сети. Даже за то короткое время, что я работаю за мольбертом, произошли радикальные изменения и улучшения».

«Пыхтящий Билли наверняка перенесет вас в прошлое», — сказал Хупер.

«В этом и заключалась его привлекательность».

«Жаль, что Уильяма Хедли больше нет в живых. Он был бы рад узнать, что спроектированный им локомотив привлек внимание известного художника из Лондона».

Мадлен рассмеялась. «Я не такая уж знаменитая, мистер Хупер», — скромно сказала она. «В каком-то смысле я все еще новичок».

«Для меня большая честь приветствовать вас, миссис Колбек, вот и все, что я знаю». Он указал на паровозное депо. «Позвольте мне провести вас к Пыхтящему Билли».

Железная дорога Уайлам начиналась как деревянная линия, по которой угольные вагоны тащили тяжелые лошади. Она была перестроена во втором десятилетии текущего века в пятифутовую колею. В течение двух лет Уильям Хедли, механический инспектор в Уайламе, экспериментировал с локомотивом, который использовал некоторые элементы двигателей, построенных Тревитиком и Бленкинсопом, добавляя усовершенствования, которые улучшали скорость и сцепление. Оригинальный Puffing Billy имел четыре колеса, но вскоре был переделан для движения на восьми, потому что нагрузка на ось была слишком велика для чугунных пластинчатых рельсов. Более поздние версии локомотива вернулись к четырем колесам, но именно к старому восьмиколесному, на который Хупер возил своих гостей. Это было любопытное приспособление, маленькое, деформированное и примитивное по сравнению с двигателями, которые сейчас используются на крупных железных дорогах.

Колбек и Мадлен были очарованы, увидев, как он ждет их в паровозном депо. Другие локомотивы пыхтели, тянущие вагоны, нагруженные углем, но ни один из них не имел такого же места в истории, как Пыхтящий Билли. Мадлен немедленно принялась за работу, зарисовывая его со всех сторон. Колбека, тем временем, отвели на короткую экскурсию по шахте, чтобы художник мог спокойно работать. Это был продуктивный день для мужа и жены. Колбек узнал много нового о первых днях парового транспорта, пока Мадлен рисовала главный экспонат. Менеджер накормил их обедом в полдень, а затем она продолжила работу до полудня.

Во время поездки на поезде обратно в Ньюкасл она была переполнена благодарностью.

«Большое спасибо, Роберт».

«Мне это понравилось. Быть мужем знаменитой художницы — это почетно».

«Хватит дразниться».

«Я серьезно, Мадлен. Ты была в центре внимания, и мне это нравилось. Я мог нежиться в твоей тени, если это не противоречие».

«Когда я приступил к работе, я вспомнил, что вы когда-то рассказывали мне о Стаббсе».

Он рассмеялся. «Пыхтящий Билли, может быть, и железный конь, но я не думаю, что его можно сравнивать с теми возвышенными лошадьми, которых создал Стаббс».

«Чтобы нарисовать лошадей с такой убедительной детализацией, — сказала она, — у него в студии на самом деле была мертвая лошадь, с которой сняли кожу, чтобы он мог видеть каждую кость и сухожилие. Это то, что я попыталась сделать сегодня — внимательно посмотреть, как работает двигатель, чтобы я могла нарисовать его изнутри, так сказать».

«Твой отец научил тебя, как работает паровая машина».

«Я ему очень многим обязан, Роберт, и тебе, конечно. Спасибо еще раз за сегодняшний день. Для меня это был настоящий праздник».

«Для меня было удовольствием видеть, как ты с радостью погружаешься в свою работу», — сказал он. «Но тебе не нужно так обнимать свой альбом для рисования. Он не улетит».

Мадлен не осознавала, что держит книгу обеими руками, словно защищая ее.

«Мне жаль», — сказала она, кладя его на сиденье рядом с собой. «Эти наброски очень дороги мне. Мне бы не хотелось их потерять».

«Тогда вы должны попросить полицейского присмотреть за ними».

Они вернулись в свой отель, умылись, переоделись и спустились на ужин. И снова уровень кухни был высоким. Когда они вышли из ресторана, они услышали разговор между пожилой дамой и менеджером. Она горько жаловалась на потерю броши, а он предположил, что она могла потеряться в другом месте. Женщина была непреклонна, что принесла ее в отель, когда останавливалась там несколько дней назад. Ее исчезновение только что стало известно. Менеджер был терпелив и снисходителен. Только когда он предложил ей компенсацию за потерю, она успокоилась. Колбек и Мадлен поднялись в свой номер.

«Это было очень щедро со стороны менеджера», — сказал он. «Он заменил брошь, которой у нее, возможно, никогда не было».

«Ты хочешь сказать, что она была мошенницей, Роберт?»

«О нет, она искренне верила, что потеряла эту вещь в отеле».

«Менеджер очень быстро подлил масла в огонь».

Когда Колбек впустил ее в комнату, первое, что она сделала, это подошла к ящику, где оставила свой альбом для рисования. Мадлен с нетерпением ждала результатов дня на шахте Уайлам. Но она была разочарована.

«Где он?» — воскликнула она, глядя на пустой ящик.

«Ты уверена, что именно туда ты его и положила, Мадлен?»

«Да», — ответила она, прежде чем начать лихорадочный поиск по комнате. «Клянусь, он был здесь, Роберт. Кто-то украл Пыхтящего Билли».

Пришло время Колбеку выйти из анонимности. Он спустился прямо вниз, чтобы встретиться с управляющим Эндрю Уитчерчем, высоким, угловатым человеком лет сорока, одетым в дорогой сюртук. Удивленный тем, что в отеле есть инспектор-детектив, он выдал поток извинений за потерю альбома.

«Нам не нужны ваши извинения, — сказал Колбек. — Мы просто хотим вернуть его».

«Я заменю его новым, сэр».

«Вы не понимаете. Моя жена — художница, и сегодня она сделала наброски на угольной шахте Уайлам, которые жизненно важны для проекта, над которым она работает. Завтра мы не сможем вернуться на уголь, потому что в полдень мы сядем на поезд. Что касается замены, где вы найдете магазин, торгующий художественными материалами в воскресенье?»

«Я верну вам стоимость, инспектор Колбек», — вызвался другой. «В интересах хороших отношений с клиентами я дам вам двойную стоимость альбома».

«Двадцать раз дороже не устроят мою жену. Она хочет вернуть оригинал. Он, в буквальном смысле, незаменим».

Уитчерч прочистил горло. «Я посмотрю, что смогу сделать, сэр».

Он стоял за стойкой администратора. На стене позади него висели ряды крючков, на которых висели ключи. Они привлекли внимание Колбека.

«Сколько отмычек от комнат?» — спросил он.

«Их всего два, сэр. Один у меня, а другой у экономки. Она ушла с дежурства в шесть часов вечера».

«Кража произошла, когда мы ужинали. Это, похоже, исключает экономку — если только она не пробралась сюда незамеченной, конечно».

«Миссис Гарритти безупречна, сэр. Она работает с нами уже много лет».

«Затем кто-то другой получил доступ в нашу комнату. Самое загадочное, что злоумышленник решил забрать альбом моей жены. Зачем? Он никому больше не нужен. В комнате были гораздо более ценные вещи, но они все еще там».

«Я сделаю все возможное, чтобы найти пропавшую книгу, сэр».

«Почему вы не предложили отследить брошь, принадлежавшую той женщине, которая, как мы слышали, жаловалась вам ранее?»

«Это другое дело, инспектор».

«Не обязательно — его исчезновение вполне может быть делом рук того же вора, который украл альбом. Много ли других вещей исчезло из комнат здесь?»

«Два или три», — с беспокойством признался управляющий.

«У вас есть детектив в отеле?»

«Мы этого не делаем, инспектор».

«Ну, теперь у вас есть один», — сказал Колбек, глядя ему в глаза, — «и я намерен докопаться до сути. Я поговорю с экономкой, как только она приедет завтра. А пока я предлагаю вам внимательно присмотреться к каждому члену вашего персонала, чтобы убедиться, что никто из них не мог быть ответственен за эту волну краж. Не позволяйте чувствам преданности вводить вас в заблуждение», — предупредил он. «Под этой крышей вор, и вы платите ему зарплату».

Менеджер был явно потрясен. Восстановив самообладание, он изобразил успокаивающую улыбку и заговорил с тихой решимостью.

«Миссис Колбек получит обратно свой альбом», — сказал он. «Я даю вам слово, инспектор».

Мадлен не была удовлетворена тем, что оставила детективную работу Колбеку. Когда он ушел, чтобы поговорить с управляющим, она исследовала здание. В конце коридора была лестница для слуг с голыми каменными ступенями. Она спустилась на первый этаж. Перед ней была дверь с надписью «HOUSEKEEPER» жирными заглавными буквами. Она сильно постучала, но не получила ответа. Когда она попробовала ручку, то обнаружила, что дверь заперта. Мадлен собиралась вернуться наверх, когда в коридор вошел молодой человек в форме портье отеля. Он был очень удивлен, увидев ее.

«Это лестница для слуг», — почтительно сказал он. «Гости пользуются главной. Показать вам дорогу, мадам?»

«Я знаю дорогу, спасибо». Он повернулся, чтобы уйти. «Нет, подождите минутку…»

Он снова повернулся к ней. «Могу ли я что-нибудь для тебя сделать?»

«Как долго вы здесь работаете?»

«Прошел уже почти год».

«Это очень комфортабельный отель».

«Для гостей это так», — с сожалением сказал он. «Помещения для персонала немного отличаются».

«Были ли здесь когда-нибудь сообщения о кражах?»

«Я никогда не слышал ни об одном — если не считать джентльмена, у которого исчезли очки. Он, судя по всему, очень рассердился из-за этого. Менеджер сказал, что он был настолько забывчив, что, вероятно, даже не принес их в отель».

«Мы с мужем услышали, как одна женщина жаловалась на пропажу броши».

«Я ничего об этом не знаю».

Она посмотрела на ступеньки. «Кому разрешено пользоваться этой лестницей?»

«Экономка и ее прислуга», — ответил он. «Почему вы спрашиваете?»

«Я просто задался вопросом».

«Есть что-нибудь еще, мадам?»

«Нет, нет — спасибо за помощь».

Бросив тоскливый взгляд на лестницу, швейцар повернулся на каблуках и ушел. Мадлен медленно поднялась по ступенькам. Когда она достигла первого этажа, она вошла в коридор, который вел в ее комнату. Затем она услышала топот ног и обернулась, чтобы увидеть хорошо одетую женщину, спускающуюся по ступенькам. Это была минутная встреча, потому что, как только она поняла, что ее заметили, женщина развернулась и бросилась обратно наверх.

Колбек и Мадлен сравнили свои выводы, и они проговорили до глубокой ночи. В конце концов он задремал, размышляя, зачем кому-то воровать альбом для рисования, который можно купить довольно дешево; а она уснула, спрашивая себя, кто была эта таинственная женщина. Колбек и Мадлен спали в объятиях друг друга. Никто из них не слышал, как что-то просовывали под дверь.

Когда они проснулись на следующее утро, их ждал приятный сюрприз. Альбом чудесным образом появился снова с рисунками Мадлен Пыхтящего Билли в целости и сохранности. Она была так полна решимости не потерять его снова, что взяла его с собой на завтрак и спрятала за собой на стуле. Теперь, когда он снова был у них, не было нужды разговаривать с экономкой. Поэтому, как только еда закончилась, Колбек отправился в приемную, чтобы бросить вызов менеджеру.

«Почему вы были так уверены, что альбом будет возвращен?»

«У меня просто возникло такое чувство, сэр», — бойко сказал Уитчерч. «Когда вор понял, что не получит за него почти ничего, он решил вернуть его».

«Я всю свою карьеру имел дело с ворами, — сказал ему Колбек, — и я ни разу не встречал никого, кто бы даже подумал о возвращении украденного имущества. Если оно им не нужно, они просто выбрасывают его или уничтожают. Вы знали, не так ли?»

Уитчерч изобразил недоумение. «Я не понимаю, инспектор».

«Вы меня прекрасно понимаете. Вы знали, кто взял его из нашей комнаты, и вы, вероятно, знали, кто взял брошь той дамы. Я полагаю, что также были украдены очки. Я осмелюсь предположить, что их взял тот же вор». Он пристально посмотрел на управляющего. «Как его зовут?»

«Я не понимаю, о чем ты говоришь», — резко сказал другой.

«Я думаю, ты лжешь».

«Зачем мне это делать, сэр?»

«Вот что я пытаюсь выяснить». Колбек что-то вспомнил. «Когда та другая гостья пожаловалась на потерю броши, вы обещали ей возместить. Разве вы не могли организовать возврат и этого предмета?»

«Мне очень жаль, сэр, но я не понимаю».

«Тогда позвольте мне сказать это более прямолинейно. Я предполагаю, что вы либо фокусник, который может выхватывать вещи из воздуха, либо вы в сговоре с вором. Как еще вы можете предсказать возвращение альбома для рисования?»

Уитчерч расправил плечи. «Я действительно не понимаю, из-за чего вся эта суета, инспектор Колбек. Имущество вашей жены было утеряно, а теперь его вернули. Я бы подумал, что это повод для празднования, а не повод обвинять меня в преступлениях, которых я не совершал». Его улыбка была ледяной. «Если у вас есть неопровержимые доказательства того, что я был соучастником, пожалуйста, арестуйте меня, и я буду решительно защищаться в суде. Однако, если вы не сможете предоставить никаких доказательств в поддержку вашего оскорбительного обвинения, я попрошу вас позволить мне продолжить мою работу». Он стряхнул воображаемую крошку с лацкана. «Вы и миссис Колбек — всего лишь двое из большого числа гостей, о которых мне приходится заботиться. Я приношу извинения за причиненные неудобства, но, насколько я понимаю, вопрос теперь улажен».

В этот момент в поле зрения появилась пожилая пара. Они пришли выписываться из отеля, и менеджер переключил свое внимание на них. Колбек был раздражен. Уверенный, что мужчина что-то скрывает, он не мог допрашивать его в присутствии других. Когда к менеджеру собралось больше гостей, Колбек решил отложить свой допрос на потом.

Мадлен, как и ее муж, жаждала узнать, что же произошло на самом деле. Пока он разговаривал с управляющим, она поднималась по лестнице для слуг. Однако вместо того, чтобы сойти с нее на первом этаже, она продолжила путь на этаж выше, а затем медленно пошла по коридору. Мадлен вздрогнула, когда дверь перед ней внезапно открылась, и из нее выскользнула старушка, прежде чем закрыть и запереть дверь. Она была среднего роста и носила элегантное платье. Хотя она выглядела как гостья, она направилась к лестнице для слуг. Увидев перед собой Мадлен, она извиняющимся смехом пошла к главной лестнице на другом конце коридора. В том, как она поспешила, было почти детское ликование. Мадлен задумалась, была ли это та же женщина, которую она видела на лестнице накануне вечером. Другая выглядела моложе, но, с другой стороны, газовые фонари отбрасывали неопределенный свет. Мадлен могла быть обманута. Сходство в их телосложении и одежде склонило ее к решению, что это была одна и та же женщина. Почему она так хотела воспользоваться неправильной лестницей?

Когда она вернулась в свою комнату и рассказала ему о том, что видела, Колбек дал возможный ответ на вопрос.

«Возможно, та дама, которую вы видели, и есть вор», — задумчиво сказал он. «Сообщником был не управляющий, а тот носильщик, который собирался подняться по лестнице, которая была ему закрыта. Если бы он отнес багаж в гостевые комнаты, он мог бы посоветовать женщине, что ей можно украсть». Он осекся. «Но зачем выбирать альбом и очки?»

«В этой женщине было что-то странное, — вспоминала Мадлен. — Она находилась в состоянии, которое я могу назвать только возбуждением».

«Это легко объяснить, — сказал он с нежностью. — Всякий раз, когда я смотрю на тебя, я всегда нахожусь в состоянии волнения».

Она улыбнулась комплименту. «Будь серьезен, Роберт».

Он поцеловал ее. «Я серьезно».

«Я вернусь туда», — решила она.

«Тогда я пойду с тобой».

Мадлен снова взяла с собой альбом для рисования. Она ни за что не собиралась снова расставаться с Пыхтящим Билли. Они поднялись по главной лестнице на второй этаж и обнаружили, что она пуста. На полпути была ниша, так что они могли спрятаться от посторонних глаз. Ждать пришлось долго, и они поддались искушению прекратить свое бдение, считая это проявлением безрассудства. Затем они услышали шаги, поднимающиеся по каменным ступеням. В коридор заглянуло лицо. Думая, что это безопасно, молодой человек прокрался в поле зрения и постучал четыре раза подряд в дверь. Она открылась почти сразу же, и он вошел внутрь. После того, как дверь закрылась, они услышали, как в замке повернулся ключ.

«Это тот носильщик, которого я встретила вчера вечером», — сказала Мадлен.

«Очевидно, он отправился к воровке, чтобы посмотреть, что она украла в последний раз».

«Но она не вышла из той комнаты, Роберт. Она вышла из комнаты на другой стороне коридора».

«Она потом его заперла?» — спросил он.

«Да, так оно и было».

«Тогда у нее должен быть главный ключ. Она выдает себя за гостя отеля, чтобы иметь возможность попасть в номера, которые, как она знает, пустуют. Этот молодой швейцар выдал игру», — сказал он, выходя из ниши. «Благодаря вам мы поймали их с поличным».

Он провел Мадлен в комнату, куда вошел привратник, и постучал в дверь костяшками пальцев. Когда изнутри не раздалось ни звука, он постучал кулаком. Женский голос крикнул, что она будет через минуту. На самом деле, прошло больше минуты, прежде чем дверь приоткрылась на несколько дюймов, и из-за нее выглянуло привлекательное лицо. Мадлен сразу поняла, что это не та старая леди, которую она видела ранее. Эта была намного моложе и — хотя они успели увидеть ее лишь мельком — была одета в шелковый халат. Прежде чем он успел заговорить, Колбек почувствовал, как она схватила его за руку.

«Прошу прощения», — сказала Мадлен женщине. «Мы, очевидно, пришли не в ту комнату». Она оттащила мужа. «Я думаю, это должно быть в другом конце коридора».

Женщина не стала задерживаться. Плотно захлопнув дверь, она заперла ее за ними.

«Что происходит?» — спросил Колбек, ошеломленный.

«Нас ввели в заблуждение, Роберт. Это была женщина, которую я видела на лестнице вчера вечером, и она не впускала сообщника». Мадлен неловко улыбнулась. «Я должна была заметить, какой красивый молодой швейцар, потому что, как мне кажется, один из гостей это определенно заметил».

«О, так это было тайное свидание», — понял он. «Когда ее молодой друг не появился вчера вечером, она спустилась по лестнице для слуг, разыскивая его, и сбежала, когда увидела тебя. О, боже!» — воскликнул он. «Я не могу притворяться, что одобряю то, что может происходить в той комнате, но это не наше дело, и мне стыдно, что мы их прервали». Он почесал голову. «Что нам теперь делать?»

«Я останусь здесь на случай, если пожилая дама вернется».

«Тогда я снова займусь менеджером. В этом отеле творится что-то очень странное — и я не имею в виду тайную связь, на которую мы только что наткнулись. Менеджер как-то в этом замешан, и я намерен выяснить, как именно». Он взглянул на альбом. «Хотите, чтобы я присмотрел за Пыхтящим Билли?»

«Нет», — ответила Мадлен, крепче прижимая к себе альбом. «Я не отпущу его, пока мы не вернемся домой в целости и сохранности».

Когда он спустился вниз, Колбек увидел, что помощник управляющего обрабатывает запросы гостей. Эндрю Уитчерч удалился в свой кабинет. Думая, что мужчина намеренно избегает его, Колбек прошел в кабинет и сложил руку, чтобы постучать. Прежде чем он успел это сделать, он услышал звуки жаркого спора по ту сторону двери. Он вернулся к помощнику управляющего.

«Кажется, у мистера Уитчерча гости», — сказал он.

«Да, сэр».

«Очередной гость жалуется, что что-то украли?»

«Я так не думаю, сэр».

«Я отчетливо услышала, как женщина повысила голос, высказав обвинение».

«Это, должно быть, миссис Уитчерч», — сказал другой. «Это жена управляющего».

Спрятавшись в нише, Мадлен не пришлось долго ждать на этот раз. Старуха, которую она видела ранее, появилась снова, крадучись пробираясь по коридору. Затем она вошла в комнату и бесшумно закрыла за собой дверь. Мадлен тут же вышла из своего укрытия. Женщина ушла в другую комнату, нежели та, которую она покинула ранее, и ее скрытная манера поведения подтверждала, что она не имела права там находиться. Мадлен наконец нашла вора.

Прошло меньше минуты, прежде чем женщина вышла из комнаты, сжимая в руках пару тапочек. Когда она увидела Мадлен, ожидающую ее, она хихикнула. Не пытаясь убежать, она подняла тапочки, как будто это был какой-то трофей. Мадлен показала ей альбом.

«Зачем ты украл это из нашей комнаты?» — спросила она.

«Мне понравились рисунки», — сказала женщина, глупо ухмыляясь.

«Но это моя собственность. Ты не должен был ее брать».

«Я не хотел причинить вреда».

«Это меня очень расстроило».

Женщина хихикнула. «Теперь ты его получишь обратно».

Мадлен поняла, что бесполезно пытаться нормально поговорить с женщиной. Ее голос был высоким и детским, и она явно не имела ни малейшего представления о том, что совершила преступление. Мадлен отчаянно жалела ее. Женщина была явно не в себе в каком-то смысле. В следующий момент по коридору шел Колбек с управляющим отеля. Уитчерч пришел в ужас, увидев, что держала в руках женщина.

«О, мама!» — в отчаянии воскликнул он. «Что ты приняла на этот раз?»

Мадлен сдержала свое слово. Когда они вошли в пустое купе, она все еще прижимала к груди Пыхтящего Билли. Он будет держаться у ее сердца всю дорогу до Лондона.

«Я думаю, можно с уверенностью сказать, что это был насыщенный визит», — заметил Колбек.

«На мой взгляд, это было слишком насыщенно событиями, Роберт».

«Ты получила то, за чем пришла, любовь моя».

«Но у меня ее украли на какое-то время», — вспоминает она. «Это было ужасно. Я бы расстроилась гораздо меньше, если бы она забрала мою сумочку или одно из моих платьев».

«Бедная леди просто взяла первое, что попалось под руку, Мадлен. У нее и мысли не было о краже ради выгоды. Клептомания — жестокая болезнь ума», — грустно сказал он. «Это неконтролируемое желание отнимать вещи у других просто ради удовольствия. Ничто из того, что она украла, не имело для нее никакой практической пользы или ценности».

«Все, что я мог сделать, это выразить ей свое сочувствие».

«Я зарезервировал свой для управляющего», — сказал Колбек. «Подумайте, сколько мистер Уитчерч, должно быть, выплатил в качестве компенсации разгневанным гостям. Он сделал все, что было в его силах, чтобы скрыть тот факт, что его мать каким-то образом приобрела копию главного ключа, чтобы иметь возможность войти в любую комнату по своему выбору. Его жена пыталась следить за своей свекровью, но старшая миссис Уитчерч была слишком хитрой. Движимая желанием украсть, она всегда находила способ сбежать».

Мадлен покачала головой. «Она больше не будет этого делать, Роберт».

«Нет, ее кутеж наконец-то закончился. Уитчерч смирился с тем, что они с женой больше не могут справляться с ее выходками. Он отдает свою мать на попечение кузины, которая живет в деревне. У нее будет гораздо меньше возможностей что-либо украсть там и она, в какой-то степени, будет изолирована от искушений. Это не идеальное решение, но оно позволяет избежать клейма помещения его матери в психиатрическую лечебницу. Однако, — продолжил он, оживляясь, — давайте вспомним более приятные стороны нашего отпуска, ладно? Вы достигли своей цели, и мы имели роскошь провести время наедине. Кроме того, конечно, вы доказали, что вы более чем достойны моего детектива».

Она рассмеялась. «Я не знаю об этом, Роберт».

«Примите все это как должное», — настаивал он. «У меня возник соблазн арестовать управляющего. Это вы раскрыли настоящую личность вора. С точки зрения расследования я всего лишь Пыхтящий Билли, древняя реликвия, тогда как вы действительно Лорд Островов — или, должен я сказать, Леди Островов?»

КОНЕЦ ЛИНИИ

Англия, 1852 г.

Мэтью Праудфут был человеком, который настаивал на получении соотношения цены и качества. Будучи одним из директоров Great Western Railway, он вложил значительные средства в компанию и считал, что она дает ему особые привилегии. Когда он узнал, что в тот вечер из Лондона в Суиндон отправляется нерабочий поезд, он фактически захватил его и, как его единственный пассажир, отдал строгие инструкции машинисту. Джеймс Барретт вытирал руки масляной тряпкой, когда дородная фигура Праудфута подошла к локомотиву. Сразу узнав его, Барретт выпрямил спину и почтительно улыбнулся.

«Добрый вечер, мистер Праудфут».

«Мне нужно быть на станции Рединг к восьми часам», — коротко сказал другой. «Я ожидаю, что поездка будет быстрой, но комфортной».

«Но мы не должны останавливаться, сэр», — объяснил Барретт, взглянув на своего кочегара. «Двигатель выводится из эксплуатации, чтобы можно было провести ремонт в Суиндоне».

«По дороге она может оказать мне услугу».

«Я должен выполнять приказы, мистер Праудфут».

«Я только что их отдал. Отвези меня в Рединг».

«Но мне нужно разрешение, сэр».

«У тебя есть разрешение, приятель», — раздраженно сказал Праудфут. «Я поговорил с твоим начальством. Вот почему в поезд добавили вагон первого класса. Это единственный способ, которым я соблаговолил бы путешествовать».

«Да, сэр».

«Помните, что на борту находится директор компании».

«О, я так и сделаю», — пообещал Барретт.

«Я буду следить за работой поезда».

«У вас не будет причин для жалоб, сэр».

«Надеюсь, что нет», — предупредил Праудфут.

И он повернулся на каблуках, чтобы уйти и подойти к охраннику в хвосте поезда. Барретт и Нил смотрели ему вслед. Машинист был жилистым мужчиной лет тридцати с многолетним стажем на Большой Западной железной дороге. Он гордился своей работой. Его кочегар, Альфред Нил, невысокий, худой, угловатый, ему было всего двадцать, тоже был опытным железнодорожником. В отличие от своего напарника, он открыто выражал негодование.

«Он не должен был так с тобой разговаривать, Джим», — сказал он.

«Я не обращаю внимания».

«Но ты один из лучших водителей, которые у нас есть. Мистер Праудфут должен был проявить к тебе уважение. Кем он себя возомнил — Богом Всемогущим?»

«Забудь о нем, Альф», — предложил Барретт. «У нас есть работа, которую нужно выполнить, даже если она не получит заслуженного признания. Он уже на борту?»

«Да», — кисло ответил Нил, оглядываясь на платформу. «Его Величество как раз садится в свой вагон первого класса. Можно подумать, что поезд принадлежит ему. Остановитесь в Рединге, говорит он нам! Я думаю, нам следует ехать до Суиндона, и к черту его».

Барретт устало улыбнулся. «Приказ есть приказ, Альф».

«Я почти уверен, что стоит их игнорировать».

«Ну, я не видел», — сказал другой, сверяясь с потрепанными часами, которые он вынул из кармана жилета. «Мистер Праудфут хочет быть там к восьми, не так ли? Достаточно справедливо». Он убрал часы. «Давайте доставим его точно в срок».

Через пятнадцать минут поезд отошел от вокзала Паддингтон.

Когда Роберт Колбек впервые услышал подробности преступления, он был сбит с толку. Будучи инспектором в детективном отделе Скотланд-Ярда, он имел дело со многими странными делами, но ни одно из них не заставило его моргнуть от удивления. Он пересказывал факты.

«Когда поезд отправился из Лондона, — сказал он, — Мэтью Праудфут был единственным пассажиром в вагоне первого класса. Кондуктор ехал в тормозном вагоне, машинист и пожарный — на подножке».

«Это верно», — согласился Эдвард Таллис.

«Ни один из этих троих не покинул свой пост на протяжении всего пути. Когда поезд остановился на станции Рединг, мистер Праудфут был мертв».

«Удар ножом в сердце».

«Кем?»

«Это вам предстоит выяснить», — решительно сказал Таллис. «Как вы знаете, на Большой Западной железной дороге есть своя собственная полиция, но их работа в основном надзорная. Они следят за путями и выполняют функции сигнальщиков. Расследование убийства — это далеко за пределами их компетенции. Вот почему нас вызвали».

Роберт Колбек задумался. Высокий, стройный и хорошо сложенный, он был одет в светло-коричневый сюртук с закругленными краями и высоким воротом, темные брюки и шейный платок. Хотя у него была внешность денди, Колбек был по сути человеком действия, который никогда не уклонялся от опасности. Он настаивал на более подробной информации.

«Какова была средняя скорость поезда?» — спросил он.

«Тридцать пять миль в час».

«Откуда ты это знаешь?»

«Потому что это приблизительное расстояние между Паддингтоном и Редингом, и потребовалось почти ровно час, чтобы добраться до станции. Так что вы можете исключить очевидное объяснение», — сказал Таллис, живо. «Никто не запрыгивал в поезд, пока он был в движении, — если только он не хотел убить себя, конечно. Он ехал слишком быстро».

«Слишком быстро, чтобы в него запрыгнуть, возможно», — решил Колбек. «Но храбрый человек мог бы спрыгнуть с поезда на такой скорости — особенно если бы он выбрал правильное место и скатился по травянистой насыпи. Это может быть ответом, суперинтендант», — размышлял он. «Предположим, что мистер Праудфут был не единственным пассажиром этого вагона. Кто-то мог уже спрятаться в одном из других купе».

«Это одно из направлений, которое вам придется изучить».

Суперинтендант Эдвард Таллис был крепким, стальным мужчиной лет пятидесяти с военным прошлым, которое оставило ему шрам на щеке. У него была копна седых волос и аккуратно подстриженные усы, которые он любил гладить. С жизнью, сформированной привычкой командовать, он ожидал послушания от своих подчиненных, и поскольку Колбек не всегда подчинялся так, как от него требовалось, между ними было много напряжения. Однако, какими бы ни были его сомнения относительно элегантного инспектора, Таллис признавал его способности и неизменно поручал ему самые сложные дела. У Колбека была привычка добиваться результатов.

Они вдвоем находились в офисе суперинтенданта в Скотленд-Ярде. Это было раннее утро после убийства, и скудная имеющаяся информация была на листе бумаги, который Таллис передал Колбеку. Когда он изучил бумагу, красивое лицо инспектора сморщилось от разочарования.

«Боюсь, тут не на что особо рассчитывать», — со вздохом сказал Таллис. «Кроме того, что Мэтью Праудфут сел в поезд живым и по прибытии в пункт назначения погиб. Компанию можно только пожалеть. Это не совсем хорошая реклама для пассажирских перевозок».

«Поезд ехал дальше в Суиндон?»

«Нет, он находится в Рединге до окончания нашего расследования».

'Хороший.'

«Водитель, пожарный и охранник также были задержаны там на ночь. Вы найдете их имена на этом листе бумаги». Поднявшись из-за стола, он обошел его, чтобы встретиться с Колбеком. «Мне нет нужды говорить вам, насколько важно, чтобы это убийство было раскрыто как можно быстрее».

«Нет, суперинтендант».

«Господин Праудфут был директором Great Western Railway. Это значит, что они оказывают на меня огромное давление, требуя от меня действий».

«Я сяду на следующий поезд до Рединга».

«Возьмите с собой сержанта Лиминга».

«Нет», — задумчиво сказал Колбек. «Виктор может путешествовать самостоятельно. Мне нужен самый быстрый поезд, который я смогу получить, но я хочу, чтобы он останавливался на каждой станции по пути, чтобы навести справки. Сейчас разгар лета. Вчера между семью и восемью вечера было хорошо светло. Кто-то мог что-то увидеть, когда мимо проезжал поезд мистера Праудфута».

«Призрачный убийца зарезал его?»

«Сомневаюсь, что нам так повезет».

«Держи меня в курсе».

«Я всегда так делаю, суперинтендант».

«Только когда вам прикажут это сделать», — напомнил ему Таллис. «Я не хочу никаких ваших обычных эксцентричных методов, инспектор. Я ожидаю, что вы проведете это расследование должным образом. Всегда помните об одном. На карту поставлена наша репутация».

Колбек улыбнулся. «Тогда я не сделаю ничего, что могло бы его запятнать, сэр».

Между Паддингтоном и Редингом было восемь станций, и благодаря своему экземпляру «Rail Road Book of England» Чёртона Роберт Колбек знал точное расстояние между каждой из них. Путешествуя в купе вагона первого класса с двумя полицейскими в форме, он пытался реконструировать последний путь Мэтью Праудфута. Когда, как и почему был убит человек? Возможно ли, что у жертвы убийства на самом деле был попутчик, который по какой-то причине напал на него? Если это так, был ли другой человек мужчиной или женщиной? И в какой момент убийца сошел с поезда? Колбеку было чем заняться.

Первое, что он сделал по прибытии в Рединг, — навестил гробовщика, который взял на себя заботу о теле покойного. Сильвестр Куорн был невысоким, сморщенным, елейным человеком, одетым во все черное и склонным тщательно взвешивать каждое слово, прежде чем выпустить его сквозь свои тонкие губы. Проводив инспектора в комнату, где на холодной плите лежало тело, он наблюдал через плечо Колбека, как тот откидывал саван. Обнаженное тело Мэтью Праудфута было большим, белым и дряблым. Колбек изучал сине-красную рану над сердцем мужчины. Куорн указал костлявым пальцем.

«Мы его привели в порядок, сэр, как видите».

«Всего лишь одна рана?» — спросил Колбек.

«Один смертельный удар, вот и все».

«Должно быть, произошла какая-то борьба. В каком состоянии была его одежда, когда его сюда привезли?»

«Отворот его пальто был порван», — сказал гробовщик, указывая на какие-то предметы в большом деревянном ящике, «а жилет был разорван там, где прошел нож. Он был пропитан кровью. Как и его рубашка».

«А как насчет его эффектов?»

«Здесь все есть, инспектор».

Колбек перебрал одежду в коробке и пошарил во всех карманах. «Я не нашел здесь никакого кошелька», — сказал он. «И часов тоже. У такого человека, как мистер Праудфут, наверняка были бы часы».

«Наверное, его забрали, сэр, вместе с кошельком».

«Убийство ради выгоды», — пробормотал Колбек. «По крайней мере, у нас есть один возможный мотив».

«У меня есть просьба, которую я должен передать», — сказал другой с заискивающей улыбкой. «Вы можете себе представить, как потрясена была его семья этой новостью. Его жена безутешна. Брат мистера Праудфута спросил, можно ли выдать тело как можно скорее».

«Ему придется подождать, пока его осмотрит врач».

«Но я это делал, инспектор. Я осматриваю трупы почти сорок лет. Нет ничего, что мог бы сказать вам врач, чего не могу сказать я».

«Коронеру понадобится квалифицированное медицинское заключение на дознании».

'Конечно.'

«Человек вашей профессии должен это знать, — сказал Колбек, ставя его на место. — Кто сообщил семье о трагедии?»

«Я так и сделал», — печально сказал Куорн. «Будучи знакомым с Праудфутами, я чувствовал, что мой долг — передать им плохие новости. Железнодорожная полиция согласилась, что я должен это сделать, хотя один из них все же проводил меня до дома. Он был так благодарен, что я говорил все время. Конечно, для меня это не составило труда. Я ежедневно имею дело с скорбящими. Это требует такта».

Колбек несколько мгновений смотрел на труп, прежде чем снова накинуть на него саван. Он посмотрел на гробовщика.

«Как можно быть тактичным, рассказывая об убийстве?» — сказал он.

Вернувшись на железнодорожную станцию, инспектор обнаружил троих мужчин, ожидающих допроса в кабинете начальника станции. Они сидели рядом на деревянной скамье. Никто из них не выглядел так, будто спал ночью. Джеймс Барретт, казалось, был глубоко расстроен случившимся, но Альфред Нил был настроен агрессивно, словно возмущаясь тем, что его допрашивают. Больше всего Колбека заинтересовал Джордж Хоули, охранник, полный мужчина лет пятидесяти с румяным лицом и бегающими глазами.

«Что вы делали во время путешествия?» — спросил Колбек.

«Я выполнил свою работу, инспектор», — ответил Хоули. «Я стоял на страже».

«Но вы не видели и не слышали ничего предосудительного?»

«Совершенно ничего, сэр».

«Там определенно была борьба. Кто-то, должно быть, крикнул».

«Я его не слышал».

«Вы уверены, мистер Хоули?»

«Бог мне свидетель», — сказал охранник, прижав руку к сердцу. «Паровоз производил слишком много шума, а колеса лязгали по рельсам. Ничего слышно не было».

«То есть вы все это время оставались в тормозном вагоне?»

Хоули пожал плечами. «Куда еще я мог пойти?»

«А как насчет вас двоих?» — спросил Колбек, поворачиваясь к остальным. «Вы провели всю дорогу на подножке?»

«Конечно», — парировал Нил.

«Нам не разрешено покидать его, сэр», — тихо добавил Барретт. «Или, если уж на то пошло, не разрешать посторонним лицам путешествовать рядом с нами».

«Поезд в какой-то момент замедлил ход?» — спросил Колбек.

«Нет, инспектор. Мы ехали с постоянной скоростью. По правде говоря, — продолжал он, сдерживая зевок тыльной стороной ладони, — мы не хотели расстраивать нашего пассажира. Мистер Праудфут хотел, чтобы поездка была спокойной».

«Вы выглядите уставшим, мистер Барретт. Где вы спали прошлой ночью?»

«Здесь, сэр. На этой самой скамейке».

«Я лежал на полу», — пожаловался Нил.

«Я тоже», — простонал Хоули. «В моем возрасте мне нужна нормальная кровать».

«Возможно, вам следует подумать о жертве убийства, а не о себе, мистер Хоули», — упрекнул Колбек. «Я не верю, что мистер Праудфут намеренно дал себя убить, чтобы нарушить ваш сон».

«Джордж не хотел причинить вреда, сэр», — защищаясь, сказал Барретт. «Он высказался невпопад. Это его очень расстроило — и нас, конечно. Это ужасно. Нам очень жаль мистера Праудфута».

«Верно», — сказал Хоули. «Упокой, Господи, его душу!»

«Мне не жаль», — подтвердил Нил, скрестив руки.

«Альф!» — воскликнул Барретт.

«Я не такой, Джим. Нет смысла лгать. Я такой же, как и большинство людей, работающих в этой компании. У меня есть причина ненавидеть мистера Мэтью Праудфута, и ты знаешь почему».

«О?» — спросил Колбек, сгорая от любопытства. «Расскажите мне больше, мистер Нил».

«Не слушайте его, инспектор», — посоветовал Барретт, бросив на пожарного предостерегающий взгляд. «Иногда Альфред позволяет своему языку развязаться. Возможно, мы не восхищались мистером Праудфутом, но мы все уважали его за ту должность, которую он занимал».

«Он напустил на себя вид и манеры», — усмехнулся Нил.

«Только потому, что он был режиссером».

«Да, Джим. Он никогда не позволял нам забывать об этом, не так ли?»

«Что вы имеете в виду?» — спросил Колбек.

«Мистер Праудфут был не очень приятным человеком», — признался Хоули. «Прежде чем мы отправились из Паддингтона, он сказал мне несколько очень гадких вещей».

«Тебе повезло, что он сделал только это, Джордж», — сказал Нил, прежде чем повернуться лицом к Колбеку. «Каждый раз, когда он ехал по железной дороге, у мистера Праудфута были жалобы. Он оштрафовал двух машинистов и одного уволил. Он вынес выговор начальнику станции в Слау и доложил обо всех людях, которые, по его мнению, не преклонялись перед мистером Высоким и Могущественным».

«Другими словами», — заключил Колбек, — «есть те, кто работает в GWR и кто может иметь против него зуб».

«Мы все на него злы, инспектор».

«Это неправда, Альф», — укоризненно сказал Барретт.

«Значит, все, кроме тебя. Ты слишком мягкий, Джим».

«Я никогда не говорю плохо о мертвых».

Колбек интересовался отношениями между тремя мужчинами. Помимо того, что они были коллегами по работе, они были явно друзьями. Джеймс Барретт был старшей фигурой, его любили и уважали двое его коллег, он относился к Нилу почти по-отечески. Главной заботой машиниста было доставить свой локомотив в Суиндон. Все, что беспокоило Альфреда Нила, так это тот факт, что он провел ночь отдельно от своей молодой жены. Железнодорожная полиция сообщила ей, что его возвращение задержится, но не дала никаких подробностей. Это заставило пожарного занервничать. Джордж Хоули был слабым человеком, который вставал на сторону любого, кто, казалось, был на подъеме во время спора.

Переведя взгляд с одного на другого, Колбек задал им вопрос.

«Кто-нибудь из вас возражает против обыска?» — спросил он.

«Нет», — спокойно ответил Барретт. «Я бы не стал этого делать, инспектор, хотя на самом деле не вижу в этом смысла».

«Убийца забрал у мистера Праудфута некоторые вещи».

Водитель напрягся от возмущения. «Вы ведь не думаете, что мы имеем к этому какое-то отношение?»

«Нет», — сказал Колбек, — «я не знаю. Но я хочу быть абсолютно уверен».

«Вы не имеете права меня обыскивать», — сердито заявил Нил.

«Вот почему я прошу вас вывернуть карманы самостоятельно». Он указал на дюжего полицейского, стоявшего в дверях. «Если вы находите это слишком навязчивым, мистер Нил, я мог бы попросить констебля Рейнольдса помочь вам».

Нил вскочил на ноги. «Держите его подальше от меня!»

«Тогда сделай, как я прошу. Положи свои вещи на тот стол».

«Давай, Альф», — покорно посоветовал Барретт. «Делай, как говорит инспектор. Это касается и тебя, Джордж».

«Я не вор», — запротестовал Хоули.

Тем не менее, он опустошил карманы и выложил на стол свои немногочисленные пожитки. Барретт последовал его примеру, а после некоторых уговоров — и Нил. Они даже подчинились обыску констебля Рейнольдса, который искал предметы, спрятанные у них. Ничего не было найдено.

«Спасибо, джентльмены», — сказал Колбек. «Я думаю, можно с уверенностью сказать, что вы исключены из числа возможных подозреваемых».

«Это значит, что нас отпустили, сэр?» — спросил Барретт.

«Не совсем».

«Но нам нужно доставить поезд в Суиндон».

«Мне нужно сначала осмотреть его, мистер Барретт. В конце концов, это место преступления. Я хочу, чтобы вы все трое были там со мной, пожалуйста».

«Почему?» — спросил Хоули, собирая свои скудные пожитки.

«Потому что я хочу, чтобы вы показали мне, где именно вы находились в то время, когда, по всей вероятности, был убит мистер Праудфут».

Когда преступление было обнаружено накануне вечером, поезд отогнали на запасной путь. Он состоял из локомотива, шестиколесного тендера, вагона второго класса, вагона первого класса и тормозного вагона. Поезд охраняли два железнодорожных полицейских в форме, которые встали по стойке смирно, увидев приближающегося инспектора. Когда они приблизились, Роберт Колбек восхищенно оглядел паровой двигатель, сверкавший в утреннем солнце. У него была высокая труба, гладкий, компактный котел и большая куполообразная топка. Два его ведущих колеса были 84 дюйма в диаметре, а его название — Castor — было выгравировано большими латунными буквами.

«Что с ней не так, мистер Барретт?» — спросил он.

«Старость», — грустно сказал Барретт. «Кастору уже больше десяти лет, и она начинает выглядеть так, как есть. Есть проблема с ее клапанным механизмом, который нужно исправить, и ее котельный трубопровод нужно капитально отремонтировать. Она относится к классу Firefly, спроектированному мистером Гучем».

«Да», — с гордостью добавил Нил. «Кастор тянул первый поезд между Лондоном и Бристолем, когда линия была открыта в 1841 году. Кочегаром в тот день был некий Джим Барретт».

Барретт тепло улыбнулся. «Это была честь».

«Зачем вам понадобился вагон второго класса?» — спросил Колбек.

«На ремонт в Суиндоне, сэр», — сказал Барретт. «Он был поврежден в столкновении. Это мистер Праудфут прицепил вагон первого класса, и, конечно, нам нужен был тормозной вагон».

«Давайте начнем с этого».

Добравшись до фургона, Колбек схватился за железный поручень и подтянулся. Водитель и пожарный остались на земле, но охранник последовал за ним. Тормозной фургон был не более чем деревянной хижиной на колесах. Колбек отметил, что было сделано мало уступок комфорту. В штормовой день ветер и дождь могли задувать через открытые окна. Он взглянул на Хоули.

«Где вы были, когда поезд был в пути?»

«Сидел в том углу», — сказал охранник, указывая на скамейку, которая шла вдоль задней части фургона. «Никогда оттуда не выходил, инспектор».

«Думаю, я понимаю, почему». Колбек наклонился, чтобы достать из-под скамьи большую каменную банку. Он понюхал ее. «Пиво», — объявил он. «Вы всегда пьете на дежурстве, мистер Хоули?»

«Нет, нет, сэр. Я к нему почти не прикасаюсь».

«Тогда зачем вам на борту галлоновая банка этого вещества?»

«Должно быть, его там оставил кто-то другой», — сказал Хоули.

Но они оба знали, что он лжет.

Устремив на него скептический взгляд, Колбек спрыгнул на рельсы и двинулся к вагону первого класса, который был сцеплен с тормозным вагоном. Он подтянулся, чтобы осмотреть место преступления. Вагон состоял из трех купе, каждое из которых могло вместить восемь пассажиров. Сиденья были обиты тканью, и внутренняя отделка была тщательно продумана, но все, что интересовало Колбека, — это кровь на полу центрального купе. Она подсказала ему точное место, где был убит Мэтью Праудфут.

Колбек оставался там долгое время, пытаясь представить, как убийца нанес смертельный удар, и как он вошел и вышел из вагона. Когда он в конце концов снова упал на землю, его любопытство переключилось на вагон второго класса.

«Нет смысла туда идти», — сказал Барретт. «Двери заперты».

«Они были заперты на протяжении всего путешествия?» — спросил Колбек.

«Да, инспектор».

«У кого ключ?»

«Я согласен», — сказал Хоули.

«Я бы хотел его одолжить».

Взяв ключ у кондуктора, Колбек поднялся наверх и отпер двери вагона второго класса. Заходя по очереди в каждое купе, он искал в них следы недавнего пребывания, но не нашел ничего, кроме газеты двухдневной давности. Колбек просунул голову в окно, чтобы оглянуться на вагон первого класса. Те, кто был внизу у путей, были поражены, когда Колбек, сняв цилиндр, внезапно появился через окно и обогнул заднюю часть вагона, прежде чем перепрыгнуть через щель, чтобы схватиться за ручки соседнего вагона первого класса.

Хоули фыркнул. «Ты никогда не сделаешь этого, когда поезд едет быстро», — мрачно заметил он. «Если только ты не чувствуешь себя склонным к самоубийству».

«Это напомнило мне, Джордж», — сказал Барретт, — «ты ведь проверил, что второй класс пуст, прежде чем мы покинули Паддингтон, не так ли?»

«Да, Джим». Долгая пауза. «Я так думаю, во всяком случае».

«Там мог кто-то прятаться».

«Я бы его увидел».

«Это зависит от того, сколько вы выпили до этого», — сказал Колбек, атлетически качнувшись к вагону второго класса, чтобы забрать свою шляпу. «Неудивительно, что вы не слышали звуков борьбы, когда поезд двигался, мистер Хоули. Я подозреваю, что вы, возможно, крепко спали».

«Я никогда не сплю на дежурстве», — горячо возразил охранник. «Это не разрешено».

«И выпивать галлон пива тоже не стоит».

Хоули сдержался, чтобы не ответить, и отвернулся, смущенный.

Колбеку оставалось только посмотреть на локомотив и тендер. Джеймс Барретт был информативным гидом, стоя на подножке вместе с инспектором и объясняя, как все работает. Его глубокая любовь к Кастор была очевидна. Она была одним из лучших паровозов, которыми он когда-либо управлял. Альфред Нил подождал, пока двое мужчин сойдут с подножки, прежде чем он стал детективом.

«Вот как это, должно быть, и произошло», — сказал он, нахмурившись в раздумьях. «Злодей прятался во втором классе, когда мы отправлялись. В какой-то момент во время поездки он забрался в вагон мистера Праудфута и ударил его ножом. Это единственное объяснение, инспектор».

«Возможно, вы правы, мистер Нил», — сказал Колбек, делая вид, что согласен с ним, — «хотя возникает вопрос, откуда убийца знал, что Мэтью Праудфут будет путешествовать на поезде, который, в конце концов, не ходит по расписанию».

«Он, должно быть, последовал за своей жертвой до Паддингтона».

'Возможно.'

«Затем, когда никто не видел, проскользнул в карету».

«Его там не было, когда я проверял», — официально заявил Хоули. «А я уверен, что был. Когда на борту нет проводника, это моя работа».

«Есть и другой способ, которым он мог попасть в этот вагон», — сказал Барретт, задумчиво поглаживая подбородок. «Мы довольно медленно выезжали из Паддингтона. Тогда он мог бы запрыгнуть в поезд».

«Это означало бы, что он был железнодорожником», — заметил Колбек. «Тот, кто знал дорогу на станции и на товарном дворе. Кто-то достаточно ловкий, чтобы запрыгнуть в движущийся поезд». Он вежливо улыбнулся всем троим. «Спасибо», — продолжил он. «Вы были очень полезны».

«Можем ли мы сейчас отвезти ее в Суиндон, инспектор?» — с надеждой спросил Барретт. «Мы уже на полдня отстаем от графика доставки».

Колбек покачал головой. «Мне жаль, мистер Барретт, — сказал он, — но я бы хотел, чтобы вы и поезд остались здесь еще немного. Скоро придет сержант Лиминг. Я хочу, чтобы он осмотрел место преступления. Вторая пара глаз всегда полезна».

«Мне нужно вернуться к жене», — раздраженно сказал Нил.

Хоули похлопал себя по груди. «Я тоже. Лизе будет меня не хватать».

«У меня самого нет жены, — сказал Барретт, — но я все равно хотел бы быть в пути. В Суиндоне нас ждут механики».

«Вы не можете удерживать нас здесь против нашей воли», — настаивал Нил.

«Это расследование убийства, — сказал им Колбек, — и это имеет приоритет над всем остальным. А теперь, почему бы вам всем не присоединиться ко мне за обедом? У меня еще много вопросов к вам».

Сержант Виктор Лиминг прибыл рано днем. Это был коренастый мужчина лет тридцати с теми несчастными чертами лица, которые даже самые преданные его поклонники могли описать только как приятно уродливые. Хотя он был относительно умен, он выглядел почти неопрятным рядом с безупречным инспектором. Лиминг нес зачитанный экземпляр Bradshaw's Guide, всеобъемлющего тома расписаний движения общественного железнодорожного транспорта, который выпускался ежемесячно. Колбек отвел его в сторону, чтобы выслушать его отчет.

«Что ты обнаружил, Виктор?» — спросил он.

«Этот Мэтью Праудфут хорошо известен на этом участке линии», — ответил Лиминг. «Он жил в Рединге и постоянно ездил в Лондон. Он не был популярным человеком — всегда пытался найти недостатки в управлении поездами и работе персонала на станциях. Я бы не хотел повторять, как его назвал носильщик в Слау».

«Видел ли его кто-нибудь вчера вечером, когда мимо проезжал поезд?»

'О, да.'

'ВОЗ?'

Лиминг достал свой блокнот. «Вот мы и здесь», — сказал он, перелистывая нужную страницу. «Его видели проходящим через станцию Ханвелл, Уэст-Дрейтон, Лэнгли и Мейденхед».

«Кем?»

«В первых трех случаях — железнодорожные полицейские».

«А в Мейденхеде?»

«Начальник станции, мистер Элрих».

«Они уверены, что это был Мэтью Праудфут?»

«Совершенно уверен, инспектор. По всем данным, он был очень необычным человеком. Все четыре свидетеля клянутся, что он сидел в окне вагона первого класса, когда Кастор проезжал мимо». Он постучал по своему блокноту. «У меня даже записано приблизительное время. Вам оно нужно?»

«Нет, спасибо, Виктор», — сказал Колбек, подняв руку. «Вы сказали мне то единственное, что мне нужно было знать. Мистер Праудфут был жив, когда поезд отправился из Мейденхеда. У меня было предчувствие, что так и будет».

'Почему это?'

«Потому что самый длинный участок между станциями на этой линии — тот, что идет от Мейденхеда до Туайфорда. Это чуть больше восьми миль. Учитывая скорость, с которой они ехали, это дало бы убийце максимальное время — намного больше четверти часа — чтобы нанести удар».

«Это правда», — согласился Лиминг. «Между Ханвеллом и Илингом всего две мили, а между ними и станцией Саутхолл — еще меньше. Он, должно быть, ждал открытой местности, прежде чем атаковать».

«Выжидает своего часа».

Лиминг убрал свой блокнот. «Вы достигли какого-либо прогресса в этом направлении, инспектор?»

«Отличная сделка».

«Есть ли у нас какие-нибудь зацепки?»

«Несколько, Виктор», — сказал Колбек. «Когда будет собрано немного больше доказательств, мы сможем произвести арест. Тем временем я хочу, чтобы участок дороги между Мейденхедом и Туайфордом был обыскан».

Лиминг изумленно посмотрел на меня. «Всё это?»

«Они могут начать на станции Твайфорд и вернуться обратно. Я предполагаю, что это будет ближе к концу пути».

«Что будет?»

«Орудие убийства. Его выбросили из поезда».

'Откуда вы знаете?'

«Вы бы оставили себе окровавленный нож?» — спросил Колбек. «Но это не единственный предмет, который я хочу найти. Рядом они также должны найти бумажник и часы, которые были украдены у Мэтью Праудфута».

«Вы говорите так, словно уже знаете имя убийцы».

«Допустим, я сузил круг до двух человек».

«Сообщники?»

«Нет, я так не думаю».

«Кто эти люди?»

«Я представлю их вам через минуту», — сказал Колбек. «Прежде всего, позвольте мне рассказать вам, чем я занимался, пока вы были заняты в другом месте».

Водитель Барретт был рад, когда ему сказали, что у него есть разрешение ехать на поезде до Суиндона. Однако ни он, ни кочегар Нил не могли понять, почему Роберт Колбек настоял на том, чтобы ехать с ними на подножке. Они также были озадачены, услышав, что Виктор Лиминг будет сидеть в вагоне первого класса. Джордж Хоули был еще меньше доволен таким положением дел. Лишенный запаса пива, он сел один в тормозном вагоне и хандрил.

Суиндон находился более чем в сорока милях от линии, и им пришлось рассчитать время отправления так, чтобы не мешать ни одному из поездов, идущих из Лондона. Умелый кочегар, Нил набрал хорошую форсу, когда Кастор наконец выехал со станции Рединг. Колбек никогда раньше не ездил на движущемся локомотиве, и он был рад, что отдал свой цилиндр Лимингу на хранение. На подножке не было никакой реальной защиты от стихии, и чем быстрее они ехали, тем сильнее был ветер. Шляпу Колбека сдуло бы с его головы.

Были и другие проблемы, которых он не предвидел. Пыль попадала в глаза, вонючие пары беспокоили ноздри, и ему приходилось время от времени смахивать горячую золу с рукава. Оглушительный шум означал, что речь приходилось вести на повышенных тонах. Тем не менее, Колбек был впечатлен замечательными ходовыми качествами Castor, учитывая большую устойчивость на широкой колее.

«Какая у нас сейчас скорость?» — спросил он.

«Почти тридцать миль в час», — сказал Барретт, инстинктивно чувствовавший темп поезда. «Она может ехать гораздо быстрее, инспектор».

«Разгони ее до тридцати пяти миль в час — это та скорость, на которой ты ехал вчера».

«Очень хорошо, сэр».

Колбек отступил назад, чтобы двое мужчин могли сделать свою работу. Он почувствовал внезапный прилив тепла, когда дверца топки открылась, чтобы Нил мог закинуть туда еще кокса. Дверь снова захлопнулась. Дым валил из трубы и образовывал облака. Пар шипел, а локомотив грохотал и покачивался. Колбек нашел это волнующим опытом, но он не был там, чтобы наслаждаться им. Как только он привык к покачиванию поезда, он посмотрел на часы, прежде чем сунуть их обратно в карман жилета. Затем он снова ступил на тендер и медленно пошел вдоль его борта.

«Что, ради Бога, он делает?» — воскликнул Нил.

«Оставьте его в покое», — сказал Барретт.

«Куда он собирается идти?»

Колбек услышал его, но не ответил. Ему нужна была вся концентрация для выполнения поставленной задачи. Вагон второго класса был прицеплен к тендеру, но он безумно трясся из стороны в сторону. Не смея посмотреть вниз, Колбек потянулся через пустоту, ухватился за крышу вагона и, приложив неимоверные усилия, забрался на нее. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть к качке вагона. Поднявшись с рук и колен, он оставался в положении на корточках посередине крыши, пока не почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы встать как следует. Затем он осторожно направился к вагону первого класса.

Виктор Лиминг листал свой экземпляр Брэдшоу, когда его коллега неожиданно влетел в окно. Челюсть сержанта отвисла от удивления.

«Что вы делаете, инспектор?» — выдохнул он.

«Я иду убить тебя, Виктор».

'Почему?'

«Потому что ты Мэтью Праудфут. А теперь — сопротивляйся мне!»

Вытащив воображаемый нож, он изобразил нападение на своего товарища. Лиминг схватил его за запястье, но Колбек был слишком быстр и силен для него. Подставив жертву подножку, он выдернул его запястье, затем оседлал его на полу и нанес удар в сердце. Колбек издал победный смешок. Когда он снова поднял Лиминга на ноги, он посмотрел на часы.

«Меньше четырех минут», — сказал он с удовлетворением, — «и это была моя первая попытка. Человек, привыкший ходить по крышам поезда, сделал бы это в два раза быстрее».

«Почему кто-то настолько глуп, чтобы сделать это, инспектор?»

«Чтобы добраться до тормозного вагона и выпить пива с охранником. Мистер Хоули, очевидно, испытывает жажду, но даже ему понадобится помощь, чтобы переместить целый галлон. Вчера, — продолжал Колбек, — человек, который ехал по крышам вагонов, остановился здесь, чтобы совершить убийство».

«Этот молодой пожарный», — решил Лиминг, щелкнув пальцами. «Должно быть, это был Альфред Нил. Мне показалось, что у него какой-то дикий вид».

«Это было вызвано лишениями, Виктор».

«Лишение?»

«Мистер Нил женился всего пару месяцев назад», — сказал Колбек с иронией. «Я осмелюсь предположить, что он чувствовал себя лишенным радостей супружества. Имея любящую жену, о которой нужно заботиться, я не верю, что он рискнул бы забраться на крышу движущегося поезда. Что касается мистера Хоули, нашего охранника, — отметил он, — «он слишком стар и толст, чтобы забраться туда — особенно когда он выпьет».

«Остается только водитель».

«Джеймс Барретт должен быть нашим человеком».

«Каков был его мотив?»

«Я не знаю», — признался Колбек. «Я пойду и спрошу его».

Не сказав больше ни слова, он вылез обратно через окно.

Скорость поезда заметно возросла, что увеличило шум и крен. Когда Колбек снова поднялся на крышу, ему было трудно удержать равновесие. Ему не помогло, когда пассажирский поезд промчался мимо в противоположном направлении, оглушив его звуком своего свистка и на мгновение увеличив вдвое количество густого черного дыма, с которым ему пришлось бороться. Когда он поднялся на ноги, дым начал рассеиваться, но открыл новую опасность. По крыше вагона второго класса к нему шел Джеймс Барретт с пожарной лопатой в руке. Машинист двигался с отработанной легкостью.

«Вы слишком умны, инспектор, и это ставит под угрозу вашу безопасность», — сказал он.

«Положите лопату, мистер Барретт».

«Пока оно не отправит тебя в царство небесное».

«Нет выхода, чувак».

«Да, есть», — возразил Барретт. «Вы подписали себе смертный приговор, поехав на моем поезде. Когда я избавлюсь от вас, я займусь и сержантом Лимингом. К тому времени, как поднимут тревогу, я буду уже далеко отсюда».

«Без сомнения, на деньги, которые вы украли у Мэтью Праудфута».

«Да, я точно знаю, где его найти».

«Вот почему вы были так готовы позволить мне обыскать вас», — вспоминал Колбек, отступая на шаг. «Потому что не было никаких шансов найти что-либо компрометирующее, не так ли?» Барретт вскочил в вагон первого класса. «Просто скажите мне вот что — что заставило вас убить его?»

'Месть.'

'За что?'

«Все, что он сделал с людьми, работающими на этой железной дороге», — сказал Барретт, скривив губы. «Мистер Праудфут был безжалостен. Он искал причины, чтобы оштрафовать или вынести выговор машинистам. Дэн Армитидж, мой самый близкий друг, был уволен из-за него — Дэн с тех пор не работает. И я мог бы назвать вам еще десятки тех, кто поссорился с Мэтью Праудфутом. Мы сдаем кровь для этой железной дороги, инспектор. Мы работаем долгие часы в любую погоду, но мы никогда не слышали ни слова благодарности или капли уважения от мистера Праудфута. Вы бы слышали, как он разговаривал со мной в Паддингтоне. Он обращался со мной как с грязью. Вот почему он заслужил смерть».

«Не так», — сказал Колбек, не спуская глаз с лопаты, пока его противник медленно приближался к нему. «Ты должен был знать, что тебе это никогда не сойдет с рук».

«Но я это сделал, инспектор. Никто никогда меня не арестует».

«Хотите, чтобы на вашей совести было еще две смерти?»

«Какая совесть?»

«Вас будут преследовать всю оставшуюся жизнь, мистер Барретт».

«Я воспользуюсь этим шансом».

Бросившись вперед, он резко взмахнул лопатой, пытаясь сбросить Колбека, но инспектор успел увернуться от удара. Барретт собирался ударить снова, когда позади него раздался голос.

«Прекрати, Джим!» — крикнул Нил, стоя на тендере.

«Осторожно, двигатель!» — крикнул Барретт через плечо.

«Ты собираешься убить и его?» — издевался Колбек. «Теперь он знает правду о тебе. Держу пари, что ты сказал ему, что собираешься выпить в тормозном вагоне вчера вечером, не так ли? Мистер Нил доверял тебе. Когда ты поклялся, что не совершал убийства, он поверил тебе. И мистер Хоули тоже».

«Замолчи!» — прорычал Барретт.

«Вернись сюда», — взмолился Нил.

«И ты тоже можешь заткнуться».

«Что с тобой, Джим?» — встревоженно спросил пожарный.

Барретт обернулся. «Просто веди поезд!»

Колбек не колебался. Альфред Нил вовремя отвлек внимание. Воспользовавшись этим, инспектор шагнул вперед, чтобы схватить лопату и попытаться вырвать ее из рук водителя. Произошла ожесточенная схватка, когда оба мужчины толкали и тянули, едва удерживая равновесие на крыше. Альфред Нил кричал с тендера, а Виктор Лиминг, услышав стук по крыше над головой, высунул голову в окно, хотя и не мог видеть, что происходит. Кастор рвался вперед, словно в какой-то гонке.

Держась за лопату, каждый из мужчин отчаянно пытался стряхнуть другого и завладеть оружием. Барретт был сильным человеком с убийственным импульсом, но Колбек был более коварен. Когда машинист изо всех сил надавил на лопату, инспектор просто отпустил ее, и Барретт внезапно оказался во власти собственной инерции. Пошатнувшись назад по крыше, он потерял равновесие и соскользнул на край, прежде чем его резко выбросило из поезда. Он ударился о землю с такой силой, что его шея сломалась, как веточка. Однако в момент смерти он не выпустил лопату из рук.

Сюртук развевался на ветру, Колбек опустился на колени, чтобы отдышаться. Альфред Нил был в ужасе от увиденного. Поскольку теперь он был начальником поезда, он нажал на тормоза и дал задний ход, заставив локомотив резко остановиться на большом расстоянии от линии. Когда Колбек добрался до него, кочегар был в слезах.

«Джим Барретт, убийца? — прохныкал он. — Я не верю в это».

«Он сказал мне, что хочет отомстить».

«Мы все это делали, инспектор, но никто из нас не зашел бы так далеко».

«Мистер Барретт так и сделал», — сказал Колбек. «Внутри него было слишком много гнева и слишком много уязвленной гордости. Это было похоже на пар, скопившийся внутри двигателя — когда он вырвался наружу, он имел пугающую силу».

Полный отчет о расследовании был представлен суперинтенданту Эдварду Таллису. С интересом изучив его, он вызвал Роберта Колбека и Виктора Лиминга в свой кабинет в Скотланд-Ярде.

«Поздравления уместны», — сказал Таллис, поглаживая усы.

«Спасибо, суперинтендант», — скромно сказал Лиминг, — «но я не могу приписать себе большую заслугу. Это инспектор опознал убийцу».

«К сожалению, он не смог взять этого человека живым. Очень жаль. Если бы парня поймали и осудили, мы бы хоть раз насладились хорошей рекламой в газетах». Его взгляд метнулся к Колбеку. «Постарайся запомнить это в следующий раз».

«Арест не рассматривался, сэр», — объяснил Колбек. «Я не мог надеть наручники на человека, вооруженного пожарной лопатой на крыше движущегося поезда».

«Тебе не следовало заниматься такими героическими подвигами».

«При всем уважении, суперинтендант», — преданно сказал Лиминг, — «я думаю, что инспектор заслуживает глубокой благодарности. Он рисковал жизнью, исполняя свой долг. Я бы не осмелился подняться туда».

«Риск был неоправданным».

«В то время мне так не казалось», — утверждал Колбек.

«Возможно, нет».

«Мне нужно было выяснить, как это было сделано, прежде чем я смогу обвинить Джеймса Барретта в убийстве. Когда он понял, что я его раскрыл, он решил оказать сопротивление аресту».

«Сопротивляться аресту?» — повторил Лиминг с глухим смехом. «Он пытался сбросить вас с крыши поезда пожарной лопатой. Он пытался убить вас. Это гораздо больше, чем сопротивление аресту, инспектор».

«Так и было, Виктор. Я могу за это поручиться».

«Главное, — сказал Таллис, размахивая отчетом в воздухе, — то, что убийство было быстро раскрыто моими офицерами. Great Western Railway в восторге от быстрого разрешения — хотя и потрясена, узнав, что один из ее собственных машинистов был ответственен за преступление». Он положил отчет обратно на стол. «Обыск, который вы организовали, также принес плоды. Кошелек и часы, украденные у Мэтью Праудфута, были найдены на насыпи примерно в миле от станции Туайфорд. Они были завернуты в шелковый носовой платок, взятый у жертвы. Часы, как мне сказали, все еще в рабочем состоянии».

«А что насчет орудия убийства?» — спросил Колбек.

«Это тоже было найдено неподалёку».

«Как я и предполагал».

«Ну», — самодовольно сказал Таллис, — «я думаю, мы имеем право быть довольными собой. Это дело полностью и окончательно закрыто. Мне очень приятно знать, что я назначил на расследование правильных детективов». Он улыбнулся одной из своих редких улыбок. «Спасибо, джентльмены. Great Western Railway у вас в долгу».

«Не могу сказать, что работа мне понравилась», — признался Лиминг, расстегивая воротник коротким пальцем. «Простая правда в том, что я ненавижу поезда. Я никогда не чувствую себя в них в полной безопасности».

«Вам стоит попробовать проехать на крыше кареты», — сказал Колбек с усмешкой. «Оттуда открывается самый прекрасный вид на сельскую местность, и всегда есть вероятность, что — как Джеймс Барретт — вы достигнете конечной точки гораздо раньше, чем вы себе представляли».

Оглавление

СМАЧИВАНИЕ УГЛЯ

ДОЖДЬ, ПАР И СКОРОСТЬ

ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНАЯ ЦЕРКОВЬ

СЕМЕЙНОЕ ДЕЛО

ШЛЯП-ТРИК

РУКА ПОМОЩИ

ПЕСНИ ДЛЯ ШВЕДСКОГО СОЛОВЬЯ

СТРАДАЙТЕ МАЛЕНЬКИХ ДЕТЕЙ

МИССИОНЕР

НА СТРАЖЕ

ЦИРЮЛЬНИК ИЗ РАВЕНГЛАССА

Пыхтящий Билли

КОНЕЦ ЛИНИИ