Журнал «Вокруг Света» №06 за 2008 год

Территория калапало

«Густой лес» — так переводится на русский название бразильского штата Мату-Гросу. Но если посмотреть на него с самолета, то видно, что густой и влажный тропический лес бассейна Амазонки сильно «потеснен» плантациями и пастбищами: сельское хозяйство для Бразилии — одна из основных статей дохода. Стремительно уменьшающееся зеленое «пятно» на севере штата — это территория индейцев. В стране обитают 216 официально зарегистрированных туземных племен, насчитывающих около 360 тысяч человек и разговаривающих на 170 языках и диалектах. Более 50 из этих племен считаются неконтактными — об их существовании известно лишь по аэрофотосъемкам и найденным в джунглях следам их пребывания. Коренные жители Амазонии уходят все глубже в лес и упрямо отказываются от «благ цивилизации», сохраняя память о начале человеческой эры.

Я спал, окутанный влажной тропической духотой, когда на улице провинциального бразильского городка Канарана неожиданно стих треск ночных сверчков и у небольшого обветшавшего мотеля c грохотом остановился автомобиль. 3.15 утра. Раздался стук в дверь — это за мной. Пожилой индеец со сложным для русского произношения именем Жьиуауа после долгих переговоров согласился сопровождать меня на территорию резервации индейцев в районе одного из притоков Амазонки реки Шингу.

Там, куда мы отправляемся с Жьиуауа, правительством Бразилии запрещен любой вид туризма, а исследователей, которым удалось побывать в этих краях, можно пересчитать по пальцам. Официальное разрешение на въезд в резервацию оформляется с большими сложностями несколько месяцев в штаб-квартире Национальной Ассоциации по делам индейцев — FUNAI (Fundução Nacional do Indio). Цель нашего путешествия — деревня Тангуро на одноименном юго-восточном притоке реки Шингу, где проживают представители одного из более чем двух сотен племен амазонских индейцев — калапало. Это примерно 10 часов езды от Канараны: сначала на внедорожнике, а затем на моторной лодке. Ответственный за выбор кратчайшего пути — Жьиуауа, я даже не открываю карту и не вмешиваюсь. Все равно, если спросить его, когда мы приедем, он ответит: «Когда машина остановится».

Коровам вход воспрещен

Заповедник индейцев на реке Шингу — одно из тех немногочисленных мест на нашей планете, где все еще можно наблюдать первозданную природу, диких животных и фактически первобытную жизнь. В отличие от великих цивилизаций Центральной и Южной Америки — майя, ацтеков, тольтеков и инков — индейцы Амазонии не сооружали величественных построек и не создавали мощных империй. Тысячелетиями они вели полукочевой образ жизни в дебрях самой протяженной в мире зоны тропических лесов — амазонской сельвы. Непроходимая, дикая, таящая множество опасностей для пришельцев, сельва уберегла своих обитателей от печальной судьбы большинства американских туземцев. И хотя для предприимчивого бледнолицего, имеющего в своем распоряжении такие плоды прогресса, как, скажем, легкая авиация, остается все меньше совсем уж недоступных мест, в Амазонии до сих пор есть племена, которые никогда не встречались с белым человеком и, возможно, даже не представляют себе, что их континент посетили и покорили люди с другим цветом кожи.

Индейцы калапало о бледнолицых знают не понаслышке. Мифы племени повествуют о том, что их предки покинули плодородные земли Гвианы во второй половине XVIII века после того, как с ними вошли в контакт испанцы. В 1920 году бразильский этнограф Рамиро Норона совершил первое зарегистрированное посещение племен калапало, куикуру и наравуте, которые пребывали уже на новом месте. После этого визита среди индейских общин прокатилась волна эпидемий, унесшая множество жизней. Так что белых людей калапало давно чурались, а постоянные стычки с владельцами окрестных фазенд по поводу размежевания жизненного пространства не прибавили понимания в отношениях коренного и пришлого населения. Их территории во избежание конфликтов разделяют не виртуальные, а вполне реальные границы, формально установленные в резервации Шингу в 1961 году. На въездах стоят индейские «блокпосты», специальные патрули зорко следят за тем, чтобы граница без специального разрешения никем не пересекалась (разворачивают даже полицейских и рогатый скот).

Наш пикап вот уже четыре часа петлял по грунтовой дороге и вдруг неожиданно остановился — путь преградила корова. Она застряла задними ногами в узкой щели деревянного моста и не могла встать. На коровьем ухе стояло клеймо одной из местных ферм. «Фермерам не хватает пастбищ для крупного рогатого скота, и они просто выпускают его на приграничной территории, несмотря на охранные меры», — пояснил Жьиуауа. Он вместе с нашими попутчиками из соседних с Тангуро деревень пытался подтолкнуть животное палкой, чтобы помочь ему выбраться. Когда это не помогло, индейцы просто затолкали парнокопытное в узкую щель под мост. Корова кричала от боли, высунув язык, ребра ее были переломаны, но индейцы в этот момент о чем-то шутили и смеялись.

Мне же было не до смеха. Конечно, я подготовился к визиту — лодка ломилась от подарков. Рис, фрукты, хлопковая цветная пряжа и большая коробка ароматного мыла должны были продемонстрировать мои добрые намерения и расположить ко мне калапало. Однако зрелище коровьей смерти заставило меня усомниться в благополучном исходе мероприятия: а что если мои дары их не убедят? Сомнения развеялись сразу по прибытии: вождь принял подарки благосклонно и тотчас поделил их между жителями деревни. Больше всех радовались женщины — получив в руки по несколько кусков мыла, они нежно нюхали его и прижимали к груди. Мне было позволено остаться в деревне и ощутить на себе все великодушие и заботу этих людей, которые одновременно проявили неподдельный интерес к моей персоне. И ни отсутствие удобств, ни кишащая пираньями река, ни мириады москитов и других насекомых, от укусов которых мое тело перестало зудеть только через месяц, не повлияли на мое глубокое убеждение в том, что индейцы из племени калапало живут настоящей жизнью, в отличие от нас, обитателей городов и мегаполисов.

1. Прикосновение женщины к мужчине в танце означает, что она признает себя его женой

2. Самые главные ритуальные инструменты — деревянные флейты кагуту

Землю — индейцам!

В Бразилии — пятой по площади стране в мире — плотность населения одна из самых низких на Американском континенте. Тем не менее, «индейский» вопрос — это вопрос, в первую очередь, земельный. Сегодня 13% территории Бразилии объявлено индейскими землями, но поскольку туземцы составляют менее 1% населения страны, многие продолжают считать, что этих процентов земли «слишком много для не столь многочисленных народов», забывая, что практически все 13% площади — это малоосвоенная Амазонская сельва. Серьезная угроза исчезновения бразильской Амазонии (а вместе с ней и индейцев) в результате бесконтрольной вырубки тысяч квадратных километров леса заставила решительно вмешаться бразильское правительство. В 1988 году Конституция Бразилии закрепила право индейцев на традиционный образ жизни и на занимаемые ими территории: отныне индейские земли неотчуждаемы, а права на них неприкосновенны. Запрещается принудительное перемещение туземного населения с его земель, кроме как по решению федерального парламента в случае катастрофы, эпидемии или в интересах независимости страны, гарантируется их немедленное возвращение после прекращения опасности.

Племенное хозяйство

Мы пересекли границу резервации по реке — в сельве это единственная транспортная магистраль, по «обочинам» которой лепятся поселения разных племенных групп. Многие из них обосновались здесь не так давно, покинув насиженные места в обмен на защиту от произвола земледельцев и скотоводов. Индейцы калапало пришли в верховья Шингу с юга, но еще долго возвращались на исконные земли, чтобы собрать плоды в оставленных фруктовых рощах, и засеять маниокой, бататом и хлопком осиротевшие поля. Частыми визитами индейцы вызывали недовольство новых землевладельцев — крупной скотоводческой фермы. Но калапало стремились назад вовсе не из ностальгических побуждений.

Индейцы, как растения, с огромным трудом переносят «пересадку». Сельва, конечно, место надежное, но малопригодное для жизни — плодородный слой почвы в дождевом тропическом лесу практически отсутствует. За долгие годы адаптации «амазоны» выработали особый подход к природопользованию в местных условиях: буквально — ждать милостей от природы, брать их умеренно, чтобы ни в коем случае ей не навредить. Они никогда не собирают с участка обрабатываемой земли более двух урожаев, чтобы избежать истощения гумуса, знают когда и сколько можно выловить рыбы, чтобы косяки не ушли в другое место, как собирать съедобные плоды, чтобы они снова уродились. Их нужды приспособлены к возможностям среды обитания, и смена этой среды часто ведет к гибели.

Сейчас калапало вполне освоились в своих двух новых деревнях, где проживают немногим более 400 индейцев племени. Деревня Тангуро, куда доставил меня Жьиуауа, это восемь больших хижин, каждую из которых занимает одна община. Она является одновременно минимальной «ячейкой» калапальского общества и вполне самостоятельным «хозяйствующим субъектом». В общину чаще всего входят члены одной семьи, но в зависимости от фактических отношений между людьми калапало могут присоединяться к той «ячейке», которая им больше нравится. Время от времени индейцы перемещаются из одной общины в другую, и даже формируют собственные, в том числе по интересам.

Хозяйство у членов общины, понятно, общее и зиждется на знакомом нам принципе: «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Взрослый индеец обязан вносить свой вклад в непрерывную добычу пропитания, но, тем не менее, его доля еды останется за ним, даже если он по уважительной причине, например по болезни, ничего и не сделал. Правило не распространяется на членов других общин, и, более того, считается невежливым злоупотреблять доброжелательностью людей вне собственной группы. Это не значит, что калапало живут своим «домком» — общественная жизнь для них не менее важна, чем ежедневный стол. Так что гости за этим столом — явление обычное.

1. Ритуальный рисунок на спине мужчины-воина племени калапало

2. Для танца встречи гостей участники одеваются в костюмы из листьев пальмы

Сельвские радости

Жизнь в поселениях калапало изменяется согласно сезонам. В период дождей пищи становится недостаточно, и отношения между людьми ограничиваются хозяйственными вопросами и общением между родственниками в пределах одной деревни. Во время сухого сезона, с мая по сентябрь, еды в изобилии, и поэтому проводится множество общественных ритуалов, с большим количеством музыки и гостей из других деревень.

Поводы к отправлению ритуала могут быть разные: поблагодарить духов за исцеление от болезни, попросить у них удачной рыбалки, проводить соплеменника в мир иной или вызвать нужное погодное явление. В ходе ритуала каждый раз заново сотворяется и обновляется мир калапало, а все, что происходит в этом мире, зависит от настроения духов, из которых наиболее почитаемы два брата-близнеца — Луна и Солнце, а также их мать — прародительница человека.

Самые важные ритуалы проводятся в течение нескольких недель, а иногда даже месяцев, и требуют большого количества коллективных усилий. Вождь племени заранее назначает ответственных на разные «участки». Одни встречают и устраивают гостей из соседних племен — причем рассчитывают на щедрые «чаевые» в виде украшений из раковин земляной улитки или глиняной посуды. Другие приводят в порядок территорию: метут центральную площадь, расчищают входную дорожку и тропу, ведущую к месту для купания. Кто-то отвечает за угощение для приглашенных, кто-то за сбор раковин, воска и листьев пальмы для ритуальных костюмов.

Важный пункт программы межплеменных церемоний — спортивные состязания: метание копья, ритуальная игра в каучуковый мяч, борьба и даже ловля рыбы на скорость. Состязаний я, к сожалению, не застал, хотя с интересом наблюдал за упорными тренировками участников, которые начинаются уже за несколько месяцев до торжества. Но на «мужской» ритуал самих калапало был любезно приглашен вождем.

Вообще, жизнь женщин и мужчин племени сильно различается, а отношения между полами регулируются целым комплексом табу и специальными ритуалами. В центре каждого поселения существует особое «мужское место» — небольшой «сарайчик» куакуту. Здесь индейцы собираются, чтобы вести разговоры, принимать решения и наносить друг другу на тело красочные узоры перед церемониями. В куакуту хранятся и ритуальные принадлежности, в том числе большие деревянные флейты кагуту, к которым могут прикасаться исключительно мужчины. Женщинам запрещено даже смотреть на них, поэтому когда инструмент достают, дамы либо немедленно отворачиваются, либо удаляются в свое «женское место», в хижины, расположенные вокруг почти идеально круглой центральной площади.

Пока люди калапало осуществляли предписанные ритуалом действия, Жьиуауа объяснял мне их значение. Из его рассказа я выяснил, что естественная «пропасть» между полами может быть преодолена, по мнению индейцев, только с помощью музыки. Она налаживает коммуникацию между исполнителями одного пола и слушателями противоположного, нейтрализуя «плохую» энергию. Обыгрывая различные ситуации, индейцы дают выход в музыке и танцах тому, что их пугает в повседневной жизни — будь то кажущаяся женщинам агрессивной мужская сексуальность или представляющийся мужчинам смертельным женский менструальный цикл.

Руководит сложным процессом самый главный хранитель традиций племени — «старшина». Кроме проведения церемоний в его обязанности входит следить за моральным обликом своих соплеменников.

1. Чем выше социальный статус, тем пышнее ритуальные украшения индейца

2. Толстый слой соломы надежно защищает хижины даже от проливных тропических дождей

Вежливость — второе счастье

Среди всех индейцев, обитающих в верховьях Шингу, калапало выделяются особым моральным кодексом — ифутису, который играет ключевую роль в их жизни. Это ряд этических законов, правил поведения, характеризующийся отсутствием социальной агрессивности. Так, например, не принято публично обсуждать что-то, что поставит другого человека в неудобное положение. Кроме того, это практика великодушия, гостеприимства и готовности отдать или разделить материальное имущество. Демонстрация поведения ифутису придает престиж человеку и очень важна в распределении политической власти.

В противопоставление ифутису калапало различают поведение итсоту, которое связывается с непредсказуемым гневом, насилием и жестокостью. После установления границ резервации на одном замкнутом пространстве оказались многие неродственные племена, этнографическая ситуация в районе реки очень усложнилась, и калапало имели частые столкновения с другими племенными группами, ставшими их невольными соседями. Наиболее острые конфликты у калапало были с племенем ягума. Так вот, враждебное поведение индейцев ягума калапало связывают именно с итсоту и называют их не иначе как «жестокие люди».

Ифутису — это не только модель идеального поведения, но также и ряд диетических табу, которые индейцы строго соблюдают. Все живые существа классифицированы по тому признаку, можно ли их использовать в пищу или нет. Калапало отвергают почти всех лесных животных, используя в качестве еды в основном рыбу, а также то, что они вырастили сами — в первую очередь маниоку. В дополнение к этому существуют определенные ограничения для людей, находящихся в пограничных жизненных ситуациях, — например во время болезни, а также в подростковом возрасте. Диетическая система очень важна для калапало. Они уверены, что внешний вид — это отражение внутреннего мира. А физическая красота, достигнутая ограничениями в пище, является признаком морального совершенства.

Мне не раз довелось наблюдать этот принцип в действии. Но один случай особенно поразил: по деревне шла женщина с ребенком. Я ее сфотографировал и продемонстрировал ей картинку на дисплее фотоаппарата. Индеанка очень засмущалась, раскраснелась, захихикала и убежала в свою хижину. Каково же было мое удивление, когда минут через 15 она сама разыскала меня у реки — в этот раз на ее шее красовалось перламутровое ожерелье из раковин земляной улитки, лицо было раскрашено красным цветом, а на щеках красовался характерный симметричный черный рисунок. Мысль о том, что она принарядилась специально для того, чтобы сфотографироваться снова, оказалась неверной, так как Киракуйя (это ее имя) не дала мне навести на себя объектив, но зато спросила «Bonito?» («Красиво?»). На мой утвердительный ответ Киракуйя взяла меня за руку и повела в хижину. Там она продолжила украшать свое тело: наносила узор на бедра и руки, надевала новые браслеты и ожерелья из семян. После каждой операции она снова спрашивала «Bonito?». Мой неизменно утвердительный ответ вызывал гордую и счастливую улыбку на ее лице, и она продолжала наряжаться с еще большей тщательностью. Кстати, сфотографировать себя она так и не позволила.

Когда мы с Жьиуауа уезжали, не занятые работами жители деревни собрались на берегу — попрощаться. Индейцы долго махали нам вслед, а ребятишки с криками бежали по берегу, пока наша «моторка» не скрылась за поворотом реки. Территория калапало осталась позади.

Фото автора

Владимир Алексеев