Журнал «Вокруг Света» №11 за 1994 год

10 000 миль попутного ветра

Судовая роль:

Яхта «Магнитка» № 999, г.Магнитогорск. Белевский Леонид Сергеевич — капитан, зав.ка-федрой, Лукин Валерий Ильич — старпом, докер, Урахчин Юрий Александрович — помощник, капитана, слесарь, Иванов Алексей Николаевич, помощник капитана, ст.преподаватель, Лукин Аркадий Валерьевич — боцман, разливщик, Белевский Илья Леонидович — матрос, школьник 11-го класса, Вершинин Александр Игоревич — матрос, студент, Ошеверов Исай Израелевич — матрос, доцент, Панов Юрий Федорович — матрос, энергетик, Петренко Борис Петрович — матрос, газоэлектросварщик, Самарцев Дмитрий Алексеевич — матрос, студент, Урахчин Денис Юрьевич — матрос, студент.

Трудно поверить, но мы в Америке!

К маяку Эмброуз подходили ночью. Еще вчера днем рядом прошел корабль береговой охраны США, но никакого интереса к яхте с российским флагом не проявил. До Нью-Йорка несколько миль, но куда идти и где встать в гавани гигантского города? Там никто даже не знает о нашем существовании. Под утро услышали радиопереговоры польских яхт. Они с Колумбус-рейса и направляются на 97-й пирс. Решили тоже идти туда.

Прошли рядом с островком Бедлоу со статуей Свободы. Теперь вверх по Гудзону. Из тумана выдвигается стена небоскребов Манхэттена. Нашли свой пирс, пришвартовались к французской шхуне. Первое июля, жарко, душно. На причале тишина. До Бродвея 10 минут ходьбы. Что делать дальше? Раздобыли телефон «имигрейшен», позвонили. Через два часа подъехал парень, представляющий в одном лице полицию и таможню. Все формальности заняли 15 минут. Заинтересовал его порт приписки, обозначенный на нашей корме.

— Магнитогорск? Ни разу не слышал. Это где?

— На Урале, рядом с Сибирью.

Американец изумлен. Достал справочник, стал искать.

— Но нет в мире такого порта!

Действительно, нет такого порта, но тем не менее на одной из самых грандиозных парусных регат нашего века великую морскую державу Россию представляли всего три яхты и одна из них, самая большая, из Магнитогорска.

Бремерхафен. Подготовка к выходу в океан.

Путь этот начался лет тридцать назад. Ходили в плавания вначале на шверботах, потом появились и крейсерские яхты. Для тренировок использовали заводской пруд и горное озеро. Постепенно осваивали большие водные территории, реки. Где только не побывали. Яхты нередко приходилось строить самим. Забирались на Енисей и Лену. Выходили и в море Лаптевых...

И вот, будучи в Ленинграде, я узнал от Валеры Лукина, бывшего магнитогорца, с которым когда-то ходили по Лене на тримаране, что весь мир уже давно готовится праздновать 500-летие открытия Америки. Он тоже собирался на Великую Регату на своей яхте.

— А что нужно, чтобы участвовать в этой «Гранд-регате»?

— Да, в общем-то, ничего особенного. Приглашение и океанскую яхту.

Вернулся я домой, сочинил трогательное письмо в STA (Ассоциация учебных парусников) и послал от института, в котором работаю. Стал ждать приглашение.

В октябре 90-го года от президента международного технического комитета в Лиссабоне г-на Луиса Лобато пришел ответ: «...Мне было очень приятно узнать, что в центре России, на Урале, есть яхтсмены, проникнутые духом океанских плаваний... Я очень заинтересован в их участии в Великой Регате, событии исторического значения. Мне приятно пригласить яхтсменов и их лидера, капитана Леонида Белевского, принять участие в парусных событиях в Европе и Америке в 1992 г.».

Вскоре пришли приглашения из Нью-Йорка, Бостона и Пуэрто-Рико.

Ситуация забавная. Есть официальное приглашение, и мы можем отправляться на регату. Но на чем? Нет ни яхты, ни команды. А до старта практически год.

Яхту решили строить сами. Другого выхода не было. Материал в изобилии был один — магнитогорская сталь. Подходящий проект 16-метровой лодки удалось найти в Ленинграде. Стапель заложили во дворе института. Гибочного оборудования никакого. Кувалда, струбцины, стяжки и мат — основные инструменты. В качестве главного спонсора выступил металлургический комбинат. Корпус близился к завершению, но ни мачты, ни парусов, ни оборудования не было. Первоначально я спланировал перегнать яхту из Самары в Черное море. Но Союз распался. Россия с Украиной делят флот, и лучше туда не соваться. Остается только Санкт-Петербург. Зима на носу, и никто не хочет платить. В конце концов, дотянув до последнего предела, большие начальники решили выделить валюту на приобретение оборудования. Пришлось на «Волге» мчаться в январе в Германию. Там и купили все необходимое и даже мачту заказали. Из Петербурга захватили с собой Валеру. Уговорил его пойти с нами старпомом.

С огромным трудом нашли подходящий трейлер и тягач и отправили 25-тонную лодку в Петербург. В середине апреля 92-го года яхту впервые спустили на воду, провели ходовые испытания. Но 20-метровая мачта ждала нас в Бремерхафене. Некоторые горячие головы советовали идти под двигателем в Германию. Я категорически отверг эту затею. Ледяная весенняя Балтика, штормы, мели, а осадка у нас три метра. Случись что с двигателем, отнесет на какую-нибудь мель и — прощай, Америка.

Помощь пришла от начальника Балтийского морского пароходства. По его заданию подыскали подходящий контейнеровоз и погрузили «Магнитку» на палубу. Теплоход шел в Южную Америку с заходом в Гамбург. Нас это устраивало. До Бремерхафена оттуда рукой подать — 70 миль. Дойдем как-нибудь под мотором. Неожиданно отправка теплохода стала откладываться. Потеряли больше недели.

Первый морской переход Гамбург— Бремерхафен прошел благополучно, был штиль и хорошая видимость. С установкой мачты и прочими делами провозились еще неделю. Стало окончательно ясно, что регату на Канарских островах не догнать и в Сан-Хуане (остров Пуэрто-Рико) тоже. Об Испании — месте старта — и речи не было. При самых благоприятных обстоятельствах нам не хватало десяти-двенадцати дней. Но черт с ними, с Европой и этим островом в Карибском море. А в Америку, в Штаты, надо попасть, это главное! Иначе зачем все затевали. Там основные торжества и события. Сели со старпомом за карту. Путей много. Самый простой вроде путь прямой. Вышел в океан — и на Нью-Йорк. Но эта простота обманчивая. Нам даже пресной воды на такую ораву не хватит. Второй вариант: через Ла-Манш на Азорские острова и оттуда в Нью-Йорк. Но все профессиональные моряки советуют с Азор идти на Бермуды. Напрямик короче, но так парусники через океан не ходят. Встречные ветры, течения, штилевые зоны в загадочном Саргассовом море — одним словом, ужасы. Решили окончательно — идем именно этим путем. Главная цель: быть в Нью-Йорке не позднее 2 июля, так как третьего — официальное открытие регаты в США. Потом меня не раз спрашивали: как вы решились пойти совсем одни, и притом в стороне от судоходных путей? Особенно недоумевали чиновники: кто вам разрешил???

Тут все просто. В данной ситуации спрашивать позволения было не у кого.

Молли и Фрэнсис Дрейк

Попрощались с Бремерхафеном под вечер 18 мая. Еле успели вырваться из Везера до начала прилива. Впереди мелководное Северное море. Раньше русские моряки называли его Немецким. «... Немецкое море уж такое, можно сказать свинское... часто треплет, а главное — качка в нем преподлейшая...» Нас тоже потрепало изрядно. Ночью задуло. Приходится менять паруса. В кромешной тьме, да еще в штормовую погоду, команда работает впервые. На палубе суматоха и нервозность. Но это обычное начало, пройдет неделя-другая, привыкнем. Хуже, что половину команды уже укачало...

Миновав коварное Северное море, ночью подходили к проливам между Англией и Францией. В непогоду здесь тоже несладко. При встречном ветре парусникам приходилось иногда отстаиваться на якорях или в укрытии по неделе, а то и больше. Вот что писал ИА.Гончаров, отправившийся на фрегате «Паллада» в кругосветное плавание: «Задул постоянный противный ветер и десять дней не пускал войти в Английский канал». Первый пролив — Дуврский — напоминал оживленную автостраду. Суда идут потоком, да еще рыбаков полно с их сетями и тралами. Полосы движения четко разделены, но приходится смотреть в оба. Ширина пролива всего около пятнадцати миль. Хорошо видны огни Дувра на английском берегу и Кале на французском. На рассвете чуть не налетели на яхту, идущую без ходовых огней. Ла-Манш проходили днем, и было полегче. Хороший солнечный день, легкий попутный ветерок. 21 мая пересекли Гринвичский меридиан. Естественно, такое событие не могли не отметить. Мы входили в Западное полушарие. Правда, я никогда не слышал, что существует какой-то ритуал, как при пересечении экватора. Достал бутылку коньяка. Можно и согрешить средь бела дня. Погода хорошая, волна небольшая. Кроме того, не следует забывать традиции парусного флота. Матросам на каравеллах Колумба полагалось всего по полкружки воды при каждом приеме пищи, зато вина — по два литра (!) в день. Историки утверждают, что вино было необходимо в первую очередь для преодоления страха перед неизвестностью.

Азорские острова. Пожалуй, «Магнитка» — первая яхта под российским флагом у этих берегов.

После рюмки «Арарата» появилась интересная трезвая мысль: а почему бы нам не посетить Англию? Мы шли недалеко от берега и давно уже разглядывали ее в бинокли. Виз не было, но надо заметить, что их не было у нас ни в одну страну мира. Немецкие давно кончились. Пора начинать учиться заходить в порты без виз. Иначе мы, как «Летучий голландец», обречены на вечные странствия по океану. Удобней всего было зайти в Плимут.

Как ни странно, приглашение посетить Плимут я получил задолго до начала нашего плавания. Ни предварительными планами, ни маршрутом регаты заход сюда не предусматривался. Поневоле поверишь в заранее предначертанные пути. Как-то давно приехал по делам в Ленинград, позвонил Лукину, узнать как жизнь. Он сообщил, что у него гостит англичанка Молли, и предложил куда-нибудь с ней сходить. Вечером мы встретились. Я ожидал увидеть молодую яхтсменку, но леди было явно за шестьдесят. Выглядела она превосходно. Познакомились. Молли не без гордости сообщила, что знает свое родословное древо чуть ли не с 1080 года. Но главное, что она — потомок Фрэнсиса Дрейка и является смотрительницей его музея в Плимуте. Уже в ресторане «Охотничий домик» под влиянием обстановки мой английский заметно улучшился, и я разговорился. Молли была совершенно изумлена познаниями провинциального мужика о похождениях и проделках великого мореплавателя и корсара. Особенно она засияла, когда речь зашла о самом знаменитом корабле Фрэнсиса «Золотая лань» и я, не зная, как по-английски сказать «лань», указал на чучело горного козла. Мои усилия были вознаграждены — я получил от Молли приглашение посетить Плимут.

В гавань зашли на рассвете. Миновали старинный форт и оказались в Королевском яхт-клубе. Тихо ошвартовались у борта американской яхты. Владельцы еще спали. Подошел парень, очевидно дежурный, а может быть, сторож. Посмотрел на флаг, поинтересовался, давно ли в море и куда дальше держим путь. Бумаг никаких не спрашивал, дал ключ от душа и показал, где офис. Предупредил, что одного человека надо оставить на борту с паспортами, а остальные могут идти куда угодно. Днем зайдет чиновник, оформит визы и таможенный досмотр. Как все здесь просто. Уважают англичане яхтсменов. Вспомнил я пересечение границы в родных краях. Пронзительные взгляды из-под зеленых фуражек, загородки, овчарки, копание в вещах...

Позвонили Молли. Но она оказалась в ... Петербурге, повезла гуманитарную помощь. Что делать, пришлось с Дрейком знакомиться самостоятельно. Памятник ему установлен в парке, на вершине холма. В одной руке гордого пирата — шпага, другой он опирается на земной шар. Для этого есть все основания. Фрэнсис Дрейк, вторым после Магеллана и Элькано, совершил кругосветное плавание. Правда, выдающиеся географические открытия ему удавалось совмещать с не менее успешными грабежами вечных врагов Англии — испанцев. Эскадра Дрейка вышла из Плимута в 1577 году. Благословила Дрейка на великие свершения сама

Елизавета I. В городе сохранился дом, в котором королева и Фрэнсис встречались.

В Плимуте провели три дня. Тепло, тишина и покой. Даже не верится, что из этого небольшого зеленого городка отправлялись на край света огромные экспедиции, по узким улочкам разгуливали величайшие мореплаватели и завоеватели, менявшие лицо мира и судьбы многих народов. Плимут — страница истории морского величия Англии в эпоху расцвета парусного флота. Странно, но события, происходившие столетия назад в этом городе, как-то перекликаются и с нашей неясной судьбой. На старой набережной я обнаружил плиты с надписями. Одна, побольше, сообщала, что отсюда в 1620 году ушел к берегам неведомой в то время Америки «Мейфлауер». Из-за жестоких штормов рейс длился более двух месяцев. Выжившие после суровой зимы образовали несколько поселений. Отсюда пошла Новая Англия. Здесь корни американской нации, ее сердце, духовная элита. Туда, в Бостон, лежит и наш путь. Правда, мы нескромно мечтаем добраться до Нового Света вдвое быстрее. Все-таки «Магнитка» — современная яхта, а не пузатый неуклюжий рыболовный парусник, каким был «Мейфлауер». Кстати, в переводе это означает «майский цветок», так англичане зовут боярышник. Сейчас май, кругом цветет этот колючий кустарник. Две других плиты установлены в честь первых колонистов, отправившихся на Бермудские острова и в Новую Зеландию. На Бермуды мы должны обязательно зайти. А с новозеландцами через пару месяцев меня тоже свела судьба.

Первый шторм в океане

Ветер после полудня начал усиливаться, задуло баллов на семь. Солнце, жара. Яхту сильно кренит.

Прошли мыс Лизард и взяли курс прямо на Азорские острова. К Бискайскому заливу, печально знаменитому жестокими бурями, не совались, но примерно на этой широте попали в первый шторм. Ночью засвистел ветер, волна пошла по палубе, часть люков подтекает, видно, их немного повело при установке. Под утро раздуло до 9 баллов, волны громоздятся со всех сторон. Страшновато. Зарифленный грот расползся по шву, пришлось срочно убирать, поставили один штормовой стаксель. Скорость семь узлов. В лодке черт знает что творится. Никто не ест и не готовит. Нормально чувствуют себя только четверо, остальные залегли. Прошли сутки, лодка вроде тонуть не собирается, ветер стал немного утихать, да и волна уже поменьше. Добавили парусов, грот сменили. На третий день народ стал оживать, в первую очередь молодые. Вытащил сына из койки на палубу, поставил за руль, за три часа на свежем воздухе он забыл про качку. Плохо, что сели аккумуляторы, а оба моториста лежат, и в глазах тоска — в море на яхте впервые. С двигателем что-то не в порядке, греется быстро, и мотористы ведут часовые диспуты о реконструкции помпы, врезании труб увеличенного диаметра и прочей фантастике, сейчас неосуществимой. Слушал я, слушал, жалко их, но когда обесточилась японская GPS (спутниковая навигационная система) и на дисплее исчезли координаты, терпение мое кончилось. Тем более ветер стих, и мы еле ползли, болтаясь на зыби. «Отчистил» я их обоих как следует, приказал немедленно встать и потребовал, чтобы через полчаса двигатель работал. Прошло всего 15 минут, дизель «зарычал», на приборах появилась вся информация, и мы в штиль за сутки прошли 180 миль. До Азор осталось 350.

Первому, кто увидит острова, был обещан приз — шоколадка. Это, конечно, не 10 000 мараведи, как у Колумба, но все же. Остров Сан-Мигел показался часов в 11 утра, 31 мая. Долго шли вдоль его берегов, заход в порт Понта-Делгада против солнца виден плохо, карты хорошей не было, пошлина единственное высотное здание. Курс оказался верным. Радио УКВ почему-то перестало работать, зашли в бухту «молча». Невероятно, но у стенки стоит наше судно. Морячки крепко навеселе, увидели российский флаг, орут как сумасшедшие. У кого-то, оказывается, день рождения. Встали рядом.

Только собрались на берег, появились двое полицейских. По-английски почти ни слова, как объясняться, непонятно, португальский и испанский никто из нас не знает. Виз, конечно, не было. Поняли, что всем надо сидеть на яхте и ждать утра. Подошли еще какие-то чиновники, но ответ один — «маньяна» (завтра). Воскресенье, вечер, все закрыто. На теплоходе уже готовы баня и ужин — нас ждут, но, увы... Капитан молодец, нашел выход. Поставили вдоль пирса около яхты стулья, накрыли импровизированный стол и, ничего не нарушая, устроили вечер встречи. Мы на яхте, команда теплохода на берегу...

Меня милостиво отпустили на все четыре стороны. Разыскал нужный офис, но начальства нет, показали мне какую-то бумагу на португальском, из которой стало ясно, что для республик бывшего Союза и Югославии безвизовый заход запрещен. Налили мне в утешение стопку бренди, угостили кофе и еще раз разъяснили, что все «маньяна». Утром дали сопровождающего, с которым отправился в консульство. Там проблем не было. Показал приглашение из Лиссабона, заплатил по 10 долларов за каждую визу и днем получил паспорта.

Понта-Делгада — небольшой городок. Улочки узенькие, тротуары — только одному еле пройти, чтобы машина не задела. Все горки поделены на участки, земли мало: повсюду каменные заборы и изгороди. Крутом пастбища, покосы, виноградники, цветут апельсины. Коровы бродят, петухи поют, ястребов (acores по-португальски) что-то не видно. А ведь когда-то португальцы назвали эти острова Ястребиными...

Яхты, особенно идущие из Америки в Европу, — частые гости на Азорах. Этому способствует направление господствующих ветров. В эпоху Великих географических открытий острова имели важное стратегическое значение. Это был один из перекрестков парусных путей Атлантики. Первыми в средние века на Азорах побывали карфагенские, арабские и итальянские мореплаватели. Высаживались на островах и норманны. Непонятно почему, но долгое время Азоры оставались необитаемыми и считались непригодными для проживания. Климат здесь прекрасный, средняя температура летом +21 градус С, зимой около 14 градусов С. Дождик часто моросит, но это не беда, зато растет все быстро. Осваивать острова начали португальцы в 30-х годах XIV века. Первую экспедицию — проверить, пригодны ли острова для заселения, — послал дон Энрике, сын короля Португалии, известный под именем Генрих Мореплаватель. Титул принца не давал ему возможности участвовать в морских походах. Но он в течение сорока лет отправлял капитанов исследовать океан. Именно Генрих был вдохновителем создания быстроходной, маневренной каравеллы. На таких кораблях и удалось преодолеть Колумбу Атлантику. На обратном пути, в феврале 1493 года, он останавливался на Азорах. Когда пароходы начали вытеснять парусники, Азоры оказались несколько в стороне от основных судоходных путей.

Островов в архипелаге девять. Самый большой — Сан-Мигел. Занимаются здесь в основном разведением коров, выращиванием ананасов, винограда и прочих сельхозпродуктов. Вначале мы никак не могли понять, зачем при нехватке земли такое обилие каменных заборов. Оказывается, это защита полей от частых ураганов. В Понта-Делгада довольно большой торговый порт. Рядом старинный форт. На острова нередко наведывались пираты, приходилось воевать и с испанцами. Давно прошли времена, когда Португалия претендовала на роль владычицы морей, но, видно, воинственный дух предков сохранился. Нигде, ни в одной стране, я не видел столько военных, увешанных оружием, как в тихом, скромном Понта-Делгада. С кем там собираются сражаться, кого защищать — непонятно. На окраинных улочках и днем ни души. Спросить или узнать что-либо — проблема. Почти все говорят только на португальском. Никаких пособий по этому языку у меня не было, но оказался испанский разговорник. Пришлось срочно выучить десяток фраз и числительные. Этого оказалось вполне достаточно для прогулок и посещения магазинов. Однако капитану российского теплохода языком пришлось заниматься основательно. Он рассказывал мне, что на Азоры они поглядывали давно. Появилась идея выгодно продавать здесь какой-то корм из кукурузы для скота. Поэтому он срочно засел за самостоятельное изучение испанского; языки родственные, и португальцы испанский хорошо понимают. Надо сказать, с портовыми чиновниками и рабочими объяснялся капитан очень бойко, украшая речь несколькими вызубренными ругательствами, умело перемежая их с русскими.

Свои «Замечания об Азорских островах» оставил потомкам мореплаватель В.Головин. Шлюп «Камчатка» подошел к Азорам тоже в начале июня за водой и провизией. Только был это июнь 1819 года. Служил на шлюпе и другой знаменитый россиянин — друг Александра Пушкина по Царскосельскому лицею, совсем юный Федор Матюшкин, прославившийся впоследствии путешествиями по северным берегам Восточной Сибири и Ледовитому океану. Пушкин им восхищался: «Завидую тебе, питомец смелый, в морях и бурях поседелый! »

Вулканы на архипелаге и нередкие сильные землетрясения навели некоторых исследователей на мысль, что легендарная и таинственно исчезнувшая Атлантида могла находиться в районе Азор. Изучение дна океана и ряд сенсационных геологических находок заставляют всерьез относиться к этой гипотезе...

4 июня мы загрузили ящики с фруктами, мешок картошки, бутыли с вином и собрались днем уходить. Моряки с российского судна помогли нам здорово. Дали топлива, испекли хлеб, зарядили аккумуляторы, шкив новый для помпы выточили.

Перед самым отходом пришел капитан порта, увидел на краспице португальский флаг, возмущению не было предела, обещал оштрафовать за оскорбление нации. Дело в том, что настоящего португальского флага у нас не оказалось. Когда показались острова, под руководством старпома некое подобие срочно сшили из дамского белья, неведомо как оказавшегося на борту. Цвета почти те, но флаг выглядел более чем сомнительно. Пришли мы под вечер, а потом о флаге забыли.

Делать нечего, пошел объясняться, заранее продумывая трогательный рассказ о нашей перестройке и бедности. Но темпераментный капитан, отлично говоривший по-английски, уже поостыл и принял весьма приветливо. Узнав, что мы из Сибири (про Урал объяснять бесполезно, никто не знает) и сами построили лодку, долго восхищался, жал руку и отпустил с миром.

К дьявольским островам

На третий день после Азор под кормой яхты раздался подозрительный стук, перешедший почти сразу в грохот. Остановились. Довольно сильная зыбь, болтает. Лукин нырнул и сообщил, что втулки в хвостовике нет. Меня это крайне озадачило. Втулка из капролита, я сам ее устанавливал, не могла же она внезапно превратиться в порошок и исчезнуть. Послали на контрольный осмотр матроса в маске, которого мы держали за водолаза. Первоначальный диагноз был подтвержден: «Втулка... накрылась».

До Бермуд еще почти две тысячи миль, и надежда только на паруса. Но беда не приходит одна. На неделю задул западный ветер, временами переходящий в шторм. Всем осточертела постоянная лавировка. Стали рваться паруса. Из-за неудачно спроектированных реликтов передние паруса протирались постоянно, хотя мы тщательно обмотали изолентой и бинтами все трубки. Кокпит превратился в швейную мастерскую. В шторм огромные паруса приходилось затаскивать в рубку. Опыт починки у парней нулевой, пришлось осваивать незнакомую технологию. Тяжелый дакрон больше напоминал жесть или картон, но никак не ткань. Попробуй при сильной качке сделать сотни стежков толстой парусной иглой...

Так, занятые беспрерывным ремонтом парусов, незаметно вошли в Саргассово море, в западную область Атлантического океана. «Саргасса» по-испански — водоросль. Ничего похожего на ужасы, описанные средневековым мореплавателем: «Это море — кладбище погибших кораблей. Оно лежит в середине огромного водоворота. Деревянные корпуса парусников, иссушенные сверху солнцем... бесконечным хороводом движутся здесь один за другим. Горе кораблю, которого застал штиль на границе моря, — потерявшее управление судно подхватит водоворот, втянет в середину хоровода мертвецов, и долго-долго еще будет странствовать по синему, испещренному пятнами водорослей морю остов корабля с останками экипажа...»

Без двигателя мы вполне походили на древний корабль и нагло шли в самую середину моря, прямо на Бермуды. Как говорится, из огня дав полымя. Надо сказать, что первыми стали нагнетать страхи вокруг довольно тихой и спокойной области океана Колумб и его окружение. Наличие большого количества водорослей, да еще с раками и прочей живностью, всегда связывалось с близостью суши. А тут глубины по 4 — 5 километров, к тому же еще долгий штиль наступил — и испанцы испугались, что им никогда не вернуться из этого стоячего болота домой.

В открытом океане. Штормит. Починка парусов.

Действительно, штили в Саргассовом море нередки. Оно захватывает область так называемых Конских широт, ограниченных 30 и 35 градусами. Еще в Германии мне советовали спуститься ближе к экватору, хотя бы до 28 градусов северной широты, чтобы не попасть в штили, которые могут продолжаться неделями. Но это лишних 500 — 600 миль, и мы, понадеявшись на Бога и двигатель, курс Азоры — Бермуды проложили напрямик. Столь странное название эта полоса в океане получила в давние времена из-за трупов лошадей, погибавших от жажды или срывавшихся с привязи и бросавшихся за борт.

После очередного шторма остались почти без парусов. Что-то с нитками не то, полотнища рвутся только по швам. Пришлось снова всех засадить за шитье. На два дня заштилело, но вымотала качка на зыби. Керосиновая немецкая печка работать отказывалась, три дня питались всухомятку, пока не удалось отремонтировать.

Меня больше всего угнетало то, что мы не могли идти под двигателем. Солярки полно, а в штиль болтаемся на месте. И как на Бермуды заходить без карты, среди рифов? Выдвигались различные предложения по ремонту, механиков хватало. Но исчезла запасная втулка, без нее затевать что-либо было бессмысленно. Она была изготовлена в Петербурге и вручена мотористам. Я несколько раз «вынимал из них душу» и «снимал шкуру», но злополучная втулка не находилась. Перерыли все закоулки, обнаружилось множество пропавших вещей, а втулки нет, и все.

Как-то во время очередного купания, совмещенного с чисткой засорившегося унитаза, я попросил матроса еще раз осмотреть злополучный узел. После довольно долгого сидения под водой он вынырнул, отфыркался, отдышался и сообщил, что втулка на месте и почти не износилась. Выглядит точно так же, как в Бремерхафене, он там ее тоже разглядывал. «Запускай двигатель», — говорю мотористу. Тот начинает уверять, что нельзя. Втулки нет, он сам видел, разобьет подшипники. «Запускай», — говорю я. Двигатель заработал, включили передний, задний, все нормально, яхта идет. Слава Богу! Мы приближались к злополучному Бермудскому треугольнику, и главные беды, как оказалось, были впереди. Без двигателя все могло кончиться трагически.

21 июня была хорошая погода и обычная довольно сильная зыбь. Шли под парусами, ветер 4 балла. Старпом предложил провести учения: «Человек за бортом». «Давай проводи», — говорю. Валера выбросил спасательный круг, крикнул, что положено, и стал наблюдать за происходящим, стоя около рубки. Неожиданно подошла большая волна, лодку так швырнуло, что старпом улетел в рулевой кокпит, ударившись о штурвальную колонку. Картина ужасная. Лежит, обхватив руками голову, во все стороны расползается лужа крови. Впечатление, что череп раскроен пополам или сломаны шейные позвонки. Ни стонов, никаких признаков жизни. Трогать не решаюсь, как бы хуже не сделать, лучше чуть подождать. Смотрю, шевельнулся и тихо говорит: «Ну, Леня, давай, делай что-нибудь». Слава Богу, живой! Положил я его поудобнее, раздвинул потихоньку руки. Кожа снята, как скальп, кровь хлещет, но кости вроде не пробиты. Говорю: «Валера, у тебя или нет мозгов, или голова цела». Выстригли ему остатки волос, промыли все вокруг раны спиртом. Валера повизгивал, но терпел. Развел мумие, пропитал им марлю, наложил что-то вроде компресса, перевязал, дал немного водки. Уложили в постель, запустили двигатель — и полным ходом на Бермуды, благо они почти рядом. Надвигается ночь, и рифы впереди. Карты для захода нет, а есть только калька, которую у кого-то срисовали в Германии.

Связался с Бермудами на 16-м канале. Те устроили настоящий допрос. Размеры лодки, осадка, вооружение, сколько мачт, какое навигационное оборудование, что за спассредства, сколько человек вмещает один плот... В заключение посоветовали держаться не ближе пяти миль к востоку от входа в гавань и ждать рассвета.

Кругом огни, маяки, знаки, суда со всех сторон идут. Решил я от греха уйти в море. Ветер усилился, поставили один штормовой стаксель и идем потихоньку, подальше от всяких опасностей. Ночь темная, не видно ни зги. Неожиданно шквал налетел. Сидим с сыном вдвоем, поворот делать надо, все ждем, что ветер поутихнет, а он в штормовой переходит. Наконец повернули на остров. Ветер 18—20 м/с встречный, точно в лоб. Волну разогнало. Уже светает. Валера проснулся, нервничает, что далеко в море ушли. Его понять можно, нужно скорее к врачу. Врубили дизель на полную мощность. Заливает, но ход хороший. Но не зря «треугольник» всякими пакостями славится. Прогорел глушитель, дышать в лодке нечем, все наверх вылезли. Поливает нещадно, но тепло, можно потерпеть. Пришлось обороты сбавить, еле ползем против ветра. Остров уже хорошо виден. Неожиданно на 16-м канале услышали переговоры нашего барка «Крузенштерн». Сразу связались. Я объяснил ситуацию, попросил помочь. Тут же позвали врача. Задал он мне сотню вопросов о самочувствии больного и в заключение «утешил». По существующим международным правилам операцию во время стоянки положено делать не на судне, а в больнице. Договорились, что все-таки я пострадавшего привезу, а там видно будет.

Мы уже подходили к Сент-Джорджес. Заход в бухту напоминал узкий коридорчик, его и днем-то не заметишь. Немного утихло, да и берег от ветра стал прикрывать...

Острова открыл испанский капитан Хуан де Бермудес в 1503 году. По каким-то причинам о них на сотню лет забыли, а может быть, как это нередко случалось, забыли намеренно. В то время испанцы были заняты грабежом целого континента. Просто руки не доходили до крошечных островков, на которых не было даже ни одного источника пресной воды, ни речки, ни ручейка. И сейчас воду в засушливые годы приходится возить на танкерах. Крыши домов служат водосборниками, и во время ливней вода стекает в специальные резервуары.

В начале XVII века острова стали прибирать к рукам англичане, очевидно, поняв их стратегическое значение. Они открыли эти острова самостоятельно и случайно. Эскадра, направлявшаяся в Новый Свет, попала в ураган и потеряла флагманский корабль, который сел на рифы. Снять его не удалось, и на шлюпках команда отправилась к видневшемуся вдали клочку суши. Высадились они в прекрасной бухте, куда и мы сейчас держали путь. Адмирал Соммерс и его спутники, чудом избежавшие гибели, очутились в земном раю. Теплые субтропики, кедровые и пальмовые леса, обилие плодов, птиц, рыбы в прибрежных водах и даже свиней, оставленных испанцами и заполонивших остров. Робинзоны прожили здесь около года и сумели построить два небольших корабля, на которых отплыли в Вирджинию. В 1612 году сюда прибыл первый корабль с поселенцами.

Острова вулканического происхождения, почва плодородная, но места для полей и грядок нет. Население 70 тысяч человек, а главный остров — Бермуда в длину всего 35 километров и шириной около 3. Строго говоря, Бермуда состоит из семи островов, соединенных мостами и дорогами. Кругом холмы, скалы, бухты с великолепными пляжами, бассейны. Основной источник доходов — туризм. Раньше бермудцы занимались мореплаванием и пиратством. Им удалось разработать эффективное парусное вооружение — бермудское. Кстати, «Магнитка» — бермудский шлюп, так я и писал во всех портах, заполняя в бланке графу «вид парусного вооружения».

Людей, имеющих возможность поехать куда угодно, здесь, на островах, вероятно, привлекают превосходный климат, необычайно богатый подводный мир, тишина и простор океана, яхты, роскошная зелень субтропиков, уютные виллы, утопающие в экзотических цветах.

В бухту мы проскользнули благополучно. Стали искать место стоянки. Причалы заняты, а болтаться на якоре не хочется. Смотрим, с французской шхуны призывно машут руками. Подошли. Французы любезно нам предлагают встать к борту. Не успели подать швартовый, зовут обедать, уже и стол накрыли и вино поставили. Народ гостеприимный, веселый. Несколько семей приобрело старую шхуну и бродит по океану, набирая в портах пассажиров — любителей путешествовать под парусами. Правда, паруса больше для экзотики. На судне два мощных дизеля. Шхуна довольно запущенная и напоминает плавучий цыганский табор.

С визами здесь тоже проблем не было. Приехал негр, быстренько заполнил за нас бланки, и можно отправляться на все четыре стороны. Валера держится, но видно, что из последних сил. После восемнадцати суток в океане мы с удовольствием взяли такси и поехали разыскивать «Крузенштерн». Он стоял на территории военно-морской базы США.

Размотал хирург бинты и ахнул. «Ты лучше выйди», — говорит мне. Я скромно заметил, что рану обрабатывал сам. «А! Тогда молодец, хорошо все сделал». «Зашивали» Валеру часа полтора, без всякого наркоза. Ночевать мы остались на судне. Капитан, Геннадий Васильевич Коломенский, о котором я раньше много читал, принял нас прекрасно и впоследствии оказал огромную помощь. Ни в чем никогда отказа не было.

На следующий день вернулись на яхту. На острове очередной карнавал. Крутом пляски, песни, безудержное веселье. Ощущение какой-то сказки. Тропическая зелень, цветы, роскошные виллы, ночью от трескотни цикад уснуть невозможно.

Днем подошел корабль «Мир». Познакомился еще с одним известным капитаном — Виктором Николаевичем Антоновым. Тот сразу за стол усадил. «Мир» выиграл первый этап, блестяще стартовал на Канарах и пришел раньше всех на двое суток в Сан-Хуан. Рассказали Виктору Николаевичу о своих странствиях. Тот был немало изумлен нашим нахальством: «Это надо же, с Урала попасть на Бермуды». С приходом «Мира» решились проблемы с парусами. У них прекрасная машинка. Александр Григорьевич, парусный мастер, строчил два дня не разгибаясь. Все подозрительные швы были дополнительно прошиты, слабые места усилены.

В райском бермудском климате раны Валеры стали стремительно заживать. Каждый день возил его на перевязки. Простояли мы на Бермудах четверо суток. Капитан «Крузенштерна» надоумил меня сделать важнейшее дело. «Слушай, а у вас визы в США есть?» — спрашивает во время очередного нашего визита к нему. Виз, конечно, не было. Оказывается, в Пуэрто-Рико американцы морочили наших моряков с визами дней пять. Отправился я в Гамильтон (главный город Бермуд), нашел консульство США, объяснил, кто и откуда, показал приглашения из Нью-Йорка и Бостона. Особого восторга проявлено не было, все выясняют, почему не оформили визы в Москве заранее. Наше русское «не успели» американцев не устраивает. Забрали все бумаги, велели явиться на следующий день, сказали, что проконсультируются с Вашингтоном.

Визы выдали до конца года, но предупредили, что на работу устраиваться нельзя, только отдыхать.

Погода испортилась, пошли дожди. Пора уходить. Из уютной гавани пошли вокруг Бермуд в бухту Грасси-бей к «Крузенштерну» за водой и топливом. Американские «вояки» были несколько удивлены и озадачены наглым вторжением на их базу, но особенно не возражали.

26 июня буксиры стали выводить «Крузенштерн». Мы отошли через 40 минут. Три дня изматывал порывистый в основном встречный ветер, штормило.

Путь от Дьявольских островов до Нью-Йорка совсем непростой. Здесь есть о чем подумать и где сложить голову. На Бермудах познакомился с нашим моряком. Он сам подошел, услышав русскую речь. Работает по контракту с какой-то фирмой капитаном небольшого старенького американского контейнеровоза. Круглый год ходят челноком по маршруту Бермуды — район Филадельфии. Рассказал, что много где приходилось бывать, но эти места одни из самых опасных. Даже летом, в относительно тихую погоду, изматывает временами огромная зыбь, когда ветер начинает дуть навстречу Гольфстриму. При ясном небе может появиться «южная мгла». Резко ухудшается видимость, в чем причина — никто до сих пор толком не знает. Зимой штормы бывают ужасные, особенно в зоне Гольфстрима, у мыса Гаттерас. Сплошной туман, хаотичные горы волн.

Мне капитан настоятельно советовал как можно меньше находиться в Гольфстриме, пересечь мощное течение кратчайшим путем, не лезть к мелям мыса Гаттерас и идти прямиком на Нью-Йорк. Однако капитан корабля «Мир», опытнейший парусник, наоборот, собирался максимально использовать Гольфстрим, скорость которого в районе мыса Гаттерас до 70 миль в сутки. Причину выбора опасного маршрута Виктор Николаевич не скрывал: у него топлива осталось только для захода в порт Нью-Йорка, и сильное попутное течение было как нельзя кстати в помощь парусам. У нас же солярки полно, без нужды рисковать не хотелось, и после некоторых раздумий и изучения лоции мы избрали некий компромиссный вариант маршрута, подальше от зловещего мыса. В этом районе находится гигантское кладбище кораблей — «южное кладбище Атлантики». Со времен Колумба и до наших дней гибнут здесь корабли. В песчаных дюнах северо-восточного побережья Америки покоятся тысячи судов — парусники, пароходы, военные транспорты, подлодки, танкеры. Не щадят штормы и ураганы и современные теплоходы.

Гольфстрим мы пересекали ночью и сразу почувствовали его дыхание. Действительно — это какая-то гигантская река в океане. Ощущение такое, будто медленно заходишь в сырую душную парную.

Один из «углов» Бермудского треугольника мы, слава Богу, миновали благополучно. Прочитал я не одну статью ученых, что все это чепуха и ничего необычного там нет и быть не может и что появляющиеся мифы связаны с погоней за сенсациями бульварной печати. Возможно, все так и обстоит, но разве экипажу яхты от этого легче? Ведь никто не отрицает, что именно здесь гибнет судов больше, чем в каком-либо другом районе земного шара. Хорошо развеивать легенды, сидя на диване или находясь на борту огромного океанографического судна. А мы идем здесь ночью, и в любой момент я могу потрогать рукой эти таинственные воды. К мрачной известности добавляются сложные гидрометеорологические условия из-за теплых вод Гольфстрима, интенсивнейшее судоходство и ураганы. Потом, по возвращении домой, я просматривал кипу старых газет и обнаружил небольшую заметку. Оказывается, недели через три после нашего ухода с Бермуд, на острова обрушился жестокий ураган, один из сильнейших за всю историю. Разрушено множество зданий, погибли люди и суда. В бухте, где мы стояли, яхты выбросило на берег, часть затонула. И я скажу, что нам повезло в Сент-Джорджесе. И вообще везло так, как если бы на всем долгом пути к Нью-Йорку нам сопутствовал попутный ветер.

Окончание следует

Леонид Белевский / Фото автора