Гидра. Том 1

1.1. Фашизм как термин и как явление

В разное время и в разных странах наблюдались различные виды фашизма. В связи с этим современные теории фашизма, как правило, крайне однобоки.

Одни теории основываются на каком-либо частном историческом примере фашизма, возникшего на религиозной, национальной или иной почве. В основе других лежат отдельные социальные, культурные или религиозные аспекты. Поэтому, у исследователей имеются серьёзные разногласия по вопросу о необходимых и достаточных признаках фашизма, его факультативных свойствах.

На сегодняшний день не существует строго определения термина «фашизм», с которым были бы согласны если не все, то хотя бы большинство современных политологов и историков.

Одни исследователи понимают фашизм исключительно как политическую теорию, другие, как политическую практику.

Большинство идеологов и пропагандистов воспринимают фашизм лишь как удобный политический ярлык.

Многие современные историки, определяя фашизм, как явление в целом, ссылаются на такие его свойства, как стремление к авторитаризму, тоталитаризму, расизм и национализм, то есть указывают признаки свойственные не только фашистским движениям и фашистским политическим режимам.

Другие смешивают фашизм и идеологии, ссылаясь на конкретные исторические примеры. Стараниями советских пропагандистов и историков, термин «немецкий фашизм» был отождествлён в советской популярной и исторической литературе с нацизмом, что, разумеется, не одно и то же. Нацизм – это идеология, а понятие фашизма одной идеологией не ограничивается.

Рассуждения о природе фашизма выходят за рамки чисто академического спора. Фашизм трудно вогнать в какие-то узкие рамки одной научной дисциплины.

Примитивизация описания столь сложного явления как фашизм, попытка свести его лишь к идеологии может обойтись очень дорого, как для отдельной нации, государства, так и для всего человечества в целом, если брать в расчет риск применения в следующей мировой войне оружия массового уничтожения. Существует серьёзная опасность того, что, используя в таком ключе понятие «фашизм», можно не заметить приход фашизма в каком-либо из его обличий.

Я предпочитаю использовать термин «фашизм» в его изначальном смысле, в том качестве, как он использовался теоретиками фашизма первой половины XX века, как его понимали члены политических движений, именовавшие себя фашистами. Все остальные трактовали этот термин точно так же, как его понимали сами фашисты.

Слово «фашист» до начала Второй мировой войны не имело негативного смысла и воспринималось скорее, как комплимент политику или общественному деятелю.

Фашизм в сознании людей в первой трети XX века ассоциировался с ультрамодными новыми экономико-политическими концепциями – социальным дарвинизмом, солидаризмом и корпоративизмом, идеями новой общественно-географической отрасли знания – геополитики, с новым направлением развития цивилизации.

Фашизм был синонимом политического и социального и прогресса. Чтобы подчеркнуть прогрессивные взгляды какого-то конкретного человека во второй половине XIX века, его хвалили, называя либералом, а в период с 1919 по 1939 год с точно такой же цель называли фашистом. С этой стороны европейский фашизм мало неизвестен моим современникам, тем более соотечественникам.

Большинство книг о фашизме несёт в себе сильный эмоциональный заряд самого широкого диапазона – от лютой ненависти, до слепого преклонения. По-настоящему беспристрастных научных работ немного.

Среди изучавших фашизм были философы, историки, социологи, публицисты и литераторы, которые, в свою очередь, по своим политическим взглядам не были нейтральны и являлись либералами, марксистами, националистами, анархистами и пр. Значительная часть этих работ носят не научный, а бессистемный поверхностный историко-публицистический характер, но, что гораздо хуже – слишком явно отражают политические взгляды авторов.

Работы учёных-марксистов посвящены фашизму как социально-классовому явлению. Либеральные учёные рассматривают фашизм либо как социально-экономическую аномалию, либо как политико-психологический феномен, но никогда вместе. Ещё одной проблемой изучения фашизма является то, что это явление никогда не рассматривалась научным сообществом как универсальное, достойное изучения in vitro, внутри исключительно абстрактной модели государства и общества, с использованием аналитических методов социальной и политической психологии, вне узких рамок конкретного исторического контекста.

Традиционно исследования фашизма основываются на сравнительном методе и сосредоточены в основном на фашизме как исключительно европейском явлении, возникшем в «европейскую фашистскую эпоху», в сравнительно небольшой отрезок времени (1919—1945) и на ограниченной территории.

Таким образом, большинство исследователей являются узкоспециализирующимися историками, описывающими лишь небольшой фрагмент огромной мозаики, на самом деле представляющей собой масштабное вневременное явление.

По причине узкой направленности такого рода исторических исследований, полностью игнорируется то, что по всему миру, на всех шести обитаемых континентах возникали похожие движения, стремление которых к созданию тоталитарного общества нового фашистского типа и подражание существовавшим европейским фашизмам отличает их как от традиционных консервативных политических режимов, так и от классических военных или революционных диктатур.

Фашистские государства стали появляться в первой половине XX века после убедительной победы итальянских фашистов в 1922 году, причём возникли не только в Европе. В Южной Америке среди двух десятков фашистских организаций самыми мощными были Чилийское Национал-социалистическое движение и Движение за интеграцию Бразилии, в США наиболее влиятельной фашистской организацией был «Серебряный легион Америки».

На чёрном континенте фашистов было поменьше, чем в Америке. Факельные стражи (Ossewabrandwag), которые имели свои военные формирования (Stormjaers – охотники-штурмовики) и вели вооружённую борьбу против Великобритании, а также серорубашечники (Greyshirts), составляли заметную часть политически активной части населения Южной Африки. В истории отметились различные, небольшие по численности, фашистские организации Новой Зеландии, Австралии и Юго-Восточной Азии.

Все эти неевропейские фашистские политические движения и режимы если и рассматриваются современными исследователями фашизма, то крайне редко. Они упоминаются в научных работах, также как в случае с европейским фашизмом, исключительно в историческом контексте. Хуже всего то, что они воспринимаются исследователями как явления вроде бы независимые от протекавших в то же самое время похожих европейских политических процессов.

И все эти, по сути, чисто исторические работы выдаются научным сообществом за фундаментальные исследования фашизма, как явления в целом.

Разные исследователи называют совершенно различные причины возникновения фашизма, что и не удивительно при таком подходе. Для того, чтобы понять суть этого явления, необходимо изучать фашизм с помощью научного метода, так как эксперименты многочисленны и наглядны, их в течение многих десятилетий ставила сама история.

Следует определенным образом проанализировать эти исторические сведения – объективно и беспристрастно, используя не только исторический инструментарий, но и привлекая в помощь культурологию, психологию, политологию, экономику, социологию, антропологию и прочие научные дисциплины.

Полагаю, что ошибочно видеть в фашизме лишь проявление какой-либо одной конкретной идеи, или определённого строго ограниченного набора идей в виде целостной системы взглядов (идеологии).

Одно из основных свойств фашизма, как явления – эклектичность, вследствие чего оперируя взаимоисключающими смыслами, он может приспосабливаться к любым исторически сложившимся условиям (социокультурным, экономическим, политическим и пр.), вычленять из религиозных или национальных особенностей народа отдельные специфичные черты, создавать на их основе необходимые идеологические компоненты. Эти идеологические компоненты могут быть позаимствованы фашистами из других идеологий, различных общественно-политических направлений, традиционно принадлежащих к разным частям политического спектра, от крайне левого до крайне правого. Фашистам удается иногда совмещать, казалось бы, несовместимое, в соответствующих областях политики и экономики, философии и эстетики.

Итальянский фашизм, например, соединил в себе элементы правой политики, такие как национализм и империализм, с левой идеей построения государства социальной справедливости и чисто социалистическим синдикализмом, направленным на ликвидацию межклассовых противоречий.

Итальянские фашисты смогли совместить итальянский имперский традиционализм с футуризмом, сплавив культ будущего с культом прошлого в совершенно невообразимое ранее чудище, получившее наименование – фашистское искусство. А философский идеализм немецких национал-социалистов легко и непринуждённо совмещался в нацистской идеологии с технократическим модернизмом и неоязычеством. Клерикальный католический фашизм испанских фалангистов легко сочетался с откровенно языческими культами отечества, испанской нации и её вождя.

Полагаю, что также не следует определять различные виды фашизма исключительно в качестве экстремального проявления других современных явлений вроде крайнего национализма, христианского солидаризма, праворадикального монархизма и пр.

К фашизму следует относиться как к самостоятельному историческому и политическому феномену, наравне с другими, такими как консерватизм, либерализм, социализм или коммунизм.

Никакой из видов фашизма не может быть достаточно простым для понимания, чтобы его можно было рассматривать с одной стороны, отдельно от свойственных ему остальных психологических, культурных, экономических особенностей.

Не стоит искать источник фашизма в творчестве Жоржа Сореля, Фридриха Ницше, Освальда Шпенглера, Иоганна Готлиба Фихте, Эрнста Арндта и других мыслителей, на основе трудов которых создавались фашистские идеологии европейского фашизма в первой половине XX века. Фашизм не был придуман или «изобретён» кем-либо персонально или какой-либо определённой группой людей. Это явление общемирового масштаба и не рождено пером или печатной машинкой злого гения.

О фашизме, который является одной из самых популярных тем в социально-гуманитарной и культурологической областях, написаны тысячи диссертаций, научных статей и книг. В основе этих работ мемуары, официальные документы, интервью с участниками исторических событий.

Удивительно, что современные исследователи практически не используют ранние работы, посвящённые фашизму, которые публиковались ещё в период становления фашизма. Авторы этих ранних исследований не могли знать о будущих трагичных последствиях фашизма, они изучали его различные аспекты беспристрастно, смотрели на него как на нечто новое и прекрасное.

Особенный интерес, по моему мнению, составляют первые работы, написанные в период с 1919 по 1938 годы, посвящённые структуре формирующихся фашистских государств, их экономическое, правовое и социальное устройство, а также первоисточники – произведения лидеров фашистских движений и теоретиков фашизма.

Современные же исследователи используют первоисточники лишь исключительно для выдирания из текста цитат, в обоснование собственных доводов, почти всегда сознательно искажая смысл написанного. Практически не изучены социальные, исторические и политические мифологии, составляющие основу фашистских культов, а культурно-философские концепции, составляющие основу фашистских идеологий.

Термин «фашизм» претерпев серьёзную инфляцию, стал употребляться как синоним зла, причём это проникло не только в сферу бытового употребления и журналистику, но и в серьёзные научные работы.

На самом деле фашизм, до настоящего момента, никогда не был предметом серьёзного большого научного исследования. Под таким исследованием я понимаю тщательное препарирование фашизма в его развитии, в динамике изменений, вызываемым им в обществе, с использованием научного метода, исключая субъективное толкование и политические симпатии исследователя.

Эта книга предназначена в том числе для того, чтобы поставить вопросы, которые должны найти в будущем своё строго научное объяснение. Я надеюсь, на то, что найдутся исследователи, которые рискнут взяться создание стройной всеобъемлющей единой теории происхождения фашизма, а также те, кто составит полное энциклопедическое описание всех его многочисленных проявлений на конкретных исторических примерах.

В СССР и странах социалистического лагеря, изучение фашизма находилось под запретом. Работы западных исследователей не были запрещены, но и не публиковались. Делалось это сознательно. Изучение фашизма негласно считалось опасным для советского режима. Любая научная литература на эту тему была недоступна, а советские исследователи фашизма вплоть до 1956 года подвергались репрессиям.

Причиной запрета в СССР на исследование фашизма, по моему скромному мнению, был очень простой и логичный вывод – любой исследователь, изучая фашизм, пришёл бы к выводу, что коммунистические и многие социалистические политические партии и движения, как по своим целям, задачам, идеологии, так и по методам очень сходны с фашистскими.

Запретить, а не вступить в научную полемику – это самое простое решение. В условиях дефицита достоверной информации мало кто способен сформировать собственное мнение, а если у кого-то получится, то всё равно он не сможет ничего доказать. В результате, любая пропагандистская выдумка сойдёт за «научно обоснованное независимое экспертное мнение».

Любопытно, что одним из основных признаков свободы в стране является продажа фашистской, коммунистической и религиозной литературы.

Во всех, без исключения, фашистских странах, существовавших с октября 1946 года по настоящее время, были под запретом «Майн Кампф» и «Доктрина фашизма», на полках книжных магазинов не увидишь трудов Маркса, Ленина, Троцкого, книг «Дианетика» Хаббарда и «Пища для мыслящих христиан» Расселла. В большинстве же демократических стран Западной Европы и в США эти книги можно купить в любом крупном книжном магазине.

Советские учёные, стремясь заретушировать родовые объединяющие признаки фашистских движений и политических режимов, трактовали фашизм исключительно как идеологию. Делая вывод о происхождении остальных свойств фашизма непосредственно из этой идеологии. Этот вывод не обоснован ничем, кроме политической целесообразности и удобства для советской государственной пропаганды. Якобы из фашистской идеологии напрямую следуют задачи и методы фашистского государства. Им казалась кощунственной сама мысль о том, что идеология является не причиной, а следствием, удобным инструментом для создания тоталитарного государства и манипулирования массовым сознанием.

В СССР было немыслимо признать, что фашисты создают идеологию, отвечающую их стратегическим политическим целям, а не наоборот. Намного проще и идеологически более выгодно было использовать миф о том, что идеология порождает все остальное, якобы из идеологии возникают внутренняя и внешняя политика, экономика фашизма и пр.

Именно по этой причине советские историки ставили во главу своих исследований особенности конкретной идеологии и это объявляли единственным смыслом и сутью итальянского фашизма, нацизма, фалангизма и прочих фашистских режимов.

На самом деле, в основе фашизма может быть положена совершенно различная идеология, но строго определённого типа – фашистская идеология.

Идеология вытекает из свойств конкретного вида фашизма и формируется согласно существующим в определённый исторический момент экономическим, социальным, политическим условиям.

Всегда найдется группа людей, желающих добиться общественного признания и политического влияния, манипулируя определённым образом народными массами. Эта группа будет искать пути к сердцам своих сограждан, чтобы получить власть. Проще всего это сделать можно откровенно популистскими методами.

Фашизм, это всегда популизм, но не всякий популизм является фашизмом.

Идеология необходима фашистам лишь для обоснования права на власть, а пропаганда призвана донести их идеи до каждого человека.

Следует понимать, что желание добиться власти – первично, а идеология, которая послужит этой задаче – вторична. Фашизм ищет или создаёт подходящую идеологию, приспосабливается к условиям, а не сложившиеся в стране условия рождают фашизм.

Когда мне говорят, что нацизм и фашизм разные вещи, я всегда спрашиваю, чем они отличаются, хотя на самом деле уже заранее знаю ответ. Получая ожидаемый ответ «Нацизм был в Германии, а фашизм в Италии. Это совершенно разные идеологии», следом я задаю ещё один: а в чём состояла идеология итальянских фашистов? Как правило, даже образованный и знающий предмет человек не в состоянии внятно, а главное, кратко, объяснить в чём же конкретно заключается идеология итальянского фашизма.

При этом всегда обнаруживается интуитивное понимание собеседником сущностной природы фашизма, специфических методов государственного управления и особенностей идеологии, с чем я почти всегда соглашаюсь, если человек хоть немного разбирается в предмете. Все мои собеседники всегда отмечали тот факт, что при различии идеологий и лозунгов всегда обнаруживается удручающее сходство основных симптомов этой болезни современного общества.

Фашизм – это не только идеология. Мы не называем коммунизм идеологией, не называем так социализм, католицизм или православие. Не называем идеологией ни одно из сложных общественных явлений, даже те, в состав которых, в качестве важной части входит идеология.

Мы употребляем выражение «коммунистическая идеология» лишь для того, чтобы определить тип этой идеологии, а не для конкретизации какого-то географического места и времени. Классифицируем её в качестве коммунистической, только когда обнаруживаем, например, что в её основе лежит марксистская политическая и (или) экономическая теория.

Мне кажется, пора прекратить примитизировать фашизм, так как это явление намного сложнее, чем просто идеология.

Идеология вторична, так как не одна она определяет государство, политическую организацию или партию в качестве фашистских. Часто даже в пределах одного государства, как, например, в фашистской Италии, фашизм представлял собой смесь самых различных, зачастую несовместимых между собой идеологий.

У идеального фашизма нет других глобальных целей, кроме построения идеального тоталитарного государства и экспансии этого государства на максимально возможную территорию. Для него существуют сегодняшние задачи и вечная борьба.

Фашизм, по своей сути и есть вечная борьба. У идеального фашиста, как у приснопамятного сферического коня в вакууме, должны быть исключительные идеальные характеристики – воля к власти, отсутствие убеждений и тем более устоявшейся идеологии.

Идеальный фашист приспосабливает идеологию к существующим реалиям. Фашизм принимает те свойства, которые видит вокруг, в государстве и в обществе, он подобен воде, которая принимает форму сосуда.

В этом смысле, идеальный фашизм больше метод, чем идеология. Эта простая мысль возникает в процессе анализа общих черт фашистских движений, партий и политических режимов.

Теоретик итальянского фашизма Джованни Джентиле: «Фашизм возник, чтобы решать серьёзные политические проблемы в послевоенной Италии. И он представляет политический метод. Однако в борьбе и разрешении политических проблем он следует своей природе, то есть учитывает моральные, религиозные и философские вопросы, раскрывая и демонстрируя всеохватывающий, тоталитарный характер, ему присущий».

Как яйцо превращается в гусеницу, а гусеница превращается в бабочку, так и фашизм постоянно эволюционирует. Идеальный фашист очень тщательно изучает способы манипулирования народными массами и использует полученные результаты на практике. Он очень рационален, скрупулёзно просчитывает риски, часто меняет стратегию и тактику, приспосабливая их к постоянно меняющимся условиям.

Идеальный фашизм и идеальное фашистское государство теоретически могут существовать вечно. Но в реальности, любой фашизм неидеален, он имеет свои особенности, сильно отличающие его от идеальной модели. Все эти особенности можно с уверенностью назвать недостатками. В самом фашизме, его внутреннем содержании, политической практике и идеологии содержатся предпосылки к его последующей гибели.

Нацисты стали заложниками собственной теории расового превосходства, итальянские фашисты пали жертвой империализма. Лишь наиболее гибкие режимы вроде испанского фашизма смогли просуществовать долгие десятилетия, пока попросту не выдохлись идеологически, когда не смогли приспособиться к новым условиям. Поступись франкисты принципами национал-католицизма, политическая система, созданная каудильо Франко, могла бы существовать и поныне.

Основой классического итальянского фашизма были корпоративизм и социальное партнёрство. Истоки итальянского фашизма были заложены ещё во второй половине XIX века. В своём обращении «Rerum Novarum» папа римский Лев XIII в 1891 году обобщил и сформулировал, существовавшие ещё до него идеи новой общественной организации, которая позволила бы избежать межклассовых конфликтов путём разумно устроенного социального партнёрства. Возникло понятие христианского корпоративизма, из которого органично возник фашистский корпоративизм Муссолини.

Постепенно развиваясь и видоизменяясь христианский корпоративизм приобретал свойства современного европейского солидаризма. Идея социального партнёрства лежит в основе современной политической модели Европейского союза. При этом ЕС не является фашистским государством.

В основе идеологии европейских христианских демократов фактически также лежат идеи социального партнёрства, высказанные в XIX и XX веках теоретиками фашизма, но эти партии не являются фашистскими, и их идеология также не является фашистской. Можно привести массу примеров, когда реализация сходных идей, в одних случаях приводила к фашизму, а в других – нет.

Фашизм – это сложное явление, которое невозможно объяснить лишь какой-либо определённой идеологией. Вычтите из итальянского фашизма колониализм и империализм – получите испанский фашизм (фалангизм). Добавьте к испанскому фалангизму радикальный национализм и империализм – получаете немецкий национал-социализм. Если вычесть из немецкого национал-социализма радикальный национализм и добавить колониализм – получите британский фашизм Освальда Мосли. Бразильский интегрализм – это итальянский фашизм, плюс интернационализм.

Так можно продолжать долго, перебирая различные фашистские государства, политические движения прошлого и настоящего. Результат будет всегда нагляден и понятен большинству читателей, которые даже в наше время назовут эти, разные, на первый взгляд, движения фашистскими.

Фашизм узнаётся по его родовым признакам даже через полвека, после того как в 1946 году, после окончания Второй мировой войны, произошла сознательная подмена понятий и термин «фашизм» перестал употребятся в своём первоначальном смысле.

Точно так же как приход к власти в России большевиков стал инициатором создания коммунистических движений и чрезвычайной популяризации марксистских идей после 1917 года, победа итальянского фашизма спровоцировала массовое появление после 1922 года в Европе и Азии, обеих Америках, Африке и в Австралии огромного количества фашистских партий и политических движений.

Фашизм во всём мире стал популярным политическим трендом с осени 1922 года, модным словом на целых 17 лет, вплоть до начала очередного мирового военного конфликта, когда мир разделился на две части.

Мировая прогрессивная общественность, по большей части состоящая из европейской интеллигенции, восторгалась марксизмом, пока не стало ясно к чему он приводит. До сентября 1939 года весь мир также восторгался фашизмом, до тех пор, пока тот наглядно не продемонстрировал свою истинную природу, далёкую от лозунгов и первоначально декларируемых целей.

В первой половине XX века фашистские движения появились по всей Европе: в Великобритании, Франции, Болгарии, Норвегии, Португалии, Литве, Эстонии, Латвии, Венгрии, Румынии, Польше, Греции, Югославии, Швеции, Норвегии, Финляндии и пр. Фашистские движения появились в обеих Америках, в Австралии и в Африке. Фашизм триумфально шествовал по Европе.

Фашистами называли себя последователи Константина Владимировича Родзаевского в оккупированном Китае (в Харбине была русская фашистская организация) и в США, где русские фашистские организации вели пропаганду среди эмигрантов из России. Фашизм был очень популярен в среде русских иммигрантов в Германии и Франции.

Философ и теоретик русского фашизма Иван Александрович Ильин писал, что фашизм бессознательно стремился осуществить идеал, близкий̆ к русскому: «Фашизм не даёт нам новой̆ идеи, но лишь новые попытки по-своему осуществить эту христианскую, русскую национальную идею применительно к своим условиям».

Фашизм был настолько популярен, что фашистскими называли себя организации, не имеющие в действительности никакого отношения к нему. Многие политики хотели если не быть фашистами, то хотя бы быть похожими на них.

Фашизм был моден до начала Второй мировой войны, точно так же, как после окончания войны, политической модой станет антиколониализм и поддержка национально-освободительных движений в бывших колониях.

В конце XIX и в самом начале XX века основным политическим трендом в мире были культурные и политические теории, в основе которых лежали идеи консолидации на основе национальной и культурной общности. Соответствующие национальные движения возникали по всему миру. Появились пантюркизм, пангерманизм, панславизм и им подобные.

В то время вся внешняя и частично внутренняя политика крупных государств по всему миру обосновывалась несколькими национально-географическими принципами геополитики, которые, в свою очередь, строились на социал-дарвинизме, примитивном географизме и мальтузианстве.

Главным при этом называлось общее сходство живущих рядом друг с другом народов, их культур, языка и общих исторических процессов, которые сформировали эти народы.

Немецкий геополитик Эрих Обет предлагал создать шесть «супергосударств»:

1. Панамериканский союз.

2. Евроафриканский союз.

3. Советско-русский союз.

4. Восточно-Азиатский союз.

5. Южно-Азиатский союз.

6. Австрало-Новозеландский союз.

Конец этому положила Первая мировая война. В результате этого самого масштабного, на тот момент, вооружённого конфликта прекратили своё существование великие империи, а желание создать супергосударства натолкнулось на противодействие небольших этнических групп, которые захотели после окончания войны жить обособленно или даже создать собственные государства.

Сразу после окончания Первой мировой войны, кроме возрождения национального самосознания небольших народов, ранее входивших в состав империй, появились и другие тенденции в политике – в Европе вспыхнул пожар рабочих революций. Воодушевлённые успехом большевиков в России, активизировались коммунистические партии.

На карте мира в начале 1919 года, на короткое время появились Баварская Советская Республика, Венгерская советская республика, Бременская Советская Республика, Финляндская социалистическая рабочая республика, Словацкая Советская Республика.

В 1919 году большинство европейских политиков считали вероятным, что в течение пяти последующих лет коммунисты захватят власть ещё в нескольких европейских странах. Все соглашались с тем, что риск захвата власти наиболее высок в странах с развитой промышленностью и соответственно с относительно большой численностью пролетариата. Лёгкость захвата власти подтверждал пример России, чьё население было преимущественно крестьянским, но это не помешало большевикам совершить «пролетарскую революцию».

Правящие элиты подавляющего большинства стран на всех шести обитаемых континентах были в панике на протяжении почти шестнадцати лет (с 1919 по 1935 год). За это время в двенадцати европейских странах внутриполитическая обстановка складывалась настолько неблагоприятна для политических элит, что периодически появлялась реальная угроза захвата власти коммунистами.

В наше время коммунисты стремятся к власти демократическим путём, через представительство в парламенте и участие в правительстве. В первой трети двадцатого века коммунистические партии были исключительно террористическими организациями, стремящимися к власти путём вооружённого восстания. Ленин справедливо полагал, что буржуазия во всём мире напугана и ожесточена до безумия самим фактом существования первого советского государства и перспективой возникновения подобных государств по всему миру.

В России в 1917 году была создана совершенно новая в мировой истории ситуация, когда впервые небольшая политическая группа захватила власть в самом большом европейском государстве. Это обстоятельство, а также ставшие достоянием мировой общественности ужасы Гражданской войны в России, уничтожение миллионов российских граждан в классовой войне, нескрываемое намерение советского руководства произвести мировую революцию, путём индивидуального и массового террора, а также развязывания гражданских войн в других странах, предопределили возникновение первых фашистских движений и организаций.

Перспектива коммунистических переворотов была общей для всех стран и поистине интернациональной проблемой, она пугала цивилизованный мир огромным масштабом.

Спасение от надвигающейся коммунистической «мировой революции» правящие элиты европейских стран, а также в Америке и в Азии, быстро нашли в поддержке нового, столь же революционного по своему содержанию и по своей форме народного движения – фашизма. В этом новом движении правящие элиты многих стран увидели реальную силу, которая может противостоять надвигающейся коммунистической угрозе. Только такая же массовая и такая же радикальная агрессивная сила могла быть противопоставлена коммунистическим движениям.

В основе как самых ранних фашистских, так и коммунистических рабочих движений лежит одна и та же цель – создание справедливого социального государства.

Фактически европейский фашизм предлагал рабочему движению и крестьянству всё тот же народный социализм, но без марксизма и обязательной для марксизма жестокой классовой борьбы.

Первой успешной фашистской политической организацией стала Фашистская партия Италии, которой руководил бывший марксист, бывший руководитель революционного крыла Социалистической партии Италии, журналист и уже известный всей стране, на момент создания партии, публичный политик и талантливый журналист Бенито Муссолини.

Новое движение ярко демонстрировало относительное родство с коммунистами, называя себя народным и революционным, противопоставляя себя традиционным буржуазным партиям.

Для нацистов и появившихся позднее фашистских партий, именно итальянские фашисты были образцом для подражания. Все европейские фашистские партии провозглашали себя народными и революционными, преподнося себя избирателю как ответ на коммунистическую угрозу в своей стране.

В большинстве европейских государств первой половины XX века фашизм приобрёл националистический характер, различной степени выраженности. Причиной, как я указал выше, были противоположно направленные стремления европейских народов, переживших ужасную мировую войну: с одной стороны – желание одних народов, не имевших ранее или лишённых государственности, создать своё национальное государство, c другой – стремление других воссоздать развалившуюся империю и вернуть былое величие.

Чем выше в стране был изначальный националистический фон, чем сильнее ксенофобские настроения в обществе, тем большую часть в фашистской идеологии занимал национализм.

К примеру, Гитлер был твёрдо убеждён в том, что в радикальном немецком национализме нашёл намного более сильную идею консолидации общества вокруг партии, чем итальянский фашизм. Он считал, что нашёл также лучший и более перспективный ответ на коммунистический вызов, чем это было у Муссолини. Уловив значительно усилившиеся к 1925 году антисемитские настроения в немецком обществе, Гитлер сделал антисемитизм центральным стержнем своей расовой идеологии.

Все первые европейские фашистские движения, так или иначе, пытались копировать наиболее успешные методы коммунистической и социалистической пропаганды для расширения своей социальной базы. Фашисты не стеснялись заимствовать у коммунистов формы политической борьбы, внешнюю атрибутику, политические ритуалы, праздники и прочее.

Для первых европейских фашистов, большевизм во многом стал не просто наглядным пособием по методам захвата власти путём манипулирования народными массами, он стал примером для подражания.

Это подражание также касалось государственного устройства, методов управления экономикой, приёмов государственной пропаганды, структуры и методов работы карательной системы. Как большевики стали примером для подражания для итальянских фашистов, так в последствии итальянские фашисты стали образцом для следующих фашистских движений, в том числе возникших после мая 1945 года.

После Второй мировой войны новой политической тенденцией во всём мире стала поддержка антиколониализма. Национальные освободительные движения заняли то место, которое до них занимали фашистские партии и движения. Эти политические силы и их лидеры стали новыми идолами политиков в послевоенном мире. После образования Организации Объединённых Наций в 1945 году, право любого народа на самоопределение стало одним из основных принципов международного права. В Декларации о принципах международного права от 24 октября 1970 года указано, что способами осуществления права на самоопределение могут быть «создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса».

В Европе, в обеих Америках, Африке и Австралии на целых тридцать лет, с 1946 года по середину 70-х, самой обсуждаемой темой в средствах массовой информации, в литературе и кино, а в особенности в публичной политике стала борьба колониальных народов против господства метрополий.

Основная действующая фигура в освободительных войнах – бывший бандит с автоматом Калашникова, провозгласивший себя борцом за независимость. В результате этого, во всём мире, от Африки до Юго-Восточной Азии возникали страшные людоедские политические режимы, идеологии которых в большинстве случаев имели все классические признаки фашизма: провозглашение исключительности коренного населения, неизбежности жизненно важной перманентной борьбы ранее угнетавшегося народа с колонизаторами, соседями и представителями не титульных наций внутри государства, нередко тотального противостояния со всем остальным миром.

Как и в европейских государствах первой половины XX века, в новообразованных постколониальных странах возникали культы: личности, традиционализма, государства, войны и пр.

Законодательства подавляющего большинства стран прямо запрещают обособление какого-либо народа, проживающего внутри этих государств. Законы чаще всего устанавливают принцип неделимости государства и его территориальную целостность. Внутри страны таких сторонников полной независимости, стремящихся обособить часть территории и создать отдельное государство, называли террористами-сепаратистами, а весь остальной мир, в то же самое время, присваивал им героический титул борцов за свободу своего народа.

Провозглашённый впервые ещё большевиками во времена Гражданской войны и в период «собирания земель», предшествовавший созданию СССР, принцип «самоопределения наций», предполагающий не только самоуправление или автономию в составе государства, но и полное обособление, стал во второй половине XX века основной причиной гражданских войн в Азии, Африке и Южной Америке.

Многие из национальных освободительных движений, существующие или существовавшие с 1946 года по нынешнее время, а также многие из вновь созданных на территории бывших колоний национальных государств, были откровенно фашистскими и националистическими. И никого в мире это особо не волновало, кроме жертв этих партизанских группировок, Эти вооружённые банды называли себя не иначе как народными освободительными армиями.

Не выдерживают критики утверждения отдельных публицистов, называющих единственной причиной схожести фашистских движений первой половины XX века то, что подавляющее большинство этих движений сначала банально копировало итальянских фашистов, а позднее и немецкую NSDAP (как, например, болгарские фашисты), во всём, от принципов создания государственной идеологии и методов государственного управления, до внешнего вида (партийной униформы, символики и прочего), до практики проведения массовых мероприятий. Копирование внешних атрибутов и ритуалов действительно имело место, но не только это делает фашистские режимы похожими.

На самом деле, главным, что объединяет фашистские движения, это не их внешнее сходство, а внутреннее содержание. Содержание это воспринимается часто не совсем осознанно, на интуитивном уровне.

В основе фашистских политических движений всегда присутствуют схожие родственные признаки и именно по этой причине, все эти движения большинством людей узнаются в качестве фашистских, несмотря на их явные отличия друг от друга.

Одни родовые признаки являются обязательными для признания движения или государства фашистскими. Другие признаки фашизма, не являясь обязательными, но встречаются очень часто, а отдельные свойства проявляют себя лишь иногда.

Например, вождизм ошибочно считается неотъемлемым и чуть ли не главным признаком фашистской партии или фашистского политического режима. Действительно, вождизм, очень распространённый для фашизма, но отнюдь не обязательный признак. Любая фашистская идеология на пьедестал возводит народные массы, выступает от имени этих масс, правит от их имени, прямо отождествляя фашистскую партию и народ. Фашизм – это прежде всего определённого вида диктатура фашистской партии в условиях экстремального этатизма и тоталитаризма, а значит может прекрасно существовать и без лидера. Руководить фашистской страной может выборный коллективный партийный орган или военное руководство, пришедшее к власти в результате военного путча.

Либералы часто ошибочно (иногда даже сознательно искажая мотивацию своих политических противников) относят к фашизму любые попытки укрепления централизованной̆ власти, националисты делают то же самое по отношению к любым попыткам удержать государственное единство в рамках многонационального государства.

В симпатиях к фашизму часто обвиняют любые националистические движения, в том числе даже либеральные. Для многих обывателей по всему миру национализм стал тождественен фашизму.

В качестве другого признака фашизма, который наиболее часто приводят исследователи, называют однопартийную систему и отсутствие свободных выборов, что также не может быт отнесено к обязательным признакам фашизма как явления. Фашизм может мирно сосуществовать с фиктивной многопартийной системой. Такого рода симулякр демократии никак не мешает фашистам, даже наоборот помогает сохранить «фасад демократического государства».

В большом количестве ранее существовавших фашистских государств участвовать в выборах могли «независимые» кандидаты, не состоявшие в фашистской партии, но получившие одобрение местной фашистской организации на территории избирательного округа (фашистский избирательный фильтр). Например, в течение всего нацистского периода (1933—1945) в выборах в рейхстаг участвовали «независимые» кандидаты, прошедшие процедуру согласования в местных партийных ячейках NSDAP.

Понятно, что такая «независимость» фикция, но тем не менее, формально выборы существовали и независимые от фашистской партии кандидаты в них участвовали.

На выборах 5 марта 1933 года в Германии был избран восьмой состав рейхстага. Нацисты не получили большинства мест в парламенте. Сделав вывод из результатов мартовских выборов, следующие выборы в ноябре 1933 года нацисты провели под полным своим контролем. В выборах не участвовал ни один кандидат, не состоявший в NSDAP или не прошедший нацистский выборный фильтр. Наличие беспартийных депутатов рейхстага уже до самого конца войны никак не влияло на законы Германии, на её внутреннюю и внешнюю политику.

В дальнейшем выборы были только внеочередными и всегда формальными. Проводились они одновременно с общенациональными референдумами по важнейшим государственным вопросам.

Одновременно с выборами 1933 года был проведён референдум, по итогам которого было принято решении о выходе Германии из Лиги Наций, одновременно с выборами 1936 года – Решение о ремилитаризации Рейнской̆ области, одновременно с выборами 1938 года – Решение об аншлюсе Австрии. С июля 1932 года и до крушения Третьего Рейха несменяемым председателем рейхстага был Герман Гёринг.

Современное иранское избирательное законодательство позволяет быть избранным в местные органы власти лишь тем, кто верит в ислам и в принцип «вилаят аль-факих» («государство просвещённых»), обладает «правильным» политическим и религиозным самосознанием, не сомневается в справедливости религиозных законов, в непогрешимости религиозных лидеров. Для кандидатов в Совет экспертов предъявляются уже повышенные требования – претендент должен отличаться от простых граждан особым рвением в соблюдении религиозных законов, знанием основ иджтихада. Для соблюдения всех этих условий, на всех уровнях создана специальная система избирательных фильтров.

Во многих современных фашистских государствах также существует многопартийная система и голосование по партийным спискам, но при этом сам механизм выборов полностью исключает сколько-нибудь значимое влияние оппозиционных партий на реальную политику.

То же самое можно сказать и о радикальном национализме, который ошибочно причисляют к обязательным признакам фашизма. Множество фашистских государств прекрасно обходилось без радикального национализма, например, Италия, Испания, Болгария, Румыния.

В идеологии многих фашистских политических движений не только отсутствовал национализм, но иногда в качестве базового принципа декларировался интернационализм. Пример интернационального фашизма – бразильский интегрализм.

Ни вождизм, ни политическая монополия, ни национализм не являются обязательными, а тем более достаточными признаками фашизма. Примат государства и насаждение культового сознания – вот пример обязательных, но всё равно не достаточных признаков фашизма.

В качестве иллюстративного примера трансформации общеупотребительного термина с течением времени, я хочу привести судьбу термина «марксизм». Изначально марксизм являлся чисто экономической теорией, впоследствии в него добавилась политическая составляющая. Позже появились различные марксистские идеологии и методы государственного управления, основанные на марксистских экономической и политической теориях.

Сегодня термин «марксизм» понимается как целый комплекс различных понятий и научных дисциплин, включая в себя политическую теорию, экономическую теорию, определённый тип идеологий и прочее. Когда в отношении кого-либо говорят «марксист» или в отношении организации «она марксистского толка», сразу понятно, что именно имеется в виду.

Точно так же, как и «марксизм», термин «фашизм», почти сразу после его появления в качестве названия идеологии радикального итальянского политического движения, стал использоваться как более широкий термин.

Об истории термина «фашизм»: ещё в XIX веке существовали левые организации, в названии которых присутствовало слово «fascio», т.е. «связка». До Муссолини этот термин ассоциировался исключительно с левым рабочим движением, причём только итальянским, и с их названием – «fascio di combattimento», что означает «боевая связка». «Боевые связки трудящихся» впервые возникли в Сицилии в 1893 – 1894 годах.

Таким образом, первоначально фашистами итальянцы называли членов левых рабочих организаций, возникших в конце XIX века.

Мировую известность термин «фашизм» получил, уже будучи самоназванием политического движения в Италии, возглавляемого Бенито Муссолини, и был впервые произнесён в таком качестве публично итальянским диктатором 23 марта 1919 года.

Термин «фашизм» на другие политические движения, рождённые вне фашистской Италии, первыми распространили европейские и американские журналисты первой трети двадцатого века. Эту практику у журналистов переняли европейские и американские политики.

С лёгкой подачи лидеров Коминтерна, которые, в свою очередь, позаимствовали это правило у немецких коммунистов-фронтовиков из организации «Рот Фронт», нацисты также почти сразу же после их появления в Германии, стали именоваться фашистами.

Так появились немецкие фашисты – немецкие национал-социалисты, испанские – фалангисты, румынские – железная гвардия, португальские – салазаристы, бразильские – интегралисты и прочие фашисты. Многие ошибочно полагают, что национал-социалисты стали второй фашистской партией, добившиеся власти в европейской стране. На самом деле нацисты были не вторыми, ни даже третьими. До захвата власти гитлеровцами, в Европе, помимо Италии, уже существовали фашистские режимы в Польше (с 1926 года) и Португалии (с 1932 года).

Фашистскими организациями и государствами я называю в этой книге различные политические партии и движения, а также политические режимы, использовавшие для обоснования своего права на власть и с целью влияния на массовое сознание определённого типа систему логически выстроенных идей и представлений о мире, оформленных либо в виде цельной доктрины, либо набора отдельных разрозненных концепций – фашистскую идеологию, а также применявшие универсальный набор методов захвата власти и способов её удержания, описанных мной далее в этой книге.

Под фашистскими идеологиями я имею в виду определённого типа тоталитарные идеологии, описанные теоретиками фашизма, их предшественниками и последователями. Более подробно этот тип идеологий мной описан во втором томе этой книги.

Фашизм, как историческое и политическое явление, включает в себя также определённые типы социальной практики, методы государственного управления, методы управления экономикой, различные теории фашистского тоталитарного социального государства. Особенности пропаганды, государственного механизма и экономики фашизма мной разобраны в соответствующих главах второго тома.

Используемые в настоящей книге базовый понятийный аппарат, исторические, политические и экономические основы фашизма приводятся в их первоначальном значении, именно так, как они использовались в первоисточниках – работах предвестников, основоположников и теоретиков фашизма, начиная с XIX века по настоящее время.

Не только идеология и базовые принципы построения вертикально структурированных по военному образцу фашистских организаций, но также основные принципы и методы захвата власти, успешно применённые на практике сторонниками Муссолини, были впоследствии заимствованы многими другими политическими движениями в Европе первой половины XX века.

Европейская либеральная пресса отмечала сходство методов манипуляции массовым сознанием и приёмов политической борьбы у этих популистских движений, скрытое или явное подражание Национальной фашистской партии (Partito Nazionale Fascista), которая к моменту создания этих движений уже пришла к власти в Италии. Именно по этой причине, новые европейские движения и политические партии подобного типа, сразу после их создания, независимо от их политической окраски, повсеместно, не только в Европе, стали называть фашистскими, что полагаю, справедливо. Тем более что большинство, указанных выше политических движений в Европе периода 1922—1945 гг., сами себя называли фашистскими, иногда даже внешне копируя чернорубашечников Муссолини. Не понимаю, почему их сейчас следует называть иначе, чем фашистскими.

В политической жизни Европы в 1922—1945 появилась этакая сборная солянка из разномастных политических организаций и партий, с различными идеями и различной идеологией, но имевших некоторые общие легко узнаваемые черты.

Партии и политические режимы прошлого и настоящего, которые следует без оговорок однозначно назвать фашистскими, часто можно отнести как к правым, так и к левым и даже центристским. По мнению Бертрана Рассела, фашизм вообще не является упорядоченным набором убеждений и в этом я с ним согласен.

Теоретик итальянского фашизма Серджо Панунцио следующим образом определял фашизм: «Фашизм не поддаётся определению, потому что он представляет собой крайне сложное движение… Вот почему одни определяют его одним способом, другие – прямо противоположным. Одни приклеивают к нему этикетку левого движения, другие – правого».

На самом деле, принимая во внимание универсальность фашизма, не имеет большого значения принадлежность фашистского движения к какой-либо определённой части политического спектра.

Некоторые отдельные историки, в том числе советские, противопоставляют фашизм любым левым идеологиям. По моему скромному мнению, это не совсем корректное противопоставление. Такое заблуждение возникло вследствие того, что в большинстве европейских стран (Германии, Испании, Румынии, Португалии и пр.) фашисты действительно пришли на волне страха перед захватом власти местными коммунистами и установления ими кровавой «диктатуры пролетариата», подобной большевистскому режиму в СССР. В результате естественной эволюции фашистских партий и движений, в условиях постоянной угрозы коммунистической революции, антикоммунизм превратился в самый яркий атрибут национального варианта фашизма в этих странах. До сих пор антикоммунизм привычно добавляют к списку исключительных свойств присущих любому фашизму, наравне с авторитаризмом, вождизмом и национализмом, что также не совсем верно.

Многие фашистские партии и политические режимы были рождены как раз из левой, а чаще из леворадикальной среды. Сам Бенито Муссолини был известным членом Итальянской социалистической партии. Французская народная партия была создана бывшими коммунистами, а её лидер Жак Дорио был видной фигурой международного коммунистического движения и одно время даже был членом политбюро Французской коммунистической партии. Ядро многих фашистских партий Европы на заре европейского фашизма составляли бывшие активные члены леворадикальных и коммунистических организаций.

В основе европейского фашизма начала века были идеи социализма. Некоторые бывшие европейские марксисты, ужаснувшись результатами переворота 1917 года в России, стали искать другие принципы построения социального государства.

Сейчас многие ангажированные историки пытаются доказать, что нацисты всегда были сплочённым правым националистическим движением, во главе которого всегда стоял фюрер. На самом деле это совсем не так. Нацистская партия родилась как левая националистическая рабочая партия и была такой партией в течение первых 14 лет своего существования.

Нацисты и немецкие коммунисты вербовали своих сторонников среди одного и того же типа граждан – среди людей подверженных влиянию постмодернистских, традиционалистских и антилиберальных идей, с доминирующей эмоциональной составляющей в своём поведении и склонных культовому сознанию. Они использовали в своей пропаганде один и тот же политический язык – указывали в качестве источника всех социальных проблем некий заговор врагов.

Ряды нацистов, по мере преследования леворадикальных немецких организаций со стороны правительства Веймарской республики, в массовом порядке пополнялись бывшими коммунистами.

В 1929 году находившееся у власти в Германии социал-демократическое правительство запретило деятельность «Союза красных фронтовиков», насчитывавшего на момент запрета более 200 тысяч членов. Примерно 160 тысяч членов этой организации после 1933 года вошло в состав штурмовых отрядов нацистов. Количество бывших коммунистов в рядах NSDAP постоянно росло и вместе с влившимися в ряды нацистов коммунистами увеличивалось влияние левой националистической идеологии внутри партии. В результате чего, в период с 1929 по 1934 год в Германии существовали отряды штурмовиков, которые состояли более чем на две трети из бывших коммунистов.

Наиболее влиятельное течение в нацистской партии возглавляли левые национал-социалисты братья Грегор и Отто Штрассеры. Штрассеры понимали национал-социализм исключительно как антикапиталистическое движение.

Левые национал-социалисты не испытывали стремления к захвату чужих территорий и подчинению других народов. Они выступали за отмену крупного помещичьего землевладения, говоря о том, что земля принадлежит всей нации и выдвигали политические требования кооперации немецких крестьян, укрупнения мелких промышленных производителей. В основе их программы был классический корпоративизм и государственное регулирование всех взаимоотношений между трудящимися и капиталистами. Ранний немецкий национал-социализм был очень похож на итальянский фашизм.

Левое направление в нацистской партии считало допустимым сотрудничество с марксистами, причём как с социал-демократами, так и с коммунистами. Грегор Штрассер открыто требовал использовать опыт большевиков по захвату и удержанию власти, по организации тоталитарного социального государства.

Штрассеры считали социал-демократов и коммунистов союзниками, а буржуазные партии своими врагами. Йозеф Гёббельс, будучи секретарём Штрассера 1 января 1926 года записал в своём дневнике: «Ужасно, что мы и коммунисты бьём друг друга. Где и когда мы сойдёмся с руководителями коммунистов?». Гитлер в начале своей партийной карьеры был активным сторонником Штрассеров и также считал, что коммунисты могут быть союзниками в борьбе немецкого народа за социальную справедливость. Его первые публичные выступления изобиловали откровенно марксистскими социалистическими лозунгами.

Сторонники Грегора Штрассера долгие годы были самой влиятельной группировкой в нацистской партии, даже после ухода из партии Грегора Штрассера в декабре 1932 года, вплоть до масштабной чистки Гитлером рядов партии от своих оппонентов, начавшейся с событий июля 1934 года, известных в исторической литературе как мятеж Рёма или «ночь длинных ножей».

Несмотря на то, что левые составляли большинство в NSDAP, это до апреля 1934 года не сильно беспокоило Гитлера и его сторонников. Гитлеровцы долгое время вообще не считали проблемой то, что внутри нацистской партии долгие годы существовали свои оппортунисты и ревизионисты – левые партийные группировки.

Сближение с буржуазными правыми и захват власти в нацистской партии Гитлер начал в апреле 1929 года. После контактов Гитлера с правыми политиками, промышленниками и финансистами, а в особенности после того, как Гитлер высказался за отказ от революционных методов политической борьбы, за участие в выборах и работу нацистов в парламенте, внутри партии началось размежевание. Многие нацисты, такие как, например, культовый нацистский герой Хорст Вессель разочаровались в Гитлере и стали активно выступать против буржуазного уклона в NSDAP.

После прихода нацистов к власти в январе 1933 года, Гитлер и его соратники уже открыто стали сотрудничать с правыми политиками, крупными капиталистами и банкирами, что вызвало не просто недовольство левых нацистов, но и фактически привело к противостоянию внутри нацистской партии между сторонниками Гитлера и его противниками.

Самой мощной организованной силой нацистов были члены массовой боевой организации, иерархически структурированной по армейскому образцу – штурмовики, которые видели своей основной целью свержение ненавистного буржуазного правительства Веймарской республики вооружённым путём. Соглашательство Гитлера с правыми политиками, финансистами и промышленниками они однозначно восприняли как предательство.

В декабре 1933 года число штурмовиков составляло около 3 миллионов. Они были хорошо организованы и вооружены современным стрелковым оружием, вплоть до пулемётов. Противостояние между штурмовыми отрядами, вождём которых был Рём и формальным лидером партии Гитлером рано или поздно должно было закончиться кровавой бойней. Впереди замаячила перспектива гражданской войны, особенно после активизации в стране немецких коммунистов, активно поддерживаемых финансово и организационно Советским Союзом, через немецкое отделение Коминтерна.

В процессе чистки 1934 года большинство сторонников левой линии в NSDAP, в том числе сам Грегор Штрассер, были убиты членами гитлеровской организации Schutzstaffel der NSDAP (охранные отряды партии NSDAP), наиболее известной в истории под аббревиатурой SS. Кто не погиб от рук эсэсовцев, вынужден был бежать из страны.

Организация штурмовиков СА, после уничтожения гитлеровцами её руководства, фактически утратила своё влияние в Германии навсегда. Так, усилиями Гитлера, буквально за несколько июльский дней 1934 года, немецкая национал-социалистическая партия перестала быть революционной и социалистической, превратившись в правую реакционную.

Подобный эволюционный путь от марксизма до фашизма прошли ещё два десятка европейских политических организаций в период с 1918 по 1939 год. Многие организации, оставшись формально коммунистическими, обогатили свои идеологии фашистскими принципами.

Идеи Штрассеров послужили после окончания Второй мировой войны идеологической базой для создания левых фашистских организаций по всему миру. Одним из наиболее известных примеров политических организаций классического левого фашизма, является наиболее активная часть коалиции «Народное единство», приведшей президента Сальвадора Альенде и его социалистическое правительство к власти в Чили в 1970 году.

После прихода к власти новое чилийское правительство начало «социалистические реформы»: экспроприацию земель, коммерческой недвижимости и другой частной собственности, национализацию крупнейших частных чилийских компаний и банков, национализацию филиалов иностранных компаний и отделений крупнейших зарубежных банков, государственный контроль во всех сферах экономики и общественной жизни. При этом «реформы» повсеместно сопровождались грабежами, самовольным захватом недвижимости и земельных участков.

Радиостанции и телевидение перешли под контроль правительства. Для установления контроля над газетами правительство Альенде установило государственную монополию в бумажной промышленности.

Социалисты, левые христиане и экстремистское «Левое революционное движение» открыто заявили об отказе в передаче власти после окончания, установленного Конституцией страны президентского срока, они выступили за отмену выборов и признались, что готовы с помощью насилия и далее удерживать власть.

По всей стране создавались рабочие военизированные отряды, которым с армейских складов стали раздавать оружие. В армии и на флоте социалисты начали вести активную пропаганду, создавать партийные организации. В школах и университетах стали насаждать фашистскую идеологию, прививать враждебность к другим странам, в особенности к США.

Социалисты за короткий срок развалили чилийскую экономику. Градус ненависти граждан к друг другу никогда ещё в чилийской истории не был так критически высок. Страна была на пороге гражданской войны. Если быть точнее, то война уже началась.

Последовавший после поставленного социалистами неудачного эксперимента со страной, 11 сентября 1973 года военный переворот, возглавленный армейским командованием, ВМФ и ВВС страны, а также полицейскими силами, по своей сути был антифашистским военным мятежом. Но, как оказалось, впоследствии, ни о какой защите демократии мятежники даже и не думали.

В Чили была провозглашена программа «народного возрождения», началось структурное переустройство государства. Коллегиальное управление быстро закончилось, и генерал Пиночет установил авторитарный режим, подчинив себе все ветви власти, включая суды и парламент, государственные учреждения, полицейские и военные части. Пиночет стал чилийским фюрером, вождём нации – его титул стал именоваться «Верховный лидер нации» (Jefe Supremo de la Nación).

Пиночет называл новую авторитарную диктатуру «Tronco de poder» – вертикальным стержнем государственной власти, пронизывающей всё чилийское государство сверху вниз. Этот «вертикальный стержень» был полностью иерархической системой, построенной по военному образцу, никаких параллельных государственных институтов не существовало, всё полностью было подчинено органам хунты на местах, которые, в свою очередь, подчинялись вышестоящим руководителям. Властный стержень заканчивался на верхушке пирамиды лично генералом Пиночетом.

Были запрещены все левые партии, от коммунистов и леворадикалов до умеренных социал-демократов. Под запрет попали некоторые либеральные буржуазные партии, христианские демократы, была даже запрещена симпатизирующая Пиночету национальная партия.

Через некоторое время началось сращивание военной диктатуры с фашизмом. У чилийской хунты не было другого пути, так как единственным союзником военных на первом этапе диктатуры были чилийские ультраправые. У военных не было идеологии, в которой они остро нуждались, а у фашистов она была.

Фашисты с каждым днём стали получать все больше влияния в обществе, пока не стали абсолютно доминирующей политической силой в стране. Насаждалась государственная идеология, представляющая собой чилийский вариант ультраправого религиозного (католического) консерватизма и национализма.

Те же самые люди, которые ещё недавно поддерживали крайне левых из блока «Народное единство», через несколько лет абсолютно искренне и с точно таким же энтузиазмом участвовали в «народном возрождении». Как раньше они восхищались Альенде, так с не меньшим энтузиазмом боготворили Пиночета, спасшего страну от коммунистов. Это обстоятельство однозначно говорит в пользу эффективности фашистской пропаганды. Не имеет значения, о чём говорят фашисты, главное – как они это делают, насколько их лозунги и призывы эмоциональны, в какой степени они влияют на сознание людей.

Во так в одной стране за несколько лет левая фашистская диктатура сменилась правой, не менее фашистской. Вооружённая борьба с фашизмом сродни балансировке на скользкой крыше. Всегда есть соблазн для борьбы с одном демоном привести другого, чтобы тот сожрал первого.

Таким образом, классическое марксистское классовое определение фашизма, сформулированное Георгием Димитровым и прозвучавшее на седьмом Конгрессе Коминтерна, определившее фашизм как «антикоммунистическую диктатуру империалистических элементов финансового капитала», не выдерживает никакой критики. Ни антикоммунизм, ни антимарксизм не является обязательной отличительной чертой фашизма.

Основатель Британского союза фашистов баронет Освальд Мосли считал фашизм жёстким центром в политическом спектре, и его организация после 1937 года действительно была таковым «жёстким политическим центром» в Британской Империи.

Британский союз фашистов (British Union of Fascists, BUF) – политическое объединение, возникшее в Великобритании в разгар Великой депрессии, было не единственной, но ставшее самой массовой британской фашистской организацией. Влияние BUF на британскую политическую жизнь было огромным. С 1933 года BUF регулярно проводил массовые митинги и шествия в крупнейших городах страны, издавал газеты и выпускал брошюры, имел поддержку во всех слоях британского общества.

Начав как праворадикальное движение, BUF стоял на антилиберальных и антикоммунистических позициях. Политическая программа британских фашистов первоначально предусматривала ликвидацию старейшей в Европе парламентской системы, установление в стране диктатуры партии и её вождя Освальда Мосли, создание тоталитарного государства, при котором государству были бы подчинены все сферы жизни британского общества и частная жизнь британцев.

Из-за многочисленных политических провокаций и насильственных действий фашистов по отношению к своим политическим противникам, британский парламент в ноябре 1936 года принял «Закон об общественном порядке», согласно которого было запрещено ношение оружия и формы, а полиции были предоставлены дополнительные полномочия для борьбы с политическим экстремизмом.

С 1937 года политические позиции BUF стали смещаться от крайне правого радикализма к умеренному национализму и «мягкому» синдикализму, Британские фашисты стали говорить о необходимости своего участия в выборах, сохранении традиционных для страны демократических процедур и общественных институтов.

Весной 1937 года BUF впервые принял участие в выборах в Восточном Лондоне, а в 1940 году фашисты участвовали в дополнительных выборах в парламент, но каждый раз терпели поражение. После своего поражения, пытаясь привлечь внимание британцев, они перенесли основной акцент на международную политику. Сразу после начала Второй мировой войны, британские фашисты призывали к немедленному заключению мира с Германией и совместном с нацистами разделе мира по «естественным границам», исходя из основных принципов немецкой геополитики. В июле 1940 года BUF была официально запрещена.

В 1948 году Мосли создал новое объединение – Юнионистское движение, в которое вошли больше полусотни различных мелких фашистских организаций.

Юнионисты требовали отменить результаты Нюрнбергского трибунала и осудить милитаристскую политику СССР в 1922—1939, в ответ на которую, по их мнению, Гитлер начал военную экспансию в Европе. Они выступали за объединение Западной Европы, её перевооружение и милитаризацию экономики, ввиду очевидной опасности возможного нападения СССР.

В 1959 году Мосли участвовал в парламентских выборах, но проиграл. Ни следующее участие в выборах в 1966 году, ни попытки получить влияние в профсоюзной среде не увенчались успехом.

Примеры итальянской PNF, немецкой NSDAP и британской BUF показывают, насколько фашизм способен приспосабливаться, мимикрировать и перерождаться. Он не только может изначально быть любым – левым, правым или центристским, фашизм может за короткое время из левого превратиться в правое политическое движение и наоборот.

К фашистам часто примыкают также консерваторы, не склонные, на первый взгляд, к проявлению симпатий по отношению к экстремальным политическим течениям, как к левым, так и к правым. На самом деле, консерваторы просто бывают раздражены невозможностью консолидации общества против угрозы революции и политического хаоса, неспособностью справиться традиционными либеральными методами с экономическим кризисом.

Консерваторы могут быть напуганы уже существующей анархией в обществе и центробежными тенденциями в государстве. Они воспринимают фашистский тоталитаризм и связанное с ним насилие как компенсацию за затянувшееся и слишком явное бессилие либералов.

Осознав факт значительного увеличения в XX веке политической активности народных масс и влияния этих масс на политические процессы, консерваторы поняли неустойчивость своего положения в качестве политической элиты. Буржуазные консервативные партии всегда опираются на очень немногочисленную социальную базу, в основном состоящую из высших социальных слоёв общества. Их непосредственное прямое влияние на народные массы всегда бывает мизерным и влиять на политический процесс они могут лишь через существующие государственные и общественные институты.

Присущий консервативным партиям крайне низкий уровень организации не позволяет им оперативно реагировать на возникающие угрозы народных бунтов и революций. В этих условиях консерваторы, в критические для страны моменты, готовы вступать в союз с более энергичной политической силой, которая в состоянии противостоять народным выступлениям и будучи популярной, могла бы контролировать поведение людских масс, чтобы обеспечить предсказуемость и политическую стабильность. Фашисты, в свою очередь, также легко идут на контакт с консерваторами и быстро находят с ними общий язык, они готовы заключать взаимовыгодные соглашения и образовывать с консерваторами политические союзы.

Приводя фашистов к власти, консерваторы всегда думают, что фашистами можно легко управлять, с ними можно заключать взаимовыгодные соглашения. Они не понимают, что носителями тоталитарной идеологии, не только невозможно управлять, но и вообще с ними бесперспективно о чём-то договариваться.

Отличительной особенностью сотрудничества консерваторов и фашистов заключается в том, что консерваторы никогда не показывают своего отношения к революционной риторике и массовым мероприятиям, никогда не поддерживают фашистов напрямую, финансово или организационно, в том числе с помощью государственного аппарата или общественных организаций, ассоциированных с консервативными партиями и движениями. Сотрудничество с фашистами в основном заключается в нейтральном отношении консерваторов к действиям фашистам, которое переносится также на государственный аппарат, если консерваторы стоят у власти в стране.

Государственно-монополистическая экономическая модель фашистского образца полностью соответствует политическим целям монополистического капитала, который заинтересован в сохранении своих социальных, политических и экономических позиций.

Союз фашистов с консерваторами, как правило, активно поддерживается промышленными и финансовыми монополиями, в основном финансово. Лишь в редких случаях революционные лозунги и социальный популизм фашистов отталкивают монополистов, которые ошибочно принимают политическую демагогию за истинные цели фашистов.

Таким образом, очевидно нелепым выглядит тезис о несовместимости консерватизма и фашизма. Консерваторы и фашисты в Европе имеют много общего в вопросах антикоммунизма, национализма и традиционализма. Присущие фашизму национализм и традиционализм соответствует стремлению консерваторов к сохранению национальных традиций, культуры, сохранение веками сложившегося status quo в социальном устройстве.

Об абсолютной несовместимости с фашизмом можно утверждать лишь в отношении либерализма, либертарианства, анархизма.

Не стоит серьёзно воспринимать разнообразных странных мутантов вроде социал-либерализма, анархо-синдикализма, анархо-фашизма и им подобных. Идеология таких уродливых гибридов не просто противоречива, она полностью бессмысленна и может быть воспринята людьми, либо полностью утратившими способностью к логическим построениям и анализу, либо находящимся длительное время под непрерывным действием сильных психоактивных веществ. Не случайно, что такие политические идеи вообще никогда не выходят за пределы небольших маргинальных групп молодежи.

Все фашистские движения всегда явно стремятся к тоталитаризму и авторитаризму.

Фашистские государства становятся тоталитарными и авторитарными не в силу необходимости, вынужденно из-за каких-то экономически или политически обусловленных причин, возникших в конкретной стране в определённый период. Стремление фашизма к тоталитаризму происходит вследствие изначальной масштабности планируемых изменений в государстве и обществе, от радикальности политических взглядов и как следствие – в силу выбора самых крайних средств.

Тоталитаризм как основополагающий принцип всегда внутри любого фашизма. Следует признать, что реализовать в полной мере свои тоталитарные устремления удаётся не каждой фашистской организации и не каждому политическому режиму. Чаще всего это происходит по независящим от них причинам. Не все существовавшие в истории фашистские режимы были кровожадны, т. к. не всем им удавалось в полной мере проявить свою сущность в силу различных экономических или политических причин.

При наступлении благоприятных условий фашисты сразу начнут осуществлять свою мечту – строить идеальное тоталитарное государство, где все будет под контролем, все будет устроено правильно, будет мир и сотрудничество между гражданами, социальная справедливость, единоверие, единомыслие и пр.

Ни авторитаризм, ни тоталитаризм не являются исключительными характеристиками фашизма, так как эти явления могут иметь место и в нефашистском государстве.

Фашизм характеризуется экстремальными проявлениями, как вполне обыденных явлений, присутствующих в любом демократическом обществе, так и свойственных фашизму в гораздо большей мере. В фашизме всего сверх меры: национализма, патриотизма, героизма, жертвенности, силы, традиций, веры и пр.

Отличие фашизма от диктатур прошлого в том, что он превращает абстрактные философские идеи в громкие лозунги и руководство к действию, его идеология рассчитана не на политическую или военную элиту, а на малообразованное большинство, пропаганда фашизма всегда обращена к народным массам.

Фашизм, в отличие от авторитарных и тоталитарных режимов иных типов, характеризуется тем, что поддержка населением каждой этой идеи превращается в настоящий политический культ.

Именно поддержка граждан даёт настоящую силу любому фашизму. Массовое сознание, общество и государство поражаются той же болезнью, какую применительно к отдельному человеку называют паранойей.

Латинское слово «cultus» дословно означает «поклоняться» или «чрезмерно почитать». В этой книге под культом подразумевается бездумное и безусловное преклонение перед кем-нибудь или чем-нибудь.

Культы чрезвычайно привлекательны. В группе приверженцев культа человек удовлетворяет свою потребность в самоидентификации, в одобрении своих поступков, в повышении собственной значимости в своих глазах и глазах окружающих.

Адептам культа свойственна узость во взглядах и фанатичность. То, что адепты культа считают своими собственными взглядами, на самом деле, лишь продукт умелых манипуляций с их сознанием.

Манипуляция сознанием – это действие, направленное на склонение человека к мыслям, чувствам и поведению, выгодных манипулятору. В результате психологической обработки и особых способов подачи манипулятором информации, человек полностью уверен, что он в состоянии различать истинность или ложность полученных посредством пропаганды сведений. Ему кажется, что он формирует своё собственное мышление на основе исключительно достоверной информации, а мысли, выгодные манипулятору, рождаются в голове самого человека, а не навязаны извне. Он ощущает эти мысли целиком своими. Неизбежно происходит постепенное формирование в нём иной личности, изменённой в определённом направлении.

В результате действий манипулятора, человек полностью или частично теряет способность к анализу, критичному мышлению и не замечает того, что им манипулируют.

Манипуляция сознанием проводится фашистами массово, в отличии от другого типа популистов, которые сегментируют электорат по группам.

Обычный популист всегда ищет отличительные особенности людей определенных категорий – профессии, социального положения, религии, национальных особенностей и прочее. К каждой небольшой категории у простого популиста свой подход, свои лозунги, свои обещания. Часто популисты выступают защитниками интересов определенной малочисленной и недостаточно, по мнению политика, защищенной категории. Фашисты же всегда обращаются к огромной по численности группе в целом, оперируя в своей пропаганде понятиями, близкими каждому члену это большой группы, затрагивающие чувства каждого.

Для пропаганды фашистами выбираются самые примитивные трюки, влияющие на элементарные эмоции, в минимальной степени затрагивающие разум.

Примитивизируется различие человеком добра и зла. Пропаганда делит весь мир на чёрное и белое. Всё, что делают фашисты, относится к добру, а то, что делают все остальные – к злу. В сознании человека, подвергшегося фашистской пропаганде, создаётся устойчивая дихотомия «друг – враг».

Полагаю, что проблема фашизма, по большей части лежит в социально-психологической плоскости, она в самой природе человека. Феномен фашизма, в существенной его части, может быть научно описан современными методами в категориях коллективной психологии и психологии отдельного человека.

Бенито Муссолини писал: «Я не создал фашизм, я извлёк его из умов итальянцев».

Фашизм использует современные технологии манипулирования сознанием с помощью средств массовой информации. Возникновение фашизма возможно было только в XX веке. Фашизм – это порождение научно-технического прогресса.

Современный человек приходит в ужас от очевидной банальности причин возникновения фашизма, когда начинает анализировать это, очень распространённое в современном мире явление.

Есть очень серьёзная опасность, что, привычно используя понятие «фашизм» в качестве ругательства и политического ярлыка, можно просто не заметить прихода какой-либо из разновидностей фашизма.