Гиперборея Юры Гагарина. Поехали!

Глава 3. Хромая судьба

35 августа 1342 г.

Система звезды К-726, сектор Лема СДИ

— Полундра! Готовность пять минут! — рявкнул полосатый трутень, по произволу карточной фортуны хозяин и капитан корвета «Разящая оса». — Не спать, нах!

Скрипучий голос эхом отразился от ребристых стен абордажного отсека. Голый дюрастил со всех сторон, двенадцать стоячих ячеек с ремнями безопасности и контактными разъемами — из них восемь пустых. Из украшений интерьера только светящееся табло над диафрагмой шлюза. Короче, спать тут пришло бы в голову только тупому инсектоиду. Им, боевым трутням, все равно, в какой позе, при какой гравитации и зависит ли вся дальнейшая жизнь от успеха предприятия.

— Не кипешуй, — проворчал Хромой. — Хрена с два аристо явится вовремя. Вот побыл бы ты капитаном с мое, знал бы…

— Слипнись, Хромой. — Перед носом бывшего капитана корвета образовалась обтянутая скафом лапа с оттопыренным когтем.

— Не тот палец, полосатый. Должен быть средний, а у тебя их всего два! — Хромой коротко хрюкнул. — Будет тут еще мне, чистокровному людю, указывать какой-то вшивый инсектоид. Да я брал аристо на трассах, когда ты еще от матки своей не отпочковался!

— Слышь, Хромой! Ты чё, жвапсов перебрал? Чё веселишься? — встрял механик, нервно подергивая всеми четырьмя руками. — Обосремся, Босс жизни не даст.

— Нелюдь не спрашивали, — вызверился Хромой.

Обосрутся с делом — их в ближайшей звезде и похоронят, факт. У картеля это быстро.

— А ну закрыли пасти и приготовились. Тебя, Хромой, тоже касается, — скомандовала по громкой Зола. — Объект вышел в рилспейс.

Утихли все, спорить с топ-пилотом дураков не нашлось. Хромому и так отчаянно повезло с Золой. Та была настолько хороша, что ее сманивал сам Босс. А хрен Боссу во все табло. Зола предпочла свободный полет с ним, с Хромым. Потому что женщины, они как корабли — чуют, кто к ним со всей душой.

Вот Хромой и того. С душой и дорогим сердцем. Пожениться предложил, сразу после этого дела.

А чего не жениться? Разделаются с аристо, купят новые айди с нормальным соцрейтингом — и в столицу Империи, на Гиперборею. Топ-пилотам там всегда рады. И транспортник можно купить задешево, заняться легальными перевозками… Ну, капелька контрабанды не в счет. А там — детишек вырастят. Штук десять. Станут уважаемыми людьми, купят домик с садом, чтоб целых три живых дерева… Нет, пять деревьев! Мечта! А детишек научат летать. Может, кто из них откроет новую планету? Этак он, Хромой, и сам аристократом станет!

Если б не мечта (и не Зола), джабба бородавчатого Хромой взялся бы за это дельце. Подозрительно жирное и легкое. Да и фамилия хозяина козырной лоханки! Плохая примета трогать пилота с этой фамилией. Хуже, чем встретить трутня с пустыми трюмами.

— Полная готовность, — дробью раскатился по отсеку металлически-равнодушный голос Золы. — Связь через пятнадцать, четырнадцать…

— Ну, поехали! — сказал Хромой по древней советской традиции и перекрестился на удачу. Примета на примету, авось пронесет!

Дылда угукнула, мол, космодесант готов.

Трутень что-то прострекотал на своем, для нормального людя непроизносимом.

Механик промолчал, и правильно. Неполноценным слова не давали.

Трое абордажников опустили забрала гермошлемов и еще раз проверили оружие. Хромой — ему предстояло вести переговоры — прислонился затылком к экстренному разъему. Под глушилкой Астрал не работает, придется по старинке: физический коннект и радио.

Привычный укол боли от прорванной кожи, прикрывающей затылочный разъем пилотского чипа, Хромой проигнорировал. А вот волну острой, больной тоски игнорировать не вышло. Да никогда не выходило. Все три года, как выгорел и потерял крылья, Хромой стремился обратно, в небо. Он все бы отдал, чтобы хоть раз снова ощутить себя не жалкой органической букашкой, а свободным и сильным звездным странником, хоть раз снова поймать солнечный ветер собственными парусами, увидеть космос во всей красе полного спектра излучений и хоть раз еще пройти по гипертропе на своих крыльях. А не как презренный пассажир.

Настроение испортилось окончательно, и даже видение домика под голубым небом и зелеными деревьями не помогло.

Однако никакое настроение не могло помешать Хромому делать дело.

— Борт «Полдень», прошу оставаться на месте и приготовиться к стыковке для проведения досмотра. Повторяю, борт «Полдень»…

Загарпуненная яхта разок-другой дернулась, но без толку. Зола удачно зацепилась балансиром за ближайший крупный астероид, так что аристо было не удрать. Пришлось ему послушно ждать приближения корвета.

Но на запросы Хромого о стыковке тот бормотал что-то невнятное насчет помех связи, упорно не желая никого пускать на борт. Вот упрямая тварь! Снова запрашивает коды! На, на тебе коды! Настоящие! За них целая гора зла уплачена!

Конечно, хозяин «Полярного лиса» и сам тот еще лис, даром что кошак. Но рисковать и подсовывать хрень Хромому, известному своим скверным характером даже среди Вольного Братства, не стал бы. Потому что Хромой за подставу оторвет ему, ксену вонючему, все что отрывается!

— Пилот Гагарин! — теряя терпение, в четвертый раз повторил Хромой. — Запрашиваю стыковку для проведения досмотра…

Аристо не дослушал, подмигнул габаритными огнями — и влупил по «Цыпочке» главным калибром. Мирная, хряпом его через сопло, яхта! У него вообще никакого калибра быть не должно!

Хромой ощутил вибрацию защитного поля и разворот дефлекторов всей шкурой, сжал кулаки… И, не обращая внимания на текущую из прокушенной губы кровь, прервал коннект с «Цыпочкой».

Жалкий огрызок настоящего коннекта, бледная тень былого единения, но даже она могла убить его, недовыгоревшего топ-пилота: органический мозг физически не способен обработать такие массивы чуждой людской природе информации.

А еще нормальный людь не способен дышать вакуумом — так что пора и Хромому надевать гермошлем.

Щелчок магнитки — и эфир наполнился треском и шипением древнего радио, пришлось прикрутить громкость до минимума.

«Цыпочка» вибрировала, стонала и ругалась в один голос с Золой. Для Хромого это звучало как нескончаемое «сука-сука-сука» на всех слышимых и неслышимых частотах.

— Сука… — прошипел Хромой, имея в виду и яхту «Полдень», и судьбу-нагрёбку, и обожаемую Золу, и сукина сына Босса, и всю необозримую, мать ее, галактику.

Там, в галактике, красиво сверкали трассы турболазеров, переливались дефлекторные поля, немо кричали рвущиеся переборки и так же немо умирали выброшенные из корабля люди…

Наверное.

Нормальному людю, не топ-пилоту, этого никогда больше не увидеть.

Похрен.

Из абордаржного отсека — трижды похрен. Больше не успеть, бой на короткой дистанции — это считанные секунды. Для нормального людя, каким и был теперь Хромой.

Сука-а-а!!!

«Приготовиться к абордажу. Производится аварийная стыковка», — прорвались сквозь визг помех короткие, пустые слова. Они же высветились на табло.

Хромой опять увидел-вспомнил, как лазерный резак впивается в плоть чужого звездолета, а тот искрится, плавится, стонет и кричит от боли. Самый прекрасный момент! Все это наслаждение чужой болью и беспомощностью, ощущение себя всемогущим хищником, победителем и завоевателем — то, ради чего он подался в Вольное Братство. Он снова почти видел, почти чувствовал, как пневмотруба переходника присасывается к чужой обшивке, как раскрывается диафрагма абордажного отсека — и его люди врываются на побежденный звездолет…

«Стыковка завершена. Готовность три секунды… две… одна… пошли!»

Одновременно с командой «пошли» втянулись ремни, удерживающие абордажников в ячейках на случай отказа гравикомпенсаторов.

Хромой, стряхнув наваждение-воспоминание, сорвался с места и побежал: отсек, переходник, чужая территория… На всех частотах орет чужая сирена: тревога, тревога!

Перед глазами привычно встал план-схема чужого корабля с крестиком, обозначающим место стыковки. Им оказалась жилая каюта. Пустая.

Слишком много коек, слишком простенько для яхты самого богатого людя Империи, мимолетно отметил Хромой, толкая дверь каюты. Та без сопротивления отъехала в стену.

«Внимание, разгерметизация!» — растекалось тревожным светом по потолку коридора. Только на людском, без общегала: значит, на борту не было ксеносов. Зато были натуральные, тля, ковры. Мохнатые. И живопись по стенам, небось на аукционах за бешеное зло купленная. Кровопийцы проклятые эти аристо! Капиталисты и эксплуататоры!

Меху и трутню Хромой приказал проверить лабораторию и трюм, Дылде — оставшиеся каюты. Сам страховал ее из коридора. Биоскаф показывал всего восемь процентов достаточного для дыхания атмосферного давления, однако сквозь трубу-переходник уже нагнеталась газовая смесь.

— Зола, что тут с атмосферой?

— Поставила заплатку, закачиваю газ, — прорвалось сквозь скрипы и вой взбаламученных полей. — Токсичных примесей нет. Через две минуты можно будет дышать.

Но уточнить никогда не лишнее. Мало ли какой сюрприз приготовил вольным братьям тащ Гагарин? Потому Хромой и не собирался открывать гермошлем даже при нормальном давлении.

Вообще странный людь этот аристо. Склиссу же понятно: яхте не отбиться от корвета даже при всей гагаринской удаче! Так зачем было стрелять-то? Разозлить абордажников, чтобы не оставить себе шансов на выживание?

Впрочем, на его месте Хромой тоже предпочел бы сдохнуть быстро, в бою, а не попасть в руки Босса, чтобы сдохнуть медленно и мучительно: у Босса, говорят, к Гагарину что-то личное.

Пфе! У половины галактики к Гагарину что-то личное!

— Живые есть? — на всякий случай спросил он Золу, прежде чем взломать дверь на мостик: та светилась значком «доступ воспрещен».

— Не вижу. Искин яхты не отвечает, — ее голос прозвучал сердито. — Его как будто вообще нет! Примитивные программы жизнеобеспечения, и все! Сука!

Ну да. Особые отношения топ-пилотов и кораблей, пусть даже чужих. Хромой понимал, да… И ненавидел. Ненавидел-ненавидел-ненавидел…

Собственный звездолет больше не принимал его. Родная, любимая «Цыпочка» стала чужой, он больше не слышал и не чувствовал ее, не был с ней одним целым, и та меньшая половина, что осталась от топ-пилота по фамилии… Нет, он даже ту фамилию помнить не желал! Он теперь — Хромой. Бескрылый. И никто во всей галактике не сможет вернуть ему космос, разве что…

— Гагарин, сука, — пробормотал Хромой и пнул дверь.

Не дай Ушедший, умудрился сдохнуть! Нет-нет, Гагарины — живучие твари. Хитрые, жадные, ядовитые и до абсурда живучие!

Дверь раскрылась легко, словно и не была заблокирована. А в одном из четырех ложементов, лицом к совершенно ненужному экрану с видом на астероиды, сидел пилот. Стоило двери открыться — и ложемент плавно развернулся к астероидам задом, к Хромому передом.

Хромой наставил плазган на пилота. Тот послушно поднял грабки. Даже как-то чересчур послушно для того, кто только что устроил фейерверк на всю звездную систему.

Жопочуйка не переставая сигналила, что где-то тут подвох. Да вся эта история — один, мать его пробирка, сплошной подвох! Начиная со сказки о таинственной научной базе в жопе галактики, и заканчивая вот этим вот чучелом, излучающим дзен-нирвану с интенсивностью сверхновой. Ему что, вообще на все плевать? Да он людь вообще, этот Гагарин?

Этот Гагарин улыбался светло и безмятежно, как на плакатах «Астропоиска». Сине-зеленые лохмы прилипли к лицу под прозрачным гермошлемом, по виску ползла капля пота — вот, собственно, и все признаки стресса. Он же только что свой корабль угробил, джаббья задница, и хоть бы почесался!

Кстати, о корабле.

— Что с трюмом? — спросил Хромой по радио: общеимперская аварийная частота.

— Там эта, приборы, маркировка «Авангард Инк», — отчитался механик. — Чё за шмуть, надо разбираться.

— Где твоя команда, тащ Гагарин? — спросил Хромой на той же частоте.

И для убедительности вопроса провел дулом плазгана вверх-вниз, будто выбирал, что сначала прожарить, ноги или голову. Стрелять он не собирался. Босс не поймет такого милосердия.

— Я один, тащ пират, — ответил невесть чем довольный аристо. — С кодами тебя, кстати, на… обманули. Прошлого месяца коды.

— Тогда почему ты на них отозва…

— Команда спилила. Катер. Пол не остыл, — вмешался механик.

Хромой с чувством выругался. Вот чуял он, чуял подвох!

— А тебя, значит, оставили. Топ-пилота и хозяина. Самого богатого хрена в галактике. Так я и поверил!

— Не верь, никто не заставляет, — пожал плечами Гагарин и спокойно опустил грабки, сложил на коленях. Пай-мальчик, тля. — К тому же не самый богатый, даже не в первой десятке. И топ-пилот не только я.

— Хватит мне мозги засирать! Зола, ты видишь катер? Как ты вообще могла его пропустить?!

— Не ругай девочку, девочка очень старалась. А мой катер так просто не заметишь.

— Трындец… — Будет Хромому, если на том катере упорхнули все нужные Боссу разработки. — Так, открывай сейф.

— Думаешь, еще не все просрал? — злобно ухмыльнулась Дылда; она лично проводит его к Боссу, если что. И не пристрелит по дороге, милосердие бывшим космодесантникам чуждо.

— Слипнись, нах, тупое существо, неспособное к размножению, — оборвал ее трутень. — Этот млекопитающий, нах, все окупит. Нах!

— Полосатый прав. Вставай, тащ Гагарин. Прокатишься с нами. Но для начала открой сейф. И ухоронки открывай. Ни за что не поверю, что вы за три минуты успели вытащить все ценное.

— Ладно-ладно. Суров ты, вольный веган, ох и суров. Вон он, сейф. Открыт.

— Дылда, держи трепло на мушке и не оглядывайся, поняла? От него только и жди подвоха.

— Да какой подвох, что ты, в самом деле. Только полная открытость. Ты посмотри в мои честные глаза!

Глаза у древнего, как бизонье дерьмо, капиталиста и эксплуататора были синими и такими честными, что хоть сейчас на плакат «покорители космоса». Самое обидное, что ведь в самом деле — покоритель, первооткрыватель и прочая. Прям плюнуть охота.

В сейф Хромой полез сам, еще не хватало, всяких уродов допускать. Сопрут чего.

Правильно, что сам. На самом видном месте лежали стопочкой кредитки и второй стопочкой флешки. За ними горка наличного зла. А еще дальше, у стеночки, стоял серый такой контейнер…

— Ага! Вот оно!

Хромой чуть не подпрыгнул от радости. К джаббам приметы, главная добыча на месте!

Контейнер он вытаскивал так бережно, словно тот был из поющего хрусталя. На самом деле капсулам для хранения биологического материала пятого класса опасности ничего не сделается даже от взрыва реактора. В звезду упадут, и то сразу не расплавятся. Но уж больно ценное содержимое.

Вот зря Босс думает, что Хромой совсем тупой и отдаст такое сокровище за жалкий миллион. Ха! Хромой еще поторгуется!

Он внимательно осмотрел контейнер со всех сторон, ощупал…

— Ох, кажется надпись «эликсир бессмертия» стерлась. Уж прости, тащ пират. Там еще срок годности не указан. Но он длительный, ты не волнуйся.

Хромой обернулся к психу, не понимая, чего ради тот нарывается? И где-то в глубине заскорузлой пиратской души надеясь, что среди стопки флешек найдется та самая, с эликсиром жизни для выгоревших пилотов. Ведь кому, как не Гагарину, разработать еще одно чудо для таких же как он сам, для крылатых?

Гагарин смотрел на него с живым любопытством. И не боялся ни на грош.

— Слипся бы ты, тащ пилот, пока тебя не пристрелили, — буркнул Хромой, мечтая вот прямо сию секунду выбросить всех ненужных свидетелей в пустоту и задать Гагарину единственно важный вопрос.

— О, так ты не поделился с друзьями и соратниками самой интересной информацией? Зря. Соратникам надо доверять. Может, соратники тоже хотят испытать на себе мою новую разработку? Предлагаю вколоть прямо тут. Добровольцев всегда так сложно найти! А там целых пять доз. На всех хватит. Кстати, рецептура на флешке под колбами, не потеряйте. Пароль один-два-три-четыре.

— Серьезно? Эликсир бессмертия? — у Дылды загорелись глаза и задымились уши. — Это ж сказки, не?

— Сказки это, сказки, — проворчал Хромой, в отчаянной борьбе побеждая желание схватить и вколоть. Себе. Один шанс на миллион, но лучше так, чем навсегда без крыльев. — Ты не видишь, он пытается нас рассорить? Чтобы мы друг друга тут поубивали, а он спрятал денежки в сейф и втопил дальше. А в контейнере верняк бомба.

— Правда? Ух ты! — восхитилась Дылда. — Какой хитрый! Поссорить!

Ну и дура… Тем и ценна. Лишние мозги абордажнику ни к чему.

— Оно и вышло, чё, — пробормотал механик.

— В смысле? — плавно обернулся к нелюдю Хромой.

— Э… В смысле… Гля, заначки вон они! Чё, тащ Гагарина к нам? Вскроем, пока тут Космопол не того?

— Нах запру и вернусь, нах, — выступил вперед трутень.

Как-то слишком уверенно выступил, а ведь никогда не рвался делать хоть что-то полезное. Трутни, они потому и трутни, что им работать западло. Ну и потому что ядовитые роевые инсектоиды.

— Ну нет, — отмел все рацпредложения Хромой. — Тащ пилот под прицелом, а мы все вместе, дружно, потрошим тайники. Чтоб все честно и открыто. Доверие, все такое. А насчет Космопола не тряситесь. До ближайшего поста три часа ходу.

Пленный пилот слушал и ухмылялся так довольно, словно вот прям сейчас их всех нагребал. Джаббий сын.

— Вы не волнуйтесь, тащ пираты, я тут посижу. У вас же надежный гарпун, корпорация моего дорогого друга Османа веников не вяжет. Так что покинуть вас я не смогу. Да и дыра в обшивке не располагает.

Хромой поморщился: не любил он излишней осведомленности посторонних о своих делах. Хотя, сказать честно, вооружением от «Орбитальных Верфей Османов» гордился. Заслуженно. Пусть биошкурка «Цыпочки» немного в заплатках, пусть гипердрайв подсвистывает, но пушки, гарпун и прочее жизненно важное — будет самым лучшим! Он не дурак, экономить на собственной шкуре.

— Кстати, лабораторное оборудование удобнее выносить через шлюз, — еще лучезарнее улыбнулся Гагарин. — Вы ж его не бросите? Оно дорогое. Открыть вам?

— Валяй.

Шлюз в самом деле открылся. А Хромому нестерпимо захотелось разрядить в плакатную рожу всю обойму. Так захотелось, что он еле удержался. Только ради Золы!

И только ради Золы он молчал, пока Дылда с трутнем и механиком перетаскивали добычу в «Цыпочку». Ради нее же убивал всех троих очень аккуратно, чтобы не мучились и не орали.

— Вот поэтому вас, пиратов, так мало. Никакого доверия и взаимопомощи, — прокомментировал Гагарин, не снимая гермошлема, хоть шлюз «Цыпочки» уже закрылся и давление пришло в норму. — Кстати, тебе стоило бы поторопиться, Космопол будет здесь через полчаса.

— Я не понял, кто тут кого грабит? — пробурчал Хромой, вместо того чтобы задать наконец вопрос, жгущий исстрадавшуюся душу выгоревшего топ-пилота.

— Это весьма неоднозначная и философская проблема. Я не против обсудить ее за чашечкой шоколада. На твоем весьма… э… антикварном судне, надеюсь, есть шоколад?

— Ну ты и отморозок. Прям жаль убивать.

— То есть ты жопой чуешь, что я тебе очень нужен живым. Потому что…

— Медленно и плавно брось ствол и отойди от Гагарина, — раздалось за спиной Хромого. То есть все по той же радиосвязи раздалось, но он жопой чуял: в спину ему направлено дуло.

— Зола? Милая, что ты делаешь?

— Бросай, Хромой.

— Милая, ты же не всерьез? Кто тебя защитит, кроме меня? Я же тебя лю…

На последнем слоге Хромой резко обернулся и выстрелил.

Зола успела раньше. Пальнула широким мазком, зацепила и Хромого, и слишком самоуверенного аристо.

Выстрел Хромого ушел в потолок.

Почему Хромой впервые в жизни промахнулся, он сам не понимал. Может, потому что слишком любил единственную настоящую женщину в своей жизни, кто знает?

Падая, он словно наяву видел, как качаются вершины зеленых деревьев на фоне голубого неба Гипербореи. И не мог понять: почему судьба к нему так несправедлива?