Гиперборейские тайны Руси

Я уже много писал о Гиперборее – число книг скоро достигнет двух десятков, а статей – раза в три больше, в том числе и о научно-поисковой экспедиции «Гиперборея», которой я руковожу с 1997 года. И все же каждый раз поневоле приходится начинать как бы заново и повторяться. Дабы не провисли в пустоте все новые и новые аргументы, которые лавинообразно появляются со всех сторон. Ведь они включаются в уже сложившуюся целостную систему фактов и доказательств, которые не меняются со временем и во времени. Да и не все читатели представляют, о чем речь идет в целом[44]. Потому-то и ввожу таких читателей хотя бы кратко в суть дела, неизбежно повторяя то, о чем неоднократно уже говорил раньше. (Тот, кто знаком с предыдущими моими публикациями, может безболезненно преамбулу к заключительной части пропустить.)

^{Рис. 104. Руины храма Аполлона в Дельфах. Современный вид. Иллюстрация из книги А. Абрамова «Тайны древних цивилизаций»}

Населяющие Россию народы (как, впрочем, и подавляющее большинство других современных этносов) – прямые потомки древнейшей цивилизации, именуемой гиперборейской, нордической, арктической, циркумполярной и т. п. Я пользуюсь всеми этими терминами, отдавая безусловное предпочтение наиболее устоявшемуся, связанному с Гипербореей (хотя само это понятие искусственное: его придумали эллины, дабы как-то обозначить народы, живущие на Крайнем Севере). Вот и назвали всех скопом – гипербореи («живущие за Северным ветром – Бореем»). В произведениях античных авторов описывается древняя прародина человечества, как уже неоднократно упоминалось выше, легендарная северная страна – родина Аполлона, где царил золотой век и жители которой владели техникой летания. Как выразился по данному поводу Николай Михайлович Карамзин: «Цветущее воображение Греков, любя приятные мечты, изобрело Гипербореев, людей совершенно добродетельных, живущих далее на Север…»

Вкратце гиперборейская история и ситуация вокруг нее таковы. Древние эллины, утратив контакты с народами Севера, начисто забыли о своей древней прародине. Однако связь между Элладой и Гипербореей сохранялась на протяжении тысячелетий. Это наложило отпечаток на эпитеты некоторых античных героев: Геракл Гиперборейский, который, как писал Пиндар, «достиг земель, что за спиной у ледяного Борея»; Персей Гиперборейский, который сражался со смертоокой Горгоной Медузой во все тех же владениях «ледяного Борея». Солнцебог Аполлон носил тот же эпитет, потому что родился в Гиперборее и возвращался туда на крылатой колеснице каждые 19 лет. Из Гипербореи в Элладу пришли и первые жрецы – служители Аполлона во главе с прорицателем Оленем.

Один из поздних античных историков и писателей Павсаний (II век н. э.) в своем знаменитом труде «Описание Эллады» (X, 5, 4—10) приводит удивительные подробности появления одного из главных святилищ Древней Греции – храма Аполлона в Дельфах (рис. 104). Сначала здесь появились гиперборейцы, в их числе был и будущий первый дельфийский жрец, у него, по «странному совпадению», было славяно-русское имя Олен[ь]. Кстати, имя родоначальника всех древнегреческих племен и единого народа – Эллина также представляет собой грецизированную форму общеиндоевропейского слова «олень» и близкого ему по смыслу и происхождению слова «лань». Олен[ь] – гипербореец, и его спутники были направлены в Дельфы Аполлоном. Отсюда напрашивается бесхитростный вывод: сам (будущий) бог в то время был далеко – скорее всего в Гиперборее, откуда выехало посольство. Став пророком и прорицателем, Олен[ь] воздвиг в Дельфах первый храм: сначала деревянный, похожий на лачугу, – пишет Павсаний (его модель, сделанную из воска и перьев, Аполлон впоследствии пошлет в подарок в Гиперборею), и лишь спустя длительное время, после многих пожаров и разрушений отстроили тот каменный храм, жалкие остатки которого сохранились по сей день.

История, пересказанная Павсанием, сохранилась и в виде канонических дельфийских текстов:

Здесь прямо указано, что культовый и обрядовый канон Аполлона Дельфийского был составлен на основе гиперборейских преданий. В дальнейшем Олен[ь] -песнопевец передаст искусство стихосложения священных пророчеств в гекзаметрах пифиям – жрицам Аполлона: сидя на треножнике, они предсказывали судьбу в окружении ползающих змей, вдохновленные одурманивающими испарениями или воскурениями.

В свою очередь, строгий текстологический анализ ученых показал, что в таких священных книгах, как индийская Ригведа и иранская Авеста, в тибетских и китайских исторических хрониках, в германском, тюркском, монгольском эпосе, скандинавских сагах, в многочисленных мифах и легендах разных народов описывается северная прародина с полярными реалиями (полярная ночь и день, северное сияние и северное звездное небо), откуда некогда мигрировали прапредки современных этносов под воздействием неожиданного похолодания (предположительно в результате смещения земной оси; ранее же климат на Севере был благоприятным). Гиперборея – родная географическая сестра Атлантиды, обе они звенья одной цепи и у обеих одна и та же участь – гибель в пучине океана. Но если от первой пока не найдено никаких следов, то о существовании великой северной цивилизации неоспоримо свидетельствуют материальные памятники, сохранившиеся в приполярных и полярных областях Евразии.

Какие бы катаклизмы ни сотрясали Землю, всегда остаются неуничтожимые следы. Во-первых, чудом сохранившиеся свидетельства античных источников – разрозненные, противоречивые, но нисколько не утратившие своей ценности. Во-вторых, материальные памятники (точнее – то, что от них осталось по прошествии тысячелетий), сохранившиеся по периферии и на возвышенностях погрузившегося на дно материка – Арктиды-Гипербореи: наиболее перспективными в данном плане являются Кольский полуостров, край древнего солнечного божества – Коло, Карелия, Полярный Урал, устья великих сибирских рек – Оби, Енисея, Лены, Индигирки, Колымы, Новая Земля, Шпицберген (русский Грумант) Новосибирские острова и другие северные территории.

В свое время в печати и по телевидению сообщалось об уникальной находке гиперборейского артефакта на одном из 191 островов Земли Франца-Иосифа во время съемок советско-итальянского фильма «Красная палатка», посвященного гибели экспедиции Умберто Нобиле, который пытался на дирижабле достичь Северного полюса. Фильм вышел на экраны в 1973 году и стал последней работой выдающегося кинорежиссера Михаила Константиновича Калатозова (1903–1973). Натурные съемки проводились в Арктике, и в состав съемочной группы входил отряд профессиональных альпинистов. Прибыв на остров Чамп, расположенный в центральной части архипелага, дабы совершить восхождение на его сравнительно небольшую вершину (620 метров над уровнем моря), они, к своему удивлению, обнаружили в 40 метрах от берега три огромных каменных шара (диаметр наибольшего – около 3 метров). Находка была заснята и наводила на мысль о точно таких же таинственных каменных шарах, во множестве найденных в джунглях Центральной Америки. С точки зрения геологии естественное происхождение подобных феноменов идеально округлой формы абсолютно исключено. О загадочной находке сообщалось в прессе, но открытие не произвело эффекта разорвавшейся бомбы.

О жителях Гипербореи сообщали многие античные авторы. Один из самых авторитетных ученых Древнего мира – Плиний Старший (23/24—79 г. н. э.) писал о гиперборейцах, как о реальном древнем народе, жившем у полярного круга и генетически связанном с эллинами через культ Аполлона Гиперборейского. В «Естественной истории» (IV, 26) дословно говорится:

«За этими [Рипейскими] горами, по ту сторону Аквилона, счастливый народ (если можно этому верить), который называется гиперборейцами, достигает весьма преклонных лет и прославлен чудесными легендами. Верят, что там находятся петли мира и крайние пределы обращения светил. Солнце светит там в течение полугода, и это только один день, когда солнце не скрывается (как о том думали бы несведущие) от весеннего равноденствия до осеннего, светила там восходят только однажды в год при летнем солнцестоянии, а заходят только при зимнем. Страна эта находится вся на солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветра. Домами для этих жителей являются рощи, леса; культ Богов справляется отдельными людьми и всем обществом; там неизвестны раздоры и всякие болезни. Смерть приходит там только от пресыщения жизнью. <…> Нельзя сомневаться в существовании этого народа [выделено мной. – В.Д.]».

Даже из этого небольшого отрывка из «Естественной истории» нетрудно составить ясное представление о Гиперборее. Первое – и это самое главное, – она размещалась там, где солнце может не заходить по нескольку месяцев. Другими словами, речь может идти только о приполярных областях, тех, что в русском фольклоре именовались Подсолнечным царством. Другое важное обстоятельство: климат на Севере Евразии в те времена был совсем другим. Это подтверждают и новейшие комплексные исследования, проведенные недавно на севере Шотландии по международной программе: они показали, что еще 4 тысячи лет назад климат на данной широте был сравним со средиземноморским, и здесь водилось большое количество теплолюбивых животных.

Впрочем, еще ранее российскими океанографами и палеонтологами было установлено, что в 30–15-м тысячелетии до н. э. климат Арктики был достаточно мягким, а Северный Ледовитый океан был теплым, несмотря на присутствие ледников на континенте. Известный полярник и ученый Алексей Федорович Трешников (1914–1991) пришел к выводу, что мощные горные образования – хребты Ломоносова и Менделеева – сравнительно недавно (10–20 тысяч лет тому назад) возвышались над поверхностью Ледовитого океана, который сам тогда – в силу мягкого климата – не был полностью скован льдом. Примерно к таким же выводам и хронологическим рамкам пришли американские и канадские ученые. В русле тех же представлений Петр Владимирович Боярский – начальник Морской арктической комплексной экспедиции – успешно обосновывает гипотезу о Грумантском мосте, некогда соединявшем многие острова и архипелаги Ледовитого океана.

Все большее и большее число специалистов пытается представить научно обоснованную геологическую картину гиперборейского прошлого. В научный оборот вошло ранее немыслимое геологическое понятие «гиперборейская платформа» и всесторонне обсуждается ее динамика – погружение на дно океана и хронология. По мнению некоторых геологов и гидробиологов (К.Н. Несис и Е.Ф. Гурьянов), это произошло совсем недавно – всего две с половиной тысячи лет тому назад, хотя большинство ученых называют другие цифры – от 100 до 10 тысяч лет назад (сейчас на месте опустившейся гиперборейской суши находится подводный горный хребет Ломоносова). Еще в 1989 году океанологи А.Н. Ласточкин и Г.Д. Нарышкин предложили принципиально новую орографическую схему (то есть описание подводных горных особенностей) Северного Ледовитого океана, выделив три «провинции» – Евразийский, Амеразийский суббассейны и разделяющую их Центрально-Арктическую область океанических поднятий (ЦАООП). По мнению доктора географических наук Ю.И. Лоскутова, последняя область, сформированная в результате погружения Гиперборейской платформы, и есть легендарная Гиперборея античных авторов.

Не следует забывать однако, что Гиперборея и Арктида – понятия не тождественные. Гиперборея – культурно-социологический феномен, Арктида – географический и природно-геологический. Можно утверждать: Гиперборея находилась в Арктиде, но некорректно говорить, что Арктида находилась в Гиперборее. Но есть и общее: Гиперборея-Арктида исчезла с лица земли в результате глобального планетарного катаклизма, повлекшего за собой необратимые геофизические, гидрологические, климатические изменения и как следствия их – гибель древней цивилизации. Однако в относительной сохранности осталась гиперборейская периферия, позволяющая выявлять сохранившиеся артефакты и изучать их в различных аспектах. Это – весь Евразийский и Американский Север, острова и архипелаги Северного Ледовитого океана, океанический шельф, морское, речное и озерное дно.

В России находится наибольшее количество мест и памятников, поддающихся интерпретации с гиперборейской точки зрения. Многие из них уже получили соответствующую оценку, другие еще ждут своего открытия или переоткрытия. В настоящее время гиперборейские изыскания охватили Кольский полуостров, остров Вайгач, Карелию, европейский Северо-Запад, Русское Междуречье, Урал и Западную Сибирь, Хакасию, Якутию и ряд других регионов. Ждут своих исследователей (и особенно перспективными являются) – Шпицберген, Земля Франца-Иосифа, Новая Земля, Большеземельская тундра, Ямал, Северное Приобье, Таймыр и другие заполярные территории, а также многочисленные сакральные точки Европейской России, Урала, Алтая, Западной и Восточной Сибири, Дальнего Востока.

Исходя из всего выше сказанного, следует: гиперборейская проблематика на сегодня охватывает как саму погибшую прародину и ее сохранившуюся периферию, так и пути гиперборейских мигрантов, локализованные не в одном-единственном месте, а, напротив, рассеянные по всему миру (в особенности – по Евразийскому и Американскому континентам). Неконструктивно и непродуктивно абсолютизировать какой-либо отдельно взятый регион или этап исторического развития конкретных этносов. Народы России – практически все без исключения – причастны к гиперборейской истории, сокрытой, однако, от правильного понимания во мгле заблуждений и предрассудков.

То, что в прошлом в регионе была благоприятная климатическая ситуация, подтверждают существовавшие в прошлом ежегодные миграции перелетных птиц на Север – генетически запрограммированная память о теплой прародине. Косвенным свидетельством в пользу существования в северных широтах древней высокоразвитой цивилизации являются также находящиеся здесь повсюду мощные каменные сооружения и другие мегалитические памятники: знаменитый кромлех Стоунхенджа в Англии, аллея менгиров во французской Бретани. В России аналогичные менгиры зафиксированы на Таймыре, на Кавказе, на Алтае, в Восточной Сибири – и так до Камчатки. Несомненное гиперборейское происхождение имеют также каменные лабиринты Скандинавии, Кольского полуострова, Соловецких островов и Новой Земли.

Среди античных авторов о Гиперборее несомненного внимания заслуживает сообщение известного римского географа I века н. э. Помпония Мелы:

«Первый народ азиатского побережья – гиперборейцы. Они живут на крайнем севере, по ту сторону Рипейских гор, под самой Полярной звездой, солнце у них не восходит и не заходит каждый день, как у нас: оно восходит во время весеннего равноденствия и заходит во время равноденствия осеннего. Поэтому день продолжается у них шесть месяцев, и столько же месяцев тянется ночь. Это – поистине священная земля, солнца здесь много, и почва плодородна. Жители этой земли – справедливейшие люди, живут они дольше и счастливее, чем другие смертные. Постоянно наслаждаясь веселым досугом, они не знают ни войн, ни раздоров. Они ревностно исполняют священные обряды и особенно почитают Аполлона. Говорят, что первые плоды нового урожая они отправляли на Делос. Сначала они посылали с плодами своих девушек, а затем передавали плоды через посредство народов, живущих на пути к Делосу. Обычай этот сохранялся у них долго, до тех пор, пока он не был осквернен злоупотреблениями племен-посредников. Живут они в рощах и лесах. Когда кто-нибудь почувствует, что насытился жизнью (насладился, но не получил к ней отвращения), он украшает себя гирляндами и в самом веселом расположении духа бросается в море с определенной скалы. Такой вид смерти считается у них самым лучшим».

Сообщение Мелы достаточно приближено к нашему времени. Хотя оно во многом опирается на «Естественную историю» Плиния, в нем имеются некоторые существенные географические детали, касающиеся Гипербореи: она располагается уже не на островах посреди Ледовитого (Скифского) океана, а на материке в окружении скифов. И на знаменитой карте Меркатора, основанной на каких-то древних знаниях, Гиперборея изображена в виде огромного арктического материка с высокой горой посередине (рис. 105). Как мы помним, вселенская гора Меру также находилась на Северном полюсе и являлась центром притяжения всего небесного и поднебесного мира. Есть данные о том, что в российских водах Ледовитого океана действительно существует подводная гора, практически достигающая ледяного панциря (есть все основания предполагать, что она, как и упомянутые выше хребты, погрузилась в морскую пучину сравнительно недавно).

Сопряженность Гипербореи с Россией известна давно. Мишель Нострадамус (1503–1566) именовал россиян «народом гиперборейским». Еще раньше крупнейший средневековый философ Роджер Бэкон (ок. 1214 – ок. 1292) писал в своем «Великом сочинении» («Opus majus»):

«За Руссией, к северу, живет племя гипербореев, которое так именуется от больших гор, называемых Гиперборейскими. И это племя из-за живительного воздуха живет в лесах, племя до такой степени долговечное, что они не думают о смерти. Племя тихое и миролюбивое, ведущее благонравнейший образ жизни, никому не причиняющее зла и не испытывающее беспокойства со стороны других. Напротив, другие сбегаются к ним, словно в приют…»

Как принято говорить в подобных случаях: «Не твоя ли история это?..» Читателю предоставляется право самому определить, что можно, а что нельзя отнести к характерным чертам народов, ныне населяющих Российскую Федерацию.

Следы древних гиперборейцев обнаруживаются повсюду. Древняя прародина современного человечества Гиперборея (Туле), погибшая в результате глобального катаклизма, в далеком прошлом занимала обширнейшие территории полярной Арктиды, включая сохранившиеся и поныне материковые и островные районы Крайнего Севера. Следовательно, скрупулезному изучению под «гиперборейским углом зрения» подлежат все евразийские и американские регионы, в том числе океаническое дно и континентальный шельф, а также пути миграций уцелевших после геофизической, гидрогеографической и климатической катастрофы насельников заполярных и приполярных областей. Данной проблеме в основном и посвящена заключительная часть настоящей книги.

^{Рис. 105. Гиперборея на карте Меркатора}

Глава 1 Как они шли

Лексема «род»

Данная лексема с разными смыслами сохранилась практически во всех индоевропейских языках, что свидетельствует о ее значимости в первобытной культуре нерасчлененного пранарода, жизнь которого совпадает с гиперборейской эпохой в истории человечества. Так, среди прапредков русского народа по летописным источникам хорошо известно племя радимичей, жившее в Верхнем Приднепровье, включающем территорию современной Смоленской области. Среди славянских языческих кумиров – бог войны Радегаст, и по внешнему виду и по своему прямому назначению очень близкий богу войны древних германцев и скандинавов.

Одним из верховных божеств и родоначальников древнерусских и древнеславянских богов был Род – прародитель мира и человека, божество всей природы и плодородия, олицетворявшее космическую жизнь. Как бог Род породил все живое и неживое во Вселенной и саму Вселенную, так слово (корень) «род» породило целую семью однокоренных понятий, имеющих непреходящее значение для русских людей: «родина», «природа», «народ», «род» (семья, племя, династия), «родня», «родичи», «порода», «родник», «родить», «рожать», «урожай».

Какого-либо антропоморфного изображения бога Рода не сохранилось. Его атрибутами в древних скульптурах, фигурках и амулетах, вероятно, выступали мужские и женские гениталии, имеющие непосредственное отношение к половой жизни и продолжению рода. Кроме того, Родом считалась некая внутренняя духовная и генетическая связь между близкими и дальними родственниками. Бог Род – хранитель родственных уз и выразитель семейной любви и пламенного братства. Он же – распорядитель Книги судеб, откуда поговорка: «Что на роду (Родом) написано – того не миновать никому!»

Как уже говорилось, в процессе длительного исторического развития общие в прошлом слова и корни подвергаются в различных языках значительным изменениям. Сплошь и рядом наблюдается чередование или утрата гласных или согласных звуков. Однако даже по прошествии многих тысячелетий в языках давным-давно разделившихся народов, живущих подчас далеко друг от друга, общая лексическая основа легко узнаваема. В этом легко убедиться при этимологическом анализе имени Род. В санскрите Родаси (rуdas-i) – богиня, олицетворяющая молнию (жена бога Рудры); rуd-as – «небо и земля», вместе взятые; roda – «вопль» (от боли), ср.: «роды», сопровождающиеся криком. На хинди индийский князь – раджа.

Абсолютные лексические и семантические совпадения обнаруживаются и при обращении к древнегреческой мифологии. Античные авторы сообщают о детях всесильного владыки морей Посейдона, названных совершенно по-русски: дочь Рода – от нереиды Амфитриты (Аполлодор 1, 4, 6) и сын Род – от самой Афродиты (Диодор Сицилийский IV, 6). Для эллинов это была такая давняя давность, что они не помнили ничего, кроме имен да некоторых важнейших генеологических связок. Так, Рода стала супругой бога солнца Гелиоса и нарожала ему кучу детей, да еще дала свое имя одному из островов Средиземноморья – Родосу. Не приходится сомневаться, что имена эллинских и проторусских божеств уходят корнями в глубины общих этнокультурных пластов. В таком случае к той же эпохе следует отнести и их родителей – Посейдона, Афродиту, Амфитриту. (Вообще же в древнегреческом языке rhodon означает «розу».)

Известно множество топонимов и гидронимов с этим корнем: например, горные массивы Родна в Румынии и Родопы в Болгарии, а также протекающая в их западной части река с одноименным названием (правда, женского рода); реки: Родах в Германии, Родий в Малой Азии, мифический Родан (предположительно современная Рона во Франции), Родинг близ Лондона, приток Темзы. Можно также назвать города Родаково на Украине, Родез во Франции, Родел в Великобритании. Кроме того, в Пермской области, близ города Березники, известно древнейшее (гиперборейское?) Роданово городище.

Другой пример – вдохновитель постройки Вавилонской башни и властитель нерасчлененных народов – Немврод. Так как в конечном счете он явился виновником утраты этнической однородности и единого праязыка, Данте в «Божественной комедии» обрек его на вечные муки и поместил в колодце гигантов в 8-м круге Ада. Библия лишь упоминает о нем и называет Нимродом; в самом сюжете о вавилонском столпотворении он вообще не присутствует. Агада (ветхозаветные устные предания евреев) сообщает, что Нимроду достались по наследству кожаные одежды Адама и Евы. Вообще же он был внуком Ноя и сыном Хама. Самые подробные сведения о Немвроде сообщает Иосиф Флавий в «Иудейских древностях». В русских апокрифах он звался еще короче – Неврод. С точки зрения археологии языка и реконструкции смысла не может не вызвать интереса второй слог в имени ветхозаветного патриарха, понятный без перевода и объяснений. Вряд ли это случайное совпадение, на чем тотчас же начнут настаивать ученые педанты.

Фонетические трансформации в процессе развития и дифференциации языков привели к чередованию гласных «о», «а», «у» и согласных «д» и «т» (какие из них были изначально первичными, определить чрезвычайно сложно). В результате корень «род» превращался в новые лексические основы «руд» и «рад», последняя же фигурировала в форме «рат». В итоге получаем целый набор на первый взгляд разрозненных, но на самом деле взаимосвязанных понятий. Корень «руд» легко просматривается в слове «руда». В прошлом оно означало «кровь» («От чего кровь-руда наша?» – спрашивается в Голубиной книге). От него образовались слова: «рдеть» («краснеть») и «рдяный» («алый»). В санскрите есть понятие rudhira («кровь»; «красный», «кровавый»). Но главное – в ведическом пантеоне был свирепый бог Рудра – носитель разрушительного начала во Вселенной, супруг богини Родаси и предтеча великого Шивы.

Корень «рад» лежит в основе таких слов, как «радость», «рада» («совет»), «радетель» (от «радеть» – «заботиться»), «радуга», «радение» («страдание», в том числе «коллективное религиозно-обрядовое действие»), «радуница» (древнейший обычай поминания умерших на могилах), и древнерусских имен Радомысл, Радогост, Радим (производное от Радимир). Последний явился родоначальником восточнославянского племени радимичей. Ср. также: наименование древнего литовского княжеского рода – Радзвиллы и южнославянские женские имена Рада, Радмила. Современное имя Родион греческого происхождения: считается, что оно образовано от названия средиземноморского острова Родос; но, как только что было продемонстрировано, в основе этого наименования лежит общеиндоевропейский корень «род» – как и в названии балканского горного массива Родопы. Из древнегреческой мифологии известно также имя Радаманта – сына Зевса и Европы, самого справедливого из всех людей. Он же – сопрестольник Крона, как именует его Пиндар, – царствует на Островах Блаженных, «овеваемых веяньями Океана (Ледовитого), где нескончаемо длится золотой век».

В санскрите слова со значением «радости» находим в словах с глухим согласным звуком на конце («д» → «т»): rata («удовольствие», «наслаждение»); rati («радость», «наслаждение», «покой»); (Рати – супруга бога любви Камы); ratha («радость», «наслаждение»). Одновременно ratha означает «воина (сражающегося на колеснице)», «воителя» и «героя». Это значит, что русские слова «рать» и «ратник» берут начало отсюда и из общего для них и санскрита источника.

Какие же выводы следуют из краткого этимологического экскурса и исторических аналогий? Прежде всего обнаруживаются мифологические пары противоположных по функциям богов. С одной стороны, Рудра и Родаси, олицетворяющие разрушительное космическое начало. С другой стороны, Рати – вместе с Камой олицетворяющая радость и любовь как вселенские силы. Фонетические трансформации общей лексической основы «руд» / «род» / «рад» / «рат» и стоящие за ней значения содержат намек на древнейшее миросозерцание арийских и доарийских племен. Цепочка понятий: «небо и земля», «рождение человека и родовые узы» – главнейшие из всех человеческих связей. Носителями всех названных качеств у древних индийцев оказываются генетически и этимологически родственные боги: Рудра, Родаси, Рати.

^{Рис. 106. Род. Художник Надежда Антипова}

В древнерусском и древнеславянском пантеоне находим аналогичные созвучные имена богов со сходными или смещенными функциями: Род (рис. 106) и рожаницы – женские ипостаси Рода (при общем корне «род» в результате чередования согласных «д» перешло в «ж»). Более подробные сведения о роли рожаниц сохранились в южнославянском фольклоре. Так, по сербским верованиям, за судьбу ребенка отвечают четыре рожаницы: первая – Поренут, охраняет ребенка, пока он находится во чреве матери; вторая – Злата Баба [интересно сопоставить ее с северной Златой Бабой и Златогоркой русского былинного цикла. – В.Д.], помогает при родах; третья – Жижа, покровительствует ребенку во время кормления грудью; четвертая – Жива, прядет ему жизненную нить, которую обрезает неумолимая Морзана.

Неизменными спутниками главного древнего божества русского народа – бога Рода выступают рожаницы. Они олицетворяют женское животворящее начало и почитались в народе, начиная с позднего каменного века, откуда дошли их глиняные изображения. В дальнейшем – практически до наших дней – сохранились обычаи чтить рожаниц. Раньше им приносились символические дары, устраивали в их честь массовые рожаничные трапезы, изображали рожаниц различными способами, в том числе и с помощью вышивки. Традиции вышивки, орнамента, узоров передавались от поколения к поколению точно так же, как и фольклор, хозяйственные навыки. В стилизованных, хотя и весьма натуралистических вышитых изображениях рожаниц воспроизводится процесс родов – акт продолжения человеческого рода и одновременно великое таинство природы (рис. 107).

^{Рис. 107. Изображение рожаниц в позе рожающей женщины в русской вышивке}

Итак, исходя из версии, что древнеславянское верховное божество – Род является естественным продолжением протоарийских верований, развитием которых у древних индийцев стала ветвь Рудра (в дальнейшем – ипостась Шивы) – Родаси, – попробуем определить смысловые характеристики и возможные функции древнерусского первобога. Главные эпитеты Рудры (рис. 108) в Ригведе – это «рыжий кабан с заплетенной косой», который «сверкает словно яркое солнце, словно золото»: «блистающий», «свирепый», «буйный», «убивающий»; далее, если исходить из значения слова raúdrá (относящийся к Рудре): «страшный», «ужасный», «дикий», «необузданный», «гневный»; сюда же можно присовокупить «кровавый» и «вопящий».

^{Рис. 108. Рудра. Современная индийская миниатюра}

Надо полагать, большую часть перечисленных свойств следует отнести и к богу Роду. Но Род, как и его прообраз – Рудра (в дальнейшем трансформировавшийся в Шиву), не есть носитель одних лишь негативных (разрушительных и угрожающих) качеств. Верховное космическое существо, почитаемое как хранитель самого святого в жизни рода, не может носить один лишь отрицательный заряд. Во все века, у всех народов такое божество – средоточие необузданных сил хаоса и упорядочивающих потенций космоса. Оно – в одном лице: ужас и радость, кара и милость, раздор и согласие, разрушение и созидание. Неспроста исходное санскритское слово rуd-as, однокоренное имени русского бога, означает «небо и землю, вместе взятые». Следовательно, и бог Род (олицетворявший крепость и благополучие проторусских племен) не мог не выполнять тех функций, которые вытекают из значения однокоренных слов: «радетель», «радость», «рада» («совет», «согласие»). Вместе с тем все эти качества не есть нечто безжизненно вялое: радеть (заботиться) и достигать согласия можно и жесткими методами, а радость нередко бывает буйной. Точно так же акты, связанные с продолжением рода, представляют собой неистовство и буйность как кульминацию эмоционального напряжения.

Как верховное божество (что присуще всем без исключения мифологиям) бог Род неизбежно выступает в форме космического жизнепорождающего начала. Космос – это всегда рождение и устойчивая преемственность в связях. Человеческая жизнь во всем многообразии ее отношений – неотъемлемая частица космоса, повторяющая его законы. Родовые узы – главное, что всегда позволяло человеку утвердить себя как человека, приобрести опыт и навыки, сохранить традиции, обычаи, зачатки идеологии и морали. Бог Род – та незримая сила, которая скрепляла отношение близких и дальних родственников и давала ориентиры поведения. Родственные узы – не только сиюминутные отношения множества лиц, живущих повсюду в данный момент. Родственные узы – временная категория, опрокинутая в прошлое и спроецированная в будущее.

Глава 2 Где они останавливались

Волга

Современное название Волги очень древнее, но не единственное. У тюркоязычных народов она звалась Итиль. В знаменитой «Географии Птолtмея» она прозывается Ра (название, созвучное с именем одного из древнеегипетских солнцебогов). Этот архидревнейший корневой субстрат сохранился в мордовских диалектах – Рав, Раво, Рава. Та же корневая основа обнаруживается и в гимнах Ригведы (Х, 108), где мифическая река древних ариев, на которой они оказались в процессе миграции с Севера на Юг, именуется Раса.

Этимологи и топонимисты считают, что гидроним Волга связан со славянским словом «влага», которое в древнерусском языке и некоторых диалектах звучало как «волога» (отсюда, кстати, и имя старинного города Вологды). Весь вопрос в том, сколь далеко в глубины прошлого общеиндоевропейского языкового единства уходят корни данного лексического субстрата. Подсказку содержит хрестоматийный 108-й гимн их 10-й мандалы Ригведы. Здесь рассказывается о древнем народе пани (от которого впоследствии появилось и славянское «пан» (= «господин»), и греческое «пан», означающее «всё»; отсюда же и имя античного бога Пана). Эти пани, живущие на одном из берегов Ра(сы), осмелились похитить коров у самого бога-громовержца Индры, который на поиски пропажи отправил своего верного слугу, носящего тотемное «собачье» имя Сарама.

Интересно и другое. Оказывается, предводителя панского народа величают Вала! Одно из имен-эпитетов главного антагониста громовержца Индры дракона Вритры тоже Вала[54]. Такое имя нам знакомо из Библии: Ваал – в такой грецизированной форме предстает здесь (и проклинается) верховное древнесемитское языческое божество, чье настоящее имя было Балу (рис. 109). Имя древнеарийского Вала и доиндоевропейского Ваала сохранилось во многих современных географических названиях: Валаам (остров), Валуй (река), Валдай (возвышенность, озеро, город) и др. Особенно показателен второй топоним, образованный путем соединения двух архаичных корней «вал» + «дай» (по типу «Дай, Бог» или Дажьбог). Думается, читателю не нужно напоминать, что Волга берет свое начало на Валдае.

^{Рис. 109. Балу (Ваал). Прорисовка с ближневосточной геммы}

Вряд ли стоит удивляться, что словосочетание именно в данном смысле образовало название Валдай. Ведический Вала слыл демоном лишь для конкурирующего враждебного племени. Для собственного народа он оставался вождем с непререкаемым авторитетом. Впоследствии многие из таких предводителей обожествлялись соплеменниками (откуда «Вал, дай!» = Валдай) или демонизировались противниками.

Божественная ипостась Вала обнаруживается сплошь и рядом. Во-первых, от древнеарийского теонима произошло имя чисто русского скотьего бога Велеса (поэтому неудивительно такое пристрастие ведического Вала к похищению коров). Во-вторых, корни данного божества уходят в глубины доарийской этнокультурной и лингвистической общности: имя Вала (Ваал, Балу) вполне сопрягается с именем другого славянского божества – Бела, или Белбога (рис. 110). В-третьих, архаичный корень «вал» получил широкое распространение и в других мифологических именах: например, у скандинавов известен Вали, ребенок-мститель, сын верховного бога Одина; тот же корень присутствует и в словах «валькирия» и «валгалла».

Что касается демонизации ведического Вала, то данный «прием» лучше всего был отработан именно древними ариями с того самого момента, когда начался процесс расчленения и распада первичной этнолингвистической общности. Вал – Ваал – Велес в христианско-иудаистической традиции в конце концов и семантически и фонетически превратился в пресловутого Вельзевула (Веельзевула) – «князя бесов». Вот каким «снежным комом» архаичных смыслов обрастает сразу название Волги – стоит лишь чуть-чуть повнимательнее взглянуть на его историю.

^{Рис. 110. Белбог. Художник Надежда Антипова}

Все это доказывает только одно: прапредки современных народов представляли некогда нерасчлененную этнолингвистическую и социокультурную целостность, пребывая и соприкасаясь с теми территориями, где сохранились общие топонимические или гидронимические следы. Даже в дошедшие до нас через многие тысячелетия гимны Ригведы сохранили лексические следы, связанные как с древнейшим индоевропейским названием Волги, так и ее современным именем.

Кола – Тулома

Две главные реки Кольского полуострова кажутся большинству россиян недосягаемо далекими, а их названия практически ничего не говорят современному человеку. Обе реки, как две своенравные сестры-близняшки, зародившись в разных частях северного края, затем сливаются вместе перед самым впадением в Кольский залив (фиорд). Именно здесь и возник Кольский острог (упоминаемый в летописях как поселение с XIII века), ставший форпостом Российской державы на Крайнем Севере (теперешняя столица края – Мурманск – был основан в 1916 году в связи с созданием морского порта и прокладкой сюда железной дороги). Кроме того, в обоих гидронимах – Коле и Туломе – запечатлена древнейшая история человечества, когда климат на Севере был совершенно иной, а земли российского Крайнего Севера вплотную примыкали к погибшей впоследствии Арктиде-Гиперборее. Именно та далекая эпоха, когда язык, культура и религиозные верования были нерасчлененными, и получила отображение в названии бурных порожистых рек.

^{Рис. 111. Древнее изображение солярного божества Коло на петроглифе в Русской Лапландии}

Река Кола дала впоследствии имя всему краю. Коло – древнейшее индоевропейское и доиндоевропейское (яфетическое) название солнца, а Кол – одно из народных названий Полярной звезды. (Неудивительно, что среди древних петроглифов Севера нередко встречается изображение солнца – Коло (рис. 111), так же как и в народном орнаменте.) На Русском Севере есть также две реки с одинаковым названием и корнем – Колва: в Пермской области – приток Вишеры и в Ненецком Национальном Округе – приток Усы. В Вологодской области можно насчитать не менее 19 гидронимов, образованных от архаичной корневой протоосновы «кол»: реки – Колба, Колбиха, Колбоватка, Колдовка, Коленьга, Колода, Колодня, Колпь, Колпица, Кольдуга; озера – Колодное, Колоденское, Колозерна, Кольдема, Иткольское; Колимовское болото и др. А в Баренцевом море хорошо известен остров Колгуев. И так – вплоть до Колымы. Но не только Север сохранил следы древнейшей истории и предыстории. В Верхневолжье известен город Кологрив. Здесь же, в Костромской области, обнаруживаются топонимы Колопатино, Колгора, Колохта (река). В Подмосковье протекает шесть речек, в названии которых корень «кол»: Колода, Колочь, Колпяна, Колтуховка, Кольца, Коломенка. Последний гидроним дал название городу Коломна[61], построенному при впадении Москвы-реки в Оку, а также району современной Москвы. (Вообще же реки с аналогичным названием – не редкость: только в Окском регионе и в Подмосковье их четыре, а есть еще в бассейне Верхней Волги, Северного Донца, Днепра, Десны и др.). Кроме того, в Подмосковье на берегу речки Колочи, близ Бородинского поля, был построен Колоцкий монастырь. Что касается гидронима с уменьшительным названием – Коломенка, то река с точно таким же названием протекает в Псковской губернии; здесь же и деревня Коломенка (это – не считая вышеупомянутой псковской же Коломно). Современный немецкий город Кёльн в древности прозывался по-славянски – Колин: здесь повсюду жили балтийские славяне, позже уничтоженные в ходе германской экспансии.

^{Рис. 112. Солнцебог Коляда – создатель календаря. Иллюстрация А. Мазина к книге В. Калашникова «Боги древних славян» (М., 2001)}

Как уже говорилось, от доиндоевропейской лексемы «кол», означающей солнечный круг, в незапамятные времена возникло имя языческого бога Коляды, а также название празднеств, справляемых в его честь, и песен – колядок.

Коляда – ликующе бесшабашный праздник с элементами карнавала. Но не всегда он был веселым и безобидным, а колядки – шуточными, задорными припевками. Об этом свидетельствует чудом сохранившаяся русская колядка из собрания Ивана Михайловича Снегирева (1793–1868):

За рекою, за быстрою, ой, колядка!

Леса стоят дремучие,

Во тех лесах огни горят,

Огни горят великие,

Вокруг огней скамьи стоят,

Скамьи стоят дубовые,

На тех скамьях добры молодцы,

Добры молодцы, красны девицы,

Поют песни колядушки.

В средине их старик сидит,

Он точит свой булатный нож.

Котел кипит горючий,

Возле котла козел стоит,

Хотят козла зарезати!

Судя по приведенному отрывку, в древности празднование Коляды на Руси сопровождалось кровавыми жертвоприношениями, которые постепенно были вытеснены символическими дарами в честь бога Колы (Коляды), которому, кстати, приписывают создание славянского языческого календаря (рис. 112). Однако окончание этой колядки напоминает сказку о сестрице Аленушке и братце Иванушке, превратившемся в козленочка. Жалобы девушки, утопленной в сказке ведьмой, неожиданным образом переносятся на братца Иванушку:

«Ты, братец Иванушко,

Ты выди, ты выпрыгни!»

«Я рад бы выпрыгнуть,

Горюч камень

К котлу тянет,

Желты пески

Сердце высосали».

Ой, колядка! Ой, колядка!

Особый интерес здесь представляют слова «пески сердце высосали». По объяснению Снегирева, это описание жертвоприношения, когда кровь жертвы изливалась на специально насыпанный песок (что до недавнего времени еще практиковалось у северных народов). Сама колядка вроде бы свидетельствует о вытеснении человеческого жертвоприношения козлиным, но из контекста так и проступает ужас человека, обреченного на заклание (к тому же и названного по имени). Вспомним для примера, что еще незадолго до испанского завоевания и в ходе самой конкисты ацтеки только в один праздник плодородия вырезали в качестве жертвы солнцу сердца у 20 тысяч (!) обреченных (рис. 113). А ведь ацтекская традиция человеческих жертвоприношений берет начало из того же источника, что и аналогичные обряды индоевропейцев.

Свидетельство тому фольклорное воспоминание о кровавом свадебном жертвоприношении, возможно, имевшем место у прапредков славян на стадии перехода от матриархата к патриархату. В архаичной сербской песне «Женитьба Янка-воеводы» поется про то, как невеста требует от жениха в подарок сердце его матери:

А невеста снова свое ладит:

«Я не сяду, не пойду, ей-богу,

Пока, Янко, ты мать не зарежешь,

Пока сердце из нее не вынешь,

Не завернешь в шелковый платочек,

За пазуху себе не положишь

И при людях не подашь мне в руки!»

Для слабонервных напоминаю, что в ответ на чудовищную просьбу Янко расправляется с сукой-невестой (так она названа в песне) и вгоняет ее шестопером в землю. Характер жертвоприношения менялся в течение веков и тысячелетий. Человеческие жертвы повсюду заменялись животными, растительными плодами или иными дарами, хотя еще в начале ХХ века среди некоторых народностей Русского Севера бытовало мнение, что человеческая жертва намного действеннее животной.

^{Рис. 113. Человеческое жертвоприношение Солнцу у древних ацтеков (с оригинального индейского рисунка)}

Корневая основа «кол» типична для языков самых различных языковых семей. Его первоначальный смысл – «круг», что связано прежде всего с солнечным «кругом». Можно вспомнить коло – хороводный танец на Балканах. Казацкий круг (рада) у запорожцев также именовался коло. В этом же ряду находятся сакральные и, несомненно, древнейшие понятия «колдун», «колдовать», «колдовство». Значение округлости как отличительного качества колеса наложило отпечаток и на другие русские слова: «кольцо», «кольчуга», «колесница», «колымага», «колодец», «колыбель», «калач», «колобок», «колган» (примитивная посуда), «колоброд», «около» и др. В европейских музеях можно увидеть женские подвесные украшения, именовавшиеся у русских «колты» (ср.: также иноязычное «колье», кольцеобразное значение которого доказывает, что корневая основа «кол» имеет древнее индоевропейское происхождение). Индоевропейские племена кельтов (их потомками являются современные шотландцы, ирландцы и валийцы), которые в древности были расселены от Верхней Волги до Балкан и Атлантики, у славян прозывались колотами.

В санскрите kola означает «кабан». Казалось бы, смысл – такой далекий от «солнца». Правда, это смотря с какой стороны взглянуть: специалисты в области сакральной символики сразу же пояснят, что понятие «кабан» (и еще шире «свинья») во все времена и у всех древних народов имело космический аспект. Достаточно вспомнить, что в одном из своих воплощений (атавар) ведический первотворец Праджапати выступал в облике Вепря. В конечном счете космическое содержание данной мифологемы получило солярное выражение. Так, древнескандинавский бог плодородия Фрейр (в славянской мифологии ему соответствовал Ярило – божество необузданной сексуальной любви) скачет по небу на золотом кабане (вепре) по имени Гуллинбурсти, что переводится как «золотая щетинка», которая символизирует солнечные лучи. В русском сказочном фольклоре сохранился аналогичный образ-символ – Свинка Золотая Щетинка. В Авесте «сияющий вепрь» ассоциируется с солнцем. Не приходится сомневаться: Солнечный кабан индоевропейцев – предшественник их же Солнечного коня (поскольку последний был одомашнен и вообще попал в орбиту гиперборейских мигрантов значительно позже кабана и свиньи).

Можно пойти еще дальше. Древние египтяне называли Небо-Нут «свиньей, пожирающей своих поросят» (в древнеегипетской мифологии Небо женского рода, напротив, ее супруг Земля-Геб – мужского рода). Под поросятами древние обитатели долины Нила подразумевали звезды: считалось, что днем они исчезали, потому что их проглатывала небесная Свинья.

В системе мировой мифологии кабан – двойственный образ: он несет не только солярную, но и лунарную нагрузку. Однако луну олицетворяет только Белый кабан (например, у китайцев и японцев); он же символизирует женское начало. Например, в древней тантрической мифологии кабан олицетворяет богиню Ваджа Варахи, которая именуется Бриллиантовой свиньей; она так и изображается – алмазной с тремя лицами, одно из которых свиное. Ее лотосовый трон тянут семь кабанов. У эллинов дикий кабан, убивший Адониса – возлюбленного богини любви, был посвящен Афродите. Но в греко-римской традиции кабан посвящен также и богу войны Аресу (Марсу), олицетворяя животворящую силу солнца и одновременно убийство зимы с пришествием солярной силы весны. Последний сюжет обыгран также в знаменитом цикле древнегреческих мифов, связанных с Калидонской охотой на калидонского же вепря. Для древних кельтов кабан был священным животным, обладающим сверхъестественными магическими способностями. Он считался символом гостеприимства, помощником воинов и защитником от врагов всех остальных.

Слова с корнем «кол» встречаются во многих финно-угорских языках. Любопытно, что и название родины Ломоносова – Холмогоры (древнерусское – Колмогоры) происходит от древнечудского наименования данной местности Кольм – оно созвучно исконно русскому слову «холм», но генетически восходит к той общей доиндоевропейской лингвистической основе, которая связана с постоянно рождающимся и умирающим светилом солнцем-Коло (отсюда, кстати, и финское kalma – «смерть», «могила», и имя древнеиндийской богини смерти – Кали). Все это свидетельствует о былой этнолингвистической общности различных народов мира, таких непохожих теперь друг на друга.

Но и это еще не все. Индейцы-ацтеки (называвшие себя также мешики) считали себя этническими преемниками племени колуа (colua) (так их называл в своих посланиях испанскому королю завоеватель Эрнан Кортес) – прямых наследников древних тольтеков. В боливийских Андах, к югу от священного озера Титикака, на высоте 4-х тысяч метров расположен знаменитый храмовый комплекс Тиауанако, посвященный богу солнца. В нем есть циклопические, вытесанные из одного монолита Врата Солнца с барельефом дневного светила. Уже инки – тоже солнцепоклонники – задолго до вторжения на их территорию испанских конкистадоров не знали, кем был построен поднебесный Солнечный город. Не помнят этого, естественно, и индейские аборигены, не имевшие письменности. Но поражает другое: индейцы аймара – исконные обитатели Андской области (им современный мир обязан культурой картофеля) – имеют еще одно, более древнее, название – колья. А их обширная страна, охватывающая ныне территорию Боливии, Северного Чили и части Аргентины, именовалась в старину Кольяо, со столицей Хатунколья. Во всех трех словах явственно различается архаичный корень «кол», что свидетельствует о былом этнолингвистическом и культурно-мифологическом единстве всех народов Земли.

Здесь мы вплотную подошли к расшифровке гидронима Тулома. Имя северной российской реки восходит к автохтонному самоназванию арктического материка Туле (Гипербореи) – древней северной прародины человечества. Она погибла в результате глобального катаклизма, погрузившись в пучину Ледовитого океана. Уцелевшие остатки прапредков современных народов из-за наступившего похолодания вынуждены были постепенно мигрировать с севера на юг. Гиперборея – понятие искусственное: так эллины прозывали Крайний Север («[край] за северным ветром-Бореем»). Страбон в своей «Географии» называет собственное имя древней страны – Туле, или Тула.

Нередко пишут Фула. Откуда такое разночтение? В греческом языке топоним-символ таинственного и недосягаемого Севера пишется через «тету» и воспроизводится в разных языках по-разному – и как Туле (Тула), и как Фуле (Фула). В русском языке принята одновременно и та и другая вокализация. Например, название знаменитой баллады Гёте, написанной им еще в 25-летнем возрасте и включенной впоследствии в 1-ю часть «Фауста», переводится нынче исключительно как «Фульский король». В немецком же оригинале значится «т»: «Es war ein Kӧnig in Thule…» (дословный перевод: «[Жил] -был [один] король в Туле»). В «Фаусте» эту балладу напевает беззаботная Маргарита, еще не ведающая о своей трагической судьбе. Между тем практически во всех переводах «Фауста» (а их на русском языке насчитывается до десяти), включая классические переводы В. Брюсова, Н. Холодковского и Б. Пастернака, Thule передается как Фуле. Лишь Афанасий Фет это слово перевел в точном соответствии с оригиналом Туле, но его перевод «Фауста» не переиздавался с конца ХIХ века. Одно из названий прародины человечества – Ultima Thule («самый далекий Туле»; иногда переводят – «крайний Туле»): с таким эпитетом утвердилось имя древней северной земли в мировой истории, географии и поэзии. Устойчивое латинское словосочетание, превратившееся в крылатое выражение, введено в оборот Вергилием в «Георгиках» (I, 30).

Известны, однако, и другие Тулы: Тула – столица древней центральноамериканской империи индейцев-тольтеков Толан (Тулан) и Тула – город русских мастеров. Конечно, российская Тула вряд ли имеет прямое отношение (по принадлежности) к древнему материку Туле. Однако прапредки русского (так же, как и саамского) народа вполне могли знать о существовании легендарной страны, название которой означало нечто скрытое и заветное – они-то и дали наименование тому месту, где впоследствии возник город Тула (дословно – «потаенное место»). Именно такой смысл имеет, согласно Словарю Владимира Даля, понятие «тула». Это – «скрытое, недоступное место» – «затулье», «притулье» («тулить» – укрывать, скрывать, прятать и т. п.)[62].

Есть и другие русские слова с архаичным корнем «тулу»: «туловище» – тело без учета головы, рук и ног; «тулo» – колчан в виде трубки, где хранятся стрелы (отсюда – «втулка»). Производными от той же корневой основы в русском языке являются слова: «тыл» – затылок и вообще – задняя часть чего-либо, «тло» – основание, дно (в современном языке сохранилось устойчивое словосочетание «до тла»); «тлеть» – гнить или чуть заметно гореть и т. д.

Топонимы и гидронимы с корнем «тул» вообще не редкость: города Туль, Тулон и Тулуза во Франции, Тулча – в Румынии, Тульчин – на Украине, Тулукан – в Афганистане, Тулымский камень (хребет) – на Северном Урале, река в Западной Сибири – Тула, реки в Пермской области – Тулва, Тулпан и Тулымка, озеро в Карелии – Тулос. И так далее – вплоть до самоназвания одного из дравидских народов в Индии – тулу.

Сакральная морфема встречается и в родовом наименовании некоторых народов России, например башкирского рода тулвинцев (или тулбуйцев). В архаичных башкирских преданиях рассказывается, что давным-давно в районе уральской реки Тулва (Тол) появились два брата – Бийнэ и Эйнэ. Прибыли они с Севера, из заснеженной страны (!), на священном олене (!). Неожиданно олень остановился и топнул ногой. На месте следа оленьего копыта братья обнаружили огонь, спрятанный глубоко под землей злой ведьмой Тулавой (тул – «огонь», ава – «хозяйка»). Братья явно искали тепло и свет, потому что прибыли оттуда, где их не было (то есть из царства полярной ночи). Прапредки башкир вступают в борьбу с ведьмой, и один из братьев погибает, но второй – Гэйнэ, победив злого демона-похитителя, освобождает огонь и переправляется с ним на южный берег реки Тулвы (Тол), где и дает начало роду тулвинцев (тулбуйцев).

В некоторых вариантах легенды говорится, что борьба шла не за огонь, а за солнце, похищенное и спрятанное глубоко под землей злой колдуньей. Данная сюжетная линия очень напоминает калевальскую. В карело-финской «Калевале» хозяйка полярной страны Похъёлы ведьма Лоухи, «редкозубая старуха», также крадет солнце и прячет в недрах северной земли. И не только в литературно-фольклорном плане, но и в языковом башкирский (тюркский) миф очень близок финно-угорским понятиям. Например, в марийском и мордовском языках (относящихся к финно-угорской лингвистической группе) мифологема Тулва, как и в башкирском, означает Хозяйку Огня.

О далекой северной островной земле Тулия или Тули наперебой сообщали и средневековые арабские авторы – географы, историки, космографы. Так, философ аль-Кинди писал об огромном острове Тулия и большом городе на нем с тем же названием, расположенных «в северном конце обитаемой земли, под северным полюсом». Космограф Димешки, развивая данные сведения, подчеркивает, что земля Тулия населена славянами. Это перекликается с известиями об Острове руссов других арабских путешественников и купцов, побывавших на Руси в основном еще во времена язычества. О таинственном «тульском народе» рассказывается в литературном памятнике, посвященном одному из создателей славянской письменности – Кириллу (в миру Константину). В житии одного из солунских братьев, создателей славянской письменности (известном не менее чем в 48 списках), говорится о путешествии Константина (еще до создания кириллической азбуки) по Хазарскому каганату, куда в то время входили и славянские земли. Здесь имеется явно инородная вставка неизвестного происхождения о встрече с язычниками-древопоклонниками, поименованными тульским (фульским) народом.

Глава 3 Чем они вдохновлялись

Целостная гиперборейская идеология и философия давным-давно канули в вечность. Попытки восстановить их или построить заново успехом не увенчались. Да и стоит ли вообще продвигаться в данном направлении? Я не отрицаю, что через ноосферные каналы можно получить самую разнообразную информацию, в том числе и о прошлом. Но пока что усилия отдельных подвижников и представленные на суд читателей публикации могут быть оценены всего лишь как самобытные литературные произведения. Сказанное, однако, не означает, что погрузившееся в небытие древнее мировоззрение не нуждается в исследовании или вообще не поддается реконструкции.

Тысячи лет назад фундаментальные основы бытия и духовной жизни людей ничем не отличались от нынешних. Три столпа человеческого существования – Вера, Надежда, Любовь – были столь же незыблемыми, как и сегодня; другое дело, каким содержанием они были наполнены. Во все времена люди верили, что завтра опять наступит новый день, что вслед за зимой обязательно придет весна, что солнце рано или поздно появится на небе, что добро в конечном счете обязательно победит зло. Они надеялись, что женщины, как всегда, будут любить мужчин, а мужчины – женщин, родители – детей, а дети – родителей, а все вместе они будут почитать старших, заботиться о младших и беззащитных. Персонифицированные же боги – как бы они ни именовались и какому времени ни принадлежали – всего лишь слабая тень на многокрасочном полотне реальной жизни.

На протяжении разных эпох одни языческие боги сменяли других, как тряпичные персонажи в кукольном театре. Но никто и ничто не в силах был изменить незыблемые законы жизни и круговорот времени. Все во Вселенной – и боги, и люди – подчинялись велению Судьбы, или Рока. По древнейшим представлениям индоевропейцев, человеческое существование не что иное, как нить жизни, что прядет богиня судьбы (у многих народов их три: мойры – у эллинов, парки – у римлян, норны – у скандинавов). А нить рождается как вытянутое спиралью льняное волокно или шерсть, спирально скрученные при прядении. Спираль – только беспорядочную – образуют и нити в клубке. Недаром он несет столь значимую магическую нагрузку в русском фольклоре, особенно в волшебных сказках, помогая герою преодолевать самые трудные препятствия.

По представлениям древних греков, лучи света соединяют небесный свод и землю. Здесь висит сияющее веретено Ананки-Необходимости – первооснова всего мироздания. Его вращают три дочери Ананки – мойры: Лахесис (Дающая жребий) воспевает прошлое, Клото (Прядущая) – настоящее, Атропос (Неотвратимая) – будущее. Они-то и распоряжаются участью людей – как при жизни, так и после смерти, вручая им заранее уготовленный жребий. «Ночное» обличье мойр, то, что они – «чада любимые Ночи», роднит их с русской Мокошью: ведь она также является сугубо ночным божеством, прядущим исключительно по ночам.

^{Рис. 114. Славянская небесная пряха – богиня судьбы. Художник А. Мазин}

Аналогичным образом представлялись и древнеримские парки, и древнескандинавские провидицы-норны. Последних тоже три: старуха Урд, зрелая волшебница Верданди и юная Скульд. Все три – вершительницы судеб всего мира и каждого отдельно взятого человека. Правда, иногда говорится и о множестве норн-прорицательниц. Но этому удивляться не приходится: у богинь судьбы было множество ипостасей, со временем они приобретали вполне самостоятельное значение и даже материализовывались в виде отдельных особей. Так, в славянской мифологии можно встретить упоминания и об одной небесной пряхе (рис. 114), и о нескольких девах судьбы.

Русские мифологи (И.П. Боричевский, А.Н. Афанасьев) проиллюстрировали это на примере языческих верований литовцев. По их представлениям, главная богиня судьбы – Верпея (переводится «Пряха») восседает на небесном своде и прядет нить человеческой жизни, привязав ее конец к звезде. Когда же приходит смертный час, Верпея перерезает нитку, и звезда гаснет. По убеждениям многих индоевропейских народов, у каждого из нас на небе своя звезда. Она нарождается, когда человек появляется на свет, и исчезает (или «падает»), когда обрывается нить жизни и он умирает. На Русском Севере вообще считали: на небе ровно столько звезд, сколько людей на земле.

Однако у литовцев в старину была не одна, а семь судьботкущих богинь. Первая – Верпея – прядет нить жизни из кудели; другая мотает выпряденные нити и делает из них основу; третья ткет холст; четвертая поддерживает своих сестер песнями и байками, а когда те очаровываются, портит их работу (отчего на человека обрушиваются беды, болезни и неудачи); пятая, напротив, противодействует четвертой и направляет жизнь человека к лучшему; шестая обрезает холст, когда человек умирает; седьмая стирает изготовленную ткань и вручает ее верховному судье. Из сотканного холста изготовляется рубашка, на которой написана вся история жизни умершего, и его душа облачается в нее навечно.

^{Рис. 115. Мокошь. Русская народная вышивка}

В древнерусском языческом пантеоне функции индоевропейской богини судьбы перешли к женскому божеству Мокоши, чьи изображения по сей день сохраняются в народных вышивках (рис. 115). Мокошь – типичная богиня-пряха. Ее отличительная черта – прядет по ночам (чем занимается днем – неизвестно). В народе повсеместно было распространено поверье: нельзя на ночь оставлять в избе кудель, а то «Мокошь отпрядет». Но прядение Мокоши – далеко не бытовое и не будничное занятие. Имя ее произносится по-разному. Академик Рыбаков зовет ее Макошью. В Словаре Даля она значится как Макешь. В северных деревнях ее кличут Мокушей – считается, что она по ночам выстригает у овец шерсть для пряжи, а все ночные звуки относят к работе ее веретена. Однако в исходном рукописном тексте летописей (Лаврентьевской, Ипатьевской, Радзивиловской и других) написано – Мокошь. Откуда взялась в языческом пантеоне богиня с таким странным для русского языка именем – сказать толком никто не может.

Вопрос считается настолько трудным и запутанным, что некоторые даже не берутся его объяснять. Те же, кто отважился, чего только не наговорили. Пытались увязать имя Мокоши с финно-угорской традицией и, в частности, с мордовскими (мокшанскими) верованиями. Высказывалось и более экстравагантное мнение: по-еврейски мокош – понятие, обозначающее низших языческих богов или демонов. Нельзя не заметить и сходство имени древнерусской языческой богини с санскритским словом «мокша», означающим «освобождение» и «спасение души». На это обратил внимание Г.В. Вернадский во 2-м томе своей многотомной «Истории России». Мокша – одно из ключевых понятий индийской философии и доктрины; в смысловом отношении оно неизбежно сопряжено с понятием судьбы, всегда предопределяющей индивидуальное освобождение (спасение души). Данную интерпретацию поддерживает и Н.Р. Гусева: в ее толковании мокши акцент делается в плане понимания освобождения души от тела, то есть смерти. Между прочим, в неопубликованном «Прологе 1383 года», хранящемся в ЦГАДА (ф. 381, № 72), Мокошь так и именуется Мокш (а Хорс – Хурс).

Большинство исследователей считает, что имя загадочной русской богини связано со словом «мокнуть» и, следовательно, само божество связано с водной, речной, морской, озерной, болотной, дождевой, колодезной и прочей стихией (наподобие калевальской Ильматар – «Матери Воды», но «Дочери Неба»). Б.А. Рыбаков предложил иную интерпретацию: Макошь = Ма («мать») + кошь («жребий») = богиня судьбы. Однако архаичный корень «кош» полисемантичен; он образует множество слов с самыми разными значениями: «кокошить» – «бить, колотить»; «кокошь» – «курица», «кокош» (укр.) – «петух»; «кокошник» – женский головной убор, а также «кошелек», «кошелка», «кошма», «кошевой», «лукошко» и др. С учетом же чередования гласных «о» и «а» («кош» и «каш») количество возможных смыслов и их истолкования вообще становится необъятным.

Думается, разгадка таинственного имени лежит в несколько иной плоскости. Семантически Мокошь-Макошь то же самое, что и «макушка». Неспроста ведь на Русском Севере она так и зовется – Мокуша. А «макушка» – это всегда верх чего-то: головы, горы, дерева и т. п. Значит, и смысл имени Мокоши следует искать в ее «верховности». При этом, конечно, не исключается, что смысл «верховности» или «вознесения вверх» предполагал одновременно и «освобождение», «спасение». В таком случае Мокошь – один из ранних первообразов Спасителя (Спасительницы).

Этимологи обычно выводят происхождение слова «макушка» из лексемы «мак». Нет сомнения, что оба слова из одного смыслового и языкового гнезда. Но что же все-таки они означают? В некоторых индоевропейских языках морфема «мак» произносится – mah. В санскрите и современных индийских языках этот корень входит в состав имен, названий и понятий со значением «великий» (Махатма, Махавира, Махаяна, Махабхарата, Махараджа и др.). Обращение к истокам позволяет выявить и первоначальный смысл древнего имени, таинственного для поколений, живущих на рубеже ХХ и ХХI веков н. э. Ничего загадочного для наших пращуров в нем не было. Макошь – Великая [богиня] – вот кто она такая! Что касается окончания, то и здесь нет ничего таинственного. Только для современного уха оно кажется непривычным, хотя в русском языке прекрасно прижились и другие слова с тем же окончанием, например «роскошь».

Похожие представления о прядущей богине судьбы бытовали и у народов иных культур. Так, на Африканском континенте из дагомейской мифологии известна Великая богиня Минона – покровительница женщин, занимающихся прядением, и ее божественная дочь, отвечающая за судьбу людей. На севере Евразии эвенки представляли судьбу – маин – как невидимую нить, идущую от головы каждого человека к небу. У тех же эвенков, а также долган разрыв такой нити означает смерть. У нганасан нить жизни отождествляется с солнечным лучом, а ее разрыв (и соответственно – смерть человека) осуществляется луной.

Архаичные представления о прядущей богине сохранились и у кольских саамов. В саамской семье женщина всегда занимала главенствующее положение, а мужчине отводилась более скромная роль – работника и добытчика. Как рассказала автору известная саамская писательница и собирательница народных преданий – Надежда Большакова, культ матери-земли в древней саамской мифологии был неотделим от культа огня. Верховная богиня так и величалась – Мать-Огонь. Поскольку покровительницей очага у лопарей всегда была женщина, соответственно и огонь приобрел женское и материнское начало. Великая богиня Мать-Огонь считалась покровительницей лопарской семьи и в особенности женщин: она предупреждала хозяйку о надвигающейся беде или опасности и помогала при родах. Из истории мировой культуры хорошо известны богини, наделенные теми же функциями. В греческой мифологии и религии это Гестия (римская Веста) – олимпийская богиня домашнего очага, хранительница негасимого огня и олицетворение огненного начала космоса, которое, по представлениям эллинов, объединял мир богов и людей. В главном храме Древнего Рима служительницы Весты – целомудренные жрицы-весталки – поддерживали вечный огонь – символ государственного могущества и стабильности власти.

У саамской матери-земли Мадероакки было три дочери. Младшая Уксахкка (Дверная женщина) защищала вход в землянку-вежу и следила за первыми шагами ребенка. Средняя Юксахкка (Лук-женщина) – что-то вроде северной Артемиды-Дианы: она покровительствовала охоте, но, главное, являлась хранительницей постели и брачного ложа. Наконец, самая почитаемая – старшая Сарахкка (Прядущая женщина) – объединяла в одном лице и богиню любви и богиню судьбы: она считалась и божеством соития и оплодотворения, а также повитухой, помогающей родам и у людей, и у животных, и у растений. Именно ей приносилась в жертву первая чашка супа или чая, которая выливалась в огонь. Ей же приносились жертвы и во время родов и после рождения ребенка. Характерно, что в жертву приносились животные только женского пола, а во время жертвоприношения позволялось присутствовать только женщинам, и жертвенное мясо также разрешалось есть только женщинам. Богиня-пряха не забыта и сегодня: ее имя «Сарахкка» носит международное объединение саамских женщин России, Норвегии, Финляндии и Швеции. Кроме того, вполне возможно, что от имени богини происходит и древнее название Лапландии – Сариола: в «Калевале» описывается такая Небесная Пряха, которая прядет золотую нить, сидя на радуге: ее-то и повстречал вещий Вянямёйнен в далекой северной Похъёле.

По народным представлениям, смерть – обрыв нити жизни. Потому-то столь трепетным было во все века у всех народов отношение к богине судьбы. Ее предначертания «кажут солнцу путь», ей подвластны сами боги, бессильные изменить уготованное судьбой. От древнего языческого мировоззрения до наших дней сохранились в русском обиходе выражения: «нить жизни», «нить судьбы», «повитуха», «повивальная бабка» (от слова «вить»), которая перевязывала повитью (скрученной нитью) пуповину новорожденного, соединяя его тем самым с космической нитью жизни. Прялку и веретено как приспособления для скручивания спираленитей можно смело назвать первой моделью космоса. Вспомним: многие русские прялки украшены резьбой и рисунками Вселенной: солнца, луны, звезд, их символического движения по небосклону. Народный космизм породил впоследствии и серьезные философские обобщения. Так, в «Государстве» Платона подробно описывается мироздание в виде светового веретена Ананки (Необходимости).

Образ древнерусской богини судьбы не исчез бесследно. В киевском Софийском соборе сохранилось изображение Богородицы с веретеном, вне всякого сомнения навеянное более ранними дохристианскими представлениями о Небесной Пряхе и Великой праматери.

В системе древнего мировоззрения небо вообще играло исключительно важную роль, являясь одновременно одной из первичных вселенских стихий и средой обитания, если так можно выразиться для божеств различных рангов, которые издревле обычно именовались небожителями. Русская традиция, сформировавшаяся в недрах индоевропейской культуры, безусловно, не исключение. Русское слово «небо» наидревнейшего происхождения, своими корнями оно уходит к самым истокам арийского миросозерцания и единого праязыка: в санскрите данное понятие зафиксировано в похожей вокализации – nabha; в авестийском – nabah; в латинском – почти что русский лексический эквивалент – nebula. Небо во всех своих ипостасях и личинах (а не только в виде одной лазури) всегда почиталось как всеобъемлющий Бог, космических масштабов, охватывающий все живое и неживое и проявляющий на собственном теле-пространстве различные знаки, символы, заклания и письмена.

В народном мировоззрении небо вообще являлось одним из синонимов космоса. Именно такое разъяснение содержится и в Словаре Владимира Даля: небо – это бесконечное пространство, «вся ширь и глубь Вселенной». Но и в науке, и в философии понятия «космос», «Вселенная», «небо» на протяжении двух последних тысячелетий употреблялись как идентичные.

В заговорах и заклинаниях человек нередко не просто призывал на помощь космические силы, но как бы сам стремился раствориться во вселенской стихии, уподобляясь небесным явлениям и обретая их потенции. В конце XIX века были опубликованы образцы подобных заклинаний, заимствованные из судейских материалов (судных дел) XVIII века. Вот подлинные слова заговора: «…Облакаюся в облак свете и попояшуся светлою зарею, обтычуся частыми звездами, украшаю себя от какова (макова?) цвету, дай же мне, Господи, красоту светлого солнца, зрение от облака-света, очи от быстры реки; дай же мне, Господи, силу от сильных то (туч?) грозу, от грозныя тучи страх, от страшного грома храбрость, от буйного ветра быстрость». Залогом неотвратимости исполнения заклинания может выступать космическая пятерица – «красное солнце и светлый месяц, белая заря и светлая луна и частые звезды».

Древние арии были классическими солнцепоклонниками. Солнечное божество имело множество ипостасей и соответственно имен. Это обусловлено прежде всего тем, что дневное светило не всегда представлялось нашим прапредкам одним и тем же объектом. Считалось, что летнее солнце не тождественно зимнему, а весеннее – осеннему. По утрам на востоке восходит совсем не то солнце, которое накануне закатилось на западе. И так далее. В «Махабхарате» приводится более ста имен солнечного божества. А из древнеславянской мифологии известны такие ипостаси солнца, как Хорс, Коляда (Коло), Ярило, Купало и другие.

В ведической мифологии и религии есть небесно-солнечный бог – Svar (в переводе с санскрита означает одновременно и «небо», и «солнце», и «дневной свет»). Тот же корень лежит и в основе имени главы древнеславянского языческого пантеона – Сварога (рис. 116).

^{Рис. 116. Сварог. Художник Виктор Корольков}

Интересна трансформация образа главного небесного бога Сварога и его имени в мифологиях разных народов по мере их разъединения и самостоятельного развития. Общеарийский корень var и его модификации присутствуют в именах трех небодержателей древнеславянского, древнеиндийского и древнегреческого пантеона: Сварог – Варуна – Уран. Этимолог без труда констатирует здесь постепенную утрату первоидущих согласных и чередование гласных в корневой основе. Культуролог и метаисторик обратят внимание прежде всего на смысловую идентичность всех трех понятий-имен, несмотря на последующую дифференциацию функций.

Сварог – отец солнца и олицетворяющего его Дажьбога. Ипатьевская летопись именует верховное древнерусское божество Отцом Сварогом, выводит его из Древнего Египта и отождествляет с античным богом Гефестом (Феостом). Отсюда Сварог – не только бог неба, но и властелин огня. По Ипатьевской летописи, Сварог (Феост) научил людей ковать оружие (до той поры они бились камнями и палицами) и установил цивилизованные морально-правовые нормы, в частности моногамию в брачных отношениях: «…Установил одному мужчине одну жену иметь и жене за одного мужчину выходить; если же кто нарушит этот закон – ввергнут его в печь огненную. Того ради прозвали его Сварогом и почитали египтяне». Здесь налицо прямое и внятное указание как на контакты между древними египтянами и праславянами, так и на общие корни их верований.

Имя Сварог происходит от того общеарийского корня, который получил в санскрите звучание izvara: 1) «бог», «всевышний»; 2) «господин», «повелитель»; 3) «хозяин», «владелец»; 4) «супруг» (от iz – «владеть», «властвовать», «управлять», «мочь»). Некоторые исследователи настаивают, что изначально Сварог именовался Исварог (что полностью соответствует древнеарийскому корню). Можно и дальше предположить, что в процессе языковой эволюции и разделения народов общеарийское понятие божества – Исвара соединилось с общеславянским именем Рарог («огонь» и, кроме того, «сокол»). Получилось Исвара Рарог (бог Огонь), что в дальнейшем превратилось в более краткое имя – Сварог. Стихию огня в древнеславянском пантеоне олицетворял еще один бог из окружения Сварога – Сварожич. В анонимном антиязыческом сочинении «Слово некого христолюбца» про наших, уже крещеных, предков-двоеверцев говорится:

«И веруют в Перуна, и в Хорса, и в Сима, и в Регла [имеется в виду загадочный Семаргл. – В.Д.], и в вилы, их же числом тридесять [в некоторых списках – тридевять. – В.Д.] сестрениц; глаголют невегласи [невежественно. – В.Д.] и мнят богынями, и тако кладут им требы и короваи им молят, куры [петухов, посвященных Перуну. – В.Д.] им режут; и огневи молят, зовуще его Сварожичем…» [Реконструкция Е.В. Аничкова с моими уточнениями].

Исходя из того, что суффикс -ич означает обычно отчество, можно предположить, что Сварожич-Огонь считался сыном Сварога. Действительно, огонь – ближайшая стихия, родственная свету. Элементарный опыт свидетельствует: свет бывает без огня, огонь без света – никогда. Следовательно, свет обладает некоторой самостоятельной сущностью, хотя и предполагает обычно наличие какого-либо источника; чаще всего им выступает огонь. Отсюда и древние мифологические представления о космическом огне: он тесно взаимосвязан с космическим светом, но не обязательно ему предшествует. Иногда и тот и другой выступают как тождественные начала. В позднейшем миропредставлении под влиянием христианской эсхатологии космический огонь «переместился» в преисподню и начал носить в основном устрашающую функцию «геенны огненной», ожидающей грешников в аду.

Слово «огонь» («огнь») родственно имени древнеиндийского бога огня Агни (agni – «огонь») (рис. 117). В Ригведе – древнейшем своде обрядовой поэзии – значительная часть гимнов посвящена богу огня – Агни. Почему – догадаться не трудно. В нелегких и некомфортных условиях переселенческой жизни огонь давал тепло, свет, защиту от диких животных и жар для приготовления пищи. Огонь же был и стихией, имевшей нерукотворное происхождение (молнии и другие небесные явления, лесные и степные пожары, вулканическая лава и т. д.). Ни в первом, ни во втором случае не требовалось специальных скульптурных или живописных изображений огня, поскольку он всегда был рядом перед глазами. Лишь впоследствии, когда одно из арийских племен завоевало Индостан, подчинив аборигенов и создав в условиях оседлого образа жизни уникальную древнеиндийскую культуру, – появилась возможность и необходимость воссоздавать образ бога огня – Агни в виде скульптурных изваяний.

^{Рис. 117. Агни – древнеарийское божество огня. Индийская скульптура}

В древнерусском языке имеется еще одно название огня – «крес». Корень сохранился в слове «кресало» (вышедшее из употребления приспособление для добывания огня), а также в серии понятий: «красный», «краса», «красивый», «красота», «прекрасный», «краска». С существительным «крес» связан глагол «кресать» или «кресить», означающий одновременно: «высекать огонь» и «воскресать (оживать)». «Игорева храброго полку не кресити», – трагически заключает безымянный автор «Слова о полку Игореве». Нетрудно догадаться, что слова «воскрешать» и «воскрешение» имеют древнейшее дохристианское происхождение и связаны с культом огня и его ролью в первобытной жизни. При высекании огонь-крес всегда как бы воскресал заново, потому-то слово кресить обозначало сразу два понятия – «высекание» и «воскресение». Само слово «крес» и этимологически связанные с ним понятия типа «красный – красивый» близки по смыслу и происхождению с церковнославянским «крада», что означает «костер», «огонь», «жертвенник». (В русском языке слово не употребляется, однако корень сохранился в словах с иным смыслом: «украдкой», «украденный» – от глагола «красть».) Общий корень здесь вполне уместен: огонь-крес способен и украшать (красить – к тому же красным пламенем), и красть (сжигать дотла так, что не останется никаких следов, то есть сгораемая вещь исчезает, крадется). Общеиндоевропейский корень «крес» обнаруживается и в имени Крез (произносится [kres]) – так звали последнего царя древней Лидийской державы (VI век до н. э.), чье имя вошло в поговорку: «Богат как Крез».

Напрашивается семантическое различие между понятиями «огонь», с одной стороны, например, берущего начало от санскритского agni, видимо, означавшего естественный огонь, сохраняемый в угольях, и, с другой стороны, понятием «крес», вероятнее всего означавшим искусственный огонь (то есть полученный путем высекания), жертвенный огонь. В этом случае ближе всего по смыслу и звучанию для слова «крес» окажутся слова krati («жертва», «сила», «мощь», «действие» и др.) и kruy-a («жертвоприношение», «жертвенный обряд»; «действие», «работа», «труд» и др.).

Есть достаточно оснований предполагать, что от слова «крес» образовано и понятие «крестьянин», означавшее первоначально не столько огнепоклонников, сколько людей, расчищавших землю под пашню путем выжигания лесных участков.

Скорее всего, само понятие «крест» (пересечение двух предметов) происходит от понятия «крес» (огонь) – отчего оно так быстро и органично прижилось на Руси. Такую этимологическую зависимость можно объяснить по-разному. Известны, например, крестообразные поминальные курганы, на вершинах которых возжигался священный огонь; существовали жертвенники огня с крестообразной символикой. Крест считается общемировым символом (горящего) солнца. Наконец, существует древнейший обычай получения живого огня путем коллективного действия. В заповедном месте на землю укладывалось сухое бревно, перпендикулярно к нему ставилось другое сухое заостренное бревно (в итоге получался крес), которое и вращалось с помощью веревок достаточным количеством людей (рис. 118).

В стародавние времена огонь таким способом получали и без коллективных усилий – с помощью двух сухих палочек (дощечек), располагаемых крестообразно. Данный факт, известный из истории материальной культуры народов всех континентов (включая австралийцев и индейцев обеих Америк), давно привел ученых к выводу, что крест издревле символизировал огонь.

^{Рис. 118. Добывание священного «живого» огня. Реконструкция по данным А.Н. Лявданского. 1928 г.}

Неудивительно поэтому, что и в древнерусском наречии «крес» (огонь) и «крест» оказались однокоренными. В данном случае налицо этимологическое доказательство. Но имеются еще археологические и этнографические аргументы, разделяемые рядом ученых. Фигура креста очень распространена в древнейшей орнаментике и символике – археологи обнаруживают ее практически во всех культурных слоях. Известны также дохристианские вырезанные из камня или выдолбленные кресты. Что касается крестообразного расположения деревянных орудий при добывании огня трением, то высказывалось следующее соображение: искра появлялась на перекрестии двух кусков дерева, поэтому крест стал символом света. Крестопересечение деревянных палочек (дощечек) могло иметь самую разнообразную форму: Т-образный и крючкообразный кресты, свастика. Последняя также стала в символике древнейших народов символом солнца, света и жизни.

Древний обычай добывания огня – сакральный и чудодейственный – оказался чрезвычайно живучим, поскольку с ним связывалось общение с высшими силами. В романе Николая Семеновича Лескова (1831–1895) «На ножах» описывается, как во второй половине XIX века крестьяне целой деревни с помощью «живого огня» пытаются предотвратить массовый падеж скота – «коровью смерть». Поражает и то, с какими подробностями описывается это чисто языческое действо, и то, насколько посвященными оказались десятки людей, участвовавших в столь неординарном полумистическом акте, – каждый знал свое место и отведенную роль, включая и действия по сохранению тайны, колдовских заклинаний и т. п.

По свидетельству этнографов XIX века, уничтожение «коровьей смерти» с помощью небесного «живого огня» было распространено повсеместно. Помимо воскрешения древних навыков, этот первобытный обряд приоткрывал завесу и над первобытными верованиями, стержнем которых являлось единение с астрально-космическими силами. Живой огонь обладал чудодейственными качествами, защищавшими от всех напастей потому, что, по народным представлениям, происходил от самого солнца. Чтобы получить «живой огонь», необходимо совершить определенные магические действия, которые, собственно, и составляли суть коллективного обряда. Добыть солнечную силу, стать космическим посредником между неземной энергией и ее земным проявлением можно только путем вращения бревна, жерди, поскольку само солнце представлялось вращающимся огненным небесным колесом.

Представление об огне как о космическом начале и важнейшей природной стихии увязывалось с состояниями и характеристиками самого человека, всегда предполагало сексуально-эротический подтекст: любовная страсть наделялась огненным смыслом, а понятия «любовь» и «огонь» сближались. Отсюда все известные устоявшиеся обороты, которые в старину (да и не только в старину) отнюдь не воспринимались исключительно как поэтические эпитеты, а выступали как существенные аспекты духовной жизни и мира человеческих чувств: «огонь желания»; «пожар любви»; «огонь в глазах, сердце, крови»; «пожар в душе»; «вспыльчивость»; «пылкость»; завершение жизни (смерть) истолковывается по аналогии с огнем – «угасание». Замечательный русско-украинский языковед, этнограф и фольклорист Александр Афанасьевич Потебня (1835–1891) выводит из понятий «огонь», «жечь», «гореть», «печь» целую группу понятий, связанных с жизнью и человеческими чувствами: «поживать», «пожирать», «жажда», «жадность», «желание», «желанный», «жалость», «печаль», «горе», «горечь», «гнев».

Иванов день – праздник огня и солнца. Июль – макушка лета – в старину именовался кресник (по имени огня – Крес). Сам же праздник Ивана Купалы посвящен летнему солнцевороту, когда солнечное колесо-Коло, достигнув высшей точки на небе, начинает «обратный путь». По сути своей это – праздник космический, ибо связан с астрологическими закономерностями – движением Земли и Солнца, обусловливающими в конечном счете смену времен года.

Астрально-космическое содержание купальских обрядов обусловлено также и тем, что огонь священных костров необходимо было получить животворящим способом, то есть путем магического приобщения к солнечно-космической энергии, а сами костры предпочтительно было разжигать на возвышенностях, горах или курганах, то есть как можно ближе к миру небесному. По свидетельству очевидцев, купальские огни, зажигаемые в Иванову ночь на Карпатах и Судетах в Польше и Чехии, представляют великолепное и торжественное зрелище на пространстве в несколько сот верст.

^{Рис. 119. Купало. Художник Надежда Антипова}

Христианство приспособилось к древнейшему языческому празднику, связав его с именем Иоанна Крестителя (отсюда Иванов день). Однако второе имя – Купало (рис. 119) – никакого отношения к христианству не имеет. В имени Купало – два пласта: более поздний, связанный с водной стихией и словом «купать(ся)», и более древний, первичный, связанный с огненно-световой стихией и словом «купава», что означает «белый (цветок)», а «белый» в древнерусском представлении – синоним света. В восточноевропейских средневековых документах, относящихся к запретам празднования Иванова (Янова) дня у чехов и словаков, есть прямые указания на то, что почитание огня и костров неотделимо от культа общеславянского бога Световита (Святовита, Свановита).

Известны и другие древние божества света. Из письменных источников практически ничего не известно о Белбоге, который уже упоминался выше. Между тем божество это, известное у южных славян (а также у кельтов) с тем же корнем – Белин(ус), вне всякого сомнения, связано со светом. Неотъемлемый эпитет света – белый (одинаково относящийся к свету и как природному явлению, и как к окружающему миру и Вселенной). В современном языке произошло смещение в значении понятия: «белый» прежде всего относится к соответствующему цвету, краске, хотя и здесь оно не утратило первоначального смысла – «светлый». Есть все основания полагать, что тот же смысл присутствует в топонимах древних городов Белгород и Белград («город света») и названии одного из ответвлений древнерусской нации – белоруссы. В таком случае речь может идти о древних центрах со святилищами света и о народе, связывающем свое происхождение или верования со светом. Особых сомнений происхождение русского слова «белый» не вызывает – по заключению языковедов оно родственно древнеиндийским bhas, bhati («блеск», «свет»), последнее означает также «знание». В древних языках (например, в древнеисландском) слово «бел» употребляется также и в значении «огонь».

Однако этимологические изыскания приводят к еще более интересным языковым параллелям. У древних неиндоевропейских народов – шумеров, вавилонян, ассирийцев, оказывается, тоже было верховное божество по имени Бел с теми же функциями, что и Бел индоевропейцев. В шумеро-аккадской мифологии Бел выступает и как собирательное имя для главных божеств – творцов Вселенной. В соответствии с этим и центральное божество вавилонского пантеона – бог солнца и главный покровитель города Вавилона – Мардук именовался греками Белосом. В космической битве солнцебог Мардук-Белос победил Тиамат – воплощение первозданной тьмы и мирового хаоса. Интересно, что русское слово «тьма» оказывается созвучным шумеро-аккадскому имени Тиамат, имеющему тот же самый смысл.

Вместе с тем в классической вавилонской поэме о сотворении мира «Энума Элиш» («Когда наверху…») Тиамат именуется праматерью. Почему-то на это не обращают внимания. А зря: судя по всему, Тиамат изначально выражала и олицетворяла женскую первосущность, лежащую в основе мироздания. Ее борьба с Мардуком – закодированный отголосок противостояния матриархата и патриархата. И решающая победа солнцебога Мардука символизировала окончательное торжество патриархата.

Имелись и другие божества, чьи светозарные функции ставят их в один ряд светобогов. Их соподчинение в настоящее время установить трудно. Однако нетрудно доказать, что такие древнерусские и общеславянские боги, как «Дый» (упоминается в «Хождении Богородицы по мукам) и Див из «Слова о полку Игореве», этимологически восходят к имени древнеиндийского бога неба Дьяуста (dy-aus – «день», «сияющее дневное небо»).

В древнерусских мифологических и фольклорных представлениях известную роль играла такая женская ипостась светлого дня, как утренняя заря (и звезда – одновременно), Денница. Известно также значение Денницы как падающей звезды (именно звезды, поскольку представление, и тем более правильное истолкование явления метеоритов, относится к более позднему времени). Так, в сборнике XV века «О земном устроении» имеется отдельная глава «О денницах», описывающая падающие звезды, истолкованные как обломки небесного огня. Как и древнее «солонь», образ Денницы характеризует космическое животворящее начало, заключенное в свете, олицетворением которого выступает брачная пара День и Денница (свет околоземный и свет космический). Но скорее всего, если восходить к праславянским общеарийским верованиям, все космические явления (включая землю, воду, небо, огонь) можно представить как самозарождающиеся из света.

В русском мировоззрении почитание женского космического начала в форме девы имеет древнюю историю: от сказочных птицедев до Пречистой Девы – светлого и светоносного божества, впоследствии растворенного в культе Богородицы – хранительницы и покровительницы Руси. Имя Дева не могло не быть в центре мифологического и религиозного притяжения хотя бы потому, что оно – одно из древнейших и важнейших понятий индоевропейской культуры. Как известно, в санскрите devа означает «бог», «жрец»; «владыка», «царь», а также: «небесный», «божественный». Соответственно devi – это «богиня».

Отголоски такого небесно-божественного смысла сохранились в однокоренных словах и словосочетаниях «диво», «диво дивное». Див – одно из древнерусских мифологических существ. В «Слове о полку Игореве» он предупреждает русских воинов об опасности и одновременно предрекает беду. Кроме того, в древнерусской мифологии было известно женское божество – Дева. В широком смысле она – великий охранительный и вдохновляющий символ русского народа. В древнерусском миропредставлении в соответствии с индоевропейской и общемировой традицией Пречистая Дева – воплощение вселенского и солнечного света одновременно: «И явилось на небе великое знамение – жена, облеченная в солнце, под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд» (Откровение святого Иоанна Богослова, 12, 1).

Утренние и вечерние зори – непременные участницы и действующие лица гигантского естественного театрального действия, разыгрываемого матерью-природой на небесах. При этом полярные зори разительно отличаются, скажем, от экваториальных. В преддверии полярного дня северные зори длятся по нескольку часов. Именно такими они описаны в гимнах Ригведы, что наилучшим образом свидетельствует о полярном происхождении наиболее архаичных текстов священной книги древних ариев. В Ригведе собрано около 20 гимнов, посвященных богине утренней зари Ушас – одной из главнейших в ведическом пантеоне, создательнице света, воспламеняющей своими лучами небо, своего отца, с которым богиня находится в кровосмесительном браке (слияние зари и неба воспринималось как акт совокупления). Ушас олицетворяет вечный свет, который был, есть и будет, он исчезает ночью, но только на время; Ушас – гарант его неизбежного возрождения (в этом смысле в Ригведе она именуется «знаменем бессмертия»).

Отзвук имен светозарных божеств слышится в культурах разных эпох и народов: пророк Заратуштра (греч. Зороастр); женские восточные имена – Зара, Зарема, Зарина. Были попытки сблизить с общеиндоевропейскими корнями «зор – зар» (ср. укр. зирка – заря) имя древнеегипетского бога Осириса (Озириса), истолкованного как Зарид, то есть Озаренный или Осиянный. Взаимодействие между индоевропейской и семитско-хамитской культурами и мифологиями на разных отрезках исторического развития бесспорно, как и древние контакты между этносами. Так, статуэтка Осириса была найдена в Томской области (а статуэтка Амона – в Пермской области). Что касается генеологической связи, то следует отталкиваться от подлинного древнеегипетского звучания имени бога Осириса. В европейские языки вошел его древнегреческий эквивалент, который на древнеегипетском языке прочитывается как Усир (это при том, что в древнеегипетском письме гласные звуки отсутствуют). Если сближать смысловое значение Осириса с озаренностью, то напрашиваются и некоторые фонетические параллели: древнеегипетское имя Усир созвучно древнеиндийскому Ушас.

Более того, оба теонима созвучны и имени древнеславянского божества Усеня, который в русской обрядовой поэзии трансформировался в более знакомого современному читателю Авсеня (другие варианты – Овсень, Баусень, Таусень, Говсень). После распада единой индоарийской этнолингвистической общности выделившиеся из нее протославяне стали считать Усеня отцом утренней и вечерней зорь, а в дальнейшем, в ходе дифференциации самих славянских племен Авсень превратился в патрона наступающего нового года, который, в соответствии с древним солярным (солнечным) мировоззрением, начинался не в середине зимы (как сейчас), а с весеннего пробуждения природы. Впрочем, дошедшие до наших дней сведения об Учене-Авсене весьма смутны и противоречивы.

В славянском фольклоре утренняя заря зовется оком (или окном) Божьим. «Зори утренни от очей Господних», – подтверждает Голубиная книга. Отсюда понятна однокоренная родственность слов «заря-зори» с лексическим гнездом: «взор»; «зоркий»; «зрак», «зреть», «позор», «зариться».

Так, о солнце говорили: «По заре зарянской катится шар вертлянский – никому его не обойти, не объехать». Сохранился текст заговора, с которым нагая бабка обносит нагого младенца вокруг бани. «Заря, зарина, заря скорина, возьми с раба Божия младенца зыки и рыки дневные и ночные». По народным поверьям, жизнь ребенка с момента рождения зависит от животворящей силы зари.

У восточных славян и русских утренняя заря (рис. 120), прогонявшая ночь, считалась девой-воительницей, победительницей тьмы и одновременно – матерью солнца, которое она в прямом смысле рожала каждый божий день, подобно тому, как птица сносит яйцо. Такое представление восходит к самым глубинам протоарийского мировоззрения, впоследствии расщепившегося на самостоятельные, но во многом перекрещивающиеся индоевропейские мифологии. Рудиментами первичного миросозерцания можно считать такие русские сказочные образы, как Ненаглядная Красота, Марья Моревна, Царь-девица, которые первоначально, как доказал А.Н. Афанасьев, были тождественны богине утренней зари.

^{Рис. 120. Заря. Художник Надежда Антипова}

Если внимательно проанализировать блок космогонических вопросов, зафиксированный и доживший до наших дней благодаря Голубиной книге, то здесь обнаруживается следующий порядок: за солнцем и месяцем обычно следуют зори (правда, иногда появляется еще и луна, что также свидетельствует о глубокой архаике, ибо, согласно донаучным представлениям, луна и месяц считались разными светилами так же, как зимнее, весеннее и летнее солнце):

В тексте, записанном еще Киршей Даниловым, зори даже предшествуют звездам. В любом случае зори – равноправные члены сплоченной семьи дневных и ночных светил. Случайна ли это? Безусловно, нет! Почетное место и основополагающее значение зари досталось Голубиной книге от той эпохи, когда, как только что было уже сказано, слабо дифференцированные индоевропейские племена обитали еще на Крайнем Севере и полярные зори знаменовали рождение солнечного света. В Ригведе богиня утренней зари Ушас разъезжает по небосводу на ослепительной колеснице, запряженной алыми быками (по другим версиям – конями), покровительствует путникам и певцам, приносит богатство и счастье. Ушас рождена солнцебогом Сурьей и одновременно является его инцесуальной супругой.

В фольклоре сохранились и другие осколки древнейшей общеиндоевропейской мифологемы: заря – мать, солнце – сын или дочь. «Без утренней зорюшки солнышко не взойдет», – гласит пословица. В Архангельской губернии записан заговор, обращенный к ночному небу и утренней заре: «Заря-зорница, красная девица, сама мати и царица, светел месяц, часты звезды… Среди ночи приди ко мне хоть красной девицей, хоть матерью-царицей». В новгородской Хлудовской псалтири конца XIII века есть миниатюра: огнеобразная дева несет в руках солнце, имя ее, как гласит подпись, «Зоря утрьняя».

Космическую сущность любви, о чем писали многие мыслители Запада и Востока, – в лапидарной форме выразил Данте: «Любовь, что движет солнце и светила». В народном мировоззрении обнаруживается иной аспект данной темы: сам человек оказывается сыном или дочерью небесных светил, тем самым образуя с ними небесно-космическую семью.

В самые глубины гиперборейского мировоззрения уходит также индоарийское и доиндоевропейское почитание матери-земли. Традиции эти зародились еще в те времена, когда господствовали матриархальные отношения, а мать была главой рода, «царицей» племени и т. п. Именно к ней, к матери сырой земле, обращались русские люди испокон веков:

Но и сама мать сыра земля просит перед самим Господом Богом за весь грешный род людской:

Почувствовав приближение смерти, уморенная никонианцами голодом боярыня Морозова, несгибаемая приверженница старой веры, вспоминает прежде всего не христианского Бога и даже не семью свою: «…Не подобно телу моему в нечистоте одежды возлечь в недрах матери своей земли» [выделено мной. – В.Д.]. В самом деле, когда пращуры наши благоговейно говорили «мать-земля», это была не метафора, а интуитивное осознание своей неотделенности от Вселенной в ее земном, планетарном проявлении, своеобразное «почвенничество» в прямом смысле данного слова. Любопытно, что на Русском Севере функции матери-земли были перенесены на водную стихию, поморы говаривали: «Море – наше поле».

В эпических и лирических песнях, сказаниях и мифах многих народов воссоздан образ матери-земли. Сошлемся лишь на один пример: в нем, как в капле воды, отражается преклонение и благоговение людей перед своей естественной заступницей и кормилицей. Образ этот заимствован из якутского героического эпоса «Нюргун Боотур Стремительный»:

Бессознательное и сознательное поклонение матери-земле, беспрекословное ее приятие как великого материнского первоначала уходит корнями в доисторические времена, в ту эпоху, когда женщина была и прародительницей и вершительницей судеб рода. Высшее предназначение женщины – стать матерью, ее дети должны обеспечить продолжение рода и преемственность в неразрывной цепи поколений. Поэтому совершенно естественно, что архетип Великой матери стал одновременно и архетипом Великой богини (во многих случаях между ними нет никакой разницы). Эта проблема вот уже на протяжении почти двух веков плодотворно исследуется учеными самых различных профилей – философами, религиоведами, мифологами, этнологами, психологами.

Серьезный и во многом уникальный вклад в общенаучную копилку внес известный мыслитель-психоаналитик Карл Юнг (1875–1961). По Юнгу, как и любой другой, архетип матери обнаруживает практически безграничное разнообразие в своих проявлениях. Первыми по важности являются мать, бабушка, мачеха, свекровь (теща); далее идет любая женщина, с которой человек состоит в каких-то отношениях, например, няня, гувернантка или отдаленная прародительница. Затем идут женщины, которых мы называем матерями в переносном смысле слова. К этой же категории принадлежат богини, особенно Богоматерь, Дева, София. Множество вариаций данного архетипа дает мифология.

Другие символы матери в переносном смысле присутствуют в вещах, выражающих цель нашего страстного стремления к спасению: рай, Царство Божье, небесный Иерусалим. Вещи, вызывающие у нас благоговение, такие как церковь, страна, небо, земля, леса и моря (или какие-то другие воды), преисподняя и луна, или просто какой-то предмет, – все они могут быть материнскими символами. Этот архетип часто ассоциируется с местами или вещами, которые символизируют плодородие и изобилие: рог изобилия, вспаханное поле, сад. Он может быть связан со скалой, пещерой, деревом, весной, родником или с разнообразными сосудами, такими как купель для крещения, или цветами, имеющими форму чаши (роза, лотос). Магический круг, или мандала, ввиду его защитной функции, может быть формой материнского архетипа. С ним также ассоциируются полые предметы; духовка, кухонная посуда и конечно же вульва, влагалище, матка и любые подобные им формы.

Российские ученые-этнографы проделали кропотливую исследовательскую работу по выявлению и систематизации остатков древнейших пронимальных[65] традиций и обычаев. Например, к незапамятным временам восходят сакральные представления о дуплах в старых деревьях как символах женского естества и разнообразные магические действия вокруг (вплоть до влазания в такое дупло, символизировавшее материнскую утробу, если, конечно, позволяли размеры древесного проема). В родильных обрядах в качестве символики родов и материнства повсеместно использовались различные полые или дырчатые предметы: от природных камней с углублениями и дырок от сучка в деревянной мебели до квашней, горшков, ведер, горлышек от бутылок и т. д. и т. п. (Подробнее см.: Щепанская Т.В. Пронимальная символика // Женщина и вещественный мир культуры у народов Европы и России. СПб., 1999.)

Помимо главнейшей функции женщины – потенциальной или реальной роженицы и продолжательницы рода – с ней также ассоциируются и такие качества, как материнская забота и сочувствие; магическая власть женщины; инстинкт, мудрость и духовное возвышение; все, что отличается добротой, заботливостью или поддержкой и способствует росту и плодородию. Мать – главенствующая фигура там, где происходит магическое превращение и воскрешение, а также в подземном мире с его обитателями. В негативном плане архетип матери может означать нечто тайное, загадочное, темное: бездну, мир мертвых, все поглощающее, искушающее и отравляющее, то есть то, что вселяет ужас и что неизбежно, как судьба. Все эти атрибуты архетипа матери можно выразить формулой «любящая и страшная мать». Наиболее знакомым нам историческим примером двойственной природы матери является образ Девы Марии, которая является не только матерью Христа, но также, согласно средневековым аллегориям, и его крестом. В Индии «любящей и страшной матерью» является парадоксальная Кали (рис. 121).

Земля как мать представлялась живым и жизнедарующим началом, поскольку она плодоносит так же, как плодоносят люди, животные или растения. Отсюда распространенные во многих древних (и не только в древних) культурах сопоставления плодоносящего поля и деторождающей женщины. А земледельческий труд отождествлялся с актом зарождения жизни, где вспахивающее орудие труда – от заостренного кола и мотыги до сохи и плуга – постоянно сравнивалось с мужским детородным органом – фаллосом, без которого немыслимо никакое плодоношение земли. У народов, находящихся на низкой ступени развития, сохранилось немало древних обычаев, связанных с культом земли: возложение только что родившегося ребенка на землю, обязательное погребение детей, вынос больных и умирающих на голую землю с целью возможного исцеления и др. Многие из этих обычаев глубоко и всесторонне проанализированы в классическом труде немецкого исследователя древней мифологии Альбрехта Дитериха (1866–1908), который называется: «Мать земля» (1905). Почитание матери-земли было связано и с кровавыми ритуалами и жертвоприношениями. В древности они процветали повсеместно, но кое-где дожили до ХIХ века. Именно данное обстоятельство и позволило их изучить и описать. Дж. Дж. Фрэзер в своем многотомном труде «Золотая ветвь» подробно рассказал и привел множество примеров человеческих жертвоприношений в честь матери-земли, распространенных среди различных народов мира.

^{Рис. 121. Богиня Кали – олицетворение Шакти (изначальной энергии, женской сущности Вселенной). Современная индийская миниатюра}

Печальные традиции человеческих жертвоприношений повсеместно соблюдались и в связи с оборонительным строительством. Доказательство тому – хорошо известный и неоднократно описанный магический ритуал в честь матери сырой земли – жестокий обычай зарывать в основание строящихся крепостей живую девушку. Отсюда все эти многочисленные «девичьи башни», разбросанные по разным странам, и легенды о горючих девичьих слезах. Сколько же башен старых русских крепостей покоится на костях таких невинных жертв! Даже стихи про то есть:

Аналогичные факты известны и из истории других народов. В ХVI веке в Ассаме на северо-востоке Индии при строительстве храма по приказу тамошнего раджи было умерщвлено и зарыто под фундамент 140 человек. Но и в ХХ веке в Индии был зафиксирован факт, когда при возведении моста через реку строители потребовали принести в жертву и положить под сваи несколько детей. Традиционные жертвы приносились не одной только матери сырой земле, но и водной стихии – морю, рекам, озерам, колодцам. Отголоски подобных ритуалов запечатлены, как уже говорилось выше, в былине о Садко (принесение в жертву самого себя) и в популярной песне о Стеньке Разине, написанной на основе народной легенды (пожертвование Волге персидской красавицы-княжны). В русской агиографической (житийной) литературе также говорится о древнерусском языческом обычае приносить жертву рекам и озерам (например, в Муромском крае).

Одной из главных причин поклонения женщине как Великой богине, воплощенной в матери-земле, явилось также и то, что именно с женщин – собирательниц плодов земли зачалось искусство земледелия, сохранение семян и выращивание растений. Все это, вместе взятое, и слилось в священное таинство, олицетворением коего явилась женщина-мать, роженица и рожаница – рожающая детей и рождающая в эзотерическом союзе с землей урожай, обеспечивающая продолжение собственного рода и сохраняющая преемственность в жизни растительного (а затем и животного) царства. Она – сама царица в этом мире, она – богиня (Деметра, Кибела, Рожаница, Гея, Рея, Мать Сыра Земля).

Земля – мать всего сущего, считали эллинские мыслители: «все рождает земля, и все берет она опять». Самые таинственные Элевсинские мистерии у афинян были связаны с культом земли. Участники сакраментальных актов спускались в подземный храм матери-земли Деметры и тем самым превращались в ее детей, дабы подготовить в недрах подземной богини к новому рождению после смерти из лона божественной матери. Что именно происходило в подземельях храма Деметры, известно лишь в общих чертах: каждый участник Элевсинских мистерий был связан обетом молчания, нарушение которого было хуже смерти – и потому никто не оставил никаких свидетельств. Элевсинские мистерии надолго аккумулировали и законсервировали в символическо-закодированной форме древнейшую память о мифическом прошлом эллинов, включая и гиперборейскую старину.

Общеславянские и русские мифы о земле-матери очень древнего происхождения – они пронизывают все исторические эпохи, различие между которыми весьма условно. Вплоть до наших дней сохранились песни и заговоры о матери-земле, к которой русский человек обращается в решающую минуту:

В «Сказании о Мамаевом побоище» есть потрясающий своим гуманизмом фрагмент: мать-земля перед Куликовской битвой плачет о детях своих – русских и татарах, которым только еще предстоит погибнуть в кровавой сече. Один из сподвижников князя Дмитрия Донского – Дмитрий Волынец – приник к земле правым ухом и услышал «землю рыдающую двояко: одна сторона – точно женщина громко рыдает о детях своих на чужом языке, другая же сторона – будто какая-то дева вдруг вскрикнула громко печальным голосом, точно в свирель какую, так что горестно слышать очень».

Для русского человека земля всегда была матерью и покровительницей всех людей: она не только забирает их после смерти, но и является источником всего живого. «Земля, земля, мати сырая! Всякому человеку земля отец и мать!» – говорится в одном из духовных стихов. А Голубиная книга расшифровывает:

Земля-заступница дает человеку силу и могущество, стоит только к ней прикоснуться. Сказочные герои, ударяясь о землю, превращаются в богатырей, обретают силу великую. Земля одновременно и судья, искупительница грехов. Клятва землею – одна из самых древних, страшных и крепких. При этом землю целовали и даже ели. Первый русский мыслитель-экономист Иван Тихонович Посошков (1652–1726) в своей «Книге о скудости и богатстве» приводит факты, когда крестьяне, поклявшиеся землей (с дерном на голове), не сдержавшие данного слова и уличенные во лжи, умирали прямо на меже.

В народе говорили: «Не лги – земля слышит»; «Грех землю бить – она наша мать». Или: «Питай – как земля питает, учи – как земля учит, люби – как земля любит». Отсюда же строжайший запрет до 25 марта вбивать в землю колья – иначе она отомстит засухой. Хорошо известен обычай: отлучаясь надолго, брать с собою щепотку родной земли и носить ее на груди в ладанке. Русский народ, Родина, родная земля для русских людей – понятия неразделимые.

С возникновением земледелия начала доминировать идеология крестьянина-землепашца. Выразителем и олицетворением ее стал былинный богатырь Микула Селянинович (рис. 122). Первый русский оратай – любимый сын матери сырой земли и русского крестьянства. В почесть ему, милостивому кормильцу и поильцу, справлялись коллективные пиры – столованья на братчинах – микулищинах, пелись громкие микульские песни в день именин Матери Сырой Земли:

В древней обрядовой песне этой закодированы сразу три символа русских крестьян – корова, лошадь и мать сыра земля, объединенные общим символом, к тому же выразителем света, Микулой Селяниновичем. В литературе отмечено, что традиционный языческий праздник в честь оратая Микулы Селяниновича впоследствии перевели на христианского святого, Николая Чудотворца. Оттого-то на Руси так Николу милостивого и почитают. Весенний праздник в честь святого Николы (Миколы) был специально приурочен к празднику матери сырой земли, что любит «Миколу и его род». Вот почему на Руси сходятся два народных праздника: первый – «Микула с кормом» (Никола-великий) – 9 мая по старому стилю; другой – «именины матери сырой земли» – 10 мая.

^{Рис. 122. Микула Селянинович. Художник Константин Васильев}

Микула Селянинович – носитель тяги земной, то есть в прямом смысле – силы матери земли. Он носит силу матери сырой земли в сумочке за плечами, легко обгоняя самого могучего старорусского богатыря Святогора. Тяга земная, заключенная в котомке, легко прикасается к своему источнику, питаясь необъятной силой матери-земли, чтобы затем вновь вернуться на плечи Микулы, и передается сполна крестьянскому богатырю. Но точно таким же в античной мифологии был великан Антей, сын Посейдона и Геи, который черпал свою нечеловеческую силу, прикасаясь к матери-земле. Несомненен и общий индоевропейский источник происхождения двух, казалось бы, совершенно несходных образов. Функциональное сходство тем не менее практически абсолютное: оба героя черпают свою необъятную силу у одной и той же матери – Геи-земли. Конец вот только у героев разный: Антея задушил Геракл, оторвав его от земли и лишив тем самым силы, а равному по силе Микуле не нашлось ни среди людей, ни среди богатырей, ни среди богов.

Мать сыра земля всегда выступала ядром русской идеологии. Достаточно сопоставить два периода – очень далекий, связанный с предысторией Руси, и недавний, когда древние образы по-новому переосмыслялись русскими мыслителями. Древний миф о земле и солнце сохранили для нас русские раскольники, скрывшиеся от преследования в заволжских лесах. Нижегородские легенды вдохновили А.Н. Островского на создание сказки о Снегурочке, погубленной солнцем-Ярилой. Более древний миф о браке земли и солнца донес роман П.И. Мельникова-Печерского «В лесах»:

«Вот сказание наших праотцов о том, как бог Ярила возлюбил Мать Сыру Землю и как она народила всех земнородных.

Лежала Мать Сыра Земля во мраке и стуже. Мертва была – ни света, ни тепла, ни звуков, никакого движения.

И сказал вечно юный, вечно радостный светлый Яр: «Взглянем сквозь тьму кромешную на Мать Сыру Землю, хороша ль, пригожа ль она, придется ли по мысли нам?»

И пламень взора светлого Яра в одно мгновение пронизал неизмеримые слои мрака, что лежали под спавшей землею. И где Ярилин взор прорезал тьму, там воссияло Солнце Красное.

И полились через солнце жаркие волны лучезарного Ярилина света. Мать Сыра Земля от сна пробуждалася и в юной красе как невеста на брачном ложе раскинулась… Жарко пила она золотые лучи живоносного света, и от того света палящая жизнь и томящая нега разлились по недрам ее.

Несутся в солнечных лучах сладкие речи бога любви, вечно юного бога Ярилы: «Ох, ты гой еси, Мать Сыра Земля! Полюби меня, Бога светлого, за любовь за твою я украшу тебя синими морями, желтыми песками, зеленой муравой, цветами алыми, лазоревыми, народишь от меня милых детушек число несметное…»

Любы Земле Ярилины речи, возлюбила она бога светлого и от жарких его поцелуев разукрасилась злаками, цветами, темными летами, синими морями, голубыми реками, серебристыми озерами. Пила она жаркие поцелуи Ярилины, и из недр ее вылетали поднебесные птицы, из вертепов выбегали лесные и полевые звери, в реках и морях заплавали рыбы, в воздухе затолклись мелкие мушки да мошки… И все жило, все любило и все пело хвалебные песни: отцу-Яриле, матери – Сырой Земле.

И вновь из Красного Солнца любовные речи Ярилы несутся: «Ох, ты гой еси, Мать Сыра Земля! Разукрасил я тебя красотою, народила ты милых детушек число несметное, полюби меня пуще прежнего, народишь от меня детище любимое».

Любы были те речи Матери Сырой Земле, жадно пила она живоносные лучи и народила человека… И когда вышел он из недр земных, ударил его Ярила по голове золотой возжой – ярой молнией. И от той молоньи ум в человеке зародился.

Ликовала Мать Сыра Земля в счастье, в радости, чаяла, что Ярилиной любви ни конца, ни края нет… Но по малом времени красно солнышко стало низиться, светлые дни укоротились, дунули ветры холодные, замолкли птицы певчие, завыли двери дубравные, и вздрогнул от стужи царь и владыка всей твари дышащей и не дышащей.

Задумалась Мать Сыра Земля и с горя-печали оросила поблекшее лицо свое слезами горькими – дождями дробными.

Безмолвен Ярило.

«Не себя мне жаль, – плачется Мать Сыра Земля, сжимаясь от холода, – скорбит сердце матери по милым детушкам».

Говорит Ярило: «Ты не плачь не тоскуй, Мать Сыра Земля, покидаю тебя ненадолго. Не покинуть тебя на время – сгореть тебе дотла под моими поцелуями. Храня тебя и детей наших, убавлю я на время тепла и света, опадут на деревьях листья, завянут травы и злаки, оденешься ты снеговым покровом, будешь спать-почивать до моего приходу… Придет время, пошлю к тебе вестницу – Весну Красну, следом за Весною я сам приду».

Плачется Мать Сыра Земля: «Не жалеешь ты, Ярило, меня бедную, не жалеешь, светлый Боже, детей своих! …Пожалей хоть любимое детище, что на речи твои громовые отвечало тебе вещим словом, речью крылатою… И наг он и слаб – сгинуть ему прежде всех, когда лишишь нас тепла и света…»

Брызнул Ярило на камни молоньей, облил колючим взором деревья дубравные.

И сказал Матери Сырой Земле: «Вот я разлил огонь по камням и деревьям. Я сам в том огне. Своим умом-разумом человек дойдет, как из дерева и камня свет и тепло брать. Тот огонь – дар моему любимому сыну. Всей живой твари будет на страх и ужас, ему одному на службу».

И отошел от Земли Бог Ярило… Понеслися ветры буйные, застилали темными тучами око Ярилино – красное солнышко, понесли снега белые, ровно в саван окутал в них Мать Сыру Землю. Все застыло, все заснуло, не спал, не дремал один человек – у него был великий дар отца Ярилы, а с ним и свет и тепло…

Так мыслили старорусские люди о смене лета зимою и о начале огня.

Оттого наши праотцы и сожигали умерших: заснувшего смертным сном Ярилина сына отдавали живущему в огне отцу. А после стали отдавать мертвецов их матери – опуская в лоно ее.

Оттого наши предки и чествовали великими праздниками дарование Ярилой огня человеку. Праздники те совершались в долгие летние дни, когда солнце, укорачивая ход, начинает расставаться с землею. В память дара, что даровал Бог света, жгут купальские огни. «Что Купала, что Ярило – все едино, одного Бога звания».

^{Рис. 123. Богородица. Ярославская икона}

В народном мировоззрении образ матери сырой земли сливался с образом Богородицы, что давало основание официальным представителям церкви постоянно говорить о двоеверии русского человека. Оба образа действительно тождественны, точнее было бы даже говорить о двух ипостасях одного и того же образа Великой матери, ведущего свое происхождение из незапамятных времен общечеловеческой культуры. Богородица была всегда объектом поклонения русских людей, а еще раньше – их праславянских и общеарийских предков. Под тем же именем. Лишь впоследствии христианство приспособило к испокон веков существовавшим традициям новую идеологическую концепцию и евангельскую историю о Марии – матери Иисуса Христа. Русский публицист Д.Ф. Самарин совершенно справедливо отмечал уже в начале ХХ века: «Русская Богородица более похожа на “Матушку сырую земельку”, которая всех нас любит, поит и кормит (Богородица как мировая Душа, София), чем на историческую Деву Марию. Она-то “Сострадательнейшая Матушка наша” и была причиною отказа от ортодоксального христианского отрицания язычества, виновницей примирения древнего язычества и христианства».

^{Рис. 124. Богиня Исида. Роспись из гробницы Рамсеса IV}

^{Рис. 125. Языческая богиня. Русская вышивка}

Новая Богородица впитала в себя многие черты, присущие Великой матери. Даже каноны иконографии остались прежними. Особенно это характерно для изображения Великой матери – Великой богини – Богородицы с распростертыми для благословения руками. Изображения, точнее их код, были одними и теми же и на русских православных иконах (рис. 123), и у древних египтян (рис. 124), и на русских вышивках, воспроизводящих Великую богиню в ее различных языческих ипостасях (рис. 125).

Глава 4 Что от них сохранилось

Сохранилось – и очень многое! Прежде всего, это – мы сами, потомки древних индоевропейцев, наследники гиперборейских времен, носители культурных традиций, появившихся еще в ту далекую эпоху. Впрочем, такую уж далекую? Если считать по демографическим канонам, то на одно столетие, как уже говорилось, приходится три поколения. Тысяча лет – это всего лишь тридцать поколений. А пять тысяч лет – сто пятьдесят поколений. Ровно столько «ступенек вниз» отделяют нас от последних индоарийских миграционных волн, прокатившихся по просторам Евразии. А пятьдесят пять поколений назад были живы еще последние из гиперборейцев, о которых писал, к примеру, Лукиан из Самосаты (II век н. э.).

От гиперборейских времен сохранилось множество древнейших традиций и верований, ритуальных навыков, сакральных символов и текстов, устойчивых мифологем и фольклорных образов. Этому по существу и посвящена настоящая книга. Однако сохранились еще и материальные следы стародавних времен. Например орнамент. По архаичным орнаментам, как по опорным пунктам и вехам памяти, можно восстановить далекое прошлое народов России и основные этапы становления и развития человеческого бытия.

В.В. Стасов в уже ставшем классическим труде «Русский народный орнамент» (1872 год) писал:

«Орнаменты всех вообще новых народов идут из глубокой древности, а у народов древнего мира орнамент никогда не заключал ни единой праздной линии. Каждая черточка тут имеет свое значение, является словом, фразой, выражением известных понятий, представлений. Ряды орнаментики – это связная речь, последовательная мелодия, имеющая свою основную причину и не назначенная для одних только глаз, а также для ума и чувств».

Среди древнейших знаков и символов, раскрывающих суть господствующих некогда социальных отношений, треугольники и ромбы. Традиционно их орнаментальная конфигурация связывается с изображением женского естества и начала, но, так сказать, в разных «проекциях»: треугольник представляет женские гениталии с их внешней стороны («дельта Венеры»); ромб – в более откровенном – вагинальном – ракурсе. С этой смысловой нагрузкой треугольный и ромбический орнамент распространился и закрепился в культурах всех народов и континентов.

^{Рис. 126. Русская женская рубаха с ромбическим орнаментом}

^{Рис. 127. Ромбическо треугольный орнамент на русском полотенце}

Не составляют исключения славянские и русские народные традиции (рис. 126). Кстати, в русском вышивальном искусстве хорошо известны и комбинированные узоры, в которых ромб составляется из треугольников (рис. 127). От поколения к поколению передавалось искусство изображения и понимания незатейливой на первый взгляд символики: в действительности в ней заложен глубочайший смысл. Никакие социальные и идеологические катаклизмы не смогли вытеснить из народной памяти завещанное предками.

Бесхитростные образы и сюжеты, вышитые на одежде (рис. 128) или полотенцах, нарисованные на посуде или прялках, несли емкую мифопоэтическую и мировоззренческую информацию. Сколько, к примеру, может сказать знатоку один только узор на конце кружевного полотенца, вышитого в начале ХХ века Лукерьей Елисеевной Студенковой из села Язовая Верх-Бухтарминской волости Томской губернии? Искусствоведческая и мировоззренческая экспертиза произведена Л.М. Русаковой и приводится в ее монографии «Традиционное изобразительное искусство русских крестьян Сибири» (Новосибирск, 1989) (фотографии полотенца из-за низкого полиграфического качества ее воспроизведения здесь не дается):

«Горизонтально организованная композиция трехчастна. В центре нижней ее части фронтально изображено дерево, справа и слева от него – два оленя в геральдической позе. <…> Дерево, изображенное в узоре, не существует в природе. Присмотримся к нему повнимательнее. Его ствол четко делится на две части. Нижний конец дерева представляет собой треугольник, обращенный вершиной вниз [выше говорилось, что это – общемировой символ женского естества. – В.Д.], от которого слева и справа от ствола тянутся вверх изогнутые “росточки”. В средней части ствол имеет три пары коротких “веток”, чуть ниже, на “ветках” подлиннее, – два гипертрофированных плода. Венчает дерево пышный цветок… <…> В узоре полотенца воплощен структуированный Космос. В нем четко представлена трехчастная вертикальная организация пространства Вселенной: нижний мир – корень и ростки, средний – ветки и плоды, верхний – цветок, что соответствует подземной, земной и небесной сферам мироздания. Трехчастность по вертикали соответствует прошлому – настоящему – будущему; в генеалогическом преломлении – это: предки – нынешнее поколение – потомки. Вместе с тем дерево разделяет и одновременно сводит воедино основные бинарные семантические противопоставления: небо – земля, земля – преисподня, день – ночь, лето – зима, правое – левое, жизнь – смерть, доля – недоля и т. д.

^{Рис. 128. Ромбические узоры на смоленских орнаментах. Из коллекции Г.И. Гирвиц}

<…> Треугольник, обращенный вершиной вниз, в данном контексте полисемантичен. В изобразительном искусстве треугольник как знак уже со времен верхнего палеолита символизировал женский образ. В ритуальных фигурках трипольской культуры 3-го тысячелетия до н. э. треугольник натуралистически подчеркивал признак женского пола. Ту же семантику он несет и на женских статуэтках анауской культуры эпохи бронзы. В рассматриваемом узоре полотенца треугольник в основании дерева, вероятно, символизирует женское порождающее начало, связанное с землей, а вместе с деревом – порождением земли – является воплощением женского Божества, отождествлявшегося с деревом».

Конец полотенца обрамлен ромбическим узором, который, по справедливому выводу исследовательницы, символизирует все то же женское естество и плодородие. В отечественной литературе (в основном благодаря авторитету академика Б.А. Рыбакова) в настоящее время возобладала точка зрения, согласно которой ромбический орнамент с точкой посередине представляет собой символ засеянного поля (рис. 129). Здесь налицо явный рецидив вульгарно-социологического подхода, требующего во всех предметах и явлениях материальной культуры (включая декоративно-прикладное искусство) отыскивать следы односторонне понимаемой производственной деятельности. Причем под ней мыслится исключительно хозяйственная деятельность, основанная на коллективном или индивидуальном труде. К сожалению, данный искаженно трактуемый тезис совершенно не соответствует тому, что изначально вкладывалось в понятие производства. Один из общепризнанных во всем мире авторитетов по данному вопросу – Фридрих Энгельс (1820–1895) – в своем классическом труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (словно предчувствуя возможность искажения своей позиции в будущем) подчеркивал:

«<…> Определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны – производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой – производство самого человека, продолжение рода».

^{Рис. 129. Трипольские статуэтки с отпечатками зерен или со знаками засеянного поля}

И вообще, что означает: «бытие определяет сознание»? В первую очередь, собственное бытие человека и определяет его индивидуальное сознание. Аналогичным образом обстоит и с сознанием общественным, обусловленным реалиями формационного бытия. Конкретный индивид живет прежде всего по законам от природы заложенных в нем интересов и потребностей (включая и потребность продолжения рода), а вовсе не по предписаниям каких-либо абстрактных императивов и спекулятивных конструкций, рожденных в голове вдохновенного теоретика, который упорно пытается навязать их всему миру, подгоняя тем самым – вольно или невольно – неисчерпаемое богатство жизни под призрачные абстракции.

Естественно, что общественные формации и государственный строй не могут не влиять на характер воспроизводства человеческого рода, но только в конечном счете и в виде некоторой средне-результирующей линии. Каковы бы ни были экономический строй, форма правления или идеологическая доминанта – влечение существ противоположного пола друг к другу во все времена остается одинаково неотвратимым; процессы зачатия, вынашивания плода и роды никоим образом не станут зависимыми от того, какая нынче партия у власти, а народившийся младенец будет искать чмокающими губами материнскую грудь и получать причитающееся ему молоко, не обращая никакого внимания на то, какой очередной политический самодур издевается в настоящий момент над народом.

Ортодоксальные последователи того же Энгельса на протяжении десятилетий ухитрялись не замечать ключевой фразы о производстве самого человека и продолжении рода, что конечно же просто обязано было получать отражение в любых надстроечных феноменах. Потому-то – из-за какой то совершенно непонятной, чуть ли не пуританской стыдливости – вместо вполне естественного выявления в ромбическом орнаменте сексуальных мотивов и была придумана легенда о «распаханном и засеянном поле». Ее даже ухитрились спроецировать на территории, где земледелие из-за суровых климатических условий сроду не практиковалось: у народов Крайнего Севера, в глаза не видевших сельскохозяйственных орудий и понятия не имеющих, как с ними обращаться, ромбы и треугольники распространены не менее, чем у исконных земледельцев – жителей Черноземья. Да и коренится ромбический орнамент в таких доисторических глубинах, когда земледелием вообще еще никто не занимался. Зато всегда занимались, и независимо от хозяйственной формации – производством и воспроизводством себе подобных.

Согласно давно установившемуся и в общем-то даже не дискутируемому в мировой науке мнению, ромб обозначает женское детородное начало вообще и женские гениталии (vulva и vagina) в частности. При этом «чистый» ромб символизирует девственность (в том числе и Божественную непорочность Девы Марии), а ромб с точкой посередине – утрату девственности (дефлорацию), зрелую или рожавшую женщину (см., напр.: Купер Дж. Энциклопедия символов. М., 1995. С. 277; Тресиддер Дж. Словарь символов. М., 1999. С. 310).

Треугольники и ромбы являются элементами и ковровой орнаментики, и янтр – тантрических диаграмм для медитации. В настоящее время, после чуть ли не полной утраты былых традиций, сохранившийся практически в первозданном виде орнамент никакой экспрессивной сексуальной нагрузки давно уже не несет. Однако половая принадлежность по-прежнему сохраняется, и узоры, берущие свое начало в матриархальных глубинах, как и тысячи лет назад украшают в основном женскую одежду, предметы женского быта и обихода или же свадебное убранство невесты.

По всему миру встречаются самые разнообразные формы мегалитов (от греч. megas – «большой» + lithos – «камень») – огромных камней культового предназначения (рис. 130) или сооружений из таких камней. Многие из них сохранились со времен матриархата и патриархата и связаны с сексуальными представлениями наших пращуров. Так, в античную эпоху на всех дорогах древней Эллады встречались «гермы» (переводится как «груда камней», «каменный столб»). Они устанавливались на дорогах для указания расстояний и представляли собой закругленный столбовидный стержень с тщательно обработанной головой и подчеркнуто выраженным мужским половым органом – фаллосом в приапическом[66] (возбужденном) или спокойном состоянии.

Ту же самую смысловую нагрузку несут и древние стоячие камни – менгиры (от бретонского слова menhir – men – «камень» + hir – «длинный»), встречающиеся по всему миру – от Западной Европы (рис. 131) до Океании (рис. 132).

Небольшие менгиры по сей день сохраняются и оберегаются на крестьянских полях, где им приписывается тот же магический смысл, что и в глубокой древности. Даже в Марокко один французский этнограф зафиксировал факт почитания менгира, торчащего посреди поля. При этом феллах объяснил, что священное изваяние мужского детородного органа, посланное ему самим Богом, обеспечивает оплодотворение поля и гарантию урожая: «…Когда Аллах призвал воду с небес [имеется в виду роса. – В.Д.], именно камни сохраняли ее, без них это поле было бы таким же бесплодным, как дорога…»

Целые комплексы менгиров были открыты во время экспедиции Рерихов в Гималаи, Тибет и другие регионы Центральной Азии. Так, в До-Ринге, возле соленого озера Пангонг, Рерих и его сын обнаружили значительный по размерам комплекс: восемнадцать параллельных рядов менгиров и каменных плит, ориентированных с запада на восток и ведущих к двум полукружиям менгиров. В центре высились еще три каменные колонны и алтарный стол. По словам Рериха, этот грандиозный комплекс в самом центре Тибета имел точно такую же структуру, как знаменитая аллея каменных столбов в Карнаке во Франции. Ученый обнаружил также несколько других подобных комплексов и множество менгиров, разбросанных по всему Тибету. Некоторые древние менгиры стали объектами поклонения буддистов.

^{Рис. 130. Мегалиты по В. Авинскому}

Другие виды мегалитов – дольмены (рис. 133) – имитировали женские половые органы и предназначались для ритуала магического соития. Отверстие в каменной камере предназначалось для проникновения солнечного или лунного света, в данном случае солнечный или лунный луч символизировал космический (мужской) детородный орган, проникающий в каменное лоно с целью астрального совокупления (для имитации имелся также и каменный аналог светового фаллоса, как это практиковалось у адыгских и других народов Кавказа). Сохранились также свидетельства о том, что древние кельты отправляли танцевально-оргиастический культ вокруг каменных менгиров-фаллосов. Все это – отголоски каменного века, когда мать-пещера, спасительница и охранительница не одного поколения первобытных людей, ассоциировалась также и с женской утробой, куда после долгой ночи проникали солнечные лучи, олицетворявшие фаллосы.

^{Рис. 131. а) менгир в Бретании (Франция); б) стоячий камень Ан Карра; в) стоячий камень Клах Мик Леойд}

Внутри дольменов нередко находятся человеческие останки – полные скелеты или их фрагменты. Это дало основание предположить: «каменные сундуки» предназначались для захоронения умерших и являются примитивными гробницами или склепами (рис. 134). Но почему же тогда внутри каменных гробов одни только кости – иногда вперемешку и сразу от многих людей? Ведь в последний путь во все времена было принято отправлять в лучшем одеянии, в украшениях, с оружием, утварью и т. п. Напрашивается иной, совсем безотрадный, но наиболее вероятный вывод: каменные дольмены предназначались для матриархальных обрядов, сопровождавшихся кровавыми человеческими жертвоприношениями. Останки жертв – в основном мужчин – складывались в каменные ящики с круглым отверстием, что символизировало женскую утробу.

^{Рис. 132. Менгиры на островах Фиджи}

Большинство мегалитических памятников (как естественных, так и искусственных) символизирует соответствующие аспекты ожесточенного противоборства матриархата и патриархата, завершившегося гармоническим единством и взаимотерпимостью полов. О деталях и перипетиях былого великого противостояния современной науке практически ничего не известно, за исключением косвенных данных археологии, фольклора и этнографии. Лишь немые каменные свидетели напоминают о страстях, кипевших повсюду много тысячелетий тому назад. Да «воротца» при въездах в поселения (особенно в сельской местности), вроде бы несущие чисто эстетическую нагрузку (ибо ничего не запирают), а на самом деле являющиеся отголоском древнейших матриархальных времен и имитирующие в вещественно-символической форме то, что всегда в первобытном сознании олицетворяла пещера, а именно – vagina. Кроме того, природа и космос также мыслились как детородные первоначала, обусловливающие сексуальное поведение всего живого и в особенности людей. Именно в космическо-небесных силах видели первоисточник сексуальной энергии – мужской и женской. В наибольшей степени данный аспект был развит в тайных оргиастических мистериях и ритуалах; их естественными декорациями и выступали древние рукотворные мегалиты.

^{Рис. 133. Дольмен близ Гелинджика. Фото С. Валганова}

Огромные каменные менгиры, наподобие тех, что повсюду встречаются в Евразии, можно встретить и в других местах. Фаллоподобные камни внутри и рядом со святилищами – повсеместное явление мировой культуры, молчаливо свидетельствующее о былой борьбе матриархата и патриархата. При утверждении и экспансии мировых религий вновь храмы нередко воздвигались на месте прежних святилищ, символизируя тем самым окончательное сокрушение прежнего культа. При этом камни, являвшиеся объектом языческого поклонения или частью культовых сооружений, как правило, сохранялись и вмонтировались в сооружаемые христианские храмы. В конце XIV века посланец Тевтонского ордена граф Конрад Кибург посетил Литву, в то время сравнительно недавно порвавшую с язычеством. Известен подробный дневник этого путешествия. В частности, немецкий лазутчик описывает кафедральный собор в Вильне, воздвигнутый на месте языческого святилища с использованием его каменных стен и, быть может, других элементов, например, множества массивных столбов внутри храма. Отмечается также, что алтарь намеренно был установлен в том месте, где когда-то горел неугасаемый огонь Перкунаса (литовский эквивалент русского Перуна). В окрестности Вильны граф также встречал повсюду разрушенные каменные святилища язычников, посвященные разным божествам, на их месте строились христианские храмы. Под собором Святого Стефана в Вене и поныне существуют катакомбы с остатками языческого алтаря. Точно так же испанские конкистадоры после разгрома империй ацтеков и инков воздвигли католические соборы в Мехико и Куско на месте разрушенных до основания храмов Солнца.

^{Рис. 134. Реконструкция одного из северокавказских дольменов}

Как отмечают авторитетные историки русской церкви, фаллоподобные камни, наряду со священными деревьями, долгое время сохранялись вблизи православных храмов – особенно в сельской местности. Правда, постепенно древнеязыческие камни стали связывать с культом христианских святых, а фаллообразные столбы – «дополнять» до фигуры креста. Древнее почитание камней в скрытом виде сохранилось и в самом христианстве. Святые места в Иерусалиме, связанные с распятием и воскресением Христа, объединяют несколько священных камней: Голгофу – скалу, где покоился исполинский череп праотца Адама, окропленный кровью Спасителя; сам Гроб Господень, представляющий узкую каменную пещеру и камень близ нее, на котором сидел ангел, возвестивший о воскресении Христа.

В русской житийной литературе тоже отмечены факты поклонения камням, – как правило, большим. Еще в XIX веке в Одоевском уезде Тульской губернии окрестные жители «клали требы» двум большим камням, прозванным Баш и Башиха. Столбы – объекты поклонения православного люда – не обязательно и не всегда были каменными. Польский путешественник и дипломат Эрих Лассота, направленный в конце ХVI века императором Священной Римской империи к запорожским казакам, обнаружил огромный культовый деревянный столб не где-нибудь, а в одной из пещер Киево-Печерской лавры (!), возле каменной гробницы великана-богатыря Чоботка, прозванного так за то, что сумел перебить нападавших врагов сапогом-чоботом. Вопрос о тождественности Чоботка и Ильи Муромца (на чем настаивают некоторые ученые) остается открытым, так как, по свидетельству все того же Лассоты, могила Ильи находилась совсем в другом месте – в разрушенном пределе Софийского собора. «Против того алтаря [где похоронен Чоботок. – В.Д.], – описывает польский путешественник, – стоит деревянный столб во всю высоту пещеры, такой толщины, что человек может обнять его руками. Рассказывают, что человек, страждущий тяжкою болезнью, излечивается, если, быв привязан к этому столбу, проведет ночь в таком положении».

Существует множество объяснений назначения мегалитических сооружений. В прошлом доминировали культово-оргиастические истолкования древнекаменных комплексов: кромлехи именовались храмами, дольмены – гробницами, менгиры – кумирами. Ныне возобладал естественно-научный подход: в кромлехах усматривают древние обсерватории, в дольменах – астрономические и физические приспособления, геомагнитные и чуть ли не физиологические установки.

В данном направлении интересную гипотезу высказали украинские ученые Р.С Фурдуй и Ю.М. Швайдак в книге «Прелесть тайны» (Киев, 1992). По их мнению, мегалитические сооружения (во всяком случае, некоторые из них) могут быть генераторами акустических волн или электронных колебаний. Точные топографические съемки мегалитических кругов и аллей выявили некоторые особенности их строения. Например оказалось, что большинство каменных кругов представляет собой вовсе не правильный круг, а гораздо более сложные фигуры – так называемые приплюснутые круги и яйцевидные овалы. Примером может служить геометрия каменных рядов в Ле Менеке (Франция). Эти ряды, протянувшиеся на километр с запада на восток, постепенно сближаются друг с другом по сложному математическому закону, описываемому параболической функцией! В середине этих 12 рядов наблюдается «излом», все ряды меняют направление. Странно, но закономерно меняется и высота камней в отдельных рядах: у западных концов камни наибольшие, высотой до четырех метров, а к востоку их высота постепенно снижается до 40–60 сантиметров, чтобы у восточных концов рядов снова возрасти до высоты в несколько метров. В целом эти ряды представляют собой лежащую на земле решетку со сложной геометрией поверхности, образованной вертикально стоящими элементами переменной величины.

Подмечено, что каменные столбы – менгиры, а также камни, составляющие аллеи, имеют суженный заостренный нижний конец. Более логично было бы устанавливать камень на расширенном основании (для устойчивости), но строители мегалитов поступали почему-то наоборот. Большинство мегалитов, как оказалось, сооружено из горных пород определенного петрографического состава, а именно, содержащих значительное количество кварца – минерала, способного генерировать электрический ток под воздействием сжатия (пьезоэффект), а также поддерживать постоянство колебаний (стабилизации частоты). Более того, под воздействием электрического тока кристаллы кварца генерируют ультразвук, а при механических деформациях излучают радиоволны…

К подобным выводам Р.С. Фурдуя и Ю.М. Швайдака подтолкнуло открытие английских ученых, касающееся одного из мегалитических памятников Великобритании. Оказалось, что в определенное время суток мегалит Роллрайт издает сильное ультразвуковое излучение. Ученые Оксфордского университета провели ряд исследований и констатировали удивительное явление: перед восходом солнца монумент издает импульсы ультразвука, впоследствии затухающие. Это излучение наиболее интенсивно и продолжительно во время равноденствий, но минимально во время солнцестояний. На этом фоне отдельные камни, входящие в сооружение, имеют различные циклы звучания и пространственные ограничения. Оксфордские ученые высказали гипотезу, что ультразвуковые колебания этого «передатчика каменного века» возникают вследствие слабых электрических токов, находящихся в камнях под воздействием солнечных радиоволн. При этом энергия излучения каждого отдельного камня невелика, но точное расположение всех камней создает мощный энергетический поток.

В свою очередь, киевские ученые на основе геометрических параметров камер дольменов показали, что эти сооружения могли являться объемными акустическими полостями (резонаторами Гельмгольца) и генерировать низкочастотные акустические колебания, которые накладывались на ультразвуковые колебания дольменов и модулировали их. Но за счет чего могли генерировать ультразвук дольмены? Вероятнее всего, здесь использовался пьезоэффект массивных плит песчаника, слагающих дольмен и деформирующихся за счет приливного воздействия Луны и Солнца. По мнению Р. Фурдуя и Ю. Швайдака, дольмены не только генерировали ультразвук, но и излучали его направленно в виде луча, о чем свидетельствуют конструктивные особенности дольменов. Акустическими вибраторами являются, по-видимому, и менгиры, которым для усиления пьезоэффекта придавалась форма заостренного карандаша – максимальное сжатие и деформация происходили в данном случае, как и у дольменов, в нижней части менгира. Не исключено, что под менгиры подкладывались особые «пяточные камни», обладавшие повышенным пьезоэффектом.

Такой подход к мегалитам хорошо сопрягается с гипотезой о существовании в далеком прошлом высокоразвитой цивилицации, каковой являлась древняя Гиперборея. Однако в таком случае мегалиты в разных своих формах должны приниматься лишь как остовы не сохранившихся технических сооружений. Подобное научно-техническое понимание сущности и назначения мегалитов не противоречит другим возможным подходам. В частности, высказывались предположения, что мегалиты, как, впрочем, и древние колодцы, пещеры, другие естественные и искусственные полости, служили прямыми каналами возможного контакта с информационно-энергетическим полем (то есть с ноосферой).

Сексуально-оргиастический смысл мегалитов также связан с их космической предназначенностью, включая и геофизические аспекты. Ибо, в соответствии с наидревнейшими представлениями, космос и есть первоисточник сексуальной энергии как в масштабах Вселенной, так и в ее проекциях на каждого отдельно взятого человека. Древнекитайское, древнеиндийское, древнеегипетское, древнегреческое, древнеримское и другие древние мировоззрения исходили именно из такой картины мира, где Божественный Эрос выступал если не первой, то, во всяком случае, одной из главных космогонических потенций.

Богатейшую и разнообразнейшую информацию по мегалитам сегодня любой желающий может отыскать в Интернете на российском мегалитическом сайте «Путь дольмена»: http: //megalith.ru (автор С. Валганов). Здесь же даются обстоятельные ссылки на наиболее значительные зарубежные издания с многочисленными и редкими фотоиллюстрациями. На сайте представлены различные российские авторы, подчас пропагандирующие диаметрально противоположные точки зрения. Одна из них – Евгения Волкова, на протяжении ряда лет исследовавшая мегалиты Западного и Северо-Западного Кавказа, – разработала даже особую философскую концепцию, которую так и назвала – дольменософия. На ее основе выявлены некоторые общие психологические закономерности реакции людей на мегалиты вообще и дольмены в частности.

Каменные мегалиты в прошлом были распространены повсюду. Известна еще одна их разновидность – сейды. Их особенность – водруженный на вершине дополнительный камень. Возникновение подобных нерукотворных скульптур геологи пытались объяснить результатами таяния ледника: над вмороженным в лед каменным столбом оказывается валун, после стаивания льда он, дескать, опускается и остается на вершине столба. У саамов – самого северного народа Европы, издревле обитающего здесь, несмотря ни на какие природные катаклизмы и климатические отклонения, – сейды испокон веков являются объектами поклонения, им приписывается магическая сила и даже способность летать (рис. 135).

^{Рис. 135. Саамский сейд. Фото Валерия Демина}

Конечно, поклоняться можно и камням самим по себе – этнографам это не в диковинку. Но вот что интересно: у российских саамов есть священный сейд, на вершину которого водружены – один на другой – несколько камней, что уже никак не припишешь капризам тающего ледника. Следовательно, напрашивается иное объяснение: поклонение сейдам – отголосок древних верований строителей мегалитических сооружений. Академик Б.А. Рыбаков высказал оригинальную и вполне обоснованную мысль, что описанная в «Калевале» волшебная мельница Сампо – символ счастья и благоденствия – это ни какой-нибудь классический ветряк или колесное сооружение на речной запруде, а древняя каменная зернотерка, которой на Севере соответствуют саамские сейды, несущие глубокий закодированный смысл.

Вообще же лопарский (саамский) сейд – это прежде всего дух (или же нераспознанное природное явление?). Обычно он поселяется в камне. Но совсем не обязательно. Описано немало сейдов – обитателей деревянных предметов или же сделанных в виде деревянных идолов. Еще в ХVII веке шведский путешественник Иоганн Шеффер в фундаментальном труде «Лаппония» описывал лопарские сейды, сделанные из березы. В ХIХ веке о самом процессе изготовления сейда-идола из деревянного комля подробно рассказал известный финский этнограф и лингвист Александр Кастрен.

Истинное назначение рукотворного нагромождения камней в виде пирамид – особенно там, где соответствующие традиции утрачены, – также поддается расшифровке. Такие кучки (пирамидки) встречаются повсюду и на Русском Севере. Обнаруженные высоко в горах (как правило, на вершинах или перевалах, но не только там), они внушают суеверное почтение и недоумение. Однако разгадка достаточно проста, ибо культ пирамидальных каменных кладок в горах известен по всему миру и хорошо изучен этнографами. (Другое дело, что для северных рукотворных феноменов открытым остается вопрос: какой культуре и какому времени они принадлежат.) Функциональное же назначение подобных памятников особых сомнений не вызывает. Оно символизирует единение человека, достигшего определенной точки в горах, с самой покорившейся ему природой.

Сказанное наглядно подтверждает древний, но не утраченный поныне обычай, свято соблюдаемый в Тибете. Это – культы ларце (плата за проход по дороге, через перевал или по ущелью) и обо – куч камней, сложенных на перевалах. Последние широко распространены в Бурятии и, в частности, в Прибайкалье. В них втыкаются палки, привязываются веревки, которые проходящие украшают цветными лоскутками и/или листками бумаги с молитвенными записями и магическими рисунками. Каждый проезжающий или проходящий добавляет в такую кучу свой камень (кость или ветку) и кричит: «Божества победили! Демоны низвергнуты! Ки-ки! Со-со!» Последние междометия – древний боевой клич тибетцев. Физическая высота при этом не играет решающей роли, главное, что достигнута цель. Между прочим, по существующим тибетским поверьям, всякая гора олицетворяет мужское начало мироздания, а озера, реки и другие водные источники – женское. Сохранившийся тибетский обычай – ключ к пониманию архаичных традиций других народов, связанных с поклонением камням.

Но не только это. В Закавказье, близ Нахичевани, испокон веков известна сакральная пещера, место поклонения паломников мусульман. Однако считается святилище пещерой огнепоклонников-зороастрийцев, кои отправляли здесь культ задолго до появления ислама. Зороастрийцы – прямые наследники древнеарийских верований и традиций. Но что характерно: современные паломники продолжают соблюдать ритуалы, насчитывающие многие тысячелетия и не имеющие никакого отношения к исламу. Каждый, кто посетил пещеру и совершил там соответствующий обряд (о нем вообще не принято распространяться), должен по выходе из недр горы сложить пирамидку из камней.

Повсюду на земле, на всех континентах, кроме Антарктиды, встречаются загадочные выкладки из камней, наскальные рисунки, орнаменты и т. п. в виде спиралей или более сложно устроенных лабиринтов (рис. 136). Они сами или их изображения есть в обеих Америках, Африке, Австралии, на островах Океании и Новой Зеландии, где спиралевидный орнамент обнаруживается в татуировках маори – коренного населения этой далекой южной страны. Но более всего они распространены на Евразийском материке. В России древние лабиринты известны на Севере – на Кольском полуострове, Соловецких островах, Новой Земле (рис. 137). Изобразительные лабиринты широко распространены, к примеру, в Дагестане (рис. 138), на Алтае, в Сибири. Что же означают эти необычные и загадочные творения рук человеческих?

^{Рис. 136. Лабиринты Беломорья}

Археолог и историк А. Никитин, изучая лабиринты и все, с ними связанное, обратил внимание, что в Северной Европе лабиринты и все другие мегалитические сооружения предания и легенды связывают с деятельностью подземного «маленького народца»: эльфов, гномов, фей. В легендах именно лабиринты фигурируют как «входы» в подземное (то есть потустороннее) царство, открывающиеся лишь знающим людям и в определенное время. По мнению А. Никитина, и название лабиринтов на беломорском побережье – «Вавилон» – имеет отношение к «малому народцу». Но оно означает не библейский город Вавилон, а перенесенное на российскую почву и искаженный кельтский топоним Авалон – первоначально означавший, как уже говорилось, «яблоневый остров» (от кельтского слова abal, afal – яблоко). И если взглянуть на рисунок лабиринтов, то они представляют схематический разрез яблока! «Если же добавить, – пишет Никитин, – что в кельтских легендах об “островах блаженных” повествуется о замечательных яблоках, дарующих бессмертие, то имя, легенда и форма древнего жертвенника оказываются столь тесно связаны друг с другом, что всякие сомнения в случайности подобного совпадения отпадают: каменные лабиринты издревле почитались указателями на близость иных пространств и измерений».

^{Рис. 137. Схема лабиринта на Новой Земле в районе полуострова Медный}

^{Рис. 138. Деревянный столб в жилом доме в аварском ауле Мукутль. XVIII в. По П. Дебирову}

Каждый лабиринт в качестве первичного символического элемента содержит спираль. А спираль как символ несет очень существенную смысловую нагрузку. Скрученные рукава далекой галактики; спиралетреки разлетающейся пары «частица – античастица»; дактилоскопический отпечаток пальца; схема любого из каменных лабиринтов – все эти столь несхожие феномены роднит единый код, заложенный матерью-природой в фундамент живого и неживого. В этом же ряду – знаменитая двойная спираль Уотсона – Крика – молекулярная модель генетического кода: без него невозможна преемственность поколений, передача наследственных признаков от родителей к детям.

Почти на самом «дне» материи обнаруживаются аналогичные закономерности. По новейшим данным российских ученых (А.Е. Акимов, Г.И. Шипов, В.Н. Волченко и др.), «последней» природной стихией, лежащей в основе мироздания и уже используемой на практике, выступают так называемые торсионные («скрученные») поля, допускающие мгновенное распространение любой информации. Эти поля кручения связывают воедино все уровни природной иерархии и позволяют естественным образом объяснить многие доселе непостижимые чудеса. Согласно торсионной теории, Вселенная как супер-ЭВМ образует с человеческим мозгом своеобразный биокомпьютер, работающий в соответствии с торсионными законами, то есть, говоря без затей, по принципам все той же скрученной спирали. Неспроста, видно, философы-диалектики всех времен в один голос утверждали: природа, история, род людской и отдельные индивидуумы развиваются по спирали.

Нет сомнения, что между спиральными закономерностями космоса и спиралевидным узором на человеческих пальцах существует прямая или опосредованная связь. Дактилоскопические отпечатки символизируют единство макрокосма (Вселенной) и микрокосма (человека). Весь вопрос: как наперед прочесть свою судьбу, неотделимую от судьбы мироздания? На пальцах каждого из нас – зашифрованный код бесценной и неисчерпаемой информации о прошлом и будущем. Но не родился пока еще тот Эдип, которому суждено разгадать новую загадку Сфинкса-Природы.

Лабиринтные и спиральные изображения восходят ко временам палеолита: одна из древнейших спиралей, выбитых на бивне мамонта, с космическим содержанием найдена на территории Западной Сибири. Аналогичные мотивы запечатлены на стилизованных статуэтках, обнаруженных при раскопках Мезинской стоянки на берегу реки Десны. Известны и более поздние каменные памятники с мотивом лабиринта, найденные в псковском и тверском краях. В обобщенной форме лабиринто-спиральные контуры запечатлены в орнаменте русской вышивки. В древнерусских украшениях спирали постоянно встречаются в виде височных колец и подвесок. Точно такая же спиральная конфигурация у некоторых древнегреческих фибул (застежек) и в орнаменте древнескандинавских диадем (полукорон). Некоторые из золотых украшений, найденных Шлиманом в Трое (браслет, брошь, заколки), сплошь испещрены изображениями этого же типа.

Пройдемся по залам Русского музея (Санкт-Петербург), Музея народного искусства (Москва) или любого краеведческого собрания в регионах России, вглядимся в собранные здесь шедевры. В коллекции народного искусства – повсюду знакомые спиральные образы: ими украшены прялки, вышивки, кружева, берестяные и филигранные изделия, кованые сечки, светцы (высокие подставки для лучины) и т. п. Спиралевидные коды передавались от поколения к поколению, от народа к народу, от мировоззрения к мировоззрению, от религии к религии.

Бесценным культурным достоянием России являются также и каменные лабиринты, разбросанные по всему Русскому Северу. Предлагалось немало объяснений этих таинственных спиралей диаметром до пяти метров: могильники, жертвенники, макеты рыболовных ловушек и даже модели антенн для связи с внеземными и параллельными цивилизациями. Наиболее близкое к истине объяснение назначения северных лабиринтов (как, впрочем, и всех остальных) дал известный в прошлом отечественный историк науки, в течение многих лет возглавлявший популярный русский астрономический и природоведческий журнал «Мироведение», Даниил Осипович Святский (1879–1940). По его мнению, символика лабиринтов представляет собой проекцию блуждания полярного солнца. Если это так, то тогда становится понятно, почему архаичный лик солнца в индийском прикладном искусстве (очень похожий, кстати, на аналогичные русские изображения) весь испещрен спиралями.

В каменных же лабиринтах, вероятно, устраивались процессии, чтобы символически повторить движение солнца по арктическому небу. Особый интерес в данном плане представляют русские спиралевидные (навивающие) хороводы, исполняемые исключительно женщинами во время семикских гуляний, танцевальный ритуал так и называется – «Навивать». Сначала девушки ходят по кругу, затем круг разрывается, и один его конец останавливается, а другой продолжает двигаться и постепенно завиваться вокруг неподвижно стоящей девушки. Одновременно поется песня. Когда пение заканчивается, хоровод полностью завивается в спираль. В завершение всего кто-то из стоящих с краю, шутя, толкает сгрудившихся девушек, и они со смехом падают на траву. Можно предположить, что последний акт символизирует окончание какого-либо цикла (возможно, природно-небесного или жизненного) и начало следующего.

У северных лабиринтов есть особенность: рядом с ними находятся горки (пирамидки) камней. Вопрос о них особый: отдельно, без лабиринтов, они встречаются по всему миру и также свидетельствуют об общей древней традиции. Удивительно, что вообще сохранились эти каменные спирали-лабиринты и пирамидки на Русском Севере. До последнего времени они мало кого интересовали, а ключ к разгадке заключенного в них тайного смысла был утерян. Кстати, лабиринты и их изображения вовсе не обязательно воспринимать исключительно как плоскостные фигуры. Их можно представить и в виде проекции сверху – как уходящую вниз воронку, которая, в свою очередь, при рассмотрении сбоку оказывается близкой по конфигурации известной пирамидальной эмблеме бога Гермеса.

Мегалитические объекты распространены по всему побережью Северного Ледовитого океана. Десять каменных лабиринтов найдено к настоящему времени на Кольском полуострове. Еще несколько лабиринтов были варварски уничтожены. Все кольские лабиринты расположены на берегу моря. Нина Николаевна Гурина (1909–1990), посвятившая изучению арктических лабиринтов всю жизнь, отвергает саму возможность сближения критских и северных мегалитов. Однако ее аргументы не слишком убедительны. Критяне, дескать, не могли посещать Кольский полуостров, так как им потребовалось бы несколько лет, чтобы по Атлантическому океану в обход Скандинавии достичь Баренцева моря (хотя Одиссей, как известно, добирался до Итаки не менее 10 лет). Наконец, чисто психологический «довод»: «Надо хотя бы на минуту представить себе жителей Средиземного моря, пробирающихся по скалам Кольского полуострова, чтобы понять фантастичность такого представления».

Однако ни к какой фантастике прибегать не придется, если только представить процесс распространения лабиринтов в обратном порядке: не с Юга на Север, а наоборот, – с Севера на Юг. Действительно, сами критяне – создатели эгейской цивилизации – вряд ли посещали Кольский полуостров, хотя полностью и это не исключено, так как он входил в зону Гипербореи, имевшей постоянные контакты со Средиземноморьем. Зато предки критян и эгейцев наверняка обитали на севере Европы, включая Кольский полуостров, где оставили сохранившиеся по сей день следы-лабиринты, прообразы всех последующих сооружений подобного рода. Путь «из варяг в греки» был проложен раньше грани 1-го и 2-го тысячелетий. Он существовал испокон веков, выступая естественным миграционным мостом между Севером и Югом. И чудятся в том вселенские предначертания судьбы. Все есть спираль! Она – и в фундаменте мироздания, она – и в основе человека как биологического существа. Наконец, поступательное развитие самого человечества неумолимо движется по спирали.

В России почитание больших камней было распространено повсеместно как в стародавние времена, так и в новейшее время. По сей день во многих северных селениях различные валуны имеют собственное имя, их почитают, с ними, как правило, связаны архаичные легенды. В других регионах России также имеются подобные реликвии. В Осетии вам могут показать так называемые чашечные камни – огромные валуны, испещренные углублениями различной формы и величины. Одни говорят о них, что это, дескать, следы ногтей или пальцев нартских богатырей; другие настаивают на их ритуальном назначении, третьи утверждают: так фиксировались в древности судейские решения и исполнение наказаний.

Некоторые большие камни приобрели всероссийскую известность. Таков легендарный Синь-Камень на берегу Плещеева озера близ Переславля-Залесского. Считается, что Синь-Камень может самостоятельно перемещаться или летать, как саамский сейд. Народное предание гласит: когда во времена борьбы с язычеством камень столкнули в озеро, он ночью чудесным образом вернулся на прежнее место. Сейчас, как и встарь, Синь-Камень объект поклонения неоязычников, которые регулярно съезжаются к нему отовсюду вперемешку с многочисленными туристами.

Как и повсюду в мире, на российских просторах сохранились камни-следовики – валуны с выбитыми на их поверхности контурами человеческих ладоней и ступней. Последние принято связывать с древнейшими арийскими верованиями и, в частности, с легендой о трех шагах Вишну, символизирующих движение солнца от восхода через точку в зените и до заката. В гимне Ригведы (I, 154; 2,4) поется:

Камни-следовики – немые свидетели древнейшего продвижения с Севера на Юг архаичной общеиндоевропейской культуры, верований и культов.

Повсюду в России, особенно в степных регионах, встречаются хорошо всем известные каменные изваяния – так называемые каменные «бабы». (Мы не случайно взяли термин «бабы» в кавычки, ибо таковыми, то есть «бабами», они могут считаться весьма условно: нередко среди них встречаются мужские «особи» с подчеркнуто выраженными мужскими гениталиями.) Раньше их присутствие отмечалось повсюду (и не только в России, а по всей территории Евразии – от Южной Франции до границ Китая и Монголии). Но постепенно они были беспощадно изничтожены (в основном по наущению церкви – как языческие бесовские истуканы). Там, где их в XVIII веке во множестве видел знаменитый географ и путешественник Петр Симон Паллас (1741–1811), они уже отсутствовали спустя столетие. По свидетельству русского этнографа Вадима Васильевича Пассека (1808–1842), только на его памяти в одном имении помещицы Шидловской (Харьковская губерния) истребили 30 каменных «баб». К середине XIX века их осталось около 650; в послереволюционное время XX века почти все они были развезены по музеям (рис. 139).

^{Рис. 139. Каменные «бабы» в Омском музее. Фото Валерия Демина}

В 1822 году степи под Оренбургом посетил Александр Гумбольдт. Сопровождавшие его в поездке уральские казаки показали ему одну из «каменных баб». При виде ее великий ученый за стыл, как громом пораженный, а затем молча отошел в глубокой задумчивости. Позже он объяснил причину своего изумления: ведь точно такие же каменные «бабы» он встречал совсем недавно во время своего путешествия по Южной Америке. Откуда такое поразительное сходство и почему? Во всяком случае, это в корне противоречит утвердившемуся на сегодня мнению, что «бабы» оставлены в степи кочевниками, преимущественно половцами. В действительности ареал распространения каменных изваяний в России значительно шире традиционных мест обитания кочевников, он охватывал лесостепь и даже часть лесной полосы в Воронежской, Тамбовской и Рязанской губерниях. Еще в XIX столетии одна такая «баба» в виде вооруженного воина с шишаком на голове и копьем в руке стояла на кургане, сохранившемся в одном из дворов Рязани, где никаких половцев отродясь не бывало (затем, надо полагать, она попала в музей). Точно такая же «баба», по крайней мере до 1870 года, стояла в кунцевском имении Нарышкиных (то есть в пределах современной Москвы). В печати даже развернулась дискуссия: привозная она или не привозная. Дотошные краеведы опросили самых древних стариков, и те в один голос заявили: стояла она тут испокон веков и дедам нашим была известна. Записей в господских книгах, где тщательно фиксировлось появление каждой новой вещи, про «бабу» тоже ничего не говорилось.

Известно, что у кочевников не культивировалась техника обработки камня, тем более – огромных глыб (когда в XIX веке по указанию церковных властей решили выкопать «бабу», что стояла в имении Богдана Хмельницкого в селе Субботово и к которой он любил привязывать польских пленных, то оказалось, что вручную с ней ничего поделать нельзя – так глубоко уходило туловище в землю). Множество каменных «баб» сохранилось на юге Сибири, в Алтайском регионе, в Республике Хакасия и других местах. Это дало повод ряду исследователей однозначно связать феномен каменных «баб» с тюркской культурой. Несомненно, однако, что древние тюрки являются всего лишь наследниками более архаичных культур, когда, собственно, и зародился культ поклонения камням, сохранившийся практически до наших дней. В начале ХХ века известный сибирский художник Григорий Иванович Чорос-Гуркин (1870–1937) совершил творческую поездку по Алтаю, где написал множество этнографических картин. Среди них – классическая каменная «баба» в окружении четырнадцати лошадиных черепов. Это значит, что каменному изваянию продолжали приносить кровавые жертвы (рис. 140).

^{Рис. 140. Жертвоприношение каменной «бабе». Картина Григория Чорос Гуркина}

Зафиксированы факты культового поклонения каменным «бабам» и со стороны славянского населения, что доказывает их древнеязыческое происхождение, не имеющее никакого отношения к каким-либо кочевникам. Вот что сообщали русские этнографы в конце XIX века. В Харьковской губернии к каменной «бабе» приносят больных детей. В галицком Покутье есть двулицая (!) каменная «баба»: одни считают ее образом Леля и Полеля, а другие – Дажьбога и Лады. Крестьяне соскабливают часть камня и употребляют его как лекарство. Во время засухи кладут эту «бабу» на землю, чтобы пошел дождь, а в чрезмерно дождливую погоду ставят головой вверх. Называется эта двойная «баба» «кумы», что объясняется так: кум и кума, возвращаясь из церкви после окрещения ребенка, согрешили, вступив в плотскую связь, и потому окаменели (в действительности налицо древняя каменная герма типа «двуликого Януса» и скорее всего относящаяся к тому времени, когда прапредки этрусков или другого будущего италийского племени мигрировали с Севера на Юг).

Но продолжим анализ этнографической информации. На Толстой могиле близ Запорожья стояла каменная «баба», люди приписывали ей таинственное магическое влияние, за что по приказу местных властей «баба» была свалена на землю. В 1833 и 1834 годах случилась большая засуха и в результате – полный неурожай и голод. Народ в надежде, что «баба» поможет, поставил ее на место. Тогда начальство велело отбить у изваяния голову. Так печально заканчивалась история каменных мегалитов, до того простоявших в этих местах, быть может, не одно тысячелетие. Поклонение каменной «бабе» зафиксировано также И.Е. Забелиным, который в середине XIX века вел раскопки Чертомлыцкого кургана близ Никополя. Здесь же находилась каменная «баба», и к ней местные жители испокон веков ходили на поклон ради исцеления от всяких болезней.

Есть все основания вписать древние каменные изваяния, прозванные в народе «бабами», в общемировую мегалитическую традицию. Не подлежит сомнению, что возраст большей части немых стражей степей относится не к раннему или позднему Средневековью (как принято считать сегодня), а к незапамятным временам. Даже если какая-то часть истуканов и принадлежит кочевникам, то и это вовсе не исключает наличия в их верованиях следов былых представлений, восходящих ко временам языкового, культурного и этнического единства.

Не могу не коснуться и такого феномена, как искусственные курганы, валы, безрастворные стенки, кладки, ограды, брустверы и другие им подобные земляные и каменные сооружения, разбросанные по всему миру. Многокилометровые древние земляные насыпи хорошо известны и в Старом и в Новом Свете. На территории Древней Руси это – знаменитые Змиевы валы (рис. 141), которые растянулись в лесостепной зоне на многие сотни километров и о происхождении которых точно до сих пор ничего не известно. Ясно только одно: насыпаны они очень-очень давно и для их сооружения требовались громадные людские и технические ресурсы.

Точно так же и с безрастворной каменной кладкой, которая по сей день распространена у разных народов мира, особенно в горной местности. Ограды возле домов, огородов, пашен и загоны для скота можно увидеть на Кавказе и в Пиренеях, в Китае и Греции, в Скандинавии и Америке, на островах Океании и на Русском Севере. Традиция эта уходит воистину к самым истокам человеческой культуры – в каменный век. Однако, несмотря на абсолютную долговечность исходного материала, сами материальные памятники не слишком долговечны: при рассыпании они превращаются в груду обыкновенных камней, ничем не отличающихся от миллионов других им подобных.

^{Рис. 141. Змиевы валы. Фото М.П. Кучеры}

Последний геолитический феномен – курганы. Только в Центральной Америке их насчитывают сотни тысяч. Курган – неотъемлемая часть пейзажа степной России. Прописной истиной считается факт, что курганы представляют собой символическую и памятную насыпь на месте захоронения. Оттого курганы нередко попросту так и именуют – погребальные. Сказанное верно лишь отчасти. Даже чисто погребальные курганы (а таких несомненное большинство) выполняли в древности самые разнообразные функции. Одна из них – астрономическая. Она обстоятельно освещена в книге известного археолога Юрия Алексеевича Шилова «Космические тайны курганов» (М., 1990). По своему сакральному назначению курганы – такие же пирамиды (только насыпные), как и их более известные тезки, сложенные из камня. Тезки – в прямом смысле: как уже говорилось выше, древнерусское название курганов – мары (по имени языческой богини смерти Мары-Морены), и точно так же звучало древнеегипетское название пирамиды – mr.

Но известно множество курганов, никак с ритуалом захоронения не связанных. Чаще всего их именуют «городищами» по причине того, что в древности на их вершине находились оборонительные или культовые сооружения. Поскольку подобные объекты, как правило, огораживались частоколом из бревен (реже – насыпью или каменной стеной), они и получили наименование: сначала «огорода», а затем и просто – «города». Впоследствии «городом» стало зваться и жилое поселение внутри «огорода». Название это сохранилось и по сей день. Общепризнанным и не требующим доказательства фактом считается утверждение, что всякое городище – это обыкновенный холм естественного происхождения. Данный тезис верен лишь отчасти, а словечко «всякое» из него вообще должно быть исключено.

Имеется немало холмов-городищ, которые, безусловно, следует признать насыпными курганами – только очень большими. Потому-то они и не вписываются в господствующую археологическую парадигму: дескать, это какие силы и ресурсы надо иметь, дабы такую земляную махину соорудить. Но в таком случае и про Змиевы валы, имеющие несомненно техногенную природу, придется сказать то же самое. Но археологи предпочитают вообще ничего не говорить, потому что им про эти рукотворные феномены вообще сказать нечего. Это называется: сделать проблему «яко не бывшей».

Итак, огромные непогребальные курганы. Как и их погребальные собратья, они рассеяны по всему миру. В России их повсюду можно встретить и по берегам рек и озер (людям постоянно необходима вода), и в глухой глуши (здесь обходились родниками и колодцами). Их отличительная черта – остатки древнейших культовых объектов (в основном крупных камней) на вершине и убежища пещерного типа и подземные ходы (как правило, рухнувшие или преднамеренно заваленные) внутри. Ну, и конечно – сакральные особенности. Ведь подобные насыпные сооружения, начиная с гиперборейских времен, создавались в активных аномальных и биогенных (а не биопатогенных) зонах. Кроме того, всякий рукотворный курган и нерукотворный холм являются естественными концентраторами энергии земных недр и приемными антеннами для улавливания космических излучений. Это свойство испокон веков использовалось жрецами, колдунами, шаманами, знахарями, прорицателями и гадателями.

Об одном таком холме-городище-кургане мне хотелось бы рассказать более подробно. Собственно, я уже о нем однажды рассказывал – в одной из самых первых книг, посвященных Гиперборее, – «Тайны русского народа» (М., 1997). А поскольку тема получила неожиданное продолжение, сначала повторю то, о чем уже писал в упомянутой книге.

В середине XIX века было впервые записано и опубликовано древнейшее предание о предках вятичей, поселившихся по берегам одноименной реки еще в те незапамятные времена, когда, согласно легенде, на Руси не было царей и князей, когда она управлялась своими родоначальниками. Предводительствовал русскими переселенцами богатырь по имени Оноха. Он и двенадцать его братьев построили городище, а в нем – большой дворец. Но пришельцы не были первыми на Вятской земле. Здесь давно уже проживал богатырь Никулица с красавицей дочерью. К ней-то и посватался Оноха. Никулица выдвинул коварные и заведомо невыполнимые условия: добыть «с закату» (то есть от солнца) камней-самоцветов, что дают негасимый свет ночью и днем. Оноха остался заложником, а его братья поскакали догонять солнце. Назад поспеть нужно было к утру – иначе Оноху повесят (по другой версии – посадят на кол) и вороны его расклюют, а братья-богатыри окаменеют. К несчастью, так и произошло. Солнечные осколки-самоцветы братья раздобыли, но назад к двенадцатым петухам не поспели и превратились в камни. Хитростью Онохе удалось вырваться из плена, бежать вместе с названной невестой в свой город-крепость. Однако и Никулица с дружиной не дремал: на быстролетных крылатых конях беглецов настигли, и Оноху сожгли на том месте, где схватили, а кости закопали вместе с солнечными негасимыми самоцветами.

Такова вкратце канва легендарных событий, сочетающих и волшебную сказку, и былину, и глубочайшую архаику каменного века, летающих гиперборейцев, солнечный культ и 12-месячный годовой цикл (12 братьев – знаменитые славянские 12 Месяцев). Пересказанный сюжет был чрезвычайно популярен среди местного населения. Повсюду распевали песню про богатыря Оноху – ее наизусть знали каждый крестьянский мальчик и каждая крестьянская девочка, подчеркивал автор публикации в «Вятских губернских ведомостях» за 1861 г. № 1. Здесь же был помещен и текст самой эпической песни:

Как видим из текста старинной песни, Оноха не погиб окончательно, не сгинул навсегда. Он постоянно стал появляться жителям окрестных мест в форме ноосферного видения (визуализации, как принято нынче выражаться). Продолжается это и по сей день. И причина данного таинственного явления кроется в сакральной энергетике того самого холма-городища-кургана, который все так же возвышается на берегу реки Вятки, как и много тысячелетий тому назад. Обо всем этом поведали коренные (но молодые) жители тех заповедных мест, оказавшиеся все художественно и поэтически одаренными личностями, выпустившими в конце ХХ века сборник стихов и прозы, названный ими «Под сенью древнего Спаса» (г. Слободской, 1999). Среди авторов сборника оказалось много читателей моих книг, и одна из них – поэтесса Ольга Балезина – недавно разыскала меня в Москве и подарила плод их коллективного творчества объемом 350 страниц.

За последние века древнее городище пережило бурную историю, а поселение близ него несколько раз меняло имя. В результате получилось такое сумбурное нагромождение наименований, что с первого раза в них можно запутаться. Сейчас поселок, где расположен сакральный холм, зовется Первомайский, здесь находится одна из крупнейших в России меховых фабрик. Раньше же он был селом Спасским (точнее – Спасо-Подчуршинским, которое в народе прозывалось совсем коротко – Спас). У святого холма тоже было свое имя – Чуршинское городище. Под таким именем оно значится и на археологической карте Кировской области. Археологи здесь бывали, но производили лишь поверхностный осмотр и в глубину не копали. А главные тайны как раз в глубине и сокрыты.

По преданию, весь холм изрыт пещерами и подземными ходами, в котором некогда даже был пещерный монастырь, а на вершине холма стояла деревянная церковь. В пору христианского процветания святилище было окружено частоколом из бревен (рис. 142). Сейчас ничего этого нет – только мощный кедровник, посаженный давным-давно монахами, шумит вокруг холма. Теперь здесь один из пунктов известного эзотерического маршрута «Звенящие кедры», и туристы приезжают со всей страны. Туннельные выходы на поверхность холма существовали еще в 30-е годы ХХ века, и еще совсем недавно можно было поговорить со старожилами, которые в детстве лазали в подземелья. Потом все было уничтожено, и сегодня внешне ничего не напоминает о былом.

^{Рис. 142. Чуршинское городище. Реконструкция Сергея и Ивана Саркиных}

Думается, что православные монахи, которые на некоторое время завладели Чуршинским городищем, сами здесь ничего не копали: они воспользовались подземными сооружениями, созданными задолго до того. Сакральные свойства священного холма, обусловленные энергетикой недр и эзотерикой ландшафта, как магнит, на протяжении многих тысячелетий притягивали сюда людей. Не могли остаться в стороне и гиперборейские мигранты. Многообразные сведения о былом и по сей день продолжает хранить сконцентрированное здесь информационно-энергетическое поле. Ноосферные видения, как и прежде, продолжают волновать душу избранников судьбы. Среди прочих об этом поведала совсем недавно молодая вятчанка Ольга Ершова, побывавшая с подругами на Богатырском холме. В ту же ночь к ней явился Оноха. Вот начало бесхитростного рассказа сновидицы, записанного, что называется, по горячим следам:

«<…> Вдруг откуда-то появился Оноха… Молодой, красивый, голубоглазый, крепкого телосложения, кудрявые русые волосы ложатся на плечи. Одет в домотканую холщовую рубаху, вышитую по рукавам в вороту. Подходит ко мне, берет за руку. <…>

А потом произошло следующее. Мы как будто перенеслись во времени и оказались на том же самом холме, только уже у стен града – крепости. Идем по грунтовой дороге, внизу течет река, сбоку крепость, обнесенная высоким двойным частоколом. Подходим к воротам, где стоят стражники. Они пропустили нас с Онохой. <…>

“Сейчас мы спустимся в подземный ход, иди за мной и не бойся!” – командует он мне. И мы через какой-то люк, сделанный в полу часовни, спустились в подземелье. Шли по узкому темному коридору, ступая по земляным ступенькам. Прошли несколько пролетов, на каждом из которых поворачивали и опускались по ступенькам все глубже и глубже вниз.

“Дальше не пойдем, там выход к реке, – наконец говорит мне Оноха. – Сейчас мы пойдем сюда”, – и показывает на массивную металлическую дверь слева в стене. Он открыл ее, нажав в стене какой-то фигурный рычажок. Мы вошли внутрь и очутились в небольшой комнатке, чем-то напоминающей землянку. Там за деревянным столом сидел старец, склонившись над какой-то книгой. На столе тускло горела лучина.

Он поднял глаза, заметив наше присутствие.

“Вот, Еремей, я привел ее!” – говорит старцу Оноха, показывая на меня.

“Ну что ж, раз пришли – проходите! Иди сюда, садись”, – обращается он ко мне, показывая на место рядом с собой.

Я послушно уселась рядом с ним на скамейку, вернее сказать, на лавку.

“Ну, раз пришла – читай!” – и открывает мне книгу с самого начала. Это была большая берестяная книга, в обложке из красного дерева, написанная красивыми черными буквами. Лишь заглавные буквы в книге, как и узор рисунка вверху над текстом, были написаны красными чернилами или краской. Я уткнулась в текст, начала читать <…>».

Что было в той книге? Да многое чего – и история про Никулицыну дочь, и такие подробности, о которых раньше никто и не догадывался: все промелькнуло перед глазами, точно запечатленное на киноленте. Для нас важно другое: сакральный холм-курган продолжает жить своей ноосферной жизнью, периодически вступая в контакт с окружающими людьми или же наделяя их особым пассионарным импульсом. Для меня, например, нисколько не удивительно, что именно отсюда родом человек, первым водрузивший знамя победы над поверженным рейхстагом: насыщенный космической энергетикой холм как бы дал силу (ту самую, которую в древности получали русские богатыри) и предначертал путь герою, долгое время остававшемуся неизвестным[67].

Тем не менее история с чудными видениями имела продолжение. О ней поведал Сергей Серкин – составитель и один из аторов альманаха «Под сенью древнего Спаса», собирающий и пропагандирующий всю доступную ему информацию о Чуршинском городище. Однажды ему довелось столкнуться с ясновидицей, которая утверждала, что священный холм над рекой Вяткой не просто искусственный (правда, наполовину), но к тому же еще и созданный высокоразвитой цивилизацией. Подтвердила женщина-экстрасенс и наличие в глубине холма не менее шести полузасыпанных подземных ходов, скрытых убежищ, в одном из которых находится таинственная книга с древними знаниями[68]. Какая именно цивилизация воздвигла высокий курган-пирамиду – ясновидица не сказала. Обычно в таких случаях принято все приписывать инопланетянам. Но лично я убежден в другом: высокоразвитая цивилизация была, но корни ее чисто земного происхождения. И имя ее – Гиперборея!

Но кто же такой Оноха и к какому времени следует отнести его появление на территории, примыкающей к Русскому Северу? Легенда наверняка восходит к Святогорову циклу русских сказаний, и богатырь Никулица – вятский неидеализированный прообраз былинного Микулы (Никулы) Селяниновича. Но есть ли в мировом фольклоре параллели для загадочного Онохи? Есть! – давным-давно определили исследователи: русский Оноха – не кто иной, как ветхозаветный и апокрифический Енох (Энох). Оноха (или в более привычной вокализации – Аноха) – в прошлом весьма распространенное на Руси имя, о чем свидетельствует фамилия многочисленных современных Анохиных. В народном истолковании «аноха» – «простак», «недоумок» (см. Словарь Даля). Вместе с тем в народе однозначно представляли, что Аноха – это библейский Енох Праведный, которого Бог вознес на небо. В быту так и говорили – Аноха-праведник (известны и другие поговорки: «Время плохо – стал указчиком Аноха»; «Аноха Аноху, да впряг в соху» и др.).

Особой популярностью среди всех слоев населения пользовался ветхозаветный апокриф «Книга Еноха Праведного». Или, как она именовалась в одном из списков ХIV века: «От книг Еноха Праведного, пореже потопа, и ныне жив есть», откуда следовало, между прочим, что библейский праведник, поведавший о космических странствиях и «всем неизреченном и неисследованном мире», здравствует и поныне. В переданных людям «записках» Еноха настолько подробно и натуралистично рассказано о вознесении живого человека в занебесные сферы, что это дало основание некоторым популяризаторам заявить, что библейского патриарха в космос забрали два инопланетянина, описанные в апокрифе как «два мужа огромные», ранее на земле не виданные – с горящими лицами, огненным оперением и золотыми (солнечными) крыльями. Во время своего путешествия Енох посетил семь космических сфер, познакомился с внеземными мирами и механизмом управления Вселенной, узнал законы движения звезд и планет, увидал вселенские чудеса – вплоть до сферического «светлостояния» в виде огненных колес. Сказания о межзвездных скитаниях Еноха Праведного не могли не пробудить в душе космического мироощущения. Повествование от первого лица только усиливало это чувство у читателей и слушателей разных эпох и народов: «Меня окружили облака и туманы; движущиеся светила и молнии гнали меня, ветры ускоряли течение мое; они вознесли меня на небо. Я достиг стены, построенной из кристалла; колеблющееся пламя окружало ее; я вошел в это пламя. Я приблизился к обширному жилищу, построенному из кристалла. Стены, как и фундамент этого жилища, были из кристалла, а свод его состоял из движущихся звезд и молний…»

Как же в таком случае Енох-Аноха оказался на Вятской земле? Все очень просто: библейские книги (особенно Книга Бытия) при их составлении опирались на более древние, в том числе и «гиперборейские», источники. То же относится и к апокрифической «Книге Еноха Праведного». Это ведь только для ортодоксальных богословов она представляется ложно-«отреченной». С непредвзятой и исторической точки зрения описание космического путешествия Еноха – такой же бесценный источник культуры, как и любая другая древняя – каноническая или неканоническая – книга. И в ней в мифологизированной форме содержатся сведения об одном из праотцов современных этносов – Енохе-Анохе, к тому же тесно связанном с северной прародиной. Русская же интерпретация об Онохе-вятиче вообще «заземляет» допотопную историю, привязывая ее к территории современной России и позволяя спроецировать ее на те времена, когда существовал единый пранарод с единым праязыком. А место его обитания именовалось Соловейской землей – Гипербореей.

Нет сомнения: материальные свидетельства, сохранившиеся с незапамятных времен, исключительно важны, но не менее (а может, даже и более) существенны историческая память и гиперборейский дух, что живы и преумножены во сто крат в каждом из нас…