Гладиатор нового времени (СИ)

Пролог

Июль 2185

— Мама! Мамочка! Вставай! — прорвался через треск автоматных очередей пронзительный детский крик.

Филипп резко обернулся, не веря собственным ушам. Его взгляд заметался по улице, между заброшенными домами, в поисках источника звука. Некоторые из них были настолько ветхими, что казалось, они вот-вот рухнут под собственным весом. При попадании в стены пуль от рыхлых, изъеденных коррозией кирпичей отлетали крошки.

— Мама, бежим! Пожалуйста!

Наконец Филипп нашел глазами ребенка: маленькую девочку лет шести с белоснежными волосами, приникшую к груди лежащей на земле женщины. Цепляясь за ее светлое платье, девочка пыталась помочь матери подняться, тянула изо всех сил, но та не шевелилась.

— Мамочка, давай уйдем отсюда!

В те редкие секунды, когда стихали звуки стрельбы, до Филиппа доносились надрывные детские рыдания. Он замер в укрытии, собираясь во время очередного затишья выбежать и помочь женщине встать. Глядя на девочку, Филипп молился, чтобы ее не задело шальной пулей.

Потом он присмотрелся внимательнее, и от ужаса у него по спине пробежал холодок. По светлому платью женщины расплывались алые пятна — на груди, животе и бедрах. Детский плач становился все отчаяннее, и девочка еще упорнее пыталась поднять мать. Очевидно, она не понимала, что та умерла.

— Мама, вставай!

От жалости сердце Филиппа рвалось на куски. Его младший сын, Берт, был примерно того же возраста и сейчас со своей матерью ждал дома, в безопасности. Невольно представив на месте убитой Софию, а на месте девочки свое дитя, Филипп чуть не задохнулся.

Ему стало плевать на стрельбу, только бы добраться до переулка, пока ребенок еще жив. Пригнувшись, Филипп добежал под градом пуль до древнего ржавого автомобиля, просевшего на голых дисках, и спрятался за ним.

— Шеф, ты спятил? — послышался издалека крик одного из солдат.

«Спятил», — мысленно согласился Филипп со своим подчиненным.

Он даже не задумывался, что делает и зачем, ведь промедление могло дорого обойтись. Ему нужно было скорее добраться до девочки и забрать ее.

«Где ее отец? — мелькнула мысль. — Возможно, убит. Да не возможно, а скорее всего», — тут же ответил себе Филипп. Это значит, девочка осталась сиротой. А София… его София всегда мечтала о дочери.

— Справа на три часа! — закричал Филипп своим солдатам.

— Твою мать! — выругался один из офицеров. — Я тебя прикрою!

Филипп почти добежал до второго перевернутого автомобиля, когда почувствовал боль в плече. Неосознанно схватившись за него, он ощутил на пальцах влагу и грязно выругался, но продолжил прорываться вперед.

В новом укрытии Филипп даже не потрудился оценить ранение. Сразу же посмотрел на девочку, тоненький плач которой продолжал доноситься до него. Она была жива.

Оставался последний рывок.

Филипп примерился и, неотрывно глядя на девочку, приготовился было сорваться с места, но тут из-за угла выскочил подросток и схватил ее подмышки. Мальчик лет тринадцати поднял перепачканного кровью ребенка и понес в переулок, откуда появился.

— Нет! Мама! Нельзя оставлять маму! Возьми маму! Мамочка, вставай!

Филипп замер и отвернулся, почувствовав жжение в глазах. Девочка была в безопасности, но надолго ли? Будь проклята война, будь прокляты те, кто отнимает чужие жизни и вынуждает других стрелять.

Его сыновья жили в этом жестоком мире, и не было шанса оградить их от зла. Все, что можно было сделать — вырастить их сильными, способными постоять за себя, научить отличать добро от зла и защищать слабых.

Ни один ребенок не должен видеть смерть, не должен терять мать. Стиснув зубы, Филипп с болью в сердце подумал, что эта маленькая девочка уже никогда не будет прежней. Сегодня ее жизнь разделилась на «до» и «после» и изменилась навсегда.

Глава 1. В темноте

Август 2203

Голова болела безбожно. Привалившись к бетонной стене, Берт потер ладонью лицо, подавив желание мерить шагами темницу. Да и было бы что мерить — два метра от стены до стены. Ему следовало беречь силы. Кто бы ни взял его в плен, наверняка скоро объявится. Нужно быть готовым ко всему. По крайней мере, военная форма и ботинки остались при нем, хотя — вполне ожидаемо — содержимое карманов исчезло без следа наряду с оружием и бронежилетом.

Несколько минут назад Берту показалось, что поблизости раздались тихие шаги, но стоило ему прислушаться, как больше не донеслось ни звука.

Лишь вдалеке капала вода. Что там, черт возьми, может течь уже битый час?

Как в гребаном колодце. Вот только из колодца выход есть, а отсюда — нет.

Берт снова потер лицо и всмотрелся в темноту коридора. К счастью, лампочка над узкой жесткой койкой еще горела, ведь иначе он остался бы слеп в бетонном мешке без окон и с решеткой вместо двери. Откуда здесь взялось электричество? Инфраструктура городов была либо уничтожена бомбежками Третьей мировой, либо сама пришла в негодность после того, как несколько десятилетий назад малочисленные выжившие люди оставили свои жилища.

Кап-кап — звонко, ритмично. Ну сколько можно?

Уже минут пять Берт чувствовал на себе чей-то взгляд. Может, показалось? Натянутые нервы вполне могли сыграть с ним злую шутку. Или же ему начало мерещиться после сильного удара по голове? Вспомнив о нем, Берт скривился. Нет, это надо же так попасться! Словно ему было четырнадцать вместо двадцати четырех. Он сглупил, как сопливый кадет, и…

Кап-кап-кап. Твою ж мать!

Скрипнув зубами, Берт зажмурился и постарался дышать глубже, ровнее. Тогда ему снова послышались шаги. Распахнув глаза, он напрягся всем телом и даже приподнялся, готовый драться или бежать — как придется.

На краю круга света, лившегося из камеры, стояла фигура — крошечная, девичья. Маленькая женщина не могла представлять для него угрозы, и Берт плюхнулся обратно, не сводя с нее глаз.

Она была словно тростинка. Или соломинка, за которую он был готов ухватиться, только бы выбраться отсюда живым. Могла ли маленькая незнакомка стать ключом к спасению? Как бы то ни было, стоило попытаться.

— Привет, — осторожно начал Берт.

Ответа не последовало. Женщина лишь склонила голову набок, наблюдая за ним.

— Кто ты? Как тебя зовут? — снова попытался он.

— Ты не достоин знать мое имя и вообще разговаривать со мной, — вопреки своим словам она сделала еще шаг, выйдя на свет.

Теперь Берт смог рассмотреть ее как следует. Яркие тонкие губы и светлые глаза, угловатые черты. Лицо ее было таким бледным, что едва не светилось, обрамленное короткими, практически белыми прядями. Такой цвет волос Берт видел впервые. Платиновая блондинка, не иначе.

— Тогда зачем пришла? — спросил он резче, чем следовало.

— Полюбоваться, — протянула она, оценивая его, словно экзотическое животное.

Выходит, шаги ему не послышались. Безымянная гостья несколько минут наблюдала, как он изводился от неизвестности и головной боли. И ведь не подошла, ничем не выдала своего присутствия. Она лишь… любовалась!

— Ну и как тебе картинка? — хмыкнул Берт.

— Отлично смотришься, — повела незнакомка плечами, немного подавшись вперед.

— Нравится видеть людей за решеткой? — выгнул бровь Берт, что тут же отозвалось болью в виске. — Ты ведь в курсе, что это ненормально?

— Тут я с тобой согласна. Нужно было пристрелить тебя сразу, а теперь… еще и кормить приходится. Еду на тебя тратить.

— Если это можно назвать едой, — поморщился он, вспомнив вязкое варево в плошке под койкой, напоминавшее кашу из пищевых отходов.

— Со временем привыкаешь, — криво улыбнулась блондинка. — Хотя тебе и привыкать не придется. Просто не доживешь.

«Не доживешь…» — естественно, он знал, что влип основательно, но озвученный приговор все равно походил на пощечину.

К черту! Берт не собирался здесь умирать.

«Думай! — приказал он себе, преодолевая боль, простреливавшую голову от виска к затылку. — Думай! Стоп. А что если…»

Женщина явно не желала ему добра. Но вдруг она… хотела чего-нибудь еще?

Он заново осмотрел свою собеседницу. Невысокий рост и крайняя худоба бросались в глаза даже под армейскими брюками и рубашкой, заметно великоватой. Словно с чужого плеча. Скорее всего, так оно и было — отщепенцы только и умели, что воровать, нападая на конвои с едой, оружием, медикаментами, одеждой и всем прочим, необходимым для выживания в суровом мире.

— Я уже понял, что не нравлюсь тебе, но… как насчет сделки? — выпалил Берт. И вот так за пару минут он скатился до торгов с врагом. — Мы оба будем в выигрыше.

— Мм… — задумалась женщина, на секунду прижав тонкий указательный палец к губам. — Что ты можешь мне дать?

— Продовольствие? — предложил Берт первый вариант, пришедший ему в голову.

— Ты сейчас пытаешься подкупить меня… едой? — фыркнула блондинка, в неверии уставившись на него.

— Тогда медикаменты? — не сдался Берт, на самом деле не собираясь давать ей обещанное. Ему лишь нужно было убедить ее отпереть чертов замок. — Или оружие?

— Оружие, говоришь? — задумалась она.

— Да. Любое, — приободрился он. — Холодное, огнестрельное. Пистолеты, автоматы. О, и гранаты!

— Хм, уже интереснее. А патроны достать сможешь?

— Не вопрос! Сколько ты хочешь?

— Так сразу и не скажешь… Ну, предположим, коробок десять.

— Без проблем, — легко согласился Берт, обрадованный ее интересом. Он бы даже руку и сердце ей предложил, если бы это открыло ему путь к свободе. — Милая, только скажи.

— Тогда я хочу гранаты, десять автоматов и коробки с патронами к ним, — вдумчиво кивнула женщина. — Только как ты привезешь их мне? — забеспокоилась она.

— Легко. Возьму внедорожник, загружу оружие… — воодушевленно продолжил он и запоздало заметил, что уголки ее губ подрагивали.

— А ты и поверил, — от смеха у нее затряслись плечи.

— Ах ты!.. — вскочил Берт с койки и тут же поморщился от головной боли, но остался стоять, расправив плечи.

— Мне ничего от тебя не нужно, — в то же время продолжила блондинка. — Я уже и сувениром обзавелась, — засунув руку в карман, она что-то достала и продемонстрировала Берту. С цепочки на ее тонких пальцах свисал жетон, блеснувший в тусклом свете.

Берт схватился за грудь, ощупывая ее поверх одежды. Очнувшись в камере, он первым делом проверил свое обмундирование и вооружение, а о жетоне даже не вспомнил.

— У тебя нет права носить его, — процедил Берт.

— Так эта вещица… — блондинка приподняла жетон повыше, — …много для тебя значит? — она демонстративно надела цепочку себе на шею.

— Жетон надо заслужить. Это тебе не игрушка, — прорычал он.

Да, заслужить. Годами обучения, смелостью и отточенными навыками, без которых солдата не выпустят на поле боя.

— Такие железки вы вставляете в зубы своим покойникам, чтобы как-то различать их? — спросила женщина с непосредственностью, которую можно было назвать детской, если бы не цинизм самого вопроса.

— Слышала звон, да не знаешь, где он? — фыркнул Берт. Жетоны действительно вставляли в зубы погибшим бойцам, если приходилось оставлять их на поле боя, чтобы затем вернуться за ними. Ну или когда солдат был настолько покалечен, что впоследствии могли возникнуть сложности с опознанием. Вернее, так было раньше. Последние лет сорок погибших опознавали по их ДНК, но жетоны остались традицией, важным символом для любого солдата. Разумеется, Берт не стал ничего пояснять.

— Теперь он тебе все равно без надобности. Вот умрешь, тогда и отдам.

Стерва просто играла с ним! Пришла поиздеваться? Он тоже мог.

Берт угрожающе шагнул вперед. Только чтобы сбить с нее спесь, чтобы припугнуть. И это ему удалось.

Женщина отшатнулась. Практически отскочила назад, словно он мог ударить ее, несмотря на решетку между ними. Она уставилась на Берта широко распахнутыми глазами, и все ее веселье исчезло без следа. То-то же.

— Страшно? — ухмыльнулся он.

— Ты сейчас доказал, что зверям самое место в клетке. Любишь нападать на женщин? — выплюнула незнакомка, быстро взяв себя в руки. О былом испуге напоминало лишь то, что у нее на миг дрогнул голос.

— Нет, — отрезал Берт.

«Нападать? Так быстро отскочила, будто ее уже били. Такую маленькую… Как можно?» — подумал он, но тут же отогнал неуместные мысли.

— Да неужели? — прошипела блондинка. — Разве папочка не научил тебя?

— Ни я, ни мой отец в жизни не ударили ни одной женщины, — дамочка была явно не в себе. — Не тебе судить о нас. Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей семье.

— Думаешь, Берт?

Какого черта? Она назвала его по имени? Ах да…

— Гравировка на жетоне. Читать умеешь, молодец. Но имени и группы крови маловато, чтобы узнать человека, ты так не считаешь?

— Прославленный капитан, — с нескрываемым превосходством продолжила незнакомка. — Никогда ни в чем не нуждался и не отказывал себе. Слава, развлечения, лучшие вещи и женщины — ты получал все по щелчку пальцев…

Что-что? Напрягшись, Берт еще раз всмотрелся в ее лицо. Он видел ее впервые, вне всяких сомнений. Да и такую женщину Берт бы запомнил. Она не могла знать… отщепенцы не могли знать, кем он был. Каким был.

— Ты блефуешь, — заявил Берт с уверенностью, которую вовсе не чувствовал. — Но догадка хорошая, хвалю. Я почти поверил.

— Что ты, я же только начала, — едко улыбнулась она. — А еще ты…

— Корделия! — разнеслось по тоннелю. — Ты где?

Дернувшись, женщина покосилась вправо, откуда и раздался зов, сменившийся кашлем, похожим на старческий.

— Корделия! — снова.

Она посмотрела на Берта и помялась с ноги на ногу, словно разрывалась между желанием продолжить свою обличительную речь и необходимостью пойти на голос.

— Значит, Корделия… — ухмыльнулся Берт, не скрывая злорадства. — Вот я и узнал твое имя. Длинноватое для такой крохи. В тебе метра полтора росточка-то хоть есть?

Корделия — ха, ну и имечко! — злобно зыркнула на него.

— Раз ты считаешь, что я не заслужил называть тебя по имени, давай придумаем тебе прозвище, — продолжил Берт. — Хочешь быть малышкой или деткой? Мм, звучит не очень, мы ведь не настолько близко знакомы. Может, Дюймовочкой? Хотя тоже нет, мы же не в сказке, правда? Или, например…

Тихо рыкнув, она все-таки развернулась и пошла прочь.

— Ну, прости! Беру свои слова назад! — издевательски крикнул Берт ей вслед. — Как насчет «куколки»? Я еще никого так не называл!

Корделия не успела далеко уйти и наверняка слышала его, но, конечно же, не вернулась. Вскоре ее шаги стихли вдали.

Берт снова остался один в полумраке и тишине.

Кап-кап-кап.

Во время разговора с Корделией он хотя бы не обращал внимания на размеренный и звонкий стук капель. Теперь же этот ритм не только действовал на нервы, но и будто отмерял оставшиеся Берту секунды жизни.

Головная боль усилилась. С тихим стоном он вернулся к койке и, рухнув на нее, потер ладонью лицо. Снова. Ему ничего не оставалось, кроме как смотреть в стену, по которой, словно от ударов, на уровне его груди расползались трещины. Похоже, Берт был здесь не первым пленником. Не только он чувствовал в этой камере отчаяние и злость.

А ведь еще вчера ничего не предвещало беды. Накануне Берт лежал на своей удобной просторной кровати в родном доме и думать не думал, что жизнь его скоро так переменится. Да и утром до определенного момента все тоже шло по плану.

Поступило сообщение о каких-то взрывах в заброшенном городе, где давно никто не жил, и Берт с отрядом отправился на разведку. Находиться там и в мирное время было опасно — с годами каркасы домов расшатались, столбы на улицах подверглись коррозии, и почва иногда уходила из-под ног. В буквальном смысле. Теперь же и вовсе стоило быть начеку. Им нужно было найти источник звука, выяснить, что это за «взрывы» зарегистрировала аппаратура. Конечно, мог в очередной раз произойти обвал тоннелей метрополитена. Но всегда был риск чего-то серьезнее.

Добравшись до места со своим отрядом, Берт приказал разделиться и вместе с Феликсом направился к центру — очагу разрушения. Потратив четыре часа на поиски, но ничего не обнаружив, Берт с чистой совестью возвращался к машине, когда уловил высокий звук. Плач ребенка в соседнем переулке.

Этого не могло быть. Никак. Люди давно покинули город. И ребенку в стенах его взяться было абсолютно неоткуда. Но Берт не мог не проверить. Дойдя до середины улицы, он понял, что хныканье раздавалось из-за ближайшего угла. Он сделал еще шаг. Внезапно послышался тихий хлопок, и все заволокло белым дымом. Задержав дыхание, Берт потянулся к шарфу на шее, чтобы прикрыть рот и нос, но опоздал. Боль пронзила висок, сознание погрузилось во тьму.

Так он и оказался в незавидной ситуации. Берт не любил признавать ошибки, но не мог отрицать нелепости своего поступка.

Нужно было взять с собой Феликса и Лешего, в идеале — обеспечить себе огневое прикрытие, прежде чем идти на поводу своих эмоций. Но нет же! «Быстренько посмотрю и сразу вернусь», — вот как он тогда подумал. К тому же Леший ранее осмотрел переулок и ничего подозрительного не обнаружил. В итоге «быстренько» и отсутствие стратегии дорого Берту обошлись. Неспроста говорят, что успех расслабляет людей. Вон и с ним произошло то же: после многих успешных вылазок он почувствовал себя неприкосновенным. Что ж… Поделом. Будет уроком. Главное, чтобы этот урок не стоил ему жизни. В любом случае сейчас было важнее спастись, а не латать раненое эго.

Увы, в данный момент Берт ничего не мог поделать, поэтому попытался расслабиться и подумать о чем-нибудь хорошем, перебирая в голове светлые воспоминания — о семье, друзьях, праздниках и любовницах. Приятные моменты, заставлявшие уголки губ дрогнуть в подобии улыбки. К сожалению, ни от одного не становилось на душе тепло. Ни одно не несло необходимого успокоения.

Мыслями Берт снова и снова возвращался к Корделии. Он воскресил в памяти ее лицо и волосы цвета платины. Тонкую шею и запястья. Светлые глаза, практически белую кожу. Призрак. Инопланетянка, черт ее дери. К таким он не привык.

Берт прекрасно помнил женщин своей локации. Они были волевыми, прямолинейными. В постели такие умели устраивать незабываемые фейерверки, чем Берт не упускал возможности воспользоваться, но при этом виртуозно избегал любых обязательств. Другими словами, наслаждаясь лучшими качествами прекрасных дам, он умело уклонялся от столкновений с качествами, могущими создать ему неудобства.

Кап-кап.

Берт чуть не взвыл от раздражения. Что ж… по крайней мере, оно было предпочтительней отчаяния и страха. Пусть подпитывает его злость.

Безусловно, он желал знать, что ему уготовано, но предугадать что-либо было невозможно. Единственное, в чем он был абсолютно уверен: в неизвестность лучше ступать сильным.

Растянувшись на жесткой койке, Берт закрыл глаза и усилием воли заставил себя глубоко дышать.

Он был жив. Сейчас имело значение только это.

Глава 2. Гладиатор

Открыв глаза, Корделия уставилась в темноту. Под одеялом ей было жарко, без одеяла — зябко и неуютно. Благо ей удалось подремать часа три, но остальное время она лишь ворочалась, пока бесплодные попытки устроиться удобнее не осточертели.

После гибели матери Корделия спала плохо. Настолько плохо, что порой Грин — ее опекун — давал ей снотворное, однако в последние годы даже оно не особо помогало. Каждый раз приходилось увеличивать дозировку, что он делать категорически не хотел. Можно было бы обратиться с просьбой к отцу…

Отец. Корделия с грустью отметила, что он так и не зашел к ней, хоть и прибыл накануне в убежище. В последнее время он приезжал сюда все реже. А ведь она скучала по нему, хотела узнать его ближе.

«Так, хватит раскисать!» — Корделия решила пойти к нему сама.

Наскоро одевшись, она быстро дошла до его кабинета. На подходе до нее донеслись крики из-за двери.

— Какого черта он до сих пор жив?

— Мне хочется кое-что проверить. Так сказать, провести… эксперимент.

— Тебе не хватило экспериментов? Пока ты развлекаешься, я делаю за тебя всю работу. Пожалуй, мне пора взять все в свои руки, пока ты не довел нас до беды. А знаешь что? Так я и поступлю.

— Прикуси язык, будь добр. Не вынуждай меня принимать меры. Ты же знаешь, как я это не люблю…

Оба голоса Корделия безошибочно узнала — отец и Ник снова спорили. В то время как ее брат что-то громко доказывал и втолковывал, отец отвечал вкрадчиво и тихо. На секунду Корделия подумала зайти к ним — может, ее присутствие остановит ссору, — но почти сразу передумала. Вспомнила другие случаи, когда она пыталась помирить отца и брата. Тогда они огрызались оба: брат вспыльчиво и зло, отец — холодно, напоминая ей об ее месте.

Бредя обратно в свою комнату, Корделия притормозила у поворота к камере пленника. Она до сих пор корила себя за то, что накануне поддалась любопытству и подошла, заговорила с ним. В итоге ее интерес не только не угас, но и разгорелся сильнее. Корделия никогда еще не видела жителя локаций так близко, зато часто гадала, какие они — люди, ходящие под солнцем.

Наверняка нужно быть сильным и жестоким, чтобы выжить в суровом мире. И не просто выжить, а добыть все самое лучшее. Пленник не выглядел безжалостным ублюдком, но ведь то лишь внешность. У него руки были по локоть в крови. Да что там по локоть… по самые плечи. Иначе и быть не могло у сынка Филиппа — главы кровавого режима и убийцы.

Корделии сразу вспомнились солдаты в точно такой же форме, стрельба, клубы пыли и алые пятна, расползавшиеся на белом платье. Светлые волосы, перепачканные и метшие под порывами ветра бетонное крошево на земле.

Эти люди должны поплатиться.

Гнев поднялся волной, и Корделия поняла, что неосознанно сжала в кулаке жетон, по-прежнему висевший у нее на шее. Опустив руку, она брезгливо вытерла ладонь о штаны. Почему не сняла его? Зачем носила вещь врага?

Потому что это был трофей, напоминавший Корделии о близящейся победе и о брате, которого она видела лишь вчера…

— Сестра! — раздался голос Ника.

Корделия брела по тоннелю с Грином, бездумно вытирая руки о штаны, но при виде брата ускорилась.

— Привет! — она радостно улыбнулась ему. Они не виделись много, очень много дней, и Корделия предвкушала возможность поговорить с родным человеком. Долгие годы ей удавалось общаться только со своим пожилым наставником, который с каждым днем становился все угрюмее и молчаливее. А ей так хотелось легкости и веселья!

При тусклом освещении лицо Ника, обрамленное золотистыми локонами, выглядело почти ангельским: светлым и мягким. Яркие губы насмешливо изогнулись.

С изумлением Корделия увидела подчиненных своего брата, суетившихся возле подсобки.

— Ник, в чем дело? — спросила она недоуменно.

Приблизившись к брату, Корделия запрокинула голову и посмотрела ему в лицо. Ник выглядел странно. От него пахло чем-то сладковатым, паленым, а глаза были красны. Вдохнув исходящего от него аромата, Корделия поморщилась — запах был очень назойливым. Она привстала на цыпочки, коснулась пальцами скулы брата.

— Опять плохо спал ночью? — спросила встревоженно.

Увы, большего Корделия не могла себе позволить. Она была бы рада обнять его, но сдержалась в присутствии своего опекуна. Как бы Корделия ни гналась за редкими крохами нежности, Ник был ласков к ней лишь вдали от посторонних глаз. Конечно, ему ведь нужно было поддерживать образ сурового и серьезного наследника, которому не пристало обниматься с маленькой сестрой. Да и отец с Грином, если находились рядом, готовы были испепелить Ника взглядом за малейшие проявления заботы о ней. Корделия же видела, что брат с самого детства к ней тянулся. И особенно с тех пор, как спас ее в том разрушенном городе. Видимо, ему тоже нужно было простое человеческое тепло, которого так не хватало в новом мире.

— Я не с пустыми руками! — он казался неестественно радостным.

— Да? — досада моментально испарилась.

— Пойдем, — Ник ухватил Корделию за предплечье и потащил по тоннелю.

Возле подсобки она оторопела. Высвободившись из захвата, Корделия подошла к ближе и с изумлением увидела на узкой койке, расположенной у противоположного края камеры, человека в черной одежде. Он лежал лицом к стене, но даже сейчас было понятно, что пленник — мужчина высокий и довольно массивный.

— Ник? — неуверенно произнесла Корделия.

— Наш трофей, — рассмеялся брат, и она медленно обернулась к нему. Он выглядел не как обычно. И явно пребывал в приподнятом настроении.

Корделия перевела взгляд на своего опекуна, но тот молчал. Стоял, прислонившись к стене и с мрачным видом скрестив руки на груди. Седые волосы растрепанной копной ниспадали на плечи, частично затеняя бородатое лицо, отчего выражение его угадать становилось непросто.

Дверь камеры была не заперта, и Ник вошел внутрь, схватил мужчину за плечо и развернул того к Корделии. Парень явно был избит. На виске его красовался синяк. Кровь из разбитого носа залила небритую щеку, губы и подбородок. Корделия шагнула в камеру и всмотрелась в незнакомое лицо. Шатен с по-военному короткой стрижкой. Наверное, даже красивый, если его умыть.

— Кто это? — она не отводила взгляда от пленника.

Вместо ответа Ник наклонился, запустил пальцы под куртку парня и, что-то нащупав, сорвал с его шеи цепочку. Он вернулся к Корделии и, взяв ее за руку, вложил ей в ладонь железную плашку с гравировкой. Она сразу догадалась, что это — жетон, какие носили военные оружейной локации.

— Берт… — прочитала Корделия слова на нем. — Капитан третьего ранга… Ник, я все еще не понимаю.

— Какого черта он здесь делает? — подал голос Грин, явно недовольный.

— Это сын Филиппа, — торжественно пояснил Ник, проигнорировав старика.

— Почему он до сих пор жив? — вскинула Корделия взгляд, сжав жетон в кулаке.

— Уверяю тебя, это ненадолго, — улыбнувшись ей, Ник обхватил ее кулак обеими своими ладонями. — А жетон… обещаю тебе, что он станет первым в нашей с тобой коллекции.

Корделия снова сжала жетон в кулаке, на этот раз осознанно, крепко.

— Эти люди должны поплатиться, — твердо прошептала она и пошла прочь.

****

Берт не знал, сколько прошло времени. Пару раз он проваливался в сон, но быстро просыпался и продолжал всматриваться во тьму. Ему было неспокойно и страшно. Хотя в последнем Берт не признался бы даже самому себе.

Бесконечные догадки, одна краше другой, сводили с ума, и с каждым часом надежда, что о его судьбе станет известно друзьям, становилась все призрачней. Ему стоило верить, что его разыщут братья и Феликс — преданный страж. Разумеется, они не оставят поисков. Целеустремленные и разумные люди. Люди, которые никогда не попадут в подобную ситуацию.

Казалось, прошла вечность, прежде чем за решеткой снова раздались шаги. Появились двое мужчин, которых назначили надзирателями. Они приходили уже — смотрели, съел ли Берт мерзкое варево в миске, и даже отвели его в уборную, при одном воспоминании о которой начинало подташнивать.

Теперь они снова сняли навесной замок и велели Берту выходить, после чего надели на него наручники, сковав руки за спиной.

Берта вытолкнули из камеры и куда-то повели.

Глянув себе под ноги, он получил то, чего так жаждал — подсказку. Рельсы. Очень похоже на метрополитен. Вскоре впереди замаячил дверной проем, из которого лился яркий свет и доносился гул голосов, слышавшийся все отчетливее с каждым шагом.

И вот Берта завели в просторное помещение. Поначалу яркий свет ослепил. Едва глаза привыкли к нему, Берт всмотрелся в толпу людей, замолкнувших при виде него и обративших к нему взгляды. В глазах каждого пылала злоба.

В центре огромной комнаты располагался металлический забор, отгораживавший зону пятнадцать на пятнадцать метров. Люди окружали ее, рассредоточившись по всему периметру.

В воздухе витал запах пота. Берта подвели вплотную к ограждению и расстегнули наручники. Один из сопровождающих открыл калитку и толкнул его за забор.

Внезапно толпа взревела.

Пытаясь сориентироваться в оглушительном гомоне, Берт покрутил головой и нашел взглядом знакомое лицо. Корделия стояла возле калитки, скрестив руки на груди. У нее блестели глаза, и она переступала с ноги на ногу, словно нервничала.

Толпа взревела громче. Зрители позади Корделии пришли в движение, и она отошла в сторону, освобождая путь. На арену вытолкнули огромного человека со скованными за спиной руками и холщовым мешком на голове. Один из охранников снял с него наручники и, когда тот сдернул ткань, Берт застыл на месте.

Перед ним оказался не человек… скорее, человекообразное существо. Правая его рука была намного больше левой и заканчивалась кулаком чудовищного размера. Одного вида изуродованного лица хватало, чтобы на несколько секунд впасть в ступор — с одной стороны губы были отсечены, словно откушены, так что обнажились пожелтевшие зубы. На правом заплывшем глазу отсутствовали веки. Довершали образ искривленная форма черепа и клочки рыжеватых грязных волос.

О мутантах ходили слухи, и некоторые солдаты видели их лично, но так и не смогли поймать. Никто не знал, откуда брались эти твари, но появляться они начали около тридцати лет назад и встречались крайне редко.

Берт заставил себя встряхнуться и сосредоточиться.

В сознание вновь проник вой толпы, заглушенный ревом мутанта, бросившегося в атаку.

****

Корделия знала, что финала долго ждать не придется. Бой с мутантом? Конечно, он собрал добрую сотню зрителей.

Берту оставалось жить считанные минуты. Многие мужчины уже встали в очередь, чтобы получить привилегию прикончить тварь после смерти Берта. Сколько из них поляжет, прежде чем существо будет мертво?

Близившаяся развязка почему-то не принесла Корделии облегчения.

Помимо того, что Берт был самовлюбленным, раздражающим и наглым, он также дышал, мыслил, разговаривал. Локации должны были поплатиться, но обязательно ли устраивать кровавое шоу для повышения боевого духа собственной армии? Казнь не должна быть потехой. Это важное событие — символ, если можно так сказать, — а не повод для подвыпивших вояк делать ставки. Бой двух живых существ до смерти? Тем более, когда одно из них виновато лишь в том, что родилось опасным и безобразным?

«Если их веселит жестокость, чем тогда мы отличаемся от наших врагов?» — удрученно подумала Корделия.

Осмотревшись, она окинула беглым взглядом взвод, привезший Берта сюда. Ни один из мужчин не осмеливался с ней не то что заговорить, даже посмотреть на нее. Так было всегда. Пару раз она уделяла внимание избранным мужчинам, однако они быстро и бесследно исчезали, как раз когда в убежище приезжал Ник. Наверняка Корделия была не единственной, кто сопоставил факты. С тех пор подчиненные отца и брата обходили ее стороной, что было досадно, но лишь поначалу. Потом она привыкла. Приняла за правило скрывать свои мысли и чувства от окружающих.

Поэтому теперь, находясь среди едва знакомых людей, Корделия не позволила себе проявить сомнения или даже отвести взгляд. Сосредоточившись на Берте, она выпрямила спину.

При виде мутанта он изумленно округлил глаза и попятился. Корделия качнула головой, заметив это проявление слабости. Впрочем, подумала она, стоило дать ему скидку, существо и впрямь было ужасающим. Бой с таким станет испытанием для любого. Мутанты были разными, но неизменно сильными, и данная особь обладала кулаком, способным с первого же удара размозжить череп.

Рев обезумевшей твари оглушал.

Берт попятился и в неверии тряхнул головой.

В тот же миг мутант ринулся вперед.

Корделия непроизвольно зажмурилась, и тогда случилось невероятное.

****

Тварь была злобной, и лишь годы тренировок помогли Берту взять себя в руки. Отогнав страх, он отдался на милость инстинктов и отскочил в сторону. Мутант врезался в перегородку арены, и толпа взревела. Попятившись, Берт оказался за спиной существа и, пока оно медленно разворачивалось, принял боевую стойку.

На этот раз он ожидал нападения и, сгруппировавшись, ушел вбок. Мутант врезался в перегородку на противоположной стороне арены. Берт понимал, что долго бегать не сможет и не выстоит в прямом столкновении, следовательно, нужно было схитрить.

Причем срочно, ведь тварь снова напала, но на этот раз сделала это осторожно, разгадав маневр и не собираясь допускать его повторения.

Берт переносил вес с ноги на ногу, слегка согнув колени, и, когда противник приблизился, ударил его в живот. Все равно, что бить стену.

Едва он успел отклониться, как огромный кулак пролетел прямо возле его уха, словно мутант вовсе не чувствовал боли. Берт отскочил назад, настороженно наблюдая за действиями противника. Существо раскинуло руки в стороны и медленно приближалось, загоняя в угол и лишая возможности уклониться.

Выход был только один, поэтому Берт подождал еще секунду и, нырнув под правой рукой твари, быстро выпрямился. Мутант растерянно повернулся вокруг своей оси, не понимая, куда делась его добыча. Воспользовавшись промедлением, Берт ударил противника ногой в голень и отскочил к центру арены.

Реакции мутанта были заторможенными, а пропорции тела мешали удерживать равновесие. Но у него также было неоспоримое преимущество — невосприимчивость к боли.

И он неуклонно приближался.

Поскольку правая рука была главным оружием мутанта, Берт опять нырнул под нее и нанес ему удар в правый бок. У Берта заломило костяшки, зато тварь хрюкнула и пошатнулась.

Не обращая внимания на ноющую боль, он прыгнул мутанту за спину и пнул его в поясницу. Берт и сам чуть не упал, но выпад возымел эффект. Существо рухнуло на каменный пол арены и тут же перевернулось. Берт без промедления навалился сверху, широко расставив колени, чтобы одним придавить правое предплечье существа и блокировать смертоносную руку, а второе поставить на горло — единственную по-настоящему уязвимую часть уродливого тела.

Он бросил взгляд на лицо мутанта, и это стало его ошибкой. Берт замер, зачем-то всматриваясь в изувеченные черты. Он ни разу не убивал голыми руками, находясь так близко к врагу. Берт искал во взгляде твари страх и не находил. Видел только ярость и злобу. В мутных глазах мутанта не промелькнуло ни капли осознанности, но почему-то они казались знакомыми, хоть один и заплыл, а второй сверкал безумием.

Берт открыл рот, желая что-то сказать — хоть что-нибудь — но тут мутант под ним дернулся. Освободив руку, он ударил Берта между лопаток, повалив лицом на бетонный пол.

Все тело пронзило болью, зато она же отрезвила Берта. Именно в тот момент, когда мутант вскочил и замахнулся, Берт извернулся, и гигантский кулак врезался в пол возле его уха.

Послышался хруст — треснул либо бетон, либо кости твари.

Взор Берта заволокла алая пелена. Страх, боль и адреналин смешались в дикий коктейль, придававший сил. Не осталось ничего, кроме убийственной ярости. Подтянув колени к груди, Берт качнулся и обеими ногами толкнул мутанта в грудь. Тот снова рухнул на пол. Стиснув зубы, Берт заставил себя подняться и подскочить к существу, из легких которого выбило весь воздух.

Мутант судорожно пытался вдохнуть, но Берт не собирался предоставлять ему такую возможность. Подняв ногу, он изо всех сил ударил его пяткой в горло и, поставив стопу ему на шею, навалился всем своим весом. Существо хрипело и металось на бетонном полу, но Берт не отступал. Он просто не мог себе этого позволить. В нем проснулся первобытный инстинкт, диктующий выжить любой ценой.

Берт не ощущал неправильности происходящего. Пока гуманоид умирал под его пятой, алый туман вытеснил из сознания все мысли.

Лишь когда мутант перестал содрогаться и его глаза остекленели, Берт убрал ногу. Он вскинул голову, и его взгляд заметался по помещению. Наконец алая пелена начала рассеиваться, и Берт заметил, что рев толпы стих. Повисла звенящая тишина. Осматривая зрителей, он видел на их лицах ошеломление и… страх.

Но на одно лицо Берт смотрел внимательнее всего. Обрамленное неровными платиновыми прядями, оно было бледнее обычного, голубые глаза распахнуты, губы разомкнуты. Корделия неотрывно смотрела на Берта, и он не сдержался, одарив ее злобной кривой усмешкой.

На несколько секунд мир замер, но затем к Корделии подошли двое мужчин. Переглянувшись, они вытащили из-за поясов ножи, и один из них открыл калитку.

Они с опаской приближались к Берту. Замерев на месте, он ждал, прекрасно понимая, что в нынешнем состоянии ему не выстоять против двух вооруженных людей. К тому же толпа вокруг арены была настроена не очень дружелюбно.

Суд Линча не фигурировал в его мечтах о героической смерти.

— Руки за спину, — приказал один из мужчин, и Берт послушно сцепил пальцы за спиной.

На его запястьях вновь защелкнулись стальные кольца, болезненно впиваясь в кожу. Позвоночник заломило, и Берт поморщился.

Толпа по-прежнему безмолвствовала. Пока они — Берт и два его конвоира — двигались к выходу, люди расступались перед ним. Он же не смотрел на них и силился дышать через нарастающую боль в спине.

****

Все произошедшее не укладывалось у него в голове. Мысли болезненно роились в черепной коробке, жужжа и пульсируя. У Берта в ушах до сих пор стоял рев бесновавшейся толпы. Им — этим людям — было весело. Весело! Он тоже считал драки развлечением, но исключительно спарринги между солдатами, соревнования или даже пьяные потасовки в баре. А тут…

Хотя чего еще ожидать от отщепенцев? Они убивали невинных и глазом не моргнув. Калечили. Берт видел результаты их жестокости всякий раз, глядя в лицо своему брату, да и не только ему.

Тем не менее, сегодня его враги превзошли себя. Даже мутанта поймали. Потратили уйму времени и сил. Но зачем? Чтобы потешить толпу? Едва ли. Да и сам мутант… Берт знал, что никогда не сможет его забыть.

Он снова и снова воскрешал в памяти лицо существа и безумие, плескавшееся в его глазах.

Берта вернули в камеру, сняли с него наручники и заперли.

Судорожно осмысливая произошедшее, он даже не сразу заметил знакомый маленький силуэт на краю круга света. Корделия остановилась в метре от решетки и, склонив голову набок, продолжила безмолвно разглядывать Берта.

— Чего надо? — рыкнул он.

— Почему ты сразу его не убил? — тихо спросила Корделия.

— Даже не знаю. Думал, мы с ним подружимся, я приглашу его в гости, чтобы послушать музыку и обсудить последние новости науки и медицины, — от раздражения Берт скривил верхнюю губу.

— Но все же… Почему? — продолжила допытываться Корделия. — Уж не из милосердия ли? — язвительно уточнила она.

— Милосердия? Да ты хоть знаешь значение этого слова? Хотя откуда бы! Надеюсь, ты повеселилась на славу, — разошелся Берт. — Но тебе все мало, да? Неужто я недостаточно развлек тебя на арене? Пришла за добавкой? А знаешь… катись в ад, — выплюнул он.

— В ад? — прошипела Корделия и, позабыв о былых опасениях, шагнула к решетке. — Разве ты еще не понял? Мы уже в аду.

— Куколка, — издевательски протянул Берт, намеренно не называя ее по имени, — в аду вы. Не мы. И вы упорно стараетесь утянуть за собой всех остальных людей.

— Мы всего лишь хотим выбраться из него, — неужели в ее голосе прозвучала… грусть?

Нет, наверняка показалось.

Не успел Берт ответить, как Корделия скривилась и, развернувшись, умчалась прочь уже без былой медлительности. Не сказать, что он расстроился. Плюхнувшись на койку, Берт проглотил стон — спина отозвалась еще большей болью.

Кап-кап. Кап-кап-кап.

Да наплевать. Ему сейчас было все равно.

Глава 3. Сомнительная сделка

Филипп устало потер виски и, откинувшись на спинку кресла, осмотрел стоявших перед ним сыновей.

— Вообще никаких новостей? — приглушенно спросил он.

— Никаких, — шагнул вперед Игнат, и Филипп сосредоточился на своем наследнике, глядя в его изуродованное шрамами лицо.

— Поисковая команда? — с надеждой спросил он.

— Уже вторая приняла смену. Сработано чисто. Парни видели дым. А когда он рассеялся, Берта уже не было. Но они обыскали еще не весь город, — сдержанно доложил Игнат.

— До сегодняшнего дня меня не покидала глупая надежда на тихую старость…

— Мы найдем его, — выступил Виктор.

Он выглядел утомленным. Длинные темные волосы его растрепались, а конец хлыста, закрепленного на поясе, практически касался пола.

— Ни одного из пропавших до сих пор не нашли. Я знаю, как оно бывает. Прошли сутки, значит, надежды нет.

— Мы не прекратим поиски, — твердо заявил Игнат. — Теперь я лично их возглавлю.

Филиппу хотелось возразить и не отпускать сына, чтобы не потерять еще одного, но он не имел права. Глава локации должен был относиться ко всем одинаково, что всегда и делал, просто сейчас ему приходилось особенно сложно.

— Вик останется координировать нас отсюда. Я возьму с собой Дога. Мы найдем Берта и вернем.

Не в силах выдавить из себя ни слова, Филипп кивнул и, отвернувшись, принялся смотреть в окно.

Виктор и Игнат намек поняли и вышли из дома, оставив отца в одиночестве.

Возле крыльца прислонившись к дереву и скрестив на груди чудовищно большие руки, стоял Дог. Игнат посмотрел на своего стража и покачал головой, без слов сообщив, что дела плохи.

— Что теперь? — спросил тот.

— Мы с тобой займемся поисками, — кивнул Игнат.

— Давно пора, — Дог отстранился от дерева и сердито посмотрел на братьев с высоты своего двухметрового роста.

— Для меня это стало последней каплей, — проворчал Виктор. — Люди пропадали и раньше, но не средь бела дня, не в нашей локации и не в присутствии отряда. А дальше что? Будут красть прямо отсюда?

— Меня волнует кое-что еще. Наш братец знает слишком много, — мрачно произнес Игнат. — Будем надеяться, что кто бы ни захватил Берта, он не знает о его происхождении. Иначе все мы окажемся под ударом.

— Он многое может выдержать, — Виктор поджал губы.

— Есть разные методы ведения допроса, — скептически заметил Игнат, знавший на основании опыта сотню способов вытащить из человека информацию. Будучи главным дознавателем локации, он не только по праву считался мастером своего дела, но и любил его… во всех проявлениях. Даже кровавые нюансы, которые творчески сочетал, чередовал и совершенствовал.

— Я тоже об этом думал, но не стал говорить при отце.

— Не сомневайся, он понимает.

— Берт сильный.

— Он — придурок, — вздохнул Игнат.

— Знаю, — согласился Виктор, — но он наш придурок и превосходно обучен.

— Проблема в том, что Берт сам это знает и слишком самоуверен. Сколько раз он уже наступал на эти грабли?

— Много. С тех пор как ему исполнилось восемь, — усмехнулся Виктор. — Я возьму на себя ваши дела, — спокойно предложил он. Заметив, что хлыст волочится по земле, Виктор выругался, поправил его и снова посмотрел на старшего брата.

— Да и про свои дела не забудь. Ты вообще сейчас должен в поте лица составлять список солдат, которых мы в январе отправим на смену к медикам, — скривился Игнат от одной лишь мысли о нескончаемой бюрократии, сопутствовавшей обменам между локациями. Ему всегда казалось несправедливым, что оружейники обязаны составлять полные досье солдат, в то время как те же медики или техники могли позволить себе ограничиться однотипными инструкциями к препаратам и приборам. Но ничего не попишешь — человеческий ресурс самый капризный.

— Я тебя умоляю, до пересмены больше четырех месяцев. Сейчас нам куда важнее разобраться в происходящем, — недовольно отозвался Виктор.

— Мы должны в первую очередь думать о локации. Все мы — винтики одного механизма и…

— Да, я помню папины наставления, — отмахнулся он.

— Но спасибо за предложение. Если дело не сдвинется с мертвой точки, непременно им воспользуюсь. Пока что мы с Догом сами прочешем каждый проклятый сантиметр города, — кивнул Игнат.

— Чего ждем? — рыкнул Дог.

— Он прав, — кивнул Игнат. — Берт пропал больше суток назад. Хочется верить, что он держит свой поганый рот на замке. Если наш братец начнет чесать языком, любой похититель пустит ему пулю в лоб.

— Выдвигаемся, — опять вмешался Дог и, скривив губы, откинул за плечо несколько прядей спутанных черных волос.

— Тебе нужно подстричься, — рассеянно прокомментировал Игнат и, отсалютовав Виктору, направился к внедорожнику.

— Никто не тронет мои волосы, — прорычал Дог, открыв пассажирскую дверь.

— Тараканы у тебя в голове такие же здоровущие, как ты сам, — пробормотал Игнат и, сев за руль, повернул ключ зажигания.

****

Расставив пробирки и ампулы ровными рядами, Корделия прикрыла дверцу шкафа и улыбнулась — вот обрадуется Грин, обнаружив, что его запасы теперь снова полны! Ворчливый старик обожал порядок и ненавидел его наводить.

Он практически не выходил из своего кабинета, но сегодня она не застала его на месте. Куда Грин мог пойти посреди ночи? Корделии, вечно страдающей от бессонницы, было не понять, как он умудрялся спать пару часов в сутки и оставаться в здравом уме.

Хотя… ночь и день, утро и вечер под землей — понятия относительные. Остается лишь два состояния — сон и бодрствование, сменяющие друг друга. Наверное, проще разделять жизнь на отрезки — сутки, недели, месяцы, — чем существовать в одном непрерывном моменте, который никак не заканчивается.

Корделия тряхнула головой.

Она не имела права роптать. В отличие от остальных подопечных ее отца, у нее было все необходимое и даже больше: новые вещи, пусть и не всегда по размеру, мягкая кровать, горячая вода, мыло. Он не допускал, чтобы она ложилась спать с пустым желудком, мерзла или осталась без лекарств, да и в целом…

Скрипнула дверь.

Обернувшись, Корделия посмотрела на своего опекуна, что-то недовольно бубнившего себе в бороду.

— Привет, — начала она первой.

— Девочка, — вскинул взгляд старик. — Не знал, что ты здесь, — рассеянно заметил он и, пройдя к столу, рухнул в свое рабочее кресло.

— Все в порядке? — осторожно поинтересовалась Корделия, хоть и видела, что нет, не в порядке. Просто она надеялась своим вопросом подтолкнуть Грина к объяснениям.

— Не обращай внимания, — отмахнулся он. — Снова повздорил с нашим грозным лидером.

Ничего нового. Корделия знала, что в молодости ее отец и Грин дружили, но однажды что-то пошло не так. Она не интересовалась подробностями. Да и зачем? Все равно ни один из них не ответит — оба хранили свои тайны под замком.

— Опять не спится? — сменил тему Грин, с прищуром всмотревшись в ее лицо.

— Да. Захотелось чем-нибудь занять руки, — вздохнула Корделия.

— Не дело молодой девушке сутками торчать в лазарете на побегушках у ворчливого старика, — укорил он.

— Так уж сложилось, что развлечься здесь нечем, поэтому придется ворчливому старику потерпеть, — в тон ему отозвалась она, не сдержав улыбки.

Можно подумать, Грин не знал, что за последние годы стал самым близким ее человеком. Пусть он не баловал ее лаской и теплыми словами, зато с ним можно было поговорить обо всем на свете. Беседа с умным человеком дорогого стоит, когда люди вокруг хорошо если вообще умеют читать.

Также Грин то и дело обучал ее — например, простейшим приемам врачевания. Корделии нравилось думать, что однажды ее навыки принесут пользу общему делу. Она частенько воображала, как после сражения отец с братом возвращаются в убежище — отчаявшиеся, уставшие. Почти все их люди ранены. Позаботиться о них некому, и вот она, Корделия, быстро и умело обрабатывает раны, буквально вытаскивая бойцов с того света. Отец и Ник смотрят на нее с восхищением, наконец-то увидев, на что она способна, и…

— Ну вот давеча был бой. Чем тебе не развлечение? — вырвал Грин ее из фантазий.

— Казнь — не развлечение и не должна им быть, — сморщила Корделия нос.

— Но ведь парень выжил, — напомнил старик.

— Ему просто повезло, — передернула она плечом.

— А вот я считаю, что его победа вполне закономерна. Он сильный и смелый боец, — хитро улыбнулся Грин.

— Ничего подобного! — взвилась Корделия, тут же поняв, что возразила слишком горячо. Но было поздно, улыбка Грина стала шире. — Даже если так… тем он опаснее. Берт идет по стопам Филиппа.

— Значит, ты желаешь ему смерти только из-за его отца? — прищурился Грин, и все его веселье исчезло без следа.

— Мы же говорим не о милом малыше, — принялась втолковывать Корделия. — Берт давно вырос и стал солдатом режима. Сильным и смелым, как ты сам только что заметил. Одно лишь происхождение уже приговорило его к смерти. Так есть ли разница, какой он? — добавила она, желая поскорее поставить точку в обсуждении Берта.

— Неправда! — воскликнул Грин. — Дети не должны отвечать за грехи отцов! Не должны расплачиваться! Никогда!

И чего он разошелся? Корделия всмотрелась в его лицо, обрамленное густыми волосами, щедро припорошенными сединой. В последнее время Грин начал сдавать. Хромота его становилась заметнее, да еще и этот удушающий кашель…

— Возможно, ты прав, — предпочла согласиться Корделия, не желая ссориться.

— Прав… Да, я прав… — забормотал Грин в бороду.

Повернулся к своему столу, взялся за штатив с пробирками, подержал его в руках, вернул на место. Потом рассеянно потянулся к предметным стеклам, так и не коснувшись их. Нахмурившись, Корделия наблюдала за его действиями, не понимая их смысла.

— Поможешь своему старику? — неожиданно сменил Грин тему. — Найдешь для меня в хранилище еще пробирок?

— Гм, конечно, — покосившись на шкаф, Корделия отметила, что их у Грина было предостаточно. Наверное, ему понадобилась еще одна партия. Кто знает? Уточнять и слушать в ответ невнятное бормотание ей не хотелось. Подумав о запыленном темном складе, Корделия едва удержалась от недовольной гримасы. Поиски займут не час и, возможно, даже не два. С другой стороны, ей все равно нужно было как-то убить время.

Поэтому она просто кивнула.

— Помни, девочка, я люблю тебя больше всего на свете и желаю тебе только счастья. Я бы никогда не сделал ничего тебе во вред, — внезапно сказал Грин.

От его слов Корделии стало не по себе. Он никогда не говорил о своих чувствах, собственно, как и она, поэтому его признание обескураживало. Оно вызывало… смущение.

— Я… я знаю, — хотела бы Корделия сказать что-нибудь значимое, но слова застряли в горле. Румянец залил щеки. Поднявшись, она неловко стряхнула с брюк воображаемую пыль. — Наверное, я пойду…

Корделия сбежала, до боли сожалея, что не сумела признаться, как много Грин для нее значит. Что он практически заменил ей отца.

****

Как только Корделия скрылась из виду, плечи старика поникли, он погрустнел. Эта девочка была для него единственным лучом света, его наследием, и ему нужно было сберечь ее. Пришло время ей расстаться с иллюзиями.

Если все пойдет по плану, очень скоро Корделия будет в безопасности, но очень сердита. Старик усмехнулся. Однажды она узнает, как много в действительности значила для него, как много изменила. Он был готов соврать ради нее, предать и даже умереть, если потребуется.

Опаснее всего люди, которым есть за что сражаться, но нечего терять, поэтому сейчас Грин был самым опасным человеком в мире.

****

— Где? — рявкнул Дог, выпрыгнув из внедорожника.

— Спокойно, дружище, не рычи, — прошипел Игнат. — Ты пугаешь парней. Они так тебя боятся, что могут обделаться в любой момент.

— Да мне похрен, — Дог злобно посмотрел на него.

— Похрен, пока не учуешь запах первобытного страха от их штанов, — хмыкнул Игнат.

Мужчины с опаской приблизились, искоса поглядывая на Дога. Учитывая его рост, полное отсутствие самоконтроля и события последних дней, у них был повод тревожиться. Пропал член семьи, которую Дог считал своей, следовательно, он не просто был в гневе. Он был в убийственной ярости.

— Докладывайте, — приказал Игнат.

— Мы начали обыск с самого въезда. Город старый, и здесь может обрушиться что угодно, поэтому процесс идет медленно. Парням приходится действовать осторожно.

— Не тяни, — угрожающе прорычал Дог.

— Мы взяли след и знаем, где прятались в засаде похитители, но еще не вычислили, куда они отправились потом.

— Показывай, — выдохнул Дог, в приступе злости задрожав всем телом.

Когда они подошли к остальным членам поисковой группы, Игнат поначалу не увидел ничего, что могло бы пролить свет на пропажу Берта. Обычный переулок. Его уже обыскали вдоль и поперек, но ничего не обнаружили.

Коснувшись пальцами стены, на которой ветра и дожди долгими годами оставляли щербинки, Игнат задумался. Медленно прошел дальше, не отрывая пальцы от каменной кладки, практически крошившейся под ними. Тут и там ее устилала поросль мха и сорняки. На первый взгляд и впрямь не было ни единой зацепки. Вот только Игнат знал, что так не бывает. Улики остаются всегда, просто нужно уметь их искать.

Дойдя до окна, он заглянул внутрь. Стоило принюхаться, как в воздухе улавливались ноты сырости, ржавчины и плесени — так пахнут железобетонные останки городов, пылавших жизнью до тех пор, пока восемьдесят лет назад их не бросили сначала медленно умирать, а затем и разлагаться. В мире осталось слишком мало людей, поэтому со временем мегаполисы погибли, словно живые существа без микроорганизмов, возведших их и поддерживавших в них искру. Печальное увядание, в котором Игнат находил свою красоту.

Он прищурился. Сложно было что-либо разглядеть в темном помещении за грязными запыленными кусками стекла, торчавшими из рамы, но даже через них было видно раскрошившуюся стену и обрушенную лестницу за ней. Стандартная картина. Вероятно, перекрытия между этажами рухнули, снеся все на своем пути.

Еще глубже погрузившись в раздумья, Игнат поднял взгляд, скользя им по этажам выше и выше. Второй, третий, четвертый и, наконец, пятый. Тогда он нахмурился. Из окна на самом верху петлей свисала веревка, конец которой оставался в помещении. Похоже, ее утянули в здание изнутри. И судя по тому, что она не превратилась в лохмотья, висела здесь относительно недавно.

— Окно. Второе справа. На пятом этаже, — сообщил Игнат команде. — Нужно рассмотреть поближе, — он проговорил и чертыхнулся.

Будь проклята обрушенная лестница и перекрытия. Тем не менее, стоило осмотреть хотя бы первый этаж и, может, найти другой путь наверх. В домах бывают запасные лестницы, верно?

— Где здесь вход? — оживился Игнат.

— Оба… входа перекрыты обрушившимися навесами, — забормотал один из солдат. — Мы хотели осмотреть здание изнутри, но… — он мог не продолжать.

Зачастую самый очевидный вариант — верный, каким бы невероятным он ни казался. Выходит, кто-то забрался на пятый этаж, миновав входы в здание — влез через окно.

— И вы не находили поблизости лестницы? — спросил Игнат, почему-то предчувствуя, какой получит ответ.

— Нет, никакой лестницы, — даром что не икнул солдат.

— Какой человек способен на такое? — Игнат покосился на своего стража, ставшего еще мрачнее, хотя минуту назад казалось, что его угрюмость достигла предела.

Дог прищурился и тихо зарычал. Медленно приблизившись к нему, Игнат крепко сжал его предплечье.

— Спокойно. Мы найдем Берта, — пообещал он, четко выговаривая каждое слово.

Бросив взгляд на Игната, Дог два раза глубоко вдохнул и, совладав с бушующими эмоциями, кивнул.

— И тогда я кого-нибудь убью.

****

Кап-кап-кап.

— Да чтоб тебя, — вздохнул Берт.

Былой задор испарился, будто его и не было. Берту хотелось лишь проснуться и обнаружить, что все произошедшее — обычный ночной кошмар. Тогда бы он пошел в душ, смыл с тела холодный пот и пожарил себе большой кусок мяса.

Но минуты тикали, час проходил за часом, а Берт все «не просыпался». Он чувствовал себя героем плохой книги, которую в иное время и дочитывать бы не стал.

И снова тихие шаги. Берт поднял взгляд, ожидая увидеть Корделию. Но пришла не она.

Нежданному визитеру было около шестидесяти лет. Волосы его ниспадали на плечи и когда-то были темными, пока их, как и густую аккуратную бороду, не посеребрила седина. Когда старик направился к камере, стала заметна его хромота.

— Здравствуй, Берт, — спокойно поприветствовал гость, остановившись напротив решетки.

«Ко мне приходят женщины и старики. Прям паломничество какое-то, — отметил Берт. — Хотя лучше уж они, чем двое бугаев из моей «свиты».

Он оглядел старика с ног до головы и промолчал.

— Я пришел поговорить с тобой. Уверен, ты найдешь мои слова занимательными, — между тем продолжил его посетитель. Берт лишь приподнял брови. — Меня зовут Грин.

— Я бы сказал, что приятно познакомиться, но мне все равно, — сухо ответил Берт.

— Понимаю. Я пришел с миром и надеюсь, что ты меня выслушаешь.

— А у меня есть выбор? Я заперт. Можно, конечно, как в детстве закрыть уши…

— Ты всегда столько болтаешь? — прищурился старик.

— По большей части, — равнодушно пожал плечами Берт.

— Надеюсь, ты сможешь прикусить язык и выслушать каждое мое слово, — строго предупредил Грин.

— Ничего не обещаю, но попытаюсь.

— Думается мне, ты считаешь, что у твоей локации дела идут хорошо, — хмыкнул он.

— Ну да, неплохо, — небрежно повел Берт плечом.

— А если я скажу, что она на грани проигрыша?

— О, это вряд ли, — он лишь отмахнулся. — Конечно, потери случаются, но ничего масштабного. И то в последнее время стычек все меньше.

— И ты не задумывался почему? — усмехнулся старик. — Неужели решил, что победа не за горами?

— Вы о чем? — пришла очередь Берта нахмуриться.

— Порой меня поражает человеческая наивность. Знаешь поговорку о «затишье перед бурей»? Ты не думал, что в данную минуту идет подготовка к перевороту? Не могу сказать, когда грянет гром, через год или десять лет, но его не миновать, — старик замолчал и принялся жевать губу.

— Почему вы рассказываете мне об этом? — прищурился Берт. Конечно, Грин мог и соврать. Но что, если нет?

— Видишь ли, Берт, я немолод. Скоро я умру, а дальше хоть потоп. Как бы я ни старался, мне этой бойни не предотвратить. Но кое-что я сделать еще могу, — Грин подался вперед и прищурился. — Я видел тебя в действии. Ты смелый и не убиваешь без разбору. Скажи, ты умеешь водить машину?

— Предположим, — осторожно ответил Берт.

— В таком случае, я отпущу тебя. Более того, дам все необходимое — транспорт, карту, топливо. Ты поедешь к своим людям и предупредишь их. Ты… Ты сделаешь все, чтобы бури не случилось.

— Но вы же сказали, что хоть потоп. Зачем меня отпускать? — Берт боялся надеяться. — В чем подвох?

— Ты неверно сформулировал вопрос. Стоило спросить, что я потребую взамен, — Грин иронично выгнул седую бровь.

— Хорошо. Дубль два, — напрягся Берт. — Чего вы хотите взамен на мою свободу?

— Ты возьмешь с собой Корделию.

— Эту ненормальную? — недоверчиво уточнил Берт.

— Не называй ее так, — строго одернул Грин. — Она хорошая девочка.

— Мы говорим об одном и том же человеке? Мелкая злобная блондинка? — не удержался он, даже понимая, что глупо злить человека, посулившего тебе кислород.

— Да. Маленькая блондинка, — усмехнулся старик. — Ты не просто возьмешь ее с собой, но поклянешься беречь ее… сохранять ее жизнь и здоровье. А чтобы ты уж точно сдержал слово, я решил подстраховаться. Я не стану объяснять всего, что тебе предстоит. В этом поможет Делия, — Берт открыл рот, но Грин жестом велел ему молчать. — Соль в том, что она многое знает, но пока не понимает этого. Ей мало что рассказывали. Тем не менее, она выросла здесь. В определенный момент, когда ты будешь нуждаться в совете, прислушивайся к тому, что она станет говорить. Она, безусловно, еще дитя. Но дитя, которое окажется тебе полезным. Так что постарайся завоевать ее доверие и подружиться с ней. От этого вы оба только выиграете.

Заявление это было настолько странным и абсурдным, что Берт от изумления открыл рот, но не нашел слов. Ад и все дьяволы, нужно было не только притащить вздорную бабу в свой дом, но и подружиться с ней? Как бы Берт ни верил в себя и свою харизму, сейчас был готов спасовать.

— Какого черта? — возмущенно выпалил он. — Что я буду с ней делать? — Берт прищурился. — И откуда мне знать, что вы не врете?

— У тебя есть только один способ узнать — проверить. Хотя… Можешь подождать и посмотреть, что будет дальше, — с наигранным равнодушием старик развернулся, чтобы уйти. — Шанса сбежать у тебя уже не будет.

Берт помедлил лишь секунду.

— Стойте!

— Да? — обернулся тот.

— Почему вы сами не увезли Корделию, если она так важна для вас?

— Куда бы я ее повез? Мои грехи ужасают. Меня вздернут на первом же столбе. А у тебя есть силы и влияние, чтобы ее защитить. Да и ее отец… Ты на своей шкуре испробовал его методы. По его приказу оказался здесь. И поверь, со своими людьми он обходится ненамного лучше. За попытку побега он жестоко накажет любого, даже… гм, свою дочь. Зато в военный городок точно не сунется.

«Отец? Ну ничего себе! — мысленно присвистнул Берт. — Теперь понятно, почему она так задирала нос, что по нему хотелось щелкнуть».

— Может, тогда вам поехать с нами и самому нянчить эту… куколку? Я постараюсь замолвить за вас словечко, — вариант был неплохим, ведь Грин казался готовым сотрудничать. Подстраховка никогда не бывает лишней. В конце концов, старик мог просто играть.

— Кто-то должен остаться и позаботиться о том, чтобы вы благополучно выбрались. Плюс ко всему, как я уже сказал, меня в твоем мире казнят без суда и следствия. Если уж помирать, так хотя бы с пользой.

— И как мне объяснить ей, что она поедет со мной? Не могу же я просто пригласить ее в гости, — скривился Берт.

— Я все расскажу и объясню, — Грин снова шагнул к клетке. — Если ты, конечно, согласен.

— Я согласен.

Глава 4. Белокурый балласт

Берт еще раз мысленно пробежался по плану, с виду казавшемуся простым. Нужно было прихватить Корделию, дойти до выхода, сесть в машину и помахать ручкой. Ага, не хватает только ковровой дорожки. Он покачал головой.

Либо ловушка, либо несусветная глупость…

…либо самое трудное начнется потом.

Берт опасался первых двух вариантов, но склонялся к третьему. Он не представлял, как сладить с непонятной женщиной. Его не особо волновали ее чувства и эмоции, но, раз уж он согласился на предложение Грина, ему придется следить, чтобы этой ведьме было комфортно.

Поморщившись, Берт решил подумать об этом позже. Оставалось надеяться, что злость поутихнет, ведь иначе ситуация не закончится ничем хорошим. За то время, что он находился рядом с этой чертовкой, ему уже несчетное количество раз хотелось хорошенько всыпать ей. Разумеется, он никогда не сделал бы этого на самом деле. Бить женщин — не в его правилах.

Выбравшись из камеры благодаря выданному Грином ключу, Берт решил разбираться с проблемами по мере их поступления.

Путь он запомнил хорошо. На перекрестке повернуть вправо, вторая по счету дверь. А вот и она! Подумать только, все это время Корделия находилась совсем рядом.

Нажав и с легкостью повернув ручку, Берт покачал головой — живя среди отбросов, Корделия не запирала дверь своей спальни. Как глупо. Или же… она кого-то ждала? Но кого? Может, любовника? Да разве на нее кто-нибудь позарится?

«Да, еще как позарится, — ехидно ответил голосок в голове Берта. — Характер у нее паршивый, а вот мордашка очень даже ничего».

Тем не менее, возможное наличие у Корделии любовника Берту ничуть не понравилось. Конечно, исключительно потому что появление мужчины, который мог бы за нее вступиться, было бы очень некстати. Берт не сомневался, что даже со своими ушибами победит в любой возможной драке, просто не мог позволить себе тратить драгоценные секунды.

Скользнув за дверь, он прикрыл ее за собой и осмотрелся.

От увиденного Берт тихо присвистнул. Корделии нигде не было, но обстановка… Простор, декор. Бордовые стены, немногочисленная, но почти новая мебель. Чего стоила одна только кровать, на которой при желании мог поместиться весь, пусть и невеликий — всего пять человек! — отряд Берта.

Из-за межкомнатной двери доносился шум воды. Ого, здесь даже душ имелся! Похоже, Корделия мылась. Как бы Берт ни спешил, вламываться в ванную и волочь за собой голую, мокрую, намыленную и упирающуюся девицу ему не хотелось. Тем более, шум воды тут же стих, послышалось два шлепка босых ног по кафелю и шорох ткани. Значит, принцесса уже заканчивала свое омовение.

Правота Берта очень скоро подтвердилась. Дверь открылась, и на пороге, вытирая волосы, появилась Корделия в светлом халате. Полотенце не позволило ей увидеть Берта, так что она беспечно прошла мимо него в комнату, ногой захлопнув за собой дверь.

Закончив возиться с волосами, Корделия опустила руки и вскинула голову, отбрасывая влажные пряди назад. Ее взгляд остановился на Берте. Она моргнула и открыла рот. Полотенце выскользнуло из ее рук.

— Слушай, а неплохая у тебя халупка, — Берт шагнул вперед и, схватив ее за плечо, толкнул к стене. Слегка придавив Корделию телом, зажал ей ладонью рот. Заглянул в глаза. — Ни в чем себе не отказываешь, да? — протянул он. — Похоже, на меня повесили важную шишку. Хотя, учитывая твой рост, скорее шишечку, — немного отстранившись, Берт оценивающе осмотрел ее.

Корделия была настолько маленькой, что ее лицо оказалось как раз на уровне его груди. Он не хотел проблем, поэтому продолжал удерживать ее. Убрав ладонь с ее губ, Берт этой же рукой ухватил ее за горло — не слишком сильно, ровно настолько, чтобы малышка понимала: дернись она — и дышать ей станет нечем. Делал он это на случай, если она вздумает драться. С ее худобой у нее наверняка были острые коленки, а день обещал быть напряженным и без разбитых яиц.

Нужно было спешить, поэтому Берт поднял свободную руку и, рванув халат за ворот, обнажил Корделии плечо. Она оцепенела, как олень в свете фар.

Тут же ему стала видна очень знакомая вещица на ее шее. И пусть у них совсем не было времени, но…

— Вот это… — Берт ухватил цепочку и дернул так сильно, что буквально разорвал. От боли Корделия едва слышно пискнула. — … мое! — он спрятал жетон в карман. — Как я и говорил, у тебя нет права носить его.

Покопавшись во втором кармане, Берт нащупал шприц, достал его и поднес ко рту. Он зубами сорвал с короткой иглы колпачок и, выплюнув его, быстро сделал Корделии укол в плечо. Она не издала ни звука, лишь вздрогнула всем телом и шире открыла рот.

— Что… — одними губами прошептала она, — …ты делаешь?

Честно признаться, Берт крайне удивлялся ее смирности. Он ожидал иного. Не то чтобы она была сильным соперником, но испортить визгом весь план — вполне могла. А Грин не предупредил, услышит ли кто-нибудь крики, если таковые последуют.

— Жду, когда подействует снотворное. Видишь ли, куколка, нам нужно, чтобы ты вела себя очень тихо. Как думаешь, сможешь? — он продолжал говорить в стремлении отвлечь ее от сопротивления. — Как доберемся до дома, разрешу тебе вопить, сколько заблагорассудится.

Корделия округлила глаза, и Берт понял, что сболтнул лишнего. Резко выдохнув, девица очнулась и начала сопротивляться. Но не закричала, чего вполне можно было ожидать. Только впилась острыми ногтями в его запястье.

Берт зашипел. Он не сомневался, что останутся ссадины, но посокрушаться об этом не успел — получил пинок в голень. Конечно, отсутствие на Корделии обуви смягчило удар, однако Берт на мгновение потерял устойчивость, пошатнулся и разжал пальцы на тонком горле. Почувствовав свободу, девица моментально бросилась в сторону, начала медленно отступать.

Не упуская из внимания ни одного ее движения, Берт шагнул, перекрывая путь к входной двери. Ему не хотелось набрасываться на женщину без необходимости. Он опасался ненароком травмировать хрупкое тело. Несмотря на злость, он осознавал, что имеет дело не с солдатом, которого можно повалить на пол и скрутить в бараний рог. Хотя в случае реальной угрозы Берт был готов прибегнуть и к грубой силе.

Корделия продолжала пятиться, пока не уперлась спиной в стол. По-прежнему не сводя глаз с Берта, она завела руку за спину, и тогда он подумал, что недооценил противника.

Гори галантность синим пламенем!

Метнувшись вперед, Берт уже знал, что, скорее всего, опоздал. Если где-то поблизости лежал пистолет…

Но в следующую секунду он с облегчением выдохнул, увидев блеск металлического лезвия. С этой проблемой он был более чем в состоянии справиться. Рукопашный или ножевой бой, тем более с уступающим по силе противником… О чем тут было беспокоиться!

Его тревожило другое: Корделия уже давно должна была спать. А вместо этого она пыталась командовать.

— Пошел вон! — твердо велела она. — Не смей ко мне приближаться!

Берт внимательно наблюдал за ней. Она говорила как будто решительно и даже жестко, но одновременно с этим — медленно, будто слова давались ей с трудом. Поняв, что это, последнее, ему не кажется, он усмехнулся:

— Вообще-то планировалось, что снотворное уже отключит тебя.

— А вот представь себе, оно на меня не дейст… — она не договорила, пошатнулась, заморгала и вцепилась в столешницу. Взгляд ее сделался растерянным. — Что за ерунда?

Она начала оседать, и Берт метнулся вперед, чтобы поймать ее. Он вдруг испугался, что Корделия поранится при падении. Страх за себя отступил на второй план, и в следующий миг Берт уже придерживал ее за плечи. Вместе с тем он поймал ее руку с ножом и вдавил палец между жилок на запястье.

Раздался сдавленный женский вздох, и лезвие со звоном упало на пол.

Берт всмотрелся в лицо Корделии. Она изо всех сил боролась со сном. У нее трепетали веки, подрагивали губы, между бровей залегла морщинка. Еще несколько вдохов, и Корделия проиграла, закрыла глаза. Каждая мышца в ее теле расслабилась.

Времени ушло в разы больше, чем планировал Берт, и теперь ему стоило поспешить. Он чуть наклонился, чтобы взять уснувшую на руки, и ушиб спины тут же напомнил о себе — острая боль прострелила позвоночник. Переждав немного, Берт осторожно, стараясь избежать очередного напоминания о травме, поднял Корделию, без особых усилий закинул на плечо, что было немудрено с ее худобой и низким ростом. Она хоть килограммов сорок-то весила?

Напоследок он присел, чтобы поднять лезвие. Повертев его в пальцах, Берт оценил баланс, гарду и безупречно заточенное острие. Такое могло разрубить волосок на лету. Или войти в тело, как в масло. Добротное оружие. Достойный трофей. Больше не медля, Берт заткнул нож за голенище. Он осторожно выпрямился и направился к двери.

В коридоре царил полумрак, и вокруг не было ни души. Берт многократно прокручивал в голове маршрут и так много внимания уделял деталям предстоящего побега, что у него на лбу выступили капли пота. На деле же все оказалось совсем несложно, ведь развилок было всего две и одна лестница. К слову, двигаться по ступеням было особенно трудно. Каждый шаг вверх отзывался ноющей болью в пояснице.

Понимая, что в нынешнем его состоянии, да еще и с этим белокурым балластом на плече, в случае драки ему придется непросто, Берт был особенно осторожен. Двигался неслышно, перед каждым поворотом приостанавливался, заглядывал за угол. Но, как Грин и обещал, по дороге им никто не встретился, так что Берт со своей посапывающей спутницей благополучно добрались до ряда дверей, над которыми красовалась искореженная вывеска, выглядевшая так, словно рухнет на голову любому, кто рискнет под ней пройти.

Одна из дверей была приоткрыта, и Берту оставалось лишь слегка толкнуть ее. На улице он убедился в том, что с некоторых пор и так знал: его темницей был заброшенный метрополитен. Вход в него был весь в руинах, внутри же кипела жизнь.

Берт невольно задался вопросом, сколько еще таких убежищ спрятано во множестве заброшенных городов. Не побывай он там, внутри, проходя мимо, ни за что не заподозрил бы, что прямо тут, рядом с ним, находится враг.

Выбравшись наружу, Берт впервые за два последних дня вдохнул полной грудью.

Свежий воздух. Да, сегодня Берт его прочувствовал особенно. Как и красоту пробуждающегося мира. Занимался рассвет, и лучи несмело прокрадывались в город, пуская по улицам и стенам домов солнечных зайчиков, которые отражались тут и там от стекол — как уцелевших, так и осколков, оставшихся торчать в оконных рамах.

Еще некоторое — очень короткое на самом деле! — время Берт наслаждался обретенной свободой. А потом он увидел Грина, позади которого стоял черный внедорожник с заведенным двигателем и открытыми передними дверьми. От удивления Берт замер. Около пяти лет назад эта машина пропала без вести. Словно испарилась во время одной из вылазок, когда он был еще желторотым капралом.

За последующие годы Берт дослужился до звания капитана и возглавил свою собственную команду, у которой никто не осмелился бы украсть машину. Он хмыкнул — у нее украли сразу самого капитана. И еще вопрос, что постыднее. Тем не менее, ошибки быть не могло — царапину на боковине Берт оставил лично.

Несколькими широкими шагами Грин подошел ближе и недовольно посмотрел на него.

— Дай ее мне, — старик протянул руки.

Берт не задавал вопросов, просто опустил Корделию прямо в объятия Грина. Несмотря на кажущуюся дряхлость, старик даже не дрогнул от ее веса. Он осторожно принял спящую и посмотрел в ее запрокинутое лицо.

— Идем, — велел Грин и, прихрамывая, вернулся к машине. На несколько секунд он крепче прежнего прижал Корделию к груди и покачал, как маленькую. Бережно опустив свою ношу на пассажирское сиденье, старик немного откинул спинку, чтобы Корделии было удобнее, и пристегнул ремень безопасности.

Он убрал волосы с лица Корделии и прикоснулся лбом к ее лбу. Поцеловав ее в висок, он что-то прошептал так тихо, что слов было не разобрать. Момент был личным, почти семейным, и Берту стало неловко за свое присутствие.

Он отвел взгляд и посмотрел вдаль. За несколько минут солнце поднялось еще выше, и стало видно разрушенный город. Сложно было представить, как раньше выглядели эти дома. Теперь природа медленно и неотступно отвоевывала свою территорию. За десятилетия она забрала только малую часть, но ей некуда было спешить.

Хлопок автомобильной двери вырвал Берта из размышлений и заставил снова сосредоточиться на Грине, торопливо достававшем что-то из кармана.

— Значит так, парень, — старик протянул свернутый листок. — Сейчас ты садишься за руль и гонишь изо всех сил. Выезд из города — прямо по курсу. Как только проедешь ворота, сверни в лес. На всякий случай выжди не меньше получаса и только потом поезжай дальше. Усек? — Берт кивнул и, взяв листок, развернул его. Старая карта и маршрут на ней, обозначенный красными стрелками, словно Грин играл с ребенком в поиск сокровищ. — Все ясно?

— Будет погоня? — нахмурившись, спросил Берт.

По брошенному на него взгляду он понял, каким будет ответ, еще до того, как старик продолжил:

— Сейчас людей здесь не больше десятка, но и их может вполне хватить, чтобы создать вам проблемы. Пока что у нас максимум пять минут. Я сделаю так, что еще минут пятнадцать все будут очень заняты.

— Откуда они узнают?

— Парень, не будь наивным, — криво улыбнулся Грин.

— Вдруг они пронюхают, что вы помогли мне сбежать? — Берту стало не по себе.

— Даже не сомневайся. А сейчас делай, что велено. Дорога займет весь день, но в багажнике есть канистры с топливом, — Грин уже переступал с ноги на ногу и нервно озирался.

— Спасибо, — снова кивнул Берт. — Я хороший водитель. Нас не догонят. Поедемте с нами, — искренне предложил он.

— Ты не только наивный, но и самоуверенный. Если я не останусь, через полчаса ты будешь трупом. Спасибо скажешь не мне. Тебя сейчас спасает Корделия, — необычайно зло прошипел старик и схватил Берта за плечо с такой силой, что заставил того рыкнуть от боли. Несмотря на возраст, Грин был силен. — И еще, Берт. Заботься о ней. Как только можешь заботься. Понял? Если хоть волосок упадет с ее головы, я вырвусь из самого ада, чтобы убивать тебя долго и мучительно.

Берта передернуло. Выражение глаз старика пугало. В них появилась решимость, злоба и… пустота. Берту захотелось отшатнуться. Он резко кивнул, и Грин отпустил его.

Пока Берт бежал к машине, запрыгивал на водительское сиденье и жал на педаль, у него не шли из головы последние слова старика: «…вырвусь из самого ада…».

Да, он прекрасно их понял. Крепче сжав руль, Берт сосредоточился на дороге, но мысли о Грине так и пульсировали на краю сознания. Он чувствовал… верил теперь, что Грин действительно пытался их спасти. И ему, Берту, было болезненно не по себе от мысли, что он оставляет старика без поддержки. Без помощи. Возможно… даже скорее всего, оставляет его на смерть. Никогда — за все годы обучения и последующей службы — он представить себе не мог, что однажды будет спасаться бегством, жертвуя жизнью гражданского.

Когда вдалеке послышалась пальба, ему захотелось вернуться. Но он не мог, бессильный что-либо изменить. Черт, у него не было даже простого пистолета.

Он говорил себе, что Грин сам сделал свой выбор. И он, Берт, не может отвечать за решения другого — взрослого, умного, знающего жизнь человека. Но эти банальные аргументы не успокаивали его, хотя и не переставали быть при этом верными.

Берт резко вильнул вбок, огибая очередную яму. Машину немного занесло. Он тут же выровнял ее и прибавил скорость.

Километры бежали навстречу, автоматные очереди звучали тише. Порой машина подскакивала на кочках и громыхала по искореженному асфальту, заставляя Берта морщиться от боли в спине.

Не прошло и десяти минут, как впереди замаячили покосившиеся ворота, некогда являвшие собой изящную конструкцию, украшенную искусной ковкой.

Проезжая под аркой, Берт затаил дыхание. Все в городе было ветхим. Огромные здания и изъеденные коррозией фонарные столбы могли обрушиться в любой момент. Он чувствовал, как кровь наполнялась адреналином, из-за которого мелькание пейзажа за окном как будто замедлилось, цвета стали ярче. Состояние полной боевой готовности.

Одним глазом Берт не переставал поглядывать в зеркало заднего вида, но погони не было. Поразительно легкий побег. Значит, судьба, сука этакая, все-таки сделала Берту скидку. Вот только, несмотря на высокую цену спасения, гарантий она все равно не дала, поэтому он оставался настороже.

Цифры на счетчике километража быстро сменяли друг друга. Берт подумал, что пора бы и притормозить. Не было, судя по всему, никакой необходимости так гнать. Четырехколесные звери оружейной локации, конечно, были выносливы, но еще вопрос, как обращались с этим малышом во вражеском плену.

Когда пришло время выжидать, Берт нашел неприметный поворот и, сбавив скорость, крутанул руль. Остановившись в лесу, он открыл бардачок и обнаружил там две бутылки с водой. Ценная находка, но Берт искал кое-что другое. Он ковырнул боковую стенку. Есть! Пластик отогнулся, и за ним, как во всех внедорожниках локации, обнаружилась заначка — несколько папирос и спички.

Выйдя из машины, Берт осторожно прикрыл дверь, присел на горячий капот и закурил. После гонки его сердце бешено колотилось.

Вот он, горький привкус во рту. Тьфу. Берт два раза хрипло кашлянул, выталкивая из легких дым залежавшегося табака. Сплюнув себе под ноги, он бросил папиросу на землю и затушил ее каблуком.

Где-то вдалеке чирикнула птаха. Добрый знак. Природа жила своей жизнью.

Так Берт и простоял несколько минут, прислушиваясь к движению на трассе. Учитывая состояние дороги, тихо проехать по ней не мог никто. Уровень адреналина начал спадать, и на Берта нахлынула невыносимая усталость.

Ему хотелось лишь… Да ничего ему не хотелось!

Убийство, плен, отсутствие нормального сна и еды, гонка. Многовато для пары суток. Берт тревожился, но даже беспокойство было каким-то заторможенным.

Он не мог перестать думать о том, как сильно ему нужно оружие.

К сожалению, нож за голенищем не особенно успокаивал. Было бы куда приятнее иметь что-нибудь тяжелое и крупнокалиберное.

Через лобовое стекло Берт глянул на Корделию. Она по-прежнему спала. Разговаривать ему решительно не хотелось, и он даже поморщился от мысли, что по возвращении в локацию предстояло первым делом составить подробный отчет. Ни поспать, ни поесть.

«Нужно просто добраться до дома», — подумал Берт, заставив себя двигаться. Сев на водительское сидение, он с тихим щелчком закрыл за собой дверь и сунул ключ в замок зажигания.

«Еще немного, — уговаривал он себя, — и все закончится. Иначе и быть не может».

Вот только… его не покидало предчувствие, что история только начинается.

Глава 5. Долгий путь домой

Следуя разложенной на приборной панели карте, Берт свернул вправо. Бесконечно долго уже они двигались в направлении оружейной локации. И при удачном раскладе он должен был скоро оказаться дома.

«Сразу после, — подумал Берт, пытаясь хоть немного отвлечься, расслабиться, — возьму пару недель отпуска».

Глянув на свою белокурую обузу, он скривился.

Почему-то тот факт, что они поменялись местами: роль пленницы теперь приходилось играть Корделии, — его ни в малейшей степени не радовал.

«Все дело в усталости. Я просто перегорел. Душ, пиво, мясо. Мясо, пиво, душ. Да, отлично, вот что мне нужно».

Также следовало распланировать первые его с Корделией шаги в локации. Стоило ему подумать об этом, как тут же перед ним в полный рост вставала проблема, способов решения которой он не знал. Берт совершенно не представлял, как заставить Корделию говорить в то время, когда это необходимо, и, напротив, молчать, когда того потребуют обстоятельства. Из-за ее длинного и острого жала, заменявшего язык, они оба могли угодить в беду.

Кроме того, были и другие неудобства. В частности, как только они прибудут на место, нужно будет устроить ее в локации.

И поселить ее придется в свой дом. Когда Берт думал об этом, его настроение портилось. С огромным удовольствием он поручил бы Корделию кому-нибудь другому. Но, перебирая в уме все имеющиеся варианты, Берт понимал, что не может воспользоваться ни одним из них.

Виктор славился терпением и спокойствием. Никакие женские фокусы не лишали его ни единой нервной клетки. Но, к сожалению, он жил не один.

Виктор жил с Мариной — с виду довольно милой, но в действительности очень ревнивой женщиной. И Берт… не готов был — он понимал это теперь — оставить Корделию в доме Виктора. Да Марина со свету ее сживет, не иначе.

Второй брат — Игнат. Они с Бертом, мягко говоря, не ладили. И как раз по этой причине ему-то Берт с удовольствием подкинул бы огромную радость в маленькой упаковке. Но… он не мог этого сделать из-за Корделии. Это было бы жестоко по отношению к ней. А он — черт возьми! — не хотел быть к ней жестоким.

Внешне Игнат… не был уродливым, нет. Скорее пугающим. Но куда страшнее была его душа. Что можно сказать о человеке, страдающем паранойей и тягой к насилию? Зачастую скрытой и проявлявшейся в мелочах. Если Виктор часто выступал в роли судьи, то Игнат был главным дознавателем и проводил расстрелы. По мнению большинства, он отчаянно стремился к власти и контролю над всем. Берт не доверил бы ему и серийного маньяка.

Не говоря уже о том, что за Игнатом огромной мрачной тенью следовал его страж. Дога боялись все, и если он узнает о происхождении Корделии… Скажи она что-то не то или посмотри как-то не так…

Было не предсказать, что выведет Дога из себя. Слава богу, он никого не убил и не покалечил… пока что. Рядом с ним Берту всегда чудилось тиканье — тик-так, привет, я Дог, бомба замедленного действия.

Он мог бы поручить Корделию отцу, но… нет. Просто нет.

Кроме собственно нежелания находиться рядом с ней, Берт предвидел и другие проблемы. Самой сложной было скрыть ее происхождение. Правда могла вызвать непредсказуемую реакцию и резонанс в обществе.

Кстати… Берту срочно нужно было придумать легенду, объяснявшую появление Корделии на территории локации. Например, можно было сказать, что их вместе держали в плену, и она — похищенная одинокая женщина из какого-нибудь мелкого города.

«Тьфу ты!»

Вот только кто-нибудь наверняка решит копнуть глубже, навести справки, поднять архивы. Возможно, даже из благих побуждений, чтобы помочь девочке найти родных. И первая же проверка выставит в дурном свете не только Берта, но и всю правящую династию. Как же так, сын главы притащил домой черт-те кого! Нет, это тоже не вариант.

Он посмотрел на приборную панель и понял, что заканчивается бензин.

Остановив машину, Берт достал из багажника канистру и влил содержимое в бак, ругнувшись из-за отсутствия воронки. По его расчетам ехать оставалось пару часов. Силы уже покидали его, но нужно было взять себя в руки и поспешить — солнце неуклонно опускалось к горизонту. Спать хотелось отчаянно, так что Берт меньше всего теперь нуждался в ночной поездке по ухабистой трассе.

Он снова сел за руль и, хлопнув дверью, нажал на педаль. От громкого звука Корделия вздрогнула, тихо вздохнула и потерла лицо. Потянувшись, она резко выпрямилась и судорожно осмотрелась.

— Доброе утро, куколка, — искоса посмотрел на нее Берт.

На секунду остановившись на нем, ее взгляд заметался по салону, потом устремился в окно. Корделия опустила руки и уставилась на заросшую всевозможной растительностью магистраль с кустарником на обочинах. Она беспомощно открывала и закрывала рот, прижав ладонь к стеклу и неотрывно рассматривая пейзаж.

— Давай договоримся больше не обижать меня, ладно? — примирительно продолжил Берт. — Пока ты отдыхала, я все время был за рулем и порядком устал. Когда приедем, я высплюсь, нормально поем, и тогда бросайся на меня, сколько влезет. А сейчас этого делать… не стоит. Я выпущу руль, мы перевернемся, ну и так далее. Понимаешь?

— Приедем? — очнулась Корделия. — Куда? — она снова начала озираться.

— Домой, я же уже говорил тебе.

В стремлении освободиться Корделия лихорадочно задергала ремень безопасности. Потом вцепилась в верхнее крепление, стала царапать ногтями пластик.

«Что она делает?» — нахмурился Берт, но спрашивать не стал.

— Как ты сбежал? — даже не глядя на вынужденную пассажирку, он догадывался, в каком она ужасе. — Зачем забрал меня? Хочешь отыграться? — прошипела Корделия и, когда крепление не поддалось, начала опять дергать ремень.

— Было бы неплохо, но нет. Отыгрываться на тебе — не входит в мои планы, — пожал плечами Берт.

— А что тогда входит? — судя по голосу, страх в ее душе боролся с гневом, и Берту стало любопытно, какая из эмоций возьмет верх.

Он продолжал вести машину, наблюдая за пассажиркой.

Та между тем не прекращала попыток освободиться. Заметив нижнее крепление, Корделия принялась царапать уже его, тщетно пытаясь выдернуть ремень из держателя.

Странное поведение. Берт никак не мог взять в толк, почему она просто не нажмет кнопку снизу.

— Радуйся, за решетку я тебя не посажу. Честно говоря, я еще не решил, как с тобой поступлю. Не до того было, — стоило сначала добраться до дома, отдохнуть, встретиться с отцом и все с ним обсудить.

— Но что-то же тебе нужно. Что ты хочешь в обмен на мою свободу?

— Ух ты, торги! Все как я люблю, — рассмеялся Берт, но почти сразу посерьезнел и грубовато добавил: — Раньше надо было думать, когда ты еще могла что-нибудь предложить. Теперь мне уже ничегошеньки от тебя не надо.

Корделия возмущенно засопела.

«Ага, значит, все же гнев побеждает», — ухмыльнулся Берт.

Зато, по крайней мере, она прекратила терзать держатель. Оттянув ремень, извернулась в тщетной попытке выбраться.

— А ну-ка цыц! — прикрикнул Берт, и Корделия замерла.

Она испугалась. Берт посчитал это добрым знаком. Еще не хватало, чтобы девчонка напала на него или выскочила из машины на полном ходу.

— Ты была условием сделки, — милостиво пояснил он, надеясь хоть немного вразумить свою пассажирку, дабы она не натворила глупостей.

— Какой еще сделки? — Корделия ощутимо напряглась.

— С Грином. Он помог мне сбежать и взамен потребовал забрать тебя. Как бы ты меня ни бесила, дышать мне хотелось больше.

— Ты врешь, — недоверчиво нахмурилась она, стараясь придать голосу твердости, но он все равно предательски дрогнул. Похоже, Корделия уже сложила один плюс один. Берт просто не мог сам узнать имя Грина, расположение ее комнаты. Не мог отпереть камеру, достать машину…

— Можешь не верить, — пожал он плечами.

— Ладно. Я освобождаю тебя от сделки, если таковая вообще была, — кивнула Корделия. — Останови машину.

— Хочешь пешочком до дома? Мы в пути уже несколько часов.

— Часов? — обмерла она.

— Да. Корделия, смирись. Обратно ты не вернешься. А сейчас я заключу еще одну сделку, но уже с тобой.

— Аха. Значит, тебе все же что-то от меня надо, — злорадно заметила она. — А ты так пылко недавно утверждал обратное.

Берт дернул плечом.

— Закрой рот и слушай. Условия таковы: молчи и улыбайся, а я поведу себя по-джентльменски и постараюсь спихнуть тебя кому-нибудь, кого ты бесишь меньше.

— А иначе? — прищурилась Корделия. — Ты сам сказал, что не тронешь меня! — возмутилась она.

— Я сказал, что не посажу тебя за решетку, но у меня хорошая фантазия, — обтекаемо ответил Берт, дабы не вдаваться в детали.

— Ты не посмеешь, — затрясла головой Корделия, похоже, вообразив себе что-то ужасное.

— Хочешь проверить? — разумеется, он бессовестно блефовал. Берт не соврал в их первую встречу — он действительно ни разу не поднимал руку на женщину и не собирался когда-либо начинать. К счастью, Корделия тогда ему не поверила. Угрожать женщине насилием — постыдно, но Берту надо было как-то усмирить ее.

— Давай. Рискни. Но если тронешь меня… — зловеще недоговорила она.

— Господи, ну и что же ты мне сделаешь? Покусаешь?

— Нет, но у меня хорошая фантазия, — передразнила она Берта, повторяя не только недавние его слова, но и интонации.

Туше! Выходит, Корделия тоже не знала, чем ему пригрозить. Он чуть не рассмеялся, но, удержавшись, вместо этого лишь пренебрежительно фыркнул.

Снова раздосадованно засопев, она нахохлилась и неподвижно уставилась в окно.

После их маленького словесного спарринга Берт на удивление взбодрился, однако ему совершенно не хотелось продолжать перепалку, поэтому он сосредоточился на дороге впереди. Ехать им оставалось не так уж долго.

****

Игнат носком сапога подцепил камень и раздраженно откинул его в сторону.

— Ладно. Спокойно, — заверил он сам себя. — Ничего страшного, — Игнат тряхнул головой. — Теперь еще раз.

— Вот здесь те же следы. Но за чертой города они исчезают.

— Есть варианты?

— Никаких.

Игнат снова ощущал ненавистное бессилие, знакомое ему слишком хорошо. Контроль ускользал из его рук, словно песок сквозь пальцы. На коже выступил холодный пот, стало сложно дышать. Голова закружилась, и Игнат узнал приближение панической атаки.

Он не мог позволить себе проявление слабости, особенно при солдатах. Значит, нужно было что-то срочно предпринять. В иное время он вспорол бы ножом себе кожу и успокоился бы при виде крови, но такое зрелище, безусловно, было не для посторонних глаз. Поэтому Игнату пришлось довольствоваться малым. Расправив плечи, он медленно вдохнул и столь же медленно выдохнул. Затем еще раз и еще, мысленно отсекая воспоминания о долгих годах, на протяжении которых чувствовал себя столь же беспомощным.

И паника отступила. Разумеется, Игнат знал, что она вернется, но не сегодня. Лишь тогда он посмотрел на своих сопровождающих, которые, похоже, не заметили ни его маленькой битвы, ни победы. Вот и замечательно.

Дог рядом с ним намотал на руку свою любимую цепь и сжал ее, чтобы унять ярость, кипевшую в нем уже двое суток.

Под взглядом Игната Леший невдалеке переступил с ноги на ногу, будто занервничав. Он прищурил здоровый, не изуродованный шрамом глаз и посмотрел на дома сбоку от автобуса, на котором поисковой отряд прибыл на место.

— Сворачиваемся. Скоро стемнеет. С рассветом вернемся, — нахмурился Игнат и, развернувшись на пятках, направился к транспорту.

Но только он встал на подножку и ухватился за поручень, как уловил едва различимый гул.

— Тихо! — поднял руку Игнат.

Все замолкли.

Гул постепенно нарастал. Казалось, в тишине заброшенного города было слышно даже дыхание. Еще минута, и Игнат узнал звук.

— На позиции! — рявкнул он. — Трис, что там?

— Настраиваюсь, — ответил парень, отлаживая прицел дальнобойной винтовки. Послышался писк, и красный огонек на механизме сменился зеленым. — Внедорожник, предположительно один из наших… водителя не вижу… скорость средняя… — он ненадолго замолчал. — Еще пять секунд. Четыре… три… две… Какого черта? — Трис продолжал смотреть.

— Ну? — раздраженно рявкнул Дог.

— Это Берт! — ошеломленно крикнул парень.

— Ты уверен? — Игнат выхватил бинокль и приложил к глазам.

Уже через секунду он и сам увидел машину. Сомнений быть не могло.

— Берт, — пробормотал Игнат, отвел бинокль, поморгал и снова посмотрел. — Однозначно. Едет сюда. На нашей машине… и не один… не расслабляемся!

Игнат продолжил наблюдать за приближением брата. Следом за внедорожником вполне мог ехать кто-то еще.

Мог. Но пока Игнат видел на дороге только одну машину. Впрочем, он не считал отсутствие явного преследования поводом для успокоения. Оценив ситуацию, Игнат просчитал вероятные исходы борьбы, если таковая завяжется. Пять бойцов — не самая большая команда. Но и в машине врагов — находись они там, рядом с Бертом, — навряд ли может быть намного больше. Так что он оставался настороже, но особенной тревоги не испытывал.

Кроме того, у себя за спиной Игнат чувствовал тяжелое дыхание своего стража, свидетельствующее о том, что Дог на взводе. И это успокаивало, потому что в гневе тот был страшен, как никто другой. Здоровяк не любил стрелять, но Игнат и врагу бы не пожелал сойтись с ним в рукопашной.

Непобедимый его защитник уже в шестнадцать лет мог приподнять внедорожник. Игнат верил в его несокрушимость, потому что своими глазами видел, что даже пуля крупного калибра не травмировала его настолько, чтобы он прекратил борьбу. Иногда Дог становился неуправляемым, зато в нужный момент ярость превращала его в машину смерти. Бесстрашный, сильный, преданный — страж, о котором можно только мечтать.

Также утешало, что в поисковой команде были лучшие стрелки — Трис и Ланс. Ни одной пули мимо цели. Вообще-то близнецы состояли в отряде Берта, чему Игнат втайне завидовал. Порой ему тоже хотелось иметь свою команду, но он пресекал саму идею на корню. Тут нужны общение, открытость и самоотдача. Разве можно всерьез говорить о существовании рядом с ним братьев по оружию, когда Игнат не ладил даже с братьями по крови?

Не ладил и не особо-то стремился. Ему вполне хватало Дога, не требовавшего внимания к своей персоне и не пытавшегося лезть в душу. Игнат предпочитал рассчитывать только на себя. Он ценил свою жизнь такой, какая она есть. Ценил работу, позволявшую выплескивать всякий раз часть своей ненависти и злости. И не хотел делиться этой работой и ее возможностями ни с кем.

Но Берт был совсем другим. Он плевал в лицо смерти каждый раз, выезжая за ворота локации, не был осмотрителен и при любой возможности лез на рожон. Драка ради драки, секс ради секса.

Игнат же видел смерть вблизи и чувствовал на своем лице ее холодные, зловонные, костлявые руки, прикосновения которых оставили шрамы. Он знал, что бесстрашие Берта продиктовано глупостью. Малец наивно считал, что с ним ничего не может случиться.

Только вот случилось.

Мотор ревел все ближе, и Игнат отложил бинокль, чтобы взять по пистолету в каждую руку. На всякий случай.

Глава 6. Пуля-дура

— Привет, парни, как дела? — припарковавшись возле автобуса, Берт хлопнул дверью и направился к Игнату сквозь клубы пыли, вздымавшиеся после резкого торможения. В лихачестве не было нужды, но Берт любил появляться эффектно, и возможность позлить пассажирку стала бонусом. Настроение тут же улучшилось. Он знал, что днями в городе наверняка работала поисковая группа, но то, что она остановилась на главной магистрали, было чистой удачей.

— Берт, — тяжело вздохнул Игнат, направляясь к нему.

Берт не успел отреагировать, потому что в этот момент к нему подскочили близнецы и по-братски обняли.

— Ай! Детки, не наседайте, мне вчера чуть пару позвонков не выдавили, — поморщился Берт, похлопав их по спинам, и покосился на шагнувшего к нему Дога. — Даже не помышляй, еще ребра сломаешь.

— Да нахрен оно мне надо, — отмахнулся тот с широкой улыбкой.

Берт поежился. Улыбка Дога выглядела жутковато, как у мясника, нашедшего свой любимый тесак.

Леший тоже улыбался. Поймав взгляд своего вернувшегося капитана, он приветственно отсалютовал. У Берта от гордости распирало грудь. Вот они, его друзья и братья по оружию, не оставившие поисков. Но его удивило отсутствие Феликса. Лучший друг и страж не вступил в поисковый отряд? Очень странно.

— Что случилось? — оттеснив близнецов, Игнат встряхнул Берта за плечи. — Куда ты пропал? Где нашел машину? Кто с тобой?

— Давай медленно и по порядку, ладно? А еще лучше дома расскажу, — он выразительно посмотрел на брата.

— Мать с отцом с ума сходят. Черт, да все сходят.

Игнат взглянул через плечо Берта в сторону автомобиля.

— Давай. Зови женщину, забирайтесь в автобус и поехали. Я посажу на твое место кого-нибудь из парней, — Игнат отпустил его и подтолкнул обратно к машине.

Берт повернулся, готовясь направиться за Корделией, и от изумления замер.

Девица все-таки освободилась от ремня безопасности и теперь царапала дверцу изнутри. Как дикая зверушка, рвущаяся на волю. Ну и чего она хотела добиться? Выбраться из машины? Почему таким странным образом?

Секунд десять Берт просто наблюдал за ней, склонив голову набок, но на том его и без того небеспредельное терпение закончилось. В несколько шагов он оказался возле машины.

Корделия быстро отдернула руки и, выпрямив спину, злобно посмотрела на него в ответ.

Поймав и оценив по достоинству ее взгляд, он клятвенно пообещал себе запирать ее — желательно в большой стальной коробке с тремя навесными замками и маленьким отверстием, чтобы можно было дышать, но нельзя высунуть даже палец.

— В общем, все здорово, — потянулся Берт к дверце, — можно ех….

Вдруг земля у его ног вздыбилась под оглушительный грохот автоматной очереди. Берт отреагировал инстинктивно. Развернувшись, он одним прыжком заскочил в автобус.

Уже оттуда Берт посмотрел на внедорожник и чертыхнулся. Хватит ли Корделии ума остаться в машине? Ведь попытайся она воспользоваться суматохой и сбежать, вполне могла угодить под шальную пулю. К счастью, пока что вздорная девица смирно сидела на месте, а у Берта были и другие проблемы.

Оглядевшись, он понял, что оказался в салоне один.

Пули беспорядочно бились о бронированный корпус.

Осторожно выглянув в окошко, Берт не увидел ничего, что могло бы объяснить, откуда исходила теперь опасность. К счастью, Игната и остальных также не было видно. Значит, они тоже отреагировали на угрозу и успели укрыться. Через несколько секунд Берт получил этому подтверждение: команда открыла ответный огонь.

Двумя шагами пересекши салон, он вытянул шею и через окно побольше заметил присевшего возле колеса Игната с близнецами. Пускай противник не показывался, зато можно было его вычислить по траектории выстрелов. Вероятно, палили из двух домов неподалеку.

Берт снова выругался, превысив свой личный рекорд нецензурных слов, произнесенных за день. Из автобуса он не мог никому помочь, но не привык ждать, когда остальные сделают за него всю работу. Следовательно, необходимо было выйти наружу.

Привычным движением Берт сунул руку под ближайшее сиденье, чтобы достать оружие. И снова удача! Парни будто готовились к встрече, прихватив его любимый девятимиллиметровый СР-2. Выпрямившись, Берт рассеянно отметил, что его тело противилось теперь любой потасовке. Ничего, потерпит. От знакомой тяжести пистолета-пулемета он блаженно застонал и, растолкав по карманам магазины, сразу щелкнул предохранителем, не потрудившись выдвинуть приклад или опустить рукоятку.

Спрыгнув на землю, Берт тут же нырнул за автобус. Выстрел. Лишь один, но он задел подошву ботинка — самый край ранта. Присев на корточки, Берт поморщился от разряда боли, прокатившегося от поясницы к затылку и не пропустившего ни единого позвонка.

— Что у нас? — шепотом спросил Берт.

Игнат подался вперед и, взглянув на него, покачал головой.

— Человек пять-шесть. Примерно.

— Шестеро? В чем тогда дело? Шесть разбойников с большой дороги против шестерых обученных солдат.

— У них снайпер на крыше. Точнее, на крышах. Он перемещается по ним с такой легкостью, что парни никак не могут поймать его в прицел.

Хреново. Оставайся снайпер на месте, отследить его было бы проще, а так… Берт прекрасно понимал, что в нынешней ситуации сделать это будет трудно.

Дабы вычислить местонахождение источника, нужно было высунуться, но именно этого сделать они не могли — с пулей промеж любопытных глаз никому ничего не расскажешь. А что она прилетит, можно было не сомневаться.

Судя по дырке в ботинке Берта, парень знал свое дело. Странно только — Берт не мог этого не отметить, — что при очевидных возможностях снайпер все-таки ограничился выстрелом в краешек подошвы. Это сложно было считать ошибкой. Скорее, намерением, которого Берт пока не мог разгадать. Да и почему стрелок не снял их сразу, одного за другим?

Враг куда опаснее, когда не знаешь его мотивов, тем более, умелый враг. Прицелиться за долю секунды — это вам не шутки, а годы тренировок плюс врожденный талант. Конечно, если подумать… с врожденным талантом он здесь был не один, просто имел преимущество.

— Есть идеи? — спросил Берт.

— Ноль, — мрачно ответил Игнат. — Остальных мы видели, но снайпер… Нам даже в машину не сесть. Чудо, что колеса до сих пор целы.

— Да, не очень умно. Я бы в первую очередь стрелял по ним, — кивнул Берт.

— Он слишком самонадеянный, похоже.

— Что по оружию?

— Как обычно, — выпятил грудь Ланс. — Работаем красиво, — он приподнял снайперскую винтовку.

— Разумеется, — усмехнулся Берт. — Хотите сработать стильно?

— Это же классика. Лично я не выношу реки крови, искореженный бетон и синяки на моем прекрасном теле, — Трис пошевелил бровями, — которые не нравятся девочкам.

— А ты не думал, что дело не в синяках? — с наигранным скептицизмом спросил Берт. — Просто тебе нечем привлечь женщину. Проверено — будь я хоть с головы до ног грязный и избитый, девочки все равно при виде моих синяков хотят их облизать.

— Поверить не могу, — Игнат потер переносицу. — Вместо группы особого реагирования я застрял здесь с детским садом. Лучше отлейте, посмотрите, у кого струя бьет дальше, и угомонитесь, — начал раздражаться он. — А еще лучше включите голову и подумайте, что нам делать.

Повисла тишина. Берт цокнул языком, привлекая к себе внимание, и все посмотрели на него. Нащупав кусок щебенки, он приподнял его и показал остальным. Близнецы с сомнением выгнули брови, но кивнули и перехватили винтовки поудобнее. Чтобы они могли вычислить укрытие снайпера, тот должен был выстрелить. А чтобы выстрелить, снайперу нужна была цель. Берт видел кадетов на полигоне, как они спешили жать на курок, лишь завидев движение. Если стрелок на крыше был импульсивен, вполне мог повестись на провокацию.

Берт качнул камень в руке один раз, второй и выбросил его из-за машины.

Иногда такой фокус срабатывал. Но не сегодня.

Глянув на близнецов, Берт пожал плечами. По крайней мере, стоило попытаться.

Наблюдая, как остальные сосредоточенно ищут выход, он уже знал, что они его не найдут.

Берт занервничал. Отсиживаться в укрытии и часами ждать развития событий ему ни капельки не хотелось. Да и хорошо, если просто ждать… К ним вполне могли подкрасться сзади.

Неизвестно, какие сюрпризы могла преподнести команда, судя по всему, пришедшая за Корделией. Берт задумался, почему во время многочасового пути не видел ни намека на преследование, чтобы в конце наткнуться на группу вооруженных людей. Значит, они уже были в городе и выжидали.

У него засосало под ложечкой. Все это напоминало огромную липкую ловушку. Будет нелепо погибнуть, только вырвавшись на свободу.

Берт не собирался умирать. Кровь помчалась по венам, видение стало поразительно ярким и четким.

Идея пришла внезапно. Берт понимал абсурдность своей затеи, но бурление в крови заглушало доводы разума. Близость смерти лишь обострила жажду жизни.

«Что ж, видимо, тут только на живца…», — подумал он.

Берт тихо свистнул, снова привлекая к себе внимание. Все вопросительно посмотрели на него.

Снайпер. Бывало и хуже. Но реже.

— Парни, у вас есть что-нибудь бронебойное? Чтобы сносило и цель, и все в радиусе пары метров?

— Ты об этих… разрывных пулях со взрывчаткой? — насторожился Трис.

— Например. Почему бы нам не снять снайпера ими? Мы знаем, в каком направлении стрелять. Десяток пуль, и готово.

— Нужна точная настройка. Мы ведь не хотим разнести, к чертям, весь город? Кто знает, что там у дома с каркасом и кладкой. Посыплется он — за ним и соседние. Обвалится все, как карточный домик. Как бы нам самим не оказаться под завалами. И вообще… Я не представляю, как этот парень перемещается с крыши на крышу, но он нереально хорош.

— Может, он использует альпинистские лебедки? — предположил Игнат.

— Всякое может… Скалолаз хренов. А если вы поймете, куда стрелять? — настаивал Берт.

— Тогда будет проще.

— И поднявшаяся пыль будет нам на руку, — вслух подумал он. — Ну что, дамы, готовы снять цель с одного выстрела?

— Ты что-то задумал, — радостно ухмыльнулся Ланс.

— Как обычно — сейчас всех спасу, — Берт начал продвигаться вдоль автобуса, готовясь действовать.

— Ланс, не поощряй его. Берт, — одернул Игнат, — сначала мы обсуждаем план.

Братья всегда работали исключительно порознь, и вот она — причина. Берт называл ее различиями в тактике, в то время как Игнат относил к его, Берта, непроходимой глупости.

— Я не под твоим командованием. Указывай своему терминатору. — Берт поискал взглядом Дога. — Близнецы в моем отряде, и раз уж я вернулся, они теперь снова подчиняются мне, — он выгнул бровь, посмотрев на Игната, как на последнего зануду.

— Но на данной миссии….

Берт полностью отключился от всего вокруг. Голос брата превратился в далекий гул — не более чем фоновый шум.

Отринув лишние мысли, Берт сосредоточился на цели. Он посмотрел на близнецов, один из которых уже перезарядил винтовку и приготовился действовать, но был остановлен Игнатом, не оставлявшим попыток настоять на своем.

Нужно было как-то помочь бедному парню.

Берт примерился. Около трех метров отделяло его от ближайшего здания, у стены которого присели, укрываясь от пули снайпера, Дог и Леший.

«На выдохе. Все делаем на выдохе. Вдох. Выдох. Вдох»

— Сейчас вылетит птичка.

Выдох.

Берт ринулся вперед, словно намеревался нырнуть в заросший растительностью, разрушенный, местами разбитый до мелкого крошева асфальт под ногами. Вот только ни единый его волос не коснулся дороги. Подогнув голову и подтянув колени, Берт ушел в кувырок.

Спину прострелило жгучей болью, и при попытке вскочить он пошатнулся.

Секундное промедление дорого ему обошлось.

Выстрел.

Бедро пронзило словно раскаленным прутом.

Нога подкосилась, но Берт все же сделал заключительный шаг, прежде чем повалился на землю лицом вниз.

Мир начал рушиться. Земля заходила ходуном, и тишину города разорвал оглушающий грохот, рвавший барабанные перепонки.

Берту даже показалось, что заросшие мхом и обвитые какой-то зеленью куски щебенки мячиками запрыгали перед его лицом.

Внезапно его схватили за плечи и потянули вперед. Подняв глаза, он посмотрел на перекошенное лицо Дога, устраивавшего его возле стены.

Прошли секунды, показавшиеся вечностью.

Вдох.

Когда выживешь, даже воздух становится вкуснее.

Коснувшись бедра, Берт поднес ладонь к глазам. Кровь?! Сильная боль стала ему ответом — ранение. Никогда прежде в Берта не прилетала пуля, словно он родился в рубашке, а тут вдруг… когда ставки были особенно высоки… видимо, удача отвернулась от него.

Тем не менее, Берт не мог позволить себе долго сокрушаться. Где-то там начиналось основное действо.

Он подполз к углу и выглянул из-за него. Не было видно даже неба. Тем не менее, из всего ветхого «карточного домика» упала лишь пара карт. Здание, считавшееся древним еще до Третьей мировой, не выдержало короткого, но исключительно интенсивного сражения, и теперь от него остался лишь каркас, с которого продолжали осыпаться кирпичи.

Леший и Дог сорвались с места. Не повезло жалким засранцам, которым предстояло вот-вот с ними столкнуться.