Главное в ленинизме (В.И. Ленин о классовом подходе к анализу общественных явлений)

Из Политического отчета Центрального Комитета на Седьмом экстренном съезде РКП(б) 7 марта 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

Если ты не сумеешь приспособиться, не расположен идти ползком на брюхе, в грязи, тогда ты не революционер, а болтун, и не потому я предлагаю так идти, что это мне нравится, а потому, что другой дороги нет, потому что история сложилась не так приятно, что революция всюду созревает одновременно. (Стр. 18)

…программа марксистской партии должна исходить из абсолютно точно установленных фактов. Только в этом — сила нашей программы. (Стр. 48)

Мы, может быть, делаем плохо то, что необходимо делать, но мы толкаем массы на то, что они должны делать. (Стр. 53)

Из Выступления против поправки Ларина к названию партии на Седьмом экстренном съезде РКП(б) 8 марта 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

… что пролетариат есть единственный до конца революционный класс, что все остальные классы, в том числе трудящееся крестьянство, могут быть революционными, лишь поскольку они переходят на точку зрения пролетариата. Это — такая основа... (Стр. 63)

Из Выступления против поправки Бухарина к резолюции о Программе партии на Седьмом экстренном съезде РКП(б) 8 марта 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

А если мы малейшие претензии заявим на то, чего мы не можем дать, — это ослабит силу нашей программы. Они будут подозревать, что наша программа — это только фантазия. (Стр. 66)

Из Первоначальноговарианта статьи «Очередные задачи Советской власти» (Полн. собр. соч., т. 36)

…правильно руководимое самими трудящимися, если они будут достаточно сознательными, применение системы Тейлора послужит вернейшим средством к дальнейшему и громадному сокращению обязательного рабочего дня для всего трудящегося населения, послужит вернейшим средством к тому, чтобы мы в период времени довольно краткий осуществили задачу, которую можно примерно выразить так: шесть часов физической работы для каждого взрослого гражданина ежедневно и четыре часа работы по управлению государством. (Стр. 141)

Среди трудящихся и эксплуатируемых масс гораздо больше талантов и способностей организаторских, чем талантов и способностей агитаторских, потому что вся обстановка трудовой жизни этих классов требовала от них гораздо больше умения наладить совместную работу, учет и контроль за производством и распределением продуктов. Наоборот, прежние условия жизни в гораздо меньших размерах выдвигали из самих масс деятелей с талантом агитатора или пропагандиста. (Стр. 143)

Нередко можно встретить со стороны враждебных социалистическому переустройству общества классов страны, — со стороны представителей буржуазных партий или тех, которые у нас называют себя социалистическими, а на деле обыкновенно ретиво служат буржуазии, как меньшевики и правые эсеры, — нередко можно встретить с их стороны злорадство по поводу этих ошибок и неудач Советской власти. На самом деле насколько исторически неизбежны были эти ошибки, настолько же ясно, что недочеты в этой области являются лишь болезнью роста нового социалистического общества. Переучиться так, чтобы поставить на приличествующее ему первое место практика-агитатора — переучиться так можно, и несомненно, что переучиться так сумеют без большого труда представители Советской власти во всех концах России. Но на это требуется время, и только практический опыт совершенных ошибок в состоянии породить ясное сознание необходимости перемены, — в состоянии выдвинуть целый ряд или даже целый слой лиц, пригодных к решению новых задач. (Стр. 143–144)

Нашим первым и главным средством для повышения самодисциплины трудящихся и для перехода от старых, никуда не годных, приемов работы или приемов отлынивания от работы в капиталистическом обществе, — главным средством должна являться пресса, вскрывающая недочеты хозяйственной жизни каждой трудовой коммуны, беспощадно клеймящая эти недочеты, открыто вскрывающая все язвы нашей хозяйственной жизни и, таким образом, апеллирующая к общественному мнению трудящихся для излечения этих язв.

(Стр. 147)

…пусть у нас будет распространенная в сотнях тысяч и миллионах экземпляров печать, знакомящая все население с образцовой постановкой дела в немногих опережающих другие трудовых коммунах государства. (Стр. 147)

Вот на каком пути мы можем и должны достигнуть того, чтобы сила примера стала в первую голову моральным, а затем — и принудительно вводимым образцом устройства труда в новой Советской России. (Стр. 148)

…теперь значение примера трудовой коммуны, решающего лучше, чем какие бы то ни было другие способы, организационные задачи, приобрело гигантское значение. Нам надо именно теперь позаботиться о том, чтобы масса необыкновенно ценного материала, который имеется налицо в виде опыта новой организации производства в отдельных городах, в отдельных предприятиях, в отдельных деревенских общинах, — чтобы этот опыт стал достоянием масс. (Стр. 149)

Предприятия или деревенские общины, которые не поддаются никаким призывам и требованиям относительно восстановления самодисциплины и повышения производительности труда, будут выдвигаться на черную доску социалистическими партиями и будут либо переводиться в разряд больных предприятий, относительно которых приходится принимать меры к их оздоровлению путем особых приспособлений — особых шагов и узаконений, — либо будут переводиться в разряд штрафованных предприятий, которые подлежат закрытию и участники которых должны быть преданы народному суду. Введение гласности в этой области, само по себе, будет уже громадной реформой и послужит к привлечению широких народных масс к самостоятельному участию в решении этих вопросов, всего более затрагивающих массы. (Стр. 149)

Сила примера, которая не могла проявить себя в обществе капиталистическом, получит громадное значение в обществе, отменившем частную собственность на земли и на фабрики, — не только потому, что здесь будут, может быть, следовать хорошему примеру, но и потому, что лучший пример организации производства будет сопровождаться неизбежным облегчением труда и увеличением суммы потребления для тех, кто эту лучшую организацию провел. (Стр. 150)

Рабочий класс должен не замыкаться от остальных частей населения, а наоборот — руководить всеми частями населения без изъятия в деле перевода их к поголовному объединению в единый всенародный кооператив. (Стр. 162)

Новый суд нужен был прежде всего для борьбы против эксплуататоров, пытающихся восстановить свое господство или отстаивать свои привилегии, или тайком протащить, обманом заполучить ту или иную частичку этих привилегий. Но, кроме того, на суды, если они организованы действительно на принципе советских учреждений, ложится другая, еще более важная задача. Это — задача обеспечить строжайшее проведение дисциплины и самодисциплины трудящихся. Мы были бы смешными утопистами, если бы воображали себе, что подобная задача осуществима на другой день после падения власти буржуазии, т.е. в первой стадии перехода от капитализма к социализму, или — без принуждения. Без принуждения такая задача совершенно не выполнима. Нам нужно государство, нам нужно принуждение. Органом пролетарского государства, осуществляющего такое принуждение, должны быть советские суды. И на них ложится громадная задача воспитания населения к трудовой дисциплине. У нас сделано еще непомерно мало, вернее, почти ничего не сделано для этой цели. А мы должны добиться организации подобных судов в самом широком масштабе с распространением их деятельности на всю трудовую жизнь страны. Лишь подобные суды, при условии участия в них самых широких масс трудящегося и эксплуатируемого населения, сумеют в демократических формах сообразно с принципами Советской власти добиться того, чтобы пожелания дисциплины и самодисциплины не остались голыми пожеланиями. Лишь подобные суды сумеют добиться того, чтобы у нас была революционная власть, которую мы все признаем на словах, говоря о диктатуре пролетариата, и вместо которой мы слишком часто видим вокруг себя нечто киселеобразное. (Стр. 163–164)

Из статьи «Очередные задачи Советской власти» (Полн. собр. соч., т. 36)

Первой задачей всякой партии будущего является — убедить большинство народа в правильности ее программы и тактики. (Стр. 172)

…создалось немало настроений отчаяния и беспредметного озлобления; если добавить к этому провокаторскую политику лакеев буржуазии (меньшевиков, правых эсеров и пр.), то станет вполне понятно, какие длительные и упорные усилия лучших и сознательнейших рабочих и крестьян необходимы для полного перелома настроений массы и перехода ее к правильному, выдержанному, дисциплинированному труду. (Стр. 174–175)

…лучшие организаторы и крупнейшие специалисты могут быть использованы государством либо по-старому, по-буржуазному (т.е. за высокую плату), либо по-новому по-пролетарски (т.е. созданием той обстановки всенародного учета и контроля снизу, которая неизбежно и сама собою подчинила и привлекла бы специалистов).

Нам пришлось теперь прибегнуть к старому, буржуазному средству и согласиться на очень высокую оплату «услуг» крупнейших из буржуазных специалистов. Все, знакомые с делом, видят это, но не все вдумываются в значение подобной меры со стороны пролетарского государства. Ясно, что такая мера есть компромисс, отступление от принципов Парижской Коммуны и всякой пролетарской власти, требующих сведения жалований к уровню платы среднему рабочему, требующих борьбы делом, а не словами, с карьеризмом.

Мало того. Ясно, что такая мера есть не только приостановка — в известной области и в известной степени — наступления на капитал (ибо капитал есть не сумма денег, а определенное общественное отношение), но и шаг назад нашей социалистической, Советской, государственной власти, которая с самого начала провозгласила и повела политику понижения высоких жалований до заработка среднего рабочего.

Конечно, лакеи буржуазии, особенно мелкого разбора, вроде меньшевиков, новожизненцов, правых эсеров, будут хихикать по поводу признания того, что мы делаем шаг назад. Но нам нечего обращать внимание на хихиканье. Нам надо изучать особенности в высшей степени трудного и нового пути к социализму, не прикрывая наших ошибок и слабостей, а стараясь вовремя доделывать недоделанное. Скрывать от масс, что привлечение буржуазных специалистов чрезвычайно высокими заработками есть отступление от принципов Коммуны, значило бы опускаться до уровня буржуазных политиканов и обманывать массы. Открыто объяснить, как и почему мы сделали шаг назад, затем обсудить гласно, какие имеются средства наверстать упущенное, — это значит воспитывать массы и на опыте учиться, вместе с ними учиться строительству социализма. (Стр. 179–180)

Развращающее влияние высоких жалований неоспоримо — и на Советскую власть (тем более, что при быстроте переворота к этой власти не могло не примкнуть известное количество авантюристов и жуликов, которые вместе с бездарными или бессовестными из разных комиссаров не прочь попасть в «звезды»… казнокрадства) и на рабочую массу. Но все, что есть мыслящего и честного среди рабочих и беднейших крестьян согласится с нами, признает, что сразу избавиться от дурного наследства капитализма мы не в состоянии, что освободить Советскую республику от «дани» в 50 или 100 миллионов рублей (дани за нашу собственную отсталость в деле организации всенародного учета и контроля снизу) можно не иначе, как организуясь, подтягивая дисциплину среди самих себя, очищая свою среду от всех «хранящих наследство капитализма», «соблюдающих традиции капитализма», т.е. от лодырей, тунеядцев, казнокрадов (теперь вся земля, все фабрики, все железные дороги есть «казна» Советской республики). Если сознательные передовики рабочих и беднейших крестьян успеют, при помощи советских учреждений, в один год организоваться, дисциплинироваться, подтянуться, создать могучую трудовую дисциплину, тогда мы через год скинем с себя эту «дань», которую можно сократить даже раньше… ровно в меру успехов нашей, рабоче-крестьянской, трудовой дисциплины и организованности. Чем скорее мы сами, рабочие и крестьяне, научимся лучшей трудовой дисциплине и высшей технике труда, используя для этой науки буржуазных специалистов, тем скорее мы избавимся от всякой «дани» этим специалистам. (Стр. 181)

…чтобы лозунг диктатуры пролетариата не осквернялся практикой киселеобразного состояния пролетарской власти. (Стр. 190)

Понятно, что у руководящей революционным пролетариатом партии не могло сложиться опыта и навыка больших, на миллионы и десятки миллионов граждан рассчитанных, организационных предприятий, что переделка старых, почти исключительно агитаторских навыков — дело весьма длительное. Но невозможного тут ничего нет, и раз у нас будет ясное сознание необходимости перемены, твердая решимость осуществить ее, выдержка в преследовании великой и трудной цели, — мы ее осуществим. Организаторских талантов в «народе», т.е. среди рабочих и не эксплуатирующих чужого труда крестьян, масса; их тысячами давил, губил, выбрасывал вон капитал, их не умеем еще найти, ободрить, поставить на ноги, выдвинуть — мы. Но мы этому научимся, если примемся — со всем революционным энтузиазмом, без которого не бывает победоносных революций, — учиться этому.

Ни одно глубокое и могучее народное движение в истории не обходилось без грязной пены, — без присасывающихся к неопытным новаторам авантюристов и жуликов, хвастунов и горлопанов, без нелепой суматохи, бестолочи, зряшной суетливости, без попыток отдельных «вождей» браться за 20 дел и ни одного не доводить до конца. Пусть моськи буржуазного общества, от Белоруссова до Мартова, визжат и лают по поводу каждой лишней щепки при рубке большого, старого леса. На то они и моськи, чтобы лаять на пролетарского слона. Пусть лают. Мы пойдем себе своей дорогой, стараясь как можно осторожнее и терпеливее испытывать и распознавать настоящих организаторов, людей с трезвым умом и с практической сметкой, людей, соединяющих преданность социализму с уменьем без шума (и вопреки суматохе и шуму) налаживать крепкую и дружную совместную работу большого количества людей в рамках советской организации. Только таких людей, после десятикратного испытания, надо, двигая их от простейших задач к труднейшим, выдвигать на ответственные посты руководителей народного труда, руководителей управления. Мы этому еще не научились. Мы этому научимся. (Стр. 193–194)

Либо диктатура Корнилова (если взять его за русский тип буржуазного Кавеньяка), либо диктатура пролетариата — об ином выходе для страны, проделывающей необычайно быстрое развитие с необычайно крутыми поворотами, при отчаянной разрухе, созданной мучительнейшей из войн, не может быть и речи. Все средние решения — либо обман народа буржуазией, которая не может сказать правды, не может сказать, что ей нужен Корнилов, либо тупость мелкобуржуазных демократов, Черновых, Церетели и Мартовых, с их болтовней о единстве демократии, диктатуре демократии, общедемократическом фронте и т.п. чепухе. Кого даже ход русской революции 1917–1918 годов не научил тому, что невозможны средние решения, на того надо махнуть рукой. (Стр. 194–195)

…всякая великая революция, а социалистическая в особенности, даже если бы не было войны внешней, немыслима без войны внутренней, т.е. гражданской войны, означающей еще большую разруху, чем война внешняя, — означающей тысячи и миллионы случаев колебания и переметов с одной стороны на другую, — означающей состояние величайшей неопределенности, неуравновешенности, хаоса. И, разумеется, все элементы разложения старого общества, неизбежно весьма многочисленные, связанные преимущественно с мелкой буржуазией (ибо ее всякая война и всякий кризис разоряет и губит прежде всего), не могут не «показать себя» при таком глубоком перевороте. А «показать себя» элементы разложения не могут иначе, как увеличением преступлений, хулиганства, подкупа, спекуляций, безобразий всякого рода. Чтобы сладить с этим, нужно время и нужна железная рука.

Не было ни одной великой революции в истории, когда бы народ инстинктивно не чувствовал этого и не проявлял спасительной твердости, расстреливая воров на месте преступления. Беда прежних революций состояла в том, что революционного энтузиазма масс, поддерживающего их напряженное состояние и дающего им силу применять беспощадное подавление элементов разложения, хватало не надолго. Социальной, т.е. классовой причиной такой непрочности революционного энтузиазма масс была слабость пролетариата, который один только в состоянии (если он достаточно многочисленен, сознателен, дисциплинирован) привлечь к себе большинство трудящихся и эксплуатируемых (большинство бедноты, если говорить проще и популярнее) и удержать власть достаточно долгое время для полного подавления и всех эксплуататоров и всех элементов разложения.

Этот исторический опыт всех революций, этот всемирно-исторический — экономический и политический — урок и подытожил Маркс, дав краткую, резкую, точную, яркую формулу: диктатура пролетариата. И что русская революция правильно подошла к осуществлению этой всемирно-исторической задачи, это доказало победное шествие по всем народам и языцем России советской организации. Ибо Советская власть есть не что иное, как организационная форма диктатуры пролетариата, диктатуры передового класса, поднимающего к новому демократизму, к самостоятельному участию в управлении государством десятки и десятки миллионов трудящихся и эксплуатируемых, которые на своем опыте учатся видеть в дисциплинированном и сознательном авангарде пролетариата своего надежнейшего вождя.

Но диктатура есть большое слово. А больших слов нельзя бросать на ветер. Диктатура есть железная власть, революционно-смелая и быстрая, беспощадная в подавлении как эксплуататоров, так и хулиганов. А наша власть — непомерно мягкая, сплошь и рядом больше похожая на кисель, чем на железо. Нельзя забывать ни на минуту, что буржуазная и мелкобуржуазная стихия борется против Советской власти двояко: с одной стороны, действуя извне, приемами Савинковых, Гоцов, Гегечкори, Корниловых, заговорами и восстаниями, их грязным «идеологическим» отражением, потоками лжи и клеветы в печати кадетов, правых эсеров и меньшевиков; — с другой стороны, эта стихия действует извнутри, используя всякий элемент разложения, всякую слабость для подкупа, для усиления недисциплинированности, распущенности, хаоса. Чем ближе мы подходим к полному военному подавлению буржуазии, тем опаснее становится для нас стихия мелкобуржуазной анархичности. И борьбу с этой стихией нельзя вести только пропагандой и агитацией, только организацией соревнования, только отбором организаторов, — борьбу надо вести и принуждением.

По мере того как основной задачей власти становится не военное подавление, а управление, — типичным проявлением подавления и принуждения будет становиться не расстрел на месте, а суд. И в этом отношении революционные массы, после 25 октября 1917 г., вступили на верный путь и доказали жизненность революции, начав устраивать свои, рабочие и крестьянские, суды еще до всяких декретов о роспуске буржуазно-бюрократического судебного аппарата. Но наши революционные и народные суды непомерно, невероятно слабы. Чувствуется, что не сломлен еще окончательно унаследованный от ига помещиков и буржуазии народный взгляд на суд, как на нечто казенно-чуждое. Нет достаточного сознания того, что суд есть орган привлечения именно бедноты поголовно к государственному управлению (ибо судебная деятельность есть одна из функций государственного управления), — что суд есть орган власти пролетариата и беднейшего крестьянства, — что суд есть орудие воспитания к дисциплине. (Стр. 195–197)

Что диктатура отдельных лиц очень часто была в истории революционных движений выразителем, носителем, проводником диктатуры революционных классов, об этом говорит непререкаемый опыт истории. (Стр. 199)

Если мы не анархисты, мы должны принять необходимость государства, то есть принуждения для перехода от капитализма к социализму. Форма принуждения определяется степенью развитияданного революционного класса, затем такими особыми обстоятельствами, как, например, наследие долгой и реакционной войны, затем формами сопротивления буржуазии и мелкой буржуазии. (Стр. 199)

Реставрация буржуазной эксплуатации грозила нам вчера в лице Корниловых, Гоцов, Дутовых, Гегечкори, Богаевских. Мы их победили. Эта реставрация, та же самая реставрация грозит нам сегодня в иной форме, в виде стихии мелкобуржуазной распущенности и анархизма, мелкособственнического: «моя хата с краю», в виде будничных, мелких, но зато многочисленных наступлений и нашествий этой стихии против пролетарской дисциплинированности. Мы эту стихию мелкобуржуазной анархии должны победить, и мы ее победим. (Стр. 203)

Социалистический характер демократизма Советского, — то есть пролетарского, в его конкретном, данном, применении, — состоит, во-первых, в том, что избирателями являются трудящиеся и эксплуатируемые массы, буржуазия исключается; во-вторых в том, что всякие бюрократические формальности и ограничения выборов отпадают, массы сами определяют порядок и сроки выборов, при полной свободе отзыва выбранных; в-третьих, что создается наилучшая массовая организация авангарда трудящихся, крупнопромышленного пролетариата, позволяющая ему руководить наиболее широкими массами эксплуатируемых, втягивать их в самостоятельную политическую жизнь, воспитывать их политически на их собственном опыте, что таким образом впервые делается приступ к тому, чтобы действительно поголовно население училось управлять и начинало управлять. (Стр. 203)

Целью нашей является поголовное привлечение бедноты к практическому участию в управлении, и всяческие шаги к осуществлению этого — чем разнообразнее, тем лучше, — должны тщательно регистрироваться, изучаться, систематизироваться, проверяться более широким опытом, узаконяться. Целью нашей является бесплатное выполнение государственных обязанностей каждым трудящимся, по отбытии 8-часового «урока» производительной работы: переход к этому особенно труден, но только в этом переходе залог окончательного упрочения социализма. (Стр. 204)

Чем решительнее мы должны стоять теперь за беспощадно твердую власть, за диктатуру отдельных лиц для определенных процессов работы , в определенные моменты чисто исполнительских функций , тем разнообразнее должны быть формы и способы контроля снизу, чтобы парализовать всякую тень возможности извращения Советской власти, чтобы вырывать повторно и неустанно сорную траву бюрократизма. (Стр. 206)

Руководить трудящимися и эксплуатируемыми массами может только класс, без колебаний идущий по своему пути, не падающий духом и не впадающий в отчаяние на самых трудных, тяжелых и опасных переходах. Нам истерические порывы не нужны. Нам нужна мерная поступь железных батальонов пролетариата. (Стр. 208)

Из Речи в Московском Совете рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов 23 апреля 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

Наша дорога — выдержка, пролетарское сплочение, железная диктатура трудового народа. Нет сомнения, что Советская власть во многих случаях не проявляла достаточной решимости в борьбе с контрреволюцией, и в таком виде она была не железо, а кисель, на котором социализма не построишь. Мы не победили мелкобуржуазной стихии. Положение разоренной, обескровленной страны, ходом истории выдвинутой впереди всех на поле мировой революции — чрезвычайно тяжело, — и нас раздавят, если мы развалу, дезорганизации и отчаянию не противопоставим железную диктатуру сознательных рабочих. Мы будем беспощадны как к нашим врагам, так и по отношению ко всем колеблющимся и вредным элементам из нашей собственной среды, которые осмелятся внести дезорганизацию в нашу тяжелую творческую работу по строительству новой жизни трудового народа. (Стр. 236)

Из Доклада об очередных задачах Советской власти на заседании ВЦИК 29 апреля 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

Теперь, когда мы впервые вошли в сердцевину хода революции, речь идет о том, победит ли пролетарская дисциплина и организованность, или же победит стихия мелкобуржуазных собственников, которая в России особенно сильна. (Стр. 245)

…в деле устроения организованного социалистического хозяйства. Здесь мелкобуржуазная стихия — стихия мелких собственников и разнузданного эгоизма — выступает решительным врагом пролетариата. (Стр. 246)

Да, тем, что мы свергли помещиков и буржуазию, мы расчистили дорогу, но не построили здания социализма. Ибо на расчищенной от одного буржуазного поколения почве постоянно в истории являются новые поколения, лишь бы почва рожала, а рожает она буржуев сколько угодно. И те, кто смотрит на победу над капиталистами, как смотрят мелкие собственники, — «они урвали, дайка и я воспользуюсь», — ведь каждый из них является источником нового поколения буржуев. (Стр. 261–262)

Мы организовали при царе тысячи и при Керенском сотни тысяч. Это ничего, это в политике не считается. Это была подготовительная работа, это был подготовительный класс. И пока передовые рабочие не научатся организовывать десятки миллионов, до тех пор они — не социалисты и не творцы социалистического общества, и необходимых знаний организации они не приобретут. Путь организации — путь длинный, и задачи социалистического строительства требуют упорной продолжительной работы и соответственных знаний, которых у нас недостаточно. Едва ли и ближайшее будущее поколение, более развитое, сделает полный переход к социализму. (Стр. 262)

Как умоначертание этих людей, как их психология совпадает с настроениями мелкой буржуазии: богатого скинуть, а контроля не надо. (Стр. 264)

Из работы «Шесть тезисов об очередных задачах Советской власти» (Полн. собр. соч., т. 36)

Советской власти пришлось в известных случаях сделать шаг назад или пойти на компромисс с буржуазными тенденциями. Таким шагом назад и отступлением от принципов Парижской Коммуны было, например, введение высоких жалований для ряда буржуазных специалистов. Таким компромиссом было соглашение с буржуазными кооперативами о шагах и мерах к постепенному привлечению всего населения в кооперативы. Пока пролетарская власть не поставит вполне на ноги всенародного контроля и учета, подобного рода компромиссы необходимы, и наша задача состоит в том, чтобы, отнюдь не замалчивая перед народом их отрицательных черт, напрягать усилия для улучшения учета и контроля, как единственного средства и пути к полному устранению всяких подобных компромиссов. В настоящий момент подобные компромиссы необходимы, как единственное (при нашем опоздании с учетом и контролем) обеспечение более медленного, но и более прочного движения вперед. При полном проведении учета и контроля за производством и распределением продуктов надобность в таких компромиссах отпадет. (Стр. 278–279)

Из записки «В ЦК РКП» (Полн. собр. соч., т. 36)

Прошу поставить на порядок дня вопрос об исключении из партии тех ее членов, которые, будучи судьями по делу (2.V.1918) о взяточниках, при доказанной и признанной ими взятке, ограничились приговором на 1/2 года тюрьмы.

Вместо расстрела взяточников выносить такие издевательски слабые и мягкие приговоры есть поступок позорный для коммуниста и революционера. Подобных товарищей надо преследовать судом общественного мнения и исключать из партии, ибо им место рядом с Керенскими или Мартовыми, а не рядом с революционерами-коммунистами. (Стр. 282)

Из статьи «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности» (Полн. собр. соч., т. 36)

Швыряться звонкими фразами — свойство деклассированной мелкобуржуазной интеллигенции. Организованные пролетарии-коммунисты за эту «манеру» будут карать, наверное, не меньше, как насмешками и изгнанием со всякого ответственного поста. Надо говорить массам горькую правду просто, ясно, прямо. (Стр. 290–291)

Социализм немыслим, вместе с тем, без господства пролетариата в государстве: это тоже азбука. (Стр. 300)

Надо и здесь посмотреть правде в лицо: беспощадности, необходимой для успеха социализма, у нас все еще мало, и мало не потому, что нет решительности. Решительности у нас довольно. А нет уменья поймать достаточно быстро достаточное количество спекулянтов, мародеров, капиталистов — нарушителей советских мероприятий. Ибо это «уменье» создается лишь организацией учета и контроля! Во-вторых, нет достаточной твердости в судах, которые, вместо расстрела взяточников, назначают им полгода тюрьмы. Оба недостатка наши имеют один социальный корень: влияние мелкобуржуазной стихии, ее дряблость. (Стр. 305, сноска)

С одной стороны, непоправимой ошибкой было бы объявить, что раз признано несоответствие наших экономических «сил» и силы политической, то, «следовательно», не надо было брать власть. Так рассуждают «человеки в футлярах», забывающие, что «соответствия» не будет никогда, что его не может быть в развитии природы, как и в развитии общества, что только путем ряда попыток, — из которых каждая, отдельно взятая, будет одностороння, будет страдать известным несоответствием, — создается целый социализм из революционного сотрудничества пролетариев всех стран.

С другой стороны, явной ошибкой было бы дать волю крикунам и фразерам, которые позволяют себя увлечь «яркой» революционностью, но на выдержанную, продуманную, взвешенную, учитывающую и труднейшие переходы революционную работу не способны. (Стр. 306–307)

…молчанием «левые коммунисты» осудили себя сами. Они ограничились вылазками-намеками против ж.-д. декрета (Стр. 8 и 16 в №1), но ничего членораздельного на вопрос: «как же исправить декрет, если он неверен?» не дали.

Комментарии излишни. Такую «критику» ж.-д. декрета (образца нашей линии, твердости, линии диктатуры, линии пролетарской дисциплины) сознательные рабочие назовут либо «исувовской», либо фразой. (Стр. 312)

Крайне характерно, что у авторов тезисов нет ни звука о значении диктатуры пролетариата в экономической области жизни. Они говорят только «об организованности» и т.п. Но это признает и мелкий буржуа, чурающийся именно диктатуры рабочих в экономических отношениях. Пролетарский революционер никогда не мог бы в такой момент «забыть» об этом «гвозде» пролетарской революции, направленной против хозяйственных основ капитализма. (Стр. 312, сноска)

Из Доклада о внешней политике на объединенном заседании ВЦИК и Московского Совета 14 мая 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

…нужно, чтобы диктатура пролетариата выражалась не только в центральной власти, это первый шаг, и только первый шаг, но диктатура должна быть во всей России, это второй шаг, и только второй шаг, — этого шага мы еще не сделали достаточно. Нам нужна, нам необходима пролетарская дисциплина, настоящая пролетарская диктатура, когда твердая и железная власть сознательных рабочих чувствуется в каждом далеком уголке нашей страны, когда ни один кулак, ни один богач и несторонник хлебной монополии не остается безнаказанным, а его найдет и покарает карающая железная рука дисциплинированных диктаторов рабочего класса, пролетарских диктаторов. (Стр. 342)

Из дополнения к «Обращению к питерским рабочим об организации продовольственных отрядов» (Полн. собр. соч., т. 36)

Удержать Советскую власть, удержать и закрепить победу трудящихся и эксплуатируемых над помещиками и капиталистами можно только при строжайшей, железной власти сознательных рабочих. Только такая власть может привлечь к себе и объединить вокруг себя всех трудящихся, всю бедноту.

Товарищи-рабочие! Помните, что положение революции критическое.

Помните, что спасти революцию можете только вы ; больше некому.

Десятки тысяч отборных, передовых, преданных социализму рабочих, неспособных поддаться на взятку и на хищение, способных создать железную силу против кулаков, спекулянтов, мародеров, взяточников, дезорганизаторов, — вот что необходимо. (Стр. 356)

В организации — сила рабочих и спасенье их. Это все знают. Теперь организация рабочих нужна особого рода, организация железной власти рабочих для победы над буржуазией. Товарищи-рабочие! дело революции, спасенье революции в ваших руках. (Стр. 356)

Из статьи «О голоде» (Полн. собр. соч., т. 36)

Именно теперь, когда наша революция подошла вплотную, конкретно, практически — и в этом ее неисчислимая заслуга — к задачам осуществления социализма, именно теперь, и как раз на вопросе о главном, на вопросе о хлебе, яснее ясного видна необходимость железной революционной власти, диктатуры пролетариата. (Стр. 359)

Кто способен думать, кто хочет хотя бы капельку подумать, тому ясно, по какой линии идет борьба:

либо сознательные передовики-рабочие победят, объединив вокруг себя

массу бедноты, установив железный порядок, беспощадно-строгую власть, настоящую диктатуру пролетариата, заставят кулака подчиниться, водворят правильное распределение хлеба и топлива в общегосударственном масштабе;

— либо буржуазия при помощи кулаков, при косвенной поддержке бесхарактерных и путаных людей (анархистов и левых эсеров) сбросит Советскую власть и водворит русско-немецкого или русско-японского Корнилова, который несет народу 16-часовой рабочий день, восьмушку хлеба в неделю, расстрелы массы рабочих, пытки в застенках, как в Финляндии, как в Украине.

Либо — либо.

Середины нет. (Стр. 360)

А в критические минуты жизни народов бывало не раз, что даже немногочисленные передовые отряды передовых классов увлекали за собой всех, зажигали огнем революционного энтузиазма массы, совершали величайшие исторические подвиги. (Стр. 361)

Начав коммунистическую революцию, рабочий класс не может одним ударом сбросить с себя слабости и пороки, унаследованные от общества помещиков и капиталистов, от общества эксплуататоров и мироедов, от общества грязной корысти и личной наживы немногих, при нищете многих. Но рабочий класс может победить — и, наверное, неминуемо победит, в конце концов — старый мир, его пороки и его слабости, если против врага будут двигаемы новые и новые, все более многочисленные, все более просвещенные опытом, все более закаленные на трудностях борьбы отряды рабочих. (Стр. 364)

Из Речи на II Всероссийском съезде комиссаров труда 22 мая 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

Теперь, когда власть укреплена в руках рабочих, теперь все дело зависит от пролетарской дисциплины и пролетарской организованности. Вопрос идет о дисциплине и диктатуре пролетариата, о железной власти. Власть, которая встречает самое горячее сочувствие, самую решительную поддержку бедноты, эта власть должна быть железной, потому что надвигаются неслыханные бедствия. (Стр. 367)

Из Доклада о борьбе с голодом на Объединенном заседании ВЦИК, Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов и профессиональных союзов 4 июня 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

Если где-нибудь существовал такой революционер, который надеялся бы без затруднения перейти к социалистическому строю, то мы могли бы сказать, что такой революционер, такой социалист не стоит ломаного гроша.

А мы знаем, что переход от капитализма к социализму есть в высшей степени трудная борьба. Но мы готовы перенести тысячи затруднений и совершить тысячи попыток, и после тысячи попыток мы приступим к тысяча первой. (Стр. 407)

Да, рабочий класс китайской стеной не отделен от старого буржуазного общества. И когда наступает революция, дело не происходит так, как со смертью отдельного лица, когда умерший выносится вон. Когда гибнет старое общество, труп его нельзя заколотить в гроб и положить в могилу. Он разлагается в нашей среде, этот труп гниет и заражает нас самих. (Стр. 408–409)

…перед нами новая историческая задача. Нам нужно дать понять этому новому историческому классу, что нам нужны отряды агитаторов из рабочих. Нам нужны рабочие из различных уездов непроизводящих губерний. Нам нужно, чтобы они шли туда, как сознательные проповедники Советской власти, и чтобы нашу продовольственную войну, нашу войну с кулаками, нашу войну с беспорядками они освящали, они узаконяли и делали возможным проведение социалистической пропаганды, чтобы они несли в деревню то различие между беднотой и богатыми, которое каждому крестьянину понятно и которое составляет глубочайший источник нашей силы, источник, который поднять и заставить бить, бить полной струей вещь трудная... (Стр. 410)

Здесь перед нами такой бой за социализм, за который стоит отдать все силы и поставить все на карту, потому что это — бой за социализм (аплодисмен ты ), потому что это бой за строй трудящихся и эксплуатируемых. (Стр. 411–412)

Из Речи на I Всероссийском съезде учителей-интернационалистов 5 июня 1918 г.

Надо сказать, что главная масса интеллигенции старой России оказывается прямым противником Советской власти, и нет сомнения, что нелегко будет преодолеть создаваемые этим трудности. (Стр. 420)

Из Речи на митинге в Сокольническом клубе 21 июня 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

Наша партия задалась целью устроить сегодня в Москве как можно большее количество митингов для того, чтобы обратить внимание рабочего класса на положение, в каком находится Советская власть, и какие усилия ей нужно произвести для победы над создавшимся положением. (Стр. 426)

Одно из самых больших зол нашей революции — это робость наших рабочих, которые убеждены до сих пор, что управлять государством могут только «высшие»… (Стр. 429)

Из Доклада о текущем моменте на IV конференции профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов. Москва, 27 июня (Полн. собр. соч., т. 36)

Мы вооружаем рабочих и крестьян, которые должны учиться военному делу. Есть отряды, которые поддаются соблазну и порокам, и преступлениям, потому что китайской стеной они от мира угнетения, от мира голода, в котором, кто сыт, желает нажиться на своей сытости, — не отрезаны. И мы наблюдаем поэтому, сплошь да рядом, те явления, что отряды сознательных работников, которые выходят из Питера и Москвы, часто на местах сбиваются, превращаются в преступников. И мы наблюдаем, как буржуазия бьет в ладоши и наполняет столбцы своей продажной прессы всяческими запугиваниями народа: смотрите, каковы ваши отряды, какой это беспорядок, как много лучше были отряды частных капиталистов!

Благодарю покорно, господа буржуи! Нет, вы нас не запугаете! Вы очень хорошо знаете, что исцеление от бедствий и язв капиталистического мира не придет сразу. А мы знаем, что исцеление явится только в борьбе, что каждый такой случай мы будем выставлять не для злобствования и не для поддержки контрреволюционных уловок меньшевиков и кадетов, а чтобы учить более широкие народные массы. Раз наши отряды не выполняют своего назначения, дайте более сознательные, более широкие отряды по числу преданных своему классу рабочих, во много раз превышающих число тех, которые поддались соблазну. Их нужно организовать, надо просветить, надо объединить вокруг каждого сознательного рабочего несознательных трудящихся, эксплуатируемых и голодных. (Стр. 447–448)

Из Заключительного слова по докладу о текущем моменте на IV конференции профсоюзов и фабзавкомов Москвы 28 июня (Полн. собр. соч., т. 36)

…рабочие питерские, московские, вы, товарищи и, в особенности, представители фабрично-заводских комитетов, представители самых различных профессий, фабрик и заводов, вы должны только твердо усвоить себе и уяснить, что к вам на помощь никто не придет, что из другого класса к вам идут не помощники, а враги, что у Советской власти нет на службе преданной интеллигенции. Интеллигенция свой опыт и знания — высшее человеческое достоинство — несет на службу эксплуататорам и пользуется всем, чтобы затруднить нам победу над эксплуататорами; она добьется того, что сотни тысяч людей будут гибнуть от голода, но она не сломит сопротивления трудящихся. (Стр. 452)

Мы в своей стране, где пережили две революции, знаем и видим, что нельзя предсказать хода революции, что нельзя ее вызвать. Можно только работать на пользу революции. Если работаешь последовательно, если работаешь беззаветно, если эта работа связана с интересами угнетенных масс, составляющих большинство, то революция приходит, а где, как, в какой момент, по какому поводу, сказать нельзя. (Стр. 458)

Из Речи на митинге в Симоновском подрайоне 28 июня 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

Необходима беспощадная борьба со спекуляцией и спекулянтами, не только делом, но и словом.

Только рабочий класс, спаянный организацией, сможет объяснить простому народу необходимость борьбы с кулаками. Русский народ должен знать, что у крестьянской бедноты есть огромный союзник в лице организованного городского пролетариата.

Слишком надеяться на интеллигенцию рабочему классу и крестьянству не приходится, так как многие из интеллигенции, идущие к нам, все время ждут нашего падения. (Стр. 471)

Из статьи «Пророческие слова» (Полн. собр. соч., т. 36)

Кое-что из того, что предсказал Энгельс, вышло иначе: еще бы не измениться миру и капитализму за тридцать лет бешено быстрого империалистского развития. Но удивительнее всего, что столь многое, предсказанное Энгельсом, идет, «как по писаному». Ибо Энгельс давал безупречно точный классовый анализ, а классы и их взаимоотношения остались прежние. (Стр. 473)

Из Доклада Совета народных комиссаров на V Всероссийском съезде Советов рабочих, крестьянских, солдатских и красноармейских депутатов 5 июля 1918 г. (Полн. собр. соч., т. 36)

Привычки капиталистического строя слишком сильны, перевоспитать воспитанный веками в этих привычках народ дело трудное и требующее большого времени. Но мы говорим: наш способ борьбы — это организация. Мы должны все организовать, все взять в свои руки, проверять кулаков и спекулянтов на каждом шагу, объявить им беспощадную борьбу и не давать им дышать, проверяя каждый шаг. (Стр. 502)

Нам говорят, что когда в комиссии Дзержинского расстреливают — это хорошо, а если открыто перед лицом всего народа суд скажет: он контрреволюционер и достоин расстрела, то это плохо. Люди, которые дошли до такого лицемерия, политически мертвы. (Аплодисменты ). Нет, революционер, который не хочет лицемерить, не может отказаться от смертной казни. Не было ни одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстрелов. (Стр. 503)

Ссылаются на декреты, отменяющие смертную казнь. Но плох тот революционер, который в момент острой борьбы останавливается перед незыблемостью закона. Законы в переходное время имеют временное значение. И если закон препятствует развитию революции, он отменяется или исправляется. (Стр. 504) …переделать жизнь десятков миллионов людей страшнотрудно, для этого нужно долго и упорно работать, а эту работу мы только что начали. (Стр. 505)

Социалистическая революция несет равенство для всех трудящихся масс; несправедливо, если каждый городской рабочий получает больше, чем средний крестьянин, не эксплуатирующий чужого труда путем найма или спекуляции, — крестьянин живет и видит больше нужды и угнетения, чем рабочий, а живет еще хуже него. У них нет организации и профессиональных союзов, которые занимались бы вопросом об улучшении их положения. Даже с рабочими союзами нам приходится устраивать десятки заседаний, чтобы уравнять плату между профессиями. И все же установить не можем. Всякий разумный рабочий знает, что для этого необходим долгий период. (Стр. 508)