Главный бой Дмитрия Лавриненко. «Серпухов не сдавать!»

В октябре 1941 года враг стремился к Серпухову с запада, прорываясь на правом фланге 49-й армии, бои шли на ближних подступах. В то время западнее Серпухова на Протве произошел бой местного значения, один из сотен боев Битвы за Москву. Этот бой для серпуховичей стал, возможно, самым ярким эпизодом обороны города от немецко-фашистских захватчиков. В том бою с советской стороны действовал танк Т-34–76 из состава 4-й танковой бригады, экипаж возглавлял танковый ас Великой Отечественной войны лейтенант Дмитрий Федорович Лавриненко. Об этом человеке, вскоре после его трагической гибели в сражении 18 декабря 1941 г., хорошо сказал М.Е. Катуков, командир 4-й танковой бригады (интервью корреспонденту газеты «Красная звезда» Ю.А. Жукову в конце декабря 1941-начале января 1942 г. под Волоколамском).

На сегодняшний день в исторических документах не удалось найти ни одного танкиста Красной армии, на счету которого было бы больше уничтоженных танков противника, чем у Д.Ф. Лавриненко[4].

Дороги войны привели лейтенанта Дмитрия Федоровича Лавриненко в Серпухов в трагические дни октября 1941 г., когда Красная армия отступала под Москвой по всему Западному фронту. Лавриненко к этому моменту имел за спиной уже не одно танковое сражение, и всегда он выходил победителем. Однако к середине октября 1941 г. танкист еще не был признанным мастером своего дела, слава придет к нему после боя под Серпуховом.

19 октября в этом бою Д.Ф. Лавриненко пришлось действовать отдельно от своей бригады. Город был в опасности, и ему самостоятельно пришлось принимать трудное решение, делать выбор офицера и патриота своей страны — сделать прыжок в неизвестность навстречу многочисленному хорошо вооруженному врагу или же равнодушно проехать мимо. Здесь, под Серпуховом Д.Ф. Лавриненко смог переступить границы обычной боевой работы, проявить воинскую доблесть, достойную того, чтобы о нём помнили. Помнили серпуховичи, помнил весь народ нашей страны.

О героическом подвиге советских воинов на реке Протве, в октябре 1941 г. люди в СССР узнали во многом благодаря участию в нем кроме Д.Ф. Лавриненко, таких ярких личностей, как смелый комбриг П.А. Фирсов, искусный воин-разведчик полковник Н.Г. Брилев, но именно личность танкиста запомнилась современникам более других. Подвиги 27-летнего танкиста из Прикубанья были многократно описаны в газетных статьях, мемуарах военачальников. В боевой биографии Д.Ф. Лавриненко бой под Серпуховом занимает одно из важнейших мест. Память о тех событиях до сих пор жива у серпуховичей. Участники этого необычного сражения стали, своего рода, былинными богатырями. Именами героев названы улицы, о них слагают легенды.

Всеобщий интерес к бою с участием Д.Ф. Лавриненко возник сразу же. В ходе октябрьских оборонительных сражений за Москву в 1941 г. этот бой был редким случаем для начала войны, когда Красная армия наступала и победила небольшими силами. Кроме того, врага разбили на участке, который в тот момент был наиболее опасным в обороне Москвы — на стыке «малоярославецкого» и «серпуховского» направлений. Вот почему это сражение приобрело особое значение.

К исходу третьей недели немецкого наступления на Москву (операция «Тайфун»), к 18 октября 1941 г., уже иссякли силы батальонов подольских курсантов и других героических подразделений, частей и соединений 43-й армии, сражавшихся под Малоярославцем. 18 октября 1941 года — трагический день, когда Красная армия оставила главную линию обороны Малоярославецкого укрепрайона Можайской линии обороны и, теряя технику и людей, стала с боями отходить по Варшавскому шоссе и по проселочным дорогам густыми лесами к Подольску. Именно в этот тревожный день Д.Ф. Лавриненко оказался в 50 км восточнее Малоярославца, в Серпухове, в 40 км от линии фронта. В этот день в Подмосковье некоторым жителям прифронтовой полосы и измученным красноармейцам казалось, что никто уже не остановит врага, рвущегося к Москве. И вдруг, в хаосе отступления Красной армии появилась сила, которая не только остановила врага, но и повернула его вспять. Сделать это смогла небольшая группа воинов, прибывших на линию фронта из Серпухова.

Подобные факты в те трагические дни не могли ускользнуть от внимания центральной советской прессы и военного командования Красной армии, сообщения об этом бое вошли в многочисленные газетные статьи, сводку Совинформбюро, рапорты, доклады штабов 43-й, 49-й армий, Западного фронта.

В октябре 1941 г. сложно было установить все обстоятельства столкновения на подступах к Серпухову. Военкоры и штабные работники в 1941 г. давали противоречивую информацию о произошедшем. Не меньше противоречий было и в послевоенных воспоминаниях офицеров. Все сходились лишь в одном — тогда под Серпуховом случилось неординарное событие.

Что на самом деле произошло 19 октября 1941 г. под Серпуховом можно понять только после тщательного анализа всех фактов, знакомства с боевой документацией, со свидетельствами участников и очевидцев тех событий.

Бой с участием Д.Ф. Лавриненко — единственный эпизод боев, разгоревшихся на р. Протве в октябре 1941 г., который был широко освещен в газетах в 1941 г. и в литературе мемуарного жанра послевоенного времени. Публикации воспоминаний об этом бое были первым шагом в историческом изучении обороны Красной армии на одном из важнейших участков битвы за Москву.

Корпус нарративных исторических источников, повествующих о бое с участием Д.Ф. Лавриненко под Серпуховом, сложился с 1941 по 1991 гг. Их авторами были чаще всего сторонние наблюдатели: штабные офицеры, журналисты. Сводки Совинформбюро и газетные статьи военного времени сообщали об этом бое лаконично, только то, о чем позволяла писать цензура военного времени, но авторы уже тогда ставили свои акценты по-разному, оценивали действия его участников по-своему. Степень нарративности[5] сообщений в средствах массовой информации часто весьма высока. Послевоенные воспоминания военачальников об этом бое, все без исключения, нарративны, богаты деталями, в них высказываются личные мнения, поэтому, они часто противоречат друг другу.

Нарративные источники выражают мнение определенных групп, и приведенные их авторами данные всегда нуждаются в подтверждении из других источников, прежде всего, из боевых документов. Несмотря на всю скупость и противоречивость газетных статей и мемуаров, без них не обойтись при изучении событий под Серпуховом октября 1941 г. Перекрестная проверка фактов, приведенных нарраторами, часто позволяет найти в них подлинные исторические факты. При анализе надо понимать, что разница в сообщениях различных нарраторов и несоответствие их боевым документам обусловлена чаще всего не желанием ввести в заблуждение читателя, а ограниченностью данных, на основе которых они высказывали свои суждения. Кроме того, на свидетелей событий воздействовали экстремальные условия войны, нередко их воспоминания искажались, накладывались одно на другое. События Битвы за Москву восстанавливались через много лет, что-то в воспоминаниях ветеранов смешивалось с другими случаями, путались даты событий.

Попробуем сравнить сообщения различных нарраторов о битве 19 октября 1941 г. под Серпуховом.

Основной комплекс данных о сражении с участием Д.Ф. Лавриненко под Серпуховом в воспоминаниях М.Е. Катукова и в изложении компиляторов

О том, как воевал Д.Ф. Лавриненко под Серпуховом, люди в разных концах СССР узнали в 1948 г., когда вышла книга Я.Л. Лившица, рассказывающая о подвигах воинов 4-й танковой бригады (1-й гвардейской танковой бригады)[6]. Большое внимание автор книги уделил случаю с экипажем танка Т-34 лейтенанта Д.Ф. Лавриненко, произошедшего под Серпуховом[7]. Сам автор не служил в 4-й танковой бригаде, опубликованная история была записана им со слов ветеранов и на основе документов бригады. Согласно автобиографии Я.Л. Лившица, во время Битвы за Москву он был политруком в 9-й дивизии народного ополчения Кировского района г. Москвы, а затем ответственным секретарем бюро ВЛКСМ 1304 стрелкового полка 139-й стрелковой дивизии. Наиболее вероятным первоисточником информации, изложенной Я.Л. Лившицем, был командир 4-й танковой бригады (4 тбр), на момент окончания войны маршал СССР М.Е. Катуков.

Вот цитата из книги Я.Л. Лившица.

Запись о происшествии под Серпуховом с экипажем танка Д.Ф. Лавриненко была сделана Я.Л. Лившицем со слов знавшего эту историю человека по истечении большого срока, поэтому в рассказе Я.Л. Лившица есть географические неточности: он упомянул «шоссе Малоярославец — Серпухов», хотя такого шоссе никогда не существовало. Дорога, шедшая от Серпухова вдоль Протвы, доходила до села Черная Грязь, где пересекалась со Старой Калужской дорогой, и далее продолжалась до Белоусово, к Варшавскому шоссе, а по шоссе можно было проехать к Малоярославцу. Безусловно, существовала сеть проселков, по которым также можно было попасть из Малоярославца в Серпухов, но эти дороги никак нельзя назвать «шоссе Малоярославец — Серпухов». Эта географическая неточность — свидетельство того, что при написании своего труда Я.Л. Лившиц не пользовался свидетельствами жителей Серпухова, а также не общался с представителями группировки советских войск, державших в то время оборону на серпуховском направлении. Не пользовался Я.Л. Лившиц и статьями в центральной и местной советской прессе, что становится очевидным далее при их разборе. Описания боя в средствах массовой информации 1941-го года почти ничего общего с версией Я.Л. Лившица не имеют. Таким образом, история боя с участием Д.Ф. Лавриненко под Серпуховом в изложении Я.Л. Лившица представляет собой вариант, появившийся самостоятельно в кругу ветеранов, танкистов 4-й танковой бригады.

В изданных в 1966 и 1974 гг. воспоминаниях маршала М.Е. Катукова почти слово в слово передается история о действиях Д.Ф. Лавриненко под Серпуховом, опубликованная ранее Я.Л. Лившицем[9]. Разница текстов Я.Л. Лившица, и М.Е. Катукова незначительна.

Схожесть текста книги Я.Л. Лившица и мемуаров маршала Катукова косвенно свидетельствует об их соавторстве, текст Я.Л. Лившица, вероятнее всего, был согласован с М.Е. Катуковым, а, возможно, и исходил от него. Из содержания книги Я.Л. Лившица или мемуаров М.Е. Катукова читатель мог сделать вывод о том, что главную роль в сражении под Серпуховом сыграли танкисты 4-й танковой бригады — Лавриненко, Бедный, Борзых и Федотов, а пехотинцы под командованием П.А. Фирсова подоспели к месту боя позже, завершив разгром врага. П.А. Фирсов в рассказе Я.Л. Лившица и М.Е. Катукова предстает сторонним наблюдателем, а не участником боя. Таким образом, история боя под Серпуховом написана Я.Л. Лившицем и бывшим командиром 4-й танковой бригады М.Е. Катуковым в изложении танкистов.

Причиной, по которой экипаж Д.Ф. Лавриненко оказался в Серпухове, исходя из сообщений Я.Л. Лившица и М.Е. Катукова, была передислокация частей 4-й танковой бригады с брянского направления на волоколамское по личному распоряжению Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина. Распоряжение было передано Сталиным по телефону в штаб 50-й армии командующему 4-й танковой бригадой М.Е. Катукову 16 октября 1941 г. после 20.00. Через 4 часа после этого разговора танковая бригада начала передислокацию к станции Кубинка. Маршрут пролегал через Серпухов[10].

Д.Ф. Лавриненко отстал от своих по причине, указанной авторами как задание по охране под Тулой штаба 50-й армии. Кроме того, нужно было привести машину в порядок перед длительным переходом[11]. В 1966 г. в статье «1-я гвардейская в боях под Москвой» М.Е. Катуков пишет, что причиной задержки была мелкая неисправность[12]. У специалистов по истории Битвы за Москву сразу возникнет вопрос: могла ли это быть 50-я армия?

Судя по отчету о боевых действиях армий Брянского фронта с 1 по 26 октября 1941 г. за авторством командующего Брянским фронтом генерал-полковника Еременко, члена Военного совета дивизионного комиссара Мазепова и начальника штаба Брянского фронта генерал-майора Захарова, штаб 50-й армии с 14 октября с боями прорывался из окружения. В Белев вышла часть штаба 50-й армии во главе с майором Борисовым. О судьбе командующего армией на 19 октября ничего не было известно[13]. Белев был местом сбора отступавших частей 50-й армии. Штаб 50-й армии на отчетной карте штаба Брянского фронта за октябрь 1941 г. указан в Белеве с пометкой «17.10–19.10»[14]. Однако, первое достоверное сообщение о размещении остатков штаба 50-й армии в Белеве содержится в оперсводке № 99 Брянского фронта, пришедшей в 20.00 19 октября 1941 г.:

Таким образом, штабные работники 50-й армии 16–17 октября, по-видимому, еще были за линией фронта в окружении, если штаб возглавил временный начальник.

В донесении командующему 3-й армией о положении частей 13-й и 50-й армий сообщал генерал-майор Вечный 19 октября 1941 г.:

50-я армия 17–19 октября 1941 г. разделилась на несколько групп, каждая из которых самостоятельно пробиралась в различных направлениях.

Уточняют положение штаба 50-й армии донесения по 26-й армии и Брянскому фронту. Из переговоров офицеров связи штаба Брянского фронта и Генерального штаба капитана Цехмистренко и старшего лейтенанта Чудакова:

Из доклада Борисова становится ясно, что он, будучи представителем штаба ВВС 50-й армии, вышел в Белев с половиной батальона. Остальных штабных работников 50-й армии в Белеве еще не было.

Из переговоров офицеров связи Маслюкова и Залетова 20 октября 1941 г. можно почерпнуть дополнительные подробности о штабе 50-й армии.

По данным Донесения заместителя начальника оперативного отдела штаба 50-й армии начальнику штаба Брянского фронта от 23 октября 1941 г. «О состоянии и положении частей армии».

С 13 октября 1941 г. Белевский боевой участок охранялся силами примерно одной стрелковой дивизии, собранной из отступающих. Командиром был полковник Аргунов[20]. С 14 октября 1941 г. Белевский боевой участок (группа Аргунова) входит в подчинение Западного фронта[21].

15 октября 1941 г. Белевский боевой участок переходит под командование 26-й армии, в которой и служил лейтенант Лавриненко. В отличие от 50-й армии, 26-я армия имела штаб, командующего и сохраняла полную боеспособность[22].

Судя по приведенным документам, к 17 октября из окружения в Белев вышел один представитель штаба 50-й армии — майор Борисов. 19 октября в Белев прибыл подполковник Почема с небольшим количеством штабных работников. 20 октября Аргунов на основе штаба Почемы создает штаб Белевского боевого участка. К 23 октября 1941 г. управление войсками 50-й армии в составе группы Аргунова, перешло к командирам 26-й армии.

Директивой Ставки Верховного Главнокомандования 23 октября 1941 г. произведено слияние 26-й и 50-й армий. Командование новой 50-й армией вначале осуществлял бывший командующий 26-й армией генерал-майор Куркин, а позже бывший командующий 13-й армией генерал-майор Ермаков. Формирование штаба новой 50-й армии происходило на основе штабов группы Аргунова (в том числе штабных работников группы подполковника Почемы), 13-й и 26-й армии. Новая 50-я армия, согласно директиве, вошла в состав Брянского фронта[23]. Начало работы штаба вновь сформированной 50-й армии относится, по данным журнала боевых действий, к 25 октября 1941 г. Штаб размещался под Тулой.

Лишь 28 октября 1941 г. вышел первый приказ (№ 1) по 50-й армии о занятии обороны на р. Упа[24].

Таким образом, штаба 50-й армии 17–19 октября в Белеве не существовало. Д.Ф. Лавриненко не мог защищать этот штаб 17 октября, так как штаб 50-й армии начал работать под Тулой только 25 октября.

Чей штаб защищал танк Лавриненко, можно установить из общего контекста боевых действий.

До слияния с 50-й армией штаб 26-й армии находился в г. Чернь, что подтверждается боевыми документами фронтов и армий[25]. В состав 26-й армии в числе других частей 12–17 октября 1941 г. входила и 4-я танковая бригада, в которой служил Д.Ф. Лавриненко[26].

26-я армия образована 9 октября 1941 г. директивой ставки № 002815 путем переформирования 1-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора Д.Д. Лелюшенко. Командующим армией был назначен генерал-майор А.В. Куркин. Линия разграничения с Западным фронтом справа проходила через населенные пункты Бетово, Семеновское, Дубна, Алексин (все включительно для 26-й армии)[27]. 15 октября линия разграничения была уточнена директивой Ставки ВГК № 002999. Теперь она проходила через Лаптево, Титово, Перемышль, Сухиничи (все включительно). Той же директивой в состав 26-й армии передавались войска 31-й кавдивизии 49-й армии, войска Белевского боевого участка (войска групп Аргунова и Рейтера)[28].

По сохранившемуся журналу боевых действий 11-й танковой бригады, также входившей в состав 26-й армии, 4-я танковая бригада к ночи с 16 на 17 октября 1941 г. занимала позиции у д. Долматово между Чернью и Мценском. К 3.00 ночи 17 октября 4-я танковая бригада вместе с 34-м полком НКВД покинули позиции, передав их 11-й танковой бригаде[29]. Через Долматово проходило шоссе Орел-Тула, по нему 4-я танковая и отправилась в путь на север к ст. Кубинка в Московскую область.

Д.Ф. Лавриненко 17 октября мог охранять только штаб 26-й армии в г. Чернь, ведь штаб находился в тылу боевого участка обороны 4-й танковой бригады.

Разговор М.Е. Катукова с И.В. Сталиным также, по-видимому, состоялся именно в Черни, в штабе 26-й армии. Ошибку нарраторов можно объяснить следующим: командование 26-й армии было объединено с командованием 50-й армии 23 октября 1941 г. История 26-й армии стала частью долгой и славной истории 50-й армии, а короткий двухнедельный период существования 26-й армии никому из военачальников не запомнился.

Д.Ф. Лавриненко прибыл в Серпухов из Черни, проехав по шоссе Чернь — Тула — Серпухов расстояние в 200 км. Сейчас на легковом автотранспорте по современным дорогам путь от Серпухова до Черни можно преодолеть за 2,5 часа. Максимальная скорость танка Т-34 по шоссе составляла 55 км/час[30]. В октябре 1941 г. темп движения по шоссейной дороге Чернь — Тула — Серпухов — Москва был низким из-за большой загруженности потоком войск и беженцев.

Оценивая время движения танка Т-34–76 Д.Ф. Лавриненко в пути, надо вспомнить знаменитые испытательные пробеги танка Т-34, прошедшие в марте и октябре 1940 г., в том числе и по отрезку пути от Черни до Серпухова. Первый пробег по маршруту Харьков — Москва 6–12 марта 1940 г. длился 6 дней, по бездорожью был пройден путь в 650 км. За день танки проходили около 110 км.

Второй пробег состоялся в октябре-ноябре 1940 г. по маршруту Харьков — Серпухов — Смоленск — Киев — Харьков. Было пройдено 2680 км за 14 дней, при этом выработано 129 моточасов[31]. Можно подсчитать, что средняя скорость движения танка на пробеге составила около 21 км/час. Эта скорость развивалась при движении по полям, проселочным дорогам и шоссе.

Отрывок из книги Л.Я. Лившица помогает нам установить темп движения 4-й танковой бригады по маршруту Долматово — Тула — Серпухов — Москва — Кубинка 17–18 октября 1941 г.:

Средняя скорость движения составила, таким образом, 9 км/час. При таком темпе движения, учитывая, что бригада ушла с позиций в Долматово до 3 часов ночи 17 октября, можно предположить, что она могла прибыть в Кубинку 18 октября не ранее 19.00. 19 октября с утра до вечера бригада совершала марш от Кубинки к Чисмене под Волоколамск[33].

Танк Д.Ф. Лавриненко должен был пройти 200 км от Черни до Серпухова тем же темпом, что и основная колонна 4-й танковой бригады, или несколько быстрее, то есть примерно за 20–22 часа. В книге М.Е. Катукова есть следующие строки:

Из этого следует, что танк Д.Ф. Лавриненко был отпущен из штаба 26-й армии уже 17 октября. Время, которое Д.Ф. Лавриненко провел, охраняя штаб армии и догоняя колонну, можно установить из сообщения Я.Л. Лившица:

Расстояние от Серпухова до окраин Москвы в 1941 г. составляло около 100 км. Это расстояние колонна 4-й танковой бригады могла преодолеть за 11 часов. Таков был разрыв в движении основной колонны бригады и танка лейтенанта Д.Ф. Лавриненко, когда последний был в Серпухове.

Предполагая минимальный темп движения танка Д.Ф. Лавриненко, можно утверждать, что в Серпухове он должен был оказаться 18 октября не ранее 14.00 или немного позже. В любом случае это произошло в дневное время, ведь танкисты зашли в Серпухове в парикмахерскую, которая могла работать до 17–18 часов. Таким образом, время прибытия танкистов в Серпухов сокращается до промежутка от 14.00 до 17.00 18 октября.

Учитывая, что 4-я танковая бригада передала позиции в Долматово к 3.00 17 октября 11-й танковой бригаде, выход танка Д.Ф. Лавриненко из Черни должен был состояться с опозданием на 8–11 часов, то есть около 11.00–14.00 17 октября.

Я.Л. Лившиц пишет, что 4-я танковая бригада двигалась через Москву ночью 19 октября. Очевидно, имелась в виду ночь с 18 на 19 октября. Первые танки бригады появились у Москвы, судя по расчетам, во второй половине дня 18 октября. К тому же времени относилось и прибытие танка Д.Ф. Лавриненко в Серпухов, далее бригада прошла по темным улицам вечерней Москвы, однако, из приведенных выше слов Я.Л. Лившица следует, что бригада уже к 19.00 18 октября должна была быть в Кубинке, а не в Москве. На марше в 360 км километровая танковая колонна неминуемо должна была растягиваться, останавливаться, в тот момент, когда голова колонны уже была в Кубинке, хвост еще мог идти через Москву.

Расчеты времени движения дают нам возможность определить время пребывания Д.Ф. Лавриненко в Серпухове.

Из текстов воспоминаний М.Е. Катукова становится известна дата прибытия Д.Ф. Лавриненко в свою танковую бригаду — полдень 20 октября[36]. Учитывая среднюю скорость движения танков Т-34 на испытаниях в 1940 г. и темп движения колонны 4-й танковой бригады, маршрут Серпухов — Москва — Кубинка в 160 км танк Д.Ф. Лавриненко должен был преодолеть, самое большое, за 18 моточасов. Из Кубинки Д.Ф. Лавриненко должен был направиться по проселкам к месту дислокации своей бригады в Чисмене, что в 87 км к северу от Кубинки.

Из текстов Я.Л. Лившица и М.Е. Катукова мы узнаем дату прибытия 4-й танковой бригады (без Д.Ф. Лавриненко) к новому месту дислокации на ст. Чисмена — вечер 19 октября 1941 г.[37] В Кубинке же бригада сосредоточилась не позже утра 19 октября.

Д.Ф. Лавриненко прибывает к Чисмене около 12.00 20 октября. 87 км от Кубинки до Чисмены по проселку он мог пройти со скоростью большей, чем на шоссе, ведь на шоссе были пробки, хотя, с другой стороны, и разбитые проселочные дороги не давали возможность развить высокий темп движения. Время прохождения последнего отрезка пути от Кубинки до Чисмены танком Д.Ф. Лавриненко могло составить до девяти часов. 160 км от Серпухова до Кубинки танк Д.Ф. Лавриненко должен был пройти средним темпом за 18 часов, а весь маршрут Серпухов — Москва — Кубинка — Чисмена занял бы целые сутки. При этом надо учитывать, что темп движения ночью, когда автомагистраль несколько разгружалась, мог быть выше и достигал показателей испытаний танка Т-34 в 1940 г. — 21 км/час, т. е. ночью около 8 моточасов подряд танк Д.Ф. Лавриненко мог идти быстрее и пройти за это время около 160 км. Оставшиеся 87 км танкисты могли пройти снова на низкой скорости в 9 км/час за 10 часов. В этом случае, время на преодоление пути от Серпухова до Чисмены могло составить не сутки, а 18 часов или менее. В этом случае из Серпухова танк должен был выйти вечером 19 октября.

Таким образом, Д.Ф. Лавриненко задержался в Серпухове с 14–17 часов 18 октября до вечера 19 октября, в этом промежутке времени и произошло сражение с его участием.

Пройдя первый отрезок пути в 200 км за сутки, нет сомнений, что экипаж танка Д.Ф. Лавриненко был сильно измотан. Требовалось время на то, чтобы отоспаться и привести себя в порядок. Поиск места для ночлега, бритье, возможно баня, два приема пищи, сон, общение с начальником гарнизона города Серпухова — всё это должно было занять не менее 12–14 часов. Экипаж мог быть готов к выполнению боевой задачи не ранее 5–7 утра 19 октября. Таким образом, все данные указывают на то, что сражение под Серпуховом с участием Д.Ф. Лавриненко состоялось 19 октября 1941 г.

Экипаж танка Т-34–76 насчитывал 4 человека. В статье и книге М.Е. Катукова перечисляется состав экипажа танка лейтенанта Д.Ф. Лавриненко на 19 октября 1941 г.: механик-водитель — старший сержант Бедный, стрелок-радист — сержант Борзых, заряжающий — красноармеец Федотов[38].

Некоторые члены экипажа Д.Ф. Лавриненко известны по боевой документации, дневникам и воспоминаниям.

Механик-водитель старший сержант Иван Бедный из взвода лейтенанта Д.Ф. Лавриненко упомянут в дневнике Николая Петровича Капотова, служившего также во взводе Д.Ф. Лавриненко.

Иван Бедный по дневнику И.П. Капотова — башенный стрелок, а в воспоминаниях М.Е. Катукова и Я.Л. Лившица — механик-водитель. Дневник Капотова составлялся непосредственно на передовой в 1941 г., поэтому его данные точнее сведений М.Е. Катукова из послевоенной публикации. В танковом экипаже могла иметь место смена специальностей.

О гибели Ивана Бедного в бою 18 ноября 1941 г. рассказал в своей книге М.Е. Катуков. Это произошло в бою на Волоколамском шоссе:

Д.Д. Лелюшенко в воспоминаниях приводит описание боя с участием механика-водителя Федотова из 4-й танковой бригады под Мценском в начале октября 1941 г.:

В описаниях боев экипажа Д.Ф. Лавриненко ноября 1941 г. механика-водителя Федотова уже не было. Если доверять воспоминаниям Д.Д. Лелюшенко, Федотов был ранен в начале октября, так, что ему пришлось выйти из боя. Значит и в Серпухове он был со свежим ранением, не в медсанбате, как следовало бы ждать. В присутствии Федотова в составе экипажа Лавриненко можно усомниться. Впрочем, известны случаи, когда во время Великой Отечественной войны раненые бойцы и командиры оставались в строю и продолжали вести бой.

В 4-й (1-й гвардейской) танковой бригаде служил сержант Иван Семенович Борзых 1904 или 1908 г. р. Он имел награды: медаль «За отвагу» и орден «Красной звезды». И.С. Борзых пропал без вести в бою 16 июля 1944 г[43]. В 1943 г. он служил номером в орудийном артиллерийском расчете в противотанковой истребительной батарее бригады, а в 1944 г. санинструктором в той же бригаде. Очевидно, именно он и был членом экипажа танка Д.Ф. Лавриненко 19 октября 1941 г. В приложении дана его краткая боевая биография.

Трое из четырех членов экипажа Д.Ф. Лавриненко 19 октября 1941 г., скорее всего, погибли смертью храбрых на фронтах Великой Отечественной войны (Д.Ф. Лавриненко, И.С. Борзых, И. Бедный), о судьбе Федотова данных нет. В списках потерь в ЦАМО РФ двоих членов экипажа танка (Федотова и Бедного) найти не удалось.

Документы учета потерь личного состава 1-й гвардейской танковой бригады 1941-го года свидетельствуют о том, что учет велся неудовлетворительно. Так, Д.Ф. Лавриненко присутствует в двух списках потерь, как пропавший без вести по Западному фронту, хотя погиб он, по воспоминаниям, на глазах у своего командира[44]. Личные данные Д.Ф. Лавриненко записаны в списках потерь с ошибками: неверно указано название станицы, из которой он был родом, и номер танковой бригады, где он служил. То же и с учетом потерь по двум другим членам экипажа — Бедному и Федотову.

Состав экипажей танков постоянно менялся. Федотов около 5–8 октября 1941 г. был в экипаже Любушкина. Бедный 3 октября 1941 г. был в экипаже Капотова, а 17 октября-18 ноября 1941 г. в экипаже Лавриненко. Борзых присутствует в списке экипажа Лавриненко только 17–20 октября 1941 г. На фото в газете «Правда» за 24 октября 1941 г. экипаж в составе Лавриненко, Бедного, Борзых, Федотова присутствовал в таком составе в последний раз (читать ниже).

Танк Д.Ф. Лавриненко прибыл в Серпухов в дневное время, так что все танкисты сразу же смогли зайти в работающую парикмахерскую. Момент приезда в Серпухов и посещения парикмахерской подробнее всего описан в еще одной компиляции из воспоминаний М.Е. Катукова, в изложении сотрудников Серпуховского музея. Статья музейных сотрудников «Бой экипажа Лавриненко у Высокиничей 19.10.1941» представляет собой дополненное повествование М.Е. Катукова об этих событиях. Дополнения музейных сотрудников (краеведов) касались локализации места пребывания экипажа в Серпухове, а также локализации места боя.

Вот одно из дополнений:

Далее описывается сцена, известная по воспоминаниям М.Е. Катукова, приглашения экипажа танка на разговор к военному коменданту Серпухова, а после снова дополнение:

Эта вставка содержит указание времени прибытия Д.Ф. Лавриненко в Серпухов (утро 19 октября), хотя никакие доказательства тому представлены не были. Это время и дата опровергнуты приведенными нами выше расчетами. К сожалению, авторы данного эссе не упоминают, откуда взялась свидетельница, и насколько ее воспоминания могут относиться именно к танку Д.Ф. Лавриненко, а не к какому-либо другому танку из состава 4 тбр или иной танковой части, проезжавшей в октябре 1941 г. через город. Так или иначе, вставки содержат указания на места расположения парикмахерской, где могли стричься танкисты (ул. 1-я Московская, д. 10) и комендатуры, из окон которой танк мог быть замечен П.А. Фирсовым (ул. 1-я Московская, 26). На фотографиях площади III Интернационала начала 1920–1930-х годов, впрочем, есть и другая парикмахерская, которая находилась прямо через улицу от комендатуры, на углу площади и 2-й Московской улицы. Одно ясно, что к 1941 г. в районе площади были парикмахерские и в них могли стричься люди именно 19 октября.

Время работы всех городских предприятий, в том числе и парикмахерских, в военное время устанавливалось ежедневно с 7 до 19 часов[47]. В этом промежутке времени Д.Ф. Лавриненко должен был появиться в Серпухове 18 октября 1941 г.

В повествовании М.Е. Катукова и всех его компиляторов одним из ключевых событий является встреча танкистов в военной комендатуре города Серпухова с комбригом Фирсовым. Во время встречи П.А. Фирсов просит лейтенанта Лавриненко участвовать в рейде для отражения атаки немцев на город Серпухов. Здесь надо обратить внимание на то, что Д.Ф. Лавриненко добровольно вошел в подчинение комбрига Фирсова, нарушая ранее данный ему приказ М.Е. Катукова двигаться на Кубинку. Военный устав 1939 г. (ПУ-39) обязывает подчиняться последнему приказанию старшего по званию (ст. 93). Но без санкции непосредственного командира П.А. Фирсову изымать танк было нельзя. 4-я танковая бригада перемещалась из под Мценска на Волоколамское направление по личному распоряжению И.В. Сталина, а Д.Ф. Лавриненко должен был об этом знать и предупредить П.А. Фирсова. По уставу лейтенант Лавриненко должен был оповестить своего непосредственного командира (командира танковой роты, батальона, полка, бригады) о том, что ему поставлена новая задача. Командование 4-й танковой бригады о привлечении танка Д.Ф. Лавриненко для выполнения специального задания под Серпуховом заранее оповещено не было. П.А. Фирсов, не предупредив М.Е. Катукова, привлек танк из его бригады и использовал его в своих целях. Таким образом, П.А. Фирсов и Д.Ф. Лавриненко нарушили устав РККА. Снимая танк с маршрута, рисковали оба.

Какие средства убеждения применил П.А. Фирсов в разговоре с Д.Ф. Лавриненко, чтобы оставить его на серпуховском направлении, остается загадкой.

Все, кто знал при жизни П.А. Фирсова, вспоминали его как смелого, прямого человека. Боевого опыта на 18 октября 1941 г. комбриг еще не имел, следовательно, и авторитета боевого командира у него еще не было. П.А. Фирсов был коммунистом, умел разговаривать с аудиторией, поскольку был преподавателем военного ВУЗа. Ораторские способности П.А. Фирсова могли произвести должное впечатление на молодого лейтенанта.

Звание комбрига, которое носил П.А. Фирсов, приравнивалось в 1941 г. к званию полковника или даже генерал-майора (всё зависело от результатов аттестации). Лейтенант Лавриненко получил от комбрига Фирсова приказ, но, очевидно также и то, что Д.Ф. Лавриненко имел горячее желание бить врага, сделать всё, чтобы принять участие в бою, даже ценой конфликта с командованием своей танковой бригады. Нарушение приказа двигаться без промедления на Кубинку могло приравниваться к дезертирству, что каралось сурово по законам военного времени. Тем не менее, лейтенант Лавриненко не испугался изменить маршрут. Долго его уговаривать П.А. Фирсову не пришлось.

Понимал ли комбриг Фирсов всю тяжесть последствий, которые могли бы наступить для лейтенанта Лавриненко и для него самого за это самоуправство? Отчасти да, поскольку он написал записку командиру 4-й танковой бригады с объяснением задержки Д.Ф. Лавриненко. Ответственность за задержку лейтенанта Лавриненко комбриг Фирсов брал на себя. Судьба лейтенанта зависела от записки, клочка бумаги размером в 1/4 тетрадного листа.

Это самоуправство могло быть оправдано лишь опасной ситуацией, возникшей на подступах к Серпухову. Такая ситуация, судя по воспоминаниям М.Е. Катукова, сложилась в тот момент на ближних подступах к Серпухову: рядом с городом была обнаружена вражеская колонна. Именно критической ситуацией можно объяснить столь рискованные решения командиров Фирсова и Лавриненко. Это было решение настоящих патриотов своей Родины. В тот момент они поднялись выше боевого устава, встали на путь, который в итоге привел их к высочайшей ступени воинской доблести, именуемой подвигом.

В музейном тексте содержится еще одна вставка, которая отсутствует у М.Е. Катукова — "маршрут движения танка Д.Ф. Лавриненко из Серпухова к месту боя 19 октября 1941 г".

Данное повествование доносит нам мнение авторов этой вставки о том, что бой мог состояться у с. Бор Высокиничского района. Оно согласуется с мнением М.Е. Катукова, который пишет, что бой был на подступах к Высокиничам. Однако были основания и для другой локализации, о чем речь пойдет ниже. М.Е. Катуков и музейный работник из Серпухова не были очевидцами этих событий, рассказывали о месте боя не по документам или воспоминаниям очевидцев, а размышляя логически. Боевая документация, как будет видно далее, существенно скорректирует эти предположения.

В музейном источнике есть описание боя. Музейные сотрудники предположили, что Д.Ф. Лавриненко участвовал в разгроме батальона 19-й танковой дивизии вермахта. Они утверждали, что «других воинских частей у противника в этот день на данном направлении просто не было»[49]. Дальнейший анализ боевой документации покажет, что это утверждение не верно, в данном районе были и другие немецкие части.

М.Е. Катуков и его компиляторы в описании боя с участием Лавриненко под Серпуховом предложили схемы, которые таили в себе вопросы и противоречия.

Он предлагал следующую схему боя с участием лейтенанта Лавриненко под Серпуховом: танк Д.Ф. Лавриненко маскируется, стоит в засаде у дороги, ждет колонну, далее производит выстрелы из пушки, выходит на дорогу и начинает бить из пулеметов и давить немецкую технику гусеницами. Через 10 минут прибывает пехота, которая довершает бой. Далее М.Е. Катуковым перечисляются трофеи: 13 автоматов, шесть миномётов, 10 мотоциклов, одно противотанковое орудие с полным запасом снарядов и штабная машина. Списки трофеев в воспоминаниях М.Е. Катукова отличаются от прочих, приведенных в боевой документации и в воспоминаниях других авторов, о чем речь пойдет ниже.

Еще надо упомянуть один момент нестыковки данных об участии П.А. Фирсова в сражении. Комбриг Фирсов, по воспоминаниям М.Е. Катукова, не участвовал в сражении, оставшись в Серпухове. Становится не понятно, кто же командовал пехотой на поле боя. Пехота, судя по тексту, подошла в тот момент, когда танкисты, по сути, уже разгромили немецкую колонну.

Цель рейда танкистов, по мнению М.Е. Катукова, состояла в отражении нападения немецкой колонны на город Серпухов. В дальнейшем, при рассмотрении документов, в этом придется усомниться.

Воспоминания М.Е. Катукова с добавками его компиляторов представляют нам целостную картину событий 18–19 октября 1941 г., произошедших с танковым экипажем лейтенанта Лавриненко под Серпуховом. Эти данные изобилуют многочисленными подробностями о передвижении 4-й танковой бригады 18–20 октября, без которых смысл происходящего был бы не ясен. Однако данные, которые касаются самого боя, вызывают сомнения.

Нет уверенности в точности сведений о составе экипаже танка Т-34, о времени появления 4-й танковой бригады в Москве и в Кубинке, а также о месте боя экипажа Д.Ф. Лавриненко.

Чтобы уточнить все данные из воспоминаний М.Е. Катукова необходимо обратиться к другим источникам информации.

Комплекс данных о бое под Серпуховом 19 октября 1941 г. в сообщениях средств массовой информации и в письмах и воспоминаниях участников и очевидцев

В 1991 г. были опубликованы два письма Д.Ф. Лавриненко, написанных им своим близким[50]. В одном из писем есть воспоминания о том дне, когда он побывал в Серпухове.

Строка «я один ехал на своем танке, отдельно от части» — «о пути из Черни через Серпухов и Москву на Кубинку. Далее Д.Ф. Лавриненко пишет о том, что его представили к правительственной награде, что вполне согласуется с записями Я.Л. Лившица о том, что в записке П.А. Фирсова, данной Д.Ф. Лавриненко, рекомендовалось наградить танкистов за выполнение специального задания под Серпуховом. Д.Ф. Лавриненко рассчитывал, что командир танковой бригады генерал-майор М.Е. Катуков немедленно выполнит рекомендацию полковника П.А. Фирсова, однако, награждения за бой под Серпуховом не последовало. Первый и последний наградной лист на Д.Ф. Лавриненко появился лишь 5 декабря 1941 г., зато сразу на звание Героя Советского Союза. 14 декабря 1941 г. военный совет округа и командующий 16-й армией генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский, в чьем распоряжении была тогда 1-я гвардейская (бывшая 4-я) танковая бригада М.Е. Катукова, отвергли предложение наградить Д.Ф. Лавриненко Звездой Героя, изменив награду на Орден «Ленина»[51].

Старшему лейтенанту Дмитрию Федоровичу Лавриненко звание Героя Советского Союза было присвоено посмертно Указом Президента СССР от 05.05.1990 г. № 114 «О присвоении звания Героя Советского Союза активным участникам Великой Отечественной войны 1941–1945 годов».

О бое 19 октября 1941 г. с участием Лавриненко под Серпуховом одними из первых узнали гражданские серпуховичи, ведь трофеи этого сражения уже 19 октября были привезены в город.

Сохранилось воспоминание о прибытии в Серпухов кортежа, состоящего из танка Т-34 во главе с Д.Ф. Лавриненко, трофейного штабного автомобиля и мотоциклов. В школьной научной работе «Воспитанник Ленинского комсомола Дмитрий Лавриненко» (Совет музея г. Протвино, сш № 2. 1989 г.) есть такие строки:

Штабная машина типа «Виллис» в составе немецкой колонны могла указывать на присутствие в ней немецкого офицера, командира батальона или даже полка. Возникает вопрос: что это была за колонна, какое немецкое подразделение шло по дороге, почему впереди войск ехали штабные? На эти вопросы нарраторы дают лишь частичные ответы.

О бое с участием Д.Ф. Лавриненк вспоминал председатель городского исполкома Серпухова Н.С. Соколов в августе 1943 года.

Это воспоминание передает ситуацию со слов знакомых Соколову людей. Он говорил о бое, допуская неточности, например: Фирсов, организовал свой отряд 18–19 октября, а не 20. Интересны подробности, которые Н.С. Соколов мог услышать только от участников боя:

— бой шел в сумерках, в данном описании утренних;

— 2 немецкие машины и танкетка встали на дороге, завязнув в грязи.

— группа бойцов П.А. Фирсова была малочисленной — 16 человек, передвигалась на автотранспорте;

— потерь в том бою советская сторона, по его данным, не понесла.

Все эти факты требуют проверки, поскольку приводит их человек, который сам в бою не участвовал, однако данные оригинальны, достоверность их может быть высока.

За событиями на стыке 43-й и 49-й армий следили военные корреспонденты центральной прессы СССР. О боевых действиях в районе Брянского фронта и 49-й армии постоянно сообщали на страницах газеты «Правда» спец. военкоры Л. Митницкий и М. Сиволобов. 21 октября 1941 г. вышла их статья «Сражения в районе Орла», 22 октября — «Упорное сопротивление», 23 октября — «Налет на вражескую колонну». Последняя статья сообщала о событиях, произошедших недалеко от Серпухова, поэтому она была перепечатана в серпуховской газете «Коммунист», вышедшей 26 октября 1941 г. Вот цитата из этой статьи:

В этой статье, написанной военкорами «Правды», мы получаем версию произошедшего под Серпуховом 19 октября 1941 г., исходящую, по-видимому, от кого-то из оперативной группы штаба 49-й армии в Бутурлино, возможно от начальника оперативной группы полковника Н.В. Пастушихина. Исходя из текста статьи, руководили рейдом комбриг П.А. Фирсов и полковник Н.Г. Брилев, основной ударной силой в бою был истребительный отряд из Серпухова. Речь в статье идет именно о бое с участием Д.Ф. Лавриненко, хотя танк там и не упоминается. Многие детали описания боя сходятся с интерпретацией Я.Л. Лившица и М.Е. Катукова: в руководстве истребительным отрядом из Серпухова был П.А. Фирсов, среди трофеев мотоциклы, противотанковая пушка. Привлекает внимание одна деталь: упоминание количества поверженных полковником Н.Г. Брилевым врагов — семь заколотых штыком. Эта личная подробность могла быть установлена в личном общении с Н.Г. Брилевым или кем-то из его друзей и сослуживцев, людей, которые хорошо знали Н.Г. Брилева и хотели его выделить из общей массы участников боя. Скорее всего, это был полковник Н.В. Пастушихин, вместе с которым Н.Г. Брилев организовывал действия войск 49-й армии на ее правом крыле.

Черты биографии полковника Н.В. Пастушихина были схожи с биографией Н.Г. Брилева. Оба офицера выучились военному делу в дореволюционную пору, оба участвовали в 1-й Мировой войне, оба владели иностранными языками. Оба, будучи полковниками, ходили в атаку на серпуховском направлении и получали боевые ранения. Из штаба 49-й армии кроме них никто не проявлял большей воинской доблести. Генерал-лейтенант И.Г. Захаркин 16–18 октября 1941 г. именно их поставил управлять оперативным отделом 49-й армии в Серпухове.

Военные корреспонденты газеты «Известия» А. Булгаков и В. Антонов в октябре 1941 г. были направлены собирать материал для своих статей на левый фланг Западного фронта и на Брянский фронт. 22 октября вышла их совместная статья «Бои под городом С.». В ней упоминаются события 19 октября 1941 г. под Серпуховом. Серпуховская газета «Коммунист» перепечатала и эту статью в выпуске от 28 октября 1941 г. В тексте статьи были некоторые подробности, отсутствовавшие в статье М. Сиволобова и Л. Митницкого. Вот цитата из статьи А. Булгакова и В. Антонова:

Примечательно, что в данном отрывке пропадают сведения о руководстве отрядом, осуществлявшемся Н.Г. Брилевым и П.А. Фирсовым, но появляется указание на участие в бою танка.

Газетные статьи в «Правде», «Известиях» и «Коммунисте» представляют нам версию произошедшего на основании рассказов бойцов, командиров и политработников 49-й армии, и эта версия, как можно заметить, сильно отличается от версии М.Е. Катукова. В частности, танку в газетных статьях отведена второстепенная роль. Ведущая же роль отводится пехотинцам.

Авторы статьи В. Антонов и А. Булгаков, кроме боя с участием Д.Ф. Лавриненко, упомянули боевые действия 238-й стрелковой дивизии (238 сд), они пишут о сложностях с подвозом боеприпасов по раскисшим дорогам в лесистой местности под Серпуховом. Высокая осведомленность авторов о реалиях обстановки в 49-й армии говорит о том, что их респонденты были знакомы с театром боевых действий непонаслышке. Их источники информации вызывают доверие. Но то, что среди упомянутых журналистами участников боя нет командиров, наводит на мысли, что источники информации у корреспондентов газеты «Известия» были иные, чем у корреспондентов «Правды». Судя по общему тону статьи, рассказывал о бое его участник, близкий к П.А. Фирсову или даже он сам. В последующем П.А. Фирсов с удовольствием сам давал военкорам интервью об успешных действиях подчиненных ему частей.

Поскольку в последней газетной статье есть сокращения названий населенных пунктов и рек, предусмотренных цензурой военного времени, то из нее не вполне ясно, о каких населенных пунктах идет речь, где состоялся бой. Не ясно и когда состоялся бой, из каких воинских частей были пехотинцы, приехавшие на грузовиках, и что за танк помогал им.

В статье В. Антонова и А. Булгакова имеются два сокращения: река П. и населенный пункт П. В округе Серпухова есть лишь одна река на «П», возле которой шли боевые действия — р. Протва. На р. Протве от ее устья до г. Боровска в 1941 г. существовали несколько населенных пунктов с названиями на букву П. — Потесниково, Пурсовка, Почеп. Конечно, в газете могло практиковаться и шифрование названия населенного пункта, как это было сделано в статье от 23 октября 1941 г. в газете «Правда», где фигурирует город N, под которым надо понимать Серпухов. Были случаи, когда первая буква в сокращенном названии населенного пункта в газетных статьях «Коммуниста» заменялась по ошибке или для пресечения панических настроений, если этот пункт угадывался однозначно в контексте описываемых событий. Ни газетные статьи, ни мемуары М.Е. Катукова не дали однозначного ответа о месте сражения. Это в последующем породило массу разночтений. Места боя в послевоенный период стали определять самые разные — от д. Калиново, где ныне стоит на постаменте танк Т-34–85, до д. Бор. Вопрос локализации населенного пункта «П» — один из важных в нашем исследовании, и решение этого вопроса, как мы увидим дальше, оказывается вполне возможным.

Достоверность данных из обеих приведенных газетных статей «Правды», «Известий» нам кажется высокой, поскольку они написаны «по горячим следам». Были живы участники этого рейда, и давать ложную информацию авторам статей было нельзя, ведь читателями газеты могли оказаться сами участники боя из состава истребительного отряда.

24 октября 1941 г. в газете «Правда» вновь появилась статья о поражении немцев от действий танкового экипажа Лавриненко под Высокиничами. Однако эта статья сильно отличается от предыдущих двух. Вот ее содержание.

Взгляды авторов статьи на события 19 октября 1941 г. под Высокиничами напоминают те, что представляли в своей книге Я.Л. Лившиц, а после и М.Е. Катуков. Авторы отстаивали важнейшую роль танкистов в этом боевом столкновении, а значит получали информацию именно от них. Отсюда столь незначительная роль пехоты.

Статья делалась в воинской части, где служил Лавриненко. Там же, вероятно, и была сделана фотография, которая была приложена к статье. Фотография имела подпись: «Танковый экипаж лейтенанта тов. Лавриненко (слева направо): Д.Ф. Лавриненко, старший сержант М. И. Бедный, сержант И.П. Борзых и старший сержант В.Я. Федотов. Фото М. Калашникова». Фото экипажа Лавриненко, предположительно, сделано после боя у Высокиничей и до начала верстки, газетного номера, то есть в период 21–23 октября 1941 г. у ст. Кубинка, Истры или у ст. Чисмена[55].

Текст статьи открывает подробности боя. По прибытии в Высокиничи танк Лавриненко был поставлен в засаду на огневую позицию у моста на левом берегу р. Протвы. Противник был обнаружен наблюдением из танка и танк открыл огонь с этой огневой позиции, после чего переехал мост и продолжил бой в рядах советской пехоты. Состав колонны врага в статье представлен следующим образом: штабной автобус, грузовики с пехотой и прицепленным противотанковым орудием, штабной автобус. Часть немецкой пехоты (20 человек) двигалась впереди колонны и, подойдя к окраине Высокиничей (точнее д. Тиньково), стала организовывать оборонительную позицию для орудия. Эта группа первой попала под огонь пушки и пулемета танка Т-34. Бой продолжался на предельно сжатых дистанциях, так, что танкисты стреляли по врагу в упор. Пехота одновременно пошла в рукопашную. Бой завершился захватом трофеев, в том числе автобуса, пушки, минометов, ручного огнестрельного вооружения. Количество жертв среди немецких военнослужащих выглядит преувеличенным (до батальона, то есть около 600 человек).

Район боя называется как «населенный пункт В.», вероятно имелось в виду село Высокиничи. Однако на правом берегу Протвы, где, как пишут авторы, происходил бой, находится уже другое село — Тиньково. Эта неосведомленность о географии Высокиничи выдают то, что военным корреспондентам К. Мельнику и И. Деревянко для написания статьи информацию о бое давали люди не знакомые в достаточной мере с той местностью. Респондентами могли быть танкисты 4-й танковой бригады.

В утреннем сообщении Совинформбюро 29 октября 1941 г. говорилось:

В таком варианте информация о подвиге Д.Ф. Лавриненко под Серпуховом еще раз попадает на страницы центральных СМИ СССР. Об участии П.А. Фирсова и Н.Г. Брилева, как руководителей боя, не сообщается, что говорит о том, что материалы для сообщения Совинформбюро готовили без опоры на сообщения газет «Правда» и «Известия», а также без опроса работников штаба 49-й армии. Журналисты Совинформбюро могли черпать информацию о бое от командования 4-й танковой бригады. Очень характерно, что свой подвиг, судя по данной сводке, танкисты экипажа Д.Ф. Лавриненко совершали под Серпуховом, как бы, в одиночку, пехота не упоминается. Вероятно, именно это сообщение в прессе упоминает Д.Ф. Лавриненко в строчке своего письма родным 6 ноября 1941 г. (см. выше).

Сходство с сообщением Совинформбюро угадывается в текстах воспоминаний М.Е. Катукова. Источником информации данной сводки Совинформбюро можно считать штабного работника 4-й танковой бригады или же самого М.Е. Катукова.

В статье газеты «Правда» военкоров М. Сиволобова и Л. Митницкого от 23 октября 1941 г. одним из командиров, возглавлявших отряд из Серпухова 19 октября 1941 г., был назван Н.Г. Брилев. Никита Григорьевич Брилев (годы жизни — 1896–1955 гг.) хорошо известен по документам 49-й армии. К 1 октября 1941 г. полковник Брилев временно возглавлял штаб 49-й армии, что видно по оперсводкам армии[57]. Позже он выполнял особые поручения Командарма И.Г. Захаркина самого различного характера, например, руководил штабом 49-й армии, организовывал размещение штаба оперативной группы 49-й армии на ее правом фланге в Бутурлино и Тарусе (см. ниже), временно исполнял обязанности командира 60-й стрелковой дивизии (с 27 октября по 11 ноября 1941 г.)[58]. Приходилось наводить порядок в отступающих частях 415-й стрелковой дивизии (ноябрь 1941 г.). В то же самое время, в октябре 1941 г. Н.Г. Брилев выполнял задачи по сбору разведданных. В донесении 49-й армии от 14 октября 1941 г. Н.Г. Брилев поставил подпись как «нач РО» (начальник разведотдела армии)[59]. Разведотделом 49-й армии он руководил и позже[60]. В этом заключалась его основная работа в 49-й армии.

Уникальная информация о бое 19 октября 1941 г. содержится в автобиографии Н.Г. Брилева, написанной в 1947 г.[61]

Невозможно было пройти мимо этого интересного воспоминания. Некоторые подробности автобиографии Н.Г. Брилева перекликаются с газетными статьями октября 1941 г. в «Правде», «Известиях», «Коммунисте» и сводках Совинформбюро, о чем речь шла выше. Совпадает многое: в бою под Серпуховом вместе с Брилёвым участвовал и Фирсов; Брилев «в рукопашном бою уничтожил 7 немцев»; передвижение серпуховского отряда осуществлялось на трех грузовиках; в этом бою участвовал один танк (танк Д.Ф. Лавриненко).

В тексте автобиографии есть и подробности, которые выдают человека, знавшего Серпухов: танк Т-34 остановился на площади, где и был замечен П.А. Фирсовым. Старожилы серпуховичи прекрасно поняли бы о какой площади идет речь — площадь III Интернационала (ныне пл. Ленина). У этой площади располагались парикмахерская, где, судя по воспоминаниям М.Е. Катукова, приводили себя в порядок танкисты экипажа Д.Ф. Лавриненко. У площади располагалась и военная комендатура, где находился П.А. Фирсов. Из окон комендатуры была видна вся площадь. В воспоминаниях Н.Г. Брилева есть определение причины, по которой отряд из Серпухова вместе с танком Т-34 вступил в бой — угроза захвата шоссе Москва — Серпухов — Тула, возникшая после отхода от Высокиничей некой дивизии «ДОН»[63].

Из сообщения автобиографии следует, что командиром отряда, в который входил танк Д.Ф. Лавриненко, был начальник разведотдела 49-й армии полковник Брилев, решение направить отряд принял он. Бой же произошел после того, как отряд достиг Высокиничей, не раньше.

Кроме общих моментов, в воспоминаниях Н.Г. Брилева есть и особенные:

— в составе участников рейда была коммунистическая рота из 65 человек;

— рейд начался после того, как под Серпуховом начался отход одной из советских частей, дивизии «Дон», занимавшей оборону в районе Высокиничей;

— задача рейда бойцов 49-й армии, судя по строкам автобиографии, заключалась в том, чтобы выставить заслон на оголившемся участке фронта на стыке армий у Высокиничей.

Таким образом, по его словам, отряд выполнял не разведывательную, а тактическую задачу по организации боевого заграждения на неприкрытом войсками участке фронта. Решение этой задачи было в ведении командующего армии и начальника оперативной группы штаба армии, а не начальника разведотдела.

Дата прибытия Н.Г. Брилева с оперативной группой штаба 49-й армии в Серпухов, судя по его воспоминаниям — 16 октября. В это время штаб 49-й армии перемещался в Иньшино под Алексин, там же находилась и основная войсковая группа 49-й армии. В 10-х числах октября 1941 г. оперативная обстановка на фронте 49-й армии стала меняться, основное направление атак гитлеровцев было определено как серпуховское, что потребовало организации в Серпухове еще одного штаба. От линии соприкосновения с противником на фронте 49-й армии до Серпухова 16 октября было 60 км. Однако командующий 49-й армией И.Г. Захаркин уже 12 октября 1941 г. отдает приказ одной из групп своей армии отступать именно в Серпухов[64]. В Серпухов в период с 13 до 18 октября прибывали отдельные подразделения 194-й стрелковой дивизии (194 сд) и другие части, выходившие из-под Калуги. Председатель серпуховского горисполкома Н.С. Соколов записал в своем дневнике, что группа штабных работников 49-й армии вместе с И.Г. Захаркиным появилась в Серпухове 18 октября[65].

Приезд Н.Г. Брилева в Серпухов за два дня до И.Г. Захаркина может объясняться длительностью процесса подготовки места под штаб оперативной группы 49-й армии. Необходимо было выбрать дом, протянуть связь, достать письменные принадлежности, подготовить места проживания офицеров и пр.

Вероятно, Командарм уже 16 октября 1941 г. предполагал, что штабу его армии придется переезжать под Серпухов и что именно там развернутся основные бои.

Повествование участника боя 19 октября 1941 г. Н.Г. Брилева можно считать источником, содержащим информацию, обладающую высокой степенью достоверности.

30 мая 1946 г. гвардии полковник Владимир Сергеевич Лебедев, исполнявший в октябре 1941 г. обязанности начальника штаба артиллерии 49-й армии, вспоминал о бое с участием Н.Г. Брилева 19 октября 1941 г.:

Его слова подтверждают наличие пленных, взятых в этом бою. Важнейшей задачей рейда, по воспоминаниям В.С. Лебедева, была разведка.

Участником событий 19 октября 1941 г. в Серпухове был и начальник тыла 49-й армии Николай Александрович Антипенко (в октябре 1941 г. — комбриг). В своих мемуарах он написал следующее:

В этом воспоминании также есть общее с газетными статьями. Можно обратить внимание, что участниками рейда он называет серпуховских рабочих, очевидно, из добровольческого формирования Серпуховского истребительного батальона НКВД. О полковнике Н.Г. Брилеве в воспоминаниях нет ни слова. Видимо, так проявилось личное отношение автора к этому офицеру.

Н.А. Антипенко единственный из авторов писал о том, что комбриг П.А. Фирсов добровольно взялся командовать истребительным отрядом, оставшись не у дел, передав должность начальника гарнизона комбригу Н.А. Антипенко. Из слов Н.А. Антипенко следует, что П.А. Фирсов занимал должность начальника гарнизона Серпухова до прибытия туда Н.А. Антипенко. Когда тот прибыл в Серпухов, П.А. Фирсов смог отправиться на задание под Высокиничи.

Н.А. Антипенко дает оценку состоянию фронта: фронт 49-й армии под Серпуховом был растянут, то есть был уязвим для противника, в этом была главная опасность. На Серпухов, по его словам, двигалась немецкая колонна, что и побудило выслать отряд. Главная задача отряда П.А. Фирсова заключалась, по мнению Антипенко, в защите Серпухова от вторжения врага.

Об участии танка в этом бою он не упоминает.

Воспоминания Н.А. Антипенко являются самостоятельным источником по данной теме, показывают знание автором реалий жизни города Серпухова и боевой обстановки в день сражения. Комбриг Н.А. Антипенко был в Серпухове 18–19 октября, он принимал военный гарнизон города у комбрига П.А. Фирсова, знал о боевом задании, на которое тот направлялся.

В 1966 г. были опубликованы воспоминания о бое 19 октября 1941 г. члена военного совета 49-й армии Андрея Ивановича Литвинова (в октябре 1941 г. он был полковым комиссаром), который неотступно следовал за командующим 49-й армией И.Г. Захаркиным и владел всей той оперативной информацией, что и сам И.Г. Захаркин. В частности, А.И. Литвинов писал следующее.

Воспоминания А.И. Литвинова во многом противоречат сообщениям других авторов. Среди трофеев, упомянутых им — бронетранспортеры, которые отсутствовали во всех прочих воспоминаниях и газетных статьях. Отряд П.А. Фирсова, по его словам, с двух сторон окружил немцев, хотя в большинстве прочих сообщениях говорилось о лобовой атаке или единоличном действии танка из засады.

В отличие от Н.А. Антипенко, А.И. Литвинов утверждает, что отряд П.А. Фирсова был создан не из рабочих, а из военнослужащих, разыскивавших свои части, что совпадает с данными Н.Г. Брилева.

А.И. Литвинов подтверждает, что именно Н.А. Антипенко было поручено формирование отряда, которым командовал П.А. Фирсов.

Численность истребительного отряда, бывшего в распоряжении П.А. Фирсова, по данным А.И. Литвинова, была 500 человек. Эти данные противоречат тому, что писал Н.Г. Брилев, ведь по его данным в отряде П.А. Фирсова было лишь 65 человек. Но возникла эта путаница в воспоминаниях А.И. Литвинова и Н.А. Антипенко не случайно, о чем будет сказано далее.

О танке Д.Ф. Лавриненко в воспоминаниях не упоминается, есть информация лишь о пехотинцах П.А. Фирсова. В этом проявилось личное позитивное отношение автора к заслугам П.А. Фирсова и негативное к танкистам М.Е. Катукова.

Воспоминания А.И. Литвинова упускают наличие танка и, в целом, не отличаются богатством деталей. С момента событий до написания этих воспоминаний прошло 23 года, многое забылось. Кроме того, А.И. Литвинов, как и И.Г. Захаркин, как будет видно дальше, не обладал подробной информацией о результатах рейда Н.Г. Брилева, Д.Ф. Лавриненко и П.А. Фирсова, поскольку сам в нем не участвовал.

Еще одним источником информации о бое 19 октября 1941 г. под Серпуховом являются воспоминания бывшего командира роты 158-го отдельного саперного батальона, а позже полкового инженера 470-го стрелкового полка 194 сд, Кузьмы Константиновича Шилова (Шилов, 1984). К.К. Шилов — ветеран 194 сд. Он собрал в своей книге воспоминания ветеранов дивизии и свои собственные. О бое 19 октября 1941 г. он пишет следующее.

В книге К.К. Шилова прослеживается компиляция из воспоминаний М.Е. Катукова, но, в целом, текст К.К. Шилова сильно отличается не только от мемуаров М.Е. Катукова, но и от статей газет «Правда», «Известия» и сводок Совинформбюро.

П.А. Фирсов, по воспоминаниям К.К. Шилова, 19 октября 1941 г. уже вступил в должность командира 194 сд, хотя Н.А. Антипенко утверждает, что это произошло позже, что комбриг временно оказался не у дел. П.А. Фирсов прибыл в Серпухов поздно вечером 18 октября[70]. По данным же дневника Н.С. Соколова, Фирсов был в Серпухове уже вечером 17 октября.

Информация о прорыве немцев под Высокиничами, согласно К.К. Шилову, поступила от разведки 194 сД.Н.Г. Брилев же пишет, что сообщение поступило по телефону из Высокиничей, где были высокиничские партизаны и подразделения 43-й армии. Делали доклад об обстановке не разведчики 194 сд, поскольку та находилась на формировании в районе Ст. Кузьменок и Серпухова и боевых действий еще не вела.

П.А. Фирсов в воспоминаниях К.К. Шилова не только организатор, но и участник боевых действий 19 октября, в чем можно увидеть противоречие с мемуарами М.Е. Катукова, который пишет, о том, что прибывший из Высокиничей отряд был встречен П.А. Фирсовым в Серпухове.

По словам К.К. Шилова, П.А. Фирсов самостоятельно принял решение об атаке на Высокиничи, что маловероятно в тех условиях, ведь это противоречило бы уставам РККА и понятиям о воинской дисциплине.

Танк Т-34, по К.К. Шилову, вступил в бой с противником, переехав мост через р. Протву. По приглашению совета ветеранов дивизии и города Серпухова, К.К. Шилов бывал в 1970-х на мемориалах в Серпухове и Кременках, возможно и в районе Высокиничей, отсюда и детальная точность описания места боя. Правда, надо заметить, что сам К.К. Шилов о месте боя не знал. Он не был его участником и вряд ли интересовался об этом у Фирсова, ведь тот умер за 20 лет до издания книги К.К. Шилова.

В текстах К.К. Шилова упоминается старший политрук И.А. Пентегов, участвовавший в сражении 19 октября 1941 г., и за это, якобы, награжденный посмертно орденом Ленина. В наградном листе Л.А. Пентегова описывается бой 26–27 октября 1941 г., в котором он совершил свой героический подвиг и погиб, про бой 19 октября в наградных документах не упоминается[71].

Среди немецкой техники, уничтоженной отрядом П.А. Фирсова во вражеской колонне, по данным К.К. Шилова, был танк, танкетку упоминал и Н.С. Соколов в приведенных выше воспоминаниях. Факт уничтожения вражеского танка не прошел бы мимо советских средств массовой информации в 1941 г., однако ни в одной статье данные о подбитом в том бою немецком танке не содержатся. Таким образом, танк появился в сообщениях Н.С. Соколова и К.К. Шилова как отклик на описание некой немецкой техники, определение которой дать было сложно. Возможно, это был гусеничный или полугусеничный автомобиль, ошибочно названный танком.

О месте боя К.К. Шилов сообщает самые общие сведения:

Бой, по его словам, произошел на шоссе. После боя немцы, по словам К.К. Шилова, отступили на Высокиничи. То есть Высокиничи, якобы, уже были в руках противника. Ниже мы рассмотрим боевую документацию, которая указывает на то, что Высокиничи были взяты противником лишь 21 октября 1941 г., т. е. в момент боя с участием Д.Ф. Лавриненко 19 октября были в руках Красной Армии.

По словам К.К. Шилова бой произошел на правом берегу р. Протвы, рядом с Высокиничами, а на правом берегу реки шоссе есть только в районе с. Новая Слободка (Старая Калужская дорога) в 8 км от Высокиничей. Немцы двигались от Высокиничей по шоссе, а после отступали в обратном направлении. Схема изложения описания района напоминает ту, что предлагал М.Е. Катуков. В вопросе локализации места боя К.К. Шилов не добавил ясности.

К.К. Шилов называет отряд П.А. Фирсова заградительным, подразумевая то, что главной функцией этого отряда будет преграждение пути немецкой колонне, двигавшейся в направлении Серпухова.

К.К. Шилов первым из всех авторов сообщил о потерях, понесенных в этом бою отрядом Красной Армии, в частности, пишет, что когда пулеметчик серпуховского отряда вышел из строя, на его место встал политрук Краснов. «Вышел из строя» — эту фразу, очевидно, надо понимать как «был ранен» или «убит». Н.С. Соколов вспоминал, что все участники рейда вернулись домой живыми, значит, пулеметчик был ранен. Сообщение К.К. Шилова о потерях с советской стороны заслуживает внимания, хотя, в целом, в тексте книги К.К. Шилова встречаются многочисленные неточности. Достоверность его данных по изучаемому нами вопросу кажется невысокой.

Итоги изучения нарративных источников о бое с участием Д.Ф. Лавриненко под Серпуховом

Несмотря на всю противоречивость рассмотренных источников, надо констатировать, что внимание к бою 19 октября 1941 г. под Серпуховом в советской прессе и исторических трудах было повышенным, сравнимым с вниманием к подвигам подольских курсантов и героев-панфиловцев. Освещавших бой под Серпуховом в прессе военкоров поражала дерзость и доблесть советских воинов, которые в период всеобщего отступления Красной Армии под Москвой у Малоярославца нашли в себе силы нанести сокрушительное поражение противнику, пусть и в небольшом сражении. При этом потерь красноармейцы не понесли, а немецкая сторона имела десятки убитых, некоторые немецкие военнослужащие попали в плен.

Рассмотренные нарративные источники называют дату боя с участием Д.Ф. Лавриненко — 19 октября 1941 г. Данные авторов о времени боя разнятся:

— раннее утро (сумерки) — у Н.С. Соколова;

— день, и не позднее вечера — у М.Е. Катукова;

Место боя авторами определяется по-разному:

— у д. Бор;

— в с. Высокиничи;

— на правом берегу р. Протвы напротив Высокиничей.

Разброс — 4–5 км.

Цели серпуховского отряда тоже определяются по-разному:

— действия по удержанию участка фронта на стыке армий с целью предотвратить выход противника на шоссе Москва-Серпухов;

— защита Серпухова от вторжения вражеской колонны;

— разведка нахождения противника.

Решение на организацию рейда принимали, по данным различных авторов:

— самовольно комбриг П.А. Фирсов;

— совместно комбриг П.А. Фирсов и полковник Н.Г. Брилев;

— генерал-лейтенант И.Г. Захаркин, а исполнителем был комбриг Н.А. Антипенко;

— начальник разведотдела 49-й армии полковник Н.Г. Брилев.

Командирами истребительного отряда в различных источниках указаны разные люди:

— полковник Н.Г. Брилев;

— начальник гарнизона (или военный комендант) Серпухова или командир 194 сд комбриг П.А. Фирсов;

— танкист 4-й танковой бригады лейтенант Д.Ф. Лавриненко.

Отряд пехоты, участвовавший в бою, имел численность по разным данным от 16 до 500 человек.

Состоял отряд, по мнению различных авторов:

— из серпуховских рабочих (бойцов местного истребительного батальона Серпухова);

— из отступавших бойцов РККА;

— из военнослужащих, имевших направление и разыскивающих свои части.

Весь отряд П.А. Фирсова назван Н.Г. Брилевым «коммунистическая рота» начальника гарнизона г. Серпухова, а всеми прочими авторами назван Серпуховским истребительным батальоном.

О ходе боя также рассказывают по-разному:

— танк Т-34 из засады обстрелял колонну, далее, выйдя на дорогу, начал давить немцев гусеницами, после чего подоспела пехота, завершившая бой (версия М.Е. Катукова);

— советские танк и три грузовые автомашины с пехотой неожиданно увидели на дороге немецкую колонну боевой техники. Завязался встречный бой, закончившийся рукопашной схваткой (версия газеты «Правда», «Известия» и Н.Г. Брилева);

— советская пехота с танком действовали из засады, при этом танк неожиданно обстрелял вражескую колонну с фронта, а пехота обходила с флангов (версия К.К. Шилова, Н.С. Соколова);

— советские пехотинцы окружили колонну противника с двух сторон (Н.А. Антипенко).

Нарративные источники и в данном случае демонстрируют плюрализм мнений.

Независимо возникшие версии истории этого боя по разному оценивают роль танкистов:

— у М.Е. Катукова ведущая роль принадлежала танкистам;

— военкоры газеты «Правда», Н.Г. Брилев в его автобиографии, работники штаба 49-й армии (Н.А. Антипенко, В.С. Лебедев, А.И. Литвинов), историограф 194 сд К.К. Шилов представляют историю боя, как сражение пехотного подразделения, а танку отводится либо роль вспомогательная, либо же данные об участии танка совсем отсутствуют.

Источники дают разные сведения и о потерях врага и составе трофеев, полученных серпуховским отрядом, что отражено в таблице.

Н.А. Антипенко, А.И. Литвинов, К.К. Шилов, В.И. Лебедев сообщают о захвате в бою 19 октября 1941 г. пленных из числа военнослужащих противника.

Наиболее полно сведения о потерях противника и взятых Красной Армией трофеях в этом бою приведены в статье газеты «Правда» от 21 октября 1941 г. В списке трофеев отсутствует лишь штабной автобус, известный по статье в Правде от 24 октября и воспоминаниям М.Е. Катукова. По словам Катукова, автобус достался штабу 4-й танковой бригады, а все прочие трофеи перешли к 49-й армии. Информация в статье «Правды» от 21 октября явно была дана штабом 49-й армии, куда трофейный автобус не поступал, поэтому сведения о нем отсутствуют. Таким образом, в газете перечисляются трофеи только 49-й армии. Штабные работники А.И. Литвинов, Н.А. Антипенко и В.С. Лебедев независимо друг от друга упоминают также пленных: первых пленных немцев в Серпухове, которые дали ценные сведения. На основе этих показаний принимались решения по организации обороны города Серпухова.

Таблица 1.

Н.А. Антипенко определил значение боя под Серпуховом — «немалое событие для того времени… Успех под Высокиничами воодушевил серпуховских рабочих, которые и до этого охотно выполняли любые задания, чтобы помочь Красной Армии»[72].

Изучив сообщения в средствах массовой информации, личной переписке, мемуарах, можно выделить проблемы и вопросы истории боя 19 октября 1941 г. под Серпуховом, которые оказались не решенными нарраторами:

— сбивчиво обозначено время и место боя;

— авторы расходятся в оценках конкретных причин рейда серпуховского отряда (разведка или боевое заграждение), — не дан номер советской части, которая отошла, оголив фронт у Высокиничей;

— не вполне ясно, кто же командовал боем — Н.Г. Брилев, П.А. Фирсов или, как написано в воспоминаниях М.Е. Катукова, Д.Ф. Лавриненко;

— не понятно, с каким немецким подразделением шел бой, и какова была задача этого вражеского подразделения;

— была ли это разведывательная операция или по дороге ехала заблудившаяся колонна.

Для понимания обстановки, в которой произошел бой, необходимо выяснить также ряд дополнительных аспектов, которые не затрагивали авторы воспоминаний и газетных статей:

— боевой состав частей Красной Армии державших оборону на участке фронта у Высокиничей и Серпухова 19 октября 1941 г., состав войск противника;

— ход боевых действий на участке стыка 43-й и 49-й советских армий в районе от Серпухова до Угодского Завода 18–20 октября 1941 г.;

— общая обстановка, сложившаяся в тылу, в Серпухове и Высокиничах 18–20 октября 1941 г.;

— степень угрозы захвата города Серпухова, оборонительное строительство РККА в Серпухове и его округе на 19 октября 1941 г.

Обзор таких видов исторических источников как мемуары и воспоминания различных авторов, не позволяет оценить их достоверность и дать ответы на поставленные дополнительные вопросы. Для изучения и оценки произошедшего боя необходимо привлечь подробные архивные данные боевой документации Красной армии, НКВД и вермахта.