Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 4

Глава 4

— …скандал, порождённый последними событиями, продолжает лишь разгораться, порождая новые слухи касательно клана Распутиных и того, с чего же всё началось. Но если Михаил Распутин предпочитает отмалчиваться, как и его новоявленный наследник Йошида…

Кадр на телефоне сменился. Ну, конечно же. Та самая запись, где я, стоя на крыльце поместья, показываю репортёрам средний палец. Я уже говорил, что ненавижу эту профессию?

— …то их оппоненты молчать не намерены, — заключила ведущая новостей. — Более того: похоже, волна негодования действиями кланов, поднятая Алексеем Нахальным, набирает обороты. Не далее, чем полчаса назад, вскрылась ещё одна тайная афера клана Распутиных, связанная с хищениями оборонных средств Москвы. Об этом заявил глава рода Тимирязевых, одного из партнёров Суворовых. Как утверждает Иван Тимирязев, результатом аферы стало укрепление личной «мини-армии» Распутиных за муниципальные средства…

Мы с Орловым переглянулись; многозначительно хмыкнув, я выключил новости.

Всё и так понятно. Эти Тимирязевы сами свистнули деньги, а сейчас нашли удобный повод обосновать недостачу. Дело не в них.

В одном ведущая, безусловно, права. Нахальный был первым, и за ним потянулись другие. Кто-то счёл наше молчание слабостью, кто-то просто давно ждал удобного случая — неважно. Распутины стали в их глазах вешалкой для собак, вот они и спешат обвинить клан, спихивая на нас старые и новые грехи.

И приходится признать, что это бьёт по нам сильнее, чем хотелось бы. За последние несколько часов сразу трое бизнес-партнёров клана сообщили, что «приостанавливают контракт на время». Пока — на время. Один честно сослался на «репутационные потери», двое выдумали что-то про сложности с логистикой или ещё чем-то, но суть одна.

И это только начало. Стоит лавине посыпаться…

Разумеется, мне лично плевать на всю эту шумиху. А вот клану — нет. Всё-таки я не для того ввязывался в это дерьмо, взяв на себя управление кланом, чтобы сейчас всё посыпалось. Очень трудно, знаете ли, укреплять клан и готовиться к противостоянию с Теонором и прочими говнюками, когда нужно постоянно улаживать мелкие проблемы и отвлекаться на конфликты с обнаглевшими соседями.

В общем, пора с этим кончать.

Убрав телефон в карман, я направился прочь из машины; Орлов и Вульф последовали за мной. Хлопнув дверцей, я с лёгким сомнением на лице огляделся по сторонам.

Ну и дыра. Цирк уродов по сравнению с ней был буквально центром города. До него, по крайней мере, не приходилось добираться около часа по каким-то прокуренным закоулкам. Район как будто был специально предназначен для нехороших делишек, тайных встреч и мутных сделок.

— Сюда, — Вульф указал рукой на темнеющее здание, почти полностью скрытое глухим высоченным забором из серого бетона.

— А… — сощурился я, — ты точно уверен, что это здесь?

Цель больше походила на какой-то режимный объект или секретный завод; не хватало только колючей проволоки и пулемётных вышек по углам.

Тем не менее, Вульф воззрился на меня скептическим взглядом.

— Не-а, это не здесь, разумеется. Я ж просто так заставил вас тащиться сюда целый час.

— Ладно, ладно, не заводись, — кивнул я. — Просто выглядит… не очень похоже на детский приют.

— Потому что это не обычный детский приют, — согласился Вульф, пожав плечами.

— Детский приют для внебрачных детей аристо, ты говорил, — Костя, похоже, тоже не очень понимал, что мы здесь делаем и для чего. — Но почему в такой дыре?

— Для того, чтобы эти самые дети не мозолили никому глаза, полагаю, — предположил Вульф. — Это место из числа тех, которыми стараются не светить.

— Может быть, расскажешь чуть подробнее? — предложил я. — Прежде, чем мы туда направимся.

Вульф кивнул.

— А что особо рассказывать? Я просто выполнял свою работу, когда узнал об этом месте.

Он указал на высокий забор у себя за спиной.

— В конце концов, Нахальный завербовал меня не из-за драматичной истории личной жизни. В клане Медведевых я был главой отдела аналитики. Тихая офисная должность, никакого шума, зато доступ к информации — я всегда любил такое. Разрабатывал стратегии развития для клана, определял риски, подсчитывал вероятности…

Слегка уйдя в воспоминания о прошлом, он махнул рукой.

— Словом, через меня проходило очень много информации из самых разных источников. А уж когда я стал работать на Нахального, это количество почти удвоилось.

— И? — наконец, не выдержал Орлов.

— И… я заметил этот приют, — заключил Вульф. — Ничего особенного, никаких сенсаций. Просто он упоминался по мелочи — здесь, там… чаще, чем должен был упоминаться обычный приют.

— Насколько чаще? — уточнил я.

— Намного, — отозвался Вульф. — Сильно намного. И в основном — в данных, касающихся Нахального.

Он глянул дальше по улице, в сторону массивных железных ворот, из-за которых не доносилось ни звука.

— Конечно, мой глаз зацепился за это; как аналитик, я быстро замечаю такие вещи. Много накопать не успел, но… даже то, что есть, говорит само за себя. У Нахального с местным руководством какие-то тёмные дела, и, я думаю, именно здесь он хранит основной массив своего чернушного компромата на всех и вся. В конце концов, приют — это место, которое аристо показательно стараются не замечать, и которое и так содержит… их грязные секретики, так?

Я задумчиво почесал подбородок. То есть, нас привели к подозрениям, а не фактам.

С другой стороны, ладно. Не будем задевать профессиональную гордость бывшего циркового шоумена, тем более, Вульф терпеливо ждал нас с Орловым почти час, пока мы… разбирались с кой-какими делами у Горыныча.

— Ну… хорошо, — Орлов тоже поглядел на Вульфа. — Допустим, всё так, как ты и говоришь, и Нахальный действительно прячет здесь всю грязь. Но как вы представляете себе наше чудесное вторжение в это место?

Он взмахнул рукой, демонстрируя высоту бетонной стены.

— Дождёмся ночи и залезем по водосточным трубам? Притворимся рабочими? В смысле, я хочу сказать, какой у нас вообще план для того, чтобы втроём проникнуть внутрь и добыть то-не-знаю-что?

Я хмыкнул; на моём лице повисла довольная улыбка.

— Нет-нет, ты кое-что не понял.

Расширив глаза, Костя уставился на меня. Кажется, эта улыбка ему до чёртиков не нравилась, учитывая, как он побледнел.

— Не втроём, — продолжал я, медленно вышагивая вдоль забора по направлению к воротам. — Вдвоём.

— В…двоем?

— Угу, — кивнул я. — Мы с Вульфом вдвоём проникнем внутрь и добудем то-не-знаю-что. А ты в это время будешь становиться счастливым родителем.

Из горла Орлова вылетел какой-то сдавленный звук; кажется, он собирался что-то мне возразить, но так и не смог произнести это вслух. Вульф покосился на него даже с каким-то оттенком сочувствия, я же лишь пожал плечами.

— А что, у тебя есть история получше, которая позволит троим взрослым мужчинам ворваться в полный детей дом?

Ответом мне было молчание; Орлов продолжал ловить ртом воздух, как огромный карась.

Так я и думал.

— Давай, иди вперёд, — велел я. — И сделай нормальное выражение лица. Люди, которые вот-вот станут отцами, так не выглядят.

Всё ещё бледный, Орлов кивнул.

— Почему мне кажется, что я пожалею об этом?.. — пробормотал он.

— Потому что ты пока ещё не научился мыслить незашоренно, — отозвался я. — Впрочем, ты делаешь успехи. Готов?

И, не дожидаясь ответа, я нажал на кнопку звонка, висящую около металлических ворот.

…ворота отодвигались долго, медленно, как будто нарочито хотели потомить нас лишним ожиданием. Ржавый скрип, издаваемый ими, очевидно, должен был стать своеобразной проверкой на прочность: достаточно ли человек целеустремлён, достаточно ли он желает попасть внутрь, чтобы выдержать этот адский звук до конца, до самой последней ноты?

Мы стояли, выжидая, когда ворота откроются достаточно широко; я подтолкнул Орлова вперёд.

Когда ворота доехали примерно до середины, мы увидели стоящую за ними фигуру. Пожилая женщина в строгом сером платье, высокая и прямая, как доска, стояла по ту сторону и неотрывно глядела на нас взглядом, выражающим одновременно подозрение и осуждение. Впрочем, она молчала, тоже ожидая, когда прекратится скрежет. И лишь ещё через пару минут, когда движение ворот остановилось, дама прокашлялась.

— Кхм, — кивнула она. — Господа. Полагаю, один из вас — господин Орлов, с которым я созванивалась сегодня?

Нервно сглотнув, Костя попытался было отступить на шаг, но позади уже стоял я, блокируя отступление.

— Да… — кивнул он. — В смысле, это я, но… Но…

— Добрый день, — кивнул я даме, лучезарно улыбаясь. — Господин Орлов слегка взволнован предстоящим событием, но звонил вам не он. Это я звонил вам.

Орлов и Вульф удивлённо поглядели на меня; я продолжал улыбаться. Кто-то правда решил, что я пойду сюда без подготовки?

— Вы?

— Я, — подтвердил я. — Может быть, впустите нас хотя бы за ворота? Как-то не слишком удобно разговаривать о делах, стоя на улице. Тем более, похоже, собирается дождь…

Пару секунд дама колебалась, видимо, решая, можно ли пускать нас в святая святых, или нет, но, наконец, кивнула и отошла назад на пару шагов, позволив нам войти. Я уже раскрыл рот, чтобы продолжить, но в этот момент ворота за нашими спинами стали медленно, громко, бесконечно долго закрываться.

Мы стояли, ожидая, когда они снова отгремят. Старуха смотрела на нас, молча и неподвижно, мы — на старуху. Наконец, после последнего громкого аккорда, ворота встали на своё место, и старуха заговорила первой.

— По телефонному разговору я поняла, что это господин Орлов собирается усыновить одного из наших воспитанников. Признаться, я думала, что это он мне звонил, а не вы, господин…

— Никс, — отозвался я. — Господин Никс.

— Господин Никс, — сухо кивнула она. — Я запомню. Может быть, объяснитесь?

В глазах старухи читались бдительность, достойная Цербера, и всё то же осуждение. Похоже, она осуждала всех и вся на своём пути — в принципе, просто по факту существования.

— А… — начал было Костя, но я улыбнулся вновь, перебивая его.

— Я секретарь господина Орлова. Именно поэтому я вам и звонил… простите, вы, кажется, не представились?

Я с невинным видом уставился на неё; в ответ старуха возмущённо прокашлялась, очевидно, оскорблённая тем, что кто-то тут задаёт вопросы, помимо неё.

— Эльвира Сигизмундовна Гессенштадт, — царственно отозвалась она. — Директор нашего замечательного приюта для одарённых детей.

Я покосился на невзрачное серое трёхэтажное здание за её спиной. Приют? Мои ассоциации с тюрьмой стали только ещё сильнее с тех пор, как я попал за ворота.

— Так, значит, вы господин Орлов, — суховатый палец Эльвиры Сигизмундовны указал в направлении Константина, — вы — его секретарь, а вы, стало быть…

— Охранник, — заключил я. — Просто охранник. Вы же должны понимать сами, Эльвира Сигизмундовна — господин Орлов непростой человек, без охраны никуда…

Старуха одарила меня ещё одним испепеляющим взглядом.

— Разумеется, я понимаю, — ледяным тоном сообщила она. — Господин Орлов далеко не первый аристо, с которым мне приходится иметь дело, господин… секретарь.

Ну, вот и всё «я запомню» — минута, и моё имя уже вылетело у неё из головы. Именно поэтому персонал — идеальная маскировка. Никто не приглядывается к секретарям и охранникам.

Впрочем, чем больше моё лицо крутят по всем центральным каналам, тем меньше шансов, что эта уловка сработает в следующий раз. Ещё одна причина разобраться с Нахальным поскорее.

— Ладно, — видимо, наконец старуха сумела определиться со с нашим статусом, и махнула рукой. — Идёмте внутрь, господа.

Мы тронулись по гравиевой дорожке; стоял ранний сумрачный вечер, но окна серого здания почти не горели, что создавало только ещё более мрачное настроение.

— А… до вас нелегко добраться, — в конце концов, похоже, Орлов всё-таки взял себя в руки. Тон, которым он сейчас заговорил, был ровным и даже в какой-то степени светским. — Вы не думали разместиться где-нибудь поближе к центру города?

Эльвира Сигизмундовна смерила его взглядом, обернувшись на ходу.

— Расположение приюта обусловлено нашими целями, господин Орлов, — отрезала она. — Равно как и все прочие решения касательно управления им. Или вы сомневаетесь в нашей компетентности?

— О, что вы, что вы… — Костя даже слегка оторопел от её напора. — Я только спросил…

— К тому же, — продолжала Эльвира Сигизмундовна, — визиты к нам происходят не настолько часто. Хотя, надо отметить, сегодняшний день являет из себя исключение — сразу два визита потенциальных усыновителей разом.

— Два? — насторожился я. — Здесь сейчас есть кто-то ещё?

— Понимаю ваше волнение, господин секретарь, — кивнула Эльвира Сигизмундовна, на этот раз даже не пытаясь вспомнить моё имя (очевидно, все свободные слоты памяти были заняты ей собственными ФИО). — Но не беспокойтесь. Конфиденциальность усыновителей является ключевым приоритетом нашего приюта. Вторые усыновители вас не побеспокоят и даже не встретят — так же, как и вы их.

Она широким жестом распахнула входную дверь.

— Прошу, господа.

…ладно, ладно. Изнутри приют выглядел куда приличнее, чем снаружи. Если внешние стены были тупо серой коробкой без малейшего намёка на украшения, то внутри помещение выглядело даже уютно, хотя и немного старомодно — примерно как ещё одно старинное клановое поместье. Коридор, устеленный идеально чистым ковром, вёл нас мимо массивных деревянных дверей; лампы по обе стороны коридора были выполнены под старину и даже светили как-то неярко, бросая на тёмно-зелёные узорные обои нечёткие тени.

С другой стороны… так ли уж старомодно? Пройдя по длинному коридору, мы попали в обширную гостиную, где царила уже совсем другая атмосфера. Евроремонт, дорогая современная мебель, огромный плазменный телевизор во всю стену…

— Судя по всему, — аккуратно заметил я, — у приюта хорошее финансирование.

— Внутренние дела приюта не допускают небрежности или наплевательского отношения, — Эльвира Сигизмундовна укоризненно поглядела на меня, как будто я только что предложил это самое финансирование урезать, и начать лично с её зарплаты. — Это не обычное заведение, господин секретарь. И вы должны это понимать.

— Так, может быть… — предложил Орлов, — вы расскажете нам о местных особенностях?

— Да, — кивнул я. — Было бы неплохо.

Оглянувшись по сторонам, я отметил, что из помещения вглубь ведут минимум три двери — и это не считая той, через которую мы вошли. Приют слишком большой для того, чтобы обыскать его быстро, а ведь ещё нужно как-то отвлечь старуху, которая бдит с бульдожьей хваткой.

Эльвира Сигизмундовна вновь пробежалась по нам взглядом, словно бы сомневалась в разумности собственного решения впустить нас внутрь.

— Возможно, вы желали бы чаю? — тоном, которым она это произнесла, логичнее было бы сказать «сдохните, твари».

— Э… Нет, спасибо, — Костя чуть прокашлялся. — Не хотелось бы вас утруждать.

Старуха кивнула; судя по всему, ответ был правильным, в её понимании. Да и в моём тоже — кто её знает, сколько раз бы она плюнула в этот чай.

— Так вот, — продолжила она. — Касательно наших воспитанников. Как вы понимаете, это не обычные дети, а потому и функции приюта заметно отличаются от обычных. Если в задачи обычного приюта входит, прежде всего, благосостояние детей, обеспечение их места в жизни, то к нашим задачам добавляется ещё и… тщательный контроль и безопасность во всех аспектах.

Угу. Говоря проще, это всё-таки тюрьма. Тюрьма для нежелательных детей. Или кто-то думал, что надменные аристо будут рады напоминаниям о своих грешках?

— Как я уже и сказала, — продолжала Эльвира Сигизмундовна, — одним из наших важнейших принципов является конфиденциальность. Вы должны учесть при усыновлении, господин Орлов, что происхождение любого из наших воспитанников — строжайшая тайна, и вы не только не узнаете этого у нас, но и обязаны будете подписать договор о том, что не будете пытаться узнать этого иными путями.

— Конечно, конечно, — постепенно, как это бывало и прежде, Орлов вживался в роль — хоть я и ловил на себе его обеспокоенные взгляды. Кажется, он пока не понимал, как именно спектакль с усыновлением поможет нам проникнуть в хранилище грязного белья, обустроенное здесь Нахальным.

Что ж, я пока и сам до конца этого не понимал. Но импровизация — наше всё, не так ли?

— Помимо этого, — Эльвира Сигизмундовна буквально пыталась загипнотизировать Орлова взглядом, словно кобра, — вы должны помнить об ещё одном правиле, господин Орлов. Даже если приют одобрит вашу заявку, вы увезёте отсюда только одного ребёнка — ну, или двух, если вам приглянется пара. Но что касается прочих, то вам не следовало бы о них распространяться — ни о чём, что вы увидите здесь.

— А вы цените конфиденциальность, — пробормотал Орлов.

— О да. Мы ценим конфиденциальность, — подтвердила Эльвира Сигизмундовна. — Мы здесь буквально влюблены в эту царицу разумных принципов.

Ну, ещё бы. Каждый из детишек здесь — грязная тайна того или иного клана, неудобное последствие пьяной ночи или интрижки на стороне.

Отсюда и финансирование. Тайны, как известно, любят хруст купюр — а богатые ребята зачастую считают, что толстая пачка денег может решить проблему. Что ж, как ни печально признавать, порой они оказываются правы.

— Второе, что следует учесть при усыновлении ребёнка из нашего приюта, — Эльвира Сигизмундовна говорила тоном занудной учительницы, не забывая поглядывать на нас чуть свысока, — это то, что они особенные и в… ином плане. Наш приют не просто так называется приютом для одарённых детей. В ком-то из них аристократическая кровь проявляется сильнее, в ком-то — слабее, но, так или иначе, она есть в каждом из наших воспитанников.

Ну, да. Глупо даже думать, что ребёнка, владеющего клановской магией, пусть даже и в зачатке, можно было бы поместить в обычный приют. Собственных детей аристо муштруют, вырабатывая контроль над способностями, этих же… максимум учат не взорвать всё вокруг и не угробить персонал.

— Собственно говоря, это ещё одна причина, по которой наш приют расположен вдали от центра города, — старуха подтверждала мои собственные мысли. — Предупреждаю сразу, что воспитание такого ребёнка не будет лёгкой задачей. Вам, господин Орлов, и вашей супруге придётся вложить немало сил… кстати, как скоро она появится?

Стоп, что?

— Появится… кто? — несмело уточнил Орлов, хотя ответ, похоже, был и так очевиден.

— Ваша супруга, разумеется, — Эльвира Сигизмундовна пожала сухими плечами. — Лучше бы ей поторопиться, господин Орлов. Разумеется, мы ценим каждого из своих потенциальных усыновителей, но всё-таки у меня есть и иные дела, кроме как сидеть здесь с вами и ждать её.

…мы нервно переглянулись.

Ну, да. Нужно было догадаться, что приют не отдаст ребёнка непонятному одинокому типу.

— Эээ… — Костя растерянно глянул на меня, затем почесал затылок. — Видите ли, госпожа Гессенштадт…

— Да-да? — старуха склонила голову на бок. — Говорите, господин Орлов. Есть что-то, о чём я должна знать?

Чёрт, чёрт. Если сейчас сказать, что никакой супруги нет, нас отсюда попросту выпрут, и поисковая компания окончится, не начавшись.

— Никс, — тихо заметил Вульф, молчавший всё это время. — Мы можем дурить ей голову ещё долго, но в конечном счёте старуху ведь нужно «потерять». Если мы доберёмся до помещений с детьми, то она тем более не спустит с нас глаз.

— Само собой, — кивнул я, не отрывая взгляда от Орлова. Тот, разумеется, понимал, что признаваться напрямую нельзя — но, кажется, нужных слов пока не подобрал.

— Видите ли… — повторил он. — Дело в том, что…

Ох, бл*ть.

Пару секунд я внимательно глядел на Орлова.

Ладно. Однажды он простит меня за это. Скорее всего.

— Дело в том, что, — включился я, вставая с кресла и мило улыбаясь, — мы были с вами не совсем честны, Эльвира Сигизмундовна. Но раз уж вопрос стоит подобным образом…

Подойдя ближе к Орлову, я изобразил самую нежную улыбку, на какую только был способен, и слегка приобнял его.

— …дело в том, что супруга не придёт, — заключил я. — Потому что мы все уже здесь.

Орлов инстинктивно дёрнулся в сторону, вытаращившись на меня, но мои пальцы впились ему в плечо.

— Спокойно, — в моём голосе сверкнула едва заметная сталь. — Нам всё равно пришлось бы дойти до этого момента… дорогой.

— Кхшш… кхшш…

Эльвира Сигизмундовна подалась вперёд, словно высотный кран, и силилась сказать что-то — но, кажется, силы оставили её. Глаза старухи были выпучены, рот приоткрыт…

— Ну, вот, — заключил я. — Видите, как хорошо, что чай не заварили. Сейчас бы разлили, обожглись…

— Кхааа… — выдохнула старуха, чуть приподнимаясь в кресле. — П… П… Простите? Вы хотите сказать, что вы… вы… вдвоём…

— О, нет, что вы! — я замахал руками. — Вы не так поняли! Мы не вдвоём, мы втроём.

Вульф, до этого стоявший за креслом, уставился на меня с не меньшей экспрессией. Да что они все, в самом деле, такие нервные?

— Вы… — старуха всё ещё не могла найти нужных слов, но процесс закипания, кажется, пошёл: к лицу прилила краска, в глазах загорелся яростный огонь. — Вы явились сюда, чтобы…

— Спокойно, мадам, — отозвался я, не прекращая держать Орлова в своих объятиях и свободной рукой подзывая к себе Вульфа. — Спокойно. Вы же говорили, что имели дело с многочисленными аристо. Должны были знать, что наши нравы отличаются от… общепринятых.

— Хватит! — резко, как будто ядром из пушки, выпалила Эльвира Сигизмундовна, даже не вставая, а буквально подскакивая с кресла. — Хватит! Вон! Пошли отсюда вон!

— Да ладно, — сощурился я. —Вы в каком веке живёте?

— Вон отсюда! — старуха краснела на глазах, переходя из нежно-розового в насыщенно-багровый. — Немедленно!

— Кажется, не сработало, — тихо сообщил мне на ухо Вульф. — Ты уверен в том, что делаешь?

Я покосился на него. Хм. А парень воспринял мои действия спокойнее всех; надо признать, он хорош.

— Сейчас попробую вырулить, — также тихо, сквозь зубы процедил я — и снова повернулся к старухе, — Послушайте, вам должно быть стыдно!

— Чего?! — опешила та.

— Ладно, — вздохнул я. — Карты на стол. Дело не только в нашей огромной любви. Дело ещё в том, что…

Я смахнул с глаза слезинку.

— Наш дорогой Костя тяжело болен.

— Чхе… — поперхнулся Орлов; отлично, очень в тему. Присев на одно колено, я похлопал его по плечу.

— Спокойно, спокойно. Тебе вредно так волноваться.

— О чём вы вообще говорите? — судя по виду Эльвиры Сигизмундовны, она начинала медленно сходить с ума. Ну, возможно, это нам и нужно. Чем больше взрывается её мозг, тем слабее бдительность.

— Болен! — выплюнул я ей в лицо. — И все эти ваши крики, ваши возмущения — не только оскорбляют нашу чистую и светлую любовь, но и укорачивают ему жизнь на день, а то и на два. Вы что, хотите убить его?!

— Я не… — она пару раз моргнула, окончательно сбиваясь с толку. — Простите, я не думала…

— Вот именно! — кивнул я. — Никто не думает. Никто никогда не думает, каково это — когда твоя любовь смертельно болеет, и времени с каждым днём становится всё меньше. Когда нужно найти достойного наследника клану Орловых, в память о наследии своих предков, и успеть сделать это раньше, чем…

Драма — идеальное решение в подобных случаях. Полюбовавшись пару секунд искренней растерянностью в глазах Эльвиры Сигизмундовны, я всхлипнул — и резко наступил на ногу Вульфу. Тот сдавленно взвыл, дёрнувшись в сторону; его глаза расширились, лицо скривилось…

— Вот видите? — тут же вскочил я, приобнимая его и отворачивая так, чтобы старуха не успела разглядеть его лицо. — Видите? Вы довели его до слёз! Думаете, нам всем легко?

Эльвира Сигизмундовна вновь онемела, не зная, как реагировать. С одной стороны, похоже, всё её естество кричало о том, что нас нужно вышвырнуть отсюда как можно скорее, с другой же — она уже вообще ничего не понимала, потеряв инициативу начисто.

И этим нужно было пользоваться.

— Вы совершенно бесчувственный человек! — припечатал я остолбеневшую Эльвиру Сигизмундовну. — Бестактный! Бессердечный!

— Но…

— Взгляните, сколько боли вы нам причинили! Один из моих дорогих мужей сидит, больной и умирающий, другой рыдает… Пошли, дорогой, умоемся!

Я быстро и настойчиво увлекал Вульфа к дверям.

— Вам туда… — старуха попыталась было вернуть в свои руки хоть часть контроля и указать на другую дверь. — Простите, я не думала…

— Так подумайте! — отрезал я, распахивая дверь — и громко хлопая ей с другой стороны.

…хлопок двери заставил вазу на столе задрожать; Эльвира Сигизмундовна машинально протянула руку, чтобы остановить эту дрожь. Она в растерянности уставилась на последнего из парней, оставшегося с ней в гостиной один на один.

Повисла тягучая пауза.

— Так… вы… — несмело начала директор приюта, уже боясь сказать что-нибудь не то. — Вы…

— Кхе, — откашлялся сидящий напротив неё Орлов. — Кхе. Знаете, мы ведь пришли сюда не просто так. Что там насчёт детей?

Эльвира Сигизмундовна нервно сглотнула.

Ох уж эти аристо. Каждый раз какой-нибудь сюрприз, и никогда не угадаешь, какой именно.

Ну да ладно. Главное, чтобы был соблюдён основной принцип приюта.

— Что ж… — она неловко прокашлялась, пытаясь взять себя в руки, и вновь уселась в кресло. Смотреть на собеседника было как-то неудобно, так что она уставилась куда-то в потолок. — Допустим… допустим, я погорячилась, господин Орлов…

Взгляд вернулся с потолка на Орлова; старуха оценивающе пробежалась по его фигуре, его костюму.

— …но всё же, — заключила она, — это будет стоить вам очень, очень дорого.

— …ладно, — пройдя два поворота и убедившись, что цербероподобная старуха не опомнилась и не рвётся за нами в погоню, я немного притормозил. — Куда теперь? У тебя есть представление, что именно мы ищем?

Вульф окинул меня раздражённым взглядом. Кажется, он пока не простил мне спектакля, разыгранного в гостиной — хоть и согласился с его эффективностью.

— Ну, довольно очевидно, — отозвался он, — что мы ищем то, на чём можно хранить информацию, и не просто хранить, а постоянно манипулировать с ней. Серверная, сисадминская — что-то в таком духе.

Я согласно кивнул, и мы молча продолжили путь по коридору. К счастью для нас, двери вокруг были снабжены табличками, и минуты через три мы остановились перед небольшой и совершенно не парадной дверью с надписью «Компьютерные системы».

Пробежавшись по входу глазами, я уже потянулся было к дверной ручке.

— Стой! — Вульф остановил меня тихим, едва слышным шёпотом. — Там кто-то есть, слышишь?

Я постоял пару секунд, прислушиваясь. Да, действительно — изнутри доносились какие-то размеренные скребущие звуки.

— Ну и что? — отозвался я. — Вырубим, заберём данные и уйдём.

— А если это дети?! — ужаснулся счастливый отец своей дочери. — Ты что, будешь бить детей?

— Разберёмся, — ответил я — и распахнул дверь.

Ну, так и есть. Никаких детей — скребущий звук, как мне сразу и показалось, был всего лишь звуком швабры по полу. Уборщик в синей кепке, заметив наше появление, удивлённо поднял голову.

Я коротко обернулся. Ага, Вульф закрыл дверь. Помещение действительно заполнено компьютерами — тускло светящиеся экраны, гул, провода на полу.

— Эээ… — уборщик распрямился, поправляя кепку. — Парни, а вы ещё кто?

Я пожал плечами.

— Сервера здесь находятся, да?

— Здесь, — с подозрением подтвердил работник приюта. — Так…

— Ну, значит, мы по адресу, — кивнул я. — Прости, мужик. Ничего личного, джаст бизнес.

Махнув Вульфу рукой, чтобы продолжал следить за дверью, я в пару шагов оказался у уборщика.

— Эй, какого?! — тот, похоже, не собирался смирно стоять на месте. — Это что, ограбление? Вы правда решили ограбить детский приют?!!

— Спокойно, — отозвался я; уборщик попытался было ударить меня шваброй, но я легко отклонился в сторону. — Никакое не ограбление, просто взлом данных. Не бойся, убивать не буду — просто полежишь в сторонке.

Короткая подсечка — и уборщик действительно рухнул на землю. Я занёс руку, собираясь нанести оглушающий удар в висок…

— Эй, больно было! — возмутился уборщик. Резво дёрнувшись, он успел буквально в последнюю секунду уйти в сторону; мой удар пришёлся ровно по выставленной вперёд швабре, и черенок треснул надвое. — А за инвентарь вообще мне отвечать!

— Прости, — ровно отозвался я. — Ничего. Отлежишься, возьмёшь пару выходных. Швабру спишешь на нас.

Уборщик попытался было вскочить на ноги, но я снова уложил его на пол.

— Да нет там ничего, в этих серверах! — он сердито уставился на меня. — Думаете, вы первые такие умные, кто приходит сюда за данными о детях и их родителях? На компьютерах — счета за отопление, сметы, список инвентаря и всё такое!

— Угу, — кивнул я. — А ещё чёрные архивы Нахального. Разве я что-то говорил про детей?

Я уже занёс руку во второй раз, готовый нанести удар — но в этот момент уборщик совершил то, чего я от него никак не ожидал.

Он захохотал.

…переглянувшись с Вульфом, я с лёгким недоумением наблюдал за тем, как парень, всё ещё сжимающий в руке остатки швабры, заливисто смеётся.

— И что я такого сказал? — уточнил я.

В принципе, наверное, можно было бы вырубить его сейчас и не париться. Но раз человек смеётся, значит, он что-то знает. Что, если он говорит правду насчёт счетов за отопление?

— Серьёзно? — смеясь, заметил уборщик. — Так вы за архивами Нахального? Вы правда решили, что человек вроде нашего Лёшеньки станет хранить всю свою чернуху и все свои компроматы просто на компьютере?

Ла-а-адно. Я приподнял бровь, не мешая уборщику говорить.

— Если бы он хотел спрятать это всё на обычном сервере, мог бы найти хранилище понадёжней, чем детский приют — не думали об этом? — на лице уборщика появилась странная улыбка. — Но наш Лёшенька аккуратист. И не любит полумеры.

— Так вы знакомы? — уточнил я.

— Ха! — фыркнул парень. — Почему он выбрал этот приют, как ты думаешь?

Мы с Вульфом вновь переглянулись.

— Так он… отсюда? — Вульф глядел на нас с лёгким прищуром.

— Мы оба отсюда, — кивнул уборщик. — Сюрприз, да? Непримиримый борец с аристо — сам отпрыск одного из аристократических кланов.

— Ну, — заметил я, — это, по крайней мере, объясняет его ненависть. Странно только, что он так хорошо затёр информацию о себе.

— Это он умеет, — согласился уборщик. — Думаете, если вы сейчас выйдете отсюда и начнёте всем рассказывать, кто он такой, вам кто-то поверит? Мои или ваши слова значат не больше, чем жёлтые заголовки в дешёвой прессе, а доказательств нет — он давно об этом позаботился.

Я оценивающе прошёлся по фигуре уборщика. То, как он говорил о Нахальном, то, как он себя вёл с момента, когда узнал, зачем я тут…

— А ты, кажется, был бы и не против? — заметил я, убирая руку. — Чтобы всё вскрылось.

— Чтобы карьера Лёшеньки полетела под откос? — уборщик кивнул. — Ну, посудите сами. Мы ведь росли вместе. Имели одинаковые шансы выйти в люди. Но где сейчас он, а где — я.

Ну, так и есть. За этим наверняка кроется какая-то личная история.

— Дай угадаю, — согласился я. — Он отжал у тебя койку у окна?

— Смешно, — фыркнул уборщик. — Мы здесь выросли вместе. Люди с кровью аристо — даже если они бастарды — обычно не работают уборщиками.

Он медленно поднялся, потирая ушибленное колено.

— Вот я и не работал. Вышел отсюда сам, никакого усыновления — как и у него, кстати — но хорошее образование и навыки позволили получить работу. Выучился на пластического хирурга, открыл свою практику. Получал неплохие деньги. Наконец-то зажил как человек и думал, что так будет дальше…

Я слушал, не перебивая.

— А затем заявился Лёшенька, — глаза уборщика сощурились. — Я ведь говорил, что он подчищал все следы? Ну, вот. Новая фамилия, новое лицо…

— А говорил, что фамилия настоящая, — не удержался я.

— Ха. Он ещё и не то скажет, — уборщик махнул рукой. — В общем, он явился ко мне, чтобы я сделал ему новое лицо…

— И ты оказался неудобным, — медленно закончил за него Вульф, не отходя от двери. — Знакомая история.

Бывший агент Нахального был мрачнее ночи.

— Что, и у тебя было что-то подобное? — уборщик-пластический хирург глянул на него. — Тогда ты понимаешь, о чём речь. Никаких улик на него самого, вот только после его визита кто-то начал копать под мою клинику. И не просто копать, а вешать на меня то, чего я никогда не делал.

Он махнул рукой.

— И вот я тут. Вернулся в место, которое и так хранит его секреты. А я — один из них. Здесь я могу жить, но попробую высунуться или попытаться кому-то что-то сообщить о его прошлом — и он уничтожит меня окончательно.

Я задумчиво склонил голову.

— Но нам ты сообщил.

— Сообщил, — согласился уборщик, и в его глазах мелькнуло уже серьёзное выражение. — Может, зря. А может, и нет. Как-никак, если вы дошли до связи Нахального с этим местом, то вы не дураки. Есть шанс, что у вас получится ударить первыми.

Пару секунд мы пристально глядели друг другу в глаза… а затем я кивнул.

— Нахального надо бить наверняка, — согласился я. — Он не любит полумеры? Ну, я их тоже не люблю. Если Нахальный потеряет всё своё влияние, ты ведь сможешь выйти отсюда?

— Смогу, — сощурился парень ещё сильнее. — Верно.

— Тогда говори.

— …а если у вас не получится — а вы не первые, кто пытается — то мне хана.

— А тебе есть что терять?

Жёстко, зато справедливо. На сей раз пауза длилась почти полминуты….

А затем уборщик заговорил.

— Ладно. На компьютеры даже не смотрите, Нахальный никогда бы не доверил свои данные чему-то… столь легко взламываемому. Всё дело в нейрочипах.

Он постучал пальцем себе по виску; приглядевшись, я увидел там небольшой и давно заживший шрам.

— Их вживляют всем воспитанникам. На случай побега, на случай тревоги. Вживляют, а после усыновления или выпуска удаляют. Мы здесь, в приюте, не обычные детишки и никогда ими не были. Ценный товар, за которым нужен особый контроль.

— Допустим, — согласился я.

— Но мы не только ценный товар, но и кровь аристо, — продолжал уборщик. — И у нас свои собственные секреты. То, о чём я сейчас скажу… об этом не знают ни старая мымра Гессенштадт, ни другие работники. Только воспитанники — нынешние или бывшие.

Он хмыкнул.

— Лет тридцать назад кто-то из наших хакнул эти нейрочипы. С тех пор они работают как… общее нейронное сознание. Пространство, куда воспитанники приюта могут входить. Общаться, хранить данные. Куда имеют доступ только знающие — а знающих не так уж и много.

— Погоди, — отозвался Вульф. — Ты же не хочешь сказать, что туда нельзя попасть, не имея этого нейрочипа?

— Можно, — усмехнулся уборщик. — Попасть — можно, и даже не так уж и сложно. Нейросознание доступно для всех знающих о нём, как я и сказал. А нейрочипы воспитанников… они просто дают возможность находиться там, не слетая с катушек.

— А сам Нахальный? — я посмотрел на парня. — Он там как ориентируется?

— Проще некуда, — тот поглядел на меня в упор. — Он вставил себе новый нейрочип. Кое-кто из детей даже подбирался краешком к его инфе, но, говорят, он возвёл там защиту, поставил пароли…

Уборщик издал новый смешок.

— Ну как, звучит захватывающе, правда? Готов отправляться в путешествие по коллективному подсознанию? Разбираться в собственных потаённых страхах, встречать образы из своего детства, копаться в чистой абстракции…

Угу. Захватывающе — прям дальше некуда.

— Прекрасный план, — заключил я. — Путешествие в подсознание. Всегда обожал такие вещи.

Моя рука легла на плечо уборщику.

— Только на этот раз внутрь отправишься ты, приятель.

Уборщик заморгал.

— Я не Нахальный, — отозвался он. — У меня чипа нет.

— Зато у тебя есть опыт, — сощурился я. — Ты бывал там не один раз. Разберёшься быстрее меня. Или хочешь, чтобы нас здесь кто-нибудь застал из-за того, что я застряну, разбираясь с застарелыми детскими комплексами?

Нет уж. Если я захочу снова погрузиться в какую-нибудь дичь, похожую на наркотрип, то пойду и найду себе ещё один Оттиск — те хотя бы интерактивные.

— К тому же, — продолжил я, — готов спорить, что пароль от его защиты — это что-то из детства. Что-то из того пласта, который он стёр из реальности. Возможно, ты взломаешь его куда быстрее любого из нас.

— Эй, — запротестовал уборщик. — Я ведь мог сделать это и без вас. Какой смысл…

— Мотивация, — ободряюще улыбнулся я. — Мотивация и гарантия.

— Ну, и ещё тело твоё посторожим, — добавил Вульф.

— Вот именно, — кивнул я. — А сейчас полезай в нейросознание и узнай всё о последних планах Нахального.

Парень вновь кинул на меня растерянный взгляд. Ха. Похоже, он думал, что мы сделаем за него всю грязную работу.

— А когда ты вернёшься оттуда, — я отодвинул от компьютеров кресло и сел в него, — мы с моим другом позаботимся о том, чтобы Нахальный как публичное лицо перестал существовать.

Каждый взгляд, кидаемый Эльвирой Сигизмундовной, буквально жёг Орлова. Казалось, старуха пытается уничтожить его, и вместе с тем — выпросить побольше денег.

Чёрт. Какой же злой она будет, когда поймёт, что денег не будет.

С одной стороны, когда Йошида и Вульф ушли, стало даже легче. Поняв, что говорить намёками смысла нет, старуха заявила о «цене» напрямую. С другой стороны, начав, она говорила об этом не умолкая.

— Ваши… спутники, — заметила она, подозрительно косясь на него, пока они шли по коридору. — Они как-то долго умываются, не находите?

— Эээ… — Орлов попытался рассмеяться. — Незнакомое здание, может быть…

— Я надеюсь, они понимают, где находятся? — глаза Эльвиры Сигизмундовны недовольно сверкнули. — Если выяснится, что они удалились для каких-либо непристойностей…

— Что вы! — Орлов замахал руками. — Я уверен, они вот-вот вернутся и присоединятся к нам!

Чёрт бы побрал Йошиду с его отмазками. Как в его голове вообще могла родиться эта мысль? Ну, ладно, она сработала, вопреки всей логике. Но как?..

— Вы уверены в этом, господин Орлов? — старуха вперила в него свой взгляд.

— Уверен, — кивнул Орлов. — Уверен в этом так же, эээ, как в том, что вам наверняка не помешало бы обновить компьютерный класс.

— И музыкальный.

— И музыкальный, — вздохнул Орлов. — Быть отцом — недешёвое удовольствие, я понимаю. Но ради достойного наследника своего рода…

В ответ старуха пробормотала что-то нечленораздельное, в чём Орлов угадал только «завёл бы девушку, извращенец».

— Дети здесь, — объявила она. — Полагаю, вам не нужно объяснять правила поведения с ними? Никаких грязных намёков, никаких…

Не закончив своей речи, она распахнула дверь, впуская парня в просторную комнату.

А вот и дети. Чёрт. Почему Йошида так долго возится? Что ему делать сейчас? Общаться с ними?

— Дети, — Эльвира Сигизмундовна улыбнулась и пропела насквозь фальшивым тоном, — поздоровайтесь с нашим гостем.

— Здра-а-а-асте!

Нестройный хор детских голосов потянулся со всех сторон комнаты; любопытные глаза уставились на Орлова — как детей, так и пары усталых воспиталелей. Тот попытался улыбнуться в ответ, но, споткнувшись о брошенную кем-то игрушку, еле удержался от того, чтобы выругаться.

Хоть бы у Йошиды вышло. Если всё это впустую…

…телефон в руке у Эльвиры Сигизмундовны запиликал; старуха кивнула взгляд на экран.

— Мы долго с вами возимся, господин Орлов, — заметила она. — Пора закругляться; меня зовут другие дела.

— Что, надо выбрать прямо сейчас?.. — растерялся парень.

— Пора закругляться, — весомо повторила старуха. — Надеюсь, я могу оставить вас вместе с детьми. У вас ведь хватит ума не говорить им обо всяких… мерзостях?

Лицо Эльвиры Сигизмундовны скривилось.

— Музыкальный класс, — напомнил Орлов. — И… шторы. Новые шторы.

Смерив его долгим взглядом, старуха кивнула — и быстро вышла за дверь.

— Я скоро вернусь, — процедила она перед тем, как скрыться в коридоре. — Знакомьтесь с детьми, господин Орлов. Надеюсь, к моменту моего возвращения вы определитесь.

…в помещение повисло молчание. Десяток-полтора детей и двое замученных на вид взрослых в абсолютной тишине глядели на Орлова так, будто ждали от него чего-то.

Или обвиняли его в чём-то.

Спокойно. Спокойно. Нужно вести себя так, словно ты не педофил…

Бл*ть. Но я ведь и так не педофил.

Грёбаный Йошида.

Как неловко-то.

Ворота, как обычно, отодвигались медленно и со скрипом; Эльвира Сигизмундовна выставила ладонь. Да, тот, самый бойкий из троицы извращенцев был прав — начинал накрапывать дождик.

Чёртовы богатенькие извращенцы-аристо. Если бы не их деньги, ноги бы их здесь не было. Но приюту так нужны шторы и музыкальный класс… а её внуку — новый «Бентли».

Ну, хотя бы второй сегодняшний гость нормальный. Все документы в порядке, и приходит уже не в первый раз, и вообще — такая приятная молодая девушка.

— Добрый вечер, — сухо, но всё-таки с лёгкой теплотой кивнула Эльвира Сигизмундовна девушке, стоящей напротив, когда ворота наконец отодвинулись. — Проходите, госпожа Реверс. Мы вас ждали.