Глазастик и ключ-невидимка

Глава 8. МЫШЬ В ЗОЛОТОЙ КОРОНЕ. И ГЛАВНОЕ: ДВЕРЬ-ЗАГАДКА

Волшебник Алёша и тётушка Ох подошли к тяжёлым воротам из кованого чугуна. Завитки наверху поддерживали королевский герб: золочёную корону и ключ.

— Вот незадача, — прошептала тётушка Ох и толкнула волшебника Алёшу к тёмной отсыревшей стене. — Как назло: ворота сторожит сегодня Рыжий Нос. Самый что ни на есть противный. Такой въедливый…

— Эй, тётушка Ох! — подозрительно окликнул её высокий стражник с алебардой в руке. — Не сойти мне с этого места, ты всегда приходишь попозже, куда позже, чтобы взбить королевские подушки и перины. С чего это ты так рано сегодня?

Стражник, широко расставив ноги, встал в воротах. У него был тупой взгляд и грубое лицо. Из ноздрей торчали рыжие волосы, похожие на пучки осенней сухой травы. Поэтому его так и прозвали Рыжий Нос.

— Всё-то ты примечаешь, голубчик, — мягко согласилась тётушка Ох. — Только вчера увидела я, что седьмая перина сверху на постели его величества, того гляди, прохудится. Не приведи бог, полетит из неё пух…

— Провалиться мне сквозь землю! Не иначе, как её мыши прогрызли! — Рыжий Нос даже пристукнул о землю древком алебарды. — Как раз вчера говорю я своей невесте: «Милая Турнепс, говорю, в королевском дворце мышей развелось видимо-невидимо».

— Всё-то ты знаешь, голубчик, — ласково кивнула головой тётушка Ох.

— А как же, — самодовольно подтвердил Рыжий Нос. — Ты только послушай. Иду я на кухню. Точно, точно, я как раз шёл к моей милой Турнепс. Она в тот день пекла мои любимые пироги с грибами. Вдруг смотрю, зола в камине зашевелилась и вылезла из неё мышь. А на голове у неё, чтоб мне шагу не ступить, — золотая корона!

— Всё-то ты видишь, — снова одобрительно сказала тётушка Ох.

— Видишь, видишь… — засомневался Рыжий Нос. — Вот это-то мне и не даёт покоя. Как бы мне достоверно узнать: взаправду я видел мышь в золотой короне или она мне только померещилась?

— Ох, голубчик, — с сочувствием покачала головой тётушка Ох. — Не простое это дело достоверно узнать, видел ты мышь в золотой короне или она тебе только померещилась. Знавала я таких, что и полжизни были готовы отдать за эту тайну.

— Полжизни? — вздрогнул Рыжий Нос. — Провалиться мне на этом месте, полжизни… А ты знаешь эту тайну, тётушка Ох?

— И за что я только тебя так люблю, голубчик, — вздохнула тётушка Ох.

— Значит, знаешь! — нетерпеливо воскликнул Рыжий Нос. — Так открой, открой мне эту тайну!

— Разве уж и вправду сказать… — словно в нерешительности проговорила тётушка Ох. — Но уж ты, голубчик, смотри, никому ни словечка.

— Никому, никому, — часто закивал головой Рыжий Нос.

— Тогда слушай! — таинственным голосом начала тётушка Ох. — Значит, так. Если ты увидел мышь в золотой короне, самое главное тут хорошенько зажмуриться. Да не как-нибудь, а так, чтоб ничегошеньки не видеть. Потом, через минутку-две, можешь открыть глаза. И если ты опять увидишь мышь в золотой короне, значит, можешь не сомневаться: ты и вправду видишь мышь в золотой короне. Но совсем другое дело, если ты увидишь мышь в золотой короне и зажмуришься чуть-чуть только. Так, немножечко сощуришь глаза, и всё. Тут уж не взыщи, сам виноват, дружок. Откроешь глаза, увидишь мышь в золотой короне, и уже никто тебе достоверно не скажет: вправду ты видишь мышь в золотой короне или мышь в золотой короне тебе только мерещилась. Понял, голубчик?

Рыжий Нос даже пошатнулся. Видно было, что тётушка Ох его вконец запутала.

— Понял, — неуверенно протянул он. — Только пропади всё пропадом, как же я узнаю: правильно я зажмурился или нет?

— Уж так и быть, научу тебя, голубчик, — вздохнула тётушка Ох. — Ну-ка, давай зажмурься, а я посмотрю.

Рыжий Нос старательно зажмурился.

— Нет, это никуда не годится, — решительно сказала тётушка Ох. — Уж постарайся, голубчик, зажмурься покрепче.

— Ну а так? — жалобно спросил Рыжий Нос. От усилия лицо его сморщилось, как грецкий орех.

— Получше, так уже получше, — снисходительно похвалила его тётушка Ох. — Ещё немножко, и будет в самый раз.

Рыжий Нос зажмурился изо всех сил. Он даже присел на корточки и заткнул глаза кулаками, как пробками.

— Вот это уж ты зажмурился по всем правилам. Ах ты умница, золотая головка! — сказала тётушка Ох, приоткрывая тем временем полукруглую дверь в дворцовой стене и делая знак волшебнику Алёше. Тот на цыпочках, неслышно проскользнул мимо стражника и исчез за дверью.

— Ох! Теперь можешь открыть глаза, голубчик, — с облегчением проговорила тётушка Ох. — Сказать по чести, славно ты зажмурился на этот раз. Уж теперь, если ты увидишь мышь в золотой короне, ни за что не ошибёшься: видишь ты мышь в золотой короне или нет. Ну да прощай, дружок. Ещё бы с тобой поговорила, да недосуг мне.

Тётушка Ох закрыла за собой дверь.

Она повела волшебника Алёшу куда-то в темноту. Каменные своды нависали здесь так низко, что волшебнику Алёше то и дело приходилось нагибаться и придерживать шляпу.

Вдруг из-под неровных плит пола приглушённо, словно сквозь толщу воды, до них донёсся стон такой невыносимо-тоскливый, что у волшебника Алёши кровь заледенела в жилах.

— Кто это так ужасно стонет, тётушка Ох? — Волшебник Алёша остановился и схватил тётушку Ох за руку.

— Тс-с! — испуганно оглянулась по сторонам тётушка Ох. — Одни зовут его Человек-улыбка, другие Человек-ключ… Толком никто ничего о нём не знает. Да и говорить об этом запрещено под страхом смерти.

Они поднимались и опускались по узким лестницам, шли крытыми галереями.

Послышался чей-то негромкий надтреснутый голос.

Навстречу им понурив голову, ничего не замечая вокруг, шёл старый человек с лицом, измятым временем.

На голове старика был нелепый пёстрый колпак, на плечах плащ из разноцветных лоскутьев.

— Это старый актёр. Когда-то он… — прошептала тётушка Ох.

— Можно ли быть несчастней? — безжизненным голосом бормотал старик. — Актёр… Нет, я не актёр, я только жалкий фигляр. Я могу играть лишь мрак и безумие. Что я могу дать людям? Ни света, ни надежды. Ветер, бездушный и безжалостный, закружи, унеси мою ненужную жизнь…

Старый актёр прошёл мимо.

Вдруг стены дворца сотрясла внезапная дрожь. Там, снаружи, гремя, пронёсся порыв ветра.

Звук этот безжалостно нарастал, становясь оглушительным. Собачий лай смешался с воем, звоном и визгом.

Тётушка Ох согнулась, заткнув уши.

— Ох, не иначе это сама королева Ветреница! — простонала тётушка Ох.

Волшебник Алёша бросился к окну.

В воздухе беспорядочно кружились взвихрённые снежинки. Пролетел сорванный с чьей-то крыши железный флюгер-петушок. Ветер швырнул его о камень башни, расплющил, и петушок, скрежеща крыльями, скользнул вниз.

Волшебник Алёша увидел что-то сквозное, словно дым, летящее между снежинок. Он разглядел длинные прозрачные волосы, лицо, надменно запрокинутое вверх, чуть светящуюся корону.

На миг королеву заслонила свора прозрачных гончих. Собаки мчались, устало высунув языки, видно, им было нелегко поспевать за королевой.

Но вот они отстали, и волшебник Алёша снова увидел королеву Ветреницу. Она летела, опершись локтем о голову косматого ветра, капризно и быстро перебирая облачные кружева на груди. Маленькие пажи-вихри несли её невесомый шлейф. Туфелька соскочила с её ноги и летела рядом. Не останавливая своего полёта, маленький паж нагнулся, подхватил туфельку и надел её на ногу своей госпожи.

Всё это длилось одно мгновение. Стих безумный вой и лай собак. Королева исчезла.

— Девочка, моя маленькая… Бедная, бедная… — с горьким отчаянием прошептала тётушка Ох.

Волшебник Алёша догадался, что в этот миг она подумала о Глазастике.

— Дорогая тётушка Ох, — сказал волшебник Алёша. — Я вам очень признателен. Я во дворце, и это самое главное. А вам надо поспешить домой, к Глазастику. Нельзя оставлять девочку так долго одну в такой ветреный день.

Тётушка Ох с сомнением посмотрела на волшебника Алёшу.

— Вы можете совершенно обо мне не волноваться, — поспешил успокоить её волшебник Алёша. — Уверяю вас, всё будет просто прекрасно, поверьте. Я тут огляжусь не спеша. У меня целая тысяча планов.

Это всё была чистейшая ложь. На самом деле волшебник Алёша совершенно не знал, что ему делать, мысли его разбегались.

— Ох, голубчик, боязно мне оставлять тебя тут одного, да ведь и за Глазастика вся душа изболелась. — Тётушка Ох озабоченно покачала головой. — Главное запомни хорошенько. Как дойдёшь до конца этой галереи — сверни налево. Боже тебя упаси свернуть направо: попадёшь в зеркальный зал. Там стены, потолок — всё зеркальное. Ни за что не выбраться тебе оттуда. Без привычки никто не найдёт там дверей.

— Хорошо, хорошо, тётушка Ох. — Волшебник Алёша ободряюще похлопал её по руке. — Уж не такой я бестолковый. Я отлично запомнил: надо дойти до конца галереи и повернуть налево. Верно?

Тётушка Ох глубоко вздохнула. Видно было, что на душе у неё неспокойно. Она махнула рукой и начала спускаться по лестнице, придерживая юбки и глубоко вздыхая.

Волшебник Алёша остался один.

«Будем надеяться, что всё постепенно разъяснится, — сам себе сказал волшебник Алёша. — Хотя надеяться пока что особенно не на что, и ясности тоже никакой нет. Однако обдумаем положение вещей. Я во дворце — это бесспорно. И, скорее всего, именно где-то здесь король прячет отобранные улыбки. Значит, я должен узнать, где он их прячет. Ах, если бы только это! Где вообще можно спрятать улыбку и как? Да и что такое „улыбка“? Звук, движение, знак?..»

Рассуждая таким образом, волшебник Алёша дошёл до конца галереи и, совсем забыв, о чём ему только что говорила тётушка Ох, свернул направо.

С мелодичным звоном захлопнулась за ним дверь, блеск зеркал ослепил его. Волшебник Алёша очутился в зеркальном зале.

«Опять моя злосчастная рассеянность, — в смятении оглядываясь по сторонам, подумал волшебник Алёша. — Я, конечно, свернул не туда, куда надо было. Попасться таким глупым образом! Беда в том, что здесь совершенно негде спрятаться!»

Волшебник Алёша увидел дверь в противоположном конце зала. Он поспешил туда, но с разочарованием убедился, что дверь эта была лишь только отражением двери.

«Надо вернуться назад», — решил волшебник Алёша.

Он поспешил назад и снова наткнулся на гладкое прохладное зеркало.

Всюду отражались двери, бесчисленное количество дверей, но определить, какая из них настоящая, было совершенно невозможно.

Из всех зеркал на волшебника Алёшу смотрел человек с растерянным лицом, в сером плаще и шляпе с длинным павлиньим пером.

Где-то пропела и захлопнулась дверь.

Волшебник Алёша увидел в зеркалах, что человек в сером плаще и чёрной шляпе вдруг пошатнулся и схватился руками за голову.

«Невероятно! — подумал волшебник Алёша. — Неужели это я? Неужели зеркала так исказили моё лицо? Но если это я, то почему я схватился за голову? Я и не думал этого делать. Ах, это вовсе не я! Как странно! Кажется, это тот самый незнакомец, который столь загадочным образом появился у меня на кухне вчера утром. Но, пожалуй, сейчас совсем не подходящий момент, чтобы вернуть его шляпу…»

Два одинаково одетых человека беспорядочно кружили по залу. Таинственный незнакомец изо всех сил старался настичь волшебника Алёшу, в то время как волшебник Алёша всячески старался ускользнуть от него.

«Сейчас он кликнет стражу, и всё пропало! — пронеслось в голове у волшебника Алёши. — Если бы я только мог найти дверь…»

В этот момент волшебник Алёша почувствовал, как кончик павлиньего пера легко, чуть ощутимо коснулся его щеки.

Волшебник Алёша увидел, что сине-зелёный глаз на кончике пера пристально глядит на узкую дверь в зеркальной стене.

Волшебник Алёша, замирая, протянул руку. Какое счастье, эта дверь не была отражением!

Волшебник Алёша распахнул дверь и выбежал из зеркального зала. В последний момент он увидел в сверкающих зеркалах, как человек в сером бархатном плаще и шляпе с павлиньим пером в отчаянии протянул ему вслед руки.

Волшебник Алёша почти бегом миновал ещё несколько комнат, слыша за собой тихие плывущие шаги. Он скользнул за тяжёлую занавеску и там затаился.

Человек в сером бархатном плаще, нервно оглядываясь, быстро прошёл мимо.

Волшебник Алёша, стараясь утихомирить бьющееся сердце, выглянул из-за портьеры.

Он был один в пустом зале. Прямо против него была дверь из тёмного дуба, по углам окованная медью.

«Странная дверь! Интересно, что за этой дверью? — подумал волшебник Алёша, подходя поближе. — Нет дверной ручки — в таком случае, как же она открывается? Однако нет и замочной скважины — тогда, как же она запирается, хотел бы я знать? Похоже, что в этом дворце столько же тайн, сколько муравьёв в муравейнике…»

Волшебник Алёша приналёг на дверь плечом — дверь не поддавалась.

Послышался писк, еле слышные голоса, не громче шелеста бумаги, когда листаешь страницы книги. Волшебник Алёша замер, прижавшись к двери.

Из угла выбежали две мышки. Суетливо заторопились куда-то, держась поближе к стене.

— Её величество сегодня опять встали не с той лапки! — озабоченно пропищала одна мышка.

— Королева жалуется, что ей смертельно скучно сидеть в норке. «Ах, говорит, никакого разнообразия!» — пропищала вторая.

— Что же делать? — взволнованно пискнула первая мышка. — Королева больше не желает кататься в карете из яичной скорлупки!

— Она больше не хочет танцевать при свете чудесных вкусных сальных свечек! — добавила вторая.

Мышки скрылись в незаметной норке.

«Подумать только, мышиная королева умирает со скуки, — подумал волшебник Алёша. — Забавно!»

И волшебник Алёша невольно улыбнулся.

Что это? Загадочная дверь негромко заскрипела и сама собой медленно отворилась.

Волшебник Алёша застыл на месте потрясённый, боясь поверить своим догадкам. Это было слишком невероятно. Он улыбнулся, и дверь отворилась. Улыбка — ключ! Значит, эта дверь открывается улыбкой!

«Какая, однако, дьявольская хитрость! Да, король может быть спокоен: никто из придворных не в силах открыть эту дверь. Но как же, в таком случае, её открывает сам король?

„Человек-ключ… Ещё его называют Человек-улыбка…“ — припомнились волшебнику Алёше слова тётушки Ох. — Неужели этот страдалец, брошенный в подземелье…»

Как бы во сне, почти не отдавая себе отчёта в том, что он делает, волшебник Алёша шагнул в полутёмную комнату, и тяжёлая дубовая дверь тотчас за ним затворилась.